Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Истоки российско-кыргызского межкультурного взаимодействия 28
1.1 Исторические условия начального этапа формирования российско-кыргызского межкультурного взаимодействия 28
1.2 Русский язык как важный фактор межкультурной коммуникации в Кыргызстане во второй половине XIX – начале ХХ в .59
1.3 Переселенцы-славяне и другие народы – основа формирования поликультурного общества в Кыргызстане .74
Глава 2. Историческая роль России в развитии кыргызской национальной культуры 102
2.1 Проблемы становления культуры Кыргызстана в первые годы Советской власти 102
2.2 Кыргызская национальная культура в советскую эпоху .138
2.3 Культура Кыргызстана в постсоветский период: проблемы сохранения и развития .167
Глава 3. Этнокультурная реальность постсоветского пространства 192
3.1 Организации российских соотечественников в Кыргызстане .192
3.2 Социокультурные связи России с соотечественниками в Кыргызстане .219
3.3 Кыргызская диаспора за рубежом .244
Глава 4. Роль русского языка в формировании российско кыргызского межкультурного дискурса на современном этапе .266
4.1 Статус русского языка в государствах постсоветской Центральной Азии .266
4.2 Проблема витальности (жизнеспособности) русского языка в Кыргызстане .284
4.3 Русский язык – интеграционный ресурс российско-кыргызского межкультурного дискурса 310
Заключение 334
Список литературы .343
Список сокращений 391
- Исторические условия начального этапа формирования российско-кыргызского межкультурного взаимодействия
- Кыргызская национальная культура в советскую эпоху
- Социокультурные связи России с соотечественниками в Кыргызстане
- Русский язык – интеграционный ресурс российско-кыргызского межкультурного дискурса
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Приоритетность стратегических взаимосвязей России и Кыргызстана в новейшее время предопределена теми политическими, экономическими и духовными взаимоотношениями, которым насчитывается уже более 150 лет.
Взаимодействие культур в современном мире характеризуется развитием процессов глобализации во всех сферах социума, что раздвигает культурное пространство, создавая новые возможности для межкультурного общения, без которого выстроить непротиворечивое цивилиза-ционное пространство межгосударственного взаимодействия очень трудно. Моделирование межкультурного дискурса в Кыргызстане и других центральноазиатских странах стало возможным исторически благодаря русскому языку.
Сокращение социальных функций русского языка в Кыргызстане привело к значительному снижению уровня его витальности (жизнеспособности). Высокая степень политизированности «языкового вопроса» доказывается частотой использования в СМИ термина «языковая политика»: языковой фактор из привычного этнического идентификатора-маркёра становится инструментом реализации политических амбиций власть предержащих. Проблема сокращения образовательного пространства русского языка вызывает озабоченность широкой общественности не только в России, но и в центральноазиатских республиках, требуя научного изучения, поиска средств описания, систематизации и решения.
Несмотря на стремительный отток русскоязычного населения из Кыргызстана в Россию в начале 1990-х гг., связанный с распадом Союза и продолжающийся до сих пор, доля российских соотечественников здесь достаточно велика. Возрастает их гражданская активность, сформированы, развиваются, взаимодействуют с госструктурами и с российской диаспорой в Кыргызстане более 70 общественных организаций российских соотечественников республиканского или территориального статуса. В поддержку духовной основы православия создано «Владимирское общество».
Особенность межкультурных коммуникаций России и Кыргызстана в настоящее время определяется также наличием около 60 диаспо-ральных объединений кыргызов на территории всех федеральных округов РФ (городские, краевые, региональные, областные, окружные, национально-культурные объединения). По экспертным оценкам, в 1994–1997 гг. в поисках работы Кыргызстан оставили около 200 тыс. кыргызов, а на период 2013 г. более 1 млн мигрантов из Кыргызстана находились в России, из них 350–400 тыс. – только в Москве. Несмотря на измене-
ние с 1 января 2015 г. в России порядка привлечения иностранной рабочей силы и падение курса рубля, приоритетной страной для трудовых мигрантов остаётся Россия. В целях укрепления национального самосознания, сохранения самобытности кыргызов, проживающих за пределами КР, содействия в улучшении их правового, экономического и социального статуса создана Ассоциация кыргызских диаспор «Замандаш».
Изучение истории и проблем кыргызской диаспоры за рубежом является актуальным и жизненно необходимым, поскольку она является составной частью кыргызского народа, имеет с ним единые социально-исторические и культурно-эстетические корни. Особый научный интерес представляет поэтому исследование межгосударственного взаимодействия КР и РФ по проблемам кыргызской диаспоры в России и российских соотечественников в КР.
Отношения стратегического партнёрства между РФ и КР подчёркивают долговременность и прочность намеченных векторов взаимодействия в различных сферах: политической, торгово-экономической, военно-технической, в сфере безопасности, науки, культуры и других, поэтому актуальным представляется изучение исторического опыта взаимодействия двух стран в сфере становления и развития межкультурных связей, роли России в развитии самобытной кыргызской культуры, в формировании уникальной языковой межкультурной среды, изучение современных проблем, связанных с сохранением русскоязычного образовательного пространства и других вопросов, сформировавших контент данного исследования.
Степень разработанности темы. Комплексный и многоуровневый характер проблемы повлёк за собой изучение разнообразных источников, охватывающих такие направления исследования, как исторические этапы взаимодействия России и Кыргызстана; теория диаспоры; межкультурная коммуникация; кыргызская диаспора за рубежом; российские соотечественники в КР; вопросы витальности русского языка и др.
Разработкой вопросов генезиса и функционирования диаспор, интерпретацией контента термина «диаспора» занимались российские (С. Арутюнов, М. Аствацатурова, В. Никитин, Т. Полоскова, В. Попков, Ж. Тощенко, Т. Чаптыкова и мн. др.) и зарубежные учёные1.
1 Арутюнов С. Диаспора – это процесс // Этнографическое обозрение. 2000. № 2; Аствацатурова М. А. Диаспоры в Российской Федерации: формирование и управление. Р-на-Д.; Пятигорск, 2002; Полоскова Т. Современные диаспоры. Внутриполитические и международные аспекты. М., 2002; Попков В.Феномен этнических диаспор. М., 2003; Тощенко Ж. Т., Чаптыкова Т. И. Диаспора как объект социологического исследования // Социологические исследования. 2004. № 3; Ban Csilla. A Magyar diazspora Kozep-Kolet-Europaban. ELTE. Budapest, 1997; Brah A. Cartographies of Diasporas: Contexting identities.
Проблемы российских соотечественников в дальнем и ближнем зарубежье, государственная политика России в отношении соотечественников за рубежом – эти и другие вопросы нашли отражение в трудах российских учёных: Р. Абдулатипова, Т. Балашовой, Ю. Баранова, В. Басика, Ю. Баскаковой, Ю. Громыко, М. Губогло, Л. Дробижевой, В. Дубовицкого, И. Ерёминой, И. Забелло, А. Задохина, И. Зевелёва, Н. Калининой, Н. Лебедевой, О. Малиновой, А. Меркуловой, В. Михайлова, В. Мукомеля, А. и Е. Назаровых, Е. Павлова, С. Переслегина, В. Раздабарова, А. Селиванова, И. Сидоренко, С. Соколовского, В. Тишкова, В. Филиппова, Н. Фирсовой, П. Чепиницкой и др.1
Зарубежная коммуникативистика представлена трудами Э. Сепира, Р. Линтона, Р. Бенедикта, Дж. Стюарта, Э. Дэвиса, К. Клакхона, Ч. Хоккета, К. Уисслера, У. Тейлора и мн. др. Классическими стали работы английского этнографа и культуролога Э. Тайлора, немецкого философа К. Ясперса, американских учёных Э. Холла, Д. Трагера, Э. Хирша, Г. Триандиса, Дж. Мартина и Т. Накаямы, голландского антрополога Г. Хофстеде, раскрывающие специфику кросс-культурных коммуникаций2. Вместе с тем большое количество исследований не привело пока к выработке единых концептуальных подходов.
London, New York, 1996; Hall Stuart. Cultural Identity and Diaspora. 1990. P. 222–237; Sheffer Gabriel. From Diasporas to Migrants, from Migrants to Diasporas // Diasporas and Ethnic Migrants in 20-th Century Eurоpe. Berlin. 1999. May 20–23 и др.
1 Абдулатипов Р. Историческая многонациональность в России: политика, мораль,
управление. М., 1999; Баскакова Ю. Соотечественники за рубежом // Мониторинг обще
ственного мнения. 2009. № 6 (94); Дубовицкий В. В. Проблемы существования диаспор в
инокультурной и иноверческой среде: Таджикистан и Россия // Единство в многообразии.
М., 2007. № 1; Зевелёв И. А. Соотечественники в российской политике на постсоветском
пространстве: наследие империи и государственный прагматизм // Наследие империй и
будущее России. М., 2008; Мукомель В. И. Миграционная политика России: постсоветские
контексты. М., 2005; Назаров А. Д. Особенности регулирования межнациональных и этно-
миграционных процессов в условиях современной России. М., 2015; Назарова Е. А. и др.
Мигранты в Москве. Проблемы и перспективы. М., 2014; Раздабаров В. В., Павлов Е. А.
О положении соотечественников в странах СНГ и их поддержке Российской Федерацией //
Аналитический вестник Совета Федерации Федерального собрания Российской Федера
ции. 2005. № 20 (272); Филиппов В. И. Переселение российских соотечественников из
постсоветских государств: политико-правовой анализ: автореф. дис. …канд. полит. наук.
Бишкек, 2011; Чепиницкая П. Р. Управление в государственном взаимодействии с россий
скими соотечественниками за рубежом: автореф. дис. …канд. соц. наук. М., 2012 и мн. др.
2 Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989; Триандис Г. К. Культура и соци
альное поведение / пер. В. Соснин. М., 2007; Ясперс К. Смысл и назначение истории / пер.
с нем. М., 1991; Hall E., Trager D. Culture as Communication. N. Y., 1954; Hall E. The Silent
Language. N.Y.; L., 1959; Idem. Understanding Cultural Differences: Germans, French and
Americans. Intercultural Press, 1990; Hirsch E. D. A first dictionary of cultural literacy. Boston:
Houghton Mifflin, 1989, ets.
В России первые попытки исследований в области межкультурной коммуникации были предприняты во второй половине ХХ в. У истоков этого направления – С. Арутюнов, А. Вежбицкая, Е. Верещагин,
B. Воробьев, А. Герд, М. Копыленко, В. Костомаров, В. Красных,
М. Лотман, А. Лурия, В. Маслова, Е. Пассов, С. Рыжакова, В. Телия,
C. Тер-Минасова, Н. Толстой, Г. Томахин и др.1 Значительный пласт
в изучении межкультурной коммуникации составляет её дискурсивный
компонент. Л. Алексеева, Т. Владимирова, В. Карасик, А. Клинцов,
Т. Копылова, С. Мишланова, Т. Пермякова, К. Седов2 и другие показывают
в своих трудах органическую связь между языком и культурой, раскрывают
интегративные качества дискурса, изучение которого становится
в современной науке особенно актуальным. Закономерности российского
межкультурного дискурса изучены О. Бураевой; в работе И. Бартеневой
нашли отражение истоки социокультурных связей коренного и «при
шлого» населения Кыргызстана; исследование российско-кыргызского
межкультурного дискурса в контексте исторического нарратива позволило
Г. Данильченко «полнее раскрыть многообразие форм, в которых
отразились взаимосвязи между народами»3.
Данные исследования наглядно демонстрируют, что многозначность понятия дискурса привела к его использованию не только в узком, вербальном контексте, но и в широком плане – как дискурсный подход, как инструмент многосторонних исследовательских практик в сфере медицины, политики, истории, психологии, культуры и межкультурной коммуникации. В этом смысле дискурс понимается нами как широкий
1 Арутюнов С. А., Рыжакова С. И. Культурная антропология. М., 2004; Вежбиц-
кая А. Язык; Культура; Познание. М., 1997; Красных В. В. Этнопсихолингвистика и линг-
вокультурология. М., 2002; Лурия А. Р. Культурные различия и интеллектуальная деятель
ность // Этапы пройденного пути. М., 1982; Маслова В. А. Homo Lingvalis в культуре: мо
нография. Витебск, 2004; Пассов Е. И. Коммуникативное иноязычное образование. Кон
цепция развития индивидуальности в диалоге культур. Липецк, 2000; Телия В. Н. Русская
фразеология: семантический, прагматический и лингво-культурологический аспекты. М.,
1996; Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., 2000 и мн. др.
2 Алексеева Л. М., Мишланова С. Л. Медицинский дискурс: теоретические основы
и принципы анализа. Пермь, 2002; Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дис
курс. Монография. Волгоград, 2002; Клинцов А. А. Дискурс политических архетипов в
международных отношениях постсоветских государств Центральной Азии. М.; Бишкек,
2009; Пермякова Т. М. Моделирование и типология дискурса межкультурной коммуника
ции: автореф. дис. …д-ра филол. наук. Пермь, 2009 и др.
3 Бартенева И. Ю. Истоки переселенческого движения в Кыргызстан (вторая по
ловина XIX – начало XX века). Бишкек, 2010; Бураева О. В. Межкультурное взаимодей
ствие этносов Байкальского региона: XVII – начало XX в.: автореф. дис. …д-ра ист. наук.
Улан-Удэ, 2005; Данильченко Г. Д. Российско-кыргызский межкультурный дискурс в кон
тексте исторического нарратива (XVIII–XXI вв.). Бишкек, 2015. С. 6.
межкультурный, межэтнический, межконфессиональный диалог,
предопределённый исторически и способствующий выстраиванию множественных социокультурных парадигм.
Изучение вопросов российско-кыргызского межкультурного дискурса потребовало обращения к истокам появления славян на территории Кыргызстана, поэтому использована литература, посвящённая миграции российских народов в Туркестан1. Социолингвистические и этнографические аспекты проблемы получили отражение в трудах, посвящённых вопросам формирования языковой ситуации, русско-национальных межкультурных контактов в Центральноазиатском регионе2.
Следует отметить конструктивный подход кыргызских учёных, писателей, деятелей культуры, высоко оценивающих культурообразующую роль русского языка, – Ч. Айтматова, К. Боконбаева, И. Болджуровой, А. Борубаева, О. Ибраимова, А. Орусбаева, М. Тагаева, Т. Усубалиева и др.3
Изучению положения и проблем российских соотечественников в центральноазиатских республиках много внимания уделяет Л. Хопёрская4.
Разнообразна историография вопроса о кыргызской диаспоре за рубежом. Она представлена трудами российских и кыргызстанских учёных: С. Абрамзона, Г. Абдалиевой, Н. Аристова, А. Асанканова, С. Аттокурова, У. Боотаева, Н. Керимбековой, С. Кляшторного, А. Мокеева,
1 Кауфман А. А. Переселение и колонизация. СПб., 1905; Ключевский В. О. Курс
русской истории: в 9 т. М., 1987; Румянцев П. П. Материалы по обследованию туземного и
русского старожильческих хозяйств и землепользования в Семиреченской области. Т. 7.
Пг., 1916; Шкапский О. А. Переселенцы-самовольцы и аграрный вопрос в Семиреченской
области. СПб., 1906 и др.
2 Баскаков А. Н., Крючкова Т. Б. Актуальные проблемы языковой жизни тюрко-
язычных республик Средней Азии и Казахстана // Советская тюркология. 1989. № 5; Дубо-
вицкий В., Дубовицкая И. Первые русские в Таджикистане (биобиблиографический спра
вочник). Душанбе, 2015; Колесников А. А. Русские в Кашгарии (вторая половина XIX –
начало XX в.). Миссии, экспедиции, путешествия. Бишкек, 2006; Масанов Б. Х. Казахско-
русское двуязычие. Алма-Ата, 1987; Назаров О., Чарыяров Ы. Туркменско-русское дву
язычие на современном этапе. Ашхабад, 1989; Русские: Этносоциологические очерки. М.,
1992; Хашимов Р. И. Таджикско-русское двуязычие (социолингвистический аспект). Ду
шанбе, 1986 и др.
3 Айтматов Ч. Т. Цена прозрения // Айтматов Ч. Собр. соч.: в 7 т. Т. 7. М., 1998;
Его же. Язык – энергоноситель // Труд. 2000. 3 июня; Орусбаев А. О природе языковых
конфликтов // Русский язык в Кыргызстане. Вып. 1. Бишкек, 1998; Усубалиев Т. У. Язык
судьбы // Русский язык в духовной жизни народа Кыргызстана... Бишкек, 2002 и мн. др.
4 Хопёрская Л. Л. Опыт этнополитического мониторинга ситуации в Киргизстане
(2006–2008 гг.). Бишкек, 2008; Её же. Российские соотечественники в Центральной Азии –
демографический ресурс, отрезанный ломоть или хранители Русского мира? // Этнопано-
рама. 2012. № 3–4; Её же. Нетитульная судьба: российские соотечественники в Централь
ной Азии. М., 2013 и др.
Т. Султанова, Ю. Худякова, К. Табалдиева, Э. Тенишева, А. Турдуевой, Э. Якобсона и др.1
Стало предметом исследований и литературное творчество представителей современной кыргызской диаспоры в России и странах дальнего зарубежья2. Однако проблемы формирования кыргызской диаспоры, возникшей как следствие миграционных процессов в постсоветский период, ещё ждут своих исследователей.
В целом изучение публикаций, рассматривающих те или иные аспекты темы диссертации, позволяет констатировать, что степень её разработанности не отвечает современным научным требованиям, поскольку освещение проблемы чаще носит политико-обзорный характер и проводится в рамках журналистики, тогда как необходим целостный анализ тех реалий, которые связаны с острейшей проблемой сохранения в республике русскоязычного образовательного пространства, традиций уникальной славянской культуры и др.
Объектом исследования является российско-кыргызский межкультурный дискурс.
Предмет исследования – исторические этапы и основные векторы межкультурного взаимодействия России и Кыргызстана (вторая половина XIX в. – XXI в.).
Цель исследования состоит в комплексном анализе основных особенностей формирования российско-кыргызского межкультурного дискурса и его развития на различных исторических этапах.
Цель исследования предопределила решение следующих задач:
-
Исследовать исторические условия формирования российско-кыргызских межкультурных связей, обратив особое внимание на русский язык как важный фактор межкультурной коммуникации и вклад переселенцев-славян и других народов в становление поликультурного общества Кыргызстана.
-
Аргументированно раскрыть историческую роль России в становлении и развитии кыргызской национальной культуры, приобщении её к европейским цивилизационным стандартам.
1 Абрамзон С. М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи.
Фрунзе, 1990; Асанканов А. Кыргызы Синьцзяна (КНР). Бишкек, 2010; Керимбекова Н. К.
Кыргызы Памиро-Алая и его зарубежная диаспора (краткий исторический очерк). Бишкек,
1992; Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Государства и народы Евразийских степей: от
древности к Новому времени. СПб., 2009; Худяков Ю. С. Кыргызы на просторах Азии / 2-е
изд., доп. Бишкек, 1995 и др.
2 Сабирова В. К. Литература этнических кыргызов в диаспорах. Ош, 2010;
Сабирова В. К., Эрназарова Г. Б. Акынская поэзия кыргызской диаспоры: к проблеме двух
дискурсов многонациональной культуры // Этносы и культуры Кыргызстана в
историческом взаимодействии. Вестник КРСУ. Спецвыпуск. Бишкек: КРСУ, 2013 и др.
3. Выявить и изучить контент этнокультурной реальности постсовет
ского пространства в Кыргызстане: деятельность организаций российских
соотечественников, социокультурные связи России с кыргызстанскими
соотечественниками, феномен кыргызской диаспоры за рубежом.
4. Оценить последствия сокращения уровня витальности
русского языка на постсоветском пространстве Центральной Азии
и Кыргызстана; показать, что русский язык остается основным интегра
ционным ресурсом российско-кыргызского межкультурного дискурса.
Хронологические рамки исследования заданы спецификой темы и включают межкультурные аспекты взаимодействия Кыргызстана и России от истоков – вторая половина XIX в. – до современности.
Важную роль в формировании эмпирической базы исследования сыграли источники различного характера. При исследовании межкультурного диалога Кыргызстана и России активно задействованы изданные в КРСУ сборники документов и материалов1, источники основных архивных фондов: ГА РФ, РГВИА, АВПРИ (Москва), РГИА (Санкт-Петербург), ЦГА КР, АПКР (Бишкек), ЦГА РУз. (Ташкент), текущего архива Посольства РФ в КР и др.
Привлекались к исследованию опубликованные в советское время сборники документов и материалов, потребовавшие непредвзятого изучения, абстрагирования от идеологической составляющей при выявлении контента межкультурного дискурса.
При разработке темы автор наряду с научной литературой использовал конституции республик Центральной Азии, законодательные акты по языковой политике, формированию новой образовательной системы, а также основополагающие документы РФ и КР: концепции внешней политики, федеральные программы, указы, межгосударственные соглашения и договоры по основным направлениям партнёрского взаимодействия.
Получению текущей информации о роли русскоязычных образовательных учреждений и славянских культурных объединений в консолидации соотечественников, сохранении русской культуры в регионе способствовали данные периодической печати России и республик Центральной Азии.
1 Кыргызстан – Россия: История взаимоотношений (XVIII–XIX вв.): сборник документов и материалов. Бишкек, 1998; Кыргызстан – Россия: История взаимоотношений суверенных государств (90-е годы XX века): сборник документов и материалов. Бишкек, 2001; Кыргызстан – Россия. История взаимоотношений в составе империи и СССР (вторая половина XIX в. – 1991 г.): сборник документов и материалов: в двух кн. Бишкек, 2007; Россия – Кыргызстан. Этапы стратегического партнерства: сборник документов и материалов. Бишкек, 2011.
В процессе работы были использованы документы официальных сайтов РФ и КР, в том числе министерств иностранных дел, экономического развития и торговли, образования и науки; материалы Национального статистического комитета КР. Таким образом, источниковедческая база представлена достаточно разнообразными материалами, связанными с периодом нахождения Кыргызстана в составе Российской империи, СССР и с взаимоотношениями РФ и КР в ранге независимых суверенных государств.
Научная новизна исследования определяется тем, что:
– осуществлён научный анализ начального этапа формирования российско-кыргызского межкультурного дискурса и установлено, что толерантная религиозная политика в Туркестанском крае способствовала установлению конструктивного диалога между разными культурами и цивилизациями;
– выявлено, что процесс складывания российских образовательных традиций был сопряжён в Туркестане с большими трудностями ввиду того, что компромиссный проект внедрения сети русско-туземных школ, особенно в сельских местностях, имел своей целью сближение туземного населения с русским, но при отсутствии мотивации к изучению русского языка со стороны коренного населения, не принёс быстрого практического результата;
– установлено, что поликультурные контакты постепенно становились образом жизни народов Туркестана, а развитие экономических и дружеских связей между переселенцами и коренными жителями стало важнейшим условием развития переселенческих групп в иноэтническом окружении, заложив основы межкультурного дискурса;
– предпринята попытка концептуального осмысления исторической роли России в развитии самобытной кыргызской культуры. В противовес имеющим место в суверенный период развития Кыргызстана негативным оценкам и отрицанию прогрессивного значения любых начинаний не только имперской, но и советской России проведён анализ архивных документов советского периода, отражающих полиэтнический компонент и межкультурный дискурс, раскрывающих заботу России о развитии национальных языков;
– показано, что приобщение коренных национальностей к общеобразовательной школе, к системе среднего специального и высшего образования, к русской и мировой литературе и культуре, к изучению многих отраслей научного познания происходило благодаря русскому языку – единому государственному языку единой страны, а не в целях политики насильственной «русификации», о чём не устают говорить
националистически настроенные деятели, критикуя в целом политику советской власти;
– обозначены проблемы, с которыми столкнулся Кыргызстан, оказавшись в начальный период суверенизации без поддержки со стороны России, которая сама находилась под воздействием деструктивных процессов в связи с разрушением некогда единого информационного, образовательного, социально-культурного и экономического пространства;
– составлен полный реестр общественных объединений российских соотечественников на территории Кыргызстана по региональному и хронологическому принципам; выделены основные этапы их создания, показан рост и совершенствование консолидирующей составляющей, уровень институализации. Установлено, что создание общественных объединений и направление их деятельности находится в прямой зависимости от социально-политических процессов в Кыргызстане и законодательных инициатив России;
– показано, что развитие взаимоотношений с российскими соотечественниками в ближнем зарубежье занимает особое место в системе приоритетов внешней политики РФ, что Посольство России в Кыргызстане и Представительство Россотрудничества при поддержке организаций российских соотечественников и Координационного Совета российских соотечественников Кыргызстана (КСРСК) проводят важные социокультурные мероприятия этнической и общегражданской направленности, целью которых является сохранение общего духовного пространства и развитие межкультурного дискурса;
– на основе анализа состояния и жизнедеятельности кыргызской
диаспоры за рубежом показано, что она является одним из компонентов
внешней политики Кыргызстана. Установлена роль кыргызской диаспоры
в России, которая, сохраняя национально-культурную самобытность,
является фактором стабильности, развития межгосударственных
отношений и межкультурного дискурса в новых исторических условиях;
– доказано, что новые суверенные республики, отказываясь от старых советских оценок, нередко допускали идеологические перегибы в период своего становления, что в наибольшей степени оказался подверженным этим негативным воздействиям русский язык, вокруг статуса которого развернулась политическая борьба, сопровождающаяся всплесками национализма и государственной идеологией, насаждающей идеи моноэтнизации;
– показано, что в постсоветский период в результате мощного эмиграционного оттока русскоязычного населения и форсированного внедрения языка титульной нации в качестве государственного (это правомерное конституционное решение было проведено без учёта
интересов почти двух миллионов представителей других этносов), в Кыргызстане произошло заметное сокращение государственного финансирования русскоязычного образования, сужение русскоязычного пространства, что стало угрозой витальности русского языка;
– научно обоснована роль русского языка как инструмента
межгосударственного взаимодействия Кыргызстана и России, исторически
наделённого способностью моделирования межкультурного дискурса,
выстраивания непротиворечивого цивилизационного пространства,
являющегося мощным интеграционным ресурсом российско-
кыргызских межкультурных связей.
На защиту выносятся следующие основные положения:
-
Присоединение Кыргызстана к России во второй половине XIX в. стало закономерным итогом развития исторически сложившихся к тому времени политических, социально-экономических и культурных взаимоотношений народов этих стран. Мудрость кыргызских родопра-вителей доказана всем ходом истории: находясь под защитой России, кыргызы смогли сохранить свою национальную идентичность, что при других обстоятельствах было бы весьма проблематично. Переселенческая политика России должна была укрепить её положение в регионе, привести к непосредственным контактам между русским и кыргызским народами и тем самым сблизить их, в том числе и в культурном плане. Одним из позитивных результатов такого шага стала стабилизация социально-политической обстановки в Центральноазиатском регионе, а ресурс братских отношений Кыргызстана и России, заложенный ещё в XIX столетии, сыграл и продолжает играть важнейшую роль в современных условиях стратегического партнёрства двух стран.
-
Архивные источники свидетельствуют о том, что включение в состав России новых центральноазиатских территорий не сопровождалось установкой на ассимиляцию, изменение жизни, религии и языка новых российских подданных. Российское правительство понимало: для того, чтобы новые территории органично вошли в состав России, нужно предоставлять местным жителям самостоятельность, сохранять их веру и языки, а национальную элиту привлекать на государственную службу. Годы Советской власти доказали целесообразность выбранной государственной стратегии, а потому явились периодом небывалого за всю историю кыргызов их культурного и экономического прогресса. Русская культура, поднимая национальные культуры, способствовала их выходу на уровень своего социально-исторического опыта. Всемирно признанные достижения художественного творчества русского народа становились достижением всех этносов, обогащая их и приобщая к ценностям мировой культуры.
-
За 25-летний суверенный период развития КР было создано более 70 объединений российских соотечественников на её территории, что является важным индикатором политической самоидентификации, а способность к созданию консолидированных структур (союзов, Гильдии ассоциаций соотечественников и Координационного совета), а также высокая степень их взаимодействия с федеральными органами власти РФ и политическими структурами КР доказывает их жизнеспособность и созидательный потенциал. Изучение истории и проблем кыргызской диаспоры за рубежом необходимо, так как она формирует международный дискурс.
-
Языковая сфера явилась источником этнополитической напряженности во всех постсоветских республиках. Не избежал этой участи и Кыргызстан, где за годы суверенизации произошло заметное сужение сферы функционирования русского языка, что обусловлено, в первую очередь, государственной идеологией, в приоритете которой – идеи моноэтнизации. Немаловажную роль сыграли миграционные процессы, приведшие к увеличению в два с лишним раза числа невладею-щих русским языком, нестабильность политической ситуации, завершившейся дважды сменой правящих элит, отсутствие чётких образовательных стандартов, общее резкое снижение уровня благосостояния народа и др. В настоящее время очевидна государственная поддержка проектов, направленных на сохранение русскоязычного пространства, которые активно проводятся Россией, что позволяет надеяться на позитивные сдвиги в решении языковых проблем.
Методологическую основу исследования составили наиболее значимые методологические принципы. Общенаучный характер методов познания широко и результативно использован в целях изучения этносоциальных процессов: принцип историзма – для обнаружения связи между фактами, явлениями и процессами, имеющими место в историческом прошлом, а принцип объективности, актуальный для исследований в любой научной сфере, – для формирования их непредвзятой оценки.
Метод комплексной аналитики позволил придать изучаемой
проблематике целостный характер, возможности сравнительно-
исторического метода способствовали установлению причинно-
следственных зависимостей между фактами, явлениями и событиями реальной действительности путём выявления степени соответствия и уникальных особенностей; метод хронологии необходим для установления последовательности событий, отразивших основные этапы формирования российско-кыргызского межкультурного дискурса.
Изучение истории цивилизаций требует соблюдения определённых условий исторического развития, поэтому цивилизационный подход,
применённый в исследовании, необходим для понимания действующих моделей межкультурного взаимодействия в границах современного Кыргызстана и его межгосударственных связей с Россией по многим вопросам межкультурного сотрудничества.
Комплексный характер исследования позволяет утверждать, что его практическая значимость определяется тем вкладом, который оно может внести в разработку проблем и решение многих задач по выработке механизмов межэтнических отношений для реализации программ взаимодействия с российскими и кыргызстанскими соотечественниками за рубежом.
Изучение феномена современного межкультурного дискурса в его исторической ретроспективе позволяет выдвинуть новые мотивацион-ные критерии и стимулировать изучение уникальной истории и культуры Кыргызстана, повышая научный потенциал учебно-методических разработок, специальных и факультативных курсов вузовских и школьных программ.
Аналитические и фактические материалы, основные положения и выводы исследования применимы в гуманитарной и управленческой сферах, могут быть полезными экспертному сообществу и всем, кто интересуется историей и современным состоянием российско-кыргызского межкультурного дискурса.
Апробация результатов диссертации. Основные материалы исследования изложены в трёх авторских монографиях общим объёмом 62,0 п. л.: «Русская культура в Центральной Азии: история и современность» (М.; Бишкек, 2008. 242 с.); «Из истории кыргызско-российского межкультурного дискурса (XIX–XXI вв.)» (Бишкек: КРСУ, 2013. 274 с.); «Россия – Кыргызстан: исторический опыт формирования межкультурного дискурса» (Бишкек, 2016. 476 с.).
Концептуальные положения докладывались на Международной общественно-научной конференции «Культурно-историческое пространство Центральной Азии: от прошлого к будущему. К 110-летию со дня рождения Ю. Н. Рериха» (Бишкек, 13 декабря 2012 г.); на Международном симпозиуме «Кыргызстан – Россия: вехи гуманитарного сотрудничества», посвященном 20-летию КРСУ (Бишкек, 26–28 сент. 2013 г.); на Межвузовской научно-практической конференции «Функционирование русского языка в Кыргызстане и проблемы двуязычия» (Бишкек, 25 апреля 2014 г.); на Международной научно-практической конференции «Духовно-нравственное возрождение этнических традиций» (ОшГУ, 10 ноября 2016 г.) и других форумах.
Содержание диссертации нашло отражение в 29 статьях, общим объёмом 17,8 п. л., 16 из которых опубликованы в ведущих рецензируе-
мых журналах, рекомендованных ВАК РФ. Среди публикаций выделяются работы, отражающие важнейшие векторы исследования: «Концептуальные подходы к исследованию межкультурного дискурса» (Вестник КРСУ. Бишкек, 2013. Т. 13. № 6), «Проблемы витальности русского языка в Киргизии» (Русский язык за рубежом. М., 2015. № 1 (248), «Из истории формирования поликультурного общества Киргиз-стана» (Вопросы национальных и федеративных отношений. М., 2016. Вып. 4 (35), «Киргизская диаспора в России: новый этап межкультурного взаимодействия» (Вестник Костромского государственного университета / научно-методический журнал. Кострома, 2017. Т. 23. № 1); «Российские соотечественники: эволюция статуса, внимания и понимания проблемы» (Власть. М., 2017. № 10 (25) и др.
Структура диссертации обусловлена логикой достижения цели и решения поставленных задач. Диссертационное исследование состоит из введения, четырёх глав, содержащих по три раздела каждая, заключения, списков литературы и сокращений.
Исторические условия начального этапа формирования российско-кыргызского межкультурного взаимодействия
Как известно, процесс вхождения племн северного Кыргызстана в состав России был растянут во времени с 1855 по 1867 гг., проходил непросто, под давлением внешних и внутренних обстоятельств, но, по большей части, носил вс же добровольный, мирный характер, о чм свидетельствуют архивные документы и кыргызские историки советского периода1. Трагичность ситуации связана с частью сарыбагышских племен. «Сарыбагышский манап Уметалы, сын знаменитого Ормон-хана, после долгого сопротивления, окружнный со всех сторон русскими войсками, русскоподданными бугинцами и чериками, в конце 1867 г. вынужденно принимает российское подданство», – пишет В. М. Плоских2. Надо сказать, что известный зоолог и путешественник Н. А. Северцов, находившийся в то время в экспедиции по Туркестанскому краю, очень образно в своей книге передал характер этого манапа и его отца, сравнив их с древнегреческими героями: «Если Ормон являлся в некотором роде Ахиллом среднего Тянь-Шаня, то его сын Уметалы напоминал скорее хитроумного мужа Одиссея. Набеги этого кыргызского Одиссея были всегда удачны: он заставал врагов врасплох, а его никогда – да и покорился он… только предвидя вероятный разгром своих аилов, а не дождавшись его»3.
Иначе обстояло дело с присоединением южных областей Кыргызстана, памиро-алайских кыргызов, которые находились под гнтом Кокандского ханства и неоднократно, а с 1873 по 1876 гг. регулярно, поднимали восстания против кокандских правителей. Вот, что докладывал по этому поводу Туркестанскому генерал-губернатору К. П. фон Кауфману зав. дипломатической частью Туркестанского края Н. П. Стремоухов: «…В настоящее время дикокаменные киргизы, утомлнные постоянными несправедливостями, не видя им конца, поднялись против Худояр-хана и дали своей ненависти к нему вырваться наружу»1.
Известно, что повстанцы время от времени обращались к российским имперским властям за разрешением перекочевать из пределов ханства и о принятии их в российское подданство. Одно из таких посланий от имени Мамыра – предводителя восставших в 1874 г. кыргызов – опубликовал в своей книге «Присоединение Южной Киргизии к России» кыргызстанский ученый К. У. Усенбаев: «…Притеснения, гонения, страшные казни… и наказания палками принудили нас отпасть от хана и принять враждебное положение в отношении его… Численность киргизов и кипчаков доходит до 200 тысяч кибиток. Если будет возможность и не составит для вас труда, доложите обо всем вышеизложенном генерал-губернатору. При согласии его превосходительства мы, несчастные кокандские подданные, могли бы избавиться от тиранства Худояр-хана и найти спокойствие»2.
Русские власти, связанные с Кокандским ханством договором о ненападении, долгое время не вмешивались в ход восстания. Только летом 1876 г., обеспокоенные тем, что беспорядки в соседнем государстве стали угрожать возможным хаосом в пределах уже российского Туркестанского края, предприняли решительные действия. Генерал-губернатор Туркестанского края К. П. фон Кауфман писал в донесении военному Министру империи: «…Я высказываю поэтому мое твердое убеждение в необходимости действовать скоро и решительно. Способ действия заключается в занятии предстоящею раннею весной 1876 года всего Кокандского ханства…»1.
Благодаря действиям армии М. Д. Скобелева российские войска вошли в Коканд, агонизирующее Кокандское ханство было ликвидировано, а южная территория современного Кыргызстана была присоединена к Российской империи, как показали сложившиеся вышеописанные обстоятельства, силой оружия. Вот, как сообщалось об этом событии в Указе императора Александра II Правительствующему Сенату от 19 февраля 1876 г.: «В видах упрочения спокойствия и безопасности на юго-восточной границе Туркестанского края, признав за благо присоединить к Империи вновь занятую нашими войсками территорию, составляющую до прошлого 1875 года Ханство Коканское, повелеваю: образовать из нея область Ферганскую со включением в состав Туркестанского генерал-губернаторства и Туркестанского военного округа…»2.
Оценивая в целом Кокандскую военную кампанию Туркестанский генерал-губернатор К. П. фон Кауфман писал 27 апреля 1876 г.: «Война в Коканде вывела из строя нашего гораздо более офицеров и нижних чинов, чем Хивинская экспедиция 1873 г. Война в 1875 г. проходила не с ханами или эмирами, а с народными страстями… Никогда еще в Средней Азии русским не приходилось испытать такой длительной и упорной борьбы. Мы в первый раз столкнулись с энергичным бойцом и познали, что бороться с населением несравненно труднее, чем с деспотами туземных ханств»3.
Осознавая тщетность борьбы, легендарная историческая личность – родоправительница алайских кыргызов Курманджан датка перешла на российскую сторону, а ее дети были назначены волостными управителями южнокыргызских земель. Архивы сохранили письмо Курманджан датки начальнику Ошского уезда М. Е. Ионову, которое датируется 1885 г. и служит доказательством позитивного выбора: «Многоуважаемому высокостепенному Ферганскому областному губернатору от служителя Ошского уезда Курманджан датки.
Уважаемый, прошу извинения. При этом заявляю Вам, что когда Ферганское мусульманское государство не признало еще Россию, я воевала и спорила с Вами… По величине Россия равна Риму. Возможно, она в настоящее время еще увеличивается… Никогда раньше мы не видели такого государства. Как со своими родными, всем народом будем жить в таком государстве. Если вдруг его авторитет не признаем, изменим государству, тогда, я считаю, на нас ляжет несмываемый позор…
Я считаю, что если относиться всей душой, всем сердцем и уважением к этому государству, тогда Бог простит все, что мы совершили против него раньше.
В это мирное время я заявляю: весь мой народ, я сама и мои родные никогда не выступим против Вас. От нас никакой неприятности не будет. Если мой народ сделает плохо и станет изменником, тогда накажу виновного самой тяжкой мерой, буду вечно мучиться до конца дней своих. В заверение ставлю свою печать. Дочь Маматбека Курманджан датка»1.
Как пишет В. М. Плоских, «мудрость и дальновидность решения кыргызских родоправителей доказана историей: под защитой «белого царя» кыргызы смогли сохранить свою национальную идентичность, что при других обстоятельствах дела было бы весьма проблематично. Большинство исследователей единодушны во мнении о том, что присоединение Кыргызстана к России в XIX в. стало закономерным итогом развития исторически сложившихся к тому времени политических, социально-экономических и культурных взаимоотношений наших народов. Одним из позитивных результатов такого шага стала существенная стабилизация социально-политической обстановки в целом в Средней Азии. Кроме того, последующие годы советской власти явились периодом небывалого за всю историю кыргызов их культурного и экономического прогресса...»1.
Таким образом, заложенный ещ в XIX столетии ресурс братских отношений Кыргызстана и России сыграл и продолжает играть важнейшую роль уже в условиях стратегического партнрства, что последовательно продемонстрировано нами в настоящей работе.
Процесс модернизации кыргызского народа, т. е. переход от кочевого скотоводства к оседло-земледельческому и промышленно-городскому укладам начался с момента присоединения к России. При этом надо учитывать тот факт, что специфические условия кочевничества способствовали формированию на протяжении многих веков и особой духовной культуры с характерными ментальными особенностями.
Известно, что кочевые народы сравнительно очень быстро развиваются в социальном плане в условиях общинно-родового строя, достигая стадии так называемой «военной демократии», на которой их социально-экономическое развитие консервируется, так как при господстве кочевого скотоводства отсутствуют необходимые предпосылки для перехода к образованию государства. Сама система кочевого скотоводства не создает условий к объединению племн и родов в крепкое монолитное образование, так как отсутствует экономическая заинтересованность. Можно сказать, что кочевое общество является законченным натуральным хозяйством, в котором нет никаких причин для разделения труда и, следовательно, – для появления специализации в виде ремесла и торговли, что в свою очередь ведт к усложнению социальной организации и появлению государства. Кочевое скотоводство относится к экстенсивным формам хозяйствования, может развиваться только вширь, завися от природного ландшафта, но так как природная территория для кочевания ограничена, то соответственно ограничено и количество людей, которые могут проживать в степном или полупустынном ландшафте. Отсюда вытекала демографическая проблема, которая решалась двояким путем: 1) завоевание оседло-земледельческих территорий; 2) постоянные и регулярные столкновения не только между разными кочевыми народами, но и внутри каждого этноса.
Кыргызская национальная культура в советскую эпоху
В дореволюционном Туркестане народное образование являлось самым отсталым сегментом культуры, поэтому центральной задачей советской власти в области культурного строительства стало развитие народного образования, начиная с ликвидации неграмотности и подготовки учительских кадров1.
Эти и многие другие вопросы были предметом пристального внимания и горячего обсуждения на I Всероссийском съезде учителей-интернационалистов (июнь 1918 г.) и на съезде учителей Туркестана (1919 г.), который выдвинул задачу «создать новый учительский союз, сильный не количественно, а качественно, идущий вместе с трудовым народом и оберегающий школы от разлагающего влияния политиканства»2.
Началась активная, многогранная деятельность советского правительства по подготовке учительских кадров, в результате которой уже к 1920 г. краткосрочные курсы завершил 1 141 учитель, в том числе и коренных национальностей. В начале 1920 г. по инициативе русских учителей и деятелей культуры было создано «Общество ревнителей национальной культуры», которое содействовало развитию культуры народов Востока путем изучения национального искусства, истории и быта3. В этом же году в Ташкенте создаются узбекские мужские и женские институты просвещения (инпросы), затем открываются казахский, тюрко-татарский, таджикский инпросы и т. д.4
Национальные институты просвещения давали учащимся общеобразовательные знания в объеме школы II ступени и специальную педагогическую подготовку по профилю учителя школы I ступени. Но ввиду острого недостатка национальных кадров инпросы фактически играли в то время роль учительских институтов. С полным основанием на коллегии Народного комиссариата просвещения Туркестана отмечалось: «Инпросы становятся центром педагогической мысли. Вся киргизская степь распевает песни, которые разучены в инпросах»1.
Таким образом, в Туркестанской АССР все силы были брошены на борьбу с безграмотностью как мусульманского, так и европейского населения, открывались краткосрочные курсы, впервые в истории были учреждены первые стационарные педагогические учебные заведения. На период 1920– 1921 гг. в педагогических учебных заведениях Туркестана обучалось 1745 человек. К концу Гражданской войны в Туркестане было около 3 тыс. учителей из местных национальностей и 800 учителей русских и других европейских национальностей2.
В принятой на Четвертом совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей (июнь 1923 г.) резолюции специальный раздел был посвящен вопросу культурного подъема национальных республик. Большинство пунктов этого раздела непосредственно относилось к вопросам народного образования: «... расширение сети всех ступеней учебных заведений и создание рабфаков на местных языках; привлечение к работе в школе более или менее лояльных народных учителей местного происхождения; создание сети обществ распространения грамотности на местных языках...»3.
Основой для принятия резолюции стал доклад И. В. Сталина, в котором, в частности, отмечалось: «…нужно признать, что положение в Туркестане, нынешнее состояние там является наиболее неблагополучным, наиболее тревожным. Отсталость культурная, убийственно минимальный процент грамотности, оторванность госаппарата от языка и быта народов Туркестана, убийственно медленный темп развития – такова картина. Между тем ясно, что из всех советских республик – Туркестан представляет наиболее важную республику с точки зрения революционизирования Востока, не только потому, что Туркестан представляет комбинацию наиболее связанных с Востоком национальностей, но и потому, что по своему географическому положению он врезывается в самое сердце того Востока, который наиболее эксплуатируется, и который накопил у себя наибольше пороху для борьбы с империализмом. Задача состоит в том, чтобы превратить Туркестан в образцовую республику, в передовой пост революционизирования Востока. Именно поэтому необходимо сосредоточить внимание на Туркестане в смысле поднятия культурного уровня масс, национализации госаппарата и пр. Эту задачу мы должны провести во что бы то ни стало, не щадя сил, не останавливаясь перед жертвами»1.
Четвертое совещание ЦК РКП (б) с ответственными работниками национальных республик и областей сыграло заметную роль в регулировании национальных отношений. Это был весьма представительный партийный форум, в котором кроме членов и кандидатов ЦК РКП (б) участвовало также 58 представителей национальных республик и областей2.
Благодаря деятельности Наркомнаца РСФСР, который ведал решением всех вопросов, касающихся жизни нерусских народов, в Туркестанской АССР на государственное снабжение были взяты 492 сельские школы, 30 городских (с интернатами) и 4 опытно-показательные школы. Осенью 1923 г. советское правительство приняло на бюджет РСФСР всю школьную сеть республики, в результате чего появилась возможность открыть дополнительно еще 260 школ3.
Становление светской системы народного образования, в противовес конфессиональной, требовало решения еще одной важной проблемы – разработки учебных программ, создания учебной литературы. Местная специфика при крайней малочисленности квалифицированных культурных кадров весьма затрудняла решение этой проблемы. Помощь в школьном строительстве оказывал Наркомпрос РСФСР.
Уже Первый съезд Советов Пишпекского уезда (февраль 1918 г.) поднял вопрос о создании советских школ и об ассигновании на народное образование 5653 тыс. рублей «для проведения в уезде в кратчайший срок всеобщего обязательного обучения населения»1, а в мае этого же года был основан Пишпекский уездный Совет народного образования2, неделей позже – сформирован такой же Совет Ошского уезда.
Благодаря перестройке всей учебно-воспитательной работы и мероприятиям советского правительства по переходу в распоряжение Наркомпроса всех учебных заведений страны, были определены и окончательно сформированы основные принципы советской системы народного образования: ликвидирован ранее существовавший разрыв между начальным и средним образованием; обучение стало бесплатным, обязательным и совместным для детей обоего пола школьного возраста, независимо от национальной принадлежности.
Советское государство из года в год увеличивало расходы на народное образование молодого поколения центральноазиатских республик. К середине 1930-х гг. начальным обучением были охвачены почти все дети. Количество учащихся в общеобразовательных школах увеличилось по сравнению с дореволюционным периодом: в Узбекистане – в 55, в Казахской ССР – в 10, в Киргизской ССР – в 38, в Туркменской – в 28 раз, а в Таджикской ССР – почти в 60 раз3.
Союзное правительство обеспечивало в центральноазиатских республиках более высокие темпы развития школьной сети по сравнению с центральными районами страны. За счт бюджетных средств, поступавших от РСФСР в регионе осуществлялось интенсивное школьное строительство. Благодаря этому школьное дело развивалось ускоренными темпами. Если в целом по СССР количество учащихся в начальных, семилетних, средних школах выросло в 1955–1956 учебном году по сравнению с 1914–1915 учебным годом в 3,3 раза, то за этот же период в Казахской ССР – в 12,3 раза, в Туркменской – в 32, в Киргизской – в 44, в Узбекской – в 75, в Таджикской ССР – в 80 раз1.
Русский язык в национальных школах стали изучать в конце 1930-х гг.: 13 марта 1938 г. было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) и соответствующие решения Совнаркомов и ЦК КП(б) союзных республик об изучении русского языка в школах национальных республик. Были изданы специальные учебники и учебные пособия, проводилась большая работа по подготовке учителей. Русский язык ввели в систему образования отнюдь не с целью «русификации» (так и хочется возразить сторонникам этой абсурдной идеи: а какой ещ другой язык могли изучать тогда в советской стране, английский или, может быть, китайский?): овладение русским языком открывало национальной молоджи широкие перспективы для получения высшего и среднего специального образования в вузах и техникумах Москвы, Ленинграда и других научных центров страны.
Социокультурные связи России с соотечественниками в Кыргызстане
После развала Союза и обретения суверенитета новыми независимыми государствами, ранее входившими в его состав, сформировался комплекс политико-правовых проблем, требующих выработки чткой государственной политики в отношении граждан бывшего Союза, которые, являясь гражданами новых суверенных государств, оказались территориально вне границ своей исторической родины и нуждались в поддержке с е стороны. По сути, появились «другие русские», которыми стали русские постсоветского пространства для русских же Российской Федерации. Появилась категория «российские соотечественники».
По прошествии четверти века в той поры многое изменилось: главное, сформировалась государственная политика, учитывающая специфику ситуации каждого региона и каждой страны, определившая задачи на кратко- и долгосрочную перспективу, миграционную политику, отвечающую национальным интересам и безопасности России, т. е. госполитика, обеспеченная достойной нормативно-правовой базой на внутри- и межгосударственном уровнях, способная решать конкретные проблемы соотечественников в гражданско-политической, социально-экономической и культурно-гуманитарной сферах.
Безусловно, за суверенные 25 лет Российской Федерацией было выработано немало директивных документов на всех уровнях: Президент – Правительство – Госдума, устанавливающих принципы и определяющих направления госполитики России относительно соотечественников за рубежом. Как мы уже отмечали (см. 3.1), первым документом такой высокой важности явился Указ Президента РФ от 11 августа 1994 г. «Об основных направлениях государственной политики РФ в отношении соотечественников, проживающих за рубежом»1. В следующем году вышел Указ Президента РФ «Об утверждении Стратегического курса РФ с государствами-участниками СНГ» (от 14 сентября 1995 г.)2, целый раздел которого был посвящен проблемам и защите прав российских соотечественников в ННГ. ФЗ «О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом» от 5 марта 1999 г. стал первым в России документом, показавшим, каким может быть уровень взаимоотношений государства со своими недавними бывшими гражданами3. Безусловно, его нельзя считать совершенным, много было разночтений и в отношении дефиниций понятия «соотечественники», поэтому он дополнялся и корректировался в сторону уточнения, но вс же именно он стал базой госполитики России в отношении соотечественников за рубежом.
Еще совсем недавно в российском руководстве преобладало представление о том, что государственная политика в отношении соотечественников должна быть направлена на их социально-экономическую и политическую интеграцию в рамках государств проживания и на сдерживание массовой миграции в Россию, поскольку экономические возможности е для приема и обустройства иммигрантов ограничены1. В настоящее время, когда Кыргызстан, в частности, стал полноправным стратегическим партнром Российской Федерации, когда е безопасность с очевидностью стала связываться с безопасностью Кыргызстана, утвердилось представление о необходимости политически и социально зрелых объединений соотечественников, способных к налаживанию постоянного диалога как с представителями России (Посольство РФ, Россотрудничество, Консульство РФ и др.), так и с представителями исполнительной и законодательной власти Кыргызстана, с институтами гражданского общества.
Ещ лет десять назад политологи указывали на несамостоятельность, слабую структурированность и неинституализированность российской диаспоры в ближнем зарубежье, отсутствие авторитета и влияния в среде соотечественников. К примеру, Н. В. Калинина охарактеризовала состояние российской диаспоры в ближнем зарубежье как «аморфное и неконсолидированное»2. В интервью «Российской газете» Л. Слиска указывала на то, что общественные организации за рубежом должны прийти к мысли об объединении, потому что «…пока они не объединятся, пока не поймут, что только вместе они сила, ничего не изменится в лучшую сторону»3.
Теперь, в частности, в отношении Кыргызстана можно сказать, что не только создана широкая сеть региональных представительств объединений соотечественников, созданы, благодаря помощи со стороны России, координационные структуры, организующую и консолидирующую роль которых трудно переоценить. Стало совершенно очевидно, что одним из приоритетных направлений в деятельности Посольства Российской Федерации в Кыргызстане является работа с соотечественниками. Созданный при поддержке Посольства РФ Координационный Совет организаций российских соотечественников Кыргызстана не только успешно осуществляет свои координирующие функции, но и настолько укрепил свои позиции, что стал заметной и признаваемой в стране общественной организацией, осуществляющей, кроме прочих, ещ и функцию защиты и поддержки русской культуры и русскоязычного образования1.
Конечно, существуют и проблемы взаимодействия и взаимопонимания, но вс это решаемые со временем вопросы (см. 3.1), ведь российские соотечественники получили возможность регулярно встречаться на международных, региональных и страновых форумах, слушать друг друга, видеть недочты в работе, обсуждать сложившиеся проблемы, продумывать технологии и пути их устранения, намечать векторы перспективного развития.
Совсем иначе вс обстояло в начале 90-х гг. XX в. В Кыргызстане, так же как и в других республиках Центральной Азии, российские соотечественники сталкивались с открытыми антирусскими настроениями, с проявлением бытового национализма, кадровой дискриминации, произволом административных и правоохранительных органов и др. Катализатором миграционных процессов стало снижение уровня витальности (жизнеспособности) русского языка, сокращение сферы его функционирования в государственной и общественной жизни Кыргызстана на фоне стремительного введения государственного, кыргызского, языка в сферу делопроизводства, образования, культуры, СМИ и др.
Ситуацию последствий развала Союза усугубил межэтнический конфликт на юге страны, спровоцировавший огромный поток эмигрантов в Россию. Так, в 1992–1993 гг. республику покинули более 215 тыс. человек, в основном, этнических русских, представлявших сферу промышленного производства, которая стремительно приходила в упадок, что лишало массу квалифицированных специалистов работы и множило категорию социально незащищенных слоев населения. Спустя десять лет численность русских в стране существенно сократилась – до 502 тыс. человек (ок. 10,0 % от всего населения), хотя миграционный поток заметно стабилизировался1.
Казалось бы, именно трудности социально-экономического характера стали одной из причин усиления миграционного оттока населения, однако после событий марта 2005 г. и апреля 2010 г., которые не носили антирусского характера, миграционные настроения в стране усилились. По мнению эксперта Сети этнополитического мониторинга в КР Л. Хопрской, «в числе побудительных мотивов, инициирующих миграционные настроения среди русского населения, все чаще преобладают политические: нестабильность внутриполитической обстановки и непредсказуемость е развития»1.
Сегодня в лице общественных организаций российских соотечественников, которых в Кыргызстане уже более 70, Координационного совета организаций российских соотечественников в Кыргызстане, русских культурных центров, при поддержке Правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом, Посольства Российской Федерации в Кыргызстане, представительства Россотрудничества российские соотечественники обрели наджную опору и поддержку, разумеется, при обеспечении всех прав и свобод, декларированных законами КР.
Русский язык – интеграционный ресурс российско-кыргызского межкультурного дискурса
Взаимодействие культур в современном мире характеризуется развитием процессов глобализации во всех сферах социума, а совершенствование технологий раздвигает культурное пространство и создат вс новые возможности для межкультурного общения. Поскольку взаимосвязь языка и культуры очевидна, передовые позиции в межкультурной межэтнической коммуникации занимает лингвистический компонент, без которого выстроить непротиворечивое цивилизационное пространство межгосударственного взаимодействия очень трудно. Таким языком, исторически наделнным способностью моделирования межкультурного дискурса, является во многих центральноазиатских странах постсоветского мира, в частности в Кыргызстане, русский язык.
Однако за годы суверенизации произошло заметное сужение сферы функционирования русского языка, т. е. его жизненного пространства в Кыргызстане. Этот процесс, конечно же, характерен и для других центральноазиатских республик постсоветского мира, причм, для некоторых из них (скажем, для Туркмении и Таджикистана) – даже в гораздо большей степени. Для Кыргызстана это обусловлено, в первую очередь, государственной идеологией, в приоритете которой – стремительное насаждение идей моноэтнизации. Немаловажную роль сыграли миграционные процессы, приведшие к увеличению в два с лишним раза числа невладеющих русским языком, нестабильность политической ситуации, завершившейся дважды сменой правящих элит, отсутствие чтких образовательных стандартов, общее резкое снижение уровня благосостояния народа и другие факторы1.
В. Путин отметил, что одной из самых значимых и острых на сегодня тем является сохранение, развитие и обучение русскому языку. «Нас тревожит, что в ряде стран идет демонтаж системы образования на русском языке. Рассчитываем, что страны бывшего Советского Союза будут укреплять свои национальные языки, что вполне естественно. Но в то же время мы рассчитываем, что в этих странах будут оказывать поддержку развитию русского языка как общего нашего достояния со времен Советского Союза, как естественной базы для сотрудничества, для развития отношений и дружбы между народами бывшего Советского Союза»2.
В последние годы Россия уделяет много внимания гуманитарной составляющей сотрудничества в сфере международных отношений. В частности, в своей статье «Россия и меняющийся мир» В. Путин писал: «Россия унаследовала великую культуру, признанную и на Западе, и на Востоке. Но мы пока очень слабо инвестируем в культурные индустрии, в их продвижение на глобальном рынке... Для России существует возможность не только сохранить свою культуру, но и использовать е как мощный фактор продвижения на глобальных рынках. Русскоязычное пространство – это практически все страны бывшего СССР и значительная часть Восточной Европы. Не империя, а культурное продвижение; не пушки, не импорт политических режимов, а экспорт образования и культуры помогут создать благоприятные условия для российских товаров, услуг и идей. Мы должны в несколько раз усилить образовательное и культурное присутствие в мире – и на порядок увеличить его в странах, где часть населения говорит на русском или понимает русский»1.
Российский исследователь Н. Харитонова считает, что «сужение русскоязычного пространства – это, прежде всего, проблема самой России, а для повышения статуса русского языка в странах ближнего зарубежья надо удовлетворить потребности русскоговорящего населения и тех, кто не желает терять связь с русским пространством, Россией»2.
Надо отметить, что ситуация в постсоветских республиках в отношении этой проблемы различна, но в случае с Кыргызстаном, безусловно, имеются позитивные шаги в этом направлении, так как здесь поддерживают усилия Москвы по укреплению и расширению гуманитарного присутствия России в регионе. Поэтому несмотря на все перипетии русский язык в настоящее время занимает свою общественную нишу наряду с государственным языком и обнаружил свою новую дееспособность в системе билингвизма, благодаря тому, что в Кыргызской Республике накоплен значительный опыт взаимодействия кыргызского и русского языков.
По прошествии теперь уже немалого времени становится вс более очевидным, что именно русский, а не какой-то другой, язык стал важнейшим интеграционным ресурсом, определяющим взаимодействие на самом высоком уровне России и Кыргызстана и обеспечивающим стабильное прогрессивное развитие страны. Следует признать, что это явилось результатом комплексной политики, предпринятой в советский период в отношении русского языка, когда на всех уровнях – политическом, экономическом, социокультурном, научном – были предприняты масштабные усилия, позволившие в кратчайшие сроки освоить русский язык настолько, что он стал единственным языком межэтнического общения и до сих пор им и остается.
О значении и роли русского языка, о его приоритетной позиции в республике много говорят и чиновники. К примеру, с высокой трибуны Международного форума «Русский язык в образовательном пространстве Центральноазиатского региона СНГ», который проводился на базе Кыргызско-Российского Славянского университета в Бишкеке госсекретарь КР А. Мадумаров отметил, что «наряду с кыргызами равноправными гражданами Кыргызской Республики являются сотни тысяч русских и представителей других национальностей, отдавших предпочтение для повседневного общения русскому языку.., а кыргызский народ в течение двух веков исторически связан с русским миром и ощущает эту тесную связь в экономике, культуре, образовании, науке и международных отношениях и после раздела СССР в своем независимом, суверенном государстве»1.
Кстати сказать, именно благодаря активной деятельности славянских и других этнических объединений, благодаря тиражированию в СМИ позиции политологов, историков, представителей научного сообщества, общественности, тому резонансу, который поднялся вокруг вопроса о статусе русского языка в качестве официального языка страны, был принят Закон «Об официальном языке Кыргызской Республики» (2000 г.) и на следующий год статус русского языка был закреплн конституционно2.
Можно много спорить о правомерности этого шага, о степени популизма при принятии этого решения, однако по прошествии достаточного времени становится очевидным не только важность самого этого решения, приостановившего на какое-то время нарастающую миграционную волну среди славянского населения страны, но и то, что это решение способствовало выработке новой модели взаимоотношений между двумя языками. Эта модель способствовала формированию нового коммуникационного поля, в основе – не русское моноязычие, заложенное в приоритете советского времени, и не кыргызское, навязывание которого чуть не оставило страну не на грани, а за гранью выживания в суверенный период, а уже реальное двуязычие, наложить запрет на которое никто не вправе, поскольку законы, запрещающие что-то языку, он попросту игнорирует, живя своей жизнью, являясь саморазвивающейся и самоорганизованной системой, с которой нам, носителям и пользователям, необходимо считаться.
С очевидностью следует признать, что в современном Кыргызстане, вопреки всем политическим баталиям, существует и действует развитый билингвизм, компонентами которого являются кыргызский и русский языки.
Вопросы билингвизма в республике занимали учных-филологов, писателей и прогрессивных общественных деятелей ещ во времена Союза. К примеру, кыргызский писатель с мировым именем Ч. Айтматов ещ в 70-е гг. прошлого века писал о том, что двуязычие имеет глубокий культурно-философский смысл, поскольку билингвизм «стыкует разные языки и, стало быть, разные формы мышления, а это, как всякое явление на стыке науки и культур, создает новый уровень сознания, создает дополнительное движение, дополнительное напряжение, вне которого нет искусства. Таким образом, через билингвизм мы находим новые формы отражения в проявлении человеческого «Я», грани которого, как показывает жизнь, неисчислимы...»1.