Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Современные направления политического анализа гражданского общества с. 22-88
1. Компаративный политический анализ: тенденции развития с. 22-41
2. Стратегии интеграции и дезинтеграции в политических науках с. 42-69
3. Аналитический рационализм как направление в политических исследованиях гражданского общества с. 70-88
Глава II. Методология исследования гражданского общества в современных политических науках с. 89-166
1. Интегративный подход: традиции и перспективы развития с. 89-98
2. Теоретическое моделирование в исследовании гражданского общества с. 99-137
3. Количественные методы в политическом анализе рисков демократии с. 13 8-166
Глава III. Политические системы в глобальном мире и риски современной демократии с. 167-239
1. Современные концептуальные модели рисков стабильности демократии с. 167-206
2. Проблемы и стратегии обеспечения поддержки демократии в глобальном мире с. 207-239
Глава IV. Современный институционализм и тенденции анализа рисков демократического развития ... с. 240-324
1. Институциональные модели и стратегии укрепления политического доверия в гражданском обществе с. 240-280
2. Политическая культура и проблемы доверия в современных демократиях с. 281-324
Глава V. Риски международного терроризма как угрозы мировой социально-политической стабильности и безопасности в современном мире с. 325-405
1. Фундаментализм как фактор глобальных рисков:
тенденции политического анализа с. 325-360
2. Стратегии снижения рисков националистического терроризма и сепаратизма с.361 -405
Заключение с. 406-411
Библиография с. 412-501
- Стратегии интеграции и дезинтеграции в политических науках
- Интегративный подход: традиции и перспективы развития
- Современные концептуальные модели рисков стабильности демократии
- Институциональные модели и стратегии укрепления политического доверия в гражданском обществе
Введение к работе
Актуальность исследуемой проблемы. В эпоху глобализации современный мир претерпевает изменения, которые характеризуются диалектическим единством противоречивых тенденций интеграции и дифференциации в развитии социальных структур и политических систем.
Современное гражданское общество, будучи одной из многочисленных сложных структур, подверженных трансформациям, испытывает на себе влияние противоречивых тенденций глобального развития. В гражданских обществах происходит диверсификация групп интересов. Высокая диверсификация политических интересов угрожает стабильности и создает риски демократии.
В этих условиях возрастает значение научного политического анализа развития гражданского общества в условиях глобализации и проблем сбалансированности отношений общества и государства как основных факторов политической стабильности. Политическая наука сегодня стремится к созданию новых концепций, теорий и парадигм, описывающих реальные политические процессы, происходящие в демократических странах и мире в целом.1 Проблема взаимосвязи гражданского общества и государства как факторов устойчивого развития нашла отражение в институциональном и структурно-функциональном подходах к политическому анализу гражданского общества. Накопленное в этой области научное знание, анализ конструктивных аспектов и недостатков существующих теорий необходимы для определения оптимальных подходов к разработке системной теории и стратегии формирования гражданского общества в России.
Степень научной разработанности проблемы. Освещение темы гражданского общества в российской научной литературе приобретает систематический характер и оформляется в одно из направлений
Политический анализ и современные политические технологии. Коллект. монография / Под общей редакцией д.ф.н., проф. Л.Н. Панковой и проф. В.П. Шерстюка. М.: Изд-во «Университет и школа», 2003. 392 е.; Современный политический анализ и политические технологии. Т.Н.: Коллект. монография / Под общ. ред.акцией д.ф.н., проф. Л.Н. Панковой, д.ф.н. М.М. Зязикова. М.: Профиздат, 2005.216 с.
политических исследований во второй половине 90-х годов XX века. Специальное внимание этой проблеме уделено в работах К. С. Гаджиева, 3. Т. Голенковой, В. В. Витюка, 10. В. Гридчина, А. И. Черных, Л. М. Романенко и других.2
В этот период исследования сосредоточены на обосновании значимости становления институтов гражданского общества для политической модернизации России; определении основных функций гражданского общества; разработке дефиниций гражданского общества; выделении и изучении его основополагающих секторов, в качестве которых в тот период рассматривались политические партии и религиозные организации.
К функциям гражданского общества исследователями отнесены: структура интеграции социума; методология управления социальными конфликтами; развитие норм и ценностей, влияющих на стабильность институтов государства; механизмы воздействия общественных организаций на государство, формирование его в соответствии с демократическими нормами и интересами граждан.3
В этот же период выделяются основные академические центры по изучению проблем гражданского общества, которые активно используют такие формы работы, как научно-практические конференции и семинары, публикации итогов дискуссий в научных журналах и коллективных монографиях.
В первой половине 90-х годов XX века по инициативе отдела проблем модернизации Института мировой экономики и международных отношений Российской Академии наук (ИМЭМО РАН) проводится постоянно действующий научный семинар, доклады которого публикуются в 1995-1997 годах в журнале «Мировая экономика и международные отношения».
Цель семинара состояла в том, чтобы обобщить и сопоставить мировой опыт и проблемы формирования гражданского общества в России.
А*. С. Гаджиев Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования // Вопросы философии. 1991. N 7; 3. Т. Голенкова, В. В. Витюк, Ю.В. Гридчин, А. И. Черных, Л. М. Романенко. Становление гражданского общества и социальная стратификация // Социс. 1995. N 6.
Гражданское общество. Мировой опыт и проблемы России. Институт мировой экономики и международных отношений Российской академии наук. М.: Эдиториал. УРСС, 1998.312 с.
Участниками проекта (А. Г. Володин, А.В. Загорский, И.Д. Куклина, П.М. Кудюкин, Э.Е. Лебедева, К.Л. Майданник, Г.И. Мирский, СП. Перегудов, В.В. Песчанский, Е.Б. Рашковский, Н.Г. Рогожкина, Н.А. Симония, В.В. Сумский, А.Ю. Умнов, В.Г. Хорос, В.В. Черновская, М.А. Чешков) было подготовлено, по сути, первое комплексное монографическое исследование по проблемам гражданского общества. В нем сопоставлялись процессы формирования гражданского общества в современной России не только с его западными моделями, но, прежде всего, с аналогичными процессами в странах Азии и Латинской Америки.4
Проблемы институционализации гражданского общества
разрабатывались в рамках проекта Института сравнительной политологии Российской Академии наук такими исследователями, как ІО.Г. Семипилин, С.Г. Айвазова, Е.А. Гвоздева, Л.Я. Машезерская, Т.В. Павлова, СВ. Патрушев и другие.5
Еще одним влиятельным академическим центром,
специализирующимся в области исследований общего и особенного в развитии гражданских обществ в различных регионах мира, выступил Центр научно-информационных исследований глобальных и региональных проблем, созданный на базе отделения Западной Европы и Америки Института научной информации по общественным наукам Российской Академии наук (ИНИОН РАН).
Соответствующим аспектам формирования гражданских обществ в странах Восточной Европы и России посвящены работы Т.Н. Мацонашвили, В.П. Любина, Л.СЛыкошиной, Б.С.Орлова, А.В.Птушенко, А.М.Верховского, И.М. Дзялошинского, Ю.Д. Черепанова, В.Тирзе и других ученых.6
Гражданское общество. Мировой опыт и проблемы России I Институт мировой 'экономики и международных отношений Российской Академик наук. М.: Эдиториал УРСС, 1998. 312 с.
Власть и народ в России: обновление повседневных практик и варианты универсализации институционального порядка. М.: ИСП РАН, 2003. 171 с.
Актуальные проблемы Европы. Гражданское общество в современной Европе: Сб. статей / РАН ИНИОН. Центр научно-информационных исследований глобальных и региональных проблем отд. Зап. Европы и Америки / Ред. - сост. Т. И. Мацонашвили / Ред. кол. Т. Г. Пархалина (гл. ред.) и др. 2003. N 2. М., 240 с.
Центрами по разработке широкого спектра проблем гражданского общества выступают различные фонды, в том числе Российский гуманитарный научный фонд при Правительстве Российской Федерации (РГНФ), Фонд развития политического центризма и другие.
В рамках данного проекта, предусматривающего проведение постоянно
действующего семинара «Проблемы становления гражданского общества в
России», проводят исследования его участники: Т.А. Алексеева,
А.Л. Андреев, О.А. Бельков, Г.И. Вайнштейн, А.А. Галкин, О.В. Гаман-Голутвина, А.В. Дмитриев, В.В. Журавлев, Ю.А. Красин, А.С. Кузьмин, А.Н. Кулик, Н.Ю. Лапина, А.Н. Медушевский, В.М. Межуев, Л.И. Никовская, СП. Перегудов, С.Н. Пшизова, Н.М. Ракитянский, В.В. Серебрянников, А.И. Соловьев, С.С. Сулакшин, Л.Н. Тимофеева, В.Г. Федотова, К.Г. Холодковский, Е.Л. Черников, Е.Б. Шестопал.7
К началу XXI века стала очевидной возросшая актуальность разработки теории гражданского общества. Об этом свидетельствовали научные дискуссии, развернувшиеся на Всероссийских форумах, посвященных гражданскому обществу в Москве (2001 год), Санкт-Петербурге (2000, 2002 годы), на многочисленных международных и региональных симпозиумах, семинарах и конференциях. Российских ученых объединяло понимание того, что от выбора теории и концепции зависят стратегии и тактика формирования
гражданского общества в России.
Второй российский научно-общественный форум «Гражданское общество в России как демократический проект» (Санкт-Петербург, 21-23 февраля 2002 года) показал наличие двух основных концепций и соответствующих им стратегий формирования гражданского общества в России.
Первая концепция трактует процесс формирования гражданского общества в рамках усиления функционирования негосударственных,
Проблемы становления гражданского общества в России I Фонд развития политического центризма, Науч. ред. С. С. Сулакшин. М., 2003. Вып. 1,2,3.
Формирование гражданского общества как национальная идея России XXI века II Материалы к научно-общественному форуму (14-16 декабря 2000 г.)/Подред. проф. В. Г. Марахова. СПб., Изд-во НИИХ СПбГУ. 2000.278 с.
общественных организаций, которые в диалоге и даже в противостоянии государству отстаивают свои интересы.
Вторая концепция исходит из того, что глубинный смысл гражданского общества состоит в достижении ценностей, к которым, прежде всего, относятся ценности свободы и ценности справедливости общественных отношений, законодательно закрепленные в государственном строительстве.
Заслуживают внимания подходы к разработке теории, стратегий и тактики формирования гражданского общества в России, обоснованные такими российскими исследователями, как Ю.Н. Солонин, В.П. Львович, Ю.А. Красин, В.А. Гуторов, В.А. Ачкасов, Р.П. Шпакова, И.И. Кальной, А.А. Анискин, В.К. Карнаух, О.Н. Ушакова, Г.Г. Феоктистов, И.Н. Лопушанский, Н.В. Круглова, Ю.Л. Курикалов, Е.К. Краснухина, В.В. Косарев, Н.С. Говоров, В.И. Ружанский, М.В. Ружанский, Э.О. Шульц, Л.А. Ланцова, М.В. Фомина, СМ. Ларьков, B.C. Черняченко, А.П. Стоицкий, Т.И. Лузина, Е.В. Кучумова, В.И. Бондаренко, О.В. Попова, Е.Е. Курочкина, А.Г. Воржецов и другими.10
В российской политической науке сформировался ряд направлений исследования проблем гражданского общества: модели гражданского общества в современной России; теория и стратегии формирования гражданского общества; социальные основы формирования гражданского общества; гражданское общество и обеспечение политической стабильности в современном государстве; гражданское общество и развитие российской государственности в XXI веке; роль политической культуры в становлении и развитии гражданского общества; политический центризм как механизм формирования гражданского общества; национальная идея и формирование гражданского общества в России; конституционное и законодательное обеспечение процесса становления гражданского общества в России и другие.
Стратегии формирования гражданского общества в России II Материалы Второго российского научно-общественного форума «Гражданское общество в России как демократический проект» (21-23 февраля 2002 г.) / Под ред. проф. В. Г. Марахова. СПб.: Изд-во НИИХ СПбГУ, 2002. С. 5-12.
Гражданское общество. М., 1998. 312 с.
В своей концепции автор опирался на концептуальные позиции российских ученых" и исходил из понимания гражданского общества как системного, целостного объекта, представляющего собой совокупность социальных отношений и институтов, основу функционирования которого составляют взаимосвязь и взаимодействие таких социальных субъектов, как государство (система политических институтов), сообщества граждан (сети негосударственных, неправительственных гражданских организаций и ассоциаций) и структур бизнес сообществ.
Для формирования такого общества, по мнению автора диссертации, необходимы, во-первых, определенные предпосылки (прежде всего, наличие демократических прав и свобод, делающих возможными и законными как автономию личности, так и самоорганизацию граждан); во-вторых, наличие элементов рыночных отношений (частное предпринимательство, экономические стимулы и интересы и т.п.), которые обладают относительно независимыми внутренними связями и автономностью; в-третьих, наличие в структуре культурно-национальной идентичности гражданской компоненты, а именно, элементов политической культуры.
Гражданское общество в эпоху глобализации представляет собой демократическое правовое общество, включающее в себя совокупность горизонтальных социальных связей и институтов, обладающих известной автономией и независимостью от институтов политической власти, способных на нее воздействовать для защиты общественных интересов. К структурным составляющим гражданского общества относятся формирующиеся на его основе политические партии и институты
1 "У
(общественные объединения, парламент и др.)
Стратегии интеграции и дезинтеграции в политических науках
Одним из наиболее ярких примеров современного культурализма периода 90-х г.г. XX в. - начала XXI века, оказавшего влияние на новейшие исследования проблем гражданского общества, являются работы Самюэля Хантингтона, в частности, его статья "Столкновение цивилизаций", опубликованная в журнале "Foreign Affairs" и книга "Столкновение цивилизаций и передел мирового порядка".1 Идеи Хантингтона отражают специфику культурного эссенциализма (Cultural Essentialism) как направления политического анализа проблем глобального развития. Одной из особенностей данного подхода является положение о приоритетности культурологических факторов глобального развития. Так, определяя характерные черты новой фазы глобальной истории, Хантингтон указывает, что фундаментальными источниками конфликта в современном мире являются не экономические или идеологические факторы, а прежде всего культурные.
Ко второй важной особенности культурного эссенциализма С. Хантингтона следует отнести представление о культуре как совокупности примордиальных (изначальных) ценностей и черт (Primordial Values and Traits), с которыми идентифицируют себя специфические группы, сообщества и цивилизации.. Влияние изначальной культурной идентичности таково, что основное различие в уровне политического и экономического развития цивилизаций, считает С. Хантингтон, определяется различиями их культур. В этой связи теоретик замечает: "Культуры и культурные идентичности ...формируют паттерны интеграции, дезинтеграции и конфликта в современном мире периода окончания холодной войны ...
Противостояние сверхдержав сменилось столкновением цивилизаций".
В рамках культурологического направления политического анализа определилась критическая линия, характеризующаяся, во-первых, ориентацией на разграничение недостатков и позитивных сторон культурного эссенциализма, во-вторых, на обоснованный критический анализ его отдельных концептуальных положений и выводов, в-третьих, на концептуальный синтез, проводимый преимущественно на основе политического культурализма и включающего элементы институциональных концептуализации проблем глобального развития.
В культурологическом критическом анализе культурного эссенциализма начала XXI в. можно выделить два основных тренда. Первый - это собственно культурологический критический политический анализ, проводимый на основе положений и подходов теорий модернизации. В этом ключе ведут полемику Р. Инглехарт, Пиппа Норрис (P. Norris) и др. Второй тренд - интерпретивный критический политический анализ, развивающий идеи Клиффорда Гирца (С. Geertz) о культуре как системе символов. В этом аспекте критика культурного эссенциализма дана в работах Л. Уиден (L. Weeden).4
Л. Уиден, например, к основным недостаткам культурного эссенциализма в целом, и выдвинутых в соответствии с его подходами идей С. Хантингтона, в частности, относит следующие: а) забвение исторического, изменчивого, динамического контекста культуры и акцент на статичности, фиксированности изначальных черт и ценностей культуры, отличающих те или иные группы и сообщества; б) сосредоточенность анализа, главным образом, на различиях социального опыта и мировоззрения изучаемых групп и сообществ; в) недостаточное внимание в связи с этим к исследованию природы исламистских движений, причин их активизации в условиях глобализации, политической роли организационных структур и сетей исламских сообществ в формировании профиля современного мусульманина, сути ислама как такового; г) пренебрежение реально существующими между общественными группами отношениями солидарности; д) недооценка подвижности связей, существующих между группами и тех способов, с помощью которых в сообществах происходит взаимообогащение разнообразными идеями и практиками. Л. Уинден указывает в качестве существенного недостатка культурного эссенциализма именно пренебрежение исследованием исторических и политических процессов, что обусловливает формирование в политической науке представлений о культуре как системе ориентации и ценностей (Beliefs and Values), отличающейся общностью, постоянством и перманентностью воспроизводства в социуме.
Понимание необходимости исследования динамических аспектов политической культуры привело ряд сторонников теории модернизации, и в частности Р. Инглехарта, Уайна Бейкера и других, к обоснованию значимости исторического подхода в культурологическом политическом анализе проблем развития гражданского общества в условиях глобального демократического процесса. В своих исследованиях начала XXI в. Р. Инглехарт выдвигает идею об исторических культурных зонах протестантского, католического, исламского мира и иных.2
Сторонники теории модернизации критически оценивают тезис С. Хантингтона о столкновении цивилизаций, а также его утверждение об отсутствии в культуре исламского мира политических ценностей, ставших ключевыми для возникновения в западной цивилизации представительной демократии, гражданского общества и гражданской культуры. К политическим ценностям гражданской культуры отнесены: разделение религиозной и светской властей; управление на основе принципов социального плюрализма и приоритета закона; укрепление парламентских институтов представительной демократии; защита индивидуальных прав и гражданских свобод как своеобразного буфера между гражданским обществом и властью государства. Р. Инглехарт и П. Норрис подчеркивают, что в своих выводах С. Хантингтон частично прав, а именно в том, что политическая культура исламского мира препятствует созданию выборных демократий: по данным Freedom House более 2/3 из 192 стран мира представляют собой выборные демократии. Вместе с тем, в 47 обществах с преобладанием влияния исламистского большинства - лишь 1/4 является выборными демократиями. В то же время к этой категории не относится ни одна страна арабского мира. Позиции Р. Инглехарта и С. Хантингтона совпадают в признании факта существенного влияния культуры на политические процессы в глобальном мире.1
Интегративный подход: традиции и перспективы развития
В современных компаративных политических исследованиях гражданского общества в настоящее время заметен акцент на разработке интегративных теоретических моделей, для которых характерна ориентация на выявление взаимосвязей и механизмов взаимодействия гражданского общества и государства. Данный ориентир в теоретическом моделировании определяет второй приоритет в исследовании гражданского общества, а именно акцент на процессуальных аспектах развития, что предполагает моделирование взаимосвязанных процессов социокультурных и политикоинституциональных изменений в современных демократиях в условиях глобализации.
Теоретическое моделирование в исследовании проблем, рисков и тенденций развития гражданского общества в условиях глобализации осуществляется в рамках современных интегративных теорий политической культуры и изменения ценностей, а также интегративных аналитических теорий и теорий институциональных изменений.
Теория культуры А. Вилдавски отличается от подходов Алмонда и Верба, а также Экстейна особым акцентом на субъективной стороне действия. Если в теории Алмонда и Верба внимание акцентируется не столько на индивидуальном, сколько на национальном уровне культуры и ее определяющем влиянии на ориентации и поступки людей,1 то Аарон Вилдавски, подобно Экстейну, делает попытку определить соотношение этих двух уровней. Вилдавски подчеркивает некоторую независимость ценностных преференций в ситуации выбора индивидом нормативного стиля жизни.
Термин «преференции» представляет собой концепцию, в которой с позиций концептуального синтеза отдельных компонентов прежде всего интерпретивных, а также функционалистских теорий культуры и элементов теории рационального выбора преодолевается антиномичность дихотомий Structure / Agency, Cause I Meaning, System I Lifeworld и др.
Одна из отличительных черт версии концептуального синтеза Вилдавски состоит в том, что она в целом базируется на культурологическом подходе, более примыкающем к интерпретивизму, чем к системному подходу. В центре его внимания - объяснение индивидуального действия и интерпретация самой природы субъективности индивидуальных преференций, с одной стороны, и поиск истоков вариантности индивидуального выбора в социальной жизни и в многообразии форм социального взаимодействия, а не в детерминирующем воздействии социальной системы - с другой.
Вторая особенность культурологической теории Вилдавски заключается в самой ее специфике. Понимание сути процесса формирования политических преференций здесь рассматривается в качестве цели и главного предмета политического исследования. За основные параметры измерения форм культуры (стилей, по определению Вилдавски), а соответственно и личностной идентификации принимаются тип социальных взаимосвязей группы (Boundedness) и характер принятых в ней и предписываемых ею норм действия (Prescriptions).
Теория Вилдавски опирается на идеи интерпретивизма о том, что субъективное восприятие и индивидуальное понимание социальных значений (Meaning) происходит в интерактивном контексте, в процессе социального взаимодействия. Выбор личностью линии своего поведения трактуется как поддержка или оппозиция тому или иному стилю жизни. Стиль жизни (или, иными словами, культура) представляет собой совокупность ценностей, легитимно определяющих характер социальных отношений. Разнообразные культуры генерируют различные преференции. Индивид может разделять или противостоять тому или иному стилю жизнедеятельности, отдавая предпочтение тому из них, который совпадает с его личными интересами.1
В теории Вилдавски представлен мультикультуральный подход (Multicultural approach). Согласно Вилдавски, человек выбирает для себя один из четырех основных стилей жизни. Стили жизни являются конкретным воплощением некоторого ограниченного количества моделей культуры, присущих основным социальным группам, с которыми личность себя идентифицирует. Различные сочетания тех или иных компонентов культуры находят свое выражение в четырех основных типах культуры, к которым Вилдавски относит культуру иерархического коллективизма, эгалитарную культуру, культуру конкурирующего индивидуализма и фаталистический тип культуры. К основным же компонентам культуры Вилдавски отнесены 1) сила или слабость взаимосвязей в социальной группе; 2) количество и вариативность предписаний, ограничивающих свободу личности. В соответствии с первым критерием (Strength of group boundaries: weak or strong) выделяются модели культуры со слабыми связями, к которым отнесены фаталистическая и индивидуалистическая модели. Культурами с сильными взаимосвязями в социальной группе представляются иерархический и эгалитарный типы. В соответствии со вторым критерием (Number and Variety of Prescriptions) к культурам с многочисленными нормами поведения и разнообразными социальными ролями отнесены культура иерархического коллективизма и апатичная фаталистическая культура. Немногочисленные и сходные нормы поведения характеризуют индивидуалистический и эгалитарный типы культуры.
Современные концептуальные модели рисков стабильности демократии
В научных дискуссиях, обращенных к теме "гражданское общество и демократия", особое место занимает проблема демократической консолидации (Democratic Consolidation) в странах, вступивших на путь демократических преобразований. Демократическая консолидация рассматривается как процесс укрепления и сохранения демократии, что предполагает изучение основных факторов, определяющих стабилизацию демократических режимов в этих странах. В компаративной политической науке получил дальнейшее развитие целый ряд теорий демократической консолидации, сформулированных на эмпирическом уровне. Систематизация литературы по компаративному анализу процессов консолидации в транзитных демократиях различных регионов мира позволяет прийти к выводу об укреплении в 90-х годах XX в. - начале XXI в. позиций институционального подхода (Institutionalism) и ослаблению влияния системно-структурного подхода, основанного на теориях модернизации (Modernization) и развития (Developmentalism). Вместе с тем, новый институционализм отличается явной ориентацией на включение в институциональный исследовательский анализ структурных факторов, прежде всего компонентов системы ценностей и системы паттернов (Patterns) поведения, принятых в обществе, с одной стороны, и в усилении внимания к этим аспектам также и в рамках системно-структурного анализа, с другой. Результаты проводимых на этой основе исследований представляют интерес для понимания соотношения гражданского общества и политической стабильности в странах, вступивших на путь демократизации.
Интеграция структуралистского и институционального подходов сопровождается одновременно расхождением этих исследовательских стратегий, что выражается в дальнейшем совершенствовании технологий как структуралистского, так и институционального компаративных подходов. В рамках структуралистского подхода, в частности, происходит и внутренняя дифференциация, перераспределение акцентов на исследование той или иной группы структурных факторов, определяющих процесс демократической консолидации. Традиционно приоритет принадлежал длительное время исследованию группы социоэкономических структурных факторов, связанных с характеристиками экономического развития, то есть модернизации (Modernization), а именно, уровня благосостояния страны; уровня индустриализации; наличия среднего класса и рабочего класса; уровня и распространения образования и урбанизации в стране. Укрепление демократии и политической консолидации связывалось прежде всего с влиянием именно этой группы факторов, значение которых было обосновано первыми разработчиками теории модернизации (Липсет C.(Lipset S) и др.)1 и их последователями (Рушемейер Д. (Rueschemeyer D.), Стивене Э. ( Stephens Е.Н.), Стивене Дж. (Stephens J.D) и др.).2 В эту же группу структурных факторов консолидации сторонниками теории мировой системы (World System Theory) и теории экономической зависимости (Dependency Theory) были отнесены показатели экономической зависимости транзитных демократий (Болен К. (Bollen К), Газеровски М. (Gasiorowski M.J), Гоник Л. (Gonick L.C.), Рош P. (Rosh R.M.) и др.). Включение в группу социоэкономических факторов консолидации таких показателей, как удельный вес среднего класса, уровень образования и степень урбанизации показывает интерес этой категории исследователей к вопросам взаимосвязи демократизации и политической консолидации с особенностями становления гражданского общества, детерминированными спецификой его социальной структуры.
В 90-е годы XX в. продолжали укрепляться позиции сторонников другой традиции структурного анализа, придерживающихся точки зрения о доминирующем влиянии на процессы гражданского общества и процессы политической консолидации факторов, связанных с характеристиками политической культуры: толерантности (Tolerance); доверия (Trust); эгалитаризма (Egalitarionizm) как приверженности нормам и ценностям равноправия; склонности к компромиссу (Willingness to compromise).
Алмонд Г. (Almond G.A.), Инглехарт P. (Inglehart R.), Болен К. (Bollen К.А.), Эспозито Дж. (Esposito J.L.), Пискатори Дж. (Piskatori J.P.), Дал Р. (Dahl R.A.), Газеровски М. (Gasiorowski M.J.), Power T.J. (Пауэр Т.) и ряд других исследователей относит эти черты гражданской культуры к протестантским обществам в то время как общества, в которых преобладают нормы и ценности католицизма, ислама или латиноамериканской культуры, а также этнически гетерогенные общества считаются менее предрасположенными к достижению политической консолидации. Тем самым политическая стабильность и становление гражданской культуры представляются более достижимыми в этнически гомогенных обществах и обществах с протестантскими традициями в политической культуре \
Представители системно-структурного подхода отдают должное значению институциональных и политических факторов консолидации, полагая необходимым исследование этой проблемы с учетом влияния процессов формирования политических институтов и институтов гражданского общества, а также других политических процессов как факторов прямого воздействия, определяющих перспективы консолидации обществ на демократической основе, с одной стороны, и структурных факторов непрямого действия, опосредованно влияющих на процесс консолидации через воздействие на характер и последствия институциональных преобразований и соответствующих политических процессов, с другой стороны. Сторонников такого интегрального подхода, тем не менее отличает внимание к разработке технологий структурного анализа и проведению соответствующих исследований влияния прежде всего структурных факторов и детерминант консолидации, что приводит к преуменьшению значения институциональных, политических и культурных факторов консолидации в проводимом ими структурно-системном анализе. В таком виде, в частности, выполнено компаративное исследование Газеровски - Пауэра, осуществленное на материале, представленном данными о 56 случаях (case-study) успешного или неуспешного демократического транзита в направлении политической консолидации в странах Латинской Америки, Карибского бассейна, Африки, Среднего Востока, Азии и некоторых других регионов мира в период 1980 - 1992 гг. XX в.1
Институциональные модели и стратегии укрепления политического доверия в гражданском обществе
В рамках исследования взаимосвязей гражданского общества и государства современная компаративистика определяет в качестве важнейшей тему политического доверия (Political Trust: PR), то есть доверия по отношению к институтам государственной власти (Trust in Political Institutions) и проблему соотношения институционального доверия (Political of Institutional Trust) существующим в обществе межличностным доверием (Interpersonal Trust: IR).
Концептуальные интерпретации этого важнейшего феномена политической действительности, а также процессов, связанных с утверждением доверия как основополагающей ценности современной демократии, сосредоточены на проблеме происхождения, или детерминантах доверия (Origins of Political Trust). Концептуальные интерпретации доверия классифицируются в зависимости, во-первых, от источника происхождения доверия - на экзогенные, т.е. внешние факторы (Exogenous determinants) и эндогенные, т.е. внутренние факторы (Endogenous determinants), и, во-вторых, от анализа уровня факторов доверия (микроуровень (MICRO Level) или макроуровень (MACRO Level).1 В соответствующих классификациях выделяются две ведущие теоретические традиции объяснения происхождения доверия: культурологическая и институциональная. С учетом принятых в научной и специальной литературе классификаций составлена
условная типология концептуальных интерпретаций политического доверия. Она разработана с применением дополнительных исходных посылок для деления концептуальных трактовок на соответствующие группы. В качестве таких посылок определен, во-первых, характер синтеза теоретических положений и концептуальных посылок культурологической и институциональной традиций, и, во-вторых, специфика соединения в концептуализациях природы доверия макро- и микроуровней анализа (см. рис. № 1).
Институциональные концептуальные интерпретации политического доверия характеризуются акцентом не на экзогенности доверия, а на эндогенной его природе.
Еще одной общей особенностью институциональных версий доверия гражданского общества по отношению к политическим институтам является положение о рациональности доверия.
Положения об эндогенности и рациональности доверия (то есть его обусловленности прежде всего внутриполитическими факторами, связанными с политическим и экономическим курсом правительства, осознанием гражданами уровня эффективности проводимой им политики) разрабатывается в рамках теории рационального выбора (Rational Choice Theory) и включает важнейший постулат данной, в основе своей экономической теории, о полезности (Utility) и эффективности действующих политических институтов. Логика теории такова, что институциональное доверие гражданского общества рассматривается следствием, а не причиной эффективности действующих политических институтов. Это опровергает привычный для сферы политики тезис о доверии (или недоверии гражданского общества) как факторе успеха деятельности политических институтов. Эффективно действующие политические институты генерируют доверие. Следствие отсутствия успеха в их деятельности - скептицизм и недоверие гражданского общества. Институционализм, в то же время, не отрицает влияния культуры и политической социализации как внешних (экзогенных) факторов доверия. Вместе с тем, их воздействие не рассматривается как определяющее, а трактуется скорее как дополняющее эффекты политико-институциональных факторов. Тем самым, культура исключается из ряда детерминирующих факторов доверия. Таковым является рациональный выбор гражданами институциональной структуры общества, выбор, детерминированный эффективностью действующих политических институтов. Институциональными теориями к таким факторам также отнесены рациональные интенциональные (преднамеренно разработанные) институциональные проекты политического устройства, успешная (или неуспешная) реализация которых определяет степень политического доверия (или его отсутствия) в гражданском обществе.
Институциональные положения об эндогенности и рациональности политического доверия представлены в работах Джеймса Колемана (J. Coleman), Порта Дазгупты (P. Dasgupta), Карен Оррен (К. Orren.), Стивена Скоуронека (S. Skowronek), Кеннета Шепсла (К. Shepsle), Девида Старка (D. Stark) и др.1
Сходство общих постулатов не исключает расхождений. Для институциональных теорий политического доверия характерна большая дифференцированность.Это объясняется тем, что, во-первых, как и культурологические теории, институциональные дифференцированы на макро- и микротеории. Во-вторых, последние, в свою очередь, различаются по признаку степени акцентирования в совокупности политико-экономических детерминант значимости либо политического, либо экономического аспекта деятельности политических институтов.
Макроинституциональные теории доверия акцентируют внимание на такой проблеме, как общие показатели эффективности политики по обеспечению развития макроэкономики и демократизации, эффективности управления и снижения коррупции, результаты которой, по мнению институционалистов, детерминируют институциональный и политический выбор граждан.
Микроинституциональные теории, не исключая значимости макрополитических и макроэкономических факторов, подчеркивают в качестве важнейших детерминант индивидуальные предпочтения и индивидуальный опыт (Experience), как оказывающие непосредственное влияние на соответствующие микроэвалюации в отношении действующих в обществе политических институтов. К этой категории факторов микротеориями отнесены также индивидуальные ценности (Values) и социальное положение гражданина.
Современные макротеории доверия институционального рационалистического профиля представлены экономико рационалистическими вариантами, обосновывающими зависимость степени политического доверия в обществе от результатов прежде всего экономической политики. Соответствующей позиции придерживаются Адам Прзеворски (A. Przevorski), Джон Альварез (J. Alvarez), Джон Чейбуб ( J. Chebub), Фернандо Лимонди (F. Limongi).1