Государственные аграрные преобразования 1953–1964 гг. и личное подсобное хозяйство колхозного крестьянства (по материалам Московской области) Яхновская Светлана Валерьевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Личное подсобное хозяйство колхозного крестьянства Подмосковья в начале 1950-х гг. 24

1.1. Государственное регулирование индивидуального сельскохозяйственного производства 24

1.2. Личное подсобное хозяйство и его место в социально-экономической жизни колхозников столичного региона 70

1.3. Роль индивидуального сектора в развитии агропроизводства 87

Глава II. Аграрные преобразования 1953–1957 гг. и политика государства в отношении ЛПХ 92

2.1. Налогообложение личных подсобных хозяйств 92

2.2. Регулирование личного землепользования колхозников 119

2.3. Изменения в социально-правовом положении владельцев личных подсобных хозяйств 139

Глава III. Личное подсобное хозяйство на первом этапе аграрных преобразований Н.С. Хрущева (1953–1957 гг.) 151

3.1. Личное землепользование колхозников 151

3.2. Сельскохозяйственное производство в личных подсобных хозяйства 166

3.3. ЛПХ как фактор социального развития колхозной деревни 186

Глава IV. Переход к политике ограничения ЛПХ и ее результаты 197

4.1. Административное наступление на приусадебное животноводство и кампания обобществления личного скота 197

4.2. Деформация в развитии индивидуального сектора (конец 1950-х–начало 1960-х гг.) 226

4.3. Положение ЛПХ к середине 1960-х гг 252

Заключение 264

Список литературы 274

• Личное подсобное хозяйство и его место в социально-экономической жизни колхозников столичного региона
• Регулирование личного землепользования колхозников
• Сельскохозяйственное производство в личных подсобных хозяйства
• Деформация в развитии индивидуального сектора (конец 1950-х–начало 1960-х гг.)

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Обращение к анализу исторического опыта аграрного реформирования 1953–1964 гг. является необходимым условием осмысления последующей социально-экономической эволюции российской деревни, где одним из важнейших факторов на протяжении всего советского периода оставалось приусадебное хозяйство сельского населения. Несмотря на признание аграрного сектора приоритетным направлением государственной политики, производственный потенциал отечественной сельской экономики пока не позволяет достичь устойчивого самообеспечения страны продовольствием. В исторической литературе справедливо указывается, что затяжной кризис в сельском хозяйстве России конца XX в. во многом обусловлен спецификой взаимоотношений государства и села, заключающейся в «пренебрежении интересами основного производителя деревни – крестьянина-колхозника»¹. Проблемы государственного регулирования аграрной сферы приобретают особую актуальность на фоне стратегической переориентации сельскохозяйственной отрасли современной России на импортозамещение. В связи с этим представляется особо значимым изучение модели аграрного развития, сложившейся в условиях хрущевских преобразований и характеризовавшейся либерализацией режима государственных заготовок сельхозпродукции, смягчением налоговой и ценовой политики в аграрной сфере, признанием социально-экономической значимости и учетом интересов личного подсобного хозяйства сельского населения.

Объектами исследования являются личное подсобное хозяйство крестьян столичного региона и аграрная политика Советского государства в годы хрущевской «оттепели» (1953–1964 гг.).

Предметом исследования является процесс социально-экономической эволюции крестьянского хозяйства Московской области под воздействием государственных аграрных преобразований эпохи хрущевской «оттепели».

Хронологические рамки исследования ограничены периодом 1953– 1964 гг. – временем масштабных преобразований и трансформации аграрного сектора экономики, связанных с инициативами Первого секретаря ЦК КПСС и председателя правительства Н.С. Хрущева. Отправной точкой стала смена политического руководства страны в марте 1953 г., когда была выработана программа неотложных мер, направленных на радикальную смену аграрного курса. Верхняя граница изучаемого периода – октябрь 1964 г. – соответствует завершению эпохи «оттепели». Вместе с тем, необходимость выявления истоков аграрного реформирования потребовала обращения к более раннему периоду и рассмотрения отдельных фактов и обстоятельств вне обозначенных хронологических рамок.

¹ Вербицкая О.М. Российское крестьянство от Сталина к Хрущеву: Середина 40-х – начало 60-х годов. М., 1992. С. 6.

Территориальные рамки работы совпадают с границами Московской области на начало 1953 г. в составе 57 районов общей площадью немногим более 48 тыс. кв. км. В исследовании учтены изменения административно-территориального деления, связанные с попыткой Н.С. Хрущева перейти к новым принципам хозяйственного управления. Ограничение территориальных рамок исследования столичным регионом, разумеется, не исключало обращения к историческим источникам, в которых нашла отражение хозяйственная деятельность крестьян в масштабах республики, что в свою очередь позволило с большей определенностью судить об особенностях регионального развития.

Степень разработанности темы. В историографии аграрной политики эпохи «оттепели» можно выделить два периода: советский, охвативший время с середины 1950-х гг. до 1991 г., и постсоветский, хронологически соответствующий порубежным десятилетиям XX–XXI вв.

В рамках советской историографии исследователям не удалось достаточно объективно и всесторонне осветить процессы, связанные с эволюцией и трансформацией личного хозяйства в годы «оттепели», что было обусловлено партийно-идеологическими установками советского времени, базировавшимися на марксистско-ленинском постулате о преимуществе крупного общественного производства над мелким производителем. Односторонняя трактовка приусадебного хозяйства как «мелкобуржуазного пережитка», малоэффективного и отмирающего института, вспомогательного по отношению к колхозно-совхозной экономике предопределила искаженное представление о месте и роли ЛПХ в развитии агропроизводства страны. В работах советского времени преобладали выводы о потенциальных возможностях «капиталистического перерождения» подсобного хозяйства². Труды представителей аграрно-экономической мысли теоретически и содержательно обосновывали «тесную связь ЛПХ с общественным крупным производством», при этом особо подчеркивая ограниченность ресурсов и перспектив индивидуального сектора в условиях плановой экономики³. В ряде случаев прикладной характер работ способствовал разработке преимущественно социальных и организационно-хозяйственных аспектов личной собственности колхозников⁴. Определенным исключением стали исследования видных экономистов-аграрников В.Г. Венжера, И.Ф Суслова, Г.И. Шмелева, отличающиеся взвешенной оценкой роли и перспектив индивидуального сектора, глубоким научным анализом экономических проблем ЛПХ⁵.

² Сергеев С.С. Вопросы экономико-статистического анализа колхозного производства. М., 1956. С. 92.

³ Белянов В.А. Личное подсобное хозяйство при социализме. М., 1970; Глотов И.Ф. Общественное
сельскохозяйственное производство и личное подсобное хозяйство. Л., 1979; Григоровский В.Е., Алексеев М.А.
Личное подсобное хозяйство колхозников, рабочих и служащих в СССР. М., 1968; Дьячков Г.В. Общественное
и личное в колхозах. М., 1983.

⁴ Заславская Т.И. Принцип материальной заинтересованности и оплата труда в колхозах. М., 1958; Она же.
Современная экономика колхозов. М., 1960.

⁵ Венжер В.Г. Подсобные хозяйства – дополнительный источник производства сельскохозяйственных
продуктов // Вопросы экономики. 1962. № 7; Он же. Колхозный строй на современном этапе. М., 1966;
Суслов И.Ф. Экономические проблемы развития колхозов (Темпы роста и условия расширенного

В числе научно-исторических трудов, посвящённых изучению социально-экономических и культурных изменений в колхозной деревне, следует выделить публикации В.Б. Островского, во многом раскрывающие значение ЛПХ в крестьянской экономике и его развитие на различных этапах советской истории⁶. Изменения в структуре индивидуального сельхозпроизводства, характере труда, уровне доходов колхозников с привлечением обширных данных советской статистики рассмотрены в исследованиях П.А. Игнатовского⁷ по истории аграрной политики и сельского хозяйства СССР.

В целом необходимо признать значительным достижением историографии советского периода накопление материалов, отражающих вопросы социально-экономической природы ЛПХ. Несмотря на известную политико-идеологическую направленность оценок, исследования 1950-х – 1980-х гг. подготовили благодатную почву для серьезного анализа общественных функций личного хозяйства.

Историография постсоветского периода характеризуется

переосмыслением всего хода отечественной истории новейшего периода. Архивная революция, приращение колоссального объёма новых данных, в том числе об индивидуальной хозяйственной активности и различных сторонах повседневного бытия сельской семьи, а также кардинальное обновление методологии и методики исторических исследований способствовали преодолению тенденциозности и концептуальных стереотипов предшествующего периода. В суждениях и выводах современных отечественных исследователей звучат качественно иные оценки социально-экономической жизни колхозного крестьянства в послевоенные десятилетия. Важный вклад в научную разработку данной проблематики внесли исследования О.М. Вербицкой⁸. Особый интерес представляет детальный анализ организации и использования крестьянского труда в колхозе и личном подворье, динамики демографических процессов на селе и социально-профессиональных изменений в составе колхозного населения. Оценивая роль мелкого подсобного производства в крестьянской экономике, О.М. Вербицкая правомерно считает институт ЛПХ «жизнеспособной формой ведения

сельского хозяйства», «приносившей достаточно высокие и стабильные доходы»⁹.

Результаты изучения проблем аграрного реформирования 1953–1964 гг. были обобщены в работах И.Е. Зеленина¹⁰. В контексте эволюции хрущёвского

воспроизводства). М., 1967; Он же. Экономические интересы и социальное развитие колхозного крестьянства. М., 1973; Шмелев Г.И. Экономическая роль личного подсобного хозяйства // Вопросы экономики. 1965. № 4; Он же. Личное подсобное хозяйство и его связи с общественным производством. М., 1971.

⁶ Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Политика партии в деревне и ее социально-экономические
результаты. Саратов, 1967; Он же. Новый этап в развитии колхозного строя. М., 1977.

⁷ Игнатовский П.А. Социально-экономические изменения в советской деревне. М., 1966; Он же. Крестьянство и
экономическая политика партии в деревне. М., 1971.

⁸ Вербицкая О.М. Российское крестьянство от Сталина к Хрущеву: середина 40-х – начало 60-х годов. М., 1992;
Она же. Население российской деревни в 1939–59 гг.: проблемы демографического развития. М., 2002; Она же.
Российская сельская семья в 1897–1959 гг. (историко-демографический аспект). М.-Тула, 2009.

⁹ Вербицкая О.М. Российское крестьянство от Сталина к Хрущеву… С. 79.

¹⁰ Зеленин И.Е. Аграрная политика Н.С. Хрущева и сельское хозяйство. М., 2001. Он же. Советская аграрная
политика в 1950 – начале 1980-х годов // Россия в XX веке: Реформы и революции: в 2 т. Т. 1. М., 2002.

реформаторства учёный рассмотрел причины и обстоятельства формирования государственной политики по отношению к ЛПХ и её воздействие на состояние приусадебного хозяйства крестьян.

Публикации С.Н. Андреенкова, Ю.П. Денисова, Е.Ю. Зубковой, О.Л. Лейбовича, В.В. Милосердова, К.В. Милосердова, В.В. Наухацкого, А.А. Никонова, Н.Л. Рогалиной, В.А. Шестакова нацелены на осмысление основных направлений хрущевских реформ, структурной и организационно-хозяйственной перестройки аграрного сектора, роли и места государственной власти в ее осуществлении, функционирования колхозной системы¹¹. Вопросы взаимоотношений государства и крестьянства, влияния аграрных преобразований 1950–1960-х гг. на эволюцию советской деревни затронуты в новейших трудах Л.И. Вавулинской, В.Л. Дрындина, О.Ю. Ельчаниновой, А.Ф. Криворотова, Д.В. Милохина, А.Ф. Сметанина¹². Соответственно, опыт сколь-нибудь системного обращения к истории развития личных подсобных хозяйств колхозного населения практически отсутствует, многие аспекты крестьянской жизни оказываются вне сферы научных интересов исследователей.

Принципиальные проблемы самой природы ЛПХ, главных сторон и механизмов его функционирования рассматриваются в монографических и статейных изданиях А.В. Бакунина, М.А. Безнина, М.Н. Денисевича, Т.М. Димони, Л.В. Изюмовой, Д.Н. Конышева, В.П. Мотревича, Т.Ю. Новинской¹³. Для работ характерен подчеркнуто региональный ракурс. В

¹¹ Андреенков С.Н. Аграрные преобразования в Западной Сибири в 1953–64 гг. Новосибирск, 2007;
Зубкова Е.Ю. Реформы Хрущева: культура политического действия // Свободная мысль. 1993. № 9; Она же.
Общество и реформы. 1945–1964 гг. М., 1993; Лейбович О.Л. Реформа и модернизация в 1953–64 гг. Пермь,
1993; Милосердов В.В. Крестьянский вопрос в России: прошлое, настоящее, будущее: трилогия. М., 1999;
Милосердов В.В., Милосердов К.В. Аграрная политика России – XX век. М., 2002; Наухацкий В.В.,
Денисов Ю.П. Аграрная политика и модернизация российской деревни второй половины XX века:
противоречия и тенденции. Ростов н/Д., 2009; Никонов А.А. Спираль многовековой драмы: аграрная наука и
политика России (XVIII–XX вв). М., 1995; Рогалина Н.Л. Власть и аграрные реформы в России XX века.
М., 2010; Шестаков В.А. Социально-экономическая политика Советского государства в 50-е – середине 60-х
годов. М., 2006; Он же. Политика Н.С. Хрущева в аграрной сфере: преемственность и новации // Отечественная
история. 2006. № 6; Он же. Экономическое развитие СССР в к. 1940-х – 1950-е гг.: цели, ресурсы, результаты //
Россия в контексте мирового экономического развития во второй половине XX в. М., 2006.

¹² Вавулинская Л.И. Колхозное крестьянство и государственная политика в середине 1940-х – к. 1950-х годов
(на материале Карелии). Петрозаводск, 2010; Дрындин В.Л. Попытки проведения хозяйственных реформ в
1953–64 годах в контексте специфики российской истории. Оренбург, 2002; Он же. Село как объект
постоянных реорганизаций в период «оттепели» // Аграрное развитие и продовольственная безопасность
России в XVIII-XX вв. Оренбург, 2006; Дрындин В.Л., Криворотов А.Ф. Попытки реформирования аграрной и
промышленной сфер РФ (1953–1964 гг.) в контексте специфики отечественной истории. Оренбург, 2006;
Ельчанинова О.Ю. Сельское крестьянство Среднего Поволжья в период реформ 1953–64 гг. Самара, 2006;
Милохин Д.В., Сметанин А.Ф. Коми колхозная деревня в послевоенные годы, 1946–1958 гг.: социально-
экономические аспекты развития. М., 2005.

¹³ Бакунин А.В., Денисевич М.Н. Развитие личных подобных хозяйств населения Урала: тенденции и
перспективы (30–80-е гг.). Свердловск, 1990; Денисевич М.Н. Индивидуальные хозяйства на Урале.
Екатеринбург, 1991; Безнин М.А. Крестьянская базарная торговля в Нечерноземье в 50-е–первой половине 60-х
годов // История СССР. 1991. № 1; Он же. Крестьянский двор в Российском Нечерноземье. 1950–1965 гг. М.
Вологда, 1991; Он же. Крестьянские бюджеты в 1940–1960-ые гг. Вологда, 2002; Безнин М.А., Димони Т.М.,
Изюмова Л.В. Повинности российских крестьян в 1930–60-х гг. Вологда, 2001; Безнин М.А., Димони Т.М.
Аграрный строй России 1930–1980-х годов. М., 2014; Конышев Д.Н. Государственная политика ограничения
личного подсобного хозяйства (конец 1950-х – начало 1960-х гг.) // Российская история. 2011. № 3;
Мотревич В.П. ЛПХ колхозников Среднего Урала // Материальное благосостояние тружеников уральской
советской деревни (1917–85 гг.). Свердловск, 1988; Новинская Т.Ю. Личное хозяйство крестьян в период

монографии М.Н. Денисевича на материалах Уральского экономического района представлена история индивидуальных приусадебных хозяйств, определены особенности их функционирования на различных этапах, дана характеристика механизма государственной политики, системы регулирования и контроля за развитием личных хозяйств. Работы М.А. Безнина, посвященные истории деревни российского Нечерноземья в диапазоне от 1950 г. до 1965 г., содержат внушительный объём нового фактического материала, изучены производственные проблемы села, специфика землепользования колхозного двора, уровень материального благосостояния крестьян Нечерноземья.

В ходе новейших научных изысканий российскими специалистами, а также их японскими коллегами высказываются новые оценки сложных, малоизученных сюжетов, связанных с генезисом приусадебного хозяйства, практикой регулирования личного землепользования в 1930–80-е гг., реализацией правовых норм в области земельных отношений¹⁴. При этом, многие вопросы остаются предметом научной полемики. Так, отдельные выводы вологодского историка М.А. Безнина (например, тезис о завершении раскрестьянивания села) вызывают небезосновательные возражения оппонентов¹⁵. Нуждается в уточнении и позиция исследователя относительно характера государственной политики в отношении приусадебного землепользования. На наш взгляд, следует признать неправомерными суждения о проводившемся с первых лет пребывания у власти Н.С. Хрущева целенаправленном административном ограничении приусадебного фонда, получившем развитие позже.

В исследованиях Л.Н. Денисовой, Н.С. Иванова, Л.Н. Мазур,

Е.Б. Никитаевой, В.П. Попова самым обстоятельным образом изучены

форсированное укрупнение колхозов на рубеже 1950–60-х гг., процессы

раскрестьянивания, разрушения традиционного крестьянского уклада,

вырождения «неперспективных» деревень и назревания демографического

кризиса в сёлах Нечерноземья, масштабной урбанизации сельской местности –

те факторы, что в конечном итоге оказали негативное воздействие на институт ЛПХ¹⁶.

хрущевских преобразований (на примере Пензенской области) // Аграрная Россия: осмысление истории. СПб., 2007.

¹⁴ Мазур Л.Н. Приусадебное землепользование колхозников, работников совхозов и горожан в 1930–1980-е
годы (по материалам Урала) // Землевладение и землепользование в России (социально-правовые аспекты).
Материалы XXVIII сессии Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Калуга, 2003; Нориаки М.
Феодальное и общинное: к истории приусадебного землепользования в колхозах СССР // Новый мир истории
России. Форум японских и российских исследователей. М., 2001.

¹⁵ Подробнее см.: Зеленин И.Е. Аграрная политика Н.С. Хрущева и сельское хозяйство. С. 150; Он же. Рецензия
на книгу: М.Н. Денисевич. Индивидуальные хозяйства на Урале (1930–1985 гг.). Екатеринбург, 1991 // Вопросы
истории. 1993. № 9. С. 179–180; Филатов С.В. Партийно-государственная аграрная политика и уровень жизни
колхозного крестьянства в 1950-е – начале 1960-х гг. (по материалам бюджетных обследований крестьянства
Ростовской области и Краснодарского края): дис. … канд. ист. наук. Ростов н/Д., 2006.

¹⁶ Денисова Л.Н. Исчезающая деревня России: Нечерноземье в 1960–1980-е годы. М., 1996; Она же. Женщины
русских селений. Трудовые будни. М., 2003; Она же. Судьба русской крестьянки в XX веке: брак, семья, быт.
М., 2007; Иванов Н.С. Раскрестьянивание деревни (середина 40-х годов – 50-е годы) // Судьбы российского
крестьянства. М., 1996; Мазур Л.Н. Политика советского государства в области сельского расселения. 1950–
80-е гг.: истоки трагедии российской деревни // Государственная власть и крестьянство в XX – начале XXI века.
Ч. I. Коломна, 2007; Она же. Политика реконструкции деревни (к. 1950-х – 1980-е гг.) // Отечественная история.

Авторы современных диссертационных исследований советской аграрной истории 1950-х – 1960-х гг. основное внимание уделяют изучению преимущественно общих вопросов развития сельского хозяйства всей страны и отдельных регионов (в том числе, Московской области¹⁷), проблем реформирования села¹⁸.

В целом, историографический обзор литературы по избранной теме показывает, что, несмотря на возросший в последние десятилетия интерес к различным сторонам социально-экономической жизни советского крестьянства, его приусадебное хозяйство остаётся во многих отношениях малоизученным. Комплексный анализ феномена ЛПХ в совокупности экономических, социальных, демографических характеристик, позволяющих в полной мере раскрыть динамику и характер процессов, определявших положение этого важного сегмента сельской экономики, оценить эффективность проводившихся властями модернизационных мероприятий, их воздействие на крестьянскую экономику историкам пока лишь предстоит осуществить. На региональном уровне обстоятельные научные исследования по аграрной истории столичного региона в годы «оттепели», в частности, истории ЛПХ подмосковного крестьянства отсутствуют.

Цель и задачи исследования. Целью работы является комплексное изучение основных тенденций в развитии приусадебного крестьянского хозяйства Подмосковья в период проведения хрущевских аграрных преобразований. Поставленная цель обусловила решение следующих задач: – изучение социально-экономической обстановки в подмосковной деревне в начале 1950-х гг.;

– характеристика мероприятий советского государства в отношении ЛПХ столичного региона в послевоенные годы;

– выявление динамики и характера развития индивидуального сельхозпроизводства к 1953 г.;

– анализ влияния государственных аграрных преобразований 1953–1964 гг. на социально-экономическое положение подмосковного крестьянства, сообразности выбранных политическим руководством методов и средств реформирования интересам мелкого сельхозпроизводителя; – рассмотрение особенностей личного землепользования колхозников в 1953– 1964 гг.;

2005. № 3; Она же. Российская деревня в условиях урбанизации: региональное измерение (вторая половина XIX-XX в.). Екатеринбург, 2012; Никитаева Е.Б. Исчезающая деревня (1960 – середина 80-х годов) // Судьбы российского крестьянства. М., 1995; Попов В.П. Второй и важный этап (об укрупнении колхозов в 50-е – начале 60-х годов) // Отечественные архивы. 1994. № 1.

¹⁷ Зеленцова А.А. Социально-экономические преобразования сельского хозяйства Московской области в 50-е –
60-е гг. XX в.: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2013.

¹⁸ Андреенков С.Н. Аграрные преобразования в Западной Сибири в 1953–64 гг.: дисс…канд. ист. наук.
Новосибирск, 2004; Васильев М.С. Советское сельское хозяйство в годы хрущевского реформирования. 1953–
1964 гг. (на материалах Тамбовской области): дис. ... канд. ист. наук. Саратов, 2011; Конышев Д.Н. Реформы
аграрного сектора Кировской области в 1953–1964 гг.: дис. ... канд.. ист. наук. Киров, 2006; Силкин В.В.
Аграрные реформы в Российской Федерации, 1953–1964 гг.: дис. ... канд. ист. наук. М., 1997.

– определение роли личных подсобных хозяйств в развитии аграрного производства столичного региона и материально-экономическом положении крестьянской семьи.

Источниковую базу работы составляют многочисленные опубликованные и архивные материалы. Основой диссертационного исследования стали документы из 19 фондов четырех центральных и двух региональных архивов¹⁹. Главное внимание было уделено материалам крупнейшего федерального архивохранилища страны – ГА РФ. Предпринятое в работе изучение особенностей государственного регулирования земельных отношений в подмосковной деревне опирается, главным образом, на данные документации Управления землеустройства, сектора по организационно-колхозным делам Министерства сельского хозяйства РСФСР. Важным источником являются данные «земельных балансов», содержание которых отражает структуру и эволюцию приусадебного землепользования колхозников столичного региона за отдельные годы и одновременно характеризует позицию властей в отношении крестьянского хозяйствования на земле²⁰. Рассмотрение налоговой политики как элемента регулирования индивидуального сельхозпроизводства потребовало обращения к учетно-статистической документации, отложившейся в архивных фондах главного финансового ведомства республики²¹.

Особую значимость с точки зрения понимания процессов, связанных с проведением правительственных преобразований в аграрной сфере региона, имеет нормативно-директивная документация, хранящаяся в делах фондов Совета Министров РСФСР²². Проекты постановлений высших органов государственного управления и материалы по их разработке детально иллюстрируют механизм принятия важнейших партийно-правительственных решений²³. Существенно расширяют представления о характере взаимоотношений власти и колхозного крестьянства сохранившиеся в архивных фондах информационные документы: переписка министерств и ведомств, сводки, сообщения, справки о состоянии сельского хозяйства, обзоры писем сельских тружеников.

Одним из главных источников по аграрной истории стал колоссальный комплекс документов, хранящийся в фонде Центрального статистического управления РСФСР²⁴. Изучение ведущих тенденций развития крестьянского сельхозпроизводства потребовало обращения к массиву разнообразной аграрной статистики, в том числе бюджетам колхозных семей, годовым отчетам колхозов. Привлечение материалов из фондов РГАЭ позволило оперировать

¹⁹ Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), Российский государственный архив экономики
(РГАЭ), Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), Российский
государственный архив новейшей истории (РГАНИ), Центральный государственный архив Московской
области (ЦГАМО) и Центральный архив общественно-политической истории г. Москвы (ЦАОПИМ).

²⁰ ГА РФ. Ф. 310. Министерство сельского хозяйства РСФСР (Минсельхоз РСФСР) в г. Москве и Министерство
сельского хозяйства в г. Яхроме Московской области (1917–1961, 1961–1963).

²¹ ГА РФ. Ф. 411. Министерство финансов РСФСР (Минфин РСФСР).

²² ГА РФ. Ф. 259. Совет Министров РСФСР (Совмин РСФСР).

²³ ГА РФ. Ф. 5446. Совет Министров СССР.

²⁴ ГА РФ. Ф. 374. Государственный комитет РСФСР по статистике (Госкомстат РСФСР).

экономическими показателями, отразившими важнейшие параметры

крестьянского хозяйства регионов России²⁵.

Обилием материалов по интересующей проблематике характеризуются

фонды сельскохозяйственных отделов ЦК КПСС (по союзным республикам и

по РСФСР), сосредоточенные в РГАНИ и РГАСПИ²⁶. Содержащаяся в них

документация детально иллюстрирует хозяйственное развитие подмосковной

деревни. Особый интерес представляют материалы, касающиеся вопросов

взаимодействия власти и колхозного крестьянства. В процессе работы были

изучены подлинные документы пленумов ЦК КПСС²⁷ (ряд материалов к

протоколам заседаний, неправленые стенограммы, верстки речей для

дальнейшего издания, проекты к докладам Н.С. Хрущева), архивные дела Политбюро²⁸.

Задействованные в исследовании документы, хранящиеся в фондах региональных архивов, позволили проанализировать роль местного партийного руководства в осуществлении официального аграрного курса, обстоятельства реализации мероприятий на местном уровне²⁹. Документы фондов МК КПСС (письма в центральные органы партии, высшие учреждения государственной власти и управления) имеют значение для понимания настроений партийно-советского аппарата.

Из числа опубликованных источников, используемых в работе, следует отметить сборники партийно-государственных документов³⁰, издания выступлений Н.С. Хрущева³¹, статистических ежегодников³². Интерес представляют публикации рассекреченных материалов из центральных российских архивов³³. В частности, многотомное издание документов о

²⁵ РГАЭ. Ф. 7486. Министерство сельского хозяйства СССР (Минсельхоз СССР); Ф. 1562. Центральное
статистическое управление (ЦСУ) при Совете Министров СССР; Ф. 7733. Министерство финансов СССР
(Минфин СССР); Ф. 8040. Министерство хлебопродуктов СССР.

²⁶ РГАСПИ. Ф. 556. Бюро ЦК КПСС по РСФСР (1956–1966); РГАНИ. Ф. 5. Аппарат ЦК КПСС (1949–1991 гг.).

²⁷ РГАНИ. Ф. 2. Пленумы ЦК КПСС (1952–1991 гг.).

²⁸ РГАНИ. Ф. 3. Политбюро ЦК КПСС (1952–1990 гг.).

²⁹ ЦГАМО. Ф. 191. Главное управление сельского хозяйства Мособлисполкома; Ф. 2157. Исполнительный
комитет Московского областного Совета народных депутатов; Ф. 4775. Отдел статистики сельского хозяйства
статуправления Московской области; Ф. 7250. Ленинский районный земельный отдел; ЦАОПИМ. Ф. П-3.
Московский областной комитет КПСС (МК КПСС).

³⁰ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 8–10. М., 1985–1986; Решения
партии и правительства по хозяйственным вопросам. В 5-ти т. 1917–1967 гг. Сборник документов за 50 лет.
Т. 3–5. М., 1967–1968; Сборник законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938 г.–ноябрь
1958 г. М., 1959; Сборник законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938–1961 гг.
М., 1961;

³¹ Хрущев Н.С. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства. В 7 т. М., 1962–1964;
Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства: В 7 т. Т. 8. Май 1963 года – март 1964 года.
М., 1964; О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР. Доклад на Пленуме ЦК КПСС 3 сентября
1953 г. М., 1954; О некоторых вопросах дальнейшего организационно-хозяйственного укрепления колхозов.
Баку, 1950; Отчет ЦК КПСС XXII съезду партии. М., 1961.

³² Московская область за 50 лет. Статистический сборник. М., 1967; Народное хозяйство Московской области.
Статистический сборник. М., 1958; Народное хозяйство Московской области. Статистический сборник.
М., 1964; Народное хозяйство РСФСР: Статистический сборник. М., 1957; Народное хозяйство РСФСР в 1958
году: статистический ежегодник. М., 1959; Народное хозяйство РСФСР в 1959 году: статистический ежегодник.
М., 1960.

³³ Региональная политика Н.С. Хрущева. ЦК КПСС и местные партийные комитеты.1953–1964 гг. М., 2009;
Российское село: первая оттепель. Документы и материалы.1953–58 гг. М., 2000.

деятельности руководящего органа ЦК КПСС – Политбюро³⁴. Ценным источником стали документальные издания, основанные на материалах личного фонда Н.С. Хрущева, аппарата ЦК КПСС, долгое время находившихся на закрытом хранении³⁵. В целом, источниковая база обладает достаточной полнотой и репрезентативностью, позволяя решить поставленные в исследовании задачи и сформулировать обоснованные выводы.

Научная новизна исследования заключается в комплексном изучении опыта хозяйствования подмосковной деревни на этапе реформирования аграрной сферы 1953–1964 гг. В диссертации на основании широкого круга источников, впервые введенных в научный оборот, анализируются основные мероприятия советского руководства и властей столичного региона в отношении крестьянского хозяйства. В работе обобщен и систематизирован значительный массив экономико-статистического материала регионального уровня, представленный в виде таблиц. Приведенные данные отражают важнейшие параметры ЛПХ: объем и динамику крестьянского сельскохозяйственного производства, качественные и количественные показатели производительности колхозного двора, размеры приусадебного землепользования и ряд других.

Вовлечение в научный оборот широкого комплекса архивных материалов по аграрной истории Подмосковья позволило критически переосмыслить и уточнить ряд суждений, сложившихся в отечественной историографии (о региональной специфике регулирования приусадебного землепользования, о причинах и факторах административных ограничений в отношении индивидуального сектора сельской экономики в середине 1950-х–начале 1960-х гг., о «контрреформе» в отношении ЛПХ вследствие противоборства в политическом руководстве страны в первые годы после смерти Сталина). Многие сюжеты, не получившие ранее должного освещения, стали первым опытом научной разработки. К ним относятся слабоизученные вопросы, связанные с исследованием партийно-государственной политики в отношении крестьянства и крестьянского хозяйства, адаптации хрущевского аграрного законодательства применительно к нормам внутриколхозных отношений, правовых новаций в сфере крестьянского землепользования, обратной связи (восприятие советским крестьянством хрущевских «сверхпрограмм»). Представляется важным сопоставление опыта развития индивидуальных хозяйств столичного региона с общегосударственным.

Методологическая основа исследования. Историческая направленность настоящей работы определила использование основополагающих исследовательских принципов историзма и объективности, опора на которые

³⁴ Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления.
Т. 1: Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы М., 2003; Президиум ЦК КПСС. 1954–1964.
Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 2: Постановления. 1954–1958. М.,
2006; Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы.
Постановления. Т. 3: Постановления, 1959–1964. М., 2008.

³⁵ Никита Сергеевич Хрущев. Два цвета времени: Документы из личного фонда Н.С. Хрущева: В 2 т. М., 2009;
Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы. М., 2007; Молотов, Маленков,
Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. М., 1998.

позволила произвести объективный отбор и оценку материалов о многих сторонах организации хозяйственной деятельности колхозного крестьянства, рассмотреть процесс социально-экономической эволюции приусадебного хозяйства в его реальном развитии. Исследование базируется также на принципе системности, который позволил рассмотреть функционирование и динамику как системы крестьянского хозяйства, так и отдельных ее компонентов.

Методологические принципы реализуются через использование классических общенаучных (анализ и синтез, описание и измерение, статистические методы) и специально-исторических методов исследования (историко-генетический, историко-сравнительный и историко-системный). Автор обращался к историко-сравнительному методу, который позволил выявить особенности, а также общие закономерности аграрного развития столичного региона в период послевоенных лет и годы хрущевской «оттепели», изучить причины и обстоятельства выработки программы аграрных преобразований 1953–1964 гг. Историко-генетический метод позволил заострить внимание на раскрытии свойств, функций и изменений изучаемого феномена в процессе его исторической эволюции. Историко-системный метод был использован при рассмотрении крестьянского хозяйства как целостной системы в совокупности экономических, социальных, демографических проявлений, что позволило выявить взаимосвязь ее основных элементов, взаимодействие с внешней средой.

Изучение ряда вопросов потребовало применения междисциплинарных подходов. В частности, использовались методы экономических и социологических наук.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее результатов в дальнейших научных исследованиях, касающихся проблем модернизации аграрного сектора экономики, развития сельского хозяйства РСФСР и ее столичного региона в годы «оттепели». Результаты исследования могут быть использованы при проведении спецкурсов и спецсеминаров, посвященных вопросам аграрной истории Подмосковья.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. В послевоенные годы верховная власть осуществляла курс на жесткое ограничение экономического потенциала крестьянского хозяйства.

2. Последовательное усиление фискального бремени в отношении ЛПХ ухудшило социально-экономическую обстановку в подмосковной деревне, но благодаря высокой продуктивности и скрытым резервам повышения эффективности сельхозпроизводства «частный сектор» оставался важнейшим фактором развития экономики села.

3. Аграрная политика периода «оттепели» характеризовалась пересмотром принципов регулирования ЛПХ с позиций экономического прагматизма. Реформирование системы взаимоотношений между крестьянством и властью стимулировало хозяйственную мотивацию индивидуального производителя, способствуя упрочению экономической самостоятельности владельцев ЛПХ. Оборотной стороной аграрной либерализации стало

снижение заинтересованности колхозников столичного региона в результатах общественного производства, что спровоцировало ограничительные меры властей.

4. Процесс сокращения приусадебного земельного фонда протекал неравномерно. Пересмотр параметров приусадебных участков на начальном этапе хрущевских преобразований во многом был продиктован не столько стремлением ограничить индивидуальное землепользование, сколько необходимостью удовлетворить запрос определенной части колхозного населения. В то же время политическое руководство страны оставалось на позиции безусловной приоритетности общественного производства в аграрном секторе.

5. Внесение изменений в колхозные уставы в 1956 г. (в кульминационный момент аграрной либерализации и расширения прав сельхозпредприятий) и связанный с ним пересмотр размеров надела обусловили сокращение приусадебного земельного фонда. Выработка новых положений в сфере крестьянского землепользования стала очередной попыткой переориентирования трудовой активности населения на увеличение производственных ресурсов общественного сектора.

6. Доходы от ЛПХ оставались определяющими для благосостояния крестьянской семьи в столичном регионе на протяжении всего исследуемого периода, несмотря на укрепление экономики подмосковных колхозов и улучшение материального обеспечения сельских тружеников в середине 1950-х – начале 1960-х гг.

7. Следствием реализации политики огосударствления сельского хозяйства в Московской области стали беспрецедентно быстрые темпы сокращения числа колхозных дворов, регресс личного животноводства, деформация традиционных основ крестьянского хозяйства и дестабилизация социальной обстановки на селе.

Апробация результатов. Основные положения проведенного исследования прошли апробацию в ходе обсуждения докладов автора на V областной научно-практической конференции «История и культура Подмосковья: проблемы изучения и преподавания» (2011), Всероссийской научной конференции «Ключевские чтения» (2011, 2014), Всероссийской научной конференции «Общество и власть в СССР и постсоветской России» (2013), международной научно-практической конференции «Государственная власть и крестьянство в XIX–начале XXI века» (2013, 2015), Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы общественно-политического развития России и ее регионов в XVI–ХХ веках» (2014), а также отражены в 13 публикациях, в том числе в 5 научных работах, опубликованных в изданиях «Перечня ведущих периодических изданий ВАК».

Структура работы соответствует поставленным задачам и состоит из введения, четырех глав, разделенных на двенадцать параграфов, заключения, списка используемых источников и литературы, приложений.

Личное подсобное хозяйство и его место в социально-экономической жизни колхозников столичного региона

Индивидуальные (личные) подсобные хозяйства как элемент советской системы сельскохозяйственного производства возникли в ходе сплошной коллективизации аграрной сферы, обусловившей фундаментальную трансформацию всего социально-экономического уклада русской деревни. В условиях социалистических преобразований личное подворье крестьян было встроено в систему колхозного производства, оказавшись в подчинённом, вспомогательном положении относительно крупных коллективно-государственных форм хозяйствования. Тем самым, по оценке исследователя Н.Л. Рогалиной, состоялся принудительный консенсус между колхозником и государством, скрепленный разрешением небольшого подсобного личного хозяйства45. Основные правовые условия существования и функционирования личного подсобного хозяйства (далее – ЛПХ) были зафиксированы в Примерном Уставе сельхозартели 1935 г., определившем статус, а также предельно допустимые размеры личного землепользования в колхозах и совхозах (от 0,25 до 0,5 га, в отдельных районах до 1 га)46, и законодательно подтверждены Конституцией СССР 1936 г., признававшей за каждым колхозным двором право иметь «в личном пользовании небольшой приусадебный участок земли и в личной собственности приусадебное хозяйство на приусадебном участке, жилой дом, продуктивный скот, птицу и мелкий сельскохозяйственный инвентарь»47.

На развитие индивидуального производства крестьянской семьи в разные исторические этапы оказывала воздействие государственная политика, содержание которой было достаточно противоречиво. В послевоенные годы проводимый руководством страны аграрный курс был ориентирован на развитие крупных социалистических форм организации агропроизводства как приоритетных, при этом практически не принималась во внимание высокая экономическая эффективность и целесообразность ЛПХ, служивших для колхозного крестьянства основным источником существования48.

Ресурсы ЛПХ использовались не только сельскими тружениками, но и государством, которое через систему денежных и натуральных налогов и податей изымало как прибавочный, так и значительную долю необходимого продукта.

Основной формой платежа для сельских тружеников и по удельному весу в структуре налогообложения их доходов государством, и по количеству плательщиков являлся сельскохозяйственный налог, размеры которого зависели от уровня годового дохода крестьянского двора от выращивания картофеля, зерновых, овощных и бахчевых культур, сенокосных угодий, скотоводства, а также с неземледельческих заработков. Реформирование системы денежного налогообложения деревни в послевоенное время характеризовалось систематическим увеличением норм условной доходности и редактированием таблицы ставок, по которым рассчитывался налог. Так, указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 июля 1948 г. установил «некоторое увеличение» ставок налога на крестьянское хозяйство «ввиду роста доходов колхозников», в результате чего оклад при тех же нормах доходности вырос по сравнению с предыдущим периодом более чем на 30 %49. При этом заметно сократилось количество лиц, имеющих льготы по его уплате: в марте 1948 г. Совет Министров СССР заменил 50 %-ной скидкой ранее действующую норму о полном освобождении от налога семей военнослужащих, погибших или пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны, а также погибших партизан, в составе семьи которых не было других трудоспособных, кроме вдов, имеющих детей в возрасте до 8 лет. Согласно июльскому указу, хозяйства граждан престарелого возраста, не имевших трудоспособных членов семьи и ранее освобождавшихся от налога, были вынуждены уплачивать половину его суммы50. Другой июльской директивой вводилась 20-процентная надбавка к сумме налога тем крестьянским хозяйствам, трудоспособные работники которых «не состояли членами колхозов или выбыли (исключены) из колхоза и не работали по найму»51. Подобные изменения в системе налогообложения позволили увеличить оклад налога, однако размер поступающих в казну денежных средств снижался, о чем свидетельствуют расчеты финансовых органов: если в 1948 г. сумма налога, предъявленного к уплате, составила по стране 10320 млн. руб. против 6605 млн. руб., собранных в предыдущем году, то в 1949 г. С. 23. и в 1950 г., соответственно, 8645 млн. руб. и 8809 млн. руб.52 Государство прилагало большие усилия, чтобы не допустить уменьшения соответствующих поступлений и сохранить объем налога на уровне 1948 г. Новый указ Президиума Верховного Совета СССР от 7 августа 1950 г. «Об изменении ст. 8 Закона о сельскохозяйственном налоге» наглядно демонстрировал подобного рода намерения партийно-государственного руководства в части «совершенствования» налогового законодательства. В частности, выросли ставки налога на хозяйства с облагаемым годовым доходом более 4000 руб.53 В результате по РСФСР изменение суммы налога с колхозного двора за 1950 г. составило 104,3 % (с 495 руб. до 516,2 руб. в среднем на хозяйство) при уменьшении числа плательщиков на 2,4 % (с 10589,5 тыс. до 10336,6 тыс.)54. Часть деревенского населения в ответ на разорительную налоговую политику государства стремилась уменьшить размеры налогооблагаемой базы: снижалась площадь посева земледельческих культур, обеспеченность крестьянского двора рогатым скотом. В республике за указанный период площадь облагаемого налогом посева снизилась на 4,8 %, поголовье коров – на 3,9 %, овец – 3,5 %55. В итоге из предъявленной к уплате сумме налога (включая недоимки прошлых лет) в 5687,4 млн. руб. поступило 4687,4 млн. руб. – недобор в казну государства в 1950 г. составил 1 млрд. руб.56

Регулирование личного землепользования колхозников

Анализ структуры трудозатрат обнаруживает, что ведение личного хозяйства занимало значительное место в распределении рабочего времени колхозной семьи. Главной трудящейся единицей была женщина, тратившая от четверти до трети своего рабочего времени на ведение приусадебного хозяйства, тогда как трудоспособные мужчины, как правило, вырабатывали не более 10 %.

Вместе с тем, при определении затрат труда обращает на себя внимание значительное количество времени, поглощаемого животноводством – наиболее трудоемкой отраслью приусадебного производства, которая обеспечивала крестьянскую семью основными продуктами питания, а также приносила немалый денежный доход от реализации животноводческой продукции.

К началу 1950-х гг. индивидуальное животноводство оказалось в тяжелом положении. Курс государства на ликвидацию бескоровности индивидуальных хозяйств и поощрение развития личного животноводства, закрепленный решениями февральского (1947 г.) пленума ЦК ВКП (б), сменяется практикой принудительного обобществления личного скота для увеличения общественного продуктивного поголовья.

Своеобразным индикатором смены вектора государственной политики могут служить предложения Н.С. Хрущева о мерах к подъему животноводства, направленные И.В. Сталину в 1948 г. Их смысл определяло противопоставление индивидуального хозяйства общественному: «колхозники материально почти не заинтересованы в развитии общественного животноводства», так как «не получают животноводческой продукции на трудодни», а «основное стадо продуктивного животноводства (коровы) находится не в колхозе, а в личной собственности, что питает частнособственнические тенденции»182. Действительно, в некоторых районах столичного региона с наиболее отстающим общественным животноводством . поголовье коров у колхозников в 1949 г. превышало их численность на колхозных фермах в 2 раза, а в отдельных (например, Егорьевском районе) – втрое. По понятным причинам инициатива автора, направленная на осуществление «полного и единовременного обобществления крупного рогатого скота с компенсацией колхозникам» не получила развития, но индивидуальный сектор стал одним из основных источников пополнения колхозного стада в рамках выработанной трехлетней программы развития общественного животноводства183. Вышеупомянутый и другие факторы (ликвидация скота отдельными хозяйствами, сокращение числа самих хозяйств) сказались на соотношении численности общественного и личного поголовья в области (табл. 25).

В условиях необеспеченности скота постройками (по данным областной статистики размеры ферм были мельчайшими, в них в среднем размещалось до 40 голов КРС, до 24 – свиней, 38 голов овец), скудной кормовой базы, значительного падежа животных, поступающее в колхозы личное поголовье чаще забивалось. Например, к началу 1953 г. расход скота

Андреенков С.Н. Аграрные преобразования в Западной Сибири в 1953–64 гг. Новосибирск, 2007. С. 22. в колхозах Подмосковья составил 84 тыс. голов, из них сдано и продано государству 20,3 тыс., пало – 14,4 тыс., забито на фермах – 39,8 тыс. голов184.

Статуправление области, подводя итоги реализации трехлетнего плана в 1951 г., отмечало низкие темпы прироста общественного поголовья: по КРС план был выполнен на 80 %, в т.ч. по коровам – на 82,8 %. Из общего числа колхозов (1437) только 51 или 3,5 % полностью справились с намеченными задачами. В то же время 91 коллективное хозяйство (6,3 %) даже не смогло выйти на установленный планом минимальный уровень поголовья скота. Таким образом, ни одна из намеченных целей программы не была достигнута в полной мере185.

Нарастающие масштабы затруднений в колхозно-совхозном секторе, возможности которого всё меньше отвечали продовольственным потребностям страны, указывали на необходимость кардинального пересмотра аграрного курса в пользу более гибкого и сбалансированного регулирования индивидуального сельхозпроизводства, создания действенных стимулов для его развития, во многом определявшего продовольственное положение и состояние соответствующих промышленных отраслей в стране. Однако в начале 1950-х гг. подобного рода изменений не последовало, несмотря на восстановление народного хозяйства и макроэкономическую стабилизацию. Напротив, жесткая ограничительная политика государства привела к значительному уменьшению поголовья продуктивного скота в хозяйствах колхозников. Данные переписи скота в Подмосковье за 1950 г. указывают на сокращение поголовья коров на 18 тыс. голов (втрое по сравнению с 1949 г.). Заметно уменьшилось поголовье овец – на 50 тыс., тогда как его убыль в предшествующий год составила лишь 700 голов, снизилось на 19,5 тыс. поголовье свиней, на 18 тыс. – коз186.

Важно отметить, что столь резкое сокращение скота на крестьянских подворьях было, прежде всего, обусловлено административным нажимом и сверхжесткими ограничениями в отношении ЛПХ и, как следствие, быстро растущими масштабами отчуждения натуральной продукции и денежных средств у крестьян. В свою очередь, это способствовало структурным изменениям в приусадебном хозяйстве, нарастанию трудностей с кормами. Последние усугублялись почти полным прекращением выдачи грубых кормов из колхоза187, запрещением использования общественных сенокосов, а также возросшими ценами на фураж. Крестьяне избавлялись от коров, заменяя их мелким скотом. Неудивительно, что переписи скота в рассматриваемый период характеризовалась увеличением утайки домашних животных. Так, контрольные обходы в области 1951 г. вскрыли недоучет в 1259 хозяйствах: по КРС он составил 0,2 %, по поголовью свиней – 4,15 %, овец – 3,4 %, коз – 2,2 %188.

В целом динамику изменения численности поголовья скота в Московской области в начале 50-х гг. можно представить данными табл. 26: . прирост поголовья коров в государственных и коллективных хозяйствах не перекрыл снижения численности у индивидуальных владельцев, что в итоге привело к уменьшению поголовья по области в целом. Согласно статистике обеспеченности дворов колхозников столичного региона скотом, в 1953 г. количество бескоровных хозяйств выросло до обескураживающей отметки в 60 % против 51 % на 01.01.1950 г.; удельный вес хозяйств, не имеющих КРС, достиг 56,3 % против 42,2 % к общему числу дворов189. Справка о состоянии животноводства Московской области в 1953 г., подготовленная статуправлением как для республиканского ведомства, так и для ознакомления руководству МГК КПСС, в частности его главе И.В. Капитонову, четко обозначила причины резкого уменьшения поголовья коров: высокие налоги и размеры обязательных поставок. Сопоставив данные 1953 г. о численности скота в личной собственности колхозников с довоенным 1940 г., аналитики отметили значительное его сокращение: на 01.01.1953 г. поголовье КРС составило 72 % к 01.01.1941 г., в том числе коров – 68 %, соответственно, свиней – 66 %, овец и коз – 59 %190.

Сельскохозяйственное производство в личных подсобных хозяйства

К октябрю 1954 г., по данным подведомственного республиканскому Министерству сельского хозяйства Управления землеустройства, по республике было установлено 49322 случая отказа от доли приусадебного надела, из них 48632 – заявления колхозных дворов, 1690 – хозяйств рабочих и служащих. Общие собрания колхозников вынесли положительные резолюции по 40748 ходатайствам, в результате чего колхозам передано 5650 га земли, которая, согласно материалам сельскохозяйственного ведомства, использовалась под посевы овощных и кормовых культур, а также зачислялась в свободный приусадебный фонд291.

Следует признать, что характер государственной политики в сфере регулирования индивидуального землепользования во многом определялся отношением к ЛПХ как переходному, исторически бесперспективному, изживающему себя явлению. Усиление тенденции «саморазвития» приусадебного хозяйства противоречило партийному курсу, направленному на закрепление приоритета общественного производства в аграрном секторе, что нередко становилось весомым аргументом в пользу административного сдерживания и ограничений ЛПХ. Тенденция негативного отношения верховной власти к малейшим проявлениям индивидуализма в области сельскохозяйственного производства нашла обоснование в изменении отдельных положений «основного закона колхозной жизни» – Устава сельхозартели. Архивные документы позволяют определить, что соответствующие подготовительные работы были начаты еще в 1952 г. Проект поправок, представленный в Бюро Президиума Совета Министров

22 июля 1952 г. специальной комиссией292, содержал предложение об уменьшении земельных участков, находящихся в личном пользовании колхозников (в частности, высших норм размеров усадебных земель), а также снижении численности поголовья скота в районах, где допускалось иметь большее его количество. Данная инициатива объяснялась тем, что значительные размеры личных хозяйств «отвлекают колхозников от участия в общественных работах»293. В этой связи показательны индивидуальные замечания к проекту «О Примерном уставе сельхозартели», изложенные в соответствующем документе от 28 апреля 1952 г. Н.С. Хрущёвым, занимавшим ключевой на тот момент в Московской области пост руководителя региональной парторганизации. Основной лейтмотив записки советского чиновника – всемерное укрепление трудовой дисциплины в общественном хозяйстве, которое должно найти законодательное закрепление в Примерном Уставе: колхозники, не вырабатывающие минимума трудодней, а также «потерявшие связь с артелью», выбывают из нее, теряя право на пользование приусадебным участком, колхозными выгонами, пастбищами для личного скота и т.п. Один из активных проводников политики укрупнения колхозов, Н.С. Хрущев предлагал «считать правомочным решение вопроса об исключении из артели нерадивых тружеников в случае присутствия половины общего числа членов артели», поскольку в условиях укрупненных хозяйств «зачастую собрать необходимые 2/3 колхозников затруднительно». Кроме того, вносилось предложение повысить обязательный минимум трудодней в стране до 200-250 в год в качестве меры, побуждающей к своевременному выполнению сельскохозяйственных работ. При этом автор записки посчитал возможным, учитывая конкретные условия производственной деятельности колхоза, предоставить общему собранию артели право устанавливать свои нормативы мер затрат труда в общественном производстве, ориентируясь на общесоюзные294. Данные соображения Н.С. Хрущева с определенными вариациями в 1948 г. уже были направлены Сталину295: в аналитической записке содержались предложения, которые впоследствии так или иначе будут реализовываться в инициируемых будущим руководителем страны преобразованиях, например – «сократить размер приусадебных участков колхозников» (большие наделы «поглощают много непроизводительного труда», поскольку работы ведутся вручную, лопатой), что даст возможность «правильно использовать рабочую силу в колхозах», повысить установленный минимум трудодней296.

Впрочем, проект Примерного устава со всеми перечисленными изменениями, подготовленный межведомственной комиссией при жизни Сталина, остался на бумаге. Мероприятия по пересмотру правовых норм регулирования колхозной системы, сложившихся ещё в разгар «сплошной коллективизации», в полной мере были воплощены Н.С. Хрущевым уже в годы пребывания им у власти. Выступая в марте 1955 г. на очередном совещании работников сельского хозяйства, партийный руководитель дал сверхэнергичный посыл: «Колхозный Устав давно устарел, его надо пересмотреть»297. Работа по внесению изменений в колхозные уставы была начата весной 1956 г., в кульминационный момент аграрной либерализации и расширения прав сельхозпредприятий с принятием постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об Уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного

Деформация в развитии индивидуального сектора (конец 1950-х–начало 1960-х гг.)

Местное руководство, по выражению сельчан, не гнушалось подворного обхода: колхозники артели «Великая Победа» д. Екатериновка Елецкого района Липецкой области сообщали, что «председатель сельсовета и секретарь парторганизации ходили из дома в дом и облагали налогом», при этом предупреждая хозяев о лишении их приусадебных участков за нежелание подписываться под предъявляемыми требованиями478.

В Брянской области, где планы закупок мяса в 1958 г. оказались под угрозой срыва, обком настоятельно рекомендовал председателям колхозов заключать с каждым крестьянским двором договора. Такой текст типового «соглашения» прислал в редакцию газеты «Сельское хозяйство» председатель колхоза им. Димитрова Унечского района А. Новиков: «Обязуюсь продать государству в счет колхоза до 1 сентября 1958 г. 200 л молока с имеющейся в моем личном пользовании коровы [в названной артели – 177 хозяйств, из них в 59 скота попросту не имелось – С.Я.], в т.ч.: в апреле – 50 л, в мае – 60 л, в июне – 60 л, в июле – 30 л, а также продать с хозяйства 30 кг мяса в первом полугодии, 30 кг мяса во втором полугодии и яиц 150 шт. Сдатчик получает за проданную продукцию по закупочным ценам. Кроме того, правление колхоза премирует товарища за сданную продукцию зерном из расчета по 200 г за 1 л молока, 300 г за 1 кг мяса и 200 г за 10 яиц». Председателя волновал не только сам факт насильственной подписки под данными обязательствами, но и расчеты с колхозниками – «из какого источника можно выделить зерно», если закрома колхоза пусты479. Местное руководство не уставало рассылать «нерадивым» колхозникам напоминания, содержащие следующие угрозы: «Исполком Старо-Будского сельсовета и правление колхоза «Красная Буда» предупреждают о том, чтовы не выполняете взятое обязательство по мясу, молоку и яйцам. На основании указания райкома КПСС и райисполкома запрещаем выпас коровы на колхозном пастбище. За невыполнение указания будет наложен штраф за сутки 15 руб.». Жителям дер. Герасимовка Дубровского района указанной области предписали «вырастить или купить поросенка на 100 кг или теленка на 200 кг», а квитанцию о сдаче продукции передать в колхоз. «Колхозник должен выполнять план и за колхоз», – констатировали селяне. Не обходили власти своим «вниманием» и пенсионеров. Так, И. Веселов из Калининской обл. пишет, что и его, «63-летнего старика наказали, лишив права пользоваться лошадью за то, что не полностью выполнил задание и продал государству только 120 л молока и 20 шт. яиц», хотя председатель колхоза им. VII съезда Советов посчитал необходимым собрать с каждого двора по 350 литров молока и 100 шт. яиц480.

Антигосударственная практика разверстки обязательств по сдаче животноводческой продукции охватила сельские школы, Дома пионеров, превратившись, по определению селян, «неизвестно во что». Дети колхозников не отставали от взрослых: например, в Орловской области родители сигнализировали о том, «для выращивания 2500 цыплят отвели самый лучший класс, причем запах в школе стоит зловонный, воздуха не хватает»481. «Яичным налогом» были обложены сельские школьники других регионов. В Тумском районе Рязанской области директор школы-интерната № 46, приступив к решению поставленной региональным руководством задачи по перевыполнению производства мяса, разводил поросят, «уплотнив при этом детей»482. Подобная печальная практика принудительной сдачи сельхозпродуктов по установленным (нередко завышенным и непосильным для селян) нормам невольно побудила их задуматься о том, что «не прошло то время», «когда у колхозников насильственным путем отбирали скот»483.

205 Обоснованность подобных жалоб подтверждает выход постановления Секретариата ЦК КПСС от 16 апреля 1960 г. и Бюро ЦК КПСС по РСФСР от 18 апреля 1960 г. «О фактах грубых нарушений установленного порядка и условий закупки продуктов животноводства у населения», предписывавшее строгое соблюдение принципа добровольности в заготовительной деятельности. В директиве, в частности, осуждались и действия властей столичного региона, стремившихся любой ценой выполнить план закупок яиц484.

Наряду с участием в заготовительных кампаниях крестьянское население привлекалось к решению иных хозяйственных проблем колхозов и совхозов. Например, сложная ситуация с обеспечением общественного стада кормами вынудила партруководство Ярославской области на неправомерные действия: каждая колхозная семья в январе 1959 г. получила задание «заготовить и вывезти на поля не менее 10 т торфа и 4 т навоза от скота, находящегося в личной собственности»485.

Ужесточение административного нажима на индивидуального сельхозпроизводителя в немалой степени способствовало существенному пополнению колхозных ферм Подмосковья: в 1958 г. Московский обком рапортовал об увеличении общественного стада КРС только за 9 месяцев на 50 тыс. голов, или на 15,5 %, в т.ч. коров – на 10,6 тыс. голов, или на 6,5 %, свиней – на 130,6 тыс. голов (28 %)486. Подобная стратегия управленцев вызвала тревогу у аналитиков: в справке, представленной в июле 1959 г. в правительственные и партийные органы начальником ЦСУ РСФСР Б. Колпаковым, отмечалось, что «увеличение численности скота в тыс. голов больше по сравнению с тем же периодом прошлого ряде областей достигнуто не за счет собственного воспроизводства, а в значительной степени за счет покупки у колхозников и др. населения». Данные по республике свидетельствуют о том, что за 6 месяцев 1959 г. 206 колхозы купили 2672 тыс. голов КРС, в т.ч. 126 тыс. коров, что, соответственно, на 1796 тыс. и 89 года487.

В то же время с трибуны декабрьского (1959 г.) пленума Н.С. Хрущев настоятельно требовал от партруководства Московской области «достижения высоких рубежей в производстве мяса». В ответ последовало принятие решения об очередных соцобязательствах, не отличавшегося прагматизмом и взвешенностью: «увеличить в 1960 г. численность КРС в колхозах и совхозах на 30 тыс. голов и довести выходное поголовье молодняка до 225 тыс.»488. Постановление пленума МК КПСС, проходившего в апреле 1960 г., определенно указывает на источники роста поголовья общественного стада: «обеспечить в течение года покупку у населения 30 тыс. коров»489. В свою очередь, необходимость наращивания кормовой базы в крайне сжатые сроки способствовала бюрократическому диктату: наряду с закупкой скота население вынуждали продавать картофель на фураж. Помимо этого, местные власти настоятельно рекомендовали «в каждом городе и населенном пункте организовать сбор пищевых отходов для кормления свиней»490. Негативная оценка подобным действиям была дана на январском пленуме 1961 г. в выступлении председателя Совета Министров РСФСР Д. Полянского: поголовье скота в общественном секторе увеличилось, в целом же по области роста не произошло491. При этом, по словам Н. Хрущева, «область, не сдав государству зерна, в то же время в виде фуража взяла 29 млн. пудов». Стенограмма партийного форума зафиксировала недовольство Первого секретаря подобными действиями московского партруководства: «Вы будете рапортовать, а Советский Союз вам корма давать…»