Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Генезис и основные черты философии естественного права 19
1. Идейные истоки 19
1.1. Христианская мысль 20
1.2. Западноевропейская философия 23
1.3. Русская мысль 28
2. Философия права в России 32
3. Особенности либерального миросозерцания 53
Глава 2. Смысл права 74
1. Онтология, аксиология и телеология права 74
2. Право и религия 100
3. Право и нравственность 112
4. Проблема естественного права 128
5. Право и закон. 144
Глава 3. Метафизика власти 153
1. Метафизические основы власти и государства 153
2. Государство и право 178
3. Государство и личность 193
4. Государство и социализм 210
5. Государство и война 221
Глава 4. Философия политики 232
1. Политическая философия либерализма 232
2. Метафизические основы тоталитаризма 267
3. Идея анархизма 284
4. Политика, хозяйство, техника 293
5. Политика и христианство 309
Заключение 327
Литература
Христианская мысль
Отечественная философия естественного права первой половины XX в. -тема мало исследованная. К настоящему времени существуют лишь работы, касающиеся тех или иных фрагментов естественно-правовой философии, либо идей отдельных её представителей. Исследования, в котором системно и полно рассматривались бы философско-правовые концепции и идеи сторонников естественного права, ещё не было. Следует также отметить, что изучением естественно-правовых теорий в России занимались в основном юристы, историко-философская наука, к сожалению, не проявляла должного внимания к данной теме.
Научную литературу, которая так или иначе затрагивает тему настоящего диссертационного исследования, условно можно разбить на три группы.
К первой группе относятся работы, посвященные непосредственному изучению школы естественного права в России. Она крайне немногочисленна, поэтому имеет смысл перечислить все источники, к ней относящиеся.
Пяткина С.А. Школа «возрождённого естественного права» в России //Правоведение. 1969. №6; её эюе. Идеи естественного права в методологии рус 7
ской философско-правовой мысли (конец XIX - начало XX века). Труды ВЮ-ЗИ, т.44. М., 1975; её же. Русская буржуазная правовая идеология. М., 1980. В работах говорится об истории возрождения естественного права в России и месте в этом процессе различных философов права.
Савельев В.А. Теория возрождённого естественного права в учении П.И.Новгородцева//Вопросы государства и права в общественной мысли России XVI-XIX вв. М., 1979. Автор, давая общую характеристику учения Новго-родцева о естественном праве, делает ценные замечания о самой естественно-правовой школе.
Львов С А. Критика «философии ценностей» в русской буржуазной политико-правовой мысли (Б.А.Кистяковский). Автореферат диссертации. Л., 1983.
Поляков А. В. К критике методологических основ школы «возрождённого естественного права» в России (П.И.Новгородцев)//Вестник Ленинградского университета. Серия 6. История КПСС, научный коммунизм, философия, право. Вып.2, 1986. Автор воспроизводит теоретико-методологическую базу Нов-городцева, давая тем самым представление о естественно-правовой школе в целом.
Кузнецов Э.В. Философия права в России. М., 1989. Автор одним из первых в нашей стране попытался дать обобщённую картину развития философ-ско-правовых идей в России. Так, автор, говоря о наиболее плодотворном периоде развития философии права в России второй половины XIX - начала XX вв., выделяет в ней четыре основные направления: философия права (школа естественного права), энциклопедия права, общая теория права и социология права. Э.В.Кузнецов в целом верно определил основные правовые школы в России и дал им достаточно глубокую характеристику. В главе, специально посвященной теории естественного права, автор доказывает, что естественное право воспринималось русскими юристами в качестве предмета философии права. Иначе говоря, под философией права, по мнению Э.В.Кузнецова, понимали в дореволюционной России в основном школу естественного права. Данное утверждениє неточно, т.к. позитивистские теории права также часто назывались философией права.
Шамшурин В. И. Человек и государство в русской философии естественного права//Вопросы философии. 1990. №6. В статье автор попытался обобщить одну из проблем, представленных в отечественной школе естественного права.
Исаев И.А. Политико-правовая утопия в России (конец XIX - начало XX вв.). М., 1991. Автор, исследуя различных представителей естественного права в России (В.С.Соловьёв, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, С.Л.Франк, П.И.Новгородцев и др.), характеризует их как консерваторов, устремлённых в лоно религиозного сознания. В работе И.А.Исаева можно встретить глубокие замечания о русской философии права (в т.ч. о школе естественного права).
Медушеескш А.Н. История русской социологии. М., 1993. В данной работе один параграф посвящен школе возрождённого естественного права в России, где автор анализирует влияние естественного права на социологическое направление права в России.
Графский ВТ. Глава 1. Дореволюционная политико-правовая мысль. Глава 2. Политические и правовые идеи в религиозно-философской литерату-ре//История политических и правовых учений. XX в. М.: Наука, 1995. Автор достаточно подробно рассмотрел некоторых представителей школы естественного права в России (П.И.Новгородцев, Л.И.Петражицкий, Е.Н.Трубецкой, П.Г.Виноградов, С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев, И.А.Ильин).
Walicki A. Legal Philosophies of Russian Liberalism. Notre Dame, 1992; Ba-лицкий А. Философия права в русском либерализме (комментированный реферату/Философские основания теорий международных отношений. Вып.З. Сб. обзоров. М.: ИНИОН, 1990; его же. Интеллектуальная традиция дореволюционной России/Юбщественные науки и современность. 1991. №1; его лее. Нравственность и право в теориях русских либералов конца XIX - начала XX веков/УВопросы философии. 1991. № 8. Автор давно и плодотворно занимается русской философией права либеральной ориентации. Он высказывает верные мысли о нравственном и религиозном компонентах школы естественного права в России.
Вторая группа работ включает в себя исследования русского либерализма. Данные источники имеют отношение к теме настоящей диссертации в той мере, в какой они дают дополнительный материал для исследования философии естественного права. Глубоких, фундаментальных исследований, посвященных русскому либерализму, к сожалению, не так много. Среди наиболее заметных следует отметить следующие:
Черменский Е.Д. Земско-либеральное движение накануне революции 1905-1907 гг.//История СССР. 1965. № 5; Лаверычев В.Я. Общая тенденция развития либерально-буржуазного движения в России в конце XIX - начале XX в.//История СССР. 1976. № 3; Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907 гг. М., 1985; Думоеа Н.Г. Кадетская партия в период первой мировой войны и Февральской революции. М., 1988; Аврех А.Я. Русский буржуазный либерализм: особенности исторического развития/УВопросы истории. 1989. № 2; Капустин Б.Г. Кризис ценностей и шансы российского ли-берализма/ЛІолис. 1992. № 5-6; его же. Три рассуждения о либерализме и ли-берализмах/УПолис. 1994. № 3; его лее. Начало российского либерализма как проблема политической философии//Полис. 1994. № 5; Новикова Л., Сиземская И. Идейные истоки русского либерализма//Общественные науки и современность. 1993. № 3; их же. Либеральные традиции в культурно-историческом опыте России/УСвободная мысль. 1993. № 15; Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. М.: Русский путь. Полиграфресур-сы, 1995; Приленский В.И. Опыт исследования мировоззрения ранних русских либералов. Часть 1. М.: ИФРАН, 1995; Либерализм в России. М.: ИФРАН, 1996; Осипов ИД. Философия русского либерализма (XIX - начало XX в.). СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1996; Абрамов М.А. Неоконченная симфония русского либерализма, или возвращение белого парохода//Опыт русского либерализма. Антология. М.: Канон+ОИ «Реабилитация», 1997. Масарик ТТ. Либерализм (из книги «Россия и Европа»)//Вопросы философии. 1997. № 10; Гнатюк О.Л. П.Б.Струве как социальный мыслитель. СПб.: Изд-во СПбГТУ, 1998; Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. Материалы международной научной конференции. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999; Гросул В.Я., Итенберг Г.С., Твардовская В.А., Шацилло К.Ф., Эймонтова Р.Г. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М.: Прогресс-Традиция, 2000; Pipes R. Struve. Liberal on the Right, 1905-1944. Cambridge, Massachusetts and London, Harvard Universiti Press. 1980.
Право и религия
Градовский рассматривает государство как организацию, далеко не тождественную обществу и другим социальным институтам, имеющую собственные корпоративные интересы. Главную цель государства он видит в обеспечении им своего могущества, ибо слабое государство, теряя власть, перестает быть таковым. Однако выдвижение этой цели в качестве первостепенной не делает концепцию Градовского сверхэтатистской, т.к. именно могущество государства, по его мнению, обеспечивает условия для достижения общественных и личных целей. Важнейшая задача государства - содействовать все большей включенности человека в общественную жизнь, полнейшей реализации его социальной природа. В этом смысле Градовский оценивает образование государства как результат устранения изолированности человека: только в государстве, полагает он, личность достигает своего высшего развития.
Во второй половине XIX в. в России (как и в Европе) бурно развивается психологическая мысль, оказывая воздействие на философию, социологию, историю, правоведение и другие гуманитарные науки. Показательным в этом отношении является создание в 1885 г. Московского психологического общества при Московском университете и основание в 1889 г. журнала «Вопросы философии и психологии». Образование научной среды, где ощущался повышенный интерес к психологии, обусловило тот факт, что психологические идеи присутствовали у большинства представителей позитивистских и естественно-правовых концепций.
Первым крупным теоретиком в России, попытавшимся дать системный анализ психологии власти, был профессор Петербургского университета, правовед и социолог Н.М.Коркунов.
Правовое поведение, по Коркунову, основано на обязанности выполнять вытекающие из чужого права требования и соблюдать установленные нормами границы сталкивающихся интересов. Рождаясь и развиваясь в индивидуальном правосознании, юридические нормы постепенно облекаются в признанную людьми форму обычая, судебной практики, закона, становятся объективным фактором общественной жизни. Право начинает подчинять себе деятельность отдельных лиц в силу того, что оно признается ими как должный порядок общественных отношений, выступает как их субъективное представление о норме поведения.
Основу авторитета велений органов государственной власти Коркунов усматривает не во внешней физической силе, а в признании их обязательными со стороны общества. Власть государства простирается настолько, насколько граждане сознают себя от него зависимыми. Таким образом, государственная власть есть сила, обусловленная не волей властвующего, а сознанием зависимости от него подвластного. Поскольку для личности естественно противопоставлять интересу власти свои индивидуальные интересы, отстаивая и оберегая их, это приводит к созданию юридических норм, разграничивающих сталкивающиеся интересы власти и отдельных лиц, к ограничению власти правом. Действия власти должны соответствовать правосознанию подвластных, их представлению о государстве, его отношению к праву, личной и общественной свободе. С развитием гражданского общества, международного общения, вследствие общекультурного прогресса, делает вывод Коркунов, сознаваемая людьми зависимость от государства становится все более ограниченной и условной.
Подлинным основателем психологической школы права в России и в мире является Л.И. Петражицкий. Он занимал кафедру энциклопедии и философии права юридического факультета Петербургского университета и кафедру социологии Варшавского университета (в эмиграции), был депутатом I Государственной Думы, входил в состав ЦК партии кадетов.
Концепция Петражицкого в значительной степени повлияла на философ-ско-правовую и социологическую мысль России, Польши, Западной Европы и США. В 20-е гг. советские правоведа (М.И.Рейснер) активно использовали ме 48 тодологию Петражицкого для легитимации революционного правосознания как формы социалистического права. В немалой степени благодаря усилиям учеников Петражицкого (Г.Гурвич, Н.С.Тимашев, П.А.Сорокин) его психолого-правовые подходы были адаптированы в 20-30-е гг. научными школами Западной Европы и США, что стало непосредственной предпосылкой возникновения социологической юриспруденции и других новейших социолого-психологи-ческих концепций права.
Отказавшись от традиционного деления психических явлений на сознание, чувство и волю и введя такую ключевую категорию, как «эмоция», Петра-жицкий классифицирует элементы психики на двусторонние, пассивно-активные (эмоции) и односторонние, односторонне-пассивные (сознание, чувство) и односторонне-активные (воля). Наиболее важны, с его точки зрения, этические эмоции (моральные и правовые), выступающие в виде психических переживаний лица о своем поведении, выполняющие роль внутреннего цензора. Если моральные эмоции (нравственность) императивны и направлены на организацию внутренней душевной жизни человека, то правовые (право) - императивно-атрибутивны, т.е. предполагают определенную связь членов общества. Право, по Петражицкому, есть такое состояние психики, при котором лицо осознает свой долг (пассивно-атрибутивное свойство права) и свое правомочие на исполнение кем-либо обязанности (активно-атрибутивное свойство права). Необходимым условием бытия права является индивидуально-психический акт человека, способного к правовому переживанию.
Петражицкий выделяет право официальное и неофициальное, позитивное (гетеронемное) и интуитивное (автономное). Официальное право, признанное и гарантированное государством, функционирует наряду с неофициальным, возникающим внутри различных социальных групп, В отличие от официальной правовой моносистемы, неофициальное право характерно нормативно-ценностным разнообразием, значительно более широкой сферой применения, многоуровневой структурой. Позитивное право предстает в виде «нормативно 49
го факта», т.е. формально-определенного источника права (как правило, нормативно-правового акта). Интуитивное право, напротив, существует помимо каких-либо традиционных правовых форм и является итогом внутреннего, интуитивного самоопределения индивида. Субъектом интуитивного права признается как лицо, способное к правовому переживанию, так и сторона, к которой обращена атрибутивная эмоция в виде долга или обязанности. В этом случае состав участников правоотношений становится неограниченным и может включать, например, душевнобольных, умерших, животных, богов и т.п.
Находясь как бы в эпицентре человеческой психики, интуитивное право, по Петражицкому, способно быстро и точно улавливать потребности практической жизни и изменять в соответствии с ними свое содержание. Официальное и позитивное право не обладает необходимой мобильностью, поэтому с течением времени оно перестает отвечать интересам развивающейся личности, вступает в конфликт с ней. Чтобы избежать конфронтации, ведущей к разрушению не только официальной правовой системы, но и государства, общества, позитивное право должно вбирать в себя «аксиомы» интуитивного права, т.е. принципы построения самой императивно-атрибутивной психики.
Государство и личность
Западноевропейский рационализм, ярко представленный в школе естественного права (Б.Спиноза, Г.Гроций, Дж.Локк, Т.Гоббс, Ж.-Ж.Руссо, Ш.Монтескье, И.Кант), традиционно соединял право с разумом и моралью. «Разумная мораль» или «моральный разум» - это типичные для западноевропейской философии права начала, содержащие нормы естественного права и служащие ориентиром законодательству. Поскольку для естественного права вообще характерно обращение к человеку как некоей первичной инстанции, от которой право исходит и для защиты которой оно создаётся, постольку данную школу всегда интересовали моральные ценности, ставящие личность в центр социальной жизни. Для русских представителей естественно-правовой теории вопрос соотношения права и морали - один из ключевых. В этой связи стоит вспомнить высказывание В.В.Зеньковского: «Русская философия...больше всего занята темой о человеке... Прежде всего это сказывается в том, насколько всюду доминирует (даже в отвлечённых проблемах) моральная установка: здесь лежит один из самых действенных и творческих истоков русского философствования»98. Представляется, что данное высказывание можно распространить и на русскую философию права: в большей степени - на философию естественного права, в меньшей - на позитивистские теории права.
С религиозных позиций оценивает соотношение права и нравственности С.Л.Франк. Он считает несостоятельными точку зрения, согласно которой право регулирует внешнее поведение человека, а нравственность направлена на организацию его внутренней жизни. Критикует он также теорию Л.И.Петражицкого, где нравственность рассматривается как императивная эмоция (то есть не связанная с внешним миром), а право понимается как импе ративно-атрибутивная эмоция (связана с обществом). Право и нравственность, рассуждает Франк, в равной мере охватывают как внутреннюю, так и внешнюю жизнь человека. И право и нравственность, принадлежа к миру должного, в конечном счёте вытекают из совести человека, а потому не отличаются друг от друга ни по предмету регулирования, ни по своему происхождению. Между правом и нравственностью невозможно установить отчётливого качественного различия, в лучшем случае здесь будет обнаруживаться лишь различие количественное: некоторые нормы будут казаться в большей мере нравственными, правовыми, и наоборот. Не случайно, например, у древних евреев, древних греков и римлян право и нравственность совпадали. И лишь с возникновением христианства, говорит Франк, различие между правом и нравственностью стало очевидным: «Воздайте кесарю кесарево, а Богу - Богово».
В форме закона, утверждает философ, различие между правом и нравственностью не может быть найдено, поэтому, делает он вывод, их надо вывести за рамки данного понятия. Различия между правом и нравственностью очерчиваются только тогда, когда дихотомию «право-нравственность» сменяет дихотомия «благодать-закон». В этом случае под благодатью Франк понимает некую «высшую нравственность», позволяющую жить по Богу, а не по закону. Подлинная нравственность, говорит он, это не внешние нормы ветхозаветного закона, а «присутствие Бога в нас, и нас в Боге», это «конкретная жизнь в Боге».
Франк различает субъективно-должное, непосредственно данное человеческому духу и живущее в нём «со всей абсолютностью», и объективно-должное, присущее человеку как трансцендентное начало, извне обращенное к нему и требующее от него повиновения. Закон не различает дуализма должного, он всегда выступает как проявление объективно-должного и в этом смысле далёк от непосредственного переживания Бога (то есть от благодати). В этой связи Франк критикует Канта, существенная ошибка которого, по мнению русского философа, состояла в том, что он понимал нравственность в форме закона и фактически отождествлял её с естественным правом. Ограниченность закона как раз в том и состоит, что в его рамках можно обнаружить лишь различие между правом естественным и правом позитивным, но не между правом и нравственностью. Вместе с тем закон - отношение трансцендентное, связанное высшей своей частью с благодатью, низшей - с эмпирическим миром. Если закон оказывается ближе к трансцендентному, он становится нравственностью, если - к имманентному, то закон перерастает в право. «Нравственный закон, -отмечает Франк, - есть закон, который человеческое «я» испытывает как внутренне понятный ему и свободно признанный закон в отличие от права, выступающего извне, как объективная сила, духовно принуждающая человека»99. Между правом и нравственностью как проекцией дихотомии «закон - благодать» существует глубокое противоречие: «Холодный и жестокий мир права, с присущим ему узаконением эгоизма и грубым принуждением, резко противоречит началам свободы и любви, образующим основу нравственной жизни»100. Тем не менее Франк полагает, что «всякая попытка совсем отменить право и последовательно подчинить жизнь нравственному началу приводит к результатам ещё худшим, чем правовое состояние, - к разнузданию самых тёмных и низменных сил человеческого существа, благодаря чему жизнь грозит превратиться в чистый ад»101.
Внутри нравственности и права также наблюдается дуализм, вносимый действием благодати. Чем ближе нравственность к благодати, тем больше в ней, «интимных», «индивидуально-конкретных» указаний совести, и меньше объективно-абстрактных норм общественной морали. Дуализм в праве - это различие между «правом гибким, учитывающим «добрые нравы» и конкретную мотивированность поступков» (фактически, здесь речь идёт о правосознании), и «формально-незыблемым» законодательством. Дуализм внутри нравственности и права проявляется также, во-первых, в наличии норм, дающих значительный объём свободы, и норм, свободу ограничивающих, и, во-вторых, в полярном существовании мягких и суровых санкций за нарушение норм. Очевидно, что развитие нравственности и права в сторону расширения свободы, сужения сферы нормативного регулирования и смягчения санкций означает приближение их к благодати.
Метафизические основы тоталитаризма
Но всё-таки идеальные условия для жизни человека создаёт, по Кистя-ковскому, не просто правовое государство, характерное для эпохи классического либерализма, а правовое социалистическое государство. К формальным правам человека, провозглашённым Великой Французской революцией, Кистяковский считает необходимым добавить право на достойное человеческое существование (защищённость личности в материальной сфере). Чтобы добиться воплощения данного права в жизнь, Кистяковский предлагает ограничить сферу действия субъективного частного права в пользу расширения субъективных публичных прав. В практическом плане это должно будет означать изъятие из гражданского оборота средств производства, национализация их, и предоставление широких прав выборным органам власти по их использованию с целью достижения всеобщего блага. «Ясно, - пишет он, - что при такой организации производства каждому должно быть предоставлено право на труд, т.е. право пользоваться землёй и другими орудиями производства наравне с другими для приложения своего труда и достижения известных хозяйственных целей. Отсюда естественно будет вытекать также право каждого на развитие всех своих способностей и на применение своего труда к той области, которая наиболее соответствует талантам каждого, и, наконец, право на участие во всех материальных и духовных благах, создаваемых современной культурой. Все эти права объединяются в одном общем субъективном публичном праве, именно в праве на достойное человеческое существование»198.
По вопросу о праве на достойное человеческое существование Кистяков 202 ский вступал в дискуссию с П.И.Новгородцевым и И.А.Покровским, которые первыми выдвинули требование признать наличие такого права. Кистяковского не устраивает, что оба профессора не причисляют данное право к публичному, оставляя его в разряде исключительно частных. Позиция Новгородцева и Покровского понятна: они хотели адаптировать право человека на материальную защищённость к рыночной экономике и буржуазному государству, ничего в них принципиально не меняя. Кистяковский же, напротив, предлагал существенно ограничить рыночный механизм и значительно расширить властные функции государства.
Критиковал Кистяковский и позицию В.С.Соловьёва, который также выступал за признание права человека на материальную защищённость. Для Соловьёва данное право вытекало из понимания государства как «собирательно-организованной жалости» и рассматривалось как «благодеяние и милость» со стороны власти. Кистяковский считал, что такая постановка вопроса предполагает изначальную приниженность человеческого достоинства, не стимулирует развития в человеке активности и ответственности. Жалость, по его мнению, это не принцип нравственности, а одно из проявлений психики. Право человека на достойное человеческое существование основывается не на эмоциях, а на нравственности, на естественно-правовом требовании, обязывающем государство выполнять социальные функции не в порядке благотворительности, а в силу общечеловеческого долга199.
Тему соотношения частного и публичного права продолжает Е.Н.Трубецкой. Вопрос о соотношении частного и публичного права ещё со времён Древнего Рима по сути своей был юридической формой решения проблемы «государство и личность». Деление права на частное и публичное всегда отражало и отражает господство рыночных экономических отношений, наличие относительно самостоятельного и независимого собственника (прежде всего индивида), установление границ вмешательства государства в хозяйственную жизнь страны. Трубецкой, являясь сторонником такого традиционного правопонимания, с очевидностью выступает за установление границ государственной власти. Весь вопрос в том, где проходит для него граница частной и публичной жизни. Трубецкой не считает оправданным проводить резкую грань между правом частным и публичным (что было свойственно эпохе классического либерализма). Он полагает, что право (будь оно частным или публичным) всегда имеет общественный характер. Всякое право есть отношение, связывающее отдельное лицо с социальным целым (обществом, государством). В этом смысле провести чёткую границу между публичным правом и частным не представляется возможным. Всё дело в характере правоотношения между отдельным лицом и государством. «В зависимости от того, - рассуждает он, - каково отношение лица к социальному целому в каждом конкретном случае, право будет частным или публичным. Для существования всякого общественного организма, в частности государства, требуется, чтобы целое господствовало над частью, чтобы общество господствовало над личностью. Где нет такого господства, с одной стороны, и подчинения, с другой, там не будет ни права, ни организованного общества, а будет анархия. Но подчинение лица государству должно иметь известные границы: лицо должно подчиняться государству лишь постольку, поскольку это необходимо для осуществления целей социального организма, для его существования и процветания. Безграничное господство государства над личностью равнялось бы полному рабству индивидуума, а такое бесправие вовсе не нужно для целей общества: господство государства над личностью не простирается на все стороны существования личности, а только на некоторые его стороны - у всякого свободного лица есть сфера, где оно является независимым. Те права, где индивидуальное лицо является самостоятельным субъектом права, есть права частные, а те права, где отдельное лицо фигурирует как подчинённая часть социального целого, - права публичные»200.
Границы государственной власти, по мнению Трубецкого, не являются абсолютно данными, они подвижны и зависят от специфики исторических условий. Всё дело в мере индивидуальной свободы, принятой в данном обществе в данное время: преобладание индивидуальной свободы способствует расширению сферы частного права, увеличению объёма субъективных прав личности и наоборот, неразвитость индивидуальной свободы ведёт к переводу многих общественных отношений в сферу публичного права. Иначе говоря, Трубецкой утверждает, что взаимоотношения государства и личности носят не только субъективный, но и объективный характер. Данное положение представляется типичным для русской философии естественного права неокантианской ориентации: стремление уйти от радикального субъективизма Канта, дополнить этику немецкого философа элементом историзма и найти оптимальные точки соприкосновения государства и личности.