Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Литература и философия в творчестве Поля де Мана 14
1.1. Основные положения постструктуралистской методологии Йельской школы 14
1.2. Философия литературы Поля де Мана 20
1.3. Поль де Ман и философия 35
Глава II. Философия культуры Фредрика Джеймисона 60
2.1. Логика культуры: «история» и «текст» 63
2.2. «Новая герменевтика» и интерпретативная модель 70
2.3. Типология культуры. Концепция постмодернистской культуры 78
Глава III. Деконструктивизм в контексте американской философии 93
3.1. Аналитическая философия о «метафизике» деконструкции (Дж. Сёрль) 95
3.2. Aufhebung: Хабермас и Деррида 99
3.3. Деконструкция: философия или политика? 109
Заключение 116
Библиография
- Основные положения постструктуралистской методологии Йельской школы
- Философия литературы Поля де Мана
- Логика культуры: «история» и «текст»
- Аналитическая философия о «метафизике» деконструкции (Дж. Сёрль)
Введение к работе
Ситуация постмодерна и описывающий её постмодернизм породили такое немыслимое количество теоретических исследований, что этот «плюралистичный», «фрагментированный», «неопределённый» дискурс выступает уже как теоретическая система со своими четко выраженными чуть ли не пронумерованными признаками (например, у И. Хассана)1. Первичный шок и энтузиазм вследствие появления «постмодерна» на нашем горизонте уже миновали, и сегодня постмодернизм употребляется как нечто само собой разумеющееся.
Философский постмодернизм отражает новые реалии бытия и в особенности радикальной смены мира человека, его переживаний, мировоззрения, мировосприятия, мироощущения, его отношения ко всем сферам своего бытия. Он отражает не только индивидуально-эстетическо-этическое освоение целостного мира, которое столкнулось с крахом тоталитарной мысли и идеологии, прорывом к постнеклассической парадигме, к постнерациональности, реальностям интеграции и диалога культур. Возникает ощущение кризиса познавательных возможностей человека, восприятия мира как хаоса, абсурда, не подчиняющегося законам, а следующего игре случая, насилию, террору. Современное сознание в его размышлениях о разуме проходит как бы по рядам антиномий, из которых фиксирует определенный срез проблем рациональности, что не позволяет увидеть проблему в целостности.
Особенностью философского мышления конца XX в. является формирование его в конкретных ситуациях — событиях нашего духовного бытия, не объединяющих в себе путем обобщения все другие сферы духовной жизни, не возвышающихся над ними в качестве метафизики. Процессы этого типа происходят во многих областях знания, в том числе и тех, кото-
1 Хасан И. «Что такое постмодернизм» (лекция в СПбЕГУ) С.-Петербург, 20 мая, 2000 г.
рые изучают науку, искусство, этику, религию, политику и т.д. Повышенное внимание к уникальности, особенности, невоспроизводимости в других условиях изучаемых событий истолковывается уже как отказ от всеобщности выводов и как переход к эмпирическим или прикладным исследованиям. Говорится и о смене тоталитаризма рациональности («фонофал-лологоцентризма», по Деррида) плюрализмом, релятивизмом, о формировании нового единства научных, эстетических, политических, религиозных и философских интуиции, преодолевающих индивидуализм, антропоцентризм, патриархальность, механичность, национализм.
Философский постмодернизм, связанный с именами «классиков» -Ж. Батая, Ж. Бодрийяра, М. Бланшо, М. Фуко, У. Эко, и, конечно, Ж. Деррида, - весьма сложное и многоликое явление, внутри которого очевиден целый спектр проблематик, а главное - теоретических и методологических характеристик. Но в своей основе постмодернизм ассимилировал основные процессы и процедуры — децентрации, детерриторизации, деконструкции, -предложенные философией постструктурализма. Лакан, Деррида, Фуко, Барт, Делёз, Лиотар при всем разнообразии позиций работали над обоснованием нового принципа мышления, в котором основные параметры связаны с символом, знаком, пониманием Другого, воображением, дебиологи-зацией фрейдизма, представлением субъективности как лингвистического продукта, личности как литературной условности, теорией социального текста и контекста культуры, манерой письма и др. Развивая идеи структуралистского бинаризма в различных областях человеческой жизни («господство / подчинение», «означающее / означаемое», «язык / речь», «природа / культура»), постструктурализм заменяет их понятиями плюральности, множественности, не основанной на каком-то единстве. Иными словами, формируется новый модус философии.
В этом контексте актуальным становится исследование такого направления как деконструктивизм, являющегося, в некотором смысле, ос-
новой философии постструктурализма. Термин «деконструкция», введенный Деррида Ж., можно определить следующим образом: «выявление оригинальных метафизических допущений, на основе которых было построено то или иное литературное или философское произведение»1. Данное направление постструктурализма, по своему преимущественному интересу именно к этой проблематике, получило общее название деконструктивиз-ма, и хотя оно представлено теориями, построенными на основе анализа литературных текстов, тем не менее изучение его с философской точки зрения, может быть признано значимым и актуальным именно в контексте современной философской проблематики.
Исследование постструктуралистских идей актуально для отечественной философии в момент ее перехода к проблематике постструктурализма. Особая важность изучения способа решения проблем, поднимаемых постструктурализмом, предлагаемого американским деконструктивизмом, состоит в том, что он позволяет применять новые, постструктуралистские идеи и методы, не отказываясь, в то же время, от более старого философского наследия - феноменологии, структурализма, новой критики, герменевтики - объединяя их методологии на почве философского анализа текста. В нынешней тенденции проникновения языковой проблематики в традиционные сферы философского интереса (онтология, гносеология) является значимым объединение философских и искусствоведческих проблем, превращение литературной критики в направление философии.
Являясь практикой постструктуралистской философии, деконструк-тивизм в США поднимает и решает ряд острых на сегодняшний день вопросов, во многом определяя парадигму современной философии, её язык и магистраль развития.
Настоящее диссертационное исследование предлагает анализ концепций двух представителей американского деконструктивизма, старшего
1 Briand М. Postmodernism and Politics: Skepticism or pragmatism? II Journal of speculative ph. N 5 - Univ. Park (PA), 1995. P. 145.
и младшего поколения Йельских критиков: «классика» американского деконструктивизма, основателя Йельской школы, сформировавшего основные принципы оригинального философско-литературного модуса деконст-руктивного дискурса Поля де Мана, и Фредрика Джеймисона - представителя «левого деконструктивизма», - осуществившего оригинальный синтез неомарксистских философских положений с постструктурализмом для анализа постмодернистских культурных и социальных форм.
Выбор персоналий среди внушительного списка представителей американского деконструктивизма был обусловлен следующими причинами: во-первых, и де Ман, и Джеймисон являются известными американскими мыслителями, но недостаточно известными нам во всём объеме их взглядов. Осуществлен перевод двух книг де Мана и реферативный перевод одной книги Джеймисона; во-вторых, каждый из них наиболее ярко репрезентируют самые влиятельные деконструктивистские направления в США; и, в-третьих, в отношении каждого из них речь может идти о целостной концепции: философской концепции литературы де Мана и философской концепции культуры Джеймисона.
Анализ идей постструктурализма как одного из новейших направлений в развитии современной философской мысли занимает немаловажное место в отечественной науке. Сформировавшись в основных чертах во французской мысли, он получил большое распространение, его критические идеи оказали значительное влияние и отразились на развитии большинства существующих философских направлений, а также на формирование постмодернизма. Философские идеи постструктурализма неразрывно связываются с возникновением культуры постмодерна в качестве её философских предпосылок, потому большинство исследований этого направления рассматривают его именно в культурном контексте возникновения постмодернистских течений в искусстве и соединения искусства с массовой культурой, в соотношении постмодернистских идей с научным
мышлением, с поведением, с новым этапом в развитии сознания вообще. Этим объясняется тот факт, что многие исследования постструктурализма проводятся в контексте искусствоведения и культурологии. Среди них можно особо отметить работы A.M. Зверева, И.П. Ильина1, Н.Б. Маньков-ской, Анализ постмодернизма как части общей системы культуры и эстетики и как элемента ее позитивного развития содержится в работах В.М. Диановой2, М.С. Кагана, в которых много внимания уделяется рассмотрению особенностей современного этапа развития культуры и искусства. Анализ постструктурализма с точки зрения его философской проблематики и в его связи с идеями структурализма проводится в работах Н.С. Авто-номовой3, А.В. Гараджи4, А.Л. Грякалова, Е.Н. Гурко5, А.С. Колесникова 6, Г.К. Косикова, Б.Г. Соколова 7.
Большинство работ, касающихся проблематики постструктурализма, берут за основу рассмотрения французский постструктурализм. Специальных исследований, посвященных американскому постструктурализму, появившемуся под влиянием французского и до некоторой степени идущего с ним в одном русле, однако обладающему достаточной оригинальностью, в отечественной литературе еще очень мало. Среди существующих исследований, в которых проводится анализ американского постструктурализма, и в частности, одного из ярчайших его течений, Йельской декон-
1 Ильин И.П. Постмодерн от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. - М., 1998; Постмо
дернизм: словарь терминов. -М., 2001; Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.,
1996.
2 Дианова В.М. Джеймисон - теоретик постмодерна //Философия Р.Рорти и постмодернизм конца XX
века. Материалы конфер. «Философия Р. Рорти и постмодернизм конца XX века». - СПбГУ, 1997; По
стмодернистская философия искусства: истоки и современность. - СПб.: Петрополис, 1999; Художест
венное и научное освоение мира: современное состояние проблемы // Эстетика сегодня: состояние, пер
спектива. Материалы науч. конфер. - СПбГУ, 1999
3 Автономова Н.Б. Важна любая ступень // Вопросы литературы. № 5. - М., 1990.
4 Гараджа А.В. Вавилонское столпотворение // Ad Marginem'93. - М., 1994; Критика метафизики в не
оструктурализме (Деррида). М., 1989.
5 Гурко Е.Н. Тексты de-конструкции. - Томск, 1999.
6 Колесников А.С. Литература и философия в творчестве Поля де Манна (по текстам лекций Ж. Деррида
// Позиции. № 2. - СПб., 2000; Колесников А.С. Современная философия: кризис или смена парадигм //
Философия на рубеже веков. СПб., 1996; Колесников А.С. Философия и литература: современный дис
курс // История философии, культура и мировоззрение. К 60-летию профессора А.С.Колесникова . СПб
?
илософское общество - СПб.,2000.
Соколов Б.Г. Маргинальный дискурс Деррида. - СПб., 1996.
структивистской школы, можно упомянуть многочисленные работы И.П. Ильина, которые направлены на описание постструктуралистской традиции в целом, в широчайшем охвате представляющих его течений. С точки зрения эстетической проблематики деконструктивизм Иельской школы рассматривается СБ. Никоновой 1.
Что же касается де Мана и Джеймисона, то несмотря на то, что имена этих философов часто упоминаемы в многочисленных исследованиях по постмодернизму и теории деконструкции, глубокий анализ их воззрений еще не осуществлён. Фредрик Джеймисон, к примеру, цитируется часто, но методологические установки в анализе культурных феноменов и ситуации Культуры в целом не анализировались в отечественной литературе.
Поль де Ман, как олицетворение деконструкции в Америке, неизменно упоминается в связи с деконструктивизмом Деррида и «Новой критикой», но контуры его работ только обозначены как литературно-философские.
Таким образом, имея в виду образовавшийся научный задел в исследовании этих философов, во многом определяющих парадигму современной философии, автор ставит своей ведущей целью дать целостную характеристику оригинального толкования и применения деконструктивного дискурса американскими философами на фоне эволюции деконструкти-визма от критического модуса П. де Мана к утверждающему (реконструктивному) модусу Ф. Джеймисона.
В связи с этим представляется необходимым решить следующие задачи:
определить основные философские положения деконструктивной теории и практики представителей Иельской школы в интерпретации художественных текстов;
выявив эти основания, определить оригинальность подхода П. де
1 Никонова СБ. Методология интерпретации художественного текста в американском постструктурализме. Автореф. канд. дисс. СПб., 2000.
Мана к интерпретации текстов;
определить основные концепты и темы философских положений, выявленных в ходе анализа прочтений де Мана;
определить методологические установки анализа культурных и социальных форм Ф. Джеймисоном;
на этом основании проследить взаимосвязь его неомарксистского методологического «синтеза» с другими философскими методами в общем и с постструктурализмом, в частности;
показать целостность и оригинальность концепции развития западной культуры Ф. Джеймисона;
определить место деконструкции (прежде всего, взглядов Ж. Дер-рида) в современной американской философии.
Методологически диссертационная работа представляет собой исследование, основанное на анализе концепций двух представителей американского деконструктивизма, не ставящее своей целью подробный и тщательный разбор каждой из этих концепций в их развитии, но стремящееся выявить в них наиболее существенные и, вместе с тем, оригинальные моменты этих теорий. При анализе работ данных философов автор пользовался герменевтическим методом анализа текста, выявляя за конкретной проблематикой концепций их философские основания. Автор также использовал сочетание историко-философского и компаративистского анализа.
Работа выполнялась на широкой источниковедческой западной литературе, включающей как произведения самих исследуемых авторов, так и работы, посвященные их творчеству (ббльшая часть тех и других переводилась автором).
Структура диссертационной работы включает в себя введение, три главы (девять параграфов), заключение и список использованной литературы на русском и английском языках.
Первая глава «Литература и философия в творчестве Поля де Мана» имеет своей целью представить воззрения классика американского декон-структивизма как целостной философско-литературной концепции. Первый параграф первой главы посвящен определению общих теоретических и методологических установок текстового анализа Иельской школы как единого направления, возникшего на основе синтеза постструктуралистской и феноменологической проблематики в качестве продолжения и развития американской философской и критической традиций.
Второй параграф первой главы посвящен анализу идей, касающихся философии языка и природы литературного текста, представленных в работах основателя Иельской школы Поля де Мана. Автором определяются оригинальные моменты его деконструктивного дискурса с акцентом на са-модеконструирующей природе текста, выявляется теория семантически-нейтрального языка как чистой грамматико-риторической структуры.
Третий параграф призван выявить философские взгляды де Мана, имплицитно содержащиеся в его работах «Слепота и прозрение. Статьи о риторике современной критики» (1971) и «Аллегории чтения: фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста» (1979). Определяются взгляды американского философа на природу философского знания, европейскую традицию философствования, политику, эстетику и т.д. Автор опирался на герменевтическое прочтение собственно работ де Мана, реферативный перевод и рецензию А. С. Колесникова лекций Ж. Деррида, посвященных Полю де Ману \
Вторая глава «Философия культуры Фредрика Джеймисона» предлагает целостный охват воззрений философа младшего поколения Иельской критической школы. Первый параграф этой главы определяет основные концепты теории Джеймисона: текст, История, репрезентация и др., проясняются отношения текста и его контекста во взглядах американского фи-
1 Колесников АС. Литература и философия в творчестве Поля де Манна (по текстам лекций Ж. Деррида // Позиции. № 2. - СПб., 2000.
лософа.
Второй параграф второй главы посвящен оригинальной концепции «новой герменевтики» и интерпретативной модели культуры, предложенными Джеймисоном. Определяется взаимосвязь неомарксистской критической теории с философской герменевтикой, структурализмом и собственно деконструктивизмом.
Третий параграф обрисовывает типологию западной капиталистической культуры, предложенную Джеймисоном, где особое значение имеет его концепция постмодернистской (т.е. современной) культуры. Метатео-ретический анализ культуры, выполненный им на обширном материале, позволил философу определить существенные характеристики постмодернизма.
Третья глава « Деконструктивизм в контексте американской философии» посвящена рефлексии американских философов о деконструктивном дискурсе Жака Деррида и призвана определить место деконструктивизма в философской палитре США.
Первый параграф третьей главы предлагает критическую точку зрения Д. Сёрля на философию деконструктивизма. Американским философом отрицается новаторство Деррида, а философские основания его теории определяются как классически метафизические.
Во втором параграфе рассматривается гипотетическая полемика Ха-бермас / Деррида, предложенная Д.К. Хой, о смысле деконструкции, назначении философии, обсуждается возможность примирения противоположных философских установок.
В третьем параграфе предлагается точка зрения Р. Бернстайна на истоки дерридианской деконструкции, анализируются понятия «иного», «инаковости» в политике и социальной сфере. Отмечается настороженное отношение к деконструктивизму в академических философских кругах США.
Заключение содержит резюме и результаты исследования.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в постановке и содержательном анализе ряда малоисследованных аспектов, касающихся темы диссертации:
впервые осуществлена попытка целостного рассмотрения деконст-руктивизма в США в ходе анализа концепций де Мана и Джеймисона;
показаны особенности рецепции и трансформации принципов постструктуралистской и деконструктивной философии Деррида на американской почве, определена оригинальность и достаточная степень независимости;
впервые американский деконструктивизм определяется как фило-софско-литературное направление, во многом определившее парадигму постмодернизма;
показаны его генетические связи как с социо-культурными и философскими проблемами, так и с направлениями философствования;
определена философская проблематика деконструктивной практики П.де Мана;
впервые определяются методологические основания анализа культурных феноменов (как текстовых феноменов) в концепции Джеймисона.
Теоретическая и практическая значимость диссертационной работы заключается в стимулировании углубленного изучения американского де-конструктивизма во всей полноте его направлений и в связи с европейской («континентальной») философией.
Данная работа может быть использована при подготовке лекционных и семинарских занятий, спецкурсов по истории современной зарубежной философии, по философии в США, а также в спецкурсах по философии культуры, эстетике и философии языка.
Апробация основных положений и отдельных аспектов работы нашли отражение в ряде публикаций, а также в докладах на научных конфе-
ренциях: «Современная философия как феномен культуры: исследовательские традиции и новации» (г. Санкт-Петербург, 2001), «Дни петербургской философии 2003: Россия - Запад - Восток: компаративистские проблемы современной философии» (13-15 ноября, 2003).
Основные положения постструктуралистской методологии Йельской школы
Американский деконструктивизм постепенно формировался на протяжении 70-х гг. XX в. в ходе активной переработки идей французского постструктурализма с позиций национальных традиций американского литературоведения («Новой критики») с его принципом «тщательного прочтения», и окончательно сформировался с появлением в 1979 г. сборника статей Жака Деррида, Поля де Мана, Харольда Блума, Дж. Хартмана и Дж. Хиллиса Миллера «Деконструкция и критика», получившего название «Йельского манифеста» или «манифеста Йельской школы».
Именно учёными этой школы - самого влиятельного и авторитетного направления в американском деконструктивизме — было обосновано ключевое понятие течения - деконструкция (или, вернее, предложен наиболее популярный среди критиков вариант) и разработан тот понятийный аппарат, который лёг в основу практически всех остальных версий литературно-критического деконструктивизма.
В то же время нельзя представлять американских деконструктиви-стов как безоговорочных последователей Деррида и верных сторонников его «учения». Да и сами американские дерридианцы довольно часто говорят о своем несогласии с Деррида. В первую очередь это относится к де Ману и X. Блума. Однако за реальными или официально прокламируемыми различиями все же видна явная методологическая и концептуальная преемственность. Несомненно, что деконструктивизм йельцев отталкивается от определенных положений Деррида, но именно отталкиваются, и в их интерпретации «дерридианство» приобрело специфические черты.
Так, обосновывая необходимость деконструкции, Деррида пишет, что, «в соответствии с законами своей логики она подвергает критике не только внутреннее строение философем, одновременно семантическое и формальное, но и то, что им ошибочно приписывается в качестве их внешнего существования, их внешних условий реализации: исторические формы педагогики, экономические или политические структуры этого института. Именно потому, что она затрагивает основополагающие структуры, «материальные» институты, а не только дискурсы или означающие репрезентации (т.е. искусство, различные виды эпистем, философем, социоло-гем, etc., которые складываются в разных общественно-гуманитарных и естественных науках - У.Ф.), деконструкция и отличается всегда от простого анализа или «критики» 1.
Но американский апологет Деррида Джонатан Каллер, суммируя общую схематику деконструктивного подхода к анализируемому произведению, не без тенденции к упрощению, констатирует, что «прочтение является попыткой понять письмо, определив референциальный и риторический модусы текста, например, переводя фигуральное в буквальное и устраняя препятствия для получения связного целого. Однако, сама конструкция текстов — особенно литературных произведений, где прагматические контексты не позволяют осуществить надёжное разграничение между буквальным и фигуральным или референциальным и нереференциальным, -может блокировать процесс понимания»2. Именно исследованием этого «блокирования процесса понимания», собственно, и заняты представители Йельской школы. Но поскольку критическая практика по своей сути является иррациональной, постольку на первый план у них выходит не сколько понимание прочитываемых текстов, сколько человеческое непонимание, запёчатлённое в художественном произведении. В конечном итоге, проце- дура деконструкции у старших йельцев предстаёт не демонтажем структуры текста, а демонстрацией того, что уже демонтировано, вывод, ясно артикулированный в теориях де Мана и Миллера.
Рассмотрим это положение в контексте общих методологических установок йельских теоретиков.
Представители Йельской школы являются прямыми продолжателями новокритической традиции. В своих построениях они — и это очень важно для их понимания — не отказались от важнейшего новокритического принципа редукции, вынесения за скобки при рассмотрении литературного произведения всех внешних влияний и всего внелитературного или вне-языкового. Однако они последовали постструктуралистским установкам и включили в интерпретацию текста личность и читателя (т.е. себя, самого критика), что привело к созданию очень любопытных и оригинальных систем «литературного универсума».
В их работах сохраняются и другие основные новокритические принципы: произведение рассматривается по-прежнему как эстетический объект скорее, нежели сообщение; форма и содержание рассматриваются как органическое и неразрывное единство, в котором содержание приобретает формальные признаки, а форма — содержательные (данные принципы не расходятся с постструктуралистскими); а также произведение рассматривается как структура до некоторой степени независимая от личности и контекста автора-человека. Все эти принципы переживают в их работах некоторые изменения, они ставятся под сомнение, подвергаются детальному анализу, приводящему иногда к парадоксальным заключениям, но сохраняют роль основных методологических установок.
Но применение методов постструктурализма (таких как деконструкция, снятие субъектно-объектной оппозиции путем активного внедрения субъекта в структуру объекта, понятие интертекстуальности), в сочетании с новокритическими «феноменологическими» принципами и методом тща тельного прочтения, дает возможность построения весьма любопытных и оригинальных теорий. (Надо отметить, что слово «метод» в применении к таким понятиям как «деконструкция», «интертекстуальность», не является здесь простой оговоркой: для представителей Йельской школы эти постструктуралистские понятия действительно приобретают методологическое значение). Становится возможным (что особенно ярко представлено в теории де Мана) выявить причины интерпретационных сложностей, заключенные исключительно внутри самой языковой структуры, - то есть, фактически внутри пустой формы языка, каким бы он ни был (языком литературы, или языком науки, или языком культурной традиции и т.д.) - без привлечения внешних по отношению к ней, референциальных факторов.
Краткая характеристика основных принципов, которыми руководствуется Иельская школа при подходе к тексту такова: рассмотрение текста как структурно-смыслового единства и представление о риторической природе языка. Необходимо сразу оговорить, что понятия «язык» и «текст», хотя применяются ими в прямом, т.е. литературоведческом смысле, могут быть поняты гораздо шире: язык есть, по сути, любая система означивания, а текстом является все, что может быть прочитано, т.е. рассмотрено как знаковая структура, из которой можно извлечь некое значение. Такой подход не только не противоречит взглядам данных ученых, но даже следует из них, хотя, в силу своих интересов, они занимаются рассмотрением в основном литературных источников, за что часто обвиняются критиками в якобы предпочтении литературного дискурса и возвышении литературы над любыми другими видами дискурса. Хотя Ильин расценивает это явление как «методологическая агрессия литературоведения в другие сферы знания»1, с ним необходимо согласиться в том, что оно имеет место, и что оно основано на структуралистском, перешедшем и в постструктурализм, убеждении о языковой определенности сознания, о том, что всё, до некоторой степени, есть язык. Если же всё, до некоторой степени, есть язык, то ко всему можно подойти и как к литературе, и всё может быть проанализировано как литература.
Философия литературы Поля де Мана
Поль де Ман является фактически основателем Йельской школы. В его работах постструктуралистская проблематика представлена в наиболее чистом виде. Его ранние работы характеризуются интересом к феноменологическим проблемам, но к началу 70-х гг. он посвятил несколько статей, собранных в книгу «Слепота и прозрение. Эссе по риторике современной критики» (1971), анализу современной ему литературной критики, в частности Деррида. И,видимо, под влиянием франц.философа начинает интересоваться проблемами постструктурализма и избирает деконструкцию основным методом своего подхода к тексту. В предисловии к своей второй книге: «Аллегории чтения» (1979) он специально отмечал, что его понимание деконструкции существенно отличается от понимания ее у Деррида, и во многом сформировалось независимо от последнего. Но связь его теории с учением Деррида остается неоспоримой, хотя само их отношение к данному понятию и способы применения его принципиально различаются: то, что для Деррида было неопределимым и стихийным общим свойством языка, для де Мана становится строгим законом и, одновременно, методом.
Работы де Мана, как и работы Деррида, имеют, в основном, теоретический характер, несмотря на то, что практически все они посвящены анализу конкретных текстов. Они принадлежат к тому виду литературоведения, которое может быть названо философским и рассматриваться со следующей позиции: можно сказать, что в них не теория создается для анализирования текста, но, напротив, текст используется исключительно для иллюстрации теории.
Несмотря на это, де Ман более всех представителей деконструкти-визма упрекается в предпочтении литературного дискурса, что отчасти является неудивительным и основывается на теоретических принципах самого де Мана, одним из основных тезисов которого является тот, что литература выше философии, и любого другого дискурса, так как именно она «изначально честнее» или сознательнее в отношении своей риторики. Причем наиболее всего это относится к поэзии, т.к. она почти целиком построена на риторической игре фигур и звучаний. Литература «честнее» в отношении того, что она хочет сказать, т.к. заведомо предполагается, что то, что она хочет сказать, есть фикция и вымысел, не претендующие на реальность и истинность, или по крайней мере, претендующие на весьма относительную истинность. Но, таким образом, литература становится не замкнутым жанром, но подходом, критерием, применимым к любому виду дискурса, так что он может быть превращен в литературный и рассмотрен соответствующим образом.
Согласно де Ману там, где в силу вступает риторика, кончается лю бой «серьезный» дискурс и начинается «литература» - свободная игра чистых вымыслов, пространство абсолютной фиктивности. При этом собственные глобальные референции литературных текстов (такие как философские и моральные утверждения Руссо, определения мыслящего субъекта у Гегеля, метафизические переворачивания Ницше, как любые ценности, и даже минутные эмоции и впечатления поэзии) уходят на второй план, а точнее, полностью поглощаются фиктивностью языка. Де Ман одновременно сужает сферу действия языка и текста до литературы и риторики и расширяет литературу до риторики любого текста и языка.
Соглашаясь с мыслью о независимости языка означающих от означаемых или от любых референций, де Ман отрицает необходимость или, по крайней мере, однозначность отношения языка к «невербальному внешнему» (nonverbal outside), которым он, по традиционному мнению, определяется и на которое он воздействует. Это «внешнее» есть культура, история, общество, ценности - т.е. всё, что имеет, как утверждает, например, известный представитель американского постструктурализма Франк Лентриккия, главное и определяющее влияние на возникающий на их фоне текст (включая, например, «текст сознания»). Всё это, по мнению де Мана, есть референции, отношение к которым, как к любым означаемым языка во всей постструктуралистской философии, ставится под сомнение. Но язык есть первое, что определяет текст и что определяет историю, культуру, общество, ценности, которые сами есть тексты, и, значит сами мыслимы лишь через язык и как язык. Означаемое, референция, само есть не более чем означающее. Но и означаемое есть не более чем означаемое. И то, что здесь может быть поставлено под сомнение - это не первенство одной из частей полярностей означаемое / означающее, референция / язык или внешнее / внутреннее, но сама возможность существования полярностей. Но если язык есть, в то же время, собственная референция, а референция по-прежнему есть язык, то всё, что мы имеем, есть только язык или только референция. Некий язык - референция (что не есть то же самое, что «ре-ференциальный язык»), в котором знак есть собственное значение, и действует автоматически, ни от чего не зависящим способом, сам в себе, сам себе единственный закон. Языковая машина, грамматика, которая устанавливает возможность простого отношения с логикой и возможность непроблематичного значения, и, следовательно, возможность истины значений1.
Но здесь, на фоне этого структуралистского вывода, де Ман отмечает действие в языке риторики — как бы в противоположность грамматике. Или, скорее, не в противоположность, а в дополнение: «пара грамматика / риторика, безусловно, не есть бинарная оппозиция, так как они ни коим образом не исключают друг друга» . Риторику де Ман определяет следующим образом: это «диалектическое разрушение устойчивой связи между знаком и значением, которое действует внутри грамматической структуры» или «отклонение» (deflection)3.
Де Ман утверждает, что между грамматикой и риторикой существует некое напряжение, но если в упомянутом «языке - референции» знак составляет собственное значение, а значение само по себе есть знак, то теперь можно сказать, что есть некоторое напряжение внутри грамматики, которое можно обозначить как риторику. Т.е. риторика есть сдвиг единства знак - значение по отношению к самому себе, отклонение внутри него. И этот сдвиг оказывается более опасным, чем прежнее традиционное полное их разделение, которое позволяло сохранить непроблематичность логики языка, строгое действие грамматической однозначности и обеспечивало абсолютную, хотя и совершенно пустую и, по сути, ни о чём не говорящую определенность. Внутренний же сдвиг ведет, напротив, к полной неопределенности.
Логика культуры: «история» и «текст»
Представитель младшего поколения Йельской школы Фредрик Джеймисон, признанный «теоретиком постмодерна» (культуры «после модерна»)2 реализует свою критическую деятельность в широком междисциплинарном плане (литературоведение, теория визуальных искусств, психоанализ, культурная антропология, критическая социальная теория), преодолевая тем самым ограниченность предмета критических стратегий старших йельцев литературным дискурсом. Автор ряда широкоизвестных произведений («Сартр: источники стиля» (1961), «Марксизм и форма: диалектические теории литературы XX в.» (1971), «Тюрьма языка: критическая оценка структурализма и русского формализма» (1972), «Источники времени» (1994) и др. Этапными в разработке собственной интерпретатив-ной модели культуры можно считать работы «Политическое бессознательное: нарратив как социально-символический акт» (1981) и «Постмодернизм, или культурная логика позднего капитализма» (1991).
«Всегда историизируй» - таков общий пафос концепции Джеймисо-на, означающей рассматривать текст в его исторической перспективе, что является необходимым условием его адекватного понимания. По мере разработки концепции в предметное поле анализа кроме литературных произведений им вовлекаются и другие «тексты» культуры — архитектурные, живописные, кинематографические. Интерпретация текста в связи с его историческим контекстом, по Джеймисону, означает такой диалектический подход к продуктам символической деятельности, при котором, с одной стороны, базовым содержанием текста является та историческая ситуация, в которой он стал возможен, с другой, эксплицируется тот способ, каким эта форма произведения искусства или философского текста оказывается существенно содержательной, предшествующей и конститутивной по отношению к своему непосредственному социальному контексту. Диалектическое мышление для американского философа заключается также в том, чтобы описать «место» предельно конкретного («экзистенциального») не как невыразимое ядро индивидуальности, но как медиативную функцию между измерениями реальности различной общности - структурой литературного произведения, организацией социальной группы, отношения языка к своим объектам, способом разделения труда и т.д.1
В русле марксистской диалектической мысли Джеймисон защищает текстуальный анализ в форме идеологической критики. Само соотнесение политического с бессознательным отсылает к важному аспекту перечитывания им марксистского идеологического анализа: говоря о мистифицирующей функции идеологии, он выдвигает на первый план утопическую функцию идеологии, выражающую коллективные надежды и желания.
Центральной мыслью марксизма является обусловленность производства и содержания текстов историческим моментом (социоэкономиче-ской базой). Джеймисон предлагает стратегии чтения, представляющие собой путь обсуждения социального и исторического измерений текстов, которые могут быть поняты как «дедуктивная операция», призванная показать, как «политическое бессознательное» текста становится связующим звеном в качестве подтекста1. Следует ясно видеть, что американский философ не желает восстанавливать контекстуальный анализ способом, которым он традиционно понимается и применяется. Он предлагает то, что видится как альтернативная стратегия: то, что относится к контексту, может быть прочитано как подтекст, неотъемлемый от исследуемого текста. Текстуальная интерпретация, таким образом, включает: «переписывание или реконструкцию важного исторического или идеологического подтекста, всегда понимаемого как то, что «подтекст» не представлен непосредственно как таковой, не является неким здравым смыслом внешней реальности, ни даже конвенциональными нарративами исторических учебников, а скорее он всегда должен сам (ре)конструироваться после факта» . Совершая такое перемещение (displacement), Джеймисон надеется примирить марксистский метод с тщательным (close) анализом текстов, унаследован-ным,прежде всего, от П. де Мана.
Для интерпретативных операций в этой перспективе американский критик предлагает комплекс терминов, находящихся в постоянном взаимодополнении: история, текст, повествование, тотальность, репрезентация.
История, это прежде всего, прошлое. Бытие в настоящем прошлого культуры - это та «сущностная мистерия», ключ к которой, по мнению Джеймисона, дает марксизм3. История (в марксистских терминах — последовательность способов производства) здесь приобретает вид последовательности «социальных формаций». Джеймисон использует концепт Пу-лантзаса «социальная формация»: «каждая социальная формация или исторически существующее общество есть структурное со-существование нескольких способов производства»4. Драматическим нервом этой истории является «единственная фундаментальная тема», «единственный неоконченный сюжет»1 обретения коллективного единства и свободы в борьбе с необходимостью. История - это и смысловое измерение настоящего, непрямым способом схватываемый смысл настоящего в той мере, в которой настоящее выявляется как форма восприятия Истории. Таким образом, понятие Истории предстает как единство двух содержательных уровней: это та субстанция социальности, которая одновременно является формой организации опыта индивида. В этом двуединстве история становится парадоксальным, непредставимым концептом2. Подобно понятию Реального у Лакана, она определяется существенно негативно: история это то, что не в состоянии мыслить индивид, находящийся в рамке истории, ибо это есть то, как он мыслит. И в этом смысле «историизировать» (мыслить исторически) означает попытку заглянуть за изнанку понятий, попытку мышления мыслить против себя самого, что приводит, согласно Джеймисону, к подлинной диалектике.
Текст в самом общем плане - феномен, который нужно объяснить (произведение искусства par exellance). В более специальном смысле — структуралистский феномен, продукт «текстуальной», «антиэмпирицист-ской» революции, совершенной структурализмом3. «Внимание к тексту освобождает нас от эмпирического объекта - институт ли, событие или индивидуальная работа - перемещая [выделено мною - У.Ф.] наше внимание на его учреждение (установление) как объекта и его отношения к другим объектам, таким образом конституированных»4. Такие понятия как «текст», «дискурс», «написание», по мнению Джеймисона, указывают на такое перемещение (displacement). Такое перемещение подчеркивается, когда философ (вслед за Альтюссером и Лаканом) рассматривает историю как «отсутствующую причину»: реальное, история доступна нам только в текстуализированной форме, через её нарративизацию в политическом бессознательном1.
Будучи в этой свой ипостаси артикулированной историей, «текст» синонимичен «нарративу» (повествованию). Повествование есть способ приведения реальности, состоящей из различных измерений, «темпораль-ностей» (природно-биологические микро- и макроритмы, время повседневности, экономические циклы, ритмы социальной истории) к единой форме. Гетерогенные временные порядки сводятся синтаксическими структурами, сюжетными линиями, жанровыми конвенциями в связное, интеллигибельное целое. Повествование - не столько литературная форма, или структура, сколько эпистемологическая категория и, подобно кантов-ским категориям времени и пространства, может быть понята как одна из абстрактных (или «пустых») координат, изнутри которых мы познаём мир, как «бессодержательная форма», налагаемая нашим восприятием на неоформленный, сырой поток реальности.
Аналитическая философия о «метафизике» деконструкции (Дж. Сёрль)
Профессор философии Университета Беркли, Калифорния, разрабатывавший проблемы сознания и языка, Джон Сёрль в ряде статей («Перевернутый мир», «Ответ Макки» (1993)) пытается разобраться «что же такое деконструкция и почему она так влиятельна в американской литературной критике и игнорируется американскими философами?»1.
Подвергая анализу работу Каллера «О деконструкции» и некоторые тексты самого Деррида, Сёрль определяет деконструкцию как ряд методов обработки текстов, текстовых стратегий, направленных главным образом на свержение логоцентрических тенденций, из которых он считает заслуживающими внимания три стратегии: самая важная - настороженное отношение к традиционным бинарным иерархическим оппозициям и всеобщее смещение системы; поиск неких ключевых слов в тексте, которые позволяют понять смысл «игры» (Каллер называет этими словами «парер-гон» Канта, «фармакон» Платона, «supplement» Руссо и «hymen» Малларме); выявление маргинальных особенностей текста, например, метафор, ибо они — ключи к пониманию .
В частности, что дает деконструкция оппозиции «речь-письмо», где Деррида показывает первичность письма и доказывает, что речь есть форма письма? И действительно ли подавление письма есть фундаментальная операция нашей эпохи, эпохи со времен Платона до логоцентризма современной философии? Сёрль приводит контрдовод: Аристотелевская логика, развиваясь в средние века и позже вплоть до Лейбница и далее до Фреге и Рассела и символической логики может служить примером обратного, когда философы подчеркивали, что письменный язык более понятный инструмент логических отношений.
Однако Деррида видит эту проблему глубже. Он пытается показать превосходство письма над речью за счет того, что определяет особые черты «классического» понятия письма и показывает, что те же черты свойственны и речи. Поэтому для Деррида и письменное слово, и устное - повторяемы (iterable), оба конституциональны, оба могут быть неверно поняты и оба зависят от системы различий. Но утверждение Ф. де Соссюра, что элементы языка функционируют только из-за различий между ними, у Деррида, настаивает Сёрль, ложно оборачиваются в то, что «элементы состоят из следов (trace) этих самых других элементов», что «существуют только различия и следы следов»1. Система различий ничего не имеет с тем, чтобы нарушало различие между присутствием и отсутствием. Напротив, система различий есть именно система присутствий и отсутствий. Уничтожение «элементов» в угоду «следов» - важный сдвиг в философии языка Деррида и, возможно, всей метафизики деконструкции. Ибо следующий шаг - утверждение того, что язык есть система «институциональных следов». И сделав этот шаг, Деррида дает иное определение письму, говоря, что весь язык, будь то письменный или устный, есть письмо: установленный (instituted) след есть общая возможность для всех систем сигнификации. «Доказательство того, что речь это письмо есть пустячное дело, если уже переопределено понятие письма, объединяющее и речь, и письмо»2. Отсюда, неудивительно открытие того, что всё есть письмо.
Давая общую оценку деконструкции различия речь-письмо, американский философ утверждает, что: странное прочтение Деррида истории западной философии, при котором обсуждаются подробно только три философа - Платон, Руссо и Гуссерль, скорее мотивировано его убеждением, что всё в логоцентризме завязано на предпочтении речи, а использование удобно переопределенного понятия письма поможет Деррида деконструировать понятия истины , реальности и т.д; доказательство в этой операции основано на переопределении. Таким образом можно доказать всё, что угодно; переопределение Деррида письма не основано ни на каком эмпирическом изучении сходств и различий обеих систем. Более того, переопределение основано на неверном представлении о том, как функционирует система различий, а это далеко небезобидно.
Деррида в действительности отвечает на некоторые положения Гуссерля и использует, в основном, инструменты Хайдеггера. По сути дела, считает Сёрль, поднимается большая проблема и допускается большая ошибка. В философской традиции всегда был поиск метафизических основ знания, языка и значения, математики, морали и т.д.
В XX веке, главным образом под влиянием Витгенштейна и Хайдеггера, осознается, что этот поиск шёл не в том направлении. Основы не те, как представляли их классики-философы, например, для знания и морали. Невозможно обосновать язык и знания на чувственных данных, потому что наши чувственные данные слиты с нашей языковой и социальной практикой. Деррида правильно отмечает, подчеркивает Сёрль, что не существует подобных основ, но затем делает ошибку, что позволяет отнести его к классическим метафизикам. Ошибка не в том, что классический метафизик верил в то, что такие основы существуют, а в том, что он так или иначе считал их необходимыми.
Именно эту веру разделяет Деррида с той традицией, которую он пытается деконструировать. Деррида видит, что Гуссерлевское видение трансцедентального в основе науки, языка и здравого смысла неверно. Но, что он не заметил, что это никоим образом, по Сёрлю, не угрожает науке, языку или здравому смыслу. Единственная «основа», которая есть у языка или в которой он нуждается, это то, что люди биологически, физиологически и социально устроены так, что они умеют использовать его, чтобы утверждать истины, издавать законы и подчиняться им, выражать свои чувства и отношения, благодарить, извиняться, предупреждать и т.д.
В заключение, Дж. Сёрль примеряет стратегии деконструкции к самой деконструкции: в иерархической оппозиции деконструкция / логоцен-тризм (фоно-фалло-логоцентризм) привилегированный термин «деконструкция как правый член оппозиции» в действительности подчинён обесцененному термину «логоцентризм», т.к. для того, чтобы установить иерархический приоритет деконструкции, деконструктивист вынужден пытаться представить её приоритет, её аксиологическое первенство аргументом и убеждением, апеллируя к логоцентрическим ценностям, которые он пытается обесценить. Но его усилия будут обречены на провал из-за внутренней противоречивости (inconsistency) самого концепта деконструкции, из-за отсылающей себя (self-referential) зависимости от власти (authority) априорной логики. Деконструкция деконструирует себя посредством апоре-тического Aufhebung (снятие).