Мещанское сословие уездного сибирского города во второй половине XIX - начале 20-х гг. XX в. (на примере Верхнеудинска) Молонова Екатерина Петровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Социально-правовое положение и демографическая характеристика мещанского сословия 37

1.1. Социально-правовое положение российского мещанства 37

1.2. Источники формирования и динамика численности мещанского сословия 59

1.3. Демографическая характеристика верхнеудинской мещанской семьи .71

Глава 2. Общественно-бытовые традиции мещанского сословия .87

2.1. Материальное положение верхнеудинского мещанства 87

2.2. Социальный портрет мещан Верхнеудинска 113

Глава 3. Мещанское самоуправление в Верхнеудинске во второй половине XIX - начале XX в .130

3.1. Мещанское собрание – распорядительный орган мещанского общества .130

3.2 Мещанская управа как исполнительный орган сословного самоуправления 143

Заключение 162

Библиографический список диссертации .168

Приложения 192

• Социально-правовое положение российского мещанства
• Источники формирования и динамика численности мещанского сословия
• Социальный портрет мещан Верхнеудинска
• Мещанская управа как исполнительный орган сословного самоуправления

Введение к работе

Актуальность исследования. Одним из основных показателей стабильности и благополучия общества является высокая доля «среднего класса» – экономически предприимчивого слоя населения, крепких собственников и исправных налогоплательщиков, обладающих активной жизненной позицией, которые являются опорой государства. В русле растущего интереса к его становлению и росту в постоянно трансформирующемся обществе весьма актуально изучение мещанского сословия, которое в царской России могло претендовать на выполнение этой социальной роли.

Долгие годы мещанство было более предметом интереса публицистики, чем научного исследования. В итоге сформировался литературный образ мещанина, ассоциирующийся с узостью и косностью мышления, фанатичной склонностью к вещизму и ограниченностью собственного мирка. Данные оценки безнадежно устарели и нуждаются в серьезной корректировке.

Научный интерес к жизни мещанского сословия обусловлен необходимостью глубокого анализа процесса трансформации социальной структуры города, который является наименее изученным вопросом в российской историографии – последствие классового подхода, когда главным объектом исследовательского внимания были пролетариат и крестьянство. В свою очередь, в рамках изучения этой научной проблемы «слабым звеном» является история мещанского сословия, незаслуженно обойденного вниманием исследователей.

В период империи мещане были наиболее многочисленной категорией городского населения. Во второй половине XIX в. их доля в нем колебалась в пределах 44–50 %, хотя разница удельного веса мещан в населении разных городов могла быть значительной. Именно это большинство, включавшее в себя мелких торговцев, ремесленников, наемных работников, было доминирующим в процессе формирования социального, экономического и культурного облика российских городов, что еще более актуализирует проблему.

Комплексное изучение сословия «городских обывателей», анализ их правового положения и источников формирования необходимы для правильного понимания особенностей социальной структуры дореволюционного российского общества, места в этой структуре мещанского сословия. Исследование данной проблемы в региональном разрезе поможет заполнить существующие исторические лакуны, уточнить и

дополнить имеющиеся знания по истории городов, выделить общее и особенное в социальной структуре их населения и месте каждой социальной страты в их экономике и культуре.

Степень научной разработанности проблемы. В соответствии со сложившейся традицией литературу по теме мы разделили на дореволюционную, советскую и постсоветскую. В рамках каждого периода литература структурирована по проблемному принципу: историография города как жизненного пространства изучаемой социальной страты и историография собственно сословий.

В дореволюционный период особенности «устройства» и общественного управления русских городов исследованы И.И. Дитятиным и А.А. Кизеветтером. А.П. Пригара стал одним из первых исследователей «состояния», т. е. правового положения, городского населения в «феодальную» эпоху.

Работы о собственно мещанском сословии немногочисленны. Финансовому и правовому положению мещан в контексте изучения истории города посвящены публикации М.П. Щепкина и Л.В. Красовского. Изучением жизни городских обывателей Сибири занимались П.А. Словцов и И.И. Завалишин. Темы мещанства в своем труде по истории Сибири касался В.К. Андриевич. Досоветские сибирские городоведче-ские исследования в основном посвящались городам Западной Сибири.

Большинство дореволюционных публикаций по проблемам города – это очерки их экономической или общественно-политической жизни, основанные на ограниченной документальной базе и личных наблюдениях. Однако эти исследования представляют большую ценность накопленным фактологическим материалом, заложившим основу для дальнейшего изучения проблем развития сибирских городов.

В развитие и утверждение городоведения как самостоятельного научного направления существенный вклад внесли зарубежные ученые М. Вебер, О. Шпенглер и др.

Советский период историографии начинается с ответа А.В. Луначарского русскому журналисту и публицисту Р.В. Иванову-Разумнику. Согласившись со своим оппонентом в характеристике мещанства как мелкособственнического объединения, враждебного социализму, А.В. Луначарский видел выход из «мещанского царства» в обобществлении труда. С его подачи возобладал не научный анализ, а этическое представление, сильно искажающее действительную жизнь российского мещанства. Это обрекло исследование дореволюционной городской

социальной структуры на негласный запрет как «противоречащей новым идейным установкам».

В 1920–1950-е гг. отечественная историография затрагивала лишь отдельные аспекты истории городов в контексте изучения революционного движения и политической ссылки. Нередко работы имели популяризаторский или пропагандистский характер. С середины 1950-х гг. начинается новый этап «городской» историографии: расширяется источниковая база, формируются новые теоретические подходы. Уровень изученности проблем региональной истории продемонстрировала пятитомная «История Сибири».

1970–1980-е гг. ознаменованы выходом работ, задавших тон дальнейшему изучению проблем городоведения. В первую очередь следует отметить исследование П.Г. Рындзюнского, в котором рассмотрены проблемы городообразования в дореформенной России. Период подъема переживает в это время и сибирское городоведение: выходит ряд работ, посвященных истории, социально-экономическому и культурному развитию городов. В 1972 г. вышла работа М.К. Юрасовой, посвященная истории Омска. Формируется новосибирская городоведче-ская школа. Результатом ее исследований стал ряд монографий и сборников статей по проблемам сибирского города.

Одной из характерных черт советской городоведческой историографии было изучение не сословной, а классовой структуры общества. Однако некоторые элементы истории сибирского мещанства рассматривались в контексте изучения городов и регионов: их населения, проблем развития торговли, становления городского самоуправления, формирования классов буржуазии и пролетариата. В монографии В.В. Рабцевич дана характеристика мещанского сословия как низов городского населения. Заметным событием стало издание первой обобщающей работы по истории Иркутска Ф.А. Кудрявцева и Г.А. Вендриха – образца комплексного изучения города как социального организма.

На территории Бурятии история города была предметом исследовательского внимания весь советский период, начиная с 1920-х гг. Уже в 1925 г. в журнале «Жизнь Бурятии» опубликован очерк Н.Н. Козьмина о Верхнеудинске. В дальнейшем вышел ряд трудов о различных аспектах городской жизни. Первой по-настоящему серьезной работой по истории Верхнеудинска, по оценке исследователей, стала монография Н. В. Кима, в которой на основе обширного фактического материала дается характеристика экономической и социокультурной жизни города.

Постсоветский период стал временем формирования новой историографии города и городских сословий, ее стремительного развития и глубокого системного изучения всей палитры городских проблем: социально-экономических процессов, развития городской социокультурной среды, городского благоустройства, демографической характеристики населения, принципов формирования городского бюджета. Заметным событием в отечественном городоведении стал фундаментальный труд Б.Н. Миронова «Социальная история России периода империи (XVIII – начало ХХ в.)», в котором наряду с анализом всех городских реалий дана объемная характеристика сословной структуры российского общества.

Растущий в сибирских регионах интерес к проблемам городов привел к формированию двух крупных научных центров по их изучению – в Иркутске и Барнауле. В 1991 г. в Иркутске прошла первая конференция «городоведов», материалы которой были опубликованы в сборнике «Сибирский город XVIII – начала ХХ веков». Всего вышло десять выпусков сборника, в которых раскрывались различные аспекты городской жизни. Город стал темой многолетних исследований иркутских историков В.П. Шахерова и Н.И. Гавриловой. Предмет исследовательского интереса В.П. Шахерова – экономические и социокультурные процессы в дореформенном городе Байкальской Сибири. Н.И. Гаври-лова посвятила свое научное творчество общественной активности горожан-сибиряков. Весомый вклад в сибирское городоведение внесли исследования барнаульских ученых В.А. Скубневского, А.Р. Ивонина, Ю.М. Гончарова, издавших ряд работ, посвященных формированию экономического и социокультурного пространства западносибирского города, городской архитектуре, городской семье. Заслуга барнаульской школы состоит в изучении всех социальных групп городского населения дореволюционной Сибири, в т. ч. мещанства. В своем диссертационном исследовании В.С. Чутчев дал мещанству характеристику как основному слою городского населения, в значительной степени сохранившему крестьянские ценности. На основе его диссертации была издана монография о мещанах Западной Сибири. Ее авторы Ю.М. Гончаров и В.С. Чутчев предложили классическую схему изучения сословия, которая в дальнейшем использовалась всеми исследователями мещанства применительно к своему региону.

На рубеже XX–ХХI вв. интерес исследователей к теме стал устойчивым. Появились статьи, защищены диссертации, дающие характеристику мещанству как социальному слою в различных регионах

империи: в Московской, Томской, Ярославской, Курской губерниях, Нижнем Поволжье и др. Темой исследования В.С. Белослудцевой стало мещанское сословие в границах Пермской губернии. И.Н. Смирнов изучает мещанское сословие Области войска Донского на рубеже XIX– XX вв. Мещанство Московской губернии стало темой диссертации А.В. Долгопятова. В.В. Захарова изучает мещанство как «продукт» социальных процессов и экономической деятельности. В.М. Бухарев, исследователь мещанства Казанской губернии, приходит к выводу: в начале XX в. мещанин из-за приверженности традиционной культуре предпочел патернализм государства возможности модернизации общества. Тон интересной дискуссии, можно ли считать мещанство «средним классом», задает Л.А. Одинцова, исследующая мещанское сословие Нижнего Поволжья. Автор приходит к выводу, что отсутствие поддержки правительством малого бизнеса и основной упор на крупный не дал возможности мещанству стать «средним классом». Однако, на наш взгляд, эти выводы сделаны относительно региона исследований автора и на прочих территориях могут быть подвергнуты корректировке.

В большинстве регионов тема мещанства не получила должной научной разработки. За пределами исследовательского интереса она оказалась и в Восточной Сибири, несмотря на сильную школу городо-ведения в Иркутске и сложившуюся городоведческую группу в Улан-Удэ. За последнее время в Бурятии вышел ряд серьезных работ по различным направлениям городской истории. Вопросам городского самоуправления, общественного быта Верхнеудинска посвящена монография И.Ю. Замулы. Социально-экономическое развитие забайкальских городов в предреформенный период стало темой многолетних исследований С.В. Евдокимовой. Логическое продолжение проблема получила в исследованиях Т.В. Паликовой, в которых проанализированы все стороны городской жизни в период с середины XIX до начала ХХ в. Историческая архитектура стала темой научных изысканий В.К. Гурьянова.

Серьезному исследованию подверглась почти трехсотлетняя история верхнеудинского купечества. Особенности его формирования, поведенческие стратегии в дореформенный период отражены в кандидатской диссертации О.Э. Мишаковой. Очерки деятельности и быта купечества с позиций социальной антропологии написаны группой улан-удэнских ученых-городоведов. Мещанский же слой населения до сих пор не стал предметом самостоятельного изучения, ему не посвящено ни одной сколько-нибудь значительной работы.

Таким образом, несмотря на наличие ряда отечественных трудов, освещающих разные стороны жизни сибирского города, современная историография мещанского сословия еще явно недостаточна, а в восточносибирском регионе находится в стадии становления.

Цель диссертации – определение места и роли мещанского сословия в структуре населения Верхнеудинска, выявление типичных и особенных черт в его развитии во второй половине XIX – начале XX в.

Достижение данной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

– проанализировать социально-правовое положение мещанского сословия в контексте российского законодательства XVII – начала ХХ в.;

– определить динамику численности и источники формирования мещанства Верхнеудинска;

– дать характеристику демографического развития мещанской семьи;

– проанализировать материальное положение верхнеудинского мещанства;

– выявить основные черты социального портрета мещанина;

– определить особенности мещанского сословного самоуправления и его взаимоотношений с органами городской власти в Верхнеудинске во второй половине XIX – начале XX в.

Объектом исследования является мещанское население Верхне-удинска. Предмет исследования – социально-правовое положение мещанского сословия, особенности его формирования и динамика численности в уездном сибирском городе, экономическая и общественная деятельность городских мещан, их имущественное положение, принципы работы и полномочия органов сословного управления, характер их взаимодействия с органами городского самоуправления.

Хронологические рамки исследования охватывают период со второй половины XIX в. до начала 20-х гг. ХХ в. Нижняя граница обусловлена началом реформ 1860–1870-х гг., в результате чего окончательно были определены социально-правовое положение сословия с четко регламентированной процедурой наделения (или лишения) мещанским статусом, его имущественные и неимущественные права и обязанности и публично-правовые полномочия. Однако для характеристики динамики правовых изменений в отношении мещанского населения мы выходим за обозначенный хронологический период. Верхняя хронологическая граница определена сохранением формальных признаков сословия даже после юридической ликвидации сословного

строя в 1917 г. Отдаленность Забайкалья от центра России, стремление сохранить привычное и боязнь перемен в условиях политической нестабильности продлили полномочия мещанских органов управления, которые в Верхнеудинске продолжали действовать и после Октябрьской революции, выполняя функции по учету мещанского населения и охраняя сословную корпоративность. Окончательную ликвидацию мещанского сословия в городе можно отнести к 1921 г., когда органы сословного управления прекратили свою работу.

Территориальные рамки исследования ограничиваются территорией Верхнеудинска, сибирского уездного города. Удобное географическое положение на пересечении основных водных магистралей Забайкалья и важных торговых путей, статус крупного торгового центра, последующее проведение через город Транссибирской железнодорожной магистрали, развитие культурной инфраструктуры объективно способствовали экономической состоятельности и росту общественной активности мещанского слоя населения в Верхнеудинске, где он играл роль «среднего класса».

Источниковая база исследования. В рамках проведения исследования мы использовали весь комплекс источников: нормативно-правовые документы, справочно-статистические материалы, делопроизводственную документацию органов городского самоуправления и мещанской управы, деловую переписку, материалы периодической печати, воспоминания и путевые заметки.

Основу источниковой базы исследования составили документальные материалы Государственного архива Республики Бурятия и Государственного архива Забайкальского края, большая часть из которых впервые вводится в научный оборот. Наиболее информативными являются документы фонда 19 (Верхнеудинская мещанская управа) ГАРБ, где отложились данные о численности мещан, их занятиях и домовладении, семейном положении и структуре семей, судимости, уровне грамотности. Приговоры мещанского общества, отложившиеся в фондах 10 (Верхнеудинская городская управа) и 11 (Верхнеудинская городская управа и городничий), позволяют судить об общественной активности мещанского общества и участии мещан в работе органов городского самоуправления; выявить круг вопросов, решаемых обществом; установить принципы взаимоотношений между органами городского и сословного управления; проследить движение продовольственного капитала мещанского общества. К сожалению, говорить о компактности коллекции не приходится, поэтому не всегда удается

установить, какую резолюцию наложил военный губернатор Забайкальской области, которому отправлялся оригинал приговора мещанского общества. (Копии оставались в мещанской управе). Найти оригиналы с резолюцией в архиве Забайкальского края тоже не удалось: по-видимому, приговоры содержатся в фондах архива в разрозненном виде. 236 фонд ГАРБ (Верхнеудинский Сиротский суд) содержит материалы об установлении опеки над имуществом умерших мещан. Фонд 350 (Кяхтинский мещанский староста) включает в себя приговоры кях-тинского мещанского общества, отчеты кяхтинского мещанского старосты, данные по хозяйственной деятельности кяхтинских мещан, позволяющие провести сравнительный анализ мещанского сословия двух уездных городов Забайкалья.

В Государственном архиве Забайкальского края изучены материалы фонда 98 (Читинский мещанский староста), где отложились документы о причислении и отчислении из мещанского общества, занятиях читинских мещан, уровне их образования и степени участия в общественном управлении. Содержащиеся в фонде 1 (Забайкальское областное правление) посемейные списки читинских мещан позволили провести сравнительный анализ людности, характера домовладения, занятий мещанских семей областного и уездного центров.

Документы, определяющие порядок причисления сосланных в Сибирь к мещанскому обществу, удалось найти в фонде 1265 (Второй Сибирский комитет) Российского государственного исторического архива и в фонде 25 (Канцелярия генерал-губернатора Восточной Сибири) Государственного архива Иркутской области.

Использованный комплекс источников позволил реконструировать все стороны жизни мещанского сословия в Верхнеудинске, проследить тенденции его «размывания» и формирования новой социальной структуры в контексте модернизационных преобразований, начавшихся в России во второй половине XIX в.

Методология и методы исследования. Основными принципами исследования стали историзм, объективность, системность. Принцип историзма предполагает изучение мещанского сословия как социально-правового института в контексте модернизационных процессов, начавшихся в России во второй половине XIX в. Принцип объективности потребовал всестороннего анализа источников – вне зависимости от собственных взглядов и оценок. Принцип системности предполагает изучение истории мещанского сословия как элемента городской социальной структуры.

При написании диссертации использованы специальные методы исторической науки: проблемно-хронологический, историко-сравнительный, историко-генетический, историко-ретроспективный. Проблемно-хроноло-гический обусловил структуру диссертационного исследования и способствовал решению поставленных задач во временной последовательности. Сравнительно-исторический позволяет сравнить социально-экономичес-кую характеристику мещанства Верхне-удинска и мещан иных регионов для выделения типичного и особенного в их социально-экономическом положении. Историко-генетический метод использовался при исследовании процесса формирования мещанского сословия и обстоятельствах его дальнейшей трансформации в длительном хронологическом промежутке – с XVII в. до 1917 г. Ис-торико-ретроспективный метод дал возможность реконструировать события большой давности, опираясь на весь комплекс источников. Использование историко-антропологического метода позволило представить историю сословия в судьбах и деятельности его представителей. Результатом применения статистического метода стали конкретные цифры, дающие представление о динамике численности и источниках пополнения сословия, структуре мещанской семьи, характере домовладения.

Научная новизна исследования. Данная работа - первая в Восточной Сибири попытка комплексного исследования мещанского сословия уездного города в пореформенный период. На основе широкого круга источников реконструированы все стороны жизни самого многочисленного слоя городского населения в период после Великих реформ, изменивших статус городов и правовое положение их населения.

1. Разработку получили проблемы формирования сословия, источ
ники его пополнения в условиях вертикальной социальной мобильно
сти, динамика его численности, процессы, положившие начало его раз
ложению и созданию условий для появления иной социальной струк
туры.

1. Проведен компаративный анализ хозяйственных занятий, имущественного положения, нюансов общественного быта мещан Верхне-удинска и других городов и регионов; выявлены общие и отличительные черты их экономического, социального и культурного облика; определены параметры развития городов, существенно на него влияющие.

2. Принципиально новым для историографии Забайкалья является исследование структуры мещанской семьи и ее трансформации как

результата процесса модернизации общества. Основой для выводов послужили посемейные списки верхнеудинских и читинских мещан, впервые введенные в научный оборот.

4. На основании использования делопроизводственных документов мещанской управы получила разработку проблема мещанского сословного управления, принципы его работы, круг полномочий, характер взаимоотношений с органами городского управления. Проанализирован процесс движения продовольственного капитала мещанского общества как необходимого условия его существования.

5. Расширены хронологические рамки в изучении мещанского сословия. На основании документальных данных мы пришли к заключению о продолжающемся функционировании органов сословного управления и после Октябрьской революции.

6. Мещанство как неоднородный социальный слой, сочетавший в себе городское и сельское начала, изучается в контексте сибирской «городской» истории: меняющейся картины демографического развития, социально-экономического положения, места и роли уездного торгового города в распределении ролей на забайкальском экономическом поле.

В диссертации использованы материалы десяти фондов четырех архивов, большинство из которых впервые вводится в научный оборот.

Положения, выносимые на защиту:

1. В отличие от других сибирских городов, где ряды мещанства в значительной степени пополнялись за счет казачества и ссыльных, в мещанское сословие Верхнеудинска «вливались» главным образом купцы и крестьяне. Доминирование двух сословий, пополнявших городское мещанство, обусловливало неоднородность мещанского социального слоя.

2. Составляя зажиточный слой населения со стабильным доходом, значительным процентом обладателей недвижимости и высокой степенью общественной активности, мещане Верхнеудинска играли роль «среднего класса».

3. Как самое массовое городское сословие, «впитавшее» в себя привычки, нравы и образ жизни всех слоев населения, пополнявших сословие, верхнеудинские мещане были основными носителями городской культурной традиции.

4. Органам мещанского сословного самоуправления государство
делегировало часть своих полномочий по учету населения, сбору пода
тей и наказания «за порочное поведение». Вместе с городской управой

мещанское самоуправление фактически было инструментом по регулированию численности и качества сословия.

Теоретическая значимость. Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в определении степени зависимости численности, правового положения и общественной роли мещанского сословия от статуса города, его географии и экономической специализации. Выводы и оценки, представленные в диссертации, будут способствовать расширению историографии выбранной темы.

Практическая значимость. Материалы диссертации, реконструирующие неизвестные страницы городской истории, могут быть использованы для дальнейшей разработки проблемы при написании научных трудов по истории Улан-Удэ, Забайкалья и Сибири; подготовке учебных и методических пособий; разработке лекционных и специальных курсов по городоведению и историческому регионо-ведению, для популяризации истории города и республики, формирования имиджа края с богатой историей.

Апробация исследования. Основные положения и выводы исследования апробированы на научно-практических конференциях разного уровня, в том числе международных: конференция, посвященная 350-летию основания г. Улан-Удэ (Улан-Удэ, 1–5 сентября 2016 г.); «Мир Центральной Азии-IV» (Улан-Удэ, 4–7 октября 2017 г.); всероссийских: «XIX историко-экономические чтения, посвященные памяти В.Н. Шерстобоева» (Иркутск, 23–24 марта 2017 г.); научно-практическая конференция, посвященная 95-летию образования Республики Бурятия (Улан-Удэ, 30 мая 2018 г.).

По теме диссертации опубликовано 7 научных работ, в том числе 3 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав (семь параграфов), заключения, библиографического списка, приложений.

Социально-правовое положение российского мещанства

Понятие «мещане» для характеристики группы городского населения впервые прозвучало в русских княжествах, вошедших в состав Великого княжества Литовского в XIV в., но в правовую практику вошло позднее – в период правления царя Алексея Михайловича.

Становление мещанского сословия происходило в несколько этапов. Изначально в Киевской Руси горожане обладали большими правами, в том числе на самоуправление. Со временем большинство этих прав было урезано, а в XV в. горожане утратили право на местное самоуправление. Именно в это время всех горожан стали называть «посадскими людьми».

Правовой статус «посадских» не был одинаков: внутри группы они делились на несколько категорий, имевших разные права и обязанности и обладавших (или не обладавших) привилегированным положением. К первой привилегированной группе – купцам – относились «гости», представители гостинной и суконной сотни, в разной мере освобожденные от финансовых обязательств в виде податей и повинностей. К непривилегированной относилось городское население черных сотен и слобод. Большинство горожан и все крестьяне получили равный правовой статус: они стали плательщиками одинаковых повинностей и сборов и были отнесены к разряду «черных» людей, которые должны были «нести тягло». Многие горожане переходили в крестьянство, что приводило к опустению посадов. Исследователи объясняют это стремлением уменьшить тягло, поскольку посадские платили крупные налоги1. Для решения данной проблемы в принятом в 1649 г. Соборном уложении закрепили нормы, запрещающие посадским людям выходить из своих посадов под угрозой наказания2. Уложению принадлежит важная роль в процессе превращения посадских людей собственно в сословие, обособленное от других категорий городского и сельского населения. Оно прикрепило их к городской (посадской) общине, очертило круг их государственных служб, обязало платить налоги и нести натуральные повинности, монополизировало за ними торгово-промышленную деятельность в городе и санкционировало их объединение в самоуправляющиеся общины с круговой порукой3.

В период правления Петра I «гости», посадские люди и нижние чины служилых людей попали в единый ранг городских обывателей под общим наименованием «мещане». К мещанам специально тогда не причисляли. Статус мещанина (посадского) человек получал при соблюдении двух условий: постоянного проживания в городе и способности платить подати. Выход из сословия нормативными актами того времени тоже не предусматривался. Скорей всего отсутствие законодательно закрепленной возможности выйти из сословия диктовалось фискальной политикой государства, стремившегося к наиболее полному сбору налогов.

В 1721 г. созданный Петром I Главный магистрат, ведавший городским управлением и подчинявшийся Сенату, разделил городские сословия на гильдейских и цеховых. Мещане (так тогда именовались посадские) подразделялись на две гильдии. Первая включала купцов, банкиров и представителей престижных профессий: докторов, аптекарей, ювелиров, шкиперов кораблей, чьими владельцами являлись купцы, иконо- и живописцев. Ко второй относились мелкие торговцы и ремесленники, которые, в свою очередь, подразделялись на цеха согласно отраслевой принадлежности. Именно в этот период цеха и гильдии как включавшие в себя представителей городских сословий получают возможность, кроме регулирования внутрисословных дел, выполнять функции, относившиеся к общему государственному управлению, в первую очередь заключавшиеся в учете мещанского населения4.

В правление Екатерины II был принят ряд законодательных актов, определивших характер управления городами и окончательное формирование правового статуса мещанского и иных городских сословий. В 1775 г. вышел царский указ, «дарующий различным сословиям милости», где к мещанам причислялись не имевшие капитала свыше 500 руб.5 В Жалованной грамоте городам (1785 г.) мещане были определены как «городовые обыватели» и «среднего рода люди» (т.е., исходя из текста документа, законопослушные, занимающиеся трудовой деятельностью горожане, имеющие определенный достаток) – все, «кои в том городе или старожилы, или родились... или домы, или иное строение, или места, или землю имеют, или в гильдии, или в цех записаны, или службу городскую отправляли, или в оклад записаны»6. Все население города вносилось в городовую обывательскую книгу, состоявшую из шести частей, каждая из которых включала горожан определенного разряда. К первому разряду были отнесены все имевшие в городе недвижимость (дома и земельные участки). Второй разряд состоял из купцов всех трех гильдий. Третий разряд формировался из ремесленников, записанных в цеха, и включал не только мастеров, но и учеников с подмастерьями. Четвертый разряд состоял из иностранцев и иногородних, при этом иногородние – только мещанского сословия, поселившиеся в данном городе для мещанских занятий. Пятый разряд включал «цвет города» – «именитых граждан»: предпринимателей, обладавших капиталом в 100-200 тыс. руб., оптовых торговцев, ученых, художников, музыкантов, а также отслуживших два срока на городских службах и получивших за это «похвалу» от городского общества. Шестой разряд – все остальные, не вошедшие в первые пять разрядов, соответственно не занесенные в первые пять частей обывательской книги и получившие название «посадских»7. Лица, отнесенные к первому, третьему, четвертому и шестому разряду, фактически и составили мещанское сословие. По замыслу государственной власти к мещанству должны были быть отнесены и занимающиеся «престижными» профессиями – врачи, живописцы и т.д. Но, находясь в период правления Петра I в одной правовой категории, при Екатерине II и в последующие периоды они благодаря своей службе вошли в состав личных дворян или почетных граждан. В это время прекращается автоматическое признание мещанского статуса и вводится единственный способ его получения – приобретение. Такой порядок просуществовал до второй четверти XIX в. Приобрести статус мещанина мог любой при соблюдении уже большего числа условий: кроме уплаты податей необходимо было иметь в городе недвижимое имущество, заниматься ремеслом или мелкой торговлей, исполнять городские общественные службы. Статус, полученный при причислении к мещанам, был наследственным и потомственным. Лишиться его мещанин мог только на основании судебного решения или приговора мещанского общества8.

Доказательствами городского состояния обывателей признавались приходская книга; свидетельство приходского священника; данные переписи прошлых лет; данные последней ревизии; гильдейский лист; цеховой лист; указы, грамоты или листы с указанием фамилии и промысла; судебное определение о состоянии; служебный лист с указанием вида городской службы; наличие недвижимого имущества в городе – независимо от способа его приобретения (купля, наследство, приданое); гильдейское или цеховое свидетельство о капитале; академические или университетские аттестаты о знании или искусстве; казначейские и прочие расписки о приеме или отдаче денег или товаров; книги и счета лиц, занимающихся торговлей; имеющиеся в наличии товары; находившиеся в собственности корабли; исправность подряда или откупа; векселя, выплаченные в срок; различных видов договоры; свидетельство трех горожан, имеющих безупречную репутацию, о том, что отец и дед жили в данном городе и «мещанским промыслом промышляли»; купчие, закладные и другие подобные документы как доказательство городского состояния; иные доказательства, на основании которых городских обывателей можно занести в городовую обывательскую книгу9.

В первой половине XIX в. жители городов делились на две большие группы: неподатные сословия (чиновники, духовенство, военные) и податные (купцы, мещане, цеховые), которым принадлежала ведущая роль в развитии городской экономики10. В обязанности мещан входили подушная подать, рекрутская повинность. Возможность их передвижения была ограничена припиской к мещанскому обществу. Как представители низших сословий мещане могли быть подвергнуты телесным наказаниям.

Во второй четверти XIX в. расширились возможности включения в мещанское сословие: в него можно было войти, вступив в брак, родившись в мещанской семье или будучи ею усыновленным. В соответствии с Законом о состояниях, включенным в Свод законов 1832 г. издания, приписка к мещанскому обществу осуществлялась по приемному приговору при согласии членов мещанского общества11. В более позднем изложении в Закон о состояниях было внесено уточнение: в городах, где не было введено Городовое положение, согласие на приобретение мещанского статуса должно дать городское общество. Питомцы воспитательных домов и законнорожденные дети, воспитанные в сиротских домах, по достижении 21 года, незаконнорожденные дети сразу после рождения, иноверцы, принявшие христианство, дети канцелярских служителей, отставные военнослужащие нижних чинов могли быть приписаны к сословию без согласия мещанского или городского обществ12.

Источники формирования и динамика численности мещанского сословия

Мещанское сословие было вторым по численности после крестьянства. К началу ХХ в. оно составляло 13 млн чел. – 10,7% всего населения империи1. Постепенное размывание сословной структуры, замена «наследования» мещанского статуса приобретением, возможность включения «в мещане» практически всех слоев населения привела к непрерывному росту мещанского сословия. В рассматриваемый период в городской страте (а иногда и населении города) мещане составляли устойчивое большинство. В некоторых городах Западной Сибири (Томск, Тюмень, Барнаул, Бийск, Мариинск, Каинск) в конце 1870-х гг. доля мещан доходила от половины до почти двух третей населения2. В забайкальских городах в конце XIX в. процент мещан был самым высоким относительно других социальных слоев, составляя от четверти до двух третей населения, несмотря на довольно высокий (30-40) процент сельских сословий3. Это было характерно и для Верхнеудинска (Прил. 2).

Рост мещанского слоя городского населения шел параллельно с ростом самих сибирских городов, что было характерно для пореформенного периода. Основной причиной увеличения численности населения стала миграционная мобильность: регион испытал на себе массовый приток мигрантов из западных регионов, привлеченных обилием свободных земель в Сибири. Впоследствии многие из них переселялись в города, пополняя городское сообщество. За период 1875- 1911 гг. городское население Забайкалья увеличилось более чем в шесть раз – притом, что сеть городов расширилась незначительно («новичком» в ее структуре стал только Мысовск). В конце XIX в. свыше трети городского населения Забайкалья составляли приехавшие из других губерний, доля которых росла пропорционально значимости города. Особенно интенсивный рост городского населения в области наблюдается в хронологический промежуток 1898-1902 гг.: всего за четыре года оно выросло в полтора раза, что объясняется проведением Транссибирской железнодорожной магистрали4. В Вехнеудинске тенденция возрастания темпов роста населения во второй половине XIX в. прослеживается явно. В предреформенный период (1850 - е гг.) численность горожан составляла 1596 чел., в середине 1870-х гг. она выросла до 2523 чел., а в 1898 г. составила 5359 чел. Таким образом, если за первые два десятилетия численность городского населения выросла в 1,6 раза, то в последующие два - уже в 2,1 раза. Проведение через город линии Сибирской железной дороги ускорило рост его населения: за последующие 10 лет оно выросло еще в 2,7 раза, достигнув в 1907 г. 14 538 чел.5 Численность населения административного центра области Читы, также оказавшейся на линии Транссибирской магистрали, увеличилась с 3017 чел. в 1862 г. до 11 511 в 1897 г. К началу ХХ в. по численности населения Чита занимала второе место в Восточной Сибири, уступая только Иркутску, а в 1913 г. ее население достигло 85 458 чел.6 Однако темпы роста городского населения не всегда совпадали со скоростью увеличения мещанского сословия. В целом население Верхнеудинска в изучаемый период росло быстрее, чем его мещанский слой: за время с 1876 по 1898 гг. число верхнеудинцев выросло в 1,8 раза, а число мещан – в 1,4 раза; с 1898 до 1913 гг. – соответственно в 3,5 и 2,9 раза7.

Доля мещанства в населении разных городов дифференцировалась в зависимости от статуса города, его географического положения и экономической специализации. В 1875 г. в административном центре Забайкальской области Чите мещане составляли немногим более четверти населения. В Омске, административном центре Западной Сибири, в 1877 г. при общей численности населения 24 818 чел. число мещан равнялось 5330 чел. (21,4% горожан). (В середине века их процент был еще ниже – 13,8)8. В Иркутске в 1875 г. однодневной переписью зафиксировано 32600 чел., мещан из них - 10 285, или 31,5%9. В маленьких городах с замкнутой экономической жизнью процент мещан был наиболее высоким. Для купечества такие города были не особенно привлекательны, массового притока крестьян в них тоже не наблюдалось, а переселенцы, как правило, записывались в мещане. В западносибирском окружном городе Таре с населением 7223 чел. в 1897 г. мещане составляли более половины населения. (В 1870-е гг. они абсолютно преобладали в городе, составляя до двух третей его жителей10). В Селенгинске, окружном центре Забайкальской области, имевшем в 1897 г. 1086 чел. населения, удельный вес мещанства составлял 54,7%11.

В Верхнеудинске, в котором в 1875 г. жили 4130 чел. – практически столько же, сколько в областной Чите, и в 6 - 8 раз меньше, чем в центрах генерал губернаторств, мещане составляли треть населения города. В Троицкосавске Кяхте их доля была еще более высокой: в числе 4740 чел. населения мещан было 2550 чел. – 53,8%12. Относительно низкий процент мещан в Чите и Омске объясняется их приграничным положением и административным назначением. В обоих городах был высок процент военных. Например, в Омске в 1823 г., когда он стал областным городом, военные с семьями составляли более 85 % населения. Да и впоследствии в административных центрах доля военных доходила до 40%13, а промышленно-торговое значение этих городов значительно уступало административному. Значительная доля мещан в Верхнеудинске и Троицкосавске - Кяхте объяснялась торговой ролью обоих городов: Кяхта оставалась центром российско-китайской торговли даже после начала ввоза чая морским путем, а Верхнеудинск в справочных изданиях оценивался «как наиболее торговый город в Сибири»14, поэтому для торгово-промышленного населения, каковым являлись мещане, здесь был большой простор для деятельности. Что касается Иркутска, то он одновременно был и центром генерал-губернаторства, где кроме значительного штата чиновников размещались штабы военных ведомств Восточной Сибири, и крупным торговым центром. Это и определило его не похожую на вышеуказанные города сословную структуру населения с высокой долей военно-чиновничьего элемента (в 1864 г. 40,5%) и одновременно значительным процентом мещан15. С возрастанием значения Иркутска как торгово-промышленного центра доля мещан увеличивалась: в 1870-е гг. она составляла без малого треть населения и превосходила таковую чиновников и военных (25,5%)16. К концу XIX в. расклад несколько изменился. По Переписи населения 1897 г., процент мещан Омска значительно вырос, превысив треть городского населения, хотя и уступал другим западносибирским городам с более активной деловой жизнью17. В Иркутске доля мещан выросла до 41,7%, хотя в целом население города имело более высокие темпы роста, главным образом, за счет центростремительных настроений крестьянства. В Чите, за двадцатилетие увеличившей население почти в три раза, процент мещан остался практически без изменений18. Город продолжал играть роль «собирателя» административного пространства и на первые роли в экономике не претендовал19. В Троицкосавске, хотя доля мещан и снизилась, в целом она оставалась высокой – 47,8%20. В торговом городе для «мещанских» промыслов, обслуживавших крупную торговлю, были все условия.

Статистические данные Верхнеудинской городской управы дают возможность в динамике проследить изменение процента верхнеудинского мещанства на фоне трансформации городской сословной структуры. В 1870-1890 - е гг. мещанское сословие оставалось самым многочисленным не только среди городских сословий, но и вообще в населении города, составляя от его трети до половины (Прил. 3). С 1876 по 1907 гг. численность мещан в Верхнеудинске увеличилась в четыре раза. Однако в процентном отношении некоторые другие сословия росли даже быстрее. В частности, число почетных граждан с 1878 по 1901 гг. выросло в 3,9 раза. (Рост мещанского сословия за это время составил всего 24%). Исследователи объясняют это стремлением приобрести привилегии без ощутимых финансовых затрат (для купеческого звания требовалось ежегодная уплата гильдейского сбора)21. Численность купечества тоже существенно выросла – в 2,1 раза. Особенно динамично росло в городе крестьянское сословие: за время с 1878 до 1913 гг. верхнеудинское крестьянство выросло в 22,6 раза, что объясняется усиливавшимся движением переселенцев, значительная часть которого впоследствии оседала в городах. (Такая же картина наблюдалась и в городах Западной Сибири22). Особенно рост крестьянского сословия в Верхнеудинске заметен – и в абсолютных цифрах, и в процентах – в 1900-е гг., после проведения Транссибирской магистрали, когда сельские сословия заметно потеснили мещан в количественном сословном «рейтинге». До того не очень стремительный рост крестьянства обнаруживает просто «демографический взрыв»: с 1904 по 1907 гг. крестьянское население Верхнеудинска выросло в 6,8 раза. Причины кроются в растущих экономических возможностях оказавшегося «у дороги» города, который сразу стал центром притяжения для сельского населения. Пополнение городского населения представителями крестьянского сословия было характерно для всех городов, через которые прошла магистраль, в т.ч. центров генерал-губернаторств23. (В городах Поволжья на фоне значительного увеличения городского населения в начале XX в. численность мещанского сословия даже снижалась: хозяйственная деятельность мещан от сословной принадлежности уже не зависела)24. В то же время численность представителей духовенства и дворянства не подверглась значительным изменениям. Инородцев и иностранных подданных, хоть и становится с течением времени больше, но в процентном отношении их доля не растет. В XX в. в статистике городского населения появляется самостоятельная группа чиновников, в которую входило 3% горожан. Налицо фактическое формирование новой социальной структуры в рамках развивающегося капитализма, в которой сословный компонент уже не является столь важным.

Социальный портрет мещан Верхнеудинска

В данном параграфе речь пойдет об участии мещанского населения в жизни городского общества: в городском управлении, образовательной, культурной и благотворительной деятельности. Мы сочли необходимым включить сюда и фрагмент о противоправной деятельности верхнеудинских мещан – своеобразной форме их активности со знаком «минус», без чего социальный портрет верхнеудинского мещанина будет неполным и неточным.

Вплоть до 1870-х гг. участие в жизни своего города было ограничено имущественным цензом. Право голоса на городском собрании имели лишь обладавшие капиталом, с которого в казну поступал взнос не менее 50 руб. В городах, где крупные капиталы отсутствовали, допускалось и участие менее состоятельных горожан с правом решающего голоса1. После введения Городового положения 1870 г. сословные органы городского управления были заменены бессословными: городской думой, избираемой на четыре года, и городской управой – исполнительным органом. Городской голова одновременно руководил думой и управой. Правом избирать и быть избранным в городскую думу наделялись мужчины, достигшие 25 лет, обладавшие необходимым имущественным цензом и цензом оседлости, поэтому выборщики составляли небольшой процент горожан. В 1875 г. из 4 тыс. жителей Верхнеудинска правом голоса обладали 495 чел., а реально приняли участие в выборах - 762. В дальнейшем процент лиц, наделенных избирательным правом, оставался низким. В 1886 г. из 5191 жителя города избирательным правом пользовались лишь 339 чел. (около 11% всего населения), в 1892 г. – 537 чел. (13%)3. В городах Дальнего Востока доля избирателей в составе населения была еще меньшей: во Владивостоке от 2,5-3 % в 1870-1880-е гг., до 0,5 – 1,5% в 1900-е гг.; в Благовещенске соответственно 8 % и 1,7%4.

Все избиратели в соответствии с размером взноса в городской бюджет подразделялись на три курии, голосование по которым происходило раздельно5. Каждая курия избирала треть состава городской думы. К первому разряду относились немногочисленные крупные плательщики, ко второму – средние, к третьему – самые многочисленные мелкие плательщики. Достаточно было обладать любым недвижимым имуществом, содержать торговое или промышленное заведение или иметь промысловое свидетельство на право заниматься торговлей, промышленностью или ремеслом, чтобы получить избирательные права6. Поскольку большая часть верхнеудинских мещан имела недвижимое имущество, большинство занимались торговой и промышленной деятельностью, были владельцами кузниц и небольших мастерских, в избирательных списках именно мещанское сословие, по данным 1887 г., составляло большинство – до 58%. Больше всего мещан-выборщиков составляло третью курию, но некоторые наиболее состоятельные могли входить в первые две.

Поскольку право быть избранным соотносилось не с сословным делением, а с имущественным цензом, то и в составе гласных превалировали купцы и зажиточные мещане. Незначительный процент выборщиков, отвечавших требованиям закона, обусловливал ограничение состава органов городского общественного управления этими двумя сословиями.

Мещане не единожды избирались на должность городского головы, хотя уровень управления и польза, приносимая городу разными лицами, существенно отличались. Для иллюстрации приведем примеры деятельности нескольких «городничих». В 1889 г. городским головой был избран Александр Васильевич Овсянкин. Он родился в 1846 г. в купеческой семье, но через год после своего избрания городским головой был причислен к мещанскому сословию7. В должности первого лица города он с перерывами прослужил более 15 лет. А.В. Овсянкин многое сделал для развития городского образования: был председателем Попечительского совета Верхнеудинской женской прогимназии, пожертвовал участок земли с домом в предместье за рекой Селенгой для церковно-приходской школы, заведовал городской библиотекой. Приказом Приамурского генерал-губернатора С.М. Духовского в 1899 г. он был утвержден в звании почетного блюстителя Верхнеудинского городского третьего приходского училища8. 15 сентября 1900 г. на заседании городской думы А.В. Овсянкину была выражена благодарность за «труд и энергию в преследовании городских интересов», отмечен его вклад в расширение городского образовательного пространства. Его стараниями Верхнеудинское уездное училище было преобразовано в городское трехклассное с ремесленным классом, открыты две церковно-приходские школы и рукодельный класс при женской прогимназии9. Он также не оставлял вниманием оставшихся без родителей детей: был казначеем Верхнеудинского приюта для арестантских детей, председателем Верхнеудинского городского сиротского суда. В 1897 г. А.В. Овсянкин был утвержден Почетным мировым судьей округа Читинского окружного суда на три года. В 1901 г. после четырехлетнего перерыва вновь стал городским головой.

Его разносторонняя деятельность получила общественное признание. В 1896 г. Святейшим Правительствующим Синодом он был благословлен книгой Святой библии с надписью «За ревность к наставлению детей к вере и благочестию по учению святой православной церкви». За оказание помощи в проведении в городе переписи населения 1897 г. ему была пожалована темно-бронзовая медаль для ношения на груди. В память об императоре Александре III он был награжден серебряной медалью на Алексеевской ленте10. Столь же деятельным и предприимчивым был городской голова Иван Васильевич Титов, прослуживший в должности с 1907 по 1915 гг.11 Исследователями описано, как И.В. Титов всеми средствами боролся за перенос главных железнодорожных мастерских из Читы в Верхнеудинск, что сразу резко бы повысило благосостояние города; рассказано о принятых им мерах, чтобы Кяхтинская железнодорожная ветка соединилась с Транссибом именно у Верхнеудинска. Это дало бы городу прямой выход в монгольское торговое пространство12.

Совсем по-другому оценивается деятельность городского головы из мещан Николая Ананьевича Шляпкина, «исполнявшего должность» в 1884 -1888 гг. В сентябре 1887 г. Шляпкин, будучи в алкогольном опьянении, требовал от караульного Верхнеудинской гауптвахты выпустить арестованных. Приговором от 14 октября 1887 г. он был признан виновным в преступлении, предусмотренном ст. 286 Уложения о наказаниях (оскорбление чиновника при исполнении обязанностей) и подвергнут штрафу в 50 руб. На период следствия его отстранили от должности, но впоследствии по поручению Забайкальского окружного суда военный губернатор М.П. Хорошхин предложил ему вновь вступить в должность. На следующих выборах в 1888 г. Н.А. Шляпкин избран уже не был. Однако он счел это происками А.В. Овсянкина, который, дескать, создал против него коалицию гласных городской думы. Кончилось все признанием Шляпкина виновным в подлоге и подделке подписей, а сам он ударился в бега на несколько месяцев13. М.В. Танский так охарактеризовал его в своих воспоминаниях: «Личность колоритная – алкоголик и скандалист»14.

В городах Дальнего Востока, за исключением Благовещенска, у мещан не было шансов занять должность городского головы: ее обычно занимали либо отставные военные, либо чиновники. Благовещенск выделялся из этого ряда, здесь мещане несли общественные службы. В 1894 г. на должность первого члена городской управы, который замещал городского голову на время его отсутствия, был избран причисленный к верхнеудинскому мещанскому обществу Д.Н. Туговиков15.

Мещане Верхнеудинска несли разные службы в органах городского управления: занимали должности в городской управе, избирались гласными городской думы. В 1882 г. управа в связи с увольнением бухгалтера назначила на его место журналиста (т.е. ведущего журнал заседаний) Белоусова, а должность журналиста занял мещанин Опушкин16. Стабильность положения служащего, небольшой, но постоянный доход делали должность в городской управе привлекательной, а высокий уровень грамотности верхнеудинского мещанства (74% глав мещанских семей владели грамотой) реально давал возможность ее занять. В том же году мещанин Ф.Г. Калашкин написал в управу прошение о занятии места делопроизводителя, на что управа ответила согласием17.

Высокий процент избирателей среди мещан не гарантировал их большинства в составе городской думы. Исследователи выявили следующую тенденцию: удельный вес лиц с минимальным размером ценза в думе был гораздо ниже, чем их доля в избирательном корпусе, и наоборот. Это объясняется тем, что наиболее состоятельные обладали большей активностью и авторитетом, что и обеспечивало им возможность влиять на городские дела18. Некоторые авторитетные мещане, например, Ф.В. Машанов и А.Ф. Кулаков, избирались неоднократно19. Однако среди избранных в думу тоже попадались личности, далекие от идей служения обществу. Архивными документами зафиксирован такой случай. В 1891 г. на заседании Верхнеудинской городской думы было доложено следующее отношение судебного следователя Забайкальского окружного суда: гласный городской думы С.И. Кузнецов привлечен к следствию по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 282 Уложения о наказаниях 1845 г. издания (оскорбление в словесной форме или совершение оскорбительных действий в общественных местах). Обвиненного по данной статье могли лишить всех прав состояния или всех особенных по состоянию и лично присвоенных прав и преимуществ.

Мещанская управа как исполнительный орган сословного самоуправления

В соответствии с Городовым положением 1870 г. мещанские управы получили статус исполнительных органов мещанских обществ. В крупных городах, как губернских, так и уездных, в состав мещанских управ входили староста, его помощник и члены управы. Их число не регламентировалось и могло составлять от трех до восьми человек. В маленьких городах всеми вопросами мещанского сословного управления ведал один мещанский староста. Фактически мещанская управа и мещанский староста стали посредниками между мещанским обществом и городским управлением. Дополнительные пункты «О должностях по управлению мещанства», включенные в новое Городовое положение от 11 июня 1892 г., в целом не изменили характер сословного мещанского управления. Остались в силе и положения о безвозмездном исполнении обязанностей старосты и его помощника, поскольку они несли общественную, а не государственную службу. На обеспечение их деятельности по приговору мещанского общества можно было выделять средства «на писарей и письменные материалы от 25 до 50 рублей на каждую полную или неполную тысячу душ»1.

Первые мещанские управы были созданы в Москве и Санкт-Петербурге. В последующие годы мещанские управы создавались в губернских и уездных городах. Первая в Западной Сибири мещанская управа была учреждена в Томске в 1871 г.2 В Верхнеудинске, где Городовое положение было введено только в 1875 г., мещанская управа создавалась одновременно с городской думой, принявшей полномочия Верхнеудинской городской ратуши3.

В состав Верхнеудинской мещанской управы входили мещанский староста и два его помощника – члены управы, а также сторож, посыльный, три оценщика. Cтароста и помощники избирались на общем собрании сроком на три года, сторож, посыльный и оценщики – на год.

По оценке исследователей, мещанский староста - наиболее распространенная и универсальная фигура администратора в низовом звене городского строя4. Его функции были сосредоточены преимущественно в административно-податной сфере: организация разверстки и сбора податей, обеспечение выполнения государственных и внутригородских натуральных повинностей мещан, контроль за очередностью назначения, снаряжением и отправкой рекрутов, надзор за поведением жителей, распределение нарядов на общественные службы. В связи с переводов 1820-х гг. цеховых, а в 1863 г. и купцов третьей гильдии на положение мещан полномочия старосты еще более расширились. Мещанский староста имел свою печать, в центре которой был изображен герб города, а по краю – надпись (в Верхнеудинске – надпись «Верхнеудинский мещанский староста»)5. Кроме выборных для обеспечения деятельности организации привлекались и наемные служащие, получавшие жалование за счет средств Верхнеудинской мещанской управы.

Полномочия мещанской управы как сословного органа были определены Сводом законов Российской империи. Мещанская управа назначала сроки проведения мещанских собраний и руководила их проведением, вела делопроизводственную документацию, оповещала членов мещанского общества о новых нормативных актах, представляла интересы мещанского общества в частных и общественных учреждениях, обращаясь в случае необходимости в областное правление6.

Все функции, относящиеся к ее компетенции, мы условно разделили на «полицейские», фискальные, экономические и благотворительные.

«Полицейские» функции заключались в учете мещанского населения; контроле за соблюдением паспортного режима и выдаче паспортов на период выезда за пределы города, а также иных документов; организации военного призыва из лиц мещанского сословия, ведении списка лиц, отбывших воинскую повинность и, наоборот, подлежащих призыву; наблюдении за имевшими проблемы с законом; подготовке данных на мещан по запросам различных организаций; контроле за соблюдением предписаний органов городского самоуправления.

Мещанская управа давала согласие на причисление новых членов к мещанскому обществу или исключения из него в соответствии с решением мещанского собрания. Порядок принятия в общество был одинаковым на протяжении всего пореформенного периода. Вначале следовало подать прошение в Верхнеудинскую городскую управу. После получения ее предварительного согласия необходимо было обратиться в мещанскую управу с прошением о выдаче паспорта или вида на жительство в городе. При вынесении положительного приговора верхнеудинским мещанским обществом мещанская управа выдавала документ, что сразу фиксировалось в «книге на запись паспортов». Приход и расход паспортных и билетных бланков также записывался в специальную книгу.

Приписка к мещанскому обществу во второй половине XIX в. обходилась не более чем в 1 руб. 50 коп. Но в 1905 г. в мещанской управе брали уже от 10 до 50 руб. и требовали личного присутствия: «…пускай поклонятся старикам, голова не отвалится»7. В период постепенного размывания сословных границ очень показательно это стремление верхнеудинского мещанского общества укрепить свою корпоративность, что отличает его от сословных обществ в городах Западной Сибири, где «вопреки закону, который не отменил приписку к сословно-профессиональным обществам, начался стихийный массовый отток купцов, мещан и ремесленников из обществ»8.

Все приписанные к мещанскому обществу сразу вносились в посемейные списки, формированием и корректировкой которых занималась мещанская управа. С 1914 г. были разработаны анкеты, содержащие сведения о семейном состоянии, рождении и смерти мещан за время с 1 января 1907 по 1 января 1914 гг., печатавшиеся типографским способом. Сведения требовалось подтвердить подписью старшего члена семьи, а в случае его неграмотности – любым грамотным лицом. Эта информация также позволила скорректировать списки для выполнения воинской повинности9. В 1909 г. этот список включал 39 человек, средний возраст которых составлял 19 лет; в 1910 г. воинскую повинность отбыли 32 мещанина, а в 1911 г. – 60. Средний возраст подлежавших призыву снизился до 16 лет10.

Исследователи указывают, что верхнеудинское мещанское общество, по крайней мере, дважды – в 1889 и 1900 гг. – выносило приговоры о непринятии в свою среду еврейских семей с целью недопущения «переполнения евреями городов» и «захвата ими всякой городской промышленности» в ущерб «коренному христианскому населению»11.

В обязанности управы входил и учет судимых мещан. Приговоренные к ссылке на поселение или житье, приписанные к тому или иному городу, обычно поступали в ведение мещанской управы, которая и должна была заботиться об их дальнейшем содержании. Однако мещанские управы, как правило, ограничивались выдачей ссыльным свидетельства на проживание в городе или паспорта, разрешавшего передвижение по Сибири. Как указывалось в сибирской печати, управы при выдаче документов больше руководствовались собственным отношением к сосланному, чем приговором суда, и закоренелые преступники вполне могли получить «чистый» документ, в то время как в паспорта впервые осужденных попадала выписка из статейного списка о совершенном его предъявителем преступлении и отметка о лишении его всех особых прав. Оказавшись на улице без денег и с такой отметкой в паспорте, человек мог пойти на новое преступление, после чего вновь попадал под следствие, и мещанская управа снимала с себя всякую ответственность за его судьбу12.

«Лишенные особых прав» стали настоящей проблемой для сибирских городов, которая потребовала разрешения. По запросу Читинского мещанского старосты о порядке выдачи паспортов мещанам из ссыльных или ссыльнопоселенцев Забайкальское областное правление 23 марта 1890 г. указало на необходимость делать отметку в паспорте «крестьянин из ссыльных» или «мещанин из ссыльных». Особых паспортов в соответствии с действующим законодательством для лиц этих категорий не предусматривалось13.

В случае поступления запроса различных организаций о членах мещанского общества управа предоставляла информацию о них. Например, в 1916 г. из Русско-Азиатского банка поступил запрос на посемейный список умершего мещанина Н.Л. Капельмана, а от московского столичного мирового судьи Якиманского участка – о месте проживания мещанина А.Г. Шапиро14. Речь, очевидно, шла в первом случае о наследовании капитала, а во втором – о правонарушении.

Фискальная функция заключалась в ответственности за сбор налогов с членов мещанского общества и распределении повинностей. Для этого члены общества уплачивали общественные сборы, которые включали сбор для финансового обеспечения деятельности самой управы, сбор на непредвиденные общие расходы и для формирования продовольственного капитала. Сумма сборов распределялась на всех, включая отсутствующих, бедных и пропавших без вести. Как и мещанское собрание управа фактически выполняла государственные функции по учету населения и обеспечению сбора налогов.