Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Наследие античных философских школ в энциклопедических сочинениях Исидора Севильского .
1. 1. Первая книга «Дифференций». 16
1. 2. Двадцать книг «Этимологий». 34
1. 3. Выводы по энциклопедическим сочинениям . 66
Глава 2. Наследие античных философских школ в книге «О природе вещей» и «Книге о числах» Исидора Севильского .
2. 1. Книга «О природе вещей». 68
2. 2. «Книга о числах». 96
2. 3. Выводы по сочинениям «О природе вещей» и «Книга о числах». 110
Глава 3. Наследие античных философских школ в теологических сочинениях Исидора Севильского .
3. 1. Вторая книга «Дифференций». 113
3. 2. Три книги «Сентенций». 154
3. 3. Выводы по теологическим сочинениям. 194
Заключение. 197
Библиография
- Двадцать книг «Этимологий».
- Выводы по энциклопедическим сочинениям
- «Книга о числах».
- Три книги «Сентенций».
Двадцать книг «Этимологий».
Место в корпусе сочинений Исидора Севильского. «Этимологии» являются последним произведением Исидора и объединяют в той или иной степени его наработки из других сочинений. Основная масса исследований, посвященных наследию Исидора, затрагивают именно «Этимологии». Нередко по данному произведению судят об уровне знаний и мышления его автора.
В то же время, вопрос об использовании материала своих же сочинений Исидором и, связанный с ним вопрос, что же представляют собой получившиеся 20 книг, что их объединяет, во многом оказались за пределами внимания исследователей. Нередко об «Этимологиях» говорят как о некоем цельном энциклопедическом произведении.
Однако цельность «Этимологий» не выдерживает самой поверхностной критики. Даже универсальный принцип этимологии применяется далеко не во всех книгах. Исидор составляет двадцать книг «Этимологий» из весьма разнообразного материала. Книги I–III, посвященные семи свободным искусствам, во многом построены на материале «Установлений» Кассиодора. Книга пятая содержит включения из книги «О природе вещей» и компендиум «Хроники» Исидора. Шестая книга использует материал трактата «О церковных службах». Глава «О Боге» седьмой книги опирается на первые главы первой книги «Сентенций», глава «О Христе» той же книги — представляет собой переработку 5–10 лемм второй книги «Дифференций». Восьмая книга содержит, с одной стороны, развитую схему лемм 16–17 первой книги «Дифференций», с другой стороны, возможно, материал не дошедшей до нас «Книги о ересях». Десятая книга во многом является переработкой группы лемм 30–91 первой книги «Дифференций». Одиннадцатая книга развивает антропологические темы, затронутые в первой и второй книгах «Дифференций». Тринадцатая книга является переработкой материала книги «О природе вещей».
Кроме этого, известно, что существовало по крайней мере две прижизненных редакции «Этимологий», не совпадающих с дошедшими до нас рукописями и, соответственно, с общераспространенным (uulgata) критическим изданием Линдсея, поскольку окончательное деление на книги произвел, по-видимому, Браулион.
Первая редакция, относящаяся предположительно к 620 г., могла состоять из трех частей. Энциклопедия открывалась изложением свободных искусств (соответствует нынешним книгам I—III), вторая часть была посвящена вопросам права (законов), времени и сведениям о книгах (современные книги V—VI), последняя — объяснение «имен» Бога, ангелов, святых, верующих, представителей различных религиозных направлений (куда отнесены и философы), названия государственных постов, родственников и «прочие имена» (книги VII–X)142.
Вторая редакция (предположительно 627 г.) делилась на титулы (их названия и количество — неизвестны)143. В ней был добавлен материал, позднее собранный в книгу «О медицине» (книга IV издания Линдсея, положение которой в рукописной традиции «Этимологий» весьма неоднозначно). Кроме того, был добавлен материал, составляющий вторую часть «Этимологий», книги XI–XX144.
Интересно соотнести тематические параллели первой книги «Дифференций» и «Этимологий» с различными редакциями последнего сочинения. Как уже было сказано, в первой книге «Дифференций» выделяются два тематических блока, разделенные блоком, в котором леммы выстроены по грамматическому критерию145.
Содержание первого блока (дифференция веры и религии, качества человека) пересекается с первой частью «Этимологий». Второй блок соотносится прежде всего со второй частью, кроме дифференций, посвященных праву, соотносимых с первым разделом пятой книги «Этимологий».
Таким образом, структура «Этимологий» отчасти зависит от первой книги «Дифференций», а ее содержание представляет собой во многом обработку Исидором своих собственных сочинений.
Философские основания метода и замысла произведения. Одна из принципиальных проблем, который практически не обсуждается исследователями, состоит в определении жанра «Этимологий» как энциклопедии. Широкий круг тем, метод — выборка сведений из других сочинений, в том числе энциклопедических — вот что наводит на мысль именно об этом жанре. Однако Исидор в предисловии Сисебуту и переписке с Браулионом не говорит о каком-либо цикле дисциплин: всеобщем или общеобразовательном. Образовательная (связанная с понятием «») составляющая данного произведения также неочевидна. С одной стороны, она открывается частью, посвященной свободным искусствам, но за ней следует много другого материала. Какова образовательная концепция данного произведения? Для чего и для кого оно было написано?
Можно было бы опереться на традицию подобных сочинений и, исходя из нее, сформулировать гипотезу. Однако в том и состоит затруднение, что замысел и метод произведений, отнесенных исследователями к разряду энциклопедий — не одинаков146. С большой вероятностью можно утверждать, что перед Исидором были проекты Плиния, Солина, Авла Гелия, Августина, Марциана Капеллы, Кассиодора, предполагавшие различные круги наук для разных родов образования.
Еще В. Линдсей высказал предположение о двух адресатах «Этимологий» (в соответствии с двумя редакциями), первый — король Сисебут, второй — Браулион Сарагосский. Оба адресата являлись грамотными людьми, уровень знаний и умений того же Сисебута показывает его поэма. Браулиону Исидор выслал «Этимологии» для окончательного редактирования. Таким образом, труд Исидора адресовался людям, обладающим определенным (и не самым низким) уровнем знаний.
С другой стороны, и Сисебут, и Браулион признавали за Исидором качественно иной уровень эрудиции, нежели тот, которым обладали они. Это, собственно, и служило основанием для просьб написать / прислать сочинение147. Таким образом, «Этимологии» не составлялись ни для себя (как «Аттические ночи»), ни для учеников в школьном смысле, т.е. учащихся «на кого-то» (как сочинение Квинтилиана или Кассиодора). Данное сочинение адресовано скорее образованной публике, в этом сближаясь с проектами Плиния и Солина. Исидор нигде не говорит, что его произведение должно способствовать пониманию Писания (в отличие от проектов Августина и Кассиодора).
Исидор сочетает в своем труде циклы наук разных традиций: образовательной и, так сказать, всеобщей. Первая часть «Этимологий» — изложение семи свободных искусств (чем ограничивается Марциан и воспроизводит во второй книге «Установлений» Кассиодор) на основе сочинения Кассиодора, но со значительными дополнениями.
Последовательное сокращение и упрощение материала, которое проводится Исидором на протяжении большинства книг «Этимологий», является еще одной точкой пересечения с проектами Плиния и Солина.
Выводы по энциклопедическим сочинениям
Лукреция. К. Кодоньер пишет, что другого произведения с таким названием от поэмы Лукреция до труда Исидора не встречается314. В то же время, неочевидно, каким образом соотносятся сочинения «О природе вещей» Лукреция и «О природе вещей» Исидора.
В историографии существует несколько мнений на этот счет. Автор критического издания трактата Исидора Ж. Фонтэн указывает на сходство в замысле — борьбу с суеверием315, и различие — восхождение от науки к аллегорическим религиозным трактовкам мира. Вместе с тем, изначально он отрицал непосредственное знание Исидором текста Лукреция316. Следовательно, Исидор следовал доксографической традиции с ее упрощением и отсутствием корреляции материала. Позже Дж. Гаспаротто, исследовав подробнее источники метеорологии в сочинениях Исидора, приходит к выводу о непосредственном знании им текста Лукреция и следованию его концепциям. Кроме того, он приходит к выводу о том, что Исидор стремится привести некую гармонизированную картину мира, в отличие от доксографов317. К. Кодоньер полагает, что книга «О природе вещей» написана как христианский ответ на поэму Лукреция и указывает коннотации словосочетания «natura rerum», связанные с идеей творения318.
Выбору тем и структуре книги Исидора в исследовательской литературе уделено меньше внимания. Почему Исидор ограничивается тремя-четырьмя темами: гемерологией, космографией и астрономией, метеорологией? В рамках модели Фонтэна внутреннего объяснения такой структуры нет. Кодоньер полагает, что Исидор следует космогонии в книге Бытия (усиливая этот аргумент тем, что Исидор опирается на «Шестоднев» Амвросия и «О книге Бытия буквально» Августина), объединяя темы в строке из книги Премудрости, приводимой Исидором в проэмии319. В то же время, Кодоньер не касается тем метеорологии. Гаспаротто, рассматривающий данные темы, не уделяет внимание вопросу о структуре книги «О природе вещей». Таким образом, представляется, что есть необходимость внимательно проанализировать соотношение сочинений Лукреция и Исидора.
Итак, само заглавие отсылает к поэме Лукреция. В проэмии также есть отсылки к ней. Во-первых, это отмеченное Фонтэном противопоставление суеверного знания и трезвого учения. Во-вторых, это идея об установлении причин вещей320. Различие — в цели знания. Лукреций (вслед за Эпикуром) говорит о необходимости знания для блаженной жизни. Исидор ставит целью познание истины, санкционируя исследование природы цитатой из Писания321. Цель Исидора как будто предполагает меньшую степень безразличия к конкретным научным объяснениям, нежели у Лукреция. Однако по основным вопросам космологии Исидор проявляет некоторый агностицизм, схожий с позицией Лукреция.
Действительно, Исидор «достраивает» религиозный компонент, однако стоит проанализировать, каким образом. Он заключается в аллегорическом толковании явлений природы. Такие толкования за редким исключением не затрагивают научные объяснения: ни сами не влияют на них, ни оказываются под их влиянием. Сравнение, к примеру, Солнца с Христом можно рассматривать как антиарианский выпад323, но не как нечто, изменяющее научные представления о природе Солнца. С другой стороны, аллегорические толкования могут иметь не только религиозный, но и педагогический характер. Так, в главе «О днях» Исидор включает в символику дня, кроме всего прочего, и знание противоположное невежеству ночи324. Так что тезис об обесценивании рационального объяснения по причине аллегорического религиозного толкования у Исидора, как нам представляется, лишен оснований.
Таким образом, Лукреция и Исидора объединяет использование научных объяснений по мотивам не столько научного, сколько религиозного и философского характера. При этом, нематериалистические объяснения явлений природы оказываются равно неприемлемы для эпикурейства и христианства.
Кроме определенного сходства в замысле, между книгой «О природе вещей» Исидора и V–VI книгами поэмы Лукреция существуют тематические и структурные параллели325. Пятая книга поэмы охватывает космогонические и космографические элементы, гипотезу возникновения живых существ, человечества и цивилизации. Исидор следует в разделе гемерологии книге Бытия326, однако содержательно 1) указывает на суеверные с точки зрения христианина практики (в других разделах такого нет), связанные с делением времени; 2) обозначает связи гемерологии с астрономией.
Затем Исидор переходит к устройству мира и астрономии. Лукреций в космогонической части говорит об элементах и их взаимодействии, из которого, собственно, возникает мир (195–508). Затем он переходит к части астрономической, начинающейся с объяснения природы неба (509– 533) и положения земли (534–563). После чего Лукреций переходит к размерам Солнца и Луны (564–591), свету (592–613) и движению Солнца (614–649). Подобная логика просматривается и книге «О природе вещей». После глав 9–10, в которых говорится о мире в целом и его пяти поясах, Исидор переходит к рассмотрению элементов и их взаимодействия (глава 11 «О частях мира»), устройства неба (главы 12–14), природы и света Солнца, размера Солнца и Луны, движенияСолнца (главы 15–17).
Далее по текстам шестой книги поэмы Лукреция и труда Исидора можно говорить скорее о тематических, нежели о структурных совпадениях. Лукреций далее приводит рассуждение о природе дня и ночи (650–704), о свете Луны (705–750) о солнечном и лунном затмениях (751– 771). На этом астрономическая часть шестой книги заканчивается. Исидор после глав о Солнце переходит к объяснению света и движения Луны (главы 16–18), природе затмений Солнца и Луны (главы 19–20), за ними следует блок глав, посвященный звездам (которым у Лукреция уделяется внимание, когда тот говорит о природе неба) (главы 21–27), и завершается астрономический блок главой о ночи (глава 28). Исидор, таким образом, по меньшей мере мог иметь в виду общую структуру шестой книги поэмы Лукреция, внося в нее некоторые изменения.
Шестая книга поэмы начинается метеорологическими темами (следование Исидора Лукрецию рассматривается в параграфе «метеорология»), за ними следует учение о землетрясении, рассмотрение вопроса о том, почему море не растет, раздел о горе Этна и вулканах, о Ниле и других известных водных источниках, о природе магнита, о заболеваниях и чуме. После глав, посвященных метеорологии, Исидор посвящает главы чуме (глава 39), сохранению уровня моря (глава 41), землетрясениям (глава 46), Этне (глава 47) и Нилу (глава 43). Впрочем, порядок этих глав, как нетрудно заметить, не совпадает с планом сочинения Лукреция. Кроме того, Ж. Фонтэн выделяет три редакции текста: краткая (без глав 44 («О названиях морей и рек») и 48 («О частях земли»)), средняя (с главой 48, написана ок. 613 г.) и пространная (дополненная также главой 48)327. Лукреций после Нила обращается к другим необычным водоемам, но они не совпадают с теми, о которых говорит Исидор, да и они выбраны не по критерию необычности, а по историко-географическому. Глава 48 выбивается из плана поэмы Лукреция. Возможно, это связано с тем, что в краткой редакции о земле сказано недостаточно. При этом Исидор явно ограничивает спектр рассматриваемых тем в своей книге явлениями природы, не затрагивая вопросов биологии (хотя источники — «Шестоднев» и поэма Лукреция — охватывают и данные вопросы).
Таким образом, объем параллелей с поэмой Лукреция позволяет заключить, что в основе книги «О природе вещей» Исидора лежит замысел во многом сходный с замыслом Лукреция: объяснение явлений естественными причинами, что определяет некоторую научную индифферентность обоих сочинений и скорее идеологическую, нежели исследовательскую направленность. Исидор, однако, не приводит принципиального для эпикурейства мотива необходимости данных знаний для безмятежной жизни. При этом религиозное толкование явлений в книге «О природе вещей», являясь аллегорическим, выстраивается параллельно научным объяснениям, не снижая их статус (вопреки мнению Ж. Фонтэна). Параллели с V–VI книгами поэмы Лукреция просматриваются и в круге тем и структуре книги «О природе вещей». При этом Исидор ближе следует шестой книге Лукреция, объем параллелей с пятой книгой не столь велик.
«Книга о числах».
Данное определение человека намечает план последующих лемм. Семнадцатая лемма (весьма пространная) посвящена строению человеческого тела и назначению различных органов. Блок лемм 18–19 посвящен возрастам человека. Затем Исидор переходит к строению души, ее происхождению и греховности (леммы 20–29, с отступлением, впрочем, весьма логичным, о различии тела и плоти), лемма 30 посвящена вопросу о свободе воли человека и предопределении. Затем пересекаются темы нравственной (благочестивой) жизни (31–33), философии (36–40), добродетелей (40) и пороков (41).
Таким образом, Исидор приводит определение человека трижды. Первое определение указывает положение человека в иерархии бытия, второе, позаимствованное у Апулея и, отчасти, Минуция Феликса, указывает на определенную ущербность человека по отношению к духам. Он и может развивать свое качество разумности, но отягчается и ограничивается стремлением к удовольствиям, скоротечностью и смертью. Третье определение — наиболее полное, включает атрибуты человека, которые раскрываются на протяжении остальных лемм680.
Физиология. Учение о физиологии человеческого тела построено на принципах красоты и пользы. В качестве основного источника используется «О творении божием» Лактанция, на которого и приводится ссылка в тексте Исидора681. Главы 8–13 данного трактата посвящены раскрытию функций различных частей тела. Лактанций иллюстрирует тезис о том, что тело дано человеку согласно провидению в соответствии с пользой и красотой. Среди исследователей не существует единой позиции по вопросу об источниках, из которых Лактанций заимствовал данную концепцию. Возможно, Лактанций пользовался неким герметическим источником682. Однако убедительнее выглядит гипотеза Рутса, которая состоит в том, что трактат «О творении Божием», призванный «дополнить Цицерона», выстроен в соответствии с его диалогом «О природе богов»683. Тезис о пользе и красоте человеческого тела относится к известным стоическим положениям, и в первой книге «О природе богов» его упоминает Веллей684. Герметическая трактовка (в отличие от Лактанциевой) человеческого тела предполагает наличие постыдных органов, которые должны быть скрыты685. Исидор обращается и к другим сочинениям Лактанция — «Божественным установлениям» и «О гневе Божием»686.
Другой источник Исидора, концепция которого поразительно схожа с раскрываемой Лактанцием в «О творении Божием» — речь Никеты о провиденциальном значении устройства человека из восьмой книги «Узнаваний» Псевдо-Климента Римского в переводе Руфина687. По-видимому, стоит предположить общий источник данной концепции как для Лактанция в Северной Африке, так и для Псевдо-Климента в Сирии — по-видимому, в философии стоиков688.
Два небольших пассажа посвящены воспросу соотношения тела и души. Исидор цитирует отрывок сочинения «О книге Бытия буквально», со ссылкой на Августина, посвященный трем желудочкам мозга, отвечающим соответственно за чувства, движение и память689. Сам механизм работы нервной системы и связь мозга — души Исидор не описывает. Это не соответствовало бы задаче — доказать провиденциальное значение органов человеческого тела, но, с другой стороны, назначение мозга Августином излагается глубже, нежели Лактанцием.
Видимо, поэтому Исидор использует сведения из трактата «О книге Бытия буквально», встраивая их в концепцию Лактанция.
Далее Исидор цитирует Лактанция, который говорит, что через прозрачные пленки (membranae perlucentes), находящиеся в глазах, ум (mens) видит, воспринимает (transpicit) внешние предметы690. Как отметил комментатор текста в «Патрологии» Миня, позиция Лактанция не совсем очевидна691, поскольку собственно о механизме восприятия умом через органы чувств извне ничего не сказано.
Таким образом, Исидор, пользуясь сочинениями Лактанция и Псевдо-Климента, воспроизводит стоическую идею о пользе и красоте органов человеческого тела, которая, однако, иллюстрирует не стоическое провидение, а христианский промысел, различие между которыми в данном случае оказывается не столь очевидным.
Психология. Учение о душе во второй книге «Дифференций» излагается весьма подробно. Начинает Исидор с рассмотрения «органов» воспринимающих умопостигаемую реальность (разводя их с чувствами тела) — леммы 19–24. Затем рассматривается вопрос о природе души (в отличие от природы тела) — лемма 25 (лемма 26 посвящена разделению понятий «тело / плоть», структура души — лемма 27–28, происхождение — лемма 28, понятие «concupiscentia» — лемма 29.
Исидор не случайно начинает излагать учение о душе с дифференции «rationale / rationabile», которая появляется уже в первой книге «Дифференций»692. Источником Исидора в данном случае является пассаж из сочинения «De ordine» Августина, где тот рассуждает о положении человека между животным и божественным миром, и рассматривает качество разумности как отличительное свойство человека по отношению к животным693. Таким образом, контекст, в котором Августин рассуждает о качестве разумности сходен с тем, в который помещает данную дифференцию Исидор. Не служит ли лемма Исидора в этом случае отсылкой к тексту Августина?
В леммах 20–23 Исидор различает понятия «ratio», «mens», «memoria», «sensus», «cogitatio», иными словами понятия, относящиеся к мыслительной способности.
Структура дифференций также представляет интерес. В 21 лемме рассматривается пара понятий «mens / ratio» (ум / рассудок), в 22 лемме — «sensus / memoria» (разум694 / память), в 23 — «memoria / mens / cogitatio» (память / ум / размышление). Таким образом, третья лемма оказывается связующей для первых двух.
Качества «ratio» в 21 лемме — движения души, которое обостряет «зрение ума» и различает правду от лжи почти буквально совпадают с качествами диалектики в лемме 39695. Возможно, такое определение составлено самим Исидором на основе нескольких источников («Толкование на Евангелие от Луки» Амвросия, сочинение «О порядке» и «Беседы на псалмы» Августина)696. Свойство различения истины и лжи является сущностным для диалектики и у Кассиодора697.
С другой стороны, дифференция «sensus / memoria» содержит параллели с определением памяти как одного из разделов риторики в трактате «О нахождении» Цицерона (воспроизводятся в «Установлениях» Кассиодора)698. Таким образом, «sensus» и «memoria» соотносятся с риторикой.
Эта пара: ум / рассудок — инструмент диалектики, разум / память — инструмент риторики, объединяется в 23 лемме, которая является трансформацией цитаты из «Утешения» Цицерона, приводимой в первой книге «Тускуланских бесед» и «О гневе Божием» Лактанция. Трансформация цитаты заключается в том, что Исидор соотносит способности души и ее возможности мыслить прошлое, настоящее и будущее699. Основанием для этого служит явное соответствие памяти и способности «удерживать прошлое». Менее очевидны соответствия ума и предусматривания будущего и размышления и постижения настоящего. Впрочем, Цицерон соотносит с постижением каждого из времен свою способность души во второй книге «О нахождении», но совпадения с 23 леммой второй книгой «Дифференций» Исидора ограничиваются памятью700.
Три книги «Сентенций».
Рецепция философских концепций в произведениях Исидора Севильского оказывается весьма многообразной, в определенной степени вопреки распространенному в историографии представлению о фрагментарной и поверхностной философской эрудиции Исидора и, соответственно, об отсутствии в его текстах значимого философского измерения.
В сочинениях, которые в данной работе обозначены как энциклопедические, т.е. первой книге «Дифференций» и двадцати книгах «Этимологий», влияние стоицизма проявляется в самих концепциях дифференции (направленной против неоднозначности смысла слова) и этимологии (нацеленной на выяснение его истинного значения). Необходимо, однако, отметить, что Исидор был знаком с данными методами не из собственно философской традиции, а из грамматической и риторической. При этом Исидор разрабатывает свою теорию этимологии. Более того, этимология встроена в определенную гносеологическую схему, которая вдохновлена некоторыми идеями трактата Аристотеля «Об истолковании».
Книга «О природе вещей» и «Книга о числах» восходят, в конечном счете, к произведениям, связанным с той или иной философской школой. Само заглавие книги «О природе вещей» является аллюзией на поэму Лукреция, к которой отчасти восходит и замысел данного произведения Исидора. В обоих случаях принципиальным моментом является борьба с «суеверием» — сверхъестественным объяснением природных явлений.
Кроме того, раздел книги «О природе вещей», в котором объясняются атмосферные и тектонические явления, следует плану и содержанию шестой книги поэмы Лукреция, которая принадлежит эпикурейской традиции. Возможно, что и гемерологический и астрономический разделы написаны с оглядкой на пятую книгу поэмы. Однако основой для астрономической части послужил в первую очередь трактат «Об астрономии» Гигина, который черпал сведения и концепции из поэмы Арата, симпатизировавшего стоической философии.
Основу «Книги о числах» составляет часть седьмой книги «О браке Филологии и Меркурия» Марциана Капеллы, в которой дается аритмологическое и арифметическое толкование чисел, примеры значения того или иного числа в окружающем мире. Кроме того, оно соотносится с определенным божеством. Данный — сравнительно небольшой — раздел седьмой книги энциклопедии Марицана Капеллы восходит к неопифагорейским «Теологуменам арифметики».
Исидор заменяет «антирелигиозное» толкование Лукреция и мифологическое — Марциана Капеллы толкованием аллегорическим. Соответственно, оно практически не затрагивает собственно арифметических / аритмологических и физических выкладок, рассматриваемых Исидором как «научные» и в этом смысле религиозно-нейтральные.
Теологические сочинения, т.е. такие, в которых излагается, прежде всего, вероучение, содержат философемы непосредственно в своем замысле. В то же время, античные философские концепции получают в данных сочинениях явно христианские коннотации. Вторая книга «Дифференций» содержит определение человека как разумного существа, состоящего из тела и души, которое может выбрать между пороком и добродетелью и обладает свободной волей (эта черта восходит уже к патристике). Отдельные аспекты данной дефиниции так или иначе раскрываются в прочих леммах второй книги «Дифференций», так что оно становится в определенном смысле структурообразующим.
В основе трех книг «Сентенций» лежит аристотелевская связь блаженной жизни, мудрости и добродетели. Однако все элементы этой цепочки получают христианскую трактовку. Высшее благо — Бог, истинная мудрость — только в Боге, добродетели — различные модусы стремления к Богу (вера и любовь, надежде принадлежит скорее вспомогательная роль).
Трансформация философских концепций в наследии Исидора зависит от метода творческой проработки источников в конкретных произведениях. Энциклопедические сочинения характеризуются большим количеством неполных, иногда искаженных, философских концепций, дошедших, прежде всего, через авторов-схолиастов.
Первая книга «Дифференций» содержит ряд лемм (заимствованных зачастую из патристической литературы), которые посвящены тому или иному философски фундированному понятию. Если такая лемма не имеет очевидной связи с другими, то философема, в ней содержащаяся, «повисает в воздухе», оказывается вне контекста. Так обстоит дело с дифференциями пороков, по большей части восходящими через сочинения Иеронима к «Тускуланским беседам» и далее к стоикам. Некоторые концепции Августина, относящиеся к гносеологии и психологии, представлены также изолированно.
Немногочисленные группы философски «нагруженных» лемм выстраиваются в определенную, разработанную Исидором, схему — это леммы, посвященные добродетелям и ортодоксии / гетеродоксии.
Особенности составления двадцати книг «Этимологий» до некоторой степени определяют специфику трансформации философем. Часть книг написана на основе других произведений Исидора. При этом концепции, в них присутствующие, по большей части излагаются в «Этимологиях» в упрощенном виде. Помимо прочего, из этого следует, что исследовательского внимания достойна не только и не столько Исидорова энциклопедия, сколько «малые» его сочинения.
Прочие книги «Этимологий» написана с опорой на труды других авторов, для историко-философского анализа имеют значение в первую очередь первые три книги энциклопедии, вдохновленные второй книгой «Установлений» Кассиодора. В этом случае Исидор концептуально и информативно обогащает текст источника. Ярким примером может служить пространное определение философии и ее частей, помещенное наряду с определениями, переписанными из «Установлений».
В «Книге о числах» и книге «О природе вещей» большинство философских идей заимствуются из источников без концептуальных изменений. Это обусловлено тем же восприятием их в качестве «научных» и не подлежащих вольному с ними обращению. Творческая проработка их сводится к корреляции с христианским вероучением. Например, Исидор осторожно выражает свой скепсис относительно одушевленности небесных тел (данный тезис находит некоторое подтверждение у Иеронима и Августина), исходя из того, что их участь после всеобщего воскресения неясна.
Особенностью второй книги «Дифференций», трех книг «Сентенций» и примыкающей к ним седьмой книги «Этимологий» («О Боге») является наличие философских схем и концепций, лежащих в основе общих мест богословских рассуждений. Это не только различные аспекты значения понятий «субстанция» и «эссенция» (в первую очередь, во второй книге «Дифференций»), но и тринитарные схемы, и учение Августина о творении и материи и т.п.
Кроме того, в теологических сочинениях философем, которые Исидор творчески осмысляет и развивает, больше, нежели в произведениях других условно выделенных нами типов. Ограничиваться примерами в данном случае не уместно, поэтому данные концепции будут рассмотрены несколько ниже. Кроме того, если во второй книге «Дифференций» преобладают творчески проработанные философемы, то в трех книгах «Сентенций» — общие места. В то же время, при изложении общих мест в «Сентенциях» Исидор определенным образом расставляет акценты, так что изложение практически каждого догматического вопроса заканчивается определенным аскетическим выводом. Во второй книге «Дифференций» направленность общих мест менее очевидна.
Анализ философских идей, творчески осмысляемых Исидором, позволяет заключить об определенных темах или вопросах, представлявших для него наибольший интерес. Если только связывать творческую проработку с наличием интереса, что нам представляется, по крайней мере, весьма возможным.