Ф. Ницше и М. Хайдеггер: два фундаментальных проекта преодоления нигилизма Цендровский Олег Юрьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Проблема нигилизма и проект его преодоления в учении Ф. Ницше

1.1. Общая характеристика учения Ницше: основные понятия и методологические особенности 16

1.2. Интерпретация природы нигилизма и его действия в истории 40

1.3. Проект преодоления нигилизма 62

1.4. Образ будущего: картина побежденного нигилизма 75

Глава 2. Осмысление феномена нигилизма М. Хайдеггером: альтернативное понимание сущности и стратегий преодоления

2.1. Общая характеристика учения Хайдеггера: основные понятия и методологические особенности 94

2.2. Интерпретация природы нигилизма и его действия в истории 126

2.3. Проект преодоления нигилизма и образы Другого Начала 161

Глава 3. Существо заочной дискуссии Ф. Ницше и М. Хайдеггера по проблеме нигилизма

3.1. Интерпретация и оценка Хайдеггером учения Ницше 185

3.2. Концепция Хайдеггера с точки зрения ницшевской философии 194

3.3. Тождество противоположного: структурное единство и содержательный антагонизм учений (сравнительный анализ) 202

Заключение 228

Список литературы

• Интерпретация природы нигилизма и его действия в истории
• Образ будущего: картина побежденного нигилизма
• Интерпретация природы нигилизма и его действия в истории
• Концепция Хайдеггера с точки зрения ницшевской философии

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Фридрих Ницше и Мартин Хайдеггер являются одними из самых влиятельных в современном мире философов, и интерес к ним не угасает уже более столетия: по всему миру ежегодно выходят тысячи работ научного и научно-популярного жанров, их идеи продолжают оставаться резонансными – не в последнюю очередь среди широкой аудитории неспециалистов – и вызывать горячую полемику в печати, по радио и телевидению, в Интернете. Трудно будет переоценить и их воздействие на мысль XX века, поскольку наследие Ф. Ницше и М. Хайдеггера не только явилось важнейшим теоретическим источником целого ряда направлений от философии жизни, экзистенциализма, феноменологии и герменевтики до постмодернизма, но и активно обсуждалось независимыми мыслителями, заметно влияя на ход их собственного философствования. Обуславливается это прежде всего тем, что как критическая, так и положительная составляющие их учений отличаются революционной оригинальностью и достигают в разработке поставленных проблем редкой глубины и масштабности. С одной стороны, Ф. Ницше и М. Хайдеггер подвергают резкой и проницательной критике осевое содержание всей западной культуры и истории, её морали и институтов (в особенности, проект Просвещения и Новое время), и при этом они не просто вписываются в критическую тенденцию в философии середины XIX – XX вв., а находятся в её авангарде. С другой стороны, они не ограничиваются критикой, а выдвигают фундаментальные и всеохватные программы мировоззренческой, нравственной и социальной реформы.

Наследие обоих мыслителей и их проекты представляют огромный теоретический и практический интерес в отдельности, однако ещё более важной нам видится возможность сравнить, соотнести, проанализировать взаимосвязь между ними. Самое яркое и полное её проявление состоит в том, что Ницше и Хайдеггер ведомы общим глубинным устремлением – выявить и вскрыть одну

единственную, но фундаментальную проблему в историческом развитии, чтобы затем выработать ее адекватное решение. Более того, они оба определяют эту проблему как нигилизм, а причину нигилизма трактуют через понятие отчуждения от первоистока (забвение бытия, отчуждение от бытия у Хайдеггера, отчуждение от позитивных режимов самоосуществления воли к власти – у Ницше). Взаимосвязь между Ницше и Хайдеггером характеризуется не просто совпадением лежащей в основе их философствования проблематики, она интересна противоположностью способов трактовки содержания нигилизма и стратегий его преодоления, наличием огромной совокупности точек соприкосновения и напряжения, игрой единств и различий.

Актуальность предлагаемого анализа связана и с тем, что разбираемые философами проблемы являются таковыми и сегодня – они чрезвычайно далеки от решения, а потребность в таковом настоятельна как никогда. Сегодняшняя эпоха, даже в больше степени, нежели время Ницше и Хайдеггера, существует в пространстве нигилизма, в пространстве ценностного вакуума в том смысле, что человечество в значительной мере утратило веру в ценности, превосходящие жизнь, во вневременные категории, в большие проекты фундаментальных цивилизационных реформ, существовавших ещё в XX в. (коммунизм, фашизм, глобальный неолиберализм). На замену приходит мировоззренческая установка, сущность которой Славой Жижек удачно выразил в понятии «гедонистический цинизм». Следствием подобной установки является то, что ценность поступка, события, личности становится текучей, подвижной и начинает всё более и более ставиться в зависимость от конкретных интересов оценивающего, что ведёт к распадению социальности и культуры, увеличению числа и интенсивности конфликтов. Рассматривая не одну концепцию преодоления нигилизма, а две, пожалуй, наиболее фундаментальные из них в их тождестве и различии, мы получаем возможность глубже проникнуть в существо дела, дать комплексный анализ проблемы нигилизма и вариантов по её решению.

Вместе с тем значимым такое рассмотрение делает и недостаточная, как показало проведённое исследование источников, разработанность проблемы

взаимосвязи ницшевской и хайдеггеровской концепций по преодолению нигилизма как в отечественной, так и в зарубежной научной литературе.

Степень разработанности научной проблемы. К настоящему времени в научной литературе сформировался огромный массив работ, посвященных учению Фридриха Ницше. Многие из них явились важными источниками при проведении диссертационного исследования, и в первую очередь автор опирался на труды таких зарубежных и отечественных специалистов, как: М. Хайдеггер, К. Ясперс, В. Кауфман, Ж. Делёз, О. Финк, К. Лёвит, П. Клоссовски, Д. Конвэй, Д. Домбовски, К. Ансел-Пирсон, Дж. Янг, Б.В. Марков, В.А. Подорога.

Наследие Мартина Хайдеггера так же предстаёт чрезвычайно обстоятельно и подробно изученным: количество исследователей, специализирующихся на нём, особенно за рубежом, просто огромно, а число источников измеряется десятками тысяч. К авторам, чьи труды вызвали наибольший интерес при подготовке диссертационной работы, принадлежат: Дж. Янг, В.Дж. Ричардсон, З. Ридлинг, М. Инвуд, Р. Капобианко, Д. Дальстром, Ж. Бофре, Г.Г. Гадамер, Ф. Херманн, А.Г. Дугин, В.В. Бибихин, И.Н. Михайлов, Н.В. Мотрошилова, А.Г. Черняков, Е.А. Торчинов, М.Я. Корнеев.

Необходимо также отметить, что существует и ряд авторов, проведших сравнительный анализ учений Ф. Ницше и М. Хайдеггера, среди которых хотелось бы выделить следующих: Л. Блонд, Д. Конвэй, Р.Л. Хоуви, В. Кауфман, М. Хар, К. Фроезе, Б. Бабич, Ч. Бэмбах, Д. Вилкерсон, Дж. Кинлоу, В. Патт, Л. Франк, Т. Кизель, Л. Хемминг, Д. Феррер, Дж. Крукс, В.А. Подорога, Б.В. Марков. В том числе по проблеме нигилизма в учениях Ницше и Хайдеггера: Л. Блонд, Р.Л. Хоуви, Д. Конвэй, М. Хар, К. Фроезе, Т. Кизель, Дж. Крукс, Л. Хемминг, Р.И. Биркан, И.В. Силуянова, И.И. Селиванов, А.Д. Попашвили, Т.А. Кузьмина, М.В. Желнов.

Тем не менее имеющиеся труды нельзя признать в полной мере удовлетворительными с точки зрения разбираемой в диссертационном исследовании проблемы по целому ряду причин. Во-первых, нам видится не вполне корректным устоявшийся в научной традиции подход к трактовке учений

Ницше и Хайдеггера, который предписывает воспринимать их мысль как несистематическую, рассогласованную, художественно-мистическую (в первую очередь, это касается Ницше, но также и «позднего» Хайдеггера), каковую точку зрения мы попытаемся аргументированно опровергнуть. Во-вторых, в большинстве источников наблюдается не совсем верная, на наш взгляд, трактовка основных тем учений Ницше и Хайдеггера. В первую очередь это касается понятий «воля к власти», «сверхчеловек», «нигилизм» у Ницше и понятий «бытие», «истина», «ничто», «время», «пространство», «Ereignis» (событие, присвоение), «Seynsgeschichte» (бытийная история) – у Хайдеггера, а также их этических и социально-политических концепций. Это связано в немалой степени с указанным выше обстоятельством – отказом признать «дельность», строгую и прочную внутреннюю взаимосвязь всех рубрик и концептов ницшевского и хайдеггеровского наследий.

Наконец, названные авторы либо не дают сравнительной оценки проектов Ф. Ницше и М. Хайдеггера по преодолению нигилизма, разбирая их как бы в отдельности в рамках одного труда и не выявляя всего богатства тождеств и различий во всей их действительной полноте, либо основывают свой сравнительный анализ на некорректной, не согласующейся с текстами трактовке хайдеггеровских и ницшевских идей. Совокупность названных обстоятельств позволяет назвать степень научной разработанности выбранной темы диссертационного исследования недостаточной и подчеркивает значимость дальнейших её исследований.

Объектом диссертационного исследования является философское наследие Ф. Ницше и М. Хайдеггера. Предметом – содержание и взаимосвязь ницшевского и хайдеггеровского учений о нигилизме и выдвигаемых мыслителями проектов по его преодолению.

Цель и задачи диссертационного исследования. Основной целью работы является сравнительный анализ трактовки нигилизма и стратегий его преодоления в философских концепциях Ф. Ницше и М. Хайдеггера.

Для достижения цели исследования последовательно решались следующие задачи, в соответствии с которыми была выстроена и структура диссертационного исследования:

1. дать общую характеристику учений Ф. Ницше и М. Хайдеггера, выявив содержание их основополагающих идей, очертив взаимосвязи между ними и разобрав методологические особенности их философствования (1.1, 2.1);

2. рассмотреть интерпретацию сущности нигилизма и механизма его действия в истории в философиях Ф. Ницше и М. Хайдеггера (1.2, 2.2);

3. эксплицировать предлагаемые мыслителями проекты по преодолению нигилизма (1.3, 2.3);

4. проанализировать образ будущего и социально-политический идеал в концепциях Ф. Ницше и М. Хайдеггера (1.4, 2.3);

5. охарактеризовать трактовку М. Хайдеггером философского наследия Ф. Ницше (3.1);

6. описать учение М. Хайдеггера с позиций ницшевской философии (3.2);

7. выявить и проанализировать взаимосвязь между учениями Ф. Ницше и М. Хайдеггера как систему точек соприкосновения и напряжения, тождеств и различий – с акцентом на обсуждение ими проблемы нигилизма (3.3).

Методология и методы исследования. При подготовке диссертации автор использовал традиционные методы научного познания: научной абстракции, индукции и дедукции, герменевтический, системный, сравнительный, исторический. Методология исследования состоит из системного, герменевтического и сравнительного методов. Системный метод доминировал в нашем подходе к концепциям Ф. Ницше и М. Хайдеггера как систематическим единствам и в нашем понимании их отдельных концептов как систематически вписанных в органическое целое их учений, черпая само своё содержание из этой связи. Сравнительный метод сыграл ключевую роль при решении научной проблемы, которой посвящена диссертационная работа, проблемы по сравнительному анализу фундаментальных проектов Ф. Ницше и М. Хайдеггера по преодолению нигилизма. Герменевтический метод явился

основой для понимания содержания мысли философов и самой её систематической структуры, дав затем возможность сформулировать научную проблему и приступить к её решению.

Теоретической базой исследования является текстуальное наследие Ф. Ницше и М. Хайдеггера и уже описанная выше совокупность научных источников по теме.

Основная гипотеза исследования состоит в предположении о наличии между учениями Ницше и Хайдеггера в целом и по вопросу о природе нигилизма и стратегиях его преодоления в частности глубокой и многосторонней взаимосвязи, которая характеризуется структурным тождеством их концепций (совпадением осмысляемых ими коренных проблем) и одновременно содержательным антагонизмом (кардинальным различием в трактовке их содержания и способов решения).

Научная новизна диссертационного исследования состоит в:

– формулировке альтернативной интерпретации структуры учений Ф. Ницше и М. Хайдеггера и обосновании их внутренней согласованности, непротиворечивости и систематичности путём экспликации взаимосвязей между всеми ключевыми концептами их наследия;

– выдвижении специфической трактовки основных философских концептов Ф. Ницше и М. Хайдеггера (выделение режимов функционирования воли к власти, разбор идеалов благородного и великого человека у Ф. Ницше, описание десяти компонентов содержания понятия бытия у М. Хайдеггера, выделение и анализ совокупности значений понятия «нигилизм» у Ф. Ницше и М. Хайдеггера и др.). Важным теоретическим источником проведенного исследования стало широкое использование посмертного наследия Ф. Ницше (7-13 тома полного собрания сочинений на русском языке) и ещё не опубликованных на русском языке текстов М. Хайдеггера. В ходе работы с последними был впервые осуществлен на русский язык перевод ряда фрагментов из 7, 15, 31, 65 томов полного собрания сочинений;

– углублении и развитии понимания взаимосвязи ницшевского и хайдеггеровского учений о нигилизме и стратегиях его преодоления путём подробного разбора точек их соприкосновения и напряжения, тождеств и различий в опоре на систематическую интерпретацию их наследия, в частности таких моментов, как: монизм и вытекающий из него систематизм обоих мыслителей, центральная роль проблемы нигилизма в их учениях; установка на глубокую социо-культурную и духовную реформу общества посредством преодоления нигилизма; выдвижение специфических идеалов сверхчеловека; структурное тождество учений Ф. Ницше и М. Хайдеггера и их содержательный антагонизм.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

1. Учения Ф. Ницше и М. Хайдеггера, вопреки традиции их научного истолкования, являются внутренне согласованными, непротиворечивыми и систематическими единствами. Философское наследие разбираемых мыслителей является систематическим по содержанию, однако по форме (у Хайдеггера – начиная с 1930-х гг., у Ницше изначально) оно неакадемично, рассогласованно, характеризуется отрывочностью, афористичностью и широким использованиям языковых средств поэзии и художественной литературы. Автор связывает кажущееся противоречие между содержанием и формой с тем обстоятельством, что системы Ницше и Хайдеггера не механические, но органические, а хорошо известная неприязнь Ницше к системам и систематикам, равно как и хайдеггеровский отказ уже в конце 1920-х гг. от наукообразной философии, наподобие проекта «Бытие и время», касались именно механических систем. Последние представляют собой прочный наукообразный каркас, который ограничивает мысль и мешает ей развиваться, вносить дополнения и коррективы, а также склоняет к нечестности, к представлению в форме абсолютной истины собственных гипотез и недобросовестному заполнению пробелов – таковы многие классические учения Нового времени. Органическая система, напротив, есть естественная связь развивающегося организма мысли,

сочетающая единство и прочность «сущности» с подвижностью, динамичностью формы её проявления.

2. Проблема истолкования существа нигилизма и его преодоления является коренной, главной «практической» проблемой ницшевского и хайдеггеровского учений, решению которой прямо или косвенно посвящено всё их философствование и почти все их философские тексты. Ницшевская мысль с момента её оформления в мысль философскую руководствуется путеводной нитью критики с позиций философии жизни – выявлением враждебных развитию жизни сил и феноменов, которые позже философ обобщает в понятии «нигилизм». Именно на преодоление сил отрицания и ре-активизации жизни, на преодоление нигилизма и нацелена вся положительная часть ницшевского учения – переоценка ценностей, идеалы свободного ума, благородного человека, великого человека, сверхчеловека, а также предлагаемая им социально-политическая модель. Хайдеггер, в свою очередь, видит главной проблемой истории забвение бытия, отчуждение от него, которое так же неоднократно называется им «нигилизмом», «ничтожением» и забвением сути бытия. Его философское учение определяет главной теоретической и практической целью споспешествование преодолению этого нигилизма-забвения путём высвечивания фундаментально-онтологического различия бытия и сущего и попыток экспликации истины бытия.

3. Взаимоотношение между учениями Ф. Ницше и М. Хайдеггера и выдвигаемыми ими проектами по преодолению нигилизма характеризуется как тождество противоположного: тождество основной структуры их учений и одновременно острейший содержательный антагонизм. Тождество структуры обнаруживается в том, что Ницше и Хайдеггер разбирают одни и те же фундаментальные проблемы, берутся за исследование одних и тех же глубинных вопросов: определение первоистока сущего и трактовка его природы; выявление коренной проблемы исторического процесса, которую они называют нигилизмом; острая критика западного исторического развития с особым акцентом на провальность и деструктивность философской и этико-социальной

программы Нового времени; критический анализ нигилистического содержания истории и философского наследия Запада; подготовка проекта по преодолению нигилизма и составление новой революционной мировоззренческой и поведенческой системы; создание идеала человека эпохи преодоленного нигилизма (сверхчеловек у Ницше, «люди будущего» – у Хайдеггера); создание концепции общества преодолённого нигилизма – общества Нового (Другого) Начала. Содержательный антагонизм сводится к принципиальным различиям в том, как они трактуют содержание этих проблем и способы их разрешения: их концепции не просто отличаются друг от друга, они друг друга взаимно исключают, находясь в сильнейшем, непримиримом противоречии.

4. С содержательной точки зрения, стратегии Ницше и Хайдеггера по преодолению нигилизма и построению общества Другого Начала противостоят друг другу как этика имманентности и этика трансцендентности, этика сущего и этика бытия. В понятии «воля к власти», как справедливо подчеркивает Хайдеггер, Ницше подводит окончательный итог развитию западного индивидуализма, начало которому было положено ещё в Древней Греции. Воля к власти как бытие сущего, пронизывающая его инстанция, провозглашается Ницше критерием ценности: то есть хорошо, то есть ценно, что способствует развитию жизни конкретного кванта воли к власти или её сложного образования (человека, группы, общества). Критерий ценности тем самым покоится в бытии, но отнесён он к действительно и предметно существующим реальностям: «Что хорошо для меня?», «Что хорошо для нас?», «Что хорошо для общества?» Критический пафос Ницше против трансцендентных этических систем сводится к указанию на то, что в них во всех «выгодополучателями» оказываются фиктивные, выдуманные сущности, прежде всего «бессмертная душа» и «Бог», что обкрадывает жизнь и денатурализует мораль. Ницше призывает отказаться от трансцендентных иллюзий, он превозносит активное и деятельное существование в имманентной, эмпирической реальности, установку на поступательное развитие, преодоление индивидом и обществом собственных

ограничений, познание природы, совершенствование жизненного мира во всех его аспектах.

Хайдеггер, вводя концепцию бытия-Seyn, так же провозглашает бытие критерием ценности (хотя сам он и критиковал понятие «ценность»). Однако важнейшее отличие хайдеггеровской этики в том, что критерий ценности соотнесён не с конкретным сущим (человеком, группой, обществом), а с трансцендентной всякому сущему реальностью Seyn (бытие пронизывает сущее, но оно, как подчеркивает мыслитель, фундаментально отлично от него, что и позволяет говорить о трансценденции). Человек, согласно известным словам Хайдеггера, «не господин сущего. Человек пастух бытия. … Он самим бытием призван к сбережению его истины». В других местах задачи человека и общества формулируются как мыслить бытие, воспевать бытие, хранить истину бытия. «Выгодополучателем» здесь, таким образом, является само бытие, человек же как Dasein, как просвет бытия лишь поставлен ему на службу. Именно такое служение, основанное на принципах «отрешённости от вещей», «не-хотения» и «бескорыстности», Хайдеггер видит спасительным средством в преодолении нигилизма и лежит в основе концепции общества Другого Начала.

Философия М. Хайдеггера, в противоположность ницшевской, предполагает избавление от болезненной одержимости вещами и борьбы за обладание ими в пользу сосредоточения на бытии; усмотрение в воле к власти корня всех бед; этику не-деяния и созерцательности; пассивность в смысле отказа от «прогресса», от сколь-нибудь существенных изменений окружающего мира; пассивность в смысле отказа от повышения своего социального положения и статуса в обществе; пассивность в смысле отказа или существенного ограничения познания природного мира; консерватизм, заботу о поддержании естественного хода вещей и «традиции»; восхищение природой, ощущение пронизывающей её божественной силы и мудрости, превосходящей человека.

Хайдеггер М. Время и бытие: сборник. М.: Республика, 1993. С. 208.

Названные моменты позволяют указать на близость его этики к восточным учениям, вопреки тезису А.Г. Дугина о том, что Хайдеггер есть «самый западный из западных философов».

Степень достоверности положений, выносимых на защиту, подтверждается широтой и репрезентативностью авторитетных отечественных и зарубежных научных трудов по теме диссертационного исследования, авторским переводом материала первоисточников, применением общенаучных методов исследования, апробацией результатов исследования в научных изданиях и в выступлениях на научно-практических конференциях, внутренней непротиворечивостью сделанных выводов и их прочной опорой на текстуальное наследие Ницше и Хайдеггера.

Теоретическая значимость диссертационного исследования связана с тем, что оно позволяет скорректировать методологический подход к трактовке учений Ницше и Хайдеггера по отдельности; углубить и дополнить понимание ключевых идей мыслителей с позиций систематической интерпретации; внести вклад в экспликацию взаимосвязей между наследием Ницше и Хайдеггера в целом и по проблеме интерпретации сущности нигилизма и стратегии его преодоления – в частности; дать развёрнутую характеристику и сравнительный анализ их концепций по преодолению нигилизма как двух принципиально разных, антагонистических подходов к решению одной и той же проблемы и вскрыть основания названного разногласия.

Практическая значимость диссертационной работы состоит, во-первых, в возможности прикладного применения компонентов предлагаемых Ницше и Хайдеггером мировоззренческих систем с целью преодоления нигилизма в смысле усугубляющейся утраты традиционными высшими ценностями значения и обоснования, а также решения таких проблем, как: распадение социальности из-за индивидуализации интересов; деструктивность и агрессия; экологический

² Дугин А.Г. Мартин Хайдеггер: философия другого Начала. М.: Академический проект; Фонд «Мир», 2010. C. 14.

кризис; экономические кризисы, связанные с ростом потребления и потребительских ценностей; невротические психологические состояния, связанные с ощущением бессмысленности жизни (например, в рамках логотерапии В. Франкла). Во-вторых, результаты проведённого исследования могут стать одним из источников учебно-методических пособий и научных трудов, полностью или частично посвященных изучению концепций Ф. Ницше и М. Хайдеггера и взаимосвязи между ними, а также проблеме нигилизма и его преодоления.

Апробация результатов исследования. Методы, принципы и основные результаты данного диссертационного исследования были апробированы на международных и региональных научно-практических конференциях: XIX Нижегородская сессия молодых ученых (Нижегородская область, Арзамасский район, 2013 г.) – диплом первой степени по итогам; XX Нижегородская сессия молодых ученых (Нижегородская область, Арзамасский район, 2014 г.) – диплом первой степени по итогам; XXI Нижегородская сессия молодых ученых (Нижегородская область, Арзамасский район, 2015 г.) – диплом второй степени по итогам; XI Международная научная конференция «Мировоззренческая парадигма в философии: культура определения бытия и сущего» (Нижний Новгород, 2014 г.); XII Международная научная конференция «Мировоззренческая парадигма в философии: историческое измерение бытия» (Нижний Новгород, 2015 г.).

Диссертационная работа была обсуждена на заседании кафедры философии и общественных наук Нижегородского государственного педагогического университета им. К. Минина.

По проблемам, рассматриваемым в диссертационном исследовании, автором было опубликовано 11 статей общим объемом в 7,35 п.л., из которых 5 были напечатаны по итогам выступлений на международных и региональных научно-практических конференциях, а 6 – вышло в изданиях, включённых ВАК в «Перечень рецензируемых научных изданий, в которых должны быть

опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук».

Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, включающих десять параграфов, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации составляет 249 страниц, в библиографическом списке – 162 наименования.

Интерпретация природы нигилизма и его действия в истории

Сейчас представляется бесспорным, что учение Фридриха Ницше принадлежит к золотому фонду мировой мысли, что оно оказало колоссальное влияние на философию XX в. и продолжает оказывать на философию века XXI. И хотя мало у кого возникают сомнения в целесообразности осмысления его наследия, само это осмысление остается ныне столь же проблематичным, как и ранее, из-за множества противоречащих друг другу способов его интерпретации. Названная ситуация не лишена парадоксальности, поскольку Ницше, в отличие от Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Гуссерля писал простым, ясным и живым языком, и всё-таки в интерпретации ключевых идей и позиций названных мыслителей, несмотря на тяжесть и сложность их языка, уже довольно давно сложился определенный академический консенсус, а дискуссии в научном мире ведутся в основном по косвенным вопросам. Вместе с тем консенсуса в истолковании как ницшевской философии в целом, так и любой его значимой идеи нет и никогда не было. Проблемы в истолковании наследия философа выстраиваются по двум основным траекториям: во-первых, не утихают споры о содержательной компоненте учения Ницше; во-вторых, ведется полемика о самой его структуре, методологии, полноте или неполноте, противоречивости или же непротиворечивости.

Можно выделить три наиболее общих подхода к разрешению последнего из названных вопросов. В рамках первого из них Ницше преподносится философом противоречий, экзальтированной, вдохновенной мысли которого свойственна поэтическая непоследовательность и отрывочность. Считается, что ему не удалось создать завершенной концепции и привести отдельные осмысляемые им проблемы к сущностному единству, так что наследие философа представляет собой безнадежно рассогласованный и противоречивый набор блестящих размышлений на всевозможные темы. Таких взглядов придерживались мыслители Серебряного века русской культуры, Э. Бертрам, Р. Карнап, Ж. Батай, Ж. Деррида, В. Подорога. Но наиболее авторитетным его выразителем является Карл Ясперс. «Неотъемлемую часть феномена мышления Ницше, – пишет он, – …составляет сомнительность каждого отдельного высказывания и всеобщая противоречивость»4. В количественном отношении это мнение столь безраздельно доминирует вот уже более столетия, что девять из десяти авторов не просто твердо держатся за него – они чувствуют за собой поддержку всего научного сообщества, заявляя, что это “общепризнано”5.

Защитников второй позиции хоть и меньше, тем не менее они имеют в своем лагере, пожалуй, наиболее глубоких и оригинальных исследователей ницшевской мысли: В. Кауфмана, М. Хайдеггера, К. Лёвита, Ж. Делёза, О. Финка, П. Клоссовски. Их объединяет убеждение в известной строгости и законченности ницшевской мысли, а также отсутствии в ней фундаментальных несостыковок. Так, Вальтер Кауфман объявляет противоречия, найденные Ясперсом, «мнимыми», не отрицая, однако, что «в сочинениях Ницше, как и в работах других философов, время от времени можно обнаружить непоследовательность»6. Мартин Хайдеггер, одним из первых опознавший сущностную цельность философии Ницше, подчеркивает: «Пора нам научиться видеть, что мышление Ницше, пусть исторически оно и таково, что по букве должно было бы выдавать совсем иной нрав, не менее дельно и не менее строго, чем мышление Аристотеля… Что Ницше как метафизический мыслитель сохраняет близость к Аристотелю»7. Хайдеггер не считает возможным ссылаться на двусмысленность и “противоречивый характер” ницшевской философии, напротив, утверждает, что «мыслимое его мышления является предельно однозначным, но однозначное многомерно в пространствах, которые входят одно в другое»8.

Вопреки колоссальным заслугам в деле корректного понимания наследия мыслителя, вышеназванные авторы либо не задаются целью, либо не видят возможности представить философию Ницше действительно цельно, тяготея к фрагментарной презентации его идей. Это открывает пути третьей, систематической линии интерпретации, отталкивающейся от убеждения, что наследие Ницше представляет собой одну из наиболее полных и согласованных философских систем в истории. По сей день этот подход является фактически неосвоенным: редкие и в целом малозамеченные работы в этой области, как, например, труд Джона Ричардсона «Система Ницше»9, не вполне достигают поставленных целей.

Содержательное измерение философии Ницше является предметом ещё более бурной полемики, и в первую очередь это касается его доминантной социально-этической компоненты, которая всегда привлекала к себе первоочередное внимание. В то же самое время именно эта сторона ницшевской мысли подвергалась и подвергается наиболее значительным искажениям. Наследие Ницше, радикального анти-антисемита и антихристианина, использовали и используют антисемиты и христиане, консерваторы и модернизаторы, правые и левые, демократы, либералы, национал-социалисты и коммунисты. Этот список можно продолжать сколь угодно долго, и трудно будет найти другого мыслителя, который бы столько «ходил по рукам». С одной стороны, данное обстоятельство объясняется обманчивой простотой языка Ницше, создающего иллюзию легкой доступности его идей, и афористической структурой концепции философа, склоняющей к вырыванию мыслей из контекста. С другой – агрессивностью политического мышления, склонного к присвоению и идеологизации философских доктрин.

Природа этого процесса понятна: учение философа разбирается на кирпичики, после чего каждый лагерь берет себе те, которые вписываются в план его собственных построений. Это в порядке вещей и отражает естественную динамику развития культуры. Следует, однако, остерегаться по итогам такого ангажированного присвоения как делать выводы о принадлежности мыслителя к той или другой партии, так и пренебрегать попыткой выявить собственное содержание его концепции.

Образ будущего: картина побежденного нигилизма

Обзор научной и учебной литературы, хайдеггероведческих словарей и философских энциклопедий позволяет сделать вывод, что и в самых авторитетных работах обыкновенно отсутствует достаточно содержательное представление о вопросе. Как правило, исследователи избегают самой попытки определить, что же подразумевал Хайдеггер под бытием, и ограничиваются перечислением второстепенных деталей и приведением разрозненных цитат. При этом главным образом они опираются на «Бытие и время», книгу, которую Хайдеггер уже через несколько лет после публикации, не позднее 1931 г., признал по большому счёту провальной, поскольку в ней наукообразным, зависимым от критикуемой им метафизики языком дается бесконечный, дотошный и в конечном счете взявший ложное направление анализ малозначимых нюансов (экзистенциалов и т.п.), в то время как поставленные задачи там не решаются, не говорится почти ничего о существенном, о самом бытии в его истине206. Основываться в исследованиях хайдеггеровской мысли на «Бытии и времени» – это всё равно что оценивать творчество Ницше по «Рождению трагедии»: дело не только в том, что это была, как показывает анализ хайдеггеровского наследия как единого целого, проба пера, причем вскоре отвергнутая, а мысль его совершенно не успела в ней развернуться, – в последующие годы Хайдеггер внес важнейшие методологические и содержательные коррективы в свой философский проект.

Чтобы избежать голословности, приведем несколько примеров. Так, в известном словаре хайдеггеровских терминов Майкла Инвуда, автор, блуждая вокруг да около этого основополагающего понятия, в итоге абсолютно ничего не сообщает о его содержании и постоянно считает нужным отсылаться к «Бытию и времени», как будто следующие за написанием этой книги полстолетия активного философского творчества являются чем-то вторичным для разрешения этого вопроса, тогда как дело обстоит с точностью наоборот207. В другой его книге наблюдается то же самое: углубляясь в грамматику, делая отступления и экскурсы в историю осмысления бытия Аристотелем, перечисляя формы бытия, как они даны в «Бытии и времени», он с поразительной ловкостью не говорит абсолютно ничего о том, что же оно означает (а у Хайдеггера бытие, как мы увидим ниже, вовсе не является какой-то предельной абстракцией, о которой нельзя сказать ничего конкретного)208. В двух других крупных и строго научных хайдеггероведческих словарях (один написан Д. Дэльстромом209, а другой Ф. Шелоу и А. Денкером210) также не дается и отдалённо удовлетворительного объяснения на этот счет, и вся неудовлетворительность этих объяснений станет вполне ясна лишь по завершении нашего обзора.

Данные случаи, к сожалению, являются не исключением, а иллюстрацией сохраняющейся до сих пор общемировой академической тенденции в интерпретации Хайдеггера, господствующей среди специалистов любого уровня признания: они избегают содержательных разъяснений по самым важным вопросам хайдеггеровского учения, ограничиваясь самым первым и поверхностным приближением в их интерпретации, и при этом часто демонстрируют совершенно ничем не оправданную поглощённость «Бытием и временем». Показательно и то, что понятию бытия, лежащему в основании каждого написанного Хайдеггером зрелого философского текста, пронизывающему всю его мысль без остатка, отводится от силы несколько страниц там, где формат труда и важность предмета требуют если не сотни, то хотя бы десятки страниц. Примером из современной отечественной науки может послужить определение бытия, данное в одном из наиболее глубоких исследований хайдеггеровской мысли из написанных на русском языке, в книге Александра Дугина – «Мартин Хайдеггер: философия другого Начала».

Несмотря на высокое качество работы, она оказалась не лишена того же недостатка: А.Г. Дугин, определяя бытие как «общее название того, что делает сущее (то, что есть) сущим»211, уже делает большой шаг вперед по сравнению с Инвудом, но очевидно, насколько далеко это от добросовестной экспликации. Разумеется, в соответствующих главах названной книги им дается более развёрнутое объяснение смысла бытия и его аспектов, однако они не складываются в общую картину и страдают, хотя и в куда меньшей мере, той же неполнотой и обтекаемостью, что и большинство аналогичных попыток. В тех местах работ известных специалистов, где мы, казалось бы, вправе ожидать разъяснений, нередко приходится сталкиваться с такими пассажами, как у Н.В. Мотрошиловой: «Верно и хорошо известно, что Хайдегтер ищет возможности преобразовать традиционную метафизику, выдвинув на первый план и существенно реформировав онтологию, учение о бытии. Но какое бытие и какая онтология имеются в виду? При всем обилии ответов на эти вопросы в литературе о Хайдеггере я не могу, к сожалению, считать их достаточно прояснёнными»212.

Одним словом, в научной традиции существует проблема не просто интерпретации каких-то отдельных и спорных моментов хайдеггеровского учения – повсеместно наблюдается неполнота и неудовлетворительность понимания его основного понятия. В ходе анализа текстов Хайдеггера мы сформулировали ряд последовательных шагов по экспликации понятия бытия, наращиванию на него новых уровней и смыслов, от самых простых и «начальных», с точки зрения процесса постижения, и вплоть до самых сложных и глубинных. Это позволяет осмыслить философию Хайдеггера в её зрелости и полноте, как она сформировалась уже в начале 1930-х годов, и не подпасть под ошибку постановки её интерпретации в зависимость от пробных шагов, сделанных на раннем этапе творчества, в первую очередь, в «Бытии и времени».

Предлагаемая схема уникальна в комментаторской традиции и не только облегчает понимание, но и в основных чертах, как мы полагаем, соответствует той последовательности, в которой феномен бытия раскрывает себя человеку.

Предваряя рассмотрение, коснемся, однако, одного важнейшего момента. Он связан с введением Хайдеггером, начиная с 1931 г., написания слова Sein в устаревшей форме, как Seyn, чтобы подчеркнуть изначальность и фундаментально-онтологическое понимание бытия, в отличие от его традиционной и ложной «онтологической» интерпретации. В предпочтении им старонемецкого Seyn ставится дополнительный акцент на то, что бытие понимается именно в рамках новой, фундаментально-онтологической трактовки, в связи с чем далее мы будем активно использовать именно этот вариант. Другое существенное замечание состоит в том, что в немецком Sein/Seyn, в отличие от русского слова «бытие», подчеркнута процессуальность, а не субстантивность. Sein есть отглагольное существительное, совпадающее по написанию и непосредственно связанное с неопределенной формой глагола быть (sein). У Хайдеггера оно обозначает само «есть», взятое в его всегдашней «деятельности», процессуальности, непрерывности, а не некое неподвижное и самодостаточное измерение, каковой образ может возникнуть перед умственным взором при слове бытие. Самым точным переводом Sein/Seyn был бы, пожалуй, церковнославянский глагол неопределённой формы Быти, взятый как существительное, что предлагает в одном месте Дугин, хотя и не использует этот вариант сам

Интерпретация природы нигилизма и его действия в истории

Нигилизм есть психологическая и историческая ситуация ценностной пустотности. Для монистически структурированных учений всегда характерно наделение первоистока как высшим онтологическим преимуществом, так и ценностным. И хотя Хайдеггер остро критикует само понятие ценности и ценностный подход к восприятию мира, что мы затронем ниже, тем не менее именно Seyn он называет инстанцией, от которой исходит всякий подлинный смысл и всякое подлинное благо в человеческой жизни, поскольку «сущность человека заключается в том, что он являет собой то самое сущее, которому бытие раскрывает себя самое»279, «он призван… хранить истину бытия. Человек – пастух бытия»280. Какую именно роль сознательное взаимодействие с бытием играет или должно играть в человеческой жизни, мы специально обсудим в следующем параграфе, посвященном этическим и социально-политическим импликациям фундаментальной онтологии. Сейчас же важно, что из принципиального значения контакта с Seyn для человеческого благоденствия, по логике Хайдеггера, с необходимостью следует, что чем больше человек подвергает бытие забвению и предается сущему, тем бессмысленнее, ничтожнее, неаутентичнее и несчастнее становится его существование. Продуктом и кульминацией этого процесса забвения бытия и является нигилизм в широко употребляемом значении: в этом случае nihil в нигилизме означает прогрессирующее у-ничтожение веры в высшие ценности, в надличностные идеалы, трансцендирующие за пределы предметного мира, вследствие чего человечество все глубже погружается в деструктивность и уничтожение природы. Теперь, очертив смысловое поле термина нигилизм в его четырех тесно взаимосвязанных аспектах, мы должны подвергнуть обстоятельному разбору его движение и формы в историческом процессе, чтобы наполнить эти контуры конкретным содержанием и перейти к предлагаемым Хайдеггером сценариям преодоления нигилизма.

Начать следует с напоминания, что человеческая история для Хайдеггера в своем глубинном и единственно существенном измерении представляет собой историю бытия, последовательность и многообразие форм взаимодействия бытия с человеком, его самораскрытий и ускользаний. «Однако если истина бытия заключается в том, что оно так или иначе посылает себя нам, предоставляет себя нам как таковое и являет собой судьбу, то из этого следует, -пишет он, - что “бытие” в одну эпоху своего посыла судьбы говорит одно, а в другую - другое»281. Поскольку же важнейшим и ближайшим определением бытия является истина, «изначальное существо бытия», то изменение понятия истины и его нюансов, есть то, что отчетливее всего отделяет один исторический этап от другого282.

Первое начало: истина как не-сокрытость (a-XrjGsia). История бытия, говоря строго, должна быть по крайней мере столь же протяженна, как история сущего, но поскольку она интересует Хайдеггера прежде всего в ее человеческом измерении, за начало он берет эпоху, в которой, по его мнению, бытие впервые было схвачено и выражено мыслью - досократическую философию. На это можно было бы возразить, указав на богатейшее наследие древнеиндийской и китайской философии, в которой мысль сосредоточена на бытии даже полнее, чем в досократической традиции, однако Хайдеггеру свойственен крайний западоцентризм. Не западную историю и не западную мысль он просто игнорирует, и в его текстах едва встречаются упоминания об их существовании даже в тех случаях, где сослаться на них и провести аналогию кажется вполне уместным.

Для Хайдеггера момент возникновения философии в Древней Греции «есть раннее утро, когда само бытие проясняет себя в сущем и принимает в свое призвание существо человека»283. Он называет его Первым началом {der erste Anfang), отсылая тем самым к своей концепции Другого начала (der andere Anfang), когда бытие после затяжной эпохи нигилизма вновь и на этот раз полнее и отчетливее раскроет себя человеку (об этом подробнее в $3.3). Греция досократиков была точкой, в которой человеку, во всяком случае западному, открылось бытие, более того, ему удалось впервые в истории провести фундаментальное онтологическое различие - различие между бытием и сущем, между тем, что есть, и тем, что оно есть. Это, однако, не означает, что данный тип высшей, подлинно философской рефлексии был доступен многим. Напротив, Хайдеггер называет лишь троих философов, для которых бытие становится предметом и фокусом мысли. «Анаксимандр, Парменид и Гераклит, - пишет он, - единственные начальные мыслители. Они таковы не потому, что открывают и начинают западное мышление. Мыслители были и до них. Они таковы потому, что мыслят начало»284. Весь их лексикон - эйнай (), алетейя (), логос (), фьюсис (), космос (), мойра (), гармония (), теос (), даймон () - сосредоточен на этом начале начал, все эти слова, как и ряд других, «говорят одно и то же, но каждый раз - в каком-то ином исконном определении бытия»285. Гераклит имеет в виду под логосом то же самое, что и Парменид под бытием, космос есть сущностно то же, что и природа (фьюсис), а вместе они суть судьба (мойра) - и так далее. Всё это имена и лики единой всевластной инстанции Seyn. Обстоятельному доказательству этого тезиса и посвящены лекционные курсы «Парменид» и «Гераклит», а также отчасти статья «Изречение Анаксимандра», где он подвергает оставшиеся от них фрагменты интерпретации с позиций фундаментальной онтологии и подводит к выводу о сущностном единстве мыслимого в их учениях.

Концепция Хайдеггера с точки зрения ницшевской философии

По внутренней логике его учения достаточно подлинно понять и пережить Seyn как основной принцип и фундаментальной онтологии, и гносеологии, и антропологии, и этики, и любого другого раздела философского знания, чтобы всякие вопросы «практического характера» раз и навсегда отпали: «Лишь поскольку человек, эк-зистируя в истине бытия, послушен ему, – пишет Хайдеггер, – только и могут от самого Бытия прийти знамения тех предназначений, которые должны стать законом и правилом для людей»385. В связи с этим обстоятельством абсолютное большинство исследователей в своём анализе не выходят за пределы тех общих основоположений, обсуждению которых и посвящены все его тексты. Как справедливо отмечает Джулиан Янг, хотя хайдеггеровская этика «определённо не содержит алгоритма для выработки единственно корректного решения для каждой ситуации практического выбора, она тем не менее является... в достаточной степени подробной»386. Изложение этой этики в работе Янга «Поздняя философии Хайдеггера», однако, очень далеко от подробного и упускает большинство её ключевых моментов.

Для анализа самой основы хайдеггеровской этики мы обратимся к сочинению «Разговор на проселочной дороге», где мыслитель вводит и делает живым центром рассмотрения два принципиально важных понятия: не-хотение (das Nicht-Wollen) и отрешённость (die Gelassenheit). В общих чертах их смысл вполне буквален. Не-хотение означает отказ от сосредоточения воли на сущем и на операциях с ним, поскольку именно эта всегдашняя поглощённость предметами, их переменами, чреватыми для нас убылями и прибылями непроницаемой пеленой застилает истину бытия. В свою очередь отрешенность (Gelassenheit), «которая есть нечто вроде покоя»387, означает примерно то же самое – это понятие, широко использовавшееся в немецкой мистике (прежде всего, Майстером Экхартом) в значении крайне близком к даосскому у-вэй, недеянию. Отрешённость есть решительное ограничение действий в мире сущего, отказ от его активного изменения во имя высшей активности, во имя проживания и продумывания открытости бытия, что представляется совершенно несовместимым с одержимостью и хищностью хотения (das Wollen). «Возможно, в отрешённости, – подчёркивает Хайдеггер, – таится действие, высшее, чем все дела мира и происки рода человеческого»388.

Осмысляя этические импликации хайдеггеровского учения, здесь мы вновь сталкиваемся с «неудобным» моментом, который исследователи не любят обсуждать и даже упоминать о его существовании, хотя он и бросается в глаза: с фундаментально-онтологическим детерминизмом. Отрешённость и не-хотение, если осмыслять их на должной глубине, являются не результатом свободного человеческого выбора, они тоже обусловлены посылами Seyn как Ereignis. В этом сочинении очередным именем Seyn Хайдеггер делает die Gegnet, устаревшую форму слова die Gegend, что значит «свободный простор», местность, край389. Имея это в виду, мы читаем следующее: «Отрешенность приходит из Gegnet, ведь она состоит в том, что человек остается отпущенным для Gegnet, и притом самим Gegnet. Он отпущен ему в своем бытии, ведь он изначально принадлежит Gegnet. Он принадлежит Gegnet, потому что он изначально приспособлен для него, и притом самим Gegnet»390. К чему же тогда сводится этика Хайдеггера? Если рассуждать строго: «Ждём призыва Gegnet, чтобы он впустил нашу сущность в Gegnet, т. е. в свою принадлежность»391, иначе говоря, уповаем на «волю» бытия как при-своения (Er-eignis). Мы должны стремиться, осуществляя свою «свободную волю» (не забывая о её сущностной мнимости) мыслить бытие и войти в контакт с его истиной, упражнять нехотение и отрешённость, проявлять заботу о Четверице (об этом ниже), но все эти акты, как и их результат, в конечном счете обусловлены Seyn. Именно поэтому у Хайдеггера часто встречаются фразы, которые можно истолковать как проявление крайней пассивности: «Делать ничего не надо – остается лишь ждать»392. Пассивность в смысле отказа от суеты в предметном мире во имя высшей активности представляет, естественно, самую суть хайдеггеровской этики, но она не означает, что нужно сидеть сложа руки. Мы должны действовать, как если бы мы были свободны, ибо таково наше естественное жизнеощущение, и действовать так, дабы утвердить истину бытия. Главная задача, которая стоит перед поэтами и мыслителями, готовящими приход Другого Начала, прикоснувшимися к истине Seyn и осуществившими фундаментальный «переход из хотения в отрешённость»393 – «воспеть» эту истину. Им поручено вернуть миру то «бескорыстие», что обретается в заботе о бытии и захваченности им, свободу от преднамеренного самонавязывания, разрушающей себя и всё вокруг воли к власти394.

Забота о Четверице (das Schonen des Gevierts). Наиболее конкретные формы, в которых новое мышление и новая «бескорыстность», идущая от Seyn, противополагает себя миру воли к власти, мы находим в хайдеггеровской концепции заботы о Четверице, как она ярче и лаконичнее всего выражена в работе «Строить обитать мыслить» (1951 г.). Чтобы составить верное представление о её содержании, приведём в нашем переводе важнейший отрывок, разбив его на четыре части, соответственно четырем регионам Четверицы, и сопроводим комментарием395.