Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Романтизм и его исследование с позиции гуманитарных наук 9
1. Романтизм как философское понятие 9
2. Романтизм как объект изучения литературоведения 13
3. Жанр литературной романтической сказки 22
4. Время и пространство как фрагменты языковой картины мира в жанре литературной романтической сказки 29
Выводы по Главе I 35
ГЛАВА II. Концепт «время» в литературной романтической сказке 38
5. Модели времени в художественной литературе и фольклоре 38
6. Морфологические характеристики циклической модели времени 49
7.Морфологические характеристики линейной модели времени 59
8. Морфологические и синтаксические средства создания стилистических эффектов при передаче романтического времени 70
9. Языковые средства передачи жанровых особенностей романтического времени 85
10. Точность и достоверность в передаче романтического времени как фрагменты немецкой языковой картины мира 95
Выводы по Главе II 100
ГЛАВА III. Концепт «пространство» в литературной романтической сказке 103
11. Модели пространства в художественной литературе 103
12. Морфологические характеристики моделирования пути 112
13. Языковые средства оформления стилистических эффектов при описании романтического пространства 124
14. Языковые средства оформления жанровых особенностей романтического пространства 129
15. Точность и достоверность в передаче пространства как фрагменты немецкой языковой картины мира 156
Выводы по Главе III 159
ГЛАВА IV. Хронотоп литературной романтической сказки 161
16. Категория хронотопа в художественных произведениях и его языковой статус 161
17. Категория хронотопа в оформлении жанровых особенностей романтической сказки 166
Выводы по Главе IV 183
Заключение 187
Библиография
- Романтизм как объект изучения литературоведения
- Морфологические характеристики циклической модели времени
- Языковые средства оформления стилистических эффектов при описании романтического пространства
- Категория хронотопа в оформлении жанровых особенностей романтической сказки
Введение к работе
Актуальность исследования определяется необходимостью комплексного лингвистического анализа романтического времени и романтического пространства как основополагающих понятий немецкой картины мира и структуры романтической сказки, являющейся одним из ведущих жанров немецкой литературы XIX в. и основой для возникновения жанра современной новеллы.
Объектом исследования выбраны способы вербализации концептов «время» и «пространство» в немецкоязычных художественных текстах.
Предметом исследования являются языковые средства оформления художественного времени и художественного пространства в литературных романтических сказках XIX в., рассмотренные с позиций грамматики текста. В диссертации анализируются как сказки для детей (сказки К. Брентано, В. Гауфа), так и двуадресные сказки, предназначенные как для детской, так и для взрослой аудитории (сказки Л. Тика, А. Т. Э. Гофмана, А. фон Шамиссо).
Цель настоящей работы заключается в выявлении закономерностей реализации жанровых принципов романтизма вербальными, в первую очередь грамматическими, средствами на примере концептов времени и пространства.
Достижение поставленной цели обусловило решение следующих задач:
-
проанализировать способы концептуализации мира в романтической сказке;
-
разработать понятия романтического времени и романтического пространства, изучить и раскрыть особенности их языкового оформления;
-
определить участие романтического времени и романтического пространства как фрагментов языковой картины мира в оформлении стилистических и жанровых характеристик текстов;
-
установить характеристики хронотопа как глубинной текстовой категории, выражающей взаимодействие художественного времени и художественного пространства в литературной романтической сказке.
Материалом для исследования послужили сказки немецких писателей XIX в. (Э. Т. А. Гофмана, В. Гауфа, А. фон Шамиссо, К. Брентано, Л. Тика), 23 сказки общим объемом 510 страниц. В работе приводятся примеры из текстов, в которых наиболее ярко нашли языковое воплощение рассматриваемые концепты «время» и «пространство». Произведения немецких романтиков позволили выявить основные принципы романтического мировосприятия сквозь призму концептов «время» и «пространство», а также проследить возникновение и развитие жанра литературной сказки, стадию её перехода в новеллистическую литературную сказку как самостоятельный жанр.
Методологическую базу предпринятого исследования составили основные положения теории жанров художественной литературы и фольклорных текстов отечественных и зарубежных исследователей М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, В. Н. Топорова, В. М. Жирмунского А. В. Карельского, В. Я. Проппа, А. Н. Афанасьева, Д. С. Лихачёва, Е. М. Мелетинского, Л. В. Овчинниковой, Ю.М.Соколова, Л. Ю. Брауде, Ш. Нойхауса, Л. Рёриха, К. Пёге-Адлера, Ф. Карлингера, М. Майера, Й. Тисмара, А. Жолле, М. Люти, работы, посвященные языковому аспекту их оформления, а также труды по когнитивной лингвистике Е.С.Кубряковой, Г.В.Колшанского, Б.А.Серебренникова, В.М.Сергеева, В. И. Карасика, Л. А. Ноздриной.
Научная новизна диссертации заключена в комплексном исследовании языкового выражения особенностей жанра в аспекте грамматики текста, стилистической грамматики и стилистики текста, что позволяет рассмотреть анализируемые концепты «время» и «пространство» в аспекте новой парадигмы.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что она вносит вклад в детальную разработку и уточнение текстовых структур (временной и пространственной) и глубинных текстовых категорий одного из литературных жанров с позиций когнитивного подхода, т.е. познания человеком окружающего мира и отражения этого процесса в языке, и предлагает пути исследования данных структур.
Практическая ценность проведенного исследования заключается в возможности использования полученных результатов на практических занятиях по интерпретации текста (тема: «Темпоральная и локальная структуры текста»), при разработке специальных курсов по актуальным вопросам теории текста и грамматики текста (тема: «Глубинные категории текста»), а также в учебных пособиях и на семинарах по данным дисциплинам.
Достоверность полученных результатов и выводов обеспечивается объёмом проанализированного практического языкового материала, взятого из литературных сказок, появившихся в разные периоды развития романтизма (с 1797 по 1815 гг.).
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Немецкая литературная романтическая сказка как особый жанр стиля художественной литературы, объединяющий в себе признаки литературного и фольклорного произведения, обладает рядом особенностей языкового оформления своих структур, в частности художественного времени и художественного пространства.
-
Особенности оформления художественного времени и художественного пространства находят своё выражение в отборе автором морфологических и синтаксических средств, а также лексических единиц, участвующих в создании ряда стилистических приемов, а также ряда жанровых особенностей исследуемых текстов.
-
Взаимодействие художественного времени и художественного пространства порождает категорию хронотопа, который также обладает рядом особенностей, составляющих основные признаки жанра немецкой литературной романтической сказки.
-
Изменение в структуре хронотопа отражается на языковом уровне, что объясняется постепенным превращением литературной сказки в новеллистическую, а затем в новеллу.
Апробация диссертации. Тема диссертационного исследования разрабатывалась в соответствии с планом научно-исследовательской работы кафедры грамматики и истории немецкого языка ФГБОУ ВПО МГЛУ. Основные результаты обсуждались на заседаниях кафедры в 2007-2012 гг. Выводы, полученные в ходе проведения исследования, нашли отражение в публикациях в Вестниках МГЛУ, серии «Языкознание» и «Педагогические науки». Предварительная экспертиза диссертации проведена на заседании кафедры истории и грамматики немецкого языка факультета немецкого языка ФГБОУ ВПО «МГЛУ».
Работа состоит из введения, 4 глав, заключения и списка литературы в количестве 204 наименований.
Романтизм как объект изучения литературоведения
Романтизм составил целую эпоху в истории литературы. К художественным завоеваниям романтиков многие исследователи причисляют открытие и развитие ими новых жанров (например, сказка-повесть, новеллистическая сказка), пристальное внимание к судьбам человеческой личности, мастерство анализа тайн человеческой души, человеческих страстей, разработка диалектики добра и зла, которую им удалось раскрыть в поведении своих героев. Эти достижения романтизма оставили огромный вклад в развитии мировой литературы [ИЗЛ, 1982: 18].
Романтическое течение развивалось поэтапно. Некоторые исследователи выделяют три стадии развития романтизма.
На первом этапе развития романтизма (1795 - 1806 гг.), как отмечают специалисты, наблюдалось возрастание интереса к народной сказке. Сказка перестала рассматриваться как нечто несерьезное, «простонародное», а стала восприниматься как проявление народной фантазии, «духа нации». В конце этого этапа возникает новый жанр - литературная сказка. Появлению немецкой романтической сказки предшествовал сложный и длительный процесс сближения литературы и фольклора [ИЗЛ, 1982: 26].
Как известно, впервые европейская литературная сказка как жанр возникла и оформилась во Франции. Основоположником данного жанра на европейском пространстве учёные называют Шарля Перро [ИЗЛ, 1982: 149].
В Германии романтическое движение сформировалось (1795-1806) в университетском городе Йена, где братья Август и Фридрих Шлегели, Людвиг Тик, Новалис выпустили журнал «Атеней», на страницах которого была сформу лирована их эстетическая программа. В литературоведении за этими писателями закрепилось название «йенской школы» [ИЗЛ, 1982: 36-40].
Как и во Франции, немецкая литературная сказка зарождается в эпоху Просвещения. К наиболее ярким представителям немецкой литературы, работавшим в жанре литературной сказки, литературоведы относят К.М. Виланда, И.К. Музеуса, И.В.Гёте. Переходным этапом от литературной сказки Просвещения к романтической сказке являются сказки Новалиса. По мнению учёных, само понятие жанра литературной сказки значительно расширил Людвиг Тик (сказки-новеллы «Der blonde Eckbert», «Der Runenberg»).
Таким образом, можно утверждать, что на первом этапе развития романтизма обретает свои основные черты и литературная сказка: сказочная фантастика становится средством философского постижения жизни, а сама сказка -своеобразным языком романтизма [ИЗЛ, 1982: 40-43].
Второй этап развития романтизма в Германии приходится на 1806 - 1814 гг. В это время происходят существенные изменения в общественной жизни страны. По мнению историков, перед немцами встает задача национального освобождения (это время побед Наполеона над Пруссией) и, как следствие этого, обостряется национальное чувство. Этим объясняется обращение немецких романтиков к народности и народным истокам. В тот период выходят сборник народных песен «Волшебный рог мальчика», составленный К. Брентано и А. фон Арнимом; всемирно известный сборник народных сказок братьев Гримм. Романтики младшего поколения, образующие, как считают литературоведы, «гейдельбергскую школу», пытались найти положительные ценности в народной психологии, в патриархальных нравах.
На втором этапе развития романтизма, согласно мнению большинства исследователей, литературная сказка, сохраняя приверженность народной традиции, постепенно превращается в крупное синтетическое произведение с большим количеством героев, со сложной внутренней структурой.
Романтическое миропонимание претерпевает к заключительному периоду своего развития существенные изменения. Писатели-романтики затрагивают социальные проблемы, критикуют современное им общество [ИЗЛ, 1982: 46].
На третьем этапе развития немецкого романтизма (1814 - 1830 гг.) исследователи отмечают начало более глубокого и пристального изучения действительности, ее социальных противоречий. Ведущую роль в 30-40-е годы XIX в. в литературной жизни Германии играют А. Шамиссо, Г. Гейне, Э.Т.А. Гофман, В. Гауф [ИЗЛ, 1982: 526].
Одной из основных черт литературной сказки немецкого романтизма на третьем этапе ее развития, по мнению исследователей, является то, что она наиболее отличается от волшебной народной сказки. Произведения А. фон Шамиссо, Э. Т. А. Гофмана и В. Гауфа обладают усложнённой композиционной структурой, в них проявляется ярко выраженная авторская позиция, наблюдается стремление создать иллюзию достоверности происходящих событий.
В творчестве этих писателей литературоведы констатируют «размывание» границ жанра, разрушение его изнутри. Сказка перерастает в более сложное, синтетическое произведение и, как отмечает А. В. Карельский, «становится фантастической повестью, в которой уже не так четки границы между добром и злом, в которой добро ... постоянно вынуждено считаться с существованием своего антипода» [Карельский, 1977: 25].
Говоря о романтизме как литературном направлении, можно обнаружить ряд особенностей. Среди важных лингвистических средств, используемых писателями-романтиками в своих произведениях, исследователи выделяют символизм, помогающий создать атмосферу загадочности и в то же время найти ключ к пониманию происходящих событий, романтическую иронию, благодаря которой снимаются границы между фантастикой и эмпирическим опытом, идеалом и реальностью, действительностью и бесконечностью, а также добродушный «светлый» юмор, не характерный для классицизма [Schmidt, 1995: 275].
Морфологические характеристики циклической модели времени
Пространство и время являются, как известно, основными формами существования материальных систем. Традиционный подход к их пониманию в первую очередь учитывает их философский аспект.
Большая советская энциклопедия толкует время как смену явлений и состояний материи [БЭС, 1989: 253]. Л.В.Блинников понимает под временем порядок следования событий и последовательность, которым присущи длительность и необратимость [Блинников, 1979: 26].
И. В. Блауберг характеризует время как длительность существования системы, порядок смены стадий бытия и подчёркивает, что оно течёт в одном направлении -от прошлого к настоящему и будущему, обладает одномерностью, необратимостью, измеряется одной величиной (секунда, минута, час, год) [Блауберг, 1979: 258].
Д.Лор подчёркивает связь времени с такими категориями, как изменение, движение (изменение в пространстве), процессуалъностъ и развитие. По его мнению, они могут быть измерены временем, но с их помощью может быть вычислено и само время [Lor, 2000: 146].
Современная парадигма научных исследований предполагает подход к пространству и времени с позиций концептуализации. Так, по мнению Ю.С.Степанова, концепты «циклического времени» и «линейного времени» доминируют над всем множеством частных понятий времени. Однако соотношение между ними в настоящие дни иное, чем было в истории, когда «линейное» время господствовало в христианстве, «круговое» или «циклическое» время характеризовало древнеримскую и греческую культуры [Степанов, 1997: 184-185].
Поскольку время протекает постоянно и равномерно, оно может зависеть лишь от одного вида движения - кругового движения, циркуляции. Она и является величиной измерения времени. На протяжении XIX в. философы пытались определить временные параметры человеческого бытия, а также отношение между временем и пространством. Подчеркивался процессуальный характер жизни, следовательно, времени придавалось большее значение, чем пространству. Проводилось различие между temps и duree , «первое» время рассматривалось как количественное, т. е. как абстрактное, включенное в пространство, соразмерно членимое и измеряемое; а второе как качественная последовательность, соединяющая настоящее с прошлым и будущим в постоянно функционирующее единство [Lor, 2000: 150].
В XX в. для жизнедеятельности человека время приобретает неоспоримую ценность и движется в направлении будущего. В будущем заложен творческий фактор: будущее мы переживаем непосредственно, прошлое - это вновь пережитое, которое не может быть так же организовано, как и будущее; прошлое - это воспоминание, т. е. внутренний повтор событий из жизни [Lor, 2000: 152].
Авторы «Энциклопедии по физике» отмечают, что в XX в. проводилось различие между понятиями настоящее в общем смысле ( Gegenwarf) и данный момент времени, сейчас { Jetzt ). По их мнению, «настоящий момент» не поддается произвольному распределению времени. Это существенный элемент времени, его качество. Понятию «сейчас» можно подобрать синоним «существование». Существует только данный момент, а все, что происходит не сейчас, не существует. Данный момент выступает как часть общего времени и как нечто целое. Если мы попытаемся представить себе данный момент или зафиксировать его, нам это не удастся. Мы и видим его, но одновременно он ускользает от нашего взгляда. Данный момент погружается в настоящее и проглатывается им [Энциклопедия по физике, 2000: 102]. Однако, по мнению немецких учёных, традиционное понятия времени как исчисление настоящего момента скрывает в себе существенные черты: датированность и значимость. Они были присущи еще мифологической модели времени [Lor, 2000: 154]. Поскольку одна из задач работы состоит в исследовании времени в сказке, на наш взгляд имеет смысл более подробно остановиться на особенностях мифологического времени.
Мифологическое время (нем. Urzeit) называется также «начальным», «ранним», «первым» временем, «правременем» и предшествует эмпирическому (или историческому) «профанному» времени.
Мифологическое время - это время первопредметов, перводействий и первотворения. События эпохи первотворения, которые многократно воспроизводятся в обрядах, как бы повторяются в сакрализованное время праздника (особенно календарного). Это не означает, что мифологическое прошлое вневременно, оно остается «прошлым», но доходит до живых носителей мифов через ритуалы и сны.
Мифологическая модель времени имеет линейный характер, однако она постепенно дополняется другой, перерастает в другую — циклическую модель времени. Этому способствует ритуальное повторение событий мифологического времени, а также календарные обряды и развитие представлений о вечном обновлении природы [Мифы народов мира, т. 1, 1997: 252-253].
Отечественные лингвисты рассматривают цикличность в примитивном обществе как такое представление о времени, которое организует жизнь коллектива посредством ритуалов. Жизнь первобытного общества определяется природными и биологическими циклами, регулярными повторениями биокосмических ритмов, отраженными в обрядовой практике. Соответственно поэтому время членится на замкнутые циклы (зафиксированные в календарях). В мифологическом сознании существует только настоящее, однако чрезвычайно ёмкое: в настоящем повторяется прошлое; в будущем - настоящее [Мифы народов мира, т. 2, 1997: 253].
В данной теории цикличности признается идея движения вспять, в сторону регресса, деградации, по сравнению с начальной точкой. Таким образом, условная линейность переходит в цикличность [Мифы народов мира, т. 2, 1997: 253].
Английский мифолог Э. Лич предложил другой, нежели круг или цикл, образ архаического чувства времени -маятник, качание между двумя полюсами: ночью и днем, жизнью и смертью [Мифы народов мира, т. 2, 1997: 253, 620].
Языковые средства оформления стилистических эффектов при описании романтического пространства
Закон триединства литературная сказка унаследовала от народной, в которой число «три» прослеживалось либо в названии, либо в количестве магических ритуалов, либо в волшебстве. В сказках Л. Тика данное число наблюдается во многих темпоральных параметрах. Так, в сказке «Der Runenberg» временные отрезки измеряются числом «три»: Jetzt bin ich seit dreiMonaten in seinen Diensten [Tieck, 1962: 65]. В произведениях Э.Т.А.Гофмана прослеживается сложная система числовой символики. В его сказках большую роль играет закон триединства: Bald war es, ah schuttle der Abendwind die Blatter ...Abendsonne schiefit Strahlen, zischelt der Abendwind [Hoffmann, 1976: 225]. В приведённом выше примере трижды используются сложные имена существительные Abendsonne, Abendwind, позже в описание природы будет добавлено существительное Abendwolken:
Was sie gesungen, trugen im Widerhall die goldenen voruberfliehenden Abendwolken in feme Lande [Hoffmann, 1976: 227].
В данном примере находит выражение закон триединства, характерный для жанра сказки: три слова содержат компонент A bend.
Слово вечер во многих культурах ассоциируется с закатом солнца, следовательно, с прекращением деятельности всех живых организмов. Активность из реального мира переходит в мир магических сил, где происходят невероятные события с главным персонажем сказки. В языковом плане прерывается цепочка, состоящая из слов, содержащих составляющую «Abend-» и возникает новая с существительными «Могgen-» «Tag-».
Примечательно, что в произведении «Der goldene Topf» также используются «сакральные числа», встречающиеся во многих сказках народов мира. К таким числам относится три.
В сказке у «белого» мага Линдхорста три прекрасные дочери-змейки, в одну из которых влюбляется главный персонаж Ансельм. Золотой горшок в доме Линдхорста стоит на трёх львах:
In der Mitte des Zimmers ruhte aufdrei aus dunkler Bronze gegossenen agyptischen Lowen eine Porphyrplatte, auf welcher ein einfacher goldener Topf stand [Hoffmann, 1976: 264].
В основании столешницы, на которой стоит золотой горшок, три льва. Лев означает божественную власть, силу, покровительство и защиту. Лев как знак солнца ассоциируется с идеей всепожирающего времени. Непобедимый лев означает непобедимость времени. Для пифагорейцев триада была совершенным числом, потому что оно имеет начало - единицу, середину - двойку, конец - тройку. Число три используется для обозначения таких понятий, как прошлое - настоящее -будущее [Андреева, 2006: 273, 277, 497].
Можно предположить, что в сказке золотой горшок является «вратами» в другое пространственное измерение - Атлантиду, страну, где процветает благоденствие и царит вечное счастье. Львы, как стражники, охраняют эту «границу». Их трое, их дозор вечен.
В произведениях других представителей романтизма также прослеживается использование количественного числительного три как традиционной сказочной символики: Ich habe mich vor drei Tagen heimlich aus der Gefangenschaft befreit, So sitzen wir seit drei Tagen [Hauff, 1979: 15].
Можно также предположить, что автор использует числительное три согласно закону триединства, который лежит в основе жанра «сказка». В сказке также встречается числительное девять, содержащее в себе число три: Als der Prinz aus dem Schloss ritt, lagen die neun bosen Fraulein in der Hoffnung, der Prinz werde sie bemerken [Brentano, 1968, 322]. б) Столкновение миров Поэтика двоемирия (разлад идеала и действительности) - один из основных принципов, который использовали писатели-романтики для создания своих произведений. Наиболее ярко он проявляется в сказке Э.Т.А.Гофмана «Der goldene Topf».
Так, например, писатель вводит в концептуальную систему сказки два праздника - религиозный и языческий: вознесение Христова и равноденствие. Первый праздник связан с событиями, происходящими в действительности. Второй праздник важен для представителей волшебного мира.
Стоит отметить роль грамматических средств. Наречие damals используется в тексте сказки «Der goldene Topf» пять раз при описании одной ситуации: unter ег damals sah; was ег damals; noch deutlicher, als damals; wie damals rauschte der Holunderbaum. Главный персонаж сказки впервые сталкивается с волшебным миром именно у куста бузины. Можно предположить, что Э.Т.А. Гофман умышленно обращает внимание читателя на повторяющийся характер событий, которые подчинены действию волшебных сил. Ансельм во второй раз проходит мимо куста бузины, в ветвях которой он слышит чудесное пение трёх змеек, дочерей мага. Наречие damals констатирует повторное столкновение двух миров: действительности и волшебного мира.
Известно, что повтор является одним из приёмов, характерных для сказки. Лексический повтор наречий несёт в себе смысловую нагрузку: все события, явления и встречи с представителями мира волшебства происходят в этом произведении дважды. Можно предположить, что здесь вновь прослеживается принцип двоемирия: в действительности повтор похожих событий маловероятен, в фабульном мире возможно всё.
Категория хронотопа в оформлении жанровых особенностей романтической сказки
Предполагается, что данное словосочетание привносит в текст сказки волшебный элемент и указывает на бесконечную протяжённость пустыни, в которой оказываются главные герои.
В сказке «Der goldene Topf» также зарегистрирована частотность употребления имени прилагательного weit: Ihr Geheul, ihr entsetzliches schneidendes Jammergeschrei verhallte in weiter Feme [Hoffmann, 1976: 302]; Erwacht aus dem Schlafe, heben und regen sie sich und flustem geheimnisvoll von den Wundern, die wie aus weiter Feme holdselige Harfentone verkunden [Hoffmann, 1976:312].
Следует заметить, что стиль Э. Т. А. Гофмана отличается оригинальностью и уникальностью. Писателю удалось соединить два вида искусства воедино: литературу и музыку. С помощью словосочетания weite Feme достигаются определённые звуковые эффекты: звучание арфы преодолевает большое расстояние и «доносится» до главных героев, предвещая им счастье. Чтобы не заглушить мелодии, они шепчутся: flustem. В другом случае ужасный крик, вопль старой колдуньи «пронзает» пространство и эхом отражается на огромном расстоянии.
Заслуживают внимания словообразовательные элементы и подбор лексики. Пронзительный, «душераздирающий» звук воплощается в языке с помощью сложного имени существительного Jammergeschrei, отрицательное восприятие этого крика показано эпитетами: entsetzlich, schneidend, словосочетание verhallte in weiter Feme привносит динамику в действие: звуковая волна распространяется по всему пространству, в котором находятся главные герои.
В значении дальний, далёкий имя прилагательное weit употребляется также с именами существительными, непосредственно связанными с понятием «движение»: Weg (путь, дорога), Spaziergang (прогулка): Unerachtet des weiten Weges bis in die einsame Strafie war der Student Anselmus dock vor zwolfUhr an der Haustur [Hoffmann, 1976: 235-236]; So кат es denn, dass er [Anselmus] einst, von einem weiten Spaziergange heimkehrend, bei einem merkwurdigen Holunderbusch voruberschritt [Hoffmann, 1976: 245]. Удалённость объектов в пространстве также находит языковое воплощение с помощью отглагольных имён прилагательных: Sie [Veronika] eilte sich geflugelten Schrittes vor das Seetor und be/and sich bald in der beschriebenen abgelegenen engen Strafie [Hoffmann, 1976: 256].
При описании улицы автор использует определение abgelegen (отдалённая). Предполагается, что это создаёт в представлении читателя место, которое находится далеко от центра города. Хотя принято считать, что «нечистая сила» обитает за чертой поселения, в сказке «Der goldene Topf» колдунья Раурин жила в городской черте, её дом находился не на окраине, а в центре, на небольшой узкой улочке. Эта местность была незнакома Веронике, влюблённой в главного персонажа сказки Ансельма. Однако при поиске дома старухи юной девушке не понадобилась посторонняя помощь, как это часто происходит в русских сказках, когда герои вынуждены перемещаться на окраину города, за городскую черту, в то разомкнутое пространство, которое им незнакомо.
Следует заметить, что отглагольные имена прилагательные в сказке «Der blonde Eckbert» создают пространственную дистанцию между реальным миром и волшебным миром, где жила колдунья и куда попала Берта: Es war in abgelegenen Schaferhutten [Tieck, 1963: 12]; Ich dachte gar nicht mehr daran, dass die Wohnung abenteuerlich und von alien Menschen entfernt liege [Tieck, 1963: 22]. В обеих сказках прослеживается использование одного и того же слова abgelegen {удалённый). На наш взгляд, данное имя прилагательное создаёт не только пространственную дистанцию между колдунами, обладающими магией, и обычными людьми, но и служит маркером, отмечающим пограничную зону между фантастикой и реальностью. Антонимичная пара ближний - дальний прослеживается в сказке «Peter Schlemihls wundersame Geschichte»: Erst auf einem entlegenen Platz trat ich aus dem Schatten der Hduser [Chamisso, 1974: 165].
Обращаясь к сюжету сказки А. фон Шамиссо, следует сказать, что после заключения договора с дьяволом Петер сам пытался держаться на расстоянии от людей, большинство которых замечало отсутствие тени у главного персонажа. При поиске «убежища» Петер забирается на вершину горы: Ich sah von seinem Gipfel das nahe Stddtchen und den Forstergarten zu meinen Ftifien liegen [Chamisso, 1974: 191].
Смотря на мир с высоты птичьего полёта, Петеру большое расстояние кажется крошечным, расположенным близко к пункту наблюдения (nah). Нехарактерное для немецкого языка использование денутативного суффикса -chen передаёт его восприятие читателю: Stadt + chen {городок).
Как показывает анализ текста, при изображении удалённости в романтическом пространстве наречия используются в бинарных парах, например, weit - hier. В некоторых сказках авторское внимание сфокусировано на «дальней зоне» развёртывания действия, которое происходит в незащищённом разомкнутом открытом пространстве: Er [Eckbert] war weit hinein in die Walder verirrt [Tieck, 1963: 23]; Во многих случаях наречие hier (здесь) указывает на обозначенное автором ранее место действия: Sagen Sie dem Herrn Peter Schlemihl, er wurde mich hier nicht mehr sehen [Chamisso, 1974: 166]. В данном примере наречие замещает собой понятие морской город, куда приехал Петер в начале сказки. Зону актуального рассмотрения пространства передаёт наречие hier (здесь) и в сказке «Der goldene Topf»: Aber hier auf diesem Baume erblickte ich am Himmelfahrtstage die goldgrune Schlange [Hoffmann, 1976: 246].