Дворянская усадьба на Среднем Урале Ларионова Марина Бариевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Дворянское усадебное строительство на Среднем Урале 47

1.1 Развитие усадебного строительства на Среднем Урале во второй половине XVIII - первой половине XIX в 47

1.2 Дворянские усадьбы на Среднем Урале во второй половине XIX — начале XX в 101

Глава 2. Архитектурно-пространственная организация провинциальной дворянской усадьбы на Среднем Урале 129

2.1 Усадебные строения 129

2.2 Интерьер господского дома 157

2.3 Сады и парки 167

Глава 3. Стиль жизни в усадьбе: культура повседневности 179

3.1 Хозяева и гости в пространстве усадьбы 179

3.2 Частная жизнь дворянина в усадьбе 204

Заключение 229

Список источников и литературы 234

Приложения

Список помещиков Пермской губернии на 1860 г 267

• Развитие усадебного строительства на Среднем Урале во второй половине XVIII - первой половине XIX в
• Усадебные строения
• Хозяева и гости в пространстве усадьбы

Введение к работе

Историко-антропологический поворот в мировом гуманитарном знании привел к тому, что исследователи обратились к темам, в центре которых стоит человек. В настоящее время появилось много работ посвященных отдельным сторонам повседневной жизни общества, сословия, человека, что позволяет по-новому переосмыслить многие ранее не затрагиваемые проблемы прошлого. Все больше историков убеждаются, что «без знания простой жизни, ее мелочей нет понимания истории». Поэтому не случайно исследователи обратились к изучению истории повседневности, которую интересует, что происходило с человеком и вокруг него, как соотносились перемены с его ценностной системой и каков был механизм внедрения ценностей в менталыюсть человека.

В современной России, в условиях возрождения утраченных традиций, наблюдается усиление интереса к дворянской культуре как источнику нравственных, просветительских и эстетических идеалов своего времени. Само российское дворянство оказало большое влияние на формирование русских национальных традиций и во многом на протяжении веков определяло культурное развитие страны. Появившиеся в последнее время работы, посвященные как отдельным представителям дворянства, так и всему сословию в целом, позволяют говорить об особенности и своеобразии дворянской культуры. Человек, принадлежащий к дворянскому сословию должен был придерживаться определенных правил поведения, принципов чести, имел свой «мир», атрибуты которого указывали на его принадлежность к этому особому миру. Выявление этих атрибутов является важным моментом в изучении жизни дворянства, поскольку открывает новые возможности для понимания поведения, жизни дворянского сословия в целом. Это в конечном итоге, позволит исследователям решить вопрос, в чем же состоял феномен дворянской культуры.

Особенно актуально в последнее время стало обращение к бытовым сторонам жизни дворянства, к обычному ее протеканию, привычкам, каждодневному поведению, вещам, которые окружали, формировали манеру поведения своим обитателям, создавая определенный культурный контекст. В то же время следует отметить, что в литературе последних лет проступает тенденция отождествления дворянской культуры с усадебной: «историческая наука проникается сознанием неразрывной связи дворянской

культуры с поэтическим миром усадьбы», - пишет в своей монографии искусствовед Т.П. Каждан.¹

Сама усадебная культура слагалась из взаимодействия видов искусства, художественной и общественной жизни, повседневного хозяйственного быта, комфортабельной, во многих случаях изысканной архитектурной среды и живописной русской природы. Это были культурные центры в провинции, где хранились уникальные собрания живописи, библиотеки, редкие рукописи, различные коллекции. Жизнь усадьбы оказывала влияние на самого дворянина. Там он получал первые представления о мире, там его воспитывали, обучали, закладывали представления о дворянской чести и доблести. Это была своеобразная школа развития и воспитания дворянина.

В научной литературе никогда не существовало единого точно зафиксированного смысла термина «усадьба». Для каждого исторического этапа понятие «русская усадьба» наполняется новым содержанием. Большинство современных исследователей, как правило, ссылаются на определение, данное в середине XIX в. В.И. Далем, который производил слово усадьба от понятий «усадище», «усада», «усадити, всадити, посадить». В его «Толковом словаре» слово «усада» имеет два значения: 1) «господский дом на селе со всеми ухожами, садом, огородом к усадьбе относящийся»; 2) «место под крестьянский двор»².

Это определение подтверждается документами приказного делопроизводства, в которых смысловое определение слов «усадище» - «усадьба» сводится к месту в селении, занятому господскими, крестьянскими и бобыльскими дворами или земельному участку, выделенному под них .

В дореволюционных словарях и справочниках определение усадьбы часто вообще отсутствуют. Его нет в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза-Ефрона, двадцатитомной «Большой энциклопедии» под ред. С.Н. Южакова и др. Те словари, которые дают определение усадьбы, как правило, заимствуют его друг у друга. Наиболее полное оно приведено в «Энциклопедическом всенаучном словаре» (1882 г.) как «дом с принадлежащими к нему строениями и землею, находящейся под строениями, принадлежащий помещику или крестьянину». Далее поясняется: «в имении усадьбы бывают господские или фермерские и крестьянские». При этом господские усадьбы состоят из «жилых или хозяйственных строений: гумен, садов и огородов, принадлежащих владельцу». Крестьянские же усадьбы - «из таких же строений, огородов, конопляников и крестьянских гумен». Кроме этого,

5 указано, что они «обыкновенно помещаются на берегах рек или оврагов, где можно запрудить пруды» .

В 1930-е гг. определение усадьбы было дано в «Большой советской энциклопедии» применительно к сельскохозяйственным предприятиям. Но при этом авторы отдельно выделяли русскую усадьбу, добавив в скобках, что под ней подразумевается только дворянская. Автором статьи являлся член Общества изучения русской усадьбы (далее: ОИРУ) А. Некрасов, который, хотя и не дал определение слова «усадьба», но показал краткую историю архитектурно-пространственной организации усадеб, замечая, что они упоминаются в русских летописях с X-XI вв. Он выделил княжеские усадьбы (так в XII в. в качестве княжеской усадьбы возникла Москва), царские (Александровская слобода, Коломенское, Измайлово) и частные, подразумевая дворянские крупные усадьбы влиятельных вельмож (Ораниенбаум, Кусково, Останкино, Архангельское, Ольгово), которые окружались французскими садами, английскими парками, театрами, прудами, увеселительными павильонами и пр⁵.

Во втором издании «Большой советской энциклопедии» впервые отдельно дано определение «усадьбы в русской архитектуре», которое понималось как «комплекс жилых, хозяйственных, парковых и других построек, составляющих единое хозяйственное и архитектурное целое». Данное определение усадьбы вошло во все современные словари и справочники⁶.

В последнее время в понятие «русская усадьба» стали включать новый смысл. Так, по мнению историка М.Ю. Коробко, впервые поставившего вопрос об определении и эволюции понятия «русская усадьба», усадьба -это в первую очередь уклад, то есть образ жизни, и, следовательно, жилье. По его определению, загородная «усадьба — это есть исторически сложившаяся территория с архитектурно-хозяйственным комплексом сооружений, необходимых для определенного уклада жизни, в первую очередь жилыми постройками, принадлежащими частному лицу» .

Инициатором воссозданного ОИРУ Л.В. Ивановой была предложена новая оригинальная трактовка сельской усадьбы, которая легла в основу выпущенного в Институте российской истории РАН коллективного труда под названием «Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX в.: Исторические очерки» (М, 2001). По мнению его авторов владельческую усадьбу в сельской местности следует считать особым типом поселения, подобно городу (посаду) и крестьянскому селу (деревне). Дворянская усадьба располагалась в отдалении от крестьянских дворов. Со второй половины XVII в., а еще более в XVIII в. усадьба крупного, среднего, а в значительной

6 мере и мелкого помещика резко отличалась от крестьянского двора и жилыми постройками, и убранством. Ее население составляли сами владельцы с семьями, приезжими родственниками и гостями, приказчики и холопы (дворовые люди). За основу определения усадьбы авторы монографии взяли ее функциональное назначение: «Усадьба - это сложный комплекс, выполнявший хозяйственные,

социально-административные, бытовые и культурные функции» .

Современные исследователи (И.М. Пушкарева, Т.П. Каждан и др.), занимавшиеся изучением усадьбы пореформенного периода, опровергли традиционно устоявшийся тезис об отмирании усадебной культуры в пореформенный период. Так как реформа 1861 г. расшатала устои, на которых базировался усадебный уклад, то перед исследователями возник вопрос об определении усадьбы в пореформенный период. Авторитетный исследователь историк И.М. Пушкарева считает, что при изучении пореформенной усадьбы необходимо исследовать не только хозяйский дом, приусадебные постройки, сад с парком, прудами и запрудами, но и всю землю имения - с пашней, сенокосом, лесом, выгонами и т.д. Она дает следующее определение усадьбе: «сельская дворянская усадьба в пореформенную эпоху есть комплекс жилых, хозяйственных, производственных, парковых и других построек, составлявших единое хозяйственное и архитектурное целое, включавших жилой дом для семьи помещика и являвшийся центром земельного владения (имения)»⁹.

Заметим, что крупные помещики зачастую владели несколькими имениями, разбросанными в разных губерниях Российской империи, и не обязательно, что они жили в каждой усадьбе, построенной в них. Со второй половины XIX в. усадебные строения отдавались для проживания управляющим. Эта практика была распространена во всех губерниях среди крупных землевладельцев. В этот период появляется усадьба-дача. Она имела двоякое предназначение. С одной стороны, нуждающиеся владельцы крупных усадеб отдавали в аренду флигеля усадебного комплекса на летний сезон. С другой стороны, близ крупных городов строились дачные поселки, к домам которых также применялся термин «усадьба-дача»' .

Сами помещики, владельцы усадеб во второй половине XVIII - первой половине XIX в., не употребляли слово усадьба По исследованию Е.Н. Марасиновой, проанализировавшей огромный комплекс частной переписки высшего сословия, владельцы заменяли его либо названием, либо словами «имение», «поместье», чаще «деревня» '. То есть оіш не отделяли усадьбу от имения, в котором она построена, считая «своим» не только

7 комплекс строений, в котором жили, но и все, имеющиеся в имении постройки, включая крестьянские избы.

Объектом диссертационного исследования является провинциальная дворянская загородная усадьба. Под усадьбой понимается территория, на которой расположен архитектурно-хозяйственный комплекс, необходимый для определенного уклада жизни.

Предмет диссертационного исследования - мир повседневности провинциальной дворянской усадьбы. Термин «повседневность» включает как «материально-телесные» аспект видения реальности, так и установки сознания, обусловленные предметно-вещественной стороной человеческого бытия. Повседневность не существует без человека, который с одной стороны пребывает в материальном мире, среди реальных, независимо от него существующих вещей и предметов, а с другой - создает «мир повседневности», формирует его, воспринимая и рефлексируя его пространственный и временной аспекты. Таким образом, в данном понятии присутствует как онтологическая (явления, процессы, события, повторяющиеся изо дня в день, которые обусловлены суточным циклом и биологическими потребностями человеческого организма), так и аксиологическая сторона (эмоциональная и оценочная реакция человеческого организма на эти повторяющиеся явления). В диссертационном исследовании мы ограничились изучением онтологической стороны повседневной жизни человека как наиболее важной, без знания которой невозможно исследование аксиологической стороны жизни социума.

Цель диссертационного исследования - изучение истории формирования и развития дворянской усадьбы и реконструкция в исторической динамике повседневной усадебной жизни провинциального дворянства.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. выявить динамику численности провинциальных дворянских усадеб на Среднем Урале на протяжении изучаемого периода;

2. рассмотреть типологию усадеб в зависимости от социального статуса владельца, размера владения, территориального размещения, функционального назначения, форм пользования усадебным комплексом хозяина;

3. воссоздать облик усадебных комплексов, проследить изменения, происходившие в них на протяжении изучаемого периода;

8 4) реконструировать в исторической динамике повседневную жизнь владельцев провинциальных дворянских усадеб на Среднем Урале.

Хронологические рамки работы - вторая половина XVIII - начало XX в. Выбор периода обусловлен рядом факторов историко-культурного характера. Нижняя грань связана с важными изменениями в жизни русского дворянства, последовавшими после указа 1762 г., обусловившими расцвет усадебного строительства, а на Урале -начало более широкого развития помещичьего землевладения и строительства усадеб. Верхняя грань исторически предопределена гибелью дворянской усадьбы, вызванной октябрьскими событиями 1917 г. и последующими преобразованиями, кардинально изменившими жизнь всей страны, включая и Урал, связанными с декретом о национализации земли. Хронологические рамки исследования охватывают длительный период существования дворянской провинциальной усадьбы, что дает возможность увидеть особенности культурно-бытового уклада усадьбы в исторической динамике.

Территориальные рамки исследования ограничены Средним Уралом, административно входившим в состав Пермской губернии в границах XIX в. Этот выбор обусловлен природными, демографическими и экономическими особенностями этого региона, которые в совокупности не могли не наложить отпечатка на культурно-исторические стороны жизни дворянской провинциальной усадьбы.

Решение поставленной цели и задач сопряжено с рядом трудностей, связанных не только со сложностью самого предмета исследования - провинциальной дворянской усадьбы - но и с необходимостью привлечения разнообразных методов и источников.

Методология предпринятого исследования базируется па цивилизационном подходе. В работе были применены традиционные исторические методы исследования: историко-сравнительный, историко-типологический, историко-системный, историко-генеалогический и др., которые дают возможность проследить особенности складывания дворянской провинциальной усадебной культуры на конкретный исторический момент и в динамике, сравнения и сопоставления имевшихся на Среднем Урале усадеб с типичной «классической» сельской усадьбой, имевшей место в Центральной России, выделить особенности усадеб уральского региона.

Для реконструкции повседневной усадебной жизни провинциального дворянства были привлечены новейшие методы исторического исследования, получившие особое развитие в зарубежной, прежде всего западноевропейской, историографии в 1960-е гг. в трудах представителей французской школы «Анналов» в лице Л. Февра, М. Блока, Ж. Ле Гоффа и отечественных медиевистов М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана. Широко используемый метод микроистории позволяет изучить

9 онтологическую сторону жизни социума в микросреде усадебного мира.

В диссертационном исследовании был использован междисциплинарный подход, основанный на применении теоретических разработок архитекторов и искусствоведов. Наработанный ими материал позволяет лучше увидеть архитектурную значимость усадьбы, а также способствует выявлению черт, присущих архитектурным направлениям.

***

Впервые интерес к дворянским усадьбам в России проявился во второй половине XIX в., и в этом большую роль сыграла художественная литература. Произведения И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, И.А. Бунина и других русских писателей, большая часть которых выросла и была воспитана в лоне дворянской культуры, давали общее представление о жизни в «дворянских гнездах». К 1880-м гг. появилась первая литература с описанием внешнего облика усадеб и повседневной жизни обитателей: «характеристика и бытие московских жителей дедовских и наших времен», описывали не только барские дома, но и «земледелие и сады» на усадебной территории. Самой популярной в обществе того времени была книга СМ. Любецкого, рассказывающая о подмосковных имениях и усадьбах «в историческом отношении и в современном их виде для выбора дач»¹ .

На рубеже XIX-XX вв. в российском обществе заметно возросло внимание к сельским дворянским усадьбам, и связано это было с тем, что прежний мир этих усадеб, образцом которого был «золотой век» (вторая половина XVIII - начало XIX в.), после отмены крепостного права и по мере роста рыночных отношений и развития капитализма в России стал рушиться. Появились книги, авторы которых (Г.И. Лукомский, С.Д. Шереметев и др.) заявляли об огромном значении дворянских усадеб в развитии материальной и духовной культуры общества, они впервые оценили дворянскую усадьбу как «феномен русской культуры». Известные искусствоведы (А.Н. Бенуа, И.А. Фомин и др.) публиковали свои статьи об усадьбах в журналах «Мир искусства», «Старые годы», «Аполлон», «Столица и усадьба»¹³. Впервые формируется понимание усадьбы как памятника культуры, подчеркивается исключительно ее художественная, историко-архитектурная ценность.

Основные проблемы в изучении дворянской усадьбы поставил в своих работах замечательный русский искусствовед барон Н.Н. Врангель. Он наметил временные границы существования усадьбы: «от Петра Великого и до царя Освободителя, полтора века особой жизни, культуры...», которые надолго закрепились в научном мире. Во

всех его работах русская усадьба представала как давно исчезнувший элемент русской жизни; ощущалась ностальгия автора по дворянской усадьбе екатерининских и пушкинских времен¹⁴. Благодаря Н.Н. Врангелю сформировалось представление о русской усадьбе как об ограниченном комплексе памятников высокого национального по форме и содержанию искусства, созданного трудом крепостных и исчезнувшего задолго до 1917 года. Однако барон Врангель, как и другие авторы рубежа XIX-XX столетий, был скорее «летописцем» русских усадеб, точнее их архитектурного облика, чем исследователем.

Война 1914 г. и революция 1917 г. приостановили изучение истории русской усадьбы. Но уже в 1922 г. группа подвижников и энтузиастов во главе с искусствоведом В.В. Згурой, поставив своей задачей спасти остатки уже сильно разоренной архитектурно-парковой культуры, организовала Общество изучения русской усадьбы. Это было совершенно новое не только для России, но и для Запада объединение, сыгравшее важную научную и общественную роль в истории изучения и сохранения отечественной усадьбы. Обществом организовывались общедоступные экскурсии по наиболее известным подмосковным усадьбам, делались чертежи, фотографии сохранившихся памятников, пополнялась библиотека. Члены Общества разработали основные принципы изучения русской усадьбы в художественном, архитектурном, садово-парковом, бытовом и других направлениях. Была подготовлена специальная анкета, состоящая из 17 пунктов, которая была разослана «всем учреждениям и лицам, располагающим какими-либо сведениями по старинным усадьбам...». В результате был собран богатейший научный материал по отдельным усадьбам, часть которого удалось опубликовать в шести выпусках серии путеводителей «Подмосковные музеи» (М.; Л., 1925), включивших описание 13-ти наиболее значительных подмосковных усадеб, а также в «Памятниках усадебного искусства» (Вып.1: Московский уезд. М., 1927) и в «Сборнике Общества изучения русской усадьбы». Всего вышло 16 выпусков «Сборника» (М., 1927-1929). Начавшаяся с 1929 г. реорганизация ряда общественных и культурных учреждений коснулась и ОИРУ: аресты и репрессии членов Общества привели не только к закрытию Общества, но и к утрате собранного ими архива .

Деятельность ОИРУ позволила объединить всех, интересующихся изучением культуры русской усадьбы различных регионов. Были исследованы усадьбы центральных губерний: Владимирской, Тульской, Рязанской, Вологодской и др. Впервые было заявлено и об усадьбах Урала: культурно-историческим очерком В.А.

Ешкилева о памятниках Сольвычегодска и статьей М. Лаговского о деревянной усадьбе Строгановых XVII в. в Сольвычегодске¹⁶.

В дореволюционный период работ, специально посвященных дворянским- . усадьбам в Пермской губернии, не было. Однако в XIX в. появляются первые исследования отдельных дворянских родов Урала, написанные по заказу самих владельцев. Так, в 1833 г. был опубликован небольшой очерк сибирского историка Г.И. Спасского, посвященный описанию жизни и деятельности Акинфия Никитича Демидова, при финансовой поддержке и по инициативе его правнука П.Н. Демидова (1798-1840). Автор, опираясь на различные доступные источники, впервые обратился к характеристике личности и деятельности основателя частных заводов на Урале¹⁷. Во второй половине XIX в. выходит еще два очерка о роде Демидовых, среди которых выделяется своей полнотой работа секретаря Демидовского юридического лицея К.Д. . Головщикова «Род дворян Демидовых». Книга содержит ценный фактический материал, используемый до сих пор современными исследователями, в ней автор описал биографии отдельных представителей рода Демидовых, уделив большее внимание основателям уральской промышленности, их деятельности на этом поприще. Головщиков справедливо высоко оценивал благотворительную деятельность последующих поколений Демидовых, в особенности направленную на развитие

российского просвещения . Вторая работа, посвященная роду Демидовых, была написана В.В. Огарковым. Это компилятивное сочинение, вобравшее в себя все известные опубликованные сведения о различных представителях рода, вышло в серии «Жизнь замечательных людей» в 1891 г. Высоко оценивая представителей первого поколения Демидовых, которых Огарков характеризует как «созидателей», он

критично оценивает последующие поколения, называя их «расточителями» .

Вслед за Демидовыми к изучению своего рода обратились и старейшие на Урале ' землевладельцы Строгановы. По заказу графини СВ. Строгановой в 1842 г. вышла книга известного историка академика Н.Г. Устрялова «Именитые люди Строгановы». Автор, опираясь на документы из личного архива владельцев, показал историю становления рода Строгановых, уделяя больше внимание его основателям . Богатый документальный материал был собран управляющим пермским имением Строгановых их бывшим крепостным Ф.А. Волеговым, имевшим доступ к семейным Строгановским архивам. Его труды, частично опубликованные после его смерти благодаря стараниям пермского историка А. Дмитриева, были направлены на то, чтобы продемонстрировать патерналистскую политику Строгановых, рациональное управление их обширного и

12 сложного хозяйства, благотворное влияние владельцев строгановского майората на культурное и социально-экономическое развитие Пермского края²¹.

К отдельным представителям рода Строгановых проявили интерес в своих обстоятельных статьях В.К. Коровин, Н.М. Колмаков, Е. Шумигорский, А. Кочубинский. В своих работах эти авторы, кроме биографических данных отдельных представителей рода Строгановых, уделяют внимание их государственной, политической, общественной, культурной и благотворительной деятельности, а также вопросам формирования и распада огромных строгановских вотчин на Урале²².

Пореформенный период характеризуется повсеместным всплеском краеведческого движения. Местные историки-любители, краеведы, объединившиеся вокруг создаваемых в губернии обществ: Уральского общества любителей естествознания, Пермской ученой архивной комиссии и др. - начинают активно собирать и публиковать материалы по истории края²³. В это время создавались комплексы источников и научно-исторических трудов о Пермском крае, публиковались статьи в приложениях к «Памятным книжкам Пермской губернии», в «Пермском крае», «Пермских губернских ведомостях» и др. В целом можно говорить о том, что во второй половине XIX в. в Пермской губернии сложилась мощная краеведческая культурная традиция.

Самым крупным и плодотворным историком Урала второй половины XIX в. является А.А. Дмитриев (1854-1902). Основной темой его работ была история Урала XVI-XVII вв., которой посвящена его восьмитомная «Пермская старина», но интересовался он и биографиями выдающихся деятелей Пермского края, историей солеварения, горных заводов, образования и пр. Им была проделана огромная ценная работа по сбору и публикации важнейших исторических источников по истории Урала. В сферу интересов А. Дмитриев входили и вопросы, связанные с происхождением пермских землевладельцев, созданием и хозяйственной направленности их имений. Отдельные работы были посвящены родам Абамелек-Лазаревых и Строгановых, описанию некоторых сторон быта помещиков Всеволожских, биографии В.В. Голубцова, владельца усадьбы при Александровском селе Красноуфимского уезда, и его усадебной библиотеке . По оценке специалистов научные работы А. Дмитриева не уступали по уровню работам профессиональных столичных историков того времени²⁵.

Определенный интерес представляют работы о заводовладельцах их бывших управляющих: Сысертских заводов - члена-корреспондента Пермского губернского статистического комитета, инженер-капитана И.К. Кокшарова (1788-1856) и пермского имения Лазаревых - краеведа, члена Пермской ученой архивной комиссии Н.Н.

13 Новокрещенных. Первый на страницах газеты «Пермские губернские ведомости» опубликовал статью «Сысертские горные заводы», в которой, привлекая документацию Уральского горного правления, Сысертского, Полевского и Северского заводов и частную переписку заводчиков Турчаниновых, дал яркие характеристики и свидетельства семейной усадебной жизни при Сысертском заводе А.Ф. Турчанинова²⁶. Второй, Н.Н. Новокрещенных, в своих работах, посвященных горнозаводскому имению Лазаревых, кроме сведений о заводском производстве, дал характеристики и оценку отдельным представителям этого рода²⁷.

В целом работы дореволюционных краеведов-любителей носили описательный, фактографический характер и представляют интерес не как исследования, а как источники. Таким образом, еще в дореволюционный период возник интерес к истории уральских помещичьих родов и их отдельным представителям. И если в первой половине XIX в. этот интерес «стимулировали» сами владельцы, то в пореформенный период их историей заинтересовались пермские краеведы-любители.

Утвердившаяся в советский период марксистско-ленинская методология исследования исторического процесса полностью изменила тематику научных работ. Многочисленные запреты на исследование проблем, связанных с дворянской культурой, ограничение на работу с архивными материалами, жесткая регламентация контактов с представителями зарубежной историографии привели к определенному снижению уровня исследований в этой области, к идеалогизации исторических трудов, к теоретической дезориентации'целого ряда исследований. Приоритетными в советский период становятся вопросы социально-экономической истории: это проблемы генезиса капитализма в России, особенности промышленного переворота, формирование промышленного пролетариата и пр.

Занимаясь историей промышленности, историки изучали особенности процесса создания частных горнозаводских хозяйств, а значит, не могли не затронуть и их владельцев. Опубликованные в послевоенные годы фундаментальные монографические исследования были посвящены изучению конкретных хозяйств, но авторы не могли обойти вниманием и создателей этих хозяйств. Так, Б.Б. Кафенгаузу удалось дать исчерпывающую характеристику формирования, развития и функционирования хозяйства Демидовых в XVIII в., историю управления их усложнявшимся хозяйством и на этом примере показать становление частной уральской промышленности. Но на этом фоне он дал и характеристику отдельных представителей, проследил изменения в образе жизни владельцев первого и трех последующих поколений. Работы историков

14 Н.В. Устюгова, А.А. Введенского о Строгановых ограничились только детальным изучением начального этапа их предпринимательской деятельности в XVI-XVII вв²⁸.

В 1962 г. вышла монография Н.И. Павленко «История металлургии в России в XVIII в. (заводы и заводовладельцы)», где отчетливо показаны все владельцы заводов в России XVIII в. Автор рассматривает их происхождение, пытается понять их личные качества, в духе времени рисует портреты «алчных и хищных, ловких и незадачливых, талантливых организаторов и авантюристов, жестоких стяжателей и безвольных расточителей» . Труд Н.П. Павленко открыл новое направление в историографии темы уральских заводчиков, главной особенностью которого становится их обобщенная характеристика в контексте горнозаводской промышленности.

Эта тема была продолжена в вышедшей в 1982 г. монографии Ю.А. Буранова, посвященной акционированию уральских заводов. В ходе анализа состава заводчиков автор пришел к выводу, что за 1861-1917 гг. произошло «практически полное обновление состава владельцев», в результате которого роды заводчиков, ведущих свое происхождение с XVIII в., утратили к 1917 г. до 80% своей прежней собственности. «Новыми владельцами» стали крупные коммерческие банки и иностранные фирмы³⁰.

В советский период историки исследуют и социально-экономические вопросы помещичьего хозяйства. Появляются содержательные труды по аграрной истории, истории дворянства, классовой борьбе в деревне. Эти работы содержат ценный фактический материал, но они написаны в соответствии с идеологическими установками советских историков: авторы приходили к выводу о реакционном характере помещичьих латифундий как «тормоза общественного прогресса» с экономической точки зрения³¹. Собственно дворянству как влиятельной социальной группе российского общества, социальному облику сословия в целом, его меняющимся политическом статусе и роли в системе российского абсолютизма, динамике численности дворянства пореформенного периода посвящен труд А.П. Корелина³².

Не угасал интерес и к истории отдельных вотчинных хозяйств Среднего Урала. Появились работы, посвященные становлению отдельных хозяйств пермских вотчинников - Всеволожских, Лазаревых и Голицыных, горнозаводских округов Демидовых и Половцевых в пореформенный период . Пермский историк В.В. Мухин обобщил информацию о крупных пермских помещиках Строгановых, Голицыных, Лазаревых, Всеволожских, Бутеро в учебном пособии, выделив особенности каждого вотчинного округа. Он рассматривал их как части особого «строгановского региона». Позднее В.В. Мухиным было высказано предложение о выделении особого

15 - «строгановского культурного региона», строгановского «культурного гнезда» на Урале³⁴.

Деятельность усадьбоведов в советский период сводилась к сохранению музей но-усадебных комплексов, которые чудом остались неразрушенными. При господствовавшем тогда скептическом отношении ко всему «дворянскому» усадьба осмысливалась лишь как архитектурный ансамбль и именно в этом качестве фигурировала в учебниках по истории русского искусства и архитектуры. При этом внимание уделялось только усадьбам второй половины XVIII - первой половины XIX в.; архитектурные комплексы пореформенного периода однозначно оценивались как проявление буржуазного искусства и оказывались вне поля зрения исследователей.

Оживление интереса к изучению дворянской усадьбы со стороны советских искусствоведов пришлось на период 1960-80-х гг., когда вышел в свет ряд работ. Важной стороной исследований стало последовательное утверждение самобытности российского усадебного искусства. Расширилась реставрационная деятельность сотрудников музейно-усадебных комплексов, что позволило ввести в научный оборот новые имена владельцев и зодчих. Накапливался материал, наглядно показывающий богатство вариаций садово-парковых ансамблей усадеб. Развернувшаяся работа впервые заставила говорить об окружающем усадьбу ландшафте как неотъемлемой части ее ансамбля. При этом было установлено, что феномен русской усадьбы оставался жизнеспособным и после реформы 1861 г. Усадьба, таким образом, перестала рассматриваться как локальное явление феодальной культуры, превращаясь в один из самых существенных и неотъемлемых элементов жизни и быта на протяжении всей русской истории³⁵. Заметный вклад в складывании нового подхода к исследованию усадебного искусства был сделан академиком Д.С. Лихачевым, который в одной из работ показал многообразие стилей садово-паркового искусства в неотделимой связи с

т/г

общими процессами развития художественной культуры и усадебного быта . Это позволило в дальнейшем выделить садово-парковое искусство в особое направление в изучении русской усадьбы.

Архитекторами и искусствоведами был проявлен интерес к архитектуре уральских городов и заводских поселков. Первым научным исследованием стала работа Н.С. Алферова «Зодчие старого Урала», в которой уделено внимание творчеству архитекторов-строителей уральских заводов первой половины XIX в. И.И. Свиязева, М.П. Малахова, А.З. Комарова и других. Автор подробно исследовал своеобразную ветвь архитектуры классицизма - промышленную архитектуру. На новых архивных материалах ему удалось показать особенности планировки и застройки заводских

16 поселков. В своем исследовании Н.С. Алферов упомянул о том, что личные резиденции заводовладельцев в архитектурном отношении являлись наиболее богатыми. «Часто, -писал он, - это были барские усадьбы с зимними садами, бальными залами, роскошными фойе, а в число надворных построек входили помещения для челяди и дворни, многочисленные конюшни, каретники, псарни, оранжереи, а также сады и парки, непосредственно примыкавшие к усадебным постройкам»³⁷. Несколько подробнее Н.С. Алферов остановился лишь на описании барского дома Лазаревых в Чермозском заводе как типичном, выстроенном в заводском поселке, отмечая особенности архитектурных элементов, использованных для украшения здания.³⁸ Изучением архитектурного прошлого Прикамья занимались пермские архитекторы и искусствоведы А.С. Терехин и Г.Д. Канторович. Они исследовали архитектуру дворянских усадеб, расположенных в с. Новое Усолье, выделив особенности «уральского классицизма». При этом отметим, что их интересовали только сохранившиеся усадьбы, выделявшиеся в архитектурном плане³⁹.

Таким образом, в советский период усадьбы на Среднем Урале, как и в центральных регионах, изучались только как ограниченное число архитектурных памятников русского искусства, а их владельцы, являвшиеся представителями дворянской культуры, оценивались негативно.

С середины 1980-х гг. исследователи заговорили о «кризисных явлениях в советской исторической науке». Отход от марксистского понимания истории привел к тому, что историки стали по-новому смотреть на многие вопросы, перестали отрицать достижения западной исторической мысли. В результате преимущественное изучение экономической и политической истории отошло на второй план, более пристальное внимание стало уделяться проблемам социальной и культурной истории, в центре исторического исследования был поставлен человек⁴⁰. Появились работы, посвященные изучению частной жизни человека, семьи, отдельным вопросам повседневной жизни, женскому вопросу. Заговорили о дворянской культуре. Последнему во многом способствовал выход фундаментального исследования литературоведа Ю.М. Лотмана «Беседы о русской культуре» (СПб., 1994), посвященного быту и традициям русского дворянства в XVIII - начале XIX века. В монографии показана повседневная жизнь выдающихся исторических деятелей, царствующих особ, простых людей, литературных персонажей. Вместе с тем повседневная жизнь для Ю.М. Лотмана - категория историко-психологическая, знаковая система, то есть своего рода текст, который автор прочитывает и доносит до читателей. Он пишет о неразрывности культурно-исторических процессов,

17 интеллектуальной и духовной жизни поколений. Вслед за монографией Лотмана выходят еще две значимые работы, посвященные проблемам воспитания русского дворянина. В монографии О.С. Муравьевой, основанной на анализе мемуарной и художественной литературы, показаны основные постулаты, которых придерживались при воспитании русского дворянина. Вторая монография посвящена частной жизни русской женщины. Ее автору, Н.Л. Пушкаревой, удалось на протяжении длительного периода времени (X-XIX вв.) показать, как менялось положение русской женщины в семье и обществе, затронуть вопросы женского воспитания, особой роли женщины в русском обществе⁴¹.

Усадебная тематика уверенно вошла во многие культурологические и литературоведческие труды. На страницах местных историко-краеведческих периодических изданий («Пензенский временник», «Тверская старина», «Караболиха» и др.) все чаще публикуются материалы об усадьбах и их владельцах. Эта тема стала традиционной на исторических, культурологических, искусствоведческих и литературоведческих конференциях, чему способствует наличие немалого числа усадебных музеев-заповедников, организованных еще в советский период, в которых основательно занимаются изучением истории своих и близлежащих усадеб, выпускаются специальные издания, выходят научно-популярные работы в Пушкинских Горах, Больших Вяземах, Остафьеве и др. Выходят библиографические указатели, в которых собраны все опубликованные ранее материалы о дворянских усадьбах, преимущественно расположенных близ Москвы и Санкт-Петербурга⁴².

В 1992 г., благодаря усилиям академика Д.С. Лихачева и Л.В. Ивановой, в Москве было воссоздано Общество изучения русской усадьбы. В него вошли историки, искусствоведы, музееведы, архивисты, краеведы, литераторы. Члены Общества провозгласили себя продолжателями традиций и духовными приемниками ОИРУ 1920— х гг. Возрожденное Общество проводит научные конференции, затрагивая такие важные темы, как: изучение и возрождение русских усадеб, культура усадьбы, городская усадьба, столица и усадьба, мир семьи и пр. Материалы конференций публикуются в сборнике: «Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы», уже вышло десять выпусков (М., 1994-2004). В этих изданиях, помимо описания отдельных усадеб, поставлены важные для усадьбоведения проблемы о необходимости изучения многопрофильности сельской дворянской усадьбы как единого социально-административного, хозяйственного и культурного центра. Расширились и территориальные рамки изучения усадьбы, в частности, в сборниках опубликованы статьи о городских и сельских усадьбах Среднего и Южного Урала⁴³.

В работах последнего десятилетия можно выделить несколько приоритетных, ранее мало изученных направлений. Прежде всего, русскую усадьбу стали рассматривать в расширенных временных рамках - с периода русского средневековья (с XVI в.) и до начала XX в. Все более пристальное внимание привлекает поздняя усадьба. Усадьба стала рассматриваться не только как архитектурный ансамбль, а как мир, микрокосм, полноценная в духовном, хозяйственном, культурном и экономическом отношении частица государства, наделенная почти всеми его чертами. Заметное место в исследованиях заняла тема «просвещенного заказчика», о котором впервые заговорили не только как о владельце, но как о полноправном, а иногда и главном создателе усадебного ансамбля, о его значительной роли в создании усадебных коллекций и библиотечных собраний. Приобрела интерес и тема участия в создании русских усадеб многих западноевропейских архитекторов, живописцев, декораторов, мебельщиков, резчиков и пр., то есть проблема культурных связей⁴⁴. Важным аспектом изучения русских усадеб стали исследования их как части культурного ландшафта России, русского садово-паркового искусства ⁵.

По-прежнему проявляют интерес к усадьбе архитекторы. Вышли две значительные работы. Это монография Т.П. Каждан «Художественный мир русской усадьбы» (М., 1997), посвященная изучению архитектурно-паркового ансамбля усадьбы как среды, в которой протекала жизнь ее обитателей, формировались их мировоззренческие взгляды, складывались художественные ценности в материальных и духовных сферах бытия. Автор пришла к выводу, что во второй половине 1870-х, и особенно в 1880-х гг., заметно активизировалось усадебное строительство, усадебная культура качественно изменилась в силу упрочения ее связей с городской культурой, меньше осталось художественно-культурных центров в крупных имениях, но их число возросло в усадьбах среднего достатка и представителей творческой интеллигенции. Усадьбы мелкопоместных дворян, по данным автора, отличались заметным стремлением к сохранению прежнего быта. Т.П. Каждан отметила также две волны «угасания в развитии усадебного мира» в средних и мелких владениях дворян. Первая приходится на проведение реформы 1861 г., вторая относится к концу XIX в., когда усилилось разорение помещиков, связанное с капиталистическим развитием страны⁴⁶. Второй работой является коллективная монография «Архитектура русской усадьбы» под общей редакцией член-корреспондента Российской академии архитектуры и строительных наук Н.Ф. Гуляницкого (М., 1998), в которой прослеживают развитие усадебной архитектуры с древнейших времен до XX в. Авторами рассматривается

19 архитектура сельской и городской усадьбы, затрагиваются вопросы связи сельской усадьбы с городской и проникновения черт усадебности в город.

К истории русской дворянской усадьбы проявляют интерес и зарубежные исследователи. Американская исследовательница П. Рузвельт в своей книге «Жизнь в русской сельской усадьбе. Социальная и культурная история» знакомит зарубежного читателя с культурой русской усадьбы начала XIX в. Автор, опираясь на источники личного происхождения и литературные произведения, ярко и красочно рисует усадебную атмосферу. На страницах ее работы реальные лица переплетаются с литературными героями. П. Рузвельт ставятся важные проблемы: взаимодействие в усадебной культуре различных видов искусства, социально-бытовых факторов, роль этой культуры в процессе формирования «культурного усадебного архипелага» на «крестьянскую равнину», о «депрессивном воздействии крепостнического фундамента (усадебной жизни) на настроение русского дворянина»⁴⁷. Проблемам духовного мира русской дворянской усадьбы посвятил свою работу польский исследователь В.Г. Щукин. Центральное место в его исследовании отведено специфическому миру художественных образов, созданию которых способствовала духовная атмосфера

дворянской усадьбы .

Наконец, появляются и первые работы, в которых ставятся важные теоретические проблемы в изучения русской усадьбы⁴⁹. Так, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН И.М. Пушкарева в своей статье выделила три главные «исследовательские задачи» в изучении дворянской сельской усадьбы пореформенного периода. Во-первых, необходимо изучить усадьбу как архитектурный и экономический комплекс, центром которого был дом владельца, то есть выделена необходимость упорядочения знаний об облике и образе жизни владельцев усадеб разных регионов и типологизации их. Во-вторых, следует выявить роль усадеб различных типов в сохранении материальных и духовных ценностей, в частности - в развитии культурных и образовательных центров российской провинции. Наконец, в-третьих, по мнению И.М. Пушкаревой, необходимо обратиться к самим действующим лицам пореформенной России, к жизни владельцев усадеб и их семей, т. е. осуществить «очеловечивание» усадьбы: реконструировать социальный портрет русского помещика и найти возможные изменения в нем в период с 1861 г. до 1917 г. Последнее направление является «нехоженой тропой» отечественной историографии и мировой науки в целом, наиболее эффективным и плодотворным для углубленного понимания нашего прошлого⁵⁰.

Переворотом в отечественном усадьбоведении стало появление в 2001 г. первого обобщающего научного исследования по истории сельской дворянской и купеческой усадьбы в России в XVI-XX вв. Это коллективная монография (под ред. Л.В. Ивановой, Ю.А. Тихонова, Я.Е. Водарского), включающая все наработки по истории и культуре русской усадьбы. Авторы сосредоточили внимание на Европейской России, где размещалась основная масса усадеб. Они выявили общее и особенное, некие закономерности в развитии русской усадьбы на разных этапах ее бытования, но ограничились рассмотрением сельской дворянской усадьбы как наиболее массовой и типичной. Методологической основой работы являлось понимание усадьбы как одного из трех основных типов поселения в России: город, село (деревня), усадьба. Они впервые обозрели весь исторический путь русской усадьбы от XVI в. - времени становления поместной системы землевладения и появления господских дворов сотен и тысяч помещиков - до конца XX в., когда часть сохранившихся усадеб оказалась музеефицированной. Впервые сделана важная попытка провести подсчет количества усадеб на территории Российской империи. Из уральских усадеб исследователи упоминают лишь о ботаническом саде Григория Демидова при селе Красном Соликамского уезда и вскользь рассматривают усадьбы Строгановых, Лазаревых, Демидовых и Всеволожских как места, где развивалась «научно-техническая деятельность крепостных». В коллективной монографии введено понятие «усадебной галактики», когда каждая усадьба, уникальная и неповторимая, является звеном, частью «усадебной галактики»⁵¹.

Поскольку в последние годы возрождается комплексный и многоаспектный подход к изучению усадебной культуры, а усадьба рассматривается как одно из явлений истории культуры России, то конкретная усадьба представляется звеном в цепочке общерусских историко-культурных и общественных явлений, в связи с чем повышается значимость исследования провинциальной дворянской усадьбы. Так, появляются работы, посвященные исследованию усадеб Курской, Пензенской, Тверской, Тамбовской, Саратовской, Уфимской губерний⁵².

На рубеже 1980-90-х гг. на Среднем Урале возрождается интерес к архитектуре уральских заводских поселков. В монографии крупного российского искусствоведа, профессора В.В. Косточкина исследованы сохранившиеся культовые и гражданские памятники в Прикамье⁵ . Архитектурному наследию эпохи классицизма на Урале посвящена работа архитектора A.M. Раскина, в которой дан анализ сохранившихся памятников, относящихся к этому стилю, в том числе усадеб и церквей. Так, им показаны архитектурные особенности господских домов Всеволожских в Пожевском и

21 Яковлевых в Верх-Исетском заводах⁵⁴. Автор другой работы, архитектор P.M. Лотарева, исследуя особенности архитектурной застройки городов-заводов Урала в XVIII - первой половине XIX в., впервые попыталась дать классификацию усадеб в регионе. Она вьщелила городскую, загородную и призаводскую усадьбы, дала краткую характеристику всем трем типам, при этом более подробно рассмотрела призаводскую на примере усадебных комплексов Демидовых в Невьянске и Кыштыме. Согласно выводам автора, усадебные комплексы оказывали влияние на формирование планировки и застройку городов-заводов ⁵.

В последнее десятилетие дворянским усадьбам на Среднем Урале уделяется более пристальное внимание. Привлечение нового архивного материала, анализ повествовательных, изобразительных, документальных источников позволяет реконструировать большинство утраченных на сегодняшний день комплексов. Из работ по истории отдельных усадеб выделяется статья, написанная уральским историком В.И. Байдиным в коллективной монографии «Очерки истории культуры и быта старого Невьянска. Люди, памятники, документы» (Екатеринбург, 2001), посвященная строительству каменного усадебного комплекса А.Н. Демидова при Невьянском заводе. Автору удалось освятить многие спорные вопросы, связанные с его строительством, а также «вычислить» имя его создателя. Следует также выделить статью историка Е.П. Пироговой, посвященную загородным (в Соликамском и Сысертском горнозаводском имениях) и городским усадьбам Алексея Федоровича Турчанинова на Урале. Автор, опираясь на ценный источник - опись имущества, составленную после смерти владельца в 1787 г., приводит важные сведения об усадьбе А.Ф. Турчанинова при Сысертском заводе: господском доме, разбитом при нем богатом саде, зверинце, и приходит к вывод о том, что это была «самая роскошная из известных сегодня дворянских усадеб XVIII века на Урале»⁵ .

Усадьбу Дягилевых при Бикбарде (Осинский уезд), разнообразные увлечения владельцев усадьбы, их вклад в общественную и культурную жизнь Пермского края показала в своей статье историк Л.С. Рафиенко, которая привлекла опубликованные мемуары Е.В. Дягилевой, а также статьи пермских краеведов. Непосредственно истории создания административно-усадебного ансамбля Главного управления Нижнетагильского горнозаводского округа Демидовых посвятила свою статью сотрудник Нижнетагильского краеведческого музея С.А. Клат. Используя архивные данные (описи имущества, планы селения, изобразительные источники), автор определила не только время строительства дома управляющего Нижнетагильским округом, но и других зданий, составляющих усадебный ансамбль. Директору

22 Демидовского центра в Ревде Г.Н. Чухланцевой удалось, опираясь на археологическое обследование зданий и архивные документы, частично восстановить историю строительства Демидовской усадьбы при Ревдинском заводе. Она подробно изучила составляющие усадебный ансамбль здания, особенно те изменения, произошедшие на протяжении трех столетий с господским домом, дает сведения об отдельных владельцах усадьбы. Особое внимание ею было уделено семье Алексея Петровича Демидова, которая проживала здесь в 1840-е гг. Представляют ценность и впервые опубликованные Г.Н. Чухланцевой планы и фотографии редвинского господского дома. Другой сохранившейся усадьбе Демидовых при Кыштымском заводе посвящена статья архитектора В.Д. Оленькова, в которой автор воссоздает историю строительства усадьбы, но более позднего периода, когда ее строительством занимался уже новый владелец - купец Л.И. Расторгуев. К сожалению, демидовский период в жизни усадьбы остается до сих пор неизвестным .

Отдельные аспекты художественной культуры дворянской усадьбы, в частности состав труппы и репертуар крепостных театров Всеволожского в Пожвинском заводе, Е.А. Соломирской в Сысертском заводе и П.А. Демидова в Ревдинском заводе исследовала уральский искусствовед А.Б. Костерина-Азарян. Автор пришла к выводу, что бытовой уклад жизни отдельных представителей уральского дворянства, при всех родовых и индивидуальных отличиях, обнаруживает нечто общее, типичное для русского дворянства XVIII.— начала XIX в. - театрализацию личного поведения,

бытовой речи, жизни вообще .

На сегодняшний день, благодаря исследованиям Е.П. Пироговой, стала возможной реконструкция самого крупного'частного собрания пореформенного Урала - усадебной библиотеки В.В. Голубцова⁵ . Истории отдельных дворянских фамилий (Турчаниновы, Соломирские, Бутеро-Родали, Шуваловы) посвящены два научно-популярных издания В.А. Шкерина⁶⁰. В последнее время интерес вызывают и «классические» помещики, владельцы имений. Так, биографии первого помещика Екатеринбургского уезда Н.Г. Клеопина посвящена монография Н. Корепанова. О том, как складывалось его имение в Екатеринбургском уезде, посвятил статью Р.С. Соколов. Ценные биографические сведения о горных чиновниках, являвшихся одновременно и екатеринбургскими помещиками, содержатся в монографии Е.С. Тулисова, справочном издании Н. Корепанова «За семью печатями» и его работах, посвященных становлению Екатеринбурга как уездного города .

На различных местных научно-практических и краеведческих конференциях -«Строгановы и Пермский край», «Пермское Прикамье в истории Урала и России»,

23 «Тагильский край в панораме веков», «Река Чусовая», «Чердынь и Урал», Строгановские, Чупинские, Татищевские, Дягилевские чтения, «Чермоз: вчера, сегодня, завтра», «Сведомские в селе З.-Михайловский» ставятся различные проблемы, связанные с культурным освоением местного края. В выпускаемых по их материалам сборниках публикуются новые сведения об уральских помещиках, о посещении владельцами своих имений, их культурной и благотворительной деятельности⁶². На страницах родоведческих сборников «Уральский родовед» и «Сплетались времена, сплетались страны» публикуются интересные сведения не только краеведов-любителей, но и профессиональных историков . В целом же большинство уральских «классических» помещиков до сих пор остаются вне поля зрения исследователей.

До сих пор из всех уральских помещиков-заводовладельцев по изученности выделяются Демидовы. На общем фоне работ, освещающих малоизвестные стороны их жизни, выделяются монографии Е.П. Пироговой и И.Н. Юркина. Е.П. Пироговой удалось реконструировать по описям и сохранившимся на экземплярах книжных знаков личные библиотеки нескольких поколений Демидовых, значительно расширить представление об их кругозоре, круге чтения и интересах, а также их общем культурном уровне. Новаторский подход в изучении рода Демидовых был применен И.Н. Юркиным, использовавшим метод научной просопографии для анализа научной и научно-организационной деятельности четырех поколений Демидовых. Ценным в его работе является и то, что автор использовал совершенно новый материал, интересный для нашей темы, в частности касающийся детей Акинфия Никитича Демидова -Прокофия, Григория и Никиты, детство которых прошло на Урале. Итогом монографии стал вывод автора о наследственных способностях Демидовых, делавших потенциально возможной творческую реализацию в естественных и технических науках⁶⁴.

Заметным явлением в историографии Урала стал выход в свет монографии историка Е.Г. Неклюдова «Уральские заводчики в первой половине XIX века: владельцы и владения», в которой автор воссоздает исторический образ и определяет роль уральских заводчиков в развитии крупнейшего металлургического региона России в указанный период. Обращение к данной теме после долгого перерыва показывает, насколько важным в последнее время стало обращение к личности, самим «творцам истории». На основе новых исторических источников Е.Г. Неклюдов реконструирует практики владения всех родов заводчиков и определяет персональный состав владельцев, в результате ему удалось расширить список заводовладельцев первой половины XIX в. до 324 человек. Давая общую оценку результатов владения и роли владельцев, автор опирался на комплекс «показателей развития» завода, включавший

24 административные, финансовые, социальные характеристики. В результате им было выделено три типа заводчиков, которые он сравнивает с нарисованным им абстрактно-логическим образом «идеального» заводчика.

Основываясь на том, что рапорты «о получении указов» подписывали приказчики или управляющие, Е.Г. Неклюдов приходит к выводу, что на заводах в первой половине XIX в. постоянно проживало очень небольшое число владельцев. Из дворян-владельцев крупных горнозаводских округов он называет В.А. Всеволожского, «спасавшегося на своих уральских заводах от наполеоновского нашествия до 1817 г.», Ф.С. и М.П. Турчаниновых, с середины 1830-х гг. П.Д. Соломирского, последние годы своей жизни в Ревдинском заводе провела М.Д. Демидова, при Верх-Исетском заводе в начале XIX в. жил А.И. Яковлев, жена которого уехала в Петербург в 1807 г. Большинство же владельцев жили в Петербурге (А.А. Голицын, П.А. Строганов, Н.Н. Демидов и др.). Трое из владельцев (В.П. Бутеро, А.Н. Демидов, М.А. Голицын) постоянно проживали за границей. То, что большинство владельцев на своих заводах не жили, по мнению Е.Г. Неклюдова, не являлось случайностью. Этому способствовали два фактора - «объективный», заключающийся в постепенном завершении процесса формирования окружной организации заводского хозяйства и, в частности, аппарата его управления. По мере завершения процесса формирования округов и формирования административного аппарата возникла возможность отхода владельца завода от непосредственного в нем участия. Стабилизация окружной системы способствовала быстрому обогащению владельцев и обоснованию их в столичных центрах. Второй фактор, «субъективный», был связан с «одворяниванием» заводчиков и происходившими вследствие этого изменениями в их образе жизни и менталитете. Кроме того, у большинства потомственных дворян владение заводами изначально совмещалось с государственной службой и не меняло привычного образа жизни, за рамками которого оказывалось проживание на заводах ⁵.

В своей работе Е.Г. Неклюдов, опираясь на архивные материалы, дает новые сведения о прибытии владельцев на свои заводы. Посещения владельцев играли очень важную роль в системе дистантного управления, но не часто практиковались ими. Это являлось «высшей» формой контроля за управительским персоналом. Автор приходит к выводу, что со временем приезды владельцев все больше стали превращаться из деловых инспекций с серьезными последствиями (приезд Н.Н. Демидова в 1806 г. или Х.Е. Лазарева в 1848 г.) в ознакомительные путешествия, носившие увеселительный характер (приезды А.К. Демидовой в 1849 г., П.П. Демидова в 1862 г.). Интерес представляет и приложение, состоящее из 19 таблиц и поименного списка

25 заводовладельцев первой половины XIX в., которые сами по себе являются важным обобщенным справочным материалом.

Подведя итоги историографии, следует отметить, что в последнее время возродился интерес к изучению отельных представителей дворянства и их усадеб на Среднем Урале, но до сих пор не было обобщающей работы, в которой рассматривались бы все помещики, тем более, что уральский регион имел свою специфику.

Исходя из сложившейся в историографии ситуации наше исследование направлено на максимально полное представление всех загородных усадеб и их владельцев в Пермской губернии на протяжении изучаемого периода. При этом мы исходили из того, что загородная усадьба была неразрывно связана с имением, она строилась в выбранном владельцем центре имения. В диссертационном исследовании мы ограничились изучением только загородной провинциальной дворянской усадьбы, так как, в отличие от столицы и городов, где дворяне были строго подчинены известным регламентациям двора или правилам общества, в усадьбе (будь она родовой или благоприобретенной) все решалось и устраивалось по воле владельца.

***

Использованные в данной диссертационной работе источники можно подразделить на частноправовые акты, документы текущего делопроизводства, статистические источники, периодику, материалы личного происхождения, художественную литературу, картографические и изобразительные материалы.

Из частноправовых актов использовались раздельные акты, завещания, договоры купли-продажи, отказные, купчие. Из документов делопроизводственного характера привлечены описи имущества, хозяйственные ведомости, владельческие инструкции, отчеты управляющих и пр. Эти источники были выявлены в фондах пяти архивов: Российского государственного архива Древних Актов (РГАДА), Российского государственного исторического архива (РГИА), Российского государственного исторического архива г. Санкт-Петербурга (РГИА СПб.), Государственного архива Свердловской области (ГАСО) и Государственного архива Пермской области (ГАПО).

Часть таких документов сохранилась в личных фондах дворян-помещиков Пермской губернии: в фондах Всеволожских (РГИА. Ф. 652), Голицыных (РГАДА. Ф. 1263), Голубцовых (ГАСО. Ф. 67), Демидовых (РГАДА. Ф. 1267, ГАСО. Ф. 102), Лазаревых (РГАДА. Ф. 1252), Д.П. Соломирского (ГАСО. Ф. 128), Строгановых (РГАДА. Ф. 1278), Шуваловых (РГАДА. Ф. 1288). Другие материалы (завещания,

26 описи имущества, отказные, купчие акты, документы об усыновлении-удочерении и пр.) отложились в фондах пермского губернского и уездных судов и в фонде Уральского горного правления в ГАСО (Ф. 11. Оп. 1-3; Ф. 12. Оп. 1-2; Ф. 24. Оп. 1-34).

В названных документах представлена информация о возникновении дворянских имений, количестве принадлежащей владельцам земли, числе крепостных крестьян и дворовых людей, хозяйственной деятельности помещиков. Сохранившиеся копии формулярных списков о службе отдельных представителей дворянских родов позволяют судить об их службе, наградах, чинах, семейном и имущественном положении, образовании. В отказных и купчих грамотах фиксировалась информация о прежних владельцах имений, что позволяет проследить историю их возникновения и перехода от одного владельца к другому. Так, представляет интерес и отложившиеся в фонде Екатеринбургского уездного суда отказные документы на недвижимое имущество всех екатеринбургских и шадринских помещиков. В отказных указывались не только «отказанные» за владельцем (причем впервые обмежеванные) земли, но и находящиеся в имениях постройки, в том числе и господские усадьбы. Отказные относятся к периоду 1780-90-х гг. и позволяют определить границы имений, время покупки земли и бывших собственников, то есть проследить движение частной собственности в Екатеринбургском и Шадринском уездах во второй половине XVIII в.

Из источников делопроизводственного характера наиболее ценные сведения были почерпнуты из описей имущества, которые позволяют схематично представить внутреннее и внешнее пространство усадебного комплекса. В описях, как правило, указывалось либо недвижимое (описание всех имеющихся надворных построек), либо движимое (перечисление имеющихся в доме вещей) имущество. Очень редко перечислялось и то и другое вместе. Например, в сохранившейся в ГАСО (Ф. 72. Оп. 1. Д. 489) описи имущества, составленной после смерти П.С. Яковлева, подробно перечисляют имеющиеся в кладовых господского дома при Невьянском заводе продовольственные припасы, хозяйственные постройки и даже живущих в зверинце животные, в то время как о самом господском доме практически ничего не записано. Мы располагаем только одной, отложившийся в фонде Санктпетербургской дворянской опеки (РГИА СПб. Ф. 268. Оп. 1. Д. 1808) описью движимого и недвижимого имущества И.И. Вашутина в сельце Ивановском, «Вашутино тож», Осинского уезда 1860-х гг. Как правило, причиной составления описей имущества являлись либо смерть владельца и необходимость раздела между наследниками, либо передача имения под опеку или под залог банку. Поэтому неслучайно, что полнее всего и наиболее точно можно реконструировать усадебный комплекс Всеволожских при

27 Пожевском заводе и не удалось найти ни одну опись имущества Голицыных, Шуваловых за вторую половину XVIII - первую половину XIX в. Сохранившиеся описи имущества Всеволожских за 1814-1820,1824,1856, 1868 гг. позволяют не только реконструировать усадебный комплекс, но и проследить изменения, происходившие со временем во внешнем облике усадьбы. С другой стороны, не удалось найти ни одной описи внутреннего убранства господского дома при Пожевском заводе. Не имея описи надворных построек Сивинском усадьбы Всеволожских, мы располагаем подробной «покомнатной» описью самого господского дома, что позволяет не только восстановить внутреннее пространство дома, но и полностью развеять закрепившееся в литературе убеждение о том, что данный дом имел, по одним данным 81, по другим 100 комнат⁶⁶.

Перечисленные в описях имущества постройки, составляющие усадебный комплекс Демидовых при Суксунском 1885 г. (ГАПО. Ф. 181. Оп. 1. Д. 49) и при Нижнетагильском заводах 1844-1850 гг. (ГАСО. Ф. 24. Оп. 32. Д. 1519; Ф. 649. Оп. 1. Д. 1516 а; Ф. 643. Оп. 1. Д. 868) с указанием времени строительства, позволяют восстановить комплекс усадеб при данных заводах во второй половине XVIII в.

Описи имущества, составленные во второй половине XIX - начале XX в., отличались своей краткостью, так как составлялись главным образом для самих владельцев, с указанием года приобретения дома и его «физического» состояния («ветхий», «новый», «посредственной прочности»), более подробно (с указанием размеров) составлялись описи при передаче имущества, в том числе и усадьбы в аренду. Так, мы располагаем описью господского дома Голицыных при Нытвенском заводе 1900 г., находящейся в аренде «Камского акционерного общества». Сохранились «покомнатные» описи господских домов Строгановых в с. Ильинском 1860-х гг. и Шуваловых 1876 г.

Сложность работы с описями состоит в том, что в них перечисляются все находящиеся в имении господские строения без указания на то, включено то или иное здание в усадебный комплекс или нет. В данном случае полезным дополнением к таким описям стали материалы изобразительного характера (рисунки, планы, картины), отложившиеся в местных и центральных архивах, опубликованные в каталогах, сохранившихся в местных музеях. Сам характер источников, относящихся к данному комплексу документов, заведомо исключает недостоверность передачи информации.

Следующую группу источников составили экономико-географические и статистические описания. К источникам анкетного типа относятся использованные нами «Экономические примечания к Генеральному межеванию земель», хранящиеся в

28 РГАДА (Ф. 1355). Размежевание земель, предпринятое правительством Екатерины II, помимо главной задачи упорядочения границ земельных владений, имело своей целью создание обширного «камерального» экономико-финансового описания страны. Это описание имело единую программу, включавшую в себя обширную группу вопросов, ответы на которые землемеры могли дать не только на основе проведенных землемерных работ, но и в итоге анкетного обследования того или иного селения или группы селений. Круг вопросов, подлежащих освещению в ходе создания экономико-географического описания, получившее название «Экономические примечания» к планам Генерального межевания, был определен в 1765 г. в «Наставлении землемерам». Сведения (о реках, судоходстве, фауне, флоре, крестьянских промыслах, фабриках, заводах, мельницах, цифры о населении каждой их дач, количестве пашен, сенокоса, леса, усадебных угодий) излагались в сжатых и однотипных формулировках, следуемых в определенном порядке. Такая стандартизация служит благоприятной основой для различного рода обобщений. Важными для нас являются данные о владельцах и размерах имений, их хозяйственном облике, доходности, количестве крепостных крестьян, их повинностях и занятиях. К сожалению, известны только приблизительные даты проведения Генерального межевания в Пермской губернии -1822-1843 гг., причем даже межевание одного уезда, судя по именам владельцев имений, иногда растягивалось на несколько лет⁶⁷. Такой разрыв (например, судя по сохранившимся планам, Осинский уезд обмежевывали в 1810-е гг., Екатеринбургский -в 1820-е гг., а Пермский в 1840-е гг.) не позволяет соотнести имена владельцев разных уездов Пермской губернии, и тем более это невозможно при сравнении с губерниями Европейской России, где генеральное межевание проходило во второй половине XVIII в. На основе «Экономических примечаний» был составлен и приведен в приложении 5 список сельских усадеб Пермской губернии и их владельцев в первой половине XIX в.

К источникам данного типа можно отнести «Описание заводов хребта Уральского». Его автором являлся крупнейший горный деятель, пермским берг-инспектором Павел Егорович Томилов (1741-?), который в 1807-1809 гг., в интересах осуществления реформы 1807 г. о замене приписных крестьян непременными работниками и улучшения руководства заводами, объехал горнозаводские округа Урала. В результате он составил подробное описание уральских заводов, уделив особое внимание их истории, состоянию заводской техники и производственным мощностям доменного, медеплавильного, кричного и металлопередельного производства. Данный источник сохранился в фонде

29 Уральского горного правления в ГАСО⁶⁸ и был опубликован в 1956 г.⁶⁹. Приведенные подробные сведения, имеющихся при заводе построек, позволили подсчитать численность призаводских усадеб. На основе данного источника был составлен и приведен в приложении 4 список призаводских усадеб.

Из топографических описаний нужно выделить исследование Н.С. Попова «Хозяйственное описание Пермской губернии» 1811 г., в котором кроме обстоятельного, всестороннего обзора важнейших черт экономического развития Пермской губернии, приведены особенности нравов, обычаев и быта населения. В середине XIX в. создается крупная серия военно-топографических описаний -«Военно-статистические описания губерний и областей Российской империи», подготовленные Генеральным штабом. Одно из них было посвящено Пермской губернии, автор которого X. Мозель, используя статистические данные, полученные из канцелярии Пермского гражданского губернатора, обстоятельно и подробно привел не только общие сведения о Пермской губернии и отдельных городов, но и дал общую характеристику промышленности, сельского хозяйства и торговли, а также данные о числе жителей по сословиям, вероисповеданию, образованию, занятиям и пр., в том числе приведены сведения и о числе помещиков и их хозяйстве. Обе работы отличаются фундаментальностью и комплексностью описания Пермской губернии⁷⁰.

Среди экономико-географических описаний видное место занимают и записки российских путешественников. Основная группа записок была создана в 1770-е гг. Их авторами были участники экспедиций, организованных для изучения природных богатств России. В составе Оренбургской экспедиции работали три отряда под руководством И.П. Фалька, И.И. Лепехина и П.С. Палласа. Сведения об усадьбах, имениях и владельцах в записках академика И.П. Фалька (1725-1774), побывавшего на Урале в 1772 г., отличаются краткостью. Более подробные данные содержатся в трудах приглашенного в Петербургскую Академию наук П.С. Палласа, побывавшего на Среднем Урале в 1770 г., и адъюнкта Академии наук Ивана Ивановича Лепехина, совершившего свое путешествие по Уралу в 1771 г. Опытные и наблюдательные ученые обстоятельно и точно давали характеристики местам, мимо которых проезжали. Они приводили сведения по истории, этнографии и культуре населения. Путешественники подробно перечисляли хозяйственные постройки имений: пильные и мучные мельницы, заводские помещения, молотовые, горны, кузницы и прочие, уделялось внимание и описанию усадеб. Так, в частности, И.И. Лепехин очень подробно описал ботанический сад Григория Демидова в с. Красном (Соликамский уезд). П.С. Паллас привел описание усадьбы Турчанинова при Сысертском, Демидовых

зо при Кыштымском, Невьянском и Нижнетагильском заводах, упомянул он и помещичью деревню Тюбук .

Интересные описания встречающихся по пути людей, быта и нравов, царивших в провинции, а также описания господских усадеб, в частности при Невьянском заводе, оставил немецкий путешественник, профессор Геттингенского и Казанского университетов, член Российской Академии наук АЛ. Купфер, который в июле 1828 г. по собственной инициативе предпринял путешествие по Уралу. Оставленные им впечатления и научные наблюдения до сих пор целиком не переведены на русский язык. На сегодняшний день опубликованы только переведенные отрывки из его книги в сборнике «Уральская старина» .

В 1839 г. по Уралу совершал путешествие известный русский прозаик и этнограф П.И. Мельников-Печерский (1818-1883), который подробно описал все встречающиеся достопримечательности в заводских имениях: строения, дома управляющих, больницы, госпитали, театры и прочее. Ценность данного источника в том, что автор лично побывал в заводских поселках и описал большую их часть, а это дает возможность их сравнения и сопоставления⁷³.

Путевые заметки Д.Н. Мамина-Сибиряка «По Зауралью» были написаны в результате поездки автора летом 1886 г. на Южный Урал. Он описал не только встречающиеся ему по пути господские дворянские усадьбы Екатеринбургского уезда, показав, в каком жалком состоянии они находились в середине 1880-х гг., но и, опираясь на фактологический материал, описал процесс перехода имений в руки «откупщиков»⁷⁴.

Ценным источником оказался труд «Уральская железная промышленность в 1899 г.». Летом 1899 г. Урал посетил крупный ученый-химик Д.И. Менделеев (1834-1907). Поездка на Урал была совершена по поручению министра финансов СЮ. Витте и его помощника по делам промышленности и торговли В.И. Ковалевского. Главной целью путешествия являлось «освещение давно назревшего вопроса об уральской железной промышленности». В составе экспедиции были деятельные и знающие ученые: профессор минералогии П.А. Земятченский, химик СП. Вуколов, технолог К. Егоров. За несколько летних месяцев экспедицией обследовано около сорока заводов, главнейшие рудники и каменноугольные месторождения, были посещены десятки рудников. Результаты экспедиции по Уралу обобщены в указанном труде. Он содержит уникальные сведения о состоянии уральских заводов, ценные документы, полученные в результате поездки от главноуправляющих заводов, полностью приведенные в приложении, фотографии, полученные от владельца Сысертских заводов Д.П.

31 Соломирского и управляющего Нижнетагильскими заводами А.О. Жонес-Спонвиля с видами Сысертского и Нижнетагильского заводов, а также личные впечатления от поездки по Уралу. Последнее является особенно ценным для нашего исследования. Так, например, Д.И. Менделеев описывает господский дом Демидовых при Нижнетагильском заводе. Приводимые в книге данные отличаются высокой достоверностыо, так как им были привлечены документы из архивов, что повышает ценность и достоверность данного источника. Автор опубликовал лишь то, что было сразу записано: «сообщаю лишь то, что успел записать на месте, но массу других поучительных данных не передаю, так как на свою память боюсь опираться»⁷⁵.

Основным источником для изучения динамики численности помещиков Пермской губернии послужили материалы ревизий. Так, были использованы опубликованные исследователем Н.М. Щепуковой данные о числе помещиков и имений в Пермской губернии по первой (1719-1727 гг.), восьмой (1833-1836 гг.) ревизиям, а также сведения десятой ревизии (1857-1858 гг.), обработанные и опубликованные А. Тройницким⁷⁶. Следует отметить, что по сведениям первой и восьмой ревизии число помещиков и имений совпадало, так как автор, проводя подсчет, фактически подсчитывала не число помещиков, а число имений. По сведениям же опубликованной 10-й ревизии, число помещиков и имений в Пермской губернии значительно расходятся. Кроме того, сведения десятой ревизии расходятся с опубликованными данными X. Мозеля и с неопубликованными данными, отложившимися в фонде Пермского губернского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян (ГАПО Ф. 525), собранными членами Дворянского комитета, на которые ссылается X. Мозель. Однако эти цифры не совпадают.

В нашей работе использовались сведения созданных в пореформенный период центрального и губернского статистических комитетов. Так, привлечены были материалы Первой всеобщей переписи населения, проведенной в январе 1897 г., опубликованные отдельными выпусками по каждой губернии, а также доступные данные переписи землевладения 1887 г., включающие сведения о числе и размерах земельных владений по сословиям. Следует отметить, что цифры эти давались в

сравнении с цифрами первой переписи землевладения 1877 г.

Проанализированы составленные сотрудниками института истории Российской Академии наук под руководством доктора исторических наук A.M. Анфимова таблицы о движении частной собственности по 47 губерниям Российской империи, охватывающие период с 1911 по 1914 гг.⁷⁸ Эти сведения дополняются данными Министерства финансов в опубликованных «Материалах по статистике движения

32 землевладения в России» (в 25 томах, СПб.-Пг., 1895-1917), в которых воссоздается расклад землевладения на начало 1911 г. В основе обоих опубликованных источников лежат цифры, взятые при проработке материалов «Сенатских объявлений» о купле-продаже земельных имуществ, что повышает их достоверность и дает возможность сравнения и сопоставления. Следует заметить, что в составленных под руководством A.M. Анфимова таблицах даются сведения не только за 1911 и 1914 гг., но и за 1905 г. Недостатком составленных таблиц, на наш взгляд, является то, что дана общая картина мобилизации земли по годам и сословиям и размерам земли по 47 губерниям Европейской России в целом, и лишь число имений крупнейших латифундистов расписано по областям.

В работе использованы данные земской статистики, отличающиеся детальностью и точностью. Были привлечены опубликованные «Материалы к оценке земель», в которых усилиями земских организаций были напечатаны результаты проведенной оценки земли по уездам Пермской губернии. Документы эти относятся к рубежу XIX-XX вв. Они содержат важные сведения о количестве и размерах имений, их владельцах, что позволяет не только подсчитать число имений и усадеб, но и в совокупности с другими источниками проследить процесс перехода имений из одних рук в другие. Недостатком их является то, что обследование уездов проходило по разным программам, а это не позволяет сопоставлять ряд показателей. Кроме того, из всех уездов Пермской губернии по совершенно иной программе был обследован Осиыский уезд и, в частности, не были выведены итоговые данные числа помещиков и размеров их собственности. Программа обследования Екатеринбургского уезда позволила составить и привести в приложении 6 список екатеринбургских помещиков с указанием количества земли, занимаемой под усадьбу.

Важным источником стали поименные списки землевладельцев, имеющих право участия в выборе гласных в местные органы самоуправления. Вместе с сословным происхождением владельца в списках указывался и размер собственности, название имения и уезд, где оно было расположено. Данные списки публиковались в «Пермских губернских ведомостях», в «Адрес-календарях Пермской губернии», кроме того, отложились в ГАСО (Ф. 18). Сравнение списков за разные годы (1860, 1892, 1902 гг.) позволяет проследить переход имений из одних рук в другие. Поименные списки помещиков, выстроенные в алфавитном порядке, представлены в приложении 1, 2, 3. Список помещиков на 1860 г. сохранился в личном фонде Строгановых (РГАДА Ф.1278) и был составлен в связи с проведением реформы 1861 г. В нем перечислены все помещики (не только дворяне), владевшими недвижимыми имениями «на праве

33 дворянском и посессионном». Поименный список помещиков на 1892 г. был составлен Пермской казенной палатой и опубликован в «Памятной книжке и адрес-календаре Пермской губернии на 1893 г.». В нем указаны только дворяне, при этом реальные владельцы зачастую «скрыты» под словом «наследники», а это не позволяет точно определить число дворян-помещиков, фактически данный список показывает число имений в Пермской губернии на 1892 г. В приложении 3 приведен поименный поуездный список помещиков, в том числе и недворян, Пермской губернии на 1902 г., составленный по сведениям уездных земских управ и опубликованный в «Памятной книжке и адрес-календаре Пермской губернии на 1902 г.».

Из источников личного происхождения в диссертационном исследовании была использована частная переписка между владельцами усадеб и их родственниками, друзьями, знакомыми. Письма носили как деловой, так и личный характер. Они позволяют судить о взаимоотношениях внутри семейного клана, о семейном укладе и бытовых сторонах жизни семьи.

Привлекались, в частности, хранящиеся в личном фонде московского почтмейстера А.Я. Булгакова (ОР РГБ. Ф. 41) письма четы Соломирских, живших в усадьбе при Сысертском заводе, к А.Я. Булгакову, который был отцом Екатерины Александровны Соломирской (1811-1879), жены Павла Дмитриевича (1798-1870). Семья Булгаковых относилась к числу интереснейших и образованнейших семей того времени. Отец Екатерины Александровны - Александр Яковлевич (1781-1863) был внебрачным сыном крупного дипломата Я.И. Булгакова (1743-1809) и Е.Л. Шумлянской, урожденной Имберт (?—1809). Начав службу дипломатическим чиновником, он затем на протяжении 24-х лет был московским почт-директором (1832-1856). Через его руки проходила вся столичная переписка. По воспоминаниям близко знавшего его П.А. Вяземского, «он купался и плавал в письмах как осетр в реке»⁷⁹. В доме Булгаковых в Москве собирались самые образованные представители высшего общества, что не могло не наложить отпечаток на воспитание и образование Екатерины Александровны Соломирской.

Письма к А.Я. Булгакову Екатерины и Павла Соломирских охватывают период с 1837 г. по 1855 г. Письма написаны на русском и французском языках. Ряд писем не датирован, однако большая их часть относится к 1840-м гг., при этом полнее всего сохранились письма за 1845-1846, 1855 гг. Тут же имеется три письма будущего наследника Сысертской усадьбы — Дмитрия Павловича Соломирского к деду от 1845, 1853, 1854 гг., одно письмо (1845 г.) от Ольги Соломирской и общее письмо от Ольги, Дмитрия, Кати, Льва и Наташи с поздравлением деда с Пасхой (без даты). Большинство

34 писем принадлежат Екатерине Александровне (около 150). Около 25 писем были

написаны П.Д. Соломирским .

Анализ писем позволил охарактеризовать некоторые стороны быта семьи Соломирских во время их жизни на Среднем Урале, круг их знакомых, увлечения владельцев, в них описываются различные «мелочи», составляющие их повседневную жизнь, раскрываются и некоторые стороны жизни высшего общества Екатеринбурга.

Дополнительные сведения о семействах Соломирских и Булгаковых взяты из переписки «мастера эпистолярной речи» А.И. Тургенева (1784-1845) с семейством Булгаковых и писем князя П.А. Вяземского к А.Я. Булгакову . В письмах имеются важные сведения как об Екатерине Александровне Соломирской, так и о ее муже Павле Дмитриевиче и его матери Наталье Колтовской. Эти сведения позволяют полнее представить личные качества Соломирских и охарактеризовать ту среду, в которой воспитывалась Екатерина Александровна.

Использовались также в работе письма владельца Александровского имения (Красноуфимский уезд) В.В. Голубцова (1856-1892). Часть их (письма к разным лицам) хранятся в личном фонде Голубцовых в ГАСО (Ф. 67) и в фонде пермского краеведа П.С. Богословского (шесть писем за 1885 и 1886 гг. Ю.А. Жоховой, ГАПО. Ф. 973. Оп. 1. Д. 695), но большая часть (около 240 писем), написанных к председателю Русского генеалогического общества, заведующему архивом департамента герольдии В.В. Руммелю, были выявлены нами в фонде «Русского генеалогического общества» в РГАДА⁸². Переписка эта велась с 1884 по 1889 гг. во время работы Голубцова и Руммеля над «Родословным сборником русских дворянских фамилий» (Т. 1-2. М., 1886, 1888). Письма В.В. Голубцова носят как деловой (2/3 писем посвящены генеалогическим разысканиям), так и личный характер. Последнее для нас имеет наибольшую ценность, так как позволяет узнать о пристрастиях и увлечениях автора, о его занятиях, семье, службе в армии, о жизни в Александровском имении.

Наконец, нами была привлечена переписка жены владельца Сивинской усадьбы (Оханский уезд) Никиты Никитича Всеволожского (1846-1896), известной драматической актрисы Марии Гавриловны Савиной (1854—1915), которая велась ею с такими известными общественными и культурными деятелями, как писатель И.С. Тургенев и адвокат А.Ф. Кони. Знакомство М.Г. Савиной с И.С. Тургеневым состоялось весной 1879 г., когда молодая актриса сыграла роль Верочки в его пьесе «Месяц в деревне», покорив писателя своим талантом и обаянием. После первой встречи между ними завязались теплые отношения и частая переписка. Опубликованы шесть писем И.С. Тургенева, написанных им к Марие Гавриловне в Сиву в 1881-1882

35 гг., и два письма М.Г. Савиной из Сивы к А.Ф. Кони за 1885 г.⁸³ Письма эти показывают непростые взаимоотношения между М.Г. Савиной и Н.Н. Всеволожским, а также некоторые бытовые стороны их жизни в Сивинской усадьбе.

Таким образом, письма наиболее полно позволяют представить повседневную жизнь Голубцовых, Соломирских и Всеволожских во время их пребывания в усадьбах на Среднем Урале.

Из документов личного происхождения были также использованы дневники. Среди них большую ценность представляет дневник слуги помещиков Голубцовых,

хранящийся в личном фонде Голубцовых . Подобного рода источники до сих пор не вводились полностью в научный оборот. Отрывки из дневника были опубликованы в 1997 г. главньм хранителем ГАСО Г.И. Плещевой в журнале «Родина» и в 2001 г. О.Е. Артемовой в Уральском историческом вестнике месяц (с 13 августа по 18 сентября)

1875 г. Текст дневника занимает 175 листов и охватывает довольно длительный период - с 23 апреля 1872 г. по 22 сентября 1875 и 24 июня 1876 г. Записи каждодневные, начинаются и заканчиваются описанием погоды — утренней и вечерней. Они носят лаконичный характер: перечисляются занятия хозяев, дается беглое описание имения. При этом указывается точное время - в котором часу кто приехал, когда господа вставали, обедали, ложились спать и т. д.

Из текста видно, что автором дневника являлся Матвей. Сохранившиеся в личном фонде Голубцовых списки дворовых людей позволили уточнить его фамилию и происхождение. Матвей родился в семье дворового Евсения Андреева, который был лекарем в имении с жалованием 24 руб. в год. Однако с 1 сентября 1854 г. Евсения Андреева с семьей перевели в разряд крестьян по указу помещика⁸ . Судя по тексту дневника и сохранившимся письмам, Матвей Андреев (1837-?) долгое время находился при барине Владимире Платоновиче Голубцове, жил при нем и пользовался его расположением. Он был домашним слугой. При этом барин иногда делился с ним своими размышлениями и новостями. Матвей оказывался в курсе всех домашних дел Голубцовых, хорошо знал, что происходит в доме, чем занимаются господа и какие происшествия случались в с. Александровском, что значительно повышает ценность данного источника.

Дневник Матвея дает сведения и о некоторых сторонах материальной культуры дворянской семьи: облике усадьбы (самого дома и сада, хозяйственных построек), интерьере дома, его убранстве. В дневнике довольно подробно сообщается о времяпрепровождении владельцев и круге их знакомых, приводятся, например, списки гостей, приглашаемых на торжественные обеды, а также перечни блюд, подаваемых за

36 праздничным столом, упоминаются темы разговоров между хозяевами имения и гостями. Сам источник исключает возможность искажения информации или неверной ее передачи.

Представляет ценность и дневник екатеринбургского священника Федора Львовича Карпинского (1758-1831), который сохранился в фонде УОЛЕ и был

опубликован в «Уральском историческом вестнике» . Записи в дневник регулярно велись автором в течение 1798 г., в феврале 1799 г. были прерваны и возобновились только в сентябре 1803 г. До конца 1806 г. записи делались достаточно регулярно, а за 1807 г. сохранились только за январь и июль. Автор был протоиереем Екатерининской соборной церкви г. Екатеринбурга, присутствующим членом Екатеринбургского духовного правления. По долгу службы он вынужден был часто посещать церкви Екатеринбургского уезда, останавливаясь в усадьбах владельцев местных имений. Кроме того, он был вхож во все дома Екатеринбурга и входил в состав «высшего общества». Хотя записи делались очень схематично, но в них отмечались имена тех лиц, у которых он бывал в гостях или тех, кто заезжал к нему с визитами. Это были в основном представители екатеринбургского высшего общества, в том числе и дворяне - чиновники горного ведомства, одновременно являвшиеся помещиками Екатеринбургского уезда. Ценность данного источника в том, что он позволяет в какой-то мере проследить родственные связи екатеринбургских уездных помещиков, представить круг их общения и интересов. Записи Ф.Л. Карпинского за 1807-1831 гг. были использованы протоиереем А. Здравомысловым в его статье, специально посвященной автору дневника, причем эти материалы из дневника впоследствии

оказались утраченными .

Из документов личного происхождения использовались также мемуары. Так, были привлечены уникальные воспоминания Анны Евдокимовны Лабзиной. А.Е. Лабзина, урожденная Яковлева, родилась 28 ноября 1758 г. в семье горного чиновника Евдокима Яковлевича Яковлева (1692-1761) и Прасковьи Константиновны, урожденной Гордеевой (1732-1772). Выявленные нами в фонде Екатеринбургского уездного суда документы позволили установить, что описываемые ею события происходили в имении Тюбук Екатеринбургского уезда, которое в 1754 г. было приобретено отцом Анны Е.Я. Яковлевым у начальника Горного правления Никифора Клеопина. В тринадцать лет ее выдали замуж за воспитанника отца Александра Матвеевича Карамышева (1744-1791), человека образованного (закончил Московский и Упсальский университеты), профессионала в горном деле (служил маркшейдером в Берг-коллегии), ученого (преподавал химию в Горном училище, писал статьи,

37 находился в ученой переписке с академиком П.С. Палласом), жизненные установки и ценности которого сформировались под влиянием европейской культуры. Однако его семейная жизнь с Анной Яковлевой, воспитанной в патриархально-религиозных традициях, не сложилась. В 1794 г. она вторично вышла замуж за известного масона, вице-президента Императорской Академии художеств, писателя Александра Федоровича Лабзина (1766-1825). Она полностью разделяла его взгляды, стала верной его сотрудницей и помощницей, принимала участие в основанной им масонской ложе «Умирающего Сфинкса». «Воспоминания» писались автором в 1810 г. и остались незавершенными. Впервые они были опубликованы в журнале «Русская старина» в 1903 г. издателем Б.Л. Модзалевским, затем выпущены в свет в 1911 г. отдельным изданием. Третий раз они были напечатаны в серии «Россия в мемуарах» под общим названием «История жизни благородной женщины»⁸⁹.

А.Е. Лабзина описывает свое детство, проведенное на Урале, взаимоотношения с матерью, няней, мужем, а также взаимоотношения семьи с соседями, крестьянами. В мемуарах также подробно описана деятельность матери автора по управлению имением, приведены сведения о ее благотворительности и «заботе» о своих крестьянах. Хотя мемуары писались «по-памяти», и мемуаристка могла многое не помнить, однако ценность их в том, что они являются едва ли не единственным источником, написанным во второй половине XVIII в. женщиной, которая, по своему рождению и по положению мужа, относилась к провинциальному мелкопоместному дворянству.

Еще одни воспоминания - четы Грум-Гржимайло, выдающегося ученого-металлурга Владимира Ефимовича (1864-1928) и его жены Софьи Германовны (1874-1949), урожденной Тиме, посвящены не только проблемам управления заводским хозяйством, но и вопросам быта и воспитания детей. В.Е. Грум-Гржимайло начал свою службу на Нижнетагильских заводах Демидовых, был лично знаком с владельцами, оставил о них свои впечатления. Важным в его мемуарах является и то, что он описал приезды Демидовых в их горнозаводское имение, а также их времяпрепровождение в усадьбе при Нижнетагильском заводе. Воспоминания Софьи Германовны показывают нам бытовые стороны жизни управительской семьи в горнозаводском имении Демидовых⁹⁰. Ценность данных источников в том, что они написаны образованными людьми, что повышает достоверность изложенных в них сведений.

Воспоминания о детстве, проведенном в усадьбе при Михайловском заводе Осинского уезда, оставил известный художник Павел Александрович Сведомский. Они были записаны лично знавшим его коллегой Николаем Андриановичем Праховым (1873-1957). В воспоминаниях содержится описание имения, внутреннего и внешнего

38 пространства усадьбы - всего того, что в конце концов повлияло на формирование мировоззрения будущих художников - братьев Александра и Павла Сведомских⁹¹.

Некоторые сведения о Сведомских и их родственнике - знаменитом импресарио, организаторе «Русских балетов» в Париже Сергее Павловиче Дягилеве, чье детство и отрочество прошло в уральской провинции, были почерпнуты из мемуаров известного художника Михаила Васильевича Нестерова (1862-1942). Родом он был из уфимской купеческой семьи. Ценность данного источника для нашей темы в том, что в нем автор нарисовал портреты трех владельцев усадеб на Среднем Урале, а также высказал свое и общественное мнение о них⁹².

О жизни в усадьбе дворян Дягилевых содержатся сведения в воспоминаниях Елены Валерьяновны Дягилевой (1852-1919) «Семейная запись о Дягилевых», которые писалась ею с 1902 по 1914 гг. Особенностью данных мемуаров является то, что автор использовала документы и семейные письма, которые частично или полностью приводились в тексте мемуаров, что повышает достоверность передачи информации. Кроме того, важны составленные ею родословные таблицы рода Дягилевых и родственных с ним семейств. Воспоминания охватывают период с 1830 по 1913 г., но остались незаконченным. Так, период с 1875 по 1913 г. был автором обрисован лишь схематично. Незавершенная рукопись сохранилась в личном фонде Дягилевых в Пушкинском Доме. В наше время правнучка автора «Семейной записи о Дягилевых» Елена Дягилева подготовила рукопись к изданию, вышедшем в свет в 1998 г.⁹³ Эти мемуары являются ценным источником для изучения повседневной жизни, семейного быта дягилевского семейства, большая часть жизни которых прошла в Бикбардинском имении Осинского уезда.

Интересные записи, характеризующие личность отдельных владельцев уральских усадеб, их занятия и увлечения выявлены в воспоминаниях B.C. Хвостова, Д.К. Тарасова и СП. Жихарева. Так, о своем знакомстве в 1779 г. во время путешествия через Екатеринбург с А.Ф. Турчаниновым, о его коллекциях, оранжерее и библиотеке вспоминал в 1832 г. тайный советник, сенатор и кавалер В. Хвостов в своих мемуарах «Описании жизни тайного советника и кавалера Василия Хвостова...». В записках почетного лейб-хирурга Д.К. Тарасова, который сопровождал императора Александра I в 1824 г. во время его путешествия по Уралу, описывается посещение императором Александром I Сысертского завода и приема, оказанного совладелицей Натальей Алексеевной Колтовской. О владельце усадьбы при Пожвинском заводе Всеволоде Алексеевиче Всеволожском писал в своем дневнике «Воспоминания старого театрала» СП. Жихарев, делая акцент на том, что связывало Всеволожского с миром театра⁹⁴.

О барской жизни Никиты Никитича Всеволожского в Сивинской усадьбе, о его доме и саде написал служащий Крестьянского поземельного банка некий А.П. после своей поездки в Сивинское имение⁹⁵. Этот источник интересен тем, что приводимые в нем сведения, хотя и содержат много преувеличений, были записаны автором со слов старожилов - очевидцев барского пребывания в Сиве.

Из периодических изданий использовались центральные журналы «Русский архив», «Русская старина», на страницах которых публиковали свои научные статьи владельцы усадеб (А.Н. Всеволожский, С.С. Абамелек-Лазарев, В.В. Голубцов и др), свидетельствующие об их исследовательских интересах, и местные газеты «Пермские губернские ведомости» и «Екатеринбургская неделя». Важные для нашей темы статьи местных авторов сообщают о текущих событиях. Они насыщенны датами, именами, фактами и имеют главным образом информационное значение (например, о театре Всеволожских, Поклевских-Козелл, о Тюбуке, Воздвиженке и пр.), так как позволяют увидеть состояние имений на конкретный момент времени. В опубликованных на страницах газет некрологах (А.П. Шувалова, П.Д. Дягилева, А.В. Всеволожского и др.), разных по объему (от краткого сообщения о дне захоронения до огромной статьи, посвященной «Памяти...» определенного лица) особо подчеркивались только достоинства личности покойного, его заслуг и деяний.

Следующую группу использованных в диссертационной работе источников составили источники справочного характера. Привлечены были материалы некрополей: Петербургского, Московского и Провинциального. Они собирались историком великим князем Николаем Михайловичем, успевшим опубликовать только данные Московского и Петербургского некрополей. Материалы же провинциальных некрополей, и в частности Уральского, сохранились в фонде князя Николая Михайловича и недавно были опубликованы Д.Н. Шиловым. На основе этих источников были определены точные даты жизни многих владельцев уральских имений по записям, указанным на надгробных памятниках⁹⁶.

Родственные связи владельцев имений, даты их жизни устанавливались на основе анализа «родословных сборников» князя А.Б. Лобанова-Ростовского, В.З. Руммеля и В.В. Голубцова, К.А. Губастова, работ Е.И. Красновой, А.Н. Нарбута. Данные справочники взаимно дополняют друг друга. Несмотря на неполноту и встречающиеся ошибки, которые были неизбежны при составлении родословных росписей, они во многом способствовали составлению родословных таблиц, приведенных в приложении 7⁹⁷.

Ценные сведения о зданиях, составляющих усадебный комплекс, содержатся в изданиях справочного характера о памятниках истории и архитектуры Пермской области, в которых даны архитектурное описание сохранившихся строений, составляющих усадебный комплекс⁹⁸.

Были привлечены также художественные произведения Д.Н. Мамина-Сибиряка и П.П. Бажова. Эти произведения помогают полнее представить эпоху, в которую жили владельцы усадеб, окружающий их «мир вещей», а также личности самих владельцев. Так, за литературными героями Д.Н. Мамина-Сибиряка встают образы П.П. Демидова (Е.К. Лаптев из «Горного гнезда»), А.Ф. Турчанинов и его наследники («Охонины брови», «Из уральской старины»), П. А. Демидова (В.П. До донов «Доброе старое-время»). В рассказах П.П. Бажова, родившегося в Сысертском заводе, воссозданы в художественной форме образы А.Ф. Турчанинова и его наследников. Алексея Федоровича Турчанинова П.П. Бажов в своих произведениях называет «старым барином», его дочь Наталью Колтовскую - «колтовчиха», Д.П. Соломирского - «наш пучеглазик», жену Петра Марковича Турчанинова, Марию Антоновну, -«турчаниниха». Рисуя образы заводчиков, писатель вынужден был писать в духе времени, когда было принято «чернить» все господское. Поэтому в его оценках было много неточностей.

Некоторые владельцы усадеб на Среднем Урале были лично знакомы с А.С. Пушкиным и являлись прототипами для его произведений. Так, владельца Куяшского и Воздвиженского имения (Екатеринбургского уезда) Алексея Николаевича Зубова (1798-1864) А.С. Пушкин упомянул в стихотворении «Сабуров, ты оклеветал», ему же поэт посвятил другое стихотворение «Пройдет любовь, умрут желанья». Владельца Александровского имения (Красноуфимский уезд) Платона Ивановича Голубцова (1796-1840) А.С. Пушкин упомянул в «Ноэле на Лейб-гусарский полк». «Лучшему из минутных друзей», Никите Всеволодовичу Всеволожскому (1799-1862), А.С. Пушкин посвятил стихотворение «Прости, счастливый сын пиров», а также отдельные строки в других стихотворениях. Дочь совладелицы Сысертских горных заводов Екатерину Марковну Ивелич, с семьей которой А.С. Пушкин постоянно общался (они жили по соседству), поэт изобразил в пятой песне «Руслана и Людмилы» под именем Дельфиры. Совладелице Сысертских заводов Наталье Алексеевне Колтовской посвятил несколько стихов ее опекун, государственный деятель, поэт Г.Р. Державин, в которую, по мнению современников, был влюблен".

Значительную информацию несут картографические источники. Планы строений позволяют увидеть расположение усадебного комплекса, внешний облик

несохранившихся господских домов. Большая часть таких документов отложилась в ГАСО в фонде «Уральской горной чертежной» (Ф. 59). Ценными являются рисунки, сделанные к рукописи Вильгельма де Геннина «Описание Уральских и Сибирских заводов»¹ . На них четко показаны заводские строения, комплексы господских усадеб и рабочие поселения, имевшие место на Урале в 1730-е гг.

Большую роль при написании сыграли изобразительные источники. Это опубликованные живописные и скульптурные портреты владельцев имений в Пермской губернии и их жен, дающие нам представление об их внешнем облике¹⁰¹. Виды заводов, в том числе и усадеб при них, помещены в каталоге выставки «Крепостные и забытые живописцы Прикамья» . На гравюре И.В. Люрсениуа и И.Э. Гриммеля, датированной 1742 г., показан вид Невьянского завода¹⁰³. Усадебный комплекс при Нижнетагильском заводе можно увидеть на картине И.Ф. Худоярова «Гуляние на Лисьей горе», написанной не ранее 1845-1846 гг. Вид Чермозской усадьбы - на картине И.Н. Полякова «Вид Чермозского завода» 1837 г. Сохранились фотографии конца XIX в. с видом усадьбы при Сысертском заводе, выполненные владельцем Д.П. Соломирским. Они отложились в личном фонде Соломирского в ГАСО (Ф. 128. Оп. 1) и в Сысертском краеведческом музее. Ряд призаводских усадеб как типичные для Среднего Урала приведены в приложении 8.

Таким образом, использованные источники позволяют решить поставленные в диссертационном исследовании цели и задачи, которые и предопределили его структуру. Работа состоит из трех глав, введения, заключения и приложения.

¹ Каждая Т.П. Художественный мир русской усадьбы. М., 1997. С. 7.

² Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. IV. М., 1955. С. 510.

³ Кузнецов В.И. Дворянская усадьба в структуре сельских поселений Российского государства XVI—
XVII вв.// Вестник Московского университета. Сер. 8, История. 1889. № 6. С. 57.

⁴ Энциклопедический всенаучный словарь/под ред. В. Клюшникова. СПб., 1882. Ч. 2: Л—У. С. 929—930.

⁵ Большая Советская энциклопедия/ под ред. В.В. Куйбышева. М., 1936. Т. 56. С. 304-307.

⁶ Большая Советская энциклопедия/ гл. ред. Б.А Введенский. Изд. 2-е. М., 1956. Т. 44. С. 347-348;
Большой Российский энциклопедический словарь. М.: БРЭ, 2003. С. 1640; Большой энциклопедический
словарь. 2-е изд. М.; СПб., 2004. С. 1255; Новый энциклопедический словарь. М., 2000. С. 259;
Российский энциклопедический словарь/ гл. ред. A.M. Прохоров. М., 2001. Кн. 2. С. 1644; Российский
гуманитарный энциклопедический словарь. В 3 т. Т. 3. М., 2002. С. 470-471.

⁷ Коробко М.Ю. К проблеме определения и эволюции понятия «русская усадьба» (в порядке дискуссии)//
Источники по истории русской усадебной культуры. РГГУ и Общество изучения русской усадьбы. Ясная
поляна. М., 1997. С. 33.

⁸ Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI—XX вв. М., 2001. СП.

⁹ Там же. С. 400.

¹⁰ БСЭ/ гл. ред. О.Ю. Шмидт. М., 1940. Т. 46. С. 396.

¹¹ Марасинова Е.Н. Вотчинник или помещик? (эпистолярные источники о социальной психологии
российского феодала второй половины XVIII века)// Менталитет и аграрное развитие России (ХІХ-ХХ
вв.). М., 1996. С. 137.

Любецкий СМ. Окрестности Москвы в историческом отношении и в современном их виде для выбора дач и гулянья. Характеристика и бытие московских жителей дедовских и наших времен. Гулянья, празднества, увеселения и другие замечательные события. Очерки земледелия и садов с древнейших времен. 2-е. изд. М., 1880.

¹ См. напр.: Бенуа А.Н. Живописный Петербург// Мир искусства. 1902. № 3; Фомин И.А. Московский классицизм// Мир искусства. 1904. № 7.

¹⁴ Врангель Н.Н. Старые усадьбы. СПб., 1999. С. 26.

¹⁵ Более подробно см.: Злочевский Г.Д. Общество изучения русской усадьбы (1922-1930). М., 2002.

¹⁶ Ешкилев В.А. Сольвычегодск и памятники былой его культуры. Историко-культурный очерк. В.
Устюг, 1925; Лаговский М. Палаты Строгановых в Сольвычегодске// Сборник общества изучения
русской усадьбы. 1929. № 7-8. С. 49-51.

¹⁷ Спасский Г.И. Жизнеописание Акинфия Никитича Демидова, основателя многих горных заводов,
составленное из актов, сохранившихся у его наследников, и из других сведений. СПб., 1833.

¹⁸ Головщиков К.Д. Род дворян Демидовых. Ярославль, 1881; Он же. Павел Григорьевич Демидов и
история основанного им в Ярославле училища (1803—1886 гг.). Ярославль, 1887.

¹⁹ Огарков В.В. Демидовы: их жизнь и деятельность. Биографический очерк. СПб., 1891.

²⁰ Устрялов Н.Г. Именитые люди Строгановы. СПб., 1842.

²¹ Материалы по истории Пермского заповедного имени графов Строгановых// Пермский край. Пермь,
1893. Т. 2. С. 90-158; 1895. Т. 3. С. 82-121.

²² Коровин В.К. Краткий исторический очерк дома Строгановых// Горный журнал. 1862. Кн. 7—9;
Колмаков Н.М. Дом и фамилия графов Строгановых. 1752-1887// Русская старина 1887. Т. 53. С. 575—
603; Т. 54. С. 71-94; Шумигорский Е. Русский европеец конца XVIII и начала XIX века// Исторический
вестник. 1903. № 6. С. 901-911; № 7. С. 156—162; Кочубинский А. Граф С.Г. Строганов. Из истории
наших университетов 30-х годов// Вестник Европы. 1896. № 7. С. 165—196; № 8. С. 471—490.

²³ См.: Пирогова Е.П. Научно-краеведческие общества пореформенного Урала// Уральский сборник.
История. Культура. Религия. Екатеринбург, 1998. С. 185-197.

²⁴ Дмитриев А.А. Пермские землевладельцы Лазаревы и их преемники князья Абамелик// Исторический
вестник. 1893. Май. С. 425—447; Он же. Биографический указатель памятных деятелей Пермского края.
Вып. 1. Пермь, 1902; Он же. Как жили Всеволожские в «доброе старое время»// Пермские губернские
ведомости. 1900. № 74—75; Он же. Библиотека В.В. Голубцова в Красноуфимском уезде Пермской
губернии// Пермские губернские ведомости. 1887. № 32—36.

²⁵ Берлинских В.А. Уездные историки: Русская провинциальная историография. М. 2003. С. 246.
²⁶Кокшаров К.И. Сысертские горные заводы// Пермские губернские ведомости. 1855. № 29, 30, 34, 35—
37; 1856. №23,24,25.

²⁷ Новокрещенных Н.Н. Чермозский завод. Его прошлое и летопись событий. СПб., 1889; Он же.
Постройка Кизеловского завода И.Л. Лазарева. Уфа, 1892.

²⁸ Кафенгауз Б.Б. История хозяйства Демидовых в XVIII-XIX вв. Т. 1. М.; Л. 1949; Устюгов Н.В.
Солеваренная промышленность соли Камской в XVII в. М., 1957; Введенский А.А. Дом Строгановых в
XVI-XVH вв. М., 1962.

²⁹ Павленко Н.И. История металлургии в России в XVIII веке (заводы и заводовладельцы). М., 1962. С.
47.

³⁰ Буранов Ю.А. Акционирование горнозаводской промышленности Урала. М., 1982.

³¹ Анфимов A.M. Крупное помещичье хозяйство Европейской России. М., 1969; Дружинин Н.М. Русская
деревня на переломе. М., 1978; Ковальченко И.Д., Милов Л.В. Всероссийский аграрный рынок. XVIII—
начало XX в. М., 1974.

³² Корелин А.П. Дворянство в пореформенной России. 1861—1904. Состав, численность,
корпоративная организация. М., 1979.

³³ Курицын И.С. Пермские промышленные предприятия Голицыных в XVIII в.: автореф. дисс. ... д-ра
ист. наук. М., 1950; Байкова СМ. История горнозаводских рабочих заводов Абамелек-Лазаревых в
последней четверти XVIII — первой половине XIX в.: автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Л., 1952; Дилоян
В.А. Хозяйственная, политическая и культурная деятельность Лазаревых в России в первой половине
XIX в. автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 1953; Григорова-Захарова СП. Торговля железом
Голицыных во второй половине XVIII в.: автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 1953; Гуськова Т.К.
Рабочие Урала в пореформенный период (в 60-90-е гг. XIX в.) (по материалам Нижнетагильского
горного округа): автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 1964; Чернявская Т.А. Производственно-
техническое состояние заводов Лазарева в крепостной период (1778-1860)// Вопросы истории Урала.
Вып. 7. Свердловск, 1967; Буранов Ю.А. Промышленность и рабочий класс Урала в 1890—1917 гг. (По
материалам Богословского горного округа): автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Свердловск, 1967;

Чернявская Т.А. Производственно-техническое состояние заводов Лазарева в крепостной период (1773— 1860)// Вопросы истории Урала. Вып. 7. Свердловск, 1967; Мухин В.В. Материалы архива вотчины Всеволожских как источник по истории горнозаводской промышленности Урала конца XVIII — первой половины XIX веков// Уральский археографический ежегодник за 1970 г. Пермь, 1971. С. 173— 180; Он же. Волнение крестьян Пермских вотчин Всеволожских в 1796—1797 годах// Уральский археографический ежегодник за 1970 год. Пермь, 1971. С. 254-258.

³⁴Мухин В.В. История горнозаводских хозяйств Урала первой половины XIX века: учеб. пособие. Пермь, 1978; Он же. «Строгановский» регион и его роль в формировании культуры дореволюционного Урала// Строгановы и Пермский край. Мат-лы науч. конф. Пермь, 1992. С. 5—11.

³⁵ Каждан Т.П. Русская архитектура конца XIX — начала XX в. М., 1970; Лисовский В.Г. Особенности
русской архитектуры конца XIX — начала XX в. Л., 1976; Борисова Е.А. Русская архитектура второй
половины XIX в. М., 1979; Кириченко Е.И. Москва. Памятники архитектура. 1830— 1910-х годов. М.,
1977; Кириллов В.В. Архитектура русского модерна. М., 1979.

³⁶ Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982.

³⁷ Алферов Н.С. Зодчие старого Урала. Первая половина XIX в. Свердловск, 1960. С. 186.

³⁸ Там же. С. 189-190.

³⁹ Терехин А.С. Архитектор Андрей Воронихин. Пермь, 1968; Он же. Архитектура Прикамья XVI—XIX
вв. Пермь, 1970; Он же. Жизнь и творчество архитектора И.И. Свиязева. Пермь, 1970; Терехин А.С,
Канторович Г.Д. Архитектурный ансамбль Верхнекамского Усолья (XVII — начало XIX в.)// Уральский
археографический ежегодник за 1972 год. Пермь, 1974. С. 24—39.

⁴⁰ Гуревич А.Я. Историческая наука и историческая антропология// Вопросы философии. 1988. № 1. С.
112.

⁴¹ Муравьева О.С. Как воспитывали русского дворянина. М., 1995; Пушкарева Н.Л. Частная жизнь
русской женщины: невеста, жена, любовница (X — начало XIX в.). М., 1997.

⁴² Русская усадьба на страницах журналов «Старые годы» и «Столица и усадьба». М., 1994; Русская
усадьба: опыт библиографии (1992—1996 гг.)// Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 3. (19) М., 1997; То
же. Вып. 5. (20). М., 1999; Тверская усадьба. Указатель архивных документов, книг и статей (1900-1995).
Ч. 1—3. Тверь, 1996; Злочевский Г.Д. Старинные усадьбы в окрестностях столицы// Библиография. 1999.
№ 4; Он же. Русская усадьба: историко-биографический обзор литературы (1787—1992). М., 2003.

⁴³ Михайлова М.Б. Усадьба как ключевой элемент градостроительной композиции (XVIII - первая треть
XIX вв.)// Русская усадьба: Сборник ОИРУ. М. 1996. Вып. 2. С. 28-35; Семенова СЮ. Уфимская
усадьба во второй половине XIX в.// Там же. С. 261—268.

⁴⁴ Архитектура русской усадьбы/ под ред. Н.Ф. Гуляницкого. М., 1998; Дворянские гнезда России.
История, культура, архитектура/ под ред. М.В. Нащокиной. М., 2000; Кузнецов В.И. Дворянская усадьба
XVII столетия// Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 1. (17). М.; Рыбинск, 1994. С.83-91; Каждан Т.П.
Художественный мир русской усадьбы. М., 1997; Метод Палладио в композиции русской классической
усадьбы// Архитектура русской усадьбы. М., 1998. С. 87—174; Каждан Т.П.; Марасинова Е.И. Культура
русской усадьбы// Очерки русской культуры XIX в. Т. 1: Общественно-культурная среда. М., 1998. С.
265—371; Тыдман Л.В. Роль заказчика в формировании художественной культуры XVIII—XIX вв.//
Русская усадьба. Вып. 2 (18). М., 1996. С 91-101.

⁴⁵ Вергунов А.П. Горохов В.А. Русские сады и парки. М., 1988; Докучаева О.В. Индивид и общество в
русском пейзажном парке второй половины XVIII - начала XX века// Русская усадьба. Вып. 2 (18). М.,
1996. С. 172—183; Рязанцев И.В. Образный строй садовой скульптуры России XVIII - начала XIX века//
Там же. С. 183-190; Щукин В.Г. Ветроград заключенный. Из истории русской усадебной культуры
XVII—XIX веков// Вопросы философии. 2000. № 4. С. 53-69.; Щеблыгина И.В. Пейзажный парк XVIII в.
и зарождение русской национальной традиции// Вестник МГУ. Сер. 8. История. 2000. № 2. С. 61—71;
Веденин Ю.А. Современные проблемы сохранения русского усадебного ландшафта//Русская усадьба на
пороге XXI века/ Хмелитский сборник. Вып. 3. Смоленск, 2003. С. 143—155.

⁴⁶ Каждан Т.П. Художественный мир русской усадьбы. М., 1997. С. 15—16,158—160.

⁴⁷ Roosevelt P. Life on the Russian Country Estate. A Social and Cultural History. Jale Universaty. 1995;
Рузвельт П. Жизнь в русской сельской усадьбе: социальная и культурная история: реферат монографии//
Наука о культуре: итоги и перспективы// Науч.-информ. сб. Вып. 6. М., 1998.

⁴⁸ Щукин В. Миф дворянского гнезда. Геокультурологические исследование по русской классической
литературе. Краков, 1997.

⁴⁹ Нащекина М.В. Проблемы изучения русской усадьбы на пороге XXI века// Русская усадьба на пороге
XXI века/ Хмелитский сборник. Вып. 3. Смоленск, 2003. С. 11—23; Стернин Г.Ю. Об изучении

культурного наследия русской усадьбы// Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 2. (18). М., 1996. С. 10— 15.

⁵⁰ Пушкарева И.М. Сельская дворянская усадьба в пореформенной России (к постановке проблемы)//
Отечественная история. 1999. № 3. С. 14—31.

⁵¹ Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI—XX вв.: исторические очерки. М., 2001.

⁵² Холодова Е.В. Усадьбы Курской губернии: историко-архитектурные очерки. Курск, 1997; Дворянские
усадьбы Саратовской губернии: мат-лы вторых Боголюб, чтений, 29—31 марта 1995 г. Саратов, 1998;
Глушков С. Былой России остров: Тверская усадьба. Тверь, 2001; Федорук А.Т. Старинные усадьбы
Берестейщины. Минск, 2004; Глушков С. Былой России остров: Тверская усадьба. Тверь, 2001.

⁵³ Косточкин В.В. Чердынь. Соликамск. Усолье. М., 1988.

⁵⁴ Раскин A.M. Архитектура классицизма на Урале. Свердловск, 1989.

⁵⁵ Лотарева P.M. Города-заводы России. XVIII — первая половина XIX в. Екатеринбург, 1993.

⁵⁶ Пирогова Е.П. Жилые дома и имения А. Ф. Турчанинова на Урале: по материалам Описи 1787 г.//
Уральский сборник. История. Культура. Религия. Вып. 6. Екатеринбург, 2005. С. 92-116.

⁵⁷ Рафиенко Л.С. Усадьба Дягилевых Пермской губернии как культурное гнездо// Источники по истории
русской усадебной культуры. М., 1999. С. 163—164; Клат С.А. Дом управляющего Нижнетагильским
округом - памятник архитектуры XIX в.// Тагильский край в панораме веков. Вып. 2. Нижний Тагил,
2001. С. 156—163; Чухланцева Г.Н. Демидовская усадьба в Ревде// Альманах Международного
Демидовского фонда. Вып. 2. М., 2003. С. 92—101; Оленьков В.Д. Усадьба заводовладельцев Демидовых
(Расторгуевых) белый дом в Кыштыме (1755—1827)// Россия: классический ракурс. Три века русской
культуры. Челябинск, 2000.

⁵⁸ Костерина-Азарян А.Б. Театральная старина Урала. Екатеринбург, 1998.

⁵⁹ Пирогова Е.П. Уральские помещики Голубцовы и их родовая библиотека// Книжные собрания
российской провинции: проблемы реконструкции: сб. науч. тр. Екатеринбург, 1994. С. 211—242; Она же.
Библиофильское собрание уральского помещика В. Голубцова// Актуальные проблемы теории и истории
библиофильства: мат-лы VI междунар. науч. конф. СПб., 1997. С. 49—51.

⁶⁰ Сысерть: в краю Бажовских сказов/ автор текста В.А. Шкерин. Екатеринбург, 2002; Шкерин В.А.
Судьба по имени Лысьва. Екатеринбург, 2002.

⁶¹ Корепанов Н.С. Никифор Клеопин. Екатеринбург, 2000; Он же. За семью печатями. Екатеринбург,
1998; Он же. В раннем Екатеринбурге (1723—1781 гг.). Изд. 3-е, испр. и доп. Екатеринбург, 2001; Он же.
В провинциальном Екатеринбурге (1781—1831 гг.). Екатеринбург, 2003; Соколов Р.С. К истории
поместья Клеопиных на Южном Урале// Четвертые Татищевские чтения: тез. докл. и сообщ.
Екатеринбург, 2002. С. 133-137; Тулисов Е.С. История управления горнозаводской промышленностью
Урала на рубеже XVIII и XIX веков. Екатеринбург, 1999.

⁶² Коновалов Ю.В. О происхождении Уральских заводовладельцев Турчаниновых// Третьи Татищевские
чтения. Екатеринбург, 2000. С.44-48; Коновалов Ю.В. Соломирские: происхождение семьи и фамилии//
Человек и общество в информационном измерении: мат-лы регион, науч. конф. Екатеринбург, 2001. С.
176—179; Пирогова Е.П. Потомки А.Ф. Турчанинова по мужской линии. К истории родословной: мат-лы
Второй уральской родоведческой науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2004. С. 101—107; Сведомские. Завод
Михайловский. Хроника событий и фактов. Вып. 1. Чайковский, 1999; Якунцов В.И. Дягилевы и
Сведомские// Сведомские в селе З.-Михайловский: тез. докл. и сообщ. регион, науч.-практ. конф.,
посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Сведомского/ под ред. В.И. Якунцова. Чайковский, 1999.
С. 10—12; Дылдин В.А. Материалы к биографиям Сведомских по документам госархива Пермской
области// Там же. С. 5—7; Соколова Е.Н. Формирование комплекса Чермозского завода в XVIII — первой
половине XIX в.// Чермоз: вчера, сегодня, завтра: мат-лы науч.-практ. конф., посвященной 300-летию г.
Чермоза. Пермь, 2002. С. 18-20; Матвеев В.Д. Основные этапы формирования планировочной структуры
Чермоза// Там же. С. 20—25; Баньковский Л.В., Лотарева P.M. Города-заводы Верхнекамья в системе
уральской горнозаводской цивилизации XVIII - первой половины XIX в.// Там же. С. 15—18; Субботин
Е.П. Сергей Дягилев - гимназист// Сергей Дягилев и художественная культура XIX—XX вв.: мат-лы
Первых Дягилевских чтений. Пермь, 1989. С. 12—16; Дылдин В.А. Библиотека семьи Дягилевых в
Перми// Страницы прошлого. Избранные материалы краеведческих Смышляевских чтений в Перми.
Вып. 3. Пермь; Он же. Коллекция произведений искусств дома Дягилевых в Перми// Сергей Дягилев и
русское искусство XIX—XX вв. Культурные и стилевые традиции на рубеже веков: мат-лы науч. конф.
Т.Н. Пермь, 2000. С. 174-179; Егорова Е.И. Пермский музыкальный кружок и семья Дягилевых 1874—
1890 (по рецензиям в газете «Пермские губернские ведомости»)// Культурная жизнь Прикамья XIX—XX
вв.: тез. докл. Пермь, 1996. С. 18—20; Она же. Семья Дягилевых и культурная жизнь Перми XIX века//

Сергей Дягилев и художественная культура XIX—XX вв.: мат-лы Первых Дягилевских чтений. Пермь, 1989. С. 4—11; Зобачева Р.Д. Дом семьи Дягилевых на рубеже веков// Сергей Дягилев и русское искусство XIX—XX вв. Культурные и стилевые традиции на рубеже веков: мат-лы науч. конф. Т. II. Пермь, 2000. С. 180-185; Фролова К.В. СП. Дягилев в восприятии пермской художественной среды во второй половине XX века (к постановке вопроса)// Там же. С. 149—157; Сапоговская Л.В. Владельцы уральских горнозаводских округов: типы хозяйствования в постфеодальном рынке// Три столетия уральской металлургии. Екатеринбург, 2003. С. 76—87; Шкерин В.А. Князь Голицын и граф Шувалов (сравнительная характеристика уральских заводчиков рубежа XIX—XX вв.// Уральская провинция в системе регионального развития России: исторический и социокультурный опыт. Екатеринбург, 2001. С. 332-342.

⁶³ Гассельблат Г.В., Попова Е.Г. Лазаревы на Урале// Сплетались времена, сплетались страны. Вып. 10.
СПб., 2002. С. 8-37. Дубин А.С. Ратьковы-Рожновы в С.-Петербурге и на Урале// Там же. С. 65-67;
Соснер И.Ю. Князья Львовы — «пациенты НКВД»// Уральский родовед. Вып. 6. Екатеринбург,
2002. С. 66-73.

⁶⁴ Пирогова Е.П. Библиотеки Демидовых: книги и судьбы. Екатеринбург, 2000; Юркин И.Н. Демидовы -
ученые, инженеры, организаторы науки и производства: опыт науковедческой просопографии. М.,
2001.

⁶⁵ Неклюдов Е.Г. Уральские заводчики в первой половине XIX века: владельцы и владения. Нижний
Тагил, 2004. С. 476-469.

⁶⁶ ПГВ. 1909. № 119; Светаева М.Г. М.Г. Савина. М., 1988. С. 56; Шнейдерман И. Мария Гавриловна
Савина. 1854-1915. М.; Л., 1956. С. 107.

⁶⁷ См.: Водарский Я.Е. Земельные угодья и землевладение на Урале в XVII - первой половине XIX в.//
Крестьянство Урала в эпоху феодализма. Свердловск, 1966. С. 47.

⁶⁸ ГАСО. Ф. 24. Оп. 33. Д. 1464.

⁶⁹ Томилов П.Е. Описание заводов хребта Уральского// Горнозаводская промышленность на рубеже
XVIII-XIX вв. Сб. докум. мат-лов. Свердловск. 1956. С. 151-293.

⁷⁰ Попов Н.С. Хозяйственное описание Пермской губернии по гражданскому и естественному ее
состоянию в отношении к земледелию, многочисленным рудным заводам, промышленности и
домоводству... Ч. 1.-3. СПб., 1811; Мозель X. Материалы по географии и статистике России, собранные
офицерами генерального штаба. Пермская губерния. Ч. 1—2. СПб., 1864.

⁷¹ Фальк И.П. Записки путешествия академика Фалька. СПб., 1824; Паллас П.С. Путешествие по разным
местам российского государства. Ч. 2. Кн. 1. СПб., 1786; Лепехин И.И. Продолжение дневных записок
путешествия Ивана Лепехина академика и доктора медицины... по разным провинциям российского
государства в 1771 г. СПб., 1814.

⁷² Купфер А. Путешествие по Уралу// Уральская старина. Вып. 2. Екатеринбург, 1996. С. 75—83; Вып. 3.
Екатеринбург, 1997. С. 197-207.

⁷³ Мельников П.И. Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь// Отечественные
записки. 1840. № 4,9, 8,10,12; 1841. № 3,4, 9; 1842. № 2.

⁷⁴ Мамин-Сибиряк Д.Н. По Зауралью// Южный Урал. 1952. № 8-9. С. 17-63.

"Уральская железная промышленность в 1899 году, по отчетам о поездке, совершенной с высочайшего соизволения: С. Вуколовым, К. Егоровым, П. Земятченским и Д. Менделеевым, по поручению г-на министра финансов, статс-секретаря СЮ. Витте. СПб., 1900; То же// Менделеев Д.И. Сочинения. Т. XII. М.; Л., 1949.

⁷⁶ Тройницкий А. Крепостное население в России по 10-й народной переписи. СПб., 1861. С. 40;
Шепукова Н.М. Об изменении размеров душевладения помещиков европейской России в первой
четверти XVIII — первой половине XIX в.// Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1863 г.
Вильнюс, 1964. С. 404^19.

⁷⁷ Статистика Российской империи. Т. XXII: Главнейшие данные поземельной статистики по
обследованию 1887 г. Вып. XXXI: Пермская губерния. СПб.: Издание Центрального статистического
комитета министерства внутренних дел, 1897.

⁷⁸ Динамика землевладения в России 1906—1914 гг. М., 1989.

⁷⁹ Письма Александра Тургенева Булгаковым. М., 1939. С. 24.

⁸⁰ НИОР РГБ. Ф. 41. К. 132. Ед. 52, 54,98; К. 133. Ед. 2,3,4, 6,7, 9, 10, 11, 12,47,48,49, 50,51, 52.

⁸¹ Русский архив. 1879. №. 4,5, 6; Письма Александра Тургенева Булгаковым. М., 1939.

⁸² РГАДА. Ф. 1293. Оп. 1. Д. 4.

⁸³ Тургенев и Савина. Письма И.С Тургенева к М.Г. Савиной. Воспоминания М.Г. Савиной об И.С
Тургеневе/ Под ред. А.Ф. Кони. Петроград, 1918; Тургенев. И.С. Письма// Красноперое Д. Я увез из

Перми воспоминания... Пермь, 1989. С. 196—209; Савина М. и А. Кони. Переписка (1883—1915). М.;Л., 1938. С. 47-48, 51. ⁸⁴ГАСО.Ф. 67. Оп. 1.Д.69.

⁸⁵ Плещева Г.И. О гнезде соловья, перчатках перлового цвета, вишневом варенье... Из дневника слуги//
Родина. 1997. № 5; Артемова О.Е. Дневник слуги помещиков Голубцовых (Красноуфимский уезд
Пермской губернии, вторая половина XIX в.)// Уральский исторический вестник. Екатеринбург, 2001. №
7. С. 396-405.

⁸⁶ ГАСО. Ф. 67. Оп. 1. Д. 150 Л. 16.

⁸⁷ Дневник священника/ подгот. В.И. Байдин, СВ. Голикова, Л.А. Дашкевич, М.Ю. Нечаева// Уральский
исторический вестник. 1995. № 2. С 114—143.

⁸⁸ Здравомыслов А. Протоиерей Федор Львович Карпинский и современное общество г. Екатеринбурга с
1807 по 1831 г. (по дневнику о. Ф. Карпинского)// Екатеринбургские епархиальные ведомости. Отдел
неофициальный. Екатеринбург. 1915. № 49. С. 829-835; № 51. С 859-865; 1916. № 1. С. 12-16; № 2. С.
29-34; №3. С. 55-60.

⁸⁹ Русская старина. 1903. Т. 113. № 1—3; Лабзина А.Е. Воспоминания// История жизни благородной
женщины. М., 1996. С. 15-88.

⁹⁰ Грум-Гржимайло В. и С. Секрет счастливой жизни. Книга для семейного чтения/ под ред. проф. М.Е.
Главацкого. Екатеринбург, 2001.

⁹¹ Прахов Н.А. Страницы прошлого. Киев, 1958. С 244—264.

⁹² Нестеров М.В. Давние дни. Встречи и воспоминания. М., 1959. С. 169—177,265—267.

⁹³ Дягилева. Е.В. Семейная запись о Дягилевых. СПб.; Пермь, 1998.

⁹⁴ Записки Василия Семеновича Хвостова// Русский архив. 1870. № 1. С. 554—610; Тарасов Д.К.
Воспоминания моей жизни// Русская старина. 1872. Т. 5. С. 357—375; Жихарев СП. Записки
современника. Воспоминание старого театрала. Л., 1989.

⁹⁵ А.П. Поездка в Сивинское имение крестьянского поземельного банка// ПГВ. 1909. № 196.

⁹⁶ Петербургский некрополь. Издание великого князя Николай Михайловича. Т. 1-4. СПб., 1913;
Московский некрополь. Издание великого князя Николай Михайловича. Т. 1—3. СПб., 1907—1908;
Материалы к «Русскому провинциальному некрополю» великого князя Николая Михайловича (по
документам РГИА). Вып. 1: Екатеринбургская, Оренбургская и Пермская епархии/ Д.Н. Шилов. СПб.,
2003.

⁹⁷ Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга. СПб., 1873; Руммель В.В. Голубцов В.В.
Родословная книга русских дворянских фамилий. СПб. Т. 1. 1886; Т. 2. 1888; Губастов К.А.
Генеалогические сведения о русских дворянских родах, произошедших от внебрачных союзов. СПб.,
2002; Демидовы. Родословная роспись/ сост. Е.И. Краснова. Екатеринбург, 1992; Нарбут А.Н.
Всеволожские/ Родословная роспись. Вып. 17. М., 2000; Он же. Князья Голицыны. Четвертая ветвь/
Родословные росписи. Вып. 18. М., 2002.

⁹⁸ Памятники истории и культуры Пермской области. Пермь, 1976; Памятники археологии и архитектуры
Березниковско-Усольского района. Каталог. Усолье, 1994.

⁹⁹ Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. Л., 1989. С. 83, 112, 166, 169; Державин Г.Р. Сочинения. Т. 2.
СПб., 1865. С 683.

¹⁰⁰ Геннин В. де. Описание Уральских и Сибирских заводов. М., 1937.

¹⁰¹ Русские портреты XVIII и XIX веков// Издание великого князя Николая Михайловича Романова^- в
5 т. Репринт. М., 1999-2000.

¹⁰² Крепостные и забытые живописцы Прикамья конца XVIII — первой половины XIX века: каталог
выставки. М., 1990.

¹⁰³ См.: Очерки истории культуры и быта старого Невьянска. Люди, памятники, документы (к 300-летию
города)/ под общей науч. ред. В.И. Байдина. Екатеринбург, 2001.

Развитие усадебного строительства на Среднем Урале во второй половине XVIII - первой половине XIX в

На Среднем Урале, в силу удаленности от центра и природно-климатических особешюстей региона, исторически не сложилась поместная система, то есть дворянская усадьба здесь не имела исторической преемственности. Поэтому необходимо рассмотреть особенности складывания усадебного строительства на Среднем Урале. Строительство дворянских усадеб на Среднем Урале было органично связано с развитием Российского государства, с внутри- и внешнеполитическими событиями: войнами и территориальными приобретениями, крестьянскими восстаниями, политикой государства. Возрастание количества дворянских усадеб, колебание их численности были связаны и с историей русского поместного дворянства, щедро наделявшегося самодержавием земельными владениями и находившегося под его защитой, а также с теми изменениями, которые происходили в российском обществе на протяжении изучаемого периода.

Нельзя не учитывать и особенностей формирования и развития дворянского сословия на Среднем Урале, где дворянство начало формироваться в XVI-XVIII вв. из представителей царской администрации, служилых людей «по отечеству» - наместников, воевод, руководителей военных отрядов2. На протяжении всего XVIII в. образовывается слой «служилых» людей, которые получили права высшего состояния не по праву происхождения, а в результате каких-либо заслуг. Это было среднее и высшее офицерство и чиновничество с их потомством, относившееся ко 2-му и 3-му разрядам3. Во второй половине XVIII в. на Среднем Урале появляются представители родовитой знати (Всеволожские, Голицыны, Шаховские), которые приобретают в Пермской губернии большие массивы земель.

Самой многочисленной подгруппой была прослойка чиновничьего дворянства. Она складывалась на протяжении XVIII в. и формировалась преимущественно из приезжих чиновников, которые по указу правительства занимали важные посты в аппарате управления Пермской губернии. Некоторые из них имели поместья в центральных губерниях, другие не имели, но большинство из них, отслужив полученный срок на том или ином посту, возвращались обратно в центральные губернии или в столицу. Однако были исключения: например, пермский воевода, действительный статский советник Александр Федорович Голубцов (1735-1796), решил обосноваться в Пермском крае, купил землю и основал родовое имение Александровское.

Большую часть чиновничества составляли лица, проявившие себя в горном деле. Среди них и выходцы из крестьян (Дягилевы, Клепинины), и приезжие беспоместные дворяне (Клеопины, Гордеевы, Сафковы, Метлины, Владычины). Часть из них оседала на Урале, другие, достигнув высот, пошли дальше по служебной лестнице, заняв важные государственные посты в центральных органах власти.

Следующую группу дворянства представляли заводчики: Демидовы, Яковлевы, Турчаниновы, которые, благодаря своим личным качествам, радению и настойчивости, смогли проявить себя в горном деле, «заслужив» дворянство для себя и своих родов. В дальнейшем их потомки занимали высокие посты на государственной службе.

Особую категорию служилого дворянства составляли иностранцы. Кроме пленных шведов, на Среднем Урале жили нанятые для работы в горном деле немцы, голландцы, а также поляки, число которых заметно возросло после польских восстаний 1820,1863 гг. (Поклевские-Козелл, Кавшевич-Матусевич).

Точных сводных данных о численности потомственного дворянства в Пермской губернии во второй половине XVIII - первой половине XIX в. нет. По данным Л.С. Кашихина, опирающегося на ведомость, составленную Казенной палатой, в Пермской губернии на 18 ноября 1793 г. имелось 170 человек. В эту цифру включены вотчинники-землевладельцы, заводчики и беспоместные дворяне-чиновники4. К середине XIX в. дворяне Пермской губернии составили 0,27% от общей численности населения, а к концу века - лишь 0,16%5. При этом следует заметить, что в общероссийских масштабах потомственных дворян в конце XIX в. было всего около 1% от общей численности населения6. Из-за малочисленности местного дворянства в Пермской губернии не было дворянской родословной книги1. Дворян же, имевших в губернии имения, записывали в родословные книги Московской, Петербургской, чаще Оренбургской губерний.

Усадебные строения

Полная реализация идей и устремлений владельцев нашла свое отражение в обустройстве внешнего и внутреннего пространства усадьбы. В архитектурном облике и интерьере господского дома прежде всего отражались черты, присущие эпохе его строительства.

Так, господские дома, построенные в первой половине XVIII в. (дома Строгановых и Демидовых), именовались «домами на погребах» или «хоромами». Они относились к типу построек, называемых «палатами». Для данного типа домов характерны высокие парадные помещения верхнего этажа и более низкие, со сводчатыми перекрытиями, в нижнем этаже. Верхний этаж отводился жилым покоям, а нижний - под хозяйственные нужды.

Ярким примером «дома на погребах» является сохранившийся до сих пор дом Строгановых в Новом Усолье. Особенности архитектурных элементов, используемых в строительстве этого дома (сводчатые потолки палат, сени в центре между палатами, приземистый первый этаж, сопоставление плоскости краснокирпичной стены и выступающего на ее фоне белокаменного декора с цветной декорировкой и пр.), напоминают черты стиля московского барокко XVII в. В постройках можно увидеть и веяния нового времени, которые были выражены и в элементах ордерной архитектуры в виде закрепления углов здания «трехчетвертными» колоннами (при этом у колонн сохранены капители, базы, пьедестал), хотя сам прием акцентирования углов восходит к древнерусскому правилу «укрепления» углов здания лопатками.

Главный фасад дома - восточный - обращен к реке. Фасад второго этажа состоит из сложнейшего «фигурного» кирпичного набора и выглядит очень парадно: его украшает крупная полоса из больших, с колоннами, окон, сгруппированных по 2-3. Фасад подклети упрощен. Западный фасад, несмотря на сохранение тех же элементов декора, выглядит более строгим. У оконных проемов второго этажа единый тип наличников - стоящие на кронштейнах колонки, поддерживающие антаблемент с поясом из жучкового орнамента.

Верх наличников украшен кокошником в виде эмблем, имеющих украшения из растительного орнамента. Карниз дома состоит из ряда модильонов и расположенного над ним жучкового орнамента. Планировка и композиция здания в основе своей симметрична2.

Первый деревянный господский дом, в котором жил Акинфий Демидов при Невьянском заводе, по «Ведомости Невьянского завода наследников А.Н. Демидова», датированной 1746 г., был трехэтажным: на первом размещались восемь покоев и двое сеней. Этаж имел административно-хозяйственное назначение - тут же размещалась заводская контора. На втором или, как написано в «Ведомости», «верхнем» этаже, располагалось восемь покоев, а «над оными покоями вновь построенные апартаменты [т. е. этаж], в которых жилых покоев 2 и при них двои сени» . Судя по описанию, третий этаж, в котором размещались всего две комнаты и двое сеней, построен в виде мезонина. Этот трехэтажный деревянный дом вместе с вновь построенным каменным можно увидеть на гравюре, сделанной с рисунка И.В. Люрсениуа и И.Э. Гриммеля, датированной 1742 г. При сравнении с рисунками, сделанными де Генниным, на гравюре хорошо различимы новая крыша и этаж господского дома. Виден также отмеченный в записках И.Г. Гмелина каменный дом, «в нынешнем году [1742 г.] построенный».

По описи 1767 г., «двор господский» при Невьянском заводе занимал площадь «длиною 56, шириною 35 сажень 1 аршин» и находился на том месте, где, по «Описной и отдаточной книге Невьянского завода» 1702 г., построен «государев двор», имевший в «длину сорок три сажени, поперек двадцать две сажени с полусаженью»4. Демидовы увеличили площадь своей усадьбы в 1,5 раза.

Хозяева и гости в пространстве усадьбы

В повседневном быту традицией усадьбы было «гостевание». Безусловно, ключевыми фигурами пространства усадьбы были хозяин и гость. Хозяином мог быть как сам помещик, который там постоянно проживал, так и помещик, который приезжал в свою усадьбу на время, то есть в определенном смысле он сам становился гостем: его приезд в усадьбу обставлялся как гостевой приезд. Именно гостями, а потом уже хозяевами, чувствовали себя большинство крупных усадьбовладельцев в Пермской губернии.

К приезду владельцев, как правило, проводилась подготовка помещений, закупка провизии. Население торжественно встречало своих владельцев. Так, граф Александр Сергеевич Строганов (1733-1811) прибыл в имение в 1781 г., когда они с сыном Павлом должны были присутствовать в городе Перми на открытии Пермского наместничества1. В 1823 г. в Ильинское имение Строгановых приехал «обозреть» Василий Сергеевич Голицын, зять владелицы графини Софьи Владимировны. К его приезду в Ильинском был специально построен одноэтажный деревянный «княжеский» дом2. Пробыл князь Голицын на Урале около года. Цель приезда B.C. Голицына в Ильинское - выяснить причины обнищания населения. На месте он застал болезни эпидемического характера, неурожай зерновых в течение нескольких лет подряд, недосмотр местных управленцев, непомерность барских повинностей. Василий Сергеевич Голицын уменьшил барщину и оброк, изменил сроки и порядок рекрутских наборов, убавил плату за размол муки в барских мельницах. Кроме того, князь на своей квартире занимался обучением крестьянских ребят: преподавал им математику, географию и другие предметы .

Следующий приезд владельцев в пермские имения произошел через двадцать лет: в 1846 г. имение посетил другой зять Софьи Владимировны, муж тогдашней владелицы имения Натальи Павловны, граф Сергей Григорьевич Строганов (1794-1882). Во время посещения имения он был «завален» прошениями населения, в основном содержащими просьбы о пособии. Графу пришлось вникать во все накопившиеся проблемы сложного строгановского хозяйства4. В результате его посещения были упрощены штаты сокращенных окружных и мирских управителей и третейского суда, а также введено «Положение о учении грамоте заводских детей», учреждены сберегательная касса и «коммерческий капитал». Граф Сергей Григорьевич внимательно контролировал ход затеянных им преобразований и лично убедился в их правильности во время своих очередных визитов в 1850 и 1858 гг.5

Свидетельством визита в Новое Усолье в 1850 г. графа Сергея Григорьевича Строганова является запись в «Усольской летописи», составленной Федотом Алексеевичем Волеговым: «1850 г. граф Сергей Григорьевич в другой раз изволили посетить Пермское имение супруги своей и все части управления обозревал довольно подробно. Был в заводах: Очерском, Добрянском, Билимбаевском, в Иньвенских селениях, в Ильинском» .

Наследник майората, граф Сергей Александрович (1852-1921/31) был в пермском имении несколько раз: в 1880, 1884, 1886, 1887 гг7 29 марта 1880 г. в 9 часов вечера . Из-за весенний распутицы застрял в Добрянке: «За порчею дорог остаюсь в Добрянке до навигации, - телеграфировал Строганов в Петербург, - Кама трогается, вероятно, дня через три». Молодой граф оказался тогда необычайно милостив к местным жителям, щедро раздавая им премии, подарки и прочие награды9.

Во время посещения своего будущего владения граф С.А. Строганов осмотрел практически все заводы, на которых он проверил документацию, отчеты, бухгалтерские книги. Во время своих визитов, по воспоминанию служащего А.Я. Власова, граф Сергей Александрович «часто посещал заводские фабрики, пробовал качество железа и, по докладам управляющего, рассматривал как технические ведомости, так и все более важные конторские дела» . Вечера он проводил однообразно: «28 апреля, - записано в отчете управляющего, - граф сдержанный, говорит мало, скуп. По вечерам играет в карты»11. На следующий день Строганов опять «играл в карты в преферанс до четырех часов» и был недоволен, что в месте, где его разместили, «не было карточного стола» .

В Кыну мастеровые встретили графа хлебом и солью, а служащие преподнесли альбом с видами завода. Данный альбом и солонка были сделаны в Екатеринбурге. Альбомом граф «остался доволен». При прощании он «подсунул через управляющего 200 рублей мастеровым, которые он и раздал на месте» .