Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические аспекты изучения каламбура
1 К определению каламбура: обзор различных подходов 12
2 Опыт изучения каламбура в стилистических исследованиях 24
3 Когнитивный диссонанс и бисоциация как когнитивные основания декодирования каламбура 40
4 Каламбур в контекстуальной реализации: текст vs. заголовок текста 49
5 Методика исследования: фреймовый анализ формирования каламбура 56
Выводы по главе 1 63
Глава 2. Лингвистическое моделирование приема каламбура
1 Структурные модели каламбура 67
2 Лингвокогнитивные модели каламбура: совмещение двух фреймов на базе общего терминала(лов) (М1) 74
3 Лингвокогнитивные модели каламбура: расширение одного из фреймов за счет появления нового фокуса (М2) 81
4 Лингвокогнитивные модели каламбура: концептуальная интеграция (М3) 86
5 Лингвокогнитивные модели каламбура: двойная актуализация фразеологизма 91
6 Лингвокогнитивные модели каламбура vs. лингвокогнитивные модели игры слов 100
7 Лингвокогнитивные модели каламбура в аспекте бисоциации и когнитивного диссонанса 104
Выводы по главе 2 108
Глава 3. Стилистические конвергенции в англоязычных медийных заголовках: роль каламбура
1 К определению понятия стилистической конвергенции 111
2 Стилистическая конвергенция с участием каламбура и антитезы 114
3. Стилистические конвергенции на базе аллюзии 121
4 Участие морфологических трансформаций в конвергенциях, реализующихся в англоязычных медийных заголовках 128
5 Сложные стилистические конвергенции или конвергенции конвергенций 131
6 Конвергенции стилистических приемов с участием каламбура: бисоциация или когнитивный диссонанс? 134
Выводы по главе 3 136
Заключение 140
Список литературы 148
- Опыт изучения каламбура в стилистических исследованиях
- Структурные модели каламбура
- Лингвокогнитивные модели каламбура: двойная актуализация фразеологизма
- Сложные стилистические конвергенции или конвергенции конвергенций
Опыт изучения каламбура в стилистических исследованиях
Как показал анализ существующих на текущий момент исследований каламбура, в отечественной лингвистике этим вопросам, в силу отсутствия единого подхода к определению данного стилистического приема, непременно уделяли внимание все лингвисты, начиная с 70-х гг. 20-го в., что служило необходимой базой и отправной точкой для дальнейшего рассмотрения проблем формирования каламбура и описания создаваемых им стилистических эффектов.
Однако, начиная с 90-х гг. 20-го вв. фокус изучения каламбура смещается в сторону несколько иной проблематики. В частности, исследователей в настоящее время в большей степени интересуют особенности функционирования каламбура, образованного на основе различных языковых единиц (например, фразеологизмов) и в различных типах дискурса (в первую очередь, в художественном и персуазивном дискурсах), а также проблема переводимости каламбурных единиц на другие языки. Возрастающая популярность когнитивного подхода к исследованию широкого круга языковых явлений также направила исследования многих лингвистов в область соотношения языка и мышления при рассмотрении каламбура и смежных явлений.
Так, всестороннему исследованию каламбура в русскоязычной стилистике посвящена диссертация на соискание степени доктора филологических наук О.Е. Вороничева «Каламбур как феномен русской экспрессивной речи» (2014). В своей работе автор дает определение каламбура, отграничивает его от смежных явлений, изучает каламбур в функционально-прагматическом аспекте и приводит детальную классификацию каламбуров в зависимости от лежащих в их основе доминант на разных уровнях языковой системы.
Определение каламбура по О.Е. Вороничеву звучит следующим образом: каламбур - это «синкретичное явление экспрессивной речи, которое совмещает признаки фигуры и жанровой формы, охватывает множество неоднородных случаев речеупотребления и может быть выражено разнообразными стилистическими приемами, основанными прежде всего на фоноассоциативном взаимодействии, контрастном сдвиге или совмещении экспрессивно семантических полей оппозитивных лексических доминант (ЛСВ многозначных, омонимичных или паронимичных слов)»2 [Вороничев 2014, с. 465]. Понимая каламбур достаточно широко, автор утверждает, что «каламбур и ряд смежных и сходных феноменов языковой игры логично отождествлять с понятием игра слов и в целом – с более широким понятием каламбурность, но при этом он считает, что необходимо отграничить его от фигуры (приема), служащей конструктивной основой каламбура, и языковой шутки или остроты, которые в большей степени носят характер малых жанровых форм» [Вороничев 2014, с.186]. В своей работе исследователь подробно останавливается на механизме каламбурообразования, последовательно изучая его специфику на всех языковых уровнях, наиболее важными из которых нам представляется лексический и фонетико-графический. Так, лексическую основу механизма образования каламбура, по мнению О.Е. Вороничева, составляют полисемия, омонимия и паронимия или парономазия, в то время как фонетико-графическая специфика состоит в том, что образующие каламбур оппозитивные ЛЕ имеют тождественный звуко-буквенный (для омонимов, омоформ, ЛСВ полисемантов), только звуковой (для омофонов), только буквенный (для омографов), или сходный звуко-буквенный (для паронимов, парономазов и однокоренных антонимов) план выражения [Вороничев 2014, с. 291]. В зависимости от соотношения и проявления разноуровневой природы рассматриваемого явления, О.Е. Вороничев выделяет 2 ключевых вида каламбура: семантизированный (имеющий лексические доминанты) и несемантизированный (соответственно, не обладающий лексическими доминантами и логико-смысловой связью между планами содержания и оппозитивными отрезками речи, в силу чего их оппозитивность проявляется на фонетическом, графическом или фонетико-графическом уровнях языковой системы) [Вороничев 2014, с. 465-466]. Языковыми критериями остроумного семантизированного каламбура автор называет «контрастное столкновение планов содержания лексических и больших по объему единиц языка или речи, имеющих тождественный или сходный план выражения и оптимальное контекстуальное окружение омонимичных или паронимичных ключевых слов, обеспечивающее наиболее резкое, неожиданное столкновение их планов содержания» [Вороничев 2014, с.186]. Материалом для анализа каламбура и каламбурности в представленном выше понимании послужили поэтические и прозаические тексты русской классической и современной художественной литературы, в том числе юмористические произведения, эпиграммы, афоризмы и т.п.; сборники анекдотов, пословиц и поговорок, гетерограмм и палиндромов, публицистические и рекламные тексты, видеосюжеты. Проанализировав свыше 1000 контекстов, О.Е. Вороничев приходит к выводу о том, что каламбур широко распространен в экспрессивной речи различной дискурсивной и жанровой направленности и способен выполнять целый ряд функций: композиционную, смыслообразующую, идейно-тематическую (в художественной речи), функцию привлечения внимания адресата (в публичной речи, рекламе и СМИ), проникает также в научную речь и такие жанровые формы, как публицистическое эссе, философский трактат, инскрипт [Вороничев 2014, с.12].
Завершает свою работу автор словами о том, что в рамках изучения проблемы каламбурности как широкой лингвистической категории существует целый ряд перспективных направлений исследования, в частности, в области изучения различных видов и атрибутивных стилистических функций каламбурообразующих единиц языка и/или речи.
Каламбуру посвящено также значительное количество кандидатских диссертаций [Джанумов 1997; Пономарева 2009; Приходько 1998; Сазонова 2004; Якименко 1984]. Первая группа проанализированных нами диссертаций по проблематике каламбура включает в себя исследование вопросов формирования и функционирования данного стилистического приема в рамках определенного типа дискурса. Так, В.К. Приходько в своем диссертационном исследовании на тему «Каламбур и приемы его создания в произведениях Н. А. Тэффи» (1998) использует материал русскоязычной художественной литературы и дает следующее определение каламбура: это «фигура речи, содержащая нарочитую или невольную двусмысленность, которая возникает благодаря соединению в одном контексте двух или более значений одного и того же слова или использованию сходства в звучании разных слов, приводящей к игре значений и звучаний слов с различными стилистическими целями, чаще всего с целью создания комического эффекта» [Приходько 1998, с.192]. Автором выделяются два ключевых вида каламбура, характерные для Н.А. Тэффи: полисемантические (реализующиеся с помощью различных выразительных средств, тропов, фигур речи) и фразеологические (в основе которых лежат фразеологические единицы). В исследовании содержится подробная классификация приемов формирования последних: использование значения (звучания) слова, являющегося одновременно элементом свободного сочетания слов и компонентом фразеологического единства (ФЕ) («горничная с масляной головой и масляными глазами»), контаминация («молчать, как рыба об лед»), замена компонентов ФЕ («нос в сапогах»), употребление ФЕ в несвойственном ему значении (окказиональное использование ФЕ) («он спит, как из ведра»), использование образа ФЕ («зародыш конца мира»)3 [Приходько 1998, с.195]. Автор также рассматривает методы, к которым Н.А. Тэффи прибегает для включения каламбуров в повествовательную канву, таким образом поднимая вопрос о соотношении каламбурной единицы и контекста. В качестве таких приемов выделяется использование актуализаторов и различного рода пресуппозиций (содержащихся в микро- или макроконтексте и основывающихся на фоновых знаниях читателя), а также авторский комментарий. В.К. Приходько особо отмечает тот факт, что большинство рассмотренных ей каламбуров носит конвергентный (т.е. совмещенный характер) и представляет собой результат взаимодействия с различными другими стилистическими приемами.
Вторая группа работ по каламбуру в отечественной лингвистике не просто рассматривает особенности его функционирования на материале текстов определенной дискурсивной отнесенности, но также освещает проблему переводимости выделенных каламбурных единиц [Джанумов 1997; Пономарева 2009; Сазонова 2004; Якименко 1984].
Структурные модели каламбура
Каламбур, а также сходные с ним стилистические явления при их реализации в англоязычных медийных заголовках образуют разные по лексической и грамматической структуре словосочетания. Проведенное нами исследование позволило выделить четыре ключевые структурные модели (СМ), в том числе три морфологические: каламбур на основе слова (в том числе сложного), на основе слова в составе свободного словосочетания, на основе фразеологической единицы [Шмелёва 2017]. Кроме того, была выделена одна стилистическая модель: на основе конвергенции с другим и/или другими стилистическими приемами. Под моделью в нашей работе, вслед за Т.Н. Медведевой, мы понимаем «искусственно созданное лингвистом реальное или мысленное устройство, воспроизводящее, имитирующее своим поведением (обычно в упрощенном виде) поведение какого-либо другого («настоящего») устройства (оригинала) в лингвистических целях» [Медведева 2010, с. 4]. Безусловно, все выделенные нами модели, используя структуралистскую терминологию, являются языковыми. При этом, как и любая языковая модель, каждая из выделенных нами структур превращается в речевую единицу, когда автор использует адекватное «лексическое наполнение, реализующее потенции языковой модели» [Солганик 2010, с. 13].
Данные проведенного анализа свидетельствуют о том, что наиболее распространенная модель реализуется в тех случаях, когда каламбур формируется на базе фразеологической единицы, чей семантический статус претерпевает значительные изменения в результате актуализации разных механизмов авторской языковой игры. Рассмотрим выделенные нами модели подробнее.
Структурная модель 1. Каламбур на основе реализации нескольких значений одного слова (СМ1).
Пример модели каламбура такого рода находим в заголовке статьи «Nosedive» от 23 апреля 2016 года в The Economist. Мы считаем, что при первом ознакомлении с данным заголовком читатель, скорее всего, не сможет сформировать правильное мнение о содержании последующей статьи. Лексема nosedive, исходя из своих узуальных характеристик и особенностей употребления в речи, может интерпретироваться англоязычным реципиентом в двух значениях: 1) «пикировать» (to perform a downward nose-first plunge) [Cambridge English Dictionary] - применительно, к примеру, к самолету – и 2) «стремительно падать в цене» (to fall very quickly in value) [Cambridge English Dictionary]. Как показывает анализ, значение «пике» действительно актуализируется в тексте статьи, поскольку речь ведется о тенденции к значительному уменьшению потребления кокаина в Америке и, соответственно, уменьшению количества связанных с этим явлением смертей. Более того, автором, наряду с отглагольным существительным nosedive, которое вынесено в заголовок статьи, впоследствии также используются его контекстуальные синонимы, например: decline, slump.
Однако ознакомление с предтекстовой информацией, представленной в названии рубрики (Cocaine) и подзаголовке (Why so few people are snorting white powder for fun), дает возможность иного толкования семантики данного сложного слова. Исходя из контекста, данную единицу также можно понимать как «погружение носа» [в наркотик], что влечет за собой возникновение новой метафоры: погружение носа в кокаин для его интраназального употребления.
В рассмотренном нами примере новое, контекстуально обусловленное, значение возникает в результате буквализации и последующей вторичной метафоризации лексемы nosedive. Метафора в данном случае возникает как следствие буквального переосмысления значения лексемы nosedive, вслед за чем автор проводит аналогию, основанную на сходстве процессов «погружения носа в некое вещество» и «употребления кокаина интраназально».
Другим примером реализации СМ1 служит заголовок статьи «Canada Goose ducks Chinese boycott» из The Times от 1 января 2019 г. В данном заголовке лексема duck актуализируется в значении «избегать», что указывает на обсуждаемое в тексте статьи открытие в Китае бутика канадского бренда по производству зимней одежды Canada Goose, произошедшее несмотря на призывы китайских властей бойкотировать канадские магазины ввиду недавнего ареста в Канаде видного функционера китайской фирмы, производящей электронику. В то же время, понятая буквально в значении «утка», единица duck служит метонимичной отсылкой к упомянутому в названии бренда виду птиц из семейства утиных, канадской казарке, которая гнездится главным образом на территории Канады и чей пух используется компанией Canada Goose при производстве теплой одежды. Структурная модель 2. Каламбур на основе реализации нескольких значений слов в составе свободного словосочетания (СМ2).
Пример реализации СМ2 находим в заголовке статьи «Bad smell», которая была опубликована в The Economist 1 июня 2017 года. Озаглавленная данным образом статья рассказывает о скандале, который был вызван противоречивым решением немецкого автомобильного концерна Volkswagen выпустить в продажу машины с 35-кратным превышением допустимого уровня выброса опасных веществ. Исходя из изложенной в статье информации, данный инцидент имел чрезвычайно неблагоприятные последствия для репутации компании, что дает нам возможность понимать заголовок не только буквально, т.е. bad smell как «неприятный запах, который источает автомобиль при движении», но и метафорично, т.е. bad smell как «неприятные ассоциации с компанией, запятнанная репутация». При последующем соотнесении заголовка с текстом статьи у читателя также может возникнуть стойкая ассоциация с устойчивым словосочетанием smell bad=smell fishy (if a situation smells fishy, it causes you to think that someone is being dishonest) [Cambridge English Dictionary]. Таким образом, контекстуальная реализация метафоричного и буквального значений выражения позволяют говорить о наличии в данном заголовке каламбура.
Другим примером применения данной модели для формирования каламбура служит заголовок статьи «Rainbows and clouds» из журнала The Economist от 6 июля 2019 г., который строится на обыгрывании лексемы rainbows в составе словосочетания rainbows and clouds. Следующая за заголовком статья посвящена вопросу подготовки гей-парада в Лондоне и конфликтам между женщинами, которые являются таковыми от рождения, по своей природе, и мужчинами, которые совершили операцию по перемене пола на женский, а также последующему их буквально «радужному» примирению. Соответственно, rainbows в данном контексте можно понимать и как метафору «радуги примирения» (a spectrum of colored light appearing in the sky created by sun shining through rain), и как метонимическую отсылку к «ЛГБТ-сообществу», чьим символом и является радуга (a term used within the gay community to acknowledge acceptance among its members) [Urban English Dictionary]. Соответственно, каламбурную единицу rainbows в данном случае можно трактовать как символ «примиренных членов ЛГБТ-сообщества».
Структурная модель 3. Каламбур на основе устойчивого сочетания (СМ3). Поскольку фразеологическая единица – это «устойчивое сочетание лексем с полностью или частично переосмысленным значением» [Кунин 1972, с. 8], слова, входя в состав фразеологизма, полностью или частично утрачивают свою предметную отнесенность, в результате чего формируется новое, фразеологическое, значение. Каламбур может возникать в результате взаимодействия такого ремотивированного, т.е. переносного значения, с буквальным значением компонентов устойчивого словосочетания или с другим ремотивированным значением фразеологизма. Как показал анализ языкового материала, значительно более частотными являются примеры каламбура, построенного по СМ3 именно в результате буквализации идиоматизированного значения устойчивого словосочетания (пример каламбура, построенного на взаимодействии двух переносных значений фразеологической единицы содержится в 5 Главы 2, см. Схема 11. Заголовок «High time»: фреймовые основания).
В качестве примера для иллюстрации СМ3 рассмотрим заголовок статьи из The Economist от 17 марта 2017 года «Monkey business». Прочтение следующей за заголовком статьи позволяет выявить тематику сообщения: в тексте ведется речь о вспышке лихорадки в Бразилии. Она особо опасна для диких приматов, но также потенциально способна представлять опасность и для жизни людей, в особенности не прошедших необходимую в этом случае вакцинацию. Прочтение заголовка, скорее всего, вызовет у читателя ассоциации с фразеологическим сочетанием monkey business – «надувательство; хитрая уловка, примененная, в особенности, для какой-либо нечистоплотной цели» (shenanigan; a devious trick used especially for an underhand purpose) [Merriam-Webster English Dictionary Online]. Однако, как показывает анализ статьи, последующий текст никак не связан с этим значением идиомы, в нем отсутствует выделенная нами семантика обмана или надувательства. Вместе с тем, как и в других рассмотренных нами ранее примерах, тематика статьи дает возможность трактовать данное выражение буквально как «обезьянье дело», т. е. дело, имеющее некоторое отношение к обезьянам. Таким образом, правомерно утверждение, что авторский каламбур строится на дефразеологизации идиомы и требует буквального ее понимания, что, в свою очередь, порождает эффект обманутого ожидания у читателя. В сознании интерпретатора актуализируются несколько значений вынесенного в заголовок выражения, однако верной оказывается лишь одна возможность интерпретации.
Интерес также представляет другой заголовок в том же издании, чей англоязычный вариант звучит аналогично проанализированному ранее: «Monkey business» (3 октября 2013 года). При соотнесении данного заголовка с текстом статьи можно наблюдать эксплицитную реализацию лишь переносного значения устойчивого словосочетания – monkey business (надувательство), поскольку речь ведется о постыдном поведении южнокорейских буддийских монахов, которые, вопреки требованиям своей религии, были уличены в игре в карты, в мошенничестве, в курении, в растрате средств ордена, в распитии алкоголя и даже в сексуальном насилии над служительницами ордена. Впрочем, несмотря на тот факт, что в тексте статьи отсутствуют какие бы то ни было упоминания приматов, буквальное понимание заголовка видится также вполне возможным, хотя и не настолько очевидным по отношению к переносному.
Лингвокогнитивные модели каламбура: двойная актуализация фразеологизма
Ранее мы уже отмечали, что в основе каламбура может лежать взаимодействие значений отдельного слова, слова в составе свободного словосочетания или фразеологизма. Мы также изучили соотношение понятий каламбура и двойной актуализации фразеологизма (см. Глава 1, 1) и пришли к выводу о том, что последняя находится к каламбуру в отношении включения. Все выделенные ранее лингвокогнитивные модели реализации каламбура (М1, М2, М3) были рассмотрены в отношении отдельных слов или слов в составе свободных словосочетаний. В данном параграфе нашего исследования мы проанализируем возможность применения выделенных ранее лингвокогнитивных моделей к примерам двойной актуализации фразеологизма с целью выявить существующие сходства и различия во фреймовых основаниях каламбура, который формируется на основе двойной актуализации фразеологизма, и каламбура, который формируется на основе нефразеологических средств языка.
Напомним, что наиболее простой моделью взаимодействия значений полисемантичной каламбурной единицы является совмещение фокусов и/или терминалов активируемых этими значениями фреймов. Как показало наше исследование, данная модель достаточно часто реализуется и на основе фразеологизмов. Причем, взаимодействие фреймов также может происходить как в результате совмещения фокусов этих фреймов, так и/или вследствие совпадения их терминалов. Рассмотрим примеры.
Cтатья из журнала The Economist от 11 января 2014 года, озаглавленная «High time», посвящена проблеме легализации марихуаны в рекреационных целях в американском штате Колорадо. Ключевой мыслью статьи является утверждение о том, что это должно было произойти уже давно, и сейчас лишь наступило «то самое время». Таким образом, в данном случае фразеологизм актуализируется сразу в двух переносных значениях: high time как «то самое время» (Ф1) (informal: used to say it is time to do something that should have been done a long time ago) [Merriam-Webster Online English Dictionary] и как «веселое время» (informal: the act of being high off any drug, mainly weed; the time of the day where a digital clock reads 4:20; a time hailed by all stoners as the time to blaze) [Urban English Dictionary] (Ф2). Пример представляет особый интерес и был включен в исследование ввиду того, что в данном случае не происходит буквализации ремотивированного значения фразеологизма, как чаще всего случается при двойной актуализации фразеологизма, но при этом осуществляется одновременная реализация двух переносных значений фразеологизма, оба из которых, что примечательно, являются неформальными. Для каждого из них в статье присутствуют актуализаторы
Степень бисоциации данных значений достаточно велика в силу того, что соответствующие им фреймы совмещаются в общем фокусе. Вместе с тем, с когнитивной точки зрения, различие в структуре терминалов этих фреймов затрудняет однозначную интерпретацию заголовка, в особенности, учитывая тот факт, что реализация фразеологизма в двух переносных значениях требует от интерпретатора наличия достаточных фоновых знаний.
Другой, представленный ниже, пример двойной актуализации фразеологизма основывается на совмещении терминалов двух фреймов, соответствующих фразеологическому и буквальному значениям выражения for the record.
Так, статья из The Economist от 28 июля 2018 года, озаглавленная как «For the record», рассказывает о возрастающей тенденции к использованию нательных камер слежения кем-то, кроме сотрудников полиции. Таким образом, присутствующее в заголовке словосочетание for the record можно понимать не только как фразеологизм «кстати сказать, кстати говоря» (for public knowledge) [Merriam-Webster Online English Dictionary] (Ф1), который сообщает читателю новую дополнительную информацию, но и буквально, в значении «для записи» (for the state or fact of being recorded) [Merriam-Webster Online English Dictionary] (Ф2). В отличие от рассмотренного нами выше примера двойной актуализации фразеологизма, в данном случае контекстуально реализуются переносное и буквальное значения словосочетания, и для каждого из них в статье содержатся многочисленные актуализаторы: cameras have long spied, they peep from the shoulders (Ф1) и body-worn cameras, policemen are filming you, surveillance cameras (Ф2).
Если говорить о структуре соответствующих выделенным значениям фреймов, в данном примере мы, совершенно очевидно, наблюдаем совмещение фреймов Ф1 и Ф2 вследствие совпадения их периферийного терминала. Представить графически данный вариант совмещения можно следующей схемой:
На двойной актуализации фразеологизма также строится и заголовок «Going up in the world» из The Times от 14 января 2019 г. Озаглавленная данным образом статья посвящена значительному росту количества и, соответственно, значимости в мире «супервысоких» небоскребов (более 300 м в высоту). Таким образом, данное словосочетание может быть понято сразу в нескольких значениях: во фразеологическом «набирая значимость» (have more money or a better social position than you had before) (Ф1) [Cambridge English Dictionary], что соотносится со статусом небоскребов в больших городах, в переносном «распространяясь в мире» (increase) (Ф2), т.е. увеличиваясь в числе, и в прямом, как «поднимаясь вверх» (move up) (Ф3), что указывает на процесс вертикального строительства. Взаимодействуя в контексте статьи, стоящие за значениями словосочетания фреймы, совмещаются в общем фокусном терминале, выражающем идею «роста или увеличения»: роста значимости (Ф1), роста количества (Ф2), роста как возвышения (Ф3).
Выделенные фреймы совпадают по своим терминалам, поэтому интерпретация данного заголовка не представляет особой трудности для читателя. Вместе с тем, степень бисоциации отмеченных значений в данном случае несколько ниже, чем в рассмотренном ранее примере, поскольку в нем фреймы совмещались не только в терминале, но и в фокусе.
Вторая рассмотренная нами ранее в отношении каламбура модель фреймового взаимодействия значений (М2), как показало наше исследование, также встречается в рамках двойной актуализации фразеологизма. Вместе с тем, ввиду более сложного механизма соединения фреймов за счет выработки нового фокуса у одного из них, модель М2 оказалась значительно менее частотной в нашем исследовательском материале.
Пример подобного взаимодействия можно наблюдать в заголовке статьи из журнала The Economist от 30 июня 2018 года «It s all Greek to them». При прочтении данного заголовка в сознании читателя неминуемо возникают стойкие ассоциации с соответствующей фразеологической единицей it s all Greek to me, имеющей значение «это для меня китайская грамота» (something unintelligible) [Merriam-Webster English Dictionary] (Ф1). Интересно, что ознакомление с текстом статьи не предоставляет актуализаторов для данного значения модифицированного фразеологизма. Вместе с тем, тематика статьи, а именно, занимающие британскую партию Лейбористов вопросы греческой политики, дает возможность буквального толкования заголовка интерпретатором в значении «это все греческое для них» (Ф2). Несмотря на отсутствие формальных указаний на первое выделенное нами значение в статье, мы считаем возможным говорить именно о двойной актуализации фразеологизма в данном заголовке и считаем правомерным проведение фреймового анализа данного примера, поскольку показателем фразеологичности устойчивого словосочетания, как пишет А.В. Кунин, является его «частично или полностью переосмысленное значение» [Кунин 1996, с. 129]. Это означает, что после завершения процесса фразеологизации и формирования нового, фразеологического значения словосочетания, это словосочетание утрачивает свое исходное, нефразеологическое значение. Таким образом, фраза начинает восприниматься не в своем буквальном, а в своем переносном (переосмысленном, по А.В. Кунину) значении.
Сложные стилистические конвергенции или конвергенции конвергенций
В зависимости от степени сложности структуры стилистической конвергенции, по мнению упоминавшейся нами ранее Н.С. Маториной, конвергенции можно разделить на элементарные и конвергенции конвергенций, компонентами которых, в свою очередь, являются элементарные конвергенции [Маторина 1989, с. 176]. Вполне разделяя суть высказанной автором точки зрения, мы также считаем целесообразным представить данное разделение в терминах «простых» и «сложных» конвергенций.
Как показал анализ зафиксированных нами медийных заголовков, содержащих стилистические конвергенции на базе каламбура, некоторое количество таких конвергенций представляют собой сложные конструкции, т.е. те, которые, помимо каламбура, включают в себя как минимум два других стилистических приема. Подобные конвергенции, в силу своей сложной структуры, а также тенденции заголовков к компрессии информации оказались не столь частотными.
Ранее, в предыдущем параграфе данной главы нашего исследования мы уже рассмотрели пример сложной стилистической конвергенции на базе игры слов (заголовок «Good coup, bad coup» представляет собой конвергенцию игры слов, антитезы и оксюморона). Теперь, на примере заголовка The Economist от 19 февраля 2015 года «The high cost of falling prices», рассмотрим случай сложной стилистической конвергенции на базе каламбура. Интересно, что данная сложная конвергенция также имеет в своем составе антитезу, что только подкрепляет нашу гипотезу о большой продуктивности конвергенций каламбура именно с данным стилистическим приемом (подробнее см. Глава 3 2). Противопоставление в данном случае создается посредством употребления антонимов, относящихся к лексике, описывающей финансовые отношения: high («высокий») и falling («падающий»). При этом, существительное cost, исходя из представленной в тексте последующей статьи информации, реализуется в двух значениях: the amount paid for something («сумма денег, выплачиваемая за что-либо») (Ф1) и loss or sacrifice to achieve something («потери или жертвы для достижения чего-либо») (Ф2) [Merriam-Webster Online English Dictionary]. Действительно, статья содержит актуализаторы для обоих фреймов:
Такое каламбурное обыгрывание призвано подчеркнуть важность описываемого в статье экономического процесса низкой или отрицательной инфляции как в финансовом (Ф1), так и в личностном (Ф2) отношении. Наконец, третьим стилистическим приемом, который участвует в данной конвергенции является парадокс, который выражает мысль о том, что падение цен (Ф3) имеет свою высокую цену, а именно, предполагает большие затраты для государства и вызванные государственной же экономией средств значительные неудобства для граждан описываемых стран, а не обеспечивает их богатство и процветание, как логично было бы ожидать.
Рассмотрим фреймовую структуру данной конвергенции. Схема 23. Заголовок «The high cost of falling prices»: фреймовые основания
Как видно из предложенной выше схемы, рассмотренная нами сложная стилистическая конвергенция строится на взаимодействии трех фреймов, два из которых, формируя каламбур и выражая идею стоимости, буквальной и фигуральной, являются очень близкими друг другу в когнитивном плане (оба описывают высокую цену – в буквальном или переносном смысле, которую приходится заплатить для достижения некоторой важной цели) и различаются лишь фокусами (Ф1, Ф2), в то время как третий фрейм (Ф3) выражает совершенно иное понимание цены на товары и услуги, соотносясь в этом плане лишь с первым фреймом (Ф1).
Таким образом, как каламбур, так и игра слов демонстрируют способность к формированию сложных стилистических конвергенций. При этом, связь между элементами фреймов, выражающими каламбур, является более тесной, чем связь между элементами фреймов игры слов.