Консервативная печать в общественно-политической жизни России 1860-х – 1890-х годов: М.Н. Катков и его окружение Котов Александр Эдуардович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1: М.Н. Катков и его место в идейном спектре российского консерватизма 44

1.1. Консервативная печать второй половины XIX в.: круг изданий и авторов .44

1.2. Бюрократический национализм М.Н. Каткова .67

Глава 2: Политические публицисты катковского круга 132

2.1. Государство и общество в публицистике Н.А. Любимова .132

2.2. Н.В. Щербань: русский консерватор в республиканской Франции .169

2.3. Либеральный панславизм П.К. Щебальского 213

2.4. М.Ф. Де-Пуле против славянофилов и нигилистов .229

2.5. Политическая публицистика И.Ф. Циона .276

2.6. С.С. Татищев и концепция «национального эгоизма» 290

Глава 3: Консервативные оппоненты М.Н. Каткова

3 3.1. Консервативно-демократическое направление: славянофилы и почвенники 319

3.2. Имперский консерватизм 1860-х – 1890-х гг. 369

3.3. Сословный консерватизм 1860-х гг.: газета «Весть» .371

3.4. Сословный консерватизм после закрытия «Вести» 442

Глава 4: «Партизаны» и эпигоны М.Н. Каткова .

4 4.1. П.П. Цитович: полемика против «живой воды» революционной демократии .462

4.2. Власть, цензура и «Киевлянин» 494

4.3. «Варшавский дневник» в конце 1870-х – 1880-х гг 541

4.4. П.А. Кулаковский: синтез катковского направления и славянофильства 571

4.5. От М.Н. Каткова к К.Н. Леонтьеву: контуры нового консерватизма .591

Заключение .600 Список сокращений 609

Список используемой литературы и источников

• Бюрократический национализм М.Н. Каткова
• Либеральный панславизм П.К. Щебальского
• Сословный консерватизм 1860-х гг.: газета «Весть»
• П.А. Кулаковский: синтез катковского направления и славянофильства

Введение к работе

Актуальность исследования обусловлена рядом факторов. Михаил

Никифорович Катков (18181887) до сих пор остается в числе неоднозначных

деятелей отечественной истории. Для одних он реакционер, для других

защитник целостности государства и спасительного единодержавия. Подъем

интереса к катковской публицистике как части идейного наследия русского

консерватизма XIX в. начался в 1990-е гг. в рамках актуализации

общественного запроса на переход от радикальных реформ к стабильному и

устойчивому развитию. Отвечая на этот запрос, в 2009 г. ведущая российская

политическая партия объявила своей идеологией именно «российский консерватизм»¹.

Другая важная особенность новейшей истории – связанный с распадом СССР подъем националистических настроений и, как следствие, всплеск научного интереса к данной проблематике. Нет необходимости доказывать, что национальный вопрос и споры вокруг него занимали важное место в общественной дискуссии второй половины XIX в., составляли один из главных аспектов процесса формирования консервативной идеологии в период, последовавший вслед за коренным переломом в жизни страны.

В связи с этим интерес представляют не только идеологические разработки и теории пореформенных российских консерваторов, но также их опыт ведения общественной дискуссии. Исследование взаимоотношений между различными вариантами российского консерватизма Нового времени помогает преодолеть стереотип о «косности» и «архаичности» этого направления. Изучение же опыта полемики по национальному вопросу приобретает особое значение для сохранения и укрепления межэтнического мира в нашей стране.

Помимо перечисленных обстоятельств, актуальность темы исследования обусловлена и состоянием историографии. Исследований, посвященных самому Каткову, вышло к настоящему времени довольно много. Однако среди них нет

1 «Российский консерватизм» стал официальной идеологией «Единой России» [электронный ресурс] URL: (дата обращения: 29.09. 2016).

ни одного, посвященного «катковскому направлению» в целом.

Объектом изучения является русская консервативная печать 1860-х – 1890-х гг., а предметом – деятельность и воззрения политических публицистов «катковского направления». Катковское окружение 1860-х 1880-х гг. представляли, прежде всего, публицисты, разделявшие катковские взгляды идеологию, которая в диссертационном исследовании характеризуется как «бюрократический национализм». Среди постоянных авторов «Русского вестника» и «Московских ведомостей» было сравнительно мало профессиональных журналистов. Ближайшими соратниками редактора являлись профессора П.М. Леонтьев и Н.А. Любимов. Из них лишь последний был самостоятельной литературной фигурой, первый же выполнял скорее организационную роль. Наиболее значимыми публицистами катковских изданий являлись П.К. Щебальский, Н.В. Щербань, М.Ф. Де-Пуле, И.Ф. Цион. Наконец, в последний период деятельности московского редактора начинало входить в силу младшее поколение «катковцев»: В.А. Грингмут, Ю.Н. Говоруха-Отрок, Ю.С. Карцов, П.А. Кулаковский, Л.А. Тихомиров и др. Нельзя также обойти вниманием и отдельных «партизан» (так в то время иногда называли добровольных сторонников, членов «партии») Каткова – как правило, редакторов близких «Московским ведомостям» изданий: П.П. Цитовича, В.Я. Шульгина, Н.Н. Голицына. Катковское направление вело активную полемику с другими представителями консервативного лагеря – прежде всего, с представителями сословного консерватизма, славянофильства и почвенничества.

Территориальные рамки диссертационного исследования ограничиваются пределами Российской империи, прежде всего крупными городами, в которых выходили интересующие нас периодические издания либо начинали свой творческий путь их публицисты: Санкт-Петербург, Москва, Киев, Варшава, Одесса, Вильно и пр.

Хронологический рамки исследования охватывают период с 1861 г. по 1894 г. Нижняя временная граница обусловлена тем, что в условиях

сопровождавшего отмену крепостного права общественного подъема «Русский вестник» М.Н. Каткова окончательно дистанцируется в этот период от изданий революционно-демократического направления. Верхний хронологический рубеж, начало царствования Николая II, носит условный характер. В 1890-е гг. «птенцы гнезда Каткова» постепенно отказываются от основных постулатов катковской идеологии, отчасти проникаясь консервативно-романтическими идеями К.Н. Леонтьева.

Исходя из этого, цель настоящего исследования – комплексный анализ истории и идеологии «катковского направления» (бюрократического национализма), уяснение его места в идейном спектре русского консерватизма XIX в. и в общественно-политической жизни страны.

Анализ степени научной разработанности темы, поставленная цель исследования постановку следующих задач:

выделить основные особенности и направления русского консерватизма последней трети XIX в.;

дать определение и комплексный анализ идеологии «катковского направления» (бюрократического национализма);

изучить его структуру и роль отдельных представителей этого направления в общественной жизни страны;

проанализировать сходства и различия общественно-политических взглядов Каткова и его единомышленников;

проследить ход полемики М.Н. Каткова и публицистов «катковского направления» с представителями других направлений русского консерватизма;

охарактеризовать изменения, которые претерпела катковская идеология в сознании его единомышленников после смерти московского редактора.

Научная новизна исследования. Впервые в историографии М.Н. Катков рассматривается как глава целого общественно-политического «лагеря». Изучение истории и идеологии «катковского направления» открывает новое направление и в изучении истории отечественного консерватизма. Выделив основные разновидности этого движения, диссертант рассматривает

деятельность «катковцев» как попытку создать одновременно новую, отвечающую требованиям эпохи модерна государственную идеологию (бюрократический национализм), и как попытку создания системы транслирующей эту идеологию систему периодической печати. Автор вводит в научный оборот обширный архивный материал: от эпистолярных источников до цензурных дел отдельных изданий. Полемика, которую вели издания «катковского направления», рассмотрена в тесной связи с историческим контекстом указанного периода: в диссертации показана реальная расстановка сил в литературном «консервативном лагере», связь идеологических процессов с событиями общественной и политической жизни России.

Понятийный аппарат. Значение термина «консерватизм» является предметом давних научных дискуссий. Понимая всю условность данного понятия, диссертант рассматривает и в дальнейшем раскрывает его как комплекс различных идеологий, делающих акцент на идее преемственности (национальной, сословной, религиозной и т.д.). Предельно широко понимает автор и термин «национализм», подразумевая под последним использование в политическом дискурсе образа нации и вызываемые этим эмоции². Используются и раскрываются в тексте диссертации такие термины, как «славянофильство», «почвенничество», «западничество», «консервативная демократия», «катковское направление». Наконец, одним из основных положений диссертационного исследования является характеристика идеологии М.Н. Каткова как «бюрократического национализма».

Теоретическая значимость работы заключается в возможности использовать ее положения (в частности, классификацию основных направлений отечественного пореформенного консерватизма и понятие «бюрократический национализм») при исследовании важнейших политических идеологий и движений Нового и Новейшего времени: консерватизма и национализма. Данные и выводы диссертации способствуют теоретическому

2 Миллер А.И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000. С. 15.

осмыслению как причин позднейших событий начала XX в., так и общественной дискуссии нашего времени. Выводы диссертации будут небесполезны в деле поиска фундаментальных норм и ценностей, необходимых для сохранения и укрепления единства нации, предотвращения межэтнических и социальных конфликтов.

Практическая значимость работы состоит в возможности использовать имеющиеся в ней материалы в научно-исследовательской деятельности. Собранный в процессе написания материал дополняет общую картину общественно-политической жизни России второй половины XIX в. и может быть использован при подготовке и чтении вузовских курсов лекций, спецкурсов и спецсеминаров, при написании учебников и пособий по истории России, российской общественно-политической жизни, а также отечественной журналистики. Открывая новое направление в изучении истории отечественного консерватизма, данная диссертация может послужить основой для монографий, статей, кандидатских диссертаций, посвященных изучению отдельных периодических изданий или деятелей катковского направления.

Методология исследования обусловлена состоянием изученности данной темы и определенной исследовательской стратегией, основана на междисциплинарном подходе. Диссертант придерживался принципов историзма, объективности и системности. Принцип историзма диктовал рассмотрение консервативной печати как исторического явления, изменявшегося во времени под действием конкретных исторических событий. Принцип объективности требовал подойти к консерватизму как к сложному и противоречивому явлению, по мере возможности воздержаться от оценочного подхода. В соответствии с принципом системности катковское направление рассматривалось как составная часть сложного идейного спектра отечественного консерватизма.

В работе использовались как общенаучные (наблюдение, анализ, обобщение, сравнение) методы, так и общеисторические: проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, историко-типологический.

Консервативная печать второй половины XIX в. и её «катковское» направление рассматриваются сквозь призму понятия «дискурсивное поле»³ и в рамках концепции модернизации. М.Н. Катков предстает в работе как один из «лидеров-толкователей» националистического дискурса, адаптировавший консервативно-националистические ценности к конкретному периоду времени и месту. Идеология катковского направления – «бюрократический национализм» - рассматривается как один из возможных вариантов модернизации страны. При этом анализ данной идеологии проводился по преимуществу не в философско-политологическом, а в историческом аспекте – что и обусловило сделанный диссертантом акцент на материалах периодической печати, публицистическом и эпистолярном наследии русских консерваторов.

Обширность материалов, полученных в результате сквозного просмотра периодической печати и привлечения архивных источников (в том числе, впервые вводимых в научный оборот), обусловила значительный объем присутствующего в диссертации нарративного элемента. Степень разработанности темы.

Изучение истории русского консерватизма – не молодое историографическое направление. В силу специфики исследуемого материала грань между историографией вопроса и его источниковой базой здесь несколько размыта. В истории изучения консерватизма принято⁴ выделять несколько этапов.

1. Дореволюционный этап. Первые публикации, посвященные анализу истории отечественного консерватизма, принадлежат перу самих его идеологов, а также их оппонентов. Не все из них утруждали себя собственно исследовательской работой – по многим параметрам эти публикации скорее можно отнести к источникам. Однако наличие в них не только «свидетельского», но и аналитического элемента, а также вопросы и проблемы,

1. Ильин В. И. Потребление как дискурс. СПб., 2008. С. 64.

2. Репников А.В. Консервативные концепции переустройства России. М., 2007. С. 21.

поднятые их авторами, до сих пор являются ключевыми при анализе русского консерватизма.

Особую группу литературы составляют посмертные памятные издания, выпускавшиеся различными кружками и обществами. К ним принадлежат, в частности, сборники памяти К.Н. Леонтьева, Н.П. Гилярова-Платонова, Т.И. Филиппова, М.Н. Каткова. Двумя годами позже вышла книга ближайшего катковского сподвижника Н.А. Любимова, носившая апологетический характер, но в то же время содержавшая и элементы анализа катковской идеологии⁵. Большое внимание деятельности редактора «Московских ведомостей» уделил и биограф М.П. Погодина Н.П. Барсуков.

Обращались к анализу консервативной публицистики и идейные противники консерваторов. Среди множества посмертных критических публикаций, посвященных М.Н. Каткову, наиболее значимы выступления В.В. Розанова⁶ и Н.С. Лескова⁷. В биографии Каткова, написанной С. Неведенским (С.Г. Щегловитовым), нашла своё отражение трактовка, характерная для суворинского круга: признавая катковские заслуги раннего периода его деятельности, дальнейшую эволюцию публициста биограф рассматривал как следствие политического оппортунизма⁸. Стандартная либеральная трактовка биографии Каткова дана в работах Р.И. Сементковского⁹. По мнению П.Б. Струве Катков был эталоном «чистой казенщины»¹⁰. Дореволюционная традиция публицистического осмысления истории консервативной мысли была продолжена в эмиграции. Однако в целом эмигрантская литература не могла дать ничего нового – хотя бы потому, что ее авторы не имели доступа к архивным материалам.

2. Советская историография до начала 1940-х гг. развивала тезисы В.И.

5. Любимов Н.А. М.Н. Катков и его историческая заслуга. СПб., 1889.

6. Розанов В.В. 1) Катков как «государственный человек» // Розанов В.В. Собрание сочинений: в 30 т. Т. 7. М.,

1996. С. 262-267; 2) Суворин и Катков // Новое время, 1997. № 7. С. 36-38.

7 Лесков Н.С. На смерть Каткова // Катков М.Н. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 6: М.Н. Катков: pro et contra.

СПб., 2012. С. 261-264.

8. Неведенский С. Катков и его время. СПб., 1888. С. 566.

9. Сементковский Р.И. М.Н. Катков. Его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1892.

10 Струве П.Б. Романтика против казенщины // На разные темы. СПб., 1902. С. 206.

Ленина. Его статья «Гонители земства и аннибалы либерализма»¹¹ трактовала славянофильство как вариант помещичьего либерализма, а в не менее знаменитой «Карьере» утверждалось, что деятельность Каткова была этапом «поворота русской либеральной буржуазии от демократии к защите реакции, к шовинизму и антисемитизму»¹².

В двадцатые и тридцатые годы публиковались материалы, связанные с деятельностью Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, Л.А. Тихомирова, К.П. Победоносцева, Е.М. Феоктистова и самого М.Н. Каткова¹³. Эти публикации иногда сопровождались почти благожелательными отзывами историков об идеологах консерватизма – за противником, ушедшим в историческое небытие, разрешалось признать определенные достоинства. Разумеется, подобные отзывы были не более, чем оговорками на фоне общего пропагандистского фона.

3. Советская историография 19401969 гг. характеризуется
постепенным поворотом к научному (разумеется, в марксистских рамках)
осмыслению проблематики. Собственно «охранительное» направление в этот
период практически не изучается, зато вновь усиливается интерес к
славянофильству – идейному течению, не связанному напрямую с
самодержавием.

4. Советская историография с 1970-х гг. и до второй половины 80-х во
многом была реакцией на публикацию ряда западных исследований. Другой
своеобразной точкой отсчета, с которой начался данный этап изучения истории
консерватизма в нашей стране, стала дискуссия о славянофильстве,
развернувшаяся в 1969 г. на страницах журнала «Вопросы литературы». В этот
же период вышли серьёзные работы советских историков (в первую очередь,
П.А. Зайончковского), в которых уделено внимание ведущим деятелям периода

11. Ленин В.И. Гонители земства и Аннибалы либерализма // Полное собрание сочинений. Т. 5. М., 1972. С. 21-72.

12. Ленин В.И. Карьера // Полное собрание сочинений. Т.22. М., 1973. С. 44.

13. Вождь реакции 60-80-х гг.: неизданные письма М.Н. Каткова Александру II и Александру III // Былое. 1917. №4(26). С. 140-169; М.Н. Катков и Александр III в 1886-1887 гг. // Красный архив. 1933. Т. 3(58). С. 58-85; Кантор Р.М. Кризис «Московских Ведомостей» в 1866 году: Письма М.Н. Каткова к Александру II и В.А. Долгорукому. Пг., 1922.

контрреформ¹⁴. Не мог обойти консервативную публицистику П.А. Балуев, изучавший политику правительства Александра III в отношении печати¹⁵. Вслед за этими монографиями стали появляться и другие публикации. На общем фоне выделяется статья ленинградских историков Б.В. Ананьича и Р.Ш. Ганелина, в которой исследована закулисная подоплёка публикации в начале 1870-х гг. сочинений Р.А. Фадеева¹⁶.

Одним из первопроходцев в изучении катковского наследия стал В.А. Китаев, в своей известной монографии обративший к переломной эпохе конца 1850-х – начала 1860-х и к анализу катковского поворота «от фронды к охранительству»¹⁷. В монографии подробно разобрана эволюция отношения Каткова к общине и его взаимоотношения с другими течениями тогдашнего общественного движения. Широкой известностью заслуженно пользуется монография В.А. Твардовской о М.Н. Каткове¹⁸. В.К. Кантор в своей монографии обращал внимание связь в дореволюционной России «эстетического процесса» с «общественной борьбой»¹⁹, а «переход» Каткова на «охранительные» позиции связывал с кризисом тогдашнего либерализма.

Затрагивается история русской консервативной печати и мысли в монографии А.Н. Цамутали²⁰, а также в ключевых обобщающих работах по истории журналистики, написанных А.Н. Бохановым²¹, Э.В. Летенковым²², Б.И. Есиным²³. К началу 1980-х гг. изучение истории русского консерватизма выделяется в самостоятельное историографическое направление. Делаются попытки рассмотреть взаимоотношения различных представителей консервативного движения второй половины XIX в.; всё чаще выходят статьи,

14. Зайончковский П.А. 1) Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х годов. М., 1964; 2) Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х – начала 90-х годов). М., 1970.

15. Балуев Б.П. Политическая реакция 80-х гг. XIX в. и русская журналистика. М., 1970.

16. Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Р.А. Фадеев, С.Ю. Витте и идеологические искания “охранителей” в 1881-1883 гг. // Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971. С. 299-327.

17. Китаев В.А. От фронды к охранительству (из истории русской либеральной мысли 50-60-х гг 19 века). М., 1972.

18. Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия. М., 1978.

19. Кантор В.К. Русская эстетика второй половины XIX столетия и общественная борьба. М., 1978. С. 5.

20. Цамутали А.Н. Борьба течений в русской историографии. Л., 1977.

21. Боханов АН. Буржуазная пресса в России и крупный капитал. Конец XIX в. – 1914 г. М., 1984.

22. Летенков Э.В. «Литературная промышленность» в России конца XIX – начала XX в. М., 1988.

23. Есин Б.И. История русской журналистики XIX в. М., 1989.

посвященные отдельным забытым персоналиям. Активно изучается в этот период и славянофильство.

В 1989 г. выходит классическая монография В.Г. Чернухи о правительственной политике в отношении печати²⁴. Фигура М.Н. Каткова в ней рассматривается как самостоятельная, зачастую оказывавшая влияние на власть. Впервые осуществив комплексный анализ феномена консервативной печати сквозь призму правительственной политики, Валентина Григорьевна уделила внимание и первопричинам зарождения правого радикализма.

5. Новейший этап в историографии консерватизма является наиболее плодотворным. Обстоятельства времени побуждали историков 1990-х гг. сосредоточить внимание на тех идеологах, для которых эта государственность была приоритетом. Особенно плодотворным периодом стало для исследователей последнее десятилетие, когда публицистические дискуссии сменились вдумчивым и объективным изучением их творческого наследия. Первые серьезные попытки осмыслить этот период были сделаны уже в начале «нулевых» в обзорах И.Л. Беленького²⁵, А.В. Репникова²⁶, В.В. Шелохаева²⁷ и А.Ю. Минакова²⁸. Разумеется, с тех пор вышло немало новых публикаций.

К началу XXI в. сформировалось несколько научных центров, занятых изучением консерватизма. Первый из них сложился в начале 1990-х гг. в Перми под руководством П.Ю. Рахшмира. В его рамках проведен ряд конференций и выпущена серия сборников, посвященных истории русского и западного консерватизма, а также теоретическим проблемам²⁹. Второй центр возник на историческом факультете Воронежского государственного университета. Под

24. Чернуха В.Г. Правительственная политика в отношении печати 60-70 гг. XIX в. Л.: Наука, 1989.

25. Беленький И. Л. Консерватизм в России XVIII – начала ХХ в. (Библиографический обзор отечественных исследований и публикаций второй половины ХХ в.) // Россия и современный мир. 2001. № 4. С. 245-262; 2002. № 1. С. 253-272; 2002. № 2. С. 237-242; 2002. № 3. С. 217-239; 2002. №4. С. 230-251; 2003. №2. С, 267-279; 2003. №3. С, 249-263; 2004. №1. С. 226-242.

26 Репников А.В. Современная историография российского консерватизма // Консерватизм и
традиционализм на Юге России / Южнороссийское обозрение Центра системных региональных
исследований и прогнозирования ИППК при РГУ и ИСПИ РАН. Вып. 9. Ростов-на-Дону, 2002. С. 5-28.

²⁷ Шелохаев В.В. Состояние современного историографического поля российского либерализма и
консерватизма // Консерватизм в России и мире: в 3 ч. Воронеж, 2004. Ч. 1. С. 50–61.

28. Минаков А.Ю. Русский консерватизм в современной российской историографии: новые подходы и тенденции изучения // Отечественная история. 2005. №6. С. 133-142.

29. Исследования по консерватизму. Вып. 1-3. Пермь, 1994-1996; Консерватизм: идеи и люди. Пермь, 1998

руководством А.Ю. Минакова выпущен ряд соответствующих сборников³⁰, а в 2015 г. вышел первый выпуск альманаха «Вопросы истории консерватизма». В 2008 г. в ИРЛИ РАН создан Центр по изучению традиционалистских направлений в русской литературе Нового времени под руководством А.П. Дмитриева, приступивший к академическому изданию публицистического и эпистолярного наследия русских консерваторов.

Из работ, посвященным комплексному изучению русского консерватизма упомянем прежде всего коллективную монографию «Русский консерватизм: идеология и практика»³¹. Написанный коллективом ведущих специалистов Института истории РАН, этот обобщающий труд посвящен соотношению теории и практики отечественного консерватизма. Вместе с тем, оценки и суждения авторов о консервативных идеологах несут на себе печать традиций советской историографии.

Одна за другой выходят в этот период посвященные русскому консерватизму работы. В 1999 г. выходит первая монография А.В. Репникова³². В 2003 г. - учебное пособие И.В. Лукоянова «Российский консерватизм»³³. Выстроить единую линию развития отечественного консерватизма в русский, советский и постсоветский периоды его истории поставил своей задачей В.М. Камнев³⁴. И.А. Христофоров рассматривает в своей монографии пореформенный дворянский консерватизм³⁵. Взаимосвязи русской внешней политики и общественно-политической жизни страны посвящены работы В.М. Хевролиной³⁶. Также в 1990-х и 2000-х гг. был защищен целый ряд диссертаций, посвященных комплексному изучению русского консерватизма. На рубеже XXXXI вв. вышло немало работ и об отдельных консерваторах.

30. Консерватизм в России и мире. Ч. 1-3. Воронеж, 2004.

31. Русский консерватизм XIX столетия: идеология и практика. М., 2000.

32. Репников А.В. Консервативная концепция российской государственности. М., 1999.

33. Лукоянов И.В. Российские консерваторы (конец XVIII – начало XX вв.). Пособие к лекционному курсу. СПб., 2003.

³⁴ Камнев В.М. Хранители и пророки: религиозно-философское содержание русского консерватизма. СПб.:

Наука, 2010.

35. Христофоров И.А. «Аристократическая» оппозиция великим реформам. М., 2002.

36. Хевролина В.М. Власть и общество: Борьба в России по вопросам внешней политики, 1878-1894 гг. М., 1999 и др.

Среди них М.Н. Каткову были посвящены публикации Г.П. Изместьевой³⁷, А.Л. Брутян³⁸, Г.Н. Лебедевой³⁹ , А.А. Попова⁴⁰ , Е.В. Переваловой⁴¹.

Из множества монографий, вышедших в самые последние годы, необходимо отметить очередную монографию А.В. Репникова⁴². История русского консерватизма затрагивается во многих исторических исследованиях со смежной или обобщающей тематикой. Так, экономические взгляды М.Н. Каткова в контексте его отношений с Н.Х. Бунге были проанализированы В.Л. Степановым⁴³. Имена многих «птенцов гнезда Каткова» можно встретить на страницах монографии Б.В. Ананьича и Р.Ш. Ганелина⁴⁴. Роль М.Н. Каткова в русификации Польши подробно разобрана в ряде статей и монографии М.Д. Долбилова⁴⁵. Нашли своё отражение катковские воззрения и на страницах монографий А.И. Миллера⁴⁶. В 2013 г. была защищена докторская диссертация В.Н. Кудряшева, посвященная национальному вопросу в русской общественно-политической мысли второй половины XIX в.⁴⁷

Лучшими со времен знаменитой монографии В.А. Твардовской стали исследования о Каткове С.М. Саньковой⁴⁸. В 2013 г. вышел посвященный М.Н. Каткову 32-й номер «Литературоведческого журнала». В него вошли статьи А.Н. Николюкина, А.П. Дмитриева, Т.В. Федосеевой, И.А. Едошиной, А.О. Крылова, В.Б. Трофимовой, О.Л. Фетисенко. Из последних публикаций о М.Н.

37. Изместьева Г.П. Михаил Никифорович Катков // Вопросы истории. 2004. №4. С. 71-92.

38. Брутян А.Л. М.Н. Катков. Социально-политические взгляды. М., 2001.

39. Лебедева Г.Н. Социально-философская концепция русского консерватизма в творчестве М.Н. Каткова. СПб., 1996.

40. Попов А.А. М.Н. Катков: к вопросу о его социально-политических взглядах // Социально-политический журнал. 1992. №9. С. 75-90.

41. Перевалова Е. В. Журнал М. Н. Каткова «Русский вестник» в первые годы издания (литературная позиция). Автореф. дис. ... канд. филолог, наук. М. 1998.

42. Репников А.В. 1) Консервативные представления о переустройстве России (конец XIX – начало XX вв.). М., 2006; 2) Консервативные концепции переустройства России. М., 2007; Консервативные модели российской государственности. М., 2014.

43. Степанов В.Л. Н.Х.Бунге: судьба реформатора. M., 1998.

44. Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю.Витте и его время. СПб., 2000.

45. Добилов М.Д. Русский край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М., 2001 и др.

46. Миллер А. 1) «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX века), СПб, 2000; 2) Империя Романовых и национализм. М., 2006.

47. Кудряшев В.Н. Национальный вопрос в русской общественно-политической мысли второй половины XIX в. Дисс….докт.ист.наук. Томск, 2013.

48 Санькова С.М. 1) Государственный деятель без государственной должности. М.Н. Катков как идеолог
государственного национализма. Историографический аспект. СПб., 2007; 2) Михаил Никифорович Катков.
В поисках места (1818 - 1856). М., 2008.

Каткове также следует указать на работы Е.Л. Деревягиной⁴⁹, О.С. Кругликовой⁵⁰, С.Н. Шипилова⁵¹, М.А. Поночевного⁵², А.А. Тесли⁵³, И.А. Едошиной⁵⁴, С.В. Березкиной⁵⁵, Е.В. Мамоновой⁵⁶, И.Е. Барыкиной⁵⁷. Активно занимается изучением деятельности М.Н. Каткова Е.В. Перевалова. Посвятив свою монографию литературной позиции раннего «Русского вестника»⁵⁸, в дальнейшем московская исследовательница обратилась к отдельным сюжетам и аспектам⁵⁹ катковской публицистики, а также второстепенным сотрудникам его изданий⁶⁰.

Важным событием стал выход в свет энциклопедий «Общественная мысль России XVIII – начала XX в.» (2005) и «Русский консерватизм середины XVIII – начала XX в.» (2010). Несмотря на справочный характер этих изданий, по сути они являются коллективными обобщающими исследованиями. В 2012 г. О.Л. Фетисенко выпустила 800-страничную монографию, посвященную

49. Деревягина Е.В. «Московские ведомости» М.Н. Каткова (1863-1887) в русском литературном процессе. Автореф. Дисс…канд.филол. наук. Вел.Новгород, 2004.

50. Кругликова О.С. Опыт конструктивного сотрудничества журналистики и власти в пореформенной России: публицистика и общественная деятельность М. Н. Каткова. Автореф.дисс. … канд. Филол.наук. СПб., 2008.

51. Шипилов С. Н. Эволюция идеологии пореформенного консерватизма: этнокульутрные и политические аспекты: по произведениям М.Н. Каткова. Дисс. … канд.ист.наук. М., 2009.

52. Поночевный М. А. Имперское сознание и образ Польши в мифологемах М. Н. Каткова // Современные гуманитарные исследования. 2008. № 1. С. 21–26.

53. Тесля А.А. «Польский вопрос» в передовицах М.Н. Каткова в «Московских ведомостях» в 1863 // Ученые заметки ТОГУ. 2011. № 2. С. 86-97.

54. Едошина И.А. Сравнительные жизнеописания в русской культуре: Михаил Погодин (1800-1875) и Михаил Катков (1817-1887) // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. 2016. №2. С. 290-294.

55. Березкина С.В. Ф.М. Достоевский и М.Н. Катков (Из истории романа «Преступление и наказание» // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2013. Т. 72. №5. С. 16-25.

56. Мамонова Е.В. Старокатолическое движение в публицистике М. Н. Каткова // Вестник ПСТГУ. II: История. История Русской Православной Церкви.2012. Вып. 4 (47). С. 102–110.

⁵⁷ Барыкина И.Е. Записка М. Н. Каткова по делам издания газеты «Московские ведомости» (11 января 1867

г.) // Вестник Башкирского университета. 2014. Т. 19. №4. С. 1599—1603.

58 Перевалова Е.В. Журнал М. Н. Каткова «Русский вестник» в первые годы издания (1856-1862).

Литературная позиция. М., 2010.

59. Перевалова Е.В. М.Н. Катков: несколько штрихов к портрету публициста // Вестник МГУП им. Ивана Федорова. 2011. №3. С. 146-163; Она же. «Рабочий вопрос» в газете «Московские ведомости» в 1860-е – 1870-е гг. // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2014. №2. С. 94-101; Она же. «Рабочий вопрос» в газете «Московские ведомости» в 1880-е гг. // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2014. №3. С. 72-81; Она же. Освещение процесса Веры Засулич в газете М.Н. Каткова «Московские ведомости» // Вопросы теории и практики журналистики. 2015. Т. 4. №1. С. 29-41 и пр.

60. Перевалова Е.В. «Тень Каткова»: Павел Михайлович Леонтьев // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2012. №1. С. 118-124; Она же. С.Т. Славутинский – автор изданий М.Н. Каткова // Вестник МГУП им. Ивана Федорова. 2015. №4. С. 81-85; Она же. В.П. Безобразов – сотрудник и корреспондент М.Н. Каткова // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2015. №6. С. 79-86 и др.

окружению К.Н. Леонтьева⁶¹. Книга не только раскрывает контекст леонтьевских идей (и в частности, содержит раздел, посвященный взаимоотношениям К.Н. Леонтьева и М.Н. Каткова), но и во многом помогает преодолеть наметившуюся в последние десятилетия тенденцию к идеологизации отечественного консерватизма.

Таков краткий и далеко не полный очерк истории изучения российского консерватизма. Историографический анализ показывает, что изучение истории русского консерватизма 1860-х - 1890-х гг. выделилось в последние десятилетия в самостоятельное, динамично развивающееся историографическое направление. К настоящему моменту вышло немало работ, посвященных отечественному консерватизму в целом, а также лично М.Н. Каткову. Несмотря на то, что многие из них страдают субъективизмом и идеологической ангажированностью, в целом в историографии намечается тенденция к преодолению этих недостатков.

Вместе с тем нельзя не отметить, что столь значимое явление общественной и государственной жизни второй половины XIX в., как катковское направление, так и не стало пока предметом комплексного исследования. Данная диссертация восполняет указанный пробел, открывая тем самым и новое направление в изучении истории отечественного консерватизма.

Источниковая база исследования. Работа во многом основана на материалах архивохранилищ Москвы, Санкт-Петербурга и Киева.

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) были исследованы фонды Секретного фонда III отделения (ф. 109), С.С. Татищева (Ф. 597), Л.А. Тихомирова (Ф. 634), М.Н. Каткова (Ф. 1718). Материалы Секретного фонда III отделения позволяют реконструировать общественную реакцию на выступления П.П. Цитовича. В фонде С.С. Татищева колоссальный интерес представляют черновики его проектов, донесений и писем – прежде всего М.Н. Каткову. Там же сохранилась машинописная копия переписки Татищева с А.С. Сувориным. Хранящиеся в фонде Л.А. Тихомирова неопубликованные письма к

61 Фетисенко О.Л. «Гептастилисты»: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики. СПб., 2012.

нему А.А. Киреева характеризуют отношения этих двух публицистов, а также суть полемики, которую они оба вели с В.С. Соловьевым. Письма Н.А. Любимова, адресованные М.Н. Каткову, освещают взаимоотношения внутри кружка «птенцов гнезда Каткова».

В Научно-исследовательском отделе рукописей Российской Государственной библиотеки (НИОР РГБ) наибольший интерес представляют фонды Киреевых и Новиковых (Ф. 126), М.Н. Каткова (Ф. 120), С.А. Петровского (Ф. 224), В.И. Герье (Ф. 70), В.В. Макушева (Ф. 156), К.П. Победоносцева (Ф. 230). Автор работал с дневником А.А. Киреева – источником давно известным, однако до сих пор полностью не изданным и представляющим первостепенный интерес. В обширном фонде М.Н. Каткова для нас были интересны письма к нему А.А. Киреева, Е.М. Феоктистова, И.Ф. Циона, характеризующие атмосферу, царившую вокруг «Московских ведомостей». В фонде редактора «Московских ведомостей» С.А. Петровского хранятся письма к последнему А.А. Киреева, проясняющие отношение видного славянофила к их полемике с К.Н. Леонтьевым, а также его эстетические взгляды. Интересные письма П.А. Кулаковского, характеризующие отношения катковской редакции со своими авторами, отложились в фонде профессора В.В. Макушева.

В Российском Государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) автор работал с фондами А.А. Александрова (Ф. 2), А.С. Суворина (Ф. 459), В.В. Розанова (Ф. 419), М.Н. Каткова (Ф. 262), О.А. Новиковой (Ф. 345), А.И. Соболевского (Ф. 449). Огромный эпистолярный материал отложился в фондах В.В. Розанова и А.С. Суворина. Письма П.А. Кулаковского, сохранившиеся в фонде А.И. Соболевского, раскрывают эмоциональный фон деятельности редактора «Окраин России» уже в начале XX в.

В Отделе рукописей Института русской литературы Российской Академии Наук (ОР ИРЛИ) исследованы фонды Н.А. Любимова (Ф. 160), Е.М. Феоктистова (ф. 318), К.А. Губастова (Ф. 463), П.А. Кулаковского (Ф. 572). Эпистолярное наследие славянофилов И.С. Аксакова и П.А. Кулаковского

чрезвычайно обширно. Автором были опубликованы некоторые его фрагменты – переписка П.А. Кулаковского с А.А. Киреевым и И.С. Аксаковым (последняя – в соавторстве с Д.А. Бадаляном). Отложившиеся в фонде К.А. Губастова многочисленные письма С.С. Татищева исчерпывающе раскрывают характер этого историка и дипломата. Наконец, сохранившиеся в фонде Е.М. Феоктистова его неопубликованные дневники прекрасно дополняют широко известные воспоминания «За кулисами политики и литературы».

В Российском Государственном историческом архиве (РГИА) наиболее важным представляется ведомственный архив Главного управления по делам печати. Там хранятся журналы заседаний совета данного учреждения, а также всеподданнейшие доклады министра внутренних дел Государю, посвященные вопросам цензуры. Особенный интерес представляют хранящиеся в данном фонде цензурные дела отдельных изданий – прежде всего, «Киевлянина» и «Варшавского дневника» (впервые введенные в научный оборот).

В Отделе рукописей Российской Национальной библиотеки (ОР РНБ) были обработаны фонды Н.Н. Страхова (Ф. 747), Н.В. Шаховского (Ф. 847), Киреевых и Новиковых (ф. 349), Половцовых (ф. 601), И.П. Корнилова (Ф. 377), В.А. Бильбасова (Ф. 73), Киреевых и Новиковых (Ф. 349), А.А. Краевского (Ф. 391), С.Н. Шубинского (Ф. 847). Во всех этих фондах содержатся ценные эпистолярные материалы, в которых их авторы могли позволить себе высказываться более откровенно, нежели на страницах печати. Особенно интересно сохранившееся в фонде Половцовых открытое письмо писателя А.А. Половцова князю Н.Н. Голицыну, а также хранящиеся в фонде Краевского письма и оригиналы парижских корреспонденций Н.В. Щербаня.

В Архиве Дома русского зарубежья (ДРЗ) автор работал со знаменитой и лишь частично изданной «Хроникой распада» Ю.С. Карцова, в Санкт-Петербургском филиале Архива Российской Академии наук (СПФ АРАН) – с фондом В.И. Ламанского (Ф. 35), где были обнаружены письма к нему М.Н. Каткова. Любопытные подробности о личной жизни В.Я. Шульгина удалось почерпнуть в письмах проф. Б.Я. Букреева, сохранившихся в его фонде (в Ф. 41)

Института рукописи Национальной библиотеки Украины им. В.И. Вернадского. Наконец, в Центральном Государственном историческом архиве г. Киева (ЦГИАК) интерес представляет личный фонд М.В. Юзефовича, в котором сохранились адресованные этому «старому и опытному бойцу за русские государственные права» письма И.П. Корнилова, М.О. Кояловича и Н.Н. Голицына.

Пользовался автор и изданными эпистолярными источниками: письмами И.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина, М.Н. Каткова, К.П. Победоносцева, К.Н. Леонтьева, Т.И. Филиппова, Н.П. Гилярова-Платонова, В.С. Соловьева, В.П. Мещерского и др. Из мемуаров и дневников важны для нашей темы воспоминания С.Ю. Витте, дневник А.С. Суворина, дневники и воспоминания Л.А. Тихомирова: эти незаурядные по своим личным дарованиям авторы были хорошо информированы, что позволяло им давать людям и событиям острые, запоминающиеся и во многом верные характеристики. Для понимания эволюции славянофильства важны дневник и воспоминания А.Ф. Тютчевой, воспоминания А.И. Кошелева и Н.П. Гилярова-Платонова, а также опубликованные И.В. Лукояновым фрагменты мемуаров Н.П. Игнатьева. Немало ценных сведений можно почерпнуть из воспоминаний К.Ф. Головина, Е.М. Феоктистова и Б.Н. Чичерина, дневников А.С. Никитенко, А.А. Половцова, А.В. Богданович и прочих.

Важным источником являются воспоминания кн. В.П. Мещерского, где помимо обильных (хоть иногда и поверхностных) характеристик интересующих нас деятелей, интересны описания общественных настроений, в частности, поездки В.П. Мещерского на Балканы в 1876 г. Эту книгу дополняют изданные И.В. Лукояновым в 2009 г. воспоминания И.И. Колышко. И наконец, для характеристики литературной среды тех лет нельзя было не обратиться к воспоминаниям К.Н. Леонтьева, И.А. Белоусова, В.А. Гиляровского, А.Р. Кугеля, И.Д. Сытина, А.Е. Кауфмана.

Основным источником диссертационного исследования послужили материалы периодической печати 18701890-х гг.: журналов «Время»,

«Известия Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества», «Русское слово», «Русский вестник» и «Русское обозрение»; а также газет: «Берег», «Варшавский дневник», «Весть», «День», «Виленский вестник», «Голос», «Гражданин», «Киевлянин», «Московские ведомости», «Новое время», «Новороссийский телеграф», «Одесский вестник», «Санкт-Петербургские ведомости», «Свет», «Современные известия», «Русские ведомости», «Южный край» и др. Часть материалов этих периодических изданий издана отдельными брошюрами и сборниками. Основные положения, выносимые на защиту:

1. Русский консерватизм последней трети XIX в. не был идейно монолитным политическим движением. Он представлял собой скорее комплекс различных направлений, объединенных акцентом на идее исторической преемственности, но по-разному ее трактовавших. В этом комплексе нам представляется целесообразным выделять следующие направления: консервативно-демократическое (славянофильство и почвенничество); бюрократический национализм (М.Н. Катков и его «партизаны»); сословный консерватизм (в 1860-е гг. представленный газетой «Весть»; позже – Р.А. Фадеевым и В.П. Мещерским); имперский консерватизм (представленный широким кругом авторов – от Ф.И. Фиркса до Э.Э. Ухтомского); церковный традиционализм (Т.И. Филиппов и Н.Н. Дурново); консервативный романтизм (наиболее ярким представителем которого в России был К.Н. Леонтьев, в чьих воззрениях присутствовали также элементы церковного традиционализма и сословного консерватизма); неоконсерватизм 1890-х гг. (совместивший идеи Каткова и К.Н. Леонтьева).

2. В 18601880-е гг. редакция Каткова стала своеобразным центром формирования системы национально-консервативной периодической печати. В первой половине 1860-х его поддерживали сочувствовавшие «милютинцам» издания: «День», «Москва», «Виленский вестник», «Вестник Северо-Западной России», «Русский инвалид» и «Голос». Позднее сторону Каткова заняли «Киевлянин», «Варшавский дневник», «Берег» и другие.

3. Несмотря на отмеченную современниками склонность к
политическому оппортунизму, М.Н. Катков имел свою идеологию, основа
которой в целом сохранялась на протяжении всей его жизни, несмотря на
изменение позиций по второстепенным для публициста вопросам. Эту
идеологию мы характеризуем как бюрократический национализм:
разновидность политического национализма, в качестве главного субъекта
национального строительства видевшая «правительство» в широком смысле
слова – т.е. государственную бюрократию.

4. Наиболее значимые публицисты катковского направления раскрывали и транслировали тот или иной аспект катковской идеологии. Н.А. Любимов прославился своей борьбой против университетской автономии. Его проект университетской реформы не носил консервативного характера и в своих основах скорее был схож с современными преобразованиями: подчинение «профессорской олигархии» государству (в лице чиновников), стандартизация учебного процесса и экзаменов, жесткий внешний контроль над последними. Либерально-западнические взгляды на русскую историю и славянский вопрос развивал в своих историко-популяризаторских трудах П.К. Щебальский. Убежденным западником, боровшимся против крайностей вульгарно-славянофильской, нигилистической или украинофильской «бестиации» был М.Ф. Де-Пуле. Ценными сведениями о культурной и политической жизни современного Запада снабжал катковские издания Н.В. Щербань. Наконец, С.С. Татищев в своих исторических и публицистических работах развивал катковские представления о внешней политике.

5. Вокруг Каткова и его изданий постепенно начинала формироваться и система литературных «сателлитов» изданий, редактировавшимися единомышленниками или, как тогда говорили, «партизанами» (т.е. сторонниками) Каткова. Нередко они пытались конкурировать с «Московскими ведомостями» как это делал не удавшийся петербургский «Берег» П.П. Цитовича. Более успешным оказался «Варшавский дневник» Голицына, Щебальского и Кулаковского, а также «Киевлянин» Шульгина-старшего –

ставший, по признанию современников, лучшей русской провинциальной политической газетой. Однако младшие публицисты катковского круга всё больше отходили от его идей.

6. Публицисты катковского направления конкурировали и
полемизировали с представителями других направлений отечественного
консерватизма и национализма. Споры Каткова со славянофилами и
почвенниками на рубеже 1850-х-1860-х гг. касались прежде всего общины и
польского вопроса. Однако главным и принципиальным различием между
двумя направлениями консервативного национализма было убеждение
славянофилов в том, что «ядром» нации является «общество», а не
«правительство». Позднее Катков перехватил патриотическую часть
славянофильской «повестки» чем вызвал крайнее недовольство «отцов»
славянофильства. Однако и само это направление в процессе спора
видоизменялось.

7. Другим катковским оппонентом справа было политическое направление, видевшее в качестве национального «ядра» дворянство и представленное в 1860-е гг. газетой «Весть», а позднее – Р.А. Фадеевым и В.П. Мещерским. «Весть», до польского восстания поддерживавшая катковские издания и боровшаяся со славянофилами, с 1864 г. становится главным оппонентом Каткова. После закрытия «Вести» противостояние катковского направления и сословного дворянского направления утратило прежнюю остроту, однако после смерти Каткова периодические стычки возобновились.

8. Убежденность М.Н. Каткова в необходимости поддержания гомогенности национально-государственного «организма» объективно ставила его в противоречие со сторонниками «имперского» консерватизма, желавшими сохранения в рамках российского государства многоукладности национального своеобразия нерусских окраин. Подобный подход в различные периоды был представлен столь непохожими деятелями, как Ф.И. Фиркс (Шедо-Феротти), К.Н. Леонтьевым, Э.Э. Ухтомским и другими.

9. Несмотря на то, что К.Н. Леонтьев был одним из наиболее

ожесточенных консервативных критиков катковских идей и политической тактики, многие последователи Каткова – например, такие представители нового консерватизма 1890-х гг., как Л.А. Тихомиров и Ю.С. Карцов позднее пытались осуществить синтез катковских взглядов с леонтьевскими.

Проблематика и выводы диссертации соответствуют паспорту специальности 07.00.02 – Отечественная история, в частности, следующим областям исследования: п. 3 (История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и ее регионов), п. 9 (История общественной мысли и общественных движений), п. 10 (Национальная политика Российского государства и ее реализация. История национальных отношений), п. 17 (Личность в российской истории, ее персоналии), п. 22 (Интеллектуальная история России), п. 25 (История государственной и общественной идеологии, общественных настроений и общественного мнения).

Бюрократический национализм М.Н. Каткова

Научная новизна исследования. Впервые в историографии М.Н. Катков рассматривается как глава целого общественно-политического «лагеря». Изучение истории и идеологии «катковского направления» открывает новое направление и в изучении истории отечественного политического консерватизма Нового времени. Выделив основные разновидности этого движения, диссертант рассматривает деятельность «катковцев» как попытку создать новую, отвечающую требованиям эпохи модерна государственную идеологию (бюрократический национализм), и одновременно как попытку создания системы транслирующей эту идеологию систему периодической печати. Автор вводит в научный оборот обширный архивный материал: от эпистолярных источников до цензурных дел отдельных изданий. Полемика, которую вели издания «катковского направления», рассмотрена в тесной связи с историческим контекстом указанного периода: в диссертации показана реальная расстановка сил в литературном «консервативном лагере», связь идеологических процессов с событиями общественной и политической жизни России.

Понятийный аппарат. Значение термина «консерватизм» является предметом давних научных дискуссий в исторической, политологической и философской литературе. Понимая всю условность данного понятия, диссертант рассматривает и в дальнейшем раскрывает его как комплекс различных идеологий, делающих акцент на идее преемственности. Предельно широко понимает автор и термин «национализм», подразумевая под последним использование в политическом дискурсе образа нации и вызываемые этим эмоции2. Используются и раскрываются в тексте диссертации такие термины, как «славянофильство», «почвенничество», «западничество», «консервативная демократия», «катковское направление». Наконец, одним из основных положений диссертационного исследования является характеристика идеологии М.Н. Каткова как «бюрократического национализма».

Теоретическая значимость работы заключается в возможности использовать ее положения (в частности, классификацию основных направлений отечественного пореформенного консерватизма и понятие «бюрократический национализм») при исследовании важнейших политических идеологий и движений Нового и Новейшего времени: консерватизма и национализма. Данные и выводы диссертации способствуют теоретическому осмыслению как причин позднейших событий начала XX в., так и общественной дискуссии нашего времени. Выводы диссертации будут небесполезны в деле поиска фундаментальных норм и ценностей, необходимых для сохранения и укрепления единства нации, предотвращения межэтнических и социальных конфликтов.

Практическая значимость работы состоит в возможности использовать имеющиеся в ней материалы в научно-исследовательской деятельности. Собранный в процессе написания материал дополняет общую картину общественно-политической жизни России второй половины XIX в. и может быть использован при подготовке и чтении вузовских курсов лекций, спецкурсов и спецсеминаров, при написании учебников и пособий по истории России, российской общественно-политической жизни, а также отечественной журналистики. Открывая новое направление в изучении истории отечественного консерватизма, данная диссертация может послужить основой для монографий, статей, кандидатских диссертаций, посвященных изучению отдельных периодических изданий или деятелей катковского направления.

Методология исследования обусловлена состоянием изученности данной темы и определенной исследовательской стратегией, основана на междисциплинарном подходе. Диссертант придерживался принципов историзма, объективности и системности. Принцип историзма диктовал рассмотрение консервативной печати как исторического явления, изменявшегося во времени под действием конкретных исторических событий. Принцип объективности требовал подойти к отечественному консерватизму как к сложному и противоречивому явлению, по мере возможности воздержаться от оценочного подхода. В соответствии с принципом системности катковское направление рассматривалось как составная часть сложного идейного спектра отечественного консерватизма.

В работе использовались как общенаучные (наблюдение, анализ, обобщение, сравнение) методы, так и общеисторические: проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, историко-типологический.

Консервативная печать второй половины XIX в. и её «катковское» направление рассматривается сквозь призму понятия «дискурсивное поле»3 и в рамках концепции модернизации. М.Н. Катков предстает в работе как один из «лидеров-толкователей» националистического дискурса, адаптировавший консервативно-националистические ценности к конкретному периоду времени и месту. Идеология катковского направления – «бюрократический национализм» - рассматривается как один из возможных вариантов модернизации страны. При этом анализ данной идеологии проводился по преимуществу не в философско-политологическом, а в историческом аспекте – что и обусловило сделанный диссертантом акцент на материалах периодической печати, публицистическом и эпистолярном наследии русских консерваторов.

Либеральный панславизм П.К. Щебальского

Несмотря на то, что К.Н. Леонтьев был одним из наиболее ожесточенных консервативных критиков катковских идей и политической тактики, многие последователи Каткова – например, такие представители нового консерватизма 1890-х гг., как Л.А. Тихомиров и Ю.С. Карцов - позднее пытались осуществить синтез катковских взглядов с леонтьевскими.

Проблематика и выводы диссертации соответствуют паспорту специальности 07.00.02 – Отечественная история, в частности, следующим областям исследования: п. 3 (История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и ее регионов), п. 9 (История общественной мысли и общественных движений), п. 10 (Национальная политика Российского государства и ее реализация. История национальных отношений), п. 17 (Личность в российской истории, ее персоналии), п. 22 (Интеллектуальная история России), п. 25 (История государственной и общественной идеологии, общественных настроений и общественного мнения).

Степень достоверности и апробация результатов исследования. Выводы и обобщения, сделанные в диссертации, опираются на методологические подходы, соответствующие поставленным задачам, на критический анализ обобщенных историографических сведений, а также на широкий круг источников (периодическая печать, материалы делопроизводства, официальные документы, мемуары, дневники и переписка), в том числе впервые вводимых в научный оборот.

Наиболее значимые результаты исследования были изложены в трех монографиях: «Русская консервативная печать 1870-1890-х гг.: опыт ведения общественной дискуссии» (СПб., 2010), «Птенцы гнезда Каткова» (СПб., 2013) и « “Царский путь” Михаила Каткова: идеология бюрократического национализма в политической публицистике 1860-х – 1890-х гг.» (СПб., 2016). Все монографии получили в целом положительные рецензии как в электронных публикациях, так и в научной периодической печати256.

Кроме этого, результаты диссертационной работы отражены в 18 научных работах, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Российской Федерации, включая такие журналы, как «Российская история», «Родина», «Вестник СПбГУ», «Клио» и др. Всего по теме диссертации опубликовано 58 работ общим объемом 72 печатных листа.

Основные положения и выводы работы были апробированы в докладах на конференциях и семинарах: «Культурное многообразие в образовании» (10 апреля 2009, Санкт-Петербург, СПбИГО); «Глобализация и патриотизм» (15 апреля 2010, Санкт-Петербург, СПбГУВК); «Массмедиа в контексте культурных трансформаций» (10 декабря 2010, Санкт-Петербург, СПбИГО); «Восток, Россия и Европа: интеллектуальные маршруты Константина Леонтьева» (14-16 ноября 2011, Санкт-Петербург, ИРЛИ РАН); «Медиатекст как предмет исследования» (20 декабря 2011, Санкт-Петербург, СПбИГО); «“На ножах”: Идейный радикализм в литературных и публицистических практиках второй половины XIX – начала XX века» (15 марта 2012, Санкт-Петербург, ИРЛИ РАН); «Журналистская профессия в системе цивилизации и культуры в информационном постиндустриальном обществе» (19-20 ноября 2012, Санкт-Петербург, СПбИГО); «Славянофильство: основатели, последователи, оппоненты» (31 января, Санкт-Петербург, ИРЛИ РАН); «Иван Аксаков: судьба славянофила» (24-26 октября 2013, Санкт-Петербург, ИРЛИ РАН); «Социальная миссия журналистики: реалии и прогнозы» (6-7 декабря 2013, Архангельск, САФУ); «Герценовские чтения: Актуальные проблемы русской истории» (24 апреля 2015, Санкт-Петербург, РГПУ им. А.И. Герцена); «XV Свято-Троицкие ежегодные международные академические чтения в Санкт-Петербурге» (27-30 мая 2015, Санкт-Петербург, РХГА); «Проблемы реформирования России на рубеже XIX – XX вв.: к столетию со дня смерти С.Ю. Витте» (19-20 июня 2015, Санкт-Петербург, ЕУ СПб); «Журналистика как общественное служение: к 170-летию начала славянофильской периодики» (17 декабря 2015, Санкт-Петербург, ИРЛИ РАН); «Ильинские чтения» (15 апреля 2016, Санкт-Петербург, ГУМРФ им. адмирала С.О. Макарова); «Способы мысли, пути говорения: VIII международная конференция Школы философии НИУ ВШЭ» (27-30 апреля 2016, Москва, НИУ ВШЭ); «Наследие Ивана Аксакова: периодические издания, книги, переписка и рукописи» (6-7 октября 2016, Санкт-Петербург, РНБ, ИРЛИ РАН); «Музеология-музееведние в XXI веке: Проблемы изучения и преподавания» (20-22 октября 2016, Санкт-Петербург, СПбГУ); на заседаниях Отдела новой истории России Санкт-Петербургского института истории РАН. Текст диссертации был обсужден и одобрен 13 октября 2016 г.

Сословный консерватизм 1860-х гг.: газета «Весть»

Однако на этом обличительная часть заканчивалась. В целом, передовица была намного более сдержанной, чем большинство статей Каткова по польскому вопросу. Е.П. Тышкевич характеризовался как «потомок древней русской, некогда православной фамилии западной Руси», а его предыдущая деятельность и выступление против перемен в музее объяснялась тем, что «представители польской справы не переставали оказывать прессию на почтенного графа». Наконец, деятельность новой администрации музея и края также подавались в смягченном виде: «В сущности, дело шло и идет не только не об уничтожении памятников древности, но даже и не о совершенном их удалении из города, которому принадлежал труд их собирания: дело идет только о временном удалении с глаз публики, еще не вполне успокоившейся после бывшего мятежа, таких предметов, которым с злым умыслом и нередко в истинно вандальском духе сами польские патриоты придавали значение орудий политического подстрекательства». Более того, польскую часть музея Катков считал необходимым сохранить: «Требуется только изменить обстановку, то есть развить и дополнить русский отдел музея. Польско-шляхетская старина западного края России несомненно принадлежит к русской истории; памятники этой старины должны быть также тщательно сохраняемы и в том же самом месте, где они собраны, как и памятники всякой другой старины. Польская история одною своею частью входит в русскую историю, и памятники ее не могут не иметь значения для русских. Они нам дороги. Все дело в том, что на эти памятники следует смотреть не иначе как на русские исторические памятники и притом как на памятники невозвратно-прошедшего времени»418.

В истории с Виленским музеем Катков оказался значительно менее радикален, чем другие представители тогдашнего «русского направления». Но нехарактерный для публициста примирительный тон отчасти объяснялся и соображениями идеологического характера. Катковский национализм был политическим, но не этническим и не конфессиональным. Поэтому, не принимая компромиссов с политическим «полонизмом», Катков не являлся противником ни католицизма, ни поляков как таковых – от которых требовал лишь языковой и политической ассимиляции. Включение «польско-шляхетской старины» в русскую историю вполне соответствовало подобному подходу – однако позднее привело Каткова к разрыву с И.П. Корниловым, М.О. Кояловичем и другими «русификаторами». Национальную и государственную целостность государства Катков считал залогом развития русской цивилизации. Так, протестуя против «учения», требующего «раздробления» России «по-национально на многие чуждые друг другу государства, долженствующие тем не менее оставаться в тесной связи между собой», Катков считал подобную федерализацию «вздором, взятым из революционного арсенала». По мысли публициста, «до такой степени нынешние границы русского государства необходимы ему, что оно до тех пор не могло успокоиться и войти в себя, пока не приобрело или не возвратило их себе, пока не восстановило целости своей земли, предназначенной ему Провидением»419. Любые же «начатки особых государств» для национального организма – «тела чужеядные, и развитие их есть развитие внутренней болезни целого состава»420.

Помимо административного сепаратизма, утверждал публицист, «нас приготовляют к покушению на самоубийство еще мыслию о страшной разноплеменности народонаселения русской державы […] Россия есть не что иное, как химера; в действительности же существуют двадцать наций, которым эта химера, называемая Россией, препятствует жить и развиваться самостоятельно. Двадцать народов! Да это более, чем сколько можно насчитать полных народов в целой Европе! Каково это! А мы и не знали, что обладаем таким богатством: под обаянием химеры мы все думали, что под русской державой есть только одна нация, называемая русской, и что мало государств в Европе, где отношения господствующей народности ко всем обитающим в ее области инородческим элементам были бы так благоприятны во всех отношениях, как в русском государстве!» В качестве примера для подражания Катков приводил централизованную Францию, которая «может гордиться своей однородностью». Последнее стало возможным благодаря «неизменному характеру […] правительства, которое сознавало себя головою и рукою единственно только французского народа, которое жило, двигалось, существовало единственно только в элементе французской национальности и которое во всей Франции признавало единственно только французскую народность»4

П.А. Кулаковский: синтез катковского направления и славянофильства

Именно введение — по германскому образцу — особой платы за посещение лекций, должно было способствовать распространению в русских университетах настоящий академической свободы. С одной стороны, гонорар должен был дать профессору определенную независимость от начальства. С другой, «только через гонорарий устанавливаются правильные отношения свободного преподавателя к свободным слушателям, и проба способности и призвания получает свободный характер практической оценки приносимой пользы. Через гонорарий устраняется возможность увеселительных чтений и привлечения на лекции средствами, не зависящими от научных достоинств». По мнению Любимова, гонорар от студентов должен был установить более прочные отношения между ними и профессорами, и принести последним немалое нравственное удовлетворение. По поводу же дворянских комплексов Николай Алексеевич иронизировал: «Брать деньги даром на службе у нас не воспрещается, даже имеет оттенок чего-то либерального, но для принятия правильного вознаграждения за труд обязательна конфузливость»533.

Для профессоров наряду с гонораром предлагалось сохранить и обычное стабильное жалованье — которое, разумеется, также возлагалось на студентов. Вновь возвращаясь к вопросу о плате за обучение, Любимов отмечал, что студенческая бедность, хорошо нам знакомая по художественной литературе того времени, сильно преувеличивается: «вопрос о бедных студентах выдвинулся в число передовых вовсе не вследствие каких-то явлений действительности». Далее Николай Алексеевич предупреждал против придания вопросу об оплате политического значения и указывал на негативный опыт 1845 г., когда оплату повысили для «недопущения университеты разночинцев».

Однако тут же, противореча самому себе, профессор становился на либеральную, но явно не демократическую позицию. Недостаточно культурное и зависящее от жалованья чиновничество, очевидно, должно стать послушным орудием в руках правительства. Поэтому, спрашивал Любимов, «не должно ли […] бремя государственного управления возлагаться преимущественно на тех, для кого жалованье не есть единственное средство к жизни и кому достаток и общественные связи дают известную независимость положения?» Поэтому «кажущееся для иных столь либеральным привлечение людей из бедных классов к высшему образованию, далеко не таково в сущности, если образование это служит лишь орудием к достижению чиновнических мест». Параллельно с фактическим повышением платы для студентов-гуманитариев предлагалось увеличить казенные стипендии для медицинских и педагогических специальностей534.

Большая часть печати действительно выступила против Н.А. Любимова. В числе немногих поддержавших его изданий оказалась консервативная газета «Русский мир», в которой была опубликована анонимная заметка «Непочатой угол». Никаких имен в заметке, впрочем, не указывалось. Автор лишь выражал возмущение состоянием университетов: «Где больше дрязг, интриг и разного рода мелочных эгоистических проявлений, как не в нашем университетах? Где больше самой соблазнительной апатии к своему долгу, как не между некоторыми, считающими себя за представителей науки? Где больше бесконтрольности, как не в наших университетах?» В числе прочих административных мер по усилению контроля предлагалась и уже высказанная Любимовым идея утверждения министерством лекционных программ. Впрочем, поместившая текст редакция тут же оговаривалась, что не разделяет мнения автора: «нам казалось бы, что для сохранения необходимой свободы университетского преподавания, не следует требовать от профессоров чтения непременно по программам, рассмотренным министерством; контроль над профессорскими курсами скорее может быть осуществлен более правильной организацией студенческих экзаменов»535.

Пожалуй, наиболее взвешенную позицию в тогдашней печатной полемике по университетскому вопросу занял Н.П. Гиляров-Платонов. Отметим здесь, что его статьи на эту тему – далеко не всегда благоприятные для Каткова, Любимова и правительственной политики в целом – были в 1903 г. переизданы отдельным сборником в издательстве К.П. Победоносцева. Редкая для того времени неангажированность позволяла Гилярову адекватно оценивать перспективу любых правительственных реформ российского образования: «Против меры, готовящейся на университеты […] мы не скажем ни слова. Не потому, чтобы уничтожение университетского самоуправления действительно требовалось, а потому, что и самоуправление не приносит пользы. Будет ли белый колпак или колпак белый, это будет одно. Будут ли ректорские и профессорские места пополняться высшим назначением или местным выбором, университет от этого не проиграет и ни выиграет, в сравнении с тем, что есть теперь и что было… Вино водянисто. Будем же думать, что это происходит от стеклянной посуды; перельем в глиняные амфоры. Нет, плохо; непременно надобно в стеклянную посуду, только другого размера. Все то же! Очевидно, успех и неуспех университетской жизни зависит от чего-то другого, а не от способа назначения на педагогические и учебно-административные места»