Политика Европейского союза по разрешению палестино-израильского конфликта на современном этапе. Гудалов Николай Николаевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Политика Европейского союза по разрешению палестино-израильского конфликта: теоретические аспекты 30

1.1. Теоретическое осмысление формирования политики Европейского союза в отношении палестино-израильского конфликта 30

1.2. Европейский союз как третья сторона в разрешении палестино-израильского конфликта 67

Глава 2. STRONG Участие Европейского союза в международном политическом процессе разрешения

палестино-израильского конфликта STRONG 86

2.1. Позиция Европейского союза по основным политическим аспектам разрешения палестино-израильского конфликта 86

2.2. Роль Европейского союза в определении политических параметров разрешения палестино-израильского конфликта 106

2.3. Проблемы влияния Европейского союза на политико-дипломатический процесс разрешения палестино-израильского конфликта 124

Глава 3. Двусторонние отношения Европейского союза с конфликтующими сторонами 149

3.1. Характер развития двусторонних отношений Европейского союза с конфликтующими сторонами и проблема политической обусловленности 149

3.2. Европейский союз и политические системы Палестины и Израиля 165

3.3. Европейский союз и религиозно-политический фактор в палестино-израильском конфликте 180

3.4. Европейский союз и палестинские и израильские негосударственные организации, занимающиеся разрешением конфликта 194

Глава 4. Влияние многостороннего сотрудничества Европейского союза с государствами южного Средиземноморья на палестино-израильский конфликт 204

4.1. Проблемы сотрудничества Европейского союза с государствами южного Средиземноморья и палестино-израильский конфликт 204

4.2. Влияние социальных потрясений в арабских государствах Средиземноморья с 2010 г. на политику Европейского союза в отношении региона и палестино-израильского конфликта 218

Заключение 230

Список сокращений 242

Список источников и литературы

• Европейский союз как третья сторона в разрешении палестино-израильского конфликта
• Роль Европейского союза в определении политических параметров разрешения палестино-израильского конфликта
• Европейский союз и политические системы Палестины и Израиля
• Влияние социальных потрясений в арабских государствах Средиземноморья с 2010 г. на политику Европейского союза в отношении региона и палестино-израильского конфликта

Введение к работе

Актуальность темы исследования с общественно-политической и эмпирической точек зрения определяется следующими факторами:

Европейский союз (ЕС) обладает огромным экономическим и растущим политическим влиянием, а Палестино-израильский конфликт является одной из ключевых проблем ближневосточного региона, оказывая большое воздействие на всю мировую политику.

Общий курс государств-членов Европейских сообществ в отношении данного конфликта начал формироваться задолго до основания самого Евросоюза и является одним из приоритетов внешней деятельности ЕС. Палестино-израильский конфликт негативно влияет на сотрудничество ЕС с партнерами во всем южном Средиземноморье.

Совокупное воздействие Евросоюза на конфликт велико и многопланово, но неоднозначно. С одной стороны, ЕС выступает одним из главных гарантов минимального статус-кво. С другой, мирный процесс, спонсируемый ЕС и другими акторами уже более двадцати лет, привел не к разрешению, а к углублению конфликта во многих аспектах, не предотвратил тысяч жертв и вызывает все больше вопросов о смене самой парадигмы поиска мира.

Кроме того, с теоретической точки зрения актуальность проявляется в следующем:

- Глубокого анализа требует конструирование идентичности ЕС как
оригинального актора, которая проецируется им в т.ч. в конфликтные регионы.
Изучение примера преимущественно мусульманских обществ южного
Средиземноморья позволяет лучше понять противоречивое восприятие
Евросоюзом прочих акторов как Других. Высокие материальные и моральные
"ставки" ЕС в палестино-израильском конфликте ставят дискуссионную
проблему ценностей и интересов в его политике. Осмысление многогранной роли
Евросоюза в конфликте позволяет синтезировать основные концепции ЕС как
международного актора. Изучение многообразных инструментов, которые ЕС
применяет в данном случае, должно уточнить роль политических и
экономических средств ЕС, "высокой" и "низкой" политики, значение
двустороннего и регионального сотрудничества ЕС с противоборствующими
сторонами в международных конфликтах. Анализ темы может помочь оценить те
качества, которые определяют влиятельность третьей стороны в конфликтах в
целом. Выявление конкретных результатов деятельности ЕС должно дополнить
все еще преобладающий в науке акцент на его институциональных особенностях
и субъективной самоидентификации. Достигаемые Евросоюзом результаты
оказывают обратное влияние и на саму его идентичность: разрешение таких
конфликтов, как палестино-израильский, было бы огромным успехом ЕС как

актора, способного трансформировать глубинные противоречия в мировой политике, и привело бы к продвижению европейской интеграции.

- Сам конфликт дает очень яркий пример для анализа этнических, национальных, религиозных аспектов идентичностей враждующих обществ, а объяснения конфликтов под таким углом зрения особенно перспективны. Сложная роль религиозно-политических сил с обеих сторон конфликта, в частности, требует возможно более глубокого понимания этого важного феномена мировой политики. Особенно актуально рассмотрение отмеченных проблем как ЕС, так и конфликта с использованием возможностей "тонкого" конструктивизма.

Объектом исследования является деятельность ЕС в отношении Палестино-израильского конфликта на современном этапе.

Предметом исследования выступают конкретные основания, формы реализации и результаты политики ЕС по разрешению Палестино-израильского конфликта.

Цель исследования - установить особенности формирования, содержание и результативность политики ЕС по разрешению Палестино-израильского конфликта как примера его деятельности в отношении конфликтов.

Для достижения этой цели решаются следующие задачи:

- Определить теоретическую основу исследования через выявление
релевантных черт идентичности ЕС, его подходов к Другим, мотивации его
политики, его специфики как международного актора, а также через соотнесение
политики ЕС как третьей стороны в конфликте с концепциями, используемыми
для исследования международных конфликтов и помогающими оценить
особенности данного противостояния.

- Выяснить позицию ЕС по основным политическим аспектам разрешения
палестино-израильского конфликта, его роль в определении политических
параметров данного процесса и проблемы влияния на них.

Дать общую характеристику развития двусторонних отношений между ЕС и конфликтующими сторонами и применения в этих отношениях принципа политической обусловленности, связанной с конфликтом.

Оценить, в контексте конфликта, влияние ЕС на палестинские и израильские политические системы, религиозно-политические силы, а также на занимающиеся разрешением конфликта негосударственные организации (НТО).

- Охарактеризовать проблемы многостороннего сотрудничества ЕС с
государствами южного Средиземноморья, влияющие на палестино-израильский
конфликт, и значение социальных потрясений в арабских государствах
Средиземноморья с 2010 г. в этом плане.

Эмпирическая база диссертации включает следующие группы источников.

1. Документы ЕС и его государств-членов:

основополагающие Договоры;

документы органов ЕС (заключения Европейского совета; документы Совета ЕС; Европейской комиссии; подготовленные совместно Еврокомиссией и Верховным представителем по иностранным делам и политике безопасности; Европейского парламента; Европейской счетной палаты; решения Суда общей юрисдикции);

документы, принятые министрами иностранных дел государств-членов Европейских сообществ в рамках Европейского политического сотрудничества;

выступления, доклады, статьи, интервью, письма, книги политиков и общественных деятелей ЕС и его государств-членов;

справочные материалы, информационные сообщения, пресс-релизы с официальных интернет-сайтов ЕС.

2. Документы, согласованные ЕС (или Европейскими сообществами; в т.ч.
совместно с государствами-членами), с одной стороны, и Израилем и (или)
Организацией освобождения Палестины (ООП) (или Палестинской
Администрацией (ПА)), с другой:

двусторонние соглашения об ассоциации;

договоренности политического характера, как двусторонние (планы действий в рамках Европейской политики соседства), так и многосторонние (принятые в рамках Евро-средиземноморского партнерства (ЕСП) и согласованные ЕС, обеими конфликтующими сторонами и другими партнерами ЕС в регионе).

3. Документы, связанные с ходом палестино-израильского конфликта:

- соглашения между Израилем и ООП (ПА), Израилем и Египтом;

- резолюции Организации Объединенных Наций (ООН), планы разрешения
конфликта, одобренные ООН;

-заявления, доклады, информационные материалы Квартета международных посредников по Ближнему Востоку и прочих межгосударственных структур, вовлеченных в разрешение палестино-израильского (и всего арабо-израильского) конфликта;

-документация и информационные материалы государственных органов Израиля, Палестины, других стран;

- документы политических движений, прочих НТО и гражданских инициатив;
-выступления, доклады, статьи, книги политиков и общественных деятелей

Израиля, Палестины, прочих стран, представителей ООН;

- опросы общественного мнения.

1. Информационные сообщения СМИ ЕС, Израиля, арабских и других стран.

2. Другие источники.

При оценке степени научной разработанности темы нужно учитывать многоаспектность последней. Все работы, которые так или иначе касаются ее теоретического осмысления или содержательной стороны, делятся на четыре группы.

1. Общие труды по теории международных отношений (ТМО)¹ и философии
мировой политики, по политической философии, другим смежным наукам.

Первостепенное внимание уделялось конструктивистским работам А. Вендта (в т.ч. монографии, обладающей фундаментальным значением для "тонкого" конструктивизма⁵), Э. Адлера,⁶ Л.-Э. Седермана и К. Даасе,⁷ М. Финнемор и К. Сиккинк,⁸ Б. Бузана, О. Вэвера, Я. де Вильде.⁹ Рассмотрение в работе "исключающего" аспекта идентичности ЕС предполагало обращение к критике Э. Саидом феномена ориентализма.¹⁰ Наконец, в эту группу входят исследования

конфликтов. Специально нужно отметить труды В. Ачкасова, М. Лебедевой, К. Боулдинга,¹³ Й. Галтунга,¹⁴ П. Колльера,¹⁵ А. Синивера.¹⁶

2. Работы, касающиеся внешней деятельности ЕС и его идентичности в
целом.

¹ См., напр.: Morgenthau Н. J. Politics among Nations: The Struggle for Power and Peace. Fifth Edition, Revised. New York, 1978.

См., напр.: Васильева Н. А., Лагутина М. Л. Философские вопросы науки о мировой политике //Вопросы философии. - 2012. - № 10. - С. 26-32.

См., напр.: Гуторов В. А. Политическая культура и политическая власть в эпоху глобализации // ПОЛИТЭКС. - 2006. - Т. 2. - № 4. - С. 63-74.

⁴ Giddens A. The Constitution of Society. Outline of the Theory of Structuration. Cambridge, Oxford,
1984.

⁵ Wendt A. Social Theory of International Politics. Cambridge, 1999; Wendt A. Collective Identity
Formation and the International State II American Political Science Review. - 1994. - Vol. 88. - № 2. -
P. 384-396.

⁶ Adler E. Seizing the Middle Ground: Constructivism in World Politics II European Journal of
International Relation. - 1997. - Vol. 3. - № 3. - P. 319-363.

Cederman L.-E., Daase С Endogenizing Corporate Identities: The Next Step in Constructivist IR Theory II European Journal of International Relations. - 2003. - Vol. 9. - № 1. - P. 5-35.

о

Finnemore M., Sikkink K. International Norm Dynamics and Political Change II International Organization. - 1998. - Vol. 52. - № 4. - P. 887-917.

⁹ Buzan В., Waiver 0., de Wilde J. Security: a new framework for analysis. Boulder, CO; London, 1998.

Сайд Э. В. Ориентализм: Западные концепции Востока. СПб., 2006.

Ачкасов В. А. Этнополитический конфликт как следствие этнизации социальных проблем // ПОЛИТЭКС. - 2013. - Т. 9. - № 2. - С. 41-61.

Лебедева М. М. Политическое урегулирование конфликтов. Подходы, решения, технологии. Второе изд. М., 1999.

¹³ Boulding К. Е. Stable Peace. Austin, 1978.

¹⁴ Galtung J. Violence, Peace, and Peace Research II Journal of Peace Research. - 1969. - Vol. 6. - №
3.-P. 167-191.

¹⁵ Collier P. Conflict, Political Accountability and Aid. Oxon, 2011.

¹⁶ Siniver A. Power, Impartiality and Timing: Three Hypotheses on Third Party Mediation in the
Middle East//Political Studies. - 2006. - Vol. 54. - Iss. 4. - P.806-826.

Среди наиболее важных обобщающих исследований - монография под

17 1Я

редакцией К. Хилла и М. Смита и книга Р. Гинзберга. Т. Романовой рассмотрено становление ЕС как международного актора.¹⁹ В трудах М. Смита²⁰ нашел отражение подход, близкий историческому и социологическому неоинституционализму. Важные аспекты эволюции идентичности ЕС затронуты в

трудах И. Бусыгиной и О. Буториной.

Очевидной важностью для исследования обладают также работы о конструировании Евросоюзом образа Другого

Отдельно нужно отметить работы о специфике ЕС как международного

актора. Идея "гражданской силы" Ф. Дюшена подверглась критике X. Буллом, который акцентировал важность для западноевропейских государств

9 S

сотрудничества в военной сфере. С начала 2000-х гг. в центре научной дискуссии оказалась концепция "нормативной силы ЕС" Я. Маннерса.²⁶ По этой теме нужно выделить монографию под редакцией Н. Точчи, которую отличают компаративный подход и системность,²⁷ а также специальный номер журнала 'Cooperation and Conflict'.²⁸ Доклад Т. Дица и М. Пейс²⁹ - редкий пример анализа

1 *7

International Relations and the European Union. Second Edition I Ed. by С Hill, M. Smith. Oxford, 2011.

1 о

Ginsberg R. H. The European Union in International Politics. Baptism by Fire. Boston, 2001.

Романова Т. А. Становление Европейского союза как международного актора (на примере инвестиционного сотрудничества ЕС с Россией в энергетической сфере. 1994-2001 гг.) СПб., 2003.

См., напр.: Smith М. Institutionalization, Policy Adaptation and European Foreign Policy Cooperation II European Journal of International Relations. - 2004. - Vol. 10. - № 95. - P. 95-136.

Бусыгина И. M. Европейский союз: новые измерения концепции суверенитета // Политическая наука. - 2005. - № 4. - С. 47-69.

Буторина О. В. Новые европейцы в новой Европе // Космополис. - 2004/2005 - № 4 (10). - С. 78-92.

См.: Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. М., 2004; Морозов В. Е. Россия и Другие: идентичность и границы политического сообщества. М., 2009; Rumelili В. Constructing identity and relating to difference: understanding the EU's mode of differentiation II Review of International Studies. - 2004. - Vol. 30. -Iss. 1. - P. 27-47; Volpi F. Political Islam in the Mediterranean: the View from Democratization Studies II Democratization. - 2009. - Vol. 16. - № 1. - P. 20-38.

9Д

Duchene F. The European Community and the uncertainties of interdependence II A Nation Writ Large? Foreign-Policy Problems before the European Community I Ed. by M. Kohnstamm and W. Hager. London, 1973. P. 1-21.

Bull H. Civilian Power Europe: A Contradiction in Terms? II Journal of Common Market Studies. -1982. - Vol. 21. - № 1-2. - P. 149-164.

Manners I. Normative Power Europe: A Contradiction in Terms? II Journal of Common Market Studies. - 2002. - Vol. 40. - № 2. - P. 235-258.

Who is a Normative Foreign Policy Actor? I Ed. N. Tocci. Brussels, 2008. ²⁸ См.: Cooperation and Conflict. - 2013. - Vol. 48. - № 2.

конкретного влияния нормативной силы ЕС на конфликты, в т.ч. арабо-израильский. Наиболее же плодотворной представляется концепция "структурной внешней политики", разрабатываемая прежде всего С. Кьюкелейром.

Наконец, нужно выделить важные в теоретическом плане работы Н. Точчи о роли ЕС в конфликтах.

3. Исследования, непосредственно касающиеся политики ЕС в отношении палестино-израильского (и всего арабо-израильского) конфликта либо южного Средиземноморья в целом.

Курс ЕС в конфликте стал предметом лишь немногих крупных работ. Монографические исследования были предприняты саудовским ученым С. ал-'Аудой и турецким специалистом Т. Кайя. Можно также отметить коллективный труд под редакцией Э. Булут Аймат.³⁴ С другой стороны, отдельные аспекты освещаются в достаточно большом количестве статей, глав в книгах, научных докладов. С этой точки зрения изученность темы страдает фрагментарностью.

Большинство специалистов оценивают политику ЕС с весьма критических позиций, указывая на недостаток его внутреннего единства и последовательности; слабую политическую роль, особенно в сравнении с США; растущую бесперспективность мирного процесса в его существующем виде; неспособность и (или) нежелание ЕС оказать давление на обе стороны; нечеткое соблюдение международного права и прав человека; попустительство в отношении действий Израиля и низкую политическую легитимность ЕС в глазах последнего; во многом негативное влияние на палестинское общество и отсутствие конструктивной стратегии относительно движения ХАМАС. Подобную критику иллюстрируют приведенные работы С. ал-'Ауды, Э. Булут Аймат, Т. Дица и М. Пейс; отмеченные и прочие труды Н. Точчи; публикации X. Ловатта и М.

Diez Т., Расе М. Normative Power Europe and Conflict Transformation. Paper for Presentation at the 2007 EUSA Conference. Montreal. 2007. May 17-19. URL: (дата обращения: 29.01.2014).

См., напр.: Keukeleire S., MacNaughtan J. The Foreign Policy of the European Union. Basingstoke, 2008.

Q 1

См., напр.: Tocci N. The EU and Conflict Resolution: Promoting Peace in the Backyard. Oxon, 2007.

Alaoudah S. A. Managing the Conflict between Palestine and Israel. The Role of the European Union. London, 2010.

Kaya Т. O. The Middle East Peace Process and the EU. Foreign Policy and Security Strategy in International Politics. London, New York, 2012.

³⁴ European involvement in the Arab-Israeli conflict I Ed. by E. Bulut Aymat. Paris, 2010. (Chaillot Paper 124).

См., напр.: Tocci N. Active but Acquiescent: the EU's Response to the Israeli Military Offensive in the Gaza Strip. Brussels, 2009.

Тоалдо,³⁶ Б. Шаллана.³⁷ Проблемы политики ЕС в отношении Израиля подчеркивают такие ученые, как А. Крылов, Т. Норлен, Г. Хэрпэз и А. Шамис.⁴⁰ С критических позиций написаны и немногочисленные крупные исследования отношений ЕС с Палестиной - Р. ал-Фаттал⁴¹ и Д. Буриса.⁴² Нужно выделить и работы Э. Ле Мор.⁴³ Среди ученых, акцентирующих проблемы политики ЕС в отношении ХАМАС, - Дж. Гуннинг⁴⁴ и А. Ховденак.⁴⁵

Сторонники второй точки зрения, не отрицая проблем ЕС, указывают на улучшение его внутренней координации, экономическую важность и растущую политическую вовлеченность. Подобный подход иллюстрируют эмпирическая часть об арабо-израильском конфликте упомянутых работ Р. Гинзберга и М. Смита, приведенная монография Т. Кайя, публикации А. Колобова,⁴⁶ М. Ассебург,⁴⁷ М. Гянниу,⁴⁸ П. Мюллера.⁴⁹ Сильные и слабые стороны отношений

³⁶ Lovatt Н., Toaldo М. The EU and the Middle East Peace Process I ECFR. 2013. December 16. URL: (дата обращения: 10.04.2014).

Challand B. Coming Too Late? The EU's Mixed Approaches to Transforming the Israeli-Palestinian Conflict I MICROCON Policy Working Paper 12. 2010. June. URL: (дата обращения: 30.03.2014).

Крылов А. В. Противодействие стран Евросоюза поселенческой политике Израиля: мифы и реальность // Вестник МГИМО-Университета. - 2014. - № 6 (39). - С. 161-173.

См., напр.: Norlen Т. Why is the EU 'irrelevant' for Israel? I Institut d'etudes de securite de l'Union europeenne. 2012. URL: (дата обращения: 24.01.2013).

⁴⁰ См., напр.: Harpaz G., Shamis A. Normative Power Europe and the State of Israel: An Illegitimate EUtopia? II Journal of Common Market Studies. - 2010. - Vol. 48. - № 3. - P. 579-616.

Al-Fattal R. The Foreign Policy of the EU in the Palestinian Territory. Brussels, 2010. (CEPS Working Document № 328).

⁴² Bouris D. The European Union and Occupied Palestinian Territories: State-building without a state.
Oxon, 2014.

⁴³ См., напр.: Le More A. International Assistance to the Palestinians after Oslo. Political Guilt,
Wasted Money. Oxon, 2008.

⁴⁴ Gunning J. The conflict and the question of engaging with Hamas II European involvement... P. 97-
108.

Hovdenak A. Hamas in Transition: the Failure of Sanctions II Democratization. - 2009. - Vol. 16. -№ l.-P. 59-80.

Колобов А. О. Позиция Евросоюза по отношению к Израилю и Палестинской Национальной Автономии в рамках ближневосточного мирного процесса // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. - 2009. - № 3. - С. 224-226.

⁴⁷ См., напр.: Asseburg М. The EU and the Middle-East Conflict: Tackling the Main Obstacle to Euro-Mediterranean Partnership II Mediterranean Politics. - 2003. - Vol. 8. - Iss. 2-3. - P. 174-193.

до

См., напр.: Gianniou M. Europe and the Israeli-Palestinian Conflict: Obstacles to and Perspectives of a Genuine Euro-Mediterranean Cooperation System. CEVIA Research Paper 1. 2011. January. URL: an_conflict.pdf (дата обращения: 27.04.2014).

⁴⁹ Mueller P. Europe's Foreign Policy and the Middle East Peace Process: The Construction of EU Actorness in Conflict Resolution II Perspectives on European Politics and Society. - 2013. - Vol. 14. -№ l.-P. 20-35.

ЕС с Израилем рассматривали Ш. Пардо и Дж. Питере,⁵⁰ Г. Сакер,⁵¹ А. Товиас.⁵² В диссертации С. аз-За'нуна отмечены не только промахи ЕС, но и примеры его позитивного воздействия на ХАМАС.

Оценить региональное измерение и контекст политики Евросоюза в отношении конфликта помогли работы по региональному сотрудничеству ЕС с партнерами в южном Средиземноморье. Большинство авторов признает наличие очевидных проблем на этом направлении. Выделяются, во-первых, общие работы по теме;⁵⁴ во-вторых, и практически, и теоретически значимые публикации о проблемах ценностей и интересов, нормативной силы ЕС в средиземноморской политике;⁵⁵ в-третьих, работы о взаимодействии ЕС и исламистов;⁵⁶ в-четвертых, исследования реакции ЕС на социальные потрясения в арабских государствах с 2010 г.⁵⁷

Наконец, можно выделить многочисленные работы, касающиеся политики отдельных государств-членов ЕС относительно конфликта или Средиземноморья

со

в ее связи с общим курсом ЕС.

4. Исследования самого палестино-израильского (и всего арабо-израильского) конфликта, процесса его разрешения и его регионального контекста. Во-первых, это важнейшие обобщающие работы: с акцентом на исторической эволюции - Е.

⁵⁰ Pardo S., Peters J. Uneasy Neighbours: Israel and the European Union. Plymouth, 2010.

⁵¹ Sachar H. M. Israel and Europe. An Appraisal in History. New York; Toronto, 2000.

См., напр.: Tovias A. Adjusting to External Norms and Standards of the "West": The Case of Israel
I Papers IEMed, EuroMeSCo. 2011. October. URL:

(дата обращения: 21.05.2014).

Аз-За'нун С. М. Сийасат ал-иттихад ал-уруббий тиджаха ал-харакат ал-исламиййа фи ал-минтака ал-'арабиййа. Дираса хала харакат ал-мукавама ал-исламиййа (ХАМАС) 2001-2007: утруха ли-найл дуктурах ал-фалсафа фи ал-'улум ас-сийасиййа. Ал-кахира, 2011.

Среди важнейших работ: Трофимова О. Е. Эволюция средиземноморской политики Евросоюза: путь от сотрудничества к интеграции. М., 2011; Levi I. The EU Policy in the Middle East. Problematic Nature and Potential Role: Dissertation... Doctor der Philosophie. Hamburg, 2006; The Convergence of Civilizations: Constructing a Mediterranean Region I Ed. by E. Adler, B. Crawford, F. Bicchi, R. Del Sarto. Toronto, 2006.

⁵⁵ См., напр.: Pace M., Seeberg P., Cavatorta F. The EU's democratization agenda in the
Mediterranean: a critical inside-out approach II Democratization. - 2009. - Vol. 16. - № 1. - P. 3-19.

⁵⁶ См., напр.: Political Islam and European Foreign Policy. Perspectives from Muslim Democrats of
the Mediterranean I Ed. by M. Emerson, R. Youngs. Brussels, 2007.

См., напр.: Данилов Д. А. Европейский союз // Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? / Отв. ред. В. В. Наумкин, В. В. Попов, В. А. Кузнецов. М., 2012. С. 417-455.

со

См., напр.: Ближневосточная политика великих держав и арабо-израильский конфликт. В 2-х т. /Колл. авт. Под общ. ред. О. А. Колобова. Т. 1. Закономерности и особенности (часть вторая). Нижний Новгород, 2008; Кузнецов Д. В. Арабо-израильский конфликт и Франция: внешняя политика и общественное мнение в период президентства Ф. Миттерана (1981-1995 гг.) Благовещенск, 2005; Behr Т. France, Germany and Europe's Middle East Dilemma: The Impact of National Foreign Policy Traditions on Europe's Middle East Policy: Ph.D. Dissertation. Baltimore, 2009.

Примакова,⁵⁹ Е. Пырлина,⁶⁰ Ш. Бен-Ами,⁶¹ Д. Кон-Шербока и Д. Эль-Алами,⁶² Р. Овендейла, И. Паппе; посвященные разным аспектам проблемы на современном (изучаемом) этапе - Д. Голубева,⁶⁵ А. Крылова,⁶⁶ Е. Сатановского,⁶⁷ А. Эпштейна,⁶⁸ монография под редакцией А. Лёвенстайна и А. Мура,⁶⁹ публикации И. Паппе и Н. Хомского,⁷⁰ Э. Сайда.⁷¹ В общих работах анализируются преимущественно события в сфере "высокой" политики, причем характерно, что чаще всего роль ЕС в этой связи исследуется очень слабо.

Во-вторых, для данного исследования было принципиально учесть не только уровень "высокой" политики, но и проблемы израильского и палестинского обществ, связанные с конфликтом, для чего привлекались соответствующие

работы. В-третьих, особо выделяются труды, касающиеся религиозно-политического измерения конфликта. В-четвертых, нужно отметить

Примаков Е.М. Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина XX - начало XXI века). 2-е изд. М., 2012.

Пырлин Е.Д. Сто лет противоборства: Генезис, эволюция, современное состояние и перспективы решения палестинской проблемы. М., 2001. ⁶¹ Ben-Ami S. Scars of War, Wounds of Peace: The Israeli-Arab Tragedy. Oxford, New York, 2006.

Кон-Шербок Д., Эль-Алами Д. Палестино-израильский конфликт: две точки зрения. М., 2002.

⁶³ Ovendale R. The Origins of the Arab-Israeli Wars. 3^r Edition. London, New York, 1999.

⁶⁴ Pappe I. A History of Modern Palestine. One Land, Two Peoples. Cambridge, 2004.

Голубев Д. С. Концептуальные основы посредничества США в урегулировании арабо-израильского конфликта на современном этапе: автореф. дисс ... канд. полит, наук. СПб., 2011.

Крылов А. Генезис и эволюция израильской поселенческой политики. Цели, формы и методы. Саарбрюкке, 2013.

Сатановский Е.Я. Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями. М., 2012.

Эпштейн АД. Израильтяне и палестинцы: от конфронтации - к переговорам и обратно. М., Иерусалим, 2009.

⁶⁹ After Zionism. One State for Israel and Palestine I Ed. by A. Loewenstein and A. Moor. London, 2012.

Chomsky N., Pappe I. Gaza in Crisis I Ed. by F. Barat. London, 2010. ⁷¹ Said E. W. The End of the Peace Process. Oslo and After. New York, 2003.

См., напр.: Воробьев В.П., Бостоганашвили Д.Р. Политические партии Государства Израиль. Конституционно-правовые основы. М., 2010; Гейзель 3. Политические структуры Государства Израиль. М., Иерусалим, 2013; Занд Ш. Кто и как изобрел еврейский народ. М., 2012; Lybarger L. D. Identity and Religion in Palestine. The Struggle Between Islamism & Secularism in the Occupied Territories. Oxford and Princeton, 2007; Cooley L., Pace M. Consociation in a Constant State of Contingency? The Case of the Palestinian Territory II Third World Quarterly. - 2012. - Vol. 33.-№ 3.-P. 541-558.

См., напр.: Звягельская ИД. Религиозный фактор в палестино-израильском конфликте // Религия и конфликт / Под ред. А. Малашенко, С. Филатова. М., 2007. С. 153-174; Мирский Г.И. Исламизм, транснациональный терроризм и ближневосточные конфликты. М., 2008; Roy S. Hamas and Civil Society in Gaza. Engaging the Islamist Social Sector. Princeton, 2011; Гасратян С. M. Религиозный фактор в истории Государства Израиль (Роль иудаизма). М., 2012; Elman М. F. Does Democracy Tame the Radicals? Lessons from Israel's Jewish Religious Political Parties II Asian Security. - 2008. - Vol. 4. - № 1. - P. 79-99.

публикации, в которых рассмотрены релевантные проблемы регионального

контекста конфликта, особенно после потрясений в арабских странах с 2010 г.

Подводя итоги, нужно отметить, что при большом количестве работ по отдельным аспектам темы ее изученность недостаточна. Описание конкретных шагов ЕС в конфликте часто не сопровождается их серьезным теоретическим осмыслением, которое бы объединяло выделенные пласты литературы. Ощущается недостаток комплексной работы по теме. Слабо или не вполне системно изучены и отдельные аспекты (например, роль ЕС в политике-дипломатических усилиях по разрешению конфликта).

Научная новизна диссертации заключается в следующем.

1. Представлена одна из первых в российской и мировой науке комплексных
работ о политике ЕС в отношении палестино-израильского конфликта. Данная
политика - от ее глубинных истоков до результатов и обратного влияния
последних на идентичность ЕС - всесторонне рассмотрена на единой теоретико-
методологической основе как пример деятельности ЕС в отношении
международных конфликтов. Развитые автором теоретические идеи могут быть
использованы при объяснении курса ЕС в отношении других конфликтов, его
сравнении с действиями других акторов.

2. Дана развернутая авторская трактовка недостаточно исследованного
вопроса о том, каким образом определенные идеи формируют восприятие
Евросоюзом прочих акторов как абсолютных Других.

3. Уточнено понятие нормативности политики ЕС. Сделан авторский вывод о том, в каком смысле и в какой мере курс ЕС в конфликте может считаться нормативным. Выявлены результативность применения норм ЕС, характер их взаимодействия с нормами конфликтующих сторон. Впервые на конкретном примере последовательно рассмотрены преимущества и недостатки проецирования ЕС собственных норм на конфликтные регионы и отказа от этого.

4. Впервые определены масштаб и особенности совокупного структурного влияния ЕС на конфликт, в т.ч. по сравнению с другими акторами. Выявлены значение и сложные взаимосвязи разных направлений политики ЕС в конфликте.

5. Впервые подходы ЕС к палестинскому и израильскому обществам, а также к ХАМАС и другим акторам последовательно рассмотрены в компаративном русле, что дает более систематизированный взгляд на предмет.

6. Впервые подвергнут систематической критике и уточнению ряд распространенных критериев умеренности религиозно-политических акторов.

См., напр.: Ланцов С. А. Революционные процессы на Ближнем Востоке: социально-политические механизмы и геополитические последствия // ПОЛИТЭКС. -2013. -Т. 9. - №1. -С. 144-159; Ягья В. С, Соломина Д. В. Отношения России и Турции в XXI веке: тенденции и трудности //Вестник СПбГУ. Сер. 6. - 2014. - Вып. 1. - С. 127-138.

Под современным этапом, который задает хронологические рамки

исследования, имеется в виду период с 1993 г. (вступление в силу Маастрихтского договора о ЕС, официальное начало процесса Осло) по настоящее время. Для понимания отдельных аспектов политики ЕС и конфликта требовалось периодическое обращение и к более ранним событиям.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит вклад в исследования внешней деятельности ЕС, роли третьей стороны в разрешении конфликтов, ТМО в целом. Положения диссертации могут использоваться для изучения политики ЕС в других конфликтах, его сравнения с другими акторами. Практическая значимость выражается в том, что материалы и выводы диссертации могли бы быть учтены при реализации Российской Федерацией усилий по разрешению Палестино-израильского конфликта, их координации с ЕС. Работа может использоваться и в рамках учебных курсов по внешней деятельности ЕС, данному конфликту, международным отношениям на Ближнем Востоке, ТМО.

Общей теоретико-методологической основой диссертации выступает "тонкий" конструктивизм. Под "тонким конструктивизмом", в отличие от "плотного", понимают "умеренное" его направление, которое "по многим вопросам идет на уступки материалистическим и индивидуалистическим перспективам и придерживается научного [scientific] подхода к социальному

ПС

исследованию". Общие идеи "тонкого" конструктивизма (изложенные в отмечавшихся общетеоретических работах) позволили с единых позиций подойти к изучению как ЕС, так и конфликта. Автор исходил из фундаментальных представлений "тонкого" конструктивизма о социальном мире: опосредованности отношения социальных акторов к материальному миру идеями (при этом сами материальный мир не игнорируется в анализе), взаимовлиянии агентов и структур. Использовался объяснительный и критический потенциал конструктивизма.

Кроме того, применялся ряд конструктивистских теорий среднего уровня и концепций, совместимых с конструктивизмом. Соответствующие варианты социологического и исторического неоинституционализма и теории европеизации; концепции гражданской и особенно нормативной силы и структурной политики выявляют особенности идентичности ЕС и его конкретной деятельности. Анализ ориентализма вскрывает важные черты как отношения ЕС к Другим, так и самого конфликта. Концепция разрешения конфликтов ориентирована на изучение долгосрочных глубоких трансформаций идентичностей конфликтующих обществ. Элементы теории секъюритизации

Wendt A. Social Theory ... P. 1-2.

важны для понимания как восприятия Евросоюзом конфликтного региона, так и динамики конфликта. Теории региональных сообществ безопасности и нового регионализма помогают оценить политику ЕС в Средиземноморье. Конструктивистские трактовки национализма и религиозно-политических сил раскрывают значимые факторы, питающие конфликт, и подходы ЕС к ним.

В основу методологии исследования, таким образом, был положен комплексный анализ динамики норм, идей, традиций, идентичностей на основе принципов "тонкого" конструктивизма. Он проводился с использованием общенаучных методов - описания, анализа, синтеза, индукции, дедукции, абстрагирования, классификации. Следует также отметить системный подход. Использовались и специальные методы. Были задействованы политологические методы - анализ процесса принятия внешнеполитических решений, структурно-функциональный, сравнительный политологический анализ. Применялся и метод изучения политических кейсов. Кроме того, проводился анализ статистических данных и качественный анализ документов (их содержания и контекста). Для того, чтобы проследить эволюцию конкретного явления (например, позиции ЕС в отношении конфликта), использовался историко-описательный метод исторического познания.

На защиту выносятся следующие основные положения.

1. Политика Европейского союза в отношении Палестино-израильского конфликта основывается на противоречивой нормативной динамике в ЕС. С одной стороны, относительно единая позиция по этой проблеме указывает на постепенное нарастание внутренней общности. В подходе Евросоюза отражены элементы его собственных общих ценностей и исторического опыта. С другой стороны, во-первых, разные нормы и традиции государств-членов, органов ЕС и других акторов внутри него способствуют сохранению большого внутреннего плюрализма норм. Различные нормы конкурируют между собой, они могут по-разному интерпретироваться в конкретной ситуации, разные интерпретации одной или нескольких норм могут входить в противоречие друг с другом. Во-вторых, ЕС может либо проецировать собственные нормы на другие регионы, либо рассматривать последние как абсолютных Других, к которым его стандарты неприменимы. Из этих процессов следует характерная непоследовательность его политики. На динамику норм внутри ЕС влияют и внешние акторы, а также его собственная оценка результатов своей политики. Внешнюю деятельность ЕС плодотворно анализировать с помощью концепции структурной политики. В отношении палестино-израильского конфликта политика ЕС реализуется на трех направлениях: участие в международном политическом процессе по его разрешению; двусторонние отношения с конфликтующими сторонами на уровне

государств и обществ; многостороннее сотрудничество ЕС с государствами южного Средиземноморья.

2. ЕС располагает существенным потенциалом влияния на конфликт с точки зрения качеств третьей стороны. Тем не менее, его легитимность принята не всеми акторами; он не вполне последовательно и решительно использует свои значительные материальные ресурсы для достижения влияния; по отдельным вопросам существует недостаток экспертизы. Успешность и глубина интернализации норм ЕС акторами, вовлеченными в конфликт, различны.

3. ЕС внес существенный вклад в создание и поддержание основополагающих структурных рамок, в которых идет международный политический процесс поиска решения конфликта, и в текущие переговоры в этих рамках. Однако в этой области ЕС все еще играет второстепенную роль по сравнению с США.

4. Двусторонние отношения ЕС с конфликтующими сторонами очень тесны и продолжают углубляться, однако в них мало применяется принцип политической обусловленности (кроме бесперспективного давления на ХАМАС). Сложившаяся модель отношений ЕС со сторонами - один из главных факторов поддержания текущего состояния мирного процесса, и в этом плане ЕС играет важнейшую роль. Структурное влияние ЕС на палестинский социум огромно, оно меньше в израильском случае.

5. ЕС выдвигал масштабные проекты многостороннего сотрудничества в Средиземноморье, которые, однако, столкнулись с рядом проблем, как связанных, так и не связанных с конфликтом. До сих пор эти проекты внесли лишь ограниченный вклад в решение конфликта. Потрясения в арабских государствах Средиземноморья, начавшиеся в 2010 г., развернули ЕС к реальным проблемам региона, создали для него ряд возможностей и вызовов, в т.ч. относящихся к конфликту.

6. Конфликт в военно-политической сфере, неэффективная модель его разрешения негативно сказываются на остальных двух направлениях реализации политики ЕС. В свою очередь, усилия ЕС на уровне двусторонних отношений с конфликтующими сторонами и регионального сотрудничества в Средиземноморье оказывают недостаточное обратное позитивное влияние на политический процесс разрешения конфликта. Чтобы помочь его разрешению, ЕС должен был бы параллельно способствовать более эффективному политико-дипломатическому процессу и работать по остальным двум аспектам, без которых подлинное разрешение противостояния едва ли возможно. При этом более последовательное применение экономических рычагов повысило бы и политическое влияние ЕС.

7. С точки зрения оценочных критериев, использованных в диссертации, цели
политики ЕС в отношении конфликта можно признать частично нормативными,
средства и результаты - ненормативными.

8. Как отстаивание ЕС своих норм в отношении Палестино-израильского
конфликта, так и отказ от этого ведут к трудностям. Однако репрезентации
Ближнего Востока как абсолютного Другого ЕС, вечно страдающего от
конфликтов, авторитаризма, религиозного экстремизма и слабости
международного сотрудничества, необоснованно исключают возможность
исторического прогресса и бесперспективны с точки зрения разрешения
конфликта.

Апробация результатов исследования. Ряд положений, использованных в диссертации, обсуждался автором в ходе участия в Европейско-арабском молодежном конгрессе "Один год после арабской весны - Европа и арабские страны" (Берлин, Академия Фонда Конрада Аденауэра, 16-17 апреля 2012 г.). По итогам конкурса научных работ (была представлена работа о политике Франции в отношении Евро-средиземноморского партнерства) автор принял участие в молодежной конференции "Образование без границ" (Дубай, 29-31 марта 2011 г.). Диссертация была обсуждена на кафедре европейских исследований СПбГУ.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав (11 параграфов), заключения, списка сокращений и списка источников и литературы.

Европейский союз как третья сторона в разрешении палестино-израильского конфликта

На этой основе далее представляется необходимым рассмотреть следующие вопросы: каковы релевантные для исследования особенности идентичности ЕС и восприятия Евросоюзом Других] как с этим связана мотивация его внешней деятельности; каковы особенности его деятельности как оригинального международного актора определенного вида.

Конструктивизм способен прояснить одну из основополагающих проблем - соотношение во внешней деятельности ЕС тенденций к интеграции и к сохранению влияния государств-членов. Большинство ученых полагают, что обе эти составляющих сохраняются. С помощью конструктивистского анализа и ряда теорий среднего уровня можно объяснить их сложное взаимодействие.

С одной стороны, в соответствии с общей логикой влияния структуры на агентов, конструктивисты чаще всего обращают внимание на факторы, благодаря которым интеграционные объединения оказывают возрастающее воздействие на политику своих членов. Еще Эмануэль Адлер считал международные организации важными, "так как они могут быть местами формирования идентичностей и интересов", предоставлять своим членам "материальные и символические ресурсы", причем это справедливо, даже когда данные структуры изначально "были созданы по инструментальным причинам" В целом, конструктивисты подчеркивают значение институтов (социологический неоинституционализм), норм и идентичностей, общность которых формируется в процессе европейской интеграции. С позиций А. Вендта (чья парадигма в целом сфокусирована на суверенных государствах), развитие ЕС уже в первой половине 1990-х гг. имело некоторые тенденции к "формированию коллективной идентичности", когда каждое государство-участник начинает считать своего партнера "скорее продолжением себя, а не другим". Опыт длительного сотрудничества государств-членов приводит не просто к взаимному учету интересов, но и к тому, что сами "национальные" предпочтения формулируются на основе относительно единого дискурса в рамках всего ЕС.

В сферу внешней деятельности ЕС переносились некоторые принципы, прежде характерные для экономической интеграции, эти две области становились все более скоординированными. В отношении палестино-израильского конфликта ЕС применял широкий спектр политических и экономических инструментов, относившихся ко всем трем его опорам, существовавшим до вступления в силу Лиссабонского договора в 2009 г. Майкл Смит, используя конструктивистские идеи и следуя логике социологического и исторического неоинституционализма, показал, что решения в рамках Европейского политического сотрудничества (1970-1993 гг.), а затем Общей внешней политики и политики безопасности часто сводились не к "наименьшему общему знаменателю", а к "средней линии" национальных предпочтений. Со временем складывалось подобие "мягкого права", совокупность политических обязательств (фр. "acquis politique"), которые принимают все государства-члены и которые относительно трудно изменить из-за действия "зависимости от выбранного пути" (англ. path-dependency ); формировалась "общность видения" (фр. "communaute de vue") государствами-членами совместных европейских приоритетов.

Конструктивисты также подчеркивают, что международные институты могут постепенно увеличивать свою автономию от государств-членов и свой авторитет не только благодаря формальному расширению их полномочий, но и имеющимся у них делегированным функциям, моральным ресурсам и уникальной экспертизе. Это может повышать акторность самой 245организации, не сводимую к ее государствам-членам и выходящую за пределы изначального мандата, определенного государствами. Так, Европейская комиссия играет существенную независимую роль в формировании и имплементации политики ЕС в отношении конфликтов, особенно в экономической сфере (помощь, торговые отношения). Созданная согласно Лиссабонскому договору Европейская служба внешнеполитической деятельности (ЕСВД) также постепенно обретает заметную роль благодаря своим организационным ресурсам.

Помимо выделенных факторов, связанных прежде всего со структурными импульсами, конструктивизм способен учесть и роль отдельных личностей, активно развивающих внешнее измерение интеграции. Например, можно сказать, что Хавьер Солана (в 1999-2009 гг. -Верховный представитель по ОВПБ, Генеральный секретарь Совета ЕС) был "нормативным предпринимателем" ( norm entrepreneur ) - активным агентом, способствовавшим формированию общих внешнеполитических норм ЕС. Его влияние даже отразилось в концепции "соланаизации" ОВПБ ЕС. Подобную роль играют и Верховный представитель по иностранным делам и политике безопасности (заместитель председателя Еврокомиссии), а в прошлом играли Специальные представители ЕС по ближневосточному мирному процессу.

В результате действия факторов, ведущих к углублению единства ЕС, сложилась совокупность относительно устойчивых, базовых норм, на которых основывается его идентичность. Источниками этих норм, по мнению большинства ученых, являются конкретная текущая деятельность. Важнейшими нормами, по мнению Яна Маннерса, являются мир, свобода, демократия, правопорядок и права человека. Данные компоненты идентичности, как показано в диссертации, определенным образом влияют и на внешнюю деятельность ЕС. Все перечисленные нормы формально являются главными ориентирами его политики по разрешению палестино-израильского конфликта. На данном направлении они могут быть конкретизированы как поддержка ЕС идеи демократического мира и приверженность международно-правовой формуле разрешения конфликта. Кроме того, оказываются важны такие нормативные элементы, как преимущественно светский, секулярный характер европейского проекта; неофункционалистский опыт европейской интеграции; постмодернистские репрезентации ЕС. Подходы ЕС к конфликту, его особое видение сложились под влиянием как материальных, так и идеальных факторов, которые переплелись в его историческом опыте взаимодействия с конфликтным регионом.

Формальным выражением отмеченных глубинных процессов нарастания общности можно считать продвижение реформ первичного права ЕС в сфере внешней деятельности. Так, в соответствии с последней из них - принятием Лиссабонского договора - были упразднены три опоры ЕС; он получил международную правосубъектность; были введены пост Верховного представителя по иностранным делам и политике безопасности, одновременно являющегося заместителем председателя Европейской комиссии, а также пост постоянного (избираемого на два с половиной года с однократной возможностью продления) Председателя Европейского совета. Верховный представитель координирует различные направления деятельности ЕС на международной арене и возглавляет ЕСВД; Председатель Европейского совета также представляет ЕС за рубежом по вопросам ОВПБ в рамках своих полномочий.

Роль Европейского союза в определении политических параметров разрешения палестино-израильского конфликта

В сущности, речь идет о делении средств на 1) принуждение; 2) переговоры о взаимных выгодах; 3) убеждение. Подобное деление используют и конструктивисты. Поскольку любой вид влияния одного актора на другого опосредован их идеями друг о друге, то в конструктивистском варианте эта классификация может быть сопоставлена с тремя "степенями интернализации" культурных норм, выделенными А. Вендтом. Актор может интернализировать какую-либо норму и следовать ей либо 1) только по принуждению, либо 2) исходя из собственного воспринимаемого интереса и выгоды, либо 3) считая ее легитимной, самоценной (первая, вторая, третья степень, соответственно). Важно, что ключевым отличием второй степени от первой является, по Вендту, наличие у актора выбора, следовать ли навязываемой норме. Таким образом, первая и вторая степени не полностью соответствуют военному и экономическому принуждению. Даже в ситуации войны у актора может быть широкий выбор возможностей, однако при глубокой экономической зависимости от донора он может быть гораздо .уже. Более того, если какой-либо актор находится "в плену" у некоторой идеи или нормы, поощряемой другим актором, то у него не возникает самой мысли о возможности выбора. Итак, подобная классификация средств дает лучшее представление о сущности их действия на объекты политики ЕС. Она позволяет оценить масштаб и глубину его влияния на других акторов. Так, они могут симулировать принятие норм ЕС с целью получить от него какое-либо поощрение либо глубоко их интернализировать и "приспособить к своему контексту". Нужно заметить, что идеи Вендта помогают как дать оценочную характеристику нормативности, так и понять ее эффективность. Чем глубже интернализация норм актора Другими, тем больше и устойчивее будет и воздействие норм первого.

Однако и эта классификация средств, конечно, тоже несовершенна с точки зрения "оценочного" взгляда на нормативность. Так, давление на авторитарные режимы или экстремистские организации может быть в некоторых случаях более оправданным, чем диалог и попытки убедить их в том, что изменение их политики соответствует их же интересам и ценностям. С другой стороны, сложно говорить об "убеждении" в случаях резкой асимметрии ресурсов акторов: их взаимодействие все равно будет иметь принудительный подтекст. В итоге важно учитывать особенности каждого конкретного случая.

Наконец, внимание к результатам политики - важное развитие дискуссии о нормативности. Без оценки реальных последствий "на месте", к которым привели действия актора, трудно говорить о его нормативности. Его намерения и методы могут быть самыми лучшими, однако вести даже к ухудшению обстановки. Нужно также учесть, что достижение нормативного результата, само по себе сложное для любого актора, трудно показать эмпирически. Почти каждое международно-политическое явление имеет множество разнообразных причин, и выделение прямой связи между действиями, например, третьей стороны в конфликте и его эволюцией - непростая задача. Как и в случае с оценкой средств, требуется внимание к конкретной ситуации.

Как видно, при критике нормативной силы нужно учитывать, как нормы того или иного актора соотносятся с нормами Другого. Необходимо выяснять, убежден ли актор в универсальности или большей значимости собственных ценностей, чем ценностей Других. При любом ответе на этот вопрос, установление универсальных понятий "нормального" влиятельным актором никогда не может быть этически "безобидным". Осмысление нормативной силы с критических позиций было начато еще в первой половине 1970-х гг. И. Галтунгом и продолжено другими учеными. Воздействие на волю других акторов -важнейший, глубочайший, возможно, наиболее "принудительный" вид власти в т.ч. согласно конструктивизму. Он всегда несвободен от моральных дилемм. Это демонстрируют, например, взгляды упоминавшегося Р. Купера. Также выделяя материальную силу ( force ) и легитимность как важнейшие источники силы ( power ), он считает, что именно легитимность в глазах других акторов может быть основанием "добровольного империализма" Запада. Конечно, ЕС может убеждать своих соседей в том, что его действия соответствуют их важнейшим интересам, достигать третьей степени интернализации его норм партнерами. Однако манипулирование идентичностями Других не только может вызвать этическую озабоченность, но и не дает гарантий эффективности, например, при разрешении конфликтов. Намерения ЕС могут быть "искренними", но его нормы могут плохо соответствовать текущему положению дел в другом регионе.

В целом, представление социальных феноменов как чего-то нормального или естественного, "натурального", непроблематичного можно рассматривать как высший "акт политической власти". Еще Карл Шмитт предостерегал, что деполитизация социальных явлений, замена политического обсуждения норм на морализаторство способны привести к манихейским концепциям мировой политики как борьбы гуманизма с абсолютно дегуманизированным врагом. Как писал Славой Жижек, "главной целью антидемократической политики... была и есть деполитизация, то есть безусловное требование, чтобы все вернулось к нормальному состоянию". В этой связи конструктивисты вместе с постпозитивистами указывают на "сконструированность" любых норм и идентичностей, которые кажутся естественными. Примером описанной логики может служить частая репрезентация Израиля как

"естественного партнера", имеющего общие с ЕС "традиции и ценности". По этой логике их "естественный, нормальный" альянс действует против, очевидно, их "естественных" общих врагов. Однако и предположение об общности их ценностей, и вывод о том, что из нее непосредственно вытекают союзные отношения, могут быть подвергнуты критике. В любом случае, непроблематичное, самоочевидное объявление двух акторов "естественными" союзниками, пусть и на основе культурной близости, имплицитно делает их оппонентов "неестественными" или "ненормальными" в рамках их системы ценностей. Помимо моральной уязвимости, это не сможет принести третьей стороне в конфликте доверия всех его участников. Из критики нормативной силы следует, что концепции ЕС как международного актора должны учитывать его сложные ("включающие" и "исключающие") подходы к собственным Другим и их нормам. Это измерение, которое нужно изучать с использованием конструктивизма, должно дополнить акцент перечисленных концепций на том, что на внешнюю деятельность ЕС влияет его внутренняя природа. Наиболее плодотворной концепцией ЕС как международного актора представляется теория структурной внешней политики, разрабатываемая прежде всего Стефаном Кьюкелейром. Под ней понимается деятельность актора по воздействию на различные структуры и, таким образом, на поведение других акторов. Это "внешняя политика, которая, будучи проводимой на длительном временном промежутке, имеет целью повлиять на устойчивые политические, правовые, социально-экономические, относящиеся к безопасности и ментальные структуры или сформировать их.

Европейский союз и политические системы Палестины и Израиля

Относительно единая позиция государств-членов ЕС в отношении ключевых параметров разрешения палестино-израильского конфликта начала складываться задолго до создания самого ЕС и официального старта палестино-израильского мирного процесса Осло в 1993 г. Этот вопрос стал приоритетным с самого начала развития внешнеполитической составляющей европейской интеграции и с тех пор не теряет актуальности для ЕС. В некоторой степени сам конфликт можно рассматривать как катализатор запуска Европейского политического сотрудничества. Так, в 1967 г. члены Сообществ не смогли выработать общей реакции на Шестидневную войну, и канцлер ФРГ Курт Кизингер впоследствии говорил, что ему было "стыдно". Конфликт становился предметом обсуждения в самом начале функционирования как Европейского политического сотрудничества в 1970 г., так и сменившей его Общей внешней политики и политики безопасности. Уже к 1973 г. под эгидой ЕПС была создана рабочая группа по Ближнему Востоку (наряду с рабочими группами по Средиземноморью и Азии). Важность мира на Ближнем Востоке отражалась в многочисленных документах ЕС (и государств-членов Европейских сообществ), в том числе стратегического значения. В период ЕПС к таковым относились Декларация о европейской идентичности 1973 г. и доклад Тиндеманса 1975 г.; на современном этапе - Общая стратегия ЕС по Средиземноморскому Европейское политическое сотрудничество де-юре развивалось в межгосударственном формате за рамками интеграции в Европейских сообществах. Поэтому всякий раз, когда в тексте для краткости условно говорится о "позиции (политике) Сообществ" по внешнеполитическим вопросам в период ЕПС, имеется в виду общая позиция (политика) их государств-членов, выработанная вне процедур "коммунитарной" интеграции. См. о формальном отделении ЕПС от интеграции в Сообществах, а также о нарастании связей между ними: Гудалов Н. Н. обращения: 04.03.2014). региону (одна из трех общих стратегий, принятых ЕС за все время), Европейская стратегия безопасности 2003 г. и Доклад о ее реализации 2008 г. Элементы позиции ЕС относительно конфликта не раз определялись в заключениях Европейского совета - документах, исходящих от глав государств и правительств стран-членов. Таким образом, разрешение конфликта рассматривалось ЕС как один из важнейших международных приоритетов.

Позиция ЕС в отношении конфликта опирается на два взаимосвязанных ориентира. Первый состоит в обеспечении национального самоопределения двух народов - израильского и палестинского - и определении его ключевых параметров. Второй касается необходимости защиты прав человека и соблюдения международного гуманитарного права (МГП) при разрешении конфликта. Переплетение этих двух составляющих отразилось в важнейшем вопросе о признании ЕС тех акторов, которые претендуют на представительство палестинцев (ООП, ХАМАС). На этот вопрос нужно обратить отдельное внимание.

Формирование первой составляющей позиции ЕС произошло следующим образом. Все шесть государств-основателей Сообществ признали резолюцию 242 Совета Безопасности (СБ) ООН 1967 г. в год ее принятия, что отразило их безусловную поддержку "суверенитета, территориальной целостности и политической независимости... и... права жить в мире в безопасных и признанных границах" всех ближневосточных государств, включая Израиль. Впоследствии Сообщества и ЕС никогда не ставили данные права Израиля и других государств под вопрос. В отношении самоопределения палестинцев их позиция прошла длительное развитие. Еще до институционализации ЕПС конфиденциальный документ Сообществ "рекомендовал отход Израиля к границам до войны 1967 г., возвращение беженцев или компенсации тем, кто не вернется, и интернационализацию Иерусалима". Эта позиция легла в основу так называемого Документа Шумана, принятого в 1971 г. (по имени Мориса Шумана, министра иностранных дел Франции, которая тогда председательствовала в ЕПС). Кроме того, в Документе Шумана выражалась поддержка миссии ООН под руководством Гуннара

Ярринга - с самого начала и до сих пор Сообщества и ЕС последовательно выступали за разрешение конфликта именно с привлечением ООН. Документ в основном соответствовал резолюции 242 СБ ООН. При этом он не содержал противоречий, связанных с несоответствием версий резолюции 242 на разных языках (было не ясно, со всех ли территорий, оккупированных в 1967 г., должен отступить Израиль). Позиция государств-членов с тех пор состоит в том, что Израилю не принадлежат все территории, занятые в ходе войны июня 1967 г. Дальнейшее развитие подход Сообществ получил в декларации, принятой в Брюсселе в ноябре 1973 г., после окончания Войны Судного дня. Наиболее значимым было требование уважения "законных прав палестинцев". Уже 1977 г. Европейский совет в Лондоне заявил, что "подлинное выражение" палестинской "национальной идентичности" и создание "очага для палестинского народа" - неотъемлемое условие разрешения конфликта. Таким образом, палестинская проблема все теснее связывалась с реализацией коллективных национальных прав палестинцев.

В 1980 г. была принята Венецианская декларация, заложившая основу современной позиции ЕС. Во-первых, государства-члены безоговорочно признали существование "палестинского народа, который сознает свое существование как таковой". Интересно, что Сообщества избрали очень "конструктивистский" подход к определению народа, в котором главную роль играет интерсубъективное согласие людей об их общности. Эта позиция звучала как ответ на знаменитое утверждение премьер-министра Израиля (1969-1974 гг.) Голды Меир: "Такого понятия, как палестинцы, не существовало. Когда был независимый палестинский народ с палестинским государством?... Было не так, будто в Палестине был палестинский народ..., и мы пришли и вытеснили их и отняли у них их страну. Их не существовало". Позиция, подобная взгляду Сообществ, позволяет избежать бессмысленных споров о "вечном", абсолютно "объективном" существовании какого-либо народа или о том, что он был "изобретен". С точки зрения конструктивизма, любой народ является "изобретенным". Палестинский народ, действительно, мог еще не сложиться, как социальный конструкт, в прошлом, но сформировался позже, причем именно в ходе и под влиянием конфликта с "внешним врагом". Но этот же подход указывает на четкое различие между народом и конкретными людьми: индивиды могут объективно существовать, но не осознавать себя как народ. Это выявляет противоречивость высказывания Г. Меир: даже если к моменту провозглашения независимости Израиля (1948 г.) не существовало палестинского народа, то это отнюдь не означает, что не существовало конкретных местных жителей Палестины, "вытеснение" которых вряд ли может быть оправдано тем, что они не ощущали себя единой нацией.

Во-вторых, Сообщества признали право палестинского народа "полностью реализовать свое право на самоопределение". Это было ключевым новшеством декларации. В-третьих, в этом контексте Сообщества призвали к всеобъемлющему подходу к достижению мира в регионе. Таким образом, они явно показали, что рассматривают Кемп-Дэвидские соглашения, слабо учитывавшие национальные права палестинцев, лишь как пробный шаг. В-четвертых, декларация предопределила позицию Сообществ и, позже, ЕС в отношении Иерусалима (этот вопрос также не регулировался Кемп-Дэвидскими договорами): статус города не должен меняться в одностороннем порядке, каждый должен иметь возможность свободно посещать святыни, находящиеся в нем.

Влияние социальных потрясений в арабских государствах Средиземноморья с 2010 г. на политику Европейского союза в отношении региона и палестино-израильского конфликта

Все больше ученых и некоторые политики, в т.ч. из ЕС, в последние годы соглашаются с тем, что возможность разрешить конфликт через сосуществование двух государств почти исчезла. Например, Стивен Блокманс считает, что этот вариант стал "удобным фиговым листком для политиков, тогда как реалии в регионе делают его все менее и менее возможным". ЕС в этих условиях должен был бы провести фундаментальный пересмотр своей политики и предложить альтернативные подходы, которые позволили бы "обеспечить безопасность для всех", защитить принцип "один человек, один голос" и "положить конец текущей ситуации апартеида". ЕС этого не сделал. Наоборот, он упорно продолжает поддерживать старую модель мирного процесса. Как показали итоги крупного исследования Европейского совета по международным отношениям, в настоящий момент возможность реализации модели сосуществования двух государств поддерживается прежде всего именно внешними акторами и, несмотря на все их усилия, становится все менее реалистичной. Ориентиры внешних акторов не соответствуют сложившемуся положению в регионе -углублению контроля Израиля над ОПТ, мнению многих израильтян, которые не желают появления полноценного палестинского государства, положению в области безопасности, направлению дискуссий среди палестинцев, особенностям проблемы беженцев. Конечно, официальный и весьма широко распространенный в Израиле подход допускает создание палестинского государства - однако такой подход не решает проблемы. Он предполагает настолько ограниченную концепцию этого государства, что оно, скорее всего, не сможет стать ни жизнеспособным воплощением национальных чаяний палестинцев, ни демократическим государством, в котором обеспечивались бы права человека. Такой сценарий позволил бы Израилю закончить конфликт с палестинцами, создав видимость удовлетворения их прав и сохранив за евреями демографическое большинство в Израиле. В 2009 г. премьер-министр Б. Нетаньяху выступил именно за такой вариант: палестинское государство должно быть, по его мнению, демилитаризованным, не иметь возможности контролировать свое воздушное пространство, заключать "военные пакты"; палестинцы должны "признать Израиль как Государство еврейского народа". Против полноценного палестинского государства выступали отнюдь не только правые сионисты, а большинство израильских политиков -сионистов, в том числе и инициаторов процесса Осло. Представители ООП, как обнаружилось после утечки конфиденциальных материалов переговоров в 2011 г., были готовы обсуждать существенно "урезанный" вариант палестинского государства. Очевидно, лишь боязнь возмущения со стороны палестинского общества удерживала их от принятия такого варианта. Впрочем, Государство Палестина, ставшее наблюдателем при ООН, пока является таким же слабым и не имеет полноценного фактического суверенитета.

На конфликт влияет слишком много факторов (очень разнообразных и часто противоречащих друг другу), которые не соответствуют модели сосуществования двух государств. Они соответствуют отмечавшейся в первой главе общей уязвимости национального государства на Ближнем Востоке и сильной взаимозависимости между странами региона. Прежде всего, к этим факторам относится масштаб фактического контроля Израиля над ОПТ, перспективы устранения которого очень слабы. Кроме того, как отмечалось, конфликт обладает чертами межобщинного противостояния, причем для многих в обеих общинах есть более

В целом, модель сосуществования в исторической Палестине двух государств связана с ошибочной уверенностью в том, что две противостоящие стороны обладают примерно одинаковым статусом. Такой взгляд не учитывает их глубокой асимметрии и контроля Израилем ОПТ. Он, кроме того, игнорирует внутреннюю неоднородность обоих обществ и сложные реалии региона, описанные выше. Таким образом, этот подход вписывается в наивный "методологический национализм" (термин Ульриха Бека) как попытку рассматривать сложные социальные феномены лишь в рамках анализа национального государства.

Однако в рассматриваемом случае акцент на сосуществовании двух государств не просто не соответствует сложной реальности - он вступает в противоречие с нормативной целью ЕС по защите прав человека и МГП. Во-первых, отмеченный подход, в котором две стороны считаются примерно равными, связан с такой концептуализацией конфликта, которая предполагает его рассмотрение через призму бинарных оппозиций между коллективными идентичностями сторон (национальными, религиозными и другими). В конфликтном контексте это ведет к противопоставлению "друг - враг", логике игры с нулевой суммой и акценту на коллективных правах в ущерб индивидуальным. Во-вторых, конечно, сам по себе проект национального государства как главного политического института Нового времени вовсе не исключает - и фактически предполагает - демократию. Более того, можно утверждать, что государство, при всей его неадекватности некоторым тенденциям глобализации, остается одним из наиболее эффективных гарантов прав человека, которые знает история. Однако все это справедливо, только если нация, "владеющая" государством,

Очевидным условием является и наличие некоторых материальных ресурсов, делающих государство жизнеспособным. За сосуществование именно таких государств в исторической Палестине официально и выступает ЕС. Но как раз по этим критериям в реалиях конфликта и неэффективного мирного процесса давно наблюдается серьезный регресс. В таком контексте государствоцентричная логика противоречит защите прав человека, в том числе фундаментального - права на безопасность. Мэри Кэлдор, одна из создателей концепции человеческой безопасности ( human security ), пишет, что Квартет, руководящий переговорами в сфере "высокой политики", смотрит на конфликт "с... этатистской [ statist ] точки зрения": главной считается государственная безопасность Израиля, а не человеческая безопасность конкретных палестинцев.

Проблема, указанная М. Кэлдор, очевидна. Однако приходится согласиться и с тем, что никакой акцент на безопасности и мощи израильского государства в сионистском понимании не способен защитить и самих израильтян, в т.ч. евреев. Некоторые ученые и политики отмечают, что Государство Израиль стало не самым эффективным инструментом защиты жизни евреев, т.е. не вполне реализует функцию, которая была главной при его создании. Даже если не брать в расчет политику Израиля как фактор подъема юдофобии в мире, сам Израиль, по словам бывшего спикера Кнессета Аврахама Бурга, оказывается "самым большим штетлем [еврейским местечком] в мировой истории", находящимся в состоянии постоянной осады и воины со своим окружением. Джеремия Хабер, ортодоксальный иудеи, подчеркивает эту мысль еще резче: "...самым опасным местом для жизни евреев как евреев за последние шестьдесят с лишним лет было Государство Израиль, где тысячи евреев погибли в результате воин Израиля". Само по себе наращивание военной мощи не способно оградить израильтян -военных и гражданских лиц - от неконвенциональных угроз, которые порождены проблемами в палестинском социуме, связанными с политикой Израиля, и приводят к асимметричным вооруженным столкновениям.