Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. С.Н. Булгаков о противоречии рационалистического и религиозного осмысления философии 14
1. С.Н. Булгаков об ограниченности рационалистической философии 14
2. Критический анализ С.Н. Булгаковым рационалистической философии .49
ГЛАВА II. Категория смысла как основа преодоления кризиса философии 82
1 Цельное знание в философии B.C. Соловьёва как теоретическая предпосылка воззрений С.Н. Булгакова по проблеме «трагедии» философии 82
2. Роль категории смысла в преодолении «трагедии» философии С.Н. Булгаковым 113
Заключение 150
Список литературы 157
- С.Н. Булгаков об ограниченности рационалистической философии
- Критический анализ С.Н. Булгаковым рационалистической философии
- Цельное знание в философии B.C. Соловьёва как теоретическая предпосылка воззрений С.Н. Булгакова по проблеме «трагедии» философии
- Роль категории смысла в преодолении «трагедии» философии С.Н. Булгаковым
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Современные исследователи в области теории познания и философии
образования отмечают, что перед новейшей философией познания выдвинуто методологическое требование преодоления «тотального господства» какой-либо одной доктрины и поставлена задача синтеза когнитивных практик на основе диалога рассудочно-рациональной (картезианской) и экзистенциально-антропологической традиций.
Известно, что европейский рационализм - от Бэкона до Гегеля -складывался на путях изучения мышления и выявления законов «чистого разума» при рассмотрении процесса познания как взаимодействия субъекта и объекта. При этом субъектом познания является не «эмпирический субъект» - то есть обладающий неповторимостью конкретный человек, а особая познавательная природа человека: способность ощущать, воспринимать мир и мыслить. Несмотря на прочность позиций, завоёванных рационализмом в эпоху Нового времени, уже в XIX в. его принципы стали пересматриваться, что выразилось в появлении противостоящих рационализму философских направлений и в чём нашло подтверждение положение, согласно которому «и теория познания в целом, и абстракция «человек познающий» должны иметь непосредственное отношение к реальному, «живому» познанию, что предполагает обращение к другим понятиям, подходам, опыт которых накоплен в герменевтике, философии жизни, экзистенциализме, философской антропологии».
Так, основатель современного европейского иррационализма А. Шопенгауэр, а вслед за ним датский мыслитель и теолог С. Кьеркегор противопоставили систему своих взглядов панлогизму Гегеля. Со своей стороны, представители направления «философия жизни» (Ф. Ницше, А. Бергсон), возникшее в противовес классическому рационализму, обратились
1 Микешина Л.Л. Философия познания. Полемические главы. М., 2002. - С. 49.
к жизни как первичной реальности, целостному органическому процессу. Одно из крупнейших философских направлений - феноменология - началось с тезиса Э. Гуссерля «Назад, к самим вещам!», означавшего необходимость отказаться от построения дедуктивных систем философии, подобных гегелевской. Особенность феноменологии заключается в том, что этот метод предполагает поиск рационализма нового типа, утверждая возможность описания «спонтанно-смысловой жизни сознания», где сознание становится основным предметом исследования. С точки зрения другого влиятельного философского направления XX в. экзистенциализма, подлинная философия должна исходить из единства объекта и субъекта. Это единство воплощено в «экзистенции», то есть некой иррациональной реальности. Представители экзистенциализма (М. Хайдеггер, КЛсперс, Г. Марсель, А. Камю, Ж.-П. Сартр) признавали «экзистенцию» неким аналогом души человека, поскольку считали её индивидуальной и неповторимой, означающей переживания отдельно взятого, непохожего ни на кого, индивида. Наконец герменевтика, существовавшая первоначально как метод анализа текста, впоследствии превратилась и в философское направление - универсальную науку о понимании, оспаривающую методику изучения природы путём внешнего наблюдения. С точки зрения герменевтики, к представителям которой относятся Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, Г.-.Г. Гадамер, П. Рикёр познающий человек является не отражающим, а интерпретирующим и самоинтерпретирующимся субъектом. Таким образом, герменевтический метод подразумевал «вчувствование», понимание событий путём их личностного «сопереживания», «вживания» в них как во фрагмент духовного целого, как части всемирного единения природы и Духа.
Актуальность исследования сочинения С.Н. Булгакова (1871-1944) «Трагедия философии» (1920-1921) определяется тем, что в нём рассмотрены религиозно-интуитивные основания философского мышления и показана ограниченность способа воспроизведения целостной картины мира на исключительно логических основаниях, то есть рационалистической
5 философской системы. Необходимо отметить, что русской философской мысли было свойственно стремление к познанию целостной истины и недоверие к односторонним отвлечённым началам, составляющим существенную характеристику рационалистической философии. Так, B.C. Соловьёв (1853-1900) писал, что на место «философии школы» как отвлечённого теоретического познания должна прийти «философия жизни», основанная на единстве теории и жизненно-практического действия. Со своей стороны философ-экзистенциалист Н.А. Бердяев считал, что подлинная философия возможна, если мышление рассматривается как функция живого целого. С.Л. Франк, П.А. Флоренский, Н.О. Лосский также рассматривали философию не как чисто теоретическое построение, но как связное всестороннее познание действительности.
Значимость данного исследования заключается также в том, что Булгаков сумел показать продуктивность философского мышления, ориентированного на обращении к различным видам познания: религиозного, рационального и чувственного. Актуальность исследования обусловлена и тем, что, продолжая традиции Соловьёва, связывавшего достижение Истины с идеей Всеединства, Булгаков обратился к концепции смысла как методологической основе преодоления «трагедии» философии. В разработанной Булгаковым категории смысла органично соединены его концепция языка, антиномическая концепция и учение о догмате Пресвятой Троицы. Рассмотрение Булгаковым категории смысла-слова в определенной степени обогатило философию языка, которая стала одним из определяющих философских учений XX века.
Анализируя рационалистические системы Дж. Беркли, Р. Декарта, И. Канта, И.Г. Фихте, Г.В.Ф. Гегеля, Ф. Шеллинга, Б. Спинозы, Г.В. Лейбница, Булгаков внёс существенный вклад в изучение их наследия, в частности в общее учение об антиномиях, которое в значительной мере связано с Кантом. Кроме того, критическое изучение европейской рационалистической философии привело Булгакова к необходимости их разделения на группы в
соответствие с разработанным им принципом нарушения триединства субстанции. Таким образом, Булгаковым осуществлена оригинальная классификация философских систем, оценка которой, также определяет значимость диссертационного исследования.
Актуальность данного исследования подтверждается анализом известного труда Е.Н. Трубецкого (1863-1920г.г.) «Миросозерцание B.C. Соловьёва» (1913г.), где показано, что для универсальных тенденций мысли Соловьёва преодолеть ту или иную точку зрения означало усвоить заключающуюся в ней относительную правду. Преодоление рационалистической философии, следовательно, могло быть достигнуто только путём синтеза всего того истинного, что она в себе заключала. Так, углубление религиозного сознания осуществлялось Соловьёвым на основе предпосылки, согласно которой последние результаты западного философского развития в форме рационального познания утверждали те самые истины, которые содержались в теологических учениях Востока на основе обращения к вере и духовному созерцанию. В равной степени эта идея Трубецкого относится и к творчеству Булгакова, считавшего, что подлинная философия представляет собой синтез различных направлений. При этом Булгаков не отрицал значимости вклада западноевропейских рационалистических мыслителей в развитие мировой философии, но не соглашался с преобладанием логического подхода в философии.
Помимо этого, актуальность исследования состоит в возможности в современных условиях России обратиться к непреходящим ценностям философии русского религиозного ренессанса. В результате многие фундаментальные идеи русских философов, в частности Булгакова, становятся предметом научного интереса исследователей.
Степень разработанности проблемы.
Философское наследие Булгакова изучалось при жизни мыслителя представителями русской эмиграции. Среди них необходимо отметить Л.А. Зандера, осуществившего фундаментальный анализ творчества Булгакова в
двухтомном издании «Бог и мир. Миросозерцание о. Сергия Булгакова» (1948).
Как показали исследования игумена Геннадия (Эйкаловича), критическое отношение к учению Булгакова о всеединстве и Софии, напрямую связанному с рассмотрением проблемы смысла бытия, освещено историками русской философии: В.В. Зеньковским, Н.О. Лосским и А.В. Карташевым. Так, Зеньковский с позиции «антивсеединства» оценил как неудавшееся ни.Соловьёву, ни Булгакову решение задачи синтеза науки, философии и религии. Но, будучи противником метафизики всеединства, Зеньковский считал её наиболее близкой к плодотворному сочетанию науки, философии и богословия. Со своей стороны, Лосский, отрицая существование Божественной Софии и отвергая учение о всеединстве, принимал разработанную Булгаковым концепцию Софии как учение о том, что строение тварного мира свидетельствует о Премудрости Божией. В свою очередь, Карташев отмечает иллюзорность роли Софии в постижении тайны творения, промышления и спасения мира.
Среди современных исследований наследия Булгакова необходимо отметить труды Е.М. Амелиной, А. Аржаковского, Н.К. Бонецкой, А.Р. Геворкяна, И.И. Евлампиева, В.Н. Поруса, А. Резниченко, И Б. Роднянской, Н.А. Струве, С.С. Хоружего.
Так, в 1999 году вышел в свет сборник статей «Богослов, философ, мыслитель», посвященный 125-летию со дня рождения С.Н. Булгакова. В статье «Чтитель и толмач замысла о мире», Роднянская акцентирует внимание читателей на особом интересе Булгакова к смысло — объясняющим философским системам «от марксизма - к (кантовскому) идеализму» - к соловьёвскому «богочеловеческому процессу» - наконец, к собственному, на почве христианской теологии истолкованию мировой жизни и её Источника
На страницах этого же сборника Струве пишет, что софиологический метод позволил Булгакову прийти к выводу, что между Творцом и тварью,
между небом и землёй, несмотря на онтологическую бездну, нет непроходимой грани.
С точки зрения Аржаковского, софиологическое учение о. Сергия включало два основных положения христианской веры: Тройственный характер Божества, Троичность в единстве и единство в Троичности и догмат, согласно которому во Христе одна Личность, Второе лицо Святой Троицы, и две, природы, Божественная и человеческая. Согласно Аржаковскому, Булгаков осуществил переход от аподектического «проникновения в тайны Божества» к позитивному определению «отношения Бога-Троицы к миру».
Анализируя аргументы софиологии Булгакова, Аржаковский считал мысль о. Сергия, согласно которой, природа Божия — это и есть Премудрость Божия традиционной по отношению к догматическому учению Церкви. Премудрость Божия, как пояснял Аржаковский, не является изобретением Булгакова, этот миф содержится в церковном предании. Булгаков лишь актуализировал его, дав ему логический смысл.
Анализом концепции С.Н. Булгакова в области философии языка занимались Н.О. Лосский, И.Б. Роднянская, Н.К. Бонецкая, И.И. Евлампиев. Исследователи сошлись во мнении, что Булгаков, усматривая в слове смысл, стоял на позициях онтологизма и платонизма и отвергал чисто психологический или номиналистский подход в понимании слова.
Процесс превращения предложения в «схему строения сущего» в философии Булгакова освещен в исследовании Хоружего, показавшего, каким образом «онтология переформулируется в категориях грамматики». Вместе с тем, Хоружий анализирует булгаковскую идею «трагедии мысли, не находящей себе исхода», считая её выражением старой русской темы о несовместимости западной философии с началами православной церковности.
В процессе исследования работы Булгакова «Трагедия философии», Геворкян показал, что в ней была предпринята попытка разрешения
онтологических вопросов на основании антиномизма. Противопоставляя антиномии диалектике, Булгаков выдвинул универсальную схему триипостасной философии, которая, по мнению Геворкяна, должна преобразить философию на религиозных началах. Основным метафизическим постулатом Булгакова Геворкян считает мысль о том, что основание мира как сущего в себе не монистично, а триипостасно, из чего следует противопоставление онтологического смысла диалектическому.
Таким образом, проблема смысла бытия как всеединства у Булгакова широко освещена в трудах русских исследователей. Проблема «трагедии» философии изучена в меньшей степени, но также представлена в исследованиях Зандера,. Хоружего, Роднянской, Евлампиева, Резниченко, Геворкяна.
Между тем, рассмотрение Булгаковым проблемы осуществления смысла как преодоления «трагедии» философии не было предметом специального изучения.
Цель и задачи диссертации. Основной целью диссертационной работы является анализ концепции Булгакова преодоления «трагедии» философии через решение проблемы смысла.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
проведение анализа выявленных С.Н. Булгаковым теоретических и методологических основ проблемы «трагедии» философии;
раскрытие положения Булгакова о «трагедии» философии на примере анализа философского наследия выдающихся западных мыслителей прошлого;
исследование философской категории смысла и цельного знания Соловьёва в качестве основы воззрений Булгакова по проблеме «трагедии» философии;
проведение анализа категории смысла и его роли как методологии преодоления «трагедии» философии в концепции Булгакова.
Теоретико-методологическая основа исследования. Объектом данного исследования является философское наследие С.Н. Булгакова, предметом -концепция преодоления Булгаковым «трагедии» философии.
Решение задач, поставленных в диссертации, основывалось на использовании проблемно - тематического изложения материала с применением сравнительного и исторического методов исследования.
Основная задача диссертации заключалась в теоретическом анализе центральных философских концепций Булгакова, а также учения Соловьёва о цельном знании, оказавшем значительное влияние на взгляды Булгакова по проблеме «трагедии» философии. Сравнительный анализ философских положений, в учениях Булгакова, Соловьёва и других отечественных мыслителей позволил выявить различные точки зрения по рассматриваемым проблемам. Обращение к историческому методу позволило выявить в теориях некоторых мыслителей прошлого определённую близость к фундаментальным идеям Булгакова. При формулировании выводов, отражающих цель диссертационного исследования, оказалось эффективным обращение к герменевтическому методу.
Новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
- показано, что С.Н. Булгаков теоретически обосновал положение о том,
что причина «трагедии» философии связана с нарушением философских
принципов сверхлогичности бытия и триединства субстанции;
выявлено, что проведённое С.Н. Булгаковым исследование рационалистических систем философии подтверждает существование так понимаемой проблемы «трагедии» философии;
- в качестве основы концепции Булгакова рассмотрена философская идея
Соловьёва, согласно которой категория смысла бытия связана с цельным
знанием и достижением цельной жизни. Установлено, что разработанная
Соловьёвым философская идея цельного знания способна, как показал
Булгаков, преодолеть кризис отвлечённости начал, свойственных западной
рационалистической философии;
- раскрыто философское содержание категории смысла в творчестве Булгакова на основе понимания органической связи смысла-слова и смысла бытия как всеединства. Таким образом, выявлено, что, согласно Булгакову, смысл заложен в первооснове сознания и мышления, то есть в субстанции, а философское познание, основанное на суждении как на первоэлементе субстанции способно решить проблему «трагедии» философии.
Источниками диссертации послужили работы С.Н. Булгакова «Трагедия философии», «Философия имени», «Свет невечерний», «Агнец Божий», сочинения B.C. Соловьёва «Философские начала цельного знания» и «Оправдание добра», а также «Миросозерцание Вл. Соловьёва» Е.Н. Трубецкого. Вместе с тем в процессе работы использовались труды классиков отечественной и западно - европейской философии.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в раскрытии идеи Булгакова о преодолении «трагедии» философии решением проблемы смысла.
Результаты исследования могут быть использованы в ходе дальнейшего изучения философского наследия Булгакова, а также в историко-философских научных разработках. Материалы диссертации найдут место в читаемых в высших и средних учебных заведениях курсах «История философии», «История культуры», «Религиоведение», а также при подготовке лекций, спецкурсов для студентов и аспирантов по вопросам истории отечественной философии.
Апробация исследования
Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в публикациях автора. Они изложены на ежегодных конференциях Академии повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования Российской Федерации.
Диссертация была обсуждена на кафедре истории и философии образования и науки Академии повышения квалификации и
профессиональной переподготовки работников образования Российской Федерации.
Структура диссертации Работа состоит из введения, двух глав, четырёх параграфов, заключения и списка использованной литературы. Общий объём диссертации составил 163 страницы.
Во введении обосновывается актуальность темы, рассматривается степень её научной разработанности, определяются объект, предмет, цель, задачи и методологическая основа исследования, раскрывается научная новизна и практическая значимость диссертации.
Первая глава «С.Н. Булгаков о противоречии рационалистического и религиозного осмысления философии» посвящена выявлению существования «трагедии» философии и обоснованию и раскрытию её причин.
В первом параграфе «С.Н. Булгаков об ограниченности рационалистической философии» исследуется выявление Булгаковым теоретических основ проблемы «трагедии» философии.
Во втором параграфе «Критический анализ С.Н. Булгаковым рационалистической философии» представлен проведённый Булгаковым анализ философского наследия выдающихся представителей западноевропейской рационалистической философии.
Во второй главе «Категория смысла как основа преодоления кризиса рационалистической философии» исследуется категория смысла в концепциях С.Н. Булгакова и его предшественника B.C. Соловьёва.
В первом параграфе «Цельное знание в философии B.C. Соловьёва как основа воззрений С.Н. Булгакова по проблеме «трагедии» философии» раскрывается философское содержание категорий смысла и цельного знания в философии Соловьёва, явившихся основой мировоззрения Булгакова.
Во втором параграфе «Роль категории смысла в преодоления «трагедии» философии С.Н. Булгаковым» рассмотрен анализ философского содержания
концепции и категории смысла для разрешения проблемы «трагедии» философии.
В «Заключении» подводятся итоги исследования и формулируются основные теоретические выводы.
С.Н. Булгаков об ограниченности рационалистической философии
В работе «Трагедия философии» (1920-21гг.) С.Н. Булгаков осуществил анализ религиозно-интуитивных основ философского мышления, нашедшего выражение в западной и отечественной философии. Рассматривая эту проблему, Булгаков пишет, что её внутренняя тема является общей с его более ранними работами «(в частности, «Свет Невечерний») — о природе отношений между философией и религией...».
Следует отметить, что критерием истинности познания Булгаков, будучи религиозным философом, считал соответствие философских построений христианским догматам. Развивая это положение, Булгаков полагал, что в отличие от западной рационалистической философии христианское умозрение способно выразиться без искажений в форме догматического богословия. По мнению Булгакова, «Трагедия философии» по предмету исследования близка трудам св. Иринея, еп. Лионского «Против ересей» и св. Афанасия Александрийского «Против язычников».
Анализ концепции Булгакова побуждает обратиться к философскому наследию Льва Шестова, показавшего известный конфликт библейского откровения и греческой философии, олицетворяющих собой веру и рационалистическое мышление. Власть неотвратимой необходимости, по мнению Шестова, была осмыслена рационалистическими философами как разум и мораль, как самоочевидные и общеобязательные истины. Отсюда убеждение, что «только там начинается философия, где открывается царство «строгой» необходимости».4
Согласно Шестову, само мышление есть разыскание этой необходимости, однако «те, кто ищет необходимости, только грезят о действительно существующем, а видеть его наяву им не дано».5 Подлинная библейская истина, согласно Шестову, может быть дана только Божественным откровением. «Мы видели, - писал Булгаков, что Шестов противопоставляет философию вере, требуя упразднения первой, ради последней».6
Известно, что Булгаков, как и Лев Шестов выступал противником рационалистического системосозидания, поскольку система, по мнению Булгакова, это сведение многого к одному и выведение этого многого из одного, что рождает «сознательные и заведомые односторонности», на которых строится всё содержание познания. Произвольное избрание какого-либо одного начала Булгаков именует философской ересью и логическим монизмом.
Из определения монизма, данного П.П. Гайденко следует, что это учение претендует на выведение всей системы знания из одного начала. «Это должна быть система взаимосвязанных положений, полученных путём методологически выверенного развёртывания одного - исходного -положения, признаваемого в качестве самоочевидного и неоспоримого».7 Рационалистическая философия Нового времени, начиная с Декарта, считает Гайденко, тяготеет именно к монистическому построению системы знания. Так, отчётливо демонстрируют стремление к монизму системы Спинозы и Фихте, у которых в качестве исходного принципа выступают субстанция и Абсолютный Субъект. Однако наиболее последовательно, указывает Гайденко, осуществить идею философского монизма попытался Гегель, считая принцип монизма образцом духа научности.
Размышления Булгакова привели его к признанию существования естественной проблематики «для философской мысли, вместе с неизбежными для неё апориями, из которых она выходит ценою тяжёлых жертв, впадая в односторонность «отвлеченных начал», философской ереси». Под ересью Булгаков понимал произвольное избрание части вместо целого. Это избрание определяло характер философской системы и включало этот первопринцип в цепь диалектики мысли.
Все известные рационалистические философские системы, представляют собой, по оценке Булгакова, «ереси», то есть «сознательные и заведомые односторонности», каждая из которых, вместе с тем, претендует на истинное знание. Логически непрерывное выведение любого содержания из одного начала является, согласно Булгакову, необходимым атрибутом разума, его естественной и существенной потребностью. В результате разум выстраивает рационалистическую систему, претендующую быть абсолютной философией; в которой «разум пытает и не может не пытать новых взлётов, и, однако, каждый такой взлёт неизбежно сопровождается и падением, и история философии есть не только рассказ об этих взлётах, но и скорбная повесть о неизбежных падениях и роковых неудачах».9
В связи с этим С.Н. Булгаков объяснял, что логическое постижение мира для человека невозможно по независящим от его воли и разума причинам: мир неразумен в таком смысле и в такой степени, в каких его способна постигать «дедуцирующая» философия, то есть философская система. Это обстоятельство объясняется тем, что «жизнь есть то материнское лоно, в котором рождаются все её проявления». Поэтому жизнь не вмещается ни в какое логическое определение; она есть конкретное единство алогического и логического.
Критический анализ С.Н. Булгаковым рационалистической философии
В работе «Трагедия философии» (1920-21гг.) С.Н. Булгаков осуществил анализ религиозно-интуитивных основ философского мышления, нашедшего выражение в западной и отечественной философии. Рассматривая эту проблему, Булгаков пишет, что её внутренняя тема является общей с его более ранними работами «(в частности, «Свет Невечерний») — о природе отношений между философией и религией...».
Следует отметить, что критерием истинности познания Булгаков, будучи религиозным философом, считал соответствие философских построений христианским догматам. Развивая это положение, Булгаков полагал, что в отличие от западной рационалистической философии христианское умозрение способно выразиться без искажений в форме догматического богословия. По мнению Булгакова, «Трагедия философии» по предмету исследования близка трудам св. Иринея, еп. Лионского «Против ересей» и св. Афанасия Александрийского «Против язычников».
Анализ концепции Булгакова побуждает обратиться к философскому наследию Льва Шестова, показавшего известный конфликт библейского откровения и греческой философии, олицетворяющих собой веру и рационалистическое мышление. Власть неотвратимой необходимости, по мнению Шестова, была осмыслена рационалистическими философами как разум и мораль, как самоочевидные и общеобязательные истины. Отсюда убеждение, что «только там начинается философия, где открывается царство «строгой» необходимости».4
Согласно Шестову, само мышление есть разыскание этой необходимости, однако «те, кто ищет необходимости, только грезят о действительно существующем, а видеть его наяву им не дано».5 Подлинная библейская истина, согласно Шестову, может быть дана только Божественным откровением. «Мы видели, - писал Булгаков, что Шестов противопоставляет философию вере, требуя упразднения первой, ради последней».6
Известно, что Булгаков, как и Лев Шестов выступал противником рационалистического системосозидания, поскольку система, по мнению Булгакова, это сведение многого к одному и выведение этого многого из одного, что рождает «сознательные и заведомые односторонности», на которых строится всё содержание познания. Произвольное избрание какого-либо одного начала Булгаков именует философской ересью и логическим монизмом.
Из определения монизма, данного П.П. Гайденко следует, что это учение претендует на выведение всей системы знания из одного начала. «Это должна быть система взаимосвязанных положений, полученных путём методологически выверенного развёртывания одного - исходного -положения, признаваемого в качестве самоочевидного и неоспоримого».7 Рационалистическая философия Нового времени, начиная с Декарта, считает Гайденко, тяготеет именно к монистическому построению системы знания. Так, отчётливо демонстрируют стремление к монизму системы Спинозы и Фихте, у которых в качестве исходного принципа выступают субстанция и Абсолютный Субъект. Однако наиболее последовательно, указывает Гайденко, осуществить идею философского монизма попытался Гегель, считая принцип монизма образцом духа научности.
Размышления Булгакова привели его к признанию существования естественной проблематики «для философской мысли, вместе с неизбежными для неё апориями, из которых она выходит ценою тяжёлых жертв, впадая в односторонность «отвлеченных начал», философской ереси». Под ересью Булгаков понимал произвольное избрание части вместо целого. Это избрание определяло характер философской системы и включало этот первопринцип в цепь диалектики мысли.
Все известные рационалистические философские системы, представляют собой, по оценке Булгакова, «ереси», то есть «сознательные и заведомые односторонности», каждая из которых, вместе с тем, претендует на истинное знание. Логически непрерывное выведение любого содержания из одного начала является, согласно Булгакову, необходимым атрибутом разума, его естественной и существенной потребностью. В результате разум выстраивает рационалистическую систему, претендующую быть абсолютной философией; в которой «разум пытает и не может не пытать новых взлётов, и, однако, каждый такой взлёт неизбежно сопровождается и падением, и история философии есть не только рассказ об этих взлётах, но и скорбная повесть о неизбежных падениях и роковых неудачах».9
В связи с этим С.Н. Булгаков объяснял, что логическое постижение мира для человека невозможно по независящим от его воли и разума причинам: мир неразумен в таком смысле и в такой степени, в каких его способна постигать «дедуцирующая» философия, то есть философская система. Это обстоятельство объясняется тем, что «жизнь есть то материнское лоно, в котором рождаются все её проявления». Поэтому жизнь не вмещается ни в какое логическое определение; она есть конкретное единство алогического и логического.
Цельное знание в философии B.C. Соловьёва как теоретическая предпосылка воззрений С.Н. Булгакова по проблеме «трагедии» философии
Значительная часть философского наследия B.C. Соловьёва посвящена проблеме, впоследствии сформулированной С.Н. Булгаковым как трагедия философии, пафосом которой проникнуты такие сочинения B.C. Соловьёва как «Кризис западной философии. Против позитивистов» (1874г.) и «Критика отвлечённых начал» (1880г.).
В работе «Критика отвлечённых начал», как показал А.А. Никольский, Соловьёв «подверг критике односторонние направления западной философии». Основная задача B.C. Соловьева состояла в нахождении путей выхода из кризиса философии, или, иными словами, преодоления её «трагедии». В 1877 году Соловьёв выпускает в свет сочинение «Философские начала цельного знания», «посвященное развитию его положительных философских воззрений».248
В.В. Зеньковский оспаривал мысль К.В. Мочульского о том, что в духовной установке Соловьёва в разные периоды его жизни «поразительна последовательность духовного развития Соловьёва, однотемность его философии».249 Полемизируя с Мочульским Зеньковский считал, что философское творчество Соловьёва характеризуется свойством органического синтеза, поскольку «росло не из одного, а из нескольких корней».250 В.В. Зеньковский также отмечает, что одной из центральных идей B.C. Соловьёва была заимствованная у славянофилов, в частности у И.В. Киреевского, идея цельного знания.
И.В. Киреевский, полагает Зеньковский, «искал духовной и идейной целостности. Эта идея целостности была для него не только идеалом: в ней он видел основу для построений разума. Именно в этом плане Киреевский и ставил вопрос о соотношении веры и разума, только их внутреннее единство было ключом к всецелой и всеобъемлющей истине».251
Известно, что B.C. Соловьёв связывал проблему постижения истины и смысла с цельным знанием, рассматривая его в контексте более широкого понятия - цельной жизни, то есть результата исторического развития человечества как живого организма. Последовательно развивая эту мысль в общеисторическом введении к сочинению «Философские начала цельного знания», B.C. Соловьёв исходил из того, что «первый вопрос, на который должна ответить всякая философия, имеющая притязание на общий интерес, есть вопрос о цели существования.».252 Решая этот вопрос, B.C. Соловьёв выявляет органическую связь между понятиями всеобщая цель и развитие. Философский анализ содержания идеи развития позволил Соловьёву дать следующее определение данного понятия: «Развитие есть такой ряд имманентных изменений органического существа, который идёт от известного начала и направляется к известной определенной цели». Указав, что развиваться может только сложное живое существо, которое состоит из взаимосвязанных элементов, B.C. Соловьев обозначил три необходимых момента всякого развития: известное первичное состояние, его цель и ряд промежуточных состояний. Первое состояние, согласно Соловьёву, есть смешение, то есть внешнее единство элементов друг с другом. В третьем состоянии они связаны между собою внутренне и свободно согласно своему собственному назначению. Но чтобы войти в третье состояние в качестве самостоятельных членов организма необходимо получить самостоятельность благодаря обособлению и выделению, «что и составляет второй главный момент развития».25 Сформулированный таким образом закон с выделенными тремя основными моментами B.C. Соловьёв применил к историческому развитию человечества, основные формы которого были рассмотрены как ступени общечеловеческой жизни.
Согласно Соловьёву, природа человека представлена тремя основными формами бытия: чувством, мышлением и деятельной волей. Чувство имеет своим предметом объективную красоту, мышление объективную истину, а воля - объективное благо. Из этих факторов первым непосредственным началом общественной жизни Соловьёв признаёт волю. Рассматривая эту часть учения Соловьёва, Мочульский писал, что человек в первую очередь направляет на внешнюю природу свою волю для получения средств к существованию, поэтому первым аспектом воли является экономическое общество, или семья. «Воля, определяющая отношения людей друг к другу,, порождает общество политическое, или государство. Его естественный принцип есть законность или право».
Однако, по убеждению Соловьёва, человек не ограничивается только материальным существованием и совокупностью правовых отношений. «Он хочет ещё абсолютного существования — полного и вечного». Именно оно есть «истинное верховное благо, summum bonum». Материальные и формальные блага служат только средствами для его достижения. «Воля, обращенная к Богу, стремящаяся к высшей цели - вечной и блаженной жизни, создаёт духовное или священное общество - церковь».
Роль категории смысла в преодолении «трагедии» философии С.Н. Булгаковым
Положение, сформулированное С.Н. Булгаковым как «трагедия» философии, согласно которому в рационалистических философских системах имеет место нарушение принципа триединства субстанции, что приводит к тому, что указанные системы «представляют собой сознательные односторонности» - «ереси», побуждает обратиться к булгаковской концепции смысла.
Следует отметить, что философское наследие Булгакова характеризуется многообразием тем, в которых выделяется разработанная Соловьёвым тема Софии, послужившая Булгакову основанием для формулирования проблемы смысла. В свою очередь решение проблемы смысла явилось методологической основой преодоления «трагедии» философии. Вместе с тем софиологию, основополагающую для русской религиозно-философской мысли «можно определить как своего рода интерпритацию идеи всеединства».
Решая поставленную задачу, Булгаков рассматривал проблему смысла в двух аспектах: смысл как всеединство бытия и смысл как слово. Рассматривая обе идеи как пути к софийному преображению мира, Булгаков видел решение этой проблемы в онтологизации смысла, то есть в придании ему бытийного характера.
Известно, что онтологизм являлся существенной частью мировоззрения представителей русской философии серебряного века. Так, Франк применительно к русской философии конца XIX - первого десятилетия XX в. писал, что «тяга к реализму или, лучше сказать к онтологизму, невозможность довольствоваться какой-либо формой идеализма или субъективизма» - черта русского мировоззрения, прежде всего теории познания, которую Франк называл «онтологической гносеологией». Булгаковская концепция смысла полностью согласуется с этой теорией, в которой картезианско - кантианские подходы к решению проблем сознания были подвергнуты основательной критике с точки зрения онтологической трактовки самого сознания. Декартовское Я как «абсолютно первичное, ни с чем не сравнимое и всё иное объемлющее начало», - центр личного сознания, «совпадающий с гносеологическим субъектом», был признан бессодержательным результатом искусственного и непродуктивного «сжатия» «внутреннего бытия» в одну точку.365
Относительно идеи различия ноумена и феномена, имеющего у Канта формально - гносеологический характер, Булгаков придерживался мнения, что оно может получить смысл, «если принять, что единственный ноумен есть ипостась, живое конкретное Я, а феномен — вся его сознательность, т.е. и теоретическая, и практическая, и эстетическая способность, и весь мир».
Фундаментальные идеи онтологической гносеологии высказывал Н.А. Бердяев в сочинении «Философия свободы». Давая характеристику европейской философии, Бердяев писал, что она «страдает болезнью антиреализма, разобщённостью с бытием» поскольку «вращается в сфере мышления, оторванного от своих живых корней». В связи с этим Бердяев поставил вопрос: как могла философия, цель которой познание мира, дойти «до упразднения своего объекта?».
Рассматривая философские основы онтологической гносеологии, Бердяев писал, что новая философия «может быть лишь воссоединением мышления с живыми корнями бытия». В результате Бердяев показал, что новая органическая философия возможна, если акт познания рассматривается как акт жизни, а мышление как функция живого целого.
Примером онтологической гносеологии может служить также концепция смысла Е.Н. Трубецкого, разрабатывая которую он исходил из положения, что «всякая логическая мысль стремится утвердиться в чём-то безусловном и всеобщем, что носит название истины или смысла».370 В соответствии с этим положением осознать или осмыслить любое значимое явление значит соотнести сознаваемое с общезначимым объективным смыслом. Смысл или истина определяется Трубецким как сверхпсихологическое, общеобязательное и общезначимое, безусловное мысленное значение чего-либо. Разъясняя суть данного положения, Трубецкой пишет: «истина ... необходимо предполагается как что-то независимо от нас действенное, безусловно действительное». Она не зависит от сознания психологического субъекта: «есть такой субъект или нет его, истина есть во всяком случае».
Обоснование категории смысла приводит Трубецкого к мысли, что смысл предполагает абсолютный синтез, в котором все представления связаны друг с другом раньше чем какой - либо осознающий субъект осмыслит эту связь. «Предполагать истину, - пишет Трубецкой, - значит предполагать не только абсолютный, всеединый, но при этом и предвечный синтез всех возможных содержаний сознания».372 Обращаясь к интуиции всеединого сознания диалектики Платона, Трубецкой особо подчёркивал положение, согласно которому всеединое сознание это не только абсолютная мысль обо всём, не только сущий смысл всего, но и «Божий замысел о том, что должно быть ... в нём всё связано воедино: и временное и вечное».