Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ПРОТИВОСТОЯНИЕ КНЯЖЕСКИХ ГРУППИРОВОК В КАБАРДЕ И ПОПЫТКИ ЕГО ПРЕОДОЛЕНИЯ 29
1. Конфликт между двумя группировками князей в Кабарде и внешние факторы его, эскалации (1720-1725) 29
2. Стабилизация внутриполитического положения в Кабарде на базе новой модели консолидации политической элиты (1726-1735) 47
3. Структурные изменения внутри новой политической системы и ее крах (1736-1741) 62
ГЛАВА 2. УСУГУБЛЕНИЕ ДЕЗИНТЕГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ И ТЕРРИТОРИАЛЬННОЕ РАЗДЕЛЕНИЕ БОЛЬШОЙ КАБАРДЫ В 1753 г. 76
1. Возобновление классических форм противостояния княжеских коалиций (1742-1746) 76
2. Период краткосрочных смен политических коалиций и раздел Большой Кабарды между княжескими группировками (1747-1753) 101
ГЛАВА 3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНОГО РАЗДЕЛА БОЛЬШОЙ КАБАРДЫ И РОЛЬ ВНЕШНИХ ФАКТОРОВ В УПАДКЕ ЕЕ СУВЕРЕНИТЕТА 143
1. Образование нового «тройственного союза» и консолидация политической элиты (1753-1763) 143
2. Особенности внутриполитического кризиса на начальном этапе имперского натиска России (1763-1774) 164
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 184
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 191
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 205
- Конфликт между двумя группировками князей в Кабарде и внешние факторы его, эскалации (1720-1725)
- Возобновление классических форм противостояния княжеских коалиций (1742-1746)
- Образование нового «тройственного союза» и консолидация политической элиты (1753-1763)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В последние годы в адыговедении обозначилась тенденция на переосмысление всего комплекса вопросов, связанных с развитием внутриполитических процессов в Кабарде XVIII в. и начальным этапом ее противостояния с Российской империей. Отход от устоявшихся, схематических подходов позволяет не только решать теоретически важные задачи по выявлению глубинных закономерностей внутриполитической борьбы в Кабарде XVIII в., но и показать предпосылки, обусловившие противоречивый характер последующего кабардино-российского взаимодействия. Это открывает новые перспективы при исследовании роли эндогенных и экзогенных факторов в упадке суверенитета Кабарды, а также при изучении дальнейших процессов окончательной ликвидации остатков ее независимости, что позволит добавить новые штрихи к устоявшимся представлениям о путях и формах включения народов Северного Кавказа в состав Российской империи.
Характерной особенностью истории феодальной Кабарды в XVI-XVIII вв. является противоборство княжеских коалиций. Несмотря на очевидную актуальность изучения этой сложной и многоаспектной проблемы, она до сих пор не стала предметом специального монографического исследования. В адыгской историографии ее изучение было подчинено исследованию других вопросов социально-экономической и политической истории феодальной Кабарды. Особенно остро этот пробел ощущается относительно периода с 1720 по 1774 гг., когда значительно возрастает деструктивный потенциал княжеских междоусобиц при явном снижении ее возможностей ответа на внешние вызовы, что, в конечном счете, приводит к упадку ее суверенитета.
Княжеские междоусобицы в 1720-1774 гг. и обратные им консолидаци-онные процессы часто приводили к архаизации социально-политических отношений в Кабарде, возрождению институтов, характерных для XVI-XVII вв. Поэтому изучение данной проблемы, помимо всего прочего, дает возможность
для ретроспективного исследования аналогичных явлений в XVI-XVII вв., представленных гораздо меньшим количеством материалов, чем XVIII в. В свою очередь это позволит выявить некоторые особенности адыгского менталитета, влиявшие на специфику политического поведения субъектов исторических процессов в XVI-XVIII вв.
Степень разработанности темы. Несмотря на то, что рассматриваемая нами проблема не стала предметом специального исследования, те или иные ее аспекты нашли отражение в трудах дореволюционных авторов. Наиболее ранним из них является «Описание -кабардинского народа», составленное для Коллегии иностранных дел советником канцелярии В.М. Бакуниным в мае 1748 г. Оно содержит ценные сведения по истории княжеских междоусобиц, политическим связям и этнографии кабардинцев1. Заметим при этом, что для нас важное значение имеют не только конкретные описания событий, связанных с противоборством феодальных группировок в Кабарде, но и данные о социальной системе, политическом строе, образе жизни и нравах кабардинцев. Краткое «Историко-этнографическое описание кабардинского народа», составленное кавказским генерал-губернатором П.С. Потемкиным2, дает возможность понять особенности той этнокультурной и политической среды, в рамках которой происходили княжеские междоусобицы. В этом же плане следует изучать сведения П.-С. Палласа3, Я. Потоцкого4 и Г.-Ю. Клапрота5 о феодальной системе в Кабарде, ее политической организации, сословно-представительных собраниях, власти верховного князя и т.д.
Особую ценность при изучении поставленной- проблемы представляет труд С. Броневского «Новейшие географические и исторические известия о Кавказе», написанный им в 1810 г., а изданный только в 1823 г. Наряду с детальным описанием общественного быта кабардинцев в начале XIX в., в его
1 Кабардино-русские отношения в XVI - XVIII вв. Документы и материалы в 2-х томах. Т. 2. XVIII в. (Далее -
КРО). М., 1957. С. 152-161.
2 Там же. С 359-364.
3 Паллас П.С. Заметки о путешествиях в южные наместничества Российского государства в 1793 и 1794 гг. //
Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII - XIX вв. (Далее - АБКИЕА). Нальчик,
1974. С. 216-221.
А Потоцкий Я. Путешествие в астраханские и кавказские степи // АБКИЕА. С. 226, 227, 232,
5 Клапорт Г.-Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807 - 1808 гг. // АБКИЕА. С. 260-262.
5 книге помещен краткий исторический очерк, в котором автор, упоминая о разгроме ими крымско-турецких войск во главе с ханом Каплан-Гиреем в 1708 г., попытках взять реванш ханом Саадет-Гиреем в 1720 г. и поражении Бахта-Гирея в 1729 г., делает следующий вывод: «Не столько внешние неприятели, сколько внутренние неустройства ослабили кабардинцев и довели их до нынешнего изнеможения» . Объясняя конкретные причины этого упадка, он отмечал: «Большая Кабарда разделилась на две партии: баксанскую и кашкатав-скую; первая предана была России, а вторая - крымцам, но в большинстве своем обе партии всегда привержены были к России до заключения с турками в 1739 году Белградского трактата, коим они признаны барьерными и ни от кого независящими. Достигнув до сей цели, кабардинцы обратили оружие против своих соседей, попеременно порабощая слабейших и отъемля у них независимость, за которую сами боролись столь долгое время против татар. Горские народы с удовольствием увидели, что кабардинцы, увлеченные алчностью к добыче и чрезмерным властолюбием, обессилив себя, приближались к своему падению» . Далее С. Броневский пишет о «внутренних раздорах» и, упомянув обстоятельства «заложения крепости Моздок на левом берегу Терека» в 1763 г., касается Кючук-Кайнарджийского договора 1774 г., завершая свой очерк Ясским трактатом 1791 г.3
Среди работ дореволюционных историков следует выделить труд П.Г. Буткова «Материалы для новой истории Кавказа с 1720-го по 1803 год»4, составленный, по мнению академика Л. Броссе, не раньше 1813 г., но опубликованный лишь в 1869 г. В «Материалах...» П.Г. Буткова весьма обстоятельно отражается влияние России, Османской империи и Крымского ханства на внутриполитические конфликты в Кабарде. Но при этом в труде допущены многочисленные случаи поверхностного освещения отдельных исторических событий.
1 Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Извлечения по Центральному
и Северо-Западному Кавказу. Нальчик, 1999. С. 153.
2 Там же. С. 153-154.
3 Там же. С. 154.
4 Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 г. СПб., 1869. 4. 1.
Заметный вклад в изучение рассматриваемой проблемы внес Н.Ф. Гра-бовский . Для темы нашего исследования наибольший интерес представляет та часть его работы, где он анализирует кабардино-русские отношения до 1763 г.
Исходя из того обстоятельства, что до второй половины XVIII в. именно политика Бахчисарая являлась основным источником внешнеполитической угрозы для Кабарды и одним из факторов обострения в ней княжеских междоусобиц, весьма ценным для нашей работы стало исследование В.Д. Смирнова «Крымское ханство в XVIII столетии»2. Данная книга, раскрывая многие стороны жизни подвассального Порте государства, дает представления о специфике его неоднозначных отношений с правителями феодальной Кабарды.
Учитывая, что изменения во внешней политике России и Турции сказывались на внутреннем положении Кабарды, следует отметить и работы военных историков XIX в. Б.Н. Бутурлина3 и Н.Д. Чегулина4, в ряду других важнейших аспектов российско-османских отношений рассматривающих и «кабардинский вопрос».
Особого внимания заслуживают труды адыгских историков и просветителей: Хан-Гирея, Ш.Б. Ногмова и В.Н. Кудашева.
Хан-Гирей, написавший «Записки о Черкесии» в 1836 г., дал на основе народных преданий обобщающую и вместе с тем впечатляющую характеристику «ужасов междоусобных войн» в Кабарде5.
Одной из центральных тем исторического труда Ш.Б. Ногмова, завершенного в 1843 г., стали княжеские междоусобицы в Кабарде, которые он считал основной причиной ее упадка: «Сами князья,- писал он,- были причиной бедствия своей родины; спор за право владения никогда не прекращался. Не находя достаточно сил в земле своей, они призывали чуждые племена и под предлогом, что отыскивают законное достояние, предавали свою землю на
1 Грабовский Н.Ф. Присоединение к России Кабарды и борьба ее за независимость // Сборник сведений о кав
казских горцах. Тифлис, 1876. Вып. IX.
2 Смирнов В.Д. Крымское ханство в XVIII столетии. Одесса, 1889.
3 Бутурлин Д.П. Картина войны России с Турциею в царствование Екатерины II и императора Александра I.
СПб., 1829.
4 Чегулин Н,Д. Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II (1762-1774). СПб., 1896.
5 Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 155-156.
7 разграбление иноплеменникам»1. Однако данные фольклора, лежащие в основе его «Истории», могут служить лишь вспомогательным средством при изучении рассматриваемой проблемы. Без их сопоставительного анализа с другими видами исторических источников и, прежде всего, с архивными документами, невозможно восстановить подлинную историю княжеских междоусобиц.
Значительное внимание противоборству между Баксанской и Кашкатау-ской партиями кабардинских феодалов уделил и В.Н. Кудашев в работе «Исторические сведения о кабардинском народе». Не умаляя вины политической элиты страны, В.Н.Кудашев вполне ясно показал и влияние крупных держав (в том числе и России) на упадок суверенитета Кабарды2.
Таким образом, отечественная историография еще в дореволюционный период обозначила основные исследовательские приоритеты в рамках изучаемой нами темы. Наиболее характерной чертой исторических исследований данной эпохи был взгляд на события XVIII в. в Кабарде сквозь призму личных взаимоотношений знаковых персонажей - кабардинских князей, а также правителей России, Турции и Крыма.
Изучение вопросов, связанных с темой настоящей диссертации, имело в советской историографии кардинально отличные от предыдущего периода черты. Она базировалась на марксистско-ленинских принципах, когда во главу угла были поставлены «классовые», а не культурно-цивилизационные противоречия или борьба внутри отдельных элит. Весьма показательна в этом отношении работа Б.В. Скитского, в которой весь комплекс «межгосударственных» и внутриполитических противоречий в период независимости Кабарды сводится к борьбе, направленной против бегства «холопов» в русские крепости3.
Однако в это время еще встречались исключения: Г.А. Кокиев, руководствуясь принципом историзма, стремился избежать крайностей упрощенного классового подхода (хотя впоследствии и он вынужден был согласовать свои исследования с новой методологией). В статье, опубликованной в 1929 г. в
1 Ногмов Ш.Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1947. С. 73.
2 Кудашев В.Н. Исторические сведения о кабардинском народе. Киев, 1913. С. 46-48.
3 Скитский Б.В. Холопий вопрос и антирусское движение кабардинских князей в пору «независимости» Ка
барды 1739 - 1779 гг. Владикавказ, 1930.
8 журнале «Революция и горец», он впервые в советской историографии коснулся проблемы княжеских междоусобиц в Кабарде. Несмотря на ошибки в интерпретации генеалогических карт, в объяснении причин и обстоятельств вторжения Каплан-Гирея в Большую Кабарду, в определении времени ее разделения на две враждующие партии и т.д., несомненным достоинством работы Г.А. Кокиева является привлечение новых архивных документов, что позволило ему высказать ряд интересных суждений по данной теме. В частности, большой интерес представляет его вывод о том, что «политика России в отношении враждующих партий была направлена к тому, чтобы, поддерживая то одну, то другую партию, тем самым ослабить их и облегчить таким образом подчинение всей Кабарды»1.
В послевоенный период усиливается идеологический контроль государства над исторической наукой, активно пропагандируется цивилизаторская миссия России на Кавказе, происходит переоценка феномена Кавказской войны, вновь возрождается общинно-родовая теория, занижающая уровень общественного развития кабардинцев. В 1948 г. происходит острая и драматичная по своим последствиям дискуссия по проблемам кабардинского феодализма на 3-ей научной сессии КНИИ , после чего был репрессирован Г.А. Кокиев.
Тем не менее, исследования по истории феодальной Кабарды не были прекращены. Таковы, например, труды Н.А. Смирнова, использованные нами для освещения вопросов, связанных с анализом роли и места Кабарды в русско-турецких отношениях XVI-XVIII вв. Следует отметить, что при характеристике княжеских междоусобиц в 20-30-х гг. XVIII в. он допустил ряд существенных ошибок. Н.А. Смирнов полагал, что образование в Кабарде двух партий произошло «после перехода князя Росланбека Кайтукина на сторону Крыма»3, т.е. в 1724 г., тогда как известные нам архивные документы неопровержимо свидетельствуют, что ее раскол произошел в 1720 г., когда князь Аслан-бек Кайтукин перешел на сторону не Крыма, а России. Следует признать
1 Кокиев Г.А. К истории меадоусобной борьбы кабардинских феодалов в XVIII в. // История Кабардино-
Балкарии в трудах Г.А. Кокиева. Сборник статей и документов. Нальчик, 2005. С. 72.
2 Стенограмма дискуссии по вопросу о феодализме в Кабарде (1948 г.) // Архив КБИГИ. Ф. 1. Оп. 5. Д. 49, 50.
3 Смирнов Н.А. Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях XVI - XVIII вв. Нальчик, 1948. С. 48.
9 ошибочным и утверждение о том, что в 40-е гг. XVIII в. «к прежней борьбе двух партий присоединилась еще борьба с ними третьей, отстаивающей независимость Кабарды, согласно Белградскому договору 1739 г.»1. При этом заслуживает внимания следующий вывод ученого: «Междоусобная борьба в Кабарде открывала России путь для участия в кабардинских делах»2. В книге «Политика России на Кавказе в XVI-XIX веках» Н.А. Смирнов повторил ошибки, допущенные в предыдущей монографии.
В первой половине 50-х гг. XX в. уровень исследований рассматриваемой проблемы заметно снизился. В работе С.К. Бушуева дается совершенно искаженная картина политической ситуации в Большой Кабарде и ее внешней политики в начале 20-х гг. XVIII в. Совершенно необоснованным является утверждение о том, что «в 1720 году в Петербург прибыл посол от кабардинских князей Арслан-бек Кайтуков с просьбой о содействии в построении для защиты Кабарды нового города в районе Вашталюка»4. Во-первых, князь Аслан-бек Кайтукин в это время никак не мог прибыть в Петербург, так как он вместе со своими союзниками и подвластными был осажден в урочище Кашкатау. Связь с Петербургом он поддерживал через своих послов - Саадет-Гирея Салтана-леева и узденя «Белынуко Шипшихова»5. Во-вторых, в Кабарде не было района под названием Вашталюк. Автор, по всей видимости, неправильно прочитал топоним Бештамак, обозначающий местность, которая «лежит на устьях при реках Терке, Череке, Бахсене, Балке и малой речки Бахсаны»6. Именно здесь кашкатауские владельцы через своих послов просили Петра I построить город-крепость7. В-третьих, столь же неверным является вывод о том, что в это же время «вожак баксанской группировки был верен России» . Все обстояло как раз наоборот: в 1720-1724 гг. Баксанская партия придерживалась про-крымско-турецкой ориентации.
1 Смирнов С. А. Кабардинский вопрос ... С. 58.
- Там же. С. 60.
3 Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI - XIX веках. М., 1958. С. 70, 78.
А Бушуев С.К. Из истории русско-кабардинских отношений. Нальчик, 1956. С. 79.
5 KPO. Т. 2. С. 24-30.
6 Там же. С. 29.
7 KPO. Т.2. С. 29.
8 Бушуев С.К. Указ соч. С. 79.
Значительным этапом в изучении рассматриваемой проблемы стала «История Кабарды с древнейших времен до наших дней» - первая обобщающая работа подобного плана. В 6-ой главе, написанной З.В. Анчабадзе, акцентировалось внимание на внутренних конфликтах между коалициями: «В течение почти всего XVIII в. Кабарду раздирали внутренние усобицы между отдельными князьями и феодальными группировками. Причиной этих междоусобиц было стремление к захвату пахотных и пастбищных угодий, грабежу, увеличению политического веса и вооруженной силы»1. Далее, во втором разделе данной главы междоусобицы рассматриваются в контексте «политики России в Кабарде и борьбы против крымско-турецкой агрессии». Здесь же отмечается территориальное разделение Большой Кабарды 23 октября 1753 г. на две части и установление границы между ними по р. Чегем . Однако, архивные документы свидетельствуют, что соглашение о границах было достигнуто 31 октября 1753 г.
Несмотря на ограниченность использованных в книге материалов, наличие ряда фактологических ошибок, нужно отметить, что благодаря выходу в свет этого обобщающего труда противоборство княжеских коалиций в феодальной Кабарде стало фигурировать в качестве одной из главных проблем адыгской историографии.
В этой связи следует сказать и о монографии Т.Х. Кумыкова, вышедшей в свет в 1957 г. Причиной разделения Кабарды на две «партии» являлась, по его мнению, «не различная политическая ориентация, а более глубокие социально-экономические причины, а именно вопрос о феодальных владениях»3. Нельзя не заметить, что эта точка зрения совпадает с позицией З.В. Анчабадзе, изложенной в «Истории Кабарды».
В монографии Н.Х. Тхамокова, опубликованной в 1961 г., специальный раздел был посвящен междоусобицам в XVIII в. Но здесь не содержится ни-
1 История Кабарды с древнейших времен до наших дней. М, 1957. С. 56.
2 Там же. С. 61.
3 Кумыков Т.Х. Присоединение Кабарды к России и его прогрессивные последствия. Нальчик, 1957. С. 36-37.
4 Тхамоков Н.Х. Социально-экономический и политический строй кабардинцев в XVIII веке. Нальчик, 1961.
С. 187-192.
11 чего нового по сравнению с предшествующими исследованиями. Реконструируемая им картина междоусобиц оказывается даже менее полной, чем в вышеупомянутой «Истории Кабарды»; изложение носит бессистемный характер, отсутствуют попытки выявить конкретные причины и обстоятельства образования в Кабарде двух партий, проследить смену их внешнеполитических ориентации, расширить круг привлекаемых источников и т.д.
При изучении степени дезинтеграции кабардинского общества в 50-х -60-х гг. XVIII в. определенный интерес представляет статья В.М. Букаловой. В частности, это относится к следующему ее выводу: «Страдая от междоусобной борьбы князей и набегов крымских ханов и турецких султанов, кабардинское крестьянство способствовало укреплению позиций России на Северном Кавказе, парализуя антирусские действия части кабардинских феодалов»1.
Нельзя обойти вниманием и труд известного историка-кавказоведа Е.Н. Кушевой, хотя ее исследование ограничивается периодом с середины XVI до 30-х гг. XVIII в. Помимо анализа внешних связей Кабарды, она дает глубокую характеристику ее внутреннего положения. Выявленные Е.Н. Кушевой осо-бенности феодальных междоусобиц в Кабарде , дают основание полагать, что модель взаимоотношений удельных княжеств и их коалиций с соседними государствами, действовавшая в 1720-1774 гг., сложилась в основных своих чертах к середине XVI в., когда одна группировка тяготела к России, а другая - к Крыму и Турции, часто сменяя свои внешнеполитические приоритеты. Учитывая консерватизм политической системы кабардинцев, данное обстоятельство открывает широкое поле для сравнительного анализа внутренних и внешних факторов прогрессирующей дезинтеграции кабардинского общества на протяжении трех столетий.
В 1967 г. вышла в свет книга В.К. Гарданова «Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.)». В этом фундаментальном
1 Букалова В.М. Антифеодальная борьба кабардинских крестьян во второй половине XVIII века // Вопросы ис
тории. 1961. № б. С. 84.
2 Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е годы XVII века).
М., 1963. С. 131, 236, 240, 271, 272, 273, 285, 294, 317, 318.
12 труде дается самый глубокий для того времени анализ особенностей адыгского феодализма, исследуются внутренние противоречия в адыгских княжествах, позволяющие выявить ключевые механизмы, через которые осуществлялись княжеские междоусобицы. Но содержательность и высокая информативность данной монографии сочетается с упрощенными и схематическими подходами к объяснению фактов и мотивов противоборства княжеских коалиций.
Характеризуя действия Баксанской и Кашкатауской партий, он совершенно справедливо отмечал, что «обе враждующие группировки неоднократно приводили в Кабарду войска крымского хана и кубанских султанов и с их помощью побеждали противников, подвергая при этом беспощадному разгрому и опустошению родную страну»1. Однако смысл действий адыгских князей В.К. Гарданов пытается объяснить в рамках эволюционистской парадигмы и стадиально-формационного подхода: «Князья, возглавлявшие в адыгском обществе рассматриваемого периода феодальную иерархию, были источником бедствий для народа, а княжеская власть олицетворяла собой в Черкесии не феодальный порядок, как это было с великокняжеской властью в Московской Руси в эпоху образования централизованного государства или с королевской властью во времена позднего средневековья в Западной Европе, а феодальный беспорядок, подобно тому как это имело место с удельными князьями Киевской Руси и герцогами и баронами во времена феодальной раздробленности западноевропейских стран»2.
Если феодальная раздробленность и междоусобицы в Киевской Руси и западноевропейских странах сменились процессами образования централизованного государства, то в феодальной Кабарде наблюдалась совершенно другая картина. Здесь междоусобицы носили во многом циклический характер. И если отсчет вести с середины XVI в., сосредоточив внимание на соотношении центробежных и центростремительных сил, то обнаруживается, что они развивались по убывающей синусоиде. На фоне возрастания энтропийных процес-
Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.), М., 1967. С. 179. 2 Там же. С. 179.
13 сов нормой стало признаваться не объединение страны, а ее разделение на княжеские уделы, которые должны были придерживаться политики сбалансированного равновесия1.
Считая князей единственным источником зла в кабардинском обществе и повторяя в этом отношении суждения Ш.Б. Ногмова, В.К. Гарданов упускает из виду, что именно они в определенные периоды истории выступали инициаторами и архитекторами новых форм политической консолидации, о чем будет сказано в соответствующих разделах нашей работы. Являясь руководителями страны, они часто и небезуспешно исполняли военно-оборонительные функции. Достаточно вспомнить разгром кабардинцами крымских войск в 1708, 1711 и 1729 гг. Княжеский статус не только давал права, но и обязывал. Ведя исключительно «паразитический образ жизни» , они вряд ли смогли бы организовать эти победы.
Понятно, что в рамках классового подхода В.К. Гарданов не мог избежать негативных оценок образа жизни и действий адыгских князей. Но харак-теристика их как «рыцарей большой дороги» , грабителей и разбойников, чинивших только произвол и насилие, представляется необъективной и чрезмерно эмоциональной. Вероятно, чувствуя это, он прибегает к аналогиям, но - в рамках все того же стадиально-формационного подхода: «Страсть адыгских пши и уорков к грабежам и разбоям,- писал он,- была отнюдь не их «национальной особенностью», как это пытались представить авторы XVIII и первой половины XIX в., забывшие или не знавшие историю раннего средневековья в Европе. Подобный образ жизни, как мы знаем, был свойствен в свое время и западноевропейским баронам и рыцарям, которые тоже на каждом шагу нарушали общественную безопасность и делали жизнь окружающего мирного населения невыносимой»4.
1 Кажаров В.Х. Адыгская хаса. Из истории сословно-представительных учреждений феодальной Черкесии.
Нальчик, 1992. С. 20-36.
2 Гарданов В.К. Указ. соч. С. 176.
3 Там же. С. 175.
4 Гарданов В.К. Указ. соч. С. 177.
По существу, В.К. Гарданов отказывался исследовать этнические особенности менталитета адыгской знати. В данном случае нельзя не вспомнить А.-Г. Кешева, отмечавшего, что для адыгских князей и дворян «слава героя была заманчивее всех мирских благ»1. В этой связи вряд ли нужно доказывать, что конкретно-исторический анализ института наездничества гораздо продуктивнее любых, даже самых удачных, аналогий. В Кабарде к середине XVIII в. этот институт стал вырождаться, действуя не только за ее пределами, как это было раньше, но и внутри страны, являясь дополнительным источником феодальных междоусобиц.
В.К. Гарданов, хорошо понимая, что никакое общество не сможет выжить, если у него отсутствуют защитные механизмы против деструктивных сил, впервые в адыговедении обратил внимание на существование в Кабарде уоркской (дворянской) оппозиции, которая, по его мнению, «спасала страну от окончательного разрушения»2. Ее возглавляли знатные дворяне (тлекотлеши) Тамбиевы, Анзоровы и Куденетовы. Они противодействовали княжеским междоусобицам с помощью традиционных институтов общественной саморегуляции. В частности, «одной из важнейших привилегий кабардинских тле-котлешей было право давать в своих селениях приют и убежище кабардинских князьям, которые во время феодальных междоусобиц терпели поражения. В данном случае имело место преломление обычая гостеприимства в покрови-тельство и защиту тлекотлешами князей-изгоев» . Но при этом В.К. Гарданов не затрагивает широких прав кабардинского дворянства участвовать в посреднических судах для примирения князей, созывать собственные «советы», заседать на общих собраниях хасы, составляя в ней отдельную палату и оказывая давление на своих сюзеренов по главным вопросам политической жизни страны.
Издание двухтомного обобщающего труда по истории КБАССР в 1967 г. стало заметной вехой в развитии исторической науки в республике. Но в изу-
1 Кешев А.-Г. Характер адыгских песен // Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик, 1980. С.
124.
2 Гарданов В.К. Указ. соч. С. 179, 190.
3 Там же. С. 191.
15 чении проблемы княжеских междоусобиц он продемонстрировал явный регресс. В нем отсутствует раздел или параграф, посвященный данной теме. Весьма бледная и тенденциозная характеристика некоторых аспектов феодальных междоусобиц дана в главе «Кабарда и Балкария в системе международных отношений». Если в «Истории Кабарды» 1957 г. осмысленно излагаются внутренние детерминанты раскола и фиксируется внимание на основных этапах противоборства княжеских коалиций, то здесь исследование этой проблемы ограничивается несколькими поверхностными замечаниями. Одно из них связано с интерпретацией 6-ой статьи Белградского мирного договора 1739 г., в соответствии с которой Кабарде предоставлялась «вольность». Все значение этого события сводится к тому, что теперь «князья получили свободу совершать набеги друг на друга, разоряя ни в чем не повинных крестьян»1. Выходит, что до 1739 г. кабардинские князья в своих распрях и эксплуатации крестьян были ограничены какими-то внешними силами, что не соответствует действительности.
Дальнейшее исследование политической истории феодальной Кабарды связано с работами Е.Дж. Налоевой и В.Н. Сокурова . Что же касается проблемы противоборства княжеских коалиций, то степень ее изученности показывает статья Е.Дж. Налоевой, которая писала о существовании в Кабарде в 1721 г. «третьей партии»4, которую якобы возглавлял Ислам-бек Мисостов. Но это мнение во многом повторяет ошибочную точку зрения, высказанную Н.А. Смирновым в 1948 г. В первой половине 20-х гг. XVIII в. в Большой Кабарде могли возникать различные феодальные группировки, но словом «партия» в русских источниках того времени обозначались две основные коалиции: Бак-санская и Кашкатауская. Ошибочным является и вывод о том, что «с конца
1 История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней. Т. 1. М., 1967. С. 167.
2 Налоева Е.Дж. К вопросу о политическом положении Кабарды в начале XVIII в. // Ученые записки КЬТУ.
Вып. 40. Нальчик, 1969. С. 18-36; Она же. К вопросу о государственно-политическом строе Кабарды первой
половины XVIII века // Вестник КЕНИИ. Вып. 6. Нальчик, 1972. С. 69-88; Она же. К вопросу о социальных
отношениях в Кабарде в первой половине XVIII века // Вестник КЕНИИ. Вып. 1. Нальчик, 1968. С. 61-82.
3 Сокуров В.Н. Внешнеполитическое положение Кабарды в последней четверти XVII - первой четверти XVIII
вв.: Автореферат дис... канд. ист. наук. М., 1977; Он же. Из истории взаимоотношений Кабарды и Крыма в
конце XVII - начале XVIII в. // Сборник статей по истории Кабардино-Балкарии. Вып. 10. Нальчик, 1976. С.
27-40.
4 Налоева Е.Дж. К вопросу о политическом положении Кабарды ... С. 26.
16 первой четверти XVIII века Кабарда становится ареной ожесточенной вооруженной борьбы между двумя феодальными группировками, с одной стороны, и призываемыми чужеземцами - с другой»1. Эта борьба началась раньше, к исходу весны 1720 г., а успех Аслан-бека Кайтукина в 1724 г. носил кратковременный характер. В конце 1725 г. его изгоняют из Кабарды. После этого события начинается не период ожесточенной борьбы в стране, а намечается ее внутренняя стабилизация, о чем будет сказано в соответствующем разделе диссертации. В определении времени раскола Большой Кабарды на две партии и начала ожесточенной борьбы между ними более точен В.Н. Сокуров2.
Серьезное внимание вопросам воздействия внешнеполитических факторов на конфликты между княжескими группировками уделено в публикациях И.И. Якубовой . Неоспоримым достоинством ее исследований является то обстоятельство, что все они опираются на широкую и разнообразную источнико-вую базу.
Обобщая вышесказанное, можно заключить, что в большинстве работ по политической истории Кабарды в XVIII в., опубликованных в советский период, исследование княжеских междоусобиц и процесса упадка ее суверенитета ограничивалось краткими, часто ошибочными характеристиками. И даже в тех случаях, когда крупные историки-кавказоведы (в частности, В.К. Гарданов) пытались теоретически осмыслить данную проблему на основе сравнительно-исторического анализа и стадиально-формационного подхода, реконструируемая ими картина была весьма далека от реального исторического контекста. Иначе, вероятно, и не могло быть, когда о глубоко уникальных процессах дезинтеграции кабардинского общества в XVIII в. судили по аналогии со средневековой Европой в период феодальной раздробленности, а конкретный анализ причин, разъедавших Кабарду, подменялся общими или эмоциональными
Налоева Е.Дж. К вопросу о политическом положении Кабарды ... С. 35.
2 Сокуров В.Н. Внешнеполитическое положение Кабарды ... С. 23-24.
3 Якубова И.И. Северный Кавказ в русско-турецких отношениях в 40 - 70-е годы XVIII века. Нальчик, 1993;
Она же. «Кабардинскіїіі» вопрос в русско-турецких отношениях в середине XVIII в. // Исторический вестник.
Вып. 2. Нальчик, 2005. С. 114-126; Она же. Северный Кавказ в международных отношениях в XVIII - первой
половине XIX века//Исторический вестник. Вып. 4. Нальчик, 2006. С. 185-205.
17 оценками негативных последствий княжеских междоусобиц, не продвигаясь в их изучении дальше Хан-Гирея и Ш.Б. Ногмова.
В постсоветский период многие проблемы, так или иначе связанные с изучением княжеских междоусобиц в Кабарде, анализом их деструктивных последствий, исследованием кризиса традиционных общественных институтов, выявлением циклического характера процессов интеграции и дезинтеграции, рассмотрением характера взаимоотношений кабардинских князей с соседними народами и государствами, получили освещение в целом ряде работ. При этом труды Р.Х. Гугова1, Б.К. Мальбахова2 и К.Ф. Дзамихова3, несут на себе явственный отпечаток прежней методологии, являясь «классическими» трудами по социально-политической истории.
Качественно новый этап в историографическом освещении проблемы связан с деятельностью активно формирующейся школы В.Х. Кажарова, ведущим научным направлением которой является исследование многообразных и неоднозначных аспектов межцивилизационного взаимодействия адыгского мира и России в XVIII - XIX вв.
Основные подходы к данной теме обозначены в работах В.Х. Кажарова, отражающих различные аспекты системного кризиса адыгского феодализма, отчетливо проявившегося на рубеже XVIII - XIX столетий под воздействием внешних условий4. Рассматривая предысторию и предпосылки этого кризиса, автор не мог не коснуться темы княжеских междоусобиц в контексте трансформации и упадка политической системы и традиционных общественных институтов. В частности, он фиксирует тесную взаимосвязь княжеской хасы (высшего законодательного и распорядительного органа) и высшей исполнительной власти верховного князя-пшышхуэ. На протяжении 1720-х - 1770-х гг.
1 Гугов Р.Х. Кабарда и Балкария в XVIII веке и их взаимоотношения с Россией. Нальчик, 1999.
2 Мальбахов Б.К., Эльмесов A.M. Средневековая Кабарда. Нальчик, 1994; Мальбахов Б.К. Кабарда в период от
Петра I до Ермолова (1722 - 1825). Нальчик, 1998. С. 8-90; Он же. Кабарда на этапах политической истории
(середина XVI - первая четверть XIX века). М., 2002.
3 Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е - начало 1770-х гг.). Нальчик, 2001.
4 Кажаров В.Х. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII - первой по
ловине XIX века. Нальчик, 1994; Он же. Столкновение цивилизаций и первые поражения Кабарды в 60-90-е
гг. XVIII в. // Исторігческий вестник. Вып. 4. Нальчик, 2006. С. 206-254; Он же. Адыгский феодализм // Адыг
ская (черкесская) энциклопедия. М., 2006. С. 130-168.
18 роль и значение этих институтов зависели от конкретной внутри- и внешнеполитической обстановки, приводя то к упадку, то к временной их реанимации в периоды вынужденных компромиссов между противоборствующими «партиями». В.Х. Кажаров отмечает трагическую роль института кровной мести, в обычное время являвшегося стабилизатором общественных отношений, но в середине XVIII в. ввергнувшего Кабарду «в опустошительные междоусобицы, которые настолько обескровили страну, что она в решающий момент своей истории не смогла отстоять свою независимость»1. Особое внимание автор уделяет и другим институтам, способствовавшим в этот период общественной саморегуляции - гостеприимству, покровительству и аталычеству, ограничивавшим княжеские междоусобицы.
Работы З.А. Кожева освещают положение Кабарды в комплексе этносоциальных отношений кабардинцев с другими народами Северного Кавказа, стабильность которых прочно удерживала последних в орбите политического и социокультурного влияния Кабарды даже в период ее политической дезинте-грации и княжеских междоусобиц . Исследования Т.Х. Алоева главным образом затрагивают предысторию политического раскола Кабарды3. Этот же автор, подробно рассматривая историю формирования в Закубанье группы «беглых» кабардинцев, отмечает, что их миграции на Северо-Западный Кавказ являлись привычной деталью политической жизни феодальной Кабарды, в т.ч и XVIII века, когда князья-изгои находили пристанище в Закубанье или Крыму4.
Однако, несмотря на явный историографический прогресс кабардинских исследователей, все же тема противоборства княжеских коалиций в 1720 -1774 гг. имеет массу досадных пробелов. Так, в адыгской историографии не
1 Кажаров В.Х. Адыгский феодализм // Адыгская (черкесская) энциклопедия. М., 2006. С. 162.
2 Кожев З.А. Кабарда в системе этносоциальных отношений на Северном Кавказе (XVIII в).: Автореф. дне ...
канд. ист. наук. Москва, 1998; Он же. Иерархические связи кабардинцев с народами Северного Кавказа (XVI -
XVIII вв.) // Исторический вестник. Вып. 1. Нальчик, 2005. С. 118-144; Он же. Адыги и народы Северного Кав
каза// Адыгская (черкесская) энциклопедия. С.373-404.
3 Алоев Т.Х. К вопросу о международно-правовом статусе Кабарды в начале XVIII в. // Исторический вестник.
Вып.1. Нальчик, 2005. С. 214-225; Он же. Образование «партий» в Кабарде и вопрос о непрерывности ее госу
дарственного суверенитета // Исторический вестник. Вьш.2. Нальчик, 2005. С. 100-113.
4 Алоев Т.Х. «Беглые» кабардинцы: формирование в Закубанье массива кабардинского населения и его уча
стие в Кавказской войне в 1799 - 1829 гг.: Автореф. дис ... канд. ист. наук. Майкоп, 2006; Он же. Вопрос о за-
кубанских территориях Кабарды в контексте миграции кабардинцев в первой четверти XIX века // Историче
ский вестник. Вып. 3. Нальчик, 2006. С. 258-270.
обращалось внимание на то обстоятельство, что в кабардинском феодальном обществе в самые сложные и критические периоды их истории срабатывали защитные механизмы, имевшие целью нейтрализовать деструктивные результаты междоусобиц. Другими словами, констатируя факты противоборства княжеских коалиций в Кабарде, историки-адыговеды забывали о системе противовесов, вырабатывавшихся социумом в целях его самосохранения. В ответ на разрушительные тенденции возникала обратная реакция в виде консолида-ционных процессов, которые приводили к образованию новых политических структур, призванных стабилизировать внутриполитическую ситуацию в стране и противодействовать негативному воздействию внешних факторов. Далее, не предпринимались попытки выявить, что в «анархии» саморазрушительных междоусобиц существовала определенная логика, что они происходили по определенным, часто парадоксальным правилам.
Список недочетов и ошибок можно легко продолжить. Но и сказанного в историографическом обзоре вполне достаточно для вывода о недостаточной изученности темы нашей диссертации и необходимости ее комплексного исследования в рамках отдельной работы.
Объектом изучения в данной диссертации является политическая история Кабарды в 1720-1774 гг., а предметом - противоборство княжеских коалиций.
Цели и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в реконструкции политических конфликтов в среде правящей элиты Кабарды в 1720-1774 гг.
Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи:
проанализировать исторические предпосылки и основные факторы, обусловившие раскол Большой Кабарды на две враждующие партии;
выявить новые формы преодоления внутриполитического кризиса во второй половине 20 - первой половине 30-х гг. XVIII в.;
раскрыть причины структурных изменений внутри новой политической системы и ее краха в конце 30 - начале 40-х гг. XVIII в.;
рассмотреть сущностные черты регенерации классических форм противостояния княжеских коалиций в 1742-1746 гг.;
исследовать особенности дезинтеграционных процессов в период краткосрочных смен политических коалиций и обстоятельства раздела территории Большой Кабарды между княжескими группировками в 1753 г.;
изучить процессы утверждения нового «тройственного союза» и формы консолидации в его рамках политической элиты в 1753-1763 гг.;
исследовать специфику внутриполитического кризиса в Кабарде на начальном этапе имперского натиска России в 1763-1774 гг.;
выявить роль противоборства княжеских коалиций в Кабарде в упадке ее суверенитета.
Хронологические рамки исследования ограничены 1720-1774 гг. по следующим причинам:
в 1720 г. в полной мере обозначился раскол политической элиты Большой Кабарды на два противоборствующих лагеря;
верхний хронологический рубеж определяется в силу того обстоятельства, что в 1774 г. Российская и Османская империи заключили Кючук-Кайнарджийский мирный договор, в соответствии с которым Кабарда лишалась статуса субъекта международных отношений.
Географические рамки исследования ограничены Центральным и, отчасти, Северо-Западным Кавказом.
Методологической основой исследования являются принципы историзма, объективности и системного подхода, позволяющие максимально полным образом осветить внутриполитические конфликты в Кабарде и внешние факторы упадка ее суверенитета в рассматриваемый период.
Принцип историзма требует изучать исследуемое явление в контексте эпохи, в соответствии с конкретно-исторической обстановкой (так, применительно к нашей теме изучались внешнеполитические реалии, представления
21 людей той эпохи об идеальных лидерах, нормы поведения, социальные роли и сословные предрассудки). В соответствии с данным принципом события XVIII века рассматривались в развитии, при этом выявлялись первопричины и движущие силы, особенности основных этапов и конечные результаты противостояния княжеских коалиций.
Принцип объективности предполагает учет всех существующих точек зрения на предмет исследования, привлечение максимально полной источни-ковой базы, критический анализ фактов для реконструкции исторической действительности Кабарды XVIII века. Принцип потребовал рассмотрения предмета исследования во всей его многогранности, сложности и противоречивости.
Принцип системности предусматривает взгляд на объект исследования как на сложную самоорганизующуюся систему из некоторого числа элементов. Так, вполне корректным представляется взгляд на Кабарду XVIII века как на сложную систему различных княжеских группировок, ослабление одной из которых незамедлительно нарушало баланс сил с последующим формированием качественно новой политической конфигурации с иными участниками и лидерами, новыми политическими приоритетами и расстановкой сил и т.д.
При разработке проблемы нашли применение и специально-исторические методы исследования. Историко-сравнительный метод позволяет проводить сопоставление различных аспектов изучаемой темы в разные хронологические периоды - 1720-1741, 1742-1753, 1753-1774, каждый из которых имеет свои особенности, внутреннюю логику развития и основные результаты. Достаточно плодотворным оказывается и сравнение исторических и политических условий феодальной Кабарды со стадиально-близкими ей эт-нополитическими образованиями других регионов, что, с одной стороны, предоставляет возможность выявить общие закономерности развития, а с другой -избежать упрощенного, механического переноса реалий средневековой Европы на Центральный Кавказ без учета местных особенностей, менталитета и т.д. Использование проблемно-хронологического метода позволило выделить
22 основные взаимосвязанные проблемы (структура политических альянсов и динамика ее изменения, внутренние и внешние аспекты политической жизни Кабарды и др.), рассматриваемые в четкой хронологической последовательности. Историко-генетический метод позволяет проследить постепенное вызревание предпосылок ожесточенного противостояния княжеских «партий», имевших место и в предшествующую эпоху, но проявивших себя в конкретных внутри- и внешнеполитических обстоятельствах XVIII века. Использование ретроспективного метода также предоставляет возможность вскрывать механизмы конфликтности, обращаясь к предшествующим столетиям истории Кабарды, поскольку система политического раскола с активным задействованием внешних сил сложилась задолго до изучаемого нами периода. В то же время, многие характерные черты общественно-политической жизни Кабарды XVIII века (крайняя дезинтеграция страны, эгоизм политической элиты) в силу исключительной статичности этнических стереотипов мышления и поведения во многом объясняют последующую трагедию адыгского мира, ставшего жертвой не только внешней экспансии, но и собственных ментальных установок.
В целом комплекс общетеоретических принципов и специально-исторических методов исследования, соответствующих характерным особенностям рассматриваемых явлений, позволяет на должном теоретическом уровне решить задачи, поставленные в диссертационной работе.
Источниковая база исследования главным образом представлена материалами, почерпнутыми в сборниках, а также документами, извлеченными из фондов центральных и местных архивов. В ходе работы над диссертацией были изучены соответствующие материалы в фонде № 115 («Кабардинские, черкесские и другие дела») Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ). Они составили основу источниковой базы диссертации.
В Центральном Государственном Архиве Кабардино-Балкарской Республики (ЦГА КБР) также выявлены ценные материалы в фонде Р-1209 («Коллекция документов по истории Кабардино-Балкарии»), в котором пред-
ставлены копии документов, хранящихся в центральных архивохранилищах Российской Федерации.
Большую помощь в работе над диссертацией нам оказали также материалы фонда «Дореволюционный период» Архива Института гуманитарных исследований Правительства Кабардино-Балкарской Республики и Кабардино-Балкарского научного центра РАН, где хранится значительный объем неизданных источников по истории Кабарды исследуемого периода.
Используя общепринятую в источниковедении видовую классификацию, можно условно разделить выявленные источники на несколько групп.
Особую группу представляют собой законодательные материалы. Данный вид источников объединяет нормативные документы, санкционированные верховной властью и регулирующие как внутренние отношения, так и отношения с другими субъектами международного права. В ходе работы над диссертацией нами было использовано «Полное собрание законов Российской империи», в частности, Т.Х, в котором приводится текст Белградского мирного трактата 1739 г., объявлявшего Кабарду нейтральной для великих держав .
Целый ряд других важнейших внешнеполитических документов был почерпнут нами в сборниках дипломатических договоров2.
К категории законодательных материалов можно отнести и записи обычноправовых норм, фиксирующих положение каждого сословия в иерархической системе адыгского феодализма, а также оговаривающих различные формы зависимости народов Северного Кавказа от кабардинских князей . Несмотря на достаточно позднее время их фиксации (главным образом - первая половина XIX века), консерватизм норм кабардинского права позволяет использовать эти материалы для нашего исследования.
1 Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. T.X. №7900. С.899-900.
2 Юзефович Т.П. Договоры России с Востоком. СПб., 1869; Собрание важнейших трактатов и конвенций, за-
ключснньїх Россией с иностранными державами (1774-1906) / С введением и примечаниями проф. В.Н. Алек-
сандренко. Варшава, 1906.
3 Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Вып. I. Одесса, 1882; Материалы Якуба Шарданова по обычному
праву кабардинцев первой половины XIX в. / Сост. Х.М. Думанов. Нальчик, 1986; Постановления у Кабардин
ского народа // Акты Кавказской археографической комиссии (Далее - АКАК). Тифлис, 1884. T.9. С.944-950.
Второй важнейшей категорией, наиболее обширной по объему задействованных в нашем исследовании документов, являются делопроизводственные материалы. Сюда относится целый ряд их разновидностей: переписка различных учреждений, внутренняя документация, просительные документы. Специальные системы государственного делопроизводства (дипломатическая, военная, судебно-следственная) произвели на свет впечатляющее количество донесений, рапортов, прошений, отчетов, отражающих различные аспекты изучаемой нами проблемы.
Кроме уже упомянутых архивных фондов, делопроизводственные документы содержатся в целом ряде сборников. Таковы, например, «Акты, собранные Кавказской археографической Комиссией» (АКАК), издававшиеся в Тифлисе с 1866 по 1904 гг. Наибольший интерес по исследуемой теме (особенно при изучении традиционных связей кабардинских феодалов с соседними народами и для освещения российской политики в отношении Кабарды) для нас представляли Т.1 (его 4.1 содержала документы за период от 1398 по 1799 гг.; 4.2 - с 1799 по 1802 гг.)1 и Т.2 (1802-1806 гг.)2.
Наряду с вышеуказанными источниками в диссертации использованы документы 2-го тома сборника «Кабардино-русские отношения в XVI - XVIII вв.» , отличающиеся высокой степенью репрезентативности. Этот уникальный сборник, изданный в 1957 г., до сих пор остается непревзойденным по тематическому охвату делопроизводственных документов и по своей информационной насыщенности.
Для выяснения некоторых малоизученных вопросов, связанных с постепенным упрочением позиций России на Центральном Кавказе, и, в частности, с влиянием усиливавшихся русско-осетинских связей в середине XVIII в. на политические процессы в Кабарде, мы обратились к сборнику документов «Русско-осетинские отношения в XVIII в. 1764 - 1784» .
1 АКАК. Т.1. Тифлис, 1866.
2 АКАК. Т. 2. Тифлис, 1868.
3 КРО. Т. 2.
4 Русско-осетинские отношения в XVIII в. 1764 - 1784. Т. 2. Орджоникидзе, 1984.
В процессе исследования особенностей и характера внутриполитического кризиса кабардинского общества серьезным подспорьем стали изданные в последние годы сборники документов и материалов. К ним относятся «Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины П. 1763 - 1774 гг.» и «Документальная история образования многонационального государства Российского»1. В этих документах, в частности, зафиксирован резкий поворот российской политики в отношении Кабарды в эпоху Екатерины II - от военно-политического союза к прямой военной экспансии.
В интересующий нас период Россия и Кабарда имели тесные дипломатические и военно-политические контакты, отразившиеся в документах соот-ветствующих сборников . Здесь особо следует отметить публикации документов в сборниках С.А. Белокурова и П.Г. Буткова3. Поскольку эти труды базируются на архивных документах, значительная часть которых не дошла до нашего времени, трудно переоценить их значение для разработки темы, обозначенной в данной диссертации.
К третьей группе можно отнести источники этнографического характера: историко-этнографические описания, составленные различными авторами (путешественниками, учеными, разведчиками, миссионерами, гражданскими и военными чиновниками), соприкасавшимися с реалиями Кабарды XVIII века.
Некоторые из этих описаний уже фигурировали в нашем историографическом обзоре. Однако с неменьшим правом они могут быть отнесены к категории источников, поскольку их авторы описывают современную им эпоху.
Таковы, например, описания В. Бакунина (1748 г.), М. Гастотти (1770 г.), Г.П. Потемкина (1784 г.). Эти источники близки к делопроизводственным материалам, однако выходят за рамки рядовых рапортов, насыщены этнографи-
1 Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины П. 1763-
1774 гг. Т.І. Нальчик, 1996; Документальная история образования многонационального государства Россий
ского. Кн. 1. Россия и Северный Кавказ в XVI - XIX вв. М., 1998.
2 Сборник военно-исторических материалов. Вып. 10. СПб., 1897.
3 Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. Вып.1. М., 1889; Бутков П.Г. Материалы для новой истории
Кавказа с 1722-го по 1803 г. 4. 1. СПб., 1869.
ческой информацией. Описания подобного плана, включавшие рекомендации авторов вышестоящему начальству, могли оказывать прямое или косвенное воздействие на формирование российской политики по отношению к кабардинцам. Весьма показателен такой пассаж М. Гастотти: «Надлежит всегда возбуждать распри и несогласия между кабардинцами, и всячески не допускать, чтоб обе партии примирились прежде нежели то потребно будет»1.
В отличие от вышеупомянутых описаний, изначально не предназначавшихся для печати, есть целый ряд трудов, авторы которых, побывавшие на Кавказе, желали донести до читателя основные результаты своих научных изысканий. Прежде всего, это были специалисты, путешествовавшие по Кавказу по заданию Российской Академии наук: И.Г. Гербер2, И.-А. Гюльден-штедт3, П.-С. Паллас4, Г.-Ю. Клапрот5, Я. Потоцкий6, С. Броневский7 и др. В трудах этих основоположников научного кавказоведения широко представлен кабардинский материал интересующего нас периода. Кроме событийной канвы, в их работах приводятся генеалогические схемы кабардинских князей, упоминаются формы зависимости от последних других народов Северного Кавказа и т.д. Следует отметить, что целый ряд подобных историко-этнографических описаний был опубликован в 1974 г. в сборнике «Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII - XIX вв.», вышедшем под редакцией В.К. Гарданова.
Упомянутые в нашем историографическом обзоре труды адыгских историков и просветителей Хан-Гирея8, Ш.Б. Ногмова9 и В.Н. Кудашева10 также могут быть причислены к данной категории источников, поскольку опираются
1 Представление капитана М. Гастотти в Коллегию иностранных дел о поведении кабардинских феодалов в
период русско-турецкой войны с изложением его мнения о той политике, которую следует проводить царско
му правительству в Кабарде // КРО. Т.2. С.297.
2 Гербер И.Г. Записки о находящихся на западном берегу Каспийского моря, между Астраханью и рекою Ку
ра, народах и землях и об их состоянии в 1728 году // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С.151-155.
Гюльденштсдт И.А. Путешествие г-на академика И.А. Гюльденштедта через Россию и по Кавказским горам в 1770, 71, 72 и 73 годах // АБКИЕА. С.203-208.
4 Паллас П. С. Указ. соч.
5 Клапрот Г.-Ю. Указ. соч.
6 Потоцкий Я. Указ. соч.
7 Броневский С. Указ. соч.
8 Хан-Гирей. Указ. соч.
9 Ногмов Ш.Б. Указ. соч.
10 Кудашев В.Н. Указ. соч.
27 на уже недоступные нам материалы. К тому же, авторы этих трудов, будучи выходцами из адыгской этнической среды, исключительно точны в описании менталитета своего народа, передают дух, колорит эпохи княжеских междоусобиц.
К этой же категории источников можно отнести и записи фольклорных текстов - исторических песен и преданий1. Так, предания о кабардинском мыслителе и общественном деятеле Жабаги Казаноко характеризуют эпоху княжеских междоусобиц, о гибельности которых неоднократно предупреждал этот мудрец. Предания о Жабаги разворачиваются на фоне нескончаемых войн, ввергнувших страну в длительную полосу политической нестабильности. Немаловажно, что среди песенных текстов, в отличие от предшествующей и последующей эпох, нет воспевающих героев сражений; можно предположить, что данная фольклорная лакуна свидетельствует о крайне негативном отношении народа к ситуации феодальной анархии, в которую отбросил страну политический эгоизм аристократии. В то же время, в народной памяти сохранились песни, посвященные крестьянским выступлениям, и, в том числе, вождю наиболее значительного из них - Дамалею (1769 г.) .
Последняя группа, из числа использованных в данной диссертации -источники личного происхождения. Сюда можно отнести воспоминания ав-стрийского дипломата фон Тальмана и дневник майора П. Татарова, участника переговоров с кабардинскими князьями в 1761 г., отразившего целый ряд аспектов, оставшихся вне сферы внимания других авторов .
Научная новизна исследования заключается в следующем:
- впервые осуществлена попытка системного анализа противоборства княжеских коалиций в Кабарде и его роли в политической истории страны в 1720 - 1774 гг.
1 Сказания о Жабаги Казаноко / Сост. З.М. Налоев и A.M. Гутов. Нальчик, 2001.
2 Народные песни и наигрыши адыгов. М., 1986. Т.Ш. 4.1. Героические величальные и плачевые песни. С.221-
224.
3 Турция накануне и после Полтавской битвы. Глазами австрийского дипломата. Перевод, введение и приме
чания В.Е. Шутого. М., 1977.
4 Дневник майора Татарова, веденный в Кабарде в 1761 г. // Указатель географического, статистического, ис
торического и этнографического материала в «Ставропольских губернских ведомостях». Тифлис, 1879. С. 168-
224.
переосмыслено соотношение внутренних и внешних факторов, влиявших на эскалацию политических конфликтов между удельными княжествами Большой Кабарды, что позволяет реконструировать целостную картину изучаемых явлений.
освещены пути формирования новых моделей политической консолидации Кабарды, позволявших обществу в самых критических ситуациях преодолевать негативные, а порой и катастрофические, последствия княжеских междоусобиц.
в научный оборот вводятся новые архивные материалы, расширяющие горизонты наших представлений по изучаемой теме.
Практическая значимость работы состоит в возможности использования результатов исследования в процессе написания обобщающих трудов по истории республик Центрального и Северо-Западного Кавказа. Основные положения и выводы данной диссертации также могут найти применение и в системе высшей школы - при составлении учебных пособий и чтении лекционных курсов по соответствующей проблематике.
Апробация исследования. Работа выполнена в Институте гуманитарных исследований Правительства Кабардино-Балкарской Республики и Кабардино-Балкарского научного центра РАН. Ее результаты были обсуждены и одобрены на расширенном заседании отдела истории. Основные положения и выводы исследования отражены в пяти научных работах.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
Конфликт между двумя группировками князей в Кабарде и внешние факторы его, эскалации (1720-1725)
Начиная с середины 1720 г., внутриполитическая обстановка в Кабарде характеризовалась ожесточенной борьбой двух княжеских коалиций, получивших в исторической литературе названия «Баксанской» и «Кашкатауской» партий. Для правильного понимания характера этого конфликта, а также степени его воздействия на исторические процессы, приведшие к упадку Кабарды и, в конечном счете, к ликвидации ее суверенитета, целесообразно вкратце рассмотреть основные тенденции и события, предшествовавшие данному политическому кризису.
Вступая в XVIII в., Кабарда представляла собой одно из крупных политических образований на Северном Кавказе. Занимая обширные пространства Центрального Предкавказья, обладая значительными людскими и военными ресурсами (около трети населения составляло дворянство), она имела все возможности для защиты своей независимости и контроля над полиэтнической периферией. Однако дальнейшее развитие кабардинского общества сдерживалось крайне консервативной политической системой, не претерпевшей сколько-нибудь существенных изменений с XVI в. Она характеризовалась полицен-тричностью, отсутствием устойчивой тенденции к образованию централизованного государства, выборностью верховного князя, сравнительно незначительной ролью сословно-представительных собраний. В рамках этой системы нормой считалось не объединение отдельных частей страны в одно прочное целое, а их разъединение и сбалансированное равновесие с временными союзами в случае внешней угрозы. Большая Кабарда в начале XVIII в. была разделена на четыре удельных княжества между Кайтукиными, Бекмурзиными, Атажукиными и Мисостовыми, происходившими от Казия Пшиапшокова.
Изучая в ретроспективном плане материалы, относящиеся к 20-м гг. XVIII в., можно предполагать наличие соперничества среди удельных князей еще в самом начале этого века, а также противоречий между ними и другими социальными группами (дворянами и крестьянами). Но в это время данные тенденции носили еще латентный характер и не приобрели «критической массы», способной взорвать стабильность общества. Кабарда, несмотря на указанные выше недостатки своей политической организации, сумела обеспечить внутреннюю консолидацию почти на протяжении двух первых десятилетий XVIII в., успешно отвечая на внешнеполитические вызовы.
В начале сентября 1708 г. около горы Канжал объединенные силы четырех удельных княжеств Большой Кабарды разгромили войска крымского хана Каплан-Гирея , численность которых по разным оценкам составляла от 30 до 40 тысяч человек. Большая часть этого войска погибла, а сам хан едва спасся бегством. В «Описании кабардинского народа», составленном в 1748 г. Коллегией иностранных дел, отмечалось, что «тогда в горах при одном солтане крымцев и кубанцев побито и с голоду померло свыше 30000 человек»".
Канжальская битва продемонстрировала военную мощь Кабарды, значительно повысила ее международный авторитет и нанесла сокрушительный удар по престижу Крымского ханства. По свежим следам этого события господарь Молдавии Михайло Раковица писал российскому канцлеру Г.И. Головкину: «Хан какой срам, урон и напасть воспринял от черкезов... чего или ни-когда или от веку не видал Крым» . Немаловажно, что эхо Канжальской битвы откликнулось в России - в исторической литературе высказывалось вполне обоснованное предположение, что разгром крымцев в 1708 г. не дал им воз можность в следующем году оказать помощь шведскому королю Карлу XII в сражении под Полтавой .
Весной 1709 г. новый хан Девлет-Гирей II возобновил военные действия против Кабарды. Но теперь они велись силами одной Ногайской орды. Поэтому реванш со стороны Крыма не состоялся.
Успехи кабардинцев в противостоянии крымско-турецкой агрессии в это время были настолько впечатляющими, что уже в феврале 1709 г. Петр I распорядился прозондировать возможность создания союза с Кабардой в будущей большой войне с османами. Но лишь через два года эти планы начали приобретать реальные очертания. 4 марта 1711 г. русский царь в своей грамоте «Та-тархану, князю черкесскому и братьем ево» обозначил основные составляю-щие нового кабардино-российского альянса . Выполняя союзнические обязательства, Кабарда летом 1711 г. возобновила военные действия против Крымского ханства. Венцом кубанского похода кабардинских войск стал разгром 30 августа 1711 г. 15-тысячного корпуса нурадин-султана3. Окончательному решению вопроса о татарском присутствии в Прикубанье, по мнению кабардинских князей, помешало то обстоятельство, что П.И.Апраксин, не соединившись с кабардинцами, стал отходить на исходные рубежи. Заодно он приостановил движение русских войск с Дона, получив известие о заключении Прут-ского мира 12 июля 1711 г.
Возобновление классических форм противостояния княжеских коалиций (1742-1746)
К середине 1742 г. завершился период стабильности во взаимоотношениях Баксанской и Кашкатауской партий. 1 июня 1742 г. «баксанские» князья во главе с Баматом Кургокиным и Касаем Атажукиным (Мисостовым) в письме, направленном новой императрице Елизавете Петровне, объявляли об имеющихся между ними и Асланбеком Кайтукиным «несогласии и ссоре». Данной констатации предшествовало пространное описание услуг, оказанных баксанскими князьями России, при этом, конечно, скромно были обойдены вопросы, связанные с периодом их союзнических отношений с Крымом .
В целом, анализ текста этого письма позволяет говорить о том, что кабардинские князья Баксанской партии своим историческим экскурсом пытались обеспечить благоприятный для себя политико-информационный фон и, соответственно, поддержку России в борьбе против своего основного внутриполитического противника - А. Кайтукина. Возможно, авторы письма лелеяли надежду, что недавно взошедшая на престол (в ноябре 1741 г.) Елизавета, формируя политику в отношении Кабарды, будет опираться на систему аргументации, выдвинутую ими.
Не останавливаясь на ставших регулярными просьбах о своевременной перемене аманатов, возвращении бежавших в Россию кабардинских поданных и выплате «жалованья», сразу же обратим внимание на то обстоятельство, что у «баксанцев» имелось ясное понимание того, что сподвигнуть Россию на определенные репрессивные действия против «кашкатауцев» и их лидера А. Кайтукина можно только в том случае, если представить его деятельность как активно антироссийскую. Весьма показательна в этом плане следующая выдержка из текста данного документа: «От приводу брата нашего Арслан-бека Кайтукина завсегда на нас крымского войска мы покою себе иметь не можем, и для того всеподданнейше просим, когда ради помощи нам войско потребно, дабы калмыцкое или донское казачье войско всемилостивейше назначено и определено было» . Это утверждение весьма сомнительно, учитывая тот факт, что А. Кайтукин с момента своей «легализации» в Кабарде в 1732-1733 гг. не предпринимал никаких военных мероприятий против «баксанцев». Стало быть, военной угрозы со стороны «кашкатауцев» (вернее Кайтукиных, т.к. Бекмурзины в это время еще не вернули утраченных в 1737 г. позиций) по большому счету не было.
Объяснение столь внезапно возникшей у «баксанцев» острой нужды в поддержке со стороны иностранных военных сил кроется в следующих обстоятельствах. Зимой 1741-1742 гг. вдова умершего незадолго пред этим хана Дондук-Омбы - Джан (приходившаяся родной сестрой Бамату Кургокину) после неудачной попытки установить свою власть в калмыцких улусах бежала в Кабарду2. Вместе с ней тогда в Кабарду прибыли зайсанг Арала и владелец Бодонг со значительным количеством калмыков. «Баксанцы» говорили: «При ней же, сестре нашей, бывшие кыргисцы (т.е. калмыки - Р.Ф.) для верности их приведены были к присяге, но оные кыргисцы, презря свою присягу, ночным времянем збежали...». В ходе организованного преследования «в близости Кубани при реке Куме их догнали». Туда на помощь беглецам подошел отряд крымских войск и, как заявляли баксанские князья, «и мы с ними, киргисцами и с салтаном сражение имели, на котором месте разбили...»3.
Таким образом, к середине 1742 г. взаимоотношения «баксанцев» как с Крымским, так и с Калмыцким ханствами были обострены. Пэтому военная угроза исходила от них, а не от «кашкатауцев», которых, по мнению «баксанцев», необходимо было «отвратить» от «кубанских салтанов». Ведь контакты с кубанскими султанами перед этим имели и сами баксанские князья, а наличие регулярных связей с ними у Асланбека Кайтукина во многом стабилизировало обстановку на западных рубежах Кабарды. То, что в этот период А. Кайтукин не стремился, используя военную поддержку Крыма, организовать наступление на «баксанцев», подтверждается еще и тем, что позднее его ставка находилась в районе Бештовых гор,1 и его вассалы участвовали в сражении против Большого Нагая . По существу, он стал играть роль заслона от агрессивных действий с крымской стороны.
Образование нового «тройственного союза» и консолидация политической элиты (1753-1763)
То обстоятельство, что присяга 31 октября «заморозила», но не устранила внутриполитические противоречия в Большой Кабарде, вынуждало противоборствующие стороны предпринимать усилия по обеспечению военного превосходства над противником. Это было возможно только посредством привлечения сил союзников со стороны. Однако в этот период ни у «баксанцев», ни у «кашкатауцев» не было реальной возможности без риска навлечь на себя гнев Петербурга и Стамбула привлечь силы основных «центров тяжести» в регионе - Кубанской Орды, западночеркесских княжеств, Калмыцкого ханства. Единственной политической единицей в регионе, чья независимость безусловно признавалась великими державами, была Малая Кабарда. Привлечение военных сил Гиляхстановых и Талостановых вследствие закрепленного по Белградскому трактату 1739 г. «вольного» статуса Малой Кабарды формально не затрагивало интересы России и Порты. Именно поэтому после заключения присяги 1753 г. наблюдаются активные попытки как «кашкатауских», так и «баксанских» князей увеличить свою мощь за счет малокабардинских владельцев. Решающим фактором, обусловившим столь интенсивные действия противоборствующих группировок в отношении Малой Кабарды, был факт наличия у нее более чем 3-тыс. войска . В случае присоединения этих сил к одной из противоборствующих феодальных группировок Большой Кабарды другая партия неизбежно потерпела бы поражение.
Примечательно, что отношения Большой и Малой Кабарды до 1750 г. квалифицировались правящими элитами обоих образований как стабильно добрососедские. М. Атажукин (Мисостов) в 1732 г. отмечал, что «Большая Кабарда с Малою Кабардою между собою никакой ссоры не имели», а Батоко Таусултанов с другими малокабардинскими князьями писали императрице Елизавете Петровне, что в прошлом владельцы Большой Кабарды находились в «соседственной дружбе с отцами и дедами нашими»1. Однако с 1750 г. ситуация стала кардинально меняться. В январе 1750 г. несколько представителей Глехстановых во главе с Кургоко Канчокиным жаловались, что князья Большой Кабарды «нагло их всегда разоряют и как холопей, так и рогатый скот отнимают и протчее», а в июне 1752 г. «кашкатауцы» попытались втянуть в междоусобную войну с «баксанцами» Кази Минбулатова и Канчоко Глех-станова.
С 1753 г. картина взаимоотношений князей Малой Кабарды с представителями Кашкатауской партии приобретает новые очертания. Не прошло и месяца после присяги 31 октября, как в Кизляре получили жалобу от князя Кургоко Канчокина на «кашкатауцев». В обращении от 19 ноября 1753 г. указывалось, что владелец «Хам Мурза Расланбеков взял от него силою холопа Билея со всем домом, а помянутый де холоп Билей Андреевского владельца Мурза-бека Чепанова до смерти убил, а за кровь заплатил шездесят ясырей братьем ево Муртазалию и Магомат Гирею. Девлетука Арасленбеков силою одного узденя именем Мухамет Каннаев и при нем взял двадцать дворов. Дохчука Арасланбеков взял силою одного узденя Джанбека с тремя дворами, да другова узденя с пятью дворами. Елбуздука Канаматов взял силою ж холопа Тамазу и при нем три двора. Месеус Татарханов взял силою одного узденя Юхаста и при нем пять ясырей»3.
Вслед за этим, 26 ноября 1753 г., другие малокабардинские князья Кази и Баток Талостановы также жаловались на произвол со стороны «кашкатауцев» . Вскоре князь Хамурза Асланбеков представил свою версию сложившейся ситуации. «Он силою владельца Кургоки Канчокина холопа Билея к себе не отнимал, а пришед де он к нему Хам Мурзе сам собою в канаки по убойстве им Андреевского владельца Мурза Бека Чепанова, за которого де за кровь и заплачено шестьдесят ясырей и естли де реченой ваделец Кургока будет просить об отдаче помянутого холопа и уверит, чтоб за кровь ему Билею никакого от-мсчения и разорения чинено не было, то он Хам Мурза отдать ево должен, а буде просить не будет и о вышеописанном ево не уверит, то отдать оного холопа по их обычаем яко конака невозможно, а что же де оной Кургока Канчо-кин показывает на брата ево Довлетуку Расланбекова, якобы он силою отнял узденей имянем Мухамет Канаева з двадцатью дворами и то напрасно, которой де уздень Мухамет с теми дворами пришел к нему Довлетуке самоохотно и просил, чтоб ево принять в канаки, понеже де он Кургока все оставшее имение после отца ево отнял к себе дабы де и наиболее ему разорения от него Кургоки не причинилось, почему де оной в канаки и принят и потому те дворы именуются Довлетукины, а не за собственных своих счисляет и жительство тот уздень имеет с подвластными своими в прежних своих местах в Малой Ка-барде и естли де он Канчокин возвратит ему Мухамету отцовское все взятое имение, то он по-прежнему к нему Кургоке притить может и брату ево Довлетуке вступаца причин не будет, а без того и удовольствия по их обычаям яко канака своего от себя отослать никак не возможно» .