Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Объективные условия как базовая составляющая формирования системы государственного природопользования 28
1.1. Природопользование в традиционной системе хозяйства народов Северо-Западного Кавказа 28
1.2. Воздействие природно-климатического и антропогенного факторов на социально-экономическое развитие и становление государственной политики природопользования в регионе в начале 1920-х гг 39
Глава 2. Государственное управление в сфере природопользования в 1920-1930-е гг 62
2.1. Тенденции охраны и освоения природных ресурсов в содержании регионального управления природопользованием 62
2.2. Деятельность государственных органов власти Адыгеи в области мелиоративного преобразования природно-хозяйственной среды 86
2.3. Развитие регионального лесопользования в период социалистического строительства 109
Глава 3. Использование природно-ресурсного потенциала Адыгейской автономной области в годы Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления народного хозяйства 134
3.1. Природопользование в экстремальных условиях Великой Отечественной войны 134
3.2. Оптимизация управления ресурсным потенциалом Адыгеи в условиях послевоенного восстановления народного хозяйства в СССР 150
3.3. Роль общественных и научных организаций в обеспечении государственной политики природопользования и охраны природы в 1940-1950-е гг 171
Заключение 195
Список использованных источников и литературы 203
- Природопользование в традиционной системе хозяйства народов Северо-Западного Кавказа
- Тенденции охраны и освоения природных ресурсов в содержании регионального управления природопользованием
- Природопользование в экстремальных условиях Великой Отечественной войны
- Роль общественных и научных организаций в обеспечении государственной политики природопользования и охраны природы в 1940-1950-е гг
Природопользование в традиционной системе хозяйства народов Северо-Западного Кавказа
Исторический опыт формирования региональной политики природопользования и охраны природы относительно невелик. Но его предыстория уходит в толщу многовековой практики традиционного природопользования, которая формировалась применительно к локальной географической среде. На Северо-Западном Кавказе традиционное природопользование богато этническими вариациями, поскольку складывалось в сложной ландшафтной структуре. На протяжении веков коренные народы совершенствовали приемы природопользования, а наиболее эффективные из них наследовались будущими поколениями и становились традиционными. Характерное сочетание равнинного, предгорного и горного ландшафтов, с большой разницей высот между соседними участками местности, оказывало влияние на ход исторического бытия адыгов, издревле населявших территорию Северо-Западного Кавказа. Представления адыгов об особенностях организации освоенного ими географического пространства связаны с Кавказскими горами как знаковой доминанты этой земли. Как справедливо отмечает Э.А. Шеуджен, опыт «обживания» территории, постепенное осмысление своего места в физическом мире играли определяющую роль в формировании образа жизни адыгов, приводили к расширению освоенных пространств, позволяли рационально организовать свою биологическую и социальную жизнь, максимально адаптироваться к окружающей среде1. С этой точки зрения отечественные исследователи рассматривают традиционное природопользование как адаптационную, экологически оптимальную деятельность этносов по отношению к природной среде и важную составляющую процесса формирования этнокультурных ландшафтов1.
В очагах развития того или иного вида традиционного природопользования сформировались определенные природоохранные традиции и технологии, применение которых позволяло рационально и экономически выгодно использовать местные природные ресурсы. Так, по мнению исследователя Лысенко А.В., в силу особенностей природного ландшафта на Северном Кавказе сформировалось два типа природопользования – равнинный и горный2. Система традиционного природопользования адыгов включала земледелие (террасное в том числе), животноводство (пастбищное), лесопользование и охоту. Важное место занимало пашенное земледелие. Возникновению производящего хозяйства и земледелия у народов Северо-Западного Кавказа послужило началом возделывания крупяной культуры проса3. В этой части Кавказа оно стало ведущей культурой у адыгских народов на протяжении многих веков. Небольшая норма высева, более поздние сроки посева и короткий вегетационный период, засухоустойчивость и нетребовательность к почве являлись своеобразной страховкой от неурожаев в неблагоприятные по климатическим условиям времена. Помимо этого, просо давало высокие урожаи зеленой массы для откорма скота.
Кроме проса у автохтонного населения с бронзового века сложилась традиция возделывания как озимой, так и яровой пшеницы, которая также оставалась веками одним из главных традиционных хлебных злаков горцев и выращивалась с излишком, который шел на продажу. С XVI в. у западных адыгов началось введение кукурузы в число возделываемых культур. На территорию Северо-Западного Кавказа кукуруза проникла через Турцию, с которой адыги вели широкий торговый обмен, и вместе с просом эта культура заняла прочное место в их национальной кухне.
Если на равнине господствовала переложно-залежная система земледелия, то в горных ландшафтах она сменялась другой традицией землепользования, названной И.Н. Клингеном лесохлебной1. Такая система интеграции хозяйства в лесные ландшафты сформировалась у автохтонных народов Причерноморья (натухаецы, шапсуги, убыхи), хозяйственный комплекс которых располагался на южных склонах Кавказского хребта, сплошь покрытых лесами. Необходимость защитить поля и плодовые деревья от туманов и холодных потоков воздуха с гор предопределила расположение поселений в отдалении от прибрежной полосы и их размещение на возвышенностях, с обязательным сохранением между ними лесных массивов (естественных или искусственно насаждавшихся). В приморской части лес не вырубался, несмотря на высокий спрос у турецких купцов и легкость его доставки к месту продажи. Помимо этого, никогда не вырубались грецкий орех и каштан. Дефицит удобной земли заставлял население Северного Причерноморья использовать универсальные для горных территорий технологии интентивного землепользования - террасирования склонов, широко известные народам древних цивилизаций. Как правило сооружалось два типа террас: террасы на подпорных стенах и террасы без подпорных стен, разделенные между собой травянистыми сенокосными склонами или откосами. Отвесы горных склонов укреплялись стенами из каменной кладки, а для создания достаточного плодородного слоя почвы из близлежащих водных источников на склон направлялась вода, тем самым образуя горизонтальную подпочвенную площадку из смытого со склона грунта. Плодородную почву приносили из долин. Таким образом, вода использовалась как необходимый инструмент и для постройки, и для самотечного полива по бороздам. Террасное земледелие давало возможность вести интенсивное землепользование, когда практиковались одновременные посадки кукурузы, бобовых и бахчевых культур или чередование культур: вначале высевалось просо или кукуруза, имевшие глубокий корень, затем – пшеница или рожь адаптированных к местному климату сортов. Плодородие почвы при этом поддерживалось органическим удобрением, частыми пропашками и уничтожением сорняков, применением неглубокой распашки тонкого слоя горного чернозема. В зависимости от крутизны склона участок обрабатывался вручную мотыгой или при помощи особого легкого пахотного орудия парой быков или буйволов. Надо отметить, что технология создания террас не гарантировала, что созданный с таким трудом участок пашни сохранится на следующий год при таяньи снега или при сильных осадках. Кроме этого земледельцам приходилось предпринимать значительные усилия по сохранению сельскохозяйственных угодий от потравы дикими животными. Подобная система севооборота позволяла пользоваться землей каждый год, без перелога и залежи. Благодаря адаптированным к горной местности технологиям обработки земли и разумным севооборотам урожайность основных культур у автохтонного населения Причерноморья в первой половине XIX превышала урожайность у переселенцев. Так, урожайность кукурузы у адыгов составляла 150 пуд. с дес. (22 ц. с га), пшеницы 175 пуд. с дес. (25,6 ц. с га) и, соответственно, у переселенцев кукуруза 70-90 пуд. с дес. (12,3-15,8 ц с га), пшеница - 47,2 пуд. с дес. (8,4 ц. с га)1.
В условиях низкогорных лесных ландшафтов Северо-Западного Кавказа в отраслевой структуре традиционного природопользования адыгов важное место заняло горное садоводство. Широко применяя его технологии, адыги не ограничивались выращиванием плодовых деревьев на приусадебных участках. Бытовавшая традиция, согласно которой каждый человек, отправляясь весной в лес, должен был привить черенок плодового дерева, превращала в сады окрестные леса, широко известные под названием «черкесские сады». Эти сады имели распространение в черноморских районах и на северных склонах Кавказского хребта (района Майкопа и среднего течения реки Белая). Основную породу в них составляли долговечные (до 200 лет) сорта груши и яблони. На побережье Черного моря культивировались также айва, слива, черешня, инжир, хурма, виноград и персики. Черкесские садовые культуры обладали такими качественными признаками, как долговечность, мощный рост, устойчивость к воздействию сельскохозяйственных вредителей, болезням, высокая урожайность и длительные сроки хранения плодов. Адыги потребляли основную массу плодов в свежем виде, часть шла на переработку. Сорта черкесских груш и яблонь давали сухофрукты хорошего качества, из которых изготавливали сладкую грушевую муку, взвары, компоты.
Наряду с земледелием в традиционной хозяйственной культуре адыгов значительную роль играло животноводство, в особенности коневодство. Этому способствовало наличие естественных пастбищ в различных высотных поясах. В условиях горных лесных ландшафтов сформировался отгонный тип скотоводства с использованием сезонных пастбищ в высокогорье (летом) и стойловым содержанием скота зимой (январе, феврале) на удаленных от селениях базах (загоны, зимние коши). Альпийскими лугами в качестве летних пастбищ располагали адыги, проживавшие в горной местности восточнее линии Белая – Пшеха (абадзехи), население Большой и Малой Шапсугии использовало разнотравные участки в верховьях Афипса и Пшиша, бжедуги – прикубанские равнины (а до расселения казаков-черноморцев – и правобережье Кубани), темиргоевцы и махошевцы – междуречье Лабы и Кубани. В бассейне Урупа и его притоков альпийскими пастбищами пользовались бесленеевцы, а на крайнем западе расселения адыгских племен сезонные перегоны скота были минимальными в виду расположения зимних и летних пастбищ в пределах низкогорной Натухайской равнины. Убыхи держали скот на летних пастбищах Верхней Абаздехии1. Следует отметить, что при отгонной форме скотоводства со скотом передвигались только пастухи и чабаны.
Тенденции охраны и освоения природных ресурсов в содержании регионального управления природопользованием
Приняв в качестве концептуального понятие «природопользование», включающее охрану природы и природоохранную деятельность, целесообразно в содержании регионального управления природопользованием выделить и провести анализ организационно-управленческих, административно хозяйственных, общественных мероприятий, направленных на сохранение и рациональное использование природных ресурсов. Прежде всего, отметим, что в 20-е – 30-е гг. XX в. на общегосударственном уровне не было создано самостоятельной государственной структуры, осуществлявшей единое руководство охраной природы. Управление природоохранной деятельностью в советском государстве было рассредоточено между Наркомпросом, Наркомземом, ВСНХ. Возможности Временной комиссии по охране природы в последующем Всероссийского комитета по охране природы, Государственного комитета по охране памятников природы, действовавших в структуре Народного комиссариата просвещения были ограниченными в виду слабости их административного аппарата, отсутствия авторитета, преобладания тенденций к децентрализации охраны природы, противодействия со стороны ведомств-природопользователей усилиям создания единого надведомственного органа.
Вслед за отменой в РСФСР права частной собственности на землю, недра, воды и объявления их национальным достоянием исключительное право государства на природопользование осуществлялось через органы советской власти на местах.
Поскольку в масштабах страны функции охраны природы были перераспределены между ведомствами, занятыми в различных сферах природопользования, в свою очередь на региональном уровне отдельного государственного органа по охране природы не было организовано. Государственное руководство сохранением природных ресурсов в Адыгее осуществлялась различными государственными структурами – Областным исполнительным комитетом (облисполкомом) и действовавшим в его составе областным отделом земельного управления (ОБЗУ), Областным экономическим совещанием (ЭКОСО), Адыгейской областной плановой комиссией. Значительная часть мероприятий осуществлялась в рамках деятельности областного земельного управления при облисполкоме.
Экономические потребности страны и, в особенности, её внешней торговли требовали увеличения добычи рыбных, пушных, лесных и других продуктов промысла. Их рациональное использование и сохранение в условиях интенсивной эксплуатации регулировались государством в рамках разработки природоохранного законодательства и обеспечения контроля за его функционированием. Центральные органы власти делегировали право местным органам государственной власти принимать постановления, не противоречащие действовавшим на территории РСФСР законам. Они составили основу региональной системы правового регулирования в природоохранной сфере.
Особое внимание со стороны государства уделялось охране старинных рощ, садовых насаждений и редких растений. В этом отношении знаменательным является постановление Адыгейского областного исполнительного комитета от 10 декабря 1929 г. № 68. Это был документ, по которому в области были объявлены и взяты под государственную охрану такие памятники природы, как: «…белый тополь, шести метров в диаметре (близ х. Кош Псекупского района); старый черкесский сад, площадью до двух десятин, где произрастали груши, яблони в возрасте от 80 до 100 лет (близ аула Тлюстенхабль, Псекупского района); дубовая роща – до 40 дубов - в возрасте до 200 лет под названием «Плящущие деревья» (близ аула Лашукай, Псекупского района); кизиловая роща (близ аула Нечерзий, Псекупского района); заповедный лесной участок в даче «Курго» площадью 50 десятин (лесничество «Курго» вдоль реки Белой Псекупского района) и громадное дерево белолистка 16 метров 70 сантиметров в обхвате (лесничество «Курго» Псекупского района); мощная лиана в обхвате 82 сантиметра (лесничество «Курго» Псекупского района)»1.
В 30-е гг. в число охраняемых лесных ресурсов включаются и дикоплодовые лесные массивы. На территории области, как и на всей территории края, вступило в силу решение Азово-Черноморского краевого исполкома от 19 января 1935 г., согласно которому воспрещалась рубка дикорастущих деревьев (груша, яблоня, грецкий орех, каштан, алыча). Это имело важное значение, поскольку на территории Адыгеи и предгорных районов края располагались площади старых черкесских садов. Учреждения, производившие лесозаготовки, Азчерлес, Майкопский комбинат Наркомлеса и Агролесхозтрест, а также Управление лесами местного значения были обязаны в 1935 г. обследовать дикорастущие плодовые насаждения, выделив их в самостоятельные хозяйства2.
В зоне государственного управления природоохранной деятельностью находилась организация охотничьего хозяйства области. С момента образования Адыгейской (Черкесской) автономной области вопросы охоты на территории области решались через инспекторов Народного комиссариата земледелия по делам охоты. В июне 1924 г. в результате реорганизации деятельность инспекторов была упразднена3. Для регулирования вопросов охоты на местах при лесном отделе земельного управления облисполкома был организован подотдел охоты, в дальнейшем реорганизованный в особый стол. В его ведении находилась регистрация и выдача удостоверений на право охоты, взимание охотничьего сбора.
В своей деятельности исполнительные органы власти на местах руководствовались декретом Совнаркома РСФСР «Об охоте»4, соответствующими постановлениями ВЦИК и СНК, инструкциями центральных органов власти. В июле 1923 г. облисполком А(Ч)АО принимает решение, согласно которому каждый охотник, имеющий право осуществлять охоту при помощи огнестрельного оружия или другими дозволенными способами, облагался государственным сбором в размере пяти рублей, 50% от этой суммы взималось в доход местных средств. Местные земельные органы под контролем областного Отдела охоты вели отчетность собираемого налога и зачисляли его в местные кассы финотделов области1.
Помимо облисполкома решение организационных вопросов охотничьего хозяйства осуществлялось с участием Адыгейского (Черкесского) областного экономического совещания. По его инициативе в апреле 1923 г. было направлено обращение к особо уполномоченному по делам охоты в Адыгейской автономной области о создании Союза охотников2. Для решения этого вопроса осенью 1923 г. представители от каждых 25 человек охотников области на своём собрании учредили Союз охотников А(Ч)АО. Однако он просуществовал недолго и был вскоре распущен приказом № 1 временно уполномоченного Всероссийского производственного союза охотников (ВПСО)3 в А(Ч)АО на основании распоряжения особо уполномоченного НКЗ по делам охоты на Юго-Востоке России. Вместо расформированного Союза охотников была образована новая организация - Адыгейский областной отдел Всероссийского производственного союза охотников (Адыготдел ВПСО), который начал функционировать с 1 декабря 1923 г. Из доклада уполномоченного ВПСО в А(Ч)АО Гунина-Левшина на I Областном съезде охотников А(Ч)АО, состоявшемся 14 февраля 1924 г., стало известно, что Адыгейский Союз охотников «…по существу не дал положительно никаких результатов и извлечь что-нибудь полезное из прошлой работы этого Союза не удалось, за исключением долгов, кои явились на шею существующего Адыгейского Отдела ВПСО»4. Первые полгода после создания Адыгейский отдел ВПСО занимался работой по выявлению количества охотников в области, организацией их в волостные ячейки и борьбой с браконьерством. С 1 июля 1924 г. постановлением 2-го Областного съезда охотников вместо производственного союза был учрежден Адыгейско-Черкесский областной кооперативно-промысловый союз охотников1. К моменту реорганизации Союза охотников в кооперативный общее количество охотников насчитывало 703 человека2. Согласно Уставу, он объединил охотников и содействующие охотничьему делу организации и предприятия, находившиеся на территории А(Ч)АО, оказывал помощь государственным организациям в рациональном использовании охотничьих хозяйств, снабжал своих членов необходимыми средствами и организовывал сбыт продуктов промысла охотников. Союзу предоставлялось право принимать предварительно согласованные с соответствующими государственными органами меры по охране дичи и пушнины как государственного достояния, а также организовывать заказники, питомники пушного зверя, дичи и охотничьих собак3.
Во второй половине 20-х гг. областная охотничья кооперативная организация переименуется в Адыгейское областное промыслово-кооперативное товарищество охотников (Товарищество охотников) с ячейками на местах. Облисполком санкционировал право вступления в товарищество лиц, проживающих на территории соседних округов. Предлагалось также усилить работу по вовлечению в кооперацию черкесского населения, среди которого проводилось разъяснение задач охотничьей организации и необходимости для охотника состоять в кооперации4.
Природопользование в экстремальных условиях Великой Отечественной войны
В 40-е гг. приоритеты экономической и социальной политики государства были неразрывно связаны с факторами мощного влияния Великой Отечественной войны. Она стала испытанием не только для общества, экономики страны, но и для окружающей среды. Все усилия были направлены на мобилизацию ресурсного потенциала страны для победы в войне. Кроме того, разорительной эксплуатации и истощению подверглись природные ресурсы, оказавшиеся на временно оккупированной территории.
«Германское политическое руководство, - как отмечает Е.М. Малышева владело информацией, сведениями об экономическом положении на Северном Кавказе и поэтому рассчитывало на лёгкий путь захвата природных ресурсов региона, овладение его заводами, нефтяными промыслами, промышленными предприятиями, эффективное использование экономического потенциала занятых территорий»1.
Целью Германии было завоевание территории СССР и использование его экономических ресурсов, то есть всей совокупности материальных и нематериальных факторов и средств, природных, сырьевых, трудовых, обеспечивающих функционирование экономики.
2 мая 1941 г. экономический штаб «Восток» утвердил принципы германской хозяйственной политики на оккупированной советской территории: «Войну можно вести только при условии, что… все германские вооруженные силы смогут питаться за счёт России… Когда мы заберём из страны всё, что нам нужно, десятки миллионов людей, несомненно, умрут от голода»2.
Битва под Москвой сорвала намерения фашистского генералитета в ходе молниеносной войны расправиться с Советским Союзом. Для Германии стала вырисовываться перспектива затяжной войны. В гитлеровском плане «Эдельвейс» главная задача отводилась быстрому захвату Северного Кавказа. Еще до нападения на Советский Союз в Берлине был создан экономический штаб особого назначения «Ольденбург» во главе с Германом Герингом. Им была разработана программа эксплуатации природных богатств Донбасса, Кавказа, известная под кодированным названием «Зеленая папка». Руководители вермахта неоднократно повторяли, что ведут войну за уголь, железо, нефть. «В директиве Гитлера от 23 июня 1942 г. подчеркивалась необходимость объединить все имеющиеся силы для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожения противника за Доном, чтобы потом захватить нефтяные районы в пределах Кавказа»1. Проекты покорения и дальнейшего использования кавказского региона содержались в специальном меморандуме рейхсминистра А.Розенберга. Розенберг уделял особое внимание нефтяному потенциалу региона, от эффективности развития которого зависело существование аграрных территорий СССР. В меморандуме отмечалась необходимость создания центрального германского учреждения, одной из задач которого являлось бы снабжение рейха материалом и сырьем2.
Для реализации планов эксплуатации залежей полезных ископаемых Северного Кавказа и Закавказья при министерстве восточных земель был организован специальный штаб «Кавказ». Под его руководством создано общество обеспечения германских капитальных вложений на Кавказе. С момента вступления немецких войск на Кубань общество начинает вести инвентаризацию захваченных заводов, шахт с тем, чтобы ускорить их вовлечение в систему немецкой военной экономики. Министерство восточных земель стремилось, прежде всего, освоить источники жидкого топлива. В Берлине были созданы торговые и промышленные предприятия, обещавшие своим акционерам обильные прибыли от эксплуатации природных богатств Северного Кавказа, куда устремились экономические советники, инженеры, составившие специальный «Экономический комитет по Кавказу».
Оккупация Адыгеи и близлежащих районов Краснодарского края длилась с 10 августа 1942 г. по 18 февраля 1943 г. Немецким эскадрильям и танковым соединениям требовалось значительное количество горючего. Чтобы его обеспечить, была сформирована специальная техническая бригада по минеральному топливу со штабом в Майкопе. Ее подразделения расположились также под Нефтегорском и Апшеронской, Хадыженской, Ширванской, Ильской и Крымской – в тех районах, где добывалась нефть. Но приступить сразу к добыче нефти было невозможно. Перед оккупацией на территории Краснодарского края и Адыгейской автономной области были проведены эвакуационные мероприятия. До 1 августа 1943 г. было вывезено около 600 вагонов различного оборудования, сырой нефти в Грозный для переработки. Все предприятия Майкопнефтекомбината выведены из строя: скважины, компрессоры, понизительные подстанции ТЭЦ, нефтекачки, нефтеперегонный завод № 5 с готовой продукцией в количестве 80 тыс. т. Не удалось разобрать только трубопроводы и нефтепроводы1.
Для решения главной задачи - восстановления промыслов - на помощь бригаде Вермахт импортировал специалистов из Германии и Румынии, но добыча нефти за время оккупации всего Краснодарского края не достигла и десяти тысяч тонн2. Хозяевами промыслов по-прежнему оставались советские люди. Действуя в партизанском подполье, они не давали оккупационным властям возродить добычу нефти. Еще до оккупации Нефтегорский райком ВКП(б) и Апшеронский комитет ВКП(б) подготовили 500 рабочих-партизан для проведения диверсий и срыва нефтеразработок. Активные действия партизан заставили оккупационные власти объявить районы нефтепромыслов зоной сплошной партизанской опасности и держать здесь постоянные армейские части1.
В период оккупации области целенаправленной вырубке подвергались леса. Немецкими властями в течение октября-декабря 1942 г. были составлены подробные чертежи лесных дач госфонда: Белореченской, Махошевской, Курджипской, Тульской с указанием имеющихся в них запасов древесины. Ведомость распределения лесов по породам и классам возраста, хранящаяся в фондах Национального архива Республики Адыгея, «Сведения о движении лесоматериалов по райлесхозам Майкопскому, Тульскому, Белореченскому, Ярославскому и Махошевской лесной даче госслесов по состоянию на 14 ноября 1942 г.» содержит отчёты использования лесных ресурсов немецкими захватчиками в лесных дачах, устроенных в довоенное время. Скрупулёзно за каждую неделю подсчитывалось использование различных лесоматериалов: дров, круглого леса, дубовой и дощечной доски, древесного угля. Лесоразработки были налажены в лесных дачах Майкопского райлесхоза (Кужорской, Келермесской, Ханской), Тульского райлесхоза (Абадзехской, Каменномостской, Севастопольской, Даховской), Белореченского райлесхоза (Нижесвободская, Пшехская, Черниговская) а также Ярославской и Махошевской лесных дачах. Облегчало эксплуатацию лесных ресурсов оккупационным властям то, что территории этих лесхозов были связаны с автомобильными и железнодорожными коммуникациями2.
Война поставила под угрозу результаты работы, начатой в 1940 г. советскими учеными по возрождению поголовья зубров в Кавказском государственном заповеднике3. Хотя в изучаемый хронологический период территория заповедника не входила в рассматриваемые в исследовании территориальные рамки, целесообразным представляется уделить внимание анализу событиям военного времени, происходившим на той части заповедника, которая впоследствии вошла в состав территории Адыгейской автономной области. Такая необходимость видится в том, что в последующие периоды формирование и осуществление природоохранной политики было неразрывно связано с функцией заповедника по сохранению в первозданном виде флоры и фауны горных территорий. На протяжении своего существования заповедник является научно-исследовательским учреждением, в задачу которого входит не только сохранение природы, но и восстановление природных ресурсов, сохранение водного режима рек, просветительская деятельность.
Три перевала на территории заповедника Аишхо, Псеашхо и Белореченский соединяли Северный Кавказ и Черноморское побережье. Эти перевалы, особенно Псеашхо (направление Майкоп – Красная Поляна) стали целью немецко-фашистских войск, подошедших к пределам Кавказского государственного заповедника по дорогам вверх по течению Белой и Лабы, через ущелья. Часть территории заповедника – восточный отдел, Цицинский подотдел были оккупированы. С началом оккупации в 1942 г. поселок и кордон «Киша» оказался на линии фронта. Полтора километра не дошли немцы до Гузерипля, где находилось управление заповедника и его научная часть. «Здесь немецко-фашистским отрядам 19 августа 1942 г. был дан решительный отпор подоспевшими из Закавказья частями Красной Армии. Гузерипль остался цел, научные фонды заповедника, рукописи, научные труды, библиотека и пр. были спасены»1.
Роль общественных и научных организаций в обеспечении государственной политики природопользования и охраны природы в 1940-1950-е гг
Практика реализации политики природопользования осуществлялась при активном участии общественности и научного сообщества. Ещё в первые годы существования советской власти инициатором мероприятий природоохранного значения стало Всероссийское общество охраны природы, первый устав которого был зарегистрирован Наркоматом внутренних дел РСФСР 29 ноября 1924 г1. Однако Великая Отечественная война помешала развитию практической работы. После войны общество активно подключилось к работе деятельности по восстановлению разрушенных природных объектов и комплексов, озеленению населенных пунктов, пострадавших от войны.
По документам, извлеченным из Национального Архива Республики Адыгея, установлено, что Адыгейское областное отделение Общества охраны природы и озеленения населенных пунктов было организовано 1 января 1957 г. Его созданию предшествовало образование при Адыгейском облисполкоме в 1957 г. Организационного бюро общества по охране природы. И сразу же была поставлена задача по расширению его количественного состава. План-задание работы на 1957 год предусматривал привлечение в члены общества 3000 человек, в юношеские секции – 5000 человек, юридических членов – 400 организаций, организацию 5 районных отделений общества2. Первая организационная областная конференция общества в марте 1958 г. сформировала совет в составе 21 человека, ревизионную комиссию, президиум во главе с председателем, одновременно занимавшим должность заведующего областным коммунальным хозяйством. На день создания действительными членами общества являлись 360 человек, юридических организаций – 12, членов юношеских секций насчитывалось 162 человека. Однако к 1960 г. общество растеряло значительный контингент своих секций3:
В первые два года после образования Адыгейского областного отделения Всероссийского общества содействия охране природы и озеленения населенных пунктов в его руководстве оказались случайные люди. Так, с 1 марта 1958 г. по 1 января 1959 г. прошло всего два заседания президиума, не были организованы первичные ячейки по г. Майкопу и в окрестных колхозах. Соответственно, в хаотическом состоянии находилось делопроизводство и отчетность руководящих советов в районах. Штаты работников общества на момент его создания в 1958 г. так и не были утверждены, инвентарь для проведения работ в садах находился в непригодном состоянии. Руководство общества (председатель, ученый секретарь) допускали переплаты по командировкам, отпускным, зарплатам, разницу стоимости списанных по акту саженцев. Все эти факты были выявлены в ходе проверки, проведенной ревизионной комиссией, которая приняла решение о невозможности дальнейшего пребывания на своем посту председателя президиума общества1.
Крайне затруднительно продвигалась работа по привлечению государственных организаций в качестве юридических членов общества. Руководство Адыгейского областного отделения в октябре 1959 г. обратилось к председателю Майкопского горисполкома с просьбой о привлечении в юридические члены порядка 30 предприятий и организаций города с оплатой вступительных и членских годовых взносов. Директор Майкопского спиртового завода в своем письме ответил, что «в части перечисления Вам денег в сумме 2500 рублей в виде вступительных и членских взносов и оформления вступления в члены общества – Майкопский Спиртовый завод сообщает о том, что посоветовавшись с коллективом завода не находим в этом необходимости»2. Другие предприятия в качестве причины отказа от вступления в члены общества, указывали на отсутствие возможности ассигновать подобные действия. Подобным отказом ответили директора Майкопского спецмагазина, сельхозснаба, Майкопского хлебокомбината, Майкопского машиностроительного завода, зав. Майкопской юридической консультацией. Руководство пищекомбината Роспотребсоюза сообщило, что вышестоящая организация, которой подчинено предприятие, средств не отпустила и не дала разрешение на вступление в члены общества, заметив при этом, что Постановление Совета Министров, на которое делается ссылка в письме председателя областного отделения, касается устава этого общества и не обязывает другие организации вступать в его члены1.
Работа по увеличению численности членов общества проводилась параллельно с культурно-массовыми мероприятиями и природоохранной пропагандой. По сведениям из отчета за 1957 г., Адыгейским областным отделением Общества охраны природы было проведено 11 массовых мероприятий, охвативших 1042 человека. На семинарах для работников учреждений, организаций, учителей школ специалистами Государственного Кавказского заповедника, ВИРа (Всероссийский институт растениеводства), Северо-Кавказской Лесной Опытной Станции (СКЛОС) читались лекции на темы охраны природы в СССР, развитии сельского хозяйства в Адыгейской автономной области. В числе мероприятий также были конференции и курсы для любителей - голубеводов, садоводов, виноградарей, цветоводов-лимоноводов. Все традиционные мероприятия «Недели сада», «Месячник леса», «День птиц», выставки цветов пропагандировались в прессе и на радио, сопровождались выставками животных, птиц, цитрусов, сортов плодовых деревьев и винограда, экскурсиями на приусадебные участки, публикациями плакатов по охране природы, брошюр о методах борьбы с вредителями и об опыте выращивания плодово-ягодных культур. Таким образом, члены общества и участники мероприятий имели возможность не только получить знания о новых сортах растений и породах животных и птиц, но и обменяться опытом.
Для реализации другой важной задачи в деятельности общества -озеленения населенных пунктов, развития коллективного и индивидуального садоводства - специально привозились и реализовывались предприятиям, организациям и населению саженцы плодовых, декоративных и виноградных культур, средства борьбы с вредителями садов. Члены общества принимали участие в борьбе с вредителями деревьев и кустарников, а также в обрезке и уходе за зелеными насаждениями в населенных пунктах области.
В структуре организации функционировали следующие секции: садоводства и виноградарства; охраны природы; озеленения населенных пунктов, цветоводства и цитрусоводства, птицеводства, пчеловодства, а также юношеская секция. Однако работа по активной охране природы в области была слабо организована. «Областное отделение и районные отделения общества мало решили и выдвигали вопросов, связанных с рациональным использованием природных ресурсов, имеются случаи бесхозяйственного использования лесов, загрязнения водоемов, браконьерство…»1 В отчетах Общества указывалось на медленные темпы озеленения населенных пунктов, создания цветников и слабую помощь со стороны исполнительной власти2. Активизировать деятельность Общества предполагалось за счет увеличения числа юношеских секций в школах и детских домах. К реализации этой задачи привлекались комсомольские организации районов области и г. Майкопа. Большое значение придавалось участию профсоюзных комитетов в создании ячеек Общества на предприятиях и в учреждениях, именно они должны были стать опорой в деятельности по озеленению населенных пунктов, заводских, фабричных и учрежденческих дворов.
Накануне принятия 27 октября 1960 г. нового Закона об охране природы РСФСР по всей стране в первичных организациях Всероссийского Общества охраны природы и озеленения населенных пунктов прошло его обсуждение. Начинается новый рубеж в деятельности Общества: во-первых, поднялся его авторитет, во-вторых, наряду с прежними задачами по озеленению населенных пунктов на первое место в работе общества выходит пропаганда идей охраны природы и восстановления природных ресурсов, усиления пропаганды знаний о природе среди населения. В связи с этим устанавливались связи с предприятиями, занимающимися эксплуатацией природных ресурсов, прежде всего, лесоразрабатывающей и деревообрабатывающей промышленности, с землепользователями, колхозами, совхозами и организациями. Кроме того, появляются новые направления работы, например, как охрана водоемов и рыбных запасов, атмосферного воздуха, почв. Как и многие стороны общественной жизни советского периода, деятельность общества не была лишена лозунгов коммунистической пропаганды, деклараций о вовлечении широких народных масс, молодежи, школьников, всех учреждений, организаций, колхозов, машинно-тракторных станций, совхозов в движение за ленинское отношение к природе. Деятельность общества на рубеже 60-х гг. была тесно увязана с задачами выполнения семилетнего плана развития народного хозяйства (1959-1965 гг.), решений Пленумов ЦК КПСС и осуществлялась под руководством местных партийных и государственных органов1.