Особенности политики воздействия России, США, Китая на современный Иран Неронова Александра Вадимовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретико-методологические вопросы политики внешнего «воздействия» 13

1.1. Теоретические основы политики «воздействия» 13

1.2. Особенности политики «воздействия» на современном этапе 33

1.3. Концептуальные основы внешнеполитических подходов России, США, КНР в отношении к Ирану 57

Глава 2. Иран в контексте взаимодействия стратегий России, США и КНР . 86

2.1. Политические процессы в Иране: основные тренды 86

2.2. Внешнеполитическая стратегия Ирана в современном мире: проблемы и перспективы 105

2.3. Специфика взаимоотношений США, России и КНР в Ближневосточном регионе 129

Заключение 156

Список использованных источников и литературы 160

• Особенности политики «воздействия» на современном этапе
• Концептуальные основы внешнеполитических подходов России, США, КНР в отношении к Ирану
• Внешнеполитическая стратегия Ирана в современном мире: проблемы и перспективы
• Специфика взаимоотношений США, России и КНР в Ближневосточном регионе

Введение к работе

Актуальность темы исследования. В условиях сложившегося по-существу многополюсного мироустройства, Исламская Республика Иран (ИРИ) «обречена» на особое внимание акторов, выступающих на данном историческом этапе в роли полюсов силы. И то, что подобное внимание не будет пассивным обусловлено узловым положением Ирана в регионе Ближнего и Среднего Востока и его влиянием на политические процессы, протекающие в региональном и межрегиональном форматах, а также и в глобальном масштабе.

Потенциальное разрешение проблемы иранской ядерной программы, следствием чего станет отмена или, по меньшей мере, значительное ослабление формата международных санкций, обретет, в свою очередь, дополнительный мощный импульс в дальнейшем экономическом развитии страны. Соответственно возрастет и степень влияния, а также уровень непосредственного участия ИРИ в региональных и глобальных политических процессах.

К традиционным субъектам внешнеполитических и

внешнеэкономических устремлений Ирана однозначно следует отнести Россию и США. В последние десятилетия свою нишу в иранском поле весьма успешно осваивает и Китай. Очевидно, что Россия, США и КНР, являясь глобальными игроками со своими специфическими интересами в Ближневосточном регионе, приложат все усилия по вовлечению Ирана в орбиту своей региональной и глобальной политики. Концептуальные подходы и практика таких устремлений, при этом, весьма существенно отличает указанных акторов друг от друга. Все это, разумеется, накладывается на двусторонние отношения России, США и Китая, занимающих в мировом пространстве объективно конкурирующие позиции.

Исследование существующих параметров отношений в

геополитическом взаимодействии «Россия – США – Китай – Иран», основные тенденции и возможные перспективы их взаимоотношений составляют конкретную научную задачу и актуальность диссертационной работы.

При этом следует подчеркнуть, что ситуация на Ближнем Востоке находится в состоянии перманентной трансформации.

Степень научной разработанности темы. Политические тренды
Ирана в контексте политики воздействия основных мировых акторов в
научной литературе не получали своей разработки. При этом, сама
«матрица» политики воздействия на государственные акторы

рассматривается в трудах З. Бжезинского, И. Валлерстайна, З. Земана, В. Шарлау, Г. Киссинджера, Х. Маккиндера, Дж. Спайкмена, С. Хоффмана¹.

¹ Brzezinski Zb. Power and Priciple. Memoirs of the National Security Adviser. 1977 – 1981. London, 1983; Валлерстайн И. Анализ мировой системы и ситуации в современном

При изучении концептуальных основ политики «воздействия» автор опирался на исследования А. Богатурова, К. Дойча, С. Кара-Мурзу, С. Коэна, С. Манна, Н. Нарочницкой, Д. Нельсона, Д. Сандерса, К. Уолтца, Г. Шустера¹.

В контексте политики «воздействия» исследуются также многие понятия современной политики, такие как «гуманитарная интервенция», «цветные революции», «мягкая сила», «управляемый хаос» и прочее. Наибольший интерес, с точки зрения степени разработки исследуемых понятий, представляют работы Х. Булла, В. Гусейнова, В. Иноземцева, Ю.П. Давыдова, В.В. Кутенва, Е.П. Пановой².

Внешняя политика Ирана в ракурсе США, России и КНР получила
достаточно подробную разработку в трудах российских, китайских, иранских
и иных зарубежных авторов, среди которых Р. Арзуманян, А.М. Вартанян,
Дин Шичуань, Х. Зухраи, Линь Лиминь, А.К. Лукоянов, Д. Рой, М.Л.
Титаренко, Янь Сюэтун³. Особое внимание привлекают работы

мире. СПб., 1991; Zeman Z. and Scharlau W. B. The Merchant of Revolution. London, 1965; Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1994; Mackinder H. 1904. Geographical Pivot of History. – Geographical Journal, vol. 23. .No. 4; Спайкмен Н.Дж. Стратегия Америки в Мировой Политике: Соединенные Штаты и баланс сил. New York: Harcourt, Brace и компания, 1942; Hoffman S. World Disorders: Troubled Peace in the Post-Cold War Era / Rowman & Littlefield Publishers, 2000; Bull H. Intervention in World Politics. Oxford. 1984; Гусейнов В. Гуманитарная интервенция как элемент нового миропорядка? «Вестник аналитики». № 3 (3-2001). 02 .07. 2001; Иноземцев В.Л. Гуманитарная интервенция. Понятия, задачи, методы осуществления // Космополис. М., № 1 (11), 2005.

¹ Богатуров А. Синдром поглощения в международной политике // Pro et Contra.
Проблемы глобализации. Московский центр Карнеги. М., 1999; Deutsch K. Prentice-Hall Inc.1988; Кара-Мурза C. Революции на экспорт. М.,
2006; Cohen S. B. Geography and Politics in a Divided World. Oxford, 1971; Mann S.R. Chaos
Theory and Strategic Thought. Parameters Autumn, 1992; Нарочницкая Н. А. Россия и
русские в мировой истории. М., 2004; Nelson D. N. Great powers and world peace // World
security: Challenges for a new century. N.Y., 1994; Сандерс Д. Международные отношения:
неореализм и нсолиберализм // Политическая наука: новые направления, М., 1999; Waltz
K.N. Theory of International Politics. Addison-Wesley Publishing, 1979; Шустер Г.
Детерминированный хаос. Введение. Перевод с английского. М. Мир. 1988.

² Bull H. Intervention in World Politics. Oxford. 1984; Гусейнов В. Гуманитарная
интервенция как элемент нового миропорядка? «Вестник аналитики». № 3 (3-2001). 02 .07.
2001; Иноземцев В.Л. Гуманитарная интервенция. Понятия, задачи, методы
осуществления // Космополис. М., № 1 (11), 2005; Давыдов Ю. П. Понятие «жесткой» и
«мягкой» силы в теории международных отношений // Международные процессы. 2004.
Т. 2. № 1; Кутенв В.В. Институты Евразийской интеграции как инструменты «мягкой
силы» России. Бишкек, 2013; Панова Е. П. «Мягкая власть» как способ воздействия в
мировой политике // Мировая политика: новые проблемы и направления / Под ред. М. М.
Лебедевой. М.: МГИМО-Университет, 2009.

³ Арзуманян Р. Тенденции внутриполитической жизни Ирана // URL:
Вартанян А.М. Особенности
внутриполитического развития Ирана // URL: Дин Шичуань. Шилунь Цзян Цзэминь дуй Дэн Сяопин «шицзе гэцзюй гуань» дэцзичэн хэ
фачжань (Точка зрения Цзян Цзэминя на вопрос развития интеграции мировой
архитектоники — высказывания Дэн Сяопина) // Шицзе цзинцзи юй чжэнчжи. 1999. № 11;

кыргызстанских ученых А.А. Князева, А.Л. Салиева¹. Изучение их исследований позволило систематизировать общую картину политической ситуации в Ближневосточном регионе, в целом, и в Иране, в частности, в комплексе трех стран.

Однако, ввиду того, что политическая ситуация вокруг различных аспектов диссертационного исследования динамично развивается, и перманентно появляются новые факторы, влияющие как на динамику старых, так и на возникновение новых проблем, существует необходимость дальнейших исследований основных тенденций и перспектив взаимоотношений Россия - США - Китай - Иран.

Объектом исследования выступает политика воздействия мировых держав на государственные акторы в контексте классической и неклассической системы международных отношений и мировой политики.

Предметом исследования является воздействие РФ, США и КНР на Исламскую Республику Иран в контексте происходящих в ней политических процессов, а также возможных трендов такого воздействия.

Целью данного исследования является выявление различий в теории и практике осуществления Россией, США и КНР политики воздействия по отношению к современному Ирану; формулирование основных тенденций и возможных сценариев их взаимоотношений в регионе. Для достижения указанной цели были поставлены следующие задачи:

выявить теоретические основы политики «воздействия»;

рассмотреть особенности политики «воздействия» на современном этапе;

определить концептуальные основы подходов США, России и КНР к Ирану;

проанализировать политически процессы в Иране, основные тренды;

выявить специфику взаимоотношений США, России и КНР в Ближневосточном регионе;

Зухраи Х. Принципы внешней политики Исламской Республики Иран, 30. 11. 2011 // URL: Линь Лиминь. Данцянь шицзе диюань чжаньлюе тайши цзи цицяньцзин (Современная мировая стратегия и грядущие перспективы) // Сяньдай гоцзи гуаньси (Современные международные отношения). 2004. № 1; Лукоянов А.К. Исламская революция. Иран – опыт первый. 1979-2009. М., 2010; Roy D. China's Foreing Relations. London: Macmillan Press, 1998; Титаренко М.Л. Россия и ее азиатские партнеры в глобализирующемся мире. Стратегическое сотрудничество: проблемы и перспективы / М.Л. Титаренко. М.: ИД «ФОРУМ», 2012; Янь Сюэтун. Чжунго вайцзяо сю лицзу чжоубянь (Периферийные регионы как основная точка опоры китайской внешней политики) // Ляован (Мировоззрение), 2000. № 11.

¹ Князев А.А. Региональная стратегия Ирана в Центральной Азии: эволюция и приоритеты // URL: ; Салиев А.Л. Религиозно-политический аспект безопасности Ближнего и Среднего Востока: саудовско – иранские отношения и перспективы внутриисламского диалога. Бишкек, 2006.

сформулировать внешнеполитическую стратегию Ирана в современном мире, проанализировать проблемы и перспективы.

Эмпирическая база исследования представлена комплексом официальных источников и нормативных документов, регламентирующих внешнюю политику Российской Федерации, Соединенных Штатов Америки, Китайской Народной Республики и Исламской Республики Иран. Это прежде всего, Концепция внешней политики Российской Федерации¹; Внешняя политика Китайской Народной Республики²; Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года³; Стратегия национальной безопасности США⁴; Всеобщая декларация прав человека⁵; Конституция Исламской республики Иран⁶; Программа Министерства иностранных дел Ирана и правительства Х.Рухани 2013⁷. К данному комплексу также относятся договоры и другие официальные документы, прямо или косвенно относящиеся к тематике данного исследования.

Методология исследования основана на системном подходе к международным отношениям и внешней политике государств. Системный подход позволил сочетать различные методы политологического анализа, включая сравнительный, проблемно-хронологический и проблемно-понятийный, а заложенный в основу системного подхода принцип историзма позволил использовать ретроспективный метод для выявления причинно-следственных связей во внешней политике рассматриваемых государственных акторов.

Модели монополярного и многополярного мира рассматриваются в контексте двух парадигм международных отношений. Таким образом, методологические принципы системного подхода позволяют проанализировать современную политику воздействия на государственные акторы через призму структуры международных отношений, в зависимости

¹ Концепция внешней политики Российской Федерации: Утверждена Президентом
Российской Федерации В.В. Путиным 12.02.2013 // URL:

² Внешняя политика КНР: Обеспечение суверенитета и целей развития
(Электронный ресурс) // URL:

³ Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года:
Утверждена указом Президента Российской Федерации Д. А. Медведева от 12 мая 2009 г.
N 537 // URL:

⁴ The national security strategy of the United States of America. Официальный сайт
Белого дома США // URL:

⁵ Всеобщая декларация прав человека. Принята Генеральной
Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года. Преамбула // URL:

⁶ Конституция Исламской республики Иран // URL:

⁷ Program for the Ministry of Foreign Affairs for a Rouhani Government 2013
(Программа министерства Иностранных дел Ирана 3013). Официальный сайт
Министерства иностранных дел Ирана // URL:

от ее вписывания в классическую, либо мондиалистскую структуру международных отношений.

Системный подход позволил выявить «матрицу» политики воздействия на государственные акторы; внутреннюю логику соподчинения и взаимосвязи, и целевых интенций политики воздействия, е структуры и методов проявления во внешней среде. Таким образом, системный подход позволил осуществить проблемно-хронологический анализ предмета исследования в конкретно-историческом контексте.

Были использованы также общенаучные методы, такие как логический, сравнительный, контент-анализ, компаративный и т.д.

Научная новизна диссертационного исследования получила свое отражение в выявлении теоретических основ и целевых интенций современной политики «воздействия» в отношении государственных акторов. Проанализированы особенности политики воздействия в контексте классической и неклассической парадигм международных отношений, в том числе причины малопродуктивности современной дискуссии теоретических школ неолиберализма и неореализма.

Диссертантом определены причины принципиального отличия в подходах к толкованию и проведению (теории и практики) политического воздействия на государственные акторы таких мировых игроков как США, Россия и Китай. Осуществлен анализ специфики их взаимоотношений в регионе Ближнего Востока и в их отношениях к Ирану. Выявлены основы к созданию стратегической платформы для сотрудничества России и Китая в Ближневосточном регионе вообще и в их отношениях с Ираном, в частности, а также причины стратегического соперничества здесь данных акторов с США.

Проанализирована внешнеполитическая стратегия Ирана и уточнена специфика ее зависимости от внутриполитической системы ИРИ, исследованы основные тренды иранских политических процессов и их причины.

Диссертант выявил причины стремления России и Китая к поддержанию внутренней стабильности политических структур ИРИ и определил методы их действия в данном плане; причины стремления США к хаотизации внутриполитического и социального положения в Иране и методы, используемые для этого.

Основные положения диссертации, представленные для защиты:

1. Современная теория международных отношений отмечена

наличием двух антагонистических парадигм – классической (вестфальской) и
неклассической (мондиалистской), представляющих собой самостоятельные
системы с присущими исключительно им политическими и идеологическими
нормами и правовой составляющей. В основе классической парадигмы лежит
идея государства с его абсолютным суверенитетом, принципом

«невмешательства» и понятием «национальный интерес». В мондиалистской парадигме, призывающей к стиранию границ, разделяющих внешнюю политику от внутренней, и пренебрегающей устойчивостью сложившихся

политических, социальных и прочих институтов, концептуальной основой выступает принцип «мира как концепции» с понятиями «относительного» или «функционального» суверенитета.

1. Политика «воздействия» обретает различное толкование в зависимости от того, в рамках какой парадигмы международных отношений ее рассматривают. В классической парадигме политика «воздействия» трактуется через призму стремления к воздействию на то или иное государство политическими, дипломатическими, военными методами в контексте трансформации проводимой им внешней политики, либо его внешнего поведения. В мондиалистской же парадигме имеет место переход от транспарентных, в принципе, прежних методов воздействия на анонимные, латентные (идеологические, информационно-коммуникативные, гуманитарные) методы воздействия на внешнее поведение субъектов международных отношений уже с ориентацией на их внутреннюю политику.

2. Принципиальное отличие в подходах к толкованию и проведению политики воздействия у США, России и Китая определяется тем, что данные акторы исходят из норм и принципов международных отношений, находящихся в разных концептуальных плоскостях. Россия и Китай политику воздействия трактуют в рамках классической парадигмы международных отношений и потому политика воздействия на того или иного субъекта международных отношений понимается ими исключительно как воздействие (политическое, дипломатическое) на его внешнее поведение. США политику воздействия трактуют в формате мондиалистской парадигмы теории международных отношений как воздействие на внутренние дела соответствующего субъекта (государства), используя идеологические, информационные и гуманитарные способы.

3. Ключевая роль Ирана в регионе Ближнего и Среднего Востока как потенциального полюса силы, его геополитическое и геостратегическое положение, а также его роль в исламском мире определяют особую актуальность стремлений основных мировых акторов – России, США, Китая – в своем воздействии на Иран.

4. Россия и Китай стремятся к поддержанию стабильности политической структуры Ирана, благодаря которой Иран выступает как оппонент американизма, пантюркизма и гарант стабильности в регионе. Причем, поддержка эта заключается исключительно в дипломатическом, внешнеполитическом и экономическом сотрудничестве, а также в дипломатической поддержке Ирана в международных организациях. США же стремятся методами анонимного латентного воздействия хаотизировать внутреннее политическое и социальное положение в Иране, результатом чего должна стать смена политического режима. В дипломатическом и внешнеполитическом плане воздействие проводится в основном негативными методами – давление, угрозы и санкции.

5. Формирование стратегической платформы для сотрудничества России и Китая в регионе Ближнего и Среднего Востока объективно обусловлено, при том, что в отношениях с Ираном, в частности – с

возможными тактическими разногласиями. Одновременно создается платформа для стратегического соперничества России и Китая с США, с возможным тактическим сотрудничеством в тех или иных конкретных вопросах.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Выводы
диссертации могут быть в значительной мере использованы в дальнейших
научных исследованиях, посвященных проблемам взаимодействия

различных стран как в формате Ирана, так и всего региона Ближнего и Среднего Востока. Ряд положений, обозначенных и сформулированных в работе, заслуживает того, чтобы стать предметом самостоятельного исследования, призванного конкретизировать отдельные, имеющие важное теоретическое и практическое значение, аспекты международных отношений на межгосударственном и региональном уровнях.

В условиях перманентной трансформации политических процессов,
происходящих в Иране и в Ближневосточном регионе, в целом, диссертация
предоставляет концептуальный подход к их анализу, а также базис
формулированию практических рекомендаций, ориентированных на

достижение конкретных целей акторами регионального и глобального масштаба.

Методический подход, сконструированный и получивший свое применение в работе, может выступать инструментом в ходе проведения исследования возможных трендов практически любой страны мира, вне зависимости от ее географического расположения.

Диссертация в целом, а также ее отдельные составляющие, могут быть использованы в разработке и преподавании в высших учебных заведениях ряда учебных программ и курсов по вопросам международных отношений и мировой политики.

Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения и выводы диссертации изложены в монографии «Воздействие США, России, КНР на политические процессы Ирана: основные тренды и возможные сценарии», в девяти научных статьях (общим объемом 3,4 п. л.), семь из которых опубликованы в рецензируемых научных журналах, определенных ВАК РФ («Вестник Государственного университета управления» г. Москва, 2013. № 10; «Вестник КРСУ». 2013. Т. 13. № 6; 2014. Т. 14. № 11; 2014. Т. 14. № 12).

Структура работы определена поставленной целью, научными задачами и общей логикой работы. Диссертация, общим объемом 174 страницы, состоит из введения, двух глав, каждая из которых содержит три параграфа, заключения, списка использованных источников и литературы, насчитывающего 152 наименований.

Особенности политики «воздействия» на современном этапе

В современной теории международных отношений явственно просматриваются две антогонистичные парадигмы. Политика «воздействия», с учетом данного обстоятельства, имеет различное толкование, обусловленное тем, в рамках какой концепции ее рассматривают.

Так, в классической парадигме, имеющей в своем основании идею суверенности государства-нации, в самом ее абсолютном понимании, и признаваемой принцип «невмешательства» в качестве доминирующего, а такое понятие как «национальные интересы» неотъемлемой своей компонентой -политика «воздействия» трактуется через призму стремления к воздействию на то или иное государство в контексте трансформации проводимой им политики либо его внешнего поведения. При том, что каждый субъект международных отношений объективно ориентирован на манипулирование другим, данное воздействие не может квалифицироваться в качестве противоправного в рамках международного права.

Представляется уместным, в этой связи, привести мнение С. Хоффмана1, известного историка и политолога, подчеркивавшего то обстоятельство, что нацеленные на трансформацию внешнего поведения той или иной страны и ее политики войны, представляют собою лишь продолжение прочих методов давления, в то время как стремление к подобной цели посредством интервенции представляет собою, безусловно, противоправное деяние.

Полагает необходимым, при этом, отметить, что сформулированная им мысль о том, что «при основополагающем принципе «суверенности государства» только интервенция с целью повлиять не на внешнее международное поведение объекта, но на его внутренние дела безусловно должна быть расценена как противоправная»1 подвержена абсолютному отторжению современной школой глобалистики, в ее прозападной ориентации.

Международные отношения в формате классической парадигмы рассматривают государство, как само понятие, в качестве источника правосубъектности международного плана, не принимая во внимание, при этом, тип его государственного либо общественного устройства, относя их к исключительной компетенции внутригосударственной жизни. Как подчеркивает Н.А. Нарочницкая, «правосубъектность никогда в истории не бывала первого и второго сорта, в зависимости от того, насколько «цивилизованным» признавалось то или иное государственное устройство и общественные отношения в том или ином государстве. Самые сильные мировые державы никогда не осмеливались провозглашать этические нормы и политические критерии своих цивилизаций в качестве стандартов, которым обязаны следовать другие субъекты международных отношений, как условие для того, чтобы в отношении их соблюдались принципы и нормы международного права»2.

В основе классической парадигмы международного права, с ее краеугольным камнем в качестве принципа невмешательства и такого понятия как «национальные интересы», лежит концепция государства-нации как абсолютного суверена. Именно она, спустя три столетия после подписанного в 1648 году Вестфальского мира, стала основой норм Устава ООН, а в последствии и положений Хельсинского акта. Установленный на их базе мировой порядок, укрепленный признанным абсолютным большинством членов мирового сообщества принципом нераспространения ядерного оружия, смог обеспечить в течении значительного периода времени стабильность и безопасность международных отношений как в Европе, так и, в целом, в мире. Вторая парадигма, адепты которой принадлежат к глобалистике западной школы, имеет в своей основе вильсонианскую идею безусловного приоритета «мира как концепции» перед традиционными ценностями народов и государств – независимости и суверенитета страны, национальных интересов, - отмечает Наталия Нарочницкая. В таком контексте трактование политики «воздействия» осуществляется совершенно иным образом. Здесь исключается различие, отличающее внутреннюю политику от внешней и, следовательно, военное вмешательство от «гуманитарного», ориентированного на внутренние дела того или иного государства1.

К примеру, Х. Булл утверждает, что осуществляемые одним субъектом действия в целях достижения трансформации в собственных интересах международной политики другого субъекта уже представляют собою вмешательство, при котором формат вооруженного вторжения выступает лишь в качестве одного из ее разновидностей. На его взгляд, в основе осуществления интервенции лежит такая предпосылка, при которой осуществляющий ее участник обладает относительной силой перед объектом интервенции. В том случае, если прежде сильное государство становится объектом интервенции, значит его статус значительно девальвировался2.

Данная парадигма, наряду со своей структурирующей ролью в международных отношениях, получила свое отражение в двух таких политических доктринах, как марксизм и либерализм, в равной мере антогонистичных традиционным представлениям о нации, политике и собственно об Отечестве. Обе они не относят нацию к субъектам исторического процесса. Если для марксизма таковым является класс, то для либералов – индивид, гражданин мира.

Концептуальные основы внешнеполитических подходов России, США, КНР в отношении к Ирану

Для российской внешней политики, на современном ее этапе, характерна сбалансированная многовекторность, обусловленная мировым статусом России, который, в свою очередь, интегрирует в себе геополитическое положение страны, ее экономический и военный потенциал, высокий международный статус постоянного члена Совета Безопасности ООН и т.п. Опираясь на исторический опыт своего предшественника – Советского Союза, Россия избегает прямой конфронтации со своими стратегическими оппонентами, в том числе в новом формате гонки вооружений, понимая ее пагубность не только для экономики, но и для дальнейшего развития страны.

Однако, при этом, она осуществляет целенаправленную политику в сфере укрепления своего оборонного потенциала. Так, по данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира (СИПРИ), в 2011 году Россия вышла на третье место среди государств мира по объему военных расходов, уступив лишь США и КНР (в 2010 году – 5-я позиция) с тенденцией к планомерному повышению уровня данных расходов в период по 2020 год1. При этом, Россия, по составленному Business Insider на основе исследований Global Firepower Index рейтингу, занимает вторую позицию в мире, после США, по своему общему военному потенциалу2. Антиконституционный переворот в Украине 2014 года и последовавшие за ним события, связанные с вовлечением России во внутриукраинский конфликт, безусловно, активизировали усилия российского руководства по модернизации и укреплению собственных вооруженных сил, при этом исключительно на базе отечественного военно-промышленного комплекса.

Россия является де-юре преемницей СССР, активно действовавшего в ближневосточном регионе. И сегодня, Россия относится к числу внерегиональных держав, имеющих здесь собственные цели и реализующих внешнеполитические устремления. Не относя непосредственно регион Ближнего и Среднего Востока к зоне своих жизненных интересов, Россия в последнее десятилетие заметно активизировалась на данном направлении. Относительно прочих участников регионального взаимодействия, она отличается способностью длительного сотрудничества с партнерами, многие из которых находятся по отношению друг к другу в состоянии конфронтации, неприятия или явного антагонизма. К примеру, достаточно крепкие связи Россия поддерживает одновременно с Ираном и его антагонистом – Израилем, или с Израилем и Палестиной. Данное обстоятельство свидетельствует о прагматичности российской внешней политики в регионе, о том, что такая политика ориентирована на достижение не только имиджевых целей, имеющих, разумеется, место, но, главным образом, реальных, имеющих прикладное значение для стратегических задач государства целей.

При том, что региональные противоречия и явные конфликты не представляют собою непосредственно для России угрозы государственной безопасности, они потенциально способны оказать существенное влияние на ее внутренную и внешнюю безопасность, в случае возникновения в регионе Ближнего и Среднего Востока «полыхающего» очага напряженности, поскольку он способен вобрать в себе все тлеющие или вяло текущие конфликты, которыми так «богат» регион. А последствия подобного развития событий непосредственно заденут и Россию, как ближайшую соседку региона, что и обусловливает, на наш взгляд, ее приоритетное внимание к ближневосточному региону во всем конгломерате его проблем.

Следует подчеркнуть то, что политика России в регионе осуществляется на фоне довольно слабого ресурсного сопровождения, обусловленного недостаточностью военной мощи, при всем ее заметном укреплении в течении последнего десятилетия, и ограниченностью материально-финансовых ресурсов, являющейся следствием общего состояния экономического положения страны.

Россия, в итоге, не располагает потенциалом, позволяющим ей занять место СССР, которое он занимал для ряда государств региона в качестве гаранта стабильности и безопасности в свое время, в то время как США остаются таковым для достаточно большого числа стран Ближнего и Среднего Востока по сей день. Данное обстоятельство объясняет отсутствие у России долговременных союзников в регионе, чьей поддержкой она могла бы воспользоваться при реализации здесь своих внешнеполитических устремлений1.

Однако, при всем при этом, Россия располагает рядом возможностей, позволяющих осуществлять ей в ближневосточном регионе достаточно эффективную политику даже в условиях лимитированности ресурсов, на что мы указывали выше. Такие возможности обусловлены ее статусом и ролью в организациях самого высокого международного уровня, высоким уровнем военно-технического развития, высоким удельным весом на мировом энергетическом рынке и нереализованным потенциалом экономического развития.

Внешнеполитическая стратегия Ирана в современном мире: проблемы и перспективы

Ключевые методы, которые Китай использует в собственной региональной политике, это провозглашаемые им принципы невмешательства во внутренние дела сопредельных государств (явная альтернатива западным подходам) и активное вовлечение этих государств в экономический обмен с КНР. Несмотря на то, что иерархия региональных приоритетов КНР относительно стабильна и ключевые интересы сконцентрированы в Восточной Азии, откуда исходят в настоящий период основные угрозы безопасности государства, приведенные выше факты говорят о том, что, вероятна некоторая корректировка внешней политики Китая и формирование наиболее сбалансированного подхода к вопросам на региональном уровне2.

Относительно второй стратегической цели китайской внешней политики, представленной формированием многополярного мира и признанием Китая одним из таковых полюсов, то по признанию самих китайские специалистов, за этим скрывается не просто движение к максимально справедливому и демократическому устройству мира. Согласно точки зрения Дин Шичуаня, крупного специалиста в области внешней политики КНР, многополярность позволяет Китаю обрести больше возможностей для манипулирования противоречиями между прочими государствами, одновременно избегая ограничений, налагаемых многополярностью3. Другими словами, в мире, где США распространяет свою гегемонию, Китай обладает меньшим пространством для маневра и постоянно находится под угрозой того, что в ответ на действия, которые, по мнению развитых государств, могут угрожать стабильности в мире, западные демократии могут попытаться осуществлять политику изоляции и сдерживания Китая. Необходимо выделить то, что Китай никогда не отказывался от политики игры на противоречиях между соперниками. Это выразилось и в известном выражении Дэн Сяопина, призвавшего Китай «не высовываться», и в статьях китайских специалистов по международным отношениям. К примеру, Хэ Фан, выступая против того, чтобы Китай противопоставлял себя Западу, в то же время заявляет, что главная угроза для западных демократий состоит в возникновении и усилении противоречий между ними1. В связи с этим, многополярность выступает тем полем, в рамках которого КНР обретает свободу действий (маневра) на международной арене, и которая предоставляет ему возможность в реализации всего своего внешнеполитического потенциала, базирующемся на динамично развивающейся китайской экономике.

Зачастую, цели КНР формулируются китайскими авторами как способствование формированию нового мирового порядка. Впрочем, это только своего рода интегрированное отображение указанных выше обеих целей, так называемый терминологический инструмент, призванный к описанию мира, в котором в полной мере отражались и гарантировались бы китайские интересы.

Особую актуальность, в последние годы, обрело у специалистов исследование той компоненты внешнеполитической стратегии КНР, которая посвящена странам Ближнего Востока, то есть того региона, внимание к которому со стороны ведущих держав мира остается непроходящим в течении весьма продолжительного времени и который, по-прежнему, является ареной их соперничества. Опираясь на ту точку зрения, что доминирование в ближневосточном регионе дает соответствующей мировой державе ключ к господству в общемировом формате, большая часть западных исследователей трактует активизацию Китая в вопросах его сотрудничества со странами Ближнего Востока через призму амбиций Пекина, ориентированных на мировое лидерство в качестве одной из ведущих держав мира1.

Концептуально, стратегия КНР, в долгосрочном плане, в рассматриваемом нами регионе мира формулируется как «гармоничный Ближний Восток», озвученная лидером Китая Ху Цзиньтао во время посещения им Саудовской Аравии (2006 г.) и устанавливающая приоритет стабильности, увязывая ее непосредственно с возможностью поступательного развития.

На политику Китая последних лет в регионе оказали свое влияние процессы, связанные с так называемой «арабской весной», достаточно рельефно обозначив в ней смещение акцентов, в результате чего на первое место вышли связанные с международной безопасностью вопросы, непосредственно затрагивающие Китай в части его политических, а также экономических интересов. В этой связи, министр иностранных дел Ян Цзечи обозначил три следующие позиции КНР: 1) невмешательство во внутренние дела стран ближневосточного региона; 2) неприменение вооруженных сил; 3) призыв к международному сообществу относительно поддержки усилий государств региона, направленных на восстановление политической стабильности. Причины подобного подхода достаточно емко сформулировал Ши Цзяньсюнь, профессор университета «Тунцзи», отметивший, что «перед лицом серьезного кризиса оказалась безопасность и стабильность не только этого региона, осложнение ситуации будет влиять на безопасность и стабильность во всем мире»2.

Специфика взаимоотношений США, России и КНР в Ближневосточном регионе

Другим ключевым центром, уполномоченным на принятие решений политического уровня, и это следует особо подчеркнуть, является глава исполнительной ветви власти Ирана – Президент страны. Конституция ИРИ определяет его вторым, после рахбара, в официальной иерархии власти, должностным лицом государства, представляющим страну на официальном уровне, в том числе и в международных отношениях.

То, что клерикальная и исполнительная составляющие власти Ирана тесно переплетены и взаимно дублируемы, не вызывает сомнений. При этом, правительство, возглавляемое Президентом, в своей деятельности, пожалуй, менее подвержено дублированию, хотя и функционирует строго в очерченных законом рамках, а также программ, «спускаемых» сверху. Дублирование функций, как принцип, ориентировано на сохранение за религиозным руководством Ирана безусловного доминирования в вопросах принятия наиболее важных для государства решений, вне зависимости от расклада сил в политическом поле. Однако, в самом духовенстве, за весь постреволюционный период, не наблюдалась абсолютной консолидации или единства взглядов, как в вопросах связанных с мерою участия его в управлении государством, так и в определении конкретных целей и задач внешней и внутренней политики2.

Полагаем уместным отметить такую специфичность характера протекающих в Иране политических процессов, как их подверженность деятельности тех или иных группировок духовенства, безусловно доминирующих в политической жизни иранского общества, в отличии от политических партий. Сам политический процесс, по-существу, представляет собою противоборство консервативных и реформаторских политических группировок иранского духовенства.

В организационном плане, консерваторы представлены «Обществом борющегося духовенства», адепты которого придерживаются идеи абсолютного доминирования рахбара в жизни и деятельности государства и общества. Несмотря на свой неофициальный статус, «Общество» обладает бесспорным влиянием на все сферы жизни страны, что обусловлено качественным составом его руководства.

Реформаторов объединяет «Ассамблея борющихся улемов», а их програмные цели представлены демократизацией иранского общества, расширением свободы СМИ, становлением реальной многопартийной системы, полномасштабной международной интеграцией Ирана в концептуальном формате «диалога цивилизаций»1. Возрастная структура населения Ирана, также, оказывает объективное воздействие на происходящие в обществе процессы. Люди в возрасте до 30-ти лет составляют порядка двух третей населения страны, а непосредственно в возрастном диапазоне 15 - 25 лет находится каждый пятый иранец. При том, что право голоса граждане ИРИ обретают с 16-ти лет, а в ряде случаев и с 15-ти, электоральный потенциал молодежи не подвергается сомнению. То, что молодежь не представляет собою однородного конгломерата очевидно. При этом, в политической жизни страны, начиная со второй половины 90-х годов прошлого века, обозначилась достаточно четкая тенденция все более возрастающей роли студенческой молодежи и ее организаций во внутриполитических процессах реформаторской ориентации. Многочисленное студенчество весьма политизировано, при этом, в основной своей массе, консолидировано в формате участия в «Дафтаре Тахкиме вахдат» – политической партии реформаторской направленности. Полагаем необходимым отметить тот факт, что в студенческой среде доминируют более радикальные настроения, чем, в целом, в реформаторском движении, поскольку эволюции клерикального режима здесь более предпочтительна его секуляризация1.

Следует подчеркнуть то обстоятельство, что наличие в политическом поле Ирана сил, придерживающихся различных взглядов, не вызвало, при этом, формирование партий, ориентированных на коренную трансформацию существующей в государстве системы. Противоборство политических партий осуществляется, в абсолютном своем большинстве, вокруг хомейнизма, как идеи и принципов, с одной стороны – в контексте их незыблемости, а с другой – потребности их модернизации с учетом реалий современного мира.

На смену находившимся с 1997 года у власти реформаторам, в результате выборов в меджлис (2004 г.) и Президента ИРИ (2005 г.), к власти пришли представители неоконсервативного крыла иранского истеблишмента, в чьих действиях можно увидеть наложение прагматизма в экономике на интенсификацию исламизации иранской культурной и общественной жизни, с возросшим радикализмом внешнеполитической деятельности и ее явно выраженной антизападной направленности. Такая радикализация, наряду с попытками неоконсерваторов взять под свой контроль весь консервативный сегмент иранского общества, получила адекватную реакцию сил традиционного консервативного лагеря. Ее результатом стали итоги декабрьских (2006 г.) выборов в Совет экспертов и советы местного уровня власти, на которых большинство голосов избирателей было отдано за традиционных консерваторов и центристов-прагматиков.