Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Новейшая история дуализма 9
1. Критика дуализма в современной аналитической философии 9
2. Философское становление Дэвида Чалмерса 25
2.1. Биография Д. Чалмерса 26
2.2. Философы XX века, оказавшие влияние на Д.Чалмерса . 31
ГЛАВА II. Специфические особенности дуализма Д. Чалмерса 48
1. Трудная проблема сознания 48
2. Супервентность 52
3. Аргументы против редуктивного объяснения сознания 57
3.1. Аргументы от мыслимости 58
3.1.1. Аргумент от логической возможности зомби 60
3.1.2. Аргумент от перевернутого спектра 61
3.2. Аргумент от знания 71
3.2.1. Аргумент от эпистемологической асимметрии 74
3.3. Аргумент от отсутствия анализа 77
3.4. Выводы из аргументов 78
4. Аргумент против материализма 79
5. Являетсяличалмерснатуралистом? 81
6. Натуралистический дуализм 85
7. Краткий анализ возражений, выдвигаемых против дуализма 90
ГЛАВА III. Проблемы ментальной каузальности и нередуктивного функционализма у чалмерса. критика воззрений чалмерса Дж. Сёрлом и Д. Деннетом 92
1. Проблема ментальной каузальности и варианты ее решения 92
1.1. Эпифеноменализм и «парадокс феноменальных суждений» 93
1.2. Интеракционистский дуализм: pro et contra 96
1.3. Панпротопсихизм как альтернатива эпифеноменализму и интеракционизму 100
2. Нередуктивный функционализм и натуралистический дуализм 103
2.1. Принцип структурной связанности 105
2.2. Принцип организаг{ионной инвариантности 106
2.2.1. Аргумент от выцветающих квалиа 109
2.2.2. Аргумент от скачущих квалиа 110
2.3. Следствия из аргументов и проблема Искусственного Интеллекта 111
2.4. Двуаспектная теория 112
3. Критика Сёрла в адрес Чалмерса 113
4. Критика Деннета в адрес Чалмерса 119
Заключение 127
Литература 133
Введение
- Критика дуализма в современной аналитической философии
- Философы XX века, оказавшие влияние на Д.Чалмерса
- Аргумент от эпистемологической асимметрии
- Эпифеноменализм и «парадокс феноменальных суждений»
Введение к работе
Актуальность темы исследования
В англо-американской философской мысли конца XX - начала XXI вв. философия сознания безусловно занимает одну из лидирующих позиций. Об этом, в частности, свидетельствует огромное число публикаций, посвященных проблемам сознания. За три последних десятилетия вышли в свет десятки тысяч статей и сотни монографий по философии сознания. Именно упомянутое направление объединило усилия и поиски выдающихся ученых современности и привлекло к себе внимание множества специалистов в самых различных областях человеческого знания. При этом многочисленные авторы, оказавшие существенное влияние на развитие данного направления мысли, были не понаслышке знакомы с конкретными науками. Так, научная жизнь Р. Пенроуза неразрывно связана с физикой, Дж. Эдельмана - с биологией, Б. Либета - с физиологией, С. Линкера и Н. Хомского - с лингвистикой. Но, несмотря на междисциплинарный характер исследований сознания, в построении общей теории сознания особую роль призвана сыграть философия.
Что касается эволюции философии сознания, то она представляется довольно поучительной. Долгое время тон задавали материалистические, или физикалистские, концепции. Но постепенно в среде философов стало нарастать недовольство редукционистскими подходами к сознанию. Многим начало казаться, что материализм что-то упускает - а именно: субъективный характер сознательного опыта. То и дело выходили в свет небольшие статьи, в которых возобладал критический тон в отношении материалистических, или физикалистских, основоположений. Однако весьма долго никто не рисковал разработать детализированные программы исследования сознания с позиций дуализма. Но положение дел коренным образом изменилось с появлением книги «Сознающий ум», автор которой — австралийский философ Дэвид Чалмерс - открыто признал себя дуалистом свойств и разработал собственный проект теории сознания, исключающий его редукцию к мозгу. Вызывающая книга Чалмерса спровоцировала многочисленные, зачастую восторженные, а иногда и откровенно критические отклики и сразу поставила молодого автора в ряд наиболее обсуждаемых и влиятельных философов сознания. Среди читателей «Сознающего ума» были не только философы, но и далекие от философии люди. За девять лет, прошедших после публикации книги Чалмерса, было продано 70 тысяч экземпляров, и теперь можно смело утверждать, что он стал живым классиком.
К числу неоспоримых достоинств Чалмерса стоит отнести его разносторонность. Так, он вполне комфортно чувствует себя среди признанных медиевистов, опубликовав в авторитетном сборнике «The Cambridge Companion to Ockham» свою статью о синонимии в ментальном языке у Оккама, а после премьеры голливудского триллера «Матрица», удивившего даже видавших виды киноманов, он пишет для Интернет-сайта thematrix.com объемистую статью «Матрица как метафизика» . И все это при том, что у Чалмерса хватает времени на изучение квантовой механики и Искусственного Интеллекта. Так что трудолюбия Чалмерсу не занимать. Ведь собрал же он на своем личном сайте исчерпывающую аннотированную библиографию по философии сознания, охватывающую около 18000 публикаций! Труды и штудии австралийского философа не пропали даром. Ныне трудно представить себе философию сознания, не учитывая той выдающейся роли, которую сыграл Чалмерс в развитии этого философского направления.
Степень разработанности проблемы
В отечественной историко-философской науке такие представители философии сознания, как Дж.Сёрл и Д. Деннет привлекли к себе достаточное внимание. Отдельные книги и публикации этих авторов были переведены на русский язык. Им были посвящены критические статьи, статьи в энциклопедических словарях и главы в учебных пособиях. Что лее касается Деннета, то всесторонний анализ его философских воззрений был проведен в монографии Н.С. Юлиной «Головоломки проблемы сознания. Концепция Дэниела Деннета». Чалмерсу в российских историко-философских исследованиях изначально отводилась весьма скромная роль. Учитывая влиятельность идей этого философа на Западе, трудно назвать нормальной ситуацию, в которой ни главное произведение Чалмерса «Сознающий ум», ни другие его публикации не переведены на русский язык. При полном отсутствии монографий, посвященных творчеству философа, статьи о нем настолько редко встречаются в нашей историко-философской периодике, что можно было бы предположить, что речь идет не о творце оригинальной доктрины сознания, а о малозаметном и непродуктивном авторе. Небогатая библиография отечественных работ о Чалмерсе сводится к главе «Д. Чалмерс: все решения плохи» в только что вышедшей в свет монографии
В.В. Васильева и к двум статьям , в которых рассмотрены лишь отдельные аспекты концепции австралийского философа. Хотя некоторые его идеи затрагиваются и в ряде других исследований, положение с осмыслением в России учения Чалмерса о сознании по-прежнему остается незавидным.
Цель и задачи исследования
Учитывая недостаточную разработанность темы, нужно выделить в философском мировоззрении Чалмерса те моменты, которые являются наиболее значимыми для характеристики самой сути его мировоззрения. Поскольку натуралистический дуализм - это закономерный итог интеллектуального развития Чалмерса, то анализ основоположений данной доктрины становится эффективным средством осмысления и реконструкции всей системы взглядов австралийского мыслителя. Поэтому цель настоящего исследования - разносторонне и критически рассмотреть генезис, концептуальную фиксацию и прикладную ценность натуралистического дуализма Чалмерса. Для достижения поставленной цели требуется решить следующие задачи:
Реконструировать новейшую историю дуализма, уделив особое внимание его критике в современной аналитической философии.
Выявить психологические и концептуальные предпосылки, обусловившие своеобразие подхода Чалмерса к проблеме сознания.
Выяснить степень влияния идей различных философов на становление взглядов Чалмерса.
Проанализировать антифизикалистские аргументы Чалмерса и указать на их предвосхищения в западной философской традиции.
Оценить особенности натуралистического дуализма Чалмерса и подчеркнуть его отличия от картезианского дуализма.
Раскрыть предлагаемые Чалмерсом варианты решения проблемы ментальной каузальности.
Затронуть проблему целостности исследовательской стратегии Чалмерса в связи с его нередуктивным функционализмом.
Рассмотреть критические выпады в адрес Чалмерса со стороны его оппонентов.
Объект и предмет исследования
Объект диссертационного исследования - современная англоамериканская философия сознания.
Предмет исследования - натуралистический дуализм Д. Чалмерса, представленный главным образом в его работе «Сознающий ум».
Методологическая основа исследования
Философия сознания является пестрым конгломератом, состоящим из самых различных концепций, непрерывно развивающихся и находящихся друг с другом в отношениях как взаимоотталкивания, так и взаимопритяжения. Поскольку полемический дух буквально пронизывает философию сознания, трудно представить себе отдельных ее представителей, которые были бы обособлены и безучастны к происходящему вокруг них. Поэтому требуются немалые усилия для реконструкции контекста, в рамках которого происходит формирование той или иной концепции. Подход к становлению и утверждению доктрины Чалмерса должен быть эволюционным и динамичным настолько, чтобы отразить как своеобразие философского амплуа мыслителя, так и воздействие на него интеллектуальной среды, настроенной то приязненно, то враждебно.
В ходе написания диссертационной работы была реализована комплексная установка, комбинирующая методы имманентного исследования текстов, «выявления источников» и компаративистского анализа. Это позволило выяснить степень как самобытности философских воззрений Чалмерса, так и зависимости от его предшественников, приверженцев и оппонентов.
Научная новизна исследования
В научный оборот отечественной истории философии вводятся новая проблематика, отражающая актуальные тенденции в развитии англоамериканской философии сознания, и нетривиальная методология исследования, представляющая собой сплав общефилософского исследовательского инструментария и методов конкретных наук. Новизна диссертации заключается во всестороннем осмыслении натуралистического дуализма Чалмерса в контексте как его собственной мировоззренческой системы, так и новейшей западной философии сознания. Внимательно изучаются и непереведенное на русский язык главное произведение Чалмерса «Сознающий ум» и другие его наиболее важные публикации на английском языке, а также англоязычные сочинения других авторов по проблеме сознания, вышедшие в свет за последние годы.
Структура диссертации
Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
Критика дуализма в современной аналитической философии
Проблема «сознание-тело» является центральной для современной философии сознания (наиболее динамично развивающейся области аналитической философии), и ни для кого не секрет, что своими корнями она уходит в дуалистическую философию Декарта, которую, однако, активно критикуют без малого четыре века. Что касается аналитической философии, не будет выглядеть слишком смелым утверждение о том, что большинство представителей указанной философской традиции внесли вклад в общее дело ниспровержения картезианской концепции . И, тем не менее, дуализм устоял и продолжает возрождаться в новых формах и по сей день, а новые варианты дуализма, в свою очередь, способствуют появлению усовершенствованных критических аргументов.
В классической картезианской форме дуализм постулирует принципиально различный характер сознания и тела, субстанции мыслящей и протяженной. Вместе с тем, как тело может влиять на процессы, происходящие в сознании, так и сознание может влиять на процессы, происходящие в теле (данная позиция получила название «интеракционизм»). Кроме того, Декарт делает акцент на приватности сознательного опыта и абсолютной прозрачности внутренних состояний лишь для того человека, который их испытывает.
Людвиг Витгенштейн был первым философом, с чьим именем обычно связывают как становление аналитической философии, так и критику картезианского дуализма, неотделимую от этого становления. В своих произведениях позднего периода - таких, как «Голубая и коричневая книги» (1958 г.), в которых были собраны заметки, продиктованные кэмбриджским студентам в 1933-1935 гг., и «Философские исследования», завершенные в 1946 г. и опубликованные посмертно в 1953 г., Витгенштейн сформулировал свою широко известную концепцию языковых игр. В этой концепции язык трактуется как совокупность языковых игр, которые тесно связаны с практической повседневной деятельностью людей и обладают собственными правилами, задающими смыслы слов: «Все это означает, — писал Витгенштейн, — что слова - это разные инструменты в нашем языке. Подумай о словах как об инструментах, характеризующихся их использованием. Как используют молоток, зубило, квадратную форму для клея в клееварении? (Также все, что мы говорим здесь, может быть понято, если человек понимает, что с предложениями нашего языка играется множество игр: отдание и выполнение приказов; рассказывание вымышленных историй, рассказывание анекдотов (остроумие); описание непосредственных ощущений; прогнозы на будущее в физическом мире; научные гипотезы и теории; приветствия и т.д. и т.д.)» .
Если для Декарта сознание в определенном смысле самодостаточно, то для Витгенштейна сознание неизбежно зависимо от использования языка, и мышление без языка невозможно. «Мышление, - как утверждает Витгенштейн, - не является нематериальным процессом, который придает жизнь и смысл речи и который можно было бы отделить от речи» . Все слова нашего ментального словаря почерпываются нами не в актах интроспекции, а в процессе обучения языку, поэтому смысл слов всегда обусловлен внешней средой. Так, ребенок включается в примитивную языковую игру со словосочетанием «Мне больно», когда взрослые заставляют ударившегося ребенка подменять естественные выражения его ощущений - такие, как плач, стон, гримасы, потирание ушибленного места - словами, которые принято использовать для выражения боли. Обученный болевому поведению ребенок в дальнейшем самостоятельно связывает определенные слова с собственными ощущениями. Поэтому не может существовать никакого приватного языка, вроде того, на котором, пожалуй, говорил картезианский субъект, описывая свои внутренние (в том числе болевые) состояния и который,был бы понятен только ему одному и никому другому. Более того, по мнению Витгенштейна, о собственном сознании человек может судить с меньшей степенью адекватности и достоверности, чем о сознаниях других людей.
Взгляды Витгенштейна на природу человеческого «Я», по мнению некоторых исследователей его философии, близки к неоюмистским. Юм отрицал существование духовной субстанции и заявлял: «Когда я самым интимным образом вникаю в нечто именуемое мной своим я, .. . я никак не могу уловить свое я как нечто существующее помимо восприятий и никак не могу подметить ничего, кроме какого-либо восприятия» . Витгенштейн придерживался аналогичных взглядов. По его мнению, «Я» не отсылает ни к какой субстанциальной самости. Он писал: «Уста, произносящие «я», или рука, поднимающаяся с тем, чтобы показать, что я хочу слова, и Я, у которого болят зубы, тем не менее ни на что не указывают» . Представление о субстанциальном «Я», якобы находящемся в теле, связанно с «особенностями грамматики слова «я» и тем непониманием, которое эта грамматика склонна продуцировать» . Если рассмотреть философские проблемы через призму концепции языковых игр, то окажется, что большинство из этих проблем возникает там, где имеет место некорректное и нетипичное употребление языка. Философ должен выступать врачевателем языка и бороться с грамматическими иллюзиями, возвращая слова к их повседневному употреблению. Это избавит людей от попадания в концептуальные ловушки и совершения бессмысленных действий, вроде «стремления искать специфический акт мышления, который прячется в некоем специфическом медиуме» . На поверку все картезианские оппозиции, а именно: оппозиции внутреннего и внешнего, приватного и публичного, привилегированного и непривилегированного доступа к «Я» оказываются иллюзорными. Витгенштейн был убежден в том, что ему удалось устранить эти навязчивые оппозиции.
Идеи Витгенштейна оказали большое влияние на оксфордского философа Гилберта Райла, который в 30-е годы посещал его лекции в Кэмбридже. Как и Витгенштейн, Райл был уверен в том, что лингвистический анализ может способствовать разрешению большинства философских проблем. В статье «Выражения, систематически вводящие в заблуждения»15 Райл утверждал, что многие неадекватные представления философов порождаются систематически вводящими в заблуждения выражениями (systematically misleading expressions). Язык философии буквально переполнен выражениями, смысл которых на первый взгляд понятен, но которые, на поверку, совершенно не в состоянии отразить реальное положение дел. Задача философа - критически проанализировать все используемые им выражения, попытаться выявить то, что они на самом деле обозначают, и синтаксическую форму этих выражений привести в соответствие с их логической формой. Критический анализ подобного рода должен, по мысли Райла, обнажить наивность веры в то, что такие метафизические универсалии, как «мысли», «суждения», «сознание», «бытие» и т.п. отсылают к реальным сущностям. В итоге многие философские проблемы могут быть успешно решены, если будет показано, что они основаны на неправильной интерпретации обыденного языка.
Философы XX века, оказавшие влияние на Д.Чалмерса
Как пишет Чалмерс, его концепция сознания была разработана им самостоятельно, однако чтение трудов некоторых философов заметно обогатили ее. Роль Дугласа Хофштадтера в становлении Чалмерса как философа невозможно переоценить. Именно его труды пробудили в юном Чалмерсе непреодолимое желание разобраться в загадке сознания и переключиться с математики на философию.
Так же, как и Чалмерс, Хофштадтер пришел в философию сознания из точных наук. Его отец Роберт был лауреатом Нобелевской премии в области физики, и детство Дуглас провел в кампусе Стэнфордского университета. По прошествии лет он окончил этот университет с отличием и получил диплом по математике, а затем, идя по стопам отца, занялся физикой и защитил кандидатскую диссертацию в университете Орегона.
Хофштадтер свободно владеет многими языками, в том числе и русским (он осуществил один из самых точных переводов «Евгения Онегина» на английский язык), прекрасно разбирается в классической музыке и обладает незаурядным литературным талантом. Его книга «Гёдель, Эшер, Бах», переведенная на 17 языков, стала мировым бестселлером и удостоилась Пулицеровской премии. Идеи этой книги получили развитие в новой работе философа «Я - странная петля», в которой центральной становится проблема самости.
Хофштадтер выделяет два уровня описания мозга: низший уровень, или уровень аппаратного обеспечения (нейроны), и высший уровень, или уровень программного обеспечение (символы). Символы - это активные обширные структуры в мозге, отвечающие за хранение, передачу и получение информации. Низший и высший уровни неразрывно связаны друг с другом — так, активация нейронов вызывает активацию символов. Философ настаивает на том, что процессы, происходящие на высшем уровне, невозможно объяснить без обращения к низшему уровню. По его мнению, сознание может возникнуть только на такой сложной программной аппаратуре, как мозг. Поэтому перспективы того, что машина в будущем сможет стать разумной, представляются ему весьма туманными. «Если,- пишет Хофштадтер, - разум включает возможность познания, творческие способности, эмоциональные реакции, чувство красоты, самосознание, то специалистам по ИИ еще предстоит долгий путь - и возможно, что эти черты удастся воспроизвести, только целиком симулировав человеческий мозг» .
По иронии судьбы, докторант Хофштадтера Чалмерс сформулировал концепцию, диаметрально противоположную взглядам своего научного руководителя. Хофштадтер до сих пор недоумевает, как такое могло произойти, ведь Дэвид находился под его влиянием и развивался на его глазах. Несмотря на все разногласия, философы остаются добрыми друзьями, что, однако, не мешает Хофштадтеру подвергать нелицеприятной критике взгляды свого бывшего докторанта.
В отличие от Хофштадтера Чалмерс защищает сильную версию ИИ и отстаивает возможность существования мыслящих и обладающих квалиа машин. Для Хофштадтера такой подход является абсурдным. Он критикует Чалмерса за то, что его концепция подразумевает существование некоего lan mental - надстройки над физической реальностью, которая, однако, не имеет никакого каузального влияния на материальный мир.
Хофштадтер считает, что философы, подобные Чалмерсу, совершают нечто вроде «категориальной ошибки», если воспользоваться терминологией Райла. Как человек, видящий в лошадиных силах двигателя машины некий дополнительный ингредиент, могущий быть купленным, а не то, чем обладает двигатель благодаря своему устройству, так и дуалист воспринимает сознание как некую дополнительную к мозгу сущность. На самом же делё, сознание - это «активность символического уровня мозга, отражающая внешние события» . И мозг обладает им исключительно благодаря своему устройству. Для того чтобы кто-то обладал сознанием не нужно никакого дополнительного lan mental, достаточно иметь развитый мозг. По мнению Хофштадтера, «вера в дуализм приводит к безнадежно обширной и темной западне загадок» и рано или поздно он «рухнет под своим собственным весом» .
Наиболее значимые аргументы, которые использует Чалмерс для критики материализма, апеллируют к понятию «возможных миров» и нетрудно догадаться, что одним из философов, пробудивших его интерес к этой метафизической проблеме, был Дэвид Льюис. Действительно, тот внес значительный вклад в разработку семантики возможных миров и посвятил ее исследованию такие широко известные книги, как «Контрфактичности» и «О множественности миров» .
Однако взгляды самого Льюиса на природу сознания в корне отличны от взглядов Чалмерса. Льюис был материалистом и предложил аргумент от каузальной эффективности сознательного опыта , который можно использовать для критики теорий, постулирующих нефизическую природу сознания. Суть этого аргумента состоит в том, что основной характеристикой любого ментального состояния является его каузальная роль. Анализируя причины и следствия этого состояния в согласии с принципом каузальной замкнутости вселенной мы, по мнению Льюиса, неизбежно придем к выводу, что только то, что само есть физическое может вызывать физические следствия, а значит, ментальные состояния суть состояния мозга.
Что касается онтологического статуса возможных миров, то в этом вопросе Льюис занимал позицию модального реализма. Согласно данной точке зрения, возможные миры представляют собой конкретные, реально существующие объекты, а наш мир - лишь один из возможных миров, не имеющий никакого онтологического превосходства над всеми остальными. Возможных миров существует бесконечное множество, и все они как пространственно, так и каузально изолированы друг от друга. В соответствии с теорией Льюиса, такие контрфактические высказывания, как, например, «Если бы Иван не пошел играть в футбол, а вместо этого подготовился к экзамену, он бы мог получить "отлично"» истинны потому, что существует мир, в котором двойник Ивана, подготовившись к экзамену, блестяще сдает его. Контрфактические возможности Льюис понимал как события, которые реально могли бы произойти в одном из возможных миров. 1 Модальный реализм Льюиса казался большинству его современников слишком контринтуитивным для того, чтобы принимать его всерьез. И многие философы (в том числе и Сол Крипке) склонялись к тому, чтобы понимать возможный мир не как параллельную вселенную, а как ложную историю об актуальном мире. «Возможный мир, — писал Крипке, - не является далекой страной, в которую мы направляемся или наблюдаем в телескоп» .
Что касается Чалмерса, то он считает, что нет необходимости в том, чтобы затрагивать непростой вопрос, связанный с онтологическим статусом возможных миров. Понятие «возможные миры» так же, как и любое математическое понятие, сохраняет свою эффективность в качестве надежного инструмента для решения многих проблем независимо от того, был проведен его онтологический анализ или нет. Для Чалмерса намного более важным представляется то, что каждый мыслимый мир логически возможен. Логически возможный мир Чалмерс, вслед за Крипке, понимал как мир, который мог бы создать Бог, если бы он того пожелал (впрочем, вопрос о существовании последнего Чалмерс предпочитает не затрагивать).
Если сравнивать степень влияния на Чалмерса Льюиса и Крипке, то влияние Крипке на Чалмерса, пожалуй, можно назвать более сильным. В философии XX века Крипке был одним из первых, кто начал критиковать материалистические теории сознания. В книге «Именование и необходимость», которая была основана на записи лекций, прочитанных им в 1970 году, он ввел метафизический (модальный) аргумент для критики теории тождества. В «Сознающем уме» Чалмерс довольно подробно разбирает указанный аргумент Крипке и учитывает его в своих разработках. На мой взгляд, нелишне изложить суть модального аргумента и в данной диссертационной работе.
Аргумент от эпистемологической асимметрии
Пожалуй, чаще всего имя Чалмерса упоминается в научных изданиях в связи с его разделением проблем сознания на «легкие» и «трудные». К легким Чалмерс относит те проблемы, которые беспрепятственно решаются с помощью методов, используемых в когнитивной науке и нейронауке, а к трудным — те, к которым указанные методы неприменимы. К легким проблемам можно отнести способность распознавать внешние стимулы и реагировать на них, способность интегрировать информацию, способность давать вербальные отчеты о ментальных состояниях, способность к интроспекции и волевому контролю над поведением и т.п. Все это может быть объяснено в функциональных терминах.
Трудной проблемой Чалмерс называет лишь одну проблему, а именно: проблему сознательного опыта, или сознания как такового. Вторя словам своего предшественника Томаса Нагеля, Чалмерс заявляет, что существо обладает сознанием тогда, когда есть нечто знающее, каково это быть самим этим существом. То, что Чалмерс обозначает термином «сознание», можно также назвать «субъективным опытом», или просто «опытом», «феноменальными качествами», «квалиа», «квалитативными составляющими», «каково это...(what is it like...)» и т.п.
Сознательный опыт чрезвычайно разнообразен и включает в себя огромное число феноменов: как восторг от прослушивания фуг Баха, так и раздражительность при ощущении неприятных запахов; как переживание глубокого экзистенциального кризиса, так и жжение от укуса комара; как восприятие самости, так и вкус яблочного пирога. Главная проблема в объяснении сознания состоит как раз в том, чтобы объяснить эти феноменальные качества и ответить на вопрос, почему вообще существует сознательный опыт? Физические факты свидетельствуют скорее об отсутствии, чем о наличии такого опыта, и это позволяет Чалмерсу назвать сознание неожиданным и удивительным феноменом.
Согласно Чалмерсу, проблема сознания возникает на пересечении науки и философии. С одной стороны, будучи природным феноменом, сознание представляет собой объект научного познания — такой же, как жизнь, обучение, движение и, казалось бы, требует такого же объяснения, как и эти феномены. Но, с другой стороны, сознание не может быть исследовано обычными научными методами, ведь данные от первого лица не поддаются объективному наблюдению. А это в свою очередь свидетельствует о том, что для его анализа необходимо применять философские методы. Тем не менее Чалмерс надеется, что, несмотря на всяческие трудности, научная теория сознания будет создана в будущем. И, вероятнее всего, основная работа по ее созданию ляжет на плечи философов.
Если в большей степени систематизировать задачи теории, призванной объяснить сознание, то стоит выделить две основные группы вопросов, на которые ей надлежит ответить. В первую группу вопросов входят уже упоминавшийся вопрос, касающийся причины существования сознательного опыта, и связанные с ним вопросы: «Если сознательный опыт возникает из физических систем, то каким образом это происходит и, следовательно, является ли само сознание физическим?» или «Насколько широко распространено сознание, и можем ли мы назвать животных, компьютеры и роботов сознательными?». Во вторую группу входят более частные вопросы, касающиеся специфического характера сознательного опыта. К числу таковых относятся следующие вопросы: «Почему у каждого сознательного существа опыт имеет конкретную природу?»; «Почему я воспринимаю красный цвет именно таким, а не иным, и откуда я могу знать, что мой друг не воспринимает красный цвет так, как я воспринимаю синий?» (подробнее об аргументе «перевернутого спектра» будет сказано ниже); «Почему, когда я слышу игру на фортепьяно и в моем мозге происходит процесс обработки аудиосигналов, данный процесс сопровождается именно таким, а не иным сознательным опытом?». Все эти загадки невозможно разгадать, используя методы когнитивных наук и нейронаук. И указанная невозможность служит подтверждением того, насколько правомерно Чармерс называет проблему сознательного опыта трудной. Тем не менее философ надеется, что рано или поздно, когда будет создана будущая фундаментальная теория сознания, ответы на все вышеприведенные головоломные вопросы будут найдены, и сознание, возникновение которого перестанет восприниматься как нечто таинственное, займет свою нишу среди других естественных феноменов в мире, подлежащих всестороннему научному осмыслению. Чалмерс подчеркивает, что ныне трудно представить себе, какой будет эта теория. Однако до тех пор, пока мы ей не располагаем, мы не вправе претендовать на полное понимание сознания.
Двусмысленность понятия сознания часто приводит к концептуальной путанице. Для того чтобы избежать недоразумений и внести ясность, Чалмерс выделяет в этом понятии два аспекта: феноменальный и психологический, первый из которых связан с трудной проблемой сознания, а второй - с легкими проблемами. Феноменальный аспект характеризуется тем, как сознание чувствуется, а психологический - тем, что оно делает. Чалмерс предлагает зарезервировать термин «сознание» ("consciousness") за феноменальным сознанием, а для обозначения психологического сознания воспользоваться иным термином — «осведомленность» ("awareness"). В настоящей работе термин «сознание» будет использоваться в том смысле, каким его наделяет Чалмерс. Психологическое сознание является предметом рассмотрения когнитивных наук и нейронаук, анализирующих сознание через его каузальную роль. При таком подходе феноменальный аспект нивелируется, и решающее значение приобретает лишь то, какие внешние проявления имеют те или иные психологические состояния. Психологический и феноменальный аспекты не находятся в противостоянии и не исключают друг друга, а суть две грани одного сложного феномена. Кроме того «сознание» оказывается не единственным понятием, ведущим «двойную жизнь». Ее ведут и многие ментальные понятия — такие, как «вера», «восприятие», «надежда», «желание», «боль» и т.п. Так, если провести анализ понятия боли, то окажется, что, с одной стороны, она есть неприятное ощущение (феноменальный аспект), а с другой - сигнал, оповещающий о повреждении организма и стимулирующий его к избеганию опасных ситуаций в будущем (психологический аспект). Аналогичное разделение применимо и к проблеме «сознание-тело». Психологический аспект этой проблемы (легкая проблема «сознание-тело») успешно разрабатывается когнитивными науками и нейронауками, тогда как феноменальный аспект (трудная проблема «сознание-тело») продолжает оставаться головоломкой, разрешить которую удастся, только ответив (причем членораздельно) на вопрос, почему функционирование мозга должно сопровождаться сознательным опытом. Ведь действительно, совсем не очевиден механизм, посредством которого скопление «глупых» нейронов и синапсов порождает боли и убеждения, удовольствия и страхи, желания и надежды, а также другие составляющие субъективного опыта. По этому поводу Колин МакГинн писал: «Мы знаем, что мозг de facto является каузальным базисом сознания, но, по-видимому, у нас нет ни малейшего понимания того, каким же образом это может быть именно так. Это кажется нам загадочным, сверхъестественным и немного комическим. Каким-то образом, и мы это чувствуем, «вода» физического мозга превращается в «вино» сознания, но мы терпим полное фиаско в попытке понять природу этого превращения» . МакГинн, которого его оппоненты окрестили «новым мистерианцем», настаивает на том, что наши умы в силу ограниченности своей природы просто неспособны постичь загадку отношений между
Эпифеноменализм и «парадокс феноменальных суждений»
Интеллектуальная честность - это свойство, которое Чалмерс вправе отнести к числу своих достоинств. В век материализма он открыто провозгласил себя дуалистом свойств и признал равноправность физических и нефизических факторов, не побоявшись того, что его позиция не будет воспринята всерьез. Философ уверен, что сознательный опыт представляет собой нефизическое свойство личности, нередуцируемое к физическим свойствам, но так или иначе зависимое от последних в соответствии с законами природы. Разработанный Чармерсом дуализм свойств вне всякого сомнения отличается от картезианского дуализма субстанций - мыслящей, или духовной, и протяженной, или физической. Размышления о нефизической природе сознания не приводят австралийского философа к выводу о том, что между мыслящим и сознающим умом и сферой физического имеется субстанциальное различие. Существенность же этого различия вряд ли были способны нивелировать надуманные концепции, вроде картезианской концепции «шишковидной железы».
Философ придерживается взгляда, согласно которому «сознание возникает (arises from) из физического субстрата в силу неких случайных законам природы, которые сами по себе не подразумеваются физическими законами» . Эти психофизические законы природы, определяющие корреляцию между физическими и феноменальными свойствами в нашем мире, являются случайными (т.е.ненеобходимыми, или контингентными) потому, что можно представить себе мир, где психофизические законы были бы другими. Так, хотя в мире зомби действуют те же физические законы, что и в нашем мире, тем не менее психофизические законы там иные, нежели у нас, и функционирование мозга зомби не сопровождается сознательным опытом.Чалмерс подчеркивает исконный характер психофизических законов. «Как и фундаментальные законы физики, - утверждает философ, - психофизические законы вечны и существуют от начала времен» . Не исключено, что на ранних этапах эволюции сознание отсутствовало, однако впоследствии, с появлением развитых организмов оно возникло. «Когда эти системы обрели существование, - пишет Чалмерс, — сознательный опыт автоматически сопровождал их в силу указанных законов» .
Чалмерс не устает повторять, что в его версии дуализма нет ничего антинаучного и сверхприродного и для подкрепления своих слов проводит параллель между будущей теорией сознания и физикой. В физике имеется набор фундаментальных характеристик (таких, как масса, пространство, время, заряд, энергия, спин), которые являются базовыми и несводимы к чему-то более простому. Кроме того в физике действует ряд основополагающих законов, регулирующих отношения между этими физическими реалиями. Практически все физические феномены высшего уровня вытекают из набора базовых компонентов и связующих их законов физического мира и поэтому могут быть беспрепятственно объяснены в терминах последних. Данное положение дел позволяет многим физикалистам утверждать, что физика поистине представляет собой теорию всего сущего. Однако тем обстоятельством, что сознание не является логически супервентным физическим фактам, это утверждение физикалистов ставится под сомнение. Чалмерс уверен, что действительно исчерпывающая теория сущего будет включать в себя не только физику, но и науку о сознании. Ныне можно лишь догадываться о том, какую форму будут иметь фундаментальные психофизические законы. Но если сравнивать их с физическими законами, то уже теперь по аналогии допустимо предположить, что они будут просты и изящны.
Считая обнаружение новых базовых компонентов сущего и дотоле неведомых законов естественным свойством научного прогресса, Чалмерс обращается к истории физики и приводит в качестве примера открытие Максвеллом в XIX в. электромагнитного поля и его законов. К этому открытию Максвелла подтолкнуло небезызвестное обстоятельство. Ведь электромагнетические феномены не поддавались привычной механистической интерпретации в духе Ньютона. Кардинальный сдвиг в исследованиях электромагнетизма произошел лишь тогда, когда понятия «электромагнитный заряд» и «электромагнитное поле» были признаны фундаментальными. Чалмерс настроен решительно: для того чтобы произошел прорыв в науке о сознании, нужно сделать то же, что когда-то сделал Максвелл, — признать неэффективные объяснительные модели несостоятельными и искать новые, позволяющие разрешить накопившиеся в науке проблемы. При этом фундаментальные понятия и законы теории сознания не будут противоречить физической теории, а, напротив, будут служить подспорьем более глубокой разработке данной теории.
Учитывая вышеизложенное, становится понятно, почему Чалмерс назвал свое учение натуралистическим дуализмом. «Он натуралистический, - пишет Чалмерс, - потому что постулирует, что все является следствием из сети базовых свойств и законов и потому что он совместим со всеми результатами современной науки. А что касается натуралистических теорий в других областях, это воззрение предполагает, что мы можем объяснить сознание в терминах базовых природных законов» . Философ ведет неустанную борьбу с закоренелым предрассудком, связывающим принятие дуализма с вхождением в сферу таинственного. Чалмерсу совершенно ясно, что в сознании нет ничего сверхприродного или трансцендентного и что оно представляет собой один из естественных феноменов мира. Как утверждает Чалмерс, «в некотором смысле те, кто принимает этот вид дуализма, могут быть по темпераменту ближе. к материалистам, чем. к дуалистам других разновидностей» . Натуралистический дуализм ни в коей мере не возвращает «дух в машину»; напротив же, принятие традиционного дуализма влечет за собой ряд неприемлемых для здравого смысла выводов. Хотя между приводимым Чалмерсом аргументом от мыслимости и аргументом, применявшимся Декартом, на мой взгляд, есть определенное сходство, сравнение этих аргументов представляется австралийскому философу некорректным. Декарт писал, что раз ум можно помыслить существующим отдельно от тела, то ум нетождествен телу. Картезианский аргумент имел следующую форму: если можно помыслить, что А нетождественно В, значит А в действительности не тождественно В. Чалмерс рассматривает аргументы, выраженные аналогичным образом, как нелишенные изъянов. Одной мыслимости недостаточно для того, чтобы сделать вывод об отсутствии или наличии тождества. Так, можно представить себе, что Утренняя и Вечерняя звезда нетождественны друг другу, но это представление будет попросту ошибочным. По словам Чалмерса, используемый им аргумент апеллирует не к тождеству, а к супервентности.