Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Социально-политические воззрения Ж. Де Местра 25
. 1 .Определение консерватизма 25
.2. Революция 28
. 3. Суверенитет 31
. 4. Метод и политическая философия 34
. 5. Метафизические предпосылки 37
. 6. Общество, нации, конституции 39
а). Общество 39
b). Нация 42
с). Конституции 46
. 7. Формы правления 49
а). Монархия 49
b). Аристократическая форма правления 53
с). Демократия 54
d). Представительная демократия 56
. 8. Де Местр о России 57
ГЛАВА ВТОРАЯ. Религиозно-философская позиция Ж. Де Местра 59
Раздел первый 59
. 1. Теологические и метафизические проблемы 59
а). Бог 59
b). Мироздание 63
с). Антропология 64
ф.Язык 69
. 2. Моральная философия 73
а). О Провидении 73
Ь). Теодицея 78
с). Воля и свобода 80
Раздел второй. Философия, религия, наука. Влияние и критика философии Нового времени 94
. 1. Соотношение религии, философии, науки 94
. 2. Критика де Местром философии Ф. Бэкона 99
а). Тема науки и религии 102
b). Прогресс 107
с). Индукция и силлогизм 108
d). О сущности 115
е). Опыт 117
f). Материя и причинность 118
g). Causes finales 129
. 3. Д. Локк как главный оппонент учения о врожденных идеях 142
. 4 Н. Мальбранш 150
. 5. О Канте 156
.6.Д.Юм 158
Заключение 167
Список литературы пз
- Метод и политическая философия
- Аристократическая форма правления
- Критика де Местром философии Ф. Бэкона
- Д. Локк как главный оппонент учения о врожденных идеях
Введение к работе
Актуальность исследования. Жозеф де Местр (1753-1821) является одним из самых ярких представителей консерватизма. О нем никогда не забывали ни на Западе, ни в России и чаще всего на него ссылались как на крупнейшего идеолога ультрамонтанства, монархизма. Трудно представить себе какую-либо научную работу, затрагивающую вопросы традиционализма и консерватизма без упоминания его имени и его идей. Самые разные политические направления использовали его идеи, разнообразно интерпретируя его парадоксальные высказывания. Выданный исторический момент с его эпохальными изменениями как нельзя более актуально обращение к творчеству савойского мыслителя. Очень важно сопоставить теоретически осмысленный традиционалистами социально-политический опыт Европы XYIII века с современными процессами. Их подходы позволяют рассмотреть соотношение динамических процессов с инвариантными структурами личности и социума, предстающие у де Местра в оригинальной и парадоксальной форме.
В силу того, что на русский язык переведены всего лишь две работы и небольшая часть писем де Местра, то его можно считать труднодоступным для отечественного читателя автором. Но, самое главное это то, что осталась вне внимания значительная часть из его наследия, связанного с попыткой де Местра противопоставить альтернативное секулярному видение мира. В этих своих усилиях он опирался на богатый исторический опыт, трактуя историю как «эксперимент» и всячески стараясь вырвать узурпированное с его точки зрения научное познание из рук атеистически и материалистически ориентированных философов. В этой борьбе он выступает в частности как весьма компетентный историк философии.
Серьезным препятствием для адекватного воспроизведения и анализа творчества мыслителя является игнорирование религиозно философских оснований его мысли. А ведь он, по сути, оценивал свои книги как работы в
области метафизики. В «Рассуждениях о Франции», в «Санкт-Петербургских вечерах» все рассматриваемые вопросы проблематизируются и решаются в границах центрального понятия, которым является провидение. Что касается «Исследования философии Ф. Бэкона», то лучшее в ней это вовсе не ее критика, а именно реализация собственного видения де Местром метафизической проблематики.
Следовательно, кроме собственно историко-философского исследования творчества де Местра в максимально полном объеме предполагается особо рассмотреть в диссертации вопросы, связанные с институтами науки и религии. В связи с этИхМ, необходимо проанализировать проблемы, которые поднимаются в «Санкт-Петербургских вечерах» и в « Исследовании философии Ф. Бэкона».
Степень научной разработанности проблемы. В отечественной литературе тема философских взглядов де Местра освящена слабо, отдельные аспекты или не разрабатывались вообще, или же, если и исследовались, то почти всегда в контексте социально-политической .теории, и часто вне его религиозно-философской позиции. Защищены две кандидатские диссертации: одна историком М. Дегтяревой «Консервативная адаптация Ж. де Местра», другая по кафедре русской философии Санкт-Петербургского Университета Н.Поляковой, которая основное внимание уделила влиянию де Местра на русских консервативных мыслителей. На Западе прямо противоположная картина; исследовательская работа не прекращалась никогда, продолжается она и сейчас. В обзоре литературы основные направления этой работы будут отражены. В Савойе существует исследовательский институт, который, хотя и не регулярно, но уже на протяжении тридцати лет издает журнал « Revue des etudes maistriennes». Объявлено о выходе пятнадцатого номера в декабре 2004 года.
Цель диссертации. Рассмотреть философские, религиозные, научные и социально-политические взгляды и представить реконструкцию учения де
Местра в его органической целостности и единстве, особо выделив феномен науки. Наука понимается де Местром не как синоним естествознания, а включает гуманитарную часть, прежде всего политику, мораль и историю.
Методология исследования. Прежде всего, это анализ основных трудов де Местра; «Размышления о Франции», «Этюд о суверенитете», «Санкт-Петербургские вечера», «О Папе», «Исследование философии Ф: Бэкона», обзор и анализ литературы, связанной с вопросами эпистемологии, сопоставление позиций философов Нового времени: Ф. Бэкона, Д.Локка, НіМальбранша, Д.Юма, И.Канта с точкой зрения де Местра В диссертации используются следующие методологические принципы: - сравнительно-исторический метод, историко-герменевтический анализ.
Научная новизна исследования.
Впервые в отечественной научной литературе исследуются
религиозно-философские и эпистемологические аспекты в*^ творчестве де
Местра. Особое внимание уделяется попытке де Местра создать и обосновать
религиозно» оправданную научную практику, противопоставив ее
господствующему в XYIII-XIX веках процессу секуляризации научного
познания.
Проанализированы работы де Местра «Исследование философии Бэкона» и «Санкт-Петербургские вечера» с целью выявления собственной философской позиции савойского мыслителя. Именно эти две работы позволяют реконструировать метафизику и эпистемологию де Местра, которые в своей сущности базируются на ортодоксальных догматах христианства и опираются на платоническую методологию.
Де Местр отстаивает христианскую картину мира, в которой подчеркивает центральное значение морального модуса для всего мироздания. В осмыслении и описании мира обращается к вопросу о Провидении, опираясь на стоические и платонические разработки данной темы, в частности на трактаты Сенеки и Плутарха. Отстаивает позицию,
согласно которой в глубинных основаниях человеческой природы есть врожденное знание. В связи с этим тезисом божественное откровение мыслится им по аналогии с человеческим научением, обучением.
Наряду с апологетикой христианского мировоззрения де Местр подвергает систематической критике процесс секуляризации, распространившейся во всех областях общественной жизни XYIII столетия. Своей главной задачей по этому вопросу он видел в теоретическом обосновании религиозно оправданной научной деятельности. В борьбе за науку главным своим противником он определяет атеистически ориентированный сциентизм, основывающийся на адаптированных просветителями философских системах Ф. Бэкона, Дж. Локка, Д. Юма.
В процессе критического анализа философии Нового времени и Просвещения де Местр выступает в качестве историка философии, демонстрируя при этом собственную глубокую вовлеченность в историко-философский процесс.
В процессе исследования получены следующие новые результаты, выносимые на защиту;
Сформулирован тезис и продемонстрировано, что в основании выдвигаемых учений де Местра находится глубоко продуманная христианская метафизическая система платонического типа, первая посылка которой признает существование высшего Разума, Бога, сотворившего все для разума, а вторая - постулирует факт посткатастрофического состояния мироздания. Творчество де Местра является моральной метафизикой, органично включающей в себя теологический, социально-антропологический, политический и исторический аспекты. Нужно признать, что де Местра более всего и, прежде всего, интересовал моральный модус мироздания.
Поставлен вопрос о значении науки в философии де Местра. Показано, что одной из центральных задач в творчестве савойского
мыслителя было осмысление места, роли и значения науки в истории человечества. Он выступает против просвещенческого рационализма и борется за религиозно оправданную науку.
Поставлен и частично решен вопрос о де Местре как историке философии. Рассмотрено отношение де Местра к философии античности и к философским системам Нового времени: Ф. Бэкона, Д. Локка, Н. Мальбранша, Д. Юма, И. Канта.
Политологическая проблематика представлена в свете метафизики де Местра. Продемонстрировано, что он теоретически обосновывает идеологию консерватизма на основании христианского традиционализма, выступая против теорий «общественного договора» и «естественного права». Но в борьбе с априорной методологией формулирует принцип истории как эксперимента, посредством которого все теоретические положения необходимым образом верифицируются социально-политическим опытом человечества.
Научно-практическое значение исследование. Материалы < исследования могут быть использованы в общих курсах по истории зарубежной философии, по политологии, а также в спецкурсах.
Апробация работы. Материалы диссертационного исследования обсуждались на кафедре истории зарубежной философии МГУ им. Ломоносова 11.10.04.
Положения диссертации отражены автором в публикациях.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Во введение включены биография и обзор литературы. Первая глава посвящена социально-политическим вопросам. Вторая глава разделена на две части. В первой части два раздела, в первом -рассматриваются, вопросы онтологии, антропологии и языка. Во втором разделе исследуется проблема Провидения и сопутствующих этой проблеме
тем, осуществляется анализ влияния античной философии, прежде всего, платонизма, стоицизма, средневековой мысли, во второй части -эпистемологические предпосылки и исторический контекст. Также рассматриваются вопрос о науке и критика де Местром философских взглядов Ф.Бэкона, Д. Локка, Н. Мальбранша, Д. Юма.
. 2. Биография Жозефа де Местра
Граф Жозеф де Местр родился 1 апреля 1753 года в Шамбери Савойя. Он был первенцем среди десяти детей председателя Сената Савойи Франсуа-Ксавье де Местра. Семья исповедовала католическую веру и соответствующий ей образ жизни. Будущий писатель получил классическое образование в королевском колледже, главным образом под руководством иезуитов. Следуя примеру отца, он изучает право в Турине с 1770 по 1772 г. По возвращении в Шамбери сначала становится стажером, потом занимает должность заместителя генерального адвоката в 1774г., и, наконец, в 1778 году он - сенатор. В 1784 году де Местр женится на Франсуазе де Моран(д) де Сен-Сюплис, «благородной даме, которая родит ему троих детей», Адель, Рудольфа и Констанцию.
Как и большинство аристократов его времени, он испытывает интерес к новым идеям, вступает в масонскую ложу, приобретает репутацию либерала. К моменту возвращения из Турина де Местр достигает степени «Великого Оратора» ложи «Trois Mortuers» в Шамбери. В 1778 г. Де Местр приобщается к одному из направлений франкомасонства, где к 1782 году достигает высокой степени «Благодетельного рыцаря Святого Града» в ложе Совершенного Чистосердечия. Но сразу нужно сказать, что принадлежность к масонству не может служить основанием для сомнений в искренности его католических убеждений. Преисполненные христианского духа Виллермоз и Сен-Мартен, с которым де Местр подружился, не имеют ничего общего с баварскими иллюминатами, культивирующими ложные республиканские, атеистические и разрушительные идеи. Согласно де Местру, истинный иллюминат это тот, кто в процессе постепенного приобщения к масонству получает «озарение» и обретает таким образом особое знание, которое в
1 Bastien Miquil "Joseph de Maistre un philosophe a la cour du tsar."p.7
2 ibid.
свою очередь позволяет продвинуться дальше буквы Св. Писания и достичь глубин, в которых Господь скрывает высокие тайны».3
В молодости де Местр охотно читает и цитирует Ж.Ж. Руссо, который впоследствии в текстах де Местра будет уже фигурировать в качестве символа разрушительной философии Просвещения.
По вступлении Франции в эпоху Революции его взгляды стремительно приобретают ту форму консерватизма, которая впоследствии будет волновать умы не одного поколения. Но де Местр не сразу выступил как контрреволюционер, сначала он даже приветствовал «события, которые, как казалось, предвозвещали наступление счастья человеческого рода».4 Однако после взятия Бастилии, насильственного возвращения в Париж королевской семьи, отставки Ж.Ж. Мунье он иначе увидел и осознал смысл происходящего. А именно, что сущность происходящего имеет эпохальный масштаб и сатанинский характер. 22 сентября 1792 года французские войска вошли в Савойю.
Годы эмиграции: 1792-1817. Он не сразу покидает родину, хотя это и не безопасно для него, поскольку братья его служат в армии Сардинского» королевства. Оставаясь верным своему королю, он эмигрирует только в середине зимы 1792-1793г. Сначала он едет в Швейцарию - в Лозанну, потом в Пьемонт.5 В эмиграции он внимательно' следит за происходящим во Франции, принимает активное участие в контрреволюционном движении посредством своего литературного творчества. Встречается, например, с такими людьми как Мадам де Сталь, Геккером, Мале-дю-Паном, аббатом Рейналом, Сисмонди,6 ведет дискуссии с мадам де Сталь. Пишет и издает в 1796г. свои "Размышления о Франции", которые сразу же сделали его известным в Европе. И сразу же эта книга позволила современникам рассматривать де Местра в качестве неординарного, своеобразного
3 Maistre.J.de. Quatre chapitres sur la Russie, 2-ая беседа «Санкт-Петерб>ргские вечера».
4 П. Генифе, «Рассуждения о Франции» де Местра, стр. 76
5 там же. стр.8
политического мыслителя. Но до этого им был написан, хотя и не опубликован «Этюд о суверенитете», где его мысль, согласно П. Генифе, предстала в почти завершенном виде. Это сочинение послужит источником для всех его будущих работ . В 1797 году под давлением Директории он вынужден покинуть Лозанну. Сначала отправляется в Турин, из которого изгоняется французами, потом оказывается уже в Венеции.
В октябре 1802 года де Местра назначают Чрезвычайным послом Сардинского короля в России, при дворе Александра I. 13 мая 1903 года он впервые видит Санкт-Петербург, который покинет только через четырнадцать лет 27 мая 1817г. В Россию он прибывает в качестве представителя практически исчезнувшего большого государства. В России к этому времени уже несколько лет живет его младший брат Ксавье, а в 1805 году де Местр вызывает в Санкт-Петербург своего шестнадцатилетнего сына, которого он назначает своим секретарем, в ожидании совершеннолетия с целью поступить на службу к русскому царю. Что вскоре и происходит. В'январе 1807 Рудольф становится кавалергардом. Жена и* остальные дети живут в Турине. После подписания в 1807 году тильзитского мира между французами и русскими положение сардинского посланника становится иным. Он более не имеет официальных отношений с Александром I, но царь продолжает поддерживать де Местра, высоко оценивая его личные качества и реноме политического философа. В феврале 1812 года Александр I предложил де Местру перейти на русскую службу. Он отказывается, но сотрудничает с русским правительством по вопросу о статусе Польши вплоть до вторжения Наполеона.
В России де Местром написаны все главные его труды; «О порождающем принципе политических конституций»,(«Ье principe generateur des constitutions politiques»), «Санкт-Петербургские вечера» (1821), «Du
6F.Baylep.l0
7 П. Генифе «Рассуждения о Франции» де Местра, стр. 84.
Раре», «О Галликанской Церкви» (1820) и «Исследование философии Ф. Бэкона». Все работы, кроме первого были изданы уже после отъезда де Местра из России, а последнее - через пятнадцать лет после его смерти в 1836 году. Хотя уже в 1808 - 1809 годах в окружении императора читают «О порождающем принципе политических конституций» и «Санкт-Петербургские вечера». А в 1814 году де Местр публикует «Le principe generateur des constitutions politiques» в Санкт-Петербурге.
В июне 1817 года Жозеф де Местр покидает Россию, в которой остаются его брат Ксавье и сын Рудольф. В июле того же года его принимает Людовик XYIII. После краткой остановки в Шамбери он едет в Турин ко двору, где получает пост министра. В 1819 году он пишет письмо Александру I, напоминая ему о его суприматии, «О положении христианства в Европе с целью подтолкнуть к действиям, которые позволили бы объединить христианские нации. В декабре 1819 года публикует в Лионе «Du Раре». Этот труд вызвал бурную реакцию в галликанской среде, среди клира и лаиков. Второе издание в 1821 году сопровождалось уже книгой «О * галликанской Церкви». На самом деле речь идет о книгах, которые были фактически продуманны и написаны еще в России в 1815-1817 годах. Причем происходило все это в связи с трудным диалогом между католиками и православными.
Умер де Местр 26 февраля 1821 года в Турине. А в июле появились «Санкт-Петербургские вечера», главный труд Жозефа де Местра.
«
Различным сторонам жизни и творчества де Местра посвящено много работ. Одна из самых последних биографий написана его потомком Анри де Местром9. Также в 1999 году появилась биография Бастьена Микеля, в основном обращенная к русскому периоду жизни сардинского посланника.10
Joseph et Xavier de Maistre, Ephemerides maisteriennes par Jean-Louis Darcel. Avril 2002/Internet/
9 «Josephe de Maistre par Henri de Maistre». Perrin. 1990
10 Bastien Miquel" Joseph de Maistre un philosophe a la cour du tsar."
. 3. Обзор литературы
О де Местре писали всегда и много, концентрируя свое внимание, как правило, на его политических взглядах и парадоксальных высказываниях. На русском языке не существует систематического исследования творчества савойского мыслителя, если не считать указанных выше двух диссертаций М. Дегтяревой и Н. Поляковой. Они посвящены, по преимуществу, различным аспектам политического учения. Вторая диссертация написана по кафедре истории русской философии Санкт-Петербургского Университета Н. Поляковой. В основной части диссертации исследуются вопросы влияния де Местра на русских мыслителей, в частности, сопоставляются взгляды Каткова, Чичерина. Немало русских мыслителей читали «Санкт-Петербургские вечера» и выразили свое отношение к высказанным де Местром мыслям, например, М.С. Лунин, П.Я Чаадаев, Ф.И Тютчев и др. В XIX столетии к творчеству посланника Сардинского королевства относились с интересом, а порой и со значительной долей симпатии. Статья» Вл. Соловьева в энциклопедическом словаре Брокгауза^ и Ефрона тому яркое свидетельство. Упоминается де Местр в книгах Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, К.Н, Леонтьева. В XX веке из написанного на русском языке всегда особо выделялись: статья Н.А. Бердяева 1, в которой акцентируется внимание на теме масонства, и статья Л.П. Карсавина «Жозеф де Местр». Н. Полякова и М. Дегтярева продолжают свою исследовательскую работу, о чем можно судить по их публикациям и участию в различных конференциях. Совсем недавно появилась статья М.Дегтяревой «Жозеф де Местр и русская общественная мысль XIX века. Обзор монографий: Bastien Miquel " Joseph de Maistre un philosophe a la cour du tsar" Joseph de Maistre's life, thought and influence: selected studies/ ed by Lebrun. Monreal, Kingston: Mcgill-queen's University Press, 2001.- 33 8p.
Бердяев.Н.А «Жозеф де Местр и масонство» Путь. Париж. 1926 №4 12 Карсавин Л.П. «Жозеф де Местр». Вопросы философии. 1989 №3
В настоящий момент практически всегда, когда речь заходит о консерватизме, обращаются к творчеству де Местра. Особенно это часто делают правые, (самых разных видов и оттенков): как радикалы различных модификаций, так и демократы. Первым близка жесткость высказываний и их яркая форма, которые сильно могут воздействовать через эмоционально-интеллектуальное возбуждение человека, стараясь вызвать действие, как правило, агрессивное. Таким мне представляется один из главных психологических хмотивов интереса профашистски ориентированных авторов. Вторые, демократы готовы использовать его как своего рода «страшилку». Так поступает, например, Исайя Берлин.13 Но и те, и другие чаще всего просто сознательно избегают неустранимого религиозного аспекта его мыслей, его христианской веры.
На Западе ситуация с исследованностью, разработанностью наследия де Местра совершенно иная. На данный момент существует Савойский институт, который проводит систематическую научную работу, выпускает (ежегодный) журнал «Журнал местеровских исследований».14
В течение всего XX столетия* не прекращался поиск, не пропадал интерес к творчеству де Местра. Существуют самые разные подходы ко всем мыслимым темам, которые он, так или иначе, затрагивал. Сначала, имеет смысл начать с самых простых позиций, разделений на тех, кто положительно оценивал его творчество, и тех, кто «против». Между двумя крайностями, двумя стереотипными образами Жозефа де Местра, порой разделенными дистанцией в столетие, сложившимися в западной исторической науке, конечно, есть куда более тонкие подходы.
Первый крайний подход обязан своим происхождением детям де Местра - Рудольфу и Констанции. Стараясь уберечь славу отца от складывающегося стереотипа реакционера, паписта, роялиста, Рудольф де
13 Berlin Isaiah "Joseph de Maistre and the Origins of Fascism"/ London; John Murray 1990
14 "Revue de la recherche maisterienne",\ol.l -13
Местр издал часть отцовской корреспонденции, обнаружившую лучшие человеческие качества Местра-отца. Он создал портрет, соответствовавший тому образу «великого человека», которому сам философ старался следовать и каким хотел остаться в глазах последующих поколений. Публикация Сен-Бева призвана была подкрепить это впечатление. Он попытался избавить его от репутации фанатика. В статье 1843 г., вышедшей на страницах «Revue des Deux Mondes», особенное значение придавалось либеральным взглядам савойца до революции.
Но в наибольшей степени способствовала складыванию посмертного образа отца младшая из дочерей де Местра Констанция, для которой он был «земным божеством», на двадцать один год разлученным с ней долгом перед королем. Так же как и в последние годы жизни мыслителя, она после его кончины занимается систематизацией рукописей и писем. Рудольф и Констанция считали и старались показать, что философские и политические идеи их отца - это интеллектуальное отражение внутреннего совершенства истинного дворянина и аристократа, «эмигранта-мученика» и преданного слуги короля и Папы, «пророка» и почти «святого», безукоризненного отца семейства.15
В том же ключе выдержано парижское издание деместровской корреспонденции с комментариями А.Блана 1858 года. Шамберийский адвокат восхвалял соотечественника и товарища по магистратскому «цеху» как настоящего патриота и сторонника конституционной монархии.
Также благожелательно и задолго до этого романтики сразу же отреагировали на книги де Местра. Особенно им была близка историческая мысль, его настойчивое обоснование цивилизующей роли религии. То же можно сказать и о его метафизической, системе. Молодой Виктор Гюго даже заимствует образы и идеи для своих книг (Pour son Han d'Islande)16
М.Дегтярева, диссертация. 16 Etat des recherches histoire et tendances des etudes maistriennes par Pavel Matjaszewski
Значительный интерес к творчеству де Местра испытывали Жерар Нерваль, а также, не смотря на колебания в оценке, Альфонс де Ламартин и Пьер-Симон Баланш. Шарль Бодлер видел в де Местре величайшего гения нашего времени и «Lin voyant», т. е. ясновидца. Равным образом близки системы религиозных мыслей де Местра и Фелисите Ламеннэ, Луи де Бональда, а также Джона Ньюмона.17
Статья Сен-Бёва, изданная в 1843 году в «Revue des Deux Mondes» знаменует собой изменение ракурса в образе де Местра. В ней предлагается иной портрет де Местра, нежели тот, который господствовал и который рисовал его, прежде всего, как фанатичного ультрамонтаниста и истового поборника сильной* власти, роялиста. Сен-Бёв показал, что он вовсе не являлся таким реакционером, как это утверждало сложившееся общее мнение. Он напомнил о предреволюционном либерализме савойского магистрата, о его враждебности к абсолютизму. Он открыл его как политического философа и отнес его к мыслителям, мысль которых значима для будущего.
В 1851 году Рудольф де Местр издает « письма и неизданные опыты» своего отца. В 1858 ему последовал Албер Бланк, публикуя* «les Memoires politiques и дипломатическую переписку Жозефа де Местра». В 1870 г. благодаря Шарлю де Местру появляются «Неизданные труды де Местра». И, наконец, с 1884 по 1887г. дальний родственник де Местров Эманюэль Витт издает полное собрание сочинений де Местра в 14-ти томах (Ouevres completes), которое и до нынешнего времени является наиболее авторитетным.
К концу XIX века появляется целая серия критических работ посвященных автору «Санкт-Петербургских вечеров», среди них наиболее важные: это работы Д'Амэдэ де Маржери (1883), Матюрэна де Лекюра
extrait de la philosophic de la societe ou Г idee de Г unite humaine selon Josephe de Maistre, RW KUL., Lublin,2002, pp.27-53
там же
(1892), Жоржа Когордана (1894), Даниеля Лёру (1894). Особо выделяют труд Франсуа Декота. В своих двух основательных работах о жизни и творчестве графа до революции и во время ее он использовал большое количество документов из швейцарских и савойских архивов, до него совершенно не известных.
На стыке веков появляются работы Эмиля Фаге, сконцентрировавшего свое внимание на идеологической стороне мысли де Местра, на его методе и стиле. В 1895 году Клеман де Пайетт предложил рассмотреть еще раз первые тексты молодого де Местра, которые свидетельствовали о либеральном настроении мыслителя, тогда еще открытому духу и идеям Просвещения. В 1899 Жан Мандул обращается к политической мысли и к конкретной дипломатической деятельности де Местра, стараясь показать размах его как политика. Интересный анализ всего творчества был предложен в 1901 году Оженом Грасе, он увидел в творчестве де Местра некую доктринальную и связанную систему, подчиненную демонстративному методу.
В тоже время появляются работы, в которых центр исследовательского интереса смещается в сторону собственно философии. Франсуа Поланв 1893 и Поль Шаванн в 1899 предложили именно этот путь. Они оба были убежденны, что де Местр является в большей степени философом, нежели христианином и роялистом.
Следует отметить компаративистские работы Жоржа Леграна (1900), сопоставляющего идеи де Местра с идеями Бональда, и Фернан(д)а Косей (1906), который старался показать, что есть нечто общее у де Местра с Ф.
і о
Ницше и А.Шопенгауэром, особенно в их отношении к идее священного. Ожен Нис в 1910 обращается к вопросу об отношении к Луи-Клоду де Сент-Мартену. А в 1920 году последовала серия статей Эрнеста Сейьера, в которых сопоставляются философские взгляды де Местра с позицией Жан-Жака Руссо.
18 Там же стр. 3
В 1906 г. в Институте «Аксьон Франсэз» был прочитан курс лекций, который впоследствии был положен в основу книги Димье. Он пишет, «что универсализм и философичность произведений Жозефа де Местра определяют для него одно из наиболее почетных мест в галерее портретов идеологов контрреволюции». Димье признает, что как политический мыслитель де Местр превосходит уровень обычных полемистов. Он подробно сопоставляет его взгляды с учениями других консерваторов, таких как де Бональд, Ривароль и других представителей консерватизма XYIII-XIX веков.
Особо стоит работа Алуа(Б) Рока, изданная в 1912 году, поскольку он в ней предпринял попытку представить мысль де Местра как систему, в основании которой находится глубоко отрефлексированная метафизика, имеющая собственную философскую ценность.
Практически в это же время Камиль Латрей выпускает серию статей, в которых рассматривается теология де Местра, и в частности, исследуются теологические основания, источники, из которых возникает противостояние де Местра янсенизму и галликанству. Также он сопоставляет идеи де Местра и Боссюэ. К последнему вопросу в 1917 обращается также Луи Арнолд.
Новым импульсом к появлению ряда критических работ о де Местре послужил 100-летний юбилей (1921) со дня его смерти (в 1821 г.).
Авторы этих критических работ о де Местре пытались преодолеть закрепившиеся стереотипы и предложили к рассмотрению еще не известные до тех пор стороны его политической концепции, жизни и личности. Подробно было- исследовано масонское прошлое де Местра, особо был сделан акцент на совместимости этого биографического факта с религиозной ортодоксальностью последних произведений, в которых явно прослеживается настороженность по отношению к тайным организациям. Сюжет далее развивался в работах Ф.Вермаля «Эмигрировавший Жозеф де Местр» (1927), «Заметки о неизвестном де Местре» (1921), Ж.Гойо «Религиозная мысль
Жозефа де Местра, по неизданным документам» (1921), П.Вульо «Жозеф де Местр франкмасон» (1926)19 и Э.Дерменгема «Мистический Жозеф де Местр» (1923). Открытие причастности философа к деятельности тайных сект воспринималось этими исследователями как свидетельство в пользу предположения о неоднозначности и сложности деместровских текстов. Следует к этому списку добавить еще и очерк Огюста Виата «Граф Жозеф де Местр».21 Книга Эмиля Дерменгема «Мистический Жозеф де Местр» признается одной из лучших в области мистики и масонства де Местра.
К биографической проблематике относится заявление архивиста Ж. Дубле о «Ницианском происхождение Жозефа и Ксавье де Местров» (1929), поставившее под сомнение лангедокское происхождение графа. Биографии-Ж.Когордана (1894) и Р.Жоанне (1932) с одинаковым названием «Жозеф де Местр» представляли собой: первая - ознакомительное жизнеописание и общую справку о политической философии Местра; вторая - попытку синтеза критических работ по отдельным аспектам ^деместровской темы 20-х гг. XX века.
Воссоздание дипломатической деятельности де Местра Ф.Вермалем в книге о периоде деместровской эмиграции разрушало еще вполне традиционный образ «верного рыцаря сардинского короля», представленный в книге Мандуля «Жозеф де Местр и политика Савойского дома» (1900).
В 20-е гг. XX века объектом изучения стала генезис политической теории Местра. «Происхождение размышлений о Франции» Ф.Вермаля и работа Э.Дерменгема в очередной раз указывали на влияние в формирование политических взглядов де Местра консервативной британской традиции (Э.Берка), а также на атмосферу французской эмиграции.
В 1935 издается фундаментальный труд Френсиса Холдворса «Жозеф де Местр и Англия», в котором автор указывает на связь между мыслью де
19 Georges Go>au "La pensee religieuse de Josephe de Maistre d'apres des documents inedit".Paris,1921 :oEmile Dermenghem "Joseph de Maistre mystique". Paris. 1946 21 Санкт-Петерб>ргские вечера»1998 г. стр,609-661.
Местра и английской культурой, особенно в областях философии и литературы.22
После второй мировой войной на смену эмпирическим исследованиям приходят интерпретации и переосмысления уже известного. Исключение составляла работа А.Доннатье «Лангедокское происхождение Жозефа де Местра» (1949), продолжавшая направление, разработанное Ж. Дубле.
Под впечатлением потрясений 30-40-х гг. XX века изучение жизни и наследия философа, как никогда, приобретает оттенок политической ревизии: на книгах де Местра лежала тень «Action francaise», несмотря на то, что идеолог французского правого радикализма Ш. Моррас отказывался признавать де Местра своим предшественником. Реакционность политической теории Местра - лейтмотив книги К.-Ж.Гиньо «Жозеф де Местр, пророк прошлого» (1963). К концу 60-х гг. XX века появляется одна из самых больших книг о де Местре, это исследование страсбурского профессора Р.Триомфа «Жозеф де Местр».
Труд Триомфа, до настоящего времени, считается наиболее основательным и скрупулезным. Ош содержит биографическую и историко-философскую части, и признается самым полным синтезом изысканий Вермаля и Гойо, Вульо и Мандуля, Дерменгема и Жоанне, подробно вводит в курс экспертиз архивистов Доннатье и Дубле, Триомф обобщил все возможные «разоблачения», касающиеся жизненных перипетий Жозефа де Местра, начиная от его происхождения и связей с французскими масонами, и заканчивая невероятным обилием карьерных приключений на почве служения нескольким монархическим домам. Тема масонства, не будучи основной, тем не менее, фоном пронизывает всю книгу. И, по сути, выражает эмоциональное отношение Триомфа к Местру. Суть вывода Триомфа, заключается в том, что политическая теория и философия де Местра не
22 Francis Holdworth «Joseph de Maistre et TAngleterre» 1935
23 Robert Triomphe "Joseph de Maistre etude sur la vie et sur la doctrine d'un materialiste mystique". Geneve. 1968
отражали действительных жизненных ценностей и пристрастий поклонника масонства. Они были только средством, с помощью которого он стремился добиться удовлетворения своих литературных амбиций и приобрести расположение, поочередно и одновременно: сардинских королей, Людовика XVIII, Александра I, Наполеона Бонапарта, Густава IV и папы Пия VII. Триомф попытался создать новый образ де Местра. Теперь он предстает как «лицемер и авантюрист». Из введения к книге: «Юноша, который в 15 лет принимает рясу черных Исповедников и отправляется разделить последние минуты осужденных на смерть. <> Дипломат, который начинает свою карьеру с донесения и шпионажа. Сардинский посланник, который годами адресует царю с помощью посредника зашифрованные письма, отправляемые своему королю. Католик, который ищет возвращения в ложи в качестве агента правительства, муж, который весело сносит отсутствие своей жены. Старик, который смутно чувствует духовное призвание и пишет своего «Папу» в момент, когда он думает о выборе нового папского нунция г в Петербурге. Все его поочередные лица, которые собирает маска добродетели и чести, напоминают скорей Тартюфа, нежели Евангелиста.» . Философские и политические взгляды де Местра - это искусственное конъюнктурное построение. Согласно Р. Триомфу, они имеют мало общего с действительными вкусами лишенного благородства стяжателя и честолюбца, добровольного эмигранта, слуги всех господ, несостоятельного отца семейства и неудачника по причине жадности до приключений, каковым являлся знаменитый философ.25
Невозможно согласиться с подобной точкой зрения. Обращает на себя внимание, главное допущение ее - это чрезмерно, нарочито строгий подход, своеобразное «прокрустово ложе», в котором ни один земной человек никак и никогда не смог бы поместиться. История жизни другого человека - это,
24 Triomphe R "Joseph de Maistre. Etude sur la vie et sur la doctrine d' un materialise» mistique. Geneve, 1968. 25М.Дегтярева "Консервативная адаптация Жозефа де Местра», стр.12
наверное, уже всегда обобщение, всегда дедуктивное рассуждение, основанное на личном предубеждении в отношении или самой веры, или недоверия к искренности человека в исповедуемой вере. Скорее, было бы более уместно памятование о сложности каждого конкретного действия. Эта сложность усматривается уже только в том, что именно это действие, а не иное совершается в некое теперь. Само же действие является выбором, который содержит весь набор своих следствий. Более пользы было бы, если помнить об антиномичности, которая характерна для і христианского сознания, об осознании собственной причастности миру и противостоянии падению, о внутренней борьбе и молитве. Это куда более адекватные понятия, способные помочь при анализе внутренних мотивов актуальных для де Местра, если уж задаваться целью подобного психологического реконструирования. А так мы имеем, скорее всего, лишь некое негативное отражение заданному идеальному конструкту. При чтении создается такое впечатление, что Триомф старательно дистанцируется от религиозности, аристократизма, личного христианского подвига де Местра, одновременно без устали напоминая о масонской составляющей, и нарочито по-республикански пренебрегая»историческим «де» фамилии де Местра. Тон ироничной критичности, нередко» встречающийся у французских исследователей в полной мере присущ данной работе. Вместе с тем исследование Триомфа имеет целый ряд достоинств, среди которых особо нужно отметить анализ источников деместеровской мысли во второй части книги, а именно «Joseph de Maistre et la Grece», «Joseph de Maistre et TAllemagne». Он скрупулезно извлекает из книг де Местра историко-философские основания, заимствования, параллели, связи. Что, вне всякого сомнения, является существенным достижением в деместроведении. В заключении Триомф признает, что полное осознание философии де Местра это дело будущего.
Среди множества работ послевоенной волны особо всегда отмечают очерк Сьорана о де Местре. Он постулирует неоднозначность его религиозно- политического учения. Но признает гипотетичность своего портрета де Местра и сохраняет дистанцию по отношению к философу.
В исследовании Корделье основное внимание сосредоточено на генеалогии деместровских политических доктрин. Французского правоведа интересовало установление преемственности идей де Местра и рациональной философии XVIII века. Работа позволяет обозреть интеллектуальную атмосферу столетия, предшествовавшего французской революции. Специальный раздел книги посвящен рассмотрению вопроса о влиянии консервативных принципов Э.Берка на становление деместровской политической теории.
Корделье доказывает, что критика де Местром основных просветительских положений вовсе не исключает его заимствований в смысле методологии Просвещения, ее понятий, рационалистических приемов, аргументов. Эта тема довольно часто встречается в исследованиях, до-назойливости. Так что< кажется, что еще чуть-чуть и де Местр станет Вольтером наоборот. Этот подход представляется мне не верным и больше запутывающим дело, нежели проясняющим.
Особое значение для данной работы имеют статьи и монографии Ричарда Лебрёна. Именно его исследования в области эпистемологии де Местра, его сравнительный анализ философских позиций Ф.Бэкона, Н.Мальбранша, Д. Юма в творчестве де Местра послужили отправной точкой для раскрытия данной проблематики.
В области политологии, кроме собственно книг де Местра, работа Ф. Бэйля стала своеобразным остовом, на основании которого наращивался материал. Политика и религия настолько тесно связаны в творчестве де Местра, что представляют собой некое неделимое целое, которое можно
26 Cioran, «Essai sur la pensee reactionnaire a propos de Joseph de Maistre». Quadrige 1989
исследовать философскими по преимуществу средствами. В связи с этим анализ «Санкт-Петербургских вечеров» является просто необходимым, поскольку, по сути, представляет собой труд по метафизике. Среди современных французских ученых занимающихся творчеством савойского мыслителя особо следует отметить Жан-Луи Дарселя, который является главой Савойского исследовательского института и автором многочисленных статей и книг, а также главным редактором и издателем
«Revue des etudes Maistriennes». Этот журнал выходит на
протяжении уже почти тридцати лет. Первые два номера появились в 1975 и 1976 годах, девятый номер фактически воспроизводит значительную часть первого номера. Пятнадцатый номер должен появиться в конце 2004 года. No. 3, 1977, No. 4, 1978, No. 5-6, 1980, No. 7, 1981, No. 8, 1983, No. 9, 1985, No. 10, 1986-1987, No. 11, 1990, No. 12, 1996, No. 13, 2001, No. 14,2004. Необходимо еще отметить исследовательскую работу Жан-Ив Праншера, книги которого выделяются своей философской направленностью. Он полагает, что «хотя сама по себе деместровская мысль не являет собой творение философа, она, все-таки, и это нужно признать, вполне заслуживает того, чтобы быть изученной как философское творчество».
27 Jean-Yves Pranchere «L'Autorite contre Lumieres. La philosophie de Josephe de Maistre». 1996
Метод и политическая философия
Если рассмотреть вопрос о влиянии XYIII века на стиль и манеру письма де Местра, то мысленно предстают два колосса французского Просвещения - это Вольтер и Ж.Ж. Руссо. Литературная форма первого внешне очень похожа - с деместровской. Мы видим то же стремление выразить, заключить мысль в лаконичную парадоксальную форму, ту же резкость и эмоционально-волевой напор, которые, желая найти совершенное свое выражение, обращаются к эпатажным образам.
Ж.Ж. Руссо предстает как явный противник де Местра, его социальные идеи выступают наглядным примером ошибочности априорного подхода в политической науке, его труды - это развитие частных идей, возведенных предварительно в ранг незыблемых принципов. В противоположность ему де Местр выступает в качестве эмпирика неотступно обращенного к истории, к истории как общественному опыту. И факты, которые она предоставляет, обязательны для всякого теоретизирования.
Конечно, де Местр не является первым в философии политики, кто обращался к истории и опирался на неё. Если ограничиться современными ему мыслителями, то это Э. Бёрк и Монтескье, книги которых он очень высоко оценивал.
Эта опора на эмпиризм проявляется уже в ранних трудах. Он постоянно говорит о недостаточности и слабости разума и утверждает ценность и важность опыта в области политики. В "Письмах савойра", изданных в 1793г он пишет: - «Искусство реформировать правительства вовсе не состоит в том, чтобы их ниспровергать с той целью, чтобы переделать их на основании идеальных теорий".48 Позднее в работе «О суверенитете народа» он напишет следующие строки, относящиеся ко всему XYIII в. «Лень, и гордое невежество этого века всё более довольствуются теориями, которые не стоят ничего и которые льстят гордыне, тогда как надо прилежно просить историка об уроках умеренности и послушания. Во всех науках, и особенно в политике, изменчивые и многочисленные случаи очень трудно схватить в их единстве, вот почему почти всегда теория противоречит опыту".49
Именно это противоречие теории и опыта позволяет ему утверждать, что политическая наука и искусство должны опираться, прежде всего, на экспериментальный метод. В качестве примера можно обратиться к вопросу о предпочтительности той или, иной форме монархии. Если мы сравним, полагаясь только на наш здравый смысл, наследственную монархию и выборную, то, скорее всего, мы придём к заключению о превосходстве выборной. Тогда как история демонстрирует нам обратное, из-за беспорядков, которые в связи с ней возникают, её нужно признать худшим из известных видов правления. Следовательно, можно сделать вывод: "... все, что нашему здравому смыслу поначалу предстаёт (в данной науке) как очевидная истина обнаруживает себя в опыте не только ошибочным, но просто губительным».50 На этом основании он критикует французских республиканцев. С его точки зрения, прежде чем менять что-либо в установившемся порядке следует данную проблему подвергнуть историческому исследованию. Если бы французы это сделали, то они обнаружили бы в истории большое количество примеров того факта, что большие страны чаще всего управляемы, именно, монархиями, но не демократиями. Феномен Рима — это не контрпример, а пример аристократического правления, при котором небольшое количество семей держало в подчинении миллионы подданных. Может быть, предупреждённые опытом французы смогли бьь противостоять революции. Вера в Республику подкреплялась следующими футурологическими ожиданиями: «ничто не мешает увидеть то, чего никогда ещё не видели и открытие представительной системы делает для людей возможным то, что было невозможным для их предков».51
Де Местр признавал полную свободу разума в естествознании, но отвергал её в области морали и политики. В этих областях разум или лучше сказать рассудок может выступать «в качестве союзника или даже в качестве подчиненном (тому, что он называет) всеобщему разуму". Этот всеобщий разум включает в себя патриотизм и уважение к установленным институтам. Политическое теоретизирование чистого разума - это всегда абстрактное творчество, применимое к универсальному человеку, который никогда не существовал.52 Индивидуальный разум, который не уважает национальных устоев, сам того не желая, способен возбудить революционные волнения. Примером подобного и выступает творчество Ж.Ж. Руссо.
Чистый разум не может создать адекватную реалиям политическую науку, а также детально определить конституционное устройство страны.
Некоторые комментаторы обращали внимание на тот факт, что у де Местра нет собственного плана правительства. И это следствие его подчеркнутой методологической установки; каждая! нация имеет свои особенности, а именно - свою историю, территорию, внутреннюю организацию.
Де Местр считает, что политические законы существуют, исходя из допущения, что мир представляет собой систему вещей невидимых, явленных видимо. Этот порядок установленный Богом не исключает действий вторичных причин, т. е. нельзя говорить об абсолютном детерминизме, потому как установленные законы имеют наряду с незыблемостью «гибкий характер» и Бог действует посредством элементов, которые он поместил в человеке. Человек свободен, в том, следовать ему или нет в согласии с законами. Если он будет поступать согласно божественным законам, то все его действия будут успешны и надежды его осуществятся. В противоположном случае все усилия будут тщетны.
Аристократическая форма правления
В главе, посвященной демократии, де Местр, прежде всего, обращается к утверждению Ж.Ж.Руссо о том, что « если принять термин демократия в строгом смысле слова, то никогда не существовало настоящей демократии, и никогда не будет существовать». Невозможно это по следующим причинам; во-первых «противно порядку вещей, чтобы большее количество людей управляло меньшим; во-вторых, невозможно, чтобы весь народ все время проводил в собраниях для обсуждения общественных дел; в третьих «не хорошо, что бы тот, кто составляет законы, он же приводил их в исполнение».90 Также отмечает он и тот факт, подтверждаемый историей, что нет правительства более подверженного гражданским войнам и внутренним волнениям, чем демократическое. Поскольку нет правительства, которое стремилось бы так сильно и постоянно к изменению формы правления» Данная форма правления требует от нации обладания почти божественной добродетелью. «Как сказал один доблестный воевода, если бы существовал народ, состоящий из богов, то он управлялся бы демократически91».
Де Местр определяет чистую демократию «как ассоциацию (сообщество) людей без суверенитета, так как очень трудно вообразить народ, который одновременно является и подданным и сувереном. Суверенитет же предполагает внешнюю управляющую власть по отношению к управляемым и, следовательно, не может сочетаться с «чистой» демократией. Примерами «association d hommes sans souverainete» могут служить швейцарские кантоны Glaris, d Appenzell et d Unterwalden. «Чистая» демократия является лишь гипотезой, и она существует ничуть не более чем абсолютный деспотизм, то есть они являются лишь абстракциями. Он полагает, также как и Ш. Монтескье, « что даже самая огромная власть всегда как-то, но ограничена (par quelque coin).92 Деспотизм и демократия являются двумя крайними теоретическими терминами, с которыми соотносятся все существующие формы правления.
Де Местр был поражен энтузиазмом французов в революционную эпоху. Казалось, что экзальтация может временно порождать дух солидарности в нации, который способен установить демократический режим. Но с 1796 года экзальтация народа резко падает.93 Энтузиазм сменяется желанием порядка и мира, которое выражает основной принцип монархии, а именно - стабильность, статичность, в отличие от постоянного движения, которое характеризует демократическую форму. В этих рассуждениях де Местр снова солидаризируется с Ш. Монтескье. Этот «дух общности», единства как подтверждает история, обусловлена размером территории. Республики могут существовать на небольших территориях (античные республики).
Обращается де Местр и к прямым следствиям демократического правления в судебной сфере. Она ему более всего близка в профессиональном смысле, исходя из его образования. При демократии отмечается крайняя придирчивость к мелким проступкам зажиточного класса, но оставляются в стороне гораздо более серьезные проступки. Также, например, опыт показывает, что иностранцу, лишенному протекции суверена очень трудно добиться справедливости при демократии. Магистратура становится в большей степени посредником, чем судебной инстанцией, популярное мнение давит на ее решения. Ее решения всегда противостоят элите, они должны находить отклик в массе.
Далее, исходя из тезиса о том, что человек справедлив, только если не затрагивается его личный интерес, он утверждает, что при демократии только увеличивается количество обладателей власти. И соответственно увеличивается общая сумма страстей влияющих на управление и на правосудие. Демократия требует от правителей невообразимой добродетели и компетенции, поскольку она увеличивает число случаев, когда вмешиваются личные интересы.
С другой стороны, истинное положение дел, согласно де Местру, заключается в том, что всегда свобода небольшого количества людей основывается на рабстве большинства. Республики всегда были управляемы людьми, деспотизм которых более жесток и коварен, чем деспотизм монархов. Интенсивность этого деспотизма обычно увеличивается по мере увеличения количества подданных. В этой связи достаточно вспомнить диктатуру Конвента и комитетов, им порожденных, d). Представительная демократия
К данному вопросу де Местр обращается через анализ революционных конституций. В провозглашенной 26 августа 1789 года Декларации прав человека и гражданина идея народного суверенитета Ж.Ж.Руссо была заменена идеей суверенитета нации: «Источник суверенитета зиждется по существу в нации». Основные положения декларации были сформулированы абстрактно, так, чтобы они могли быть восприняты любым народом. Исходя из идеи естественного равенства людей, авторы стремились» создать декларацию прав для всех народов и на все времена. Конституция 1791г. закрепляла, конкретизировала и дополнила некоторые права и свободы, установленные Декларацией. Развивая идею «национального суверенитета», конституциалисты отказались от непосредственной демократии: «Нация, которая является единственным источником всех властей, может их осуществить лишь путем уполномочия. Французская конституция носит характер представительный; представителями являются законодательный корпус и король. Эта конституция действовала чуть более года (с 3 сентября 1791 по 21 сентября 1792г.). В основе проекта жирондистской конституции лежали идеи Ж.Ж Руссо, принципы сочетания представительной и непосредственной демократии. Якобинский переворот 30 мая 1993 года свергнул жирондистов.
Критика де Местром философии Ф. Бэкона
Просвещение сделало из бэконовской философии идола, и этот идол необходимо было разрушить де Местру. Он утверждает, что о людях, как и о книгах, можно судить исходя из следующего принципа: «Достаточно знать, кем они любимы и кем они ненавидимы». И Бэкон прекрасно иллюстрирует это правило. «Будьте уверены, как только книгу популяризирует энциклопедист, а переводит атеист, а при этом расхваливают философы XVIII века, - эта философия опасная и ложная» . Де Местр пишет систематическое «Исследование философии Бэкона», начиная с 1804 г., но опубликованы были два тома только в 1836 году, через пятнадцать лет после смерти де Местра. Можем предположить, что основной мотив, который сдерживал де Местра от издания своей книги при жизни, исходил из его осторожности высказываться о науке, имея в виду современные ее достижения. В одном письме к своему другу, который собирался написать апологетический труд, находим следующие его предостережения: «Будь очень аккуратным в смысле возражений, направленных против науки. Это очень деликатный момент. Это предмет, который для меня был значим в течение почти всей моей жизни. Наука — это как цветок, которому мы должны предоставить возможность естественного роста. Быть обученным — это еще не все; необходимо постигать, исходя из необходимости, когда это необходимо, и настолько, насколько это необходимо» . Сразу после публикации появилась рецензия Августина Бонетти, который заметил: «что с критикой де Местром по строгости, язвительности и остроте, наверное, могут сравниться лишь «Письма провинциала» Б. Паскаля.
Канадский профессор Ричард Лебрён считает, что «Исследование философии Ф. Бэкона» может быть также рассмотрено в качестве основного для понимания собственной деместровской эпистемологии, которая, с его точки зрения, вырастает, прежде всего, как антитеза Просвещению. С первой частью тезиса согласится не трудно, поскольку «Исследование философии Ф.Бэкона» интересны вовсе не своей критикой взглядов Ф. Бэкона, но именно собственной позицией де Местра, подкрепленной значительным историко-философским обоснованием. Речь в данный момент не идет об оригинальности его позиции, ее не так просто осмыслить, поскольку он использует значительную часть историко-философского наследия. Однако цельность и продуманность, высказываемых положений бросается прямо-таки в глаза, плюс его стиль и формы, в которых он выражает свои мысли, делают невозможным перепутать его с каким-либо другим автором. Утверждение же о зависимости деместровской эпистемологии от Просвещения весьма распространенно, и отчасти, несомненно истинно, но думаю малопродуктивно, а в чем-то и просто вредно, поскольку способно затемнять, сердцевину его религиозно-философского дискурса.
Де Местр часто обращался к книгам Бэкона, однако не всегда сугубо критично. Например, он с интересом и симпатией отнесся» к интерпретации Бэконом мифов и басен древности. В связи с этим в его конспектах встречаем следующее замечание: «греческая мифология полна разумности, даже мудрости, которая удивляет своей экстраординарностью. Она содержит множество восхитительно-возвышенных аллегорий. Такая мифология не могла быть создана варварами. И даже то, что в ней есть некоторая доля вульгарности, еще ничего не доказывает. Посмотрите, например, «Мудрость древних» Бэкона»185. Де Местр допускает такую возможность, что какая-нибудь басня может быть более правдивой, чем древняя история, правда только для тех, кто готов понять.
Есть и другие точки соприкосновения между Бэконом и де Местром, которые вероятно могли бы сделать их более близкими друг другу. Они оба были аристократами, базовым образованием у них была юриспруденция, оба были яростными роялистами и противостояли нововведениям в социальной и политической сферах, оба стояли на страже неприкосновенного суверенитета монарха, боялись разрушительного действия индивидуализма в вопросах экзегезы Священного Писания. Выступали против сектантства, которое всегда оказывается неповиновением установленному религиозному авторитету. Они, конечно же, отличались друг от друга по национальности, языку, религиозной принадлежности, но де Местр в каком-то смысле был англофилом. Он еще в молодости предпринял попытку овладеть письменным английским языком. С уважением относился ко многим протестантским писателям; к таким, как Ральф Кедворт, Роберт Бойль, Роберт Блэк, Исаак Ньютон. Все это позволяет сделать вывод, что де Местр выступил против Бэкона по соображениям, независимым от религиозной и национальной принадлежности. Доказательства тому мы находим также и в записях, обозначенных как «Философия D» . а). Тема науки и религии.
В вопросе четкого разведения теологии от собственно научного знания Ф.Бэкон занял позицию, которая и по сей день, занимает доминирующее положение. Собственно, он их совершенно отделил друг от друга. Религиозное сознание, а именно христианство и ислам сугубо проблематизировали вопрос, который в истории философии был обозначен как вопрос о соотношении веры и разума. На протяжении многих столетий религиозные мыслители бились над этой проблемой, в силу того, что только для религиозного сознания она актуально значима. Ф.Бэкон в связи с этим пишет следующее: «с начала возникновения христианской веры огромное количество умов было привлечено ею, и все внимание было обращено на божество.
Д. Локк как главный оппонент учения о врожденных идеях
В этой работе он сознательно оставляет в стороне вопросы об истинных интенциях Юма, об истинной природе его политического мышления. Он указывает на тот факт, что именно верующие традиционалисты и до, и после 1789 года читали и оценивали исторические труды Юма, как весьма полезные с практической точки зрения для защиты старого режима. Французских консерваторов анализ и описание Юмом английской революции «заблаговременно снабдили почти неодолимым набором категорий способных противостоять революционным событиям во Франции ("to impose on France s own revolutionary events). Кроме своей интерпретации революции, у Юма есть множество высказываний, которые оцениваются как консервативные. Например, его отношение к свободе. Он полагает, что для общества лучше лишиться свободы, чем остаться без правительства».335 Де Местр разделял отношение к суждениям Д. Юма французских традиционалистов. Большая часть этих цитат, на которые он опирался, взята из поздних исторических работ Юма. Он признавал его авторитет как историка. Но был обескуражен безверием Юма, его отношением к авторитету, к власти. И в этом срезе оценивал его работы как направленные на подрыв религии. Вопрос о его атеизме и скептицизме непростой. Известно, что уже при жизни Юм подвергался подобного рода обвинениям, которые сам он отвергал. «Письмо джентльмена его другу в Эдинбург»336 может послужить свидетельством. Де Местру, полагаю трудно, если вообще возможно, принять чистое теоретизирование, где нет живой непосредственной веры и, соответственно, нет и Бога. Он был склонен рассматривать его безверие как особое мистическое наказание. В «Письмах об испанской инквизиции» читаем следующее: «Всегда мне казалось, что ожесточение Юма и его вызывающее спокойствие могли быть лишь крайним следствием наказания бунтом ума. Этот бунт исключает милосердие. Бог карает его тем, что удаляется от него».337 Подкрепляло его мнение известное описание Адамом Смитом последних часов жизни Юма. Также осуждалась де Местром беспечность в смысле социальных последствий от публикаций таких книг как «Эссе о чудесах» или его «Естественная история религии». Для Д.Юма - истина, прежде всего. И ее следствия, даже если они опасны для религии и морали, не могут выступать препятствием для постижения истины. Так считает Юм. Если мнение ведет к абсурду, то оно ложно. Но не достоверно, что оно было бы таким, только потому, что из него вытекают опасные следствия. Нужно признать, что пробабилизм философов более опасен, чем таковой теологов.
Но как бы не решался вопрос о личной вере Юма, он на протяжении всей своей жизни уделял большое внимание философским и социальным аспектам религиозной веры. Как и Жозеф де Местр, он настаивал на решающей роли религии в установлении и поддержании государств. Религия присутствует везде и если допустить народ, у которого ее нет, то этот народ согласно Юму был очень близок к животным. Местр с уважением относился к историческим работам Юма. Взгляды на природу и значение истории у них во многом совпадают.
И в политологии, и в философии Юма понятие опыта занимает одно из центральных положений. Во введении к «Трактату о человеческой природе» читаем следующее предписание: «мы должны собирать наши опыты в этой науке, начиная с осторожного наблюдения человеческой жизни и рассматривать их так, как они проявляются «в общем движении (направлении) мира», через тот образ поведения, который сопровождает эти опыты в делах и в удовольствиях людей Изучение истории подтверждает умозаключения истинной философии» . С последним тезисом де Местр соглашается полностью. Он будет следовать этому правилу всегда. Он разделяет взгляд Д.Юма о близости человеку политических проблем, что подтверждается историей. Применив это правило к локковскому понятию «первоначального общественного договора» получаехМ отрицательный результат. История выступает в качестве эвристической системы, которая не подтверждает данный тезис ни в какое время и ни в какой стране мира.
Де Местр постоянно обращается к содержанию истории и опирается в своих рассуждениях на исторические факты. Во вступлении к «Эссе о главном принципе политических конституций» он определяет историю как экспериментальную политику. Считает, что большинство теорий, даже наиболее правдоподобных, если вступают в противоречие с опытом, то им же и опровергаются.
В «Размышлениях о суверенитете», критикуя идеи Руссо о суверенитете народа, де Местр касаясь вопроса о природе человека, утверждает, что он должен и может быть разрешен историей. Видимо, не только в смысле прошлого, но и будущего. Философ, который хочет доказать посредством априорных суждений, чем должен быть человек не достоин того, чтобы его слушали, поскольку он подменяет разумными конструктами опыт и своими своевольными решениями волю Бога. Де Местр, как и Юм, использует исторический аргумент против понятия «общественного договора». Везде и всегда история нам показывает людей объединенных в более или мнение многочисленные группы, управляемых различными суверенами. Следовательно, нужно исключить в воображаемых пространствах идеи выбора и обсуждения при организации общества. Общество является результатом непосредственного действия природы или, вернее, ее Творца.