Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Быт коммунистов как этическая проблема 38
1.1. Создание системы партийного контроля над поведением коммунистов в быту .38
1.2. Практические вопросы борьбы с «болезнями» партии 47
Глава 2. Формирование единой производственно-бытовой системы организации жизни рабочих 86
2.1. Опыт создания единой производственно-бытовой системы организации жизни рабочих в 1920-е гг 86
2.2. Повседневная культура и внедрение новых форм быта рабочих 111
Глава 3. Борьба за новый быт как условие социального освобождения женщин 124
3.1. Решения правящей партии по реформированию быта женщин .124
3.2. Мероприятия по созданию условий бытового раскрепощения женщин .133
Глава 4. Коммунистическое воспитание молодежи и формирование нового быта 178
4.1. Задачи коммунистической партии в области молодежного быта 178
4.2. Опыт практической работы по воспитанию коммунистических отношений в быту среди молодежи в 1920-е гг 186
Заключение 232
Список источников и литературы 247
- Создание системы партийного контроля над поведением коммунистов в быту
- Опыт создания единой производственно-бытовой системы организации жизни рабочих в 1920-е гг
- Мероприятия по созданию условий бытового раскрепощения женщин
- Опыт практической работы по воспитанию коммунистических отношений в быту среди молодежи в 1920-е гг
Создание системы партийного контроля над поведением коммунистов в быту
В начале 1920-х гг. в партийном строительстве особенно актуальными стали вопросы партийной этики, включавшие в себя не только взаимоотношения между членами партии, но и поведение коммунистов в быту, в личной жизни. Значение этих вопросов для внутрипартийной жизни было столь велико, что партия инициировала их рассмотрение на своих съездах, конференциях и пленумах. Вопросы поведения коммунистов в бытовой повседневной жизни стали постоянными в повестке дня партийных собраний.
Вряд ли старшее поколение революционеров могло себе представить, что эти вопросы станут когда-либо политически актуальными, что быт может стать угрозой для самосохранения партии. По признанию партийцев, трудности мирного строительства коммунизма намного превосходили трудности, которые им пришлось испытать в военное время70. Действуя в условиях возрождения капиталистических отношений, партия большевиков столкнулась с угрозой мелкобуржуазного влияния, проникновения классово чуждых настроений в партийные ряды и разложения партии изнутри. В конечном итоге все это могло привести к утрате связи с рабоче-крестьянской массой и к потере власти. Проблема сохранения классово-пролетарской партийной идентичности в ситуации ослабления внутренних и внешних поддерживающих стимулов стала одной из самых насущных.
Известная исследовательница повседневности Н.Б. Лебина, говоря о влиянии нэпманской буржуазии, писала: «Ее субкультура, выраженная, в частности, и в моде, начинала представлять реальную опасность для советского государства, ориентированного на эгалитаристские идеалы. Фасоны платьев и обуви оказывали значительно большее влияние на настроения населения, нежели труды философов и политических деятелей, окрещенных представителями мелкобуржуазной стихии»71.
Героический период революционной борьбы, требовавший полной самоотдачи и самопожертвования, сменился будничной, повседневной работой в условиях мирного времени. Этот переход для деятелей правящей партии оказался психологически сложным и болезненным. Исчезновение врага стало проблемой. Борьба продолжалась, но видимого врага не было. Без врага было сложно вести борьбу. Враг генерировал революционную энергию, являлся источником активности. Известный советский государственный и партийный деятель, член партии с 1896 г., секретарь ЦКК РКП (б) С.И. Гусев писал: «До введения нэпа задача была ясной. Враг, против которого направлялась борьба, был непосредственно ощутим, так сказать, руками. Методы борьбы против него были просты и бесспорны. Не то при нэпе: задача (строительство социализма, международная революция) сложна и длительна, простого решения такой задачи не может быть, враг – внутренний (кулак) – трудно уловим, а внешний – далек, оба действуют против нашего Союза сложными и запутанными методами экономического соревнования в сочетании с экономической блокадой»72.
Классовая борьба переместилась с фронтовых полей в сферу хозяйственно-бытовых отношений и утратила всякую видимую революционность. Новая ситуация действовала деморализующе. При отсутствии внешних революционизирующих стимулов, требовались дополнительные усилия, чтобы сохранить боевой революционный дух. Как отмечал С.И. Гусев, «быть революционером теперь гораздо труднее, чем в эпоху Октября и военного коммунизма»73. Перед коммунистами встала новая задача – «сохранить себя как борцов и с этим соразмерять наши нравы и обычаи и проводить новый порядок»74.
Определяя задачи партийного строительства на новый период, Х съезд РКП (б) признал: «Текущий момент характеризуется, с одной стороны, почти полной ликвидацией внешних военных факторов, с другой – крайним обострением противоречий внутри страны»75. Как указывалось на съезде, кризисные явления выражались, во-первых, в ослаблении связи между партией и беспартийной массой рабочих, часть которых охватили мелкобуржуазные настроения, а, во-вторых, в ослаблении внутрипартийной сплоченности. Съезд отметил, что «текущая эпоха сама носит противоречивый характер, поскольку переход на мирное положение в то же время при данных исторических условиях приводит к новым формам борьбы на внутреннем фронте»76. В новых условиях требовалось преодолеть отчуждение между различными социальными группами, «вновь собрать партию», «сблизить “верхи” и “низы”, военных работников и гражданских, профессионалистов и советских, старых и новых членов партии, “молодых” и “стариков”. Без решения этой основной задачи, - как подчеркнул съезд, - не может быть выполнена гигантская строительно-хозяйственная роль пролетарского авангарда»77.
С началом реализации новой экономической политики потребовалось выработать соответствующие критерии поведения партийцев: как должен вести себя коммунист в новых условиях, что ему позволено, а что считать недопустимым, какой образ жизни должен вести коммунист, каким критериям должны соответствовать члены партии нового поколения, как сохранить преемственность между поколениями, кого считать недостойным коммунистом и за что можно исключить из партии.
В условиях нэпа поведение многих коммунистов стало настолько двусмысленным и несоответствующим революционным традициям, что потребовалось создание системы партийного контроля, чтобы обеспечить соответствие революционному образу партийца. Задача состояла в том, чтобы, во-первых, локализовать нэпманский, мещанский быт, не дать ему распространиться и разложить советско-партийную среду, а, во-вторых, создать новый быт на коллективных, общественных принципах. В этом контексте поведение коммунистов в быту уже не могло оставаться личным делом, но приобрело общественно-политическое значение: «Бытовые черты коммуниста, имеющие антиобщественный, антипартийный характер, как систематическое пьянство, антисемитизм, религиозность и т. п., несовместимы со званием коммуниста»78.
Поведение коммунистов оценивалось с точки зрения того, помогает оно или мешает преобразованию быта. «Партиец некоммунистическими поступками портит не только себя как члена партии, но мешает и общественной задаче – он мешает строить новый быт», – указывал А.А. Сольц79. Помимо этого, «провинившийся товарищ своими поступками дискредитирует перед лицом беспартийных масс не только себя, но и партию»80.
Впервые ЦК обратил внимание на «болезненные» явления в партии в своем письме от 4 сентября 1920 г., в котором указал, что часть ответственных товарищей, занимающих высокие государственные посты, отрываются от партийной работы, от рабочих масс, формально относятся к своим обязанностям, вызывая нарекания со стороны рабочих. Особо обращалось внимание на «материальное неравенство в среде самих коммунистов», которое создавалось «злоупотреблением своей властью» со стороны ответственных работников, устанавливавших для себя и своих близких большие привилегии81.
Опыт создания единой производственно-бытовой системы организации жизни рабочих в 1920-е гг
Формирование нового быта рабочих являлось важнейшей задачей по переустройству общества на социалистических началах. Программа строительства социализма большевиков включала в себя не только обобществление средств производства, но и обобществление быта как сферы потребления. Коллективным формам организации производства должны были соответствовать коллективные формы организации быта трудящихся. В коммунистическом обществе производство и быт должны были стать неразрывными частями единой производственно-бытовой системы организации повседневной жизни рабочих. Традиционный индивидуалистический быт должен был уступить место коллективному быту, а все основные семейные функции – приготовление пищи, стирка белья, воспитание детей – возлагались на общественные учреждения: общественные столовые, прачечные, детские сады и ясли. Это должно было освободить трудящиеся массы от рутинной домашней работы и дать им возможность заниматься полезной общественной деятельностью. В идеале жизнь трудящихся должна была проходить в рабочее время на предприятиях, а в свободное время в общественных организациях: клубах, библиотеках, избах-читальнях, красных уголках, на различных собраниях, митингах, массовых акциях в пользу кого-либо или против кого-либо, но главное под руководством правящей партии.
По мнению М.Г. Мееровича, основной формой контроля граждан стал коллектив: «Власть прилагает усилия к тому, чтобы и трудовые, и бытовые процессы составляли единый неразделимый комплекс человеческих отношений, где все на виду, где личностное поведение и действие корректируются и регулируются коллективом, где плохо работать нельзя и спрятаться от работы некуда, потому что все те, кто вместе работает, живут тоже вместе»236.
Основным центром организации бытового обслуживания рабочих и их семей должно было стать предприятие, на котором они работали. Об этом писала И.Ф. Арманд в 1919 г.: «Следует при заводах, при районах организовывать общие столовые, обслуживаемые центральными кухнями. При заводах, в районах следует создавать общественные прачечные, обслуживающие работниц и т. д.»237
Советская модель промышленного предприятия как центра единой производственно-бытовой системы организации жизни рабочих стала складываться еще в годы военного коммунизма. В соответствии с этой моделью одной из функций предприятий была производственная деятельность, а другой – решение повседневных бытовых вопросов работников (снабжение продуктами питания, жилищем, детскими, медицинскими, досуговыми и прочими учреждениями).
В 1919 г. VIII съезд РКП (б) указал на первенствующее значение предприятия в государстве: «Советское государство сближает государственный аппарат с массами также тем, что избирательной единицей и основной ячейкой государства становится не территориальный округ, а производственная единица (завод, фабрика)»238.
В годы военного коммунизма доминировала мобилизационная идея организации работы предприятий и продовольственного снабжения. Так, IX съезд РКП (б) поставил задачу: «Теснее и непосредственнее подчинить продовольственную политику в области распределения задачам возрождения промышленности и транспорта»239. В первую очередь продовольствием должны были снабжаться важнейшие промышленные предприятии и транспорт. Вся система снабжения населения замыкалась на предприятиях. Вне этой системы распределение продуктов было невозможно. IX съезд партии запретил рабочим самовольно покидать предприятия «в поисках лучших условий продовольствия» под угрозой заключения в концентрационный лагерь240.
Концепция предприятия как центра бытового обслуживания рабочих получила законодательное оформление в декрете СНК от 10 сентября 1921 г., в п. 2 ст. 513 которого было установлено:
«В зарплату должны входить все виды выдач рабочим и служащим, как-то: а) денежная плата, б) квартира, отопление, освещение, водопровод, в) предметы продовольствия и потребления, г) прозодежда, внеплановые выдачи и т. п., д) парикмахерские, бани, театр (продукты с огородов и Советских Хозяйств и все сделанные предпр. и учрежден. затраты и прочие услуги, представляемыми коммунальными отделами, е) средства передвижения: жел. дор., трамваи, грузовые автомобили и пр., ж) семейные пайки или другие дополнительные к заработной плате, выдаваемые на семью рабочего и служащего»241.
Декрет устанавливал категорическое требование прикрепления рабочих к предприятиям: «Выдача и предоставление рабочему и служащему всего, что входит в заработную плату, должно производиться исключительно через предприятие и учреждение, “исключительно через заводоуправление”, чтобы связь рабочего и служащего с предприятием и учреждением была полной»242.
Таким образом, предприятие становилось микромиром рабочего, с которым он был тесно связан, и в котором проходила вся его жизнь и жизнь его семьи. Ранее эту функцию выполняла церковь. Теперь все важные события личной жизни рабочих – рождение детей, «октябрины», свадьбы, семейные и общественные праздники, похороны – отмечались коллективно на предприятии при участии парткома, профкома, женсовета и прочих структур. «Место работы должно, по замыслу власти, быть для советского человека – члена трудо-бытового коллектива всем!», – писал М.Г. Меерович243.
В 1923 году исследователь рабочего быта А.И. Рабинович отмечал: «Предприятие в Советской России перестало быть исключительно местом обязательной работы, где протекает труд – проклятье человека. На Западе еще до сих пор вся общественная жизнь рабочего протекает вне предприятия. … На фабрике протекает теперь не только трудовая, но и общественная жизнь русского рабочего. … Предприятие у нас является действительным культурным очагом для широких рабочих масс; на предприятиях наших имеется разветвленная сеть общеобразовательных и профессиональных школ, клубов, театров, яслей, детских домов и садов, библиотек, различных кружков и пр.»244.
Вместо индивидуальной семьи рабочего должна была возникнуть коллективная семья рабочих. Все функции бытового обслуживания, прежде выполняемые женами рабочих, теперь брало на себя предприятие. Оно должно было организовывать общественные столовые, прачечные, воспитательные и образовательные учреждения для детей, предоставлять жилье, строить клубы, больницы и т. д. Ликвидация традиционного семейного быта должна была привести к появлению новой пролетарской семьи.
Таким образом, промышленные предприятия включались в кампанию строительства нового, общественного быта, который со временем должен был вытеснить традиционный индивидуальный быт.
Однако эта модель нового рабочего быта на практике никогда не была воплощена в полном объеме.
В начале 1920-х гг. в числе первоочередных задач было улучшение быта рабочих, условия жизни которых за годы первой мировой и гражданской войны сильно ухудшились. 20 марта 1921 г. на 2-й сессии ВЦИК была образована Центральная комиссия по улучшению быта рабочих при Президиуме ВЦИК, просуществовавшая до 13 апреля 1922 г., когда ее функции были переданы ВЦСПС. В ее состав входили представители ВЦИК, ВЦСПС, военного наркомата, наркомата продовольствия и ВСНХ. Председателем Комиссии был назначен А.Г. Шляпников, возглавлявший ее до июня 1921 г., а с июня и до ликвидации комиссию возглавлял П.А. Залуцкий.
Мероприятия по созданию условий бытового раскрепощения женщин
Выполняя указания партии, женотделы строили свою работу на основе дифференцированного подхода. Выделялись следующие группы женщин: работницы предприятий, домашние работницы, жены рабочих-домохозяйки, безработные женщины, сезонные работницы, батрачки, неграмотные женщины, молодые женщины, взрослые женщины, беспартийные женщины, крестьянки, женщины Востока, женщины нацменьшинств.
Значительную помощь в работе среди женщин оказывали женские журналы. В 1920-е гг. появляется сеть женских изданий, которые оказывали помощь в организационной и методической работе среди женщин. Наиболее известными и популярными были следующие центральные женские журналы: «Коммунистка», «Работница», «Крестьянка», «Работница и крестьянка», «Делегатка», «Батрачка» и др.
Официальным партийным изданием являлся журнал «Коммунистка», выходивший с 1920 г. В отчете редакции говорилось: «”Коммунистка” – орган Отдела ЦК РКП по работе среди работниц и крестьянок, – журнал руководящий. Предназначается, главным образом, для заведующих губернскими и уездными отделами работниц, губернских и уездных профсоюзных организаторов и инструкторов, ячорганизаторов и волорганизаторов»369.
Главное внимание журнал уделял вопросам агитации и пропаганды, решению задачи «вовлечения широкой женской массы в круг влияния коммунистической партии, в активное строительство Советской страны»370.
Преодолевая основные недостатки, свойственные программам партпросвещения – отвлеченность, схематизм, оторванность от жизни, загромождение общими вопросами – журнал много внимания уделял новым формам и методам работы среди женщин. Так, журнал «Коммунистка» впервые поставил вопрос о привлечении семейных работниц в клубы, создания кружков кройки и шитья, детских уголков при клубах. Это позволяло создавать условия для постепенного вовлечения женщин в общественную жизнь. Журнал «Коммунистка» распространялся по женотделам и использовался ими в качестве методического пособия371.
Журнал систематически публиковал материалы, посвященные вопросам быта: дискуссионные, критические статьи по вопросам организации бытовых учреждений, клубной работы, детских площадок, отчеты по результатам обследований предприятий, учреждений, кооперативов, при которых действовали детские учреждения, столовые, прачечные, клубы, дома отдыха. На страницах «Коммунистки» выступали руководители Центрального отдела ЦК партии по работе среди работниц и крестьянок с разъяснениями текущих партийных задач и анализом результатов деятельности женотделов.
Другие женские журналы ориентировались на массовую аудиторию, стараясь учитывать низкий образовательный уровень женщин, среди которых встречались и вовсе неграмотные. В 1925 г. Л.Н. Сталь в своей статье «Задачи женских журналов» указала на необходимость упрощения языка, приближение его к уровню малограмотных и неграмотных женщин. Л.Н. Сталь считала, что журналы недостаточно изучали интересы и потребности своей аудитории, не всегда стремились приспособиться к ней. Задача состояла в том, чтобы организовать массы вокруг журнала. По мнению Л.Н. Сталь, это можно было сделать с помощью двух организационных форм: создания кружка друзей рабоче-крестьянской печати и рабселькоровского движения372.
В начале марта 1928 г. в Москве прошла Всесоюзная конференция читательниц журнала «Работница». В конференции участвовало 69 делегаток от промышленных предприятий Тверской, Ярославской, Тульской, Костромской, Смоленской, Нижегородской губерний, Вотской области, Урала, Донбасса,
Златоуста, Верхнекамска, Нижнего Тагила. Делегатки обсудили вопросы улучшения работы журнала и привели факты положительного влияния журнала на поведение женщин373.
Существенным препятствием широкого распространения журналов было то, что большое количество женщин оставалось неграмотными.
Вопрос о ликвидации неграмотности среди женщин ставился неоднократно на протяжении 1920-х гг., но так и остался нерешенным, несмотря на то, что В.И. Ленин поставил задачу ликвидировать неграмотность к 10-летию Октябрьской революции. К намеченным срокам не только не удалось сократить неграмотность, но и не удалось сдержать ее рост. Основная сложность решения этого вопроса объяснялась загруженностью женщин в домашнем хозяйстве. Это касалось и взрослых женщин и девочек, которые все меньше поступали в школы. Голодные годы, рост женской безработицы, дороговизна, отсутствие жилья, малая доступность медицинского обслуживания, нехватка детских дошкольных учреждений вынуждали женщин искать способы выживания, обеспечения себя и своей семьи самым необходимым. В центральных районах страны процент неграмотности среди женщин был втрое выше, чем среди мужчин.
Уровень неграмотности среди женщин отражают следующие цифры. Согласно переписи 1920 г. на каждую 1000 мужчин приходилось 270 неграмотных, на каждую 1000 женщин – 629 неграмотных374. На окраинах страны можно было встретить поголовную неграмотность. В 1928 г. на каждую тысячу мужчин – приходилось 440 неграмотных, на каждую тысячу женщин – 670375.
Работа по ликвидации неграмотности среди женщин шла с большим трудом. В 1925 г. количество обучающихся женщин составляло лишь 50% от общего числа ликвидирующих неграмотность376. Так, в Ульяновской губернии в том же году на 12312 обучающихся грамоте мужчин приходилось всего 6580 женщин. В Воронежской губернии на 24403 мужчины приходилось 12799 учащихся женщин. В Кубанском округе из 200 тысяч неграмотных женщин обучалось всего лишь 5 тысяч377. По данным журнала «Коммунистка» в 1927 году в стране неграмотных мужчин было 18%, женщин – 53%. По данным Наркомпроса, процент девочек в школах I ступени снизился с 42% до 35%378.
На протяжении 1920-х гг. сохранялась тенденция к сокращению доли девушек в системе образования. Так, в 1924 г. в школах 1 ступени девочек было 35 %, а в 1926-1927 г. – 33,2 %. В том же году на рабфаке училось 20 % девушек, в 1927 г. – 14,6 %; в вузах: в 1924 г. было 37,8 % студенток, а в 1927 г. – 31,3 %; в ШКМ в 1924 г. было 31,5 % девушек, в 1927 г. – 28 %379.
Особенно трудным оказалось вовлечь женщин на пункты ликвидации неграмотности (ликпункты). I Всероссийский съезд Общества долой неграмотность, состоявшийся в январе 1926 г., поставил данный вопрос в качестве первоочередного. Как показал опыт, лучшим способом вовлечения являлась организация кружков рукоделия, кройки и шитья, которые позволяли сочетать обучение с «ручной» работой. Женщины приходили в клубы, избы-читальни, красные уголки, библиотеки, школы со своей работой и участвовали в «трудовых посиделках». Здесь читали вслух, проводили беседы, устраивались вечера вопросов и ответов. Это было первым шагом на пути к обучению грамоте. Задача этих мероприятий заключалась в том, чтобы вызвать интерес к книге и сформировать желание стать грамотной. В тех случаях, когда женщина не могла найти время для занятий, применялся индивидуально-групповой подход обучения
Опыт практической работы по воспитанию коммунистических отношений в быту среди молодежи в 1920-е гг
Учитывая рост болезненных явлений и бытовое разложение, оказывавшее значительное влияние на работу комсомольских ячеек, ЦК ВЛКСМ проводил систематический мониторинг, получая информацию с мест. Сбором и анализом информации занимался информационный подотдел ЦК ВЛКСМ, который составлял ежемесячные отчеты, бюллетени, обзоры о болезненных явлениях в комсомоле. Например, в обзоре за период с января по июнь 1926 г., который назывался «Бытовые, болезненные явления в комсомоле и борьба с ними», говорилось: «Бытовые, болезненные явления в значительной степени захватывают организации нашего союза, как в городе, так и в деревне. Темп роста болезненных явлений в комсомоле за время с 1/VII-24 года по 1/1-26 года достаточно ярко характеризуется цифрами исключений из союза за этот период времени: июль-декабрь 1924 г. – 15 582; январь-июнь 1925 г. – 23 000; сентябрь-декабрь 1925 г. – 31 000»552.
Согласно отчетам наибольшее количество исключений из комсомола падало на пьянство и хулиганство (83,1 %), причем, как отмечалось, «количество исключений по этим причинам непрерывно растет». Об этом свидетельствовали материалы из Брянской, Ярославской, Вятской, Северо-Двинской, Костромской, Нижегородской, Тульской, Тверской, Гомельской губерний, Екатеринославского, Томского округов, Семипалатинской области553.
Отмечены случаи, например, в Кузнецком округе, когда «некоторые ячейки целиком пьют, а не отдельные комсомольцы»554. Ярославский губком сообщал о фактах «устройства комсомольцами и нередко даже активом подпольных вечеринок, семейных вечеров и проч., с обильной выпивкой. У многих комсомольцев существует мнение, что выпивать дома или вообще, где никто не видит – можно и это никому не возбраняется»555. В Ярославской губернии с 1 октября 1925 г. по 1 октября 1926 г. было исключено из комсомола 1086 человек. Наибольшее количество исключений падало на пьянство и хулиганство. Отмечены факты, когда во главе хулиганских групп стояли комсомольцы. Хулиганы совершали нападения на граждан, избивали их556. В Ульяновской губернии только за 3 месяца было исключено за пьянство и хулиганство 94 комсомольца557.
Одной из наиболее острых «болезней» в комсомоле были взаимоотношения парней с девушками. В информационном подотделе ЦК ВЛКСМ пришли к выводу: «Из болезненных явлений в союзе особое внимание обращает на себя в настоящий момент факт половой распущенности среди комсомольцев». Отмечалось, что очень часто «комсомольцы – рядовые и активисты – относятся к девушкам только как к средству для удовлетворения своих половых потребностей». Об этом свидетельствовали материалы из Екатеринославского округа, Брянской, Амурской, Московской, Тульской, Вятской губерний. Вообще это явление было характерно для всех организаций без исключения. «Среди болезненных явлений в комсомольских организациях значительное место еще занимает половая распущенность среди комсомольцев и беспартийной молодежи, принимающая нередко возмутительные формы. … В частных разговорах с комсомольцами зачастую можно услышать хвастовство о своих половых похождениях, циничные анекдоты распространены в довольно значительной степени»558. Комитеты комсомола с мест сообщали о безответственном поведении комсомольцев в личной жизни (многоженстве, отказах от платы алиментов и т.д.). В своих воспоминаниях Клара Цеткин рассказала, насколько В.И. Ленин был удивлен тем, что самым обсуждаемым вопросом в молодежной среде был вопрос о взаимоотношении полов559.
Кроме того, с мест поступали сообщения о растратах членских взносов, склоках, совершении религиозных обрядов.
Масштаб болезненных явлений был таков, что, как отмечалось в одном из отчетов, «по отдельным организациям в союзном активе имеют место настроения растерянности перед болезненными явлениями. Ячейки союза не знают, как практически подойти к этой работе и с чего начать в первую очередь»560.
Дело доходило до того, что болезненные явления наблюдались даже среди пионеров, которые в недалеком будущем должны были стать комсомольцами. Например, в Ульяновской губернии зафиксирован следующий факт: «Пьянство захватило значительные массы комсомольцев и даже имеет частичное проникновение в ряды пионерорганизаций»561. В Карсунском уезде в пионерском отряде было создано «Тайное общество юных ленинцев» со своим вожатым, своими значками, тайными собраниями. В Ишеевке, под влиянием просмотра кинофильмов, ребята играли в «Прерий», образовали «Банду Махно» и разгромили пионерский клуб562.
Анализируя работу губернских контрольных комиссий, Центральная контрольная комиссия ЦК партии указывала на «недостаточное внимание борьбе с болезненными явлениями в ВЛКСМ. Такой вывод, например, был сделан в отношении Пензенской, Ярославской, Астраханской ГКК563.
Сами комсомольские организации считали, что основная проблема болезненных явлений заключается в слабом составе руководства. Комитеты комсомола «недостаточно быстро и своевременно выдвигают формы работы, удовлетворяющие растущую активность в ячейках, недостаточно быстро ориентируются и не реагируют на происходящие в организации процессы вовремя»564. Комсомольская организация «не построила работы, приспособленной к массе, молодежь, вступающая в комсомол, не находит применения своим силам»565. Серьезным недостатком работы комсомольских организаций было то, что борьба с болезненными явлениями проходила «кампанейским порядком»566.
В целях преодоления болезненных явлений были созданы конфликтные комиссии при комитетах комсомола567. «Положение о местных конфликтных комиссиях» было утверждено приказом № 4 Бюро ЦК ВЛКСМ от 28 апреля 1926 г.568. Задача конфликтных комиссий состояла в изучении «болезненных явлений в жизни организации и разработка мер, направленных к предупреждению их и изжитию». Конфликтные комиссии создавались «при всех краевых, областных, губернских и окружных комитетах Союза». Они состояли из пяти человек, выделенных соответствующим комитетом Союза. Решения комиссий утверждались комитетом комсомола. Конфликтные комиссии должны были устанавливать связь с партколлегиями569.
Однако в работе комиссий выявились следующие недостатки: комиссии не принимали воспитательных мер, не мобилизовывали общественное мнение на борьбу с болезненными явлениями570. Кроме этого, как отмечалось в протоколе от 24 сентября 1926 г. Бюро Ульяновского губкома ВЛКСМ: «Комитеты халатно относятся к запросам ГКК о присылке конфликтных материалов». Из присылаемых материалов «почерпнуть почти нечего». «При отчетах комитетов, работа конфликтных комиссий совершенно затушевывается»571.
Работы одних конфликтных комиссий было недостаточно, чтобы устранить болезненные явления в комсомоле и в бытовом поведении молодежи. Необходимо было выработать такие формы и методы работы с молодежью, которые бы формировали новые стимулы и ценностные установки, соответствующие идеалам социализма.