Предельный опыт в гетерологии жоржа батая Шутов Алексей Юрьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Теоретические истоки «внутреннего опыта» и гетерологии Жоржа Батая . 30

Введение 30

1. Негация как путь к обретению подлинного бытия в апофатической теологии. 32

2. Критика аполлонического духа в работах Фридриха Ницше. 38

3. Лев Шестов. Адогматическая вера и религиозный экстаз. 43

4. Негативность и абсолютное знание в интерпретации «Феноменологии Александром Кожевым. духа»

5. Немецкая феноменология религии и французская социологическая школа: небожественное сакральное как гетерогенная реальность 71

6. Запретные влечения человека в прозе де Сада и психоанализе Зигмунда Фрейда. 81

Заключение к Главе I. 87

Глава II. «Ранняя» трактовка «внутреннего опыта» Батаем и её соотношение с «гетерогенной реальностью». 89

Введение 89

1. Внутренний опыт как эстетически-экзистенциальное переживание. 90

1.1 Ключевые характеристики внутреннего опыта в «ранних» работах Батая 90

2. Гетерология как модель социума и наука о «совершенно ином». 111

2.1. Маркиз де Сад о выражении гетерогенных импульсов человека 112

2.2. Гетерология как наука о гетерогенной реальности 118

2.3. Гетерогенное как основа гомогенного. 127

2.4. Дуальная природа гетерогенной реальности: «императивная» и «отверженная» гетерогенность. 130

1.2. Внутренний опыт как критика экзистенциалистского проекта 100

1.3. Внутренний опыт как травма 104

1.4. Невозможное как кульминация внутреннего опыта. 107

3. Общие принципы гетерологической концепции социума и её соотношение с «внутренним опытом». 136

Заключение к Главе II. 143

Глава III. Внутренний опыт как интуитивное познание гетерогенной реальности. 145

Введение 145

1. Научно-философский дискурс в поздних работах Батая. 146

2. Внутренний опыт как способ познания гетерогенной реальности 152

2.1. Внутренний опыт как источник аксиоматики в «Теории религии». 152

2.2. Преодоление разума внутренним опытом как необходимое условие познания суверенного бытия 161

2.3. Внутренний опыт эротики как способ описания её экзистенциального смысла. 175

Заключение к Главе III. 186

Заключение 189

Библиографический список

• Негативность и абсолютное знание в интерпретации «Феноменологии Александром Кожевым. духа»
• Ключевые характеристики внутреннего опыта в «ранних» работах Батая
• Внутренний опыт как критика экзистенциалистского проекта
• Внутренний опыт как способ познания гетерогенной реальности

Введение к работе

Актуальность темы исследования

Французская философия ХХ века формировалась в условиях радикальных социальных и политических трансформаций, непосредственно отразившихся на её становлении, в частности, на тематических приоритетах. Стало очевидно, что технический прогресс обострил переживаемые человеком ощущения неустроенности, отчужденности, растерянности и страха. Также стало ясно, что строгое научное исследование не способно ни осмыслить, ни «снять» эти переживания, отвечая на вызовы эпохи.

В этих условиях естественным становится развитие философских учений и школ, основным предметом изучения которых является человек и его существование. Так, например, одним из результатов экзистенциалистских изысканий было постулирование осознанного, свободного выбора, принципа личной ответственности и конструирование человеком себя как проекта с целью преодоления его экзистенциальной дезориентации.

Одной из альтернативных экзистенциализму концепций стала гетерология французского философа и писателя Жоржа Батая (1897-1962), эволюция которой тесно связана с батаевским понятием «внутренний опыт». Если экзистенциализм рассматривает ситуацию культурного кризиса и экзистенциальной дезориентации как нечто однозначно негативное и требующее преодоления и упорядочивания, Батай, напротив, рассматривает её как момент, когда человек, будучи порой не в состоянии самостоятельно ориентироваться в окружающем его мире, опираясь исключительно на рациональное мышление и расчет, начинает следовать дологическим аффективным импульсам и влечениям, которые служат новыми ориентирами его поведения. Согласно Батаю, такие импульсы и влечения составляют важнейшую часть человеческого существа. Необходимо не искать пути их вытеснения или преодоления, но, поняв, какое место они занимают в

современной жизни, вывести эти импульсы из-под социального запрета и создать условия для их контролируемого выражения и удовлетворения.

Мысль Батая оказала значительное влияние на становление и развитие как современной западной философии, так и теории литературы конца 20 века, в частности, на труды Роже Кайуа, Мишеля Лейриса, Пьера Клоссовски, Мориса Бланшо, Мишеля Фуко, Филиппа Соллерса, Жан-Люка Нанси, Жиля Делёза, Жака Деррида и др.

Интерес к работам Батая уже давно перестал носить чисто локальный характер и вышел за пределы Франции. Тем не менее, многие из его идей до сих пор нуждаются в прояснении, не теряя своей новизны и актуальности. Об этом свидетельствует, в частности, появление ряда новых работ на английском¹, французском² и русском³ языках, авторы которых анализируют самые разные темы творчества Батая: от проблематики сакрального до значения эротического опыта в жизни человека. Вместе с тем, несмотря на кажущуюся очевидность необходимости понимания методологической части философии Батая, работ, непосредственно посвященных ей, крайне мало.

Наше исследование имеет своей целью внести свой вклад в осмысление методологии Батая, заполнив, таким образом, лакуну в современном батаеведении. В основе этой методологии лежит понятие «внутренний опыт» (предельный опыт)⁴, а также идея гетерологии.

¹ Например: Biles J. Negative ecstasies: Georges Bataille and the study of religion. New York: Fordham University
Press, 2015. Выход нескольких работ запланирован на начало 2016 года: Hewson M. Georges Bataille: key
concepts. New York: Routledge, 2016. Pawlett W. Georges Bataille: the sacred and society. Abingdon, Oxon :
Routledge, Taylor & Francis Group, 2016.

² Например: Limousin C., Poirier J. La Part maudite de Georges Bataille: la dpense et l'excs. Paris: Classiques
Garnier, 2015. На тот факт, что наследие Батая далеко не исчерпано, красноречиво указывает появление в 2012
году новой работы Мишеля Сюриа – автора одной из лучших биографий Батая, который, казалось бы, уже
создал исчерпывающее описание творческой эволюции своего персонажа: Surya M. Saintet de Bataille.
Paris: ditions de l'clat, 2012.

³ Тимофеева О. В. Введение в эротическую философию Жоржа Батая. М.: Новое литературное обозрение, 2009.

⁴ Термины внутренний опыт и предельный опыт в целом взаимозаменяемы в современном батаеведении и
означают интенсивный опыт, который подводит человека к пределам его собственного бытия. Понятие
«предельный опыт» в связи с творчеством Батая встречается, например, у Мишеля Фуко и Мориса Бланшо,
которые переосмысливали творчество Батая и таким образом переназвав его «внутренний опыт»,
сконцентрировали внимание на его сущности. Так, для Бланшо опыт, о котором ведет речь Батай, является
«предельным», поскольку он переживается лишь тогда, когда были исчерпаны все возможные опыты в
принципе: это опыт неудовлетворенности человека, чьи желания были исчерпывающе удовлетворены, это опыт
мышления о том, что нельзя помыслить, иными словами – это опыт невозможного, который пределен в силу
своей парадоксальности и интенсивности. Для Фуко батаевский внутренний опыт связан, прежде всего, с

Объект и предмет исследования. Объектом данного исследования является литературно-философское наследие Батая.

Предметом исследования является «внутренний опыт» и его взаимосвязь с гетерогенной реальностью в гетерологии Батая.

Цели и задачи исследования. Целью исследования является реконструкция гетерологической концепции Батая и прояснение места и значения в ней «внутреннего опыта».

Достижение цели исследования предполагает выполнения ряда исследовательских задач:

Проанализировать теоретические истоки философских идей Батая;

Прояснить своеобразие трактовки «внутреннего опыта» на «раннем» этапе творчества Батая;

Дать определение гетерологии через выявление взаимосвязи гетерогенного и гомогенного;

Эксплицировать методологические основания батаевской гетерологии;

Проанализировать концептуальное своеобразие «внутреннего опыта» как методологического принципа в «поздних» работах Батая;

Обосновать концептуальность гетерологии Батая;

Обосновать значение гетерологии Батая для его социально-политической и экзистенциально-антропологической концепции.

Методология исследования. Методология исследования предполагает использование историко-философского анализа и сравнительного метода, необходимых, во-первых, для выявления исторического и философского

трансгрессией, «преступлением» предела. Он потому пределен, что разворачивается в момент нарушения предела, казавшегося незыблемым и непреодолимым. Например, такого предела, как Бог, «смерть» которого открывает человеку подлинно беспредельное бытие. Мы вынесли именно термин «предельный опыт» в название диссертационного исследования, поскольку с его помощью мы реконструируем гетерологическую концепцию Батая, которая для него самого не была еще столь очевидной, но наличие которой становится понятным и обоснованным именно благодаря исследованиям ее оснований современниками и непосредственными последователями Батая.

контекста, в котором формировалась и развивалась мысль Батая; во-вторых, для прояснения теоретических оснований и источников его философских идей; в-третьих, для реконструкции его собственной гетерологической концепции.

Степень разработанности проблемы:

Для прояснения методологического своеобразия философии Батая и ключевых для неё понятий «внутреннего опыта» и гетерологии был привлечен широкий круг источников. Прежде всего это исследования французских философов и литературоведов, посвященные творчеству Батая, которые можно разделить на несколько групп: в первую входят тексты виднейших представителей французской интеллектуальной культуры, живших в одно время с Батаем и разделявших с ним общий культурно-исторический контекст. Сюда относятся работы друзей и соратников Батая, таких как Пьер Клоссовски⁵, Морис Бланшо⁶, Роже Кайуа⁷. К этой же группе относятся критики Батая: Андре Бретон⁸ и Жан-Поль Сартр⁹.

Ко второй группе принадлежат виднейшие представители структурализма и постструктурализма, для которых мысль Батая была одним из важнейших источников развития собственных идей и концепций. К их числу относятся такие авторы, как Мишель Фуко¹⁰, Юлия Кристева¹¹, Жак Деррида¹², Жан-Люк Нанси¹³, Ролан Барт¹⁴ и Жан Бодрийяр¹⁵. Проясняя цели, которые имплицирует Батай в концепции «внутреннего опыта», мы во многом опираемся на концепцию «неработающего сообщества» Нанси, в рамках которой он говорит о децентрализованном обществе без идеологии. Именно к созданию такого

⁵ Клоссовски П. Симулякры Жоржа Батая // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины
ХХ века. СПб.: 1994.

⁶ Бланшо М. Опыт-предел // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины ХХ века.

⁷ Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное. М.: ОГИ, 2003.

⁸ Бретон А. Еретик // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины ХХ века.

⁹ Сартр Ж.-П. Один новый мистик // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины ХХ
века.

¹⁰ Фуко М. О трансгрессии // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины ХХ века.

¹¹ Кристева Ю. Дискурс любви // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины ХХ века.

¹² Derrida J. De l'conomie restreinte l'conomie gnrale, un hegelianisme sans rserve // L’criture et la difference.
Paris: Seuil, 1967.

¹³ Nancy J.-L. La communaut dsuvre. Paris: C. Bourgois, 1986.

¹⁴ Барт Р. Метафора глаза // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины ХХ века.

¹⁵ Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000.

общества ведет установление предельного опыта Батая в качестве общепринятого принципа коммуникации.

Последняя – третья – группа представлена авторами, создавшими подробные биографические работы, скрупулезно описывающие взаимосвязь движения мысли Батая с различными событиями в его личной и профессиональной жизни, его включенностью в общественные организации и дискуссии. Наиболее значимой и общепризнанной в ряду биографических работ является книга Сюриа¹⁶. Она ценна точным биографическим описанием жизни Батая и его ближайшего окружения, а также внятным обобщением его ключевых идей. Особую ценность этой работе придает тот факт, что Сюриа опирается на уникальный материал – ранее не опубликованные письма Батая и материалы интервью, которые он взял у ближайших друзей и соратников Батая или их родственников после его смерти. К этой же группе можно отнести французских авторов монографий, посвященных Батаю, в которых основной акцент делается на философском и литературном, а не биографическом контексте. Среди них особую значимость имеет первое академическое исследование творчества Батая Дени Олье¹⁷. Серьезный клад в развитие батаеведения также внес Жан-Мишель Хаймоне ¹⁸, который провел анализ основных проблем и мотивов творчества французского философа.

Среди русскоязычных работ, посвященных Батаю, в первую очередь следует выделить первое в России историко-философское и литературоведческое исследование С.Л. Фокина¹⁹, в котором он прослеживает развитие основных мотивов творчества Батая вплоть до середины 30-х годов, описывает те направления философии и искусства, которые оказали решающее влияние на развитие его мысли, и предлагает оригинальную интерпретацию отдельных ранних статей и литературных произведений французского автора,

¹⁶ Surya M. Georges Bataille, La mort l`oeuvre. Paris: Gallimard, 1992; Surya M. George Bataille. An Intellectual
Biography. Verso, 2002.

¹⁷ Hollier D. La prise de la Concorde. Essais sur George Bataille. Paris: Gallimard, 1974.

¹⁸ Хаймоне Ж-М. Хабермас и Батай // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины ХХ
века.

¹⁹ Фокин С. Л. Философ-вне-себя. Жорж Батай. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2002.

таких как «История глаза» (1928)²⁰, «Язык цветов» (1929)²¹, «Язувий» (1930)²², «Солнечный анус» (1931)²³ и других.

Не менее важной является первая и пока что единственная монография в России под авторством О.В. Тимофеевой «Введение в эротическую философию Жоржа Батая», уже упомянутая нами выше. Несомненным достоинством этой работы является тот факт, что она в значительной степени посвящена интерпретации малоизученного позднего этапа творчества Батая и проясняет ключевые идеи этого периода, такие как представление о сакральном, существование которого, по мнению Тимофеевой, для Батая обусловлено наложением запрета на природные влечения и инстинкты человека, сакрализующем сферу этих влечений. По мысли Батая, установление запрета было осуществлено еще в первобытных обществах, но он сохраняет свою значимость до сих пор.

Для понимания специфики «раннего» понятия «внутреннего опыта» важны статьи Тимофеевой «“Внутренний опыт” и проблема сообщества в творчестве Ж. Батая»²⁴ и Т. Вайзер «Драматизация внутреннего опыта Жоржа Батая»²⁵. Вайзер выявляет в опыте несколько взаимозависимых аспектов, которые позволяют рассматривать его одновременно как коммуникативную практику, экзистенциальное состояние и специфический способ выражения субъективности человека.

Наш собственный интерес к соотношению «внутреннего опыта», как предельного экзистенциального переживания и гетерологии Батая был изначально вызван работой С.Н. Зенкина «Сакральная социология»²⁶, в которой он описывает позднее творчество Батая в терминах «сильного» и «слабого», соответствующих научному знанию и внутреннему опыту, рефлексивному и

²⁰ Bataille G. Histoire de l’il // Bataille G. uvres compltes I. Paris: Gallimard, 1970. PP. 9-79.

²¹ Bataille G. La langage des fleurs // Bataille G. uvres compltes I. PP. 173-179.

²² Bataille G. Le Jsuve // Bataille G. uvres compltes II. Paris: Gallimard, 1970. PP. 13-21.

²³ Bataille G. L’anus solaire // Bataille G. uvres compltes I. PP. 79-87.

²⁴ Тимофеева О.В. «Внутренний опыт» и проблема сообщества в творчестве Ж. Батая // Опыт и чувственное в
культуре современности: Филос.-антропол. аспекты. М.: ИФ РАН, 2004.

²⁵ Вайзер. Т. Драматизация внутреннего опыта Жоржа Батая. URL:

²⁶ Зенкин С.Н. Сакральная социология Ж. Батая.

интроспективному анализу. Изначально об этом разделении говорил еще Деррида в работе «Невоздержанное гегельянство» (1967)²⁷, однако, на наш взгляд, именно Зенкину удалось обосновать важность и проблематичность данного разделения, поскольку французский автор упоминает его некритически, рассматривая как несомненное достоинство мысли Батая, а не как источник потенциальных противоречий. Опираясь именно на это разделение, в своем исследовании мы прослеживаем методологические принципы философии французского мыслителя.

Кроме вышеуказанных авторов – российских исследователей творчества Батая, другими не менее важными интерпретациями отдельных его идей и концепций являются статьи Д.Ю. Дорофеева²⁸, М. Рыклина²⁹ и Н. Бунтмана³⁰, которые написали краткие и проницательные очерки, характеризующие направления мысли Батая и его личность в целом.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Несмотря на то, что Батая часто обвиняют в отсутствии системности, его философия, на наш взгляд, носит концептуальный характер, связанный с переосмыслением введенного самим Батаем понятия «внутренний опыт», значение которого трансформировалось в разные периоды его творчества. Так, если в 1930-х гг. «внутренний опыт» мыслился им как адогматический мистический опыт, то в 1940 г. он становится инструментом интуитивного познания гетерогенной реальности в гетерологии Батая;

2. Несмотря на то, что термин «гетерология» упоминается Батаем лишь в работах 1930-х годов, фактически им можно обозначить собственную концепцию Батая, разработанную им на позднем этапе его творчества. Оформление гетерологии в полноценную концепцию в значительной степени

²⁷ Derrida J. De l'conomie restreinte l'conomie gnrale, un hegelianisme sans rserve.

²⁸ Дорофеев Д. Ю. Саморастраты одной гетерогенной суверенности // Предельный Батай. Спб., 2006; Дорофеев
Д. Ю. Спонтанные броски Жоржа Батая навстречу иному // Вестник Санкт-Петербургского университета.
Серия 6. 2004. Вып. 5

²⁹ Рыклин М. Жорж Батай: опыт вне жанров // Комментарии. 1997. № 12.

³⁰ Бунтман Н. Нарушение границ: возможное и невозможное // Ж. Батай Литература и зло. М.: Изд-во МГУ,
1994.

было обусловлено переосмыслением «внутреннего опыта» как предельного опыта, то есть опыта трансгрессии пределов индивидуальности и устранения субъект-объектного разделения в гетерогенной реальности. При этом в познании гетерогенной реальности предельный опыт дополняется данными научного познания, которые позволяют обобщить его и избавить от произвольности непосредственного чувственного восприятия; 3. Получаемое в рамках гетерологии знание не является, в строгом смысле слова, ни философским, ни научным, оно не может быть также квалифицировано как результат художественного творчества, но представляет собой результат синтеза научного познания и иррационального интуитивного познания гетерогенной реальности. С одной стороны, это затрудняет развитие такого знания и делает практически невозможной его однозначную интерпретацию. С другой стороны, несомненным преимуществом синтетического анализа в рамках гетерологической концепции Батая является оригинальная концептуализация предельных смыслов человеческого существования, демонстрация недостаточности исключительно научного познания для их понимания и необходимости дополнять его иррациональным, интуитивным способом познания.

Научная новизна исследования

3. Впервые в отечественном батаеведении предпринята попытка концептуальной реконструкции теории «внутреннего опыта» Жоржа Батая как предельного опыта и обоснования эволюции его значений от раннего к позднему этапу творчества Батая;

4. Впервые в отечественном батаеведении предпринята попытка

реконструкция гетерологической концепции Батая, в которой центральное

место занимает понятие «внутренний опыт». Несмотря на то, что сам Батай не

претендовал на такую концептуализацию, именно концепцию гетерологии

можно считать одним из важнейших результатов его философского творчества,

позволяющих рассматривать достижение непрерывного, обезличенного и

интенсивного гетерогенного бытия как предельный смысл существования

человека;

3. Впервые в отечественном батаеведении представлено концептуальное

обоснование методологического своеобразия поздних работ Батая,

заключающееся в сочетании мистического опыта и научного знания,

позволяющего описывать гетерогенную реальность, а также определено место

этой методологии в развитии его социально-антропологических теорий.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования Основные положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке и чтении общих и специализированных курсов по истории философии и французской философии, в частности, а также в качестве материала для учебных пособий, посвященных актуальной французской мысли.

Результаты анализа теоретических работ Батая, полученные в ходе данного диссертационного исследования, могут служить основой для дальнейшего изучения как корпуса текстов самого Батая, так и работ тех философов и писателей, которые, в той или иной мере, опираются на концепции, введенные Батаем в поле философии, в частности Нанси и Фуко.

Личный вклад автора

Автором лично получены все основные результаты, сформулированы цели, задачи и выводы исследования. Он выявил теоретические истоки философии и методологии Ж. Батая, осуществил реконструкцию его гетерологической концепции, определив место и значение «внутреннего опыта» в ней, дал оценку роли методологии Батая в формировании как его собственной социально-политической философии, так и в современной французской философии в целом. Проведенный анализ позволил автору эксплицировать основные положения методологии поздних работ Ж. Батая и показать наличие

внутренней логики и концептуальности его философской мысли, несмотря на её эклектичность.

Достоверность результатов диссертационного исследования обуславливается выверенной аргументацией положений, выносимых на защиту, а также обоснованным и развернутым решением всех задач исследования, поставленных диссертантом, осуществляемым с опорой на первоисточники и комментаторскую литературу.

Апробация работы

Отдельные положения диссертации были представлены в ходе выступления автора на:

Четвертой межвузовской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Философия. Язык. Культура», организованной школой философии НИУ ВШЭ, 26-27 апреля 2013 г. (Доклад «“Внутренний опыт” как летопись трансформации европейской культуры первой половины XX в.»);

Международной научной конференции «Онтология негативности», организованной Лабораторией исследования философии ЦФИ НИУ ВШЭ, 22–23 октября 2013 г. (Доклад «Говорить о том, чего нет: тематизация “отсутствия Бога” во “Внутреннем опыте” Ж. Батая»);

Пятой межвузовской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Философия. Язык. Культура», организованной школой философии НИУ ВШЭ, 29-30 апреля 2014 г. (Доклад «Гетерология Ж. Батая в контексте теорий сакрального французской социологической школы»).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав,

заключения и библиографического списка. Первая глава состоит из шести

параграфов, каждый из которых посвящен влиянию того или иного мыслителя

на формирование философского мировоззрения Жоржа Батая. Вторая глава состоит из трех параграфов, в которых анализируется ранняя концепция внутреннего опыта и генезис гетерологии Батая. Третья глава состоит из двух параграфов, в которых анализируется соотношение раннего и позднего этапов творчества Батая и трансформация трактовки Батаем «внутреннего опыта» как части батаевской методологии в его поздних работах.

Негативность и абсолютное знание в интерпретации «Феноменологии Александром Кожевым. духа»

Данное деление обусловлено заметным изменением стиля философствования Батая и его отношения к научно-философскому дискурсу после второй мировой войны. Для раннего периода характерна художественность и экспрессивность, использование в таких текстах как «Солнечный анус» (1927)10, «Язувий» (1930)11, «Язык цветов» (1929)12 и др. многозначных образов и метафор. В этом смысле «Психологическая структура фашизма» и «Потребительная стоимость Д.А.Ф. де Сада», также написанные в этот период, являются, скорее, исключениями, поскольку в них Батай концептуализирует аффективные импульсы человека, показывая их место в социуме и выявляя сдерживающие их социальные силы. В своих художественных произведениях Батай различными языковыми средствами передает аффективный опыт и призывает к высвобождению аффективных импульсов.

В целом, для Батая раннего периода характерна ориентация на практику: он пишет как человек, который стремится силой художественного слова побудить людей изменить окружающую их реальность. Научно-философский дискурс Батай подвергает резкой критике как гомогенизирующий, то есть упорядочивающий действительность, вместо того чтобы помогать человеку постигать ее многообразие в интенсивном аффективном переживании. Научно-философская мысль, по его мнению, слишком ограничена правилами логики и строгого рассуждения, чтобы быть в состоянии верно отразить это многообразие.

В поздний период творчества Батая его отношение к научно-философскому дискурсу Батая направить против фашизма те самые аффективные импульсы, успешная эксплуатация радикально меняется. По-видимому, это было связано с осознанием Батаем необходимости в строгом научном рассуждении для обоснования общезначимости своих предположений. Представляется, что на него на этом позднем этапе творческой эволюции сильно повлиял опыт фашистской оккупации Парижа и провал тех попыток сдержать стремительное наступление фашизма, которые Батай предпринимал, будучи, активным участником движения «Контратака», публикуя антифашистские тексты и манифесты. Свою несостоятельность показала «ранняя» идея которых, по его мнению, явилась основной причиной небывалых темпов его развития и распространения. В 1946 году Батаю исполнилось 49 лет, к этому моменту он был автором многочисленных художественных и аналитических статей, а также нескольких книг («Внутренний опыт» (1943)13, «Виновный» (1944)14, «О Ницше» (1945)15) и представлял собой уже вполне зрелого мыслителя. Этот год как поворотный для творчества Батая отмечает его российский исследователь С.Н. Зенкин, отметивший также, что именно в 1946 году увидел свет первый номер журнала «Critique», который стал, по его мнению, наиболее успешным из всех редакторских проектов Батая, оставаясь уважаемым и известным изданием по сей день.

В отличие от авангардного журнала «Documents», в котором публиковались художественно-философские тексты-провокации (например, указанная выше статья Батая «Язык цветов»), в «Critique» выходили аналитические материалы, в частности, рецензии на произведения литературы, кино и театра, лишенные всякой эссеистики и вымысла. В журнале выходили и статьи Батая, многие из которых впоследствии были включены им в состав поздних работ – таких как «Суверенность» и «Эротика». Внимание к научной методологии и попытка следовать принципу научной строгости на позднем этапе творчества Батая сопровождались и изменениями в его личной жизни: «В биографическом плане “серьезность” Батая-журналиста соотносится с изменениями в его образе жизни: в послевоенные годы он живет главным образом в небольших провинциальных городах и отказывается от 14 политического активизма и буйных кутежей, которыми до войны, в Париже, перемежал свой интеллектуальный труд»16.

С двумя этапами в творчестве Батая можно связать и трансформацию понимания им «внутреннего опыта». Так, в начальном периоде Батай в работе «Внутренний опыт» использует это понятие для передачи особого экзистенциально-эстетического опыта. Внутренний опыт был для него аналогом мистического опыта, испытываемого, например, христианскими апофатическими теологами (Анжела из Фолиньо, Псевдо-Дионисий Ареопагит, Иоанн Креста), на работы которых Батай нередко ссылается. Это опыт отказа от всех знаний и чувств, которые позволяют нам взаимодействовать с окружающим миром и пребывать в нем в качестве деятельных субъектов. Отказываясь от любых попыток понять и определить себя и свое место в мире, апофатики стремились приобрести опыт присутствия Бога, который являлся им как нечто трансцендентное и абсолютно непознаваемое.

При всей симпатии к апофатической теологии на начальном этапе своего творчества, Батай критически отнесся к стремлению этих христианских мистиков к обретению абсолютной полноты божественного присутствия в мире в качестве конечной цели мистического опыта. В качестве альтернативы Батай предложил его секуляризованную версию, в которой опыт является самоцелью, то есть испытывается лишь для того чтобы быть испытанным, а вместо абсолютной полноты божественного присутствия переживается беспредельная пустота, оставшаяся от «умершего» Бога, смерть которого возвестил Ницше, который, как было сказано нами выше, оказал также существенное влияние на мысль Батая. Говоря менее эзотерическим языком, это означает, что апофатики переживали беспредельность и непознаваемость бытия лишь до тех пор, пока им не открывалось присутствие Бога, который хотя и был непознаваемым, но все же служил гарантом разумного устройства бытия и осмысленности человеческого существования.

Ключевые характеристики внутреннего опыта в «ранних» работах Батая

Необходимо добавить, что фигура Шестова в творчестве Батая важна не только и не столько как теоретический источник его собственных идей, но как образец определенного духа философствования, которому Батай будет верен до конца жизни. При этом между ними существовал ряд разногласий, существенно ограничивших их общение всего тремя годами (с 1922 по 1925)75. Сам Батай называл причиной разрыва чрезмерно серьезное отношение Шестова к философии и его пиетет к философской классике, который был чужд бунтарскому характеру французского философа: «Он философствовал исходя из Достоевского и Ницше, что меня очень привлекало. Но очень скоро возникло ощущение, что я решительно отличаюсь от него в силу этого сокровенного неистовства, которое несло меня все дальше и дальше. Все-таки я его ценил, он же был просто вне себя из-за моего безмерного отвращения к философским книгам». Биограф Батая Мишель Сюриа говорит о том, что Батай лукавит, желая внушить читателю представление о себе как о человеке, который всегда был непримирим по отношению к конвенциональным и академическим способами философствования. В действительности дело было в другом: для Батая мысль Шестова была чрезмерно нигилистична, открывала существование человека в невыносимо неприглядных красках и, по выражению Сюриа, «открывала бездну отчаявшейся мысли»77. Иными словами, Батаю было психологически тяжело соглашаться с видением Шестова, описывающего человека как существо, падающее в бездну абсурда, из которой средствами собственного разума он выбраться не способен и потому нуждается в адогматической вере, которая позволяет ему, пускай лишь на миг, приоткрыть для себя подлинное бытие и осознать свое место в этом мире. Такая реакция свидетельствует о том, что Батай был глубоко задет и поражен мыслью Шестова, хотя поначалу и не смог её полностью принять. Лишь несколько лет спустя богоборчество, стремление найти собственную веру, критика разума и рациональности как в науке, так и в религии, антисистемность и адогматичность, свойственные Шестову, проявляются в творчестве Батая, становясь основными его темами78.

Мысль Гегеля, о котором речь пойдет в следующем параграфе, воплощала все те принципы мышления (системность, сдержанность, завершенность), которые критикует Шестов в своих работах. Завершенная система абсолютного знания, описанная в трудах немецкого философа, воплощает тип знания, который Шестов считал пагубным для человечества, поскольку, следуя по пути рационального истолкования и познания мира, оно обрекает себя на скудное и иллюзорное существование.

Критикуя Гегеля с опорой на Шестова, Батай развивал идею философии не-знания, которая мыслилась им как противоположность философии абсолютного знания. Эта критика позволила Батаю сформулировать основные тезисы философии не-знания, а также очертить те области человеческого опыта, которые не поддаются обобщению и включению в строгую систему мысли.

Мы сказали, что мысль Гегеля является полной противоположностью мысли Шестова и Ницше. С точки зрения истории философии такое утверждение спорно, однако в контексте эволюции мысли Батая оно справедливо, поскольку французский философ воспринимал Гегеля исключительно как философа, видевшего своей главной задачей создание завершенной философской системы, которая исчерпала бы все возможности познания и философии. Таким образом, Гегель для Батая воплощает Разум в том смысле, в каком его концептуализировал Шестов, – как гомогенизирующую силу, чьей целью является завершенное познание мира и подведение его под универсальный закон.

Подобный взгляд на философию Гегеля Батай черпает из интерпретации Александра Кожева. Только с момента начала посещения его лекций Батаем мы можем говорить о подлинном знакомстве французского философа с Гегелем. До 1933 года Батай имел лишь поверхностное знание о немецком мыслителе и его работах, опираясь на интерпретацию Гегеля авторитетными для Батая историками философии. На этот факт указывает биограф Батая Сюриа: «Прочтение Гегеля, которое ему до сих пор удалось осуществить, частично перенятое от Эмиля Брейе (его “Истории немецкой философии”), Гурвича и Николая Гартмана (читая Гартмана через Гурвича), было, несомненно, поверхностным»79. Однако важно отметить, что изложение Кожева было не просто доступным пересказом исходного текста. Кожев использовал текст «Феноменологии духа» как материал для импровизированного создания собственной концепции, расходящейся с оригиналом в ряде важных пунктов. Об этом пишет исследователь Кожева А.М. Руткевич: «Хотя курс Кожева получил название “Введение в чтение Гегеля”, его подход к гегелевской философии не является ни ортодоксально-гегельянским, ни историко-философским.

Внутренний опыт как критика экзистенциалистского проекта

Когда речь заходит об истоках гетерологии Батая как целостной концепции, необходимо показать сходства и различия в мысли Отто и Дюркгейма, поскольку, как мы увидим ниже, она сформировалась под их обоюдным синтетическим влиянием.

В целом, работы Дюркгейма обладают схожими с работами Отто чертами, поскольку они характеризуются компаративистским подходом и стремлением рассматривать религию в отрыве от частных различий между отдельными верованиями. Сходство между Дюркгеймом и Отто наблюдается также в признании амбивалентности сакрального. По словам Дюркгейма, «нечистая вещь или злая сила часто становится святой вещью или спасительной силой — и наоборот — не изменяя своей природы, но просто посредством изменений внешних условий»124. Вместе с тем обнаруживается существенное различие между тем, как понимают сакральное Отто и Дюркгейм.

По мысли французского социолога, существование религии чисто функционально. Иными словами, она появляется и существует исключительно как общественный институт, выполняющий интегративную функцию. Для Дюркгейма не существует никаких нуминозных объектов самих по себе, вне социального целого и вне их индивидуального восприятия. Вся сфера сакрального, в том числе и сакральные предметы, представляет собой лишь объективированную социальную мощь, определенный способ управления и распределения той силы, которая появляется за счет способности людей к коллективному действию. Для Отто нуминозное является частью объективной реальности и существует независимо от восприятия человека. Познание нуминозного осуществляется в перспективе феноменологического анализа индивидуального переживания столкновения с нуминозным, его особенностей и условий.

На наш взгляд, в своей гетерологии Батай объединяет эти два подхода, сочетая в одной целостной концепции живое субъективное описание мистического опыта с объективным описанием его места в социальной структуре. Его интересует все то, что ускользает от ясного восприятия, заряжено жуткой и одновременно притягательной силой. В этом смысле и эротика, и насилие, и религиозный экстаз, и смерть представляют собой интегральные части гетерогенного. Батай пытается определить, по аналогии с нуминозным, то свойство, которое делает объект гетерогенным, то есть запретным и желанным одновременно, как бы размыкающим разум, противящимся непосредственному восприятию. Вместе с тем для французского философа крайне важно изучение общественных форм гетерогенного, отсюда его интерес к фашизму как примеру эффективного управления силами гетерогенного. Двойная перспектива анализа, сочетающая описание индивидуального опыта встречи с гетерогенным и социологический анализ его общественных форм, была использована Батаем в статье «Психологическая структура фашизма».

Идеи французской социологической школы, основанной Дюркгеймом, были развиты и переосмыслены Роже Кайуа, другом и коллегой Батая по Коллежу социологии, который дал подробное описание структуры сакрального. В работе «Человек и сакральное» Кайуа утверждает, что и осквернение, и освящение профанных предметов приводит к одинаковым последствиям, а именно – вырыванию их из повседневной жизни и наделению сверхъестественной мощью: «Будучи в известном смысле тождественны для профанного мира, которому они одинаково противостоят, хотя и радикально враждебны друг другу в своей собственной сфере, чистое и нечистое обладают общей чертой — и то и другое суть силы, которые можно использовать».

Существенное влияние на понимание Кайуа сакрального оказала концептуализация данного феномена в работе его учителя Марселя Мосса «Опыт о природе и функции жертвоприношения» (1899). Эта работа была написана им в соавторстве с Анри Юбером. Мосс и Юбер рассматривают сакральное как опасную энергию, которую жрец «высекает» из жертвы и передает божеству. Профанные объекты описываются как инертные и разряженные, а сакральные, напротив, – как заряженные и подвижные. В целом, сакральное – это крайне опасная зона, в которой человек постоянно подвергается риску смерти. Вход и выход из этой зоны должен сопровождаться сложными ритуалами, обеспечивающими безопасность человека, взаимодействующего с ним. Сакральное может как приносить пользу и благосклонность богов, так и причинять вред человеку, если он не сумеет совладать с ним, сдержать в определенных границах126. Заимствуя у своего учителя электрическую метафору сакрального, Кайуа говорит о двух возможных «зарядах» сакрального – позитивном и негативном. Используя данную метафору, Кайуа дает описание содержательного различия между сакральным и профанным. Фактически эти две реальности противопоставлены как энергия и материя – профанное стабильно и неизменно, в то время как сакральное может в любой момент изменять направление своего воздействия: «Между тем мир сакрального, помимо прочего, отличается от мира профанного как мир энергий от мира субстанций. С одной стороны — силы, с другой стороны — вещи»127. Схожую картину мы видели в работе Мосса и Юбера, однако здесь подразумевается, что негативное сакральное может не только уничтожать человека и приносить ему вред, но и быть источником колоссальной энергии разрушения и причиной массовых общественных волнений и восстаний.

Внутренний опыт как способ познания гетерогенной реальности

В статье «Психологическая структура фашизма» Батай описывает социально-психологическую динамику, определяющую развитие обществ, используя введенную им дихотомию гетерогенного и гомогенного. Область гомогенного представляется Батаем как нечто само собой разумеющееся и не требующее тщательного анализа в силу своей очевидности, в то время как область гетерогенного, располагающаяся вне интересов научного познания, требует детального изучения и описания, поскольку является зоной концентрации аффективных сил, которые определяют исход любой социальной трансформации. Как и ранее, гетерогенная реальность описывается Батаем как совершенно иная и аффективно заряженная, но к этому добавляется подробное описание внутренней структуры гетерогенного, разделенного на высшее (чистое, суверенное, императивное) и низшее (грязное, выродившееся, субверсивное). Высшее гетерогенное, будучи суверенным, выступает как основа и цель существования гомогенной части социума, нуждающейся в нем также для сдерживания подрывных элементов (преступников, сумасшедших, революционеров), которые выталкиваются в область низшего гетерогенного. По мнению Батая, именно исход борьбы сил высшего и низшего гетерогенного в ситуации социального кризиса, который неизбежно рано или поздно наступает в любом обществе, определяет тот характер (авторитарный или антиавторитарный), который будет иметь посткризисное общество. Далее мы кратко суммируем основные характеристики и положения, которыми Батай определяет гетерогенное и его внутреннюю структуру. Подробный анализ фашистского общества, которому посвящена значительная часть статьи Батая, мы оставляем за скобками нашего исследования, поскольку нас интересует то как Батай описывает область гетерогенного саму по себе, безотносительно той или иной её конфигурации в конкретном социуме.

Анализ гетерогенной части общества предваряет описание его гомогенной части, которая наиболее легко поддается изучению, поскольку является областью четко ограниченных друг от друга людей и объектов, чье существование и функции задаются определенным порядком вещей и законами. По словам Батая, гомогенность означает «соизмеримость элементов и осознание этой соизмеримости (связи между людьми поддерживаются за счет редукции к фиксированным правилам, которые основываются на осознании возможной идентичности между отграниченными друг от друга индивидами и ситуациями; всякая неистовость и насилие в принципе исключены из такого существования)»178. В качестве основы гомогенности Батай утверждает общественно полезное производство. Соизмеримость, в свою очередь, является следствием установления товарно-денежных отношений как основного типа социальной связи. Иными словами, общим знаменателем для всех вещей и людей в гомогенной части общества служит их стоимость или стоимость того, что они могут произвести в денежном выражении. Человек теряет уникальность и перестает быть существованием для себя, так как, имея однозначный эквивалент, является легко заменимым. Деятельность человека никогда не совершается ради себя самой, поскольку идентифицируется с внешним ей общим знаменателем.

Как мы видим, Батай описывает гомогенную область в марксистских терминах, практически слово в слово повторяя идеи Карла Маркса об отчуждении человека от труда и его результатов, реификации самого человека. Маркс пишет: «В чем же заключается отчуждение труда? Во-первых, в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духовные силы. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя»179. Постулат о производстве как основе социальной структуры также позаимствован им у Маркса: «Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще»180. Вместе с тем для Батая область гомогенной социальности является шаткой и неустойчивой, несмотря на то, что она, на первый взгляд, образует основу коллективной человеческой жизни. Любой достаточно серьезный разлад в производстве приводит к кризису экономической, а за ней, и всей социальной системы. Кризис и дестабилизация означают, что часть гомогенных элементов выпадает из гомогенной системы и переходит в область гетерогенных сил, которые все больше и больше проявляют себя. В марксистских терминах они принадлежат к «надстройке» (так как не принимают непосредственного участия в производстве), то есть оказывают лишь вторичное влияние на социальную динамику. В этом пункте Батай радикально расходится с марксизмом, поскольку утверждает, как мы позже увидим, что гетерогенная основа общества определяет те формы, в которых существует его гомогенная часть