Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Центральная Азия в структуре основных тенденций мировой политики и регионального развития 17
1.1. Ключевые особенности политического развития и режимной динамики государств Центральной Азии 17
1.2. Внешнеполитическая ситуация в Центрально-азиатском регионе в контексте хаотизации международных отношений и новых тенденций мировой политики 33
Глава 2. Внешний фактор в современных политических процессах Центрально азиатского региона 65
2.1. Роль внешнего фактора в трансформации современных политических режимов: методологические подходы 65
2.2. Механизмы и технологии внешнего влияния на политические процессы государств Центрально-азиатского региона 79
Глава 3. Национальная безопасность Кыргызской Республики в условиях экспортных технологий внешнего воздействия .111
3.1. Основные проблемы политической системы Кыргызской Республики 111
3.2. Проблемы разработки защитного и атакующего политтехнологического инструментария 125
Заключение .145
Список литературы 153
- Ключевые особенности политического развития и режимной динамики государств Центральной Азии
- Роль внешнего фактора в трансформации современных политических режимов: методологические подходы
- Основные проблемы политической системы Кыргызской Республики
- Проблемы разработки защитного и атакующего политтехнологического инструментария
Ключевые особенности политического развития и режимной динамики государств Центральной Азии
Распад Советского Союза в декабре 1991 года кардинально перекроил всю геополитическую картину мира, изменил систему международных отношений, стал причиной геополитической ситуации, которая потрясла весь мир, заставила насторожиться и задуматься о непредсказуемости будущего, чего не было со времен Второй мировой войны. Фактически это была настоящая геополитическая катастрофа, последствия которой и сегодня отражаются на экономике, политике и социальной сфере всех бывших республик Советского Союза и, в частности, на государствах Центральной Азии.
Центральноазиатский регион представляет собой пять государств, образовавшихся в результате распада СССР: Кыргызстан, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан и Туркмения. С момента обретения независимости данный регион вызывает огромный интерес как со стороны ближайших соседей, так и у крупных держав Запада и Востока, что определяется рядом факторов.
Для Европы и США распад Советского Союза обозначил возможность проникнуть в ранее недоступную Центральную Евразию, закрепить там свое положение и оказывать давление на своих главных геополитических конкурентов – Россию и Китай в непосредственной близости от их границ. Исламские государства растолковали обретение центральноазиатскими республиками независимости в качестве возможности вернуть их в мусульманский мир.
Для России закрепление в Центральной Азии является шагом на пути к мировому доминированию, а обеспечение стабильности внутри региона влечет за собой безопасность и стабильность ее южных границ. Кроме того, для России Центральная Азия важна также тем, что безопасность ее нефтегазового экспорта находится в прямой зависимости от приграничных стран, через которые проходит транзит энергоресурсов.
Китай заинтересован в ресурсном потенциале региона и преследует исключительно экономические интересы.
Кроме того, Центральная Азия – это важный мировой резерв диверсификации углеводородов и путей их транспортировки, экономическая привлекательность представлена значительными запасами природных ресурсов. Таким образом, в силу своей уникальности, Центральноазиатский регион представляет собой объект сосредоточения не только геополитических, но и экономических интересов различных держав.
Помимо основных вышеуказанных геополитических игроков на динамику развития центральноазиатских государств оказывают влияние следующие факторы:
1) внешние акторы;
2) международные финансовые институты – ВБ, МВФ и т. д.;
3) клановый характер политической элиты;
4) этнические и региональные противоречия;
5) незавершенность государственного формирования1. Эти элементы определяют ключевые моменты трансформации политических систем государств региона, часть из них являются факторами, стимулирующими процесс модернизации, часть – тормозящими, однако, в целом, изменение политических систем центральноазиатских государств происходит в контексте влияния указанных элементов.
Безусловно, все государства Центральной Азии имеют общие черты. Длительное существование в составе одного государства – СССР – обусловило наличие в получивших независимость республиках ЦА схожих черт не только хозяйственных, но и культурных, ценностных, в большинстве своем предопределяющих, возможно и вопреки их воле, векторы их дальнейшего развития, несмотря на различия в проводимой политике.
Нужно отметить то, что схожие экономические системы центральноазиатских государств аналитики склонны называть постсоветским капитализмом. В основе этого феномена лежит концентрация власти в руках очень узкой группы несменяемых элит, сращивание власти и собственности, поглощение политических элит бюрократическими и бизнес-элитами и их взаимозависимость, клиентелистский, персонифицированный, внеинституциональный характер властных отношений. Самую большую проблему для политического развития и формирования демократии составляет закрытость элит, отсутствие как такого механизма ее рекрутирования, слабость политической конкуренции, отсутствие возможности реального доступа к участию общества в политике, за исключением голосования на выборах, которые также в большинстве становятся большой фикцией.
Итак, на территории Центральной Азии сходный характер политических элит, инструментов их господствования, методов, которые они применяют. В центральноазиатских государствах нет четкого различия, либо оно очень слабо выражено, между политическими, административными и бизнес-элитами. Все они тесно переплетены между собой, оказывают друг другу взаимную поддержку и находятся у власти, сменяя друг друга на различных постах. Практически все исследователи Центральной Азии признают клановость политических режимов и указывают на доминирующую роль родоплеменных отношений в политической и общественной сфере. Кроме того, одной из особенностей постсоветского капитализма является незаинтересованность правящих кругов в модернизации системы. Все реформы, как правило, носят имитационный характер. Целью политиков является не развитие государства как такового, а доступ к власти с целью перераспределения ресурсов в свою пользу.
В целом же рассмотрение развития политических систем и режимов центральноазиатских республик предопределено двумя позициями исследователей: суть первой заключается в рассмотрении центральноазиатских государств в качестве транзитных на пути от авторитаризма к демократии1; суть второй основывается на рассмотрении республик региона в качестве неопатримониальных систем2.
Сторонники первого подхода, основанного на рассмотрении политических систем центральноазиатских государств в качестве транзитных, полагают, что государства находятся на пути построения демократии в качестве конечной цели системного развития. Все пять государств региона, вступая в члены ООН и ОБСЕ, приняли на себя такие общепризнанные демократические стандарты как свободные, открытые, честные выборы, подотчетность органов государственной власти друг другу и прозрачность их работы, развитое гражданское общество и т. д.
Безусловно, существуют факторы, тормозящие процесс демократического транзита, и преодоление таких факторов является актуальной проблемой политического руководства республик. В государствах Центральной Азии существуют практически все демократические институты, однако, отсутствует их реальное практическое применение. К примеру, в каждом государстве существует развитая нормативно-правовая база, однако, существуют проблемы в ее практическом использовании. Во всех пяти республиках применен принцип разделения властей, существует большое количество политических партий, сформировано гражданское общество.
Однако, причина их создания и функционирования заключается, скорее, в желании угодить мировому сообществу, нежели обусловлено объективной необходимостью функционирования демократической системы.
Признавая тот факт, что политические системы Центральной Азии являются транзитными, нужно отметить, что парадигма демократического транзита представляет собой пять следующих принципов:
1) любое государство, нацеленное преодолеть диктатуру, становится на путь демократизации;
2) процесс перехода к демократии реализуется в три этапа: а) политическая либерализация авторитаризма; б) крах политического режима и зарождение зачатков демократии посредством укрепления статуса гражданского общества, принятия новой конституции и т. д.; в) принятие населением демократических ценностей и норм;
3) значимость института выборов признается неоспоримой, так как посредством выборов легитимируется новый состав высших органов власти, предоставляется возможность населению принимать участие в политической жизни общества и государства, реализуется подотчетность государственных органов;
4) такие особенности транзитных государств, как политическое прошлое, уровень экономического благосостояния, институциональная история, этнический состав населения, традиции и культура не оказывают значимого влияния на процесс перехода к демократии;
5) процесс демократизации преобладает над процессом построения государства1.
Роль внешнего фактора в трансформации современных политических режимов: методологические подходы
Современные государства, находящиеся на пути своего развития, построения демократии, формирования устойчивого правового государства, в частности, и государства Центральной Азии, становятся заложниками ситуации, когда на внутриполитические процессы влияют не только и не столько эндогенные факторы, сколько внешние игроки, реализующие свои геополитические амбиции. Внешний фактор в трансформации политических режимов в современном мире давно перестал быть чем-то исключительным. Все политические системы, независимо от роли и места государства на мировой арене, так или иначе подвержены влиянию со стороны третьих игроков, которые при реализации своих стратегий используют различные механизмы: экономические, политические, социальные.
В современной политической науке существует несколько теорий к пониманию роли внешнего влияния на политические процессы. Сторонники первого подхода рассматривают внутренние противоречия в государствах не как результат внешнего влияния, а как явление стихийное, причина которого кроется в социальных противоречиях, системном кризисе, нищете, демографической ситуации и так далее, которые находят свое выражение в массовых выступлениях, бунтах, протестах демократически настроенных неправительственных организаций, которых поддерживает широкий круг граждан. Роль внешних игроков здесь лишь в том, что они оказывают поддержку НПО для реализации их целей. Этот процесс обоснован, в первую очередь, внутренними противоречиями в обществе и дискредитацией действующей власти. Внешний фактор играет здесь отнюдь не ключевую роль1. При этом, исследователями предлагаются различные причины социальных волнений, начиная от ущемления прав граждан и заканчивая узурпацией власти, коррупцией или низким уровнем занятости. Но одно их объединяет наверняка – все эти предпосылки продиктованы внутренними проблемами государства, но отнюдь не внешним влиянием.
Так, Андерс Ослунд, эксперт Фонда Карнеги за Международный Мир полагает, что основной причиной «цветных революций», государственных переворотов на постсоветском пространстве и, в частности, в Кыргызстане, стали готовность и стремление населения государства обрести свободу и построить демократию. По мнению Ослунда, причины народных волнений имели внутренние предпосылки, но это были не бедность или коррупция, а несправедливость. Население этих государств выступило за демократические права и свободы2.
Петра Стыков, немецкий профессор политологии, видит причину государственных переворотов в постсоветских государствах в нестабильности политических режимов, которые, посредством смены элит и руководства республик, попросту «перезагрузили» свой полуавторитаризм»3.
Томас Карозерс, американский исследователь, полагает, что причина социальных волнений на постсоветском пространстве, а конкретнее, «цветных революций», кроется в том, что политические системы постсоветских государств сложились в результате переходного периода, который затянулся. Недовольство масс длительностью транзитного периода вылилось в протестных настроениях. Так, «лидеры предоставляли столько политических свобод, сколько было достаточно для получения некоторого доверия публики и легитимности. Обычно это означало проведение регулярных выборов и позволение на создание нескольких оппозиционных партий, терпимость в отношении нескольких независимых гражданских групп и одного-двух независимых СМИ. При этом режимы удерживали достаточно сильный контроль над рычагами власти, чтобы быть уверенными в том, что их правлению ничего не угрожает»1.
То есть сами режимы провоцировали противоречие в системе, которое делало их нестабильными. НПО при поддержке (но не с подачи!) западных организаций начали выступать за честные и прозрачные выборы, соблюдение гражданских прав и свобод, защиту социально уязвленных слоев и т. д. Кроме этого, нестабильность режима способствовала тому, что представители гражданского сектора начали оказывать поддержку оппозиционным политическим партиям, помогая им прийти во власть, особенно в ситуациях, когда власть начинала узурпироваться. В итоге «цветные революции» стали результатом конфликта полуавторитарных постсоветских режимов и демократически настроенных масс и гражданского общества2.
Интересно также мнение украинского исследователя Михаила Минакова, президента Фонда качественной политики, который считает, что «цветные революции» в постсоветских государствах стали результатом двух внутренних противоречий:
1) противоречие между неоправдавшимися ожиданиями населения республик относительно увеличения политических свобод и роста уровня экономического и социального комфорта с одной стороны, и увеличением доступа крупного бизнеса к властным и финансовым ресурсам – с другой;
2) противоречие между закрытыми элитами, уверенными в своем монопольном и исключительном праве на доступ к власти с одной стороны, и развитым гражданским обществом, способным отстаивать интересы социальных слоев – с другой.
Все три государственных переворота в постсоветских республиках, по мнению Минакова, произошли именно в тех государствах, где форма правления начала приобретать все более олигархические черты. При этом, отличие этих государств от, например, России в том, что в РФ государственная власть способна нейтрализовать вышеназванные противоречия в рамках авторитаризма и естественных монополий в сфере экономики. В Кыргызстане, Грузии и Украине же присутствует огромное влияние среднего бизнеса, который способен поддерживать различные политические течения и организации, что способствует не только сохранению политического плюрализма, но и принуждает представителей официальной элиты к подотчетности и открытости. Кроме этого, в этих трех республиках огромное значение приобрели гражданские организации, которые поддерживаются как внутренними ресурсами, так и западными и международными организациями и фондами.
И если к внутренним ресурсам относятся общественное мнение о нелегитимности власти и социальное и экономическое влияние малого и среднего бизнеса, недовольного взаимовлиянием политики и крупного капитала, то к внешним ресурсам, по мнению Минакова, относятся не столько гранты и финансовые вливания, как принято считать, сколько успешные проверенные способы отстаивания собственных гражданских интересов социальных слоев в противостоянии с закрытой официальной политической элитой и руководством государства.
Кроме того, «цветные революции» всегда реализуются в контексте избирательных процессов. Так как для политической элиты электоральный процесс – это механизм для удержания власти, а для населения – способ влияния на власть, неизменно возникает конфликт интересов, который может разрешиться как мирным путем, так и путем акций неповиновения, гражданского сопротивления или переворота1.
Существует также мнение, что успешные «цветные революции» явились ничем иным как поражением авторитаризма. Государства, которые на протяжении длительного времени находились в «тупике транзита», тем самым получили мощный импульс к демократизации. Причиной такой смены режимов стало ощущение значительной частью населения республик «тупиковости инерционного развития». Почти все режимы, которые были свергнуты посредством «цветных революций», пали в результате того, что было утрачено доверие населения. Бедность, коррупционность и так далее, не являются ключевыми предпосылками смены режима. Главная причина режимной трансформации – осознание населением отсутствия перспектив в условиях старого режима.
Роль Запада в такой ситуации весьма опосредована. В первую очередь, население привлекает западная модель общественного устройства. На фоне застоя национальных режимов модель Запада кажется все более привлекательной, что определяет ориентацию национальных элит в сторону Запада. Во-вторых, государства Запада «морально поддерживают» антиавторитарные тенденции, что придает силы лидерам оппозиций. В-третьих, Запад финансово поддерживает оппозицию (примечательно, что это делается не для организации переворотов как таковых, а для выравнивания условий для политической конкуренции и предоставления оппозиционным структурам некой автономии). Таким образом, роль западных государств в трансформации режимов, безусловно, значительна, «однако эта значительность состоит не в том, в чем ее видят любители конспирологии, а в привлекальности «западного пути» для населения стран, недовольных застойным характером собственных политических режимов»1.
Основные проблемы политической системы Кыргызской Республики
Политическая система Кыргызской Республики, начиная с момента распада СССР и до сегодняшнего дня, находится на этапе своего становления и формирования в качестве демократической, социальной и правовой, о чем заявлено в Конституции КР. Такую систему именуют переходной или транзитной, то есть находящейся в процессе перехода от советского тоталитаризма к современной демократии. Важно отметить, что для Кыргызстана этот период трансформации политической системы затянулся, так как в государстве сильное влияние имеют традиционные институты в совокупности с советским наследием. Следовательно, в политической системе Кыргызстана, даже в условиях демократии, всегда будут присутствовать некоторые элементы традиционности и советского прошлого.
Значительной особенностью политической системы Кыргызстана является то, что ее становление, формирование ее институтов всегда проходило в условиях влияния со стороны третьего заинтересованного государства. Причина этого кроется в том, что после распада Советского союза дотации в республику со стороны Центра прекратились, и новому независимому государству пришлось формировать свою политическую систему в условиях отсутствия необходимых для этого ресурсов. Такой ситуацией умело воспользовались Соединенные Штаты Америки, которые одними из первых установили дипломатические отношения с Кыргызстаном и начали активно участвовать в формировании внутри страны такого положения, которое было бы выгодно самим США.
Начиная с 1991 года США принимали активное участие во внутриполитических процессах в Кыргызской Республике: через мировые финансовые институты кредитовали экономику, принимали участие в реформировании политической и экономической систем. В целом же, экономические интересы США в Кыргызстане менее значимы, чем политические. Можно согласиться с мнением экспертов о том, что товарооборот между странами незначителен, американские инвестиции в экономику Кыргызстана минимальны.1 Однако, участие США во внутриполитических процессах очевидно: посредством неправительственных организаций Соединенные Штаты вмешивались в избирательный процесс, сумели осуществить «тюльпановую революцию», разместили на территории республики военную базу.
За годы двустороннего сотрудничества Кыргызстану со стороны США была оказана различная помощь на сумму около 2 млрд. долларов. С целью укрепления демократии и обеспечения прозрачности и легитимности электоральных процессов США выделяли Кыргызстану значительные денежные средства. Так, за период с 2010 по 2016 годы, безвозмездная помощь США составила свыше 17 млн. долларов2. С подачи США Кыргызстан провел огромное количество демократических и либеральных преобразований, и, по мнению бывшего посла США в Кыргызской Республике Памелы Спратлен, «Кыргызстан – единственная развивающаяся демократия в Центральной Азии»3. С подачи Соединенных Штатов Америки Кыргызстан стал первым центральноазиатским государством, в котором начала формироваться оппозиция к правящей Коммунистической партии и которое вступило на путь демократизации. Ни для кого не является секретом, что одной из целей внешней политики Соединенных Штатов является повсеместное насаждение либеральной демократии. Признав универсальность либеральных ценностей, администрация США пытается обязать следовать им практически каждое государство в мире.
Стремление к демократизации политической системы и реформирование экономики по пути либеральной модели привело к тому, что вектор развития Кыргызстана стал ориентироваться на государства Запада и США, которые всячески стремились расширить сферу взаимодействия с республикой. Соединенные Штаты оказывали новому независимому государству различную помощь: финансовую, институциональную, организовывали образовательные программы для населения КР, активно способствовали привлечению Кыргызстана к участию в различных международных финансовых институтах, подконтрольных американскому правительству, которые стали активно кредитовать экономику развивающегося Кыргызстана.
Однако, такая либерализация и модернизация политической системы в сторону демократии обернулась для Кыргызской Республики подписанием Вашингтонского консенсуса – программы, которая изначально была сформулирована для латиноамериканских государств, находящихся в долговой зависимости от американских финансовых институтов. Главной целью этой программы было создать такое положение внутри этих государств, которое бы обеспечило возврат кредитов американским финансовым институтам.
Для Кыргызской Республики результатом этого акта стало принятие на себя обязательств по сокращению социальных расходов, расходов на товары массового потребления, продовольственные товары, росту ставки подоходного налога, увеличению ставок кредитования при сокращении объемов выдаваемых кредитов, открытию границ для импорта товаров, обеспечению свободного обменного курса национальной валюты, повсеместной приватизации и переведению промышленности с государственного финансирование на кредитование1.
В 1993 году началось сотрудничество Кыргызстана и Международного валютного фонда. Однако слепой перенос рыночных моделей экономики на экономическую систему КР без учета объективных особенностей кыргызской действительности не модернизировал систему, а привел к фактическому разрушению реального сектора экономики. Спад промышленного производства за последующие два года составил примерно 78%, объем государственных предприятий сократился с 45,4% до 3,4%2, что происходило не без участия международных финансовых институтов, которые настаивали на приватизации государственных предприятий. Кроме того, Всемирный банк в 1998 году выдал кредит на реструктуризацию убыточных промышленных объектов, что привело к их банкротству3.
С подачи тех же западных валютных институтов Кыргызстан, первый среди государств СНГ, присоединился в 1998 году к ВТО, в результате чего в стране окончательно перестали функционировать остатки промышленных предприятий.
Катастрофическая экономическая ситуация в стране едва не привела Кыргызстан в 2006 году к вступлению в программу «Heavily Indebted Poor Countries» (HIPC) – группа беднейших государств мира с высоким уровнем финансовой задолженности. Данная программа предполагает списание части задолженности при условии реализации экономических реформ под строгим контролем Всемирного банка и Международного валютного фонда, что фактически поставило бы страну на один уровень с беднейшими африканскими государствами и привело к потере возможности самостоятельно проводить экономическую политику. Еще в 2007 году И. Волков отмечал, что «интеграция в мировую экономику через институты мирового сообщества (ВТО, МБ) чревата превращением республики в сырьевой придаток развитых стран»1.
Льготное кредитование западными валютными институтами кыргызской экономики при условии ее либерализации, хотя и в какой-то мере заменило советские дотации, позволяя государству выполнять свои социальные обязательства перед населением, но, в конечном счете, привело к зависимости Кыргызстана от мнения западных государств при выработке политического курса, так как большая часть государственного долга республики – это задолженность перед финансовыми институтами, подконтрольными США, такими как Всемирный банк, Азиатский банк развития и Международный валютный фонд.
Политическая система Кыргызстана так же, как и экономическая, стала заложником стратегических интересов США. Демократизация политических институтов и активное сотрудничество с США не сделали Кыргызстан равноправным участником мирового сообщества. «КР пополнила ряды стран «серой зоны»: полу-демократии, формальной демократии, электоральной демократии, нелиберальной демократии, фасадной демократии, виртуальной демократии, псевдодемократии, для которых характерно состояние перманентной социальной напряженности, чреватой периодическими обострениями в форме массовых протестов и нелегитимной смены власти»2.
Проблемы разработки защитного и атакующего политтехнологического инструментария
В условиях перманентного внешнего воздействия на внутренние процессы независимых государств со стороны третьих стран осуществление реализации механизмов противодействия является особенно актуальным. Современная реальность такова, что внешние игроки, реализуя свои стратегические геополитические планы, беззастенчиво вмешиваются во внутреннюю политику других государств, приводя к власти удобные политические режимы, насаждая либеральные ценности, разрушая традиционные исторические и культурные связи, искусственно муссируя этнизацию и регионализацию и т. д. Состояние постоянного хаоса внутри государства – объекта воздействия играет на руку внешним акторам, так как позволяет закрепить свое влияние в этом государстве, и тем самым, если не повлиять на своих геополитических соперников, то разместиться в непосредственной близости от их границ.
«На повестку дня встал вопрос осознания своего отношения к участию во всемирной глобализации, ее проблемам и перспективам, более того, о выработке самостоятельного сценария участия в глобализации…», – справедливо отметил И. Волков1.
Обеспечение национальной безопасности – первостепенная задача любого государства. Справочник по политологии предлагает такое определение национальной безопасности: «Национальная безопасность – это защищенность государства от внешних и внутренних угроз, устойчивость к неблагоприятным воздействиям извне, обеспечение таких внутренних и внешних условий существования страны, которые гарантируют возможность стабильного прогресса общества и его граждан»1.
Категория «национальная безопасность» сопряжена с категорией «национальный интерес», так как отражает, в первую очередь, защиту национальных интересов общества от различных угроз. Национальная безопасность – это многоуровневая система, которая, включает в себя ряд компонентов, отражающих тот или иной аспект жизнедеятельности. Так, согласно Концепции безопасности человека, разработанной ООН, безопасность состоит из:
1) экономической безопасности;
2) продовольственной безопасности;
3) безопасности здоровья;
4) безопасной окружающей среды;
5) личной безопасности;
6) социальной безопасности;
7) политической безопасности2.
Данные категории применимы и к понятию национальной безопасности, так как вполне отражают потребности любого государства, необходимые для самосохранения и саморазвития:
1) государственную безопасность, отвечающую за защищенность государства от различных внешних и внутренних угроз;
2) общественную безопасность, отражающую защищенность общества и каждого индивида от внутренних угроз;
3) техногенную безопасность;
4) экономическую безопасность;
5) экологическую безопасность;
6) энергетическую безопасность;
7) информационную безопасность.
Проблемы обеспечения национальной безопасности не обошли стороной и Кыргызскую Республику, где внутриполитические процессы на протяжении вот уже долгого времени не обходятся без внимания и активного участия со стороны внешних сил. Сложность заключается в том, что политическое руководство страны не в должной мере отстаивает суверенитет своего государства и не предпринимает каких-либо реальных действий по обеспечению безопасности политической системы страны от внешнего воздействия.
Цели обеспечения внутренней безопасности КР декларируются в таких нормативных актах как Концепция национальной безопасности Кыргызской Республики, утвержденная Указом Президента КР от 9 июня 2012 года1, Национальная стратегия устойчивого развития Кыргызской Республики на период 2013-2017 годы2, Программа по переходу Кыргызской Республики к устойчивому развитию на 2013-2017 годы от 30 апреля 2013 года3. Данные программные внешнеполитические документы закрепляют необходимость обеспечения внутренней государственной безопасности, информационной безопасности, безопасности политической системы и даже содержат положение о форматировании общественных настроений и процессов в интересах безопасности и развития республики.
Однако, на деле данные документы в части обеспечения защиты политической системы от внешнего влияния так и остаются лишь программными актами, не имеющими под собой каких-либо реальных политических действий. Кроме того, ни Концепция, ни Стратегия, ни Программа сами по себе не являются нормативно-правовыми актами прямого действия (Концепция представляет собой систему идей, на основе которых в дальнейшем принимаются иные нормативные акты, которые не должны ей противоречить, а Стратегия развития, равно как и Программа – это набор планов и задач, которые планируется реализовать в указанный период). Соответственно, ни тот, ни другой, ни третий документ не подразумевает институционального контроля за их исполнением.
Кроме того, одной из главных угроз национальной безопасности Кыргызстана является отсутствие политической стратегии, которая позволила бы выстроить курс в условиях глобализации. Безусловно, небольшое слабое государство неспособно избежать воздействия со стороны третьих стран, особенно в условиях жесткой конкуренции крупных игроков в Центральной Азии, однако, четкая внешнеполитическая стратегия позволила бы избежать потери суверенитета и сохранить государственность.
Проблема государства заключается еще и в том, что политическая элита не консолидирована и коррумпирована. Представители элиты готовы идти на уступки третьим странам в ущерб государственным интересам в обмен на личную выгоду и преференции. Представители власти часто некомпетентны, а государственные институты неэффективны. Кроме того, руководство страны часто неспособно обеспечить слаженную и эффективную работу госорганов на всех уровнях. В дополнение, региональные различия, географическое и ментальное деление государства на «север» и «юг» создают предпосылки для дезинтеграции общества; низкий уровень доходов населения провоцирует низкий уровень образования и рост социальной напряженности. А критическая зависимость экономики республики от внешних вливаний вкупе с наличием коррумпированных чиновников вообще способствует тому, что в Кыргызской Республике даже законодательство меняется в угоду третьим игрокам.