Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Архитектоника фихтевской системы 20
1. Архитектоника фихтевской системы в общих чертах 20
2. Отношение материальных дисциплин к собственно наукоучению 25
3. Взаимоотношение наукоучения и критики 31
Глава 2. Главная философская дисциплина 40
1. Характер собственно наукоучения 40
2. Проблема завершения наукоучения 63
Глава 3. Понятийно-категориальный аппарат в развитии наукоучения и его изложения 97
1. Топика наукоучения и изменение способа изложения 97
2. Характер изменения терминологии 134
Заключение 160
Литература: 167
- Архитектоника фихтевской системы в общих чертах
- Отношение материальных дисциплин к собственно наукоучению
- Характер собственно наукоучения
- Топика наукоучения и изменение способа изложения
Введение к работе
Как ни оценивать философию Иоганна Готтлиба Фихте и как бы ни относиться к содержательной стороне его учения, при более глубоком знакомстве с наследием этого великого немецкого философа не может не привлечь внимания одна формальная особенность, присущая его сочинениям. Особенность эта настолько бросается в глаза, что она была замечена всеми без исключения исследователями, в той или иной степени занимавшимися философией Фихте. Ее замечали независимо от того, занимались ли непосредственно и специально исследованием фихтевской философии, или же рассматривали ее как одну из ступеней в истории философии; а также независимо от того, как и с каких позиций рассматривали и оценивали ее сущность.
Эта особенность связана с постоянным изменением способа изложения, сопровождаемым заметным изменением понятийно-категориального аппарата. Может статься даже, что это единственный пункт, в котором едины все исследователи философии Фихте; несмотря на то, что этот пункт очень редко становится предметом пристального внимания. Причины того, что вышеупомянутое изменение терминологии признается всеми, и в то же время ему не уделяется особого внимания, и оно до сих пор специально почти не исследовалось, заключаются в том, что о факте такого изменения совершенно открыто высказывался сам Фихте, а также его современники. Но делали они это фрагментарно. Фихте, например, предоставлял эту работу читателю или слушателю. Ведь подробные комментарии и постоянные ссылки заняли бы слишком много места, а изменение понятийно-категориального аппарата и способа изложения при сопоставлении разных вариантов наукоучения сразу бросаются в глаза.
Но вот где начинаются расхождения во взглядах исследователей, так это в оценке роли развития понятийно-категориального аппарата по отношению к содержательной стороне фихтевского учения. Эта оценка может быть весьма различной: Начиная от признания того, что Фихте изменял свои философские взгляды в сторону абсолютного идеализма; причем изменение терминологии играет второстепенную роль, и, кончая признанием того, что Фихте оставался в рамках трансцендентального идеализма. Придерживающиеся второй точки зрения, например Ганс Гливицки,1 в большей степени акцентируют внимание на моментах изменения терминологии и способа изложения. Это не удивительно, ибо во втором случае надо как-то объяснять различие и непохожесть вариантов изложения наукоучения. Но даже некоторые сторонники первой точки зрения высказываются в пользу довольно существенной роли изменения терминологии. Так, например, П. П. Гайденко, признавая изменение фихтевской философии в сторону абсолютного идеализма, утверждает в то же время, что в поздних вариантах наукоучения вместо понятия Я чаще используется понятие знания.2 В последнем случае речь идет о таком изменении терминологии, при котором одно и то же понятие встречается в разных произведениях под разными именами. Но возможны и другие способы изменения и развития терминологии. Возможно, также просто введение новых понятий, в связи с расширением или изменением тематического содержания произведения, т. е., так сказать экстенсивное развитие понятийно-категориального аппарата; а возможно и интенсивное его развитие, т. е. такое развитие, при котором понятие, выраженное новым словом, сохраняя свою тождественность, одновременно приобретает новый смысловой оттенок.
1 Gliwitzky, Н.: Einleitung: Fichte, J.G.: Wissenschaflslehre 1805. Hamburg: Meincr 1984.
2 Гайденко ШЪ Жизнь и творчество Иоганна Готтлиба Фихте: вступительная статья: Иоганн Готтлиб
Фихте. Сочинения. Работы 1792-1801гг. М.: Ладомир 1995. С.50.
Выявлению характера развития понятийно-категориального аппарата как раз и будет посвящена данная работа. Само собой разумеется, речь в ней пойдет не о выведении категорий, которое Фихте предпринял в «Основе общего наукоучения» 1794 г., а развитие его собственного понятийно-категориального аппарата, совершавшееся на протяжении его творческой жизни в различных изложениях наукоучения; как это и понимается в исследовательской литературе. Под понятийно-категориальным аппаратом здесь в основном будет пониматься терминология. Собственно, как сам Фихте, так и современные немецкие исследователи его философии не делают специального различия между понятийно-категориальным аппаратом и терминологией. С одной стороны, терминология по Фихте это то, что выражает понятия.3 Терминологию Фихте отождествляет с языком, а именно философским языком, и в этом аспекте он говорит о гипотетической национальной терминологии.4 Понятия же составляют систему разума. И таким образом, казалось бы, между понятийно-категориальным аппаратом и терминологией должно существовать различие. Однако латинское слово аппарат фактически тождественно греческому слову органон, орудие, т. е. то, чем оперируют; и в этом аспекте понятийно-категориальный аппарат можно отождествлять с терминологией, ибо в противном случае пришлось бы признать, что понятийно-категориальный аппарат и есть система разума. Кроме того, даже если и признать, что эти понятия различаются, то они настолько взаимосвязаны, что их, по сути, невозможно рассматривать в отрыве друг от друга. И поэтому мы не видим оснований для того, чтобы специально вводить такое различение. В дальнейшем мы будем вместо выражения «понятийно-категориальный аппарат» использовать также слово «терминология».
Также следует заметить, что под «развитием» будет пониматься вообще изменение, и в него не будет заранее вкладываться смысла
3 Фихте И. Г. Соч. в 2-х Т., СП-б МИФРИЛ 1993 г., Т. 1., С. 22.
4 там же.
6 направленного поступательного движения, при котором все преодоленное и отжившее навсегда отбрасывалось бы, уступая место новому. Т. о. характер этого изменения не должен определяться заранее до самого исследования.
Теперь подчеркнем важность исследования также для исследования философии Фихте в целом.
В отечественных историографических очерках, посвященных философии ИХ.Фихте, нередко имеет место следующая тенденция: При описании различных периодов творчества философа обращаются к произведениям различной тематической направленности. Так при описании так называемого «раннего» периода (до 1800 г.) используется в основном «Основа общего наукоучения», тогда как при описании более позднего периода приоритетным становится обращение к произведениям, составляющим практическую часть философии, а также к «Фактам сознания». Между тем, Фихте обращался к практической тематике на протяжении всей своей творческой жизни, равно как и к теме собственно наукоучения. Исключение составляют «Факты сознания» и исследования, посвященные трансцендентальной логике, действительно, появившиеся в последние годы жизни философа. Повод к такому подходу, на наш взгляд, давало с одной стороны то, что при жизни Фихте только эти сочинения, посвященные практическим дисциплинам, и были опубликованы, а с другой стороны сама архитектоника фихтевской системы: движение от собственно наукоучения к частным дисциплинам. Однако, такой подход к наследию Фихте некорректен вследствие того, что при этом путается развитие в его систематическом смысле и то развитие, которое, по мнению известной части исследователей, претерпела сама философия Фихте. Тем более что произведения под рубрикой «наукоучения» претерпевают в течение жизни Фихте даже большие изменения, чем произведения, посвященные практическим дисциплинам, изменение последних имеет в основном экстенсивный характер, за счет распгарения тематики. Сами практические взгляды философа, можно сказать, почти не меняются. Терминология
практических произведений развивается, главным образом, экстенсивно: с появлением новой тематики входят в употребление новые термины, иногда старые термины, в связи с выявлением новой области применения приобретают новый смысл. Иная картина открывается при сравнении различных вариантов изложения наукоучения. Здесь происходит изменение не только в способе изложения, но и в терминологии, причём, весьма заметное. Именно изменение способа изложения, а также терминологии и вызвали споры о том, является ли система, изложенная в поздних вариантах наукоучения новой системой, более тяготеющей к абсолютному идеализму, или же - развитием первоначального учения, изложенного в «Основе общего наукоучения» 1794/95 гг.
Долгое время господствовала первая точка зрения, состоящая в том, что Фихте был вынужден изменить свою систему в сторону абсолютного идеализма под воздействием критики Шеллинга и Гегеля. И такое утверждение, как известно, делалось уже при жизни Фихте Шеллингом. Гегель в своих «Лекциях по истории философии» тоже говорит о преобразованной системе Фихте.5 Что характерно, и Шеллинг, и Гегель ссылаются при этом на фихтевские лекции «О сущности ученого и ее явлениях в области свободы», т. е. на лекции, посвященные практической тематике. Отсюда видно, что только что описанная тенденция, обращаться при исследовании позднего периода фихтевской философии главным образом к практической части философии, сформировалась уже в самом начале. Правда, с этой точкой зрения согласились не все. Была и альтернативная точка зрения, ее, в частности, придерживался Иммануил Герман Фихте,6 сын Иоганна Готтлиба Фихте и издатель его сочинений. Последняя точка зрения состояла в том, что не признавала непосредственного положительного идейного влияния Шеллинга и Гегеля на поздние произведения Фихте, считая их продуктом самобытного развития.
5 Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга третья. СПб: Наука 1994., С. 535-536.
6 Fichte, J.G.: Saemtliche Werke: hrsg. v. I.H. Fichte. Bd 1-8. Berlin 1845-1846.
8 Но и эта точка зрения признавала факт развития, подразумевая при этом развитие от менее совершенного к более совершенному, т. е., от «Основы общего наукоучения» 1794/95 гг. к более поздним вариантам наукоучения, и тем самым, признавая справедливость шеллинговской и гегелевской критики относительно «Основы общего наукоучения», и, т. о., признавая возможность того, что эта критика служила негативным побудительным мотивом. Тем более что и эта точка зрения признает, что развитие происходило в сторону абсолютного идеализма. Эта точка зрения еще и сейчас имеет немало сторонников.
Во второй половине XX в., благодаря деятельности Мюнхенской школы трансцендентальной философии упомянутые воззрения на развитие фихтевской философии были подвергнуты радикальному пересмотру. В этой связи, прежде всего, следует упомянуть основателя Мюнхенской школы Райнхарда Лаута. В своей, пожалуй, наиболее фундаментальной работе «Гегель перед лицом наукоучения» Лаут высказывает утверждение, что: 1) Шеллинговская и гегелевская критика несправедлива не только в отношении философии позднего Фихте, с каковой они не имели возможности достаточно хорошо познакомиться, поскольку основные произведения этого периода долгое время оставались неопубликованными, 2) но и по отношению к первоначальному учению Фихте, которое выше обозначенными критиками было ложно истолковано; 3) что развитие фихтевской философии шло вовсе не в направлении абсолютного идеализма, а развивалось в рамках трансцендентальной философии. 4) Наконец, в указанной работе Р. Лаут освещает критику Фихте в адрес философии тождества Шеллинга и, соответственно, молодого Гегеля.
Разумеется, точка зрения Лаута является авторитетной, но не единственной на сегодняпшее время. Тем более что в указанной работе Лаут анализирует в основном ранние произведения Гегеля; и его главным образом
7 Laut, Reinhaid: Hegel vor der Wissenschaftslehre. - Meinz; Wisbaden; Stuttgart: Steiner, 1987.
9 интересует Фихте и то, как Шеллинг и Гегель неправильно понимают Фихте; в меньшей степени его интересует философия Гегеля. Хотя, надо сказать, что с выводами Лаута трудно не согласиться. Так, например, Санкт-Петербургский исследователь философии Гегеля Д. В. Масленников признаёт убедительными как выводы Р. Лаута, так и фихтевскую критику философии тождества, оговариваясь при этом, что всё это справедливо лишь в отношении Шеллинга и молодого Гегеля времён философии тождества, но не зрелого Гегеля и что, скорее всего, абсолютный идеализм позднего Гегеля всё-таки снимает результаты трансцендентального идеализма; и что полемика по этому вопросу, по-видимому, ещё впереди и обещает быть очень интересной.8
С только что затронутым вопросом об изменении фихтевского философского учения связан вопрос об этапах этого изменения. Здесь тоже нет единого мнения среди исследователей. Сначала общепризнанным было мнение, что развитие фихтевской системы включает в себя два этапа, и пограничным пунктом в этом случае выступает «Изложение наукоучения» 1801/2 гг. Однако в XX в. получила распространение концепция трех периодов. Точнее, пожалуй, даже следовало бы говорить о двух концепциях трех периодов. Они едины в том, что и та и другая производят в периоде после «Изложения наукоучения» 1801/2 гг. еще одно деление, и различаются в том, какой момент они принимают за точку разграничения. Автором первой из них является французский исследователь философии Фихте Мартиаль Геру;9 за начало третьего периода в ней принимается весеннее изложение наукоучения 1804 г. Приблизительно такого же воззрения придерживается Вольфганг Янке.10 Согласно второй концепции начало третьего периода падает на 1810 г. Этой концепции придерживается, в частности, Юлиус Дрехслер, изложивший ее в своем сочинении «Учение Фихте об образе».
8 Масленников Д. В. Природа логического в немецкой философии. СП-б 1997. С. 34
9 Gueroult, М.: L' evolution et la structure de la doctrine de la science chez Fichte. Paris 1930.
10 Janke, W.: Vom bilde des Absoluten: Gnmdzuege der Phenomenologie Fichtes. Berlin 1993.
Этот период ознаменован завершением учения об образе, пронизывающего все периоды, но во всей полноте устанавливаемого только в третий период и преодолевающего учение о Я.11 Согласно названной концепции, учение о Я имело особенное значение только для первого периода. Оно было исходным пунктом. Но не целевым. Оно могло иметь значение только ограниченное время, пока фихтево мышление не поднялось до более высокого видения.13
Разумеется, не все исследователи философии Фихте так четко определяют свои позиции по этому пункту, как это делает Юлиус Дрехслер. Отечественные исследователи избегают в данном случае категорических высказываний. Так, например, П.П.Гайденко сомневается в целесообразности предложенного Юлиусом Дрехслером деления. Но когда дело касается содержательной стороны фихтевского учения, они высказываются категоричнее. Особенно выделяется в этом отношении позиция Арсения Гулыги, когда он заявляет, что уже, по крайней мере, в «Наставлении к блаженной жизни» намечается переход к абсолютному бытию.14
Особняком стоит Михаил Брюгген, считающий вопрос о периодах в философии Фихте слишком формальными и настаивающий на содержательном единстве различных вариантов наукоучения.
Вышеперечисленные трудности в трактовке философского учения Фихте, и его развития позволяют раскрыть смысл настоящего исследования.
Смысл исследования развития понятийно-категориального аппарата состоит в том, чтобы, во-первых, иметь возможность исследовать философию Фихте в ее единстве и целостности, а не фрагментарно и отрывочно. Важность такого исследования обусловлена тем, что характерной чертой фихтевской философии считают постоянное изменение ее терминологии, которое создает значительные трудности для сравнения
11 Drechsler, Julius. Fichtes Lehre vom Bild. Stuttgart 1955., S. 15.
12 ibid, S. 11.
13 ibid
14 Гулыга A.B. Немецкая классическая философия. М: Рольф 2001, С.223.
15 Brueggcn, М. Fichtes Wissenschaftslchre: das System in der seit 1801/02 entstandenen Fassungen., Hamburg
1979.
11 различных вариантов наукоучения. Это исследование позволит также пролить свет на вопрос о том, изменял ли Фихте, свое учение, например, в сторону абсолютного идеализма, как утверждали многие исследователи. Также это исследование позволит ответить на вопрос о так называемых периодах, на которые некоторые исследователи делят фихтевскую философию; вызвано ли такое деление, например, тем, что Фихте все же изменял свое учение, или же оно вызвано исключительно изменением понятийно-категориального аппарата, затронувшим ключевые понятия; или же, может быть, дело здесь обстоит каким-либо иным образом. Наконец, это исследование интересно само по себе, так как благодаря нему станет ясен характер изменения терминологии, постоянно сопровождавшего фихтевскую философию на всем протяжении ее развития; и, прежде всего, на вопрос о том, стояло ли за этим изменением изменение содержания фихтевского учения, или же оно (изменение терминологии) представляло собой лишь изменение способа выражения, т. е. выражение одного и того же разными словами; или же, опять-таки, может быть, дело здесь обстоит каким-то другим образом.
Что касается степени разработанности данной темы, то, как уже упоминалось, несмотря на всеобщее признание факта изменения понятийно-категориального аппарата у Фихте, исследований, посвященных специально этой проблеме, до сих пор почти не проводилось. При этом исследования, направленные на сопоставления «Наукоучений» разных периодов, занимаются другими, разумеется, тоже очень важными проблемами, лишь мимоходом констатируя факт изменения терминологии. Некоторые исследователи занимались отдельными частными случаями этого изменения, по мере того, как эти случаи оказывались в поле их зрения. Нередко Фихте и сам делал по этому поводу соответствующие замечания. В качестве единственного исключения можно, пожалуй, упомянуть Хольгера Ергиуса. В своей работе «Философский язык и аналитическая критика языка: Замечания
к наукоучению Фихте»16 Хольгер Ергиус специально занимается исследованием языка фихтевской философии. Однако его при этом больше интересуют не изменения, которые происходят внутри фихтевской терминологии, а такие общие характеристики фихтевского языка, как его образность и метафоричность, в противоположность строгости языка аналитической критики. Поэтому это исследование находится несколько в стороне от темы нашей работы; хотя, конечно, нам придется затронуть общие характеристики фихтевского языка.
Однако, несмотря на то, что собственно развитие понятийно-категориального аппарата до сих пор не заявлялось в качестве темы самостоятельного исследования, все же было сделано очень много не только для подготовки такого исследования, но и в рамках самого этого исследования. Здесь, прежде всего, имеются в виду работы, посвященные сравнительному исследованию различных изложений наукоучения. И, прежде всего, в этом отношении надо упомянуть Мартиаля Геру, с которого, собственно, и началось подробное исследование «Наукоучений» Фихте. Геру параллельно подробно исследовал несколько изложений наукоучения. Его новшество именно в подробном исследовании, так как сами сопоставления различных вариантов наукоучения проводились и до него. Так, например, сравнительный анализ нескольких вариантов наукоучений еще в 1914 г. предпринял русский исследователь философии Фихте Борис Яковенко в своей работе «Наукоучение».18 Однако сравнительный анализ последнего нельзя назвать подробным, хотя он и сравнивает четыре варианта наукоучения. Сначала Яковенко предпосылает историко-философское введение, затем отдельно излагает содержание каждого из четырех вариантов, лишь в третьей части производит сравнение, доказывая свой
Jergius, Н. Philosophische Sprache u. Analytisce Sprachkritik: Bemerkungen zu Fichles Wissenschaftskhren. Freiburg; Muenchen 1975.
17 Gueroult, M: L' evolution et la structure de la doctrine de la science Chez Fichte. Paris 1930.
18 Яковенко Б. Наукоучение. //Вопросы философии и психологии. - М., 1914, кн. 122 (2).
13 главный тезис, что «все ... четыре варианта говорят одинаково об одном и том же и одно и то же».19
Также следует упомянуть Иоахима Видмана и Михаила Брюггена. Иоахим Видман провел исследование формальных структур весеннего изложения наукоучения 1804 г. Михаил Брюгген, так же, как и Мартиаль Геру, осуществил сравнительный анализ различных вариантов изложения наукоучения, разделенных значительными временными периодами. В своём сочинении «Наукоучение Фихте: Система в изложениях, возникших, начиная с 1801/02 гг.» Михаил Брюгген рассматривает, соответственно, «Изложение наукоучения» 1801/02. гг., зимний и весенний курсы лекций «Наукоучения» 1804 г», «Принципы учения о Боге, нравах и праве», прочитанные, видимо, в начале 1805 г (как Фихте и обещал в последней двадцать седьмой лекции весеннего курса «Наукоучения» 1804 г.), которые Михаил Брюгген причисляет к разряду наукоучения, т. к. они, по его мнению, имеют характер наукоучения, что, по нашему мнению, отчасти верно, далее, эрлангенское «Наукоучение» лета 1805 г., и наконец: «Наукоучение» 1812 г. Правда, ни тот, ни другой исследователь не охватывает всего диапазона вариантов наукоучения. Мартиаль Геру не рассматривает «Наукоучение» 1812 г., тогда как Михаил Брюгген, наоборот, не рассматривает ранние изложения наукоучения (включая «Основу общего наукоучения»), ссылаясь при этом на неблагоприятные обстоятельства, сопутствующие выходу в свет этих трудов и сомневаясь в их репрезентативности.22
Способ сравнения у Михаила Брюггена весьма прост, как и структура его произведения. Он последовательно излагает каждый из вариантов наукоучения в общих чертах, именно в указанной последовательности; при этом он, разумеется, выпускает все ходы рассуждений Фихте, которые
19 Яковенко Б. Наукоучение. //Вопросы философии и психологии. - М., 1914, кн. 122 (2)., С.386.
20 Widmann, J, Analyse der formalen Strukturen des ttanszendentalen Wissens in Johann Gottlieb Fichtes 2.
Darstellung der "Wissenschaftslehre" aus dem Jabre 1804. Muenchen 1961.
21 Brueggen, M. Fichtes Wissenschaftslehre: das System in der seit 1801/02 entstandenen Fassungen., Hamburg
1979.
22 ibid, S.5.
весьма сложны, а также все неповторимые нюансы, присущие разным вариантам, добавляя от себя лишь краткое общее резюме в конце. Важнейшей особенностью метода Михаила Брюггена, особенностью, составляющей основу сравнения и именно такого сравнения, является то, что Михаила Брюггена интересует не методологические и гносеологические проблемы, которые больше всего интересуют Мюнхенскую школу трансцендентальной философии, а содержание, точнее тематическое содержание. Именно вследствие такого подхода и получаются у всех перечисленных вариантов Наукоучения сходные результаты, основное отличие усматривается лишь по объёму охваченного содержания, Кроме того, чем больше объём охваченной тематики, тем большая ценность придаётся соответствующему изложению наукоучения. Такие наивысшие оценки получают, соответственно, изложения 1801/02 гг. и 1812 г. Примечательно, что между этими вариантами прошло примерно десять лет, и поэтому, пожалуй, не удивительно, что Фихте через такой промежуток времени прочитал курс лекций с таким же тематическим охватом, что и десять лет назад, чего за этот промежуток ни разу не было. Примечательно и то, что это начальный и замыкающий вариант изложения наукоучения в сравнительном анализе Михаила Брюггена.
Когда Михаил Брюгген берет за основу сравнения тематическое содержание, то он обосновывает выбор этого метода на том, что сам Фихте видел свою заслугу по отношению к Канту не столько в том, что он открыл новую предметную область, сколько в том, что он систематизировал то, что до него уже рассмотрел Кант.23 При этом Михаил Брюгген рассматривает темы, доставшиеся Фихте по наследству от Канта, (созерцательных форм пространства и времени, я мыслю, Бога, свободы, бессмертия души, нравственного закона, побуждения и т. д.) как закладки, образующие ориентиры в постоянно меняющихся терминологии и способе изложения,
23 Fichte, J. G. SW. Bd. 1, S. 25. Brueggen, M Fichtes Wissenschaftslehre: das System in der seit 1801/02 entstandenen Fassungen., Hamburg 1979., S. 1.
ссылаясь на то, что собственно фихтевские темы в наукоучении (напр. Индивидуума и интерперсональности) в сравнении с кантовскими составляют меньшинство24.
Т. о., получается своеобразная ситуация: Михаил Брюгген хочет проверить фихтевскую систему при помощи набора тем, доставшихся Фихте, главным образом, по наследству от Канта, а большинство из этих последних и с ещё более раннего времени, тогда как ведь сам Брюгген утверждает, что главное для Фихте было не введение новых предметных областей, а создание системы. Иными словами, это всё равно, что проверять архитектонику при помощи топики, тогда как проверять предстояло тождество или изменение самой системы. Видимо так получилось потому, что для Михаила Брюггена вопрос: оставался ли Фихте верен своему изначальному трансцендентально-философскому учению, и правильно ли понималось это учение, имеет приоритет по отношению к «формальному», по его мнению, вопросу: изменял или развивал Фихте свое учение. Михаил Брюгген также лишь констатирует изменение терминологии, намекая при этом на то, что изменение терминологии является чем-то несущественным и даже излишним и мешающим пониманию тождества разных изложений наукоучения по существу.25
Однако если вдуматься, то можно заметить, что к этому выводу об излишнем и мешающем пониманию характере изменения терминологии Михаила Брюггена толкал принятый им метод исследования, а именно метод сравнения, в основу которого положен набор основных тем, получающих свое рассмотрение в наукоучении и заимствованных в основном у Канта, т.е. как раз то, что хотел (по мнению Брюггена) систематизировать Фихте.
Избранный Михаилом Брюггеном метод проверки тождества фихтевской системы при помощи систематизирующихся в ней тем, т.е. метод
Brueggen, М. Fichtes Wissenschaftslehre: das System in der seit 1801/02 entstandenen Fassungen., Hamburg 1979., S.l. ^ibic^SJ.
16 проверки архитектоники фихтевской системы при помощи топики приводит к тому, что М. Брюгген видит то, что он хочет видеть, тогда как, по нашему мнению, надо наоборот проверять топику при помощи архитектоники системы. Ведь при принятом Брюггеном методе исследователю открылось лишь тождественное в исследованных изложениях, в этом и состоит заслуга этой работы, различие представилось лишь как различие полноты объёма рассматриваемой в изложениях тематики. В связи с этим различия, которые, согласно Брюггену, бросаются в глаза,26 выглядят как всего лишь изменение терминологии, т.е. пересказ одного и того же другими словами. Так, например, М. Брюгген не признаёт тематической оригинальности «Наукоучения» 1805 г., в частности, по отношению к «Наукоучению» весны 1804 г., и не признаёт достоинств последнего по отношению к «Изложению наукоучения» 1801/02 г., выше оценивая варианты 1801/02 и 1812 гг., т.к. критерием для оценки ему служит тематическая исчерпанность
Здесь на наш взгляд уместно упомянуть имя Ганса Гливицки. Хотя он так же, как и Михаил Брюгген, рассматривает изменение терминологии как что-то негативное, скорее мешающее пониманию, чем помогающее ему, как то, что может сильно запутать сравнение различных вариантов наукоучения, однако, в отличие от последнего, он ищет поддержку не в кантовских местах в наукоучении, а в самой строгости системы, без которой вопрос о завершении и завершенности фихтевской системы может потеряться в чисто интерпретаторских вопросах.27
Таково в общих чертах состояние вопроса. Это, с одной стороны, еще раз подчеркивает актуальность темы исследования. Теперь несколько слов о том, как должно проводиться наше исследование:
Итак, наша задача состоит в том, чтобы выяснить, что в Фихтевской терминологии было подвержено изменению, а что оставалось неизменно; а
Brueggen, М. Fichtes Wissenschaftslehre: das System in der seit 1801/02 entstandenen Fassungen., Hamburg 1979., S. 27 Gliwitzky, H.: Einleitung: Fiehte, J.G.: Wissenschaftslehre 1805. Hamburg: Meiner 1984., S.LV.
17 также того, каков характер терминологии, подвергавшейся изменению, и того, каков характер самого этого изменения.
Но поскольку изменение понятийно-категориального аппарата происходило одновременно с изменением способа изложения, и, как правило, они вместе и упоминаются, то ради методологической строгости исследования мы не можем обойти этот вопрос стороной. Поэтому исследование собственно изменения фихтевской терминологии должно быть предварено исследованием характера изменения способа изложения и связи с ним изменения понятийно категориального аппарата.
Далее, поскольку гносеологический статус понятия определяется тем местом, которое оно занимает в системе наукоучения, то исследование изменения понятийно-категориального аппарата невозможно без исследования системы мест наукоучения, т. е. без исследования топики. Под топикой здесь понимается система мест, занимаемых понятиями. При этом здесь никоим образом не имеется в виду трансцендентальная топика Канта. Здесь речь идет о месте, которое занимают понятия в системе, и о том, на какой позиции или точке зрения они встречаются. Обозреть все места во всех изложениях наукоучения в данной работе, разумеется, невозможно. Но можно и нужно установить то, что в этой системе оставалось неизменно, а что оказалось изменчиво.
Однако строгое исследование всех только что обозначенных тем невозможно без прояснения архитектоники фихтевской философской системы. Под архитектоникой здесь понимается, в общем, то же самое, что под ней понимает Кант в «Критике чистого разума» в одноименной главе «Трансцендентального учения о методе»; однако, с тем различием, что если Кант номинально подразумевает под архитектоникой «искусство построения систем»28 (ведь все-таки у него там речь шла о трансцендентальном учении о методе чистого разума), то у нас под ней подразумевается само строение
Кант И. Критика чистого разума. Тайм-аут СПб 1993, С. 462.
18 системы (впрочем, и у Канта этот аспект тоже присутствует). Выражаясь более определенно, под архитектоникой у нас подразумевается система философских дисциплин. Этот шаг необходим для сообщения исследованию научной строгости. Ведь в исследовании такого изменчивого предмета, как фихтевская терминология, нужно отправляться от чего-то неизменного. Этому вопросу будет посвящена первая глава. В это исследование входит также исследование характера дисциплин, а также тех тенденций развития, которые Фихте оговаривал с самого начала. А также надо будет выбрать те дисциплины, которые были в наибольшей степени затронуты развитием понятийно-категориального аппарата.
Особое внимание, разумеется, при этом следует уделить сущности собственно наукоучения, а также тому, что изначально понималось под его завершением, и тому, как исторически проходило это завершение.
Заметим, что хотя все эти только что описанные шаги имеют видимость предварительных, они, тем не менее, не только необходимы для строгости исследования, но, более того, они непосредственно входят в состав исследования развития понятийно-категориального аппарата, т. е. сами суть составные части исследования.
Таким образом, исходя из только что сделанных замечаний, можно заранее определить структуру предстоящего исследования.
Первая глава будет целиком посвящена архитектонике фихтевской системы. В ее первом параграфе речь пойдет об архитектонике в ее общих чертах. Во втором параграфе речь пойдет об элементах этой архитектоники, т. е. об отдельных философских дисциплинах, составляющих философскую систему; а также о взаимосвязи этих дисциплин с наукоучением. Наконец, в третьем параграфе первой главы речь пойдет о такой специфической дисциплине, которую Фихте называет критикой, и о связях последней с наукоучением.
Вторая глава настоящей работы целиком будет посвящена собственно наукоучению. Ибо, во-первых, это главная дисциплина, и, во-вторых, как раз
эта дисциплина в основном и затронута изменением терминологии и способа изложения. При этом первый параграф второй главы будет посвящен характеру и статусу наукоучения, тогда как во втором параграфе будет рассмотрена проблема завершения наукоучения.
Третья глава будет посвящена исследованию собственно изменения фихтевской терминологии. Она будет называться: «Понятийно-категориальный аппарат в развитии системы наукоучения и его изложения». В ее первом параграфе будет рассматриваться взаимосвязь топики наукоучения с изменением способа его изложения. И, наконец, второй параграф третей главы будет целиком посвящен исследованию характера изменения терминологии.
Новизна нашего исследования будет состоять, прежде всего, в его целостности. В качестве материала для него будут привлечены Сочинения Фихте всех периодов и самого различного статуса, но прежде всего - его многочисленные изложения наукоучения. При этом исследование характера развития понятийно-категориального аппарата будет проводиться по многим аспектам: Во взаимосвязи с архитектоникой системы, с учетом различного гносеологического статуса дисциплин, во взаимосвязи с сущностными характеристиками самого наукоучения, его внутренней структурой, а также методом его изложения.
Теоретическая значимость состоит в том, что это исследование позволят выявить новые аспекты как в сфере исследования самой философии Фихте так и всей немецкой классической философии.
Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов при составлении общих и специальных курсов по истории философии, а также при проведении семинарских занятий.
Основные положения диссертации обсуждались на кафедре истории философии философского факультета СПбГУ, а также излагались на межвузовских конференциях, в том числе на Международном Фихтевском Конгрессе 2003г. в Мюнхене. Основные ее положения опубликованы.
Архитектоника фихтевской системы в общих чертах
Как уже было сказано во введении, под исследованием архитектоники фихтевской системы здесь, прежде всего, (имея в виду цель всего исследования) подразумевается исследование субординации наук, составляющих систему трансцендентального знания, выяснение их гносеологического статуса. Это связано с выяснением статуса сочинений Фихте. Однако это, конечно, не значит, что границы наук полностью совпадают с границами сочинений.
Архитектоника фихтевской системы в общих чертах такова:
Система наукоучения состоит из собственно наукоучения и выводимых из него дисциплин, которые Фихте называет материальными: учения о природе, учения о праве, учения о нравах и учения о Боге. Эти дисциплины выводятся из наукоучения согласно единому закону пятиричности (das Gesez der Fuenffachheit). Об этом законе Фихте артикулировано говорит впервые в весеннем изложении наукоучения 1804 г., хотя, применение этого его можно проследить и раньше. Материальные дисциплины впервые выводятся еще в «Наукоучении nova methodo», правда, их состав тогда несколько отличался от установившегося позже. Их также было четыре, но среди них не было учения о Боге; зато была эстетика.
Всем этим дисциплинам присущ тот общий характер, что каждая из них имеет своим предметом нечто, предполагающееся существующим и уже известным. Иначе говоря, они исходят из фактичности, но они не должны оставаться при ней. Они должны объяснить свой предмет согласно принципу наукоучения, вывести его. Так, «Основа общего наукоучения» 1794 г. была именно основой, без выведения материальных дисциплин, совершившегося позже.
Однако, по собственному замечанию Фихте, наличие этих отдельных дисциплин свидетельствует о недостатке самого наукоучения, а именно, не полностью эллиминированной фактичности, т. е. того, что исторически сформировалось до наукоучения. Таким образом, в идеале эти дисциплиньї должны быть снова сведены в лоно наукоучения как такового, трансцендентального знания в его единстве.
Отношение материальной дисциплины к собственно наукоучению, пожалуй, лучше всего видно на примере отрешения учения о Боге к собственно наукоучению. Учение о Боге является высшим среди дисциплин. И учение о праве, и учение о нравах получают в нём своё объяснение, и обоснование, т. к. в нём находит своё обоснование синтез мира духов. По собственному замечанию Фихте, в известном отношении учение о Боге = наукоучению,29 тогда как предмет учения о Боге, Бог есть иное, специфическое выражение абсолютного, предмета собственно наукоучения. Утверждая в названном сочинении, что под Богом не следует понимать ничего личностного, творца мира и т. п., Фихте тем самым подчеркивает, что он, собственно, и понимает под Богом абсолютное как таковое.
Наукоучение в собственном смысле состоит из «учения об истине и разуме» и «учения о явлении и видимости». Разделение наукоучения на учение об истине и разуме и учение о явлении и видимости предшествует разделению его на теоретическую и практическую части.
Вышеназванным частным дисциплинам подчинены учения о конкретном применении дисциплин. Эти учения представлены такими сочинениями, как, например, «Основные черты современной эпохи» и «Наставление к блаженной жизни».
Кроме всего перечисленного существует особая, если можно так выразиться, дисциплина, которую Фихте называет «критикой». С одной стороны, она относится к наукоучению так же, как последнее относится к обычному знанию. Она занимается самим наукоучением и подвергает исследованию само трансцендентальное знание; а также занимается отношением наукоучения к обычному знанию и возможным на почве последнего наукам. С другой стороны, эта критика имеет гипотетический характер. Она устанавливает формальные условия, которым должно удовлетворять основоположение наукоучения, если должна существовать единая система знания, или если должно быть возможно абсолютное знание. Само наукоучение представляет собой попытку удовлетворить заданным условиям, т. е., на деле доказать, что система знания возможна. По мере того, как наукоучение осуществляет эту задачу, критика выясняет, каким образом наукоучение это делает, следовательно, осуществляет знание о знании.
Итак, с одной стороны, «критика» вне наукоучения и его основоположения, а с другой стороны, «критика» и наукоучение взаимно объясняют и поддерживают друг друга.31 Как замечает Иоганн М. В. Гливицки, высшее условие возможности критики есть, т. о., одновременно высшее условие возможности системы. Последовательно проведённую критику нельзя абсолютно отделить от системы и проводить ради неё одной.32 Т.е. сама возможность критики должна получить объяснение в системе наукоучения. Ведь критика, которая не оставляет некритикуемым ни одного положения, если она есть последовательная критика, должна проникнуть вплоть до её высшего условия. Это её высшее условие есть самополагание критикой, и в нём необходимо содержится абсолютное самополагание, а именно самополагание Я, которое ещё позволяет себя абстрагировать от «я мыслю» как также и его условие.33
Таким образом, здесь есть некий парадокс: разделить критику и систему невозможно, а различать их нужно. Так, например, упрекнув Канта в том, что его критика всего менее чиста, но в большей своей части сама -метафизика, Фихте сознаётся, что прежние обработки наукоучения не были в этом отношении чистыми34. Пожалуй, это замечание ещё в большей степени подошло бы к более поздним вариантам наукоучения (начиная с 1801/02). Это касается не только критических моментов, разбросанных по всему тексту, но и того, что в этих вариантах порой довольно большая часть параграфов или лекций, представляющих собой введение, по сути, является как раз тем, что Фихте называет «критикой».
Критика, согласно Фихте, неоднородна, она тоже состоит из частей, К одной части, занимающейся «в особенности установлением по содержанию отношения наукоучения к обыкновенному знанию и к возможным с точки зрения последнего наукам»,35 относится цитируемое в данный момент сочинение «О понятии наукоучения»; другая часть включает в себя рассмотрение отношения по форме трансцендентального мышления к обыкновенному, т. е., описание точки зрения, с которой трансцендентальный философ смотрит на всё знание, и свое «настроение в умозрении».
Отношение материальных дисциплин к собственно наукоучению
Одна из сложностей, связанных с этим вопросом состоит в том, что наукоучение претендует на обоснование всей системы знания, т. е., не только материальных дисциплин, построенных согласно принципам наукоучения, но и наук, сформировавшихся до появления наукоучения. Причем об отношении наукоучения к частным наукам Фихте определенно высказывается гораздо раньше, еще в «О понятии наукоучения», в котором еще нет речи о дисциплинах наукоучения; тогда как о последних впервые упоминается только в «Наукоучении nova methodo». Примечательно, что в качестве примера обоснования наукоучением частных наук Фихте приводит геометрию и логику, т. е., абстрактные науки. Так, например, геометрии наукоучение даёт пространство и точку, как абсолютную границу, предоставляя геометрии свободу полагать точку где ей угодно, а именно оно предоставляет геометрии свободу определять эту свободу. Через определение этой предоставленной наукоучением свободы и возникает частная наука, отличная от наукоучения. Частная наука в своем основоположении определяет то действие, которое оставило свободным наукоучение. Таким образом, наукоучение дает основоположению необходимость и свободу вообще, частная же наука дает этой свободе её определение. В этом и состоит граница между наукоучением и частной наукой. Переход от наукоучения к частной науке совершается посредством придания упомянутому свободному действию определенного направления.37
Кроме примера с геометрией Фихте приводит также пример с естествознанием. Он говорит, что через наукоучение нам дана, как необходимая, некоторая природа, которая должна рассматриваться как независимая от нас по своему бытию, и даны законы, по которым она должна быть наблюдаема; но сила суждения сохраняет при этом полную свободу применять или не применять эти законы; или же при разнообразии, как законов, так и предметов - применять какой ей угодно закон к любому предмету, например, рассматривать человеческое тело как простое вещество, или как организованную, или как одушевлённую животной жизнью материю. Но как только сила суждения получит задачу рассматривать определённый предмет по определённому закону, чтобы увидеть, совпадает ли он с ним и в какой мере, она уже не свободна, но подчинена правилу; а поэтому мы находимся уже не в Наукоучении, но в области другой науки, которая называется естественной наукой. Задача вообще связывать каждый данный в опыте предмет с каждым данным в нашем духе законом природы есть основоположение естественной науки.
В сочинении «О понятии наукоучения» речь идёт о наукоучении, с одной стороны, и о частных науках с другой, но ещё не артикулируется тема отдельных дисциплин наукоучения; говорится только, что коль скоро наукоучение - это наука, то оно должно иметь систематическую форму. Но уже первый параграф «Очерка особенностей наукоучения по отношению к теоретической способности» называется: «Понятие частного теоретического наукоучения». Вторая часть «Основы общего наукоучения» называется: «Основание теоретического знания». Деление на теоретическую и практическую части совершается внутри «Основы общего наукоучения». Необходимость перехода к частному теоретическому наукоучению Фихте обосновывает тем, что в «основе общего наукоучения» исходным пунктом для обоснования теоретического наукоучения было взято положение: Я полагает себя как определённое через Не-Я. Было исследовано, как и каким образом нечто соответствующее этому положению может быть мыслимо первоначально наличным в разумном существе. После выделения всего невозможного и противоречивого был обретен искомый единственно возможный способ, каким это может мыслиться. Поскольку это положение должно иметь силу и поскольку, оно может иметь её только одним указанным способом, постольку оно должно осуществляться в человеческом духе как факт. Таким постулированным фактом было следующее: «в силу некоторого пока ещё совершенно необъяснимого и непонятного толчка, действующего на первоначальную деятельность Я, сила воображения, колеблющаяся между первоначальным направлением этой деятельности и направлением её, возникшим через рефлексию, порождает нечто из обоих направлений слагающееся». Но так как в Я, в силу его понятия, не может быть ничего такого, что бы оно в себе не полагало, то оно должно с необходимостью полагать в себе и этот факт, т. е. оно должно его с необходимостью себе первоначально объяснять, вполне определять и обосновывать. Система тех фактов, которые обнаруживаются при первоначальном объяснении упомянутого факта в духе разумного существа, составляет теоретическое наукоучение вообще; и такое первоначальное объяснение охватывает в себе теоретическую способность разума. Как, в общем, полагает Я в себе такой факт, Фихте рассматривает в дедукции представления вообще. При этом там речь шла об объяснении этого факта вообще, с совершенным отвлечением от объяснения какого-либо отдельного из подходящих под это понятие фактов как таковых. Это происходило исключительно лишь потому, что там не дошло дело до рассмотрения всех моментов этого объяснения, так как никакой факт не может быть до конца определён как факт вообще, но он доступен полному определению только как особый факт и он всегда является определённым через некоторый другой факт того же рода и непременно должен быть определяем таким фактом. Таким образом, согласно Фихте, никакое полное теоретическое наукоучение невозможно без того, чтобы оно не было при этом в некотором роде частным, и его изложение, если действовать, последовательно согласно правилам наукоучения, непременно должно быть изложением некоторого частного теоретического наукоучения.
Т. о., наукоучение, в данном случае как теоретическое наукоучение, предоставляет естествознанию его предмет, независимую по своему бытию природу, и законы её наблюдения, через частное теоретическое наукоучение, т. е. материальную дисциплину. Ибо: Наукоучение, долженствующее охватить в себе всю систему человеческого духа, принуждено избрать этот путь и спускаться от общего к частному.40
Характер собственно наукоучения
Теперь следует обратиться к рассмотрению собственно наукоучения. И начать это рассмотрение следует с обсуждения самой этой центральной дисциплины фихтевской философской системы. Это особенно важно в виду того, что 1) сам Фихте с момента возникновения у него этой идеи и вплоть до самой смерти неуклонно её придерживался и 2) как раз сама эта идея наукоучения как-то прошла мимо внимания большинства современников.
Действительно, начиная с возникновения идеи наукоучения зимой 1793г. и до конца своих дней Фихте занимался разработкой системы наукоучения и особенно - разработкой собственно наукоучения. Причём, число работ, посвященных собственно наукоучению, значительно превосходит число работ, посвященных, например, отдельным дисциплинам наукоучения. Всего вариантов изложения наукоучения насчитывается не менее пятнадцати. Но большинство из них известны в гораздо меньшей степени, чем отдельные дисциплины. Ведь сочинения, посвященные отдельным дисциплинам, публиковались, в основном, при жизни Фихте, тогда как из разряда собственно наукоучения им была опубликована только «Основа общего наукоучения» 1794/5 г., которая, тем не менее, пережила целых три издания при жизни автора. Она трижды издавалась, несмотря на несовершенство (по мнению самого Фихте) своего содержания. Еще было, правда, опубликовано «Наукоучение в его общих чертах», но последняя работа представляет собой лишь краткий очерк наукоучения.
«Основу общего наукоучения» 1794/5 г. можно, в известном смысле, называть первым вариантом изложения наукоучения. Ведь оно первое опубликованное систематическое изложение наукоучения. Хотя до этого были приватные лекции о наукоучении для избранного круга слушателей в Цюрихе зимой 1794 г., а ещё раньше были записанные «Собственные медитации об элементарной философии», которые и были, по сути, первым изложением наукоучения; с той, однако, оговоркой, что Фихте их писал, прежде всего, для себя. Тем не менее, именно «Основу общего наукоучения» Фихте в дальнейшем считает первым изложением наукоучения и ссылается на него как на таковое.
После несостоявшейся публикации «Изложения наукоучения» 1601/02г., к началу 1804 г, Фихте решает, что он больше не будет публиковать своих новых многолетних исследований в области наукоучения, но он будет излагать их устно в лекционной форме (Объявление открытых лекций о наукоучении в Берлине 1804 г.).61 Устные лекции читались им и до этого, ещё в Йенском университете. Это, во-первых, лекции по «Основе общего наукоучения» 1794/05 гг., и, во-вторых, чисто устные лекции о наукоучении, получившие название «Наукоучение nova methodo» и сохранившиеся, в частности, в записи К. X. Ф. Краузе. Непосредственно после отказа от публикаций наукоучения Фихте читает четыре курса приватных лекций о наукоучении: три в 1804 г. и четвёртый летом 1805 г. в Эрлангене. Кроме того, зимой 1805 г. он читает лекции под названием «Принципы учения о Боге, нравах и праве», которые сам Фихте не включает в число изложений наукоучения, хотя такой исследователь, как, например, Михаил Брюгген, как уже упоминалось во введении, причисляет их к разряду собственно наукоучения.62
Затем Фихте читает лекции в Кенигсберге в начале 1807 г. После этого, вследствие тяжёлой болезни в 1808 г, последовал длительный перерыв в разработке наукоучения до 1810г., когда он вновь читает лекции о наукоучении. Далее, он читает лекции о наукоучении в 1811-1812гг. Затем, он читает лекции весной 1813 г., которые вынужден прервать. И, наконец, в начале 1814г. он начинает новый курс, из которого перед смертью успевает прочитать пять лекций.
Однако, несмотря на то, что всё это время Фихте излагал публично наукоучение только в виде лекций и ничего из этого не печатал, за исключением «Наукоучения в его общих чертах», он давно ставил себе конечной целью создание строго научного конечно значимого изложения наукоучения. Об этом последнем Фихте говорит: 1) как о должном появиться «однажды» в неопределённом будущем, в августе 1801г., 2) как о должном появиться вот-вот в начале 1807 г. (конец 1906 г.),64 3) собирается вплотную заняться этим конечно значимым строго научным изложением летом 1814 г.: собирается найти и изложить в конечно значимой форме наукоучение, над которым он работал с его открытия зимой 1793 г., после чего он больше ничего не хочет писать и печатать; об этом он сообщил своему сыну в конце 1713 г.65 Т. о. строго научное изложение наукоучения так и не появилось.
Примечательно, что Фихте, считая своей целью осуществление строго научного конечно значимого изложения наукоучения, большую часть своей творческой жизни посвятил как раз другому способу изложения, не конечно значимому, т. е., соответственно смыслу слов, установленному на все времена, а изменчивому и приспосабливающегося к ситуации, рассчитанному больше на понятность.66 Здесь та же ситуация, что и с проблемой создания единой общезначимой национальной терминологии, созданием которой, согласно Фихте, заканчивает свою работу философская сила суждения и которая возможна только по совершенном развитии системы разума во всём своём объёме и совершенном развитии всех своих частей. И это - такое дело, которое, по мнению Фихте, легко может стать слишком большим для человеческой жизни.68 Что, собственно, и подтвердилось. Единая терминология так и не была определена. Напротив, Фихте пользовался теми терминами, которые раньше всего находил, были ли они немецкими, латинскими или греческими; и вообще, меньше всего заботился о терминологии.69 Т. о., видно, что он использовал терминологию в соответствии со способом изложения. А именно: Конечно значимому строго научному способу изложения соответствовала бы единая общеобязательная терминология, тогда как изложению, рассчитанному на понятность, соответствует такая же терминология, также рассчитанная на понятность. Характер такого рода способа изложения очень хорошо выражен в «Наукоучении» 1805 г., где Фихте говорит, что наукоучение никоим образом не есть напечатанная книга: но есть живая, вечно новая, и свежепродуцируемая мысль, которая при новом условии времени и сообщении высказывается иначе: и, между прочим, при давно прошедших обстоятельствах уже высказала себя в одной напечатанной книге (имеется в виду «Основа общего наукоучения» 1794/5гг.), в которой тот, кому подходит непосредственно новое и свежее сообщение, больше не нуждается.
Топика наукоучения и изменение способа изложения
Теперь следует обратиться к исследованию топики собственно наукоучения. И начать это исследование следует с рассмотрения изменения способа изложения наукоучения. Ведь разные варианты наукоучения принадлежат различным способам его изложения.
С этим изменением способа изложения связано изменение топики, и уж во всяком случае, изменение обозначения топики. Последнее видно из сравнения таблиц Мартиаля Геру.230 Но сама по себе топика наукоучения должна быть едина, если, конечно, Фихте не изменял свои взгляды и оставался на той же точке зрения, на которую встал в конце ноября - начале декабря 1793г., а изменения касались лишь завершения наукоучения в формально-дискурсивном смысле, а именно: построения интеллигибельного мира, о необходимости чего Фихте писал Шеллингу в своём письме от 31 мая, 7 августа 1801 г.;231 а также - способа изложения.
Соответственно, эта топика должна быть независима от способа изложения. Хотя, не всякий способ изложения выражает её одинаково отчетливо. Кроме того, некоторые варианты наукоучения тематически уже других, т. е., в них не может быть представлена вся топика.
Однако, несомненно, в конечно-значимом строго научном изложении эта топика должна была бы быть представлена полностью и с полной очевидностью и отчётливостью. Точно так же, как и то, что в нём должна была бы найти своё место однозначная и общеобязательная терминология. Если бы это конечно-значимое строго научное изложение появилось.
Однако коль скоро строго научное изложение так и не появилось, то это значит, что и полного изложения топики наукоучения тоже не появилось. Эта топика не представлена ни у самого Фихте, ни, тем более, у исследователей его творчества. В XIX в., понятно, об этом и не думали; тогда вообще мало интересовались формальной стороной. Тогда куда больше интересовались содержательной стороной, тем, в чём состоит истина. Какая философия более истинна. Тогда торопились узнать истину; торопились жить. К середине XX в. спешить уже стало некуда. Теперь можно стало заняться спокойным самоцельным исследованием философии Фихте. Так появилась возможность исследовать формальную сторону. Первым, кто предпринял попытку тотального исследования различных изложений наукоучения, попытку развёрнутого представления их топики был уже упомянутый выше французский исследователь фихтевской философии Мартиаль Геру. Его работа, посвященная этой теме, вышла в 1930 г.
Однако и Геру и, позднее, шедший в том же направлении Иоахим Видман представляли топику отдельных вариантов наукоучения, а не наукоучения как такового, отражением чего могло бы служить только конечно-значимое строго научное изложение наукоучения. Иным путём шёл Михаил Брюгген. Он хоть и производил сравнительный анализ «Наукоучений» так называемого второго периода посредством топики, но его интересовали главным образом места, общие у Фихте с Кантом, элементы кантовской философии. Кроме того, Брюгген пользуется тем методом, что кратко излагает содержание рассматриваемых им вариантов наукоучения, давая в конъюнктиве текст самого Фихте. И, наконец, всё же основным критерием тождественности учения Фихте, представленного в различных вариантах, у Брюггена является наличие и соотношение идеального и реального моментов. Так, например, по поводу зимнего курса наукоучения 1804 г. в резюме Михаил Брюгген замечает, что в наукоучений 1804 (1) г., как и в наукоучении 1801/02 гг., сохраняются оба момента, идеальный и реальный, и абсолютное знание состоит в единстве обоих этих моментов Мартиаль Геру и Иоахим Видман используют для установления топики закон пятиричности. Видман занимается топикой весеннего варианта «Наукоучения» 1804 г. и «Наукоучения» 1805 г. Причём, с «Наукоучением» 1805 г. он поступает просто: Это «Наукоучение» состоит из тридцати лекций (29-я лекция отсутствует). В Эрлангеновском наукоучении 1805г. встречается удивительно симметричное образование: каждый из 25 основных моментов разрабатывается в своей собственной лекции, вперёд вынесены 5 вводных лекций. Благодаря этому возникает ряд из 30 лекций, подразделение которых отчётливо отчеканено законом «пятиричности»: любые 5 из 25 основных элементов образуют связное единство, над которым господствует один из 5 основных моментов знания; и т. д.
При этом Иоахим Видман, собственно, следует правилу, выведенному Фихте в последней двадцать восьмой лекции весеннего изложения наукоучения 1804г. Правда, в только что названном месте речь, строго говоря, шла о структуре наукоучения, включая его частные дисциплины; и при этом само наукоучение (Фихте вел речь конкретно о только что названном изложении) составляло пятую пятерку.234 Т. о., Иоахим Видман распространяет это правило на структуру изложения самого наукоучения.
В исследовании формальных структур весеннего курса наукоучения 1804 г. Видман в установлении топики больше придерживается ключевых понятий, которые и дают название соответствующим местам или позициям, как их называет Видман. Но их группирование подчиняется закону пятиричности. Так Видман находит в этом «Наукоучении» 5 основных позиций. Это последовательно выступающие позиции «Наукоучения» 1804(2) г. (так обозначается второе, весеннее изложение наукоучения 1804 г.) Внутри каждой из этих позиций Иоахим Видман обнаруживает, соответственно, ещё пять позиций. И вот эти последние позиции, которых, соответственно, 25, получают у Видмана своё название от ключевого понятия, разбираемого у Фихте в этом месте и представляющего собой на этот момент вершину синтеза.
Таким образом, у Видмана получается, по крайней мере, в отношении «Наукоучения» 1804(2) обратное тому, что получается у Брюггена. Брюгген ищет единства в различных вариантах наукоучения и, соответственно, находит его. Он ищет это единство при помощи тождественных моментов. У Видмана же это единство, при том способе сравнения, который он применяет, имеет формальный характер. А именно: «Наукоучения» 1804(2) и 1805 имеют тот общий признак, что делятся ровно на 25 основных моментов, объединяющихся в 5 пятёрок; если же сравнивать эти «Наукоучения» содержательно, то можно с полной уверенностью говорить, что получится несоответствие. Понятия, дающие названия позициям будут зачастую разными, и уж во всяком случае, будут следовать не в том порядке.