Философия Джорджа Сантаяны Епоян Тигран Альбертович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Жизнь и творчество. От поэзии к моральной философии 16

1.1. Биография как фактор мировоззрения 16

1.2. Годы преподавания. Ранние произведения 19

1.3. Годы странствий и размышлений. Зрелые произведения 27

1.4. «Золотой век» Гарварда. Джемс, Ройс и Сантаяна

1.4.1. Ройс. Преодоление метафизики и сокрушение абсолюта .39

1.4.2. Джемс. От «воли к вере» к « животной вере» 43

1.5. Платон и Шопенгауэр глазами Сантаяны 51

1.5.1. Платон. Единое и благо 52

1.5.2. Шопенгауэр. «Первобытная Воля» 55

Глава 2 От «Жизни разума» к «Скептицизму и животной вере» 59

2.1. Разум, гармония, счастье 59

2.2. Семья, общество, государство 64

2.3. Рациональная мораль и либеральное общество 70

2.4. Отчаяние и пострациональная мораль 74

2.5. Природа познания, реализм и рациональность 76

2.6. Скептицизм, животная вера и здравый смысл 86

Глава 3 «Царства бытия» 95

3.1 Сущность и существование 95

3.1.1 «Царство сущности» 95

3.1.2 «Царство материи» 100

3.2 Интуиция сущностей, познание и истина 104

3.2.1 Интуиция 104

3.2.2 «Царство истины» 108

3.3 «Царство духа» и психическое 113

3.4 Царства бытия как онтология Троицы 118

3.5 Самопознание, благо и единое 126

Глава 4 «Господство и власть» 135

4.1 Человек, господство и власть 135

Заключение 146

Библиография

• Годы странствий и размышлений. Зрелые произведения
• Платон и Шопенгауэр глазами Сантаяны
• Рациональная мораль и либеральное общество
• Интуиция сущностей, познание и истина

Введение к работе

Актуальность темы исследования

Представленная на защиту диссертационная работа является историко-философским исследованием творчества Джорджа Сантаяны (1863-1952) – классика американской философии ХХ века. Наряду с Ч. Пирсом, У. Джемсом, Дж. Ройсом, Дж. Дьюи, Дж. Мидом, он внес в нее свой оригинальный вклад. Сантаяна был философом, писателем, поэтом. Его перу принадлежат около тридцати произведений по эстетике, онтологии, гносеологии, религии, социальной философии. Им опубликованы эссе по истории, культуре, литературе, истории философии, философский роман и поэтические сборники, нескольких автобиографических произведений.

Основные философские труды – «Чувство прекрасного» (1896), «Жизнь разума» (1905-1906), «Скептицизм и животная вера» (1923), «Царства бытия» (1927-1940), «Господство и власть» (1951) – входят в стандартные учебные курсы в университетах и продолжают переиздаваться. Образный и метафорический литературный стиль обеспечил ему широкую читательскую аудиторию, а многие афоризмы вошли в язык журналистики. В 1927 году Сантаяне была присуждена Золотая медаль английского Королевского литературного общества, роман «Последний пуританин» (1936) был выдвинут на Пулитцеровскую премию, в 1948 году была развернута кампания по его выдвижению на Нобелевскую премию в области литературы.

В России Сантаяна долгое время был малоизвестным автором. Переводы некоторых его работ появились сравнительно недавно. На русском языке опубликованы большая философская работа Сантаяны «Скептицизм и животная вера» (2001) и важная с точки зрения понимания его отношения к культуре и традициям США (и вызвавшая много споров) книга «Характер и мировоззрение американцев» (2003). Остальные публикации – это переводы небольших статей или их отдельных разделов.

Историко-философским анализом творчества Сантаяны в России занимались немногие авторы (Н.С. Юлина, Д.М. Луканов, В.Д. Ендовицкий). Как правило, они выбирали какие-то отдельные его аспекты, чаще всего относящиеся к дискуссиям неореалистов и критических реалистов, метафизике «Царств бытия» и эстетической тематике. Практически не были рассмотрены принесшая ему известность серия книг «Жизнь разума» (1905-1906), поздняя работа «Господство и власть» (1951), в которой представлены взгляды на общество, политику и государство, работы о религии и искусстве.

Чтобы восполнить этот пробел, автор диссертационного исследования поставил перед собой задачу проанализировать творчество Сантаяны в целостности и через призму скрепляющих его установок. В ограниченных рамках кандидатской диссертации невозможно детально рассмотреть его многочисленные публикации и спектр обсуждаемых в них вопросов. В качестве приоритетной определена задача показа единства философии мыслителя, взаимосвязь эстетических, эпистемологических, онтологических, моральных и политических взглядов. Большая роль отведена выявлению ключевых идей, составлявших это единство. Автор диссертации исходит из посылки, что разнообразная тематика философии Сантаяны связана его исходной целью – определить, каким образом в современном мире, в котором наступление науки, технической цивилизации и материальных интересов оттесняет «свободную жизнь духа» на обочину, можно спасти этот взращенный европейской культурой образ жизни.

Сантаяна начал заниматься философией в период, когда культурная доминанта предшествовавших веков – религия – уступала место другой доминанте – науке. В его alma mater – Гарвардском университете – становление самостоятельной профессиональной философии происходило в поле напряжения, сложившемся между наукой и религией. Противостояние научно-атеистического и религиозного сознания сказалось на творчестве Джемса, Ройса и Пирса и проявилось в том, что эти мыслители много сил потратили на поиски компромисса религии и науки.

В отличие от них, Сантаяна отказался искать компромисс и уже в молодости выбрал для себя натуралистическое и атеистическое мировоззрение. При этом наиболее ценными плодами культуры он считал те, которые были вдохновлены «христианским духом». Он поставил перед собой задачу показать возможность натуралистического объяснения психологии религиозного сознания – духовных исканий – и построения на их основе «нецерковной религии», удовлетворяющей духовным, моральным и эстетическим потребностям человека ХХ века. Мысль о компенсации традиционной религии «нецерковной религией» пронизывает все его работы, в том числе относящиеся к гносеологии и метафизике.

Поскольку в центр своей философии Сантаяна поставил внутренний духовный мир человека, он часто именовал ее «моральной». Но традиционными для этической дисциплины проблемами он не занимался. В задачи его моральной философии входила оценка истории культуры и общества с точки зрения имеющихся в них возможностей для свободной игры воображения и эстетического мироотношения, освобождающих человека от рабства природной и социальной необходимости.

В диссертации показано, что для концептуального обоснования самоценности «морального» взгляда на мир Сантаяне потребовалось построение особой метафизической системы, соединяющей натурализм с платонизмом. Его работы «Скептицизм и животная вера» и «Царства бытия» посвящены гносеологическому и онтологическому обоснованию наличия природной основы у всех проявлений интеллектуальной деятельности человека, и в то же время доказательству оторванности продуктов этой деятельности от материальной основы и обретения ими автономного («платоновского») бытия идеальных сущностей.

В диссертации прослежено влияние дискуссий неореалистов и критических реалистов о схеме познавательного процесса и возможности эпистемологического реализма на поворот Сантаяны от культурологической проблематики к онтологической и гносеологической. Введенные им понятия «животная вера», «интуиция сущностей», «царства бытия» надолго вошли в лексикон эпистемологических дискуссий. А позиция реализма в отношении идеальных сущностей в сочетании с агностицизмом в отношении материального существования до сих пор в той или иной форме воспроизводится в современной философии.

Довольно большой раздел диссертации содержит обзор творческой биографии Сантаяны. Его необходимость диссертант объясняет тем, что по отношению к этому мыслителю больше, чем по отношению к кому-либо другому, подходит наблюдение Джемса о том, что философские системы отражают темперамент их создателей. Без «личностного среза» невозможно понять истоки моральной философии Сантаяны и те специфические методы, которые он использует в онтологии и гносеологии для обоснования возможности культивирования эстетического чувства в практической и рациональной жизни.

Степень разработанности темы

За рубежом о Сантаяне написаны десятки монографий и статей. В известной серии «Библиотека живых философов» под редакцией П. Шилпа в 1940 году вышел том, посвященный творчеству Сантаяны. Свое мнение о различных аспектах его учения выразили многие известные философы, включая его друга Бертрана Рассела. Философские воззрения Сантаяны, его материализм, натурализм, гуманизм, теория сущностей, понятие «животной веры», интуиция и способность воображения, учение о духовной жизни были предметом анализа и критики других его современников, в том числе Д. Дьюи, Р.В. Селларса, Д. Дрейка, Р.Б. Перри. Среди специальных исследований следует выделить работы М. Муница, Дж. Хаугейта, Т. Мансона, монографию М. Кирквуда «Сантаяна. Святой воображения» (1961), книгу Т.Л. Сприджа «Сантаяна. Анализ философии» (1974). Из последних работ можно отметить изданную в 1994 году книгу Г. Левинсона «Сантаяна. Прагматизм и духовная жизнь», в 2007 году вышел сборник статей «Под любым небом», в котором современные авторы представили свое видение творчества Сантаяны.

Рассуждения о религии занимают значительное место в трудах Сантаяны, что дало богатую почву для интерпретации его философии с точки зрения различных конфессий. Тщательностью своей аргументации выделяется работа известного католического теолога и философа Р. Батлера «Мысль Сантаяны», лично знакомого с мыслителем, написавшего о нем много статей и несколько книг. Анализу эстетических взглядов философа посвящено несколько книг и множество статей, среди которых следует отметить книги У. Арнетта «Сантаяна и чувство прекрасного» и И. Сингера «Эстетика Сантаяны».

Разные авторы выделяют различные аспекты философии Сантаяны. Некоторые отмечают черты платонизма и неоплатонизма, другие прослеживают связь с индийской философией, прагматизмом Джемса, инструментализмом Дьюи, идеализмом Ройса, трансцендентализмом Эмерсона. Социально-политическим взглядам Сантаяны посвящены монографии Р. Давидоффа, Б. Зингера, а также статьи Д. Спитца, С. Лампрехта и других. Много статей написано по поводу размышлений Сантаяны об американской культуре, ее материализме, прагматизме и особой ментальности.

В 80-90-ые годы ХХ века вышли в свет две биографии Сантаяны, написанные Дж. МакКормиком и Д. Картером. Ранее, в 1963 году, секретарь и помощник Сантаяны Д. Кори выпустил в свет историю жизни и творчества мыслителя, написанную на основе писем, – «Сантаяна: поздние годы. Портрет из писем». С 1983 года издается ежегодный бюллетень Общества Сантаяны, проводятся ежегодные собрания Общества, где выступают академические философы, любители поэзии и эссеистики. Среди постоянных авторов бюллетеня – лично знавший Сантаяну Р. Лайон, а также П. Кунц, Дж. Лахц, Дж. МакКормик, Г. Сааткамп, И. Сингер, Г. Левинсон и др.

В Советском Союзе упоминание о философии Сантаяны датируется 1948 годом, а статья о нем (в которой он представлен как «идеолог империализма») вышла в свет в 1953 году в журнале «Вопросы философии». Первым академическим исследованием творчества Сантаяны была диссертационная работа Н.С. Юлиной «Критика философии Джорджа Сантаяны» (1962), в которой в контексте дискуссий неореалистов и критических реалистов анализируется, главным образом, онтология «царств бытия» и эпистемология «животной веры». Материалы этого диссертационного исследования легли в основу главы «Философия Д. Сантаяны и американский реализм» в сборнике «Современный объективный идеализм».

Этим работам предшествовал анализ эстетического отношения Сантаяны к действительности в статье 1961 года. Философия Сантаяны была представлена в учебном пособии по истории философии (1974) и монографии А. С. Богомолова «Буржуазная философия США ХХ века» (1977). В 1968 году опубликована книга В.Д. Ендовицкого «Критика философии американского критического реализма (Философия культуры Дж.Сантаяны)», и в начале 80-х годов появилось несколько статей о Сантаяне.

Объект исследования

Объектом исследования является философия Джорджа Сантаяны в контексте развития американской и западноевропейской мысли XX века.

Предмет исследования

Предметом диссертационного исследования является совокупность взглядов Сантаяны на онтологию, гносеологию, мораль, культуру, социально-политические системы и смысл духовной жизни.

Цель исследования

Цель диссертационного исследования состоит в анализе онтологических, гносеологических и культурологических посылок философии Сантаяны в понимании моральной и духовной жизни. Практической целью является ознакомление российского читателя с общей ситуацией и контекстом американской философии первой половины ХХ века и с ее видными представителями, одним из которых был Дж. Сантаяна. Предполагается, что реализация этих целей послужит развитию отечественной философской американистики.

Задачи исследования

Задачи исследования определяются целями диссертационной работы и внутренней логикой взглядов Сантаяны. Они состоят в том, чтобы:

1. Описать формирование и развитие философских взглядов Сантаяны в контексте «золотого века» американской философии, показать влияние на эти взгляды идей Ройса, Джемса, Шопенгауэра, Платона и Плотина, дискуссий неореалистов и критических реалистов;

2. Определить характер эпистемологии и онтологии Сантаяны и его моральной и социально-политической философии; дать теоретико-методологическую оценку его варианту натурализма и платонизма; показать связь его толкования истины с прагматизмом и критическим реализмом; выявить основные аргументы, предлагаемые им в пользу морально-эстетического мироотношения;

3. Оценить предложенный Сантаяной метод «предельного скептицизма» для изучения познавательного процесса, концепцию «интуиции сущностей» и роль «животной веры» в обосновании реализма, роль воображения и символических систем в познании;

4. Проанализировать сопряженность натурализма в толковании генезиса сознания, платонизма в идеализации его продуктов и учения о рациональном устройстве общества для понимании смысла духовной жизни человека – центральной темы всей философии Сантаяны;

5. Обозначить место философии Сантаяны в традиции американской мысли.

Методология исследования

Для решения поставленных в диссертации задач диссертант использовал несколько методов.

Метод историко-философской дескрипции – систематического описания этапов творческой деятельности Сантаяны, смены тематики и концептуальных установок использовался для воссоздания общей картины движения мысли.

Метод исторической реконструкции – при описании контекста формирования взглядов Сантаяны в рамках американской философии первой половины ХХ века.

Метод сравнительного анализа – при сопоставлении философских позиций Сантаяны, Джемса, Ройса, Шопенгауэра, неореалистов, критических реалистов и других философов.

Метод биографического описания – для показа влияния фактов биографии на формирование и эволюцию философских взглядов. Этот метод особо актуален для понимания Сантаяны, для которого характерна само-рефлексия по поводу событий его жизни, которая, в свою очередь, стремилась быть воплощением идей его философии.

Широко использованы источники и материалы, не переведенные на русский язык, в том числе «Жизнь разума», «Царства бытия» и «Господство и власть».

Источники исследования

В качестве материала исследования использованы публикации Дж. Сантаяны (на русском и английском языках), комментаторская литература отечественных и западных историков философии, материалы конференций.

Новизна и научная ценность

Новизна и научная ценность проведенной диссертантом работы состоит в том, что впервые в отечественной исторической литературе дан целостный анализ творчества Дж. Сантаяны.

Проведена историко-философская работа по анализу текстов произведений Сантаяны, их стилистики, рефлексии самого Сантаяны по поводу его идей, а также оценочных работ комментаторов. Более полно представлен идейный климат американской философии первой половины ХХ века и роль философов Гарвардского университета в его создании.

Прослежено формирование и развитие философских взглядов Сантаяны в контексте «золотого века» американской философии. Показана роль идей Джемса и Ройса, Шопенгауэра, Платона и Плотина, дискуссий неореалистов и критических реалистов в выработке его собственной позиции.

Показано, что поворот Сантаяны к эпистемологической и онтологической проблематике был стимулирован дискуссиями неореалистов и критических реалистов по поводу схемы познания. Признание сущностей посредниками познавательного процесса (критический реализм) послужило эпистемологической основой концепции идеального («Царства сущности»).

Дана теоретико-методологическая оценка его варианта платонизма, построенного на натуралистической основе. Показано, что, в силу натуралистической установки, придание Сантаяной идеальным сущностям самостоятельного бытия не тождественно платонизму. В толковании истины Сантаяна соединил платонизм («Царство истины») с умеренным агностицизмом («полная» истина об отдельных фактах и о мире в целом до конца непостижима) и прагматизмом («частная» истина о фактах удостоверяется основанной на «животной вере» практикой). Сделан вывод о том, что с помощью «Царства сущности» Сантаяна уравнивает в правах все формы интеллектуального и духовного творчества человека – науку, религию, поэзию, искусство.

Показано, что плюралистическая система бытия использовалась Сантаяной как аргумент в пользу идеи о самостоятельной значимости и приоритетности духовной жизни и «легитимности» позиции отстраненности от материальной и социальной практики.

Рассмотрение учения Сантаяны об обществе и государстве показало его утопичность в контексте реалий современной жизни.

Основные положения, выносимые на защиту

Главные выводы, которые выносятся на защиту, следующие:

1. Сантаяну выделяет масштабность и органичность осуществленного им синтеза идей натурализма, рационализма, прагматизма и романтического направления философии жизни в цельную систему «моральной философии», в центре внимания которой – человек, его внутренний мир и экзистенциальные искания.

2. Плюрализм «Царств бытия» свидетельствует об использовании им различных установок. В онтологии Сантаяна – натуралист, признающий материю единственной силой и субстанцией в мире. В эпистемологии – платоник, постулирущий самостоятельное бытие идеального (сущностей). В понимании истины он выделяет идеальные и прагматические аспекты. В учении о сознании («духе») он соединяет натурализм в объяснении его генезиса и неоплатонизм в понимании экзистенциальных целей.

3. В эпистемологии Сантаяна трансформировал метод гносеологического сомнения в метод «предельного скептицизма». В схему познания он включил механизм «интуиции сущностей» и «животную веру» в качестве связующего звена между сознанием и внешним миром. Показано, что, превратив воображение в главное свойство сознания, он уравнял в статусе здравый смысл, науку, поэзию, религию и философию.

4. Показано, что онтология и эпистемология Сантаяны подчинены доказательству существования двух свобод. Одна из них – как познанная необходимость в сфере материальных отношений, условием реализации которой выступает рационально организованное либеральное общество. Другая – как спонтанность духовного творчества, осуществляемая силой воображения.

5. В этике и социальной философии Сантаяна синтезировал сократовскую максиму «познай самого себя» с платоновской утопией рационального общества и противопоставил свои элитарные и консервативные взгляды доминирующим либерально-демократическим концепциям.

Теоретическая и практическая значимость

Теоретическая и практическая значимость диссертационной работы состоит в том, что сформулированные в ней выводы и результаты могут быть использованы в историко-философских исследованиях философской мысли США. Материал диссертации полезен в подготовке специальных курсов по философии США, в учебной литературе для студентов и аспирантов. Отдельные положения проделанного исследования могут быть использованы для составления курсов по истории американской социально-политической мысли и культуры.

Апробация работы

Основные идеи и выводы диссертационного исследования нашли отражение в публикациях автора, были представлены на международных и российских конференциях. Автором данного исследования был написан раздел о творчестве Дж. Сантаяны в учебном пособии для университетов «Западная философия в ХХ веке» (под редакцией Мельвиля Ю.К., Зотова А.Ф.). Пособие выдержало два издания в 1994 и 1998 годах.

Структура и объем работы

Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии.

Годы странствий и размышлений. Зрелые произведения

Когда мальчику исполнилось пять лет, мать уехала с детьми от первого брака в Бостон, чтобы дать им образование в Америке. Джордж остался с отцом и тяжело переживал разлуку с матерью. Через четыре года отец привез его в Штаты, полагая, что там его сыну удастся получить хорошее образование. Семья физически воссоединилась, но духовного единства между ее членами не было. Не желая становиться обузой супруге и ее родственникам от первого брака, плохо говорящий по-английски Агустин вскоре вернулся в Авилу.

Десятилетний Джордж остался в Бостоне, где чувствовал себя обделенным родительским теплом и безнадежно одиноким в незнакомом и холодном окружении. Эти чувства сопровождали Сантаяну все его ранние годы и, безусловно, сказались на его творчестве как в период юности, когда он начал писать стихи, так и в зрелые годы, когда он создал свои главные философские труды и литературные произведения.

После отъезда отца, от которого он унаследовал любовь и талант к живописи, искусству и литературе, единственной моральной опорой в чужой стране и разобщенной семье для Джорджа-подростка стала его сводная сестра Сусанна. Именно она научила будущего признанного мастера английской прозы говорить и читать на этом языке.

В 1874 году в возрасте одиннадцати лет он поступил в одну из лучших школ Америки того времени — Бостонскую Латинскую (Boston Latin School). В школе ему особенно удавались ораторское искусство и языки. Вняв совету отца, он со временем овладел двумя древними (латинскими и древнегреческим) и пятью современными языками (английским, испанским, французским, итальянским и немецким).

Сестра Сусанна открыла для него мир архитектуры, любовь к которому он пронес через всю жизнь, и «дверь в церковь», порог которой он так и не сумел переступить. В пятнадцать лет Сантаяна написал поэму «У церковного порога» ("At the Church Door"), в которой описал себя, заглядывающего через открытую дверь вовнутрь церкви и сожалеющего, что никогда не сможет жить в ней.

Убежищем от окружавших его «эмоционального и интеллектуального холода, мелочности и прагматичности устремлений» для него стал мир книг и собственных фантазий, вдохновленных поэтическими образами и красотой католических храмов, запомнившихся с детства, проведенного в Испании. Юный философ пришел к умозаключению, которое позже стало краеугольным для его зрелой философии: когда реальный мир кажется ужасным, утешение можно найти в прекрасном царстве фантазий. Последние не существуют в том смысле, в котором обладает существованием вещный мир. Но они не менее актуальны для мечтателя, чем мир, в котором он живет. Более того, «продукты человеческого воображения лишь только они и хорошие; а все остальное, весь этот реальный мир — только пепел во рту» .

В автобиографии и комментариях к своим трудам Сантаяна неоднократно подчеркивал прямую зависимость своих философских взглядов от опыта, полученного в детстве, в юности и в молодые годы. Очевидно, что события первых девятнадцати лет жизни Сантаяны определили характерные черты его мировосприятия и мироощущения, задали определенное настроение всей его философии. Не случайно Дэвид Картер, один из современных исследователей Сантаяны, объясняет «удивительную цельность» его философии тем, что все основные ее положения были взяты мыслителем из «озарений юности» и разворачивались в философскую систему на протяжении всей его дальнейшей жизни .

Вырванный в восемь лет из родной социо-культурной и языковой среды, Сантаяна так и не укоренился ни в какой другой. Прожив в Новом Свете первую половину своей жизни, вторую половину он провел в Старом, более близком ему по духу и складу характера. Опыт странствующей жизни (не раз переезжавших с континента на континент) передался Сантаяне в виде любви к путешествиям и перемене мест. За сорок лет жизни в США он 38 раз пересек Атлантику, проехал Соединенные Штаты с запада на восток, много путешествовал по Европе, жил в Англии, в Италии, часто бывал во Франции и Швейцарии, посещал отца и сводную сестру в Испании.

Позже, описывая в своих философских работах жизнь духа, он не раз сравнивает его со скитальцем и странником, который, благодаря силе воображения, может свободно перемещаться во времени и в пространстве, выбирая для своей «духовной» родины ту или иную страну в то или иное историческое время.

Игра собственного воображения приковала внимание Сантаяны к плодам созидающей силы воображения других: поэтов, художников, архитекторов, первых апостолов и отцов церкви. Любимое занятие детства и юности - созерцание прекрасных форм и идей во время чтения, любования красотой природы и произведений искусства, превратилось в его философской системе в способ функционирования сознания (интуиция созерцает сущности), а его объекты образовали собственное виртуальное царство сущностей. В созерцании, не отягощенном необходимостью познавать и ориентироваться в окружающей среде, в свободе от заботы о материальном существовании Сантаяна усматривает проблески высшего проявления человеческого духа, его подлинное «царство».

В 1882 году, блестяще сдав вступительные экзамены, Сантаяна поступил в Гарвардский университет в то самое время, когда начинался его «золотой век». Будучи студентом, он много читал, дружил и общался со сверстниками, работал в редколлегии студенческого журнала, посещал различные клубы, участвовал в театральных постановках, вместе с друзьями начал издавать Гарвардский ежемесячник. С другом (тоже будущим философом) Чарльзом Стронгом он основал Гарвардский философский клуб и стал его президентом. Из философов прошлого он заинтересовался Лукрецием, Спинозой и Шопенгауэром. Во взглядах Лукреция его привлекал натурализм: все существующее естественно и нет ничего сверхъестественного. У Спинозы он перенял учение о том, что добро и зло зависят от природы живого существа. Шопенгауэр увлек его своим эстетическим романтизмом.

Сантаяна не хотел становиться преподавателем философии. Ему нравились философские размышления сами по себе, равно как и путешествия ради возможности видеть, изучать и размышлять об увиденном. В 1886 году, с отличием закончив университет и получив звание бакалавра, он вместе со Стронгом отправился в Европу.

Во время стажировки в Берлинском университете он изучал немецкую философию и прослушал курс лекций естествоиспытателя и философа Рудольфа Лотце. Именно в Германии, по собственному признанию, он нашел решение той моральной и интеллектуальной задачи, которую поставил перед собой еще в 15 лет: если существует только реальный вещный мир, то каков статус и ценность религии, искусства, плодов фантазии и воображения. Увлеченный натурализмом и классической греческой философией, Сантаяна пришел к простому и мудрому выводу: нет никакого противопоставления материи и идеи, все идеальное (религия, искусство, идеалистическая философия) есть естественным образом возникшая часть материального мира: «Сейчас я понял, что возможна только одна пьеса - реальная история природы и человечества, среди героев которой могут быть духи, речи которых могут переходить в монологи. Религии, все религии и идеалистические философии, все идеалистические философии — это монологи (the soliloquies) и духи (the ghosts)»21.

Платон и Шопенгауэр глазами Сантаяны

В данной главе рассматривается ранний этап творчества Сантаяны, связанный с созданием «Жизни разума» и написанием ряда работ, подготовивших появление «Царств бытия».

Публикация в 1905-1906 годах пятитомной «Жизни разума», сопоставимой по своему замыслу и масштабу с «Феноменологией духа» Гегеля, вызвала широкий резонанс среди читающей публики. В этой работе Сантаяна проследил «жизнь разума» с момента появления индивидуального сознания до его объективации в феноменах общественной жизни, социальных институтах, а таюке в религии, искусстве и науке. Он попытался оценить феномены культуры и осмыслить последствия цивилизации для духовной жизни человека и общества.

В первом томе, который назывался «Разум в здравом смысле» (Reason in Common Sense), Сантаяна представил историю разума от его возникновения до первых шагов к открытию мира как объекта познания, от познания объекта до осознания себя, от самосознания до познания других субъектов.

К сознанию он подошел как натуралист, о чем впоследствии вспоминал: «Я допускал, ... что вся жизнь разума возникла на лоне природы и осуществлялась под контролем животной жизни человека. Соответственно, человеческие идеи имеют симптоматическую, выразительную и символическую ценность; они — внутренние ноты, звучащие под воздействием человеческих страстей и искусств. Они стали рациональными частично за счет своей жизненной и внутренней гармонии, ибо разум — это гармония страстей, и частично, благодаря их приспособлению к внешним фактам и возможностям, ибо разум — это гармония внутренней жизни с истиной и с судьбой» .

Согласно Сантаяне, разум рождается из необходимости приведения в гармонию множества импульсов, воздействующих на организм извне и изнутри. Поведение целенаправленно и своей конечной целью преследует достижение блага. Как у одного индивида, так и в обществе в целом, имеют место различные, часто противоречивые импульсы, направленные на разные, подчас взаимоисключающие объекты. Для приведения в гармонию всех этих импульсов в недрах животной природы человека рождается особый импульс -разум. Он упорядочивает, насколько это возможно, иррациональные жизненные импульсы и приводит их во взаимное соответствие.

В своей интерпретации сознания Сантаяна отталкивался от идей Спенсера и Джемса. От первого он заимствовал определение сознания как «приспособления внутренних отношений к внешним», от второго — толкование сознания как естественного средства выживания и активного приспособления к среде. Рациональность появляется тогда, когда реакция на внешние стимулы соединяется со способностью к формированию и восприятию идей88, когда этим стимулам или производящим их объектам приписывается некая ценность. Тогда сознание становится познающим и практичным, впечатления и идеи оказываются при этом символическими сообщениями об объектах нашего опыта. В «Жизни разума» Сантаяна говорил о существовании, ощущаемом нами в опыте, как о потоке, то есть в терминах Джемса. В «Царствах бытия» он присвоил ему звание «материи» или «субстанции».

Проявление ментальной активности он связывал с воздействием на сознание различных импульсов, у каждого сознательного момента находил своего психического предшественника. Но при этом он не сводил разум к

Santayana G. A General Confession. P. 14. 88 Santayana G. The Reason in Common Sense // The Philosophy of Santayana. Ed. By I.Edman. N. Y.: Scribner s, 1936. P.51. психическому, которое подобно «нити, удерживающей жемчужины, еще не есть вся причина ожерелья» .

Не без влияния идей Дарвина и Джемса Сантаяна близко подошел к прагматическому принципу оценки знания с точки зрения его пригодности для практического применения: «Мысль — это осуществление. Ее функция состоит в том, чтобы одолжить полезность своим причинам и актуализировать те познанные и скрытые процессы, которые находят в ней свое окончательное выражение. Мысль -это природа, данная в представлении...»90.

Сантаяна показал, что сознание «расширяет» возможности организма. Оно соотносится со всем окружающим и динамичным миром и становится «безответственно богатым» и «бесконечно многословным». Силы, действующие в природе, представляются организму в ощущении и в мысли. Благодаря силе воображения они расщепляются и анализируются в научном познании, олицетворяются и становятся действующими лицами в произведениях искусства и объектами поклонения в религии. «Каждая фаза идеального мира коренится в природном и громко возвещает о своем происхождении, проявляя интерес к природному существованию, которому оно дает рациональное объяснение»91.

Целеполагающую способность разума Сантаяна объяснил необходимостью ориентации действий человека на заранее заданный результат. По этой же причине у разума возникает способность вырабатывать идеалы, которые служат ориентирами при выборе из бесконечного множества возможных в разные мгновения жизни результатов тех, которые действительно необходимы организму.

В отличие от многих философов-идеалистов, Сантаяна не считал наличие телеологических способностей разума основанием для протаскивания в философию сверхъестественного. По его мнению, идеалы и цели разума задаются человеку его органической природой, в них отражены его «высшие блага». Поэтому они обладают силой изменять желания, обуздывать волю, тем самым помогать человеку в удовлетворении самых важных потребностей и вести его к исполнению самых сокровенных желаний. Достижение идеала дает, по мнению Сантаяны, ощущение счастья. Поэтому все многочисленные цели разума, сменяющие друг друга на протяжении жизни человека, он объединяет под одной большой целью, одним великим идеалом обретения счастья.

В эпоху увлечения теориями эволюции (биологической, социальной, культурной) было модным говорить и писать о прогрессе. Сантаяна включил это слово в название своей книги «Жизнь разума или этапы человеческого прогресса». По мнению мыслителя, ни отдельно взятые достижения науки или политические институты, ни расширившиеся горизонты познания и границы империй, ни совокупность произведенных материальных благ, ни взлеты искусства и ни формы изъявления религиозных чувств сами по себе не свидетельствуют о прогрессе. Но взятые все вместе, эти плоды разума в состоянии обустроить жизнь так, чтобы человек чувствовал себя счастливым. Подобно тому, как человек является мерилом добра и зла, так мерилом прогресса Сантаяна делает простое человеческое счастье.

Понятие счастья он сопрягает с разумностью. Рациональное мышление позволяет организму выживать за счет понимания границ возможного и безопасного и отказа от несбыточных или опасных для жизни желаний. Рациональная организация общества позволяет людям наиболее динамично и эффективно развиваться, не подавляя, а, наоборот, увеличивая степень свободы. Наконец, постижение своих высших, самых главных и важных потребностей позволяет привести в соответствие с ними свои желания и действия, а значит, вести разумную и счастливую жизнь.

Рациональная мораль и либеральное общество

Первый связан с тем, что Сантаяна не проводит сколь-нибудь существенного различия между сущностью, представляющей чувственный образ объекта и его эмпирические качества, и сущностью, которая превращается в сознании в мысль об объекте. Различие между способом, каким сущности, данные в восприятии, становятся образами вещей, и способом, каким сущности, данные в мысли, становятся терминами рассуждения, он поясняет подобным примером. Предположим, что наши глаза открыты, и мы видим желтый цветок. В этом случае интуиция данной сущности будет называться впечатлением. Если же мы вновь «видим» цветок, но уже «с закрытыми глазами», то интуиция будет называться идеей или грезой.

Второй момент касается различения простых и сложных сущностей. Сантаяна совершенно верно заметил, что сознание не «собирает» сложную сущность из простых. Каждая сущность представляет собой цельный, неделимый на части и неразлагаемый на составляющие чувственный или ментальный образ. В момент созерцания сущности сознание сразу, одномоментно высвечивает всю «картинку» и схватывает весь смысл. В отличие от локковских сложных идей, образованных из простых, сложные сущности и простые равно первичны. В сложной сущности можно различить отдельные элементы, которые могут быть самостоятельными сущностями. Но это не значит, что сложная сущность составлена из простых. «Треугольник» -это сложная сущность, а «отрезок» - простая. Треугольник, нарисованный на бумаге, состоит из трех отрезков. Но нельзя сказать, что сущность, представляющая его нашему сознанию, образована из трех отдельных простых сущностей. Эта сложная сущность есть неразложимый идеальный образ, индивидуальный и самодостаточный, определенный, неизменный и отличный от всякого другого.

Третий момент относится к старой философской проблеме общих и единичных понятий. Сантаяна признает бытие сущностей, представляющих как «треугольник вообще» или «лошадь, как таковую», так и конкретный треугольник или конкретную лошадь в качестве самостоятельных и не выводимых друг из друга данных сознания. Но он не объясняет, как от созерцания сущностей, представляющих разных лошадей, обладающих конкретными характеристиками, можно абстрагироваться или перейти к созерцанию «общей» сущности, лишенной этих качеств. Поэтому появление в мышлении общего понятия он связывает с интуицией отдельной сущности, с которой все остальные сущности, представляющие единичные вещи, имеют виртуальное сходство.

Недостаточность подобного объяснения является следствием невнимания Сантаяны к вопросам, связанным с философией и социологией языка, анализом его структуры, логикой и процессами образования понятий. Связанность языка, мышления и его идеального содержания стала очевидной в начале XX века и дала рождение аналитическому и лингвистическому анализу в философии. В период, когда анализ употребления языковых средств и выражений не только стал модой, но и претендовал на единственно правомерный метод философии, Сантаяна остался верным классической традиции и не стал углублятся в частные вопросы анализа смысла и истинности понятий и суждений.

Это не помешало ему высказать ряд важных идей о природе «содержания» сознания. Он показал, что все сущности - данные сознания -первичны (primary), что смысл и образ, представляемый сущностью, несмотря на всю его сложность, схватывается моментально и целиком, что данные сознания неразложимы и не выводимы друг из друга, что они не имманенты сознанию, а появляются в нем под воздействием внешних стимулов, что «внутренне, в их собственном онтологическом плане, сущности обладают только логическим или эстетическим бытием»132. И, возможно, самое главное, что он открыл в сознании, — это «произвольный, поэтический» характер всех

Santayana G. Realms of Being. P.viii. [выделено Т.Е.] сущностей или «терминов», используемых для описания чувств и рассуждения (terms of sense and discourse) .

В определении собственных качеств сущностей Сантаяна следует логике Платона и находит их прямо противоположными характеристикам материи. Если материя бесформенна, изменчива, пребывает в движении и изменении во времени и в пространстве, то сущности конкретны, индивидуальны, неизменны, в них нет движения, они вечны и самотождественны.

Самотождественность сущности выступает условием воспроизведения и повторения в сознании одних и тех же образов и смыслов. Ее вечность означает вневременность и способность многократного появления в сознании без изменения своих свойств. Неизменность сущности означает отсутствие в ней самой изменения или движения.

Как было показано в последнем параграфе второй главы данного исследования, последовательность во времени (или в изменении и движении), состоящая из следующих друг за другом отдельных моментов, представляется в сознании одной сущностью, где прошлое (предыдущее), настоящее и предвосхищение будущего (последующее) даны «вот сейчас» в качестве аспектов одного целого. «Временное отношение внутри сущности образует картину, представление, идеальный синтез времени» .

Взятые в своем различии и в своей индивидуальности, сущности обнаруживают общее свойство или качество, которое позволяет отнести их к одному виду бытия. Сантаяна определяет его как «чистое Бытие», которое «присутствует во всех (сущностях — Т.Е.), подобно тому, как пространство -во всех геометрических фигурах» Зэ. Вместе с тем, «чистое Бытие» - это «также и совокупность всех (сущностей - Т.Е.), если рассматривать их не в различии (в котором они образуют «царство сущности»), а в их неразрывности и в их общем скрытом состоянии внутри самой сущности чистого Бытия»136.

Как в сложной сущности присутствуют простые, так и сущность «чистое Бытие» объединяет в себе все остальные сущности: «чистое Бытие содержит в себе все сущности; хотя оно не может быть ни одной из них, оно требует их присутствия, чтобы быть тем, чем оно является» 7. В последней фразе Сантаяна повторяет догадку Платона о том, что идеи обретают смысл и, соответственно, бытие только тогда, когда берутся в своей целокупности: единое, чтобы обрести смысл, требует многого, большое - малого, красное -синего, и так до тех пор, пока не будет исчерпан весь универсум смыслов.

Взятые все вместе, сущности образуют свое собственное «царство бытия», сферу идеального, которую Сантаяна, по выражению Н.С. Юлиной, толкует широко, как «совокупное содержание духовной культуры»138. В этом определении царства сущностей схвачена главная тема всей его философии, -духовная культура и жизнь в мире ее образов, - то, что волновало его на протяжении всей жизни. Не случайно, что сущности - это образы, формы, взятые в чистом виде «с целью созерцания» в эстетической интуиции, которой чужда утилитарность познания и озабоченность человека своей судьбой. Поэтому они представляют собой идеальную форму и содержание всех прошлых, настоящих и будущих ощущений, восприятий, представлений и понятий, в том числе тех, которые передают смысл и содержание литературы, искусства, религии, философии.

Интуиция сущностей, познание и истина

Радикальное различение Сантаяной сущности и существования нивелируется постоянным переходом сознания из моральной (обыденной) жизни в духовную и обратно, «чередованием... внешней и внутренней жизни», о котором говорилось в параграфе 3.4 третьей главы диссертации. У Плотина жизнь объединяет материальное и идеальное, а эманация делает все переходы плавными и незаметными, в том числе восхождение души к Единому. У Сантаяны дух, освободившийся от заботы о теле, также стремится к соединению с чистым Бытием, или с Единым. К слиянию с ним стремится и душа Плотина, которая, углубляясь в созерцание форм, освобождается от границ своего «я», от заботы о собственном теле и хочет «со-единиться» со всеми формами, вновь стать чистым духом, которым была до рождения.

Но для этого душе одного созерцания недостаточно. В ней должна зародиться любовь, что происходит, когда к красоте созерцаемой формы добавляется грация, «движение, приносящее радость»188. Через такую любовь душа восходит к своей высшей части, к духу и обретает грацию, как благодать. «Самозабвенная» любовь позволяет человеку оказаться в присутствии Бога, который «открывается сердцу в благодати», который изначально в нашей душе; мы лишь «обнаруживаем» его присутствие.

Согласно Плотину, для того, чтобы увидеть внутренний свет, надо отрешиться от света внешнего, подготовиться к озарению. У Сантаяны «остановка» животной веры, отказ от познания, переход к свободному незаинтересованному созерцанию готовят дух к озарению, в момент которого он видит себя как одну из сущностей «чистого Бытия» или, говоря словами Плотина, сливается с Благом, где многое становится Единым. Слияние с Благом преображает плотиновскую душу. Она становится добродетельной. Высшая из добродетелей, мудрость, полностью трансформирует человека. Ничто внешнее его больше не тревожит, поскольку сантаяновский дух в нем освободился от заботы психеи о своем теле и нашел путь к счастью.

Следующая далее цитата принадлежит Плотину, но под этими словами, безусловно, подписался бы и Сантаяна. «Счастье заключается в наибольшей полноте жизни... Но полная жизнь, подлинная и важнейшая жизнь, - это жизнь чисто духовная. Все остальные виды жизни не полны. Они - лишь отражение жизни, они не совершенны и не чисты... Жизнь человека полна, когда он живет по законам разума, или, еще лучше, по законам Духа... Тот человек счастлив, который стал самой этой жизнью Духа, которому удалось слиться с нею в одно целое. Все, что не есть в нем жизнь Духа, становится для него лишь внешней оболочкой: это больше не часть его самого, ибо он не хотел бы вновь обрести ее: она была бы частью его, только если бы он хотел этого. — Что же есть Благо для такого человека? - Он сам для себя - то Благо, которым он обладает. Истоки этого Блага в нем, это трансцендентное Благо... В подобном состоянии он ничего более не ищет. Чего он мог бы искать? Того, что ниже его? Разумеется, нет. А лучшим он уже обладает»189.

Плотин мыслил в ту эпоху, когда рациональность и здравомыслие были еще в почете. Сантаяна не переставал восхищаться этими качествами древних греков: «Здравость! Твое имя — Греция. ... Греки со своей здравостью открыли не только природный мир, но и искусство жизни в нем. Греческие натуралисты понимали природу правильно, и все их мнения и максимы (хотя они и весьма разнообразны) содержат в себе какую-то благородную честность перед лицом бесконечного мира, милостей которого они не просили»190. Вряд ли Плотина можно отнести к тем натуралистам, которыми восторгается Сантаяна. Но именно Плотин дал ответ на вопрос Сантаяны о том, как жить в этом мире, чтобы обрести счастье и, перед лицом неизбежного зла и страдания, не поддаться соблазну объявить все это иллюзией и найти утешение в нирване, равно как и не впасть в грех отчаяния и уныния.

«Говорят, что светила влияют на наш характер, а через него и на наши действия и страсти.... Но что же тогда остается от нас? - Остаемся «мы», то есть наше настоящее «я» [Дух у Сантаяны - Т.Е.], которое природа дала нам, чтобы обуздывать наши страсти. Наряду со всеми муками, которые причиняет нам тело, Господь [Природа, материя у Сантаяны] даровал нам добродетель, над которой ничто не властно. Ибо не в покое нужна нам добродетель, а тогда, когда без нее мы могли бы впасть в грех. Поэтому нам нужно бежать отсюда и отринуть все наносное. Не надо быть соединением души и тела, одушевленного тела, в котором преобладает телесная природа... Иная душа, та, что чужда телесной жизни [Дух у Сантаяны - Т.Е.], стремится ввысь к прекрасному, к Божественному [Чистому Бытию у Сантаяны — Т.Е.], над которым не имеет власти ничто»1 .

Сантаяне остается «лишь» заменить некоторые термины в тексте Плотина и изменить порядок расстановки сил в его онтологии, чтобы получить «натуралистическое» учение о духовной жизни. Безусловно, это две совершенно разные философские системы, но в одной из них парадоксальным образом слышится эхо другой, поскольку обе указывают один и тот же путь к счастью. Неслучайно Сантаяна выбрал именно слова Плотина в качестве первого из четырех эпиграфов к «Царству духа»: «В любви есть что-то материальное; и этот дух происходит из души ровно в той мере, в какой ей не хватает блага, по которому она томится»1 2.

Из всех мыслителей прошлого Сантаяна выбрал Плотина на роль проводника в царство духовной жизни, которая не компенсирует недостаток морального добра или «блага для души», а осуществляется от переизбытка блага духовного: «Чистая духовная жизнь не может быть чем-то компенсаторным, утешением за упущенные более существенные удовлетворения; наоборот, она расцветает как самое высшее удовлетворение, свободное от заботы, самоотверженное и целиком действительное, и в этом духовном смысле вечное»

Душа у Плотина, погружаясь в себя, восходит вверх, пока не сливается с Единым на высшем уровне бытия. Этот путь, ведущий по иерархической лестнице бытия вверх, Сантаяна переносит в горизонтальную плоскость перехода из царства материи в царство сущности, равнозначных по статусу. Чтобы перейти от моральной жизни к духовной не нужно совершать никакого движения, достаточно «переключить внимание» и перенести его с явления на сущность. И именно так душа Плотина переносит свое внимание с внешнего на внутреннее и обнаруживает себя в «присутствии» вечного Бытия.

Для Сантаяны духовная жизнь становится возможной, когда моральная жизнь переживается и остается позади, когда все желания превозмогаются, когда наступает освобождение и просветление. Свободный и просвещенный дух ничего не желает, ничего не говорит и становится «ничем», он соединяется «чистым Бытием» и ... снова возвращается в свой дом, к своей психее. Моральная жизнь восстанавливается, дух радуется и страдает, смеется и плачет.