Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Российский имперский универсализм: основные черты и практика распространения 17
1.1. Мировой и российский опыт имперского строительства .17
1.2. Цели и задачи Российской империи на Кавказе 49
ГЛАВА II. Российская имперская военно-политическая практика на северном кавказе и народы региона 72
2.1. Военные методы распространения имперских порядков в регионе 72
2.2. Судебно-административные нововведения империи на Северном Кавказе и адаптация к ним горских и кочевых народов 97
ГЛАВА III. Экономические и социокультурные перспективы российского имперского универсализма для автохтонного населения центрального и северо восточного Кавказа 117
3.1. Экономические новации империи в жизни местных народов 117
3.2. Социокультурные коллизии имперского присутствия в Кавказском Регионе 143
Заключение 166
Список источников и литературы
- Цели и задачи Российской империи на Кавказе
- Судебно-административные нововведения империи на Северном Кавказе и адаптация к ним горских и кочевых народов
- Экономические новации империи в жизни местных народов
- Социокультурные коллизии имперского присутствия в Кавказском Регионе
Введение к работе
Актуальность темы. По мере формирования Российского многонародного государства возникла задача обеспечить этносы, входившие в его состав, некими общими правилами жизнесуществования, которые позволяли бы регламентировать их взаимоотношения друг с другом и с имперской властной вертикалью.
Эта в целом здравая идея в ходе практической реализации столкнулась с непростыми трудностями, связанными с поликультурной, социально неоднородной природой новых подданных империи. Они обладали собственным опытом регламентации жизни как внутри этноса, так и во взаимоотношениях с ближними и дальними соседями, причём методы решения неминуемо возникающих конфликтов были зачастую неприемлемы для государственной власти. Возникшие противоречия нередко приходилось преодолевать с помощью силы.
Обе стороны налаживающегося диалога далеко не сразу готовы были идти на уступки, и в научных кругах существует мнение, что в первой половине XIX в. возник серьёзный, хотя и не фатальный кризис в русско-северокавказских отношениях1. Однако постепенно вырабатывались взаимоприемлемые нормы и правила взаимодействия, базирующиеся на универсальных принципах всеобщности и разносторонности, которые лучше всего подходили для организации жизнеспособного державного объединения2.
Был накоплен существенный опыт по ненасильственному урегулированию разногласий между народами региона и государственными институтами. Его анализ – удел не только академической науки, но и современных политиков-практиков, от решений которых зависят стабильность и мир на Кавказе. Исследуемая проблема видится по-прежнему научно актуальной и востребованной обществом.
Цель данного исследования состоит в изучении практики распространения имперских универсалистских порядков, которые внедрялись среди народов, проживавших в регионе в период его активного освоения Российским государством, и реакция на них местного населения.
В связи с поставленной целью были сформулированы следующие задачи:
- показать особенности мирового и российского опыта имперского строительства с его положительными и отрицательными сторонами;
1 Материалы семинара (№9) кафедры РСИД АГПУ на тему «О состоянии
термина и понятия “Кавказская война”» // Вопросы южнороссийской истории
(научный сборник) / Под ред. В.Б. Виноградова, С.Н. Ктиторова. – Москва-
Армавир, 2006.
2 Матвеев В.А. Российская универсалистская трансформация и сепаратизм
на северном Кавказе (вторая половина XIX в. – 1917 г.) – Ростов н/Д: ООО
«Омега Паблишер», 2012. - С.13.
- дать оценку целям и задачам, которые ставила перед собой Российская
империя в период фактического распространения её власти в
северокавказском регионе;
- проанализировать причины и показать специфику силовых акций
царской власти в ходе реализации имперского универсалистского проекта на
территории Центрального и Северо-Восточного Кавказа;
- выяснить специфику судебно-административных новаций,
реализованных Россией в Кавказском крае;
охарактеризовать суть экономической трансформации, произошедшей в хозяйственном укладе местных народов под воздействием российского фактора;
рассмотреть социокультурные коллизии, вызванные универсалистскими усилиями России среди местных народов.
Объектом исследования является российская политика на Центральном и Северо-Восточном Кавказе, которая привела к структурным социально-экономическим, политическим и культурным трансформациям в жизни и быте автохтонного населения региона.
Предметом исследования выступают универсалистские порядки, которые получили распространение в регионе по мере его вхождения и адаптации в составе Российской империи и вызвали неоднозначную реакцию на них у горского и кочевого населения края.
Территориальные рамки диссертации охватывают пространство Центрального и Северо-Восточного Кавказа, включающие такие современные субъекты Российской федерации, как Республика Северная Осетия-Алания, Республика Ингушетия, Чеченская Республика, Кабардино-Балкарская Республика и республика Дагестан. В ряде случаев предусмотрен выход за заявленные географические пределы с целью более полного анализа изучаемых в работе процессов.
Хронологические рамки исследования. Работа охватывает период с начала XIX в. до конца 50-х гг. этого столетия. Нижняя хронологическая граница мотивируется вхождением Картли-Кахетинского царства в состав Российской державы и активизаций на изучаемой территории усилий российских властей по распространению здесь имперских универсалистских порядков. Верхняя граница связана с прекращением активной фазы вооружённого противостояния на территории Центрального и СевероВосточного Кавказа и формированием условий для адаптации местных народов к жизни в составе империи.
Степень научной изученности темы. Ряд вопросов, касающихся разрабатываемой проблематики, уже нашёл своё отражение в исследованиях. Они были использованы при изучении заявленной темы и условно разделены на несколько блоков.
Во-первых, следует выделить комплекс работ зарубежных и отечественных авторов3, освещающих становление и развитие имперского
3 Ванюков Д.А.; Кузнецов И.И., Самсонов Д.В. Имперские проекты. – М.: Книжный клуб Книговек, 2010; Гавров С.Н. Модернизация во имя империи:
дискурса, в которых рассматриваются многочисленные факторы, влияющие на процессы империостроительства, подчеркивается его качественная сторона, а также выявляются аспекты и перспективы существования имперских государств различного типа. Часть авторов сосредоточивают своё внимание на феномене имперского господства, формах экспансии и консолидации (Г. Мюнклер), указывают на различие между морскими и континентальными империями.
В данной сфере имперских исследований царит большое разнообразие подходов и оценок, отражающих мировую тенденцию, вызванную отсутствием консенсуса в подходах и методологии, влиянием политически окрашенной модальности.
Развитее отечественной империологии развивается в общемировом русле и отражает всю сложность позиций авторов, занимающих те или иные социально-политические позиции. Кроме того, отечественные авторы выявляют тенденции типического и особенного в российском варианте имперского строительства.
Словом, ситуация в современной зарубежной и отечественной империологии вполне укладывается в то разнообразие трактовок феномена
Социокультурные аспекты модернизационных процессов в России. Изд. 2-е, стереотипное. – М.: Едиториал УРСС, 2010; Грачев Н.И. Империя как форма государства: понятие и признаки // Вестник Волгоградского госуниверситета. Серия 5, Юриспруденция. 2012. №2 (17); Каспэ С.И. Империя и модернизация: общая модель и российская специфика. – М.: РОССПЭН, 2001; Леонтьева О.Б. История империй XIX - начала XX вв. В сравнительной перспективе // Вестник СамГУ, 2007. №5/3 (55); Ливен Д. Империя, история и современный мировой порядок // Ab Imperio: Теория и история национальностей и национализма в постсоветском пространстве. 2005. № 1; Махнач В.Л. Империи в мировой истории // URL: ; Миллер. А.А. Империя Романовых и национализм. Эссе по методологии исторического исследования. – М.: Новое литературное обозрение, 2006; Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма. С.66-74 //URL: // ; Суни Р. Империя как она есть: имперская Россия, «национальное» самосознание и теории империи // Ab Imperio. 2001. №1-2; Хазанов А.М. Португальская колониальная империя. 1415-1974. – М.: Вече, 2014; Рибер А. Изучая империи // Исторические записки. 2003. №6 (124); Хардт М., Негри А. Империя/ Пер. с англ., под ред. Г.В. Каменской, М.С. Фетисова. – М.: Праксис, 2004; Филиппова Т.А. Мы в империи. Империя – в нас // Родина. 1995. №1; Doyle M.W. Empires. - Ithaca, 1986; Duverger M. Le concept d’empire. – P. PUF, 1980; Go Julian. Patterns of Empire: The British and American Empires, 1688 to the Present. New York: Cambridge University Press, 2011; Pagden A. Lords of all the world: ideologies of Empire in Spain, Britain and France.1500-1800. – New Haven and London, 1955; Russian Empire: Space, People, Power, 1700–1930 / Ed. by J. Burbank, M. von Hagen, A. Remnev. Bloomington: Indiana University Press, 2007.
империи, которое отражено в многочисленных справочниках и энциклопедических источниках4.
Цели и задачи Российской империи на Кавказе в той или иной мере исследованы в работах как дореволюционных5, так и современных отечественных и зарубежных авторов6, часть из которых (Р.А. Фадеев) связывает зависимость имперского целеполагания с геополитическим и геокультурным потенциалом России, и являются выразителями официальной точки зрения. Кроме того, некоторые авторы (Д.И. Романовский) подчеркивают важность цивилизаторской миссии России в кавказском регионе.
4 Империя // URL: ;
Мудриченко Д.В. Империя// Политология. Словарь. – М.: РГУ. В.Н.
Коновалов, 2010; Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под
редакцией В. С. Стёпина. 2001; Энциклопедический словарь. Т. XIII /
Издатели Ф.А. Брокгауз (Лейпциг), И.А. Ефрон (С.-Петербург). – СПб., 1894;
Энциклопедический словарь Гранат /Под ред. проф. Ю.С. Гамбарова, проф.
В.Я. Железнова, проф. М.М. Ковалевского. – М.: Изд. Тов. братьев А. и И.
Гранат и К., 1914. Т.21; Энциклопедия социологии, 2009// URL: ;
5 Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и
политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. – М.:
Эксмо, 2003; Зубов П. Подвиги русских воинов в странах кавказских с 1800
по 1834 год. – СПб., 1835. Т.1. Ч.1; Ковалевский П.И. Завоевание Кавказа
Россией. Исторические очерки. – СПб., 1911; Погодин М.Н. Алексей
Петрович Ермолов. Материалы для его биографии. – М.: Университетская
типография Катков и К, 1864; Романовский Д. Кавказ и Кавказская война.
Публ. лекции, прочит. В зале Пассажа в 1860 г. Ген. штаба полковником
Романовским. – СПб., 1860; Фадеев Р.А. Кавказская война. – М.: Эксмо, 2003.
6 Гордин Я.А. Зачем России нужен был Кавказ? Иллюзии и реальность. –
СПб.: ЗАО «Журнал «Звезда», 2008; Гордин Я.А. Кавказская Атлантида. 300
лет войны. – М.: Время, 2014; Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история
и современность. Статьи, очерки, эссе. - М.: Русская панорама, 2001; Дегоев
В.В. Кавказ и великие державы 1829-1864 гг. Политика, война, дипломатия. –
М.: Изд. дом «Рубежи XXI», 2009; Зулькарнеев А.М. Закавказье для России:
«колония» или губерния? Имперские проекты освоения региона 1820-30-х гг.
// Уральское востоковедение. 2008. №3; Каппелер А. Россия -
многонациональная империя: Возникновение, история, распад.- М.:
Прогресс-Традиция, 1997; Клычников Ю.Ю. Российская государственность и
северокавказская архаика: В поисках преодоления противоречий (XVIII –
начало XXI вв.). Исторические очерки. – М.: ЛЕНАНД, 2015; Лазарян С.С.
Воронцовский Кавказ. Исторические очерки. – Пятигорск: РИА на КМВ,
2009; Тольц В. «Собственный Восток России»: Политика идентичности и
востоковедение в позднеимперский и раннесоветский период / Пер. с англ. –
М.: Новое литературное обозрение, 2013.
Частью авторов (Я.А. Гордин, В.В. Дегоев, С.С. Лазарян) рассматривается возможность осуществления имперского проекта на Кавказе в рамках социокультурной модернизации местных кавказских обществ, которые помимо их воли встраивались новые модели существования и мотивации.
В. Тольц подчеркивает те обстоятельства в действиях российской стороны, которые обусловливались пониманием российской элитой своей миссии носителя европейских ценностей в Азии. Она также указывает на ряд политических, социальных и культурных факторов, которые создали условия для интенсивного диалога России с представителями южных окраин Российской империи.
Следует выделить работы, касающиеся экономического развития региона, в которых затрагивается процесс трансформации хозяйственного уклада местных народов под влиянием российского универсалистского проекта7. В них содержится немало статистических выкладок, которые позволяют проследить динамику этого явления.
В контексте этого аспекта проблемы заслуживают внимания работы, связанные с изучением процесса урбанизации на Северном Кавказе и базирующиеся на материале самых разных городов региона8.
Вызывают интерес исследования, посвящённые административно-судебным изменениям на Северном Кавказе9. Они позволяют понять, как шёл
7Фадеев А.В. Очерки экономического развития степного Предкавказья в дореформенный период. – М.: Изд-во АН СССР, 1957; Фадеев А.В. Россия и Кавказ в первой трети XIX века. - М.: Изд-во АН СССР, 1960; Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Притеречных районов в XVIII – первой половине XIX вв. – Грозный: «Грозненский рабочий», 1961; Акиев Х.А. Материалы Кизлярской таможни 1825-1828 годов как источник изучения торговых связей Чечено-Ингушетии с Россией и народами Кавказа // Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии (XVIII – начало ХХ века). – Грозный, 1986; Яндарова А. Х.-А. Первые проекты хозяйственно-экономического развития народов Северного Кавказа в составе России // Россия и Северный Кавказ (проблемы историко-культурного единства). – Грозный, 1990; Гранкин Ю.Ю. Наместничество и реализация стратегии экономического развития Северного Кавказа в 1844-1881 гг. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2011; Илясова А.А., Гранкин Ю.Ю. Торговый фактор в системе политико-экономического развития Северного Кавказа в XVIII – первой половине XIX веков. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2013и др.
8 Город Моздок: исторический очерк. – Владикавказ: РИПП им. Гассиева,
1995; Гарунова Н.Н. Российские города-крепости в контексте политики
России на Северо-Восточном Кавказе в XVIII – первой половине XIX в.:
проблемы политической, экономической и культурной интеграции. -
Махачкала, 2007 и др.
9 Киняпина Н.С. Административная политика царизма на Кавказе и в
Средней Азии в XIX веке // Вопросы истории. – 1983. - №4; Блиева З.М.
Административное устройство на Северном Кавказе в начале XIX в. //
процесс адаптации местных народов к российским правовым порядкам, какие трудности встречались на этом пути, почему оказалось невозможным сразу унифицировать систему управления автохтонами.
Отдельно следует сгруппировать работы, связанные с реконструкцией жизни персоналий, чья карьера была связана с Кавказом10. Как правило, это представители имперской администрации, которые воплощали на практике государственный курс на интеграцию местных народов в состав многонародной державы и в немалой степени определяли его адекватность историческим реалиям.
Обобщающий характер имеют труды, посвященные отдельным регионам и народам, в них проживающим. Как правило, в таких исследованиях мы находим самую разностороннюю информацию, характеризующую те или
Вопросы истории России XIX – начала ХХ века. – Л., 1983; Блиева З.М. Административные и судебные учреждения на Северном Кавказе в конце
XVIII – первой трети XIX в. Автореф…. дис. канд. ист. наук. – Л., 1984;
Блиева З.М. Из истории становления российской системы управления в
Чечне (конец XVIII – первая треть XIX вв.) // Вопросы истории и
историографии Северного Кавказа. – Нальчик, 1989; Блиева З.М. Осетия в
системе административного управления России в конце XVIII – первой трети
XIX вв. // Роль России в истории Осетии: Сборник научных трудов. –
Орджоникидзе, 1989; Блиева З.М. Система управления на Северном Кавказе
в конце XVIII – первой половине XIX в. - Владикавказ: Изд-во СОГУ, 1992;
Касаев А.Ч. К вопросу о политико-административной деятельности А.П.
Ермолова на Кавказе (1816-1827 гг.) // Молодые учёные Осетии – 70-летию
Великого Октября. – Орджоникидзе, 1988; Мальцев В.Н., Чирг А.Ю.
Институт приставства на Кавказе: создание, деятельность, эволюция (вторая
половина XVIII века – 1860 г.) // Вестник Адыгейского государственного
университета. Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология,
юриспруденция, политология, культурология. – 2012. - №2. URL:
(дата обращения
14.08.2015) и др.
10 Филонов С. Кавказская Линия под управлением генерала Емануеля // Кавказский сборник. – Тифлис, 1894. – Т.XV; Клычников Ю.Ю. Деятельность А.П. Ермолова на Северном Кавказе (1816-1827). – Ессентуки, 1999; Удовик В.А. Воронцов. – М.: Молодая гвардия, 2004; Муханов В.М. Покоритель Кавказа князь А.И. Барятинский. – М.:ЗАО Центрполиграф, 2007; Лапин В.В. Цицианов. – М.: Молодая гвардия, 2011; Гордин Я.А. Ермолов. – М.: Молодая гвардия, 2012; Лазарян С.С. Военно-политическая и административно-правовая деятельность князя М.С. Воронцова в Кавказском крае. 1845-1854 гг. – Пятигорск: ПГЛУ, 2012; Лазарян С.С. Экономическая, социальная и этноконфессиональная политика князя М.С. Воронцова в Кавказском крае. 1845-1854 гг. – Пятигорск: ПГЛУ, 2014 и др.
иные стороны проблемы11. При всей важности таких трудов следует вместе с тем отметить, что они нередко освещают проблему с точки зрения этноцентризма, что не всегда соответствует тем сложным процессам, которые протекали на Северном Кавказе и которые поддаются пониманию лишь на фоне панорамного анализа событий прошлого. В этой связи видится перспективным то направление научных усилий, которое продемонстрировало советское кавказоведение, осуществив двухтомный проект «Истории народов Северного Кавказа», вторая часть которого касается интересующего нас периода12.
Военно-политические аспекты темы не раз становились объектом изучения историков-кавказоведов. Если у дореволюционных авторов превалировала описательная сторона в изложении материала, то в настоящее время осуществляется попытка показать причины и следствия силовых акций, имевших место на Центральном и Северо-Восточном Кавказе в исследуемый период13. Роль армии уже не сводится к простому силовому обеспечению политического курса царского правительства. Она показывается участником тех экономических и культурных процессов, которые протекали в регионе14.
Большое значение для понимания темы имеют труды, посвящённые изучению специфики русско-северокавказских отношений и
11 Кудашев В.Н. Исторические сведения о кабардинском народе. – Киев,
1913; История Дагестана. – М.: Главная редакция Восточной литературы,
1968. – Т.II; История Северо-Осетинской АССР: С древнейших времён до
наших дней. В 2-х т. Т.I. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – Орджоникидзе: Ир,
1987; История Чечни с древнейших времен до наших дней: В 2 т. Т.I. -
История Чечни с древнейших времен до конца XIX века. – Грозный: ГУП
«Книжное издательство», 2008; Осетины / отв. ред. З.Б. Цаллагова, Л.А.
Чибиров. – М.: Наука, 2012; История Осетии: В 2-х томах. Т.2. История
Осетии в XIX – начале ХХ века / Гл. ред. З.В. Канукова, отв. ред.: С.А.
Айларова, А.Г. Кучиев. – Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ, 2012; Ингуши / отв.
ред. М.С.-Г. Албогачиева, А.М. Мартазанов, Л.Т. Соловьёва. – М.: Наука,
2013 и др.
12 История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. – 1917 г.). – М.:
Наука, 1988.
13 Чудинов В. Окончательное покорение осетин // Кавказский сборник. –
Тифлис, 1889. - Т.XIII; Потто В.А. Кавказская война: В 5 т.; Т.2.:
Ермоловское время. – Ставрополь: Кавказский край, 1994; Потто В.А.
Кавказская война: В 5 т.; Т.3: Время Паскевича, или бунт Чечни. –
Ставрополь: Кавказский край, 1994; Клычников Ю.Ю. Даргинская
экспедиция 1845 г. // Материалы и исследования по археологии Северного
Кавказа. - Армавир, 2003. – Вып.2 и др.
14 Пылков О.С. Российская армия в трансформационных процессах на
Северном Кавказе (конец XVIII – первая половина XIX вв.). – Армавир: ИП
Шурыгин В.Е., 2011.
рассматривающие политику империи в регионе15. Они акцентируют внимание на тех изменениях, которые происходили в крае, показывают, как менялись обе стороны исторического диалога в процессе узнавания друг друга.
Естественно, что указанные работы далеко не исчерпывают всей полноты нюансов заявленного труда, что говорит о его исследовательской перспективе выбранной темы. При этом, опираясь на уже имеющиеся наработки, автор смог сформулировать собственное видение проблемы распространения универсалистских порядков на примере Северного Кавказа.
Источниковая база представленной работы основывается на архивных свидетельствах, уже опубликованных тематических сборниках документов, воспоминаниях современников.
В ходе проводимого исследования привлекались материалы Российского государственного военно-исторического архива. В частности, были использованы фонды: 482 – «Кавказские войны», 13454 – «Штаб войск Кавказской линии и в Черномории расположенных», 14719 – «Главный штаб Кавказской армии». Они содержат материалы, характеризующие военно-политическую ситуацию в регионе, и иллюстрируют сюжеты, связанные с силовым подавлением сопротивления местных народов проводимому курсу и распространению универсалистских порядков.
Важная информация содержится в делах Российского государственного исторического архива, в котором был задействован фонд 1268 – «Кавказский комитет». Почерпнутые здесь сведения дают представления об особенностях проводимых судебно-административных реформ в крае. В немалой степени такая информация уже опубликована, но, тем не менее, по-прежнему существуют белые пятна, которые можно закрыть, лишь привлекая данные этого учреждения.
Из числа региональных архивов привлекались фонд 233 – «Комиссия для разбора личных и поземельных прав горцев Владикавказского военного округа» Центрального государственного архива Республики Северная
15 Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. – М.: Росет, 1994; Блиев М.М. Россия и горцы Большого Кавказа. На пути к цивилизации. – М.: Мысль, 2004; История многовековых взаимоотношений и единения народов Дагестана с Россией. К 150-летию окончательного вхождения Дагестана в состав России. – Махачкала, 2009; Виноградов Б.В. Интегрирующие проекты и дезинтегрирующие факторы в российско-северокавказских взаимоотношениях конца XVIII – начала XIX в. – Славянск-на-Кубани: Издательский центр СГПИ, 2009; Матвеев В.А. Российская универсалистская трансформация и сепаратизм на Северном Кавказе (вторая половина XIX в. – 1917 г.) – Ростов н/Д: ООО «Омега Паблишер», 2012; Норченко Е.А., Айларова С.А. Модернизация Северного Кавказа в 20-50-е годы XIX века. -Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2013; Клычников Ю.Ю. Российская государственность и северокавказская архаика: В поисках преодоления противоречий (XVIII – начало XXI вв.). исторические очерки. – М.: ЛЕНАНД, 2015 и др.
Осетия-Алания, фонды 22 – «Главный смотритель меновых дворов и карантинов по Кавказской линии», 79 – «Общее управление Кавказской области», 87 – «Канцелярия гражданского губернатора Кавказской губернии», 128 – «Кавказское губернское правление», 249 – «Главный пристав магометанских народов, кочующих в Ставропольской губернии», 444 – «Канцелярия гражданского губернатора Кавказской области» Государственного архива Ставропольского края. Разносторонний материал в них посвящён различным аспектам управленческой практики, хозяйственной жизни народов региона, их поземельным отношениям, т.е. тем сторонам местных реалий, которые подверглись активной трансформации в период распространения на Северном Кавказе имперских порядков.
Крупнейшим сводом документов, выпущенных до революции, являются «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией», часть томов которых были использованы в работе16. В них структурированы различные документы позволяющие получить информацию о военно-политической, экономической, конфессиональной, судебно-административной политике Российской империи на Кавказе.
Аналогичное значение имеет и свод законов государства, который позволяет понять юридические особенности проводимого в регионе политического курса17.
В дальнейшем увидели свет сборники материалов, посвящённые различным аспектам прошлого народов региона и структурированные либо по территориальному, либо по проблемному принципам18. В них есть
16 Акты, собранные Кавказской археографической комиссией / Под ред.
А.П. Берже. – Тифлис, 1866. - Т.I; Акты, собранные Кавказской
археографической комиссией / Под ред. А.П. Берже. – Тифлис, 1868. – Т.II;
Акты, собранные Кавказской археографической комиссией / Под ред. А.П.
Берже. – Тифлис, 1875. – Т.6. – Ч.2; Акты, собранные Кавказской
археографической комиссией. – Тифлис, 1904. – Т.XII.
17 Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе.
Собрание второе. – СПб.,1832.
18 Документальная история образования многонационального государства
Российского. В четырёх книгах. Книга первая. Россия и Северный Кавказ в
XVI-XIX веках. Под общей ред. доктора юридических наук Г.Л.
Бондаревского и кандидата юридических наук Г.Н. Колбая. – М.: Изд-во
НОРМА, 1998; Ингушетия в политике Российской империи на Кавказе. XIX
век: сборник документов и материалов / Сост., вступ. ст., примеч., указат. и
др. М.М. Картоев. – Ростов-на-Дону, 2014; История Владикавказа (1781-1990
гг.). Сборник документов и материалов. – Владикавказ, 1991; Материалы по
истории осетинского народа. - Т.II. - Сборник документов по истории
завоевания Осетии русским царизмом. / Подготовлен В.С. Гальцевым. -
Орджоникидзе, 1942; Осетины глазами русских и иностранных
путешественников (XIII-XIX вв.). – Орджоникидзе: Северо-Осетинское кн.
изд-во, 1967; Пятигорск в исторических документах 1803-1917 гг. –
Ставрополь: Кн. изд-во, 1985; Социально-экономическое, политическое и
информация, характеризующая суть универсалистского курса, проводимого Россией в крае.
Важную роль играют оценки происходивших событий, зафиксированные их непосредственными участниками и отражённые в неофициальных источниках: письмах, дневниках, мемуарах19. Они позволяют взглянуть на ситуацию более критично, без необходимости соблюдения формальных ограничений, присущих официальным документам.
Полученная информация легла в основу проведённой работы и позволила максимально объективно реконструировать события прошлого.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:
- впервые проанализирована специфика распространения
универсалистской модели общественного устройства в контексте имперской
государственной практике на примере мирового и российского опыта;
акцентировано внимание на осуществление такого рода усилий на
северокавказском историческом материале.
выявлены причины, обстоятельства и последствия применения военно-силовых методов, с помощью которых Российская империя воплощала в жизнь свои замыслы по трансформации жизненного уклада населения Центрального и Северо-Восточного Кавказа;
дана оценка судебно-административных новаций, распространяемых в регионе в период установления здесь универсалистких усилий империи;
продемонстрирована особенность экономических трансформаций, происходивших в регионе, их влияние на жизнь автохтонного населения в крае;
показаны социокультурные коллизии, которые стали следствием реакции народов Северного Кавказа на внешнее воздействие, имевшее место в первой половине XIX столетия.
культурное развитие народов Карачаево-Черкесии (1790-1917). Сборник документов / Под ред. П.А. Шацкого, С.П. Шацкой. – Изд-во Ростовского унта, 1985 и др.
19 Грибоедов А.С. Горе от ума, письма и записки. – Баку, 1989; Ермолов А.П. Кавказские письма. 1816-1860. – СПб.: ООО «Журнал «Звезда», 2014; Записки А.П. Ермолова. 1798-1826 гг. / Сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент. В.А. Федорова. – М.: Высш.шк., 1991; Записки о Кизляре // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. – 1861. – Октябрь-декабрь. – Кн.4. – М., 1861; Иоселиани П.И. Путевые записки по Дагестану в 1861 году. – Тифлис, 1862; Костенецкий Я. Записки об аварской экспедиции на Кавказе 1837 г. – СПб., 1851; Кундухов М. Мемуары. – Владикавказ: Издательско-полиграфическое предприятие им. В. Гассиева, 2013; Мерлио Э. Воспоминания французской пленницы Шамиля. – Нальчик: ГП КБР «Республиканский полиграфкомбинат им. Революции 1905 г.»; ИЦ «Эль-Фа», 2005; Письма Н.Н. Муравьёва к А.П. Ермолову и ответ кавказского офицера // Русская старина. – 1872. – Ноябрь и др.
Положения, выносимые на защиту:
На сегодняшний день в науке не существует общего подхода в трактовке понятия «империя». За основу принято брать уловный «эталон» в качестве, которого выступают имперские структуры Римской империи. Однако они не могут соответствовать всему многообразию имперских проявлений в мировой истории.
Российская империя относится к континентальному типу империй, для которой было характерно полиэтническое и поликонфессиональное разнообразие, базирующееся на отсутствии ярко выраженного противопоставления центра и периферии. В качестве элиты в ней выступали представители дворянского сословия, в которое успешно инкорпорировались представители всех этнических групп входящих в состав государства.
Цели и задачи Российской империи на Кавказе претерпевали изменения в зависимости от конкретно исторической ситуации. Если первоначально доминировали геополитические интересы направленные на укрепление южных рубежей, то в дальнейшем на первое место выходит органичное включение и адаптация местных народов к имперским универсалистским порядкам.
- Применяемые властями военно-политические усилия по
распространению универсалистских порядков в крае не подменяли собой
другие методы поиска взаимоприемлимых решений по выстраиванию
диалога между империей и народами Центрального и Северо-Восточного
Кавказа. Нередко силовые акции являлись вынужденной реакцией на
неблагоприятную внутри- и внешнеполитическую конъюнктуру, по мере
изменения которой потребность в таких шагах исчезала, и российская
администрация вновь возвращалась к мирным политическим шагам.
- К числу ненасильственных способов достижения умиротворения в
регионе следует отнести судебно-административные шаги царских властей.
Они позволяли создать механизм, выстраивающий эффективную
разностороннюю связь между империей и её новыми подданными. Это
обеспечивало устойчивость и предсказуемость в отношениях, позволяло
постепенно адаптироваться к общеимперским нормам и правилам жизни.
- Вхождение в экономическое пространство Российской империи привело
к трансформации хозяйственного уклада народов Северного Кавказа.
Натуральный характер местного производства постепенно менялся и начинал
ориентироваться на удовлетворение нужд формирующегося регионального
рынка. Открывались новые перспективы для роста благосостояния местных
народов, которые в рассматриваемый период активно искали и занимали
собственные ниши для самореализации в государстве. Условия, создаваемые
имперскими властями, в целом обеспечивали равенство всем участникам
экономических связей.
Методологическая основа диссертационной работы базируется на принципе историзма. Универсалисткая практика рассматривается в строго определённых социально-исторических условиях, которые имели свои предпосылки и этапы развития. Многогранность этих процессов не позволяет в рамках одного исследования исчерпать заявленную тему, вместе с тем
может быть охарактеризована как важный этап в процессе её постижения. Принцип системности, которого придерживался автор, выражается в том, что изучаемые усилия российских властей оцениваются в комплексе, с учётом реакции на них северокавказских народов. В работе применяются междисциплинарные и общеисторические методы – такие как историко-генетический, дающий возможность реконструировать причинно-следственные связи восстанавливаемых событий; методика периодизации, при которой события структурируются в соответствии с особенностями их происхождения и проявления. В ряде случаев автор использует абстрактно-логические реконструкции.
Теоретическая и практическая значимость работы состоят в том, что предпринят комплексный анализ проблемы, связанной с методами распространения универсалистских порядков на территориях, относительно недавно вошедших в имперское пространство России. Местные народы далеко не однозначно реагировали на происходящие изменения, которые, помимо позитивной исторической перспективы, заставляли отказываться от уже привычного и доказавшего свою состоятельность образа жизни. Выводы исследования позволяют расширить различные области исторического знания, касающиеся разных сторон прошлого российской государственности.
Представленный материал может быть использован в учебно-воспитательной работе, при подготовке курсов, связанных с изучением прошлого народов региона. Возможно применение полученных выводов в разработке национальной, административно-судебной, экономической и культурной политики властей на Северном Кавказе.
Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Содержание диссертационного исследования соответствует паспорту специальности 07.00.02 – Отечественная история. Область исследования: пп: 2. Предпосылки формирования, основные этапы и особенности развития российской государственности; 3. Социально-экономическая политика Российского государства и ее реализация на различных этапах его развития; 4. История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и её регионов; 7. История развития различных социальных групп России, их политической жизни и хозяйственной деятельности; 8. Военная история России, развитие ее Вооруженных сил на различных этапах развития; 10. Национальная политика Российского государства и ее реализация. История национальных отношений; 13. История взаимоотношений государства и религиозных конфессий.
Апробация и внедрение результатов исследования. Результаты диссертационного исследования были апробированы на следующих научных и научно-практических конференциях: «Российская государственность в судьбах народов Кавказа. Материалы региональной научно-практической конференции» (Пятигорск, 2015); Материалы Всероссийской конференции с международным участием «III Ялтинские философские чтения. Проблема гуманитарного знания и крымский культурный ландшафт (г. Ялта 17-18 ноября 2016 г.)»; Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Русские в
Китае: опыт исхода. Материалы XII международной научно-практической конференции Вып. 12. (Благовещенск: Амурский госуниверситет, 2016).
Структура работы соответствует поставленной цели и сформулированным задачам. Работа состоит из введения, трёх глав, шести параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы.
Цели и задачи Российской империи на Кавказе
Большой Энциклопедический словарь представляет понятие «империя» как монархическое государство, глава которого, как правило, носил титул императора. Кроме того, империями назывались также государства, имевшие колониальные владения (например, Британская империя)36.
Социологический словарь видит в империи сверхгосударственное образование, объединяющее несколько народов и стран под эгидой универсальной идеи религиозного, этического или идеологического характера37. Политологический словарь отталкивается от латинского понятия «imperium» - имеющий власть, могущественный – определяет империю как первоначально высшую политическую власть в древнем Риме, а затем и как государство, возглавляемое монархом, имеющим титул императора.
В Новое время понятие «империя» несколько изменилось. Империей стали обозначать крупные государственные образования, объединяющие несколько стран и народов вокруг единого политического центра под эгидой универсальной идеи цивилизационного, религиозного, идеологического, иногда экономического характера. Империя могла представлять собой одну из первых форм государственной организации общества, не утратившей актуальности и в современном мире.
Классифицируя империи по их видовой соотнесенности, автор словарной статьи выделил древние империи - Египетскую, Персидскую, Римскую и т.д., находившиеся под абсолютной, часто теократической властью одного государя - монарха.
Кроме того, существовали колониальные империи Нового времени Британская, Испанская, Португальская, Голландская, Французская, явившиеся результатом военно-экономической экспансии стран Европы в различных регионах планеты. Эти империи строились вокруг государственного центра - метрополии, и, как правило, имели жстко централизованное управление.
Выделялись т.н. традиционные империи: Российская, Германская, Австро-Венгерская, Японская, Османская и т.д., которые представляли собой многоуровневые государственные комплексы, скреплнные идеологическим центром, едиными вооружнными силами и экономическим пространством.
По структуре основных своих коммуникаций выделяются «консолидированные» (континентальные) и «неконсолидированные» (морские) империи. Первые имеют сухопутные коммуникации центра со всеми составными частями государства, вторые - только морские коммуникации.
Почти все империи (в первую очередь традиционные) отличались культурным многообразием. Государство-нация, имеющее монокультурный и моноэтнический характер, скреплнное только административно-юридическим единством, редко приобретает статус империи. В культурном и этническом плане империя всегда является коалицией и сообществом, представляя монолит в политическом контексте.
К середине 60-х годов XX века почти все традиционные и колониальные империи прекратили существование или принципиально изменили свой характер. В конце XX столетия, в условиях определнной глобализации политических процессов, термин «империя» вновь несколько изменил сво значение. В настоящее время империей принято считать великую державу и е «сферу влияния» - политического, идеологического, экономического, военного и культурного. То есть можно наблюдать изменение форм доминирования при сохранении принципа - центр и его периферия (сфера влияния). «Влияние» (преобладание) в разных сферах общественной жизни потеснило (хотя и не заменило) непосредственно военное давление. В данном контексте, такие государства как США и Китай следует определять типичными империями «постиндустриальной эпохи»38.
Энциклопедия Britannica предлагает сво видение понятия «империя», которое связывается с государством большого размера, как правило, сложного состава, но не обязательно управляемого императором. К таковым она относит, например, Германскую империю 1870-1918 гг., бывшую федерацией земель, или, например, Великобританию, представляемую как содружество свободных государств с определенной субординацией39.
Отталкиваясь от вышеуказанных определений понятия «империя», которые далеко не исчерпываются представленным перечнем, многие отечественные и зарубежные исследователи были или являются приверженцами того или иного понимания сущности империи, как организующего элемента социально-политической, социально-культурной и экономической структуры мирового существования.
Так, российская исследовательница Т.А. Филиппова подчеркивает существующую неоднозначность понимания сущности империи, отмечая, что «даже если вынести за скобки баснословные империи типа египетской, ассиро-вавилонской или китайской с их свирепой экзотикой или неподражаемой эстетикой государственности, то очень несхожими между собой предстанут и более привычные исследовательскому глазу Священная Римская, Британская, Французская, Российская империи»40.
Судебно-административные нововведения империи на Северном Кавказе и адаптация к ним горских и кочевых народов
В тех местах, по которым была проложена Военно-Грузинская дорога, противником России выступил алдар А. Дударов. Он сумел сплотить вокруг себя немало сторонников и фактически заблокировал движение по этой важной магистрали. Если другие десять тагаурских феодальных фамилий заключили с российской администрацией договор и обязались за денежную оплату поддерживать дорогу в рабочем состоянии, А. Дударов решил разбогатеть за счт грабежа
Не обошлось и без мятежных грузинских царевичей, не желавших смириться с потерей своей власти. О серьзности происходивших событий говорит тот факт, что П.Д. Цицианов лично вынужден был снять часть сил с персидского фронта и приступить к усмирению мятежа, подвергнув местных жителей не всегда оправданным наказаниям193.
В оправдание князя можно сказать, что времени для скрупулзного расследования произошедших событий у него просто не было. А потому он выбрал язык ультиматума, заявив «…не стану я с вами договоры делать; у кого есть штыки, тому денег платить не следует. Клянусь Богом, в которого верую, что камня на камне у вас не оставлю и не генерала пришлю, а сам приду с войском». Вместе с тем, за сохранение лояльности он обещал не запрещать брать пошлины с проходящих купцов, но ограничил их размеры. Кроме того гарантировал, что «во взаимность того не будет различаться с российскими подданными и позволено вам будет в Моздоке и Тифлисе покупать хлеб и вс, что вам потребно без всякого препятствия. Обещаю, если вы сохраните верность, позволить отпускать вам для вашего употребления из соляных российских магазинов соль и во всех нуждах, которые от меня будут зависеть, делать вам всевозможное удовлетворение».
Обращает на себя внимание то, что многие участники движения хотели проявлять гуманность к захваченным в плен солдатам и офицерам российской армии и собирались отправить их во Владикавказ. Они хотели лишь справедливого расследования нанеснных им обид, но, в отличие от своего предводителя, не жаждали крови этих людей. Это лишний раз свидетельствует о стремлении значительной части осетинских общинников сблизиться с Россией, видя для себя в этом немалую пользу и историческую перспективу.
Когда с выступлениями мятежных феодалов было покончено, блокаду тут же отменили. Теперь в тагаурские селения разрешалось привозить хлеб, а местные жители беспрепятственно по торговым нуждам приезжали на Линию.
Принимали участие царские войска и в обороне осетин от нападений кабардинских феодалов. Так, П.Д. Цицианов отдал распоряжение наказать виновных кабардинцев за разорение осетинской церкви и обиды, нанеснной местным жителям195.
Неоднократно экспедиции направлялись и на территорию Чечни. Регулярно отсюда совершались нападения на российские поселения с целью захвата добычи и пленников, а потому в течение 1803-1805 гг. П.Д. Цицианов приказывал совершать репрессалии против местных «бяччи» – военных предводителей мятежных отрядов. К охране границ пытались привлечь и т.н. «мирных» чеченцев, но достичь желаемого эффекта имперская администрация в этом вопросе так и не смогла. Не обошлось без вооружнных столкновений в 1804 г. и в Кабарде. Попытка внедрить здесь гражданские формы управления вызвала сопротивление со стороны феодальных верхов, которые опасались потерять власть в результате проведнных преобразований. Кроме того, они рассчитывали стать посредником во взаимоотношениях России с народами Северного Кавказа, на что имперская администрация, естественно, пойти не пожелала.
Гибель 8 февраля 1806 г. П.Д. Цицианова привела к корректировке проводимого в крае политического курса. Новый командующий И.В. Гудович должен был действовать в условиях войны с Ираном и Турцией, а потому предпочл не идти на обострение во взаимоотношениях с северокавказскими племенами. Он начал внедрять практику «ласканий», т.е. подкупа и переговоров для привлечения на свою сторону местной знати.
Но как показали дальнейшие события, полностью обойтись без армейских операций оказалось невозможно. По приказу главнокомандующего генерал С.А. Булгаков в 1807 г. совершил поход в Чечню, чтобы сбить волну набеговой экспансии, захлестнувшей Кавказскую Линию. Жсткие меры дали результат. Часть равнинных обществ присягнули на верность, и И.В. Гудович за это пожаловал им различные льготы, в том числе облегчил торговлю с русскими поселянами.
Экономические новации империи в жизни местных народов
В изоляции непокорных должны были участвовать не только русские поселяне, но и те горцы, которые считались мирными. Если в обычной ситуации за ограбление торговцев власти сурово наказывали, то в случае блокады разорение таких людей наоборот поощрялось318. Такие меры носили временный характер и сразу же отменялись, если горцы подтверждали свою приверженность власти императора.
К числу новаций, которые внедряла имперская администрация в местную торговую практику, следует отнести и запрет на специфичный товар, который ранее был широко распространн в регионе. Речь идт о рабах, нередко поставлявшихся отсюда на рынки соседних восточных государств. На Северо-Восточном Кавказе печальную известность получил базар в селении Эндери, куда свозились люди с разных частей края.
Ещ в 1804 г. было издано распоряжение прекратить эту практику, но реальных результатов достигли не скоро. Если в хозяйстве горцев использовать невольничий труд можно было в ограниченном количестве319, то на рынках Османской Порты и Персии за рабов давали весьма приличные по местным меркам деньги. География поставок «живого товара» впечатляет: Стамбул, Каир, Марокко, Тунис, Судан, Алжир, Ливия, Эфиопия, Мадагаскар320. В связи с этим, несмотря на запреты, данный промысел процветал, и для его реального пресечения приходилось применять весьма жсткие методы, в том числе смертную казнь для работорговцев321.
Помимо меновых дворов, на Линии действовали регулярные ярмарки. Их популярность стала возрастать с конца 20-х гг. XIX в. Как правило, они устраивались два раза в год и длились примерно неделю. На ярмарки съезжались не только жители близлежащих селений, но и люди, проживавшие достаточно далеко. Формально сюда пропускали лишь «мирных» горцев, но на практике здесь могли побывать все желающие. Власти лишь следили, чтобы на ярмарке не было вооружнных посетителей.
С каждым годом товарооборот на ярмарках возрастал. Если судить по данным за 1847-1848 гг. в Ставрополе пригнали на продажу скот на сумму до 40 тыс. рублей322. Видимо, учитывались возможности и потребности не только местных покупателей, но и приезжавших на Кавказ купцов из других регионов империи.
В вышедшем в 1851 г. «Военно-статистическом обозрении Российской империи» о местных торговых перспективах было сказано следующее: «Российские изделия всех родов, фабричные, железные, деревянные и проч., находят здесь лгкий и верный сбыт; вообще следует заметить, что хотя торговая промышленность в Кавказском крае увеличивается с каждым годом, но вс-таки общая масса народонаселения не принимает в ней участия и, по малому числу торгующих в губернии, цены на различные внешние произведения довольно велики, между тем как на туземные, сырые, низки, следовательно, купечеству легко извлекать двойные выгоды. Дороговизна товаров зависит ещ от робости и неопытности армянских купцов, которые, боясь риску, направляют свои товары, большою частью, сухим путм, а не морем и Волгой. Главная масса товаров русского изделия складывается в 4-х главных пунктах: в Ставрополе, Георгиевске, Моздоке и Кизляре, откуда развозится по внутренним ярмаркам губернии и по частям на меновые дворы. Товары же, следующие транзитно, складываются в Кизляре и, в особенности, во Владикавказе»
Отметим, что просчты, или вернее чрезмерную осторожность в торговле, приносившую убытки допускали даже наиболее опытные в коммерческом отношении армянские торговцы. Они традиционно считались наиболее компетентными в этих вопросах и нередко являлись связующим звеном между русскими и горцами. Сами северокавказские жители пока только осваивали эту деятельность и далеко не сразу могли сделаться конкурентоспособными негоциантами324.
Далеко за пределами Северного Кавказа славились местные породы лошадей, без которых не обходилась ни одна ярмарка. Так, С. Броневский в свом знаковом труде отмечал: «Природные качества и воспитание здешних лошадей, известных в России под именем Горских лошадей, не напрасно прославили их между знатоками. Конские заводы у Черкесов составляют главнейшую отрасль сельского хозяйства. Знатное количество оных закупают ежегодно в Россию под конницу сверх того, что расходится их внутри Кавказа…»325.
Помимо лошадей, большой интерес вызывал и крупный рогатый скот, отличавшийся выносливостью и прекрасно приспособленный к суровым условиям гор. Весьма перспективны для производства качественной шерстяной ткани были местные овцы. Если на равнинах практиковалось выращивание пород преимущественно для получения мяса и жира, то «чем выше в горы подаются пастбищные места, отдаляясь от степей, покрытых тучными и соляными травами, тем приметнее уменьшается хвост овец, и улучшается качество их шерсти так, что внутри гор является уже совсем отменная порода овец, называемых Черкасскими»326. Именно из такой шерсти производились знаменитые бурки, воспетые в литературе и пользовавшиеся устойчивым спросом не только среди горского и казачьего населения, но и у приезжавших на Кавказ курортников.
Социокультурные коллизии имперского присутствия в Кавказском Регионе
Мюридизм отнимал у горцев возможность существования в пространстве секулярности, не оставляя места, не подчиненного и не предопределяемого волей Аллаха.
Такого рода парадигмальная модальность была также непривычна для горского традиционализма, как и имперские универсалистские мотивы, хотя не столь категорические как исламские, но оттого не менее шокирующие своей инокультурностью. Имперская универсальность и исламская категорическая инвариантность порождала социокультурную коллизию в горской среде, равную по силе напряжения культурному шоку, проявлением которого делались разнообразные эксцессы в той или иной сфере социального существования. Ситуация постоянного требования необходимости выбора и самоопределения позиции в условиях выхода за пределы традиции приводила в смятение очень многих, бросая из крайности в крайность. Этому может свидетельствовать трагическая судьба Хаджи Мурата или появившийся в условиях социокультурной неопределенности институт лазутчиков, работавший на обе противостоявшие стороны.
Лазутчики были порождением «контактной зоны» взаимодействия различных миров, которые, в силу обстоятельств, отражали трагическую двойственность мировосприятия людей, оказавшихся сразу в двух несхожих культурах, на разломе цивилизаций.
На Кавказе лазутчиками были те горцы, которые по разным причинам сотрудничали с русскими военными властями, поставляя им сведения о происходивших событиях в стане противника. Одновременно лазутчики могли шпионить в пользу горских предводителей, снабжая их сведениями о стане русских. Это были люди хитрые, расторопные, опытные и любопытные.
В Центральном Кавказе, например, русские всегда имели достаточное количество лазутчиков и проводников среди чеченцев. Как отмечал М.Я. Ольшевский: «Лазутчиков и проводников можно было всегда находить не только между «мирными чеченцами», то есть живших возле наших укреплений, но и среди неприятеля, охотно посещавшего наши укрепления»413. Когда чеченцы узнали и удостоверились, что русские достаточно благосклонно принимали и угощали, давали деньги смельчакам, которые решались пробираться в русские пределы первоначально из чистого любопытства, посещения чеченцев увеличились и участились414.
Играя на корыстных пристрастиях людей, обезоруженных уловками инокультурной цивилизации, российское войсковые командиры или уполномоченные ими люди, соблазняли лазутчиков деньгами и «довели этих детей природы до того, что под опасением смерти они доставляли самые положительные сведения о намерениях своих собратий и были самыми надежными проводниками для наших отрядов, при нападении не только на соседние аулы, но и на те из них, в которых жили их друзья и даже близкие родственники»415.
Размышляя о данном явлении, М.Я. Ольшевский задавался вопросом: «Может быть, они и не сознавали того, что в таких их действиях скрывалось столь страшное преступление, как измена. Да и кто мог карать их в то время, когда не было никакой власти, когда каждый чеченец действовал самостоятельно. Когда же явился карателем Шамиль, тогда было поздно исправлять их, несмотря на то, что они подвергались за измену самым страшным казням и истязаниям, ради алчности к нашим деньгам»416.
Наряду с алчностью, которая все же оставалась внешним проявлением мотивации лазутчиков, часто глубинной причиной становилось затаенное желание сохранить стабильность в собственном их сообществе, «желание использовать русские войска для того, чтобы прогнать раскачивающих хрупкий мир пришельцев-наибов и религиозных фанатиков, урезонить молодежь»417, поквитаться со своими обидчиками или удовлетворить личные амбиции, которые в иных обстоятельствах не имели возможности реализоваться.
Лазутчики были маргиналами горского мира, осуществлявшими свои цели на стыке двух миров: они ещ оставались неотъемлемой частью горской традиции как члены горских сообществ и одновременно «стали своеобразными первооткрывателями России».418
В свою очередь российская сторона с трудом привыкала к культурному своеобразию этнических кавказских сообществ и самому своему новому местообиталищу – Кавказу.
Русские солдаты и поселенцы-колонисты часто становились жертвами местного кавказского климата. Первое знакомство с Кавказом было чревато для них большими бедствиями, а сама «местность медленно и тяжело покорялась и плугу, и иммунной системе русских... именно поэтому среди русских имели место столь многочисленные случаи со смертельным исходом»419. По данным С.А. Чекменева: «Во время поголовных болезней из 10 заболевших умирало 5 человек»420. Переселенцы с трудом привыкали к новому климату, новым болезням и новому сельскохозяйственному календарю.