Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Предпосылки становления судебной системы в Черноморском казачьем войске . 29
1.1 Законодательные акты и нормы обычного права первых лет заселения ( 1793-1801 г.). 29
1.2. Судебно-административные реформы 1801 - 1802 годов и их последствия. 62
1.3. Реформы 1827 года и их результаты. 81
1. 4. Реорганизация войсковых учреждений в 1842 году и начало их интеграции в систему общероссийских судебных институтов . 95
Глава 2. Судебная реформа 1864 года в России и ее проведение на территории Кубанской области. 116
2.1 Развитие судебно - правовой системы России в пореформенный период. 116
2.2 Образование Кубанской области и завершение процесса вхождения войсковых судебных учреждений в систему российского судопроизводства . 147
Заключение. 191
Список использованных источников и литературы. 199
Приложения 216
- Законодательные акты и нормы обычного права первых лет заселения ( 1793-1801 г.).
- Судебно-административные реформы 1801 - 1802 годов и их последствия.
- Реорганизация войсковых учреждений в 1842 году и начало их интеграции в систему общероссийских судебных институтов
- Образование Кубанской области и завершение процесса вхождения войсковых судебных учреждений в систему российского судопроизводства
Законодательные акты и нормы обычного права первых лет заселения ( 1793-1801 г.).
Рассмотрение состояния судебной власти в Черноморском казачьем войске невозможно вне связи ее с уровнем развития аналогичных институтов Российской империи. Являясь частью этой империи, Черно-мория испытывала на себе влияние государственных органов власти, степень которого с течением времени менялась. Однако в подавляющем большинстве случаев источником законодательной инициативы и прообразом внедряемых форм административного и судебного управления вне всякого сомнения можно считать аналогичные институты, уже доказавшие свою эффективность в практике работы отдельных звеньев государственного управления.
Структуру судебной системы России вплоть до 1864 года состав ляли разнообразные, исторически сложившиеся органы судебного регу лирования, делавшие ее чрезвычайно сложной и запутанной. Существо вали особые суды для дворян, горожан, специальные коммерческие, со вестные, межевые и иные суды1. Судебные функции отправляли и адми нистративные органы - губернские правления, органы полиции и т. д. Крайняя запутанность законодательных норм, обилие законодательных актов, не сведенных в единую систему, которые довольно часто проти воречили друг другу, усложняли судебный процесс, и временами чрез вычайно затягивали время судебного разбирательства2. Одним из основных факторов, усложняющим судебную систему государства, являлся принцип сословности, положенный в основу деятельности судебных органов.
Вышеназванная система теснейшим образом была переплетена с крепостным правом, имея в нем свою главную опору. Каждый помещик в своем имении был первым, и притом почти неограниченным представителем административной власти. В местном уездном и губернском управлении большая часть должностей замещалась по выбору дворянства и из числа его-же представителей. Судебные и полицейские должности входили в это число, что неизбежно порождало ситуацию, при которой лица принадлежащие к непривелегированным сословиям не могли ожидать ни объективного правосудия, ни защиты своих интересов при столкновении последних с интересами представителей привилегированного класса.
Сами судьи, получавшие мизерное жалование были зависимы от произвола вышестоящего начальства, поскольку четкого разграничения между судебной и административной властью не существовало, и на судью, как на государственного чиновника могло быть оказано давление. Все это не делало должность судьи сколько-нибудь привлекательной для местной дворянской элиты, и потому среди судей нередко попадались люди не только без специального юридического образования но и без какого - то ни было вовсе1.
Вследствие этого реальная власть в судах зачастую принадлежала секретарям и канцелярским работникам, чье знание законодательной процедуры ставило в полную от них зависимость всех, кто обращался в суд, и таким образом открывало обширные возможности для злоупотреблений2.
Судебная процедура в свою очередь являлась громоздким, архаичным и малоэффективным механизмом государственной власти. Рассмотрение дел во всех судебных инстанциях происходило при закрытых дверях.
Вся процедура велась на основе письменных документов, которые должны были предоставляться в надлежащей форме. Адвокатура отсутствовала, причем подсудимому не всегда даже сообщались все основания, на которых основывалось выставляемое против него обвинение. Приговор выносился без прения сторон, а если не хватало улик то обвиняемый мог быть оставлен, и чаще всего оставался -"в подозрении", что ограничивало его в правах. При разногласии судей дело без жалобы подсудимого переносилось в ревизионном порядке в вышестоящие инстанции, которые рассматривали его тем - же канцелярским порядком1.
Процесс делился на три стадии: первая начиналась формальным оповещением о начале процесса и продолжалась до получения показаний ответчика. Вторая - собственно разбирательство - длилась вплоть до вынесения приговора, третья - от вынесения приговора до его исполнения. Оповещение о явке всех заинтересованных в деле лиц в суд делалось официально в письменной форме. Претензии челобитчика и пояснения ответчика тоже были письменными и протоколировались. В процессе не допускалось представительство. Исключение составляло представительство одной из сторон по причине болезни и невозможности откладывания слушания дела.
Закон допускал отвод судей при наличии особых на то обстоятельств: нахождение судьи в близком родстве с одной из сторон, наличие между судьей и стороной враждебных отношений или долговых обязательств.
Первая стадия судебного разбирательства заканчивалась на ответе обвиняемого. Такой ответ мог быть повинным, подозреваемый мог отрицать свою вину или сознаться, но с указанием новых обстоятельств дела.
Вторая стадия начиналась с анализа доказательств. Различались четыре вида доказательств: собственное признание, свидетельские показания, письменные доказательства, присяга.
Наиболее весомым считалось собственное признание. Для его получения могла применятся пытка. Пытка не являлась незаконной мерой воздействия, наоборот, она была тщательно регламентирована законом, Пытали соответственно занимаемому чину, сословию, возрасту и состоянию здоровья - лиц "деликатного" сложения пытать следовало не слишком жестоко, лиц старше семидесяти лет, и недорослей не достигших пятнадцати лет пытке не подвергали, нельзя было пытать беременных женщин. Подвергать этой процедуре можно было только определенное число раз, после каждого сеанса испытуемому давали возможность подлечиться и поправить здоровье. Пытать могли и свидетелей1.
Свидетельские показания не были равноценными Существовала возможность вовсе отвести свидетеля, например по причине его родства с одной из сторон. Негодными считались лица, не достигшие пятнадцатилетнего возраста, клятвопреступники, признанные таковыми по суду, проклятые церковью, клейменные, шельмованные, судимые за разбой, воровство, убийство, прелюбодеяние, иностранцы, о которых нет достаточных сведений2. Свидетелей допрашивал только судья и только в суде, причем знатным особам разрешалось давать показания на дому.
Господствующей была "формальная теория доказательств": ценность каждого доказательства определялась заранее и была неизменной.
Так показания мужчины были более ценными чем показания женщины, показания знатного человека оценивались выше, чем показания незнатного, ученого - выше чем неученого, показания духовного лица - доверительнее, чем показания светского человека1.
Дача ложных показаний каралась отсечением пальцев руки. К свидетелям могли применятся допрос с пристрастием (побоями), или пытка, если судья считал это необходимым для выяснения обстоятельств дела.
В практику судебного разбирательства входила так называемая очистительная присяга. Она являлась специальным доказательством, которое применялось в том случае, когда иным способом доказать обвинение было невозможно. Принесший присягу считался оправданным, отказавшийся приносить - виновным. Однако такое судебное дело считалось нерешенным, а его обстоятельства - невыясненными. Присяга всего лишь переводила процесс из области юридической в область этическую и религиозную.
После анализа доказательств суд переходил к вынесению приговора. Решение определялось большинством голосов, при их равенстве голос председателя становился решающим. Приговоры по делам, где применялась пытка, утверждались высшими чиновниками, которые могли поменять меру наказания.
Судебно-административные реформы 1801 - 1802 годов и их последствия.
Один из поворотных пунктов в истории Черноморского войска совпал с началом XIX столетия. К і 801 году относится первое значительное вмешательство во внутреннее управление Черноморского войска со стороны центрального правительства.
Это вмешательство было связанное с именем нового российского императора Павла 1. Вступив на престол после смерти Екатерины II в 1796 году, Павел в первые годы своего царствования, не пытался вносить какие-либо изменения в порядок управления на землях Черноморского войска. Более того, 16 февраля 1799 года была опубликована "Высочайшая грамота", предписывающая "не делать никаких перемен в Черноморском войске, а оставить все в том же положении, как и было при восшествии Его на престол 4. Другими словами этим документом император подтверждал и косвенно одобрял ту систему отношений как между центральными органами власти так и внутри войска, которая возникла на базе "Высочайшей грамоты" от 30 июня 1792 года, и развивалась питаемая инициативой местных властных органов.
Можно предположить, что при всех своих реформаторских побуждениях, у нового императора просто не хватало времени на то, чтобы немедленно заняться изменением порядка внутреннего управления одной из окраин своей обширной империи, хотя пересылка указов императора и переписка по поводу военных действий шедших в то время между войском и горцами, велась достаточно оживленно.
Тем не менее на пятом году своего правления император все же обратил внимание на положение дел в сфере управления Черноморией. В качестве одной из причин оказавших свое влияние на изменение формы отношений между центральной властью и войском можно усмотреть беспорядки в Черномории в 1797 году - выступление части казаков, вернувшихся из персидского похода, с претензиями по поводу действий казацкой старшины. Генерал-лейтенант Марков, инспектировавший укрепления Черноморского войска через некоторое время после вышеназванных событий - в апреле 1798 г., полагал, что беспорядки были вызваны исключительно по вине атамана Т. Котляревского, который не захотел удовлетворить во многом справедливые требования вернувшихся из похода казаков . Другими словами генералом Марковым была констатирована неспособность местной власти самостоятельно справляться со сложными ситуациями. Возможно что подобные оценки произошедших событий дошли до Павла I, подталкивая его к решению изменить структуру управления Черноморским войском.
Положение дел во внутреннем управлении Черноморским войском привлекало внимание императора как минимум еще один раз, вскоре после окончания в 1800 году суда над руководителями беспорядков, и вынесения им смертного приговора. Павел I собственноручно подписал указ от 28 августа 1800 года, смягчающий вынесенный вердикт2. Можно спорить о том, какие мотивы двигали им в данном случае, но бесспорным является именно факт обращения внимания монарха на далеко не идеальное положение во внутреннем устройстве войска.
Видение определенной неспособности к качественному внутреннему управлению Черноморским войском существующими структурами, по видимому и стимулировали произошедшие вскоре в этой области изменения.
18 февраля 1801 г. Павел I подписал " Высочайшую грамоту", которая значительно меняла структуру управления в войске. Согласно этому документу, дабы "управление дел Черноморского войска восприняло лучший образ" учреждалась новая форма управления - Войсковая Канцелярия, сменившая Войсковое Правительство1.
Во главе Канцелярии стоял председатель - Войсковой Атаман, два члена от войска, особый член назначаемый Государем, и сверх того, "для охранения правосудия", определен был при войске прокурор.
Канцелярии вменялось в обязанность "наблюдение в подчиненных местах благоустройства и правосудия и решение всех дел". Учреждались зависящие от канцелярии экспедиции: 1-я - для дел криминальных, 2-я -для дел гражданских и тяжебных, 3-я - для казенных, 4-я - для межевых, 5-я - для полиции, 6-я - сыскное начальство соответствующее земскому суду. Далее оговаривались полномочия экспедиций: "Экспедиции сии, производя дела, приговоры свои по оным должны выносить на утверждение Войсковой Канцелярии, и определенной от Нас в оную доверенной особы, и доколь утверждены не будут, исполнять своих положений не долженствуют", здесь же было велено все дела производить "на основании общих узаконений Всероссийской Империи"2.
Ведомственную подчиненность Войсковой канцелярии документ определял следующим образом:
"Дела по гражданской части на апелляцию выносить в Сенат, а по военной относиться в военную Коллегию, сообразно чему и уголовные выносить на ревизию по роду их принадлежности до того или другого Правительства, но отсылая прежде приговоры свои на рассмотрение доверенной от Нас Особы"1.
Из документа ясно видно, что переустройство внутренней жизни Черноморского войска преследовало сразу несколько целей. Дело в том, что прежняя форма управления не имела четко оформленной структуры. Практически все войсковые дела, без деления на гражданские, военные, экономические и т. д. решались в одном месте и одними и теми же лицами.
Такое положение дел сосредоточивало значительную власть в руках небольшого круга лиц, и тем самым создавало возможности для волокиты и всякого рода злоупотреблений в среде войсковой администрации, и как следствие - к возможности возникновения беспорядков в массе рядового казачества, что никоим образом не соответствовало интересам государства.
Вместе с тем, отсутствие со стороны центральной власти четкой регламентации порядка работы административных органов войска, создавало ситуацию, при которой центральное правительство не имело возможности контролировать внутреннюю жизнь войска, получая отчеты лишь о ее результатах.
Учреждение нового органа управления - Войсковой канцелярии должно было искоренить эти недостатки, придать необходимую стройность органам управления и привести в порядок войсковые дела. Присутствие особого представителя центральной власти в аппарате высшего уровня войсковой администрации преследовало цели контроля за деятельностью последней, и оперативности информирования государственной власти, а при необходимости и вмешательства в войсковые дела извне. Фигура прокурора, осуществлявшего функции контроля за соблюдением законности, была введена в структуру войскового управления с аналогичными целями. Требование производить рассмотрение всех поступающих дел на основании общих для Российской империи правовых норм должно было ограничить вольности представителей войсковой администрации в решении текущих дел, и привязать войсковую судебную систему к общероссийской.
Таким образом выглядели идеи центрального правительства на бумаге. На деле же все пошло не столь гладко.
Данная правительством новая форма управления была далеко не столь совершенной, как того хотелось ее устроителям. Масса недоработок, заложенных в самом законодательном акте, с самого начала тормозила работу Войсковой канцелярии. Так, создание при канцелярии шести узкоспециализированных экспедиций не принесло должного результата, поскольку крайняя спутанность понятий о делах криминальных, тяжебных, полицейских, сыскных и прочих, сводила на нет эффективность работы этих экспедиций1.
Общая задача, возложенная на Войсковую канцелярию носила весьма неопределенный характер, и уяснить ее из текста документа было довольно трудно.
Реорганизация войсковых учреждений в 1842 году и начало их интеграции в систему общероссийских судебных институтов
1 июля 1842 года центральное правительство выступило с очередной инициативой по улучшению управления в Черномории. Было опубликовано "Высочайше утвержденное положение о Черноморском казачьем войске".
"Имея главной целью упрочить благосостояние войска в общих и частных видах 4, это положение в очередной раз вносило значительные изменения а сложившийся порядок управления войском.
Прежде всего менялось территориальное деление Черноморского войска, войсковые административные единицы укрупнялись. Вместо прежних четырех, Черномория отныне стала подразделяться на 3 округа: Таманский, Екатеринодарский и Ейский. Несколько менялась структура подчинения. По военной и гражданской части войско подчинялось командующему войсками на Кавказской линии и в Черномории.
Независимо от этого "во всех чрезвычайных случаях, требующих охранения внешней и внутренней безопасности Черноморского войска", оно переходило в "непосредственную зависимость от командира Отдельного Кавказского корпуса".2
Высшей инстанцией, которой подчинялись войсковые учреждения, как по военной, так и по гражданской части, определялся Департамент военных поселений в военном министерстве. Все правительственные распоряжения приводились в исполнение через наказного атамана, при этом возможность прямого общения последнего с центральными органами власти не предусматривалась. "С Правительствующим Сенатом, Святейшим Синодом, и Министрами, Наказный Атаман прямых отношений не имеет, но в делах того требующих, делает свои предоставления командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории".1
Таким образом модель отношений центрального правительства с войском еще более усложнилась и приобрела упорядоченно бюрократический характер, соответствующий общероссийской схеме управления того времени.
В самом войске верховной властью наделен был наказный атаман, по-прежнему назначаемый непосредственно императором. По части военной он приравнивался в полномочиях к начальнику дивизии, а по части гражданской имел права гражданского губернатора. Он должен был, "охраняя закон, строго преследовать всякие злоупотребления и пресекать действия мерами власти ему предоставленными"2, а так же следить "чтоб все учреждения в войске действовали неослабно, в порядке законами и постановлениями, предписанными чтоб повсюду соблюдалось благоустройство, благочиние и точное повиновение властям; чтоб каждый из обитателей в собственности его и лично находил законную защиту".3
Меры власти, предоставленные гражданскому губернатору, а значит и уравненному с ним в правах наказному атаману, в области судопроизводства определялись следующим образом:
Он решал, "не нужно ли начать или же усилить или распространить начатое уже по какому либо происшествию или преступлению исследование", но не мог "ни начать следствие без достаточных на то причин, ни прекратить его по своему произволу".4 Атаман как и губернатор мог останавливать судебное рассмотрение дела и рассматривать жалобы, подаваемые на судные места. Он утверждал приговоры полицейских управлений, уездных судов и магистратов "об укрывателях дезертиров и беглых". Во власти губернатора било уменьшить число ударов, к которым проговаривался преступник.
Ведению губернатора подлежали в том числе и "дела судные, гражданские, если они касаются казенного имущества".1 Таким образом область власти губернатора, а значит и войскового атамана, определенным образом пересекалась с властью прокурора.
Принцип разделения гражданских и военных дел, впервые введенный в 1827 году, в "Положении" 1842 года получил дальнейшее развитие. Для военного управления Черноморского казачьего войска вводилось особое учреждение: войсковое дежурство. В его состав входили: войсковой атаман, начальник штаба, дежурный штаб-офицер, старший адъютант обер-офицерского чина и обер-аудитор. В ведении войскового дежурства находились "все предметы военного управления в войске".2
Дежурство состояло из двух отделений: первое ведало инспекторскими делами, второе, под начальством обер-аудитора ведало делами военно-судными.
При войсковом дежурстве находился созданный еще в 1827 году военный суд. Состав его был оставлен без изменений: в состав суда по-прежнему входили презус, четыре асессора и аудитор. Презус и асессоры избирались войсковым атаманом, а затем "утверждалась в сем званий командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории".3 Аудитор по прежнему назначался центральным правительством. Это объясняется по видимому спецификой работы этого должностного лица, и необходимостью наличия у него специальных знаний и умений соответствующих профилю его работы.
В 1848 году порядок назначения должностных лиц в военный суд Черноморского войска был несколько изменен.
Презус и асессоры комиссии военного суда стали утверждаться в своих должностях командиром Отдельного Кавказского корпуса".1 Это обстоятельство свидетельствовало о повышении значимости военного суда в глазах центральных органов власти, и об одновременном увеличении степени независимости этого судебного органа от местной власти в лице атамана.
Задачи комиссии военного суда, согласно "Положению" 1842 года определялись следующим образом; "производство следствий и военного суда над служащими, отставными чиновниками и нижними чинами Черноморского казачьего войска. Окончание таковых же следствий и военного суда начатых в Комиссиях при полках, батальонах и батареях".2 В производстве военно-судных дел ей велено было руководствоваться "общими о военных судах постановлениями"3, т. е. регламентировалось обязательное соответствие принципов работы этого судебного органа принципам работы судебной системы империи.
Комиссия военного суда Черноморского войска была подчинена непосредственно начальнику штаба того же войска.
Структура гражданского управления Черномории была значительно усложнена. Согласно данному правительственному распоряжению эта область управления делилось на правления: войсковое, окружные и станичные.
Войсковое правление состояло из председателя - войскового атамана, начальника штаба, старшего члена и четырех асессоров. Старший член и асессоры избирались наказным атаманом и через командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории утверждались военным министром.
Войсковое правление подразделялось на 4 экспедиции:
1. исполнительную,
2. хозяйственную,
3. поземельную,
4. гражданскую.
Из них две экспедиции: исполнительная и гражданская наиболее близко сталкивались о делами, составляющими область судебной власти, прокурорского надзора и власти полицейской.
К обязанностям исполнительной экспедиции войскового правления относились:
"Обнародование в земле Черноморского казачьего войска узаконений и указов Высочайших и Правительствующего Сената ко всеобщему сведению и исполнению. Надзор за правильным и успешным движением дел по гражданской части войска. Наконец все то, что общими законами по части полиции поставлено в обязанность Губернских правлений, сколько еще может быть применено к управлению Черноморского казачьего войска".1
Образование Кубанской области и завершение процесса вхождения войсковых судебных учреждений в систему российского судопроизводства
Начало проведения судебных реформ на Кавказе последовало практически одновременно с введением судебных уставов в центре России. Тифлисская судебная палата была создана в 1866 году.1 Этот факт свидетельствует о том внимании, с которым относилось правительство к положению дел в этой части империи.
Территории Черноморского казачьего войска коренные изменения в структуре судебных органов коснулись несколько позже, и пришлись на конец 60-х - начало 70-х годов XIX века.2
Потребность в таких изменениях диктовалась не только стремлением центрального правительства к унификации системы управления и судопроизводства в казачьих войсках с аналогичными государственными институтами, но и наличием местных особенностей, в свою очередь диктовавших необходимость административных и судебных преобразований. Одной из таких особенностей было то обстоятельство, что изменение судебной системы происходило сразу же после, а зачастую и вместе с административными преобразованиями, и весь этот процесс разворачивался на фоне перераспределения пределов власти между гражданскими и военными ведомствами. Такое изменение пределов власти военного ведомства наблюдалось вследствие завершения военных действий на Кавказе, сворачивании войсковых подразделений и изменении структур ими управляющих.
В 1858 году Кавказский край со всеми войсками, составляющими Кавказскую армию, был разделен в военном отношении на левое и правое крыло Кавказской линии.
Левое крыло Кавказской линии включало в себя: Прикаспийский край, Лезгинскую кордонную линию и Кутаисское генерал-губернаторство. Территория от северо-восточного берега Черного моря до верховьев реки Малки относилась к правому крылу Кавказской линии. В нее входили: часть земель бывшей Черноморской береговой линии, Черномории, Старой линии и колонизованные земли за р. Кубанью.
Вследствие этих изменений система админстративно-территориального деления на Кавказе стала еще более громоздкой и многоступенчатой. В состав Кавказского Наместничества входили самые разные типы административных единиц: губернии, области, уезды, округа.
Схема подчинения Черноморского войска с включением его в состав правого крыла Кавказской линии усложнялась, поскольку в число пофедников между войском и центральными органами власти был включен командир правого крыла Кавказской линии.
8 февраля 1860 года был издан указ о пойменований правого крыла Кавказской линии - Кубанской областью, левого - Терской областью, а всей территории, включающей в себя Кубанскую, Терскую области и Ставропольскую губернию - Северным Кавказом.1
19 ноября 1860 года Черноморское казачье войско было переименовано в Кубанское казачье войско. В его состав вошли шесть бригад упраздненного Кавказского линейного войска - Кубанская, Кавказская, Лабинская, Хоперская, Урупская и Ставропольская, "с землею, которой они доселе пользовались".2
Из остальных 5-ти бригад - Гребенской, Кизлярской, Горской, Моздокской и Волгской было образовано Терское казачье войско, с центром в г. Владикавказе3.
С включением в состав Кубанской области части земель Кавказского линейного войска, в ее составе появилась целая категория населения, со своими представлениями о судебной власти и опытом решения возника ющих споров. Формирование этих представлений происходило на несколько иной почве, нежели судебная система черноморцев, вследствие чего следует подробнее остановится на рассмотрении этого вопроса.
Судьба Кавказского линейного войска немыслима вне его связи с линией пограничных укреплений - форпостом Российской империи на южных рубежах.
В 1774 г. началось создание Кавказской линии - от Азова через Ставрополь до Моздока. В 1776 году линия была в основном обустроена и усилена несколькими полками донских казаков. В 1792 году две части Кавказской линии - Моздокская, проходящая по левому берегу р. Терек и Кубанская, идущая по правому берегу р. Кубань были объединены в одну, получив название Кавказской1. Огромная протяженность охраняемой территории и недостаточная эффективность в сдерживании горцев частей регулярной армии стимулировала усилия центрального правительства к заселению охраняемой территории казачьим населением.
В 1779 году на линию был переселен Хоперский полк, размещенный в районе Ставрополя. В 1794 г. - Волгский полк в количестве 125 семей, приведенный на Кавказ с Волги в наказание за участие в пугачевском бунте. В том-же 1794 году были переселены 1000 семей донских казаков. Из них был образован Кубанский казачий полк с 6 станицами: Усть-Лабинской, Григориполисской, Прочноокопской, Воровсколес-ской, Темнолесской и Кавказской2.
Относительно тихие первые годы расселения на новой территории, изобилие свободных земель и слабый контроль за переселенцами со стороны центральных органов власти способствовали притоку на эту территорию казаков с Дона. И все же нехватка в людях ощущалась по прежнему довольно остро, вследствие чего процесс переселения, как стихийного, так и направляемого правительством не прекращался.
В 1804 году на Кубань были переселены казаки Екатеринославско-го войска, упраздненного незадолго до этого, в 1802 году, в количестве 3655 человек мужского пола. Из них был образован 1-й казачий кавказский полк со станицами Ладожской, Тифлисской, Казанской, Воронежской, Темижбекской3.
Постепенно состав линейного казачества терял свою донскую чистоту, в него вливались не только выходцы из России и Малороссии, но и новые соседи переселенцев. Так в 1807 году в состав станицы Прочноо-копской было причислено 20 абазин1, и такие случаи не были единичными. Современники рассматриваемых событии упоминают о горцах, в значительных количествах приписываемых к станицам линейных казаков2.
Тем не менее к 30-м годам XIX века Кавказская линия представляла из себя территорию, достаточно слабую как в отношении заселения, так и в отношении управления. На линии действовали несколько казачьих полков не объединенные общей военной и административной структурой.
Структура подчинения была выстроена достаточно четко. В военном отношении полки находились в ведении главного начальника Кавказской кордонной линии, и подчиненного ему начальника правого фланга. В гражданском они зависели от гражданского губернатора и губернского правления Кавказской области. Главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом сосредотачивал в своих руках общее руководство этими властями.3 Однако, на нижнем - войсковом уровне единая для всех полков структура управления отсутствовала.
В отличии от черноморцев, выступавших в качестве монолитного военного образования, линейные полки не были сведены в войско, и придавались частям регулярной армии в качестве кавалерии4. Они управлялись своими полковыми командирами, станичных начальников назначали из полковых офицеров. Выборное начало отсутствовало.