Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические предпосылки прагмалингвистического изучения политического дискурса 11
1.1. Политический дискурс как категория коммуникации 11
1.2. Манипулятивная направленность политического дискурса
1.2.1. Речевая манипуляция в политическом дискурсе 18
1.2.2. Способы манипуляции в политическом дискурсе 23
1.3. Имидж политического деятеля 29
1.3.1. Сущность, структура и функции политического имиджа .30
1.3.2. Формирование политического имиджа 34
Выводы к главе I 40
Глава II. Языковая игра в текстах современного политического дискурса ФРГ 43
2.1. Рассмотрение феномена игры 43
2.2. Игровой аспект в языке – языковая игра 48
2.3. Приемы языковой игры в текстах немецкого политического дискурса
2.3.1. Обыгрывание звуковых повторов 56
2.3.2. Игра на созвучии 65
2.3.3. Словообразовательная игра 74
2.3.4. Игра с прецедентными феноменами 85
2.3.5. Игра с образностью .93
Выводы к главе II .103
Глава III. Диагностирование имиджеобразующей речевой деятельности на основе использования высказываний с языковой игрой .106
3.1. Стратегическое планирование в речевом общении 106
3.2. Коммуникативные стратегии и тактики в текстах политического дис курса 111
3.2.1. Формирование негативного имиджа политика при реализации коммуникативной стратегии дискредитации .114
3.2.2. Формирование положительного имиджа политика при реализации коммуникативной стратегии превознесения 133
3.3. Прагмалингвистический перлокутивный эксперимент 140
Выводы к главе III 159
Заключение 161
Список используемой литературы 164
Список источников
- Манипулятивная направленность политического дискурса
- Игровой аспект в языке – языковая игра
- Игра с прецедентными феноменами
- Формирование негативного имиджа политика при реализации коммуникативной стратегии дискредитации
Введение к работе
Актуальность данной работы обусловлена потребностью в углублении знаний относительно механизмов речевого воздействия в целом, а также возможностью применения результатов исследования для решения практических задач по оптимизации приемов воздействия в политическом дискурсе.
Изучение дискурса, столь актуальное в рамках современного антропоцентрического подхода, позволяет комплексно рассмотреть язык как специфический феномен человеческого бытия. Дискурс представляет собой единство языковой практики и экстралингвистических факторов, необходимых для понимания текста и дающих представление об участниках коммуникации.
Коммуникация в политическом дискурсе отличается стремлением отправителя оказать влияние на поведенческую деятельность получателя в пользу интересов того или иного субъекта политики. Основные характеристики политического дискурса создают необходимые условия для успешного манипулирования сознанием адресата. Цель политического дискурса – борьба за политическую власть, с этой точки зрения язык воспринимается как средство для завоевания политической власти и управления обществом.
В связи с этим интересной для концепции настоящего диссертационного исследования мыслится предвыборная коммуникация. Данное решение аргументируется следующим образом. Во-первых, во всех демократических обществах выборы занимают центральное место в политической жизни граждан, поскольку являются единственным легитимным механизмом формирования парламента. Выборы по своей сути невозможны без предвыборной борьбы, в процессе которой субъекты политики открыто конкурируют друг с другом, предлагают свои программы и стараются оказать влияние на решение избирателей. Кроме того, в ситуации выборов принципиален вопрос о позиции и возможностях средств массовой информации, играющих существенную роль в определении населением своих политических симпатий и антипатий. В контексте современной медиадемократии, в которой политика и СМИ представляют собой единое целое, необходимо рассматривать политиков и журналистов в качестве важных политических акторов, оказывающих влияние на политическое решение избирателя.
Во-вторых, выборы на определенное время становятся частью общественной жизни: на улицах висят агитационные плакаты; по телевидению ежедневно транслируются политические ток-шоу, и идет предвыборная реклама; в газетах и журналах печатаются интервью с политиками, их собственные статьи, а также статьи о них, написанные профессиональными журналистами, коммен-3
тарии относительно предстоящих выборов; возможно личное общение с кандидатами, что едва ли вообразимо в любое другое время.
В-третьих, возрастающая политическая активность кандидатов во время предвыборной борьбы и повышенное внимание к кандидатам со стороны СМИ предлагают богатый материал для исследователя.
Материалом исследования послужили стенограммы парламентских выступлений, интервью с политиками, статьи самих политиков и статьи о политиках, политические лозунги, используемые в предвыборной кампании. В общей сложности проанализировано более 15 000 высказываний. Наше внимание было преимущественно сосредоточено на выборах в немецкий парламент 2005, 2009 и 2013 года, также в работе проанализированы и интерпретированы примеры использования языковой игры, представляющие интерес для исследования, которые относятся к иным предвыборным периодам, или принадлежат более нейтральному политическому контексту.
Цель исследования состоит в том, чтобы определить место языковой игры, оказывающей манипулятивное воздействие на выборное решение избирателя, в немецком политическом дискурсе.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
установить параметры феномена речевого манипулирования и способы манипуляции в немецком политическом дискурсе;
проанализировать использование приемов языковой игры в текстах немецкого политического дискурса;
описать имиджеобразующие коммуникативные стратегии, используемые немецкими политиками и журналистами в политическом предвыборном дискурсе;
на основе прагмалингвистического перлокутивного эксперимента доказать положительное влияние языковой игры на формирование эффективного политического имиджа.
Объектом данного исследования выступает языковая игра в речевой деятельности немецких политиков, представляющих партии на выборах в парламент, и немецких журналистов, ведущих интервью с ними и пишущих о них.
Предмет исследования составляют особенности приемов языковой игры, осознанно выбираемых немецкими политиками и немецкими журналистами в политическом дискурсе в манипулятивных целях.
Методологическая база. Методология настоящего диссертационного исследования опирается на общефилософские принципы, в соответствии с которыми язык рассматривается как материальная, сложная, динамическая, функционирующая и развивающаяся система.
Общенаучная методология базируется на принципах системоцентризма и антропоцентризма. Принцип системоцентризма заключается в анализе дискурсивных практик в соответствии с иерархически организованной структурой политического дискурса. Принцип антропоцентризма проявляется в единстве рас-
смотрения «язык и человек» и освещает такой круг проблем, как язык и духовная активность человека; язык и мышление человека; язык и сознание человека; язык и ценности человека; язык и коммуникация.
Частнонаучная методология обусловлена объектом и предметом исследования и опирается на труды отечественных и зарубежных ученых в области теории политического дискурса (Е.В. Бакумова, А.Н. Баранов, Е.Г. Казакевич, Т.В. Марченко, Т.Д. Фомина, А.И. Хмельцов, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал); воздействия и манипуляции (А.Н. Баранов, Е.М. Бережная, О.Н. Быкова, И.О. Вагин, Е.Л. Доценко, О.С. Иссерс, Г.А. Копнина, Г.Г. Матвеева, П.Б. Паршин, Г.Г. Почепцов, И.А. Стернин, В.П. Шейнов, А.М. Цуладзе, G. Beck, K. Bredemeier, A. Edmller, F. Januschek, J. Kirschner, M. Nlke, E. Petermann-Graubner, H. Ryborz, B. Schaller, T. Wilhelm); теории языковых игр (Л.П. Амири, Т.А. Гриди-на, С.В. Ильясова, Е.Б. Курганова, А.М. Люксембург, Б.Ю. Норман, Г.Ф. Ра-химкулова, В.З. Санников, E. Eckhardt, F.J. Hausmann, G. Hoffmann, F.H. Mautner, J. Schultz, B.-M. Schweizer, C. Wagenknecht, H. Weis, L. Wurth); праг-малингвистики (Н.Д. Арутюнова, А.В. Ленец, А.Ю. Маслова, Г.Г. Матвеева, Л.Н. Селиверстова, Н.И. Формановская, М.П. Чуриков); изучения коммуникативных стратегий и тактик (О.С. Иссерс, Г.А. Копнина, Г.Г. Матвеева, В.А. Мишланов, И.В. Самарина, E. Christian, S. Pappert).
Методами исследования данной работы послужили гипотетико-дедуктивный метод, метод наблюдения и описания языковых фактов, метод прагмалингвистического перлокутивного эксперимента, метод статистического подсчета.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Манипуляция является видом речевого воздействия, осуществляемого за счет использования возможностей языка с целью влияния на поведенческую деятельность потенциального избирателя в пользу интересов того или иного политика. В арсенале манипулятора имеется значительный запас способов манипуляции, оказывающих воздействие как на поверхностный (паралогические риторические приемы, нарушение постулатов общения, стилистические приемы, приемы неправдоподобного описания), так и на глубинный уровни сознания избирателя (политические мифы, театральность, теория заговора, магия слова, магия имени, аббревиатура).
-
Используя набор приемов, характерных для немецкого политического дискурса (обыгрывание звуковых повторов, игра на созвучии, словообразовательная игра, игра с прецедентными феноменами, игра с образностью), немецкий политик или журналист, пишущий о политике, может акцентировать внимание избирателя на смысловой значимости лингвистических единиц и усиливать ее, придавать неопределенность высказыванию, вызывать нужные ему ассоциации у потенциального избирателя, представлять политического оппонента в неожиданном ракурсе и тем самым способствовать формированию оценки адресата, придавать словам пренебрежительное, ироничное звучание, достигать
комического эффекта, повышать экспрессивность, эмоциональность и эстетическое воздействие речи.
-
В немецком политическом дискурсе целевая установка адресанта требует такой организации речевой деятельности, которая обеспечивала бы привлечение на свою сторону избирателей, внушала бы эффективность заданных действий и оценок. Это отражается в выборе коммуникативных стратегий дискредитации и превознесения. По содержанию и по форме выражения данные стратегии относятся к мотивированным целенаправленным коммуникативным стратегиям. Они характеризуются продуманным выбором лингвистических единиц – приемами языковой игры в настоящем исследовании, и трактуются как имиджеобразующие, поскольку направлены на формирование отрицательного или положительного имиджа того или иного субъекта политики.
-
Поскольку языковая игра является результатом речетворчества, в котором проявляется индивидуальность языковой личности, то политик может намеренно употреблять в своей речи языковую игру и тем самым сознательно формировать свой привлекательный имидж. Используя различные приемы языковой игры, политик может сделать более выраженными некоторые личностные характеристики, составляющие портретный аспект эффективного политического имиджа, и таким образом повлиять на выборное решение избирателя, что было доказано результатами проведенного с носителями немецкого языка прагмалингвистического перлокутивного эксперимента.
Научная новизна состоит в том, что впервые объектом исследования становится языковая игра в немецком политическом дискурсе. Достаточно полно изученная на материале других видов дискурса, например, рекламного, до сих пор языковая игра в немецком политическом дискурсе была обойдена вниманием лингвистов. Новым представляется изучение манипулятивной составляющей использования языковой игры в политическом дискурсе: в работе делается акцент на возможностях языковой игры непосредственно оказывать воздействие на адресата. Кроме того, в рамках диссертационного проекта впервые была продемонстрирована роль языковой игры при формировании политического имиджа. Для этого была описана имиджеобразующая речевая деятельность политиков и журналистов, и проведен прагмалингвистический перлоку-тивный эксперимент, который показал, что, используя приемы языковой игры, политический деятель может приблизиться к желаемому образу политика в представлении избирателя и таким образом повлиять на его политический выбор.
Теоретическая значимость заключается в том, что выводы работы вносят определенный вклад в разработку риторического, стилистического и праг-малингвистического аспекта анализа речи, формулируют положения, значимые для дискурс-анализа, политической лингвистики, политической психологии, для исследований, связанных с теорией речевого воздействия и теорией коммуникации. Результаты проведенного эксперимента важны для имиджелогии, спичрайтинга и политического маркетинга в целом.
Практическая ценность работы состоит в возможности использования ее результатов при построении вузовских курсов по теории языка, стилистике, риторике, теории коммуникации и спецкурсов по прагмалингвистике, политической лингвистике, политической психологии и лингвоимиджелогии.
Апробация работы. Основные теоретические положения и практические результаты исследования получили отражение в 15 публикациях (общим объемом 6,4 п.л.), 5 из них опубликованы в научных периодических изданиях ВАК Министерства и образования и науки РФ. Их содержание было представлено на научных международных конференциях в Педагогическом институте Южного федерального университета, Россия (2008, 2011), Донском юридическом институте, Россия (2012). Положения и результаты работы регулярно обсуждались на аспирантских семинарах и на научном докторантском коллоквиуме семинара германистики Фленсбургского университета, Германия (2013). Диссертационное исследование было поддержано Фондом имени Александра фон Гумбольдта (стипендия Федерального канцлера Германии, 2012).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка используемой литературы, списка источников. Список литературы насчитывает 254 пункта, из них 68 – на иностранных языках.
Манипулятивная направленность политического дискурса
Начиная с 1960-х гг. понятие «дискурс» становится крайне популярным не только в лингвистике, но и в большинстве гуманитарных наук. Связано это с так называемым лингвистическим поворотом. На сегодняшний день дискурсивные исследования представляют собой активно развивающуюся кросс-дисциплину, объединившую многочисленные теории и практики анализа актуализированного текста (Хмельцов, 2006: 59-71). Разные типы дискурса соотносятся с определенными сферами человеческой деятельности, которые со временем оформились в отдельные социальные / социально-культурные институты. Пятью ключевыми социальными макроинститутами традиционно являются семья, политика, экономика, образование и религия, основой для выделения которых является содержание деятельности и цели, которые преследует субъект этой деятельности (Фомина, 2006). В соответствии с классификацией основных сфер жизнедеятельности человека можно выделить пять основных видов дискурса: семейно-бытовой, политический, экономический, образовательный, религиозный (там же). Данное исследование посвящено изучению политического дискурса. Настоящий параграф имеет своей целью внести некоторую ясность в определение данного вида дискурса, рассмотреть его характеристики и особенности проявления речевых функций при его реализации.
Обратимся к существующим в современной лингвистической литературе точкам зрения относительно сущности политического дискурса. Политический дискурс представляет собой «специфическую форму дискурса, целью которого является завоевание и удержание политической власти» (Марченко, 2007). Осуществление данной цели происходит посредством внушения адресатам необходимости правильных действий и оценок (Демьянков, 2002).
Политический дискурс трактуется как «разновидность институционального общения, в рамках которого участники коммуникации пользуются собственным подъязыком (его лексикой, фразеологией, паремиологией)» (Карасик, 2004: 281). Под институциональным общением в данном случае понимается «общение, задаваемое типами социальных институтов, сложившихся в обществе» (Бакумова, 2002), и противопоставляемое бытовому общению.
Политический дискурс рассматривается в качестве знаковой системы (Карасик, 2004: 281; Шейгал, 2000), в которой «адресатом трансформируются семантики и функции разных языковых единиц и типовых речевых действий» (Шейгал, 2000). Е.И. Шейгал (2000) пишет о реальном и виртуальном измерениях политического дискурса: «Под реальным измерением понимается текущая речевая деятельность в определенном социальном пространстве, а также возникающие в результате данной деятельности речевые произведения (тексты), взятые во взаимодействии лингвистических, паралингвистических и экстралингвистических факторов. Виртуальное измерение дискурса представляет собой семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, совокупным денотатом которых является мир политики, тезаурус высказываний, набор моделей речевых действий и жанров, специфических для общения в данной сфере».
Возможно определение политического дискурса через его соотношение с имплицитно прагматичным идеологическим дискурсом, где «политический дискурс выступает его видовой разновидностью, наделенной эксплицитной прагматичностью» (Сорокин, 1997: 57).
Существует более широкий подход к содержанию понятия «политический дискурс», при котором «политический дискурс включает в себя все речевые акты, используемые в политических дискуссиях, а также правила публичной политики, освященные традицией и проверенные опытом» (Баранов, 1991: 6).
Краткий обзор литературы по проблеме позволяет сделать вывод, что термин «политический дискурс» употребляется в узком и широком смыслах. В широком смысле он включает любые формы общения, в которых к сфере политики относится хотя бы один из его компонентов. Это может быть адресант, адресат или содержание сообщения. В узком смысле политический дискурс – это разновидность дискурса, нацеленного на завоевание, сохранение и реализацию политической власти. Мы, принимая во внимание существующие определения, под политическим дискурсом понимаем совокупность речевых актов, направленных на завоевание и удержание политической власти.
От других видов дискурса политический дискурс отличают следующие характеристики: а) массовость адресата; б) массмедийность; в) театральность; г) аго-нальность; д) эзотеричность; е) фантомность; ж) эмоциональность (Демьянков, 2002: 32-43; Шейгал, 2000); з) суггестивность. Подробно остановимся на каждой из характеристик.
А. Массовость адресата. Высказывания, принадлежащие политическому дискурсу, обращены не к отдельной личности, а к массам. Речь политика или журналиста, пишущего о политике, должна уметь затронуть нужную струну в массовом сознании – сознании значительной части людей, принадлежащих к разным социальным группам, слоям, классам (Бутенко, 1998), его высказывания должны укладываться в многообразие мнений и оценок его адресатов. Поэтому эффективная коммуникация в рамках политического дискурса предполагает умение оперировать символами, архетипами и ритуалами, созвучными массовому сознанию (Демьянков, 2002: 32-43; Маслова, 2008: 43-48).
Б. Массмедийность. Коммуникация внутри политического дискурса опосредована масс-медиа. Для политического дискурса характерно общение с использованием средств массовой информации. Общим признаком всех средств массовой информации являются использование языка, дистанционность коммуникации, использование технических средств, тиражирование и распространение информации. При этом важным является то, что СМИ предоставляют адресанту неограниченные возможности для обращения к широкой аудитории (Чудинов, 2006).
Игровой аспект в языке – языковая игра
Не существует единого научного подхода к изучению игры. Это объясняется сложностью самого явления и интересом к нему представителей различных научных направлений. Поэтому целесообразно посвятить настоящий параграф исследования рассмотрению существующих подходов к изучению данного феномена. На их основе мы попробуем сформулировать ряд положений, которые помогут объяснить тенденции использования элементов игры в немецком языке.
Феномен игры находится в фокусе внимания ученых с античных времен (см. Гераклит, Платон). В настоящее время феномен игры привлекает внимание не только философов (см. Гадамер, 1998; Финк, 1988), культурологов (см. Хейзинга, 1992), социологов (см. Линтон, 1936; Мид, 1994), психологов (см. Берн, 1998; Фрейд, 1998; Эльконин, 1999) и математиков (см. Кэролл, 1991), но отдельные элементы игрового пространства становятся объектами исследования таких относительно молодых наук, как литературоведение (см. Люксембург, 2006), когнитоло-гия (см. Величковский, 1982), теория коммуникации (см. Соколов, 2002) и семиотика (см. Барт, 1994; Лотман, 1970).
Обобщив концепции, в которых, так или иначе, речь идет об игре, мы пришли к заключению, что возможны как минимум семь подходов к интересующему нас феномену. Игра может рассматриваться как 1) эстетическая деятельность человека, 2) феномен человеческого бытия, 3) фактор человеческой культуры, 4) следствие давления внешнего мира, 5) способ коммуникации, 6) моделирующая система, 7) лингвистическая реальность. Остановимся на этих подходах.
1) Традицию рассмотрения природы игры в контексте возникновения эстетической деятельности заложили В. Вундт (1887), Г. Спенсер (1897) и Ф. Шиллер (1950). Разрабатывая свои философские, психологические и, главным образом, эстетические взгляды, они попутно касались игры как одного из самых распространенных явлений жизни, связывая происхождение игры с происхождением искусства (Эльконин, 1999: 20). Искусство и игра похожи тем, что они прямым образом не помогают процессам, необходимым для жизни (Спенсер, 1897). Обращение к игре внутри данного подхода продиктовано, прежде всего, интересом к природе эстетического наслаждения. Игра представляет собой «наслаждение, связанное со свободным от внешней потребности проявлением избытка жизненных сил» (Шиллер, 1950). При этом способность к игре считается одним из сущностных свойств человека (Спенсер, 1897; Шиллер, 1950). Рассмотрение игры как способа получения наслаждения стало отправной точкой в истории изучения настоящего феномена. Он находит свое отражение в создании текстов с изобилием игровых приемов, которые вызывают у адресата приятные ощущения.
2) Понимание игры как феномена человеческого бытия свойственно преимущественно экзистенциональной философской традиции. В качестве экзистенцио-нального феномена игра является пятым феноменом человеческого бытия наряду со смертью, трудом, господством и любовью. Игра столь же изначальна, как и эти феномены. Игра охватывает всю человеческую жизнь, овладевает ею и определяет бытийный склад человека, а также способ понимания бытия человеком. Игра считается исключительной возможностью человеческого существования (Финк, 1988). Экзистенциальная потребность в игре, в свою очередь, активно используется создателями текстов, что делает тексты, в которых имеет место языковая игра, предпочтительными для адресата.
3) Помимо того, что игра является всеобъемлющим способом человеческой деятельности, универсальной категорией человеческого существования, игра также представляет собой фактор человеческой культуры. Игра появилась задолго до зарождения культуры. «Культура возникает в игре и развертывается как игра» (Хейзинга, 1992). Ряд ученых предполагает, что даже в основе фольклора лежат более древние, чем он сам, культурные образования, а именно, игра (Аникин, 1960; Веселовский, 1929; Мелетинский, 1964, цит. по Потанина, Электронный ресурс). Данный подход может быть основополагающим при рассмотрении текста, насыщенного игровыми приемами, как носителя определенной культуры.
4) Игра является следствием давления внешнего мира. Особую область игровой деятельности составляет детская игра. Почти все современные психологи, объяснявшие детскую игру исходя из собственных общетеоретических концепций (психоанализ З. Фрейда, структурная теория К. Коффки, динамическая теория личности К. Левина, теория эгоцентризма Ж. Пиаже), солидарны в том, что одной из причин возникновения детской игры является теснота и давление внешнего мира (Потанина, Электронный ресурс). Соответственно для взрослых игра является способом ухода от реальности. В этом заключается ее терапевтический потенциал.
5) Рассмотрение игры в качестве способа коммуникации является промежуточным звеном между изучением игры как экзистенциального феномена и изучением игры как лингвистической реальности. Игра представляет собой способ коммуникации ее участников, один из способов структурирования времени. Игра находится в одном ряду с ритуалом, времяпрепровождением, близостью и деятельностью. Игра в данном случае определяется как «серия следующих друг за другом скрытых дополнительных трансакций с четко определенным и предсказуемым исходом» (Берн, 1998: 36). При данном подходе на первый план выдвигается коммуникативная направленность игры. Относительно текстового пространства коммуникативная направленность игры определяет жесткую установку текста на общение с реципиентом.
Игра с прецедентными феноменами
Политический дискурс, с одной стороны, мобильно реагирует на изменения, происходящие в обществе, отражая его актуальные проблемы, с другой стороны, является транслятором традиций и ценностей того или иного национально-лингво-культурного сообщества (Ворожцова, 2007: 69). Одним из приемов ЯИ, нацеленных на формирование у избирателя определенного мнения, побуждающего к принятию необходимого выборного решения, является апелляция к культурно нагруженным знакам – игра с прецедентными феноменами. Данный параграф посвящен функционированию разного рода игровых трансформаций прецедентных феноменов в текстах немецкого политического дискурса.
Под прецедентным феноменом мы будем понимать «потенциально автономный смысловой блок речевого произведения, актуализирующий значимую для автора фоновую информацию и апеллирующий к «культурной памяти» адресата» (Кожина, 2003: 207). Включение в текст прецедентного феномена служит целям ЯИ разного рода. Так, использование прецедентного феномена может способствовать поэтизации текста, создавать намек, подтекст, порождать загадку, создавать ироническое, саркастическое, гротескное, трагическое или иное звучание, способствовать иерархизации смысла, т.е. придавать бытовой фразе смысл иносказания – политического, поэтического, философского и т.д., иногда просто порождать непритязательную шутку (Земская, 2004: 563).
Некоторые исследователи (см. Ильясова, 2012: 226) придерживаются мнения, что уже само включение прецедентного феномена в текст можно рассматривать как ЯИ со свойственной ей экспрессивностью и оценочностью. Интересно, что в немецкой лингвистике отсутствует данный термин и, как правило, подобные явления обозначают термином «Anspielung» (намек), содержащем в себе сему «Spiel» (игра) (напр., см. Januschek, 1992; Januschek, 1993). Нас же интересуют обладающие большим прагматическим потенциалом прецедентные феномены, которые подвергаются по воле автора различным игровым трансформациям.
Игра с прецедентными феноменами базируется на принципе аллюзии (Гри-дина, 2008: 64). Аллюзия является ассоциативным механизмом отсылки к прецеденту. Но аллюзивный принцип ЯИ в текстах политического дискурса связан не столько с самой отсылкой к прецеденту, сколько с ее новой ассоциативной обработкой в целях воздействия на адресата.
В целом, прагматический потенциал прецедентных феноменов проявляется в том, что они являются «знаками, апелляция к которым ведет к актуализации знаний и представлений, связанных с прошлым культурным опытом языкового сообщества, значимых в интеллектуальном и эмоциональном планах для его представителей» (Кушнерук, 2006). За прецедентным феноменом всегда стоит инвариант его восприятия. Он делает все апелляции к прецедентному феномену коннотативно окрашенными и является обязательным условием активизации его прагматического потенциала. Прецедентные феномены можно определить как лингвокультур-ное средство воздействия. Прецедентные феномены используются для создания имиджа, ассоциативной связи с теми или иными культурными символами, подчеркивания статуса или качества политика через прямые или косвенные сравнения с известными личностями, создания социально-психологических установок, предопределяющих выбор в пользу того или иного политического деятеля (Чащина, 2008: 186-193).
Прецедентный феномен может быть представлен текстом, высказыванием, ситуацией или именем. Ниже мы рассмотрим прецедентные высказывания и прецедентные имена, поскольку в проанализированных нами немецких текстах мы встретили только эти разновидности прецедентных феноменов. Под прецедентным высказыванием понимается «воспроизводимый продукт речемыслительной деятельности, самодостаточная, законченная единица (предикативная или непредикативная), сложный знак, сумма компонентов которого не тождественна его смыслу». Прецедентное имя – это «имя собственное, которое может быть связано либо с относящимся к числу прецедентных текстом, либо с широко известной носителям языка ситуацией, выступающей как прецедентная, либо может являться именем-86 символом, указывающим на некоторую эталонную совокупность определенных качеств» (Гудков, 2003: 148, цит. по Ильясова, 2012: 226).
Обратимся к сферам прецедентности, которые послужили основным источником обнаруженных нами прецедентных имен и высказываний. При классификации сфер-источников прецедентных феноменов мы будем опираться на работы А.А. Евтюгиной (1995), Ю.Н. Караулова (1987), А.Е. Супрун (1995), которые достаточно широко рассматривают возможные источники прецедентности. Исследователи предлагают отнести к числу прецедентных феноменов не только словесные тексты, но и названия музыкальных произведений, произведений архитектуры и живописи, исторические события и имена политических лидеров, что в свою очередь увеличивает и количество возможных сфер-источников прецедентности. Кроме того, в качестве источников текстовых реминисценций ученые выделяют Библию, античную мифологию, музыку, фольклор, популярные песни, политические тексты, науку, спорт, медицину и др. (Нахимова, 2007). На основе проведенного анализа были выделены следующие три сферы-источника прецедентных феноменов, используемых в текстах немецкого политического дискурса: фразеология; фоновые знания из области культуры, науки, истории; художественное творчество. 1. Фразеология. Примеры. [98] Das Fell des Bren verteilen wir erst nach der Wahl (Impulse, 25.06.2009). Для придания экспрессивности высказыванию политиком обыгрывается пословица «Das Fell des Bren verteilen, bevor man ihn erlegt hat» (Делить шкуру неубитого медведя). [99] Ich habe den Bonnern damals gesagt, wer A sagt, muss auch Berlin sagen (Die Welt, 13.03.2015). Данная ЯИ вошла в историю. Она принадлежит последнему председателю Совета министров ГДР Л. де Мезьеру, который в своей речи призывал сделать столицей объединенной Германии Берлин. Политик трансформировал пословицу «WerAsagt, muss auch В sagen» (Сказал «А», говори и «Б»), что сделало его речь более экспрессивной и запоминающейся. Здесь же мы рассмотрим неожиданную расшифровку общепринятых политических аббревиатур. Аббревиатуры некоторые исследователи (см. Dittgen, 1989: 133) относят к фразеологизмам, поскольку они, являясь сокращениями нескольких лексических единиц, имеют фиксированное значение
Формирование негативного имиджа политика при реализации коммуникативной стратегии дискредитации
По одиннадцати характеристикам из пятнадцати влияние ЯИ является положительным: «самостоятельность / самобытность» (15,625%), «уверенность» (14,583%), «определенная жесткость» (8,333%), «убежденность как сознание своего долга» (8,333%), «эмоциональность» (7,292%), «принципиальность» (4,166%), «способность проводить в жизнь свои намерения» (4,166%), «быть достойным доверия» (3,125%), «категоричность» (3,125%), «ответственность» (2,083%), «настойчивость» (2,083%). Влияние ЯИ при «действенности» является нулевым. Влияние ЯИ является отрицательным при трех личностных характеристиках: «честность» (-2,083%), «убедительность» (-3,125%), «решительность» (-5,208%). Очевидно, что использование ЯИ оказывает положительное влияние на выбор большинства представленных личностных характеристик испытуемыми. Это может быть использовано участниками политического дискурса для создания эффективного имиджа политика.
Выводы. Теоретические предпосылки перлокутивного прагмалингвисти-ческого эксперимента нашли свое практическое подтверждение при его проведении: 1) Важную роль для диагностирования комплекса личностных качеств поли тического деятеля играет выбор адресантом такой лингвистической единицы, как ЯИ, которая служит речевой характеристикой текста. Всего было выделено в поли тическом тексте пять приемов ЯИ: игра на созвучии, игра с образностью, игра с прецедентными феноменами, обыгрывание звуковых повторов, словообразова тельная игра. Каждое личностное качество может характеризоваться комбинацией приемов ЯИ. 2) Портретный аспект эффективного политического имиджа формируется при положительном влиянии ЯИ из набора одиннадцати личностных характери стик: самостоятельность / самобытность, уверенность, определенная жесткость, убежденность как сознание своего долга, эмоциональность, принципиальность, способность проводить в жизнь свои намерения, быть достойным доверия, катего ричность, ответственность, настойчивость. 3) При создании имиджеобразующего текста рекомендуется намеренное комплексное использование приемов ЯИ. Демонстрация публичной персоны политического деятеля сопровождается реализацией его личностных характеристик.
Таким образом, гипотеза прагмалингвистического перлокутивного эксперимента подтвердилась.
Поскольку прогнозирование результата в политическом дискурсе социально значимо, риторический аспект здесь играет особую роль: при описании системы средств речевой манипуляции в политическом дискурсе используется подход к изучению средств реализации намерения манипулятивного воздействия, позволяющий выявлять тактики и стратегии речевого манипулирования.
Коммуникативная стратегия является комплексом продуманных и мотивированных речевых действий, ориентированных на достижение коммуникативной цели и реализуемых через определенные тактики. Тактики представляют собой совокупность коммуникативных ходов, которые зависят от избранной стратегии общения, и осуществляют коммуникативное намерение в ходе речевого взаимодействия.
В современном немецком политическом дискурсе применяется богатая палитра коммуникативных стратегий. Некоторые из них могут быть использованы для создания положительного или отрицательного имиджа субъектов политической деятельности, позитивного или негативного отношения к их взглядам и намерениям, результатам работы. Это связанно с целевой установкой политического дискурса, требующей от адресанта такой организации речевой деятельности, которая гарантировала бы симпатии избирателей к себе и неприятие электоратом оппонента.
В настоящем исследовании были изучены две противоположные имиджеоб-разующие стратегии: стратегия дискредитации и стратегия превознесения. При этом манипуляция рассматривается в качестве макростратегии, используемой в немецком политическом дискурсе, а выше обозначенные стратегии представляют собой частные манипулятивные стратегии.
Стратегия дискредитации относится к некооперативным, конфронтацион-ным стратегиям. Речевые действия данной стратегии направлены на умышленное преуменьшение авторитета политического оппонента, а также оскорбление, очернение субъекта политики. Это ведет к подрыву авторитета политика, возникновению сомнений в его положительных качествах, дискредитации его имиджа.
С целью дискредитации имиджа политического оппонента используются такие коммуникативные тактики, как тактика обвинения, тактика бездоказательного умаления авторитета, тактика иронизирования, тактика осмеяния. Характерной чертой тактик стратегии дискредитации является эксплицитное и имплицитное выражение отрицательного отношения адресанта к той или иной политической единице.
Полярной стратегии дискредитации является стратегия превознесения. Целью стратегии превознесения является возвеличивание, укрепление авторитета субъекта политики в сознании избирателя. Мотив стратегии превознесения — восстановить и / или увеличить доверие потенциального избирателя к деятельности политика.
Стратегия превознесения реализуется через тактику (само)презентации, тактику поляризации и тактику нейтрализации негативного представления о себе. Они позволяют позиционировать политика и политическую партию в массовом сознании электората, дистанцировать политика и партию от негативных политических действий оппонента и, если необходимо, обелить себя перед избирателями.
На создание эффективного политического имиджа влияет использование ЯИ. Так, политик может намеренно употреблять в своей речи ЯИ и тем самым сознательно формировать свой привлекательный имидж. Используя различные приемы языковой игры, политический деятель может приблизиться к желаемому образу политика в представлении избирателя, и таким образом повлиять на выборное решение потенциального избирателя.