Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. 800-летие Москвы и 30-летие Великой Октябрьской социалистической революции: исторические юбилеи в общественно-политической жизни послевоенного периода 22
1. Влияние политических факторов на организационный процесс подготовки историко-юбилейных мероприятий .24
2. Основы идеологических концепций исторических юбилеев в программных текстах 48
3. Особенности политико-идеологического содержания историко-юбилейных мероприятий .64
4. Характерные черты общественных настроений по поводу исторических юбилеев .101
Глава 2. Исторические юбилеи (300-летие воссоединения Украины с Россией, 40-летие Великого Октября и 150-летие Отечественной войны 1812 года) в общественно-политическом контексте периода хрущевской «оттепели» 126
1. Процесс организации исторических юбилеев и политический контекст .128
2. Трансформации юбилейных идеологических концепций 148
3. Новые политико-идеологические тенденции в содержании юбилеев 167
4. Исторические юбилеи и изменения общественных настроений по их поводу .223
Заключение .248
Список источников и литературы
- Основы идеологических концепций исторических юбилеев в программных текстах
- Особенности политико-идеологического содержания историко-юбилейных мероприятий
- Трансформации юбилейных идеологических концепций
- Исторические юбилеи и изменения общественных настроений по их поводу
Основы идеологических концепций исторических юбилеев в программных текстах
Сталин сказал с улыбкой: «Вот и вали, произноси речь». На этом первый разговор был закончен. Видимо, И.В. Сталину необходимо было время, чтобы обдумать этот вопрос. Я решил… обождать, чтобы… при благоприятных обстоятельствах вновь к нему вернуться». Материалы журналов записи лиц, посещавших И.В. Сталина в Кремлевском кабинете в 1947 г., показывают, что встреча в начале года могла состояться только 7 января1. Сталину, на наш взгляд, необходимо было обдумать как целесообразность и возможность организации больших торжеств при режиме жесткой послевоенной экономии, так и новый на то время для Советской власти идеологический формат юбилея не просто города, но столицы СССР и РСФСР (Поэтому Сталин спрашивал Попова о дореволюционном опыте юбилея Москвы). Нужно было найти правильное сочетание руководством страны и города общесоюзного, республиканского и местного московского плана торжеств, чтобы они не противопоставлялись друг другу, а усиливался «патриотизм советский московским»2.
«Прошло около четырех месяцев – вспоминал Попов, – и, находясь в кабинете И.В. Сталина.., где присутствовал ряд членов Политбюро ЦК, я вновь… поднял вопрос о праздновании…3. Когда я обратился к И.В. Сталину, он как будто ждал разговор и сразу поддержал предложение…»4. Мотивы решения Сталина, нужно искать в связи контекстом событий в мире к маю 1947 г. «Холодная война» с вчерашними западными союзниками набирала обороты. 12 марта 1947 г. «доктриной Трумэна» США провозгласили фактически политику сдерживание по всему миру «коммунизма», т.е. советского влияния. В ответ на это СССР искал пути укрепления своих связей в странах «народной демократии» в Восточной Европе и формирования антиимпериалистического (по сути просоветского) лагеря. Так прорабатывалось предложение о создании Коминформа, озвученное в начале июня 1947 г. Поэтому главным мотивом масштабного празднования 800-летия Москвы следует считать демонстрация всему миру1 (в т.ч. геополитическим противникам) могущества и силы духа народа возрождающейся после войны страны-победительницы.
В условиях идеологического противостояния в «холодной войне» необходимо было пресекать космополитическое влияние Запада на представителей советского политического руководства2 и, особенно, через массовую культуру, на интеллигенцию, часть которой питала иллюзии по отношению к Западу. Еще 13 мая 1947 г. (т.е. всего за две недели до разрешения празднования юбилея) Сталин в разговоре с руководством Союза советских писателей СССР «с горечью в голосе» говорил о «главной, занимавшей его теме»: «Если взять нашу среднюю интеллигенцию… у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма… неоправданное преклонение перед заграничной культурой… В эту точку надо долбить много лет, лет десять эту тему надо вдалбливать»3. Сталин понимал необходимость не кампании, а государственного идеологического курса на поддержку патриотизма1. 800-летний юбилей Москвы можно было использовать для укрепления советского патриотизма («возможность проявить наш советский патриотизм и сделать перекличку с историческими моментами»2). Так, юбилей должен был способствовать укреплению единства страны вокруг патриотических ценностей. Были, конечно, и иные важные мотивы у решения о праздновании юбилея: - устроить большой и красивый праздник для уставших от тяжелых послевоенных будней людей (через два года после Дня Победы 1945 г.)3; - стимулировать ход Всесоюзного социалистического соревнования к 30 летию Великого Октября и процесс восстановления страны после войны; - уделить особое внимание строительству и городскому хозяйству Москвы. Таким образом, решение Сталина о широком праздновании 800-летия объясняется различными мотивами, наиважнейшим из которых следует признать внешнеполитический.
Отдельно рассмотрим один из самых важных вопросов для подготовки празднования юбилея – выбор даты – года, месяца и непосредственного числа, в которые проводятся главные торжества (См. Приложение А). Он связан с обоими основными компонентами исторического юбилея: идеологической концепцией и организационным процессом подготовки мероприятий. От правильного выбора даты во многом зависит успех празднования юбилея и память о торжествах.
Самый ранний документ, в котором фигурировало дата 800-летия столицы («в апреле 1947 года», но без предложения даты торжеств) – это уже упоминаемое письмо архитекторов4. Попов в письме Сталину от 22 марта 1946 г. предлагал уже исторически не обусловленное время – лето 1947 года5.
Попов так рассказывал о выборе даты: «Историки подготовили справку по этому вопросу. Бесспорным было то, что в летописи под 1147 годом имеется первое упоминание о Москве»1. Вопрос о 1147 годе как дате основания Москвы был твердо принят властью и никак не пересматривался2. В юбилейной литературе и даже сувенирной продукции мы видим цифры «1147» и «1947».
Вызывал затруднения, и возможно не только в Московском горкоме, но и в ЦК, выбор числа для главных торжеств. Так, 15 марта Бюро горкома направило в ЦК проект постановления «О праздновании 800-летия Москвы», с предложением отметить праздник 1, 2 и 3 мая 1947 г., приурочив его к Международному Дню трудящихся – второму по значению после 7 ноября празднику в СССР3. К периоду до мая 1947 г. относятся программы торжеств на июль–август 1947 г4.
Сам Попов, считая, что вопрос о дате празднования имеет «особо важное значение», на наш взгляд, убедительно объяснил мотивы выбора даты5 в «Воспоминаниях»: «Одни предлагали – в начале апреля, другие придерживались «даты 700-летия Москвы» – 1 января 1847 г. «Но я внес… предложение, и оно было принято: праздновать в день 135-летия Бородинского сражения, когда еще тепло, много овощей и фруктов, и обычно в первую неделю сентября бывает хорошая погода». Это также «давало больше времени на подготовку…»
Особенности политико-идеологического содержания историко-юбилейных мероприятий
Активно тему восстановления народного хозяйства и социалистического соревнования освещала советская печать и радиопропаганда еще до выхода постановления Секретариата ЦК о юбилее. В статьях и радиопередачах об отраслях народного хозяйства (сельского хозяйства, энергетики, железнодорожного транспорта и др.) показывались их перспективы на новую пятилетку (1946–1950) восстановления народного хозяйства после Великой Отечественной войны. Центральный печатный орган партии «Правда» с начала октября вела рубрику «Годовой план к 7 ноября», публиковала статьи («Трудовые победы Советского народа» и др.), поздравления Сталина о введении в строй первой очереди «Запорожстали», сообщала о хлебных обозах, переселении миллионов колхозников РСФСР, Украины, Белоруссии в новые дома к 7 ноября1. В новостных материалах большое внимание уделялось огромным масштабам восстановления народного хозяйства на Украине, в Сталинграде, Риге и др.2. В радиопередачах «Донбасс в эти дни», «Второе рождение завода», и др.3 также подчеркивалось, что вся страна участвовала в подвиге восстановления. Данная тема была в числе центральных для советской пропаганды, о чем свидетельствовало и специальное Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О кинофильме «Большая жизнь» в 1946 г. в котором, критикуя, то, что в фильме показаны отсталым процесс восстановления шахт Донбасса, давалась установка, что он основан «на передовой технике и на высокой культуре производства»4.
Тема восстановления народного хозяйства поучала и интересное поэтическое воплощение, Так в стихотворении З. Александровой «Тридцать Октябрей». «Октябри» показаны в образе «молодых богатырей». Автор обратилась к древнерусскому былинному эпосу показывает преемственность революционных, боевых и трудовых подвигов (тех, «кто командовал с «Авроры», и те, кто «строили заводы, заселяли пустыри», «фронтовых октябрей»), и наконец «в стружке и в известке» самого молодого «Октября» – послевоенного восстановителя страны1. Стихотворение перекликалось с послевоенным плакатом В. Иванова «Слава русскому народу – народу-богатырю, народу-созидателю!» (1946), где образ богатыря возвышается за спиной строителя. Так различными средствами пропаганды демонстрировалась мощь и размах восстановления страны, которую обеспечивал героический труд народа.
В контексте освещения Всесоюзного соцсоревновании, по мере приближения 30-летия Октября приобрела «ленинградская тема». Как известно, ленинградцы призвали рабочих страны окончить годовую норму к 7 ноября.
Особое место в деле поддержки союзном центром Ленинграда и популяризации соцсоревнования имело решение Совета Министров СССР от 28 августа 1947 г. «Об организации выставки «Ленинградская промышленность к 30-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции». Госплану СССР и Ленгорисполкому поручалось «представить широкий спектр отраслей. На выставке был и особый раздел техники и организации производства2.
Ленинградцы уже в середине октября объявили о выполнении соцобязательств к 7 ноября. Выпуск «Правды» от 31 октября открывался передовицей «Славный трудовой подвиг ленинградцев», и включал материалы «Ленинград в борьбе за новый подъем народного хозяйства»3.
В радиопередачах «Трудовая победа ленинградцев» (1 ноября, с 20.15 по 20.50); «На ленинградском заводе «Большевик» (6 ноября с 21.20 по 21.35 и др.) в удобное эфирное время, много говорилось о героях труда на ленинградских заводах, звучат призывы работать как ленинградцы, высоко оценена индустрия города на Неве. «Трудовая победа ленинградцев» преподносилась с акцентом исключительности «сынов и дочерей... всех большевиков города Ленинграда… с высшим сознанием патриотического долга…»; подчеркивалась: «Ленинградцы любят свой город сыновней любовью. Они завоевали ему дважды орденоносцу, немеркнущую славу»1. В сюжетах радиопередач о Великой Отечественной войне говорилось о «ленинградских танках», дошедших до Германии2.
Манифестом исключительности Ленинграда прозвучали стихи видного поэта, секретаря Ленинградского отделения Союза писателей А.А. Прокофьева: «Попробуй, найди еще равный по силе / Он знамя, он символ, величие России».
Очень важно подчеркнуть, что в передаче не было ни слова о Москве как столице СССР и РСФСР, вкладе в победу Ленинграда других регионов единой страны. При том, в текстах о Москве к ее 800-летию, московский патриотизм всегда включался в общесоюзный общественно-политический и культурный контекст, а заслуги Москвы преподносились как заслуги всего советского и русского народа. Здесь же проводилась мысль – именно Ленинград, его дух и подвиг, «города русской славы», «гордости России»3, делали его олицетворением России (возможно, здесь имелась в виду РСФСР).
При освещении в печати парада 7 ноября на Дворцовой площади, под стенами легендарного Зимнего, овеянного Великим Октябрем, писалось: «от Эрмитажа и до Невского звучало громкое русское «ура!»4. Так подчеркивался «русский» национальный характер октябрьских торжеств в Ленинграде.
На такое освещение «ленинградской темы» через столь массовые формы пропаганды не могло не влиять сильное положение «ленинградской» группы у власти во главе, которая имела через А.А.Жданова прямое влияние на содержание пропаганду. Активизацию «ленинградской» темы можно воспринимать как некий пропагандистский ответ на мощно звучавшую в августе-сентябре 1947 г. «московскую тему» в связи с 800-летием Москвы. Однако не следует забывать и тот политический контекст, связанный с тем, что в «ленинградской группе» обсуждалась возможность создания компартии РСФСР и проводилась идеологическая подготовка к этому. Так по инициативе Жданова в 1947 году было опубликовано историческое исследование «Русское бюро большевистской партии: 1912–1917»1; а незадолго до празднования 30-летия Октября выдвигалась инициатива М.И. Родионова перенести в Ленинград центр торжеств с проведением Юбилейной сессии Верховного Совета РСФСР2. Таким образом, акценты в подаче «ленинградской» темы можно рассматривать как некую пропагандистскую подготовку реализации политических амбиций «ленинградской группы» во власти.
Трансформации юбилейных идеологических концепций
Особо отметим, в тезисах минимально упоминалось имя Сталина: только 3 раза2, а в речи Н.А. Булганина на параде 30 мая 1954 г. не упомянут – ни разу3, что объяснялось началом пока неявной борьбы с «культом личности»
К программным текстам юбилея относится и доклад председателя Совета Министров РСФСР А.М. Пузанова4 на Юбилейной сессии Верховного Совета РСФСР, подготовленный его Заместителем Н.Н Беспаловым. В нем рассматривались следующие вопросы: исторические корни дружбы русского и украинского народа, их совместная революционная борьба, образование СССР и развитие в нем украинской государственности, расцвет социалистической культуры украинского народа, борьба за коммунизм. При всех реверансах в сторону Украины, доклад подводил к цели праздника: укреплению братской дружбы народов «как залога морально-политического единства»5.
Юбилейные сессии приняли приветствия друг к другу («великому русскому народу» и «украинскому народу и народам СССР»), по концепции повторяющие предыдущие юбилейные тексты. При этом в них по-прежнему подчеркивалось, что все живут в семье народов, «во главе с великим русским народом».
Таким образом, программные тексты к 300-летию воссоединения Украины с Россией отразили направление в трансформации идеологической концепции, которые проявилось в частичном отходе от державно-патриотических идей с особым подчеркиванием руководящей роли русского народа в направлении интернационализма, т.е. приоритета идей «дружбы народов» и их равенства. В идеологической концепции данного юбилея проявлялось стремление сделать акцент на украинской национальной теме, однако при этом сохранить положение
Тезисы о 300-летии воссоединения Украины с Россией... – С. 29. Там же. – С. 3–30. Правда. – 1954. – 1 июня. С Пузановым по плану доклада, посланному на имя Хрущёва, был проведен разговор. ГАРФ. Ф. А-259. Оп.7. Д. 4368 Л. 54–55. «великого русского народа» как «старшего брата» в семье советских народов. В идеологической концепции юбилея «обезвреживался» любой намек на украинский национализм, деструктивный не только для идеологии, но и для Советского государства.
Идеологическая концепция 40-летия Великого Октября была отражена в различных документах: постановлении, тезисах, «Призывах», речи Н.С. Хрущёва на Юбилейной сессии Верховного Совета СССР и «Обращениях», ею принятых.
Первым из них по своему появлению стало Постановление ЦК КПСС «О подготовке к празднованию 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции», опубликованное в «Правде» еще 17 марта 1957 г. т.е. за 8 месяцев до главных торжеств, что облегчало самую длительную из рассматриваемых юбилеев идеологическую работу. В архивных фондах сохранилось несколько редакций этого постановления, разработанного М.А. Сусловым, Л.И. Брежневым, Е.А. Фурцевой, Д.Т. Шепиловым, П.Н. Поспеловым и др., 19 февраля и 9 марта, а также более поздние редакции1.
На заседании Президиума ЦК от 21 февраля 1957 г. при участии Суслова (главного идеолога партии того времени), Булганина, Микояна, Молотова, Кагановича, Маленкова, Хрущёва и Первухина заметно некоторое расхождение во мнениях о содержании первого варианта проекта. Так внутренне оппозиционно настроенный к Хрущеву Каганович скептически высказался о проекте постановления: «Проект – обычная статья, нет связи с современностью». Хрущёв же сразу парировал: «Не надо напрягать – что мы что-то, какие-то блага [можем – так в тексте – А.М.] дать»2. Тем самым Хрущев считал нужным пока поумерить количество обещаний народу в марте 1957 г., т.к. понимал, что его непродуманные заявления о повышении материального уровня жизни трудящихся могут стать предметом недовольства в Президиуме ЦК. В своем выступлении по проекту постановления Хрущев демонстрировал практично-деловой стиль: «итоги подвести, задачи поставить…, «о монументах – не надо», а лучше сосредоточиться на менее затратных формах («книги выпустить – отразить достижения»)1. И доработка документа продолжилась.
В редакции от 9 марта была усилена «международную» часть (перечислялся состав «великого содружества социалистических стран») и особо подчеркнута «всемирно-историческая победа Советского народа над фашизмом»2.
Опубликованный вариант Постановления имел в себе ставшие классическими оценки Октября и его значения для страны и мира, достижения за 40 лет Советской власти. Тема разоблачения «культа личности» не нашла своего отражения в постановлении. Она явно вносила раскол в советское общество, и вызывала огромные проблемы в соцлагере (что показали события в Венгрии). В декабре 1956 г. ЦК КПСС вынужден был бить тревогу в письме по поводу распространения «антисоветских и враждебных элементов». Международная часть послания была направлена на движение к миру, демократии и социализму, при этом рядом с констатацией провала «реакции» в Венгрии приводилось напоминание В.И. Ленина о том, что нужно «строго учитывать национальное своеобразие и специфику…» при движении различных стран к социализму3. (Особо подчеркнем, что в редакции 9 марта было вставлено слово «строго»)4 В целом текст максимально смягчили по своим политико-идеологическим оценкам.
В духе умеренности были составлены и тезисы «40 лет Великой Октябрьской социалистической революции». Сохранилась их правка и несколько проектов предложений по исправлению5, на имя зам. зав. Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам А.В. Романова и главного куратора идеологии в ЦК М.А. Суслова. Замечания были следующего плана: рецензенты стремились выразить обновления в идеологии после XX съезда, например, усиление классовой тенденции рассмотрения прошлого после критики «культа личности», провозглашение политики «мирного сосуществования» с Западом. Однако при этом они не были готовы на полное замалчивание роли Сталина в истории, полного разрыва со сталинским прошлым (в т.ч. стремление сохранить идеологему о «советском патриотизме»). Пытались в тезисах и наглядно показать решение текущих социально-экономических задач.
Тезисы к 40-летию Октября, разработанные секретарями ЦК М.А. Сусловым, О.В. Куусиненом и П.Н. Поспеловым были в основном одобрены и приняты решениями Президиума ЦК от 10 и 12 сентября. Они были опубликованы 15 сентября в газете «Правда»5, журнале «Коммунист», а также вышли отдельным изданием в 63 страницы6. Тезисы состояли из 7 разделов7.
Исторические юбилеи и изменения общественных настроений по их поводу
В трактовке народного характера войны 1812 года и образа Кутузова как народного полководца в пропаганде присутствовали ссылки на роман «Война и мир» Л.Н. Толстого. Еще 12 февраля 1962 г. министр культуры Е.А. Фурцева обратилась в ЦК КПСС, ссылаясь на письмо к ней в 1961 г. видных военных деятелей, писателей и художников к грядущему 150-летию Бородинского сражения, принять решение о съемках фильма по роману «Война и мир». Министр просила выделить средства на съемки и войска Министерства обороны для многочисленных батальных сцен4. В сентябре 1962 г. были начаты съемки знаменитого фильма С.Ф. Бондарчука.
Образ М.И. Кутузова к юбилею был представлен в документальных и художественных фильмах5. В кинотеатрах страны показывался фильм «Кутузов» (режиссер В. Петров), снятый в годы войны6, в котором герой-полководец показан монументально, что было характерно для исторических кинокартин сталинской эпохи. Однако к юбилею был снят фильм совсем иного баллада» Э.А. Рязанова по мотивам известной пьесы Гладкова «Давным-давно». По нашему мнению показательно, что к серьезному юбилею, 7 сентября 1962 г. был приурочен выход исторического фильма, в жанре комедии, названный «значительным произведением советской кинематографии»1. Полководец Кутузов предстал на экране не исполненным пафосом героем, а человеком. Режиссеру Рязанову стоило огромных усилий убедить киноначальство и министра культуры СССР Е.А. Фурцеву, что лучшая кандидатура на роль Кутузова, известный комедийный актер И. Ильинский, а сам фильм не искажает, а романтизирует историю. Таким образом, влияние смягчения рамок для искусства в эпоху «оттепели» дало возможность по-иному трактовать образ героев 1812 года.
Тема народного подвига в Отечественной войне 1812 года отразилась в тексте приказа министра обороны СССР маршала Р.Я. Малиновского от 18 октября 1962 г. В его тексте подчеркивалось интернациональное содержание сопротивления захватничикам как борьбы «русского, украинского, белорусского и других народов нашей страны». В таком перечислении особо выделялась в войне роль трех славянских народов. В тоже время, чтобы не акцентировать внимание на дореволюционной России, вместо слова «Россия» употреблено сочетание «нашей страны». Слово «Россия» употреблялось в следующем контексте: «в ознаменование великого патриотического подвига народов России2». Такая формулировка была иной, в отличие от употреблявшейся в сталинский период – «подвиг русского народа».
Особо следует выделить, что при освещении темы народной войны в текстах к юбилею присутствовала мысль о том, что народный дух более отсталой крепостнической России позволил одержать победу в 1812 году даже над более прогрессивной в социально-экономическом отношении буржуазной Францией. Такая апелляция к духовным истокам победы ограничивалась только словами о патриотизме, что, конечно, было правильным, но не полным объяснением. Тема зашиты православной веры в 1812 году, а также участия Церкви в войне в годы активизации атеистической кампании была табуирована в юбилейном содержании. 150-летие Отечественной войны 1812 г. тоже не было никак отмечено церковными публикациями, при том что в сентябре 1947 г. (к 135-летию Бородинской битвы – не к «круглой» дате) в «Журнале Московской Патриархии» была напечатана статья «Не нам, не нам, а имени твоему»)1.
Национальный аспект войны нашел отражение в музейной работе: в Государственном историческом музее в Риге (Латвийская ССР) открылась экспозиция, «посвященная борьбе латышских крестьян и ремесленников против наполеоновской армии»; в Чебоксарах (Чувашская АССР) – выставка об участии «чувашского народа в борьбе с наполеоновскими захватчиками»2.
Мероприятия по популяризации исторического юбилея распространялись на различные регионы СССР. Так в Ленинграде Государственный Эрмитаж подготовил несколько изданий к юбилею: альбом «О войне 1812 в художественных и исторических памятниках из собрания Эрмитажа», а также 24 очерка о портретах героев 1812 года «Военная галерея в Зимнем дворце»3. В Якутском музее работала выставка о личности декабриста Н. Бестужева – участника войны 1812 года4. Материалы к 150-летию Бородинской битвы показывались и в форме передвижных выставок по селам (Харьковская обл.) 5. В союзных республиках проходили научные сессии, приуроченные к юбилею (как в Минске в Академии наук БССР и Университете им. В.И. Ленина)6.
Таким образом, учреждения культуры, используя опыт популяризационной работы прошлых исторических юбилеев стремились охватить ей широкие массы и «приблизить» юбилей географически, а также тематически к регионам СССР.
Главные мероприятия также проходили по всему Советскому Союзу. Во многих городах: Киеве, Кишиневе, Ташкенте, Смоленске, Уфе, Риге, Душанбе, Ровно, Минске, Ашхабаде и др. городах состоялись торжественные собрания и концерты1. В Ленинграде возложили цветы к могиле М.И. Кутузова.
По приказу министра обороны провели салюты не только «в столице нашей Родины», «в столицах союзных республик», но также в Ленинграде, Смоленске, Вязьме, Можайске, Наро-Фоминске, Малоярославце, Калуге и Борисове»2.
Можно сделать вывод, что власти стремились придать празднику всесоюзный масштаб: включив в него и союзные республики (народы большинства которых не участвовали в самой войне 1812 года), так и историческую топографию войны 1812 года, включив в данный приказ даже малые города, в которых состоялись ключевые сражения Отечественной войны.
Важной темой в пропагандистской работе к юбилею была историческая преемственность побед армии и народов России над завоевателями.
О роли России в разгроме Наполеона в печати, лекциях, на экскурсиях часто говорили, цитируя В.И. Ленина: «С 1812 г. начинается упадок военного могущества Наполеона I», и Ф. Энгельса: «Уничтожение великой наполеоновской армии при отступлении из Москвы послужило сигналом ко всеобщему восстанию против французского владычества на Западе»3.
В материалах главного печатного органа Министерства обороны газеты «Красная звезда» говорилось, что Гитлер и немецкие генералы изучали опыт похода Наполеона на Россию перед войной, но, не учли его в должной мере, считая, что им принесет победу их лучшая техническая оснащенность4.