Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Методология исследований и основные подходы к изучению тендерно го фактора в лингвистике 11
1. Философские основы тендерной концепции 11
2. Биологический детерминизм как основа догендерных исследований проблематики пола в лингвистике 19
3. Тендерные исследования в современной лингвистике 25
3.1. Основные направления тендерных исследований в лингвистике 25
3.2. Исследование отражения тендера в языке 34
3.2.1. Проблема референции грамматической категории рода и экстралингвистической категории пола в русском языке 34
3.2.2. Отражение пола в системе английского языка 46
3.3. Изучение тендерного фактора в речи 50
3.3.1. Особенности мужского и женского речевого поведения 50
3.3.2. Лексические преференции и коннотативность речи мужчин и жен щин 57
3.4. Исследование тендера в контексте межкультурной коммуникации 61
3.4.1. Отражение тендера в языковой картине мира, формируемой на базе разных языков и культур 61
3.4.2. Когнитивный взгляд на тендер как на концепт 66
3.4.3. Тендерные стереотипы 79
Глава П. Объективация концепта "женщина" в английском паремиологическом фонде 85
1. Лингвистический статус паремических речений 85
2. Природно-физический уровень английского концепта "женщина" 90
2.1. Фрейм "Внешность" 91
2.2. Фрейм "Сексуальный объект" 92
2.3. Фрейм "Девушка" 94
2.4. Фрейм "Пожилая женщина" 97
3. Психологический уровень английского концепта "женщина" 98
3.1. Фрейм "Женский характер" 98
3.2. Фрейм "Женский интеллект" 107
3.3. Фрейм "Любовь" ПО
4. Социо-этнический уровень английского концепта "женщина" 111
4.1. Фрейм "Супружество" 111
4.2. Фрейм "Материнство" 122
4.3. Фрейм "Дочь" 124
4.4. Фрейм "Невестка - Свекровь" 127
4.5. Фрейм "Вдовство" 128
4.6. Фрейм "Старая дева" 129
4.7. Фрейм "Женская деятельность" 130
Глава III. Культурный концепт "женщина" в русских пословицах и поговор ках 133
1. Природно-физический уровень русского концепта "женщина" 133
1.1. Фрейм "Внешность" 133
1.2. Фрейм "Сексуальный объект" 136
1.3. Фрейм "Девушка" 137
1.4. Фрейм "Пожилая женщина" 140
2. Психологический уровень русского концепта "женщина" 141
2.1. Фрейм "Женский характер" 141
2.2. Фрейм "Женский интеллект" 145
2.3. Фрейм "Женское поведение" 147
2.4. Фрейм "Любовь" 149
3. Социо-этнический уровень русского концепта "женщина" 150
3.1. Фрейм "Супружество" 151
3.2. Фрейм "Материнство" 166
3.3. Фрейм "Дочь" 171
3.4. Фрейм "Невестка - Свекровь, Золовка" 172
3.5. Фрейм "Тёща" 174
3.6. Фрейм "Бабушка" 175
3.7. Фрейм "Кума" 177
3.8. Фрейм "Вдовство" 178
3.9. Фрейм "Старая дева" 179
3.10. Фрейм "Солдатка" 180
3.11. Фрейм "Попадья" 180
3.12. Фрейм "Барыня" 181
3.13. Фрейм "Женская деятельность" 182
4. Сопоставительный анализ культурного концепта "женщина" по данным па-ремиологии английского и русского языков 187
4.1. Сходство и различие на природно-физическом уровне 188
4.2. Сходство и различие на психологическом уровне 193
4.3. Сходство и различие на социо-этническом уровне 199
Заключение 213
Библиография 220
- Философские основы тендерной концепции
- Проблема референции грамматической категории рода и экстралингвистической категории пола в русском языке
- Фрейм "Женский характер"
- Фрейм "Девушка"
Введение к работе
Конец XX века ознаменовался в лингвистике интенсивным развитием новых исследовательских парадигм, опирающихся на принцип антропоцентризма при изучении языковых явлений. Огромную значимость при изучении человека в языке приобретают индивидуальные характеристики языковой личности, к важнейшим из которых относится пол. Пол определяет его социальную, культурную и когнитивную ориентацию в мире, в которой язык играет одну из главных ролей. Это обусловило выбор проблематики нашего исследования.
Вопросы пола оказываются в центре внимания нового, но уже оформившегося в самостоятельное междисциплинарное направление российской гуманитарной науки, именуемое "гендерными исследованиями". Главным понятием категориального аппарата данного направления является понятие "гендер" (социокультурный пол), которое акцентирует социальные и культурные аспекты взаимодействия полов с учётом их биологических особенностей и предполагает изучение мужского и женского поведения, мышления, общения, возможностей самореализации личности в зависимости от половых стереотипов, создаваемых не природой, а обществом, мужественности и женственности как культурных конструктов. Многомерность тендерного конструкта обусловила востребованность лингвистической компетенции для его исследования, что вызвало к жизни самостоятельное направление - лингвистическую гендерологию. Поскольку язык и культура пронизаны гендерными отношениями, а гендер понимается как социокультурная надстройка над биологической реальностью и как система социополовых отношений, лингвистический анализ в такой перспективе предполагает привлечение данных психо-, этно-, социо-, прагмалин-гвистики, а также когнитивной лингвистики. Все аспекты языка как на уровне его системы, так и на уровне его функционирования могут быть проанализированы с позиций тендерного фактора, что предполагает применение широкого набора методов и методик, позволяющих исследовать рефлексию тендера в языке и речи, и выявление его культурной специфики. Интерес к манифестации тендерных стереотипов в языке и их сопоставительный анализ в различных языках и культурах обусловливают актуальность настоящей работы.
Методологическую основу работы составили теоретические положения и методические принципы, выдвинутые основателями отечественной лингвистической гендерологии И.И. Халеевой, А.В. Кирилиной, Е.И. Горошко, ряд идей лингвокультурологического описания В.Н. Телия и её последователей (Е.О. Опариной, А.Б. Феоктистовой, Н.Г. Брагиной и др.), Ю.С. Степанова, Д.О. Добровольского, А. Вежбицкой, Ю.Д. Апресяна, С.Г. Тер-Минасовой, Н.Д. Арутюновой, а также тезисы когнитивной лингвистики, представленные в работах Дж. Лакоффа, М. Джонсона, Д. Филлмора, Т.А. ван Дейка, В.З. Кубряко-вой и др.
Научная новизна проведённого исследования заключается в том, что в нём предпринимается попытка осуществить описание тендерного фактора на материале паремиологического фонда английского языка на основе интеграции когнитивного и культурологического подходов с последующим контрастивным анализом национально-культурных особенностей тендерных стереотипов, сложившихся в рамках английского и русского лингвокультурных сообществ. Сочетание когнитивного и культурологического подходов только начинает внедряться в лингвистические изыскания, а их применение для исследования тендерного фактора в языке представляет собой новое явление.
Объектом изучения является паремиологический фонд русского и английского языков, рассматриваемый как яркий образец воплощения в языке характерологических черт мировидения представителей того или иного языкового сообщества и как средство межпоколенной трансляции культурных установок народа-носителя языка. В центре внимания находятся тендерно маркированные паремические речения, которые с точки зрения внутренней формы и актуального употребления имеют референциальные ограничения по признаку пола. В указанной области языковой системы мы ограничиваемся обращением к выраженности в нём лишь тендерных отношений, другие аспекты находятся за рамками нашего исследования. Эмпирической базой исследования послужила сплошная выборка паремических речений из английских и русских лексикографических источников, общий объём которых составил более 2300 единиц (486 и 1883 единицы соответственно).
Исходя из изложенного, мы преследуем цель исследовать роль структур языка в конструировании тендерной идентичности и механизмах культурной репрезентации пола, а также степень андроцентричности рассматриваемых языков посредством выявления и описания некоторых особенностей тендерной стереотипизации в одном из фрагментов номинативной системы русского и английского языков.
Для достижения поставленной цели в работе ставятся следующие задачи:
охарактеризовать философские основы категории «гендер», методологию и основные подходы к изучению проблематики пола, существующие в лингвистике;
рассмотреть категориальный аппарат, связанный с когнитивно-культурологическим подходом к исследованию тендера в языке;
раскрыть содержание английских и русских культурных концептов мужественности и женственности на базе концепта «женщина», в связи с чем:
представить схему указанного концепта на основании паремических единиц английского и русского языков;
провести анализ английского культурного концепта «женщина» в сопоставлении с русским;
проанализировать роль релевантных экстралингвистических и лингвистических факторов в процессах языкового конструирования тендера.
Целевые установки исследования обусловили выбор методов и приёмов анализа. Фактический материал обрабатывался на основе комплексного использования различных аналитических процедур лингвистического исследования: индуктивного метода, метода фреймового анализа, структурно-семантического анализа, сравнительно-сопоставительного метода, прототипического описания, анализа словарных дефиниций, метода сопоставления различных культурных кодов, квантитативного метода, метода корреляции языковых и социальных явлений.
На защиту выносятся следующие положения:
- Исчисление тендерных стереотипов по данным языка может быть осуществ
лено на базе паремий, объединённых общим тендерным признаком - прежде
всего женской тематикой, т.е. составляющих единый идейно-смысловой концепт "женщина".
Концепт "женщина" представляет собой многослойный макрофрейм, состоящий из природно-физического, психологического и социо-этнического уровней, конституируемых системой фреймов, отражающих доминирующие образы женственности и отчасти мужественности, присущие тому или иному лингвокультурному сообществу. Тендерные компоненты этнических представлений в английской и русской культурах имеют как общие черты, так и идиоэт-нические особенности.
Основными критериями интенсивности языкового андроцентризма на паре-миологическом уровне являются степень представленности концепта "женщина", точка зрения и перспективы, отражённые в языковых единицах, характер коннотаций в их содержании.
Мужская перспектива представлена значительно шире женской на паремио-логическом уровне как английского, так и русского языков. Однако андроцен-тризм проявляется в них с разной интенсивностью: в сравнении с русским английский язык демонстрирует большую его степень, что связано с влиянием социальной реальности и культурных традиций на языковое конструирование тендерной идентичности, а также характерологическими особенностями самих языковых систем.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно развивает теоретические положения и методы изучения тендера в рамках лингвистики и устанавливает национально-культурную специфику отражения тендерного фактора в английском языке в сопоставлении с русским.
Практическая ценность результатов исследования состоит в получении новых данных о различиях в манифестации тендерных стереотипов в русском и английском языках, которые могут быть использованы в методике и практике преподавания иностранного языка при формировании вторичной языковой личности: в учебном процессе на занятиях по практике перевода, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам лингвокультурологии, при составлении мето-
дических разработок и пособий по паремиологии и тендерным курсам, при написании курсовых и дипломных работ.
Апробация работы. Основные положения работы были представлены на различных этапах её обсуждения на международных, региональных научных и научно-практических конференциях в Южно-Уральском государственном университете, Башкирском государственном университете, Ивановском государственном университете, на заседаниях кафедры английского языка факультета романо-германской филологии БашГУ и кафедры социально-политических и гуманитарных наук филиала ЮурГУ в г. Златоусте. По материалам исследования опубликованы 4 статьи и 1 тезисы.
Основные цели и задачи работы обусловили её структуру. Диссертация состоит из Введения, трёх Глав, Заключения, Библиографии, Списка использованных словарей и справочников и Списка условных сокращений.
Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, её научная новизна, теоретическая значимость и прикладная ценность полученных результатов, указываются избранные методы анализа, раскрывается предмет исследования, определяются цель и содержание поставленных задач, а также положения, выносимые на защиту.
В Главе I рассматриваются философские основания тендерной концепции и методология исследований в рамках лингвистической гендерологии, анализируются основные направления и многоуровневая стратегия тендерных исследований в лингвистике, рассматриваются когнитивные предпосылки изучения тендера и инструментарий данного исследования.
В Главе II производится анализ соотношения тендерного и метагендерного уровней паремиологического фонда английского языка, на основании идеографической параметризации предлагается структурация культурного концепта «женщина», построенного на материале тендерно маркированных паремий, исчисляются английские тендерные стереотипы.
В Главе III на базе предложенной методики инвентаризируется тендерный уровень паремиологического фонда русского языка, предлагается схема русского культурного концепта «женщина» с привлечением некоторых других
культурных кодов, а также проводится сопоставительный анализ идиоэтниче-ских особенностей концептуализации тендера в русском и английском языках, выявляется их связь с экстралингвистическими факторами.
В Заключении подводится итог проделанному исследованию, делается вывод о специфике отражения тендерного фактора в русском и английском языках, устанавливаются некоторые критерии степени языкового андроцентризма, намечаются пути дальнейшего исследования данной проблематики.
В Библиографии учтены основные работы отечественных и зарубежных исследователей по тендерной проблематике, определившие теоретические посылки и позицию автора по изучаемым вопросам, приводится список использованных словарей и справочников, составивших эмпирическую базу исследования.
Философские основы тендерной концепции
Гендерология является относительно молодой областью знания, в центре внимания которой находятся проблемы человеческого пола. Она зародилась в 1980-е годы в связи с существенными изменениями в традиционном распределении мужских и женских ролей в обществе. Тендерным исследованиям (ГИ) предшествовали женские исследования, уходящие корнями в феминистское движение первой волны, ставшее особенно влиятельным после опубликования книги Симоны де Бовуар «Второй пол» в 1949 году.
Традиционно выделяют три исторических периода в развитии ТИ в общественно-гуманитарных науках:
1) "алармистский" этап, характеризующийся критикой в постмодернистских трудах патриархальной эпистемологии, андроцентричности, а в общественных науках - интерпретационных возможностей социальной теории, изложенной с мужской точки зрения;
2) этап "феминистской концептуализации", на котором основное внимание было уделено разработке ориентиров феминистской теории и практики, осваивалась постмодернистская теория, ставшая базой феминистского мировоззрения и исследований, возникло несколько политически ангажированных направлений феминизма, таких как феминистский психоанализ, феминистская лингвистика и
др.;
3) "постфеминистский" этап, который ознаменовался появлением так называе мых "мужских исследований", т.е. включением в тендерный анализ обоих по лов, их отношений и взаимосвязей с другими социальными системами. В этот период происходит осмысление тендера, того, как он конструируется и воспро изводится в социальных процессах [Кандиоти 1992].
Современный период характеризуется отказом от изучения проблематики пола в рамках отдельных социальных и гуманитарных дисциплин и сопровождается рождением междисциплинарной методологии, "подвергающей сомнению сам факт разделения знания на отдельные, изолированные дисциплины и позво ляющей изучить любой вопрос с разных сторон, подвергнув критике однобокое видение предмета в традиционных дисциплинах и стимулируя тем самым их развитие" [ВГИ 2001а:23]. Основным методологическим принципом комплексного подхода является идея социальной и культурной детерминированности пола, его институциональности и ритуализации, что стало причиной возникновения самого понятия тендер (социальный пол) с целью его разграничения от биологического пола (sexus).
Рассматриваемое понятие было введено в 60-е годы, но лишь в начале 80-х стало широко применяться в научном дискурсе. За этот период оно претерпело ряд трансформаций. В 60-е гг. в женских исследованиях тендер трактовался как "набор соглашений, которыми общество трансформирует биологическую сексуальность в продукт человеческой активности" [Пушкарёва 1999:16]. Позднее термин "гендер" стал использоваться для описания социальных, культурных, психологических аспектов "женского" в сравнении с "мужским", для выделения типичных черт, норм, стереотипов и ролей, приписываемых обществом женщинам. На следующем этапе тендерных исследований в 80-е годы проблема понимания "женского" переросла в осмысление феноменов женственности и мужественности как изменчивых продуктов человеческого общества. А 90-е годы ознаменовались появлением нового направления - "мужских исследований", изучающих различные проявления маскулинности. Многолетняя дискуссия по проблеме содержания понятия "гендер" не завершилась до сих пор.
Существуют различные классификации научных концепций, интерпретирующих сущность пола и отражающих специфику формирования тендерной концепции, вследствие их многообразия (см. классификации в [Ушакин 1999а,б; Здравомыслова, Тёмкина 1999]). Во всех классификациях выделяются два основных подхода в интерпретации тендера: биологический детерминизм, с одной стороны, и теория социального конструктивизма, с другой. Последняя пришла на смену первой как критика внеисторизма и эссенциализма (сущностной неизменности) сложившихся отношений между полами, детерминированных биологически. Сторонники теории социального конструктивизма считают, что биология не является судьбой мужчины и женщины, а "всё мужское и жен ское, молодое и старое создано в разных контекстах, имеет разные лица и наполнено различным содержанием опыта и смыслами" [Здравомыслова, Тёмки-на 1999:48] (ср.: знаменитые тезисы 3. Фрейда: "Анатомия - это судьба и С. де Бовуар: "Женщиной не рождаются, женщиной становятся").
Ядром концепции социального конструирования тендера является теория гендеризма или драматургического интеракционизма И. Гоффмана [Goffman 1997], объясняющая, кем и как создаются тендерные отношения. Хотя Гоффман и стоит на эссенциалистских позициях (половые различия у него являются выражением естественной сущности индивидов), они рассматриваются им на уровне социального взаимодействия, но на основе обобщённых символов. Символическая интеракция между людьми акцентирует внимание на коммуникативных формах, на значимости не структуры, а процесса ролевого взаимодействия, при котором отождествляются элементы сценического действия и социального взаимодействия. И. Гоффман вводит базовое для конструктивизма понятие - тендерный дисплей (проявление индивида в своей принадлежности к определённому полу) [Гоффман 2001]. Процесс коммуникации всегда сопровождается процессом создания тендера (doing gender), т.е. приписывания собеседника определённому полу, который осуществляется посредством тендерного дисплея. Тендерный дисплей сравнивается со спектаклем, являющимся не просто набором реплик и костюмов, а определяется как "поистине виртуозная «игра», которая давно срослась с жизнями «актёров», которая как кажется - уже не играется ими, а является естественным проявлением их сущности" [Здравомыслова, Тёмкина 1999:57]. В этом и состоит загадка конструирования тендера. По Гоффману, движущими силами гендеризма являются институциализация и ритуализация пола, необходимые для раскрытия механизма создания стереотипов, навязывающих определённый стиль поведения, приписываемого тому или иному полу в обществе. Институциализация пола выражается в общественном порядке и общественных установках, проявляющихся в коммуникации. Поведение индивидов обусловливается нормативными предписаниями, негласно существующими в обществе и основанными на представлениях данного общества о женственности и мужественности. Коммуникативные практики, прием лемые в данной культуре, предполагают определённые средства выражения по полу, которые Гоффман называет формальными конвенциональными актами. Они и представляют собой модели уместного в конкретной ситуации поведения. Конвенциональные акты как контексты тендерного дисплея бесконечны, так как любое сборище (gathering) мыслится как гендерно окрашенное. Тендер получает общепринятые формы выражения, становится узнаваемым посредством необходимой внешней формы и, как следствие, константой типичного для всех членов данного общества поведения.
Хотя биологические различия полов у Гоффмана не являются решающими в выражении мужественности и женственности, они являются социально значимыми. Пол новорождённого ребёнка является основанием для отнесения его к одной из двух групп. В процессе роста индивид усваивает тип поведения, который считается характерным для его пола в обществе. Тендерная идентичность становится одной из важных составляющих самоидентификации личности, социализация которой проходит через систему социальных институтов: семьи, школы, средств массовой информации, рынков труда, религии, политики, закрепляющих тендерные стереотипы. Тендерной типизации способствуют различные тендерные клише, воспроизводимые в СМИ, двухплановая организация повседневной жизни общества, например, игрушки для мальчиков и девочек, отделы мужской и женской одежды, мужские и женские журналы и прочее.
Проблема референции грамматической категории рода и экстралингвистической категории пола в русском языке
Несомненным является тот факт, что именно в западной культуре пробле-матизация пола обладает большей значимостью, нежели в русской культуре, так как имеет "глубокие корни и предстаёт как историческая совокупность различных знаний, институций и соответствующих практик, которые устанавливают обязательные для всех правила, границы и пределы" [Фуко 1996:425]. Если западные тендерные исследования выросли из феминистской идеологии и во многом связаны с ней, то в российском языкознании фактор пола рассматривался в ином ключе, где использовались другие прагматические категории описания. Политическая и социальная специфичность советского периода объясняет отсутствие в научном лингвистическом дискурсе ярко выраженного феминистского и постмодернистского направления, которым характеризуется западное языкознание, «нередко критикующее российских русистов за недостаточное внимание к тендерным вопросам или патриархатный подход к их тематизации» [Кирилина 2000а: 140]. Тема взаимосвязи языка и пола не является новой для отечественного языкознания, исследование этой проблемы имеет свою историю и ряд особенностей, заключающихся в пристальном внимании, прежде всего, к вопросам наименований лиц женского и мужского пола, категории рода и проблем референции.
Эти работы начали появляться значительно раньше западных исследований в русле феминистской лингвистики [Немировский 1938]. Категория рода изучалась многими исследователями и в широком типологическом аспекте [Бондарко 1976, Зограф 1976, Гак 1977, Карамшоев 1979, Аксёнов 1984, Копе-лиович 1989, Мурясов 1999 и др.], и в более узком - в плане сравнения русского и английского языков [Пал 1965, Тимпко 1970, Пушкина 1975, Гришина 1996]. В приведенных исследованиях обсуждается план выражения категории рода, от которого зависит причисление тех или иных языков к числу родовых, т.е. характеризуемых наличием грамматической категории рода, и предлагаются различные варианты родовых классификационных построений. Способы обозначения пола и грамматическая категория рода в русском языке рассматривались в разное время во многих работах (см. [Аверьянова 1960; Протченко 1953, 1961; Зализняк 1964; Шанская 1964; Панфилов 1965; Янко-Триницкая 1966; Даниленко 1967; Гак 1970; Васильева 1971; Виноградов 1972; Николаева 1972; Китайгородская 1976; Борисова 1978; Брагина 1981; Долгов 1984; Акопов 1985; Моисеев 1985; Улуханов 1988; Дубовик 1989; Копелиович 1991; Кронгауз 1996; Шахмайкин 1996 и др.]. В данных трудах обсуждаются проблемы происхождения имен существительных мужского и женского рода, влияние экстралингвистических факторов возникновения и развития системы номинаций, особенно для обозначения лиц женского пола, морфологические аспекты.
Если пол является естественной категорией, охватывающей все виды живых существ и задающей деление на два класса: мужской и женский, то грамматический род представляет собой сложную лингвистическую категорию, обладающую гетерогенным характером и находящуюся в постоянном развитии в силу интрасистемных и экстрасистемных факторов. Вопросы экстралингвистической мотивации грамматической категории рода являются предметом дискуссии, начавшейся ещё в древности и не утихающей по сей день. В языкозна ний существует три основных подхода к трактовке категории рода: семантический, морфологический и синтаксический. Как было показано выше, символи-ко-семантическая гипотеза господствовала на протяжении длительного периода его истории. В настоящее время многие лингвисты признают существование связи между грамматическим родом и биологическим полом, указывая при этом на возникновение и формирование категории рода под комплексным воздействием как собственно языковых, так и экстралингвистических факторов. И.Г. Кошевая полагает, что установившиеся грамматические формы главенствуют над этимологическими [Koshevaya 1982]. А.В.Бондарко, отмечая исключительно тесную связь рода и пола в языке, отчуждает значение пола от рода посредством выделения лексико-грамматических разрядов со значением пола [Бондарко 1976].
В рамках морфологического подхода род трактуется как формальная категория, не имеющая ничего общего с объективной реальностью и отражающая классификацию существительных. Один из его сторонников К.Бругман полагал, что возникновение рода - чисто механический процесс, вызванный лишь внешней формой: слова с окончаниями -а, -і приписывались женскому роду, а с окончанием -os - мужскому (цит. по: [Прокош 1954]). Это означает, что категория рода является результатом "позднейшей «рационализации» именной морфологии" [Гин 1992:17].
Согласно синтаксической концепции, род определяется как совокупность формальных (условных) классов существительных, используемая для синтаксической связи слов в предложении средствами согласования [Блумфилд 1964:204, Ельмслев 1972:133, Meillet 1952:24, Fodor 1959:1-2]. По мнению И. Фодора, ключ к происхождению рода следует искать в развитии согласования. Естественный пол, смысловые различия и формы мышления данного языкового коллектива не могут способствовать возникновению категории рода, так как содержание мысли не может быть передано на её внешнюю форму - систему языка. Согласование последовало за морфологическим делением существительных на одушевлённый и неодушевлённый род, отличающий номинатив от аккузатива, затем появилась категория личности-неличности, при этом род имел исключительно синтаксические показатели, прошли тысячи лет, прежде чем он начал демонстрировать морфологические различия. Таким образом, род является категорией, не имеющей ни малейшего отношения к фактам реальности и логическим категориям, возникшей из необходимости и могущей исчезнуть в любом языке [Fodor 1959:204-205].
В конечном счёте, многочисленные мнения лингвистов относительно статуса категории рода сводятся к противоборству двух направлений: одно из них в принципе признаёт экстралингвистическую мотивацию грамматического рода, а другое - в принципе её отрицает. Традиционно род определяется как "грамматическая категория, свойственная разным частям речи и состоящая в распределении слов или форм по двум или трём классам, традиционно соотносимым с признаками пола или их отсутствием; эти классы принято называть мужской, женский, средний. Род смыкается с именными классами как разновидность согласовательных классов" [БЭС 1998:417]. Таким образом, в современном языкознании абсолютизируется значимость согласования в роде как единственного способа выражения этой категории. Но род как грамматическая категория представляет собой единство планов содержания и выражения. Это означает, что в большинстве языков, обладающих грамматической категорией рода, понимаемой как классификация существительных на основе согласовательных моделей, имеет место определённое «естественное» семантическое основание для этой классификации, в качестве которого может выступать не только признак биологического пола, но и различные логические категории, например, количества и качества (см. [Аксёнов 1984, Корбетт 1992]). Таким образом, при отсутствии морфологического критерия распределения существительных по родам в силу вступает семантический критерий, и там, где имеется в наличии соответствие между естественным полом и грамматическим родом, скорее всего род определяется значением существительного, а не наоборот.
Фрейм "Женский характер"
Данный фрейм обладает всеми признаками андроцентричности, поскольку эксплицирован с мужских позиций и мужским языком. В мужской «наивной» картине мира англоязычного сообщества представительницам «второго» пола приписываются амбивалентные характеристики. Объектность женщины ярко выражает тот факт, что она выступает элементом в ряду мужских ценностей, зафиксированных трехкомпонентным лексическим параллелизмом: Women, wealth and wine have each two qualities: a good and a bad.
Таким образом, фрейм "Женский характер" в оценочном плане сводится к отрицательным и положительным характеристикам женщин и является наиболее представительным на рассматриваемом уровне (22,8%), что обусловливает, на наш взгляд, его многосоставный характер. Для описания фреймовой индивидуальности, на наш взгляд, правомерно употребление понятия «внут-рифреймовый модус», предложенного Е.О. Опариной при разработке модели семантизации для словаря лексических коллокаций русского языка. Под этим термином понимаются «индивидуальные характеристики концептов, наслаивающиеся на воспроизводимые во всех фреймах смысловые параметры и создающие уникальную композицию каждого фрейма» [Опарина 1999:141]. Понятие «модус» заимствовано цитируемым автором из киноязыка, исследуемого в работе Ю.М. Лотмана "Семиотика кино и проблемы киноэстетики", который разделил категории объекта и модуса. Объекты - это части кадра, а модусы представляют собой соотношение частей кадра, выделение тех или иных его компонентов с точки зрения авторского замысла, связанные со сменой ракурса. Модусы становятся здесь выражением авторской интерпретации объекта изображения, наслаивающимся на условное «нейтральное» изображение [Лот-ман 1973]. Таким образом, внутрифреймовые модусы языковых концептов являются отражением особого взгляда носителей языка на концепты. Подробная разработка концепта или его отдельного параметра, преобладание в концептуализации определённой базовой метафоры, сосуществование внутри одного фрейма двух противоположных по характеру оценок являются показателями «модальности» фреймов, основаны на особенностях менталитета лингвокуль-турного сообщества и интерпретируются посредством установок и знаков культуры: эталонов, символов, мифологем, т.е. через культурные коннотации [Телия 1996].
Возвращаясь к характеристике фрейма, объективирующего женский характер, необходимо отметить явное преобладание пословиц с отрицательной коннотацией. Наиболее чёткому определению поддаются отрицательные черты, среди которых выделяются следующие (доля единиц каждого модуса указывается по убыванию частотности от числа паремий, концептуализирующих рассматриваемый фрейм):
1) коварство, хитрость, опасность, исходящая от женщин (26,1%); 2) болтливость (19,8%);
3) сварливость, вздорность, злость (18%);
4) неверность, сексуальная распущенность (10,8%);
5) упрямство, своеволие (8,1% );
6) неискренность, лживость, ханжество (8,1% );
7) жадность, алчность (4,5% ).
В языковом сознании англоязычного мужчины женщина предстаёт как источник опасности, напряженности, олицетворение зла: There s по mischief, but a woman is at one end of it. There s no mischief done, but a woman is one. Таким образом, имманентными чертами женщины в первую очередь выступают коварство, хитрость, а порой и вероломство: A woman schemes even amid idle chatter. The devil danceth in a woman s placketh. Модус, объективирующий женское коварство, восходит к средневековому христианскому постулату о «дьявольской» природе женщины, вследствие этого доминантной является метафора «A woman is a devil» (Женщина - это дьявол). Коллективное «Я» англоязычного социума устанавливает следующую тендерную стратификацию греховности человечества: Man, Woman, and Devil are the three degrees of Comparison. Исследуемое нами понятие woman в сравнительном ряду оказывается близким к понятию devil, причём второе во многих случаях значительно уступает первому по шкале отрицательной оценки: A woman can do more than the Devil. A wicked woman and an evil is three halfpence (nine parts) worse than the devil. Обращает на себя факт наличия антитезы. В парадигматическом плане лексема woman связана, с одной стороны, синонимическими отношениями с лексемами, номинирующими концепт «зло» {mischief woe, plague, evil) или являющимися его метафорическим переосмыслением (money, war), и, с другой стороны, антонимическими отношениями с лексемами, эксплицирующими концепт «добро» (weal): Weal and women cannot pan; eut woe and women can. Dally not with money and women. A woman is wo to the man. Made only for a plague and woe unto men, as their name importeth. Последняя пословица у Б. Стивенсона сопровождается этимологической справкой из словаря-источника [Heywood 1546], где указывается, что слово woman возникло в результате словосложения: wo(e)+man [Stevenson 1956:2573]. В связи с этим представляется уместным вспомнить трактат монахов Я. Шпренгера и Г. Инсисториса «Молот ведьм» (1487 г.), печально знаменитый в средние века своим мракобесием, в котором авторы представили развернутую систему доказательств справедливости подавления и физического уничтожения женщин на основе их «изначальной греховности». Они утверждали, что маловерность женщин, т.е. тот факт, что они чаще подпадают под козни дьявола, и являются носителями и причиной зла на земле, доказывается самой этимологией слова femina, происходящего якобы от fe (fides - вера по- латыни) и minus (менее). Печально известная «охота на ведьм» унесла жизни тысяч женщин. Соотношение убитых мужчин и женщин оценивается специалистами как 100:1 [ТМГИ 2001:31].
Все паремии данного ряда имеют ярко выраженный андроцентричный характер, поскольку снисходительны к плохому мужчине, а в женщине видят концентрацию зла и пороков, они обращены только к «первенцу творения», выражают его интересы и содержат советы и предостережения, следуя которым мужчина может добиться своей цели: A bad woman is much worse than a bad man. You may ding the Dee 7 into a wife, but you 11 never ding him out of her.
Резюмируя экспликацию прототипической женской черты «коварство», можно особо выделить стереотип, вербализованный в английском языковом сознании через указанную концептуальную метафору и сопровождающийся предназначенной для мужчин рекомендацией - относиться к женщине как к «необходимому злу»: Wives and wind are necessary evils. Use them [women] as necessary evils.
Следующий модус в рамках рассматриваемого нами фрейма означивает болтливость, несдержанность, склонность к пустым разговорам и сплетням как стереотипные женские черты: One tongue is enough for two women. Neither today nor through all ages, never any woman dumb. Her tongue runs like a clapper of a mill. Women conceal all that they know not. A woman s tongue is the last thing about her that dies. Любопытно, что даже король Артур - символ мужественности не мог усмирить женский язык: Arthur could not tame woman s tongue. Здесь также явственно прослеживается оппозиция «мужчина- женщина», где мужское постулируется как «норма», а женское как «отклонение от нормы»: A silent woman is better than a double- tongued man.
Фрейм "Девушка"
Это один из наиболее широко репрезентированных фреймов, существующих в русском обыденном сознании (15,3% единиц от общего числа паремий). Исследователи русского фольклора отмечают, что наиболее высокоупотребительными в лирическом фольклоре оказываются лексема девушка и сопрягаемые с ней существительные с корнем -дев {девица, девка и пр.), имеющие самые богатые изофункциональные связи [Климас 1997; Моргунова 1997]. Эта лексема отличается высокой частотностью и в паремиологии (8,5%), занимая 2-ое место после лексемы жена. Согласно русским тендерным стереотипам, основной ролью девушки в обществе постулируется роль невесты: Не кидается девица на цветное платье, кидается девица на ясного сокола. Хмели-нушка тычинки ищет, девица парня. Её главной характеристикой является объектность, которая ярко прослеживается в концептуальной метафоре "Невеста - товар" особенно в паремиях, означивающих обряды сватовства, сговора и свадебные ритуалы: Невеста что лошадь: товар тёмный. Засватана, что запродана. Хороший товар не залежится. Пора козу на торг вести (пора девке замуж:). У нас товар не продажный, не поспел. Частотна оппозиция «товар-купец»: У вас товар, у нас купец (жених). На товар нележалый купец неженатый. Не по купцу товар. Не по товару купец.
Образ девушки довольно противоречив. С одной стороны, ряд пословиц эксплицитно или имплицитно содержит положительную оценку её привлекательной внешности: Из милости ступает, травы не мнёт; ненароком взглянет, что рублём подарит. Красная девка в хороводе, что маков цвет в огороде. Причём красота признаётся релевантной лишь для незамужней женщины: Девка красна до замужества. Кроме того, положительно коннотируется девичья хозяйственность и мастерство: Красны девицы, пирожны мастерицы, горшечные пагубницы. Всё красны девки золотом изошьют. Девка прядёт, а бог ей нитку даёт. С другой стороны, в некоторых паремиях девушка предстаёт как причина несчастий молодого человека, олицетворяя тем самым зло. Очевидно, такая оценка релятивизирована мнению родственников мужчины: Испортила девка паренька. Навела девка сухоту. Девка парня извела, под свой норов подвела.
Девичество как вольная жизнь чётко противопоставляется замужеству как подчинённому положению: Гуляй, покуда голова не покрыта. Своя волюшка (девке) у батюшки. Но свобода имеет определённые пределы, когда речь идёт о сексуальной этике. Постулируется обязательность сохранения девушкой целомудрия, что свидетельствует о влиянии религиозных постулатов, согласно которым, лишение девственности является самым большим прегрешением. Как следствие, часть пословиц содержит резкое осуждение девиантного поведения, подразумевающего добрачные сексуальные связи, или интенцию предупреждения, адресованного девушкам: Девушка, гуляй, а своего дела не забывай. И рада б идти (замуж:), да зад в дегтю. Девушка не травка, не вырастет без славки. Любопытно, что, несмотря на высокую значимость хозяйственности, непорочность ценится гораздо выше: Тонкую нитку ведёт, да худую славу кладёт. Особая ответственность в этом вопросе возлагается на родителей, что получило объективацию в пословицах, представляющих собой практические рекомендации по ограничению свободы и воли дочерей: Держи деньги в темноте, а девку в тесноте. Береги дочь до венца. Помимо вопросов сексуальной этики, актуализируется отсутствие права свободного выбора женщиной жениха, равно как и обратное. В тендерных исследованиях по этому поводу отмечается: "Поскольку брачный сговор имел прежде всего характер сделки, заключительное решение действительно принималось родителями или родственниками невесты. Однако это не являлось ограничением прав женщин: брачные дела сыновей, как правило, тоже вершились родителями" [Пушкарёва 1989:72]. Это нашло отражение и в языковой практике: Девка не курица, парень не кочет; не жениться им, где кто захочет. Покрасуйся, девушка, до святой воли батюшкиной.
Особое место в рассматриваемом фрейме занимают интроспективные пословицы, содержащие взгляд на мир самой девушки. Они объективируют желание скорейшего замужества: Батюшка Покров, покрой землю снежком, меня молоду платком (женишком). Данный пример имеет религиозную этимологию, так как содержит обращение к празднику Покрова, связанного с преданием о том, что в 910 году в храме Константинополя явилась Богородица, которая сняла с себя пояс-покров, простёрла его над молящимися и вознесла молитву о спасении мира от невзгод и страданий. К этому дню на Руси заканчиваются основные сельскохозяйственные работы и начинаются осенние свадебные недели. Покров Пресвятой Богородицы напоминает свадебное покрывало и считается покровителем брака. В этот день обычно выпадает снег, и чем он обильнее, тем больше он сулит свадеб, согласно приметам. Этим объясняется обращение девушек к Покрову. Религиозные представления здесь прочно сплетаются с отражением языческих культов, в частности, покровительница замужества и замужних женщин Параскева Пятница, к которой обращается девушка, связано с культом богини Мокоши: Матушка Параскевъя, пошли женишка поскорее. Кроме того, голос девушки звучит в значительной группе паремий, означивающих девичьи гадания, свадебные обряды и ритуалы, во многом сохранившие архаичные формы: Суженый, ряженый, приди ко мне ужинать. Приди, мой суженый, пить попроси (говорит девка, запирая замок под водою, и суженый приходит во сне). Друженька разлученъка, свахонька косоряжка. Расплетайся, трубчата коса, рассыпайтесь, русы волосы!
Обобщая рассматриваемый фрейм, можно отметить преимущественно положительную оценку образа молодой незамужней женщины особенно в сопоставлении с замужней, выполняющей социальную роль жены, которая в андро-центричной части пословиц коннотируется чаще отрицательно: Хорошая невеста - худая жена. Девка не жена: порода не одна. Все девушки хороши — а отколь берутся злые жёны? (Ср. All are good lasses but where come the ill wives?)
Примечательно, что признак "возраст" отражается в русской паремиоло-гии не только опосредованно. Русские паремии очерчивают совершенно конкретные возрастные рамки для каждого периода жизни женщины. Период "цветения" имеет две стадии, самой короткой из которых признаётся девичество: Девки век обыденный (сутки). Стадия наивысшей физической активности, работоспособности женщины так же объявляется недолгой: Сорок лет -бабий век.
Наконец, ещё одним таксоном русского концепта "женщина" в рамках параметрического признака "возраст" является фрейм "Пожилая женщина". 1.4. Фрейм "Пожилая женщина"
Он репрезентирован 1% паремий, что свидетельствует о его значительно меньшей представительности в сравнении с параллельным ему фреймом "Девушка". Рассматриваемый фрейм характеризуется двумя противопоставленными модусами оценки. Первый из них выражает отрицательную оценку образа старой женщины вследствие приписывания ей лишённости разума или социально осуждаемых моделей поведения, связанных со склонностью к пьянству или неадекватных возрасту: Старуха - бабушка повируха: из старого ума выжила, нового не прижила. В лесу птицы, в тереме девицы, а у бражки старые бабы. Не к лицу бабке девичьи пляски.
В другом модусе концептуализации пожилой женщины положительно коннотируется её хозяйственность и мастерство: Расходится старуха, так и не убаюкаешь. Старые старушки, мягкие краюшки. Последняя поговорка содержит лексический параллелизм, построенный на метафоре, связывающей женщин с результатами их труда. Положительная оценочность усиливается посредством наличия диминутивов, придающих также большую эмоциональность русскому материалу. Иногда имеет место категоризация всех возрастных характеристик женщины в одной паремии: У нас девушки растрёпу гики, молодушки воронушки, ребятушки галченятушки, старушечки горбушечки. В некоторых случаях положительная оценка деятельности пожилой женщины, умудрённой жизненным опытом, присутствует имплицитно: И на старуху живёт проруха.