Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Когнитивные основы рассмотрения предлогов и союзов 10
1. Традиционный подход к служебным частям речи в отечественном и зарубежном языкознании 10
1.1 Функционально-синтаксический подход к характеристике служебных слов в отечественной лингвистике 10
1.2 Подходы зарубежных лингвистов к предлогу и союзу 18
1.3 Грамматическое и лексическое значение союза и предлога в рамках традиционного подхода 21
2. Предпосылки формирования предлогов и союзов как реляторов с позиций когнитивного подхода 29
2.1 Вводные замечания 29
2.2 Роль восприятия в формировании концептуального уровня мышления..32
2.3 Формирование концептуального (понятийного) уровня мышления 35
2.3.1 Роль категоризация в становлении концептуального уровня мышления и формирования категорий 37
2.3.2 Природа концепта 42
2.4 Язык как средство кодирования концептуальной системы 44
2.5 Культурная специфика языковой картины мира 47
3. Категории пространства, времени, причины, следствия как фундаментальные лингво-когнитивные категории 52
3.1 Категория релятивности как пракатегория 52
3.1.1 Категория релятивности и соотносительные с ней понятия 52
3.1.2 Категория отношения и ее характеристики 55
3.1.3 Диалектика категорий пространства, времени, причины и следствия 58
3.2 Когнитивные основания пространственных концептов 62
3.3 Когнитивные основания временных концептов 66
3.4 Когнитивные основания причинно-следственных концептов 69
4. Союз и предлог в когнитивном аспекте 73
4.1 Вводные замечания 73
4.2 Подход к предлогу и союзу в когнитивной лингвистике 76
4.3 Интегральные признаки предлога и союза 80
4.3.1 Понятиерелятора и модель его описания 80
4.3.2 Организация значения релятора и роль полисемии в формировании значения 88
Выводы по Главе 1 93
Глава II. Пространственные, временные и причинно-следственные отношения в концептуальной структуре реляторов after, before, for, since, till и until 95
1. Вводные замечания 95
2. Пространственные концепты, передаваемые реляторами after, before, for 97
2.1 Пространственные концепты, передаваемые реляторами before и after 97
2.1.1 Абсолютная пространственная ориентация 101
2.1.1.1Ориентация относительно передней стороны релятума 101
2.1.1.2Ориентация относительно задней стороны релятума 112
2.1.2 Векторная пространственная ориентация 115
2.1.2.1Ориентация относительно передней стороны релятума 115
2.1.2.2Ориентация относительно задней стороны релятума 117
2.1.3 Относительная пространственная ориентация 119
2.2 Пространственный концепт, передаваемый релятором^/ог 129
3. Временные концепты, передаваемые реляторами after, before, for, since, till и until 135
3.1 Классификация релятумов при рассмотрении временных концептов... 135
3.2 Временные концепты, передаваемые реляторами before и after 136
3.3 Временной концепт, передаваемый релятором /Ъг 148
3.4 Временной концепт, передаваемый релятором since 152
3.5 Временные концепты, передаваемые реляторами //// и until 155
4. Причинно-следственные концепты, передаваемые реляторами since и for... 158
4.1 Вводные замечания 158
4.2 Причинно-следственный концепт, передаваемый релятором^Ьг 160
4.3 Причинно-следственный концепт, передаваемый релятором since 167
Выводы по Главе II 171
Заключение 173
Список использованной литературы 175
Список использованных словарей 193
Список источников примеров 194
- Функционально-синтаксический подход к характеристике служебных слов в отечественной лингвистике
- Роль категоризация в становлении концептуального уровня мышления и формирования категорий
- Культурная специфика языковой картины мира
- Относительная пространственная ориентация
Введение к работе
Активно развивающаяся в последние десятилетия когнитивная парадигма научного знания является одним из самых перспективных направлений в исследованиях междисциплинарного порядка, объединяющих усилия специалистов в разных областях знания - философов и логиков, психологов и лингвистов, специалистов по искусственному интеллекту, теории информации и математическому моделированию. Представляя собой одно из направлений когнитивной науки в целом, когнитивная лингвистика ставит своей основной задачей исследование механизмов извлечения, хранения и передачи информации, знаний посредством языка. Особое внимание в настоящее время уделяется в рамках данной парадигмы способам отражения в языке восприятия человеком окружающего мира и изучению средств актуализации этого процесса путем выявления наиболее типичных концептов и структур.
Бурное развитие исследований в русле когнитивной лингвистики в последние годы обеспечило возросший интерес к проблеме семантики и значения служебных слов, в частности, предлогов и в меньшей степени союзов. Господствующий ранее при описании служебных слов анализирующий подход, направленный, прежде всего, на поиск критериев однозначного разграничения различных групп служебных слов (союзов и предлогов, союзов и союзных слов и т.д.) и тончайших оттенков передаваемых с их помощью отношений, явился, несомненно, необходимым и весьма важным этапом в изучении служебных слов. Впоследствии он сменяется аналитико-синтезирующим подходом, при котором дифференцированное описание служебных слов сочетается с рассмотрением их общих конструкционных и семантических свойств, что приводит к их более глубокому пониманию, к обнаружению новых, принципиально важных характеристик. Альтернативные, разноплановые способы описания одного и того же явления представляют особую привлекательность для лингвистов. Именно они отсылают исследователей к онтологически тождественным реалиям, рассмотренным с разных точек зрения и в разных аспектах, а также потому, что
позволяют задуматься о причинах существования разных способов осмысления явлений мира.
Изучение исследуемых предлогов и союзов с позиций когнитивного подхода представляется нам наиболее перспективным и целесообразным. Именно когнитивный подход позволяет, на наш взгляд, установить, номинации каких релятивных отношений служит то или иное служебное слово при описании некой внеязыковои ситуации, а также выявить общий для предлога и союза концепт, на базе которого формируется широкий спектр значений того или иного релятора, и который является платформой для взаимосвязи и взаимодействия этих частей речи.
Объектом исследования в данной диссертации являются формально омонимичные предлоги и союзы английского языка, которые в словарных статьях имеют помету prep., conj. и передают пространственные, временные и причинно-следственные отношения, а именно: before, after, for, since, till и until.
Актуальность диссертационного исследования определяется тем, что оно выполнено в русле последних достижений когнитивной лингвистики, которая на передний план выводит вопрос о соотношении языка и действительности и характеризуется повышенным интересом к вопросам семантики языковых единиц, в первую очередь, к служебным словам. В этой связи актуальным представляется обращение к предлогам и союзам в рамках когнитивного подхода, а также рассмотрение их в рамках одной категории реляторов на основе общности семантики этих единиц.
Теоретической базой исследования послужили положения когнитивной лингвистики, разрабатываемые в трудах зарубежных (Р. Лангакера, Дж. Лакоффа, Л. Талми, Дж. Тейлора, Р. Джекендоффа, А. Вежбицкой, Э. Рош, С. Райе и др.) и отечественных (Б.А. Серебренникова, Е.С. Кубряковой, P.M. Фрумкиной, А.В. Кравченко, Е.В. Рахилиной, Т.Н. Маляр, В.А. Плунгян и др.) лингвистов.
Новизна предлагаемой работы заключается в использовании в работе новой методологии изучения рассматриваемой группы служебных слов, в
выявлении специфических свойств, передаваемых ими релятивных отношений, а также во введении и использовании понятия релятор, которым обозначаются формально омонимичные предлоги и союзы. Новым также является установление лексических прототипов исследуемых реляторов и описание передаваемых ими концептов.
Цель данного диссертационного исследования состоит в том, чтобы на основе когнитивного анализа выявить лексические прототипы исследуемых реляторов и описать концепты, лежащие в основе формирования их семантики. Поставленная цель определяет задачи, в соответствии с которыми в работе предполагается:
обосновать необходимость введения в проводимое исследование термина релятор;
ввести модель, используемую для исследования релятивной природы анализируемых единиц;
описать лексические прототипы реляторов before, after, for, since, till, until;
выявить основные концепты, носителями и конституентами которых являются исследуемые единицы;
продемонстрировать когерентность различных значений в семантической структуре одной языковой единицы
рассмотреть пути закрепления информации о мире на материале исследуемых единиц;
описать универсальные типы отношений действительности, отражаемых исследуемыми единицами.
Материалом исследования являются примеры общим объемом 3000 единиц, отобранные на базе словарей современного английского языка и полученные методом сплошной выборки из произведений англоязычной литературы.
Методологической основой диссертации является когнитивный подход к служебным частям речи как прототипическим категориям со всеми
присущими этим категориям свойствами, прежде всего, наличием ядра и диффузности, которая возникает в результате последующих трансформаций и семантических сдвигов. Диссертация выполнена как системное исследование, в основе которого лежат лингвистический и лингвофилософский подходы.
Анализ фактического материала в диссертации осуществляется на основе применения различных лингвистических методов исследования, соответствующих современному уровню развития науки: метод лингвистического описания, индуктивно-дедуктивная методика, элементы компонентного анализа, интроспекции и др.
В ходе изучения всевозможных теоретических исследований и проведенного анализа теоретического и практического материала удалось выделить ряд основных положений, выносимых на защиту:
Служебные слова, выражая отношения действительности, принимают активное участие в кодировании разнообразных концептов языковой картины мира.
Служебный класс слов можно представить в виде своеобразной матрешки отношений: обобщенное (категориальное) отношение релятивности этой категории характеризует весь класс служебных слов, каждое служебное слово передает конкретное (смысловое) отношение предметов и явлений действительности, и, наконец, выражает структурные отношения в речи.
Формально омонимичные предлоги и союзы целесообразно рассматривать в рамках единой категории реляторов на базе общности их семантики, а также с учетом их генетической корреляции. Исследуемые реляторы сходны по своему общему предназначению (номинации в сфере передачи отношений внеязыковой действительности), и, главное, идентичны по передаваемому ими концепту (или концептуальной структуре).
В основе формирования каждого релятора лежит лексический прототип, который является единицей уровня языка и находится на высшем уровне абстракции.
5. Отношения, передаваемые реляторами, не являются равнозначными. Пространственные отношения более детализованы, временные и причинно-следственные - менее детализованы, что объясняется самой онтологией перечисленных типов отношений.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что описание реляторов требует разработки своего понятийного аппарата, раскрытия системы взаимозависимостей между значениями языковой единицы и контекстами их употребления, равно как их денотативной отнесенности. Диссертация вносит определенный вклад в теорию служебных слов, в разработку вопроса о соотношении языка и действительности, а также позволяет вскрыть некоторые закономерности формирования языковой картины мира.
Практическая значимость диссертационного исследования обусловлена тем, что положения и выводы, полученные в его результате, могут быть использованы в лекционных и семинарских занятиях по лексикологии и теоретической грамматике, в спецкурсах по когнитивной лингвистике, на * практических занятиях по английскому языку, а также при написании курсовых и дипломных работ.
Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в докладах на XXXIV международной филологической конференции, а также на семинарах аспирантов кафедры английской филологии СПбГУ. Результаты исследования отражены в соответствующих публикациях: «Актуализация причинно-следственных отношений некоторыми английскими предлогами и союзами», «К вопросу о соотношении категорий пространства и времени», «Способы актуализации концептов пространства и времени предлогами before и after».
Структура диссертации общим объемом 194 стр. состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка использованной литературы, включающего 168 наименований на русском и 50 на иностранных языках, списка использованных словарей, списка источников примеров и их сокращений.
Содержание работы.
Во Введении очерчивается научная область, определяется предмет исследования, формулируются цели и задачи, обосновываются актуальность, новизна, теоретическая значимость и практическая ценность исследования, указываются методы, использованные при анализе фактического материала.
В Главе I. Когнитивные основы рассмотрения предлогов и союзов обосновывается значение языковой картины мира для исследования семантики предлогов и союзов, рассматриваются универсальные когнитивные категории, проводится критический обзор существующих взглядов по проблеме семантики предлога и союза, вводится и обосновывается понятие релятор для обозначения формально омонимичных предлогов и союзов.
В Главе II. Пространственные, временные и причинно-следственные отношения в концептуальной структуре реляторов after, before, for, since, till и until выявляются лексические прототипы каждого релятора и описываются их концепты.
В Заключении в обобщенной форме излагаются результаты проведенного исследования и перспективы его дальнейшей разработки.
Функционально-синтаксический подход к характеристике служебных слов в отечественной лингвистике
Известно, что все существующие концепции, каких бы явлений они ни касались, базируются на хорошо изученных подходах. Соответственно, необходимо рассмотреть некоторые из взглядов лингвистов относительно подходов к исследованию служебных частей речи. Обзор существующих традиционных концепций тем более важен для обоснования оригинальной авторской позиции по обсуждаемой проблеме.
В отечественном языкознании долгое время доминировал подход к изучению служебных слов (в другой терминологии незнаменательные части речи, неполнозначные, неназывные слова) по функционально-синтаксическому признаку. Это объясняется самой спецификой служебной группы слов, которая заключается, по мнению большинства отечественных лингвистов, в том, что для большей части разрядов неполнозначных слов ведущей оказывается синтаксическая функция (см. Каламова 1954; Морозова 1973; Служебные слова и синтаксические связи 1985; Недбайлик 2003). Рассмотрим, из каких соображений исходили лингвисты, занимающиеся исследованиями служебных слов в рамках традиционной грамматики. Это поможет нам, с одной стороны, вскрыть недостатки и противоречия в существующих классификациях, а с другой стороны, выявить те интерферирующие области знания, на базе которых развиваются представления о служебной группе слов как о классе, обладающем собственным лексическим значением и характеризующемся наличием многочисленных семантических корреляций между его подклассами.
В традиционной парадигме знания принято считать, что к служебным словам относятся такие лексико-грамматические разряды, для которых характерно выражение всевозможных лингвистических отношений:
1) в лексико-семантическом и категориально-семантическом планах они, не будучи средствами номинации, служат средствами выражения разнообразных категориально-семантических значений и всевозможных релятивных отношений между знаменательными словами (номинативными средствами языка) и (или) более распространенными отрезками коммуникации;
2) в грамматическом плане они служат оформителями полнозначных словоформ или более широких синтаксических единиц, а также показателями и реализаторами многочисленных синтаксических связей и взаимоотношений, хотя они сами и не являются единицами морфологии или синтаксиса, а выступают лишь в качестве средств или механизма этих уровней;
3) в экспрессивно-стилистическом плане относящиеся к данному классу слова выражают разнообразные оттеночные значения и отношения знаменательных слов или сочетаний, целых предложений в их взаимной связи в речевом контексте [Леденев 1978].
Отмечается, что среди большого класса служебных слов невозможно найти такие группы, которые бы обладали всеми отмеченными признаками одновременно. Им свойственны, как правило, комбинация лексико-семантических и категориально-семантических с теми или иными перечисленными морфологическими, синтаксическими или экспрессивно-стилистическими признаками. В результате каждый разряд служебных слов обладает своим набором свойств, лишь частично перекрещиваясь в этом отношении с другими разрядами, но во всех случаях служебным словам присуща та сумма свойств неполнозначности, которая оказывается достаточной для отнесения их к классу неполнозначных слов [Крейдлин 1979].
Таким образом, класс служебных слов может быть уподоблен некоторому множеству, являющемуся в свою очередь объединением пересекающихся подмножеств. Служебные слова объединяются в особый класс в большей степени по сходству присущих им признаков, чем по сходству выполняемых отдельными их разрядами семантических функций. Главнейший объединяющий разнородные группы служебных слов функциональный признак, как полагают, состоит в том, что все они служат средствами выражения отношений, однако характер и сфера выражения отношений различных групп служебных слов проявляются очень неодинаково, а во многих случаях даже совсем несходно. Впрочем, различные части речи, объединяющие по свойственным им основаниям знаменательные слова, тоже весьма разнородны в функциональном отношении, что не препятствует их классификации.
К служебным словам с большой степенью уверенности относят следующие разряды слов: 1) предлоги; 2) союзы; 3) частицы; 4) артикли. Относительно дальнейшей субкатегоризации поля служебности на основании учета наиболее общих грамматических функций неполнозначных слов у многих авторов возникают сомнения, например, касательно выделения: 5) соотносительно-указательных слов; 6) глагольных и неглагольных связок; 7) вспомогательных слов; 8) слов степени; 9) ответных (утвердительных и отрицательных) слов; 10) междометий и т.д. (см. Ilyish 1965; Смирницкий 1959; Супрун 1971; Леденев 1978; Иванова etal. 1981).
Таким образом, приведенные выше разряды служебных слов в отличие от знаменательных частей речи в своем большинстве выделяются по синтаксическому признаку, тогда как при выделении разрядов знаменательных слов учитывается еще категориально-семантическая особенность каждого разряда в целом. При выделении же предлогов, союзов и т.д. собственно семантический критерий оказывается второстепенным и зачастую не учитывается вовсе, поскольку, как считается, наиболее общее семантическое значение отдельных групп служебных слов (союзов и предлогов) проявляется в их способности выражать и обозначать определенные синтаксические связи и отношения [Леденев 1978:5]. Ю.И. Леденев объясняет это тем, что из служебных слов только союзы могут быть семантически объединены способностью выражать некоторую связь (соединение, объединение и т.д.), тогда как предлоги не обладают такой общей для них семантической особенностью, поскольку семантически распадаются на несколько несходных групп (причинные, временные, уступительные и т.д.), которые семантически нередко ближе стоят к соответствующим группам союзов, чем друг к другу. Однако с подобным обоснованием второстепенной роли семантического критерия при исследовании служебных слов нельзя согласиться, принимая во внимание то, что предлоги семантически объединены способностью выражать определенные виды отношений.
Роль категоризация в становлении концептуального уровня мышления и формирования категорий
Процесс концептуализации тесно связан с процессом категоризации, который является одним из ключевых понятий когнитивного подхода. Разница между ними состоит в том, что первый направлен на вычленение неких минимальных единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении, а второй имеет результатом объединение единиц, проявляющих в том или ином отношении сходство или характеризуемых как тождественные, в более крупные разряды [КСКТ 1996:93]. Иными словами, категоризация представляет собой способ придать воспринятому миру упорядоченный характер, каким-то образом систематизировать наблюдаемое и «увидеть в нем сходство одних явлений в противовес другим» [Кубрякова 2004:96].
На важность процесса категоризации при членении окружающего мира обращают внимание как западные [Langacker 1987, 1988, 1990; Lakoff 1986; Jackendoff 1994; Herskovits 1986,1988; Talmy 1978,1988; Smith, Medin 1981], так и отечественные когнитологи [Кубрякова 1994, 2004; Кравченко 1996а, б, 1999а; Рахилина 1998; Фрумкина, Михеев 1991; Демьянков 1994; Плотникова 2004а, б].
По мнению Дж. Лакоффа, «трудно найти нечто важнее категоризации для нормального функционирования нашего мышления, восприятия, деятельности и речи» [Лакофф 1995:144]. Мы каждую минуту жизни обращаемся к категоризации - пишем ли письмо, ведем ли светскую беседу, стучим ли молотком, производим или понимаем какое-либо высказывание. И действительно, все те специфические действия, которые мы производим, не задумываясь, автоматически, соотносятся с конкретным видом деятельности, входят в какую-то категорию, и мы всегда знаем, как их совершить. Человек, по большей части машинально, категоризует предметы в пространстве, процессы и явления так, как они есть, то есть, объединяя вещи в естественные классы на основе перцептуального восприятия, из чего следует, что категории мышления изначально соответствуют классам вещей в мире [Berlin 1978:9]. Процессы категоризации связаны по существу со всеми когнитивными способностями человеческого мозга, со всеми наличествующими системами восприятия мира с помощью пяти разных органов чувств и разных рецепторов информации и, естественно, с обработкой полученных данных (чувственных, сенсомоторных) с помощью языка. Следовательно, согласно Дж. Лакоффу, категоризация является результатом мыслительной деятельности человека, а значит, изучая категории, которые реально существуют только в языке (в противном случае мы не имели бы возможности судить об объективности ее существования в коллективном сознании), мы получаем уникальную возможность проникнуть в суть закономерностей человеческого мышления.
Конечным продуктом всякой категоризации являются категории. С точки зрения психологического подхода Д. Герартс следующим образом объясняет важность существования категорий: в целях экономичности концептуальной системы необходимо обеспечить концептуальную насыщенность ; каждой категории путем инкорпорации нескольких концептов, связанных на каком-то основании [Geeraerts 1988]. Иными словами, ресурсы памяти человека хоть и велики, но конечны, поэтому все многообразие окружающего мира разумно минимизировать, то есть свести в некие общности на основе некоторых критериев.
Согласно взглядам, берущим свое начало еще в античности, категории дискретны, а отнесение к ним единиц происходит на основе наличия у них свойств, необходимых и достаточных для их опознания [Аристотель 2000]. Поэтому каждый элемент категории обладает одинаковым набором признаков, следовательно, в рамках категории все единицы имеют равный статус. Каждый элемент может принадлежать лишь одной единственной категории, и категории при этом не пересекаются. Естественно, в данной ситуации не приходится говорить о размытости или нечеткости границ, единица либо входит в данную категорию, либо нет. Именно это условие было поставлено под сомнение в работах Л. фон Витгенштейна, а далее получило развитие в теории прототипов. Согласно точке зрения Л. фон Витгенштейна, категории представляют собой скорее относительные и аморфные образования с размытыми краями, которые оформляются в соответствующие категории на основе совокупности нескольких сближающих их черт [КСКТ 1996:170-171]. В таком случае, категории являются условными сущностями, поскольку зависят от условий определенного контекста и функциональной цели [Лиман 2003:4]. Между членами одной категории, равно как и между самими категориями, наблюдаются отношения семейного сходства (family resemblance), которое, по мнению некоторых лингвистов, является фундаментальным понятием для восприятия и категоризации окружающего мира [Tversky, Gati 1978].
Такая трактовка категории послужила толчком к пересмотру взглядов на строение и структуру категорий. Многие когнитологи подчеркивают, что члены категорий обладают неравным статусом: одни занимают ядерную позицию, а другие являются периферийными ее членами. Подобное понимание категории нашло отражение в психолингвистических исследованиях Э. Рош, с чьим именем связывают развитие направления прототипической семантики.
Э. Рош в своих работах исходит из того, что реальный мир не хаотичен, а структурирован, то есть в нем уже заданы отношения сходства, различия и прочие отношения, составляющие его онтологию и независимые от нашего сознания, что находит отражение в сознании человека в виде определенной категоризации. Э. Рош говорит о существовании двух видов категорий: природных, естественных (natural), обусловленных перцептивно, и семантических, обусловленных понятийно, концептуально. Причем, члены категорий не равны между собой: внутри каждой категории одни объекты имеют большие права членства, а другие - меньшие. Подобная неравноправность является психологически обусловленной [Rosch 1978].
Дж. Лакофф в своей известной работе Women, Fire, and Dangerous Things блестяще продемонстрировал принадлежность, казалось бы, абсолютно неконгруэнтных элементов к одному классу на основе объединяющего критерия, который оказывается релевантным для носителей одного из австралийских языков, но совершенно не очевиден для европейцев [Lakoff 1986]. Важность его работы заключается, прежде всего, в том, что автор сумел показать наличие рационального базиса в логическом членении действительности на примере классификации, которая на первый взгляд представляется хаотичным набором единиц, не имеющих какого-либо общего основания. К тому же Дж. Лакофф продемонстрировал идею о том, что сознание человека способно оперировать такими концептуальными классами, которые не имеют не только обобщающего имени, но и определенного места в какой-либо иерархической структуре. При этом такие классы явно обладают психологической значимостью, поскольку объединяющим критерием является в данном случае субъективная оценка этих объектов человеком (ср. [Langacker 1988с: 134]).
Возвращаясь к категориям, отметим, что каждая категория внутренне структурирована. В каждой категории существуют наиболее выделенные объекты - центры категорий. Вокруг этих центров и происходит группировка всех остальных объектов, входящих в категорию. Эти центры Э. Рош называет «прототипами», в которых воплощаются наиболее характерные черты категории. Это дает возможность, например, узнавать по прототипу категорию в целом. Центрам категории присущ наиболее полный набор признаков, характерный для всех членов категорий, а также большое сходство одновременно со многими членами категории [Фрумкина, Михеев 1991].
Таким образом, исследования Э. Рош демонстрируют, что в общем случае категориям свойственно иметь наилучших представителей (prototypes), и что все когнитивные способности человека участвуют в процессах категоризации [Rosch 1978].
Культурная специфика языковой картины мира
Если существование такого феномена, как языковая картина мира, подчеркивалось в разное время разными исследователями, то идея об особом мировидении была высказана В. Гумбольдтом в начале XIX века. По мнению ученого, через «многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаем в нем; и человеческое бытие становится для нас шире, поскольку языки ... дают нам различные способы мышления и восприятия» [Гумбольдт 1985:349]. Следовательно, исследование конкретных единиц того или иного языка, в частности, предлогов и союзов, дает углубленное понимание не только специфики языка, но и способов закрепления информации о мире тем или иным этносом, которые рознятся у разных народов.
Тот факт, что результаты мыслительной деятельности манифестируются посредством многочисленных языков, в разной степени отличающихся друг от друга по своему грамматическому строю, совокупности передаваемых языком значений, зафиксированных в его лексике и грамматических формах, послужил основанием для возникновения теорий, согласно которым язык представляется определяющим фактором по отношению к мышлению, его познавательной деятельности, а, следовательно, и культуре [Шадрина 2000:64].
Первым мысль о том, что «реальный мир» в значительной степени строится на основе норм данной языковой группы, высказал Э. Сэпир. Сущность его взглядов по данному вопросу характеризуется следующими положениями: «люди живут не только в собственном мире вещей и не только в мире общественной деятельности...», на них в значительной степени оказывает влияние язык, посредством которого происходит коммуникация данного общества [Sapir 1949:261]. Сэпиру представляется невозможным полностью осознать объективную действительность, не прибегая к помощи языка: «мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества» [ibid].
Взгляды Сэпира были сочувственно восприняты и получили дальнейшее развитие в работах Б. Уорфа, на основании чего возникла гипотеза Сэпира -Уорфа, известная в лингвистике под названием - принцип или гипотеза лингвистической относительности. В ходе исследований эти лингвисты выдвинули несколько положений.
Во-первых, утверждается, что язык определяет характер (тип) мышления, сам его логический строй. По мнению Сэпира, язык представляет собой исключительно человеческий, не инстинктивный способ передачи мыслей, а речь - единственно возможный путь, приводящий нас к мышлению [Sapir 1949:156]. Говоря о роли грамматического строя языка и его участии в процессе логического мышления, Б. Уорф считает, что «грамматика сама формирует мысль, является программой и руководством мыслительной деятельности индивидуума, средством анализа его впечатлений и их синтеза» [Уорф 1960:174]. Таким образом, формирование мыслей, зависящее от грамматики того или иного языка, различается у разных народов в одних случаях незначительно, в других - весьма существенно, так же как грамматический строй соответствующих народов.
Во-вторых, согласно вышеупомянутой теории характер познания действительности напрямую зависит от того, на каких языках мыслят познающие субъекты, так что при коренных различиях языков, которыми они пользуются, процесс познавательной деятельности и его конечные результаты окажутся существенно отличными друг от друга. По мнению Уорфа, «мы расчленяем (carve up) природу в направлении, подсказанном нашим родным языком» [Уорф 1960:174-175]. Из всего потока впечатлений мы выделяем те или иные категории и типы на базе языковой системы, которая хранится в нашем сознании и релевантна для определенного языкового коллектива, потому что мы участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию [ibid].
Третий принцип гипотезы теории лингвистической относительности является логическим следствием положения о полной зависимости характера познания от языка и свидетельствует о том, что человеческое познание не имеет объективного, общезначного характера. Б. Уорф формулирует его как принцип относительности: сходная картина отображения действительности создается только при сходстве, или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем. Таким образом, эти лингвисты приходят к выводу, что мышление и культура народа полностью определяются его языком.
Тезис о непосредственном влиянии языка на мировоззрение действительно находит внешнее выражение в идиоэтнической специфике языков мира, однако при этом упускается из виду комплексный характер человеческой культуры, который обеспечивает постоянное сосуществование и взаимозависимость универсальных и индивидуальных особенностей мировосприятия как на уровне национальных традиций, так и в масштабах общечеловеческого сознания.
В сущности, гипотеза лингвистической относительности актуализировала проблему опосредованности восприятия и осознания мира человеком, проблему роли языка в построении картины мира, а также то, каким образом культура через язык воздействует на наше мышление.
По мнению большинства ученых, языковая картина мира является фактом национально-культурного наследия [Гумбольдт 1985; Апресян 1986; Телия 1988; Колшанский 1990; Вежбицкая 1996, 1999].
В каждом конкретном языке происходит конвенционализация [Langacker 1987, 1990; Casad 1988; Allan 2001] - некая негласная договоренность говорящих выражать свои мысли определенным способом. Следовательно, язык как явление социальное несет в себе отпечаток психологии, мировидение народа - носителя. Таким образом, языковая картина мира представляет собой наиболее доступный и универсальный «информационный след» о прошлой жизни того или иного этноса [Геляева 2002:55].
Мысль о том, что значения слов разных языков не всегда совпадают по объему и даже обнаруживают максимальное расхождение между языками [Караулов 1976:313], что в словах отражается образ жизни и образ мышления определенной социально-культурной общности и они представляют собой ключи к пониманию культуры, высказывалась в разное время разными авторами. По мнению А.И. Геляевой, изучение семантики и внутренней формы единиц позволяет через постижение смысловых и ценностных ориентации, зафиксированных в языке, устанавливать особенности миропонимания того или иного народа и реконструировать культурные архетипы, под которыми понимаются первообразы, представления о мире, сохранившие свое значение в ценностном пространстве современной культуры [Геляева 2002:117].
Относительная пространственная ориентация
Напомним, что главным отличием относительной ориентацией является присутствие в описании местоположения X, кроме релятума Y, дополнительной пространственной координаты - точки наблюдателя VP (view point). В соответствии с этим взаимоположение X и Y может быть описано в трехчленном соотношении: VP - X - Y или VP - Y - X. Однако, как показал анализ языкового материала, описания пространственного соположения объектов релятором after, в которых в качестве релятума выбирается наиболее приближенный к точке наблюдателя объект - VP - Y - X, не встречаются. Объяснением этому, вероятно, служит тот факт, что для описания подобной структуры пространственных отношений язык использует другие элементы, в частности, behind и beyond [Маляр 2000]. Таким образом, предметом нашего рассмотрения будет являться вид ориентации VP - X - Y.
Когнитивные закономерности пространственного восприятия обеспечивают при относительной ориентации, когда точка наблюдателя располагается на переднем плане многомерного пространственного комплекса, существование нескольких типов пространственных структур, описываемых релятором с фронтальной ориентацией - before. Типы пространственных построений при описании относительной ориентации напрямую зависят от характера релятума, который может не обладать естественной ориентацией; она ему приписывается с учетом точки наблюдателя. Это черта релятума позволяет, как нам кажется, выделить еще одно значение before - before}, которое описывает местонахождение X как его принадлежность пространству у обращенной к наблюдателю стороны релятума.
В большинстве случаев в качестве релятума в структуре X beforei Y преимущественно выступают объекты, обладающие объемом, точнее, вертикальным измерением, или допускающими такое восприятие. Во-первых, это требование объясняется, по-видимому, когнитивными закономерностями восприятия. Действительно, оба объекта (X и Y) должны быть доступны для восприятия наблюдателя, следовательно, в целях обеспечения самого существования относительной ориентации Y не может быть ниже (меньше) X, если только специальные условия, о которых речь пойдет ниже, не позволят пренебречь размером Y. Во-вторых, ограничения на выбор релятора объясняются, как мы полагаем, тем, что вертикальные объекты, в большей степени, чем какие-либо другие, способны формировать особое пространство. Типі.
1) Y значительно превышает размеры X;
2) X представляет собой объемный объект;
3) Y обладает фасадной стороной.
В описании запечатленных сцен be/огез устанавливает местоположение X в определенной части организованного пространства, на его переднем плане, и может указывать только на композиционную связь между X и Y. (39) Opposite to this establishment was a tavern, with a well and horserough before it. (C.A.S.S.:47)
Описание обычно следует естественному движению взгляда - от близкого к более далекому. Интересно, что в данной ситуации в качестве релятума выбран наиболее удаленный от наблюдателя объект, поскольку он является более салиентным для говорящего и более значимым при соотнесении двух равнообъемных объектов - this establishment и a tavern (ср. opposite to this establishment were a well and horserough before a tavern). Подчеркнем, что значение before указывает, главным образом, на композиционную расстановку объектов в рамках какого-то пространства. Этим оно отличается от beforei, которое, прежде всего, характеризуется наличием функциональных связей между референтом и релятумом. Оговоримся, что в примере (39), возможно, подсознательно и присутствует ассоциация постоялого двора с наличием колодца и лошадей, однако, все же нельзя не признать приоритет семы композиционной организации объектов.
Тип 2.
1) Y значительно превышает размеры X;
2) X представляет собой не-объемный объект;
3) Y обладает фасадной стороной.
При описании широкого пространства, в качестве релятума, как правило, выбирается ближайший или, по крайней мере, более близкий к наблюдателю объект. Однако это условие действует, если оба объекта представляют собой объемные тела. По-другому дело обстоит в случае, если в качестве референта выступает плоскостный объект, или концептуализируемый как плоскость.
(40) The plaza before the great church was deserted at this hour. (D. V.C.: 108)
Взгляд наблюдателя, направленный параллельно расположению X the plaza, объемлет все пространство и упирается в Y the church, который обладает вертикальным измерением и фасадной стороной. В этой ситуации также отсутствуют явные функциональные связи, и в фокусе внимания оказывается композиционное устройство описанного пространственного комплекса. ТипЗ.
1) X превышает размеры Y;
2) X и Y представляют собой объемные объекты;
3) Y не обладает фасадной стороной.
Различия в значениях before проявляются наряду с другими факторами и в разных возможностях сочетаемости объектов в пространственной структуре X before Y. Так, в Типе 3. X относится, как правило, к классу люди, a Y - к классу предметов, чьи вертикальные параметры не превышают вертикальные размеры X.
(41) She stopped before a basket of red and yellow rosebuds. (P. V.: 87)
В подобных случаях релятум a basket выступает в качестве некой преграды, возникающей на пути следования референта she и препятствующей дальнейшему движению.
(42) Не came across and stood before the couch, swaying gently. (Y.N.K.: 124)
По-видимому, антропоцентричный характер пространственного восприятия все же приписывает любому релятуму переднюю сторону, т.е. в данной ситуации имеется в виду одна из сторон кровати, к которой подходит человек, намеревающийся лечь на нее. В этом смысле сложно приписать фасад плоскому объекту, поэтому, как отмечалось выше, релятум должен обладать вертикальным измерением (ср. Не came across and stood before a pool). Тип 4.
1) X и Y характеризуются соотносимыми размерами;
2) X и Y представляют собой объемные объекты;
3) Y не обладает фасадной стороной.
Особенностями Типа 4. можно считать природу референта и релятума: и X, и Y относятся, главным образом, к классу предметы, и в качестве релятума обычно выбирается наиболее приближенный к наблюдателю объект.
(43) The converter had rolled back. The vat before it was full and smoking...
(K.B.D.:316)
Кроме того, в данном типе фронтальная или задняя стороны X и Y оказываются эксплицитно не выраженными, и значение befora - аранжировка объектов - получает свое лучшее воплощение, возможно, по той причине, что в данном случае присутствие человека, а, следовательно, антропологический характер ситуации, проявляется только в присутствии наблюдателя; сам же человек не является участником ситуации. Тем не менее, и в указанном типе встречаются случаи, когда в качестве X выступает человек.