Проблема социальной легитимации в западной философии второй половины XX – начала XXI века Сладкова Алена Александровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Деонтологически-правовой и культуроцентристский подходы к проблеме социальной легитимации 33

1.1. Альтернатива деонтологизма и культуроцентризма в истолковании социальной легитимации 33

1.2. Д. Ролз и Р. Дворкин: нормативная стратегия в истолковании социальной легитимации 60

1.3. Макинтайр: культуроцентристская платформа интерпретации социальной легитимации 83

Глава II. Социальная легитимация в перспективе синтеза деонтологически-правового и культуроцентристского подходов 104

2.1. Ю. Хабермас: легитимация и трансформация общества 104

2.2. Социальная легитимация в эпоху европейской модерности в философии Ю. Хабермаса 123

2.3. Ю. Хабермас о проблеме кризиса легитимации в эпоху позднего капитализма 142

Заключение 162

Список литературы 171

• Д. Ролз и Р. Дворкин: нормативная стратегия в истолковании социальной легитимации
• Макинтайр: культуроцентристская платформа интерпретации социальной легитимации
• Социальная легитимация в эпоху европейской модерности в философии Ю. Хабермаса
• Ю. Хабермас о проблеме кризиса легитимации в эпоху позднего капитализма

Введение к работе

Актуальность темы диссертационного исследования. Социальная
легитимация – процесс подтверждения статусных полномочий определенных
лиц, оправдания действий индивидуальных и коллективных субъектов, а
также существующих и всегда наделенных властным измерением обще
ственных практик, структур и институтов на базе интерсубъективно значи
мых ценностей и норм, коллективного гражданского волеизъявления. Леги
тимность как состояние зависит от этого процесса, является его наличным
итогом. Проблема легитимации, так или иначе входившая в спектр дискур
сивного осмысления теоретиков эпохи Античности и Средневековья, выхо
дит на авансцену философской мысли Нового времени в связи с крушением
устоев традиции и появлением политических отношений и институтов обще
ства, поклоняющегося "формальной рациональности" (М. Вебер). Минувшее
столетие, принесшее с собой потрясения многочисленных революций, крова
вые реалии тоталитарных диктатур, двух мировых войн, конфронтацию ка
питализма и коммунизма, породило в финальной инстанции противоречия
многополярного мира эпохи глобализации. В этом контексте современные
западные авторы пытаются выработать сценарии рассмотрения проблемы
социальной легитимации, заслуживающие внимательного историко-

философского анализа и оценки.

Актуальность исследования темы диктуется рядом обстоятельств, во-первых, проблема социальной легитимации приобретает особое звучание в западной философии на рубеже второй половины XX – начала XXI века в атмосфере остро ощущающегося дефицита средств и методов нормативного и ценностного обоснования программ социального и политического устройства общества, а также порядка международных отношений эпохи информационного общества и глобализации. Многие видные западные теоретики отмечают сегодня негативное влияние стереотипов мировидения, клиширующих массовое сознание и тиражируемых традиционными и новейшими СМИ, на способность гражданского общества к публичной легитимации властных решений или критическому противостоянию им. Кризис сложившихся институтов правового регулирования международных отношений, своеобразный "клубный характер" принятия имеющих глобальный резонанс властных решений лидерами индустриально развитых держав Запада побуждают к обсуждению темы дефицита демократической легитимации в глобальной политике.

Во-вторых, анализ кризиса социальной легитимации связывается с поиском философской платформы, адекватной задаче обоснования общественных отношений, необходимых для разрешения современных социокультурных и политических проблем. На фоне критики классической философии Нового времени и, прежде всего, проекта Просвещения современные западные авторы говорят о необходимости рассмотрения социальной легитимации на коммуникативной базе. Если просвещенческий разум предполагал

неуклонное рефлексивное восхождение по пути прогресса, то лейтмотивом сочинений современных теоретиков является постоянный пересмотр оснований мысли и деятельности людей в контексте интерсубъективной коммуникации. Множественность, плюрализм вариантов мысли и действия, обосновываемых на коммуникативной базе, составляют стержень рассуждений современных западных авторов, обращающихся к рассмотрению вопроса о природе социальной легитимации на базе постклассического способа философского теоретизирования вне зависимости от конкретной ориентации их идейных исканий. Однако это отнюдь не означает тотального отвержения ими традиции философии Нового времени. Напротив, историко-философский поиск корней современных способов дискурсивного осмысления проблемы социальной легитимации предполагает обнаружение их укорененности в традиции модерности и, прежде всего, в деонтологической по своему базисному вектору мысли Иммануила Канта и историцистской по направленности платформе Георга Вильгельма Фридриха Гегеля.

В-третьих, в современной ситуации чрезвычайно важно проследить особенности формирования платформы либеральной стратегии легитимации под влиянием наследия И. Канта, а коммунитаристской – Г.В.Ф. Гегеля, выявляя их особенности и потенциальные возможности синтеза. Наиболее видными теоретиками либерализма являются Джон Ролз и Рональд Дворкин, а коммунитаризма – Аласдер Макинтайр, Майкл Сэндел, Чарльз Тейлор. Либерально-коммунитаристское направление ярко представляет немецкий философ Юрген Хабермас, который в качестве теоретико-методологической платформы предлагает разработанную им теорию коммуникативного действия. Противостояние стратегий философского осмысления процесса легитимации в формате программ как либерализма, так и коммунитаризма привело к осознанию необходимости их синтеза. Возникший проект либерального коммунитаризма позволяет по-новому взглянуть на возможности публичной, правовой и политической легитимации социальных практик, структур и институтов. Однако положения сравнительно новой концепции еще вызывают множество вопросов, и необходима оценка перспектив ее практической реализации и жизнеспособности в современных реалиях глобального сообщества.

В-четвертых, теоретические искания представителей либерализма и коммунитаризма, а также возможности, открываемые либерально-коммунитаристским синтезом для философского обоснования проблемы легитимации, чрезвычайно важны в плане поиска позитивных путей ее решения. В ходе дискуссий представителей этих направлений современной западной мысли были выявлены многие важные моменты, сопряженные с легитимацией основ устойчивой демократии и правового государства. Идеи ведущих представителей современной западной мысли важны и для теории и практики легитимации в условиях современной России.

В-пятых, в педагогическом смысле выводы, сформулированные в диссертации, могут найти применение в преподавании истории философии,

социальной философии, философии права, политологии, истории политических и правовых учений и других университетских дисциплин.

Степень разработанности проблемы. Хотя проблема социальной легитимации, ее источников и способов стала интенсивно обсуждаться в Новое время, уже идеи Демокрита, Сократа, Платона, Аристотеля, Августина, Иоахима Флорского, Аквината, Марсилия-Падуанского, Н. Макиавелли и других античных, средневековых и ренессансных авторов, задумывавшихся об основаниях и предпочтительности того или иного общественно-политического строя, содержали важные подходы к ее рассмотрению. Однако интенсивная философская разработка темы социальной легитимации начинается в трудах таких теоретиков общественного договора, как Т. Гоббс, Б. Спиноза, Д. Локк, Ж.-Ж. Руссо. Своеобразной реакцией на их размышления стала консервативная критика, предложенная Э. Бёрком.

Современные подходы к обоснованию социальной легитимации, обсуждаемые в диссертации, непосредственным образом укоренены в построениях двух крупнейших представителей немецкой классической философии – И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля. Кантовская деонтологическая стратегия видения этой проблемы предвосхитила построения современных теоретиков либеральной ориентации, а гегелевский историцизм – подход к ней теоретиков коммунитаризма. В трудах В. Виндельбанда, В.Ф. Асмуса, А.В. Гулыги, А.А. Кокорина, Т.И. Ойзермана В.С. Нерсесянца, А.А. Пионтковского¹ и других исследователей эксплицируются многие важные аспекты творчества Канта и Гегеля, сфокусированные на теме социальной легитимации. В полемике с немецкой классической философией по теме социальной легитимации складываются идеи революционного праксиса как ее источника и универсального основания, представленные в наследии К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина.

В первой половине минувшего века получает распространение неокантианская концепция социальной легитимации М. Вебера, выделившего традиционный, харизматический и рационально-легальный ее типы. Его либеральные идеи находят свое продолжение в творчестве И. Берлина и К. Поп-пера, уделивших значительное внимание проблеме легитимации. Консервативная теория легитимации, связанная в творчестве К. Шмитта с идеями рус-соистски окрашенной прямой демократии, звучала откровенно в согласии с устремлениями фашистского "вождизма". Критике сложившихся в капиталистическом мире способов легально-правовой легитимации и одновременно

¹ См: Асмус В.Ф. Диалектика Канта / В.Ф. Асмус; Ком. Акад. Филос. секция. – Москва: Коммунистическая академия, 1930; Асмус В.Ф. Иммануил Кант / В.Ф. Асмус. – Москва: Высшая школа, 2005; Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Рольф, 2001; Ойзерман Т.И. Историко-философское учение Гегеля / Т.И. Ойзерман. – Москва: Знание, 1982; Ойзерман Т.И. Кант и Гегель. – Москва: Канон +, 2008; Виндельбанд В. От Канта до Ницше: Пер. с нем. / Под ред. А. Введенского. М., 1998; Нерсесянц В.С. Философия права: история и современность // Вступительная статья. Гегель Г.В.Ф. Философия права. – М: Мысль., 1990; Пионтковский А.А. Свобода – государство – личность. Гегелевская идея государства // Вайхельт В, Керимов Д.А., Нерсесянц В.С. и др. Философия права Гегеля и современность. М.: изд-во «Наука», 1977.

тоталитарных вариантов обоснования диктатуры вождя посвящены работы неомарксистов – Д. Лукача, Т. Адорно, М. Хоркхаймера, Г. Маркузе и др.

В центре внимания теоретиков либерализма и коммунитаризма второй половины ХХ – начала XXI вв. также находится проблема социальной легитимации, кризиса таковой в условиях "позднего капитализма". В либеральном ключе это тематическое поле рассмотрели Д. Ролз и Р. Дворкин¹. Ком-мунитаристская платформа подхода к проблематике социальной легитимации наиболее интересно представлена в работах А. Макинтайра, М. Сэндела, Ч. Тейлора². Осуществив в своих сочинениях синтез платформ либерализма и коммунитаризма, Ю. Хабермас³ предложил достаточно оригинальный взгляд на природу социальной легитимации и стратегию ее реализации в современном мире. Все названные авторы пытались выявить причины возникновения кризисных ситуаций в современном обществе и выработать предложения по их преодолению в русле избираемой ими стратегии легитимации. Так, Ролз и Дворкин, как представители либерализма, усматривают в основе общественного развития социальный атомизм и авторитет равенства и самостоятельности членов общества; Макинтайр, как приверженец коммунитаристских взглядов, утверждает, что сплоченность членов общества на основе чувства солидарности и культурно-исторических ценностей является платформой для формирования справедливого общества, ориентированного на достижение общего блага. Хабермас говорит о направленности вектора общественного развития на социальное сотрудничество посредством коммуникации.

Воззрения Ролза, Дворкина, Макинтайра и Хабермаса на процесс социальной легитимации широко обсуждаются не только в зарубежной, но и в отечественной литературе. Осуществлен перевод некоторых значимых произведений этих философов на русский язык, что делает более возможным

¹ См.: Дворкин Р. О правах всерьез / Пер. с анг.; ред. Л.Б. Макеева. – М.: РОССПЕН, 2005; Ролз Джон. Теория справед
ливости: Пер. с анг. / Науч. ред. и предисл. В.В. Целищева. Изд. 2-е. – М.: Изд-во ЛКИ, 2010; Dworkin R.
Law`s Empire. – Cambridge, Mass, London, Harvard University Press, 1986; Rawls J. A Theory of Justice. – Ox
ford: Oxford University Press, 1971; Rawls J. Political Liberalism. N.Y.: Columbia University Press, 1993; Rawls J.
Law of the People. Cambridge Harvard University Press, 1999.

² См: Макинтайр А. После добродетели: Исследование теории морали / Пер. с англ. В.В. Целищева. – М.:
Академический проспект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000; MacIntyre A. Secularization and Moral Change.
London: Oxford U.P., 1967; MacIntyre A. Whose Justice? Which rationality? Notre Dame: University of Notre
Dame Press, 1988; Sandel M. Liberalism and the Limits of Justice. – Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1989.;
Taylor C. The Diversity of Goods // Utillitarianism and Beyond / Ed. By A. Sen and B. Williams. Cambridge: Cam
bridge Univ. Press, 1982; Taylor C. Philosophy and Human Sciences // Philosophical Papers.1985. Vol. 2.

³ См.: Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. - СПб.: Наука, 2001; Хабермас Ю.
Политические работы / Сост. А.В. Денежкина; пер. с нем. Б.М. Скуратова. – М.: Практис, 2005; Хабермас Ю.
Проблема легитимации позднего капитализма / Пер. с нем. Л.В. Воропай. – М.: Праксис, 2010; Хабермас
Ю. Расколотый Запад / пер. с нем. О.И. Величко и Е.Л. Петренко. – М.: Весь мир, 2008; Хабермас Ю. Фило
софский дискурс о модерне / Пер. с нем. М. М. Беляева и др. – М.: «Весь Мир», 2003; Habermas J. Legitima
tion crisis/ English translation of Legitimationsprobleme im Sptkapitalismus / translated by Thomas McCarthy. –
Boston: Beacon PRESS, 1975; Habermas J. The Theory of Communicative Action. Vol. 1-2. Cambridge: Polity
Press. 1984; Habermas J. Philosophical Discourse of Modernity. Cambridge: MIT Press, 1987; Habermas J. Struc
tural Transformation of the Public Sphere: an Inquiry into a Category of Bourgeois Society. Cambridge: MIT Press,
1989.

профессиональное рассмотрение их идей, перспектив их соотнесения с общественной практикой.

В рамках рассмотрения проблемы социальной легитимации Ролз и другие приверженцы либеральной теории опираются на деонтологическую стратегию Канта, тогда как Макинтайр и иные представители коммунитаризма развивают положения историцизма Гегеля. Хабермас подходит к данной проблеме комплексно, осуществляя синтез нормативной стратегии и культу-роцентристкого подходов в обосновании социальной легитимации.

Отдельные значимые аспекты постановки Д. Ролзом, Р. Дворкиным и другими либеральными авторами проблемы социальной легитимации в поле рецепции ими наследия Канта исследованы в публикациях Т.А. Алексеевой, Л.Б. Макеевой, У. Кимлика¹ и др.

Рассмотрение некоторых важных моментов теории социальной легитимации Ч. Тейлора, А. Макинтайра, М. Сэндела и других коммунитаристов, находящихся под влиянием гегелевского историзма, стало предметом изучения Т.А. Дмитриева, Д. Грея, Б.Л. Губмана, А.В. Воробьева, Г.Ю. Канарша, С.Г. Чукина² и др.

А.Я. Алхасов, Н.А. Бусова, В.М. Лоскутникова, Н.В. Мотрошилова, Р. Розенбергс, В.Н. Фурс, И.П. Фарман, Б. Фливбер³ и др. в своих трудах раскрывают особенности либерально-республиканской социальной философии Ю. Хабермаса, затрагивая, в частности, и некоторые особенности постановки вопроса о социальной легитимации в созданной им теории коммуникативного действия.

Вместе с тем в существующей научной литературе до сих пор не сложилось целостного историко-философского осмысления основных вариантов

¹ Cм.: Алексеева Т.А. Современные политические теории. – М.: «Российская политическая энциклопедия»
(РОССПЭН), 2000; Макеева Л.Б. Философия эгалитарного либерализма в США: Джон Ролз и Рональд Двор-
кин // История философии. – М.: ИФ РАН, 2005. – № 12; Кимлика Уил. Либеральное равенство // Современ
ный либерализм. – М., 1998.

² См.: Дмитриев Т.А. Аласдер Макинтайр: мораль после добродетели // История философии.– М.: ИФ РАН,
2005.– Вып. 12; Грей Д. Поминки по Просвещению. Политика и культура на закате современности». – М.:
Праксис, 2003; Губман Б.Л., Воробьев А.В. Ч.Тейлор и концепции правового государства // Вестник Твер
ского гос. ун-та. Серия «Философия». – 2008. – № 36; Губман Б.Л. Проект Просвещения и «постсекулярная»
мысль: вера и разум // Вестник Тверского гос. ун-та. Серия «Философия». – 2009. – № 11. – Вып. 1 (9); Ка-
нарш Г.Ю. Социальная справедливость: философские концепции и Российская ситуация. Монография. М.:
Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2011; Чукин С.Г. Ю. Хабермас versus А. Макинтайр: к вопросу об основаниях
современного философствования // Размышления о философии на перекрестке второго и третьего тысячеле
тий. Сборник к 75-летию профессора М.Я. Корнеева.– СПб.: Санкт-Петербургское философское общество.
Серия «Мыслители». – 2002. – Вып. 11.

³ См.: От критической теории к теории коммуникативного действия. Эволюция взглядов Юргена Хабермаса
/ Под ред. А. Я. Алхасова. Ульяновск, – 2001; Бусова Н.А. Юрген Хабермас о становлении коммуникатив
ного действия // Вопросы философии. РАН, – 2006. – № 10.; Лоскутникова В.М. Хабермас и Луман: два
подхода к исследованию процессов коммуникации в современном обществе // Гуманитарная информатика. –
2004. – № 1; Мотрошилова Н.В. Юрген Хабермас о кризисе Европейского Союза и понятии солидарности
(2011 – 2013 гг.) // Вопросы философии. – 2013. – № 10.; Розенбергс Р. Проблема социального консенсуса в
работах Хабермаса // Общественные науки и современность. 1995. № 5; Фурс В.Н. Философия незавершен
ного модерна Юргена Хабермаса. – Мн.: ЗАО «Экономпресс», 2000; Розенбергс Р. Проблема социального
консенсуса в работах Хабермаса // Общественные науки и современность. – 1995. –№ 5; Фарман И.П. Соци
ально-культурные проекты Юргена Хабермаса. – М.: ИФ РАН, 1999; Фливберг Б. Хабермас и Фуко – теоре
тики гражданского общества // Социальные исследования. – 2000. – № 2.

рассмотрения проблемы социальной легитимации в западной философии второй половины XX – начала XXI века, представленных либеральной, ком-мунитаристской и либерально-коммунитаристской концепциями.

Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой про
блемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого является
совокупность теоретических воззрений представителей либеральной, комму-
нитаристской и либерально-коммунитаристской западной социально-
философской мысли второй половины XX – начала XXI века, а предметом –
различные стратегии решения проблемы социальной легитимации, представ
ленные в их границах.

Цель и задачи диссертационного исследования. Целью диссертации является историко-философский анализ основных стратегий решения проблемы социальной легитимации в западной философии второй половины XX – начала XXI века.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:

1. определить альтернативу деонтологизма и культуроцентризма в подходе к проблеме социальной легитимации;

2. отразить специфику нормативной стратегии Дж. Ролза и Р. Двор-кина в истолковании социальной легитимации;

3. выявить особенности культуроцентристского подхода А. Макин-тайра к решению проблемы социальной легитимации;

4. проанализировать воззрения Ю. Хабермаса на феномен легитимации и трансформацию общества;

5. охарактеризовать социальную легитимацию в эпоху европейской модерности, ее либерально-капиталистического периода в философии Ю. Хабермаса;

6. рассмотреть проблему кризиса легитимации в эпоху позднего капитализма и пути ее решения, предложенные Ю. Хабермасом.

Источниками исследования являются произведения Дж. Ролза, Р. Дворкина, Ч. Тейлора, А. Макинтайра, Ю. Хабермса и других участников дискуссии по проблеме социальной легитимации, ведущейся в западной социально-философской мысли второй половины XX – начала XXI века. К числу источников следует также отнести произведения философов Античности, Средних веков и Нового времени, релевантные рассмотрению проблемы социальной легитимации. В особенности значимы в данной связи работы И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля, питающие размышления современных авторов по проблеме социальной легитимации. Источниковая база диссертации включает также исследования современных западных и отечественных авторов, посвященные изучению генезиса формирования воззрений теоретиков либерализма, коммунитаризма и либерал-коммунитаризма на проблему социальной легитимации во второй половине XX – начале XXI века.

Методологические основы исследования. Используемые методы

исследования определены особенностями темы. В диссертационном исследовании используется герменевтическая методология, проблемно-тематический

способ анализа и изложения материала. При написании работы применялись структурный, структурно-функциональный, исторический и сравнительно-исторический методы¹.

Герменевтическая методология позволяет рассмотреть современные западные теории социальной легитимации в широком историко-философском контексте традиции и современности, выявляя их актуальное звучание сегодня применительно к ситуации глобального сообщества и России. Наследие каждого из авторов, предполагающего собственную оригинальную стратегию подхода к теме социальной легитимации, анализируется как сопряженное с разрешением теоретической проблемы, специфическим образом рефлексивно интерпретируемой им и подлежащей реконструкции в историко-философском плане.

Структурный метод нашел применение прежде всего в анализе текстов Д. Ролза при рассмотрении вводимых и последовательно снимаемых им иде-ализаций, применяемых для истолкования реализации принципов справедливости в общественной жизни. Структурно функциональный метод значим, например, при изучении роди деонтологиеской установки в организации различных вариантов дискурса справедливости у Д. Ролза и Р. Дворкина. Интерпретация генезиса либеральных, коммунитаристских, а также либерально-коммунитаристских теорий справедливости, сформировавшихся под влиянием наследия Канта и Гегеля, потребовало расширенного обращения к историческому и сравнительно-историческому методам.

Д. Ролз и Р. Дворкин: нормативная стратегия в истолковании социальной легитимации

Деонтологический способ истолкования социальной легитимации впервые используется Кантом, который предполагает экспликацию социальной действительности через идеальные нормативы морали и политической жизни общества. При деонтологическом подходе категории должного, идеального, универсального, нормативного выступают исходными при анализе политических и социальных реалий. Кант отводит индивиду решающую роль в построении "всеобщего правового гражданского общества" посредством выработки единых, универсальных правовых принципов как фундамента для общественного развития. При этом апелляция к их универсальности и всеобщности ставит обязательным условием то, что они должны быть применимы в любой ситуации вне зависимости от конкретных обстоятельств. Кантовская идеальная модель построения государства не имеет привязки к конкретному времени и месту. Исторический процесс рассматривается Кантом как движение к модели должного состояния правового государства, а дистанцирован-ность от исторического опыта ведет к интерпретации реальной ситуации всего лишь как внешнего фона осуществления должного. Также не исследуется и не учитывается историчность коммуникативных взаимосвязей между индивидами в процессе интерсубъективной выработки норм права и морали.

Гегель с опорой на историцистскую платформу культивирует ценности и традиции определенного народа, необходимые для формирования социального порядка и основ его легитимации. Личность при этом рассматривается как составная часть общества, а не основное звено. Концепция государства, предложенная Гегелем статична и консервативна, философ склонен проводить идеализацию исторически определенных государственно-правовых и социальных институтов и практик. Сторонники либерализма вслед за Кантом отводят ведущую роль в преобразовании социальной действительности разумному индивиду, априори способному к моральным действиям. Постулат индивидуализма предполагает, что члены общества как разумные существа самостоятельно выбирают ценности, которые, на их взгляд, ведут к моральности действий.

Если либералы, в частности Ролз и Дворкин, придерживаются деонто-логической стратегии Канта, наполняя еще большим нормативным содержанием, то коммунитаристы опираются на историзм Гегеля, делая при этом упор на культурно-исторические ценности общества.

Коммунитаризм обосновывает легитимацию социальных отношений через систему ценностей, соотнося их с реальными практиками общества и с соответствующим определенным социокультурным контекстом. Коммунита-ристы настаивают на том, что ценности и мораль в качестве ориентиров для общественного развития должны формироваться в рамках локальных сообществ, где индивид проходит социализацию и приобретает идентичность. Именно сообщество образует рамки для существования моральных убеждений, и оно же побуждает личность к моральному поведению.

В настоящее время актуальным представляется синтез деонтологически-правовой конструкции либеральной теории и культуроцентристкой установки коммунитаристов. Синтез этих программ и установок развивается представителями либерально-коммунитаристской теории. Наиболее ярким мыслителем этого направления является немецкий философ Ю. Хабермас, предложивший в качестве теоретико-методологической платформы государственного и общественного развития разработанную им теорию коммуникативного действия.

Хабермас, пытаясь смягчить конфликт между взглядами либералов и коммунитаристов, апеллирует к теории коммуникации, в которой философ совмещает либеральные воззрения в части утверждения личностной автономии, и положения коммунитаризма, акцентирующего значимость культурных ценностей. Демократический процесс, по его мнению, гарантирует легитимность в силу своего процедурного характера, он может, если необходимо, заполнить пробелы в социальной интеграции.

В либеральной теории используется нормативная стратегия в истолковании социальной легитимации. В основу нормативной стратегии положена система принципов справедливости Д. Ролза и "сообщество принципов" Р. Дворкина с приоритетным принципом равной заботы и уважения прав со стороны государства.

Критикуя за абстрактность и антиисторизм теорию справедливости Рол-за, Дворкин конкретизирует ее предпосылки, связанные с укорененностью в теории общественного договора, и усиливает одновременно эгалитарный момент, позволяющий дистанцироваться от недостатков классического либерализма и негативных итогов его воплощения в современной внутренней и внешней политике стран Запада.

По мнению Ролза, потребность в справедливости возникает, когда необходимы оценка и обоснование деятельности общественных институтов, чтобы гармонизировать различные притязания членов общества. В этой связи насущной проблемой становится поиск процедуры, согласно которой гражданин, обладающий легитимными притязаниями, согласится на введение в действие справедливых институтов и соблюдение законодательно установленных норм и правил. По замыслу Ролза, такой процедурой является концепция "справедливости как честности", подразумевающая беспристрастную процедуру справедливого упорядочивания институтов посредством "исходной позицией", "занавеса неведения" и выбора рациональными и свободными индивидами фундаментальных принципов справедливости.

Ролз интерпретирует справедливость как принцип социальной организации. Понятие справедливости, по его мысли, предполагает два принципа. Сообразно с первым из них, характеризуемым как "принцип равных свобод", каждый человек должен обладать равным правом в отношении наиболее обширной системы равных основных свобод, совместимой с подобными свободами для всех остальных людей. Второй же предполагает, что социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, чтобы (а) они вели к наибольшей выгоде наименее преуспевающих» ("принцип дифференциации"), а также (б) обеспечивали доступ к положениям и должностям для всех граждан ("принцип равных возможностей"). Сообразно с его пониманием, эгалитаризм составляет основу первого принципа, ибо он отрицает возможность узаконивания ограничения свободы одного человека на том основании, что это увеличивает чью-то свободу и тем самым возрастает общая сумма свободы. Основная структура общества в соответствии со вторым принципом допускает неравенство, поскольку это улучшает положение каждого, включая и наименее преуспевающих граждан, причем таким образом, чтобы это неравенство сочеталось с равной свободой и честным равенством возможностей.

Главная трудность, порождаемая ролзеанским способом социальной легитимации институтов общества, состоит в предельной абстрактности основных нормативных принципов, оставляющих открытым вопрос об их применимости в конкретных ситуациях. На это обстоятельство указывают многочисленные критики его построений. Сам Ролз, считавший свой вариант либерально-деонтологической социальной легитимации значимым для обнаружения общих рамочных условий политического устроения общества, полагал возможным применение основных утверждаемых им принципов справедливости путем постепенного снятия "занавеса неведения" и движения от общих положений конституции к созданию законодательства, регулирующего конкретные сферы совместной деятельности людей. Однако само движение по пути последовательного снятия идеализаций, позволяющих обрести легитимные основания институциональной конкретики, регулирующей общественное целое, вряд ли состоялось в его концепции в варианте детальной проработки. Ясно лишь то, что, уловив дефекты многих классических либеральных концепций, связанные с запросом современности не только на обеспечение равенства прав и свобод, но и с разработкой стратегии снятия крайнего неравенства "стартовых возможностей" существования людей в эпоху "позднего капитализма", он попытался дать и определенные рецепты подхода к этому кругу вопросов. Ролз полагал, что в современных условиях ценностно-культурного плюрализма только всеобщий принцип равноправия во всех сферах общественной жизни может выступать нормативным ориентиром для конструирования справедливых политических и социальных институтов. Критически полемизируя с его концепцией, Дворкин двигается, по сути, в том же направлении.

Макинтайр: культуроцентристская платформа интерпретации социальной легитимации

Для обоснования своей теории Ролз исходит из идеи "общественного договора". Данная идея в интерпретации Ролза представляет собой некоторую гипотетическую ситуацию, обозначенную как "исходное положение", в котором рациональные, равные и свободные люди призваны выбрать принципы справедливого социального устройства. В целях обеспечения справедливого выбора Ролз принимает несколько важных предположений в отношении участников моделируемой ситуации, а именно: люди в исходном положении должны пребывать под "занавесом неведения". Данное положение направлено на ограничение "влияния частных устремлений и наклонностей" на принимаемые принципы.

Согласно Ролзу понятие "занавес неведения" включает следующие положения: 1) никто не знает своего места в обществе, своего классового положения и социального статуса; 2) никто не знает своей удачи в распределении естественных дарований и способностей; 3) никто не знает своей концепции блага, частностей своего рационального плана жизни; 4) никто не знает конкретных обстоятельств своего общества. Единственное, чем обладают стороны – это знание общих фактов о человеческом обществе, понимание политических вопросов и принципов экономической теории, знание основ социальной организации и законов человеческой психологии1.

По верному, на наш взгляд, утверждению М. Сэндела, теория Ролза является гипотетической вдвойне в силу того, что теория общественного договора не имеет оснований ни в истории, ни в опыте, поскольку наличие предполагаемого договора зависит не столько от договоренности участников, сколько от идеи, что при установленных гипотетических условиях может быть достигнуто соглашение, положения и правила которого бы принимались всеми рациональными субъектами2.

Механизм выбора принципов справедливости, согласно Ролзу, выглядит следующим образом: в силу того, что участники договора не знают своего материального, социального положения, уровень своих природных способностей и дарований, то в такой ситуации наиболее рациональной будет стратегия, предполагающая максимизацию той доли, которую получает человек, оказавшийся в наименее благополучном положении. Также презюмируется, что участники договора являются «рациональными эгоистами, действующими под "вуалью неведения", они обязательно одобрят общий принцип, который сведет к минимуму их возможные потери в реальном обществе»1.

Важно отметить, что принципы справедливости, являющиеся результатом гипотетического общественного договора, выстраиваются Ролзом в определенном лексическом порядке, который предполагает удовлетворение первого принципа и только после этого переход ко второму. Тем самым принцип равной свободы оказывается приоритетным по отношению к принципам, регулирующим экономическое и социальное неравенство.

Избираемые принципы справедливости являются основой для всех дальнейших соглашений, установления надлежащих форм политического правления, последующего выбора конституции, законодательства, изменения общественного устройства. Предполагается, что четкое и неукоснительное следование избранным принципам является обязательным условием социальной кооперации2.

Второй стадией формирования общественного устройства, отвечающего принципам справедливости Ролза, является законодательная стадия. При этом законы должны отвечать уже не только принципам справедливости, но и запретам и ограничениям, установленным конституцией.

Завершающий этап предполагает, что разработанные общие нормы и правила могут применяться к реальным жизненным ситуациям, а также поведение граждан должно соответствовать этим нормам и правилам.

По мнению Э.С. Мирзаханяна, «Ролз пытается последовательно провести стратегию социального конструктивизма путем поэтапной конкретизации предельных идеализаций. В то же время соотношение первичных теоретических принципов и эмпирический опыт, принадлежащий различным сферам реализации справедливости, остается для него во многом не реализованной задачей»1.

После проведенного анализа теории Ролза, предполагающей справедливое устройство общества, можно полагать о том, что ее теоретическим обоснованием является деонтологический либерализм. Ролз отвергает утилитаризм в силу того, что он «не способен объяснить основные права и свободы граждан, а это в свою очередь необходимо для обоснования демократических

Многие исследователи теории справедливости Ролза усматривают в построениях американского философа рецепцию деонтологизма Канта, но некоторые также отмечают восприятие им идей коммунитаристов, в частности Аласдера Макинтайра, который в обоснование своей концепции этики добродетелей опирался на аристотелевсо-томистскую традицию справедливости. Например, В.А. Чалый указывает на «особую роль в концепции американского философа понятия "рационального жизненного плана", который позволяет человеку связать воедино свои разнонаправленные интересы и согласовать их с интересами других людей, и иметь такой план — благо. Ролз различает два вида блага: инструментальное, ведущее к исполнению правильно построенного жизненного плана, и благо как характеристика самого жизненного плана. Для пояснения того, что же следует считать благим жизненным планом, Ролз привлекает этику добродетели Аристотеля: хороший план предполагает актуализацию благих природных задатков человека. Так кантианское деонтологическое обоснование теории справедливости дополняется классическим аристотелевским»2.

Социальная легитимация в эпоху европейской модерности в философии Ю. Хабермаса

В XX столетии был осуществлен поворот к философии языка, в связи с чем приобрела актуальность коммуникативная проблематика. Проблема коммуникации редуцировалась к типу социального действия и рефлексивному отношению к социальной реальности. Переосмыслению подверглось и понятие рациональности. В классической теории понятие рациональности основывается на приоритете разума и бытия без учета человеческой потребности и способности к общению, диалогу и взаимопониманию.

В этой связи крупнейший представитель социальной философии Франкфуртской школы Юрген Хабермас на основе исследования основных направлений социальной и философской мысли XIX и XX века формирует собственный взгляд на парадигму, с помощью которой может быть преодолен конфликт в переходный период между политической властью и общественностью с учетом социальной реальности.

Сначала необходимо обратить внимание на разработанную немецким философом двухступенчатую концепцию общества, соединяющую понятия "жизненного мира" и "системы". Стоит сразу эксплицировать термин "жизненный мир" ("Lebenswelt"), который принадлежит Э. Гуссерлю. Хабермас интерпретирует его иным образом, связывая с "символическим интеракцио-низмом" Д. Мида.

Хабермас раскрывает понятие "жизненного мира" как резервуар, из которого участники коммуникации берут мотивы, доводы и убеждения для того, чтобы в процессе налаживания взаимопонимания обосновать свою точку зрения и предложения в целях достижения консенсуса. В такой функции "жизненный мир" конститутивен для процессов понимания. "Жизненный мир" используется в качестве ресурса интерпретаций, как языково организованный запас изначальных допущений и предложений, которые воспроизводятся в виде культурной традиции1.

"Жизненный мир" выступает основным компонентом социокультурного развития наравне с производственной деятельностью и политическими отношениями. В силу того, что "жизненный мир" является «основанием различных форм культуры, он сам испытывает влияние со стороны культуры. Тем самым "жизненный мир" и культура служат своеобразным стартовым пунктом формирования различных практик, социальных структур, их инсти-туционализации, закрепления в границах социального целого»2.

"Жизненный мир" объединяет субъектов коммуникации, заключая в себе общую для них язык и культуру, поэтому "жизненный мир" так важен для повседневной коммуникативной практики. "Жизненный мир" является основой взаимопонимания, когда «любой говорящий, с одной стороны, инициирует речевой акт, а с другой стороны, его речевой акт уже содержит продукты традиции, в которой он сформировался»3.

Коммуникативное действие необходимо сохранению традиции и обогащению культурного наследия, также способствует социальной интеграции членов общества и воспитанию солидарности. При этом процессам культурного обогащения и сохранения традиции, социальной интеграции соответ 1 Vorstudien und Erganzungen zur Theorie des Kommunikativen Handelns. Fr./M., 1984. S. ствуют структуры "жизненного мира", а именно культура, общество и личность1. Р.Н. Пархоменко, изучая дискурсивную концепцию свободы Хабермаса, среди воззрений философа отмечает: «Процессы развития и усложнения сообществ с неизбежностью ведут к колонизации "жизненного мира" посредством того, что он обозначает термином "система": с развитием системы капиталистического хозяйствования такие феномены капитализма как деньги и сила выходят из под влияния "культурной репродукции" и постепенно эти материальные факторы начинают сами оказывать сильное влияние на "жизненный мир". В традиционных обществах культурные стандарты определяют материальное производство – здесь "жизненный мир" составляет с системой еще единое целое»2.

В процессе перехода от эпохи Реформации и до эпохи индустриализации "система" откалывается от "жизненного мира". В обществе начинают преобладать не культурные и моральные ценности, а эгоизм и меркантилизм, которые вытесняют культурные традиции, передаваемые из поколения в поколение. Таким образом, происходит захват "жизненного мира" самой "системой" и как, следствие, отказ от ориентации на действие, направленное на понимание членов общества, а деньги и сила являются приоритетным средством достижения целей и главным мотивом поведения.

Как верно отмечает С. В. Лещёв, деколонизация "жизненного мира" – основной эмансипированный интерес Хабермаса. Легитимация притязаний на значимость в коммуникативном сообществе подразумевает изначально "жизненно-мирную" ориентацию на социальность. Дополнительно к коммуникативному действию "жизненный мир" являет собой прототип речевой ситуации: система социальных тяготений должна сопровождаться расширени-1 См.: От критической теории к теории коммуникативного действия. Эволюция взглядов Юргена Хабермаса / Под ред. А. Я. Алхасова. Ульяновск, 2001. – 150 с. С. 140 - 141. ем "жизненного мира" в пространство системы посредством "неискаженной коммуникации"1.

Хабермас описывает циклический характер "жизненного мира" и взаимосвязь каждого цикла на основе коммуникативных действий посредством легитимно регулируемых межличностных отношений между субъектами: появление структур "жизненного мира" происходит посредством коммуникативных действий индивидов. При этом сохранение традиций, их преемственность и производство новых культурных ценностей гарантируют взаимосвязь новых ситуаций с существующими общественными ситуациями, что способствует удовлетворению потребности повседневной практики взаимопонимания. Также взаимосвязь новых общественных ситуаций и существующих обеспечивается посредством социальной интеграции и социализации членов общественных групп, т.к. создаются предпосылки скоординировано-сти действий через легитимно регулируемые межличностные отношения и обеспечивается идентичность общественных групп2.

Хабермас говорит о необходимости установления нового типа равновесия между сферами общества, а именно нужно «утвердить социально-интегративную власть солидарности, которая бы противостояла двум другим властным ресурсам – деньгам и административной власти. Сейчас, как и ранее, жизненные сферы, отвечающие за передачу традиций и культурных ценностей, ответственные за интеграцию социальных групп и социализации членов общества, стремятся к солидарности. Однако к этому же источнику легитимационной силы обращаются и структуры политического волеизъявления, хотя они должны сами влиять на процесс разграничения социокультурных жизненных сфер, а также на государство и экономическую сферу»3.

Ю. Хабермас о проблеме кризиса легитимации в эпоху позднего капитализма

В эпоху глобализации, рассуждая о процессе легитимации, необходимо отметить, что проблема легитимации имеет все более выраженный международный характер. Так, считается, что для придания легитимационной силы переговорам в рамках транснациональной системы достаточно лишь привязки к внутригосударственной легитимации правительств, которые являются главными и активными участниками переговоров.

По мысли Хамермаса, велика вероятность ситуации когда, «за фасадом самой Всемирной организации скрывается все то же гегемониальное право сильнейшего (которое сегодня открыто признается в праве вето, которым обладают страны — постоянные члены Совета Безопасности)»1.

При этом Хабермас задается вопросом: может ли всеобщее мнение, создаваемое партикулярной мировой общественностью, создать условия достаточной интеграции для глобального гражданского общества, а Всемирной организации — достаточную степень легитимации, если у общественности нет в распоряжении институционализированных конституционно-правовых путей перенесения коммуникативно произведенного влияния в сферу политической власти?2.

Отвечая на этот вопрос, немецкий философ отмечает, что «солидарность граждан мира, в отличие от солидарности граждан государства, не нуждается в опоре на "сильные" нравственные установки, практики общей политической культуры и жизненных форм. Для солидарности граждан мира достаточно сопереживания и морального реагирования нарушениями прав человека. Однозначные негативные установки универсалистской этики справедли Хабермас Ю. Расколотый Запад. C. 131. См.: Там же. С. 132. вости — обязанность недопущения агрессивных войн и нарушений прав человека — в итоге определяют и шкалу для правовых решений международных судебных и политических институтов. Эта основа для правовых суждений, связанная с общей культурной картиной, которая не столь широка, но способна нести нагрузку. Однако этого уже достаточно, чтобы обозначить в мировом масштабе привязки нормативных установок к сферам деятельности сообщества государств и придать силу легитимации новым неожиданным реакциям мировой общественности, многократно усиленным СМИ»1.

Важным практическим смыслом наполнена деятельность Хабермаса по обнаружению и критическому анализу социальных патологий современных обществ с целью теоретической реконструкции процесса их исторического развития. Важная роль в этом отведена "общественности", которая преисполнена мотивами солидарности, вырабатывая общие решения в рамках дискурса. Однако ряд положений теории коммуникации имеют лишь научно-теоретическое обоснование, практическое применение затруднено, хотя теория коммуникации и контролирует ключевые цели модернизации.

Эпоха Модерна, проект которого представляется Хабермасу до сих пор незавершенным, характеризуется попыткой его непрекращающейся рефлексивной самолегитимации. Это в равной степени характерно как для эпохи либерального капитализма, так и для периода современности, характеризуемого им как "посткапитализм". Открыв принцип субъективности в качестве основы Модерна, Гегель показал горизонты его монологического саморазвертывания, результирующие, как полагает Хабермас, в автономизации сфер духовной культуры - науки, морали и искусства. Расхождение веры и знания, знания и имеющих правовое обрамление общественных отношений повседневности также составляет результат реализации этого принципа. Вторжение инструментальной рациональности во все области человеческой жизнедеятельности несет угрозу целостности "жизненного мира", постоянно ставит под вопрос его ценностно-нормативные и познавательные основания, возможность системной и социальной интеграции человеческих сообществ. Самолегитимирующийся разум модерности, запечатленный в проекте Просвещения, по Хабермасу, неминуемо должен быть трансформирован на коммуникативной основе. Эта идея, обнаруживающаяся в йенский период творчества Гегеля, видится Хабермасу заслуживающей внимания на нынешней фазе эволюции Модерна, обнаруживая новые перспективы его самолегитимации.

Традиционное общество, по Хабермасу, было отмечено классовым господством, выраженным в политической форме. Тем самым экономические отношения направляются легитимным насилием, которое находит обоснование в традиционной, религиозно окрашенной картине мира, а также в конвенциональной государственной этике. Новое время сопряжено с утверждением либерально-капиталистических устоев, когда базисным принципом организации становится отношение между трудом и капиталом, которое регламентируется гражданско-правовыми установлениями. Вслед за Гегелем и Марксом Хабермас говорит о значимости народившегося в Новое время гражданского общества, которое делает классовое господство "анонимным". Понимая функции государства и бюрократии во многом в духе М. Вебера, Хабермас подчеркивает, что легитимный государственный механизм становится средством обслуживания капиталистических отношений производства. Он гарантирует охрану частноправовых отношений, ограждает рыночный механизм от им же генерируемых негативных последствий, обеспечивает общеэкономические условия производства (систему образования, транспорта и т.д.), равно как задает приспособление частноправовой системы к сложившимся условиям (банковское, налоговое, предпринимательское право). Рыночные производственные отношения легитимируют сами себя и не нуждаются в легитимной санкции традиции. Однако в этом моменте, сообразно с достаточно логично развернутой схемой Хабермаса, таится и возможность кризиса обществ либерально-капиталистического типа и, соответственно, появления проблем их легитимации.

Ключевым направлением социальной философии Xабермаса является возможность конструирования свободных от принуждения и идеологии способов социального бытия. Основным условием воплощения этой программы в действительность Xабермас считает значительную трансформацию европейской рациональности от субъект-объектной к субъект-субъектной, коммуникативной платформе. В воплощении в жизнь подобной платформы ключевая роль отведена «общественности» как совокупному субъекту, воспроизводящему рациональные формы совместной деятельности всех членов сообщества. Потенциал обновления и преобразования общественных процессов Хабермас усматривает в культуре. Синхронно с трансформацией культуры должны происходить преобразования и в других сферах общества. Свободные ассоциации гражданского общества, действующие как формы общественности, ориентированы на конструирование и распространение политических и моральных убеждений. В рамках дискурса свободные ассоциации раскрывают содержание общественных проблем, интерпретируют существующие ценности и нормы, создают предпосылки для их обновления, а в итоге способствуют реконструкции политических и социальных институтов.