Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историография и источники 21
Глава II. Дьяки XIV - первой половины XV вв 82
Глава III. Дьяки и подьячие второй половины XV - начала XVI в 107
1. Великокняжеский аппарат: дьяки 107
1.1. Социальное происхождение 107
1.2. Брачно-семейные связи 132
2. Великокняжеский аппарат: подьячие 161
2.1. Социальное происхождение 162
2.2. Брачно-семейные связи
3.1. Социальное происхождение 191
3.2. Брачно-семейные связи 204
Глава IV. Дьяки и подьячие первой трети XVI в 220
1. Великокняжеский аппарат: дьяки 220
1.1. Социальное происхождение 220
1.2. Брачно-семейные связи 241
2. Великокняжеский аппарат: подьячие 296
2.1. Социальное происхождение 296
2.2. Брачно-семейные связи и карьера сыновей
3 3.1. Социальное происхождение 316
3.2. Брачно-семейные связи 321
4. Митрополичьи дьяки и подьячие 336
Глава V. Дьяки и подьячие Ивана Грозного 345
1. Дьяки царя и великого князя 345
1.1. Социальное происхождение 352
1.2. Брачно-семейные связи 466
Том 2
2. Подьячие царя и великого князя
2.1. Социальное происхождение 4
2.2. Брачно-семейные связи 33
3. Дьяки и подьячие удельных князей и глав Русской Православной
3.1. Удельные дьяки и подьячие 75
3.2. Митрополичьи дьяки и подьячие
Введение к работе
Актуальность избранной нами темы следует, на наш взгляд, рассматривать, прежде всего, в контексте генезиса российской бюрократии. Бюрократия является атрибутом отечественной государственности, по меньшей мере, три последних столетия. Зародилось ли это явление в XVIII в. или в XVII столетии, оно имело свои исторические предпосылки. Бюрократия - продукт эволюции российской государственности. Посему, чтобы понять суть бюрократии, необходимо изучить её истоки, уяснить, откуда взялись люди, ставшие бюрократами, выявить ту социальную среду, которая порождала и питала бюрократию. Полагаем, что именно дьяки и подьячие были предтечами всесильной и вездесущей российской бюрократии. Они были первыми профессиональными управленцами, чьё существование зависело исключительно от государства.
Степень изученности темы. В отечественной историографии проблема социального происхождения дьяков и подьячих затрагивалась почти исключительно в контексте исследований приказной системы. Можно найти сравнительно немного трудов, где одной из отдельных задач исследования было бы определение социального происхождения и статуса служилой бюрократии. Несмотря на наличие основательных исследований, вопрос о социальном происхождении дьяков XIV-XVII вв. окончательно, на сегодняшний день, не решен. Существуют две точки зрения. Авторы утверждают либо, что дьяки суть выходцы из служилых людей по отечеству (дворян, детей боярских) с небольшим вкраплением лиц другого происхождения, либо, что дьяки суть талантливые выдвиженцы из низов (духовенства, посадских и торговых людей). Не вызывает споров только один тезис: дьячество как служилая прослойка выросло из рядов несвободных великокняжеских слуг, холопов.
Проблема происхождения подьячих XV-XVI вв. практически совершенно не исследована. Как своеобразная аксиома высказывается мысль, что предварительная служба в подьячих была обязательной для дьяков. Отсюда сам
собой следует вывод, что происхождение подьячих было аналогично происхождению дьяков.
Нет специальных работ о происхождении удельных и митрополичьих дьяков. Эта проблема пребывает в тени вопроса о происхождении дьяков великокняжеских.
Систематически не исследовались родственные связи дьяков и подьячих. Важность этого вопроса констатировалась неоднократно, но исследователи ограничивались лишь отдельными, никак не обобщенными наблюдениями.
Нет единства мнений по вопросу о сложении в России наследственной приказной бюрократии. Одни авторы констатируют наличие подобного процесса уже в XVI в., другие утверждают, что сыновья дьяков неохотно шли по стопам отцов и пополняли преимущественно ряды дворян и детей боярских.
Имеющиеся в историографии данные о землевладении дьяков и подьячих в большинстве своём представляют собой отдельные, никак не систематизированные замечания. Исключение составляют лишь работы Н.Ф. Демидовой, Е.С. Зевакина и O.A. Шватченко. Однако эти исследования, во-первых, посвящены служилой бюрократии XVII в., а, во-вторых, не исчерпывают всех вопросов, связанных со спецификой и динамикой землевладения дьяков и подьячих.
Полагаем, что социальное происхождение служилой бюрократии должно стать предметом специального исследования, выполненного на основании максимально возможного количества источников. Многие особенности историографии проблемы обусловлены, на наш взгляд, тем, что вопрос об источниках формирования корпуса дьяков и подьячих зачастую решался как бы попутно, будучи отодвигаем на периферию исследования, заслоняем другими задачами, на которые авторы тратили основную массу времени и сил. Далеко не во всех работах интересующая нас проблема выделена в отдельную главу или даже параграф. Если же такой пункт в оглавлении и присутствует, то его доля незначительна по отношению к общему объёму работы.
Проблема кадрового состава приказной бюрократии требует комплексного подхода. Необходимо проанализировать социальное происхождение, брачно-семейные связи, материальное положение и дьяков, и подьячих. Пожалуй, все исследователи констатируют тесную взаимосвязь дьяков и подьячих, но в трудах своих основное внимание часто уделяют только дьякам.
К вопросу о социальной среде, породившей дьяков и подьячих, необходимо подходить диалектически. Многие разногласия между исследователями возникают, на наш взгляд, из-за того, что социальное происхождение представителей служилой бюрократии рассматривается как некое статическое явление. Между тем, полтора-два и даже одно столетие достаточно длительный срок для социальной эволюции.
Данные о социальном происхождении дьяков и подьячих и об их землевладении следует, по нашему мнению, анализировать с использованием количественных методов. Среди исследователей на этот счёт высказываются разные мнения. Одни авторы принципиально скептически относятся к любым подсчётам, кроме, пожалуй, тех, что используются в аграрной и, вообще, экономической истории. Другие же, напротив, считают подсчёты плодотворными. В качестве примера можно привести исследования Н.В. Рыбалко и Д.В. Лисейцева.
Цель и задачи исследования. Цель настоящего диссертационного исследования состоит в том, чтобы проследить эволюцию социального происхождения дьяков и подьячих различных категорий (великокняжеских, удельных, митрополичьих) с момента возникновения этих социальных групп до 1584 г. Поставленная цель предусматривает решение следующих задач:
- проанализировать происхождение дьяков и подьячих;
определить значение совокупности служебных заслуг предков («отечества») для динамики карьеры дьяков и подьячих;
- выявить социальные связи дьяков и подьячих, возникшие благодаря
заключению браков, показать значение такого рода связей как индикатора
социального веса дьяков и подьячих;
- систематизировать биографические сведения о сыновьях дьяков и
подьячих в контексте проблем формирования наследственной бюрократии в
России, роли «отечества» в карьере служилого человека;
- осуществить синтез данных о землевладении дьяков и подьячих. Дать
ответы на вопросы о принадлежности дьяков и подьячих к классу служилых
землевладельцев, о распространении в их среде различных форм феодальной
земельной собственности (вотчины, поместья, оброчного владения), о размерах и
географии земельной собственности дьяков и подьячих.
Источниковую базу диссертации составляют письменные источники разных видов. В первую очередь это актовые материалы, делопроизводственная документация центральных и местных государственных учреждений, материалы писцового делопроизводства. Автором изучены разрядные книги, десятий, Тысячная книга и Дворовая тетрадь, боярские списки, списки детей боярских, «Боярская книга» 1556/57 г., Шереметевский список думных чинов, роспись русского войска 1604 г. Большое внимание было уделено материалам родословных книг и росписей. Просмотрены имеющиеся публикации приходно-расходных и записных книг государственных учреждений, монастырских вкладных, кормовых и хозяйственных книг, описи государственных и монастырских архивов. Много интересных сведений почёрпнуто из дипломатической документации. Ряд уникальных генеалогических сведений был обнаружен в описаниях некрополей и синодиках разного типа.
Научная новизна исследования заключается в новой постановке научной проблемы, новом применении просопографического метода, в полученных результатах, новых для отечественной историографии.
Составлен наиболее полный на сегодняшний день список дьяков и подьячих, выявлены и обобщены новые биографические сведения о представителях служилой бюрократии. На основании изучения как классических, так и новейших публикаций источников, исследования архивных материалов (в том числе не введённых до сего дня в научный оборот) существенно дополнены,
существующие на сегодняшний день, базы просопографических сведений о дьяках и подьячих XIV-XVI вв.
Впервые проблема происхождения дьяков решается в избранных хронологических рамках: XIV-XVI вв. В предшествующей историографии данная проблема рассматривалась применительно к отдельным периодам российской истории (XIV - первая половина XV вв., вторая половина XV - первая треть XVI вв., первая третья XVI в., XVI век в целом, Смутное время, XVII век в целом и т.д.). Расширение хронологических рамок темы позволило выявить динамику развития социального происхождения дьяков на протяжении трех столетий.
Новым является выделение в самостоятельную проблему исследования происхождения подьячих XV-XVI вв. Применение просопографического метода позволило выявить специфику их происхождения и социальных связей.
Впервые поставлена и решена задача определения происхождения и выявления социальных связей дьяков и подьячих удельных князей, дьяков и подьячих митрополитов Московских. В историографии служилой бюрократии до сего дня не было специальных работ, посвященных данной проблеме.
Новизна исследования состоит также в новой постановке проблемы землевладения дьяков и подьячих. Выявлен и обобщен большой массив данных о земельных владениях всех исследуемых категорий приказной бюрократии. Комплексный анализ этих данных, впервые проведенный в историографии, позволил определить место дьяков и подьячих в структуре класса служилых землевладельцев, выявить специфику землевладения служилой бюрократии в плане его происхождения, структуры, размеров и географии.
Теоретическая и практическая значимость работы. Материалы исследования, применённые методики и полученные результаты могут быть использованы в научной и преподавательской деятельности, в частности, при дальнейшей научной разработке истории России XIV-XVI вв., создании учебных и лекционных курсов, а также написании научно-популярных работ по истории России. Новое исследование дьяков и подьячих как социальной корпорации
может быть использовано специалистами разного профиля, занимающимися
проблемами генезиса отечественной бюрократии, станет вкладом в изучение процессов и механизмов государствообразования и социальной динамики.
Методология и методы исследования. В основу методологии исследования положены принципы научной объективности и системности. Научная объективность предполагает непредвзятый учёт всех предложенных в научной литературе подходов к изучению объекта исследования. Комплексный анализ максимально возможного количества источников, содержащих достоверную информацию по теме, обеспечивает исследованию необходимую системность. Из арсенала специальных научных методов основная роль отводится просопографическому методу.
На защиту выносятся следующие основные положения диссертационного исследования:
-
Социальное происхождение великокняжеских (после 1547 г. царя и великого князя) дьяков не было неизменным. В развитии этого явления, в хронологических рамках данного исследования, можно выделить три основных этапа: 1) XIV - первая четверть XV в.; 2) вторая четверть XV - первая треть XVI в.; 3) правление Ивана IV (1533-1584 гг.). Дьячество рекрутировалось, во-первых, из среды дворян и детей боярских, «служилых людей по отечеству». С определёнными оговорками мы именуем этот социальный слой дворянством. Во-вторых, дьяки бывали сыновьями дьяков и подьячих. В-третьих, социальное происхождение дьяков связано с духовенством, торгово-ремесленными кругами города, дворцовыми слугами (в том числе несвободными, холопами, министериалами). Условно именуем этот третий элемент выходцами из «демократических» слоёв населения. На разных этапах истории дьячества соотношение этих трёх элементов в социальном происхождении служилой бюрократии претерпевало изменения.
-
Происхождение великокняжеских дьяков определяло структуру их
родственных связей, которые выстраивались, главным образом, «по горизонтали»,
т.е. внутри того социального слоя, из которого дьяки происходили.
Происхождение оказывало влияние и на динамику карьеры дьяка. Уровень
профессионализма не был на дьяческой службе единственным принципом подбора и расстановки кадров. Так же, как и для дворян и детей боярских (а дьяки были неотъемлемой частью служилого сословия) для дьяков совокупность служебных заслуг предков («отечество») была важным фактором карьерного роста. «Отечество» определяло и карьеру дьяческих сыновей, которые, в основной массе, возвращались в те социальные группы, откуда вышли их предки. Чего-либо похожего на французское «дворянство мантии» в России не сложилось.
3. В XIV - первой четверти XV вв. дьячество было категорией несвободных
слуг. Примерно со второй четверти XV в. дьяки великого князя вне зависимости
от происхождения вливаются в состав «служилых людей по отечеству».
Дьячество становится одним из чинов Государева двора. Применительно к
аристократии, дворянству, детям боярским и дьячеству можно говорить о
единстве социально-экономической природы. Все они относились к одному
классу служилых землевладельцев. Дьяки были людьми обеспеченными, уровень
доходов позволял им составлять значительные земельные состояния. Наиболее
влиятельные дьяки второй половины XVI в. имели земельные владения,
сравнимые с владениями представителей боярской аристократии.
-
Происхождение дьяков удельных князей в структуре Московского великого княжения и дьяков митрополитов Московских в основных своих чертах сходно с происхождением дьяков великокняжеских. В плане родственных связей, отношения к земельной собственности великокняжеским, удельным и митрополичьим дьякам присущи сходные черты.
-
Тезис о тождестве социального происхождения дьяков и подьячих нуждается в пересмотре. Прежде всего, в силу ненадёжности главного аргумента его сторонников: все дьяки обязательно проходили службу в подьячих. Обычай этот, чётко фиксируемый источниками применительно к трём последним четвертям XVII в., существовал не изначально и складывался постепенно. Если дьячество существовало уже во второй трети XIV в., то первое упоминание о подьячих относится только ко второй четверти XV в. Первые известные
пожалования подьячих в дьяки относятся к середине - второй половине XV в. и выглядят как исключение.
6. Происхождение подьячих имело свои особенности. Подьячие
рекрутировались из тех же социальных слоев, что и дьяки: из дворян,
потомственных приказных, духовенства, купечества, посадских, дворцовых слуг.
Однако соотношение этих элементов было иным. Подьячие в сравнении с
дьяками в целом были более «худородны». Выходцев из детей боярских в их
среде меньше, а потомственных приказных и выходцев из «демократических»
слоёв населения, напротив, больше.
7. Так же, как и в среде дьяков, для подьячих «отечество» определяло
структуру их родственных связей, оказывало влияние на служебную карьеру как
самих подьячих, так и их сыновей. Будучи представителями служилого сословия,
подьячие входили в состав класса служилых землевладельцев. В то же время
размеры земельной собственности подьячих уступали размерам земельной
собственности как дьяков, так и наиболее зажиточной части дворян и детей
боярских. Часть подьячих совсем не имела ни поместий, ни вотчин, предпочитая
земельной ренте доходы от службы и торгово-ремесленных занятий.
Степень достоверности и апробация результатов исследования.
Достоверность научных положений в диссертации обеспечивается:
использованием в качестве теоретической основы диссертации результатов фундаментальных трудов российских историков приказной системы управления и служилой бюрократии;
изучением широкого круга разнообразных источников, применением к просопографическому материалу количественного анализа;
апробацией результатов исследования в публикациях автора, в выступлениях на научных конференциях.
По теме диссертации опубликованы две монографии и 33 научных
публикации. В период между 2003 и 2013 гг. ход и результаты исследования
излагались в научных докладах автора на двух международных и десяти
всероссийских конференциях в Вологде, Калуге, Курске, Москве и Орле.
Социальное происхождение
Дворянами с 1560-х гг. именуются выборные дети боярские (выборные дворяне), а с 1570-х гг. – выборные по Москве (просто дворяне без прилагательного или московские дворяне)17. Как остроумно заметил Н.П. Павлов-Сильванский, «роли дворян и детей боярских переменились»18. Если в XII – XIII вв. дворянами назывались представители низшей прослойки служилого сословия, то во второй половине XVI в. термин «дворянин» относится к элите Государева Двора.
Поскольку одной из задач нашего исследования является выявление динамики развития социального происхождения дьяков и подьячих на протяжении XIV – XVI вв., нам необходимо соблюсти принцип единства терминологии. Чтобы получить сравнимые данные, мы будем использовать термин «дворянство» для обозначения всех рядовых представителей служилого сословия, исключая аристократию и низшие прослойки служилых людей (стрельцы, пушкари, казаки и др.).
Под дворянством мы будем понимать городовых и дворовых детей боярских, а также представителей всех чинов Государева двора, кроме думных. Современники не относили все эти группы служилых людей к одному сословию и, вообще, вкладывали в понятие «сословие» иной смысл19. Очевидно, что процесс формирования сословий как элементов социальной стратификации, завершается в России только во второй половине XVIII в.20 Но, в то же время к этой проблеме нужно подходить диалектически. В основу сословного деления полагается критерий наличия особых прав, закреплённых в законе или обычае. Однако у сословий есть и другие признаки. Прежде всего, признак, так сказать, функциональный. Суть его в том, что каждое сословие в государстве выполняет особую функцию. На основании такого критерия ещё в начале XI в. епископом Жераром Камбрезийским и Адальбероном Ланским была разработана схема деления общества на три сословия – молящихся (oratores), сражающихся (bellatores) и трудящихся (laboratores)21. Элементы такого деления можно видеть уже в раннефеодальных обществах. Древняя Русь не составляет здесь исключения.
Ни одно историческое явление не возникает сразу, во всей полноте существенных элементов. В этой связи естественно возникает вопрос: насколько полной должна быть сумма сформировавшихся существенных признаков явления, чтобы можно было уверенно констатировать факт его существования. Ответ на вопросы такого рода является, на наш взгляд, предметом не столько исторической науки, сколько гносеологии. По сему, полагаем, что Хачатурян Н.А. Сословная монархия во Франции XIII - XV вв. М., 1989. С. 28. термины «сословие», «сословное происхождение», пусть и с определёнными оговорками, вполне применимы к российским реалиям XIV – XVI вв. Несмотря на незавершённость процесса образования сословий.
Дети боярские и носители разных чинов Государева двора это bellatores. Для них война главная функция в государстве и обязанность, приобретаемая фактом рождения. В силу этого мы условно относим всех этих людей к одному сословию, именуя его термином «дворянство». Из терминов эпохи ближе всего по значению к термину «дворянство», в нашем понимании, понятие «служилые люди по отечеству».
Термин «дворянство» в значении представители класса служилых землевладельцев, не входящие в состав аристократии является традиционным для отечественной науки. Рассуждая о происхождении дьяков, о выходцах из дворянства прямо говорили С.К. Богоявленский, Н.В. Устюгов, А.А. Зимин, А.П. Павлов.
Заключая, что дьяк или подьячий был выходцем из дворян или имел с этой средой определённые родственные связи, мы должны учитывать фактор неоднородности дворянства. От городового сына боярского до боярина, конечно, колоссальная социальная дистанция. По сему, для решения задач нашей работы, необходимо ввести дополнительные идентификаторы. Дворянство мы делим на «городовых детей боярских», «рядовой состав Государева двора», «верхний эшелон Государева двора» и «аристократию».
К городовым детям боярским относим всех, кто служил с городом, и собственно городовых и дворовых. Критерии идентификации следующие. Упоминание в десятнях или других документах (разделах документов), являющихся перечнями только (или по преимуществу) городовых дворян. Исполнение службы, характерной только или в основном для городовых детей боярских. В губных старостах, городовых приказчиках, разъездчиках, недельщиках, рассыльщиках и т.д. Служба по Новгороду, Пскову, Торопцу, Великим Лукам и др. городам, слабо связанным с Государевым двором. Всех местных дворян, если нет каких-либо весомых контраргументов, условно признаём городовыми. Если о служебных назначениях сына боярского не удаётся найти никаких сведений, то, скорее всего, он служил с городом.
К рядовому составу Государева двора относим стряпчих, выборных дворян и жильцов. Всех кто записан в городовых и княжеских корпорациях Дворовой тетради, в III ст. Тысячной книги (плюс все дети боярские из северо-западных уездов), в соответствующих разделах боярских списков и в других документах, где прямо указывается чин. В разрядах это полковые, стрелецкие и осадные головы, поддатни при рындах, есаулы и т.д. В посольских книгах это приставы при иностранных дипломатах, назначаемые в Москве, гонцы. Писцы. Вообще все те, кто бывал в именных посылках, но не принадлежал к верхнему эшелону Государева двора. Верхний эшелон Государева двора в нашей работе это думные и московские дворяне, стольники, казначеи, постельничие, печатники, сокольничие, ясельничие. В разрядах это полковые и городовые воеводы.
Аристократия это те семьи, представители которых, в силу своего «отечества» регулярно жаловались боярством и окольничеством, бывали полковыми воеводами и наместниками в крупных городах.
Термин «дворянство» уже термина «служилые люди», объединяющего слишком разные по своей социальной природе слои средневекового общества. Мы намеренно выводим за рамки дворянства тех дьяков и подьячих, которые были сыновьями дьяков и подьячих, именуя их «потомственные приказные». Конечно понятие «приказные люди» шире. В эту категорию входили не только дьяки и подьячие. Однако, поскольку дьяки и подьячие составляли среди приказных людей большинство, мы считаем возможным употреблять два этих выражения («дьяки и подьячие» – «приказные люди») как синонимы. Выделение потомственных приказных в особую группу позволит ответить на вопрос о формировании в России особой прослойки служилого сословия, подобной французскому «дворянству мантии».
Рассуждая о дьяках и подьячих, невозможно оставить без употребления и объяснения такие термины как «бюрократия», «приказная бюрократия», «служилая бюрократия». Эти словосочетания обычно вызывают наибольшее число вопросов. Когда в России возникает бюрократия, и насколько применим этот термин к реалиям XVII, а тем более XVI и XV столетий? Вопрос о сущности бюрократии и времени её возникновения в России относится к числу дискуссионных.
Как показывает историографический обзор, сделанный в диссертации Н.В. Рыбалко, споры о том, применимо ли к дьякам и подьячим допетровского времени понятие бюрократия, велись в среде отечественных историков, по меньшей мере, с середины XIX в.22 Всё многообразие мнений, по сути, сводится к двум основным точкам зрения. Одни авторы относят возникновение бюрократии к XVI – XVII столетиям, другие считают, что бюрократия формируется в процессе реформ Петра I23. К первой группе можно отнести В.О. Ключевского, Е.П. Карновича, А.К. Леонтьева, С.О. Шмидта, Н.Ф. Демидову, А.П. Павлова, Н.В. Рыбалко; ко второй – С.Б. Веселовского, С.М. Троицкого, Н.И. Павленко, А.Н. Медушевского, П.В. Седова, Д.В. Лисейцева24.
Социальное происхождение
Прибывший в Москву 23 июля 1489 г. литовский посол кн. Тимофей Владимирович Мосальский жаловался на набеги из-за рубежа людей Холмского волостеля Нечая Обобурова690. Явно, что в данном случае имеется в виду новгородский г. Холм, расположенный в Деревской пятине, где брат дьяка был наместником. Эта служба указывает на принадлежность к Государеву двору. В начале XVI в. (до 28 ноября 1510 г.) Нечай Степанович Обобуров выступил послухом в купчей Иосифо-Волоцкого монастыря в Волоцком уезде691.
Таким образом, можно заключить, что Борис Степанович Обобуров происходил из рядовой дворянской фамилии, чья служба была тесно связана с Дмитровским и Волоцким уделами. После ликвидации последних, Обобуровы перешли на великокняжескую службу, где вошли в рядовой состав Государева двора.
У Алексея Степановича Обобурова известна единственная дочь Анастасия, жена митрополичьего сына боярского Григория Васильевича Лыскова Чертова. В 1525/26 г. она уже, будучи вдовой, получила от митрополита Даниила денежную компенсацию за свое приданое, растраченное мужем. В получении денег участвовал двоюродный брат Анастасии Захар Борисович Обобуров, по прозвищу Голова692. Захар единственный известный сын Бориса Степановича. Он пошел по стопам отца, избрав приказную карьеру. Прежде чем стать дьяком, он, возможно, служил детях боярских. В одном из актов Иосифо-Волоцкого монастыря Голова Борисов Обобуров упоминается как писец кн. Юрия Ивановича693. Это дворянская служба. О потомстве Нечая в источниках никакой информации не найдено.
У Захара Борисовича Обобурова известны пятеро сыновей, порядок старшинства которых не ясен. В Дворовой тетради по Дмитрову записаны Степан Головин сын Обобуров, Постник и Меньшик Захарьины дети Обобуровы694. Степан проходит так же в Тысячной книге как сын боярский III ст. по тому же городу в рубрике «Князь Юрьевские Ивановича»695. В 1558/59 г., отправляясь «на службу царя и государя великого князя в Немцы», он составил духовную. Свою вотчину - село Обобурово во Владимирском уезде - Степан завещал Иосифо-Волоколамскому монастырю. Вклад был сделан на помин души самого завещателя, его отца и брата Григория Долмата. Последнего к моменту составления документа не в живых696. Синодик Московского Успенского собора среди погибших под Казанью в 1552 г. упоминает Долмата Головина Обобурова, дмитровского сына боярского697. В числе наследников Степана в духовной записан старец Вассиан Головин сын Обобуров (в миру его, скорее всего, звали Василием). Ему должен был быть передан двор в Москве. Он же назначался душеприказчиком.
В 1559/60 г. душеприказчики Степана Захаровича Головина Обобурова передали Иосифо-Волоколамскому монастырю с. Обобурово Опольского стана Владимирского уезда698. Потомков мужского пола у Степана не было. В его духовной упоминается жена Марфа и дочь Мария. Скорее всего, это он тот инок Сильвестр Обобуров, вклад по душе которого был зафиксирован в обиходнике Иосифо-Волоцкого монастыря. В этом документе отмечено, что инок Сильвестр был похоронен в обители вместе с другими родственниками699. У братьев Степана Захаровича Григория Долмата и Василия, судя по всему, детей не было. О потомках Постника и Меньшика Обобуровых никаких данных найти не удалось.
О том, что у удельных дьяков было больше родственников, чем выявлено по источникам, свидетельствует поминальная запись из данной 1559/60 г. «Род Головин: инока Миха[йла, инока Макария], инока Феодора, и[нока] Феофилакта, инока Стефана … инока Изосиму, инока Селиверста, инока Вастияна, инок[у] Фетинью, иноку Еупраксею, иноку Марью, Долмата, Ан[ну, Екате]рину, Аксинью»700. Инок Селивестр это Степан Захарович, инок Вассиан и Долмат – его братья. Инок Зосима это явно Захар Борисович. Тогда инок Стефан это Степан Обобуров. Остальных лиц идентифицировать не удается. Вологда. Социальное происхождение определимо у одного из трёх дьяков. Мячковы (см. Приложение VII. Схема 11) согласно преданию вели свой род от некоего Олбуги, выехавшего на службу к вел. кн. Дмитрию Донскому из «Теврижского царства»701. С.Б. Веселовский считал это указание родословцев вполне достоверным702.
О первых поколениях рода – самом Алабуге (прадед дьяка), его сыновьях Якове и Антоне (дед и двоюродный дед), внуках Иване Мячке и Михаиле (отец и дядя дьяка) писал А.В. Кузьмин703. По сему, мы остановимся только на одном аспекте этого этапа в истории потомков Алабуги. А.В. Кузьмин полагает, что Мячковых следует относить к первостепенным родам, представители которых бывали в Думе704. По нашему мнению, данный вывод покоится на весьма ненадёжном основании. Во-первых, сам источник, указывающий на то, что Иван Мячка «был в Володимери наместник», нельзя считать в полной мере надёжным. Список Архивский X относится ко второму изводу Разрядной редакции родословных книг и протограф его был составлен в начале XVII в. 705 В «Государевом родословце» рода Мячковых нет. В родословных книгах, наиболее близких к «Государеву родословцу» (редакция в 43 главы с приписными и в 81 главу, список А.И. Лобанова), нет указания на службу Ивана Мячки владимирским наместником. Во-вторых, предположение о том, что владимирскими наместниками бывали только представители первостепенных родов, основано на другом предположении, что Юрий Васильевич Щека боярином вел. кн. Василия Дмитриевича706.
В четвертом поколении Мячковых было три представителя – сам Федор Иванович, его старший брат и тезка, и троюродный брат Иван Михайлович. Родословцы отмечают, что последний женат не был и, следовательно, эта ветвь рода пресеклась. Дьяк Федор, видимо, был самой значительной фигурой среди своих родственников. О его братьях никаких биографических данных не найдено, то есть на службе они, скорее всего, не блистали.
Полагаем, что Федора Ивановича Мячкова можно уверенно отнести к числу выходцев из среды городовых детей боярских. Чтобы понять насколько его дьячество повлияло на карьеру его потомков, проследим историю рода Мячковых далее.
Начиная с пятого поколения, родословие Мячковых распадается на две редакции. Согласно родословцам Оболенского I (редакция в 43 главы с приписными), А.И. Лобанова (редакция в 81 главу) и Архивскому V (Патриаршая редакция) в пятом поколении исследуемой фамилии было 5 представителей: Василий Большой и Василий Меньшой Федоровичи (племянники дьяка), Василий, Константин и Иван Федоровичи (сыновья). Условно назовём эту редакцию родословия Мячковых основной. Родословец Архивский X указывает, что сыновей Федора Большого звали Федор и Григорий, а из сыновей Федора Меньшого называет только двоих – Ивана и Василия707.
Другой информации, кроме упоминания в родословцах, обо всех этих персонажах не найдено. Судя по карьере внуков Федора Ивановича Мячкова, его сын Василий был новгородским помещиком.
Шестое поколение Мячковых, согласно основной редакции родословия, включает 13 представителей. Иван Васильевич Меньшого (внучатый племянник дьяка); Иван Васильевич, Корнило и Михаил Константиновичи (внуки дьяка) известны только по родословцам. Об Иване Васильевиче, внуке дьяка там сказано, что он «утонул на Оке реке на Коломне под Голутвиным»708. Михаил, по данным родословных книг, служил кн. Владимиру Андреевичу Старицкому.
Брачно-семейные связи
Государева Двора, 5678 (38,5%) соответственно с городом. 8 из 28 (28,6%) избрали приказную службу (Басенок Леонтьев и Иван Елизарович Сергеев учтены дважды). Четверо из 8 дослужились до дьячества679. Другие четверо остались подьячими680. Братья Федотовы стали дворцовыми слугами (2 из 28 7,1%).
Из 21 отца 7 выходцев из дворян681. У них 10 сыновей682. Матвей Скрипицын известен только как частное лицо. 8 из 10 избрали дворянскую службу683. Трое684 из них (37,5%) служили в рядовом составе Государева двора, а пятеро685 (62,5%) с городом. Басенок Леонтьев (учтён дважды) и Борис Щекин пошли по приказной линии и дослужились до дьячества.
Двое из 21 потомственные приказные (Дылдин Н.В. и Полушкин Я.И.). Сергей Никифорович Дыдельный известен только как частное лицо. Алеша Полушкин служил в подьячих. Дьяком так и не стал.
Ещё двое выходцы из «демократических слоёв населения»: Е. Сергеев и С. Федотов. У них шестеро сыновей. Григорий и Ярец Елизаровичи известны только как частные лица. Иван Елизарович служил и в подьячих и в рядовом составе Государева двора. Михаил Елизарович только в составе Двора. Василий и Федор Федотьевы служили недворянскую службу по конюшенному ведомству, где был дьяком их отец.
Происхождение 10 из 21 неизвестно686. В этой группе 10 сыновей. Василий Григорьевич Великого и Семен Иванович Горбатого известны только как частные лица. Об Иване Федоровиче Мослове биографических сведений не найдено. Денис Шеметов Воробьёв, Федор Богданович Логинов, Никита Иванович Переславцев служили в рядовом составе Государева двора. Третьяк Глебов, Богдан Дементьев, Ушак Григорьевич Сумороков и Прокофий Михайлович Толмачёв пошли по стопам отцов. Богдан и Третьяк достигли дьячества. Для двух других подьячество оказалось потолком карьеры.
Из 21 отца 10 вышли в дьяки687. У них 14 сыновей688. В.Г. Великого и С.И. Горбатого проходят по источникам только как частные лица. 9 из 14 (64,3%) служили дворянскую службу689. 6 из 9 (66,7%) служили в рядовом составе Государева двора690, трое (Чертовской Постник Истомин, Щекин И. Большой А. и Щекин И. Русинов) - с городом. Басенок Леонтьев и Борис Щекин (2 из 14 – 14,3%) избрали приказную работу и дослужились до дьячества.
Четверо из 10 суть выходцы из дворян691. У них 7 сыновей692. Шестеро избрали дворянскую службу693, Басенок Леонтьев и Борис Щекин – приказную. Трое из шести служили в составе Государева двора694, трое – с городом695.
С. Федотов выходец из «демократических слоёв населения». Два его сына служили недворянскую службу.
Пятеро из 10 суть лица невыясненного социального происхождения696. У них 5 сыновей697. Нет данных о службе В.Г. Великого и С.И. Горбатого. Трое остальных служили в составе Государева двора. 307 Сергеевы в составе Государева двора, Третьяк Головин и Иван Ушаков – с городом. 6 (42,9%) стали подьячими (И.Е. Сергеев учтён дважды)701. Третьяк Глебов и Богдан Дементьев стали дьяками. Иван Скрипицын, Третьяк Головин и Рудак Ушаков происходили из дворянских семей. Богдан Головин и Иван Ушаков служили с городом. О службе Матвея Скрипицына данных нет. Яков Полушкин и Никифор Дылдин потомственные подьячие. О службе Сергея Дыдельного данных нет. Алеша Полушкин стал подьячим. Елизар Сергеев выходец из недворянской среды. О службе Григория и Ярца Сергеевых данных нет. Их братья Иван и Михаил служили в составе Государева двора. Иван успел послужить и в подьячих.
5 из 11 суть лица невыясненного происхождения702. У них пятеро сыновей. О службе И.Ф. Мослова данных нет. Остальные (Третьяк Глебов, Богдан Дементьев, П. Толмачев и Ушак Сумороков) стали подьячими. Богдан и Третьяк дослужились до дьячества.
Анализируя данные таблиц 17 и 18, мы видим, что среди сыновей подьячих Василия III дворянская служба была наиболее популярной. Её выбирала почти половина всех рассматриваемых персонажей – 46,4%. Точно такая же картина наблюдалась и при Иване III – 48%. Приказная служба была у подьяческих детей менее популярна, чем дворянская, её выбирали менее трети (28,6%) всех представителей исследованной нами группы. При вел. кн. Иване Васильевиче подьячими и дьяками становились 20% подьяческих сыновей. Вряд ли стоит говорить о снижении среди подьяческих сыновей в первой трети XVI в. популярности дворянской службы. Разница в 3% слишком мала (46,4 относится к 48 как 1 к 1,03). А вот рост привлекательности приказной работы налицо (20 относится к 28,6 как 1 к 1,43).
Выбор жизненного пути, по всей видимости, по прежнему определялся сочетанием двух факторов. Во-первых, конечно, «отечеством». Не случайно те подьяческие сыновья, что вышли из дворянских семей, выбирали дворянскую службу в 80% случаев, а те, что были из недворянской среды и те, чьё происхождение неизвестно, только в 33,3 и 30% соответственно. Более «худородные», по сравнению с дьяками, подьяческие сыновья реже попадали на дворянскую службу и чаще шли по приказной стезе.
При Иване III соотношение было иным. Подьячие, выходцы из дворян выбирали дворянскую службу в 38,5% всех учтённых случаев; те, кто вышел из недворянской среды или имел невыясненное социальное происхождение - в 45,4%. Разделить эту группу на две подгруппы не представилось возможным, так как подгруппа недворян оказывалась слишком малочисленной и, следовательно, непригодной для анализа. Выше мы отмечали, что такой баланс двух основных видов службы, по всей видимости, был обусловлен более активным стремлением выходцев из «демократических» слоёв населения к закреплению своего социального роста. В первой трети XVI в. такое стремление, вряд ли угасло. Наверное, сузились возможности для человека «из простого всенародства», дослужившегося до подьячества, обеспечить потомкам закрепление в дворянской среде.
Другим фактором, который влиял на выбор сыновьями подьячих жизненного пути, был фактор служебный. Приведённое нами выше, сравнение карьерных успехов тех подьяческих детей, чьи отцы дослужились до дьячества, и тех, чьи отцы так и остались в подьячих, показывает, что служба в подьячих была, своего рода, дополнительным «отягчающим» обстоятельством. Так сын подьячего, чьи предки были детьми боярскими, а отец стал дьяком, избирал дворянскую службу в 85,7% всех анализируемых биографий. Сын подьячего, чей отец вышел из той же среды, но так и остался в подьячих, попадал в дети боярские в 66,7% случаев. Из пяти сыновей подьячих неизвестного происхождения, ставших дьяками, дворянскую службу служили трое (60%). Из аналогичного числа сыновей подьячих, так и оставшихся подьячими, на дворянскую службу не попал никто. Применительно к приказной работе зависимость обратная: в первой из двух пятёрок в подьячие не пошел никто, а во второй – четверо.
Влияло ли «отечество» на динамику карьеры подьяческих сыновей? Применительно к дворянской службе, по всей видимости, нет. Материал таблицы 17 показывает, что сыновья потомственных приказных, недворян и подьячих неизвестного происхождения попадали в состав Государева двора даже чаще, чем сыновья выходцев из детей боярских. Напротив, на приказной работе, где, казалось бы, профессионализм должен был быть главным критерием карьерного роста, влияние «отечества» прослеживается чётко. Из данных таблицы 18 ясно видно, что все те подьяческие сыновья, чьи предки были детьми боярскими, достигли дьячества. Сыновья потомственных приказных и тех подьячих, что вышли «из простого всенародства» так и остались подьячими. Только в группе сыновей подьячих неизвестного происхождения дьячества достигла половина из тех, кто выбрал приказную карьеру.
Брачно-семейные связи
Если наша гипотеза верна и Мария Мелентьевна Иванова действительно дочь дьяка Мелентия Иванова, то зятем приказного деятеля был Гаврила Григорьевич Пушкин, известный деятель Смутного времени1518. Гаврила был человеком родословным, но фамилия его не относилась к числу аристократических. Он вышел из вполне заурядной служилой среды, из числа рядовых членов Государева двора. Карьера Гаврилы и его старшего брата Григория резко пошла в гору в период Смуты. В какой-то мере это было обусловлено активным участием Гаврилы Григорьевича в свержении царя Бориса. Но этот фактор, скорее всего, не был главным. В последней четверти XVI столетия наблюдается синхронный карьерный рост всех потомков Константина Григорьевича Пушкина.
Дьяка Мелентия Иванова сложно счесть каким-то видным государственным деятелем. Те относительно немногочисленные факты его биографии, которые известны из источников, характеризуют его скорее как рядового приказного функционера. Тем не менее, брак Марии Мелентьевой и Гаврилы Пушкина не был мезальянсом. Когда точно была сыграна свадьба, сложно сказать. Где-то между 1578/79 г. и 1593/94 г. В 1578/79 г. Федор и Мария Мелентьевы Ивановы были пожалованы вотчиной в Великопольском стану Вяземского уезда, а в 1593/94-1594/95 гг. вяземские писцы описали имение за Гаврилой Григорьевичем Пушкиным как приданое. Зять дьяка в боярском списке 1588-1589 гг. был записан как выборный по Дорогобужу с окладом 550 четв.1519 Довольно солидная величина оклада указывает на то, что к 1588 г. Гаврила Григорьевич служил уже достаточно давно. Женились же молодые люди в период средневековья рано, лет в 16-17. По сему, время заключения брака Гаврилы с Марией следует сдвинуть, скорее, ближе к нижней дате, к 1578/79 г., к тому периоду, когда зять дьяка ещё не достиг существенных карьерных успехов, а его социальный статус определялся статусом отца и других близких родственников, рядовых членов Государева двора. Похоже, что в этом альянсе главную роль сыграло поземельное соседство Пушкиных и Ивановых в Вяземском уезде.
22 октября 1603 г. Елизар Данилович Бартенев дал Дорогобужскому Болдину монастырю по душе зятя Иллариона Низовцева 10 руб.1520 Зять это муж сестры или муж дочери. Учитывая, что Елизар пережил Иллариона, можно полагать, что тот был мужем его сестры. Получается, что дочь Данилы Микулича Бартенева была замужем за Илларионом Низовцевым.
Выше мы уже характеризовали Низовцевых в связи с вопросом о происхождении дьяка Василия Ивановича Низовцева. Кроме Зубцова в XVI – начале XVII вв. Низовцевы упоминаются среди помещиков Великолуцкого, Нижегородского, Пусторжевского и Рязанского уездов1521. Некоторые Низовцевы получали разрядные назначения полковых и городовых голов1522. В последних случаях мы, скорее всего, имеем дело с детьми боярскими из северо-западных уездов. С Дорогобужем никто из Низовцевых кроме Иллариона связан не был. По сему, вопрос о служебном статусе зятя Данилы Бартенева следует пока оставить открытым.
Дочь Афанасия Игнатьевича Демьянова Мария была замужем за кн. Александром Васильевичем Волконским1523. Зять дьяка тульский и одоевский помещик в 1588/89 г. служил в жильцах1524. То есть, Волконские, так же как и Демьяновы служили в составе Государева двора и, скорее всего, на рядовых должностях. Мотив брака не ясен. Никаких служебных, поземельных и родственных связей между исследуемыми фамилиями не прослеживается. Союз Марии Афанасьевны и кн. Александра Васильевича оказался непродолжительным. Жена оказалась больна «черным недугом» и после шести лет совместной жизни супругов, брак был расторгнут в 1597 г.
Дочь дьяка Ивана Никифоровича Дубенского Дарья была замужем за Федором Алексеевичем Чулковым1525. Зять дьяка принадлежал к старинной аристократической фамилии. Его прадед Василий Тимофеевич Чулок Остеев потомок в десятом поколении знаменитого Ратши. Карьерные успехи интересующей нас части рода отличались нестабильностью1526. Тем не менее, брак дочери рядового дворянина и Федора Чулкова, чей двоюродный дед, двоюродный и троюродных братья дослужились до окольничества, а другой троюродный брат – до боярства, выглядит откровенным мезальянсом. Мотив брака остается неясен. Дочь Афанасия Дубровина Фетинья была замужем за городовым сыном боярским, тверитином Григорием Замятниным Дикого. В сыскном списке тверских дворян и детей боярских 1613 г. зять дьяка был записан в числе новиков 1607/08-1609/10 гг. с окладом 200 четв. и 8 руб. с городом1527. Отец Григория Замятня Рудаков и дед Рудак Васильевич Дикого известны как тверские вотчинники, по меньшей мере, со второй трети XVI в. Рудак состоял на великокняжеской службе, но чин его неизвестен1528. Похоже, что все три известных поколения Дикого были городовыми детьми боярскими. Самого Афанасия Дубровина к 1577/78 г. уже не было в живых. В писцовой книге владельцами вотчины в Брашевском стану Коломенского уезда записаны вдова Пелагея Афанасьева жена Дубровина с сыном Петром и дочерью1529. Брак Фетиньи и Григория был заключён около 1611/12 г. Именно в этом году мать невесты передала зятю приданое - коломенскую вотчину1530. Дочери дьяка было уже за тридцать и для неё это, скорее всего, было уже второе замужество. Ни общего служебного, ни общего поземельного интереса между Дубровиными и Диково не просматривается. В целом мотив брака следует признать невыясненным.
Дочь дьяка Василия Владимировича Дядина была замужем за Григорием Осиповичем Полевым1531. Полевы были фамилией родословной, но не аристократической. Единственным обладателем думного чина у них был Александр Борисович Поле, боярин вел. кн. Василия Дмитриевича. Внук Александра Федор Дмитриевич Полев связал свою карьеру с Волоцким уделом, что не могло не сказаться негативно на всей фамилии1532.
Брак Григория Осиповича Полева и дочери дьяка Василия Владимировича Дядина, скорее всего, был заключен, когда жених и невеста были молодыми людьми. Служебная карьера зятя приказного деятеля, таким образом, была ещё в самом начале, и все успехи её были впереди. Тем не менее, судя по карьере отца жениха, брак не был равным. Дядины служили с городом, а Полевы в середине XVI в. уже входили в состав Государева двора1533. Судя по известным назначениям, Осип Васильевич служил, по меньшей мере, по выбору, а возможно и в московских дворянах. Учитывая скромные успехи самого Василия Владимировича, мотив брака его дочери остаётся не выясненным.
Дочь Истомы Евского была замужем за Иваном Борисовичем Жулебиным1534. Жулебины были одной из ветвей рода Ратши. Основатель фамилии Андрей Жулеба был потомком в седьмом поколении знаменитого Гаврилы Алексича. Ивану Борисовичу Андрей Жулеба приходился прадедом1535.
Брак дочери Истомы Евского и Ивана Борисовича Жулебина не был равным. Зять приказного деятеля принадлежал к пусть не перворазрядной и мельчающей, но всё-таки аристократической фамилии. Евские же были городовыми детьми боярскими. Мотив брака остаётся неясным.
Дочь дьяка Инозема Жихорева Евдокия была замужем за Богданом Игнатьевичем Култашевым1536. Зять приказного деятеля в книге раздачи денежного жалования 1573 г. был записан в разделе «Дети боярские, которым государево денежное жалование з городы». Оклад его 9 руб.1537 Летом 1576 г. Богдан был в поддатнях при государевом рынде в копьём1538. Видимо, он же Богдан Култашев из разряда свадьбы короля Магнуса, назначенный «есть ставить на столы»1539. 16 июня 1592 г. зять дьяка упоминается среди детей боярских, землевладельцев Ржевского уезда1540.
Инозем Жихарев упоминается в источниках как здравствующий всего дважды: в 1575 и 1576 гг.1541 К 1578/79 г. его, по всей видимости, уже не было в живых: сделку по продаже подмосковной вотчины оформила жена1542. Брак Евдокии и Богдана был заключён ок. 1580/81 г. Именно в этом году братья невесты Ждан и Федор передали зятю приданое.
Сам Инозем Жихорев был человеком неясного социального происхождения. Сыновья его служили по выбору. Брак дочери дьяка с сыном боярским, недавно выбившимся из толщи служилого города в рядовой состав Государева двора, следует считать равным. Мотивы брака выяснить не удаётся.