Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Заговорная традиция как явление языка и культуры 10
1.1. Определение понятий «заговор», «заклинание», «молитва» 10
1.2. История исследования заговорной традиции 24
1.3. Современные подходы к исследованию заговорной традиции 39
1.4. Выводы по главе 1 54
Глава 2. Текстовая структура немецких заговоров XII-XVI веков и их языковое оформление 56
2.1. Модель заговорного текста 56
2.2. Вариации в текстах немецких заговоров XII-XVI веков 69
2.1.1. Вариации внутри модели 69
2.1.2. Вариации внутри блоков 74
2.3. Функции блоков модели заговора и способы их реализации 98
2.4. Стилистика немецких заговоров XII-XVI веков 110
2.5. Особенности содержания и лексики немецких заговоров XII-XVI веков 125
2.6. Выводы по главе 2 135
Заключение 137
Список литературы 140
Приложения 160
- Определение понятий «заговор», «заклинание», «молитва»
- Современные подходы к исследованию заговорной традиции
- Вариации внутри блоков
- Особенности содержания и лексики немецких заговоров XII-XVI веков
Введение к работе
Актуальность темы настоящего исследования предопределена тем, что немецкий заговор XII-XVI веков остается малоизученным типом текста в лингвистике, и дальнейшее его изучение связано с разработкой проблемы диахронических изменений в данном типе текста, решение которой предполагает выявление композиционной организации и основных языковых особенностей немецких заговоров XII-XVI веков, к которым относятся коммуникативно-прагматическая направленность текста, грамматические, лексические и стилистические средства воздействия на объект заговаривания. Это является важной задачей как лингвистики текста, так и истории языка, теоретической грамматики, лексикологии и стилистики. Актуальность также обусловлена необходимостью сохранения языкового и культурного наследия.
В качестве объекта исследования выступает заговор как особый тип текста.
Предметом исследования являются композиционные и языковые особенности
немецкого заговора XII-XVI веков как особого типа текста, а именно текстовая
структура, коммуникативно-прагматическая направленность текста,
грамматические, стилистические и лексические особенности.
Цель настоящей работы заключается в выявлении и исследовании структурных, коммуникативно-прагматических и лингвостилистических особенностей немецких заговоров XII-XVI веков.
Достижение поставленной цели требует последовательного решения следующих задач:
1) уточнение понятий «заговор», «заклинание», «молитва»;
-
определение особенностей текстообразования в немецкоязычной заговорной традиции на протяжении XII-XVI веков;
-
определение структурной модели немецких заговоров исследуемого периода;
-
выявление наиболее распространенных вариаций в модели текстообразования;
-
анализ коммуникативных функций, реализующихся в блоках модели немецкого заговора XII-XVI веков, и средств их реализации;
-
анализ грамматических, стилистических и лексико-семантических признаков, специфических для данного типа текста XII-XVI веков.
Материалом исследования послужили 412 текстов немецких заговоров, датируемых XII-XVI веками, из сборников, включенных в следующие работы немецких ученых: «Ich beswer dich wurm und wyrmin ...» (V. Holzmann), «Beschwrangen im Mittelalter» (M. Schulz), «Eine Auslese altdeutscher Segensformeln» (A.E. Schnbach), «ber die Stilform der altdeutschen Zaubersprache bis 1300» (M. Mtiller), «Blut- und Wundsegen in ihrer Entwicklung dargestellt» (O. Ebermann). Сборники ХІХ-начала XX веков, содержащие исследуемые заговорные тексты, взяты в фондах библиотек г. Гамбурга и Гамбургского университета во время научной стажировки автора в Германии.
Теоретико-методологическая основа исследования представлена идеями отечественных и зарубежных ученых в области германистики, индоевропеистики и лингвистики текста (К. Бринкер, И. Гампп, Э. Ризель, В.Н. Топоров, Т.В. Топорова, В. Хольцманн, И. Шредер). В работах данных исследователей поднимается проблема определения общеиндоевропейских истоков заговорной традиции, взаимосвязи различных «дочерних» традиций в рамках пратрадиции, а также проблемы текстологии, диалектологии, грамматического устройства и функциональности текста.
Для решения поставленных задач использовались следующие методы исследования: 1) композиционный анализ (при определении текстовой модели немецких заговоров XII-XVI веков); 2) коммуникативно-прагматический анализ (при определении коммуникативных функций, выполняемых блоками модели); 3) лингвостилистический анализ (при выявлении языковых средств, служащих для стилистического оформления и реализации заговорного текста); 4) количественный анализ (для установления количества заговорных текстов со стабильной структурой и вариантами, а также процентного соотношения частоты использования каждого структурного блока и языковых средств в заговорном тексте).
В процессе исследования были сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:
-
Заговор является особым типом текста, репрезентирующим заговорную традицию. Заклинание и молитва представлены как типы призыва внутри заговора ввиду их выраженного императивного характера.
-
Структурная модель текста немецкого заговора XII-XVI веков включает в себя три блока - повествование, призыв и описание. Немецкие заговоры исследуемого периода характеризуются наличием вариантов внутри модели и внутри блоков модели. Первый вид вариативности заключается в отсутствии в заговорном тексте одного или двух блоков. Во втором виде варианты каждого из
блоков различаются по форме, способу их реализации в тексте и грамматическим признакам.
-
В блоках текстовой модели немецкого заговора XII-XVI веков и вариантах данных блоков реализуются информативная, апеллятивная и декларативная функции. Взаимодействие функций и выдвижение одной из них на передний план тесно связаны с целеполаганием, характером и коммуникативно-прагматическими задачами каждого текста.
-
Стилистические средства имеют широкое практическое назначение в заговорном акте. Они служат для усиления воздействия на объект заговора, акцентирования внимания на основных моментах данного акта, конкретизации требуемого результата, а также олицетворения болезней и явлений, что, как полагали авторы заговорных текстов, позволяет воздействовать словом непосредственно на данные болезни и явления.
-
Лексико-семантический состав заговоров XII-XVI веков определен влиянием христианства на немецкую заговорную традицию, которое проявляется в замене повествования с сюжетами из скандинавской мифологии на христианские паремии, а также в использовании христианских имен и специфической для данной религии лексики.
Научная новизна исследования заключается в том, что уточняются и разграничиваются понятия «заговор», «заклинание» и «молитва» на основании их коммуникативно-прагматической направленности. Ввиду этого заговор определяется как особый тип текста, репрезентирующий заговорную традицию. Молитва и заклинание представлены на основании их выраженного императивного характера как часть заговора, а именно как типы призыва. В работе устанавливается текстовая модель, состоящая из таких структурных блоков, как повествование, призыв и описание. Блок описания реализуется не только как озвучивание исполнителем совершаемых действий (экспликативное описание), но и как указания составителя исполнителю к осуществлению определенного ритуала или прочтению дополнительных текстов (инструктивное описание), что выявлено впервые в исследовании средневековых немецких заговоров. Большое внимание уделяется вариативности немецких заговорных текстов XII-XVI веков как внутри модели, так и внутри каждого блока модели. Впервые в текстовой структуре немецких заговоров рассматривается констатация, которая является уникальным вариантом призыва и выполняет декларативную функцию.
Теоретическая значимость состоит в том, что выявленные в ходе исследования языковые особенности немецких заговоров способствуют расширению представлений о языке классического и позднего Средневековья. Результаты, полученные в процессе определения текстовой структуры и выявления особенностей реализации заговорного текста, вносят теоретический вклад в изучение лингвистики текста, исторической грамматики, истории немецкого языка и литературы. Полученные данные существенны в синхроническом описании языка, так как отражают его развитие на одном из этапов, а также в диахронии, так как предоставляют материал для сопоставления однотипных текстов разных веков. Значимость заключается также в расширении представлений о культурных традициях, репрезентируемых в данном виде текста и представленных в специфической лексике.
Практическая ценность исследования состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы при составлении учебных пособий по истории немецкого языка, лингвистике текста, теоретической грамматике и лексикологии, а также в курсах теоретической грамматики, истории немецкого языка и литературы и в курсах, посвященных вопросам структуры поэтических текстов.
Степень достоверности результатов. В результатах проведенного исследования нашли развитие идеи как отечественных исследователей (В.Н. Топорова, Т.В. Топоровой), так и зарубежных (И. Гампп, В. Хольцманн, И. Шредер). Достоверность и аргументированность комплексного анализа 412 текстов немецких заговоров XII-XVI веков подкрепляются данными, полученными в ходе количественного подсчета исследуемых в заговорах композиционных и языковых особенностей.
Апробация работы. Материалы и результаты работы заслушаны и одобрены на заседаниях кафедры немецкого языка Лингвистического института Алтайского государственного педагогического университета, на научно-практической конференции «Язык. Культура. Коммуникация», посвященной 60-летию Лингвистического института (Барнаул, 2012), на международной научно-практической конференции «Функционально-когнитивный анализ языковых единиц и его аппликативный потенциал» (Барнаул, 2014), на XV международной научно-практической конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в современном мире» (С.-Петербург, 2016). Основные результаты исследования отражены в 5 публикациях.
Диссертация имеет стандартную структуру, которая соотносится с целями и задачами настоящего исследования и состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложений. Работа содержит 7 авторских диаграмм и 4 таблицы, отражающие основные результаты, полученные в ходе анализа исследуемого материала. Список литературы включает в себя 187 источников, из них 98 - на иностранных языках.
Во введении определяется объект и предмет исследования, обосновывается его актуальность и новизна, формулируются цель и задачи работы, указываются основные методы научного исследования, излагаются положения, выносимые на защиту, и описывается структура диссертации.
В первой главе «Заговорная традиция как явление языка и культуры» рассматриваются основные проблемы, связанные с изучением особенностей заговорной традиции, уточняются и разграничиваются существующие определения типов заговорных текстов. Внимание уделяется также истории исследования заговоров, которая охватывает период с XIX по XXI века. На основании изученного материала делаются выводы о современном состоянии исследования заговорной традиции XII-XVI веков, отмечаются актуальные проблемы и определяется подход для их решения.
Во второй главе «Текстовая структура немецких заговоров XII-XVI веков и их языковое оформление» определяется модель немецкого заговорного текста XII-XVI веков. Далее подробно рассматриваются виды вариантов внутри модели и блоков заговоров, влияние вариативности на функциональные особенности каждого из блоков, специфика и значение используемых выразительных средств в
заговорной традиции, а также лексико-семантические особенности заговоров исследуемого периода.
В заключении обобщаются результаты проведенной работы, устанавливается их соответствие поставленным задачам и цели, намечается перспектива дальнейшего исследования особенностей немецких заговорных текстов.
Выводы настоящего исследования, базирующиеся на всестороннем анализе теоретического и фактического материала, подтверждают правильность положений, выносимых на защиту.
В приложении дополнительно представлены 42 немецких заговора XII-XVI веков для наиболее наглядной демонстрации структурных особенностей исследуемого типа текста.
Определение понятий «заговор», «заклинание», «молитва»
Как и любая традиция, заговаривание имеет свои закономерности, которые проявляются в текстах. Данные закономерности включают в себя структурные, прагматические, содержательные, лексические и стилистические особенности составления текстов. Для формирования более глубокого представления о данной традиции в настоящем параграфе пересматриваются и уточняются в соответствии с целью исследования значения терминов «заговор», «заклинание» и «молитва», определения которым давались учеными на основе их содержательной стороны и/или отнесенности к конкретной религии [74; 81; 129].
На результаты исследований заговорной традиции (далее ЗТ) XIX-XX веков, в том числе на определение закономерностей текстообразования, оказывало большое влияние отсутствие сборников, содержащих достаточное для формирования объективного взгляда на ЗТ количество заговоров [102]. Стоит отметить, что сегодня собирательство литературных памятников данной традиции исчерпывает себя. Немецкими учеными проделана большая работа по их сбору и систематизации [123; 129; 173]. При наличии объемных сборников, содержащих в себе сотни и тысячи заговорных текстов, встает вопрос об анализе их особенностей – структурных, функциональных и содержательных, то есть того, что дает четкое представление о традиции составления и использования данного типа текстов.
Значимость исследования заговоров подчеркивает А.А. Топорков: «Знакомство с заговорами важно не только для филологов (фольклористов, археографов, литературоведов, диалектологов, историков языка), но и для историков, социологов, этнографов, религиоведов, культурных и социальных антропологов, историков медицины, исследователей мифологии» [71, с. 12].
Объективность утверждения автора заключается в том, что заговоры, заклинания и молитвы охватывают многие сферы жизнедеятельности общества. В них отражаются культурная жизнь, познания в области народной медицины, эволюция религиозных взглядов, которая берет начало в древних представлениях об устройстве мира, мифах и находит свое продолжение в современных религиях. В истории существования заговорных текстов можно разглядеть черты политического влияния, проявляющиеся в полной или ограниченной свободе их составления и использования, которое не могло не оставить свой след в заговорной традиции. По мере развития человеческого самосознания заговорные тексты приобретают более сложную структуру. Речевое поведение составителя заговоров и исполнителя обусловливается культурой, потребностями и динамическим характером языка [26; 64].
Изменения происходят также в стилистике. Вся цепь развития состоит из самых разных звеньев. Она начинается во внутреннем мире каждого составителя заговоров (сюда относятся внутреннее побуждение автора к написанию текста, стремление помочь кому-либо или навредить, создать формулу не только эффективную, но и стилистически оформленную, а также другие эмоциональные составляющие, являющиеся первопричиной или одной из причин появления заговора или заклинания на свет в том или ином виде) и продолжается во внешнем мире, охватывающем религию, политику, культуру народов и все то, что извне оказывает свое влияние на заговорную традицию.
Заговор представляет собой неотъемлемый элемент фольклора. В заговорных текстах нашли свое отражение особенности жизни, уклада, языка, культуры и менталитета народа. Изначально заговоры, имея небольшой объем, бытовали в устной форме и лишь позже были зафиксированы на письме, поэтому их относят к «малым жанрам фольклора» [77, с. 4]. Сходство заговорных текстов с фольклорными проявляется в присущей им стереотипности и повторяемости [43]. Среди существенных особенностей народного творчества, свойственных заговорной традиции, отмечается «анонимность, устность, поэтичность, формализованность и вариативность» [166, с. 13].
Общее определение этого понятия выглядит следующим образом: «заговор – магические слова, обладающие колдовской или целебной силой» [55, с. 201]. Оно представляется как совокупность слов, наделенных определенной силой извне. В определении отсутствует характеристика заговора как текста, его прагматическая направленность, что не дает конкретного представления о нем.
Заговоры также определяются как «особые тексты формульного характера, которым приписывалась магическая сила, способная вызвать желаемое состояние» [48, с. 450]. Акцент в данном определении ставится на наличии формулы в заговоре и магической составляющей, которая способствует достижению результата. Вслед за В.Н. Топоровым [48] мы понимаем под формульным характером (или формулой) наличие в тексте структурной модели или закономерностей текстообразования, которые проявляются и воспроизводятся в заговорах.
Т.В. Топорова предлагает более развернутое определение: «Заговоры представляют собой особый класс текстов с очевидной прагматической направленностью, реализующейся в установке на магическое воздействие на объект при помощи словесных формул» [77, с. 13]. Здесь отмечается не только формульный характер, но и рассматривается заговор как текст, обладающий коммуникативно-прагматической направленностью.
Перечисленные определения указывают на предполагаемую связь заговорных текстов с магией, которая использовалась для достижения требуемого результата. Властью в заговорном тексте обладало само слово, которому придавалось особое, а иногда и божественное, значение. При исследовании этого типа текста важным аспектом является то, что «наиболее релевантными признаками заговора являются их прагматическая направленность, ориентация на немедленное достижение результата, тождественность слова и дела, […] установка на изменение или сохранение исходной ситуации при помощи сверхъестественных сил» [77, с. 4]. Т.В. Топорова таким образом характеризует древнегерманские заговорные тексты. Они отличаются от немецких заговоров XII-XVI веков тем, что последние не всегда ориентированы на моментальный результат, но также имеют своей целью уберечь предмет заговаривания в будущем, например, во время путешествия, от возможного пожара или нападения зверей.
Уникальный характер заговорного текста является его главной особенностью, что позволяет выделять его среди прочих видов фольклора. В основе заговорной традиции лежит конкретная установленная модель, согласно которой создается текст заговора. Ввиду своей коммуникативно-прагматической направленности заговор связан с рецептами и указаниями по применению [73]. По своей сути каждый заговор направлен на избавление от недуга или защиту посредством «деифицированной» [76, с. 95] силы.
Отечественными и зарубежными исследователями заговорной традиции выделяется несколько типов текстов, таких как заговор, заклинание, молитва, благословение и магическая формула. Ввиду различия в подходах, используемых авторами при изучении вопроса, наблюдается многообразие толкований и определений названных типов текстов. Для систематизации существующих дефиниций и их конкретизации в данном параграфе рассматриваются определения этих текстов, предлагаемые немецкими и российскими исследователями, а также толковыми словарями.
В немецкоязычной научной литературе для обозначения заговоров используются термины «Zauberspruch» (дословно: магическая формула), «Segen» (благословение), «Beschwrung» (заклинание) и «Gebet» (молитва), при этом данные понятия разграничиваются.
Термин «Zauberspruch» воспринимается как вербальная формула, отражающая дохристианское мировоззрение и включающая имена языческих богов. Данное понятие было переведено нами как «магическая формула» с целью подчеркнуь его дохристианское начало. В свою очередь языческая природа отмечается также и в заклинаниях («Beschwrungen») [178]. Если же текст несет в себе черты христианской картины мира и называет божественные или святые имена христианства, то в таком случае можно говорить о благословениях «Segen», которые составляют большую часть средневековых немецких заговоров. Благословение понимается как «произнесенное или записанное высказывание, имеющее сверхъестественную силу»1 [129, с. 29]. «Благословением называют молитву, которой человек благословляет себя или все, что ему дорого и надеется, взывая к Богу, Святой Троице, Иисусу Христу, Деве Марии, всем святым или некоторым, или к кому-то отдельно, на защиту от страдания и недуга, болезни и смерти» [127, с. 751]. Аналогичное определение имеет термин «молитва», которая выражается в форме просьбы, обращенной к Богу, святым и другим лицам [129].
В отличие от церковного благословения, в котором присутствует прямое обращение к Богу, вид суеверного благословения направлен скорее на пострадавшего или на перенесенное/возможное зло [52]. В свою очередь, отличие благословения от заклинания («Beschwrung») заключается в объекте, на который направлено воздействие текста. Объектом благословения является человек, а объектом заклинания – «высшие силы, способные помочь пострадавшему» [123, с. 137].
Современные подходы к исследованию заговорной традиции
По результатам изучения истории исследования заговорной традиции следует отметить, что важной проблемой в данной области является определение подхода для максимально точного установления основных закономерностей текстообразования и реализации заговоров. Авторы исследовательских работ анализируют объект с точки зрения его содержания или прагматики, структурных особенностей, роли стилистических и лексических средств в заговорной традиции. Для ранних исследований была свойственна направленность на изучение содержательной стороны, интерес к которой по большей части проявлялся из-за ее отношения к мифологии или религии.
Авторы более поздних работ указали на необходимость детального изучения проблемы организации заговорного текста, вследствие чего были затронуты такие важные вопросы как влияние религиозной картины мира на композицию заговоров, функция речевых актов, структурные особенности, подробное изучение роли стилистических средств. Решение перечисленных проблем будет способствовать не только установлению причинно-следственных связей существования в определенном виде текстовой модели и ее изменения, но и формированию цельной системы представлений о заговоре как тексте.
Для определения такой системы отмечается необходимость проспективного анализа, обращения к истоку, а именно к индоевропейской заговорной традиции [33; 73]. Согласно данной точке зрения, основываясь на установленных закономерностях пратрадиции, можно определить закономерности более поздних традиций текстообразования. Заговорная культура как таковая уходит корнями далеко в мировую историю, когда наука не имела столь широкого развития, а познание окружающего мира осуществлялось эмпирическим путем и посредством веры в сверхъестественное. Знаниями о традиции, правилах ее реализации, канонах составления заговоров обладали только имеющие определенную власть люди – жрецы, священнослужители, шаманы. Одной из вероятных причин появления и развития заговорной традиции послужило то, что древняя медицина не знала тех фундаментальных и, как сегодня может показаться, простейших, но эффективных подходов к лечению, которыми обладает современная медицина. Это одна из тех областей, которая наиболее часто фигурирует в текстах заговоров (остановка крови, избавление от болезней, травм, для благополучных родов). Потребность в защите человека, имущества и скота также находит отклик в традиции. Для того, чтобы иметь возможность всесторонне изучить особенности заговора, необходимо знать эту историю, причины появления такой традиции, проследить ее развитие от зарождения до определенного периода. Таким образом, определив закономерности пратрадиции, можно будет решить задачи по исследованию особенностей отдельных традиций, которые берут начало в индоевропейской (древнеиндийская, италийская, германская, балтийская, славянская и так далее) [74].
С точки зрения В.Н. Топорова заговор организуется и реализуется на трех уровнях: мысль, слово и дело. Конкретная взаимосвязь этих уровней показана исследователем в определении понятия. Для него «заговор […] – в мыслях задуманный и в слове воплощенный с-говор, за-говор, дающий по идее возможность совершить и дело («действенное» слово-мысль)» [73, с. 20]. Справедливо отмечена в работе двуприродность данного типа текста, которая заключается в том, что заговор содержит в себе одновременно как ритуальный, так и мифологический элемент. При этом ни одна из его составляющих не имеет преобладающего значения – они равны между собой и объединены общей целью, для которой создается вся формула. На примере ведических заговоров В.Н. Топоров указывает на наличие в ней двух видов связи – внетекстовой (с ритуалом) и текстовой, которая имеет текстообразовательную функцию и связывает элементы, – и предлагает следующую текстовую композицию:
«1-й стих – приглашение к жертвоприносительному ритуалу, введение в него всех собравшихся;
2-й стих – упоминание о «прецеденте», отсылка к известному мифу о богах, собравшихся на «первожертву», и, наконец, пример для присутствующих, имеющие целью подвигнуть их на своего рода imitation deorum [подражание богам2];
3-й – перенос из мифологического прошлого и области «высоких» образцов в актуальное настоящее, призыв к подражанию этим образцам, как бы последние советы подготовиться к ритуалу и оповещение о его начале;
4-й стих – сама мантра-заговор […] (непосредственная просьба-мольба, обращение к силам, способным помочь заказчику заговора)» [73, с. 20].
Согласно предложенной структуре, заговорный текст состоит из четырех стихов, каждый из которых обособлен ввиду его практическиого назначения. По первым трем стихам можно судить о том, что данный текст имеет глубокий ритуализованный характер. В том случае, если он исполняется жрецами и прочими духовными лицами, В.Н. Топоров говорит о том, что заговор «официализируется» и, как следствие, теряет свою индивидуальность, обусловленную личной (доверительной) связью между заказчиком и исполнителем [73].
Подобное заключение наводит на мысль о том, что обращение к пратрадиции не может дать устойчивого представления о более молодых заговорных традициях уже только по причине того, что менялось отношение к заговору при изменении религиозной картины мира, а также сам акт заговаривания и его участники. В частности, германская традиция претерпела существенные изменения в результате влияния на нее христианства. В период Средневековья заговор перенял черты христианской культуры, которые проявляются, например, в замене мифологических прецедентов на тексты из библейских писаний. Обращение к заговорной пратрадиции позволяет увидеть
Перевод с латинского языка на русский наш архаичные черты в структуре, которые сохраняются на протяжении веков (например, наличие повествования и призыва), но претерпевают колоссальные изменения, что приводит к обособлению каждой ветви заговорной традиции и развитию индивидуального характера. В связи с этим заговоры отчасти представляют собой «обломки древних языческих молитв и заклинаний» [12, с. 43].
С нашей точки зрения, наиболее эффективным является ретроспективный анализ, начиная с каждой культуры по отдельности. По мере того, как полученные данные будут позволять наиболее полно и точно формировать представление о заговорах какого-либо конкретного периода, можно будет на основе этих данных выстраивать информационную базу для исследования целой ветви, к которой относится данный период.
При ретроспективном анализе заговорной традиции неизбежно возникают сопряженные с ним проблемы, требующие решения. Речь идет о проблемах выбора подхода, языкового оформления и нестабильности текстов. Для решения первой проблемы крайне важно выбрать правильный подход, с помощью которого искажение основных результатов можно будет свести к минимуму и не допустить их неоднозначности. Без анализа грамматических, лексических и стилистических средств затруднительно создание полного представления об организации текста. Последняя проблема является следствием того, что, как ни одно правило, ни одна система не обходятся без исключений, так же заговорная традиция не может существовать без отклонений от установленного образца.
Важными моментами при анализе заговорных формул являются внутренняя организация текста, его прагматическая направленность и стилистическая оформленность. Для определения особенностей составления и реализации текстов используются подходы:
содержательный (за основу берется содержание и, исходя из этого, заговоры классифицируются по группам);
коммуникативно-прагматический (текст рассматривается с точки зрения выполняемой им функции и целенаправленности);
структурный (проводится анализ внутренней структуры и выводится общая модель для определенного типа текста).
Наглядно использование содержательного подхода прослеживается в работах М. Шульц. В книге «Magie oder: Die Wiederherstellung der Ordnung» автор делает акцент в большей степени на религиозных образах и мотивах, которые используются в заговорах с мотивом встречи [174]. Здесь она раскрывает значение упоминаемых персоналий, которые согласно священным писаниям принимали участие в тех действиях, о которых рассказывается в заклинательных текстах указанного типа. Речь также идет об олицетворении болезней с демонами и духами, роль которым отводилась на основе суеверных представлений о каждом из них и мифологии [174]. В следующем исследовании «Beschwrungen im Mittelalter» М. Шульц систематизировала обнаруженные и изученные ею тексты, заложив в основу тематический критерий [173].
Вариации внутри блоков
Внутриблочная вариативность немецких заговоров XII-XVI веков характеризуется наличием наибольшего количества вариантов по сравнению с внутримодельной. Критерием вариативности внутри модели заговорного текста, согласно нашим данным, служит наличие или отсутствие отдельных блоков. При систематизации вариаций внутри этих блоков мы руководствуемся существующими разновидностями повествования, призыва и описания, обнаруженными в ходе настоящего исследования.
Вариации в повествовании
Заговоры имеют определенную структуру, но встречаются и отклонения от нее. Так, например, критерий повествования - наличие паремии, то есть некой череды происходящих событий. Эта паремия может быть представлена двумя вариантами:
развернутая;
сокращенная.
Развернутая паремия семантически и структурно связана с призывом и описанием, но, как и упомянутые блоки, имеет четкие границы и представляет собой завершенный по смыслу текст. Структура в описываемом случае может быть подвижной с точки зрения порядка блоков в тексте, но паремия всегда развернута, а потому является структурно организованной. Данный вид паремии характеризуется наличием смены происходящих событий и реализуется в прошедшем времени:
(8) Blutstillung, 12. Jh.:
Christ unde Jhan giengon zuo der Jordn.
d sprach Christ: stant Jordn,
biz ih unde Jhan uber dih gegn (цит. по: [129, с. 227]).
(8) Остановка крови, 12 в.:
Христос и Иоанн шли к Иордану.
Тогда сказал Христос: остановись, Иордан,
Пока я и Иоанн не перейдем через тебя.
Паремия заговора на остановку крови повествует об Иисусе Христе и Иоанне Крестителе, которые направлялись к реке. Повествование в данном фрагменте текста ведется в прошедшем времени, выраженном глаголами «gn» и «sprchen». Смена действия происходит, когда Христос обращается к реке. Маркером смены служит наречие «d», после чего вводится глагол в повелительном наклонении «stn». Наречие служит также для обеспечения структурной связи между предложениями и блоками.
Частотность сокращенной паремии преобладает по сравнению с развернутой. Данная форма представлена модифицированной историей или описанием актуальных образов и символов, которые формируют единый блок с призывом – заклинанием или молитвой. Модификация текста заключается в сжатии повествования или описания до одной фразы, которая образует единое предложение с призывом. Особенность этого типа повествования заключается в обязательном наличии сравнительной конструкции: (9) Blutstillung, ungefhr 13-14 Jh.:
«Ach Blut, steh doch stille
Um Jesu Christi wille,
Gleich wie Johannes stund,
Wie er die Tauf empfund» [103, с. 32].
(9) Заговор на остановку крови, примерно 13-14 вв.:
Ах, кровь, остановись же
Волей Иисуса Христа
Так же, как стоял Иоанн,
Как он принял крещение.
Заговор представлен одним сложным предложением, состоящим из главного предложения, выраженного призывом, и придаточного сравнительного предложения. В придаточном предложении, введенном союзом «wie», проводится аналогия, содержащая в себе подобие ссылки на легенду, паремию в максимально сжатом виде. Речь в ней идет об Иоанне-крестителе, с которым также ассоциируется стояние реки Иордан. Для сравнительной конструкции, так же как и для повествования в целом, характерно использование прошедшего времени.
Использование повествовательного блока в форме сокращенной паремии в качестве образца позволяет минимизировать объем заговорного текста, сохранив при этом практическую ценность и насыщенность образов, быстро проводить аналогию между прецедентом и реальной ситуацией. Предположительно сокращенная форма повествования также служит критерием устного заговора.
Рассмотрим вариант сокращенного повествования на примере еще одного заговора:
(10) Wolfssegen, 15. Jh.: «hunt, du muest heint oder heut als lo sein als unser liebe fraw was da sye jrs lieben trauten suns genas» [99, с. 395]. (10) Заговор от волка,15 в.: собака, ты сегодня ночью или днем должна быть свободна, как была наша дорогая госпожа, потому что она любила своего дорогого сына.
Текст начинается с изолированного номинатива «hunt». Он «выделяется в изолированную синтаксическую единицу» [35, с. 125], которая служит обращением к объекту заговорного акта и уточнением, относящимся к личному местоимению во 2 л. ед.ч. «du». Подобные обращения служат для введения предложения в текст [3; 13]. Использование подобных конструкций свойственно для разговорной речи [42]. В заговоре от волков мы видим также сложное предложение, в состав которого входит придаточное сравнения, вводимое союзом «als» («lo sein als unser liebe fraw was»). Сравнение проводится с Богоматерью, которая воплощает в себе требуемое состояние для заговариваемого объекта. Здесь работает все тот же принцип аналогии, что и в первом примере, основанный на ассоциации и сжатии образов и явлений. Союз сравнительного придаточного предложения «als» является также маркером, указывающим на предшествование событий, отраженных в повествовании, актуальной ситуации, представленной в призыве. Предшествование проявляется в дополнение к этому в смене грамматических форм глагола «sein» в главном предложении и придаточном сравнения (du muest heint oder heut als lo sein als unser liebe fraw was). К придаточному сравнительному предложению, в свою очередь, относится второе придаточное предложение, введенное союзом «da» и выражающее причинно-следственную связь между ними («als unser liebe fraw was da sye jrs lieben trauten suns genas»). Эта связь раскрывает причину свободы Святой Марии, которая заключалась в любви к сыну.
В дополнение к рассматриваемому случаю отметим, что сравнительные конструкции в заговоре при использовании сокращенной паремии вводятся чаще всего наречиями «also» и «so», а также сравнительным союзом «als». Отличие данного вида истории заключается в сложности и распространенности предложения, которое включает в себя сразу два блока – повествование и призыв – и проявляет в полной мере их «родственные» связи, о которых писал Н.Ф. Познанский [59]. Такой вариант повествовательного блока в заговорном тексте является одним из отличительных признаков данной традиции, о которой А.Л. Топорков пишет следующее: «Нарративное начало в заговоре сочетается с началом заклинательным таким образом, что заклинательные формулы искусно вводятся в рассказ о неких событиях, разворачивающихся в настоящем или имевших место в прошлом» [71, с. 12].
При этом различается форма подобных паремий, которые могут быть, как мы установили, полными и сокращенными. От полноты паремии зависит также ее положение в заговоре. Являясь полнозначным рассказом, паремия обладает самостоятельностью и относительной завершенностью. Ее границы при совместном использовании с призывом и описанием распознаются четко. Сокращенная паремия вводится в призыв сравнительной конструкцией, а потому приобретает значение отсылки к прецеденту и выходит на второй план по отношению к самому призыву.
Особенности содержания и лексики немецких заговоров XII-XVI веков
В немецких заговорных текстах исследуемого периода отмечается значительное влияние христианства на быт и культуру народа, что оставило свой отпечаток и в народном творчестве, к малым жанрам которого относятся заговорные тексты, являющиеся материалом нашего исследования. Подобного рода влияние привело к изменениям на макро- и микроуровне при составлении заговоров. Макроуровень включает в себя полную замену содержательной стороны повествовательного блока, что, по мнению А. Лемана, произошло исключительно под влиянием церкви [135]. Микроуровневые изменения характеризуются использованием специфической для христианства лексики, представленной по большей части именами собственными.
Значимость использования имен собственных в заговорах подчеркивает Ф.И. Буслаев: «Если с точки зрения истории просвещения не совсем привлекательною может показаться такая грубая смесь темных суеверий с именами христианскими, то, в отношении истории поэзии, этому замечательному отделу народной словесности нельзя не отдать справедливости в оригинальности и смелости поэтических образов и в искренности восторженного суеверия» [22, с. 77]. При помощи образов, как отмечает Н.С. Валгина, автором наглядно представляется действительность [24]. Имена собственные являются «знаками с необычайной информативной емкостью» [34, с. 70]. В.В. Иванов видит причину использования имен в заговорах в возможности возрождать упоминаемую сущность [32, с. 35]. Использование каждого из имен несет уникальную смысловую нагрузку, а также прагматическое назначение [88]. Таким образом, при назывании действующих лиц по именам автор и исполнитель заговорного акта усиливают свое воздействие на объект, так как призывают на помощь ту власть, которой обладает действующее лицо.
Изменения коснулись в первую очередь повествовательного блока, то есть сюжетной линии, где используемая паремия повествует о деяниях Иисуса Христа и случаях из жизни святых. Для установления различий, возникших между древнегерманскими текстами и текстами исследуемого периода с принятием христианства, достаточно сравнить любой из двух имеющихся Мерзебургских заговоров, которые являются наиболее детально изученными из всех,
(74) Zweiter Merseburger Spruch, 10. Jh.:
«Phol ende Uuodan vuorun zi holza,
du uuart demo Balderes volon sn vuoz birenkit,
thu biguolen Sinthgunt, Sunna era suister,
thu biguolen Frja, Volla era suister,
thu biguolen Uuodan, s he uuola conda» [77, с. 128]
(74) Второй Мерзебургский заговор, 10 в.:
«Фоль и Водан ехали к лесу.
Тогда у кобылы Бальдра была вывихнута нога.
Тогда заклинала ее Синтгунт, Сунна ее сестра.
Тогда заклинала ее Фрейя, Фолла ее сестра.
Тогда заклинал ее Водан так хорошо, как он умел» [77, с. 128].
с заговором XIV века, содержащим паремию:
(75) Blutstillung (Nasenbluten), 14. Jh.:
«Sant Helias saz in der ain oede
Und flz im daz pluot ze baiden naslchern s.
d begund er ruoffen hin zou got und sprach:
herr got, nun hilf mir und betwing dicz pluot,
als du betwunge den Jordn, daz dich sant Jhans dar s tauffet » (цит. по: [129, с. 206]).
(75) Остановка крови (носовое кровотечение), 14 в.:
Святой Илия сидел в пустыне
И у него из обеих ноздрей пошла кровь.
Тогда он начал взывать к Богу и сказал:
«Господи Боже, помоги же мне и останови эту кровь,
Как ты остановил Иордан, в котором тебя крестил Святой Иоанн».
В повествовании разница между представленными текстами наблюдается уже в упоминаемых действующих лицах, а также в сюжете. В основу Мерзебургского заговора положена история о богах из скандинавской мифологии. По дороге в лес лошадь Бальдра (Фоля), сына Одина (Водана) вывихнула ногу и для ее заговаривания на помощь пришли скандинавские богини. Согласно заговорному тексту боги совершали акт заговаривания самостоятельно. В христианском заговоре крови история повествует о том, как Святой Илия, у которого открылось носовое кровотечение, взывал о помощи к Богу. Его просьба об остановке крови выражена во внутреннем призыве. Святой Илия ссылается при этом на историю остановки течения реки Иордан во время крещения Христа Святым Иоанном, проводя аналогию с желаемым результатом. Образы действующих лиц используются в характерных для них ситуациях и заключают в себе обобщение (типичные черты) [85], одновременно являясь символами [44]. Паремия повествовательного блока в немецких заговорах XII-XVI веков обязательно является выдержкой из Священного писания.
Микроуровневые изменения включают в себя христианские имена собственные и нарицательные, которые служат для:
1) называния действующих лиц, мест, рек;
2) воздействия на объект заговора.
Первая группа имен собственных используется в паремиях. Действующим лицом, наиболее часто упоминаемым в заговорных текстах, является Иисус Христос. Объяснение этому мы можем найти в Евангелии от Марка: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов» [31, с. 48]. При этом подчеркнем, что на религиозность средневековой Европы указывает не только частота упоминания имени Иисуса Христа, но количество имен, данных Богу. Согласно статье Й. Больта их количество достигает семидесяти двух [100]. В заговорах среди прочих часто используются такие имена Христа как «Got der Sun», «films», «Herr Jhesu Christus», «der hailig Christ», «der allmachtige Gott», «der Hebe kindt», «lieber Herr», «unser herre».
(76) «Unser her Jhesus Christ ward geboren, unser her Jhesus Christ ward verloren» [98, с 507].
(76) Наш господь Иисус Христос был рожден, наш господь Иисус
Христос был потерян.
Его имя ассоциируется с гарантией получения помощи. В связи с этим оно часто используется в заговорах, например, с мотивами встречи путников или больных, кому требуется помощь.
Среди прочих действующих лиц в паремии используются имена:
Святого Иоанна:
(77) «D ward er getoufet vone Jhanne» (цит. по: [129, с 228]).
(77) Тогда он был крещен Иоанном.
Имя Святого Иоанна характерно для повествования о крещении Христа и стоянии реки Иордан. Оно встречается в заговорах на остановку крови.
Святого Илии:
(78) «Sanctus Helyas sa und wainot und flo im das pluot zuo den naslchern s» [96, с 350].
(78) Святой Илия сидел и плакал, и текла у него кровь из ноздрей.
В заговорных текстах, аналогичных тем, в которых фигурирует Святой Иоанн, используется имя Святого Илии как страдающего от носового кровотечения и взывающего к Богу.
Святого Иова:
(79) «Der heilige herre sinte Job lag in dem myste.
do froen in die worme» [106, с 136].
(79) Святой господин Иов лежал в навозе.
Тогда поедали его черви.
Основным действующим лицом заговоров от червя является Иов. Он страдает от того, что его тело поедают черви, и обращается с просьбой о помощи к Богу или Христу.
Святого Никасия:
(80) «Sanctus Nicasius der heilig martrer gotes het ain mail in den augen» [187, с 175].
(80) У Святого Никасия, святого мученика божьего, было бельмо на глазу.
Наличие в повествовании мотива избавления от глазных болезней указывает на присутствие в нем Святого Никасия. Его имя ассоциируется с избавлением от бельма на глазу.
Лонгина:
(81) «Longinus ein Jude war, der vnsern herren in sin hercze stach» [186, с 104].
(81) Лонгин был евреем, который заколол нашего Господа в сердце.
На основании приведенного фрагмента паремии повествовательного блока следует вывод о том, что имя Лонгина фигурирует в заговорах от стрел/копья и на остановку крови. Такая ассоциация возникает в связи с тем, что он пронзил Христа, который в свою очередь остановил кровь и заживил рану.
Святого Мартина:
(82) «Der gute herr sant Martein der lag auff dem pette sein» [187, с 318].
(82) Добрый господин Святой Мартин, он лежал на своей кровати
Святой Мартин представлен в паремии как пастырь. В заговорной традиции его имя используется в текстах для защиты скота от воров и волков.
Киприана:
(83) «Der lib her Cipriann lag und schliff» [159, с 33].
(83) Дорогой господин Киприан лежал и спал.