Генеалогическая культура русского дворянства XVIII – начала XXв. Крылова Анастасия Андреевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Легитимность родственных связей в генеалогической культуре русского дворянства в XVIII – начале XX в . 32

1.1. Проблема законности родства у дворян в российском законодательстве XVIII в. 32

1.2. Либеральные настроения и проблема легитимности родственных связей дворянства в I-й четверти XIX в. 48

1.3. Изменение представлений о законности родства у дворянво II-й четверти XIX – начале XX в. 57

Глава 2. Наследственное право в контексте генеалогической культуры русского дворянства в XVIII – начале XX в . 72

2.1. Особенности законодательного регулирования передачи дворянской собственности в I-й трети XVIII в. 72

2.2. Наследственное право в генеалогической культуре русского дворянства в 1730–1790-е гг. 79

2.3. Наследование дворянской собственности в XIX – начале XX в. 90

Глава 3. Упорядочение родственных отношений в контексте генеалогической культуры русского дворянства XVIII – начала XX в. 106

3.1. Регулирование отношений между кровными родственниками в дворянской среде в XVIII – начале XX в. 106

3.2. Роль восприемничества в генеалогической культуре русского дворянства в XVIII – начале XX в. 125

3.3. Личные и имущественные отношения между свойственниками в дворянской среде в XVIII – начале XX в. 135

Глава 4. Консолидация дворянства как функция родства 143

4.1. Механизмы укрепления и поддержания родственных связей в среде русского дворянства в XVIII – начале XX в. 143

4.2. «Генеалогическое» и «практическое» родство в жизни русского дворянина 159

4.3. Имянаречение как элемент генеалогической культуры русского дворянства XVIII – начала XX в. 169

Заключение 179

Список сокращений 183

Список источников и литературы 184

• Либеральные настроения и проблема легитимности родственных связей дворянства в I-й четверти XIX в.
• Наследственное право в генеалогической культуре русского дворянства в 1730–1790-е гг.
• Роль восприемничества в генеалогической культуре русского дворянства в XVIII – начале XX в.
• Имянаречение как элемент генеалогической культуры русского дворянства XVIII – начала XX в.

Введение к работе

Актуальность темы исследования.

Возросший в последние десятилетия массовый интерес к генеалогии свидетельствует о том, насколько велика необходимость отдельно взятого индивида определить свое место в истории посредством включения себя в конкретную общность, существующую на протяжении долгого времени. Эта необходимость связана не только с психологическим комфортом конкретного человека, но и с общественным благополучием в целом. Осознание вовлеченности через историю своего рода, своей семьи в историю народа и страны способствует формированию активной гражданской позиции, стремлению постичь историю и культуру своего народа, сохранить и передать ее будущим поколениям.

Родство играло важную роль на протяжении всей истории человеческого

общества, начиная с первобытных времен. Знание родства было необходимо с

практической точки зрения: по родству определялась принадлежность человека

к тому или иному роду, человеческому коллективу. Позднее, с развитием

сословной иерархии, родство детерминировало место индивида в обществе –

сословную принадлежность, объем прав и привилегий, род деятельности, чин.

В связи с необходимостью систематизации знаний о родстве представителей

знатных родов в XV в. на Руси возникла практическая генеалогия, в задачи

которой входило выяснение происхождения отдельных лиц и родов,

установление данных о службе, социальном статусе и собственности. С

развитием научного знания в целом, появилась научная генеалогия,

занимающаяся «теоретическими проблемами достижения истинного и

достоверного знания о родстве, а также его осмыслением и адекватным изложением»¹.

Кратковременный расцвет специальных исторических дисциплин, в т.ч. и генеалогии, пришелся в России на начало XX в. В советский период генеалогия фактически находилась под запретом, и, хотя во время «оттепели» появилась возможность проводить генеалогические исследования, изучение дворянских генеалогий не приветствовалось до конца 1980-х гг.

Бурный рост генеалогии с начала 1990-х гг. и до настоящего времени
связан с общей тенденцией к гуманизации научного знания. В связи с этим
генеалогия начинает занимать важное место и в междисциплинарных
исследованиях. На современном этапе развития этой дисциплины главной
проблемой является видоизменение самого исследования, что подразумевает
рассмотрение с новых точек зрения традиционных генеалогических вопросов и
проблем, расширение круга источников и усовершенствование

методологических основ.

Сегодня, во времена деградации института семьи, выхолащивания
духовного содержания семейных и родственных отношений,

прогрессирующего культурного кризиса общества, изучение феномена родства,

¹ Наумов О.Н. Генеалогия // Наумов О.Н. Очерки по истории генеалогии: избр. труды. М., 2012. С. 9–10.

механизмов функционирования и роли родственных связей в жизни людей
приобретает особую значимость и злободневность. В последнее столетие в
связи с упадком рода, явившимся результатом сильных социальных потрясений
и преобразований в России в XX в., государство утратило рычаги
регулирования поведения отдельного человека, полностью возложив задачу
воспитания духовности и патриотизма на семью. Поэтому исключительно
важно изучить опыт использования родственных связей и института родства во
внутренней политике России до 1917 г. Наиболее показательным для этого
представляется пример взаимодействия дворянского сословия и

государственной власти на протяжении XVIII – начала XX в. Одним из методов раскрытия этого сложного процесса является изучение генеалогической культуры русского дворянства.

Генеалогическая культура – совокупность ценностей, знаний и представлений о фактах и событиях из истории рода. К элементам, составляющим генеалогическую культуру, относятся: система генеалогических ценностей, родовые традиции и обычаи, генеалогический этикет. Система генеалогических ценностей лежит в основе культуры общества, обеспечивает преемственность поколений, трансляцию семейных, родовых, национальных традиций. Генеалогический этикет представляет собой систему правил, которые призваны регулировать поведение родственников по отношению друг к другу в соответствии с ценностями конкретной генеалогической культуры. Стабильность и уровень развития генеалогической культуры зависят от уровня развития знаний и представлений каждого нового поколения о генеалогических фактах и событиях, т.е. отношения к родству, браку, институту восприемничества и т.д.

Объект и предмет исследования.

Объектом исследования является генеалогическая культура русского
дворянства. Предметом – отношение дворянства к родству, браку, правовому
аспекту родственных отношений, институту восприемничества, родовой
собственности как элементу стабильности рода. Данные аспекты

генеалогической культуры рассматриваются на примере тверской ветви рода Свечиных и их родственников как репрезентативных дворянских семей для понимания механизмов бытования генеалогической культуры дворянства.

Хронологические рамки исследования обусловлены стремлением выявить и проанализировать динамику развития некоторых аспектов генеалогической культуры русского дворянства и ограничены, с одной стороны, началом XVIII в., т.е. реформами Петра I, которые существенно изменили социогенеалогическое положение дворянства в целом и имели следствием слом генеалогической культуры знати, с другой, началом XX в., т.е. революционными событиями 1917 г., когда дворянство, как сословие, юридически завершило свое существование (что, однако, не означало исчезновение генеалогической культуры).

Территориальные рамки исследования ограничены территорией

Центральной России. Выбор этого региона обусловлен, во-первых, тем, что эта территория является историческим центром страны. Во-вторых, именно в этом регионе в первую половину исследуемого периода располагалось наибольшее число дворянских имений, в т.ч. и усадеб². Таким образом, можно наблюдать одновременное присутствие в регионе как провинциального, так и столичного дворянства. С этой точки зрения Тверская губерния может быть определена (с некоторой долей условности), как типичный регион Центральной России.

Степень изученности темы.

Специальные работы, посвященные изучению генеалогической культуры, в отечественной историографии отсутствуют. Однако родственные связи (в т.ч. представителей дворянского сословия) так или иначе затрагивались в работах, относящихся к разным областям гуманитарного знания (этнографии, антропологии, юриспруденции, истории права, генеалогии, биографике, социальной истории, истории повседневности, истории семьи, гендерной истории и др.).

Выявление и фиксация в виде родословных схем и росписей родственных связей знати является прерогативой генеалогии. Одним из итогов работы генеалогов к 1917 г. стали дворянские родословные справочники. Их составители стремились выявить сведения о супругах³ и дочерях, внебрачных детях⁴. Источниками этих сведений являлись как официальные документы, так и данные, предоставленные частными лицами⁵.

Методологические аспекты изучения родственных связей (влияние
родства на судьбу знатных родов и отдельных их представителей, отношение
общества и правящей элиты к неравным бракам, матримониальные стратегии и
др. вопросы) начали разрабатываться в рамках дореволюционных

генеалогических исследований, которые касались, в основном, допетровского периода⁶.

В советский период занятия генеалогией не поощрялись, поскольку она ассоциировалась с дворянским сословием. Но без генеалогических знаний и методов во многих исследованиях нельзя было обойтись. В 1930-х гг. появились работы С.Б. Веселовского, основавшие новый жанр – историческое

² Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI–XX вв.: Исторические очерки. М.,
2001. С. 41.

³ Генеалогия господ дворян, внесенных в родословную книгу Тверской губернии с 1787–
1869 гг. с алфавитным указателем и приложением / сост. М. Чернявский. [Тверь, 1869];
Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга: в 2-х т. 2-е изд. СПб., 1895;
Руммель В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий / В.В. Руммель,
В.В. Голубцов: в 2 т. СПб., 1886–1887.

⁴ Губастов К.А. Генеалогические сведения о русских дворянских родах, происшедших от
внебрачных союзов / публ. и коммент. Р.Г. Красюкова. СПб., 2003; Dolgoroukov P. Notice sur
les principales familles de la Russie. Bruzelles te Leipzig, 1843.

⁵ Руммель В.В. Указ. соч. Т. 1. С. 5.

⁶ Например: Лихачев Н.П. Родственные связи княжеских фамилий с семьями дьяков. СПб.,
1900; Савелов Л.М. Бояре Романовы и их родственные связи. М., 1914; Савелов Л.М. Лекции
по русской генеалогии, читанные в Московском археологическом институте: первое и второе
полугодие. М., 1994.

исследование, опирающееся на генеалогический материал. С этого времени
генеалогический элемент становится неотъемлемой частью изучения
феодального землевладения⁷, административного аппарата управления
государством⁸, проблем политической и социальной истории XVI–XVII вв.⁹
Благодаря обстоятельствам генеалогические исследования становятся

проблемными, перенимают методы других смежных наук, разрабатываются новые методы изучения родословной информации.

Ставшие в последние десятилетия популярными генеалогические исследования по истории русского дворянства делятся, в основном, на социогенеалогические исследования истории конкретных дворянских родов в контексте общеисторических процессов¹⁰ и комплексные исследования источников генеалогической информации¹¹.

Вопрос о родственных связях затрагивается и в трудах по биографике.
Авторы, работающие в этом историческом жанре, часто обращаются к
генеалогии или используют ее методы для изучения жизни конкретного лица,
однако зачастую ограничиваются констатацией фактов биографии,

перечислением родственного окружения и обзором судеб потомков.

Чрезвычайно интересными в контексте изучения родственных связей являются антропонимические исследования. Методологические основы исследования именослова конкретного рода изложены в работе А.Ф. Литвиной и Ф.Б. Успенского. По их мнению, в родовой традиции выбор имени служит средством сохранения целостности рода, т.е. «имя должно отсылать к уже

⁷ Кобрин В.Б. Власть и собственность в средневековой России. М., 1985; Янин В.Л.
Новгородская феодальная вотчина: Историко-генеалогическое исследование. М., 1981.

⁸ Бычкова М.Е. Генеалогия в общественном сознании допетровской Руси // Известия
Русского генеалогического общества (далее – РГО). СПб., 1995. Вып. 2. С. 66.

⁹ Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963; Он же. Исследования по
истории класса служилых землевладельцев. М., 1969; Зимин А.А. Состав Боярской думы //
Археографический ежегодник (далее – АЕ) за 1957 г. М., 1958. С. 41–87; Он же. Колычевы и
русское боярство XV–XVI вв. // АЕ за 1963 г. М., 1964. С. 56–71.

¹⁰ Безобразова О.С. Дворянский род Безобразовых в истории России: социогенеалогическое
исследование: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / О.С. Безобразова; Моск. гос. обл. ун-т. М.,
2011; Кулешов А.С. Род Аксаковых в истории России: социогенеалогическое исследование:
дис. ... д-ра ист. наук: 07.00.02 / А.С. Кулешов; Моск. гос. обл. ун-т. М., 2010; Наумов А.В.
Судьбы российского дворянства в XX в.: на материалах трех поколений хвалынской ветви
графов Медемов: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / А.В. Наумов; Сарат. гос. ун-т им. Н.Г.
Чернышевского. Саратов, 2009; Наумов О.Н., Хилков Б.М. История рода князей Хилковых.
Екатеринбург, 2008; Чекалин А.Е. Род князей Черкасских в истории России:
социогенеалогическое исследование: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / А.Е. Чекалин; Моск.
гос. обл. ун-т. М., 2013; Шуваев Д.А. Тамбовский род дворян Давыдовых: вклад в историю
России и губернии: конец XVIII – первая четверть XX в.: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 /
Д.А. Шуваев; Тамб. гос. ун-т им. Г.Р. Державина. Тамбов, 2011.

¹¹ Алексеев Д.А. Генеалогия в эмигрантской мемуаристике 1920–1950-х гг.: дис. ... канд. ист.
наук: 07.00.09 / Д.А. Алексеев; Моск. гос. обл. ун-т. М., 2009; Антонов Д.Н. Восстановление
истории семей: Метод, источники, анализ: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.09 / Д.Н. Антонов;
Российский государственный гуманитарный университет. М., 2000.

существующим в роде “прототипам”, связывать с предками, с родичами»¹². Краткий обзор обычаев имянаречения, бытовавших в среде русского дворянства, сделан в статье И.В. Сахарова¹³.

Концепции изучения феномена родства активно разрабатываются в рамках исследований по этнографии и социологии Д. Шнейдера¹⁴, П. Бурдье¹⁵, Г.В. Дзибеля¹⁶.

Феномен родства рассматривается в работах философского характера. Например, исследования Л.Ю. Логуновой¹⁷ посвящены изучению семейно-родовой памяти, О.А. Радугиной – дворянскому роду как социокультурному институту¹⁸.

Подробное освещение норм русского законодательства, касающихся семейных и имущественных отношений, наследственного права, сословного права, представлено в работах правоведов и историков права. Среди дореволюционных исследований преобладают труды, в которых детально излагаются те или иные законодательные акты, актуальные на момент написания работы¹⁹. Ретроспективный обзор и критика норм семейного и наследственного права содержатся в работах М.Ф. Владимирского-Буданова²⁰ и А.И. Загоровского²¹. В работе последнего, кроме того, проводятся параллели с западноевропейским законодательством. Критический анализ некоторых норм права дан в работе Г.Ф. Шершеневича²².

В советский период исследованию дореволюционного семейного законодательства не уделялось достаточного внимания. Интерес к этой теме у историков права возник только в 1990-е гг. Одной из первых работ по данному

¹² Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Выбор имени у русских князей в X–XVI вв. Династическая
история сквозь призму антропонимики. М., 2006. С. 266.

¹³ Сахаров И.В. // Вспомогательные исторические
дисциплины – источниковедение – методология истории в системе гуманитарного знания:
Материалы XX междунар. науч. конф., Москва, 31 янв.–2 февр. 2008 г.: в 2-х ч. М., 2008. Ч.
1. С. 566–572.

¹⁴ Schneider D. American kinship: A cultural account. Second edition. Chicago-London, 1980. P.
VIII.

¹⁵ Бурдь П. Практический смысл / Пер. с фр. А.Т. Бикбов, К.Д. Вознесенская, С.Н. Зенкин,
Н.А. Шматко; Отв. ред. пер. и послесл. Н.А. Шматко. СПб., 2001. С. 36.

¹⁶ Алгебра родства: Родство. Системы родства. Системы терминов родства. СПб, 2001. Вып.
6: Дзибель Г.В. Феномен родства. Пролегомены к иденетической теории. С. 5.

¹⁷ Логунова Л.Ю. Семейно-родовая память: временные ипостаси и социальные ресурсы //
Вестник Томского государственного университета. 2014. № 379. С. 69-75.

¹⁸ Радугина О.А. Дворянский род как субъект исторического развития и социокультурный
институт общества. Воронеж, 2011.

¹⁹ Кавелин К.Д. Очерк юридических отношений, возникающих из семейного союза. СПб.,
1884; Мейер Д.И. Русское гражданское право. М., 2000. С. 753-754; Неволин К.А. История
российского гражданского права. М., 2006. Часть III: Книга вторая об имуществах. Раздел
третий о правах на действия лиц и раздел четвертый о наследстве; Победоносцев К.П. Курс
гражданского права. М., 2003. Ч. II: Права семейственные, наследственные, завещательные.

²⁰ Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 2005.

²¹ Загоровский А. И. Курс семейного права. М., 2003.

²² Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 540.

вопросу является монография М.К. Цатуровой, посвященная русскому
семейному праву XVI–XVIII вв.²³ Ретроспективный обзор российского
семейного законодательства дореволюционного периода был сделан

Н.С. Нижник²⁴. В этих работах нормы права рассматриваются вне исторического контекста, что приводит к далеко неоднозначным выводам, динамика изменения норм семейного права не прослеживается.

Отдельные аспекты семейных и родственных отношений в дворянской среде нашли отражение в региональных исторических исследованиях по истории местной элиты²⁵, истории семьи²⁶, истории повседневности²⁷, гендерной истории²⁸, исторической психологии²⁹, микроистории³⁰.

²³ Цатурова М.К. Русское семейное право XVI–XVIII вв. М., 1991.

²⁴ Нижник Н.С. Правовое регулирование семейно-брачных отношений в русской истории.
СПб., 2006.

²⁵ Горбунова Н.В. Донское дворянство XVIII – первой половины XIX вв.: дис. ... канд. ист.
наук: 07.00.02 / Н.В. Горбунова; Юж. федер. ун-т. Ростов-на-Дону, 2008; Дементьева Е.Ю.
Провинциальное дворянство Среднего Поволжья первой половины XIX в.: дис. ... канд. ист.
наук: 07.00.02. Самара, 1999; Кабытова Е.П. Поместное дворянство Центрально
Черноземного района в начале XX в.: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / Самарский пед. ин-т.
Самара, 1993; Копылова Е.П. Дворяне Пермской губернии в условиях модернизации второй
половины XIX – начала XX в.: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / Е.П. Копылова; Удмурт. гос.
ун-т. Пермь, 2010; Кощиенко Г.Н. Социо-культурный облик московского дворянства второй
четверти XIX в.: дис. ... канд. ист. наук: 24.00.01. М., 2004; Крючков В.В. Рязанское
дворянство во второй половине XVIII в.: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. Рязань, 2000;
Курсеева О.А. Поместное дворянство Поволжья в конце XIX – начале XX в.: дис. ... канд.
ист. наук: 07.00.02. Куйбышев, 1984; Лавицкая М.И. Орловское потомственное дворянство
второй половины XIX – начала XX в.: Происхождение, внутрисословные группы и
социально-культурный облик: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. Орел, 1999; Лещенко И.Н.
Потомственное дворянство в условиях пореформенной России: на материалах Тверской
губернии: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / И.Н. Лещенко; Гос. ун-т упр. М., 2007; Мурашов
Д.Ю. Провинциальное дворянство в конце 50-х-70-х гг. XIX в.: по материалам Пензенской
губернии: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. Саратов, 2004; Муханова М.Г. Дворяне и город
провинциальной России во второй половине XIX в.: на примере Курской губернии: дис. ...
канд. ист. наук: 07.00.02 / М.Г. Муханова; Кур. гос. ун-т. Курск, 2007; Рябова И.Ю.
Сословные и семейные ценности, бытовые традиции московского поместного дворянства
второй половины XIX – начала XX в. дис. ... канд. ист. наук. М., 2007; Шестаков М.В.
Российское провинциальное дворянство в последней четверти XVIII – первой половине XIX
в.: на материалах Тамбовской губернии: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. Тамбов, 2006.

²⁶ Веременко В.А. Дворянская семья и государственная политика России (вторая половина
XIX – начала XX в.). 2-е изд. СПб.,2009; Ефремов С.И. Дворянская семья в Советской России
и СССР (1917 – конец 1930-х гг.): социокультурный аспект: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 /
С.И. Ефремов; Моск. гос. обл. ун-т. М., 2011.

²⁷ Милешина Н.А. Повседневность провинциального дворянства второй половины XVIII –
середины XIX в.: на материалах центрально-европейских и средневолжских губерний
России: дис. ... д-ра. ист. наук: 07.00.02 / Н.А. Милешина; Казан. (Приволж.) федер. ун-т.
Казань, 2012; Чижикова А.С. Культура общения в семье столичного дворянина России
первой половины XIX в.: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / А.С. Чижикова; Ин-т рос. истории
РАН. М., 2012.

²⁸ Белова А.В. Повседневная жизнь провинциальной дворянки Центральной России: XVIII –
середина XIX в.: дис. ... д-ра ист. наук: 07.00.07 / А.В. Белова; Ин-т этнологии и

Таким образом, в работах специалистов по генеалогии и истории отдельных родов и дворянства в целом, истории права, а также специалистов по изучению общественных нравов XVIII–XIX вв. затрагивались различные аспекты изучения родства. Однако способы и мотивы установления родственных связей, механизмы их использования и поддержания в актуальном состоянии до сих пор не становились предметом целенаправленного, комплексного анализа.

Цель и задачи исследования.

Цель работы – всесторонне, комплексно проанализировать

генеалогическую культуру русского дворянства XVIII – начала XX в.

Для достижения поставленной цели необходимо решить несколько взаимосвязанных исследовательских задач:

1. Дать характеристику государственной политике в сфере семейного и наследственного права в XVIII – начале XX в. и определить место, отведенное родству в российском законодательстве этого периода.

2. Выявить и проанализировать влияние принимаемых законов в сфере семейной политики на изменение восприятия родства в дворянской среде, его законности, представлений о нерушимости родственных связей.

3. Выявить права и обязанности, налагаемые государством, церковью и обществом на отношения родства.

4. Рассмотреть возможные способы образования родственных связей и механизмы поддержания их в актуальном состоянии.

5. Осмыслить условия перехода «практического» родства в категорию «генеалогического» в дворянских семьях.

Источники исследования.

Изучение аспектов генеалогической культуры проводилось на основе
различных видов источников: нормативно-правовых документов, материалов
церковного учета населения, кадрового учета военных и гражданских чинов,
документов сословного учета, делопроизводственной документации,

публицистики, источников личного происхождения.

Нормативно-правовые документы представлены законодательными

антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. М., 2009; Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X – начало XIX в.). М., 1997.

²⁹ Занегина Н.В. Нравы тверского дворянства второй половины XVIII – первой половины
XIX в.: взаимоотношения родителей и взрослых детей: автореф. дис. ... канд. ист. наук:
07.00.02 / Н.В. Занегина; Твер. гос. ун-т. Тверь, 2003; Марасинова Е.Н. Власть и личность:
очерки русской истории XVIII в. М., 2008; Смахтина М.В. Русское поместное дворянство в
XIX в.: эволюция этических норм, представлений и практики в социальной и экономической
сферах: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / М.В. Смахтина; Рос. ун-т дружбы народов. М.,
2008.

³⁰ Бекасова А.В. Семья, родство и покровительство в России XVIII в.: «домовое подданство»
графа П.А. Румянцева: дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / А.В. Бекасова; СПб институт
истории РАН. СПб., 2006.

актами, собранными в «Полном собрании законов Российской империи»³¹ и «Своде законов Российской империи»³². Законодательные акты, а также частные судебные решения, служившие образцом для аналогичных дел, позволяют делать выводы относительно роли, которую государство отводило родственным отношениям в сословной политике, а также выявить нормы, которые были адресованы именно дворянству.

Материалы церковного учета населения представлены метрическими книгами³³ и исповедными ведомостями³⁴. Метрические книги – важнейший источник генеалогических данных. Степень подробности информации в них зависит от периода составления документа. Так, на протяжении XVIII в. при записи о крещении младенцев практически никогда не вписывалось имя матери ребенка³⁵. По всей видимости, в записи этих данных не было практической надобности, и, к тому же, этого не требовал закон о ведении метрик. Девичья фамилия невесты и данные о поручителях в метрических книгах вплоть до конца XVIII в. указывались не всегда³⁶. С конца XVIII в. записи в метриках становятся более подробными: начинают постоянно заноситься данные о матерях крещаемых (имя и отчество, в редких случаях – девичья фамилия) и восприемниках, помимо чина отца все чаще фиксируются данные о месте его службы на момент совершения обряда крещения, появляются данные о происхождении невест и сведения о поручителях при венчании. В случае незаконного рождения ребенка, это обстоятельство указывалось священником в части «о родившихся» и, иногда, в части «об умерших».

Исповедные (исповедальные) ведомости (росписи) дают возможность определить состав дворянской семьи, установить место ее постоянного пребывания. Кроме того, наряду со списками дворян, исповедные ведомости дают возможность с большой долей достоверности установить старшинство между членами дворянской семьи и с некоторой долей условности – их возраст. К тому же, при описании домохозяйства священником фиксировались родственные связи и семейное положение людей его составлявших, в т.ч.

³¹ Полное собрание законов Российской империи: [Собр. 1-е. С 1649 по 12 дек. 1825 г.]. СПб.,
1830.

³² Свод законов Российской империи, повелением государя императора Николая Павловича
составленный: в 15 т. СПб., 1842. Т. 10; Свод законов Российской империи, повелением
государя императора Николая Первого составленный: в 15 т. СПб., 1857. Т. 10. Ч. 1; Свод
законов Российской империи: Издание неофициальное: в 5 кн. / сост. Н.П. Балканов,
С.С. Войт, В.Э. Герценберг; под ред. И.Д. Мордухай-Болтовского. СПб., 1912. Кн. 3. Т. 2.
Ч. 1.

³³ Государственный архив Тверской области (далее – ГАТО). Ф. 160. Оп. 1. Д. 14372, 14375,
14459, 14542, 15208, 15224–15227, 15245, 15257, 15269, 15270, 15274, 15275, 15279, 15288,
15289, 15291, 15292, 15296, 15299, 15300, 15302, 15304, 15305, 15307–15311, 15313, 15314,
15357, 21015, 21040, 21123, 21164; Оп. 15. Д. 140, 173, 229, 453.

³⁴ Там же. Оп. 1. Д. 16917, 16926, 16927, 16948, 16976, 17012, 17032, 17036, 17041, 17051,
17054, 17061, 17304, 17308, 17316, 17325, 17336, 17338, 17340, 17348, 18016–18018, 18020,
18022, 18024, 18029, 18030, 18034, 18048, 18050, 18055, 18063, 18074, 18090, 18091, 18096,
18101, 18160, 18168, 18171, 18176, 20393, 20413, 20442.

³⁵ См., например: ГАТО. Ф. 160. Оп. 1. Д. 14375, 15270, 21015 и др.

³⁶ См., например: ГАТО. Ф. 160. Оп. 1. Д. 15270.

делалась пометка о незаконном родстве.

Материалы сословного учета в настоящей работе представлены списками дворян³⁷, которые составлялись по губернии и по уездам на основании сведений, представляемых самими дворянами. В списках указывался состав дворянской семьи: поименно перечислялись супруги (в случае заключения второго брака указывалась и первая супруга/супруг), дети с указанием возраста, а также родовое имение с указанием числа душ. В списках также отмечалось место проживания дворянина с семьей. Документы составлялись с определенной периодичностью, но, хотя и были основаны на официальных данных, зачастую содержали неверные сведения. Имеется частое несоответствие возраста, указанного в списках, с фактическим (установленным по метрическим книгам). Это свидетельствует о том, что либо в списках использовалась устаревшая информация, либо дворяне сами не обладали достоверными знаниями о своем возрасте и возрасте своих детей*. Тем не менее, даже неверное указание возраста позволяет определить старшинство среди детей дворянина, что часто невозможно установить без данных метрических книг и исповедных ведомостей (в силу плохой сохранности этого вида источников) или косвенных указаний на старшинство в документах, состав дворянской семьи, место постоянного проживания.

Документы кадрового учета гражданских и военных чинов представлены формулярными списками³⁸. Послужные списки требовалось составлять в полном варианте не чаще раза в год (с 1849 г. - раз в пять лет), в сокращенном варианте - ежегодно. Формуляр этого документа складывался в 60-90-х гг. XVIII в. и претерпевал незначительные изменения на протяжении XIX в. В списке указывались чин, имя, возраст, происхождение, образование, семейное положение, имена и возраст супруги и детей, кратко перечислялись родовое и приобретенное имения, основные этапы службы. Особенностью формулярного списка являлось то, что сословная принадлежность в нем указывалась по рождению³⁹, что является важным обстоятельством при выявлении внебрачных дворянских детей.

Поскольку в исследовании использованы, в основном, архивы государственных учреждений, большую часть источников составляют делопроизводственные документы, которые входят в состав дел по

³⁷ ГАТО. Ф. 59. Оп. 1. Д. 6, 5344; Ф. 645. Оп. 1. Д. 5166, 5244, 5255, 6275, 6700.

Это предположение находит подтверждение и в прошениях дворян, которые указывали неверные даты рождения своих отпрысков.

³⁸ ГАТО. Ф. 59. Оп. 1. Д. 2120, 2619; Ф. 466. Оп. 1. Д. 19380; Оп. 3. Д. 2451; Ф. 645. Оп. 1.
Д. 1772. Л. 2-3; Д. 1971. Л. 2-7 об.; Д. 1972. Л. 4-9; Д. 3664. Л. 46-51, 55 об. - 56, 65 об. - 66;
Д. 3672; Д. 3673. Л. 2-3, 7-17; Д. 3677. Л. 6-9 об.; Д. 3679. Л. 4-4 об.; Д. 3680. Л. 18-19 об.;
Российский государственный военно-исторический архив (далее - РГВИА). Ф. 409. Оп. 1.
Д. 6723; Оп. 2. Д. 29746, 39102; Российский государственный исторический архив (далее -
РГИА). Ф. 472. Оп. 3. Д. 14; Тверской государственный объединенный музей (далее -
ТГОМ). Ф. 1. Оп. 1. Д. 72.

³⁹ Иванов В.А. О достоверности сведений формулярных списков служащих местных
государственных учреждений Российской империи. Вторая половина XVIII - начало XX в. //
Вестник архивиста. 2012. № 4. С. 35-36.

доказательству дворянского происхождения⁴⁰*, судебных дел⁴¹, дел о медицинском освидетельствовании⁴², о разделе и продаже имений⁴³, о сборе справок на имения⁴⁴, об утверждении завещаний и вводе во владение⁴⁵, об увольнении со службы⁴⁶, о проведении ремонтных и строительных работ в дворянских имениях⁴⁷, об узаконении внебрачных детей⁴⁸. Эти документы можно разделить на несколько групп. Во-первых, это материалы переписки учреждений, которую составляют донесения, рапорты, указы и распоряжения вышестоящих учреждений нижестоящим. Во-вторых, материалы внутреннего делопроизводства учреждений: журналы заседаний, служебные письма, решения по делам. Кроме того, это приобщенные к делам актовые документы: завещания, доверенности, купчие крепости, документы о полюбовном разделе имений, документы о вводе во владение имением. Эти группы документов содержат информацию по истории землевладения рода, по вопросам, связанным с передачей собственности, о времени и обстоятельствах внесения представителей рода в ту или иную часть родословной книги, сведения о родстве и об отношениях (в т.ч. и конфликтах) между родственниками, о частной жизни дворян. Возможности материалов судебных дел как исторического источника продемонстрированы в работах В.И. Яковлева⁴⁹ и М.К. Цатуровой⁵⁰, дел по доказательству дворянского происхождения -работами Л.А. Быковой⁵¹.

Важную информацию о дворянском землевладении, в частности - об усадьбах, содержат межевые планы⁵². Использование их в комплексе с другими

⁴⁰ ГАТО. Ф. 59. Оп. 1. Д. 493; Ф. 645. Оп. 1. Д. 274, 980, 1345, 1388, 1392, 1773-1778, 1971,
1972, 1975, 1978, 2091, 2495, 2497, 3664-3666, 3668-3670, 3673-3675, 3677, 3678, 3680.

* В случае если дело по доказательству дворянского происхождения не сохранилось, краткое содержание можно найти в книгах (журналах) для записи дворянских родов. В них приводятся выписки из документов, поданных просителями, и решение о включении в родословную книгу губернии (ГАТО. Ф. 645. Оп. 1. Д. 4899, 4905, 5018, 5047, 5075).

⁴¹ ГАТО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 40469; Ф. 312. Оп. 1. Д. 14493; Ф. 466. Оп. 1. Д. 8247, 40346, 41980;
Ф. 665. Оп. 1. Д. 931, 944, 1060, 1150; Оп. 2. Д. 925, 931; Ф. 670. оп. 1. Д. 2833, 9448; Оп. 2.
Д. 75; Ф. 674. Оп. 1. Д. 80.

⁴² Там же. Ф. 59. Оп. 1. Д. 2530.

⁴³ Там же. Ф. 310. Оп. 1. Д. 38845, 38918; Ф. 466. Оп. 1. Д. 23366, 42120; Ф. 665. Оп. 2. Д. 493;
Ф. 670. Оп. 1. Д. 2833, 10066, 10943; Оп. 2. Д. 75; Ф. 668. Оп. 1. Д. 855.

⁴⁴ Там же. Ф. 59. Оп. 1. Д. 161, 640, 760.

⁴⁵ Там же. Ф. 310. Оп. 1. Д. 37229, 38845, 41721, 47214, 48046, 48281; Ф. 670. Оп. 1. Д. 4684,
5001, 5186, 9448, 10312, 10920; Ф. 674. Оп. 1. Д. 126, 222.

⁴⁶ РГВИА. Ф. 395. Оп. 31. Д. 266.

⁴⁷ ГАТО. Ф. 160. Оп. 11. Д. 557, 562.

⁴⁸ ГАТО. Ф. 59. Оп. 1. Д. 121, 134, 198; РГИА. Ф. 1412. Оп. 17. Д. 241, 246, 248.

⁴⁹ Яковлев В.И. Гнездо отцов: (поместья и судебные процессы дворян Некрасовых во второй
половине 1730-х - начале 1860-х гг.). Ярославль, 1996.

Цатурова М.К. Три века русского развода...

⁵¹ Быкова Л.А. Родословные книги Тверской губернии 1785–1917 гг. как источник по
истории русского провинциального дворянства: автореф. дис. ... канд. ист. наук: 07.00.09 /
Л.А. Быкова; Российский гос. гуманитарный ун-т. М., 1993.

⁵² ГАТО. Ф. 852. Оп. 22. Д. 2573; Оп. 26. Д. 267–271, 601.

документами позволило проследить динамику развития усадеб, установить причины, по которым родовая собственность вышла из владения Свечиных в с. Дубровка и с. Богоявленское.

Источники личного происхождения представлены мемуарами, дневником и перепиской, часть из которых является опубликованными источниками, другие хранятся в государственных архивах, третьи – в частных собраниях.

Комплекс документов, относящихся к истории семьи Львовых–Свечиных
(владельцев усадьбы Смердово Новоторжскго уезда), включает

опубликованные письма А.Н. Львова к супруге⁵³, воспоминания Н.И. Мердер
(урожденной Свечиной)⁵⁴ и О.М. Антонович-Мижуевой⁵⁵. Письма охватывают
период 1831–1838 гг. и, помимо информации биографического характера, дают
представление об отношениях между семьями Ивана Васильевича Свечина,
Александра Николаевича Львова и Веры Николаевны Воейковой.

Воспоминания Надежды Ивановны Мердер посвящены двоюродной тетке В.Н. Воейковой. В мемуарах содержится информация об истории семьи Свечиных–Львовых. Короткие воспоминания Ольги Максимовны Антонович-Мижуевой, посвященные ее отцу – литературному критику М.А. Антоновичу (зятю И.В. Свечина), дают представление о том, как сложилась судьба детей И.В. Свечина, а также позволяют судить об уровне генеалогической культуры этой семьи.

«Журнал» Владимира Владимировича Свечина был создан во время бегства автора из столицы вместе с семьей Вахтер в 1918 г.⁵⁶ Он представляет собой дорожный дневник, содержащий большое количество «лирических отступлений» в виде воспоминаний о жизни в дореволюционной России, в том числе о взаимоотношениях с родственниками.

Воспоминания Софьи Константиновны Кегель⁵⁷ содержат подробное изложение истории семьи Кегель и Корвин-Литвицких, описание их взаимоотношений с родственниками и соседними помещиками.

Кроме того, в качестве источников исследования были привлечены воспоминания дворян⁵⁸, не имеющих отношения к роду Свечиных. Эти свидетельства были необходимы для подтверждения или опровержения

⁵³ Письма А. Н. Львова к Н.Н. Мордвиновой // Гений вкуса. Тверь, 2005. Сб. IV. С. 309-327.

⁵⁴ Мердер Н.И. Из далекого прошлого (Тетушка Вера Николаевна Воейкова) // Исторический
вестник. 1909. № 11. С. 400–420; № 12. С. 820–845.

⁵⁵ Антонович-Мижуева О.М. Максим Алексеевич Антонович: Из воспоминаний дочери //
Избранные статьи: Философия, критика, полемика. Л., 1938. С. 485–515.

⁵⁶ Свечин В.В. Журнал кисловодского беженца: в 3 т. Личный архив А.А. Крыловой. Тверь.
Рукопись (копия).

⁵⁷ Кегель С.К. Мемуары моей жизни (написанные в 1918 г. – во 2-й год Российской
революции). Архив семьи Литвицких. Москва. Рукопись.

⁵⁸ Болотов А.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих
потомков. М.,1986; Голицын С.М. Записки уцелевшего. М., 1990; Керн (Маркова-
Виноградская) А.П. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., 1989; Рассказы бабушки: Из
воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово. Л., 1989;
Савлов Л.М. Воспоминания. М., 2015; Энгельгардт Л.Н. Записки Льва Николаевича
Энгельгардта: 1766–1836. М., 1867.

выдвигаемых в ходе исследования гипотез.

Описанный комплекс источников позволяет с достаточной степенью достоверности и полноты охарактеризовать генеалогическую культуру русского дворянства на протяжении XVIII – начала XX в.

Методологическая основа исследования.

Исследование основано на базовых принципах исторической науки: историзма, системности и научной объективности. Таким образом, в данном исследовании изменение функций родственных связей, их роли в жизни дворянина рассматривается в контексте истории сословия, семейной политики российского государства, общественных нравов и принятых в дворянском обществе моральных норм.

Исследование выполнено с применением методов микроисторического анализа, который предполагает изучение частных явлений, происходивших в жизни отдельных индивидов, семей, родов, с целью выявления основных тенденций и закономерностей в обществе в целом.

В ходе исследования широкое применение нашли биографический и просопографический методы. Для понимания событий и фактов, описанных в источниках, исследователю необходимо изучить биографии членов рода в контексте эпохи, культуры, сословных традиций. Такой подход позволил не только разобраться в сути судебных разбирательств, но и проследить эволюцию сознания, семейных (или шире – родовых) традиций, их взаимосвязи с изменением социального статуса, размеров собственности, обстоятельствами личной жизни членов рода.

Использование социогенеалогического метода позволило изучить социальные процессы, происходившие в разных поколениях и ветвях рода Свечиных, рассмотреть род на предмет генеалогической стабильности и семейной консолидации, а также выявить факторы, влияющие на эти показатели.

Принцип герменевтического анализа был применен к комплексу исторических источников. Источники, в особенности документы личного происхождения, содержат не только наглядно представленную в тексте (эксплицитную), но и более ценную «скрытую» (имплицитную) информацию. Эксплицитная информация извлекается из текста в ходе прочтения, а имплицитная – в процессе интерпретации текста.

В работе использованы общенаучные методы, такие, как анализ и синтез. Массив источников, представленный выше, проанализирован исследователем, выявлены и изучены отдельные факты. Критерием отбора стала их значимость для данного исследования. Затем был осуществлен синтез полученной информации, т.е. установлены связи между фактами. Это позволило увидеть за набором не связанных друг с другом событий социальное явление. Исторический и логический методы позволили выявить трансформацию института родства, изменение значимости тех или иных форм родственных связей, их роли в жизни отдельного индивидуума, рода и сословия в целом.

Научная новизна.

Диссертация является первым в отечественной историографии

специальным исследованием генеалогической культуры, а также механизмов функционирования родственных связей русского дворянства XVIII – начала XX в. Детальный анализ истории конкретного дворянского рода позволил выявить родственные связи фигурантов судебных дел, установить истинные мотивы их обращения в судебные инстанции. Привлечение широкого круга источников, в том числе законодательных актов, позволило вписать родственные конфликты в общий исторический контекст. Это, в свою очередь, позволило сделать выводы, касающиеся не только конкретных дворянских семей, но и сословия в целом.

В ходе исследования впервые были рассмотрены особенности правового
и социального положения внебрачных дворянских детей, разработана и
успешно опробована методика выявления незаконных родственных связей
русских дворян. На конкретном историческом материале был рассмотрен
процесс имянаречения в дворянской среде, выявлены способы установления,
использования, укрепления и актуализации «практических» и

«генеалогических» родственных связей.

Кроме того, в работе впервые с использованием новых методических подходов рассматривается семейное законодательство XVIII – начала XX в.: основное внимание уделяется поискам мотивов установления тех или иных норм, практике их реализации, а также мотивам и механизмам «обхода» некоторых неудобных законов дворянами.

Помимо этого, выявлены и введены в научный оборот неизвестные ранее источники из государственных и частных архивов.

Положения, выносимые на защиту:

6. Активное вмешательство государства в XVIII в. в сферу семейной жизни дворян связано с поиском новых рычагов управления сословием взамен местничества и условного характера землевладения.

7. Условия признания родственных связей дворянства законными оставались неизменными на протяжении XVIII – начала XX в. В отличие от представителей других сословий, дворяне могли узаконить своих внебрачных детей и обеспечить им участие в наследовании собственности, только подав прошение на монаршее имя.

8. Запрещение распоряжаться родовым имуществом по собственному желанию толкало дворян на поиск незаконных путей для обеспечения своих внебрачных детей. Сложились определенные правовые схемы, которые правительство пыталось разрушить путем издания ограничивающих законов.

9. Возросшее в XIX в. значение института восприемничества для генеалогической культуры русского дворянства связано с ростом значимости «практических» родственных связей.

10. Дворяне использовали имянаречение младенца в честь родственника и приглашение в восприемники для актуализации родственных связей.

11. С начала XVIII в. происходит сокращение разнообразия терминов родства

в дворянской среде, что особенно касается горизонтального родства и свойства.
Замена терминов описанием позиций родства связана с сужением круга
«практических» родственных связей, когда особенное положение того или
иного дальнего родственника переставало иметь актуальное значение.
7. В течение XVIII – начале XX в. представление о границах дворянского

рода менялось, что было связано с сокращением круга «практического» родства, с одной стороны, и отсутствием четкого правового понятия «род», с другой.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что основные его положения и выводы обладают большой степенью достоверности, поскольку подтверждаются фактическими данными источников. Исследование позволяет углубить и расширить имеющиеся в науке представления о генеалогической культуре русского дворянства, в частности о механизмах функционирования родственных связей.

Практическая значимость.

Результаты исследования могут быть использованы при подготовке общих исторических исследований и популярных изданий, в том числе краеведческих, при проведении семинаров и спецкурсов по историческим и социологическим дисциплинам. Результаты работы являются социально значимыми для анализа социальных проблем в современной России. Отдельные выводы могут быть использованы органами государственной власти при подготовке социальных, культурных и образовательных программ и преобразований.

Апробация результатов.

Результаты исследования были представлены в 23 сообщениях автора на региональных, всероссийских и международных научных конференциях, семинарах и круглых столах, а также в 18 научных публикациях, 4 из которых – в изданиях, рекомендуемых ВАК при Министерстве образования и науки РФ.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.

Либеральные настроения и проблема легитимности родственных связей дворянства в I-й четверти XIX в.

Особенностью формулярного списка являлось то, что сословная принадлежность в нем указывалась по рождению54, что является важным обстоятельством при выявлении внебрачных дворянских детей.

Несмотря на то, что формулярный список являлся официальным документом, и подделка сведений в нем строжайше преследовалась, этот источник часто содержал неверную информацию о возрасте чиновника или офицера. Эту особенность документа исследователи связывают с «механическим перенесением некоторых данных из предыдущих списков и небрежностью переписчика»55. С 1831 г. было введено новое требование, согласно которому в формулярном списке должна была указываться дата рождения чиновника (согласно метрическому свидетельству), а не количество полных лет. Но, согласно статистике, это распоряжение не выполнялось56. В.А. Иванов связывает такое небрежное отношение к возрасту с отсутствием практической необходимости в его точной фиксации57. Кроме того, в списке могла быть указана фамилия без имени и отчества (особенно характерно для военнослужащих), что в некоторых случаях значительно затрудняет дальнейшую работу с этим документом. Несмотря на это, формулярные списки являются ценным и емким источником биографических и генеалогических данных.

Поскольку в исследовании использованы, в основном, архивы государственных учреждений, большую часть источников составляют делопроизводственные документы, которые входят в состав дел по доказательству освидетельствовании60, о разделе и продаже имений61, о сборе справок на имения62, об утверждении завещаний и вводе во владение63, об увольнении со службы64, о проведении ремонтных и строительных работ в дворянских имениях65, об узаконении внебрачных детей66. Эти документы можно разделить на несколько групп. Во-первых, это материалы переписки учреждений, которую составляют донесения, рапорты, указы и распоряжения вышестоящих учреждений нижестоящим. Во-вторых, материалы внутреннего делопроизводства учреждений: журналы заседаний, служебные письма, решения по делам. Кроме того, это приобщенные к делам актовые документы: завещания, доверенности, купчие крепости, документы о полюбовном разделе имений, документы о вводе во владение имением. Эти группы документов содержат информацию по истории землевладения рода, по вопросам, связанным с нюансами передачи собственности, о времени и обстоятельствах внесения представителей рода в ту или иную часть родословной книги, сведения о родстве и об отношениях (в т.ч. и конфликтах) между родственниками, о частной жизни дворян. Возможности материалов судебных дел как исторического источника проиллюстрированы работами В.И. Яковлева67 и М.К. Цатуровой68, дел по доказательству дворянского происхождения – работами Л.А. Быковой69.

Важную информацию о дворянском землевладении, в частности – об усадьбах, содержат межевые планы70. Использование их в комплексе с другими документами позволило проследить динамику развития усадеб, установить причины, по которым родовая собственность вышла из владения Свечиных в с. Дубровка и с. Богоявленское.

Источники личного происхождения представлены мемуарами, дневником и перепиской, часть из которых являются опубликованными источниками, другие хранятся в государственных архивах, третьи – в частных собраниях.

Комплекс документов, относящихся к истории семьи Львовых–Свечиных (владельцев усадьбы Смердово Новоторжскго уезда), включает в себя опубликованные письма А.Н. Львова к супруге71, воспоминания Н.И. Мердер (урожденной Свечиной)72 и О.М. Антонович-Мижуевой73. Письма охватывают период 1831–1838 гг. и, помимо информации биографического характера, дают представление об отношениях между семьями Ивана Васильевича Свечина, Александра Николаевича Львова и Веры Николаевны Воейковой. Воспоминания Надежды Ивановны Мердер посвящены двоюродной тетушке В.Н. Воейковой, в семье которой в детские годы мемуаристка проводила каждое лето. Помимо основного сюжета, в мемуарах содержится информация об истории семьи Свечиных–Львовых. Короткие воспоминания Ольги Максимовны Антонович 26 Мижуевой, посвященные ее отцу – литературному критику М.А. Антоновичу (зятю И.В. Свечина), дают представление о том, как сложилась судьба детей И.В. Свечина, а также позволяют судить об уровне генеалогической культуры этой семьи. «Журнал» Владимира Владимировича Свечина был создан во время бегства автора из столицы вместе с семьей Вахтер в 1918 г.74 Он представляет собой дорожный дневник, содержащий большое количество «лирических отступлений» в виде воспоминаний о жизни в дореволюционной России, в том числе о взаимоотношениях с родственниками.

Воспоминания Софьи Константиновны Кегель75 представляют собой довольно подробное изложение истории семьи Кегелей и Корвин-Литвицких, их взаимоотношений с родственниками и соседними помещиками. Семья Корвин-Литвицких входила в локальное дворянское общество, которое составляли семьи Змиевых–Свечиных и Вейсов из Богоявленского, Трубниковых из Михнева, Кегелей из Перелог.

Кроме того, в качестве источников исследования были привлечены воспоминания дворян76, не имеющих отношения к роду Свечиных. Эти свидетельства были необходимы для подтверждения или опровержения выдвигаемых в ходе исследования тезисов.

Описанный комплекс источников позволяет с достаточной степенью достоверности и полноты охарактеризовать роль родственных связей в истории дворянского сословия в целом, дворянского рода, семьи, в жизни отдельного дворянина на протяжении XVIII – начала XX в.

Наследственное право в генеалогической культуре русского дворянства в 1730–1790-е гг.

Со времени правления Николая I снисходительное отношение к узаконению внебрачных детей сменилось фактически полным игнорированием проблемы: указом от 29 июня 1829 г. было запрещено давать ход прошениям о даровании прав фамилии и наследования. Тем не менее, в Своде Законов целая глава была отведена правам незаконных и усыновленных детей165. Дети, рожденные вне законного брака (даже если в этом не было вины супругов), окончательно были признаны незаконными (ст. 131. п. 2). Еще раз подчеркивалось, что воспитание родителями не давало таким детям прав на их фамилию и имущество (ст. 132). Внебрачные дворянские дети приписывались к податному сословию – в мещанство или крепостными, в зависимости от конкретной ситуации (ст. 133).

Указом от 18 ноября 1836 г. Николай I все же допустил исключение для незаконнорожденных детей невиновного мужа или жены, обманом вовлеченных в незаконный брак: их судьба могла быть «предаваема, по усмотрению обстоятельств дела, монаршему милосердию»166, т.е. прошения на имя императора могли подаваться. Однако тут же последовала мера, которая усугубляла и без того сложное положение внебрачных детей. 20 декабря 1837 г. было зафиксировано мнение членов Правительствующего Сената, согласно которому воспрещалось принимать незаконных детей в уездные училища, гимназии и другие учебные заведения, на гражданскую службу167. Это положение оставалось неизменным и в период либеральных преобразований Александра II, более того, было подчеркнуто, что незаконные дети не имеют права на имущество не только после своего отца, но и матери (ст. 136)168 и не могут быть наследниками родового имения даже по монаршей милости (ст. 137). ., благодаря систематизации законодательства, был установлен порядок доказательства законности рождения. Дети считались законными, если родились в законном браке, даже если это произошло слишком рано с момента заключения брака. Законным считался ребенок, рожденный после смерти отца, но не позднее срока, равного обычному продолжению беременности169. И хотя эти условия отнюдь не гарантировали наличия кровного родства между детьми и их отцами, главным основанием законности в данном случае было то, что родители сами не пытались доказать незаконное происхождение своего потомства.

Прямая зависимость между законным рождением и объемом прав на наследство порой толкала как самих родителей, так и родственников на оспаривание законности рождения в судебном порядке. 15 апреля 1842 г. императором было утверждено мнение Государственного Совета по вопросу о порядке оспаривания законности рождения. Так, отец не мог оспаривать в суде законность рождения своих детей, если при этом им двигало желание отомстить супруге170. Не принималось его прошение в суде и в том случае, если отец «не малое время» содержал своих детей, считая их законными, а их мать – своей законной супругой171. Законность рождения не могла быть оспорена и после смерти одного или обоих родителей172. Мать или отец после вступления в новый брак не могли оспаривать законности детей от предыдущего брака. Согласно утвержденному в 1839 г. императором мнению Государственного Совета по делу дочери княгини Касаткиной-Ростовской, законность ребенка нельзя оспорить, если с момента его рождения прошло более десяти лет.

Согласно Уставу Духовных Консисторий гражданские власти делали запрос епархиальному начальству, которое должно было, основываясь на показаниях о месте и времени рождения, обратиться к метрическим книгам и провести экспертизу записи о рождении, если она будет обнаружена. Если же метрическая книга недоступна, в ней отсутствует запись о рождении, или если содержание записи не совпадает с показаниями, то следствие обязано было обратиться к исповедным ведомостям и допросить восприемников и «бывших при крещении» лиц, если они еще живы. Статья 270 Устава содержит указания, куда Консистории следует обратиться за сведениями о рождении и законности брака в случае, если родители ребенка умерли. Поскольку эта статья противоречит утвержденному императором мнению Государственного Совета о том, что после смерти родителей споры о законности рождения не принимаются, можно предположить, что здесь законодатель имеет в виду необходимость расследовать, не было ли подано иска о незаконном рождении при жизни родителей, и в случае положительного результата продолжать поиски документов.

Однако одного метрического свидетельства было недостаточно для доказательства законности рождения в случае, если оно кем-то оспаривалось. Согласно указу 1850 г., в случае появления ребенка ранее, чем по истечении 180 дней с момента заключения брака, доказательством законности его рождения было признание его таковым со стороны мужа его матери в письмах и других документах. Кроме того, отец не мог подавать иск о том, что его ребенок незаконнорожденный, если не мог доказать, что не имел со своей женой супружеского сожития в продолжение 306 дней перед его рождением, и если он подтвердил своей подписью запись в метрической книге о законности рождения младенца. Мать младенца, появившегося на свет в законном браке, могла объявлять о незаконности его рождения только в том случае, если ее обязывали давать показания в суде по иску о незаконности ее ребенка.

Для подачи иска о незаконности ребенка, рожденного в законном браке, был определен годовой срок (с момента рождения) в случае, если муж матери ребенка находился в пределах государства, и двухгодовой – в случае, если он пребывал за границей. Если муж умер ранее рождения ребенка или ранее предоставленного ему годового срока для оспаривания отцовства, то это право переходило к его наследникам, но лишь в том случае, если при жизни он не объявлял этого младенца законным. Законность ребенка, рожденного более чем через 306 дней с момента смерти супруга матери, могли оспаривать все те, чьи права были бы затронуты, если бы его рождение было признано законным. Недостатки описанного порядка оспаривания законности рождения видны на примере дела князя И.А. Трубецкого173. Суть дела заключалась в том, что в 1837 г. во время службы истца в г. Варшава его законная жена родила в г. Ахтырка сына Александра. В 1846 г. женщина обратилась с прошением о выдаче ей метрического свидетельства о рождении сына. Узнав об этом, И.А. Трубецкой в 1849 г. подал иск в суд. Он утверждал, что не мог быть отцом рожденного его женою ребенка, поскольку проходил службу в Варшаве. Видя в действиях жены тайный умысел, он заявил, что не был извещен о рождении этого ребенка, доказательством чему, по его словам, являются указ об отставке и дворянская родословная книга, в которой нет никаких упоминаний о сыне Александре174. Кроме того, истец отметил, что представленное супругой метрическое свидетельство содержит ошибки: неверно записан чин И.А. Трубецкого и имя его жены. Подозрительным, по мнению князя, является и тот факт, что рожденный ребенок был крещен спустя три месяца после появления на свет.

Справедливо ссылаясь на ст. 122 Свода Законов (1842 г.) о сроке давности таких дел, Сенат в 1856 г. вынес определение по делу: в иске князю И.А. Трубецкому отказать175. Однако это решение представлялось верным далеко не всем. Так, например, обер-прокурор Н.А. Буцковской в своем предложении Сенату отметил, что определяющим обстоятельством в данном деле является то, что супруга И.А. Трубецкого сделала оглашение ребенка лишь в 1846 г.176 Чем завершилось это дело, к сожалению, неизвестно.

Роль восприемничества в генеалогической культуре русского дворянства в XVIII – начале XX в.

Проблема терминологии родства в законодательных актах получила свое развитие и в решении вопроса о праве наследования единокровных и единоутробных братьев. В 1817 г. Сенат рассматривал дело о наследовании благоприобретенного имения Павла Бурцева двумя его родными братьями и одним единокровным. Причем при вынесении решения по этому вопросу руководствовались следующими рассуждениями: поскольку «сама линия родства происходит не от матери, а от отца», поэтому и дети, рожденные от одного отца, но от разных матерей считаются родными, т.к. они «одного рода»250. В следующем году, вновь решая дело о правах на наследование благоприобретенного имения после единокровного брата, большинство членов Государственного Совета заключило, что единокровные и единоутробные братья имеют равные права в наследовании благоприобретенного имения251.

В этот период был принят ряд узаконений, уточняющих правила перехода имения из родового в категорию благоприобретенного. Указом от 22 февраля 1805 г. пожалованные имения были приравнены к благоприобретенным, т.е. при завещании владелец может распоряжаться ими свободно. В 1816 г. было решено, что имение, доставшееся сыну от матери и купленное у него отцом, для последнего становится благоприобретенным252. В 1820 г. по делу о духовном завещании действительной тайной советницы Мясоедовой Государственный Совет постановил «общим правилом»: имение, которое первый его обладатель передает как благоприобретенное кому-либо из родственников, имеющих законное право наследовать после него, становится для последних родовым253.

В 1823 г. разбиралось дело Вердеревского, вызвавшее немалые споры254. Статский советник Вердеревский завещал свое имение, минуя законных наследников. Причем одна половина завещанного имения была куплена им у родственников, а другая половина – продана родственникам, а затем им же выкуплена назад. Общее Собрание Сената признало за первой частью имения статус благоприобретенного, Второй Департамент Сената – родового. Причем в пользу первого мнения был представлен следующий аргумент: Вердеревский не владел до покупки приобретенным у родственников имением. Это мнение было утверждено императором.

14 марта 1823 г. императором было утверждено мнение Государственного Совета, который решил «не допускать никакого ограничения в нисходящих степенях наследования по женскому колену за пресечением мужскаго»255. Это решение явилось логичным следствием предыдущих решений по этому вопросу, о которых сказано выше.

Несмотря на некоторые либеральные подвижки, государство старалось поощрять передачу родового и благоприобретенного имения по закону, т.е. ближним, законным наследникам. Указом от 28 октября 1808 г.256 было решено брать пошлину с купчих и дарственных в размере 5% (п. 1), за составление завещания была установлена фиксированная плата – 10 рублей (п. 2). Однако, если собственник, «желая по кончине своей передать имение свое, по основанию существующих на то в Государстве Нашем узаконений, в другия руки родственников своих, права наследства в отношении к завещателю неимеющих, или же и посторонних людей; в каковых случаях получаемое во владение имение не есть уже в самом существе вещи наследство, … пишут однако, вместо дарственной записи, духовныя завещания, для избежания от платежа крепостных в казну Нашу с дарственных записей положенных пошлин, брать отныне с недвижимых имений и денежных капиталов родовых и благоприобретенных, кои духовными актами завещаются не ближайшим родственникам и в прямо и непосредственной от завещателя линии состоящим наследникам, но дальним мимо ближних законных или же в посторонние руки, крепостные пошлины по пошлина с передачи недвижимого имения законным наследникам не взимается258.

В 1809 г. по делу Алексеевых было решено, что дети, не получившие от отца никакого имения, не наследуют его долги и не обязаны по ним отвечать259. В данном случае речь шла о том, не должны ли сыновья, получившие наследство от деда, отвечать за долги не оставившего никакого имения отца. Принятое решение логично и в целом соответствует предыдущим решениям, когда долги разделялись между наследниками пропорционально наследуемой ими доле. Таким образом, родство не могло быть основанием обязанности отвечать по долгам родственников. Исключением являлись обязанности родителей в отношении детей, о которых будет сказано в соответствующем разделе работы.

Строгость законодательства создавала затруднения для распоряжения имуществом и провоцировала собственников на противозаконные действия с целью передачи родового имения по своему желанию.

29 апреля 1839 г. статский советник Петр Егорович Свечин совершил крупный заем в 50 тыс. руб. ассигнациями у своего «воспитанника» Валериана Петровича Свечина под залог имения260. 1 июня 1839 г. П.Е. Свечин умер, а законные наследники его имения – племянник Петр Александрович и дети другого племянника Алексея Александровича – отказались вступать в права наследства, обнаружив, что на нем лежит такой крупный долг261. В итоге имение было описано, выставлено на торги, по итогам которых оно, из-за колоссального долга, досталось заемщику П.Е. Свечина. Однако в виду того, что Валериан Петрович в 1839 г. успел дослужиться лишь до титулярного советника и дворянское достоинство себе еще не выслужил, населенной недвижимостью владеть он не мог.

Имянаречение как элемент генеалогической культуры русского дворянства XVIII – начала XX в.

Что касается потомков Степана Петровича Свечина, то по каким-то причинам они не имели собственной усадьбы. Внук Степана Петровича Аггей Логгинович женился на Наталье Никифоровне Чагиной и поселился в доме жены в усадьбе Григорьево (Богоявленское). Несмотря на то, что усадьба была дана Наталье Никифоровне в качестве приданого, молодая семья жила там под начальством Никифора Григорьевича Чагина447 (см. прил. 5). Судьба этой усадьбы по-своему удивительна. Среди 13 выживших детей Аггея Логгиновича от брака с Натальей Чагиной унаследовать село и родовую усадьбу удалось троим сыновьям – Александру, Павлу и Михаилу. Однако в силу каких-либо обстоятельств холостые братья не захотели жить в одной усадьбе. Поэтому к началу XIX в. в селе было уже три усадьбы, в каждой из которых, судя по данным метрических книг и исповедных ведомостей, проживала незаконная семья. В 1830-е гг. внебрачные дочери Михаила и Павла Свечиных по уже описанной выше схеме получили во владение часть родового имения и обосновались в Богоявленском вместе со своими мужьями, которые, как и Аггей Логгинович когда-то, «вошли в дом жены». Молодые семьи Екатерины Павловны Давыдовой и Елизаветы Павловны Безобразовой, как и семьи Матрены Михайловны Мамлянской и Прасковьи Михайловны Змиевой, не могли ужиться в одной усадьбе, поэтому в конце 1830-х гг. в Богоявленском существовало уже пять дворянских усадеб. Вдова Александра Аггеевича Ольга Анисимовна (бывшая дворовая) и его законные и незаконные дети не смогли сохранить за собой усадьбу, поэтому в 1860-х гг. в Богоявленском помимо потомков Свечиных появляется семейство Вейсов, поселившееся в усадьбе Аггея Логгиновича Свечина448. Несмотря на раздробленность родовой усадьбы, этой ветви рода Свечиных, в отличие от потомков Михаила Петровича, удалось не только сохранить локализацию родового гнезда и обеспечить передачу его потомкам (пусть и незаконнорожденных детей), тем самым обеспечив трансляцию родовой памяти, но и собрать на одной территории несколько близкородственных семей. Таким образом, Дубровка вышла из родового имения уже в середине XIX в. Как усадьба (если понимать под этим словом не только комплекс жилых и хозяйственных построек, но и определенный уклад жизни) Дубровка перестала существовать с конца 1860-х гг., когда последней е владелице было запрещено пребывание в усадьбе, а само имение было конфисковано за долги449. Усадьбы в селе Богоявленском просуществовали вплоть до революционных событий 1917 г. Внук Семена Константиновича Свечина Иван Михайлович проживал с женой Анисьей Федоровной и детьми в усадьбе в селе Маслово. После его кончины главой семьи стала его вдова, которая выдала двух дочерей замуж, женила единственного сына, осталась в этой усадьбе вместе со старшей дочерью девицей Екатериной. После женитьбы и внезапной смерти брата Ивана Ивановича и повторного брака его супруги Дарьи Александровны, с Екатериной Ивановной в Маслове жила ее племянница Марья, а двое племянников-сирот учились в казенных учебных заведениях и служили. Марья повторила судьбу своей тетки и осталась в девицах. После ее кончины в усадьбе поселился ее брат Михаил Иванович, которой к тому моменту уже имел нескольких внебрачных детей450. Именно в местной церкви венчались его внебрачные дочери. С его смертью в 1870 г.451 усадьба вышла из рода, хотя его сын Павел Михайлович Трифонов (тверской мещанин) продолжал поддерживать связь с родными местами и неоднократно приезжал из Твери в Маслово на крестины детей местных крестьян452.

Невестка Федора Константиновича Свечина Акулина Дмитриевна жила в усадьбе в селе Смердово с детьми Карпом и Матреной. По выходе в отставку в чине капитана Карп Миронович вернулся в родовую усадьбу, женился и стал активно заниматься развитием хозяйства в имении. Как свидетельствует в своих воспоминаниях внучка Василия Карповича Н.И. Мердер, во времена ее прадеда Смердово являлось богатым селом в несколько тысяч душ крестьян453. Однако «нехозяйственный, нерасчетливый, большой хлебосол, затейник дорогих развлечений во вкусе тогдашняго времени и далеко не примерный муж»454 Василий Карпович своими кутежами разорил имение, от которого остался «клочок земли с флигелем да запущенный уголок парка»455. Одним из доказательств того, что в XVIII в. Смердово являлось богатой усадьбой, служит генеральный план села 1777 г., на котором обозначено большое число различных построек456. Другим доказательством является факт владения Карпом Мироновичем принадлежащими к селу пустошами, право на которые позже пытался доказывать его внук Иван Васильевич457. О конных заводах во второй половине XVIII в. в усадьбе Смердово упоминается и в коллективном труде «Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI–XX вв.»458, составленном на основе широкого круга источников. Авторы этой работы затруднялись назвать имя владельца усадьбы, но теперь можно утверждать, что это – Карп Миронович Свечин. К сожалению, на сегодняшний день усадьба в Смердове не сохранилась: как уже было сказано выше, еще в первой половине XIX в. она пришла в упадок, а принадлежащие к селу пустоши послужили к округлению земель соседних помещиков и родственников – Львовых.

Разрастание усадьбы можно наблюдать и в с. Буславля Вышневолоцкого уезда, принадлежащем вышневолоцкой ветви рода Свечиных, потомкам Ивана Михайловича Свечина (см. прил. 6). В 1740 г. в селе было только две усадьбы, в которых проживали многолюдные семьи: Афанасий Моисеевич с женой и сыном, семьи двух его младших братьев Симеона и Андрея и сестра Ульяна Моисеевна; в другой усадьбе жила вдова Елена Михайловна с детьми. К 1776 г. число дворянских семейств увеличилось вдвое: выделилась семья племянника Афанасия Моисеевича – Козьмы Андреевича, отделился старший сын Елены Михайловны – Симеон Алексеевич. Четыре самостоятельные усадьбы просуществовали в Буславле по крайней мере до 1840-х гг. К сожалению, в ходе исследования не удалось выявить документы, содержащие информацию, которая позволила бы судить о внешнем облике усадеб и размерах усадебного хозяйства.