Содержание к диссертации
Введение
1. Источники и историография 13
1.1. Особенности формирования источниковой базы исследования 13
1.2. Отечественная историография 24
1.3.Западная историография .42
2. Политика России в отношении Хивинского ханства в XVIII в. 53
2.1. Российская политика и Хивинское ханство в XVII – первой четверти XVIII в 53
2.2. Политические проекты и дипломатические миссии Российской империи в отношении Хивы в середине – второй половине XVIII в .84
3. Возрастание роли хивинского вопроса в первой половине XIX в. 101
3.1. Планы военной экспансии России и попытки мирного урегулирования конфликта .101
3.2. Хивинский военный поход 1839 г .117
3.3. Российские миссии в Хиву в 40-х гг. XIX в .129
4. Хива и завоевательная политика России в Средней Азии в 1853–1873 гг 136
4.1. Формирование Туркестанского генерал-губернаторства .136
4.2. Военная экспедиция 1873 г 151
Заключение 164
Список сокращений 171
Список литературы 172
Приложения 199
- Российская политика и Хивинское ханство в XVII – первой четверти XVIII в
- Политические проекты и дипломатические миссии Российской империи в отношении Хивы в середине – второй половине XVIII в
- Российские миссии в Хиву в 40-х гг. XIX в
- Военная экспедиция 1873 г
Российская политика и Хивинское ханство в XVII – первой четверти XVIII в
Хорезм являлся одним из наиболее древних государственных образований в регионе, занимавшим территорию Центральной Азии с центром в низовьях Амударьи. Первоначальной столицей Хорезма в начале XVI в. был город Ургенч, а во второй половине XVI в. резиденцией правителей становится Хива. Основные контакты Хорезма и Российского государства приходятся на более поздний период, когда столицей являлась Хива, поэтому в российских источниках и историографии применительно к Хорезму 1 употребляется название «Хивинское ханство». При этом наименование «Хорезм» оставалось официальным самоназванием узбекского государства.
В конце XV в. в Средней Азии было ликвидировано господство Тимуридов и установилась власть кочевых узбеков во главе с династией Шейбанидов. Междоусобицы, развивающиеся по нарастающей линии уже со времен Шейбанидов в начале XVI в., заложили основы отдельных государственных образований в рамках шейбанидского государства, со временем политически оформившихся в самостоятельные ханства. Одним из них был Хорезм со столицей в Ургенче. Оно возникло в 1512 г. с приходом сюда полукочевых узбекских племен во главе с Ильбарс ханом. Новые правители принадлежали к ветви Чингизидов, происходящей от Арабшаха ибн Пилада, сына Шибана (сына Джучи), поэтому династию принято называть Арабшахидами. Первоначально ханство не являлось централизованным государством. Различные его части управлялись местными феодалами, лишь формально подчиненными центральному правительству, а фактически независимыми. В ханстве почти постоянно происходили внутренние междоусобицы. Впервые Хива стала резиденцией хана в 1557–1558 гг., при хане Хаджи Мухаммаде I (ок. 1558–1602/03) в 1598 г. она стала столицей Хорезма, а во время правления хана Араб Мухаммада I (1603–1622) окончательно приобрела статус политического и религиозного центра2.
О Хорезме и Хиве в начале XVII в. Махмуд ибн Вали писал: «Хорезм – обширная страна из пятого климата, с прохладной погодой. Столицей его со времени древнеперсидских царей до того, как уже прошло двадцать лет, был город Ургенч. В настоящее время, в результате удаления от него Джейхуна (р. Амударья – А. К.), столица области была перенесена в подвластную ему Хиву. Хива – город просторный, со здоровым климатом, родина шейха Наджм ад-Дина Кубра … В настоящее время эта страна благоустроена не так, как прежде. Правитель ее – потомок Тукай-Тимур-хана, сына Джучи-хана, а войско его целиком состоит из узбеков, которых называют Сака туркман … обширность Хорезма была в такой степени, что подвластные ему земли делили на сто семьдесят туманов. В настоящее время из них благоустроены только два тумана. Народ Хорезма отважный, сильный, чуткий, смышленый и в схватке ни в коем случае не остается в долгу»3.
В другом малоизвестном сочинении Мухаммад Тахира о Хиве сообщается: «Хорезм, страна просторная, из пятого климата, со многими городами и бесчисленными селениями. Доход его от зерновых и фруктов; они родятся хорошо; особенно вкусны дыни Хорезма. Столица его – Ургенч … . Один из городов Хорезма – Хива, из которого происходит шейх Наджм ад-Дин Кубра. [Сегодня] Хива представляет из себя стольный град»4. Хивинское ханство было экономически слабым государственным образованием (до конца XVIII в. использовались бухарские монеты). Кочевые узбеки составляли главное военное сословие в ханстве, а сарты (местное таджикское население) являлись налогоплательщиками.
Огромную роль для правителей играла военная поддержка узбекских племен, что приводило к росту роли туркмен, которых зачастую нанимали правители, чтобы подчеркнуть свою независимость от узбекских племен. Хивинское ханство состояло из 20 бекств и областей. Уделы ханства распределялись между узбекскими родами, предводители которых являлись наследственными правителями (хокимами). Территория делилась по родовому принципу, а названия отдельных областей соответствовали названиям лидирующих родов: Кунграт (Кунгират), Мангыт (Мангит), Кипчак (Кыпчак), Нукус и др.
Арабшахиды часто вступали в союз с сефевидским Ираном из-за враждебных отношений с Шейбанидами. К концу XVI в. в результате ряда внутренних войн Арабшахиды начинают приходить в упадок, и Иран занимает земли ханства в Хорасане. Правление Абу-л-Гази I (1643–1663) и его сына Ануши (1663–1686) можно назвать периодом относительной политической стабильности. Происходит постепенное формирование оседлого населения из кочевых узбекских племен. Однако грабительские набеги на долгое время становятся одним из ведущих способов пополнения казны. Придворный историк Мунис в своем труде «Райский сад счастья» пишет: «Хорезмским государством овладели туркмены, которые стали притеснять узбеков. Через короткое время жестокость и несправедливость туркмен возросли до того, что повлекли за собой полное разорение»5. Эренг I, сын Ануши, был самозванцем (Эренг погиб при падении с лошади, и его мать совершила подлог, посадив на престол своего племянника, похожего на хана). Он пришел к власти при помощи туркмен, которые постепенно захватили власть. Притесняемые узбеки, разбив туркмен, избрали себе нового хана – Джучи, потомка Хаджи Мухаммада. Власть была восстановлена, а мать Эренга убили за подлог и передачу власти туркменам. В 1698 г. на престол взошел сын Джучи – Шах Нияз. Он наложил на туркмен харадж (земельный налог), установил мир с Бухарой, а его правление отмечается как период спокойствия. Следующим престол занял его младший брат Муса, который провел денежную реформу и приказал чеканить на свое имя монеты («тенге»). «В его время все города и крепости Мерва, Астрабада и предгорий платили ему джизию (налог с немусульманского населения – А. К.) и харадж. Своим блеском и славой он превосходил всех прежних ханов. Через некоторое время хивинцы решили его убить»6. После правления Мусы ханы сменяют друг друга на престоле.
В конце XVII – начале XVIII в. на политической арене появляется род кунгратов. Власть Арабшахидов приходит в окончательный упадок. Последним успешным ханом этого периода можно назвать Шир Гази (1714–1728), разбившего экспедицию А. Бековича-Черкасского. В результате очередного политического переворота хана Шир Гази сменил Ильбарс III, при помощи «Аральского хана»7 Тимур-Султана (Шах-Темир-Султан). Кроме того, в дела Хивы начинают активно вмешиваться казахские ханы, что приводит к очередному периоду ханской борьбы в период нашествия Надир шаха.
Первые торговые контакты России и Хивы относятся ко второй половине XVI в.: правитель Хивы Хаджи Мухаммад I прислал в 1563– 1564 гг. в Москву подарки, чтобы царь «позволил вести хивинцам торговлю не только в Астрахани и Казани, но и в других городах»8.
Косвенные упоминания о первых контактах встречаются в источниках, описывающих посольства к Великому Моголу в Индию. В Книге Большому Чертежу встречаются некоторые сведения об Аральском море9. Однако регулярными эти контакты становятся в XVII в., когда Московское государство начинает налаживать торговые контакты не только с Индией, но пытается расширить торговый ареал за счет Средней Азии. В 1616 г. в Москву приезжал хивинский посол Ходжа Юсуф с грамотой к царю от хана Араб Мухаммада I с уверениями о дружбе. В ответ Михаил Федорович дал согласие на торговлю хивинскими товарами «по Волге и в другие русские города». В 1619 г. хивинское посольство в Москве от Араб Мухаммада I возглавил Рахим Кули10.
В этот период Хивинское ханство укрепляет свои позиции в регионе: к середине XVII в. Бухара оказалась ослабленной из-за внутренних междоусобиц и непрекращающихся нападений со стороны хивинцев. Хивинское ханство представляло большой интерес для России, так как располагалось недалеко от Каспийского моря, на перекрестке торговых путей, связывавших Хиву, Бухару и Балх с Индией, Китаем и Персией 11 . В XVII в. взаимоотношения России и Хивы носили преимущественно торгово-дипломатический характер. Уже в этот период российские правители рассматривали перспективы торговых взаимоотношений с Индией. Большая часть индийских товаров поступала в Россию через среднеазиатский регион, где русские купцы сталкивались с индийскими торговцами. Именно поэтому главной целью первоначальных взаимоотношений России с ханствами была разведка торгового пути в Индию. Российским посланникам, отправлявшимся в среднеазиатские ханства, поручалось разведать путь в эту страну, поэтому огромное значение имело установление и поддержание дружественных политических взаимоотношений с Хивой и Бухарой. Таким образом, уже в XVII в. российское правительство стало рассматривать Среднюю Азию в качестве транзитного пути в Индию12.
Политические проекты и дипломатические миссии Российской империи в отношении Хивы в середине – второй половине XVIII в
Ситуация в Хивинском ханстве в середине – второй половине XVIII в. осложнилась внутриполитической борьбой и сменой правящего рода. Возросла власть племенных вождей, из казахских степей на ханское правление стали приглашаться чингизиды91. Главные узбекские племена – кунграты и мангыты – продолжали вести борьбу, что привело к отделению Арала (дельта Амударьи) от Хорезма. В 1740 г. Надир шах подчинил страну, но его власть была номинальной и окончилась со смертью иранского правителя в 1747 г.92
С приходом Надир шаха происходит пресечение династии шейбанидов. Однако в 1745 г. хивинский татарин Нияз Мед доложил астраханскому губернатору Брылкину, что «прошедших годах, назад тому лет с пять, Хивою совладел персидский шах, то ныняшняго хана Абулгази отца, Илбарс хана, умертвил и на его место ханом пожаловал онаго, его, Илбарс-хана, сына, Абулгази, и с того времени и поныне состоит в его шаховой протекции»93. Таким образом, у власти находился правитель из шейбанидов под протекцией Надир шаха. Тем не менее, на престол претендовали казахские ханы, пользовавшиеся поддержкой России. В 1740 г. на хивинском престоле некоторое время находился российский ставленник хан Младшего жуза Абу-л-Хайр. Смена правителей в этот период получила у среднеазиатского историка начала XIX в. Абд ал-Карима Бухари определение «ханбази» («игра в ханов»)94.
Во второй половине XVIII в. в роли лидера в «ханбази» выступил род кунгратов из Аральского владения. Новые правители носили титул «инак», который, вероятнее всего, означал вождя нескольких кунгратских родов.
После захвата Хивы в 1767 г. туркменским племенем йомудов, ханство вновь оказалось на пороге безвластия. В 1770 г. вождь узбекского племени кунгратов Мухаммад Амин бий разбил йомудов и положил начало правлению кунгратов в Хиве. В 1782 г. он также отразил нападение на Хиву бухарских войск. Официальное правление рода кунгратов началось в 1804 г.95. Сведения о кунгратах встречаются в работах Рашид ад-Дина «Джами ат-таварих»96 и Абу-л-Гази «Шаджара-и тюрк»97.
Кунгратские инаки Мухаммад Амин бий, Аваз и Ильтузар фактически стали наследственными правителями Хивы при подставных марионеточных ханах. В результате Ильтузар отказался от прежней практики и провозгласил себя ханом. Его брат и преемник Мухаммад Рахим I в 1811 г. завоевал Аральское владение. На всей территории низовьев Амударьи и юго-западного побережья Аральского моря установилась власть хивинских ханов из рода кунгратов.
В 1730 г. Абу-л-Хайр вторично предложил подданство Российской империи. Абу-л-Хайр надеялся с помощью русских укрепить и упрочить свою власть. Оказать помощь казахскому хану поручили И. В. Тевкелеву. Дипломатические способности позволили ему добиться положительных результатов и 19 февраля 1731 г. Анна Иоанновна приняла Младший казахский жуз в российское подданство, в состав России вошли земли Приаралья. В 1732 г. хан Семеке подписал грамоту о подданстве России Среднего жуза, последним принял подданство в 1742 г. хан Старшего жуза Жолбарыс 98 . Чтобы получить практическое значение от принятия в подданство жузов, необходимо было перенести русскую военную границу на юг к берегам Яика. В 1734 г. обер-секретарь И. К. Кирилов подал правительству два проекта об устройстве управления киргизами. Он предполагал проложить торговый путь в Среднюю Азию, учредить судоходство по Аральскому морю и затем развивать торговые и политические сношения с ханствами. Из проектов И. К. Кирилова было осуществлено лишь устройство линии укреплений вдоль северо-западной границы «киргиз-кайсацких степей». В 1735 г. был основан город Оренбург, но в 1739 г. его перенесли на новое место, а старый город назвали Орском. В 1742 г. Оренбург снова перенесли и в 1744 г. образовали Оренбургскую губернию. До завоевания Туркестана и учреждения Туркестанского генерал-губернаторства Оренбург оставался центром управления киргизскими степями и всеми торговыми и дипломатическими отношениями со Средней Азией99.
В 1731 г. состоялась поездка в Хиву артиллерийского полковника И. Г. Гербера. Он являлся автором сочинения о Прикаспийском крае, в котором присутствует ряд выводов о лингвистических особенностях населяющих этот край народов100. И. Г. Гербер отправился с секретной миссией в Хиву в составе торгового каравана для «сбора сведений о возможности торговли и проезда купцов с товарами между Хивой, Бухарой и Индией (под видом заключения договора о коммерции с местными владельцами). Но в ходе своей миссии на подъезде к Хиве его атаковали и взяли в плен киргизцы»101.
В 1739 г. в Астрахань прибыл посланец хивинского хана Ильбарса III Артык Разумбаев Батырь, чтобы «испросить у русского правительства разрешение на вывоз из России в Хиву ружей, панцырей и стали», что было строго запрещено, и «дозволение хивинским купцам увозить с собою на родину тех калмычек и татарок, на которых они поженились в России»102. В просьбе ему отказали.
В этом же году по приказу оренбургского губернатора В. Н. Татищева в Ташкент и «другие бухарские города» отправили караван под начальством поручика Миллера, которому поручили «выхлопотать русским купцам беспошлинную торговлю в Средней Азии», но недалеко от Ташкента караван разграбили киргиз-кайсаки Старшего жуза, еще не состоявшего в подданстве России103.
В середине XVIII в. в Хиве также побывали двое английских купцов, Томсон и Гок, прибывшие туда 8 сентября 1740 г. Они находились в Хиве во время осады города Надир шахом, что позволило им выгодно продать свои товары. Покинув Хиву, Томсон отправился по правому берегу р. Амударья в Бухару, а Гок был ограблен в низовьях р. Сырдарья и невольно попал в Россию, где стал участником торговой миссии русского правительства 1741 г. в степи. Несмотря на то, что южные земли между Хивой и Бухарой еще не были изучены или описаны до путешествия Томсона, данные, полученные им, не представляют большой научной ценности, так как изобилуют неточностями и ошибками (Бухара на градус севернее Хивы и т. д.)104.
Наиболее продуктивной и информативной в этот период оказалась поездка Д. Гладышева и М. Муравина в Хиву 105 . Предпосылкой для организации экспедиции явилось обращение хана Младшего жуза Абу-л-Хайра, который просил построить ему город близ устьев реки Сыр. В 1739 г. ему ответили, что перед постройкой необходимо провести исследовательскую работу местности. Для сбора геодезического материала всего пройденного пути на территорию Младшего жуза были отправлены поручик Оренбургского драгунского полка Дмитрий Гладышев, знающий татарский язык, геодезист Муравин, инженерный надзиратель Назимов и переводчик Усман Арасланов, и несколько казаков106.
Результатом этой поездки стали показания Д. Гладышева и М. Муравина с приложениями и карта пройденного пути от Орской крепости через устье Сырдарьи до города Ханки и обратно. Их документы составляют первые достоверные географические сведения о линии берегов Аральского моря и о положении народов, которые проживали в низовье Амударьи107 . Кроме этого, во время своей поездки русские офицеры составили первую топографическую карту киргизской степи и план города Хивы до разорения ее Надир шахом 108 , которые до начала XIX в. оставались единственными в своем роде109.
Также в отчете содержатся сведения о хивинских пленных, что позднее станет одной их ключевых проблем во взаимоотношениях России и Хивы: «В бытность свою в Хиве уведомился он Гладышев, от имеющагося там в плену яицкаго казака Андрея Бородина, что в оном городе Хиве содержится в плену, взятых из команды Бековича, как Русских, так Калмык и иноземцов, с три тысячи человек, о которых он заподлинно знает, потому что их весною выгоняют на работу для чищенья кругом города Хивы каналу; да сверх оного с 500 человек таких же пленных имеется в Аральском Владении; сколько же в Киргис-Кайсацких и Каракалпацких Ордах таких пленников имеется»110.
Российские миссии в Хиву в 40-х гг. XIX в
Российская дипломатия не спешила уступать Хиву англичанам, и в 1841 г., по рекомендации генерала Перовского, в Хиву направили посольство капитана Никифорова с целью заключения торгового договора 76 . В составе экспедиции находились поручик Аитов, ранее бывавший в Хиве, два топографа, 12 казаков и один унтер-офицер. До р. Сырдарья посланников сопровождал и охранял генерал-лейтенант И. Ф. Бларамберг77.
По прибытии в Хиву капитан Никифоров узнал, что «хан Аллакули не хотел отпускать нынешний год в Россию хивинских купцов, да и задержал от возвращения в Оренбург и русских купцов, находившихся в Хиве. Ныне получены мною довольно достоверные известия, что Аллакули, наконец, отпустил из Хивы в Оренбург не только русских, но и своих купцов, вследствие, будто бы, полученных из Оренбурга благополучных известий о хорошем приеме в России своего последнего посланца» 78 . Но, несмотря на улучшение российско-хивинских отношений, хан Аллакули остался недоволен поведением капитана Никифорова, который «держался с ним достаточно дерзко», поэтому заключить торговый договор с Хивой ему не удалось. Вместо этого, хан отправил с посольством Никифорова двух своих послов для переговоров о торговом соглашении и 11 декабря 1840 г. они вернулись в Оренбург79. Один из послов, по фамилии Набиев, заявил от лица хана о том, что Хива готова заключить с Россией договор: «Хива с Россиею по-прежнему составляли единый народ и единое царство. Ныне, благодаря Зиждителя миров, то чистое желание наше исполнилось, потому что со стороны самодержавного прибежища правосудия, на правах посла, к нам прибыл высокостепенный капитан Никифоров, который чрез придворных наших и доставил нам препровожденное с ним дружественное письмо … ради благополучия подданных наших, будучи в твердой решительности сдружиться и во всем примириться, изгнали из храмины нашего сердца всякую злобу и враждование…»80.
Таким образом, хан Алла Кули продолжал вести традиционную политику лавирования хивинских ханов, каждый раз уверяя Россию в дружественных связях и невраждебном к ней отношении. Регулярными посольствами он пытался растянуть время и отсрочить подписание ненужного ему торгового соглашения. При этом неудачный для России поход 1839 г. добавлял хану оптимизма, авторитета и собственной значимости.
В ответ на очередное выражение готовности хивинской стороны заключить торговый договор Министерство иностранных дел в 1842 г. снарядило в Хиву особое посольство с подробными полномочиями для заключения торгового и мирного трактата.
Руководителем миссии назначили командира авангардной колонны полковника Данилевского. В состав посольства также вошли «два офицера корпуса военных топографов, братья Зеленины, произведенные в офицеры за хивинский поход, в котором они участвовали, натуралист Базинер, письмоводитель (он же и личный секретарь Данилевского), коллежский регистратор Григорьев, взятый из пограничной комиссии, переводчик, караван-баша и 20 казаков под начальством хорунжего Кипиченкова»81.
На встрече с ханом полковник Данилевский озвучил следующие требования российской стороны: установить пошлины на русские товары в Хиве не более 5 %, определить пределы хивинского владычества в степи и расположить в Хиве постоянного российского агента. Дополнительно стороны обсудили вопрос освобождения персидских невольников и недопущения вмешательства Англии в русско-хивинские отношения (на встрече с британским агентом Томсоном). Относительно сношений с Томсоном в инструкции Данилевскому сообщалось: «Не менее дружественное обращение будете вы иметь и с английским чиновником Томсоном, который, на основании данных ему инструкций, имеет исключительно поручение стараться об устройстве дела о персидских невольниках, которому поставлено в непременную обязанность совещаться по этому делу с российским агентом в Хиве и действовать совокупно с ним, и которому положительно воспрещено вмешиваться в переговоры нашего агента с ханом по делам, до России касающимся»82.
Хан Алла Кули затягивал переговоры, выдвигая все новые и новые требования к российской стороне, поэтому судьба соглашения оставалась неопределенной вплоть до его скоропостижной смерти в результате болезни. Его преемник хан Рахим Кули оказался более сговорчивым правителем и вскоре долгие переговоры в Хиве окончились заключением следующего акта:
«1. Отныне впредь не предпринимать никаких явных, ни тайных враждебных действий против России.
2. Не производить и не потворствовать грабежам, разбоям и захватам ни в степи, ни на Каспийском море, и в случае, если бы таковые грабежи произведены были подвластными Хиве племенами, то предавать виновных немедленному наказанию, а ограбленное имущество возвращать по принадлежности.
3. Не держать в неволе русских пленных и ответствовать за всякую безопасность и за сохранность имущества всякого российского подданного, могущего быть в хивинском владении.
4. В случае смерти в хивинских владениях российского подданного, отпускать в целости оставшееся после него имущество российскому пограничному начальству, для передачи его наследникам.
5. Не допускать беглецам и мятежникам из российских подданных укрываться в хивинских владениях, но выдавать их российскому пограничному начальству.
6. С товаров, привозимых российскими купцами в хивинские владения, взимать пошлину единожды в год и не свыше пяти процентов с действительной цены оных.
7. С товаров, принадлежащих российским купцам и отправляемых в Бухару или в другие азиатские владения через реку Сыр, или с привозимых сим путем обратно, никаких пошлин не брать.
8. Не делать никаких препятствий караванной торговле азиатских владений с Российскою империею, взимая, однако, с них по закону закят.
9. Поступать вообще во всех случаях, как подобает добрым соседям и искренним приятелям, дабы более и более упрочить дружественные связи с могущественною Российскою империею»83.
Кроме этого, русским купцам предоставлялось право открытой торговли не только в Хиве, но и в крупнейших городах ханства: Куня Ургенче, Ханке и Хазараспе. Хивинские купцы могли беспрепятственно и беспошлинно торговать в России, а на меновом дворе Оренбурга и в караван-сарае для них отводились особые места и помещения. Также в договоре обозначались взаимные границы с Хивой – по р. Сырдарье и Устюрту. Таким образом, долгожданный акт, заключенный Данилевским, сочли дипломатической победой и высоко оценили в столице. За заслуги полковника произвели в ранг генерал-майора и позже перевели на службу в Санкт-Петербург84.
В дополнение к этому во время пребывания в Хиве Данилевский составил генеральную карту Хивы, карту населенной части западной долины Амударьи, орогидрографическую карту населенной части ханства, глазомерную съемку пройденных путей, а также подробное статистическое описание ханства с его окрестностями, существенно обогатив знания о регионе для российской общественности.
Несмотря на большие ожидания, договор с Хивой себя не оправдал. В 1858 г. участник миссии в Хиву М. Н. Галкин писал: «Ни к чему же не повели и условия, заключенные с Хивою в 1842 г. посольством нашим. Хива по-прежнему продолжала вредить нам в Киргизской степи, сколько могла, стараясь укрепиться преимущественно на Сырдарье»85. Другому участнику экспедиции 1858 г., полковнику Н. П. Игнатьеву, хивинские правители объявили, что «содержания акта, заключенного ими в 1842 г. с полковником Данилевским, не помнят и даже не нашли его в своих канцеляриях»86. Пренебрежительное отношение хивинцев к заключенным межгосударственным соглашениям с Россией, являющейся главным торговым партнером Хивы и всей Средней Азии, вызвало необычайное удивление у участников миссии, так как, по мнению М. Н. Галкина, «среднеазиатские торговцы превосходно понимали, что не Россия нуждается в торговле со Средней Азией, а Средняя Азия в торговле с Россией; что для нас временное прекращение этой торговли будет почти нечувствительно, тогда как их разорит оно в конец. Главные статьи привоза к нам из Средней Азии суть хлопок, бумажные изделия и мерлушка. Второе место… занимают в привозе сухие фрукты и марена. Первые такого дурного качества, что не стоят даже издержек доставки… и потребляются единственно низшим классом народонаселения в Оренбургском и соседнем Сибирском краю. Все означенные товары, среднеазиатцы не смогут сбывать с выгодою никуда, кроме России: ни в Персию, ни в Афганистан, ни в Индию, ни в Китайский Туркестан.
Военная экспедиция 1873 г
В конце 1869 г. на восточном берегу Каспийского моря генерал Н. Столетов основал форт Красноводск (совр. Туркменбаши) для исследования края и путей в Хиву, а также военной поддержки Туркестанского генерал-губернаторства. В мае 1871 г. в Красноводск прибыл отряд генерала А. Свистунова, чтобы убедиться в положении отряда Столетова, так как ранее поступили известия, что войска страдали от нехватки продуктов и пресной воды. Н. Столетов предлагал выйти на Хиву осенью 1871 г. с отрядом в 1 100 человек, 300 лошадей и 6 горных орудий с целью занятия Кунграда, настаивая на необходимости данного мероприятия «даже при отсутствии поддержки и боевых действий со стороны Туркестана»42.
В течение 1870–1872 гг. генерал-губернатор К. П. фон Кауфман настойчиво добивался от Санкт-Петербурга военной помощи. При этом в письме военному министру Д. А. Милютину от 7 марта 1872 г. он предлагал решить проблемы с Хивой мирным путем: «Весенние слухи по обыкновению начинают тревожить и, в особенности со стороны Бухары, откуда опять начинаются толки о каком-то соглашении между Бухарою, Хивою и Кашгаром, для единовременного нападения на нас; и будто кабульский эмир обещал свое содействие войсками и пр., и пр. Веры этому давать нельзя, я не теряю уверенности, что это есть нелепость и разъяснится дело, как и в прошлом году, тем не менее, лазутчики разосланы. Впрочем, мы готовы на всякий случай. Толкуют даже об английских эмиссарах в Бухаре. С другой стороны, получены известия, будто хивинский хан посылает в Ташкент посольство чрез Казалу; во главе посольства стоит весьма почтенное лицо. От Якуб-бека (правитель Кашгара – А. К.) я только что получил письмо, в котором он, хотя и отрицает все свои вины и, следовательно, говорит неправду, но в то же время, просит прислать к нему кого-либо для переговоров “хотя бы последнего скотопаса” лишь бы человек был от моего имени. Жду еще некоторых известий от кокандского хана, чтобы решиться на эту меру, которую я готов испытать, лишь бы избегнуть войны. Как ни хороша война, а лучше, если можно обойтись без нее. Я бы считал великою победою, если бы мне удалось уладить с Хивою и Кашгаром без драки. Это была бы настоящая победа над Среднею Азиею. До сих пор нам ничего не удавалось без боя; каждый шаг в сношениях наших, каждый успех дипломатии, торговли, приобретался не иначе как кровью. Торжество наше в Азии, только тогда будет полное, когда мы не будем вынуждены прибегать к оружию для того, чтобы понудить соседа исполнять самые законные и поистине скромные требования наши. Вот почему я так ревностно удерживаю и себя, и других от воинских порывов и почему я так упрашиваю Вас, хотя и безуспешно, усилить меня, а не ослаблять войсками»43.
Тем не менее, как справедливо отмечал генерал А. Н. Куропаткин, «все наши старания войти в мирные отношения с Хивою оканчивались неудачею. Хивинский хан даже не отвечал на письмо к нему с мирными предложениями Туркестанского генерал-губернатора. Окруженные со всех сторон пустынями, гордые неудачами двух походов против Хивы: Бековича-Черкасского в 1717 году и генерала Перовского в 1839 году, хивинцы считали себя непобедимыми. Хивинские шайки ежегодно являлись на низовьях Сырдарьи и Оренбургской степи, взимали именем хана подать с подчиненных нам киргиз, а в случае отказа разоряли целые аулы. В 1869 и 1870 гг. происходившие волнения среди оренбургских киргиз поддерживались хивинцами. Шайки их появились в разных пунктах степи и прервали сообщение по Оренбург-Ташкентскому тракту; несколько проезжих было убито, другие увезены в неволю; торговое движение прекратилось. Добавим, что главнейшие вожаки участвовавших в восстании киргиз нашли в Хиве убежище»44.
Новые попытки добиться мирного соглашения с хивинским ханом, предпринятые в 1872 г., также не имели успеха, поэтому постепенно формировалась убежденность в необходимости вооруженного похода. По подсчетам военных, хивинцы могли выставить до 40 000 воинов, при учете, что население Хивинского ханства составляло около 340 000 душ, а население Хивы – 20 000 душ45.
В Красноводск, вместо Н. Столетова, назначили подполковника В. Маркозова, который выдвинулся к Хивинским пределам и нижнему течению р. Атрек, чтобы контролировать южную часть Закаспийского края. Рекогносцировка на местности в 1871–1872 гг. представляла собой демонстрацию военной силы с целью принуждения Хивы к исполнению требований России, но хан Мухаммад Рахим II распорядился о сборе ополчения и обратился к ишану (духовному лицу) мангишлакских туркмен Нур-Мухаммаду за советом. Результатом стало очередное посольство Хивы с предложением дружбы России. 15 февраля 1872 г. посольство прибыло в форт Александровский, где хану выдвинули требования, заключавшиеся в объяснении мотивов своих агрессивных действий и освобождении пленных. Хан ответил на требования России уклончивым отказом и после этого начальникам отрядов в Закаспийском крае предписали не принимать посольств от хана, пока не будут выполнены российские требования. В результате неудачных переговоров правительство приняло окончательное решение о нанесении Хиве решающего удара зимой-весной 1873 г.46
В конце 1872 г. В. Маркозов начал подготовку к походу на Хиву47. В походе принимали участие войска Туркестанского, Оренбургского и Кавказского военных округов. Весной 1873 г. они выступили в поход одновременно из четырех пунктов в составе особо сформированных отрядов48:
1) Туркестанского (генерал фон Кауфман) – 22 роты, 18 сотен и 18 орудий – из Ташкента;
2) Оренбургского (генерал Веревкин) – 15 рот, 8 сотен и 8 орудий – из Оренбурга;
3) Мангышлакского (полковник Ломакин) – 12 рот, 8 сотен и 8 орудий;
4) Красноводского (полковник Маркозов) – 8 рот, 6 сотен, 10 орудий – из Красноводска49.
Необходимо отметить, что отряд В. Маркозова не принимал участия во взятии Хивы. Из-за отсутствия пресной воды он вернулся в Красноводск. Тем не менее, решение Маркозова восприняли в ставке позитивно: «...Принятием решения повернуть отряд назад в такое время, когда неизбежность возвращения не успела еще фактически выясниться ни для войск, ни вообще для лиц, издали следивших за успехом движения, названный штаб-офицер обнаружил похвальную предусмотрительность и готовность, с полным самопожертвованием, принять на себя тяжелую ответственность, в видах исполнения долга государственной пользы, – я считаю справедливым объявить в особенности полковнику Маркозову мою искреннюю благодарность за объясненное выше решение, через которое избавлен был Красноводский отряд от тяжких и бесполезных потерь, неизбежно предстоящих ему в случае продолжения наступления еще хотя на несколько переходов, и сохранены были доблестные войска, отряд составляющие...»50.
В рапорте военному министру Д. А. Милютину великий князь Михаил Николаевич следующим образом описывал ситуацию в отряде полковника В. Маркозова: «Положение их становилось невыносимым: лошади падали на каждом шагу и с трудом поднимались, утомление людей достигло крайних пределов, некоторые не удерживались на конях и падали в изнеможении на землю. Около 8 часов вечера пришлось оставить на месте нескольких офицеров, чтобы подобрать всех отставших казаков, составлявших почти половину колонны. Наконец в 12 часов, в глубокую ночь, невыносимую по духоте, стоявшей в воздухе, когда пройдено было, вероятно, значительно более тридцати верст от привала, а колодцев все еще не было, полковник Маркозов остановил изнемогавшие от усталости сотни. Люди окончательно уже не могли двигаться и с большим только усилием могли говорить»51.
В Туркестанском округе создавались две колонны: Джизакская и Казалинская. Главным руководителем похода был К. П. фон Кауфман, находившийся при Джизакской колонне, которой командовал генерал-майор Головачев, Казалинской колонной – полковник Голов. По своим масштабам и организации Хивинская экспедиция 1873 г. превосходила все предыдущие операции русских войск в Средней Азии.