Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Организация сибирских стрелковых запасных подразделений 35
1. Формирование запасных батальонов и размещение их в городах Западной Сибири 35
2. Отсрочки по призыву, социальный и вероисповедальный состав военнослужащих запасных частей. .55
Глава 2. Подготовка пополнения для фронта . 74
1. Программа и процесс подготовки 74
2. Отправка маршевых рот на фронт и включение их в состав боевых частей 117
3. Профессиональные качества и роль офицеров и унтер-офицеров в деятельности запасных частей 136
Глава 3. Дисциплинарные проступки личного состава 157
1. Отлучки и побеги солдат запасных частей 157
2. Нарушения личного состава запасных частей в сибирских городах 177
3. Судебные наказания за воинские преступления 194
Глава 4. Демократизация армейского тыла в результате февральской революции 204
1. Становление новой власти в Омском военном округе и ухудшение дисциплины 204
2. Влияние революционных потрясений на отправку маршевых рот 235
Заключение 252
Список использованных источников и литературы 259
Список иллюстративного материала 282
Приложение 284
- Формирование запасных батальонов и размещение их в городах Западной Сибири
- Программа и процесс подготовки
- Нарушения личного состава запасных частей в сибирских городах
- Влияние революционных потрясений на отправку маршевых рот
Формирование запасных батальонов и размещение их в городах Западной Сибири
Начать изучение интересующего нас вопроса представляется логичным с того, чтобы как следует уяснить суть объекта исследования, понять, в чем заключалась специфика Сибирских стрелковых запасных батальонов, как они были образованы, в какие структуры входили, в каких условиях размещались.
Образование Сибирских стрелковых запасных частей регламентировалось «Положением о запасных батальонах пехоты», Высочайше утвержденным 2 августа 1913 г.; оно заменило более раннюю редакцию от 19 декабря 1908 г. Прежде всего в «Положении» определялась структура и деятельность запасных батальонов. Их целью было признано «подготовлять во время войны личный состав для укомплектования частей пехоты»58. Запасные батальоны должны были состоять из четырех-восьми рот. Этот пункт несколько противоречит имевшей место уже во время войны практике, когда в каждом батальоне имелось 12-16 рот. Источники пополнения, пункты формирования запасных батальонов, а также число рот в батальоне определялись мобилизационным расписанием 1910 г. Каждый батальон состоял из постоянного и переменного составов.
Размещались запасные батальоны в казармах, освобождаемых ушедшими на фронт войсками, при их нехватке – в пунктах, назначенных для их постоянного квартирования, летом же отправлялись в лагерь. При запасных батальонах создавались батальонные суды и суды чести. В переменный состав офицерских чинов назначались призываемые из запаса офицеры, прапорщики и зауряд-прапорщики. Ротными становились наименее готовые к военному походу. В переменный состав нижних чинов поступали: запасные нижние чины и ратники ополчения 1-го разряда, призываемые в войска на основании мобилизационных расписаний; новобранцы очередных призывов; вольноопределяющиеся, прослужившие в строю менее двух месяцев или вернувшиеся на службу; нижние чины (кроме унтер-офицеров), состоявшие при Управлениях уездных воинских начальников для присмотра за имуществом запасных батальонов; молодые солдаты, неподготовленные к выступлению в военный поход; охотники и добровольцы. Общее число нижних чинов переменного состава не должно было быть более 1000 чел. для четырехротного батальона, 2000 – для восьмиротного батальона и 250 чел. на каждую лишнюю роту сверх четырех.
Постоянный состав запасного батальона представлял собой тех, кому приходилось заниматься подготовкой солдат – офицеров и кадровых нижних чинов. Постоянный состав назначался из так называемого «скрытого кадра» из действующих полков и из запаса армии. Если в мирный период в постоянный кадр не назначалось достаточного количества военнослужащих, то остаток набирался при мобилизации из пехотных полков по «мирному» назначению Главного управления генерального штаба (далее – ГУГШ). По «Положению» скрытый кадр четырехротного батальона состоял из 1 штаб-офицера и 20 нижних чинов: 3 старших унтер-офицеров, 5 младших унтер-офицеров, 9 рядовых, старшего писаря, младшего писаря и фельдшера. Согласно тому же «Положению», скрытый кадр восьмиротного батальона состоял из 1 штаб-офицера и 39 нижних чинов: 6 старших унтер-офицеров, 10 младших унтер-офицеров, 17 рядовых, 2 старших писарей, 2 младших писарей и 2 фельдшеров. Старшие штаб-офицеры постоянного состава имели права командиров неотдельного батальона. Командир батальона после начала мобилизации получал права и обязанности командира полка.
Всего по штату в запасном батальоне постоянный кадр имел следующий вид: командир батальона в чине полковника, начальник хозяйственной части в чине капитана, 4-8 командиров рот, адъютант, казначей или квартирмейстер – 1, итого 8 каптенар унтер-оф писарей За и форм итого 8-12 офицеров. Нижних чинов по штату было: фельдфебель – 4-8, каптенармус или квартирмейстер, казначей, оружейник, ротных – 4-8. Старших фицеров – 16-32, младших унтер-офицеров – 64-128, сигналистов – 4-8, батальонных; 3 старших, 5 младших.
Запасные батальоны соединялись в отдельные пехотные запасные бригады формировались при своих полках (частях) или при Управлениях уездных воинских начальников. Если бригад в военном округе было несколько, то названия начинались номерами по порядку. Начальник бригады имел права и обязанности начальника дивизии, имел право перемещать офицеров из одного батальона своей бригады в другой.
Строевое обучение чинов запасного батальона должно было быть начато по прибытии первой партии для укомплектования. Ратники ополчения и новобранцы очередных призывов, как и вообще все лица, не проходившие строевой подготовки, проходили курс занятий в сокращенный срок согласно «Положению об обучении нижних чинов пехоты». Прочие несли службу, в том числе гарнизонную, согласно тому же Положению. Пополнение отправлялось на фронт из тех батальонов, из которых это было бы удобнее по ходу военных действий, по указанию ГУГШ, в соответствии с чем в округ, в котором находились эти батальоны, прибывали инструкции по отправке. Согласно тому же Положению, по возможности пополнение должно было производиться из специально приписанного к боевой части запасного батальона, но на практике это имело место очень редко и Омского военного округа не касалось. Пополнения посылались целыми ротами, которые именовались маршевыми ротами конкретного запасного батальона, с присвоением им номеров по порядку отправления. Каждая маршевая рота формировалась из переменного состава какой-либо кадровой роты запасного батальона; если в роте, предназначенной для отправления, не хватало переменного состава, то недостаток пополнялся из других рот батальона; маршевая рота должна состоять из не более 250 нижних чинов. В каждую маршевую роту назначались: офицер на правах ротного командира, младшие офицерские чины, унтер-офицеры и ефрейторы и сигналист.
В маршевые роты не допускались больные или не прошедшие курс обучения нижние чины.
Постоянный состав включался в состав маршевых рот, если рота подлежала упразднению, в противном же случае оставался на месте для формирования новых рот. Предполагалось, что маршевые роты будут отправляться на пополнение полков в полном походном снаряжении и вооружении с боевым комплектом патронов (на практике оружие маршевым ротам не выдавалось) и письменными сведениями на чинов рот, по маршрутам, составленным для них командирами запасных батальонов, на основании присылаемых планов перевозок. Порядок отправления, довольствия в пути и сдачи рот в местах назначения основывался на Положении о препровождении нештатных команд. При следовании совместно нескольких маршевых рот назначался начальник эшелона, с присвоением ему дисциплинарных прав командира отдельного батальона. Если же такое назначение не могло быть сделано, то начальником эшелона назначался один из офицеров, командующих маршевыми ротами, также с присвоением ему указанных прав.
Согласно сведениям армейской документации уже военного периода, маршевые роты изначально, в период подготовки личного состава, назывались «очередными ротами пополнения» и начинали именоваться «маршевыми» накануне отправки в действующую армию. Такая терминология была весьма устойчивой и нарушалась крайне редко – лишь однажды, уже после Февральской революции, был использован совмещенный термин «очередная маршевая рота пополнения»59. Стандартная численность маршевой роты составляла, как и предполагалось, 250 чел., но на практике уже в ходе войны могла меняться.
С началом Первой мировой войны и уходом кадровых сибирских частей на фронт были реализованы указанные в Положении предписания – в Омском военном округе были образованы запасные бригады и батальоны. Первой была образована 3-я Сибирская стрелковая запасная бригада, 17 августа 1914 г. назначается ее командир – отставной генерал-лейтенант Н. И. Тимченко-Рубан. 28 августа, при образовании 4-й Сибирской стрелковой запасной бригады, в нее переводятся из 3-й запасной бригады 17-й, 18-й, 21-й, 22-й, 23-й, 24-й, 25-й Сибирские стрелковые запасные батальоны60. Далее мы для краткости будем называть их просто запасными батальонами. 29 августа командиром 4-й Сибирской стрелковой запасной бригады назначается генерал-майор П. А. Марсов-Тишевский. Командующий Омским военным округом генерал от кавалерии Е. О. Шмит также сделал его начальником гарнизона г. Новониколаевска61. В тот же день были сформированы 52-я, 53-я, 54-я, 55-я и 56-я бригады Государственного ополчения62.
Структура не оставалась неизменной: 4 февраля 1916 г. Военный Совет постановил сформировать в Омском военном округе управление 5-й Сибирской стрелковой запасной бригады. При этом командующему округом предоставлялось право распределять между бригадами своего округа запасные батальоны63. В бригаду вошли 18-й, 24-й, 25-й, 32-й, 38-й и 39-й Сибирские стрелковые запасные батальоны. В апреле того же 1916 г. все батальоны были развернуты в полки, внутри которых были, в свою очередь, организованы четырехротные батальоны. В дальнейшем мы будем упоминать эти подразделения в соответствии с переменами в их названии. Командующим новой бригады стал полковник В. А. Бирон – бывший командир 37-го Сибирского стрелкового запасного полка. Это было последнее изменение в распределении полков по бригадам. В 3-ю бригаду с этого времени входили 19-й, 20-й, 26-й, 27-й, 28-й, 36-й и 37-й полки; в 4-ю – 17-й, 21-й, 22-й, 23-й, 33-й, 34-й, 35-й полки (см. Таблицу 1).
Программа и процесс подготовки
Процесс непосредственно обучения новобранцев и ратников ополчения был налажен не сразу. Существовавшие методики подготовки и взгляды командования на военное дело были еще во многом архаичными, в то время как Первая мировая война вызвала революционные изменения в военном деле, что привело к необходимости вносить изменения и в методику подготовки.
Основным источником по порядку создания запасных батальонов и обучения нижних чинов являлись упоминавшиеся выше «Положение о запасных батальонах пехоты» и «Положение об обучении пехоты». Согласно последнему, обучение молодых солдат проводилось отдельно от остальных нижних чинов. Руководство обучением и воспитанием молодых солдат и ответственность лежали на командире роты; этот пункт будет подтвержден и окажется важным далее. В качестве учителей выступали рядовые, ефрейтора и унтер-офицеры из числа закончивших учебную команду. Каждый учитель проводил занятия с 6-8 солдатами.
В обязанности учителей входили:
1) Передача молодым солдатам практических приемов и сведений, касающихся обыденной солдатской жизни, а также обучение их обязательным молитвам;
2) Повторение с ними заучиваемых на память сведений;
3) Первоначальное ознакомление с внешней обрядовой стороной гарнизонной, внутренней и полевой службы;
4) Обучение строю, гимнастике и приготовительным к стрельбе упражнениям.
У учителей не имелось власти налагать дисциплинарные взыскания. Молодые солдаты не должны были ходить в наряды, в крайнем случае – с 3-го месяца службы. Уборкой помещений они занимались в том же порядке, что и остальные солдаты. Обучение проходило последовательно, от легкого к более трудному. Ротному командиру предоставлялась полная самостоятельность; за первые два месяца и до окончания обучения солдаты должны были пройти программу подготовки. Обучение солдат грамоте было обязательным, но исключительно как средство всестороннего умственного развития.
В первый месяц занимались 6 часов в день, в последующие месяцы – до 7 часов. Устное обучение надлежало чередовать с физическими упражнениями, производимыми, по возможности, на воздухе, с предоставлением коротких промежутков между различными занятиями для отдыха обучаемых.
Перечень знаний, обязательных для рядовых пехоты в первый год службы, согласно «Положению об обучении пехоты»: молитвы, общие сведения, Устав дисциплинарный, Устав внутренней службы, Устав гарнизонной службы, наставление для обучения стрельбе, строевой пехотный Устав, полевая служба, Наставление для обучения гимнастике, укол штыком, обучение грамоте.
Солдаты разбивались на группы из грамотных и неграмотных. С неграмотными занимался младший офицер, с грамотными – ротный командир. У каждого из них имелся помощник из числа нижних чинов. Неграмотные учили перечень знаний, обязательных для рядового. Грамотным нужно было уметь читать печатное и рукописное (четким почерком), медленно, но внятно, понимать содержание прочитанного, чисто списывать с книги, писать под диктовку фразы из нетрудных слов без грубых ошибок. Преподавалось также сложение и вычитание целых чисел, не свыше 3-го порядка, решение в уме несложных задач. Всего обучение грамоте проводилось в течение 2 месяцев.
«Положение об обучении пехоты» давало следующие практические указания:
а) Учить только тому, что необходимо солдату в военное и мирное время, отдавая всегда предпочтение сути дела.
б) Обучение, по возможности, вести наглядным путем; если же без устных разъяснений обойтись нельзя, то дополнять их наглядными пособиями.
в) Все сведения должны сознательно усваиваться молодыми солдатами.
Запрещается заучивание.
г) В один урок не объяснять слишком многого; книжные и специальные выражения заменять общеупотребительными.
д) По возможности проверять знание практически. Ответы на вопросы должны быть уверенными, краткими162.
Таким образом, солдаты обязаны были выучить значительное количество разнообразной информации. Как будет видно далее, именно на программу для рядовых пехоты первого года службы в первую очередь опирались офицеры запасных частей, готовя солдат очередных рот пополнения.
19 сентября 1914 г. командующий Омским военным округом генерал Е. О. Шмит в приказе по войскам округа обозначил основные приоритеты при обучении пополнений для фронта. Основной задачей запасных батальонов была признана «возможно совершенная подготовка нижних чинов, постепенно отправляемых на театр войны для укомплектования частей действующей армии»163. В дополнение генерал Е. О. Шмит особенно подчеркнул важность отдельных моментов. Во-первых, нижних чинов нужно было учить только тому, что могло им понадобиться в предстоящей боевой деятельности, пренебрегая теорией (эта рекомендация соответствовала одному из указаний «Положения об обучении пехоты»). Во-вторых, в каждой роте люди, не проходившие ранее подготовку, должны были быть выделены в особую категорию. В-третьих, по усвоении обучаемыми элементарных сведений надлежало переходить к полевым занятиям, при проведении которых требовалось обратить особое внимание на подготовку одиночного бойца и дозорную службу164. Все эти рекомендации имеют значительное сходство с доводами его предшественника, командующего войсками Сибирского военного округа генерал-лейтенанта Н. Н. Сухотина, который при подготовке пополнений для Русско-японской войны требовал обращать особое внимание на владение оружием, умение производить выстрелы и действовать штыком, и в целом настаивал на подготовке непосредственно к боевым действиям165.
В первые месяцы обучение очередных рот пополнения сопровождалось значительными затруднениями. Так, 1 декабря 1914 г. среди приказов по 19-му Сибирскому стрелковому запасному батальону приводилось сообщение следующего содержания: «Дежурный генерал при Верховном Главнокомандующем телеграфирует командующие армиями свидетельствуют, что обучение запасных в пехотных и ополченских частях ведется по-видимому на неверных началах, много труда кладется на выправку, маршировку приемы, но мало внимания на стрельбу подготовку стрелка, действиям в бою. Ввиду сего приказанию Военного Министра прошу Ваше Высокопревосходительство не отказать принятия действительных мер к тому, чтобы в запасных батальонах было обращено главное внимание с первых же дней занятий на ознакомление с винтовкой и ее содержанием обучение стрельбе, действию стрелка и штыковому удару. Всему же остальному обучать в самых скромных размерах в пределах возможности»166.
20 января 1915 г. командующий 3-й Сибирской стрелковой запасной бригадой генерал Н. И. Тимченко-Рубан в приказе по бригаде жаловался, что «старая, мирная школа, школа сомкнутых строев, ломка фронтов, ружейных приемов»167 все еще доминирует. Он утверждал, что нужно вырабатывать сознательного бойца. Так он описывал практику подготовки пополнения в 7-й роте 28-го батальона в то время: «В строю стояли ратники лишь на второй неделе своего прибытия в б-н и усердно практиковались взводным строевым учением и ломкою фронта. Солдат еще и стоять не умеет, не знает, где у него правая и левая нога, тужится одновременно выносить на ходу и правую ногу и правую руку одновременно, смотрит куда-то в поле при обхождении начальника по фронту, а его уже обучают взводному ученью»168. Командующий бригадой требовал отменить взводное учение, ограничиваясь одиночной выправкой, в крайнем случае – отделенным обучением.
В период подготовки каждая очередная рота пополнения закреплялась за кадровой ротой, и командир кадровой роты нес ответственность за ее подготовку. Тем не менее, не всегда солдаты роты пополнения принадлежали к той роте, при которой она комплектовалась – например, 32-я очередная рота пополнения 38-го Сибирского стрелкового запасного полка была сформирована при 7-й кадровой роте, но включала в себя также 125 чел. из 1-й кадровой роты. Если в кадровой роте мест для солдат очередных рот пополнения не хватало, то кадровые солдаты временно переселялись в другое помещение169.
В соответствии с указывавшимися выше нормами для обучения прибывшего пополнения в каждую кадровую роту направлялось по 30 учителей, по пять на каждую очередную роту пополнения, проходившую подготовку при этой кадровой роте. Это число представляется явно недостаточным по тем же нормам; с учетом того, что в каждой очередной роте пополнения по штату имелось 250 нижних чинов, на каждого учителя приходилось по 50 солдат, а не 6-8. Из этих учителей также набирались пополнения штата учебных команд. Учителями становились запасные из числа переменного состава (стрелки) и лучшие ратники и новобранцы170. Начальниками команд численностью до 5 человек становились стрелки, до 15 человек – ефрейторы, более 15 человек – унтер-офицеры171.
Нарушения личного состава запасных частей в сибирских городах
Наиболее разнообразные формы солдатские нарушения приобретали за пределами расположения частей – в городах, в которых эти части размещались. Такие нарушения не наносили такого значительного вреда, как побеги из эшелонов с маршевыми ротами, и отличались значительным разнообразием. Ввиду близости расположения командиры батальонов (полков) располагали достаточно широким спектром методов борьбы с нарушениями – с одной стороны, увольняемый в город солдат должен был получать сразу несколько свидетельств того, что находится вне воинского расположения законно; с другой стороны, военные оказывали посильную помощь полицейским органам в борьбе с солдатами-нарушителями.
Для задержания отлучившихся солдат в городе назначались наряды, которые ловили солдат без служебных записок495. Уже 21 сентября 1914 г. в Омске на Госпитальной улице около 300 нижних чинов устроили беспорядки. Увольнительных записок ни при ком из них не было; не было и специальных увольнительных знаков. Из этого был сделан вывод, что начальствующие лица всех степеней недостаточно поддерживают дисциплину496.
Весной 1915 г. в приказе по гарнизону г. Омска за № 5 отмечалось, что солдаты не соблюдали воинского этикета по отношению к офицерам при посещении кинотеатров. С тех пор посещение ими театров допускалось только в праздничные дни, до 21.00, причем места нужно было занимать исключительно дешевые497. Приказ не возымел значимого действия – нижние чины продолжали плохо себя вести в кино, курить и т.д. Командующий пригрозил, что в случае продолжения этой тенденции посещение кинотеатров могло вообще попасть под запрет498. В городе также встречались подозрительные военнослужащие, которые называли себя денщиками некоторых офицеров. Было указано, что денщики не могут одеваться не по форме и не иметь погон499. В апреле произошел курьезный случай – в церкви была совершена кража у ефрейтора Опморцева, который после этого по совету священника стал просить там же милостыню, за что был разжалован в рядовые. В приказе по гарнизону Омска от 14 апреля 1915 г. вновь упоминалось недостойное поведение в кинотеатрах – солдаты щелкали там семечки, не приветствовали офицеров и пр.500
15 июня 1915 г. праздные нижние чины продолжали недостойно вести себя вести в городе. Разгуливать по городу после 21.00 теперь допускалось только обладателям особого разрешения501. 17 июля 1915 г. было отмечено, что нижние чины собираются в большие толпы напротив кинотеатров. Увольнения до поздних часов было решено допускать лишь в особых, исключительных случаях502. 20 августа 1915 г. продолжало наблюдаться несоблюдение воинскими чинами правил езды в экипажах503. Задерживаемые нижние чины часто назывались чужими именами; этому должен был противодействовать особый порядок их задержания504:
1) Всем военным полицейским полагалось иметь при себе записные книжки и карандаши.
2) Имя задержанного вписывалось в книжку, бланк сдавался начальнику караула на гарнизонной гауптвахте, откуда передавался приемщику из части, в которой фельдфебель удостоверял личность и отправлял подпись коменданту города.
Имелись случаи, когда военнослужащие незаконно торговали казенным имуществом. Так, унтер-офицер Банников продавал казенный овес, ефрейтор Степанов обвинялся в посредничестве, но был оправдан. Банников же был приговорен к году в дисциплинарном батальоне505. Известны случаи продажи казенной обуви506. Прапорщик учебной команды 18-го Сибирского стрелкового запасного полка Базаров продавал патроны, которые требовал у начальника хозяйственной части, за что получил строгий выговор в приказе по гарнизону507. В октябре 1916 г. младший унтер-офицер В. Данилов за тайное винокурение был понижен в рядовые508.
С учетом этих нарушений командованием были регламентированы условия, при которых нижний чин мог продать свои вещи в городе. Во-первых, он должен был находиться в увольнении обязательно в составе группы при наличии старшего по званию. Во-вторых, продажа допускалась лишь с 12.00 по 16.00. В-третьих, продажу должен был разрешить ротный командир509.
Следует упомянуть и случай с обвинением в ноябре 1916 г. зауряд-военного чиновника Аронтрихера, занимавшего хозяйственную должность, в махинациях. Обвинение выдвинул солдат Кривошеин, сам находившийся под следствием за оскорбление начальника, ввиду чего к нему не прислушались, решив, что он затягивает следствие, и приговорили к месячному заключению на гауптвахте510. Тем не менее, в дальнейшем эта история получила продолжение – выяснилось, что Аронтрихер был повинен в том, что продавал кожи, приобретаемые на имя полка511.
В приказе по 3-й Сибирской стрелковой запасной бригаде от 23 августа 1915 г. был опубликован приказ по ОмВО, в котором отмечался случай с четырьмя солдатами 20-го запасного батальона. Находясь в Омске, они преградили улицу, щелкая подсолнухи и торгуясь с извозчиком. Отмечалось также, что на левом фланге лагеря 20-го батальона проходила группа крестьян, встречающих родственников, проезжающих через Омск. В связи с этим командиру 20-го батальона было вынесено замечание от командующего бригадой, командир роты был снят с должности, учителя партий, в которых обучались провинившиеся солдаты, получили 20 суток строгого ареста. Сами виновные были сняты с эшелона и получили 15 суток строгого ареста, после чего должны были отправиться с другим эшелоном. Чтобы не допустить подобных происшествий в своей части, командир 36-го запасного батальона дополнительно внес следующие поправки в существующий распорядок:
1) В дни и часы занятий не увольнять нижних чинов в город.
2) В праздники в уважительных случаях увольнять командами, в сопровождении унтер-офицера, одетых по форме.
3) Молодых солдат, не прошедших курса обучения, не увольнять.
4) Увольняемых проверять на отдание чести, дежурному по батальону проводить им смотр512.
17 сентября 1915 г. в городе вновь были замечены денщики, грязные и не по форме одетые. Было объявлено, что таких денщиков нужно арестовывать, а также лишать их этого статуса; взыскания грозили и их начальникам513.
20 сентября 1915 г. было замечено, что в часы занятий на городском базаре пребывает множество нижних чинов. Коменданту было приказано задерживать таких людей514. Вскоре оказалось, что принимаемые меры недостаточно эффективны – нижние чины по-прежнему разгуливали по городу без увольнительных записок в сопровождении женщин. 28 сентября было отдано распоряжение назначить усиленные дозоры; нижних чинов без записок или не по форме одетых, пребывающих в состоянии алкогольного опьянения, следовало отправлять к исполняющему обязанности коменданта515. 6 марта было приказано пускать нижних чинов в отпуск, пока они не станут достаточно от не дисциплинированными
7 октября 1915 г. в г. Томске были задержаны 8 нижних чинов 5-й роты 39-го Сибирского стрелкового запасного батальона517. Эти люди не имели при себе увольнительных записок и заявляли, что соответствующего приказа им не читали. Помимо указанных нарушений, они были одеты не по форме.
10 октября было задержано 16 чел. Из них двое находились в городе в десять часов вечера, будучи одеты не по форме, четверо оказались в нетрезвом виде, другие были задержаны в период с десяти вечера по два часа ночи без увольнительных записок. 12 – 13 октября было задержано еще 6 человек518. Все они оказались без увольнительных записок и не по форме одетыми.
Влияние революционных потрясений на отправку маршевых рот
Все указывавшиеся выше перемены не могли не оказывать самого прямого влияния на отправку на фронт маршевых рот. Демократизация органов власти замедлила решение многих важных вопросов и процедур, лишение офицеров дисциплинарной власти значительно сокращало их возможности поддерживать порядок на занятиях, за которые они все еще были ответственны. Были, однако, и конкретные изменения, непосредственно повлиявшие на эффективность подготовки маршевых рот.
Для солдат одним из наиболее важных стал актуализировавшийся вопрос полевых работах. Он поднимался и ранее, так, 10 августа 1914 г. запасных стрелков всех запасных батальонов, кроме первых двадцати и саперного, предполагалось уволить на полевые работы. Однако это распоряжение было отменено, так как люди этих батальонов должны были быть готовы к пополнению в ближайший срок757.
Томский временный комитет общественного порядка рассматривал вопрос о роспуске на полевые работы нестроевых 16 марта 1917 г.758 Тогда он посчитал необходимым распустить на апрель и май нестроевых солдат, эвакуированных раненых, часть дружины и белобилетников призывов 1907, 1908 и 1909 гг. 23 марта 1917 г. Временный комитет 25-го запасного полка докладывал начальнику гарнизона об отправленных на полевые работы нестроевых. Всего среди них знакомых с сельскохозяйственными работами насчитывалось 1157. Из них свои самостоятельные хозяйства имели 1107, 30 таковых не имели, еще 20 не были знакомы с сельскохозяйственными работами, 200 чел. нужно было полку для хозяйственных работ; всего на работы было отправлено 1107 чел.
Согласно постановлению Томского временного комитета общественного порядка, порядок увольнения нестроевых на полевые работы был следующим: уволить до 1-го июня нестроевых всех категорий, кроме армейских писарей, фельдшеров, денщиков, сапожников, портных, конюхов, хлебопеков, кашеваров, музыкантов и др. должностей, уволить ратников 708-й дружины сроков службы с 1893 по 1896 включительно, строевых 1896 г. и старше, «обязать каждого честным словом засеять не менее 6 десятин»759. Те, у кого не было своего хозяйства, поступали в распоряжение продовольственного комитета.
После разрешения под «честное слово» отправлять на полевые работы солдат, окончивших 8-недельный курс подготовки, уже 21 марта 1917 г. была рассмотрена техническая возможность реализовать это разрешение. Предстояло отправить из Томска 27 тыс. солдат. Участники заседания Сибирского порайонного комитета, ведавшего перевозками по железной дороге, подсчитали, что для этого нужно вдвое сократить частные перевозки пассажиров. Кроме того, нужно было сократить погрузку воинских и минеральных грузов, продовольствия, что заняло бы не меньше трех дней. В качестве решения проблемы было предложено внушить солдатам, будто они отправляются в отпуск не для удовольствия, а чтобы обеспечить страну хлебом.
24 марта 1917 г. Гарнизонным советом г. Томска были распущены по деревням нестроевые категории «А». Нестроевые категории «Б» направлялись в распоряжение местных продовольственных комитетов. Нестроевые на должностях писарей, фельдшеров, денщиков, сапожников, портных и пр. оставались в частях. Увольнялись также ратники ополчения 708-й дружины сроков службы с 1893 по 1896 гг760. Согласно телеграмме от начальника штаба Омского военного округа, солдат призыва 1897 г. нужно было перечислить на нестроевые должности, затем отправить в поля761. Подала заявление в Гарнизонный совет и учебная команда 18-го Сибирского стрелкового запасного полка. На собрании ее состава 30 марта был обсужден вопрос о кратковременных отпусках, в результате которого было решено, что в подобных отпусках потребности нет, так как эти отпуска могут вызвать нарекания и волнения среди рот и команд полка762.
Изменения, имевшие место после Февральской революции, напрямую коснулись подготовки отправки маршевых рот. Омский военный округ не выполнял планы по перевозке маршевых рот ввиду массовых опозданий солдат из отпусков, в которые они регулярно отправлялись по завершении курса стрельбы под честное слово по его же приказу763. Из-за этого номинальную численность маршевых рот увеличили до 290 чел764., чтобы с учетом неявок выдержать стандартную численность в 250 чел. Солдаты все чаще стали обращаться с предложениями отправить их на работы вместо маршевых рот, так как для последних «их недостаточно удастся собрать»765. Военнослужащие призывов 1897 – 1898 гг. обращались в комитет с жалобой – они считали несправедливым, что более молодых солдат отправляют на полевые работы. Полковой комитет передал этот вопрос в Гарнизонный совет. 4 апреля 1917 г. начальником штаба округа было объявлено решение отпускать солдат только для «обсеменения» полей и не отпускать тех, кто не имел своей земли766.
В Иркутском военном округе ситуация также была непростой – И. И. Серебренников 19 марта 1917 г. отмечал, что «Воинская дисциплина сильно пала. Отправка маршевых рот на фронт приостановилась». Однако уже через несколько дней дело стало постепенно налаживаться – 21 марта Серебренников наблюдал, как на Тихвинской площади «вышли на площадь солдаты и обучаются строю», 14 апреля он отмечал, что «Иркутские маршевые роты двигаются в порядке», а к 15 июня ситуация улучшилась настолько, что «Из Иркутска ежедневно уходят маршевые роты»767.
Маршевые роты стали пополняться бывшими полицейскими и жандармами, кроме того, приоритет при отправке получили дезертиры, которых направляли на фронт целыми ротами. Полки приходилось доукомплектовывать за счет соседей768, 8 апреля 1917 г. 2-я кадровая рота 38-го полка была расформирована, чтобы пополнить маршевые роты769.
4 апреля 1917 г. в Гарнизонном собрании г. Томска состоялось совещание, посвященное противодействию побегам из эшелонов. Ознакомившись с копией телеграммы начальника Генерального Штаба, собрание приняло резолюцию, в которой оговаривались меры для борьбы с побегами из эшелонов. Среди этих мер назывались такие, как: воззвания, беседы с солдатами, снабжение их литературой, а также присутствие в эшелоне представителя Совета рабочих и военных депутатов. Было принято решение в рамках борьбы с проблемой: во-первых, разъяснять недопустимость самовольных отлучек из эшелонов; во-вторых, назначить в каждый эшелон представителей Совета рабочих и военных депутатов и полковых коллективов для осведомления их об условиях следования эшелона. В-третьих, было признано необходимым создать вагонный путевой коллектив из трех лиц, в том числе со старшим по вагону для поддержания порядка, а также общий ротный путевой коллектив, составленный из вагонных, включающий ротного командира. Из них составлялся эшелонный коллектив во главе с начальником эшелона и представителем Совета рабочих и военных депутатов, в составе командиров маршевых рот и солдат от ротных комитетов рот770. Отныне в эшелонах с маршевыми ротами верховодили именно эти коллективы. В исполнительный комитет входили один офицер и один солдат из совета, а также начальник эшелона с правом решающего голоса. Маршевые роты управлялись упомянутыми выше ротными комитетами из пяти солдат и ротного командира с решающим голосом. Если голоса разделялись поровну, то решения принимал эшелонный совет, куда входил один солдат из ротного комитета. Начальник эшелона представлял подробный доклад в Гарнизонный совет. Учреждение упомянутых демократических органов сопровождалось упразднением должности помощника начальника эшелона771.