Повседневная жизнь российского казачества во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. Годовова Елена Викторовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Повседневная жизнь российского казачества: историография проблемы, источниковая база и методологическая основа исследования 22

1.1. Повседневная жизнь российского казачества в трудах отечественных и зарубежных исследователей 22

1.2. Источниковая база исследования повседневной жизни российского казачества 49

1.3. Методологические подходы в изучении повседневности российского казачества 89

Выводы по главе 111

Глава 2. Военно-походная повседневность российского казачества во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. и ее эволюция 113

2.1. Российское казачество и его участие в военных кампаниях второй половины ХIХ – начала ХХ вв.: исторический обзор 113

2.2. Военно-походная повседневность казаков: выживание в экстремальных условиях жизни и адаптация к ним 140

2.3. Характеристика казака-воина 168

2.4. Боевой конь в повседневной жизни казака 187

2.5. Эволюция восприятия казаками войн начала ХХ века 199

Выводы по главе 210

Глава 3. Изменения повседневной казачьей жизни в станичной среде во второй половине XIX – начале ХХ вв 212

3.1. Организация станичного самоуправления как основа повседневной казачьей жизни 212

3.2. Экономическая повседневность казаков 233

3.3. Особенности станичного домашнего казачьего быта 279

3.4. Будни и досуг в повседневной жизни станичных обывателей 300

Выводы по главе 331

Глава 4. Влияние модернизационных процессов на повседневную жизнь казачества в контексте социальной стратификации 333

4.1. Трансформация традиционной казачьей семьи 333

4.2. Статус и роль женщины-казачки в семье и станице 351

4.3. Социализация детей в казачьем обществе 375

4.4. Влияние иногородних на повседневную жизнь казачьих станиц 408

4.5. Проявление форм девиантного поведения в казачьей среде 418

Выводы по главе 438

Заключение 440

Список источников и литературы 447

Приложения 509

• Повседневная жизнь российского казачества в трудах отечественных и зарубежных исследователей
• Военно-походная повседневность казаков: выживание в экстремальных условиях жизни и адаптация к ним
• Особенности станичного домашнего казачьего быта
• Проявление форм девиантного поведения в казачьей среде

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Казачество среди всех сословий Российской империи занимало особое положение. С одной стороны, оно несло военную службу и благодаря этому имело определённые привилегии. С другой стороны, казачество примыкало к крестьянству, поскольку занималось сельскохозяйственным трудом. В силу служилого характера казачество раньше крестьянства сформировалось как сословие, оказалось более оформленным, но, так же как последнее, длительное время сохраняло свою устойчивость¹.

На протяжении всего своего существования казачество выполняло три государственные функции: во-первых, занимало новые пустынные и почти необитаемые земли; во-вторых, охраняло от нападения воинственных соседей как вновь занятые территории, так и находящиеся за ними поселения мирных граждан и, в-третьих, комплектовало часть вооруженных сил государства и несло службу вне войсковых пределов наравне с регулярными войсками², составляя 7 % русской армии, входя в состав кавалерии, пехоты и артиллерии³.

Казачеству, как своеобразной социальной системе, свойственны довольно
четкие этнические и социальные характеристики. Причем они не
противопоставляются или взаимозаменяются, а разводятся на разные уровни
функционирования. Так, этничность доминирует в казачестве в периоды
вольного, независимого от государства существования, что влияет на
формирование особого казачьего менталитета. Социальные факторы начинают
преобладать под воздействием государственного общерусского

вмешательства⁴.

Этнограф, исследователь традиционной культуры кубанского казачества Н.И. Бондарь на примере Кубанского казачьего войска предложил типичную для казачества в целом модель повседневности, состоящую из двух достаточно самостоятельных «миров» – военного и гражданского, во многом взаимосвязанных и взаимно перекрывающих друг друга⁵. Синтез сложного объединения и взаимодействия традиционного бытового уклада жизни и профессиональной воинской культуры способствовал установлению порядка в экономической и общественной жизни этого военно-служилого сословия, оказывая воздействие на повседневную жизнь казачьей семьи.

¹ Иванова Н.А., Желтова В.П. Сословное общество Российской империи (ХVIII – начало ХХ
века). М., 2010. С. 515.

² Казачьи войска: опыт военно-статистического описания/Составил Генерального штаба
полковник Хорошхин. СПб., 1881. С.56.

³ Иванова Н.А., Желтова В.П. Сословное общество Российской империи (ХVIII – начало ХХ
века). М., 2010. С. 543.

⁴ Сопов А.В., Заседателева Л.Б. Динамика статуса казачества // Электронный научный
журнал «Apriori. Cерия: гуманитарные науки». URL: (дата обращения
11.06.2017).

⁵ Бондарь Н.И. Воины и хлеборобы (некоторые аспекты мужской субкультуры кубанского
казачества) // Православие, традиционная культура, просвещение. Краснодар, 2000. С. 92–
120.

Современная нестабильная геополитическая обстановка заставляет
обратиться к историческому прошлому казачества, которое и сегодня
представляет собой реальную социально-политическую силу, составную часть
политической системы России. Как специфический политический институт,
оно формируется социально активными российскими гражданами, пытается
сочетать интересы значительной части населения и собственные групповые
интересы на основе последовательного и неуклонного укрепления Российского
государства⁶. Именно поэтому основополагающей задачей должно стать
переосмысление роли казачества как социально-политической институции
современной России – составной части ее государственно-политической,
социально-экономической, духовно-нравственной, идеологической и

культурной систем⁷.

Опора на «историю повседневности» как методологическую основу изучения жизни казачества в период активизации модернизационных процессов второй половины ХIХ – начала ХХ в. позволяет расширить познавательные горизонты, способствует приращению новых знаний, дает возможность увидеть то, что при традиционном изучении материального положения и быта казаков было невозможно. Действительно, подобное исследование позволяет углубить представления о социокультурной жизни населения казачьих регионов, расширить наши знания об их истории, что будет способствовать активизации обсуждения актуальных, а также дискуссионных вопросов о социокультурной интеграции казаков в российское общество, взаимодействии семьи и службы казаков, экономическом статусе казачьих войск на современном этапе.

Объектом исследования является российское казачество как военно-служилое сословие, оформившееся ко второй половине ХIХ века.

Предмет исследования – повседневная жизнь казачества, изменяющаяся под воздействием социально-экономических и политических процессов.

Хронологические рамки исследования. Нижняя хронологическая граница – 1861 г. – обусловлена началом Великих реформ Александра II, ускоривших модернизационные процессы в России и оказавших воздействие на все стороны повседневной жизни казачества. Верхняя граница – 1917 год, повлекший глубокие изменения как в социально-экономической, так и в политической сфере российского общества.

Территориальные рамки исследования охватывают территории

размещения одиннадцати казачьих войск, существовавших к началу ХХ века: Донского (область войска Донского), Кубанского (Кубанская область), Терского (Терская область), Астраханского (Саратовская, Самарская и Астраханская губернии), Уральского (Уральская область), Оренбургского

⁶ Озеров А.А. Взаимодействие органов государственной власти с казачьими обществами и
объединениями в современной России: на примере ВКО ВВД // Российское казачество:
история, проблемы возрождения и перспективы развития: материалы Всерос. заоч. науч.-
практ. конф. (октябрь 2011 г.) / Отв. ред. В.Н.Ратушняк. Краснодар, 2012. С.207.

⁷ Сопов А.В. Динамика социально-политического и этнокультурного статуса казачества:
автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 2012. С.4.

(Оренбургская губерния), Сибирского (Акмолинская, Семипалатинская области, Томская губерния), Семиреченского (Семиреченская область), Забайкальского (Забайкальская область) и Амурского (Амурская и Приморская области)⁸. Численность казаков на 1916 г. составляла 6774,7 тыс. человек (3,7 % от населения Российской империи)⁹.

Степень разработанности темы исследования.

Оценивая изученность данной проблематики, целесообразно выделить три периода изучения повседневной истории казачества: дореволюционный, советский, включающий отечественную и эмигрантскую литературу, и современный.

Обращаясь к дореволюционному этапу развития отечественной науки, можно выделить работы, отражающие военную историю казачества (Р.А. Фадеев, В.А. Потто, М. Алиханов-Аварский, А.Л. Гуляев, Ф.И. Лобысевич и др.); труды, содержащие историописание казачьих войск; книги, освещающие особенности экономической и бытовой жизни казаков (Ф.М. Стариков, В.А. Остафьев, Л.В. Македонов, Н. Краснов, Н.А. Бородин), систему образования (П. Зажаев, А.Ф. Вячеслов). Все эти работы, особенно краеведческие, ценны своей информативностью, однако они в основном носят описательный характер.

В исследованиях советского периода по истории казачества казаков
представляли реакционным сословием, резко критикуя традиционный характер
хозяйствования и несения военной службы (М. Лола, Н.Л. Янчевский,
Н.Ф. Евсеев); ученые описывали процессы классовой борьбы в

послереволюционный период, в том числе участие в них красного казачества, а также появляются первые работы по истории отдельно взятых казачьих войск (М.Д. Машин, Л.Б. Заседателева, О.И. Сергеев).

Начиная с 20-х гг. ХХ в. за рубежом начинают издаваться труды казаков, эмигрировавших из России (А.А. Гордеев, И.Ф. Быкадоров, С.М. Мащенко и др.). Несмотря на то, что эмигрантская литература по истории казачества значительно восполнила пробел, возникший в этот период в советской историографии, ей свойственны субъективный характер представленного материала, узкая направленность исследований, отсутствие аналитики, восторженность оценок и идеализация казачества.

На современном этапе изучения повседневной истории казачества публикуются статьи и комплексные исследования по истории отдельных казачьих войск (Л.И. Футорянский, Н.И. Бондарь, В.Ф. Мамонов, А.П. Абрамовский, В.С. Кобзов, Д.В. Сень, А.И. Агафонов, А.М. Дубовиков, Ю.Г. Недбай и др.); работы, отражающие участие казаков в военных кампаниях ХХ в. (Г.Л. Воскобойников, В.П. Трут и др.); сборники документов и научно-справочные издания; исследования, освещающие различные аспекты казачьей

⁸ Казачьи войска: опыт военно-статистического описания / Составил Генерального штаба
полковник Хорошхин. СПб., 1881. С.61.

⁹ Кабузан В.М. Численность и размещение казаков Российской империи в XVIII – начале XX
в. // Труды Института российской истории. Вып. 7 / Отв. ред. А.Н. Сахаров. М., 2008. С. 310.

повседневности (О.В. Матвеев, М.А. Рыблова, С.К. Сагнаева, Н.Б. Акоева, Н.Н. Великая, Е.М. Белецкая, Е.В. Годовова, Т.Ю. Власкина, А.А. Цыбульникова и др.). Однако, несмотря на накопленный опыт в изучении истории казачества в целом и повседневной жизни казаков в частности, комплексного исследования казачьей повседневности не проводилось.

Развернутый историографический анализ представлен в специальном параграфе первой главы диссертации.

Цели и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в изучении реальных повседневных практик (военная, экономическая, социально-культурная и бытовая) российского казачества во второй половине ХIХ - начале ХХ в. в условиях модернизирующегося общества.

Достижение поставленной цели потребовало решения ряда исследовательских задач:

провести аналитический обзор литературы и источников, определить методологические подходы при исследовании повседневности казачества;

дать исторический обзор участия казачества в военных кампаниях второй половины ХIХ - начала ХХ в.;

исследовать практики выживания и адаптации казаков в экстремальных условиях военно-походной жизни;

выявить влияние военно-походной повседневности на формирование казака-воина;

показать роль коня в жизни казака;

проследить эволюцию восприятия казаками войн начала ХХ в.;

изучить организацию станичного самоуправления как основы повседневной казачьей жизни;

реконструировать экономическую и бытовую повседневность казаков;

рассмотреть влияние модернизации на трансформацию традиционной казачьей семьи;

исследовать роль женщины-казачки в семье и казачьем обществе;

определить особенности социализации детей в казачьем обществе;

проанализировать влияние невойскового населения на повседневную жизнь казачьих станиц;

- проследить проявление девиантных форм поведения в казачьей среде.
Источниковую базу исследования составил комплекс разнообразных

архивных и опубликованных источников, содержащих информацию о повседневной жизни казаков.

Неопубликованные источники представлены материалами, хранящимися в 31 фонде Российского государственного исторического архива (РГИА), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Государственного архива Волгоградской области (ГАВО), Государственного архива Краснодарского края (ГАКК), Государственного архива Ростовской области

(ГАРО), ГКУ Национальный архив Республики Башкортостан (ГКУ НАРБ), Центрального государственного архива Республики Казахстан (ЦГАРК), а также фондах Отдела письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ) и Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ).

Исследованные опубликованные и неопубликованные источники можно
разделить на следующие группы: 1) нормативно-правовые акты;

2) делопроизводственные материалы; 3) статистические источники;

4) материалы периодической печати; 5) этнографические отчеты; 6) эго-документы; 7) фольклорные материалы; 8) произведения художественной литературы; 9) фото- и видеодокументы.

Подробный анализ источниковой базы исследования представлен в специальном параграфе первой главы диссертации.

Научная новизна исследования обусловлена определением

исследовательской проблемы, территориальными рамками и поставленными задачами.

Впервые в отечественной историографии на основе привлечения широкого круга исторических источников предпринята попытка реконструкции повседневной жизни российского казачества во второй половине ХIХ – начале ХХ в.

Проработка методологического поля «новой социальной истории» и истории повседневности позволила предложить авторскую трактовку термина «повседневность», определить грани изучения повседневности казачества.

В процессе исследования решена значительная научная проблема: проанализированы две сферы повседневности казачьего социума в целом – «военная» и «гражданская», проанализирована трансформация традиционной казачьей жизни под воздействием модернизационных процессов. Полученные результаты позволяют представить различные аспекты повседневной жизни казаков во внутренней взаимосвязи, существенно расширить и углубить представления об эволюции сословной структуры в общероссийском масштабе.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что
материалы, положения и выводы диссертации позволяют реконструировать
повседневную жизнь казачества дореволюционной России. Обоснованное в
диссертации понимание повседневности и предложенные новые

методологические подходы к ее изучению могут быть применены при исследовании других сословий или стать основой для компаративистских исследований.

С практической точки зрения сформулированные в работе положения могут быть использованы для определения направлений процесса становления современного казачества, переосмысления его роли в новых условиях с учётом геополитических интересов России и обеспечения её территориальной целостности. Практическая значимость исследования заключается и в возможности применения его результатов при подготовке обобщающих трудов по социальной, военной, экономической истории России, истории казачьих

войск, гендерных исследований. Они также могут быть применены в учебном процессе: преподавании ряда самостоятельных и специальных учебных дисциплин и при разработке учебно-методических материалов историко-этнографических, культурологических и краеведческих курсов.

Методология и методы исследования определяются особенностями
предмета исследования и содержанием исследовательских задач.

Методологическая основа исследования подробно рассматривается в первой
главе диссертации. Используемая в исследовании терминология не носит
специфически новаторского характера. Однако отдельные понятия, имеющие
для данной работы основополагающее значение, нуждаются в пояснении. Под
повседневностью в рамках данного исследования мы понимаем регулярно
происходящие в обыденной жизни казаков явления действительности,
восприятие их и отношение к ним, меняющееся под воздействием внешних
факторов. Пограничное расположение казачьих территорий с заметной
милитаризацией, установлением особых военизированных форм

администрации позволяет нам определить зоны казачьего расселения как пограничную, колонизируемую территорию с подвижными границами и полиэтническим составом населения, т.е. фронтир, а социально-экономический уклад, к которому приспосабливались казаки, и систему психологического восприятия действительности – как фронтирную повседневность. Причем для России в целом и для казачьих регионов в частности была характерна фронтирная модернизация. Переселение казаков в другие регионы с целью освоения новых земель способствовало распространению казачьих обычаев и традиций на новых территориях, тем самым формируя казачью идентичность и независимо от принадлежности к войску схожесть повседневной жизни, что позволяет нам объединить всех казаков термином «казачество». Выполняя важную функцию – несение военной службы – казаки оказывались в условиях военно-походной повседневности, где сформировался определенный тип личности «казак-воин» с психологией комбатанта и особым менталитетом и самоидентификацией, т.е. сознательным отождествлением себя с казачеством.

Положения, выносимые на защиту:

1. Пограничное расположение казачьих войск и система государственного управления в отношении них способствовали складыванию фронтирной повседневности, т.е. определенного социально-экономического уклада, к которому приспосабливались казаки, и особенностей психологического восприятия действительности. Фронтирная модернизация требовала ротации кадров и способствовала распространению казачьих обычаев и традиций на новых территориях, тем самым формируя казачью идентичность и независимо от принадлежности к войску схожесть повседневной жизни. При этом у казаков как военно-служилого сословия оформились две сферы повседневности – «военная» и «гражданская», которые были взаимосвязаны и взаимообусловлены.

2. Казаки в составе регулярной армии принимали участие во всех военных кампаниях второй половины ХIХ – начала ХХ в. Экстремальные

условия военно-полевого быта способствовали формированию военно-походной повседневности. Независимо от места службы казаков-воинов отличала повышенная боеспособность за счет выносливости, адаптации к суровым погодным условиям, быстрого реагирования на опасность, военно-профессиональных умений и навыков, сформированных с детства.

3. У казаков как представителей военного сословия сформировался определенный тип личности «казака-воина» с психологией комбатанта. Независимо от войсковой принадлежности это были воспитанные на долге, чести и вере в Бога, хорошо подготовленные и организованные воины, всегда готовые встать на защиту интересов государства.

4. Особое место в военно-походной повседневности казаков занимал боевой конь. Необходимость иметь его свидетельствовала о приверженности воинским идеалам, которые традиционно первенствовали в казачьей ментальности. Однако использование новой боевой техники во время войн начала ХХ в. показало неэффективность участия больших конных масс в условиях сплошного фронта.

5. Несмотря на то, что Русско-японская и Первая мировая войны были встречены казаками с энтузиазмом, отступление русских армий, большие потери среди личного состава, недостаток оружия, боеприпасов и провианта, несогласованность действий царского командования постепенно меняли отношение казаков-фронтовиков к войне. В их настроениях появлялся здоровый скептицизм, желание скорейшего наступления мира. Окончательно изменили отношение к войне в казачьей среде революционные события 1917 года.

6. В условиях фронтирной повседневности сформировалась и закрепилась казачья станичная община, где сохранялись черты самоуправления, реализовывались воинские приоритеты, осуществлялась передача культурных традиций казачества. В пореформенный период в жизни этого социального института происходили перемены. Решение жизненно важных вопросов постепенно переходило в руки казачьей верхушки и стало отражать ее интересы. Многие члены станичных правлений рубежа веков были малограмотны, склонны к вымогательству и пьянству, а казаки переставали платить станичные сборы и посещать сходы. Однако казачья община продолжала существовать, регулировала поземельные отношения, способствовала развитию местной инфраструктуры.

7. Закрытость казачьей общины как системы и свойственный казакам традиционализм объективно не соответствовали стремительно развивающимся капиталистическим отношениям, порождая проблемы экономического характера. Агрономические новшества внедрялись с большим трудом, главным образом стараниями войскового правительства. Тяжесть воинской повинности и низкий уровень агрономической культуры казаков приводили к экономическому упадку и социальному расслоению казачьих общин. Ресурсы, имеющиеся у казаков, постепенно истощались, затраты, необходимые на военную службу и повседневную жизнь, возрастали. Особенно бедственным

было положение дальневосточных казаков.

8. Модернизационные процессы постепенно проникали и в бытовую повседневную жизнь казаков. Быстрее это происходило в станицах, расположенных ближе к городам, почтовым трактам, судоходным рекам и железным дорогам. Изменялся внешний вид домов: площадь их увеличивалась, выделялись кухня и спальня, строились двухэтажные жилые здания, начиная с ХХ в. в домах казаков стала появляться современная мебель.

9. Повседневная будничная и праздничная жизнь казаков в изучаемый период сочетала черты традиционного уклада и новшества, связанные с модернизационными процессами. Влияние религии выражалось не только в соблюдении казачьим населением церковных праздников, постов, обрядов, но и в благотворительной деятельности, активизация которой наблюдается в пореформенный период. Принадлежность казаков к военному сословию подчеркивалась спецификой войсковых праздников. Воздействие городской культуры, постепенно проникающей в жизнь станицы во второй половине ХIХ – начале ХХ в., находило отражение во внешнем виде казаков, новых формах проведения досуга, что никак не принималось старожилами казачьих станиц.

10. Модернизационные процессы повлияли и на традиционный уклад жизни казачьей семьи. Начиная с 80-х гг. ХIХ в. в семейных отношениях казаков наблюдается кризис традиционных ценностей. Авторитет лидера (им могла быть и женщина) постепенно снижается, распространённым явлением становится супружеская неверность, на благосостоянии казачьих семей неблагоприятно сказываются семейные разделы. В результате к концу ХIХ в. традиционная патриархальная казачья семья постепенно сменяется нуклеарной.

11. В условиях фронтирной повседневности формировался особый тип женщины-казачки. В отсутствие мужчин казачки не только выполняли всю необходимую работу в поле и дома, воспитывали детей, но и в случае необходимости защищали станицу от воинственных соседей. В 80-90-е гг. ХIХ в. они становятся более женственными: начинают пользоваться косметикой, духами, модно одеваться. К сильному характеру и неукротимому нраву добавляется рост самосознания. Казачки начинают получать образование, организовывать женские общества, заниматься благотворительностью, обращаться в суды для защиты своих интересов. Эта активность женщин пугала мужчин, боявшихся потерять над ними контроль.

12. Самой младшей возрастной группой казачьей семьи были дети, которые с рождения и до 6–7-летнего возраста проходили в ней первичную социализацию: они адаптировались к окружающей повседневной жизни, у них формировалась этносословная и религиозная принадлежность. Первостепенная роль в этом процессе принадлежала родителям ребенка, выполнявшим определенные гендерноориентированные задачи: девочек учили ведению домашнего хозяйства, мальчиков – уходу за скотом, полевым земледельческим работам, а также формировали их как будущих воинов. С посещения казачьими детьми учебного заведения начиналась их вторичная социализация, агентами

которой становились школьные учителя и преподаватели военных и женских учебных заведений. Повсеместное распространение этих социальных институтов в пореформенный период вызывало неоднозначное отношение казачьего населения к образованию. Даже осознавая его необходимость, казаки порой не хотели учить своих детей, что объяснялось в первую очередь их нежеланием лишиться помощников по хозяйству. Однако к концу

XIX в. модернизационные процессы способствовали росту заинтересованности
казачьего населения в образовании, и в начале ХХ в. во всех казачьих войсках
грамотных было 31,4 %.

13. Начиная с 70-х гг. ХIХ в. на войсковых территориях получили разрешение селиться лица невойскового сословия, появление которых воспринималось с позиции «свой-чужой». Отношение казачества к иногороднему населению было по преимуществу высокомерным, что объяснялось сословными и экономическими причинами. Виновниками ухудшения своего положения, вызванного процессами капитализации, тяготами военной службы и неумением использовать паи, казаки считали иногородних, несмотря на то что те в своей массе жили гораздо беднее. С начала ХХ в. растет недовольство невойскового населения своим положением в казачьих регионах, проявляющееся в массовых и организованных выступлениях. Помимо этого, пришлый элемент становится деморализатором казачьего населения, малоопытного и малоустойчивого при влиянии на него посторонней силы.

14. В казачьей среде имели место и различные формы девиантного поведения, среди которых наиболее часто встречались воровство, грабежи, убийства, поджоги, конокрадство, а изнасилования и нанесение увечий происходили реже. Убийства среди казаков особенно часто случались из-за семейных раздоров и несогласий, причинами которых были принудительное вступление в брак и нарушение супружеской верности со стороны жены во время нахождения мужа на службе. Модернизационные процессы, соседство иногородних, переход казачьей жизни из военного в мирное русло явились, на наш взгляд, причинами того, что к концу ХIХ века в казачьей среде возникли элементы морального разложения: грубость, неуважение к старшим и прямое нарушение дисциплины. Испытывая на себе влияние политических, экономических и социальных процессов, происходящих в России в начале

XX в., многие казаки с трудом адаптировались к новым условиям жизни.

Степень достоверности и апробация результатов.

Достоверность результатов проведенного исследования обеспечивается репрезентативностью источниковой базы, уровнем историографического анализа и совокупностью научных методов исследования.

Основные положения и выводы исследования были апробированы на 118 научных мероприятиях регионального, Всероссийского и международного уровней в России и за рубежом.

Зарубежные конференции: Международная конференция о человеке, культуре и обществе ICHCS 2012 (Гонконг, 2012), Научно-практический семинар «Весенние исторические чтения» (Казахстан, 2013), Региональная

конференция ASEEES-CESS (Казахстан, 2014), 10-я Международная конференция «Перекрестки в культурологии» (Финляндия, 2014), Четвертый Европейский конгресс всемирной и глобальной истории (Франция, 2014), 12-я конференция по истории городов в Европе и мире (Португалия, 2014), Международная научно-теоретическая конференция «Исследование всемирной истории в контексте актуальных проблем современности» (Казахстан, 2015), VII Международный Симпозиум Истории Бюрократии (Польша, 2017), VI международный конгресс по гуманитарным наукам (Испания, 2017), 4-я Куала-Лумпурская международная конференция по социальным наукам и гуманитарным наукам (Малайзия, 2018).

Международные конференции: Международная научно-практическая конференция «Большаковские чтения» (Оренбург, 2007, 2009, 2011, 2013, 2016), Международная научная конференция РАИЖИ «Женщины и мужчины в контексте исторических перемен» (Тверь, 2012), VIII Международная научная конференция РАИЖИ «Российская гендерная история с «юга» на «запад»: прошлое определяет настоящее (Нальчик, 2013), Международная научно-практическая конференция «Военная история России: проблемы, поиски, решения»» (Волгоград, 2014, 2015, 2017), V Международная научно-практическая конференция «Церковь и казачество: соработничество на благо Отечества» (Москва, 2015), XI Конгресс антропологов и этнологов России (Екатеринбург, 2015), Международная научная конференция «Материальный фактор и предпринимательство в повседневной жизни населения России: история и современность» (Санкт-Петербург, 2016), Международная научная конференция «Экстремальное в повседневной жизни населения России: региональный аспект (к 100-летию Русской революции 1917 г.)» (Санкт-Петербург, 2017), XII Конгресс антропологов и этнологов России (Ижевск, 2017), Международная научная конференция «Частное и общественное в повседневной жизни населения России: история и современность» (Санкт-Петербург, 2018).

Всероссийские конференции: Всероссийская научная конференция «Казачество в социокультурном пространстве России: исторический опыт и перспективы развития» (Ростов-на-Дону, 2010), Всероссийская научно-практическая конференция «Казачество: проблемы исторической памяти и культурной идентичности» (Магнитогорск, 2013), Всероссийская научно-практическая конференция «Источниковедческие проблемы в исследованиях по истории казачества ХХ века» (Волгоград, 2013), Всероссийская научная конференция «Повседневность российской провинции. ХIХ-ХХ вв.» (Пермь, 2013, 2015), Всероссийская научная конференция «Человек и общество в условиях войн и революций» (Самара, 2015, 2016), Всероссийская научно-практическая конференция «Война и воинские традиции в культурах народов юга России» (VI-е Токаревские чтения) (Ростов-на-Дону, 2017, 2018).

Многочисленные межрегиональные и региональные научно-практические конференции, семинары, круглые столы, проходившие в 2008 – 2018 гг. в Оренбурге, Уфе, Славянске-на-Кубани и других городах.

Результаты исследования отражены в 94 публикациях, в числе которых 1 авторская¹⁰, 1 коллективная монография¹¹, 19 статей, опубликованных в рецензируемых научных изданиях.

Исследовательские проекты автора по тематике диссертации были отмечены дипломом победителя конкурса на соискание персональных стипендий и премий губернатора Оренбургской области для молодых ученых за 2013 г. и дипломом лауреата премии губернатора Оренбургской области в сфере науки и техники за 2017 г.

Структура исследования обусловлена поставленной целью и

Повседневная жизнь российского казачества в трудах отечественных и зарубежных исследователей

Изучение повседневной жизни представителей различных групп населения, в том числе и казачества, вызывает все больший интерес у исследователей. В центре внимания истории повседневности комплексное исследование повторяющегося, «нормального» и привычного, конструирующего стиль и образ жизни у представителей разных социальных слоев, включая эмоциональные реакции на жизненные события и мотивы поведения12. Казачество как военное сословие дореволюционной России в своей социально-экономической жизни отличалось своеобразием, что предопределялось его историческими корнями, социальными функциями, выполняемыми в интересах государства, природно-климатическими условиями существования, соответствующим им бытом и другими факторами13. Это обусловило интерес исследователей к военной, экономической, бытовой жизни казаков.

В историографическом анализе исследования повседневной истории казачества условно можно выделить три периода ее изучения: дореволюционный, советский, включающий отечественную и эмигрантскую литературу, и современный.

Дореволюционная историография казачества.

Освещение военной истории казачества второй половины ХIХ – начала ХХ в. в трудах исследователей шло практически параллельно с происходящими событиями.

В 1860 г. военным историком и публицистом Ростиславом Андреевичем Фадеевым (1824 – 1883 гг.) в Тифлисе была издана книга «Шестьдесят лет Кавказской войны». Являясь участником этой военной кампании (поступил на службу волонтером Кавказского отдельного корпуса в 1850 г. и дослужился до генеральского чина (1864 г.) – Е.Г.), Р.А Фадеев не только описывал военные действия, но и анализировал происходящие события, давал им оценку. Много он писал и о казачестве, видя в нем огромный потенциал и предлагая всемерно развивать казачьи войска, т.к. неоднократно видел сам, как быстро, при наличии староказачьих кадров, становились боеспособными казаками поселенцы на Кавказской линии14. При этом Р.А.Фадеев считал казаков не только отважными и дисциплинированными воинами, способными к несению всякого рода службы, но и трудолюбивыми поселянами-колонистами15.

В созданном на основе документов фундаментальном труде по истории Кавказской войны (5 томов) генерал русской армии, выдающийся военный историк В.А.Потто (1836 – 1911 гг.) отразил участие казаков в боевых действиях16. Об этом писал и Л.Симонов, работа которого ценна в первую очередь тем, что опирается на архивные источники и воспоминания ветеранов войны17. О военной службе терских казаков и их борьбе с горцами рассказывается в сборнике, составленном А.А.Ржевуским(1801 – 1888 гг.)18.

В основу книги генерал-лейтенанта Максуда Алиханова-Аварского (1846 – 1907 гг.) «Поход в Хиву (кавказских отрядов). Степь и оазис» легли его путевые заметки об участии в Хивинском походе, во время которого он служил чиновником особых поручений при Е.И.В. Главнокомандующем Кавказской армией. Автор, не являясь казачьим офицером, больше повествует о походной жизни солдат, но говорит и о казаках. Причем отмечает их приспособленность и к погодным условиям, и к военным походам в целом.

Присоединение Средней Азии к России и участие казаков в этой кампании описали в своих работах полковники А.Л. Гуляев и Ф.И. Лобысевич.

Александр Лазаревич Гуляев (1845 – 1906 гг.) – военный писатель, участник Туркестанских походов – в своих работах опирался не только на собственные наблюдения19, но и на воспоминания, рассказанные ему дедом, отставным есаулом Л.С. Скворкиным20. Пишет А.Л. Гуляев о выносливости уральских казаков в экстремальном среднеазиатском климате.

Опираясь на официальные источники, военный историк, полковник Оренбургского казачьего войска Федор Иванович Лобысевич дал описание Хивинского похода 1873 г. Ценность этого труда не только в документальной точности изложенного материала, но и в представленных в приложении портретах Хивинского хана, русских генералов; рисунках, изображающих переправу Туркестанского отряда через Аму-Дарью, дворец и мечеть в Хиве и др.; планах и картах, а также в приведенном им списке генералов, штаб- и обер-офицеров и классных чиновников, участвовавших в Хивинском походе 1873 г. и находившихся под Хивой21.

Нелегкие будни донского казачьего офицера описал И. Яицков22. Автор повествует об изменениях, произошедших в жизни офицерского состава со времен Кавказской войны до начала 80-х гг. ХIХ в. Отмечая ухудшение положения донского казачьего офицера, он предлагает меры по улучшению быта офицеров в будущем. Эту же проблему поднимает в своей работе и капитан Медведев23.

Об участии казаков в военных кампаниях на Дальнем Востоке – русско-китайской войне 1900 – 1901 гг. и русско-японской войне 1904 – 1905 гг. – исторический очерк А.Е. Маковкина24. В нем дается описание военной повседневности в экстремальных условиях, во время боевых операций со схемами наступлений, картами, а также иллюстрациями к событиям и фотографиями.

Анализируя работы дореволюционного периода по военной повседневности казачества, следует отметить, во-первых, что авторами этих трудов были военные историки, преимущественно казаки, участники описанных ими событий. Во-вторых, их исследования в большей степени характеризовали боевое прошлое казачества.

В начале ХХ века генерал-адъютант А.Н.Куропаткин, обратив внимание на то, что казачество – такой видный фактор государственной жизни – до сих пор не имеет как общей, так и отдельной для каждого войска истории, приказал заполнить этот пробел отечественной литературы. В одном из докладов начальнику главного управления казачьих войск А.Н.Куропаткин отмечал, что необходимо поспешить с составлением подобных исторических трудов по каждому из казачьих войск в соответствии с определенной программой. Так, история войска должна была содержать ответы на общие вопросы: казачество как колонизатор, казачество как охранитель государственной границы и казачество как охранитель православной веры – и частные: самобытно возникло казачье войско или образовано распоряжением правительства, однороден ли племенной состав войска, чем обуславливалось обложение казачьего войска государственными повинностями, образование одного, двух или трех родов оружия в войске, порядок землевладения, чем обуславливалось образование отдельных казачьих областей или включение территории казачьего войска в состав губерний, распространение на казачье население новых правительственных или местных хозяйственных учреждений. Естественно, допускалось расширение круга рассматриваемых вопросов в зависимости от специфики казачьего войска25.

В 60 – 80-е гг. ХIХ века были подготовлены труды по истории Черноморского26, Терского27, Донского28, Кубанского29 и Уральского30 казачьих войск и отдельных полков31, однако большинство казачьих войск не имело своего исторического жизнеописания. Следуя рекомендациям генерал-адъютанта А.Н.Куропаткина, за первое десятилетие ХХ в. были опубликованы труды по истории Сибирского32, Семиреченского33, Кубанского34, Астраханского35, Амурского36, Терского37 казачьих войск. В 1904 г. увидела свет работа полковника П.И. Авдеева «Историческая записка об Оренбургском казачьем войске», написанная им еще в 1873 г. Широко используя документы из войскового архива, являясь участником многих из описываемых событий, автор создал цельную работу, охватившую период от заселения края до 70-х годов XIX в. и ставшую первой историей Оренбургского казачьего войска38.

Военно-походная повседневность казаков: выживание в экстремальных условиях жизни и адаптация к ним

Казачество, являясь военно-служилым сословием, большую часть своей жизни проводило в походах. Материалом для изучения военной повседневности казаков стали источники личного происхождения: дневники, письма, воспоминания, которые характеризуют их военные будни, содержат подробное описание военных действий и дают необходимую информацию для анализа психологии военного времени и эволюции личности в экстремальных условиях.

Экстремальность как часть повседневной реальности, как этнически маркированный вид жизнедеятельности обладает признаком «крайне сложных условий существования или деятельности»426 и обычно ассоциируется в сознании людей с катастрофами, войнами, насилием, бедствием и другими трагическими образами человеческого существования. Однако экстремальность имеет и оборотную сторону – проявление стойкости, мужества, героизма, помощи и т.д.427

Экстремальность военно-полевой службы казаков, независимо от места ее прохождения, проявлялась в необходимости адаптации к суровым климатическим условиям.

Войсковой старшина Кубанского казачьего войска Орлов с воодушевлением описал связь казака и природы: «…безграничная ширь степей, дремучие леса, горные трущобы – вот где постоянный дом казака; ветер и вьюга поют ему песни, дождь его умывает, а солнышко сушит и греет. Дитя природы, казак закалил себя в общении с нею, он свыкся с её явлениями, умеет применяться к ним…»428.

Действительно, климатические условия не всегда были благоприятны. В Присырдарьинском крае летом воздух горяч и удушлив, а ночи холодные. Осенью дуют сильные ветры. Зима продолжительная и суровая. Весна была бы лучшим временем года, если бы не разлив Сыр-Дарьи, в результате которого в воздухе распространялись болотные испарения,429 и не холодные ночи. Об этом в своих воспоминаниях о Хивинском походе пишет В.П. Тихменев, полковник генерального штаба для особых поручений при командующем войсками Оренбургского военного округа: «Наконец 27 марта (1873 года – Е.Г.) мы оставили это неприятное место и тронулись при встречном песчаном буране к колодцу Кош-бешги; пройденное пространство мгновенно заметалось, вдобавок становилось все холоднее. Всех казаков я расставил на дороге маячить отряд и направлять на тропу, как раз на этом переходе хуже всего проторенному. Верблюды в обозе, обессиливаемые ветром, останавливались, вьюки развьючивались, и направлять их становилось все труднее за окоченелостью пальцев; в половине дня ненадолго пошел дождь, и все это вынудило в середине 32-х верстного перехода разбросать грузы, и если бы на колодцах Кош-Байги эшелон не дневал, то подвезти брошенное не было бы возможно. Холод все усиливался, и ночью вода, припасенная у меня в ведре, промерзла до дна. Вот в такую погоду, но, к счастью, уже не с тем ветром мы дошли до колодца Аяк к 1 апреля»430.

10 марта 1873 г., в дождливый день, отряд шел вдоль Нарутинских гор. Вдруг дождь сменился снегом, задула страшная метель, помешавшая населению выставить войскам юрты и приготовить топливо и фураж. Казаки имели в тороках (ремни у задней луки седла для привязывания чего-нибудь – Е.Г.) суточную дачу ячменя, сухари и по куску жареного мяса. Кухни, палатки, кошма – все осталось позади в обозе431.

Спастись от простуды в холодное время года (когда не было возможности развести огонь) казаки могли, делая энергичные движения или устраивая «могилы для живых» (так называет эти укрытия в своей рукописи оренбургский казак Н.В. Агапов): «Пошла непогодь, дождь и холодный ветер нас стал пробирать порядком, так зуб на зуб не попадает. Спешимся и бегом – не берет пот, а пробирает дрожь. «Стой, ребята, рой могилы для живых!» Остановились и начали копать песок, который оказался весьма теплый, потому что от солнечного сияния весьма нагревается и не скоро холодает. Вырывши всякий для себя могилу, и стреножили лошадей и всякий свою лошадь держа за повод, лежа в могиле, зарывшись по шейку, только головы наружы»432. Так же поступали и во время зимнего бурана: зарывались в снег и ждали ясной погоды433. Во время Хивинского похода, чтобы согреться, промокшие до костей казаки при резком, холодном ветре всю ночь устраивали игры, боролись и пели434.

Климат в Туркестанском крае был резко континентальным. Так, тихая мартовская погода резко сменялась ураганным ветром со снегом. Метель могла продолжаться с вечера до утра. Во время подобных бурь случалось, что лошади срывались с коновязей и убегали гонимые ветром. Поэтому казаки во время такой погоды старались быть рядом с лошадьми435.

Один из участников Хивинского похода полковник Зеленин отмечал выносливость уральских казаков, которые, по его мнению, единственные не боялись морозов, и описал такой случай. Денщик генерала Циолковского повел напоить лошадей на озеро и, прорубая лед железным ломом, нечаянно уронил его в воду. Достать лом он попросил уральских казаков. Один из них согласился, но с условием покупки ему полштофа водки (примерно 0,6 литра - Е.Г.). Денщик сбегал за водкой. Казак спокойно разделся, его обвязали веревкой, он спустился в воду, нащупал лом, взял его в руки и вынырнул на поверхность воды. Мороз в это время был 31 градус. Казак накинул на себя тулуп, надел валенки, выпил, с маленькой передышкой, весь полштоф, схватил одежду и побежал в свою джуламейку (дорожный дом, небольшая войлочная палатка, имеющая форму стога, изготавливалась из тонких палок, связанных веревками и обтянутых затем кошмами, т. е. войлоком. Ставили ее прямо на снег, в ней стелили кошмы, и, таким образом, получалась защита если не от холода, то, по крайней мере, от ветра – Е.Г.), где уже оделся. После этот казак рассказывал пехотным офицерам, которые наблюдали за происходящим, что во время багрения рыбы на Урале казаки часто упускали в воду свои пешни (маленький лом для создания прорубей c (обычно) деревянной ручкой – Е.Г.) и доставали их именно таким простым способом и во время самых сильных морозов436. Одна из заметок Уральских войсковых ведомостей также свидетельствует о выносливости уральских казаков. В ночь с 5 на 6 декабря 1875 года во время сильного бурана заблудились три казака. Их нашли только на следующий день, но благодаря, вероятно, крепкому телосложению они были совершенно здоровы437.

Среднеазиатская степная жара была не благоприятна. Дул азиатский сухой и горячий южный ветер, поднимающий пыль, которая затмевала воздух и от которой не было возможности уберечься ни под каким покрывалом438. Лицо горело, кожа облупилась, глаза запылены, губы высохли и растрескались, на теле ощущался слой грязи, накопившейся в течение двух недель, проведенных почти не раздеваясь. Оренбургский казак Н.В. Агапов пишет: «Вот и мое развлечение: по чисту полю и по сыпучим пескам да и гоняйся в поле за ветром с растресканной от жару рожей и облупленным носом все лето до самой осени»439.

В пустыне под палящим солнцем участникам похода виделись миражи: озера, оазисы, чистая вода440. «А тут вправо от дороги заблестело под яркими лучами солнца широко раскинувшееся озеро… Вас так и тянет подскочить к его заманчивому берегу, сбросить все, прыгнуть в воду, очиститься, освежиться… Но увы! Опять обман! Перед вами белеет, сверкая на солнце, точно равнина, усыпанная бриллиантами, гладкая поверхность обширного солончака Барса-Кильмас (название его означает «пойдешь – не вернешься»), и скучно тянется снова утомительно однообразная дорога…» - описывает мираж один из участников Хивинского похода 1873 г.441

Астраханский казак Н.П. Изюмский – участник Кокандского похода – отмечает, что поход по сыпучим пескам в зной, нередко без воды, был страшно труден и тяжел. Сотенный командир, изнемогая от зноя и пыли, шагая впереди сотни надрывно-хриплым голосом прикрикивал: «Братцы, пойте, пойте песню!» И казаки пели. Задыхались, но пели. «И верно: «песня душу веселит и ногами шевелит». Без нее идут все вяло, понуря головы, пыхтят. А раздастся удалая песня «Вниз по матушке по Волге» или «Полянка, полянка, девчонка молодая», подбодришься, подтянешься и живее зашагаешь надерганными по пескам ногами», - пишет Н.П. Изюмский442.

Особенности станичного домашнего казачьего быта

Для территории проживания казаков было характерно ее разделение на освоенное и неосвоенное пространство. В освоенном пространстве располагалось жилье человека, размещался скот и хозяйственные постройки. Весь комплекс жилых и хозяйственных сооружений составлял поселение (хутор, станицу), за пределами которого начиналось неосвоенное пространство, также находящееся под контролем человека и обеспечивающее его нужды, но одновременно чужое, необжитое (степь, лес, поле и т.д.)934.

С начала ХVIII века за казачьими поселениями закрепилось название станица935. Станицы представляли собой укрепленные лагеря, похожие на маленькие крепости. Так, Терские станицы со всех сторон были обнесены глубокими рвами и обложены терновыми кустами; на четырех углах стояли батареи. С двух (иногда с трех, четырех) сторон станицы были въезды – крепкие ворота. У ворот и при канавах (рвах) стояли часовые, пропускавшие только два раза в день 936. «Казак в форме, в шашке и ружье, иногда стоит, иногда не стоит на часах у ворот; иногда делает, иногда не делает фрунт (отдать честь – Е.Г.) проходящему офицеру937», - пишет Толстой в своей повести «Казаки». Около ворот располагали и «вестовую» пушку938. По пути к станицам стояли пикеты (несколько дежурных казаков, высылаемых расположенными вблизи станицами). У бродов реки Терек стояли секреты (военный наблюдательный сторожевой пост – Е.Г.), большею частью только в ночное время939.

Такая защита была необходима в связи с пограничным расположением казачьих станиц. Казачий генерал С.А. Венеровский в своих воспоминаниях пишет о том, как он в должности командира второго Урупского полка занимался заселением богатого и пустынного края, где им были основаны станицы Подгорная, Спокойная, Удобная, Передовая, Исправная, Сторожевая, Зеленчукская, Карданинская, Преградная. Он пишет: «Тяжело здесь жилось. Постоянно приходилось жить начеку, малейшая оплошность и смотри вышла какая-нибудь неприятная история. Соседи у нас были очень непокорный и ненадежный народ – горцы» 940.

При устройстве станиц в каждой полагалось по 300 дворов, причем двор составляли трое мужчин, способных нести оружие, так что, если войска или сотню вывести из станицы, все же оставалось население, способное обороняться. При постройке каждой станицы полагалось по 2 батальона пехоты и по 5 сотен казаков, и, кроме того, на каждую станицу полагалось еще по два полевых орудия. В каждой такой вновь оборудованной и устроенной станице полагалось по 3 офицера: этим офицерам-поселенцам давались подъемные деньги, усиленное жалованье, а также «провиант» на все семейство, наравне с жителями. Жители же, мужчины от 18 до 70 лет, получали по 2 р. 37 к. ежемесячно941. Вначале контингент офицерства был очень слабый во всех отношениях: шли старые, слабые здоровьем, пьяницы и т.д. Бывало не раз, что офицер, который устал служить в полку или ему просто наскучила полевая бивуачная жизнь, с охотой шел в поселенцы, тем более устроить это было нетрудно: стоило только подать докладную записку и разрешение командира на увольнение942 и можно было отправляться с семьей на новое местожительство.

У каждой казачьей станицы своя история основания и заселения, но сложности адаптации к новым условиям жизни испытывали все казаки. Например, в 1863 – 1864 гг. были основаны нагорные станицы Кубанского казачьего войска: Абхазская, Кабардинская, Ширванская, Прусская, Дагестанская, Нижегородская, Самурская. Их заселили крестьянами из Харьковской, Полтавской, Черниговской и Воронежской губерний, а также казаками Донского и Оренбургского войска. Условия для жизни в новом краю были очень тяжелыми: угрюмая горная природа, обилие дождей, сырой лихорадочный климат. Малярия свирепствовала среди переселенцев, ее развитию способствовало, кроме сырого климата, плохое питание. Казенный паек, выдававшийся переселенцам в виде муки и крупы, был недоброкачественным. «Мука была как камень: молотком разбивали», -вспоминали переселенцы. Многие умирали. Например, в станице Самурской по свидетельству очевидцев, вымерло не менее половины пришедших семей. Помимо естественных условий, неудобство первых поселений еще увеличивалось опасностью постоянных нападений горцев, от которых не всегда защищали войска. «Пойдешь по воду, а тут тебя азиат и поздравит пулей», – говорили старухи-казачки, вспоминая первое время жизни новоселов943.

Обычно станицы строились по одному общему плану. Прямые улицы рассекали станицу вдоль и поперёк944. Хотя для некоторых станиц, например, в Донском и Астраханском казачьих войсках, была характерна круговая планировочная структура.

О том, как выглядели казачьи станицы, свидетельствуют этнографические описания, составленные в 80-е г. ХIХ – начале ХХ в., архивные материалы и воспоминания современников. Анализ этих источников позволил нам выявить определенные черты, характерные для казачьих станиц независимо от войсковой принадлежности.

В центре казачьей станицы находилась площадь, на которой проводились войсковые смотры и строевая подготовка казаков. На площади или главной улице располагались общественные здания: церковь, станичное или поселковое правление, школы, торговые лавки, дома зажиточных казаков и священнослужителей. Житель станицы Красный Яр Донского казачьего войска В.Бурлаков отмечает в своих воспоминаниях: «На улице, прилегающей к Дону, и на главной улице в двухэтажных домах жили богатые казаки. На остальных семи улицах жили казаки-середняки, а по окраинам селились бедняки и иногородние945. Улицы и площади станиц были немощёные и не освещались946. Тротуары отсутствовали, поэтому в осеннюю распутицу трудно было пройти и два квартала. Базары часто переносили за город, в степь, только потому, что в сам город постороннему человеку проехать было невозможно. В крайней нужде для передвижения использовали волов947. Один из корреспондентов газеты Оренбургский листок, давая описание г. Верхнеуральска, отмечает, что в их городе, так же как и в г. Троицке, существовала система утрамбовки улиц навозом, а после того, как городской глава Троицка чуть не утонул в грязи возле городской управы, он приказал завалить все назьмом (навозом – Е.Г.)948. Естественно, такие меры неблагоприятно сказывались на санитарно-эпидемиологическом состоянии населенных пунктов.

Официального названия улиц и нумерации домов в станицах не было. Часто название улице люди давали в зависимости от ее расположения. Например, если на улице стояла церковь, улица называлась Церковная. Улицы, расположенные на краю станицы, ближе к реке, назывались, например, Нижними949. На письмах, приходивших в станицы в начале ХХ века, указывалось название станицы, казаку или казачке, фамилия адресата, иногда указание чина.

Общественные здания и жилые дома в разных станицах имели схожий тип и расположение. В зависимости от природно-географических условий местности они были деревянными, турлучными (стены из шестов, вкопанных в землю, переплетенных лозой или хворостом и обмазанных глиной – Е.Г.), саманными, реже кирпичными или каменными с камышовыми или железными крышами. Сказывалось на качестве строений и разное экономическое развитие станиц и ее жителей. Церковь, мечеть, станичная школа или училище, общественные магазины, торговые лавки, станичное правление, кабаки, бани были основными станичными общественными зданиями, ветряные и водяные мельницы, промышленные здания, например кирпичные, салотопенные и др. заводы, обычно принадлежали частным лицам, в том числе и казакам.

По описанию современников, в 50-х гг. ХIХ века город Екатеринодар, где жил весь цвет Кубанского (тогда еще Черноморского) казачьего войска, имел вид села совершенно похожего на все остальные села края. Жили в турлучных хатах под камышовыми крышами, частных каменных зданий не было ни одного, деревянных под железною крышей несколько950. Совсем другой вид в этот же период времени имел казачий город Уральск. В своих воспоминаниях И.Ф. Бларамберг отмечает, что главная улица Уральска застроена преимущественно большими, красивыми двухэтажными кирпичными домами, обставленными со вкусом и комфортом951 (фото дома наказного атамана Уральского казачьего войска представлено в приложении 8).

Проявление форм девиантного поведения в казачьей среде

Исследование казачьего социума и казачьей семьи позволяет проследить формируемые в них и изменяющиеся под воздействием внешней среды поведенческие особенности представителей этого сословия. Оценка любого поведения всегда предполагает его сравнение с какой-то нормой, т.е. предписанием, образцом поведения или действия. Устойчивое поведение личности, отклоняющееся от общепринятых, наиболее распространённых и устоявшихся общественных норм, называется девиантным поведением (также социальной девиацией, отклоняющимся поведением)1400.

Одной из форм девиаций, имеющих место в казачьем социуме, была измена долгу. Общество не прощало изменников и казнило их. В качестве примера приведем две истории, произошедшие в середине ХIХ в. в станицах Терского казачьего войска.

Первая повествует о том, как зажиточный казак Михайловской станицы Архипов после смерти жены женился еще раз, причем принял на воспитание троих детей новой избранницы. Служил честно и верно, но, к несчастью, приглянулась ему другая – молодая красивая казачка. С ней он бежал в горы к Шамилю. Тот его принял, поселил возле себя, водил с собою на русских, на станицы Сунженских казаков, и Архипов в числе нескольких служил у него проводником. Шамиль держал изменников в черном теле, не жалел их крови и против пуль посылал их в первых рядах, вдобавок к этому он за что-то невзлюбил Архипова и его казачку, а узнав, что она ему незаконная жена, отдал ее другому. Архипов стал абреком, ходил на разбои с подготовленными им другими абреками. Крал все, что попадалось, отгонял у казаков лошадей. Осенью 1852 года он вместе с другими изменниками собрался на разбой (украсть лошадей) в свою станицу. Проникнув туда, он увидел свой дом и захотел взглянуть на жену и детей, встретив которых раскаялся и решил выдать сообщников. Военным судом Архипов был приговорен к расстрелу на месте службы1401. Очевидец, описавший эти события, отмечает, что подобные казни были редки и все жители станицы пришли посмотреть на это зрелище. Подобную казнь описал и французский писатель А. Дюма в своем произведении «Кавказ». Он повествует о том, как женатый гребенской казак, отец двоих детей, был взят чеченцами в плен и провел там два года. От смерти его спасла горская красавица. Казак полюбил эту девушку, и она отвечала ему взаимностью. В результате обмена между горцами и казаками он вернулся в родную станицу, однако, полный воспоминаний о возлюбленной, покинутой им в горах, уже не мог вернуться к станичной жизни. Поэтому покинул станицу, поселился в горах, принял магометанство, женился на этой чеченке и стал активным участником набегов на казачьи селения. Однажды он обязался днем проникнуть на территорию родной станицы, а ночью открыть ворота горцам. Пробравшись в станицу, он решил посмотреть, что творится в его доме, перелез через ограду и очутился во дворе. Заглянув в окно, он увидел свою жену, стоящую на коленях перед иконой. Это произвело на него такое сильное впечатление, что он тоже упал на колени и стал молиться. Окончив молитву, он почувствовал угрызения совести и пошел в дом. Жена очень обрадовалась его возвращению. Казак сообщил сотенному командиру о ночном нападении и сдался в плен. Военный трибунал приговорил его к расстрелу1402. Мы не случайно привели этот пример. Известно, что А. Дюма рассказал в своей книге только то, что ему разрешили рассказать чиновники, сопровождавшие его во время путешествия по Кавказу. Достоверных сведений о том, что А.Дюма был очевидцем этого события, нет, и, вероятно, он изложил в своем сочинении рассказ человека, присутствовавшего на типичной для того времени казни.

Церемониал казни, как отмечает один из очевидцев, не мог не потрясти души всех присутствующих и был уроком не только для них, но и для тех, кому они затем рассказывали об увиденном: «можно сильно надеяться, что в числе их уже, конечно, не будет ни одного изменника1403».

Наиболее опасным видом социальных девиаций является преступность. Она не имеет «естественных» границ (в отличие, например, от пьянства, самоубийств) и определяется с помощью двух разнопорядковых критериев: во-первых, общественной опасности, реального вреда и, во-вторых, предусмотренности уголовным законом1404.

Официальные статистические сведения о совершенных на казачьих территориях преступлениях содержатся в отчетах наказных атаманов. Так, в отчете наказного атамана Астраханского казачьего войска за 1909 г. отмечалось, что нравственное состояние в войске на начало 1910 года хорошее: судебным преследованиям подверглось 93 из 35661 представителя казачьего сословия, или 1 осужденный на 383 человека1405, ранее, за 1905 – 1907 гг., в Астраханском казачьем войске 1 осужденный был на 799 человек1406. Наказной атаман Кубанского казачьего войска в своем отчете говорил, что по количеству разбоев, грабежей и убийств в 1909 г. они приблизились к 1902 г., если же при этом принять во внимание увеличение народонаселения, развитие фабрично-заводской жизни, то можно смело сказать, что в отношении общественной и государственной безопасности Кубанская область находится в более благоприятных условиях по сравнению с 1902 г.1407. Наказной атаман Оренбургского казачьего войска тоже отмечал, что в 1909 г., как и в 1908 г., жизнь в войске текла тихо, мирно и спокойно. Никаких крупных нарушений закона со стороны казаков не наблюдалось, а, напротив, замечалась всегда и везде глубокая преданность и любовь к Царю и Отечеству1408. В годовом отчёте по Амурскому казачьему войску за 1915 г. наказной атаман К.Н. Хагондоков писал: «Особенных пороков среди казачьего населения не замечается, случаи преступлений вообще редки. Проступки и тяжбы казаков между собою и иногородними лицами, проживающими в станицах, в последнем случае по обоюдному согласию, главным образом разбираются и разрешаются станичными судами»1409. Конечно, сведения, подаваемые наказными атаманами в вышестоящие инстанции, могут содержать некоторые неточности, однако представленные в них статистические данные свидетельствуют о том, что казаки были более законопослушны, чем представители невойскового сословия, нарушавшие закон в 2 – 3 раза чаще. Лидировали казаки только в должностных преступлениях. Например, на территории Кубанской области в 1898 г. казаки совершили 286 таких правонарушений, представители других сословий – 741410.; в 1901г. – казаки – 264, прочие – 871411; в 1902 г. – казаки – 172, прочие – 631412. Скорее всего, это можно объяснить тем, что казаки занимали большую часть управленческих должностей.

Самое большое число преступлений на территории казачьих войск во второй половине ХIХ – начале ХХ в. совершалось казаками против собственности частных лиц. Сорвать на чужой бахче арбуз, нарыть на чужой полосе ведро картофеля, срезать на чужом огороде кочан капусты, выдернуть несколько штук редьки, нарвать в чужом саду слив, вишен или яблок, вытрусить чужую мережку с рыбой было обычным делом. «Украсть да съесть не грех, а грех продавать краденое», – говорили казаки Темежбекской станицы1413. По свидетельствам этнографов, больше всего воровство было развито в отроческом возрасте – до 16 лет у мужчин и 14 лет у женщин. Летом, когда казак со своим имуществом переселялся на свой «кош» (зимовник) или хутор и оттуда приезжал только по воскресеньям, то кого-нибудь обязательно оставляли сторожить дом, опасаясь, что один сосед, пользуясь оплошностью другого соседа, что-нибудь у него украдёт. В станичном суде не раз обнаруживалось, что сосед у соседа воровал кур, гусей, копну сена, а иногда и пару волов или коня1414. Предметом краж были также лес, садовые деревья, сельскохозяйственные орудия. Что побудило к преступлению отставного казака Гурьева-городка Лукьяна Климова не понятно, но за украденный у казачки Олимпиады Быхиной сарафан он был сослан в Пермский исправительный арестантский отдел на два года1415.

Развивалось воровство и в поле. Иногда увозили целые скирды снопов и сена. Эти виды краж получили распространение в начале ХХ в., что, по мнению современников, было вызвано неурожаями1416. Безнравственными средствами наживы казаки считали воровство на службе казённых или общественных денег, обманное приобретение их плутовской торговлей или иными путями, грабеж, взяточничество1417. Урядник 2-ой уральской сотни, состоящий на службе в Туркестанском военном округе, Габбей Ишмуратов незаконно собирал с аульных жителей деньги. За это он был разжалован в казаки и отдан на 2 года в исправительную роту, расположенную в городе Оренбурге1418.