Философия культуры Г.А. Ландау (историко-философский анализ) ГУРИН Дмитрий Валерьевич

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Предпосылки и теоретические основания философии культуры Г.А. Ландау 19-64

1.1. Предпосылки философии культуры Г.А. Ландау 20-29

1.2. Теоретические основания философии культуры Г.А. Ландау: структура философологии и объектные мотивы 29-48

1.3. «Сумерки Европы» как первая попытка изложения концепции развития культуры Г.А. Ландау 48-63

Выводы по главе I .63-64

ГЛАВА 2. Философия культуры г.а. ландау в контексте социально-политических и теоретических полемик русского зарубежья .65-121

2.1. Судьба России: полемика с евразийцами .66-84

2.2. Н.О. Лосский и Г.А. Ландау: встреча идей .85-91

2.3. Основания и проблемы культуры 92-112

2.4. Гносеоморфные мотивы 112-120

Выводы по главе II 121-121

Заключение 122-126

Список литературы

• Теоретические основания философии культуры Г.А. Ландау: структура философологии и объектные мотивы
• «Сумерки Европы» как первая попытка изложения концепции развития культуры Г.А. Ландау
• Н.О. Лосский и Г.А. Ландау: встреча идей
• Гносеоморфные мотивы

Введение к работе

Актуальность исследования. Философские идеи мыслителей русского
зарубежья приобретают сегодня особую актуальность и прежде всего потому, что
в этих идеях содержится уникальный исторический опыт освоения чужой
культуры, опыт философствования в отрыве от родной культуры. Ведь, как
известно, философия невозможна без культурных и языковых оснований, и
фактически мыслители в эмиграции должны были создать свой

«русскоговорящий» мир, способствовавший их выживанию именно как русских мыслителей. И, на наш взгляд, именно этот опыт создания специфического мира культуры в рамках другой (чужой) культуры представляет для исследователей русской мысли особый интерес. В процессе осмысления этого мира интеллектуальной культуры русского зарубежья как целостного феномена для нас важны каждая деталь, каждое событие, каждый участник. В этом искусственно созданном мире одновременно существовали различные мыслители, имевшие разные взгляды и концепции, но все же их объединило общее поле «разговора», они понимали друг друга не только потому, что говорили на русском языке, но и потому, что понимали философское слово друг друга. Одним из характерных мыслителей русского зарубежья является Григорий Адольфович Ландау (1877– 1941) – основательно забытый сегодня, но некогда широко известный в эмигрантских кругах. Факты его жизни и интеллектуальное наследие только начинают выходить из забвения. Тем интереснее посмотреть на его оригинальную концепцию философии культуры в историко-философском ракурсе.

Настоящее диссертационное исследование призвано заполнить пробелы в
изучении философии Серебряного века и русского зарубежья. Попыткой
целостного представления периода русской эмиграции является исследование
творческого наследия Г.А. Ландау, идеи которого находили отзыв в
интеллектуальных кругах русского зарубежья и представляли собой

концептуальное единство. Сегодня они основательно забыты в силу множества обстоятельств, поэтому важно ввести их в научный оборот современной философской мысли не только для полноценного восприятия эпохи русского зарубежья, но и для более широкого понимания сегодняшних философских проблем.

Степень разработанности темы. Диссертационная работа предполагает
непосредственное обращение к личности и идеям Г.А. Ландау. В современной
истории русской философии (и конкретно в истории философии русского
зарубежья) отсутствуют монографии и диссертации, содержащие системный
анализ идей философа. Его имя и отдельные статьи упоминаются в контексте
осмысления «культурологических идеологем» (диссертация С.И. Дудника, 2001),
проблемы «национальных интересов» (диссертация Ю.Н. Касперовича, 2008) и
рационализма в контексте кризиса культуры (диссертация Г.П. Кузьменко, 2004).
Идеи Г.А. Ландау косвенно затрагиваются в процессе исследования

«нравственного опыта русской эмиграции» (диссертация А.В. Кохановой, 2003), а
также присутствуют в диссертациях, посвященных социально-философским
идеям мыслителей русского зарубежья (диссертация Е.О. Веселковой, 2011) и
конкретно философскому наследию М.О. Гершензона (диссертация

Е.В. Герасимовой, 2005), культурологическим идеям Л.П. Карсавина (диссертация
Б.Е. Степанова, 1998), интеллектуальному наследию Ф.Ф. Куклярского

(диссертация А.С. Нилогова, 2011) и Ф.М. Достоевского (диссертация

Н.Ф. Шипуновой, 2006).

Первой основательной попыткой встроить идеи Григория Ландау в
общефилософский контекст является работа В.И. Повилайтиса «Что есть
история? Версии русского зарубежья»¹. В ней автор обращается к деятельности
ряда мыслителей философии русского зарубежья (в том числе Г.А. Ландау) с
целью выявить определенные общие моменты их историософских концепций. Эта
работа является ключевой для понимания целостной личности философа и
позволяет добавить еще один элемент к мозаичной картине философии русского
зарубежья. Кроме этого, В.И. Повилайтису принадлежат две статьи,

затрагивающие творчество Григория Ландау: «Философия истории и культуры Г.А. Ландау»² (2010) и «Философия культуры Григория Ландау»³ (2011). Работа А.И. Мариниченко «Статья "Сумерки Европы" Г.А. Ландау в контексте общественной реакции России на начало Первой мировой войны»⁴ (2013) проливает свет на историко-философскую позицию философа. Биографические данные о Г.А. Ландау почерпнуты из работы В. Крейда «Чужой в каждом стане»⁵ (2007). К этому необходимо добавить еще ряд работ В. Гессена касающихся жизни и творчества мыслителя: «Г.А. Ландау: Необходимые уточнения»⁶ (1994) и «Г.А. Ландау: Арест в Риге и смерть на Урале»⁷ (2002).

Анализ философии культуры Григория Адольфовича Ландау в контексте его онтологических и гносеологических построений невозможен без опоры на историко-философские исследования, посвященные философии в России первой

¹ Повилайтис В.И. Что есть история? Версии русского зарубежья: монография. Калининград:
Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. 184 с.

² Повилайтис В.И. Философия истории и культуры Г.А. Ландау // Слово.ру: Балтийский акцент.
2010. № 1-2. С. 211 – 220.

³ Повилайтис В.И. Философия культуры Григория Ландау // Вопросы философии. 2011. №3. С.
101 – 108.

⁴ Мариниченко А.И. Статья "Сумерки Европы" Г.А. Ландау в контексте общественной реакции
России на начало Первой мировой войны // Русская публицистика и периодика эпохи Первой
мировой войны: политика и поэтика: исследования и материалы / Рос. акад. наук, Ин-т мировой
лит. им. А. М. Горького; [редкол.: В. В. Полонский (отв. ред.) и др.]. Москва: ИМЛИ РАН. 2013.
С. 460 – 465.

⁵ Крейд В. Чужой в каждом стане // Ставрополь-на-Волге – город – Тольятти. Городской
литературный журнал. 2007. №19. С. 292 – 303.

⁶ Гессен В. Г.А. Ландау: Необходимые уточнения // Вестник Еврейского университета в
Москве. 1994. №3. С. 189 – 192.

⁷ Гессен В. Г.А. Ландау: Арест в Риге и смерть на Урале. URL:
(дата обращения: 05.08.2015).

половины ХХ века, в которую вплетаются и труды по истории философии русского зарубежья.

Осмысление философии этого периода зачастую осуществляется в
контексте рассмотрения ключевых фигур философского сообщества того
времени. Несмотря на многообразие русских философов начала ХХ века,
оказавшихся в эмиграции, внимание исследователей привлекает небольшое
количество знаковых персоналий, которые повлияли на формирование культуры
той эпохи. Исходя из их идей и деятельности, современные исследователи делают
вывод обо всех философах русского зарубежья и идейной направленности их
творчества. Основное внимание уделяется, как правило, Н.А. Бердяеву,
С.Н. Булгакову, Л.П. Карсавину, Н.О. Лосскому, П.А. Сорокину,

Г.В. Флоровскому, П.Б. Струве и др. Активно публикуются их работы, неизвестные произведения (также продолжаются поиск и обработка архивов), переписка, проводится сравнительный анализ, выявляется степень влияния на современников и актуальность для современных философских проблем. При этом исследованию иных важных проблем и философских идей русского зарубежья зачастую уделяется меньшее внимание. Часть философских проблем рассмотрена в контексте истории, литературы, идеологии, культуры в целом, так как академический жанр философствования был менее популярен среди мыслителей русского зарубежья. Это во многом определило степень влияния русских философов на западную философию.

О.Т. Ермишин отмечает, что многие аспекты русской философии конца XIX – первой трети XX века еще мало исследованы, и делит историографию по теме этого периода на несколько групп: исследовательские труды современников, обобщенные работы по русской философии и исследования рубежа XX – XXI веков. Также принято выделять два этапа в изучении этого периода: первый – это взгляд изнутри (конец XIX – середина XX в.), второй начинается в конце XX века (с конца 80-х годов), когда в отечественной науке в полной мере стало возможным исследование философии Серебряного века и русского зарубежья. С этого момента стали активно проникать в страну и переиздаваться работы запрещенных прежде авторов (Н.А. Бердяев, С.Л. Франк и т.д.). Кроме этого, было положено начало исследованию не только творчества главных представителей, но и самого социокультурного контекста философии русского зарубежья.

Исходя из вышесказанного, важными для данного диссертационного исследования стали работы, теоретически осмысливающие как историю русской философии в целом, так и философию русского зарубежья в частности. В данной диссертационной работе делается упор не только на основополагающие труды по истории русской философии за авторством В.В. Зеньковского⁸, Н.О. Лосского⁹,

⁸ Зеньковский В.В. История русской философии. М.: Академический Проект, Раритет, 2001.
880 с.

⁹ Лосский Н.О. История русской философии. Пер. с англ. М.: Советский писатель, 1991. 480 с.

Б.В. Яковенко¹⁰ и др., но и на современные исследования Н.В. Мотрошиловой¹¹,
М.А. Маслина¹², В.Ф. Пустарнакова¹³, М.И. Раева¹⁴, О.Т. Ермишина¹⁵,

В.К. Кантора, С.С. Хоружего, Ю.Б. Мелих, В.Л. Махлина, А.А. Ермичева, Т.Г. Щедриной, Н.А. Дмитриевой, В.В. Янцена, В.А. Кувакина, И.И. Евлампиева, Г.Д. Гачева и др. Для актуализации и проблематизации идей и концепций русских философов первой половины ХХ века особую ценность приобретают сегодня книги из серии «Философия России первой половины XX века» (под общей редакцией Б.И. Пружинина)¹⁶, посвященные таким ключевым фигурам русской философии (в том числе и русского зарубежья), как Л.П. Карсавин, Г.В. Флоровский, Б.В. Яковенко, П.А. Сорокин, Н.А. Бердяев, П.Б. Струве, С.Л. Франк, Ф.А. Степун, И.А. Ильин и др.

Таким образом, как показывает степень разработанности проблемы,
философия культуры Г.А. Ландау является фактически неразработанной
тематической областью и прежде всего потому, что он сам ее не успел до конца
развить в силу трагических объективных обстоятельств. Как и многие другие
русские мыслители того времени он был вынужден менять траекторию своей
интеллектуальной жизни и писать зачастую на практически, а не теоретически
ориентированные темы. Поэтому для осмысления философии культуры
Г.А. Ландау требуется особое историко-философское исследование,

предполагающее ее реконструкцию в контексте целостного рассмотрения его онтологических и гносеологических идей.

Объектом исследования является философское и публицистическое наследие Г.А. Ландау.

Предмет исследования – философия культуры Г.А. Ландау в контексте его общих онтологических и гносеологических построений.

¹⁰ Яковенко Б.В. История русской философии. М.: Республика, 2003. 510 с.

¹¹ История философии: Запад-Россия-Восток (книга третья: Философия XIX – XX в.). Под ред
Н.В. Мотрошиловой и А. М. Руткевича. 2-е изд. М.: «Греко-латинский кабинет»
Ю.А. Шичалина, 1999. 448 с.

¹² История русской философии: Учеб. для вузов / Редкол.: М. А. Маслин и др. М.: Республика,
2001. 639 с.

¹³ Пустарнаков В.Ф.Университетская философия в России. Идеи. Персоналии. Основные
центры. СПБ.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2003. 919 с.

¹⁴ Раев М.И. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919-1939: Пер. с англ. /
Предисл. О. Казниной. М.: Прогресс-Академия, 1994. 296 с.

¹⁵ Ермишин О.Т. Русская историко-философская мысль (конец XIX – первая треть XX в.) /
О.Т. Ермишин; Акад. гуманитар. исслед. М.: Гуманитарий, 2004. 160 с.

¹⁶ Совместный проект ИФ РАН, Фонда им. Г.П. Щедровицкого и издательства «РОССПЭН», в
рамках которого уже вышло 20 томов.

Целью данного диссертационного исследования является реконструкция философии культуры Г.А. Ландау в контексте его общих онтологических и гносеологических построений и мировоззренческих установок.

Для достижения поставленной цели исследования необходимо решить следующие задачи:

выявить идейные предпосылки философии культуры Г.А. Ландау;

исследовать гносеологические и онтологические основания философии культуры Г.А. Ландау;

продемонстрировать влияние теоретических построений Г.А. Ландау на его публицистические работы;

раскрыть философский смысл социально-политических дискуссий Г.А. Ландау с евразийцами и Н.О. Лосским, показать их истоки, тематические предпочтения и идейные противоречия;

определить значение философской концепции развития культуры Г.А. Ландау в истории русской философии и философии русского зарубежья;

ввести в научный оборот малоизвестные работы Г.А. Ландау об основаниях культуры, философологии и ее составляющих.

Источники диссертационного исследования. Необходимо отметить, что в период русского зарубежья важное место отводилось издательской деятельности. Печатная продукция была самым действенным культурным инструментом объединения разобщенных эмигрантских диаспор. Особой популярности достигла периодика. В основных центрах русской эмиграции активно появлялись и издавались различные газеты и журналы. Они носили научный, политический, литературно-художественный, развлекательный и религиозный характер. Многие периодические издания затрагивали философскую тематику, часто жанр был смешанным. Периодика стала транслятором культурных идей и значимым материалом для исследователей этого периода русской культуры. Поэтому важными источниками для изучения наследия Г.А. Ландау явились газетные и журнальные публикации. В своих статьях его упоминали СП. Мельгунов¹⁷, П.М. Бицилли¹⁸, В.В. Руднев¹⁹, Л.П. Карсавин²⁰, Ст. Иванович²¹, И.М. Херасков²²,

¹⁷ Мельгунов С.П. Антисемитизм и погромы // Голос минувшего на чужой стороне. Париж.
1927. №5. С.231.

¹⁸ Бицилли П.М. Bertrand de Jouvenel. Vers les Etats-Unis d'Europe. Paris, 1930, G. Valois (Bibl.
Syndicaliste, xxi) // Новый град. Париж. 1932. №4. С. 92.

¹⁹ Руднев В.В. Восстановление буржуазного строя в России и социалистические партии //
Современные записки. Париж. 1922. № XIII. С. 267.

²⁰ Карсавин Л.П. Европа и Евразия // Современные записки. Париж. 1923. №XV. С. 298.

²¹ Иванович Ст. О врагах социализма // Современные записки. Париж. 1923. №XVII. С. 390, С.
391, С. 399.

²² Херасков И.М. Прогресс (Социологический очерк) // Современные записки. Париж. 1924.
№XIX. С. 354, С. 357.

М.В. Вишняк²³, С.И. Гессен²⁴, М.А. Алданов²⁵, Р.Б. Гуль²⁶. Заметное место ему уделено в воспоминаниях Ф.А. Степуна²⁷, его упоминает и М.И. Цветаева²⁸. Следует особо отметить две публицистические дискуссии. Так, в 1922 году на страницах газеты «Руль» развернулся спор Г.А. Ландау с представителями евразийского движения, а в 1925 — с Н.О. Лосским.

К работам раннего периода творчества Г.А. Ландау следует отнести: «О
политике права (К теории прикладных наук)» (1906); «Бессилие

националистского творчества. К критике национальных программ Сионистской и
Еврейской Народной Партии» (1907); «Объектные мотивы философских
построений» (1913); «Сумерки Европы» (Статья, 1914); «Польско-еврейские
отношения» (1915). К работам позднего периода относятся: «Евразийское
самоутешение» (1922); «Именинники (ответ евразийцам)» (1922); «О

преодолении зла: (К систематике общественных явлений и к теории идеала)» (1923); «Сумерки Европы» (Книга, 1923); «Пушкин как воспитатель» (1924); «Революционные идеи в еврейской общественности» (1924); «Философия и политика» (1925); «Пессимизм и оптимизм» (1925); «Эпиграфы» (1927); «Тезисы против Достоевского» (1932); «Культура слова как культура лжи» (1933); «О мистическом опыте. Очерк систематической философологии» (1935).

В обобщенном виде работы философа можно разделить на следующие
группы. К основным философским произведениям мыслителя можно отнести:
«Объектные мотивы философских построений», «О мистическом опыте: очерк
систематической философологии», «Пессимизм и оптимизм». Концепцию
философии культуры Г.А. Ландау можно представить работами: «Пушкин как
воспитатель», «Тезисы против Достоевского», «О преодолении зла: (К

²³ Вишняк М.В. Оправдание демократии // Современные записки. Париж. 1923. №XVI. С.331 –
332.; Вишняк М.В. «Смена Вех». Сборник статей // Современные записки. Париж. 1921. №VIII.
С. 384.; Вишняк М.В. На Родине (Партия с.-р.) // Современные записки. Париж. 1922. № XII. С.
326.; Вишняк М.В. На Родине («Мы» и «они») // Современные записки. Париж. 1922. №X.
С. 327.; Вишняк М.В. На Родине (Судьбы революции) // Современные записки. Париж. 1921.
№V. С. 348 – 354.; Вишняк М.В. На Родине (Кронштадт) // Современные записки. Париж. 1921.
№IV. С. 369.

²⁴ Sergius. Philosophie und Recht. Sonderheft «Russische Rechtsphilosophie» (2 Heft, 1922-23),
Herausg. von Dr. Etme und Dr. Fr. Raab. A. W. Zickfeldts Vertag. Osterwreck-Harz. // Современные
записки. Париж. 1923. №XVII. С. 524.; Sergius. Григорий Ландау. Сумерки Европы.
Книгоиздательство «Слово». Берлин. 1923. 374 с. // Современные записки. Париж. 1923. №XVI.
С. 436-444.; Sergius. Сборник статей посвященных П.Б. Струве. Прага. 1925. 449 с. //
Современные записки. Париж. 1925. № XXIV. С. 451, С. 454.

²⁵ Алданов М.А. Д. Мережковский. Тайна Запада. Атлантида-Европа. Белград. Русская
Библиотека // Современные записки. Париж. 1931. №XLVI. С.490.

²⁶ Гуль Р.Б.Я унес Россию: Апология русской эмиграции: В 3 т. Т. 1. М.: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2001.
URL: (дата обращения: 16.05.2015)

²⁷ Степун Ф. А. Москва и Петербург накануне войны 1914 г. // Новый журнал. Нью-Йорк. 1951.
Кн. 27. С. 181 – 182.

²⁸ Цветаева М. Нездешний вечер // Современные записки. Париж. 1936. № LXI. С. 180.

систематике общественных явлений и к теории идеала)», «Культура слова как
культура лжи» и «Сумерки Европы». Большой массив в творчестве мыслителя
занимают работы на тему причин российской революции и судьбы государства:
«Революционные идеи в еврейской общественности», «Польско-еврейские
отношения», «Бессилие национального творчества». Ряд работ отображают

многогранность творческого духа мыслителя: «Философия и политика», «О политике права (к теории прикладных наук)», «Эпиграфы» и пр.

Для компаративистского анализа были использованы труды

М.О. Гершензона, А.Я. Бромберга, Н.О. Лосского, Н.Я. Данилевского,

О. Шпенглера, И. Канта, ряд работ евразийцев и представителей философии русского зарубежья. Уделено внимание известности Г.А. Ландау среди философствующей интеллигенции своего времени, что выразилось в анализе источников, упоминающих его.

Теоретико-методологическая основа исследования. Основой

методологией диссертационного исследования послужил комплексный историко-философский анализ источников, относящихся к творчеству Г.А. Ландау. Конкретно-исторический метод и метод компаративистского анализа позволили точнее определить философское содержание идей мыслителя в историко-философском контексте. Применение исторического метода в изложение материала дало возможность обозначить хронологические рамки в исследовании и рассмотреть источники по двум периодам: раннее (российский период) и позднее (период эмиграции) творчество Г.А. Ландау. Кроме того, для диссертационного исследования важен ряд методологических подходов. В первую очередь необходимо обозначить применяемую Т.Г. Щедриной концепцию «архива эпохи»²⁹. Данная концепция подразумевает «погружение» в конкретный историко-философский материал и сопоставление его с определенным периодом. Другим концептом, который разработан Т.Г. Щедриной и используется в данной диссертации, является «сфера разговора». С помощью него нами обозначен круг общения Г.А. Ландау, а также отклики современников на творчество мыслителя и публицистические дискуссии. Также для анализа творчества Г.А. Ландау использованы стратегии «культурно-исторической эпистемологии»³⁰, которые

²⁹ Щедрина Т.Г. Архив эпохи: тематическое единство русской философии. М.: РОССПЭН,
2008. 391 с.

³⁰ Концепт «культурно-исторической эпистемологии» рассматриваются в книгах:
Пружинин Б.И. Ratio serviens? Контуры культурно-исторической эпистемологии /
Б.И. Пружинин. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. 423 с.;
Зинченко В.П., Пружинин Б.И., Щедрина Т.Г. Истоки культурно-исторической психологии:
философско-гуманитарный контекст / В.П. Зинченко, Б.И. Пружинин, Т.Г. Щедрина. М.:
РОССПЭН, 2010. 415 с.; Современные методологические стратегии: Интерпретация.
Конвенция. Перевод. Коллективная монография / под общ. ред. Б.И. Пружинина,
Т.Г. Щедриной. М.: Политическая энциклопедия, 2013. 526 с.; Культурно-историческая
эпистемология: проблемы и перспективы. К 70-летию Бориса Исаевича Пружинина / Отв. ред. –
сост. Н.С. Автономова, Т.Г. Щедрина; науч. Ред. Т.Г. Щедрина. М.: Политическая
энциклопедия, 2014. 599 с.

разрабатывают Б.И. Пружинин и Т.Г. Щедрина. В рамках этой концепции они предлагают концепт «эпистемологический стиль» (стиль научного мышления)³¹, с помощью которого можно контурно наметить общее направление мысли философов русского зарубежья, продолжающих интеллектуальные традиции русской философии. В философии мы зачастую встречаем не жестко закрепленные понятия, а концепты и эпистемологические метафоры. Таким образом, «эпистемологический стиль» скорее является эпистемологической метафорой, хорошо описывающей фактуру русской философии. Корнями эта концепция уходит к Н.Я. Гроту, к проекту «положительной философии» и идее «цельного знания».

Не менее важными для данного исследования являются размышления современных философов, касающиеся оснований философии науки, онтологии и теории познания. С этой точки зрения интересны работы В.С. Степина³², В.А. Лекторского³³. В рамках диссертационного исследования значимой представляется концепция «диалога когнитивных практик», разработанная Л.А. Микешиной³⁴ и концепция «открытой структуры» Н.С. Автономовой³⁵.

Научная новизна полученных результатов. В диссертационном исследовании впервые предпринята реконструкция философии культуры представителя русского зарубежья Г.А. Ландау в контексте его целостной философской системы (философологии). Получены следующие результаты:

выявлены идейные предпосылки философии культуры Г.А. Ландау, среди которых особое значение имеет критически переосмысленная концепция политики права Л.И. Петражицкого;

исследованы теоретические основания философии культуры Г.А. Ландау: осуществлен систематический анализ его концепции философологии, которая в целом оказывается теоретическим прообразом его поздних построений мира интеллектуальной культуры;

выявлены сходства и различия концепций кризиса европейской культуры Г.А. Ландау и О. Шпенглера, показано, что мыслители сходятся в

³¹ Эпистемологический стиль в русской интеллектуальной культуре XIX-XX веков: От
личности к традиции. Коллективная монография / под ред. Б.И. Пружинина, Т.Г. Щедриной.
М.: Политическая энциклопедия, 2013. 447 с.

³² Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы: учебник для аспирантов и соискателей
ученой степени кандидата наук / В. С. Степин. М.: Гардарики, 2006. 384 с.

³³ Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М.: Эдиториал УРСС, 2001.
256 с.

³⁴ Эта концепция представлена в работах: Микешина Л.А. Философия науки: Современная
эпистемология. Научное знание в динамике культуры. Методология научного исследования:
учеб. пособие / Л.А. Микешина. М.: Прогресс-Традиция: МПСИ: Флинта, 2005. 464 с.;
Микешина Л.А. Диалог когнитивных практик. Из истории эпистемологии и философии науки /
Л.А. Микешина. М.: РОССПЭН, 2010. 575 с.

³⁵Автономова Н.С. Открытая структура: Якобсон—Бахтин—Лотман—Гаспаров /

Н.С. Автономова. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. 503 с.

оценках роли культуры в жизни человека и своеобразия западноевропейской культуры, но по разному интерпретируют упадок Европы;

продемонстрировано влияние теоретических построений Г. А. Ландау на его публицистические работы (особенно на статьи периода эмиграции);

выявлен философский смысл социально-политических дискуссий Г.А. Ландау с евразийцами и Н.О. Лосским, показаны их истоки, тематические предпочтения и идейные противоречия;

актуализированы и введены в научный оборот малоизвестные работы и философские идеи Г.А. Ландау, среди которых «Объектные мотивы философских построений», «Философия и политика», «О мистическом опыте: очерк систематической философологии»;

определено значение для истории русской философии и философии русского зарубежья философской концепции развития культуры Г.А. Ландау, состоящее в том, что мыслитель построил диалектически развивающийся мир интеллектуальной культуры, в рамках которой человек только и становится человеком.

Научно-практическая значимость работы. Полученные результаты представляют интерес для исследователей русской философии, философии культуры, философии права, онтологии и гносеологии. Материалы диссертации могут послужить основой для разработки и чтения спецкурсов по истории философии и культурологии.

Положения, выносимые на защиту:

переосмысленная концепция политики права Л.И. Петражицкого является важной идейной предпосылкой философии культуры Г.А. Ландау, позволяющей увидеть некоторые положения, лежащие в основе построения его мира интеллектуальной культуры;

фундаментальным основанием философии культуры Г.А. Ландау является его философология - своеобразная философская концепция, в которой восприятие опыта проходит через взаимодействие мотива мышления, философемы и эпохи; данную систему можно считать прообразом его поздних построений диалектически развивающегося мира интеллектуальной культуры;

философия культуры Г.А. Ландау в контексте его философологической концепции и в сопоставлении с философией культуры О. Шпенглера является важным феноменом эпохи русского зарубежья, значимым для адекватного ее понимания;

критика Г.А. Ландау идей евразийского движения исходит из его понимания мира интеллектуальной культуры, теоретические построения евразийцев философ считает методологически несостоятельными и утопическими;

предметом полемики Н.О. Лосского и Г.А. Ландау является вопрос о соотношении философии и политики в мире интеллектуальной культуры, что

объясняется глубинными философско-мировоззренческими установками

мыслителей.

Апробация результатов исследования. Основные идеи диссертации были апробированы в докладах на следующих конференциях: Международная научная конференция «Дни науки философского факультета - 2013» (КНУ им. Т. Шевченко. Киев. Украина); Научная конференция памяти профессора Г.П. Жидкова (БФУ им. И. Канта. Калининград. 2013); XXI Международная конференция студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов - 2014», лучший доклад подсекции «История русской философии» (МГУ им. М.В. Ломоносова. Москва); XXII Международная конференция студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов - 2015», лучший доклад подсекции «История русской философии» (МГУ им. М.В. Ломоносова. Москва).

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии Института гуманитарных наук Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта и рекомендована к защите.

Структура диссертации. Диссертационное исследование изложено на 149 страницах и состоит из введения, двух глав, включающих семь параграфов, заключения и списка литературы. Список литературы насчитывает 211 наименований (75 источников и 136 наименований исследовательской литературы).

Теоретические основания философии культуры Г.А. Ландау: структура философологии и объектные мотивы

Григория Ландау можно обозначить как представителя культуры Серебряного века и русского зарубежья. Он был сыном известного петербургского издателя и публициста Адольфа Ефимовича Ландау, юриста по образованию. Г.А. Ландау также окончил юридический факультет Петербургского университета, хотя изначально поступил на естественное отделение физико-математического факультета40. В. Крейд отмечает, что «участвуя в семинаре профессора Петражицкого, Г. Ландау работал над сочинением об этапах эволюции мышления»41. По всей видимости, именно тогда начала формироваться его философская концепция систематической философологии. Но все же одна из самых ранних и крупных работ дореволюционного творчества мыслителя носит название «О политике права»42. В ней философ рассматривает и критикует положения «политики права» Л.И. Петражицкого43. Г.А. Ландау отмечает, что в этой концепции политика противопоставляется теории с точки зрения изучения. «Теория – изучает то, что есть, политика – что должно быть»44. Таким образом, теорию он называет онтологией, а политику деонтологией. Политика права у Л.И. Петражицкого выступает самостоятельной научной дисциплиной, изучающей правовые явления такими, какими они должны быть в соответствии с определенными общественными целями. По мнению Г.А. Ландау, общественные цели Л.П. Петражицкий понимает через внесение в свое учение идеалов, которые приходят на смену житейским целям. С содержательной стороны в политике права он выделяет три направления: «исследование существа и идеала права», «исследование психики индивида и общества», «методологию политики». Г.А. Ландау считает, что они не могут являться содержанием, поскольку изучение психики это скорее теоретическая дисциплина, методология вообще не входит в науку (она может входить только в учебник по этой науке), а последний пункт отображает смешение сущего и должного (то есть теории и политики).

Г.А. Ландау пытается доказать, что политика права является не самостоятельной наукой. Мыслитель подвергает критике конечную цель для политики права, выдвинутую Л.И. Петражицким, – любовь, наличие которой считается аксиомой. Философ считает, что любовь может быть только субъективной целью по отношению к развитию права, поскольку обращена к законодателю, следовательно, и в политике права она не носит объективного характера. «Отбросив все, что включается в понятие любви и явно к нашей теме не имеет отношения, мы все же увидим перед собой весьма расплывчатый, неясный и изменчивый комплекс эмоций»45. Исторически любовь скорее относится к сфере морали, а ее, как считает Г.А. Ландау, Л.И. Петражицкий старательно отделяет от права. С другой стороны, мыслитель замечает, что наличие разнообразных целей подразумевает и разнообразие видов права, а, следовательно, и единства правовой науки быть не может. «Итак, политика имеет тот же объект исследования, что и теория; только изучает его не систематически, и с определенной целью переведения получаемых положений в нормативные, в каком виде они являются уже не общеобязательными»46. Мыслитель делает вывод, что политика права является прикладной наукой – несвязной системой, помогающей решить конкретные вопросы другой системы (науки), и проводит аналогию с технологией, медициной и воспитанием. «Технология есть политика обращения с природой, как политика есть социальная технология. Терапия есть политика здоровья, как политика – терапия и гигиена общественности»47.

Также в этой работе дана попытка типологизации целей. Г.А. Ландау выделяет цели конкретные и абстрактные: здесь подразумевается деление на основе конечного ожидаемого или совершившегося результата. Другое деление мыслитель проводит на основании места и времени: общие и индивидуальные цели. На основании этих типов целей философ делит и средства. Также в учение Л.И. Петражицкого мыслитель подвергает критике утверждение о том, что политика вносит в право идеалы. Он считает, что сами идеалы появляются в политике извне и, скорее, относятся не к ней самой, а к политикам и к людям вообще. «Ставить совершенствование жизни в зависимость от совершенства общественной науки было бы непростительной ошибкой, но совершенствовать науку ради возможного совершенства жизни, конечно, необходимо»48. Уже в этой работе можно увидеть те идеи, что составляют мировоззрение мыслителя и будут проявляться в его работах позднего периода. В данном случае имеется в виду взгляд на природу идеала и его место в культуре. Теория идеала не нова для русской философии. В одной из работ49 проблему общественного идеала обсуждал И.В. Гессен. П.И. Новгородцев обращался к нравственной идее в роли идеала права. Он отмечал50, что идеал является общеобязательным, но имеет основы в сознании. Идеалом общественного строя может служить независимая нравственная личность, но идеал и действительность имеют сильные различия, что приводит к конфликтам личности и государства, то есть к правовым кризисам.

Политика может лишь заниматься изучением вопросов, связанных с осуществлением идеалов. Г.А. Ландау считает, что в разные эпохи преобладают различные потребности человечества, возведенные в ранг идеала. Постепенно эти идеалы будут носить всеохватывающий характер по отношению к человеку, они будут становиться более универсальными и иерархичными. В конечном счете мыслитель говорит, что «идеал личности и идеал соединения личностей в общество, идеал психологический (культурный) и политический (организационный), вероятно, будут всегда существовать в цельном, совокупном общественном идеале, организуя (как необходимые предпосылки) идеалы других сторон общественности»51. Далее философ отмечает, что нисколько не принижает роли правовой сферы общества, а лишь считает необходимым ее всестороннее развитие.

В этой работе Г.А. Ландау предпринимает попытку рассмотрения одной из множества составляющих культуры – политическую и в частности сферу права. Во многом внимание к этой теме в одной из самых первых и крупных работ мыслителя можно объяснить его юридическим образованием. Но обращает на себя внимание, что фактически в ней затронуты многие проблемы, относящиеся к вопросам нравственности, онтологии, гносеологии, к теории целей и связанной с ней теорией идеала. Мыслитель пытается подойти к проблеме комплексно, рассматривая право с точки зрения его нахождения в общекультурной среде. Возможно, уже в начале своего творческого пути Г.А. Ландау имел возможность теоретической непротиворечивой модели мира, исходя из своего понимания правового регулирования, на основах рационального взгляда на культуру. Интересное замечание относительно судьбы Г.А. Ландау делает В. Крейд: он отмечает, что, будучи весьма талантливым студентом профессора Л.И. Петражицкого и выпускником Петербургского университета, философ не получил особенной известности, в отличие, например, от П.А. Сорокина52 или Н.С. Тимашева53. Оба представителя отражают настроения и судьбу эпохи как и Г.А. Ландау, но их жизни складываются по-разному.

«Сумерки Европы» как первая попытка изложения концепции развития культуры Г.А. Ландау

В заключении Г.А. Ландау рассматривает комплексное построение философемы, в которой объект понимается как множество частей. На этом этапе проблема объекта отмечена в трех аспектах. Первый аспект – это структурно-механическая комплексность. Здесь каждая из частей, составляющих объект, также делится на части до неделимого элемента (атома). Он необходим, в противном случае будет отсутствовать объект, складывающийся из этих частей. Наличие неизменного, однозначного предела в качестве основы говорит об объективности построенной на нем комплексной онтологии. Процесс бытия в этой онтологии понимается как передвижение неизменных элементов. Второй аспект – это процессуально-энергетическая комплексность, к нему приводит использование математических понятий, решающих проблему предельного элемента. В математике появляется идея бесконечно-малого, делающего предел не элементом, а процессом (энергией). Третьим аспектом является синтез комплексности, который выражается в том, что «предметы состоят из предельных элементов, но не заключаются в сумме таковых, а в определенных их сочетаниях»77. В данном случае комплекс становится новым целым в результате определенного взаимодействия его частей и однозначно установленного сочетания (система, организованность). В этом

Ландау Г.А. Объектные мотивы философских построений. С. 170. контексте необходимо выделить внутрикомплексную иерархию (элементы внутри комплекса) и внекомплексную (комплексы относительно друг друга). В результате организации частей в целое могут появляться производные синтезы – функции. Функции бывают статические (неотъемлемы от данного способа организации), динамические (требующие внешнего источника реализации) и транзитивные (функционирование в соотношение с другим комплексом). Только в этих рассуждениях у Г.А. Ландау можно найти признание определенной роли материальных оснований в философии. Хотя все же остается проблема: является ли создаваемая система объективной или она в первую очередь результат творческой работы систематизатора? Философ, обращая внимание на иерархию материи, пытается проецировать ее на иерархию форм. Это вновь ставит вопрос соотношения материального и идеального.

Так как объект уже представляет собой некое множество, то проблема совместимости в данном типе философем рассматривается уже на этапе построения этого объекта. В итоге в основе комплексной философемы лежит теория совместимости объектов (наука). Так как комплекс имеет определенную организацию, то в нем могут существовать различные уровни совместимости, которые в рамках науки будут выражаться определенной сферой изучения. Это говорит о том, что проблема тотальности с точки зрения комплексного мотива не возникает, так как тотальность в виде единства здесь невозможна, имеет место только совместность комплексов.

Обращаясь к проблеме имманентной критики, необходимо отметить комплексность всего, кроме предельного элемента. Он служит основанием комплекса, но комплексом не является. Также важно выделить антиномию тотальности, заключающуюся в столкновении пространственной ограниченности с бесконечностью, конечного множества с тотальностью. Проверочная же критика акцентирует внимание на том, что свойства комплексов изменчивы, хотя сами комплексы, его элементы не меняются.

В итоге Г.А. Ландау отмечает, что мышлению, несмотря на неудачи, свойственно стремление к объективному построению опыта. Решение этих проблем возможно благодаря переходу от объектного мотива философских построений к познавательному. Такой переход, по его мнению, выражается в кантианстве.

С точки зрения концепта, выделяющего эпистемологический стиль русской философии начала XX века, система, построенная Г.А. Ландау, является типичной для своего времени. В этот период происходят существенные изменения в форме философских текстов. Наряду с традиционным философским языком появляются концепции, в которых ему на смену приходит новый язык, непривычный, пытающийся сочетать малосочетаемые идеи. Здесь возникает проблема субъекта: кто и как сможет воспринять новые смыслы? Также налицо попытка построения целостной философской системы, «цельного знания». На данном этапе творчества мыслитель пытается систематизировать и комплексно взглянуть на философию, как одну из проявлений человеческой культуры.

Попытка построения подобной системы иллюстрирует активность философской мысли, но при этом показывает, как без должного понимания происходит и ее угасание, выраженное в идеях отдельных философов. Такая судьба была уготована и философологической концепции Г.А.Ландау. Идеи философа, несмотря на глубину мысли, не нашли последователей и не были признаны широкими философскими кругами, хотя и были замечены рядом современников. Ф.А. Степун писал: «Природа наделила Григория Адольфовича блестящими дарованиями, но жизнь жестоко насмеялась над его даровитостью: то немногое, что он написал, мало до кого дошло и мало на кого произвело впечатление»78. Такой судьбе во многом способствовала эмиграция, но должного внимания разработанной концепции не уделяется и сегодня. Идеи Г.А. Ландау остаются непонятыми и стоят в тени философских систем более удачливых современников.

Н.О. Лосский и Г.А. Ландау: встреча идей

Эмигрантский период творчества Г.А. Ландау ознаменован рядом небольших работ, касающихся отдельных проблем культуры, которые во многом раскрывают его представления о ней. Одной из программных статей, выявляющих эту тематику, можно назвать работу 1925 года200. В ней мыслитель рассматривает апперцептивные формы восприятия – оптимизм и пессимизм, который вне зависимости от психических или биологических процессов определяют как картину бытия (явления, ценности и т.д.), так и реакцию на нее. В работе они охарактеризованы как «оценочные предпосылки, имманентно определяющие картину бытия и пути действования»201. Одна из таких предпосылок включает в себя соотношение с судьбой человека положительного или отрицательного, благости или злостности. Далее философ говорит о возможности двойного ее применения. Это дает нам каузальную оценочную предпосылку, направленную на истоки, преданность судьбы и финальную оценочную предпосылку, направленную к задачам судьбы, к ее заданности.

Григорий Ландау отрицает определяющее воздействие только одной предпосылки, они могут действовать только в сочетании. К примеру, «предпосылка благости природы и человека сочетается с предпосылкой злостности учреждений: человек рождается свободным и вот – он в цепях; первый, кто установил собственность, создал общественное неравенство и зло»202. Это взаимодействие положительного и отрицательного носит не только случайный характер, но и характер диалектической необходимости. Поэтому наличие той или иной предпосылки всегда ведет к наличию предпосылки противоположенной, и это противоречие характерно для эмпирического мира. Здесь вновь можно проследить попытку построения мира интеллектуальной культуры, только вместо уже обозначенных философологических мотивов мышления выделяются апперцептивные формы восприятия. Интересно заметить, что их задача по построению картины бытия во многом соотносима с задачей, поставленной перед мотивами, – построению объективного опыта. Тут возникает вопрос, являются ли мотив и формы одним и тем же явлением или они действуют на разных уровнях?

Обращаясь к непосредственному рассмотрению видов предпосылок, Г.А. Ландау акцентирует внимание на том, что оптимистической финальной предпосылке присуще противоречие с реальностью бытия, то есть с наличием бедствий, несправедливости, несчастья. Это приводит к попыткам обоснования потустороннего, что выводит за границы видимой судьбы и дает возможность строить позитивные предположения, снимать опасения, а это характерно для религии. Здесь проявляется антиномия этой предпосылки, поскольку благость вроде бы и не оставляет места злу, но полнота блага достигается путем его преодоления. В этом случае оптимистическая предпосылка требует принятия одновременно предпосылки пессимистической.

Мыслитель рисует следующую схему: «Оптимизм исходной точки судьбы; пессимизм ее продолжения (падения) и дальнейший процесс восхождения, возвращение к потерянному благу, обогащенному искуплением и преодолением»203. Присущий этой предпосылки дуализм отчетливо проявился в истории культуры, где постулировалось два мира богов: добрых и злых, небесных и подземных, Бога и сатаны. А полнота блага в оптимистической предпосылке подразумевает идею Бога.

Пессимистическая каузальная предпосылка не требует в противовес наличия обязательной оптимистической предпосылки, поскольку она не исключает в себе благих последствий от зла. Здесь Г.А. Ландау проводит аналогию с математикой, в которой операции с отрицательными величинами могут дать положительную (минус на минус дает плюс). «Нет имманентного добру ущербления добра, но может быть имманентное злу ущербление зла»204. Похожую аналогию мыслитель прослеживает и в общественном устройстве. По его мнению, концепция либерализма подразумевает борьбу эгоистических интересов, ведущую к гармонии, в марксизме борются классовые интересы, а в дарвинизме проходит борьба за существование. Это все проявление формулы: минус на минус дает плюс. Поэтому пессимистическая предпосылка зачастую проявляется в идее прогресса и эволюции. Но также в пессимистической предпосылке можно проследить и цикличность. Подобно тому, как в финальной предпосылке зло может являться элементом достижения добра, так и в каузальной предпосылке добро может быть этапом достижения зла. «Исходное зло в процессе самоопределения (самоборства) дает элементы блага (развития, духовности, культуры и пр.), погибающие в общей “злостности” своей подпочвы»205.

Относительно пессимистических и оптимистических предпосылок можно выделить различные психологические предопределенности. Считается, что только оптимизм предполагает действенность, а пессимизм ее только убивает, поскольку зачем что-то делать, если все плохо. Но это уничтожение характерно и для активности в оптимизме: если все хорошо, зачем тогда стараться. Таким образом, финальная предпосылка имеет тенденцию к беззаботности и непредусмотрительности, что ведет к авантюризму и утопизму, этой предпосылке свойственна религиозное, потустороннее мировоззрение. Каузальная же предпосылка ведет к осторожности, к воспитанию духа, и ей свойственны скорее реалистические, земные представления.

Утопизм и реализм явно просматривается при соприкосновении оптимизма и пессимизма с общественным бытием. Склонность оптимизма к потустороннему при ограничении последнего земными условиями просто разрушает его. К примеру, априорное понимание индивида благим приводит к отрицанию какого-либо регулирования, то есть к анархизму или демократическому идеалу. Сочетание каузальной и финальной предпосылок, то есть взаимодействие зла и добра, ведет к более реалистическим социальным концепциям, например, к социализму. «Здесь мы имеем двойственность реализма в восприятии и утопизма в задании»206. Но если рассматривать доминирующее влияние только пессимистической предпосылки, то ее проявлением могут быть этатистские концепции, признающие несовершенную природу человека и требующие ее сдерживания посредством государственного вмешательства. По-видимому, к числу этатистских направлений мыслитель относит и евразийство, тем более такие претензии к этому движению уже предъявлял Н.А. Бердяев. С.Л. Франк рассматривает этатизм в сфере права и обращает внимание на его крайности. В конце статьи Г.А. Ландау заключает, что развитие всех «предпосылок по материалу опыта (в котором неразрывно сочетано зло с добром и который тем самым является почвой для обоих) – дает несколько основных схем и их разветвлений, неизменных и повторных в истории человеческой культуры»

Гносеоморфные мотивы

Русская эмиграция является ярчайшим этапом в истории русской философской мысли первой половины XX столетия. Для полноценного воссоздания картины этого периода необходимо учитывать все: каждое умонастроение, каждое мнение, каждую концепцию, каждое течение и, конечно же, каждого человека. В этом контексте идеи малоизвестного мыслителя Григория Адольфовича Ландау помогают отчетливее рассмотреть специфику философии русского зарубежья. В результате предпринятой реконструкции удалось установить, что основой философии культуры Г.А. Ландау является философология. Эта концепция является фундаментальным основанием его философской жизни. Философ не мог построить целостную систему, так как процесс творчества был прерван значимыми социальными изменениями, что повлекло за собой фрагментарность и незавершенность концепции. Осмысление этого опыта очень важно для нас, поскольку позволяет реконструировать «сферу разговора» русского зарубежья и сделать вывод о незаслуженном забвении Г.А. Ландау. Наиболее полное рассмотрение взглядов философа было осуществлено посредствам двойной реконструкции его философлогии и философии культуры. В данном случае, в зависимости от контекста, они выступали частью или целым.

Контуры философологической концепции Г.А. Ландау намечены в ряде его работ разного периода творчества. Философ считает, что философология, подобно науке, должна выявлять базовые части философии как структуры. Элементами построения философского опыта в его системе служат вневременные элементы – философологический мотив и философема. Главной целью он ставит не анализ отдельного мотива мышления, а рассмотрение наметившейся системы мотивов, которые он понимает как «предельные философологические элементы». В данном случае мотив выступает проекцией, которая позволяет нам смотреть на один и тот же мир под разными углами зрения, но при этом системно и объективно. Другими словами, – это акцент, который мы ставим при рассмотрении тех или иных аспектов бытия. Г.А. Ландау выделяет три группы таких мотивов: объектный, субъектный, гносеоморфный. Рассматривая мотивы на эмпирическом материале, данном эпохой, через понятия, концепции, образы, он обнаруживает философему – определенного рода схему, структурирующую эмпирический мир в сознании. Совокупность этих элементов в сочетании с эпохой намечает в системе мыслителя определенную онто-гносеологическую матрицу, дающую возможность объективного восприятия опыта. Концепция философологии разрабатывалась мыслителем на протяжении всей жизни. И сам автор замечает в статьях на эту тему, что это лишь части большой работы по систематической философологии.

По существу, стремление Г.А. Ландау построить всеобъемлющую философскую систему было насильственно прервано, остались лишь фрагменты, среди которых наиболее завершенным можно считать его концепцию мира интеллектуальной культуры. И исходя из этого структурного элемента, мы можем реконструировать его философологию как фундаментальное основание его философской жизни. Философия в его понимания является высшей функцией, наряду с искусством и моралью. В одной из поздних работ философ сам указывает на возможность реконструкции культурной целостности при помощи философологических построений. Уже осмысление основ западноевропейской культуры происходит у мыслителя, в частности, через призму философологического подхода. Философ считает, что для Европы исходным культурным элементом является комплексный мотив мышления, способствующий развитию науки и техники. Эта попытка построения мира имеет определенное сходство с концепцией «третьего мира», разработанной К. Поппером.

Если попытаться реконструировать мир интеллектуальной культуры Г.А. Ландау, то можно увидеть его основополагающие принципы – принцип борьбы, сменяемости, системности, диалектики. Он явно или неявно проявляется во всех сферах культуры. В философии он выражается в постоянном изменении мотивов мышления, да и вообще их борьбы между собой. Особенно ярко это видно в самом известном произведении «Сумерки Европы», которую современники так любили «сравнивать» с шпенглеровским «Закатом Европы». Здесь Г.А. Ландау описывает свою теорию культуры, которую понимает как «создаваемое и непрерывно поддерживаемое человеком»267, имеющую органическую структуру, разрушающуюся и сдерживающуюся внутренними противоречиями. Культура находится в постоянном сверхнапряжении, которое может перерасти в сверхразрушение. Если отвлечься от европейской культуры и обратиться к культуре вообще, то Г.А. Ландау и здесь применяет диалектический принцип. Он проявляется в борьбе апперцептивных форм восприятия, определяющих картину бытия – оптимизма и пессимизма, определяющих многие внешние проявления культуры, в том числе политические режимы. В целом, мыслитель утверждает, что главной функцией культуры, ее движущей силой является преодоление зла, которое в его системе также имеет различные внешние формы.

Мировоззренческие основания в понимании мира интеллектуальной культуры можно проследить и в работах мыслителя напрямую некасающихся философии или культуры. К примеру, осмысливая проблемы российского самосознания и многонациональную структуру нашей страны, Г.А. Ландау много внимания в творчестве уделяет участию еврейской интеллигенции в революционных событиях в России. Он рассматривает ее в нескольких крупных работах, выступает с докладами и затрагивает этот вопрос на страницах газет. Здесь важно сопоставление его позиции с мнениями современников. Этот анализ дает возможность учесть весь исторический опыт в его целостности. Он считает, что российская еврейская интеллигенция была носительницей трех несвойственных ей идей: социализма, сепаратистского национализма и перманентного революционизма. На основании выявления этих идей снова можно проследить попытку найти общие основания культурного строительства, в данном случае соотношения еврейской и российской культуры. Возлагая частичную вину за революцию на евреев, Г.А. Ландау говорит, что «не только то важно, что нашлись и понадобились русской смуте такие то люди, что таких то людей произвела еврейская среда; а то существенно, что они не встретили достаточного отпора в своей среде, достаточного противодействия»268. Схожую с Г.А. Ландау точку зрения относительно еврейства выдвигали в своих работах его современники М.О. Гершензон, А.Я. Бромберг, что также иллюстрирует общность в проблемном поле культуры русской эмиграции, а также позволяет выявить «сферу разговора» мыслителя. Впоследствии тема еврейского участия в жизни страны была затронута уже в постсоветской России А.И. Солженицыным, который дает прямые цитаты Г.А. Ландау, во многом соглашаясь с ним.

Для обозначения «сферы разговора» философа важными являются две публицистических дискуссии. Первая развернулась на странице газеты «Руль». В ней мыслитель выступил с критикой евразийского движения. Г.А. Ландау обвинил евразийцев в безответственности и легковесности излагаемых взглядов. Другая полемика была вызвана работой Н.О. Лосского и касалась темы соотношения философии и политики. Это во многом показывает противоречивость настроений в среде русской эмиграции.

Современная философия включает Г.А. Ландау в поле зрения недостаточно активно. Возможно, ситуация изменится со временем, но он и при жизни был известен больше как публицист, чем философ, хотя часть его современников не упускала из виду и эту сферу его творчества. В заметке по случаю шестидесятилетия Г.А. Ландау он представлен «талантливым журналистом», «большим мыслителем» и «русским философом-социологом» малоизвестным российскому обществу: «его философско-социологические работы, исключительно ценные по духовной личности мыслителя – “Критика достоверности”, “Систематическая философология”, “Теория ценностей”, “Теория общества и права”, по тяжким обстоятельствам времен революции остались незаконченными»269. Действительно, жизнь и творчество этого мыслителя во многом стала отражением событий происходящих в жизни России и Европы.