Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Подрывная работа немецких спецслужб и латышских националистов в Латвийской ССР в 1940–1945 гг. 29
1.1. Военно-политическое влияние гитлеровской Германии на внутриполитические процессы Латвии в предвоенный период 29
1.2. Преступления гитлеровских оккупационных органов и латышских националистов на временно оккупированной территории Латвийской ССР в период 1941–1944 гг 52
1.3. Влияние немецких спецслужб на латвийское националистическое подполье в конце войны 70
Глава 2. Деятельность советских правоохранительных органов против немецких спецслужб и латышских националистов в Советской Латвии в 1940 –1945 гг 88
2.1. Противостояние советских правоохранительных органов разведывательным службам Германии и латышским националистам в Советской Латвии в предвоенный период 88
2.2. Борьба НКВД-НКГБ СССР с немецкими спецслужбами и латышскими националистами на временно оккупированной территории Латвийской ССР в 1941–1944 гг. 116
2.3. Деятельность правоохранительных органов СССР против националистического подполья в Советской Латвии после ее освобождения от гитлеровских оккупантов 139
Заключение 166
Список сокращений 173
Список источников и литературы 176
Приложения 204
- Военно-политическое влияние гитлеровской Германии на внутриполитические процессы Латвии в предвоенный период
- Преступления гитлеровских оккупационных органов и латышских националистов на временно оккупированной территории Латвийской ССР в период 1941–1944 гг
- Противостояние советских правоохранительных органов разведывательным службам Германии и латышским националистам в Советской Латвии в предвоенный период
- Деятельность правоохранительных органов СССР против националистического подполья в Советской Латвии после ее освобождения от гитлеровских оккупантов
Военно-политическое влияние гитлеровской Германии на внутриполитические процессы Латвии в предвоенный период
Раскрывая содержание данного параграфа, следует отметить, что с 30 января 1933 г., с приходом к властным полномочиям в Германии национал социалистов под руководством А. Гитлера «претерпела кардинальные изменения и функциональные основы деятельность немецких разведывательных структур и учреждений, ставших оперативным инструментом захватнической политики германского рейха в 1933-1945 гг.»63. В этот период времени гитлеровская верхушка создала все возможные условия для функционирования разведывательного сообщества в Германии, которое предопределило функционирование следующих структур: внешнеполитическую разведку Главного управления имперской безопасности РСХА (6-е управление), службу военной разведки и контрразведки – абвер, специальную службу министерства иностранных дел, иностранный отдел министерства пропаганды, иностранный отдел национал-социалистской партии НСДПА и имперское колониальное управление.
Функциональную особенность немецкого разведывательного сообщества в предвоенный период определяет ряд особенностей. Самая важная – это большое их количество и решаемых ими задач. Вторая особенность исходит из непосредственного влияния А. Гитлера на всю деятельность немецких спецслужб. Третья особенность обуславливается тем, что «большинство представителей разведывательного аппарата гитлеровской Германии находились в состоянии крайней эйфории от молниеносных военных побед Германии в Европе, что еще более усиливало агрессивность всей военной стратегии Гитлера»64.
По мнению диссертанта, оценка общественной активности и политической позиции латвийского общества в этот исторический период требует дополнительной аргументации. Следует отметить, что латыши в соответствии со своей исторической судьбой сформировались как нация в сложных исторических условиях, пройдя через суровые испытания. Так, в 1237–1561 гг. Ливонский (Тевтонский) орден проводил жестокую колонизаторскую политику в прибалтийских землях (на территории нынешней Латвии) наряду с Данией, Швецией и Польшей, что сказалось на этническом и культурном развитии латышского народа.
В 1721 г. после победы России над Швецией в Северной войне и окончательно, после 1795 г., прибалтийские земли были включены в состав Российской империи, но господствующее положение в Латвии продолжали занимать немецкие дворяне, что предопределило негативное отношение латышей к немцам, но в публичном плане никогда не афишировалось. В условиях российской действительности начался процесс формирования латышской нации и ее общественно-политического сознания. После Октябрьской революции 1917 г. в Латвии установилась на короткий период Советская власть, но местная политическая элита при помощи кайзеровской Германии восстановила власть независимого латвийского государства.
Целесообразно отметить, что латышская идентичность традиционно определялась в исторический период исследования и идентифицируется также в наше время:
- с социальных позиций – латыши характеризуются как спокойные, внутренне уравновешенные, их поступки кажутся несколько медлительными, что объясняется их склонностью к рациональности, выверенное действий и поступков, а также привычкой работать только обдуманно, но они отличаются прямотой в поведении и поступках: когда решаются серьезные вопросы, они смело высказывают свое мнение, а позиция латыша всегда продумана, а потому – основательна;
- с позиций этнографических условий – характерным является то, что в исследуемый исторический период на территории Латвии проживали многочисленные народы, включая русских, украинцев, белорусов, поляков, немцев, евреев и др., что, безусловно, повлияло на формирование общественного сознания латышей как носителей латышского этноса;
- с социально-бытовых позиций – большое количество латышей в исследуемый период проживали на хуторах, самостоятельно ведя хуторское хозяйство в тяжком ежедневном труде, и не случайно, оценивая человека, они прежде всего оценивали его трудолюбие, умение работать, мастерство. Все это в некоторой степени повлияло на то, что латыши замкнуты и необщительны. Сдержанность в отношениях, скупость в проявлении чувств, замкнутость во взаимоотношениях с представителями других национальностей. Все вышеперечисленные черты и являются, на взгляд диссертанта, основополагающими особенностями латышской ментальности.
Исходя из логики рассмотрения вопроса общественного сознания латышского народа, необходимо определить, какие нюансы влияли на его формирование в рассматриваемый исторический период 1940–1941 гг., что не является объектом исследования настоящего труда, но создает предпосылки для анализа социально-политической обстановки в Латвии в исследуемый промежуток времени. Весьма принципиальным считается вопрос восприятия латышами событий июля 1940 г.
На взгляд исследователя, восприятие политических событий в 1940 г. в латвийском обществе было неоднозначным, и процесс советизации Латвии носил сложный и спорный характер. Так, латвийский писатель Я. Ниедре рассуждал о политических событиях в республике в тот период: «Следует отметить, что в первые недели, до конца выборов Латвийского Сейма (14–15 июля 1940 г.), не произошло никаких контрреволюционных вылазок. Активность народных масс, смелая и напористая атака рабочими, малоземельными крестьянами, демократической интеллигенцией и трудовой молодёжью фашистских учреждений, то есть, всего того, что было навязано в годы националистической диктатуры, ошеломили ведущую политическую элиту Латвии»65. В июле 1940 г. в Латвии произошли социально-политические изменения. После известных июльских событий в Латвии бывший политический истэблишмент «Латвии до 1940 г.» начал апеллировать к немецким политическим кругам в надежде на оказание Германией поддержки латвийским политикам в реставрации прежней власти.
И уже в октябре 1940 г. в Латвийской ССР после повышения цен на товары в магазинах стали распространяться «специальные новости» о том, что «система функционирования торговли в Латвии будет сорвана и, что будет осуществляться распределение товаров и продуктов по специальным распределительным карточкам»66. На эту агитацию поддались мещанско-обывательские круги и позволили втянуть себя в покупательскую горячку.
По нашему мнению, у новой власти в Латвии было много ошибок и просчетов, но в основном они объяснялись неподготовленностью новой республиканской политической элиты в условиях Латвийской ССР к складывавшимся социально-политическим реалиям. Латвийские обыватели, еще ранее с радостью воспринимавшие войсковые части РККА, в настоящее время оценивала красноармейцев негативно, что стало результатом мероприятий советской власти по советизации республики. В разных частях Советской Латвии в силу различных причин ощущалась напряженная социально-политическая обстановка, которая привела в итоге всех событий к началу деятельности вооруженного националистического подполья в Латвии в этот период.
«Повстанческое движение было спровоцировано политикой советизации Прибалтики. Сам феномен «лесного братства» стал активной формой отрицания советской действительности и своего рода способом выживания в условиях, напоминавших ситуацию гражданской войны»67.
Уже в августе 1940 г. старая латвийская элита перешла к методам нелегальной борьбы против Советской власти в Латвийской ССР, и имела две направленности: первая включала период времени с июня по октябрь 1940 г, когда латышские националисты оказывали противодействие Советской власти в рамках «национальной идеи сопротивления» и вторая охватывала временные рамки с октября 1940 г. по июнь 1941 г., когда латышские националисты стали выполнять вспомогательную в интересах гитлеровской Германии в ходе ее подготовке к нападению на СССР.
Преступления гитлеровских оккупационных органов и латышских националистов на временно оккупированной территории Латвийской ССР в период 1941–1944 гг
В 2014–2020 гг. в Латвии произошел всплеск латышского националистического экстремизма, который в настоящее время стал олицетворять формы нынешней русофобии и антисемитизма, имевшие скрытый характер в условиях СССР, т.к. советская идеология детерминировано запрещала затрагивать тему масштабного участия латышских националистов во время гитлеровского оккупационного режима в расстрелах евреев и пленных красноармейцев.
В условиях завершения германским рейхом захвата латвийской территории деятельность немецких специальных служб и учреждений была направлена на создание жесткого оккупационного режима по своей сути на оккупированной территории, который «a priori», не предполагал какого-либо сопротивления или противодействия со стороны населения оккупированных территорий, формированию из местных латышских националистов подразделений полиции безопасности СД, реализации акций по массовому уничтожению советских людей, особенно военнослужащих РККА, комиссаров и коммунистов и евреев, живших в Латвии и доставленных из оккупированных европейских государств для ликвидации в латвийских концлагерях, а также ведение борьбы с советскими партизанами и советским подпольем111.
Для рассмотрения данного подраздела диссертационного исследования, автор научной работы ставит следующие исследовательские вопросы:
1. Выполняли гитлеровские специальные службы охранные функции по обеспечению безопасности тылового района вермахта в Латвии или они осуществляли в 1941-1944 гг. уничтожение советских военнопленных, советских партийных и советских активистов и лиц еврейской безопасности?
2. Сводилась ли деятельность латышских националистов в составе гитлеровских оккупационных органов в Латвии к выполнению обеспечивающих функций в составе немецких полицейских формирований в 1941–1944 гг., и они не совершали преступлений против человечности?
3. Способствовала ли Германия экономической стабильности Латвии и ее экономическому росту?
Незадолго до немецкой агрессии против Советского Союза А. Гитлер сделал хвастливое заявление о том, что «война против России будет такая, что в ней не будет рыцарского благородства, эта война будет борьбой идеологий и будет осуществляться с непревзойденной жестокостью. Все офицеры должны быть освобождены от отжившей идеологии великодушия. «Все комиссары и коммунисты должны расстреливаться на месте»112, «применение оружия против советских военнопленных рассматривается как правомерное» (примечание диссертанта: фраза подчеркнута в документе немецким разработчиком данного распоряжения)»113.
В военный период, со времени начала боевых действий и до 19 мая 1945 г., когда в Латвии была разгромлена курляндская группировка немецко-фашистских войск, работа спецслужб гитлеровской Германии, и, в первую очередь, службой безопасности СД, велась по следующим направлениям:
– получение сведений о положении на оккупированной территории Латвийской ССР и антигерманской деятельности определенных политических сил и отдельных лиц;
– создание еврейских гетто и концлагерей, организация оперативной группой СД «А» полицейских вспомогательных подразделений из местных националистов для проведения казней узников еврейских гетто и концлагерей.
В русле деятельности гитлеровских спецслужб в оккупированной Латвии действия латышских коллаборационистов включали:
– участие в многочисленных масштабных акциях по ликвидации евреев;
– оказание помощи германскому оккупационному режиму в нейтрализации советских партизан и подпольщиков;
– выполнение вспомогательных административных функций в системе гитлеровского оккупационного режима в Латвии.
На взгляд исследователя, с началом войны военно–политическое руководство гитлеровской Германии создало масштабную структуру спецслужб на оккупированных территориях СССР, которая в полной мере обеспечивала планы Гитлера по реализации карательной политики в СССР и включала: «внешнеполитическую разведку Главного управления имперской безопасности РСХА (6-е управление РСХА), службу военной разведки и контрразведки – «абвер» Верховного главнокомандования вермахта, тайную полевую полицию «ГФП», действовавшую в тыловой зоне немецко фашистских войск114 и айнзатцгруппы (оперативные группы полиции безопасности и СД РСХА)115, имевшие в «своем составе подразделения СД и гестапо»116, а также «криминальной полиции»). К ним также следует отнести и «подразделения Германского имперского министерства внутренних дел, структуры гражданских оккупационных администраций латвийских городов, представители которых вместе с руководством полиции безопасности и СД Латвии выполняли функции контроля мероприятий по уничтожению евреев в Латвии в Румбульском лесу в период 30 ноября –8 декабря 1941 г. и отмечены в других карательных операций немецких оккупантов»117.
При этом ведущую карательную роль на всех советских оккупированных территориях начала играть оперативные группы полиции безопасности и СД. В Прибалтике стала действовать оперативная группа «А», в зону оперативной ответственности которой входили территории Литовской ССР, Латвийской ССР, Эстонской ССР, Ленинградской области и северо-западной части Белорусской ССР. Бригадефюрер СС Ф. Шталекер был командующим данной оперативной группы полиции безопасности и СД. После его гибели «командующим айнзатцгруппой «А» в период с сентября 1942 по сентябрь 1943 гг. стал штандартенфюрер СС Гумберт Ахамер-Пифрадер, ставший одним из ведущих руководителей карательных органов третьего рейха»118.
17 июля 1941 г. по указанию Гитлера для организация управления захваченными западными территориями СССР было сформировано так называемое «министерство по управлению оккупированными восточными территориями» («Ostland») под руководством выходца из Прибалтики А. Розенберга.
По штатно-должностному составу айнзатцгруппа «А» представляла собой не боевые части, а подразделения СД (айнзаткоманды и зондеркоманды СД.) «Их организационно-штатный состав на 10 октября 1942 г. составлял 909 чел.»119. Эти подразделения СД прежде всего осуществлять контроль и руководство за проведением казней еврейского населения Латвии, а «грязную работу» выполняли латышские националисты. Следует особо отметить, что «в Риге действовала айнзаткоманда под кодовым наименованием «ЕК- 2»120.
Впоследствии ряд офицеров СД айнзатцгруппы «А» был представлен в 1943 г. к Рыцарскому кресту Железного креста "за свои подвиги" по уничтожению советских и партийных активистов и лиц еврейского национальности, проживавших в Латвии, о чем свидетельствуют списки награжденных этой наградой, изученных диссертантом в архивном фонде № 1355 РГВА (Личная канцелярия Адольфа Гитлера)121.
29 июня 1941 г. начальник Главного управления имперской безопасности Р. Гейдрих относительно немецких коллаборационистов требовал: «Развязать им полностью руки и не препятствовать их действиям. Экзекуции (т.е. - уничтожение) необходимо проводить в нужном направлении, не оставляя никаких улик, что бы эти местные кадры из «отрядов самоохраны» не смогли бы в будущем опираться на какие-либо опорные данные или приказы со стороны Германии. Такой алгоритм действий возможен вследствие определенных обстоятельств, когда айнзацгруппы при взаимодействии с руководством вермахта обязаны создавать на вновь оккупируемых территориях специальные группы, которые будут готовы выполнять соответствующие приказы и команды...»122.
На взгляд исследователя, подобная политика с первых дней оккупации была направлена на очистку «Остланд» от ненужных элементов, задачи по реализации которой будут осуществлять «местные национальные кадры». Был отдан приказ осуществлять казни местным латышским фашистам. Главной задачей РСХА ставил организацию становления полиции из «подходящих местных кадров.
Противостояние советских правоохранительных органов разведывательным службам Германии и латышским националистам в Советской Латвии в предвоенный период
Для рассмотрения данного раздела диссертационного исследования, исследователь позиционирует направленность изучения в виде ряда целенаправленных вопросов:
1. Была ли проведена в 1940 г. инкорпорация Латвийской Республики в состав Советского Союза?
2. Каков характер и направленность имела правовая работа репрессивных органов СССР в Латвийской ССР в 1940–1941 гг.?
3. Соблюдалась ли правовая основа в отношениях между центральной и республиканской властями, имели ли место чванливость со стороны русских по отношению к латышам или "справедливое и братское отношение в семье братских народов СССР"?
На взгляд автора научного труда, эти вопросы целесообразно рассмотреть с позиции двух направленностей: прежде всего, во-первых, исходя из сформировавшейся в это время внешнеполитической обстановки в Европе. во–вторых, из внутриполитической ситуации, сложившейся в Латвии в этот исторический период.
«Политическая ситуация в Латвии в 1939–1940 гг. была неоднозначной и противоречивой. Правящие круги Латвии продолжали сближение с Германией, в то время как определенная часть латвийского общества была настроена антигермански и рассчитывала на помощь СССР в сохранении баланса сил в регионе и национальной независимости Латвии»185. Москва крайне внимательно рассматривала политические события, которые происходили на прибалтийском ландшафте, и советская политическая элита молниеносно реагировала на все происходившие политические нюансы, причем вопрос о вхождении бывших царских прибалтийских земель в состав некогда имевшей наименование Российской империи, а теперь - СССР, не решался заблаговременно. Но единственно правильным путем, по мнению советской верхушки того времени считалось решение на основе международного права186. Существовавшие в то время леворадикальные силы предпринимали все усилия для поддержки подобной перспективы.187.
Алгоритм возвращения Латвии "в лоно бывшего суверена" предполагал ряд планомерных шагов:
- создание и функционирование составов правительственного кабинета народного единства;
- реализация спонтанных выборов в состав латвийского сейма с доминированием и контролем со стороны республиканских леворадикальных сил;
- голосование за советскую власть и советские ценности в новом сейме Латвии и политическое движение присоединения к Советскому Союзу188.
В Латвии не было протестов, не было поиска поддержки у других стран как, например, в случае оккупации Чехословакии, «правительство Латвии разрешило ввести советские войска на свою территорию: в Латвии пунктами базирования советского ВМФ стали Лиепая, Вентспилс, Приекуле и Питрагс. 23 октября 1939 г. в Лиепаю прибыл крейсер «Киров» в сопровождении эсминцев «Сметливый» и «Стремительный». 29 октября 1939 г. начался ввод частей 2-го особого стрелкового корпуса и 18-й авиабригады ВВС РККА»189.
Процесс включения Латвии в сферу интересов СССР был начат в условиях напряженной обстановки 1939 г. на фоне боевых действий Красной Армии против японских самураев и начавшейся Второй мировой войны. Обозначенная сфера интересов не исключала доступ СССР к незамерзающим морским портам Латвии и Эстонии, откуда советский военно-морской флот мог выйти на балтийский простор190.
Относительно этих событий британский премьер–министр Уинстон Черчилль отмечал, что в 1940 г., «в связи с ростом угрозы войны против СССР после поражения Франции, интересы безопасности СССР требовали срочных мер по укреплению западных рубежей, в том числе в республиках Прибалтики. Стратегические приоритеты отодвинули на второй план нормы международного права»191.
По мнению автора, с позицией главы английского правительства следовало бы разделить его мнение: в этой политической ситуации основополагающие принципы международного права были соблюдены советской стороной со всеми формальностями, однако некоторые европейские страны отстаивали свое мнение таким образом, что СССР их не придерживалось, о чем нельзя сказать о французском и британском руководствах в 1938 г., когда они эти принципы в Баварии «уступили» правительству Германии чехословацкое государство, подписав то зловещее «мюнхенское соглашение». Польское руководство при этом «поживилось» за счет Чехословакии Тешинской областью. До этого польское правительство запретило передвижение советских войск через свою территорию, воспрепятствовав осуществлению договора о взаимной помощи между СССР и Чехословакией, который предусматривал использование войск для оказания военной помощи в случае агрессии со стороны третьих стран.
«Государственный перевороты были закамуфлированы под «народные революции», что, однако, оставляет приоткрытым вопрос о мере соучастия населения прибалтийских стран политическим переменам 1940 г.»192. А некоторые нынешние латвийские современные историки представляют политическую ситуацию в прибалтийском регионе, сложившуюся в то время: «Левое движение в Прибалтике не представляло сколько-нибудь заметной силы, и на какую-либо «массовую базу» в этих странах советскому режиму рассчитывать не приходилось. И тем не менее, реакция латышей, литовцев и эстонцев на «советское вторжение» летом 1940 г. была сдержанно-выжидательной»193.
С другой стороны, многие российские и зарубежные историки приходят к такому мнению, что жители прибалтийских стран были склонны к реализации различных авторитарных направленностей в их государственной политике: «На момент ультимативной дипломатии Кремля в прибалтийских странах существовали авторитарные режимы К. Ульманиса, А. Сметоны и К. Пятса. В каждой из стран фактически сложилась однопартийная система, в рамках которых попирался политический плюрализм, отсутствовала действенная политическая оппозиция, практиковалась дискриминация по национальному признаку»194.
Существовавшие политические позиции известных политиков и историков, которые автор научного труда попытался использовать, подводят мировое общественное мнение к тому, что вместе с политической предрасположенностью общественной мысли к авторитарному стилю правления, доминировавшей в исследуемый период в прибалтийских республиках создалась естественная благоприятная основа для реализации советской политики в регионе»195.
По мнению исследователя, настоящая оценка политической обстановки в Латвии исследуемого исторического периода обуславливается дополнительной аргументацией. Так, «в 1934 г. в Латвии под руководством К. Ульманиса произошел военный переворот: все правительственные здания в Риге были заняты силовыми структурами, Сейм Латвии был распущен и вплоть до июля 1940 г. не созывался, Вся полнота власти перешла к премьер министру К. Ульманису, ставшему затем президентом и создавшему в Латвии режим личной диктатуры, который приостановил действие конституции Латвии, закрыл оппозиционные газеты, запретил политические партии, арестовав при этом всех членов Латвийской Социал демократической рабочей партии»196. Военный переворот, произошедший в Латвии, не был свержением власти – это было свержение демократии латвийской властью. «Во главе переворота стоял действующий премьер-министр и один из «отцов – основателей независимой Латвии», все силовые акции были проведены армией и полицией, весь информационно-пропагандистский аппарат был брошен на объяснение и оправдание свержения конституционного строя в Латвии»197.
Деятельность правоохранительных органов СССР против националистического подполья в Советской Латвии после ее освобождения от гитлеровских оккупантов
В конце Великой Отечественной войны, в ходе освобождения латвийской территории от немецких оккупантов нейтрализация сопротивления латышского националистического подполья приобретает исключительно важное значение для перехода республики к стабильности во всех сферах жизни латвийского общества.
Работа советской правоохранительной системы сконцентрировалась в следующей плоскости:
– окончательная ликвидация очагов подрывной работы немецких разведывательных органов, специальных учреждений и структур, оказывавших влияние на латышское общество в этот период;
– розыскная работа по вскрытию лиц, являвшихся пособниками гитлеровского оккупационного режима в Латвии, доказательство их преступлений и привлечение их к суду;
– оказание помощи партийным, советским и хозяйственным органам Латвийской ССР в восстановлении экономики республики.
Основные направления работы правоохранительных органов после освобождения Советской Латвии от гитлеровских оккупантов предопределили направленность исследования данного вопроса. После освобождения Латвийской ССР перед органами безопасности республики встали задачи нейтрализации латышского националистического подполья. Изучая захваченные немецкие архивы, а также опрашивая свидетелей среди местного населения, «советские чекисты выявили многочисленных гитлеровских военных преступников: карателей и предателей, внедренных гестапо и СД в советское подполье в годы гитлеровской оккупации»292.
Одновременно в тылу советских фронтов латышские коллаборационисты начали активную подрывную работу по всем возможным направлениям, включая: ведение террора против представителей советской власти, совершали саботаж и диверсионные акты на железной дороге, на линиях телеграфной и телефонной связи293.
На взгляд диссертанта, целесообразно проанализировать факторы, предопределившие подрывную работу латышского националистического подполья в Советской Латвии в конце войны, которые включали следующие составляющие:
а). продолжительность деятельности латышского националистического подполья в Советской Латвии в 1945-1953 гг.;
б). причины, которые привели к прекращению деятельности националистического подполья в Латвийской ССР.
Немцы, оставляя территорию Латвии, спешно организовывали различные формирования националистов, вооруженные немецким оружием, вследствие чего в ходе операций по их нейтрализации в большинстве случаев органы Советской власти Латвийской ССР вынуждены были осуществлять, используя фронтовые части 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов и войск НКВД. Для уничтожения небольших по численности групп формировались отдельные оперативные группы НКВД и НКГБ Латвийской ССР.
Восстановившие в конце войны на освобожденной от гитлеровских оккупантов Латвийской ССР свои организационные и оперативные возможности, «органы государственной безопасности проводили активные действия по выявлению оставшейся немецкой агентуры и осуществляли открытые судебные слушания, привлекая на суды представителей местного населения»294.
Факторы продолжительной деятельности латышского националистического подполья в Советской Латвии в 1945–1953 гг.
Среди его основных причин необходимо выделить следующие черты:
– неэффективная организация политической работы со стороны органов государственной власти в Латвийской ССР являлась одной из основных причин продолжительной деятельности латышских лесных братьев;
– внедрение в советские и партийные органы людей с нацистским прошлым, совершившим во время войны серьезные военные преступления, имевшие связи и оказывавшие поддержку латышским повстанцам;
– низкий уровень работы и неудовлетворительные результаты в деятельности членов ВКП (б) и комсомольцев в республике;
– репрессивные акции со стороны советской власти в отношении наиболее активных латышских лесных братьев, вылившееся в кампанию их переселения из Латвии в удаленные районы СССР в 1941 и 1949 гг.
По мнению диссертанта, необходимо рассмотреть вышеуказанные особенности и черты, послужившие причинами достижения успеха в деле нейтрализации незаконных вооруженных формирований в Латвийской ССР.
Они включают следующие особенности:
– активное противодействие правоохранительных органов СССР и Латвийской ССР латышскому националистическому подполью в конце войны;
– выселение латышских националистов, противников советской власти в республике;
– мероприятия по улучшению работы советско-партийного аппарата в Советской Латвии;
– всемерное оперативное воздействие советской правоохранительной системы, направленное на нейтрализацию латышских лесных братьев в конце войны.
Образцом оперативной работы является один случай, и в этом аспекте целесообразно процитировать анализ руководства Главного управления по борьбе с бандитизмом НКВД СССР, когда его руководитель сообщил о появлении антисоветских листовок на латышском языке, в соответствии с которым «руководством НКГБ Латвийской ССР руководителю организации «Латышской самообороны» Видземкиесу было направлено письмо, в котором членам этой организации предлагалось не позднее 25 марта 1945 г. выйти из лесов и сложить оружие, при этом всем им было гарантировано непривлечение к судебной ответственности вследствие их деятельности в составе немецких оккупационных войск»295.
После разгрома частями и соединениями РККА немецких оккупантов в Латвии органы НКВД и НКГБ Латвийской ССР начали массированную борьбу против националистического подполья в Латвии, совершая определенные ошибки, которые вошли в советскую историографию как «перегибы советской власти». По данным Национального музея истории Латвии296, «с 1944 г. советский режим был восстановлен на территории Латвии. Второй период оккупации принес новые политические репрессии. В первые годы после войны латыши активно участвовали в национальном движении сопротивления, конечной целью которых являлось восстановление независимости Латвии»297.