Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические основы изучения интертекстуальности в афористическом тексте: история, основные концепции, проблемы 11-55
1.1. Афоризм как предмет лингвистического исследования 11-14
1.2. Развитие различных подходов к интертекстуальности 15-24
1.3 .Теория интертекстуальности в свете понятий «текст» и «дискурс» 25-37
1.4. Семиотическая концепция афористического текста 38-42
1.5. Виды информации в дискурсе на базе восприятия афоризма 43-46
1.6. Средства актуализации интертекстуальности в афористическом тексте 47-49
1.7. Интертекстуальное включение как «свертка» прототекста в афоризме ., 50-51
1.8. Прототексты в афоризмах 52-53
Выводы по первой главе 54-55
Глава II. Стилистические, лексико- и логико-семантические особенности актуализации афоризма в дискурсе 56-114
2.1. Маркирование межтекстового взаимодействия в афористическом тексте 56-60
2.2. Понятие риторического контраста и его применимость к анализу афоризмов 61-64
2.3. Особенности семантической структуры интертекстуальных включений в афоризмах 65-71
2.4. «Негаконнотат» и его актуализация в прагматическом значении интертекстуального включения в афоризме 72-78
2.5. Формирование иронического подтекста в афоризме 79-91
2.6. Субъектно-предикатная структура афористических высказываний и их эвристический статус 92-111
Выводы по второй главе 112-114
Глава III. Когнитивные и прагматические особенности иниертекстуальности афоризма 115-157
3.1. Когнитивная репрезентация прецедентных феноменов - «фрейм-структура» 116-128
3.2. Когнитивные функции категории интертекстуальности афоризма 129-149
3.3. Нарушение максим П. Грайса в аллюзивно-афористических высказываниях 150
Выводы по третьей главе 156-157
Заключение 158-160
Библиографический список использованной литературы 161-174
Список использованных словарей 175-176
- Развитие различных подходов к интертекстуальности
- Маркирование межтекстового взаимодействия в афористическом тексте
- Формирование иронического подтекста в афоризме
- Когнитивная репрезентация прецедентных феноменов - «фрейм-структура»
Введение к работе
Объектом исследования настоящей диссертации являются интертекстуальные связи англоязычного афористического текста в дискурсе. Под дискурсом в работе понимается когнитивная деятельность, направленная на порождение и восприятие речевого сообщения, обусловливаемая прагматическими установками коммуникантов и ситуацией общения. Долгое время текст и дискурс использовались в лингвистике как синонимы. Термин «дискурс» не выделяется в словарях в отдельную статью и фигурирует лишь в числе иноязычных эквивалентов понятия «речь» в самом широком ее понимании [Ахманова, 1966:338]. В настоящей диссертации проводится разграничение данных понятий с целью более точного описания механизма осмысления афористического текста с точки зрения межтекстового взаимодействия.
Предметом изучения выступает англоязычный афоризм, в качестве дефиниции которого в настоящей работе принимается следующая: «Афоризм -это остроумная словесная миниатюра, высказывание, иногда парадоксальное и всегда мудрое, меткое и вскрывающее необыкновенную сторону обычного» [Эстетика. Теория литературы. Энциклопедический словарь терминов, 2003:52]. При этом афоризм рассматривается нами как разновидность лингвистического знака наивысшей сложности, обладающего семиотическим и коммуникативным статусом, что позволяет рассматривать афоризм и как тип малоформатного текста, и как тип высказывания.
Актуальность исследования обусловлена растущим научным интересом к когнитивным аспектам текста на фоне пристального внимания к речемыслительной деятельности человека, непосредственно связанной с процессами смыслообразования, в том числе к актуализации интертекстуальных связей текста в дискурсе. В диссертационной работе используются научные данные различных исследовательских отраслей: теории интертекстуальности (М.М. Бахтин, Ю. Кристева, Р. Барт, Ю.М. Лотман, И.В.
б Арнольд и др.), теории дискурса (Т.А. ван Дейк, Ю.С. Степанов, И.К. Архипов и др.), лингвистики текста (З.Я. Тураева, И.Б. Руберт, Е.Г. Хомякова и др.), теории скрытого смысла (М.В. Никитин, Г.Г. Молчанова, А.А. Масленникова и др.), теории лексического значения (И.В. Арнольд, Р.Г. Пиотровский и др.), теории комического (М.А. Кулинич, V. Raskin и др.), логической семантики высказываний (А.В. Зеленщиков, Е.Д. Смирнова и др.), прагмалингвистики высказывания (П. Грайс, Н.Д. Арутюнова и др), теории фреймов (М. Минский, Т.А. ван Дейк, В.В. Красных и др.), теории риторических стилей М.В. Ломоносова.
Несмотря на то, что работы в русле межтекстового взаимодействия ведутся с 60-х годов прошлого века, в лингвистике отсутствует единое мнение о том, что представляет собой текст, анализируемый с позиции интертекстуального взаимодействия. В настоящей работе предпринимается попытка решить данные вопросы в комплексе на примере конкретного текстотипа — афоризма.
Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в; ней выявлены функции интертекстуальных включений с позиции анализа дискурса на примере англоязычного афоризма исходя из когнитивных основ их восприятия, а также восприятия афористического текста в целом. В результате компонентного анализа интертекстуальных включений в афоризмах выявлены семы, осуществляющие ироническое переосмысление элементов текстового взаимодействия, предпринята попытка описать когнитивный механизм приращения смысла афоризма в свете интертекстуальности.
Целью исследования является многоаспектный анализ особенностей смыслообразования афористического текста при участии интертекстуальных включений.
Поставленная цель обусловила конкретные задачи исследования:
Рассмотреть теоретические аспекты интертекстуальности в целях разграничения понятий «текст» и «дискурс»;
Выявить корпус текстов афористического характера с включениями прототекстов;
Провести классификацию прототекстов, элементы которых актуализируются в афористических текстах;
Определить круг лингвистических сигналов прототекстов, способствующих актуализации стилевой функции интертекстуальности;
Выявить статус категории интертекстуальности применительно к афористическому тексту и далее определить специфику ее влияния на смыслообразование;
Описать механизм формирования смысла афористического текста за счет реализации его интертекстуальных связей.
Діатериал исследования составили сборники афоризмов в типографических изданиях (Oxford Dictionary of Quotations, Dictionary of Proverbs and Their Origins, Humorous Quotes for All Occasions by Dick Enberg with Brian and Wendy Morgan, The Fourth And By Far The Most Recent 637 Best Things Anybody Ever Said by Robert Byrne), а также некоторые электронные сборники афоризмов в Интернете.
В работе использована комплексная методика исследования. Для решения поставленных задач применялись следующие методы: компонентный анализ, контекстуальный анализ, логико-грамматический анализ, фреймовый анализ и прагматический анализ высказывания.
Теоретическая значимость настоящей работы заключается, прежде всего, в том, что она представляет собой попытку осмысления интертекстуальности в рамках концепции дискурса. В работе, соответственно, исследуются проблемы осмысления афористического текста, развертывания дискурса в единстве семиотических, когнитивных и прагматических параметров. В связи с этим, наблюдения, выводы, результаты данного исследования могут быть использованы для дальнейших исследований в рамках лингвистики текста, дискурса, а также теории интертекстуальности.
Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в вузовской практике: в лекционных курсах по стилистике, интерпретации текста, при написании курсовых и дипломных работ студентами
в языковом вузе.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и двух приложений. Работа представлена на 209 страницах текста. Список цитированной литературы включает 166 наименований. Первое приложение содержит рассмотренный корпус афористических текстов со страниц электронных сборников афоризмов в Интернете и сборников типографических изданий. Во втором приложении приводятся результаты компонентного анализа интертекстуальных включений в рассмотренных афоризмах.
Апробация работы. Результаты исследования были изложены в докладах на конференциях: «Англистика в XXI веке» (Санкт-Петербург, ноябрь 2001), «День языка» (Санкт-Петербург, сентябрь 2002), «Актуальные проблемы современного гуманитарного образования» (Санкт-Петербург, апрель 2003), на аспирантском семинаре (Санкт-Петербург, декабрь 2002). По теме диссертации имеются следующие публикации:
Роль стилевой интертекстуальности в англоязычных аллюзивных афоризмах // Англистика в XXI веке: Материалы конференции, 22-24 ноября 2001 года. - СПб: Изд-во СПбГУ, 2002. - С. 62-63.
Некоторые особенности реализации категории і эгоцентризма на логико-грамматическом уровне в аллюзивных афоризмах // Стратегия и технологии развития языковой личности: методический, лингвистический и психологический аспекты: Тезисы. - Сыктывкар: Изд-во КГПИ, 2002. - С. 60.
К вопросу о фреймируемости текста // XXV научная конференция «Социально-экономическое развитие России и Санкт-Петербурга: проблемы и перспективы»: Материалы. Том II. - СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2003. - С. 136-139.
К вопросу о фреймировании афористического текста // Актуальные проблемы современного гуманитарного образования: Материалы Всероссийской научно-практической конференции, 4-5 апреля 2003 года. -
СПб: Изд-во СПбИГО, 2003. - С. 151 -153. 5. К вопросу о фреймировании афористического текста // Гуманитарные науки и гуманитарное образование, СПб: «Береста», 2003. - С. 268-275. На защиту выносятся следующие положения:
Афористический текст как сложный вариант развернутой в процессе коммуникации семиотической модели знака и дискурс как когнитивная деятельность, направленная на восприятие афористического текста, дифференцируются по трем параметрам: по функциональному параметру, по содержанию и по форме.
Интертекстуальное включение представляет собой тип вторичного номината, производного от прецедентного текста. Интертекстуальное включение образуется в результате семантической компрессии прототекста по принципу метонимического переноса от целого (прототекста) к частному (интертекстуальному включению) и реализует узуальное значение, в основе которого лежат устойчивые ассоциативные связи по смежности с прототекстом.
Актуализация интертекстуального включения в афоризме приводит к асимметрии между системными текстовыми связями в форме риторического контраста; в виде актуализации «негаконнотата» (несовместимой аксиологической семы) в прагматическом значении интертекстуального включения; в виде логического противоречия между диктумом и модусом. (Диктум соотносится через прецедентный феномен с возможным миром в значении стандартной картины мира, а модус, через интерпретацию прецедентного феномена, - с возможным миром в значении индивидуально-авторской картины мира).
Смещения в упорядоченности системных отношений на стилистическом, лексико- и логико-семантическом уровнях дискурса соотносятся с нарушениями постулатов речевого сотрудничества.
5. Категория интертекстуальности при восприятии афористического текста обладает всеобъемлющим действием, распространяющимся на все уровни дискурса:
На уровне текстовой информации - в форме асимметрии между синтагматическими и парадигматическими связями в семиотических слоях текста;
На когнитивном уровне - в виде фреймовой интерференции и рефрейминга психологической рамки прецедентного феномена;
На прагматическом уровне - в виде нарушения принципа коммуникативной кооперации.
Развитие различных подходов к интертекстуальности
Теория интертекстуальности основана, как известно, на идее диалогичности высказывания, которая принадлежит выдающемуся отечественному филологу М.М. Бахтину.
Ц сложной и многоплановой системе отношений, конструирующих высказывание, М.М. Бахтин придавал большую значимость диалогическим связям. Различные высказывания, не связанные друг с другом ни во времени, ни в пространстве, участвуют, по его мнению, в своеобразном диалоге в том случае, если в контакт между собой вступают их смысловые компоненты. Подобная перекличка высказываний, возникающая! на основе какой-либо общности (тематической, лексико-семантической или стилевой), приобретает в концепции М.М; Бахтина всеобъемлющий характер. Так, любое высказывание наполнено отзвуками «чужих голосов», «чужих слов», потому что оно всегда отвечает на предшествующие ему чужие высказывания. Уже одна аллюзия на другое высказывание придает речи диалогический характер. Более того, многочисленными контекстами прошлого и настоящего нагружено каждое слово в высказывании, в нем слышатся, как «голоса иногда бесконечно далекие, безыменные, почти безличные, почти неуловимые», так и «голоса близко, одновременно звучащие» [Бахтин, 1986:320].
Возникшая еще в 20-е годы прошлого века концепция М.М. Бахтина на его родине была лишена своевременного признания: теорию посчитали неугодной, а ее автора репрессировали. Однако в Западной Европе, особенно во Франции, она получает широкий резонанс.
Начиная с 1967 года, идея М.М. Бахтина о сквозной диалогичности звеньев речевого общения, так сказать, получает вторую жизнь благодаря работам Юлии Кристевой, выдающегося исследователя в области семиотики. а основе работы М.М. Бахтина 1924 года «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» Ю. Кристева провозглашает, что художественное слово не представляет собой некой застывшей «точки фиксированного значения», но является точкой пересечения нескольких текстовых значений. Семантическая множественность текста обурловлена тем, что он строится как мозаика из цитат, является одновременно поглощением и трансформацией как минимум еще одного текста [Kristeva, 1977:66].
Поливалентный, относительный статус поэтического слова обнаруживает иллюзорность линейной структуры текста, которая исчезает только при создании и восприятии текста. Другими словами, лишь в процессе собственной практики означивания, точнее, «переозначивания», для писателя и читателя возникает единственно реальная возможность «озвучить себя». В целом же литературное пространство безгранично, потому что оно слагается из различных историй взаимодействия текстов, т.е. истории «интертекстуальности» (франц. interextualite/англ. intertextuality). Ю. Кристева в то же время уточняет, что вводимый ею термин употребляется не в традиционном смысле для обозначения литературоведческой критики источников текста, но именно для обозначения «транспозиции», рождающей письмо принципиально нового характера [Kristeva, 1974:60].
Позднее в ряды исследователей интертекстуальности вливаются Р. Барт, Ж. Деррида, Ж. Делез, Ж. Женетт, М. Фуко, М. Риффатер.
В интерпретации Ж. Дерриды интертекстуальность приобретает наибольшую масштабность. Развивая тему бесконечности означаемого, он приходит к утверждению относительности границ не только литературы, но всех областей человеческого знания, сознания вообще. В качестве основного аргумента Ж. Деррида использует тезисы о случайности и поверхностности языка по отношению к мысли, о вторичности знака по отношению к идее. Текстуальное взаимодействие именуется в его концепции «транскрибированием» («transcription») [Derrida, 1979:99]. Терминологическая разница является принципиальной, так как, в отличие от «транспозиции» Ю. Кристевой, «транскрибирование», по Ж. Дерриде, не ограничивается простым переводом, т.е. семантической интеракцией, а включается в безграничный философский дискурс, провозглашающий единство языка и трансцендентального (внекатегориального) [Derrida, 1979:107].
Р. Барт соглашается с Ж. Дерридой относительно авторства текста, считая, что текст «представляет собой не линейную цепочку слов, выражающих единственный, как бы теологический смысл («сообщение» Автора-Бога), но многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным» [Барт, 1991:388]. Интертекстуальность как пространственная многолинейность означающих, обусловливает смысловую многомерность — «стереофоничность» — текста, на что указывает этимология самого слова «текст»: «Этимологически «текст» и значит «ткань», - подчеркивает он [Barthes, 1979:76].
Цитатная структура текста уничтожает образ автора в качестве первоисточника, чем приводит к пониманию письма как «обезличенной деятельности». Р. Барт пишет, что письмо есть «область неопределенности, неоднородности и уклончивости, где теряются следы нашей субъективности, черно-белый лабиринт, где исчезает всякая самотождественность, и в первую очередь телесная тождественность пишущего» [Барт, 1994:384]. Лишенное авторской индивидуальности и, соответственно, личностного содержания, высказывание наделяется Р. Бартом смысловой автономностью.
В этом смысле писатель находится в постоянном тупике, так как ему всегда приходится заимствовать уже готовый, заранее заданный языковой материал.. Оказываясь подражателем в безграничном пространстве письма, писатель перестает быть писателем в подлинном значении этого слова. На смену ему приходит «Скриптор», рождающийся одновременно с текстом. Как пишет Р. Барт: «У него («Скриптора») нет никакого бытия до и вне письма, он отнюдь не тот субъект, по отношению к которому его книга была бы предикатом» [Барт, 1994:387].
Маркирование межтекстового взаимодействия в афористическом тексте
Присутствие интертекстуального включения может быть замечено адресатом благодаря специальным средствам маркировки. Как известно, способы маркирования диалогичности письменного текста значительно варьируются в зависимости от типа коммуникации.
В текстах нехудожественного, например, научного характера, ориентированных на максимальную достоверность, точность и ясность, прецедентный текст всегда, так или иначе, указывается соответствующим апцаратом библиографических ссылок и графических знаков в виде сносок [Чернявская 1999].
В художественных текстах, воздействие которых во многом определяется подтекстовой информацией, тяготеющей к завуалированности интертекстуальных включений, отсылка к прототексту осуществляется как намек, рассчитанный на активное участие реципиента. Адресант полагается на эрудированность адресата и его догадку, поэтому источник интертекстуальных включений в художественных текстах, как правило, не называется эксплицитно (хотя иногда в художественных текстах также осуществляется прямое указание на прецедентный текст посредством эпиграфа или включения какой-нибудь цитаты с обозначением ее источника в речь персонажей) [Арнольд, 1999:390].
Э связи с тем, что исследуемый текстовый корпус относится к области художественной коммуникации, мы воспользовались классификацией маркеров текстовой импликации, предложенной С.Г. Краже, в соответствии с которой мы выделяем в исследуемых афоризмах следующие виды интертекстуальных маркеров в их соотнесенности с тем или иным языковым уровнем:: 1. Лексические; Z- Синтаксические; 3. Стилистические; 4. Графические. рассмотрим следующий афоризм: «God has been replaced, as he has all over the West, with respectability and air-conditioning» (Oxford Dictionary of Quotations p. 51 #16). В данном примере маркирование интертекстуального включения осуществляется лексически посредством аллюзивного антропонима «God». Зевгма «has been replaced with respectability and air-conditioning», основанная на актуализации одновременно двух функций предлога «with» для выражения: 1) «manner displayed» (with respectability) и 2) «means used» (with air-conditioning), создает комический эффект профанации образа Бога, выраженного библеизмом «God». В афоризме ситуация, в которой жители Запада устанавливают систему кондиционирования воздуха, чтобы уменьшить свои страдания от жары, обыгрывается как будто бы люди, приобретающие кондиционеры, избавляются от Бога. Комический эффект основан, таким образом, на смысловой неоднозначности: с одной стороны, к богу относятся с уважением (respectability), с другой стороны, ему находят замену (has been replaced), что косвенно отрицает идею вечности Бога, зафиксированную в одной из узуальных сем в его значении «eternal». Кроме того, в значении биб леизма «God» актуализируются такие отрицательные коннотации, как «outdated», «insufficient», «unsatisfactory», противоречащие его узуальному значению: «perfect». В следующем примере: «God made man merely to hear some praise Of what he d done on those Five Days» Christopher Morley (www.creativequotations.com) аллюзия «Five Days» маркирована графически за счет выделения заглавных букв. Она осуществляет отсылку к библейскому сюжету создания мира и человека. Интертекстуальные маркеры становятся более очевидными благодаря рифме «praise/Days». В контексте лексемы «praise», в значении интертекстуального включения «God» актуализируется отрицательная коннотация «vain»: Бог создал человека на шестой день создания мира не для того, чтобы тот стал хозяином земли, но только для того, чтобы услышать от него похвалу своим творениям предыдущих пяти дней. Рифма «praise/Days» подчеркивает ироничное отношение автора к Богу в свете того, что она принципиально отличается от библейского стиха, в форме которого излагается прототекст интертекстуальных включений.
Теперь проиллюстрируем способы маркирования таких интертекстуальных включений в афоризме, как цитата и реминисценция. В афоризме «Laugh - and the world thinks you are an idiot» (Dictionary of Proverbs and their Origins p. 150) на присутствие интертекстуального включения, кроме лексических элементов «Laugh and the world», указывает маркер тире. Благодаря маркировке адресат с необходимым для декодирования данного интертекста объемом фоновых знаний может сделать правильный вывод о том, почему лексема «laugh» выделена графически. Она представляет собой компонент общеизвестного высказывания «Laugh and the world laughs with you». Новый текст приобретает смысл, противоречащий исходному. В прототексте узуальное оценочное значение лексемы «laugh» является положительным в свете того, что в нем метафорически выражается идея, что человек, воспринимающий действительность с долей несерьезности, заставляет окружающий мир выглядеть радостнее. В анализируемом афоризме лексема «laugh», попадая в контекст сниженной лексемы «idiot», актуализируется в отрицательном значении (Ср. русск.: «смех без причины- признак дурачины»).
Дфоризм «Blessed is the man who can hear his alarm clock on Sunday as well as on Monday» (www.creativewit.com) воспроизводит ритмико-синтаксическую структуру христианских заповедей блаженства «Blessed is the... who...», для котррых типичен инвертированный порядок слов. Кроме заимствования ритмико-синтаксической структуры, маркирование интертекста осуществляется за счет стилевой гетерогенности афоризма. Ассоциирующаяся с библейской реминисценцией религиозная («серьезная») тематика контрастирует с новым семантическим наполнением структуры в афоризме, ассоциирующимся с бытовой («несерьезной») тематикой.
Формирование иронического подтекста в афоризме
Сюда относятся афоризмы типа «Give me a museum, and I will fill it» Pablo Picasso (www.amazon.com).
Рассматриваемый афоризм эксплицитно выражает идею того, что при условии, если Пикассо предоставят музей, он запросто сможет набрать достаточное количество своих картин, чтобы заполнить ими все залы этого музея. Высказывание Пикассо является реминисценцией общеизвестного изречения Архимеда «Give me but one firm spot on which to stand, and I will move the earth» (Дайте мне точку опоры, и я переверну землю). Поскольку в афоризме сохранилась только ритмико-синтаксическая конструкция прецедентного высказывания, событийная ситуация изменилась, а прецедентная ситуация присутствует имплицитно.
Знание прототекста наталкивает на противопоставление авторов корреспондирующих текстов в их деятельности. Архимед как ученый олицетворяет один крайний полюс оппозиции. Другим полюсом выступает Пикассо как художник. Реминисцентность анализируемого афоризма создает эффект ироничного передразнивания, потому что автору удается намекнуть нам о своей претензии на заявленное Архимедом исключительное право совершить подобный грандиозный поступок. ироничное противопоставление осуществляется на уровне тематической сетки слов, которые становятся по отношению друг к другу конверсивами: «museum - one firm spot», с одной стороны, и «I will move the earth - I will fill it», с другой.
Учитывая, что у Пикассо есть много картин и скульптур, идею ироничного противопоставления можно развить глубже, перенеся ее из плоскости личностей в плоскость самих сфер деятельности в том плане, что искусство как художественное творчество служит целям, прежде всего, самовыражения, т.е. выражения внутреннего мира человека, в противоположность науке, в задачи которой входит выработка объективных знаний о внешней действительности. Очевидно, за соперничеством индивидуальностей скрыта тематика философского спора о приоритетности искусства и науки в жизни человека.
Рассмотрим еще один аналогичный пример. Интенсионал афоризма «Take care of the sense and the sounds will take care of themselves» Lewis Caroll (Oxford Dictionary of Quotations. P. 697 #15). Что касается эксплицитного значения, то буквально афоризм может быть понят следующим образом: думай о смысле, и тогда слова уж как-нибудь позаботятся о себе сами. Анализируемое выоказьюание является реминисценцией английской пословицы «Take care of the репсе and the pounds will take care of themselves». Текстовое взаимодействие проявляется на двух уровнях: на уровне ритмико-синтаксического сходства, а также на уровне фонетического сходства (высказьшания отличаются друг от друга чередованием всего двух фонем [p-s]: репсе - sense, pounds - sounds).
Авторство высказывания «Take care of the pence and the pounds will take care of themselves» приписывается Уильяму Лоундезу (см. сноску 1 на след. стр.). В свете интертекстуальной связи комический эффект рассматриваемого афоризма увеличивается, поскольку антипословица «Take care of the sense and the pounds will take care of themselves» rhttp://accurapid.com/iournal/02prof.html является своего рода синтезом прецедентного (Уильям Лоундез) и реминисцентного (Льюис Кэрролл) высказываний, поэтому объем ее скрытого смысла увеличивается втрое. Рассмотрим принимающий контекст псевдопословицы. Афоризм «Take care of the sense and the pounds will take care of themselves» фигурирует в качестве заголовка электронной статьи, представляющей собой краткое автобиографическое эссе Пола Данахера2. Ца первый взгляд, между заглавием статьи и ее содержанием, сообщающим об истории карьерного роста автора, нет никакой связи. В то же время, между элементами сильной позиции прослеживаются отношения семантической эквивалентности. В частности, заглавие тесно связано с концовкой. Цриведем последний параграф статьи: "For people considering translation as a living, my first question would be, do you enjcjy writing (preferably editing, rather than direct authorship)? The second, do you like working with words and ideas rather than people? If the answers are yes, then carry on. Ultimately, the market will tell you if you re in the right place". Семантическое сцепление осуществляется посредством использования слов одного тематического поля» С одной стороны, «sense» перекликается с тематической сеткой слов, относящихся к сфере умственного труда: translation, writing, editing, working with words and ideas. 1 Уильям Лоундез служил казначеем у трех английских монархов (Короля Уильяма Ш, Королевы Анны и Короля Георга I). Известно, что, несмотря на приличное состояние, Лоундез жил строго в соответствии со своей максимой. А возможность вкусить прелесть несметного наследства, которое он нажил, ПОЛУЧИЛИ его потомки. 2 Пол Данахер является переводчиком с двадцатилетним стажем. С другой стороны, «pounds» принадлежит к рыночной тематике - «market». Сформулируем импликационал высказывания на основе семантического сцепления: от того, как талантливо перевод передаст смысл оригинала, зависит гонорар переводчика. Высказывание Пола Данахера иронично по отношению к обоим прецедентным высказываниям, потому что оно предполагает, что важны как смысл, так и деньги. Более того, одно зависит от другого: будет смысл -будут деньги. 2. Иронический подтекст в афоризмах, относящихся ко второй категории, формируется за счет дополнительных стилистических средств. Например, в афоризме «I sometimes worry that God has Alzheimer s and has forgotten us» (637 Best Things Anybody Ever Said #10) Бог уподобляется челрвеку, страдающему болезнью Альцгеймера. Метафора придает афоризму ироничное звучание, так как в результате метафоризации в значении интертекстуального включения «God» актуализируются негаконнотации: забьтчивость, недееспособность. В соответствии с содержанием рассматриваемого афоризма недостатки существующего мироустройства обусловлены неизлечимой и прогрессирующей болезнью Создателя, с теологической точки зрения, представляющего собой абсолютное начало упорядоченности и целесообразности. Окказиональные негаконнотации вступают в противоречие с узуальным значением интертекстуального включения «God».
Когнитивная репрезентация прецедентных феноменов - «фрейм-структура»
В настоящей диссертации мы исходим из того, что пропозиция аллюзивно-афористического высказывания служит планом построения некоторой когнитивной модели, структура которой аналогична описываемому в афоризме положению дел.
следствие принадлежности афоризма к единицам наивысшей лингвистической сложности мы вправе ожидать от когнитивной модели афоризма соответствующей усложненной организации. Очевидно, когнитивная модель афоризма представляет собой цельную, но структурно сложно-организованную единицу.
В качестве оперативной единицы когнитивно-смыслового уровня в лингвистике принято обозначать понятие «фрейм» (М. Минский, Ч. Филлмор, Т.А. ван Дейк и др.). В виду того, что конечной целью дискурсивного процесса является формирование нерасчлененного концептуального образа содержания афоризма, в когнитивной деятельности реципиента можно выделить два этапа. Видимо, интерпретация когнитивной модели подразумевает не только 1) импликативный поиск составных фреймов, но также 2) их синтезирование в единое смысловое целое.
Очевидно, те или иные фреймы играют неодинаковую роль при образовании смысла афоризма. Как известно, структура фрейма в простейшем случае организуется вокруг некоторого концепта. Логично предположить, что и в когнитивной модели более сложного порядка выделяются ядерные фреймы, выполняющие по отношению к остальным (периферийным) когнитивным структурам детерминирующую функцию. Мы считаем, что функцию ядерного или матричного фрейма аллюзивно-афористического высказывания выполняют когнитивные репрезентации (структуры) вербальных прецедентных феноменов, поскольку именно они, с нашей точки зрения, задают ведущую смысловую тему.
В связи с задачей описания когнитивной репрезентации прецедентного феномена возникает необходимость конкретизировать ключевое понятие фрейма. Содержание данного понятия получает различную интерпретацию в работах исследователей (М. Минский, Т.А. ван Дейк, В.В. Красных, Ч. Филлмор, Е.А. Шингарева, Г.И. Богин, R. Schank и др.).
Концепция фрейма, призванная описывать форму представления и организации знаний о мире, в свое время получила широкий резонанс среди ученых-филологов. И хотя последователи когнитивного направления подвергают термин «фрейм» пересмотру, вносят в него определенную корректировку, чем пытаются так или иначе придать теории свою уточняющую интерпретацию, в то же время они более или менее сохраняют приверженность характеристике основной структурной когнитивной единицы, наилучшим образом, на наш взгляд, отраженной в первоначальной формулировке М. Минского. Ставшее в дальнейшем классическим, его определение звучит следующим образом. «Фрейм является структурой данных для представления стереотипной ситуации» [Минский, 1979:7].
Соответственно приведенному определению, вне зависимости от акцентов в интерпретации рассматриваемого термина от сложности объекта исследования (образа или ситуации; лексемы или текста), ученые единодушно включают в интенсионал понятия «фрейм» следующие признаки данной когнитивной структуры: a) Абстрактность; b) Стереотипность; c) Иерархическая упорядоченность; d) Функциональная устойчивость. Так, Ч. Филлмор, наделяет фрейм, в отличие от М. Минского, конкретным семантическим содержанием («Фрейм - специфическое лексико-грамматическое обеспечение, которым располагает данный язык для наименования и описания категорий и отношений, обнаруженных в схемах» [Филлмор, 1999:339], и, таким образом, параллельно вводит понятие «схема» как; абстрактный коррелят фрейма («Схема - одна из концептуальных систем и структур, которые соединяются в нечто единое целое при категоризации действий, институтов и объектов» (Там же). Последнее понятие, по нашему мнению, перекликается с определением фрейма по М. Минскому. Несмотря на некоторые терминологические различия, прослеживается еще один аспект преемственности. Он заключается в том, что фрейм, по Ч. Фидлмору, носит подчеркнуто языковой характер. Это позволяет охарактеризовать рассматриваемое явление как принадлежащую всему языковому сообществу определенного этноса единицу, функционирующую в терминале долговременной памяти человека. Следовательно, Ч. Филлмор, аналогично М. Минскому, акцентирует ее устойчивость и универсальность.
Т. ван Дейк выстраивает свою собственную иерархию когнитивных образований. Его классификация основывается на принципе различий в степени абстрагированности той или иной «модели». Исходя из прагматических соображений, этот ученый располагает модели в порядке увеличения отвлеченности когнитивных репрезентаций от нерелевантных деталей коммуникации. Наибольшей конкретностью в его системе обладает так называемая ситуационная модель, в основе которой лежат «личностные знания носителей языка, аккумулирующие их предшествовавший индивидуальный опыт, установки и намерения, а также чувства и эмоции» [Дейк ван, 1989:9]. Базрй ситуационной модели служит некоторая схема модели, представляющая ее категориальный каркас. Данное представление о схеме возвращает нас к пониманию Ч. Филлмором когнитивной репрезентации как диалектической сущности, сочетающей в себе глубинные, категориальные признаки, с одной стороны, и поверхностные, семантические, с другой.