Введение к работе
Диссертация посвящена сравнительному изучению современного состояния традиционных форм устной несказочной прозы русских и башкирских рабочих горнозаводской Башкирии и Южного Урала.
Актуальность исследования. За свою сравнительно недолгую историю развития фольклор рабочих обогатился значительными идейно-художественными ценностями, новыми мотивами и образами, своеобразно ярко выразившимися в их песнях и устных рассказах, легендах и преданиях. Однако изучение его как проблемы, имеющей бесспорное научное значение, началось у нас только в конце 20-х годов нынешнего столетия. Причем собирателями и исследователями преимущественное внимание уделялось до недавнего времени песенному творчеству русских рабочих дореформенной и послереформенной поры. Но уже со второй половины 30-х годов в серии сборников, подготовленных и изданных В.П.Бирюковым, Е.М.Блиновой, А.В.Гуревичем, И.С.Зайцевым, А.В.Ионовым, А.А.Мисюревым, предпринимается попытка научного анализа песен и устных рассказов горнорабочих Урала, Сибири и Гонбас-са. И только в конце 50-х годов на основе этих сборников и отразивших сюжеты, мотивы и образы горнозаводского фольклора "тайных сказов" П.П.Бажова, а также записей самих исследователей (Р.Р.Гельгардт, М.Г.Китайник, В.П.Кругляшова, А.И.Лазарев и др.) начинается теоретически обоснованная разработка проблем пролетарской поэзии, создаются специальные труды об особенностях и судьбах традиционных жанров устной прозы горняков России. Заметный вклад вносят в эту работу и фольклористы Башкирии, выпустившие ряд научных сборников и опубликовавшие цикл статей о прозаических жанрах фольклора горнорабочих. Однако поныне остается немало нерешенных вопросов.
Еще более полувека назад П.Г.Богатырев писал об актуальности "определения и изучения каждого жанра устных рассказов"1. Слова ученого не утратили своей злободневности и сегодня: до сих пор не выработаны единые критерии размежевания границ несказочной прозы, не говоря уже о теоретически обоснованных дефинициях жанров легенды, предания и устного рассказа. Причиной тому - сложность их дифференциации, обусловленная общностью "целевой установки" (В.П.Аникин) и социально-бытового назначения, близость способов отражения действительности и некоторое сходство в манере повествования и стиле изложения. Особенно это характерно для преданий и легенд, которые, как верно заметил К.В.Чистов, "не бытуют в виде одного устойчивого текста, а образуют сложную систему динамической передачи представления или образа, лежащего в основе каждого из них, состоящую из разнообразных фабулатов и меморатов, основных и "дочерних" рассказов..."2.
Нередко исследователи оперируют понятиями и терминами "легенда" и "предание" как синонимами (Л.И.Емельянов, Г.А.Левинтон, Л.Е.Элиасов и др.). Большинство же наших фольклористов (С.Н.Азбелев, В.Е.Гусев, Э.В.Померанцева, В.Я.Пропп, В.К.Соколова, К.В.Чистов и др.) легендами называют фантастические, преданиями -реалистические рассказы. Из зарубежных "прозаиков" примерно такой же точки зрения придерживается Цв.Романска, которая делит болгарские исторические предания на тексты с хорошо сохранившейся исто-
Богатырев П. Г. Фольклорные сказания об опришках Западной Украины // Советская этнография. V. - М., 1941. С. 59.
Чистов К. В. О сюжетном составе русских народных преданий и легенд (Методологические вопросы) // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. - М.: Наука, 1968. С. 330.
рической основой и с преобладанием легендарных элементов3. Ю.Кржижановский, как и многие его коллеги в Европе, под легендами подразумевает только религиозные рассказы о святых4 и пр., что напоминает близкое по смыслу определение В.Я.Проппа, который писал в середине 50-х годов: "Легендой... целесообразно называть такие рассказы, содержание которых прямо или косвенно связано с христианской религией"5.
В.К.Соколова употребляет термин "легенда" применительно к рассказам, которые "по содержанию могут быть близки к историческим преданиям, но осмысляющим события с религиозной точки зрения. В то же время она отчетливо отграничивает их от преданий с элементами фантастики6. К.В.Чистов к легендам относит "устные народные рассказы фантастического характера о героях, событиях или явлениях, которые мыслятся как существующие во время исполнения этих рассказов (или "продолжающиеся в современности"7) . Под преданиями, - по его мнению, - разумеются различные устные народные рассказы о прошлом"8 с установкой на достоверность, которая не исключает отдельных элементов фантастики, добавим от себя, чтобы эта "формула" обрела большую полноту и завершенность.
В данной работе мы руководствуемся приведенными здесь определениями двух главных жанров несказочной прозы, лишь иногда внося в них незначительные вставки. А так как в научной литературе понятие об устном рассказе, представлено крайне редко и весьма описательно, мы попытались дать собственное его определение: Устный рассказ - это относительно устойчивое, отделившееся от первоначального исполнителя эпическое прозаическое произведение о конкретных лицах, событиях и явлениях недавнего прошлого с установкой на несомненную достоверность и общественно-познавательное значение.
Фольклору шахтеров-горняков, старателей-приисковиков, сталеваров-металлургов и сплавщиков-плотогонов, как известно, свойственно более реалистическое, нежели традиционной крестьянской устной словесности, изображение действительности. К поэтическому вымыслу он прибегал в основном на раннем этапе формирования в силу неясности представлений работных людей об окружающей природе и конкретном объекте труда, их предрассудков и суеверий, а также особых установок мировоззренческого порядка (например, необходи-
Romanska Z. Die bulgarischen Volkssagen und Legenden Zustand ihrer Erforschung: Tipe und Motive II Tagung der Sagenkomission der Internationale Society for Folk-Narrative Research ..." - Budapest, 1964. Приводится по статье В.К.Соколовой "О некоторых типах исторических преданий (к проблеме их жанрового своеобразия) // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. - М.: Наука, 1968. С. 269.
См.: Krzyzanowcki J. Slovnik folkloru polskiego. -Warszawa, 1965. S. 199-200.
Пропп В. Я. Легенда // Русское народное поэтическое творчество. Т. II, кн. 1: Очерки по истории русского народного поэтического творчества середины XVIII - первой половины XIX века. - М.-Л.: Изд. АН СССР, 1955. С. 378.
См.:Соколова В. К. О некоторых типах исторических преданий (к проблеме их жанрового своеобразия) // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. - М.: Наука, 1968. С. 270.
Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды XVII - XIX вв. - М.: Наука, 1967. С. 6.
Чистов К. В. О сюжетном составе русских народных преданий и легенд (Методологические вопросы) // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. - М.: Наука, 1968. С. 318.
мость сотворения своего всесильного героя, гипертрофированного до размеров божества, способного противостоять социальному злу и защищать интересы самих крепостных рабочих). Этим обстоятельством объясняется прежде всего зарождение в нем фантастических образов, наделенных сверхъестественными возможностями и производивших неповторимое впечатление и яркий эмоциональный эффект на сознание слушателя. Не случайно, по-видимому, столь высокую оценку дает ему С.Н.Азбелев: "В русском прозаическом фольклоре последних 100-150 лет многие из наиболее ценных в идейно-художественном отношении текстов являются результатом творчества рабочих"9.
И хотя в определенных ученых кругах сохраняется некоторый скепсис относительно эстетического потенциала фольклора рабочих, лучшие его образцы могут служить истинным украшением народного творчества. Отсутствие четко выработанной композиционной структуры в них вовсе не говорит об аморфности и бессистемности повествования, которое отнюдь не представляет нагромождение случайных фактов и сведений. Для многих легенд, преданий и рассказов горняков, несущих пусть даже первоначальный обобщающий смысл, характерен стройный развернутый сюжет, особенно если они предназначены для лиц другой профессиональной сферы или иной социальной среды. Нередко рассказчики искусно передают напряженность ситуации посредством выразительной интонации, смены (модуляции) тональности при резком повороте в ходе события, диалогической речи, лаконичных фраз, пословичных оборотов, остроумно резюмирующей случившееся концовкой. Чтобы сообщить большую убедительность своему рассказу, они, как правило, обращаются к опыту, мнению и авторитету предков или старших, стараются назвать точное время и место происходившего, довольно часто употребляют в своей речи профессиональную лексику, приводят названия орудий труда и детали, связанные со спецификой производственных процессов. Описание героя более чем немногословно, обычно называется лишь самая главная его черта, портретная характеристика, за исключением фигуры и одежды, почти не встречается. Все это вместе взятое придает устным рассказам рабочих большую притягательную силу и неповторимый колорит.
Изучать историко-фольклорный процесс в национальных рамках чрезвычайно трудно. Еще труднее выявлять межнациональные типологические соотношения в нем, но он наиболее плодотворен с точки зрения возможностей глубокого познания истории фольклора10. Примечательной особенностью устной прозы многонационального Урала, где широко распространены также традиционные предания и легенды, связанные с заводским, рудничным и приисковым трудом, является исторически закономерное целостное сочетание и взаимодействие в ней разных этнических традиций, в частности русских и башкирских. Отсюда актуальность изучения творчества двуязычных башкирско-русских и русско-башкирских народных рассказчиков на фоне современных межнациональных процессов, региональных и всероссийских.
Тема диссертации актуализируется и тем, что в ней сравнительно-историческому изучению подвергается несказочная проза горнозаводской Башкирии и Южного Урала, а также других горнорудных районов России и отчасти Западной Европы. Основанная на
Азбелев С. Н. О жанровом составе прозаического фольклора русских рабочих // Устная поэзия рабочих России / Сб. статей под ред. В.г.Базанова. - М.-Л.: Наука, 1965. С. 111.
Путилов Б. Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. - Л.: Наука, 1976. С. 203. (Далее: Путилов Б.Н.).
богатом "полевом" материале, впервые вводимом в научный оборот, работа представляет пока единственный опыт монографического исследования легенд, преданий и устных рассказов как ведущих жанров фольклора рабочих разных национальностей - по преимуществу русских и башкир - в их содержательном и тематическом многообразии. Реальные и потенциальные возможности ее таковы, что она приобретает важное значение для раскрытия особенностей бытования этих произведений и сохранения их традиций в разных географических регионах, а также позволяет утвердительно ответить на вопрос о существовании башкирской национальной разновидности рабочего фольклора как самобытного явления народного творчества.
Цели и задачи исследования. Настоящая работа посвящена изучению ведущих жанров прозаического фольклора горнорабочих восточной Башкирии и некоторых сопредельных районов Челябинской области, где еще в XVIII веке получила значительное развитие горнозаводская промышленность. Впоследствии многие старинные заводы и рудники там были закрыты, зато возникли и функционируют новые промышленные предприятия. Естественно, за этот период существенные изменения претерпела и устная словесность местного населения, в которой весьма заметную роль играла рабочая поэзия. Мы ставим целью выявить общие и специфические особенности репертуара старой горняцкой и горнозаводской несказочной прозы, которая бытует в регионе по преимуществу на русском и башкирском языках, систематизировать и проанализировать записанные в основном нами легенды, предания и устные рассказы о прошлом, распространенные среди русских и башкирских рабочих, и произвести некоторые наблюдения над характером взаимодействия разнонациональных фольклорных традиций двух народов в условиях национальной республики.
Стремясь изучать местные предания и легенды как "неписаную историю жизни и деятельности наших предков"11, мы, естественно, не могли ограничиться преданиями и легендами, представляющими определенный эстетический интерес, и рассматриваемые нами устные рассказы выходят нередко за пределы художественного фольклора. Однако, как справедливо отметил А.И.Лазарев, из массы реалистических и фантастических рассказов о прошлом, легенд, слухов, толков и воспоминаний "могут складываться предания, несущие уже определенный художественный обобщающий смысл"12, сюжеты которых приобретают относительную устойчивость и варьируются.
Поэтическая неравноценность основных источников объясняется самой природой произведений несказочной прозы с их установкой на достоверность повествования, в котором решающая роль отводится независимо от степени художественности не эстетической, а объяснительной функции. На этом основании некоторые исследователи усматривают в них лишь познавательное значение. Отрицание эстетического качества несказочной прозы, а иногда - как следствие этого - ее фольклорной принадлежности проявляется и в работах Л.И.Емельянова и немецких фольклористов Л.Рериха и Л.Шмидта.
Заметим, что стремление к достоверности отнюдь не противоречит законам искусства (правда жизни - одно из главных условий прекрасного, считалось до недавнего времени) и всякий законченный рассказ облекается в соответствующую, порой стихийно воссоздаваемую, форму. А если учесть, что каждый рассказчик старается не только информировать, но и интриговать слушателя, для чего исполь-
* Э л и а с о в Л. Е. Русский фольклор Восточной Сибири. Ч. II: Народные предания. - Улан-Удэ, 1960. С. 5.
Лазарев А. И. Сказы рабочих и литературные сказы о рабочих // Устная поэзия рабочих России. - М.-Л.: Наука, 1965. С. 136.
зует определенный набор изобразительных средств - от эффекта неожиданности до поэтической гиперболы и условности, которые вместе с традиционностью видения мира, стереотипным описанием ситуаций и отношений образуют фольклорную эстетику, - то мы вправе говорить об элементах художественности в любом подобном рассказе.
Что касается "задач художественности" (Л.И.Емельянов), они принципиально чужды для творчества основной массы рассказчиков и реализуются лишь в "упражнениях" отдельных "краснобаев", которые стараются не столько информировать, сколько развлечь слушателей занятным рассказом. Доминантной для них становится эстетическая установка. С этой целью они придумывают множество деталей, осложняют конкретный сюжет или уходят от него, что чревато утратой его жанрового и видового признака - рассказ может трансформироваться в предание или легенду13. Поэтому, не избегая "полуфольклорного" материала, мы учитываем в то же время, что в живом процессе устного бытования народной прозы художественное нераздельно связано с нехудожественным и что незначительные элементы художественности могут развиваться в существенные явления фольклорного творчества: художественное обобщение в фольклоре создается постепенно в результате неоднократной устной интерпретации тронувшего воображение повествователя яркого события и на основе отражения жизненных фактов в соответствии с народными представлениями о красоте.
Исходя из того, что "исследование межэтнических фольклорных общностей способно во многом обогатить - и уже обогащает - нашу фольклористику"1', записанные нами легенды и предания о заводской колонизации Башкирии, об открытии старинных заводов и приисков, условиях жизни и труда на них, а также предания и рассказы-воспоминания рабочих сплава мы пытаемся рассматривать по возможности в соотношении с аналогичными фольклорными материалами, собранными в других географических и национальных регионах России.
Наши записи дают нам основание впервые поставить и частично осветить вопрос о башкирском горнозаводском и горняцком фольклоре, о взаимодействии местных русских и башкирских фольклорных традиций. Последнее представляется особенно важным в свете критических высказываний В.М.Гацака, который в своей широко известной монографии писал о нерешенных проблемах современной науки: "...не всегда оказывается действенным выяснение конкретно-национальных начал в пределах региональной общности, анализ иногда подменяется констатацией наличия или отсутствия того или иного элемента. Медленно преодолевается давний недостаток: ограничение материалом родственных языков; изоглоссы, ведущие в не родственную языковую среду, зачастую обрываются"15.
В своей работе мы стараемся учитывать и другое конструктивное положение В.М.Гацака о том, что "у соседствующих народов сходство фольклора захватывает не только самые общие, но и более конкретные, локальные элементы развития и умножается с многообразными результатами контактных связей, совместного развития и симбиоза народных культур"16.
Это глубокое и емкое суждение всецело может быть применено и к анализу фольклора рабочих разных национальностей, в том числе
См.: Померанцева Э. В. Жанровые особенности русских быличек // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. - М. : Наука, 1968. С. 290.
Г а ц а к В. М. фольклор и молдавско-русско-украинские исторические связи. - М.: Наука, 1975. С. 4.
15 Там же. С. 4.
16 Там же. С. 4.
русских и башкир. Жизнь в одинаковой природной и бытовой среде, постоянное тесное взаимодействие, повседневная трудовая деятельность на одном и том же заводе или руднике выработали в них общее миросозерцание и адекватное восприятие духовного опыта и поэтических традиций не только предыдущих поколений, но и сложенных в новое время наиболее характерных устных произведений. Данное обстоятельство позволило В.П.Кругляшовой заключить: "В условиях совместного труда, быта, отдыха образуются предпосылки для создания межнационального фольклорного репертуара. Жанрово-разнообразный рабочий фольклор", который "вбирает каноны и крестьянского, и городского рабочего фольклора, и словесного профессионального искусства", "продуктивно развивается в наши дни... и органично входит в массовые формы духовного общения рабочих"17.
Источниковедческую базу диссертации составили материалы самых разнообразных фольклорных сборников, изданных как у нас в стране, так и за рубежом. В первую очередь сюда следует отнести научные сборники кафедр русской и башкирской литератур и фольклора Башго-суниверситета, особенно - основанный Л.Г.Барагом межвузовский ежегодник "Фольклор народов России", отдельные тома свода "Башкирское народное творчество", изданного на русском (автор - один из переводчиков текстов сказок, преданий и легенд) и башкирском языках в 14 и 20 томах соответственно. Достаточно широко использованы в работе и отдельные мотивы, фрагменты и тексты фольклорных памятников, извлеченные из литературных произведений, в том числе мировой классики, специальных трудов по истории, этнографии, экономике, статистике, горнорудному производству, географии и краеведению, а также дневных записок путешествий крупнейших русских ученых далекого и сравнительно недавнего прошлого. Заметное место среди материалов заняли сведения из официальных источников, в частности, обнаруженные автором в архиве Уфимского института истории, языка и литературы, Центральном государственном архиве древних актов (ЦГА-ДА) и Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ). И наконец, львиную долю положенных в основу настоящей диссертации конкретных текстовых материалов представляют легенды, предания, устные рассказы, лиро-эпические и лирико-песенные произведения, поныне активно бытующие и записанные в последние три десятилетия на русском и башкирском языках преимущественно самим автором как участником и одним из руководителей фольклорных экспедиций Башкирского университета на востоке республики и прилегающих районах Челябинской области.
Методологические основы и методы исследования. Принимая во внимание принципиальное утверждение В.П.Аникина о том, что "изучение рабочего фольклора (построение его полной, законченной истории) немыслимо без использования типологического метода..., основанного на конкретно-историческом анализе"18, мы стараемся рассматривать его в диалектическом развитии - от ранних видов до современных форм бытования - и показать, какой путь становления пройден им за два с половиной столетия. А это с неизбежностью приводит к необходимости выявления в нем каких-то общностей или различий и конкретного истолкования и обоснования установленных соотношений,
Кругляшова В. П. Предисловие // Фольклор Урала: Фольклор в духовной культуре современного рабочего класса. - Свердловск, 1986. С. 4.
13 Аникин в. П. Рабочий фольклор и современные проблемы фольклористики // Фольклор Урала: Фольклор в духовной культуре современного рабочего класса. - Свердловск, 1986. С. 11.
что возможно только при изучении их с позиций правильно выбранной конструктивной методологии.
Историзм - один из главных принципов теории познания. Каждая наука вырабатывает на его основе свою специальную методологию и методику, которые конкретизируют общие ее положения применительно к данной области знаний. Несомненно, главенствующую роль при этом играет сравнительный анализ, который широко декларировался у нас еще в 30-е годы как основной способ обнаружения связей и схождений в словесном творчестве разных народов (В.Г.Богораз, Д.К.Зеленин, Е.Г.Кагаров, В.Н.Перетц). В конце 50-х годов В.М.Жирмунский выдвигает (формулирует) основные принципы сравнительного изучения исторических явлений, объясняющие в то же время причины их сходства: сопоставительный, историко-генетический, историко-типологическии и историко-контактный19. Вместе взятые, они воплощают принцип историзма в науке и материализуют ее основную методологию.
Сознавая принципиальную возможность, а порой и необходимость применения любого из названных способов сравнения, мы отдаем в своей работе предпочтение историко-типологическому методу анализа изучаемых произведений. Если под фольклорной типологией вслед за В.Н.Путиловым понимать "закономерную, обусловленную рядом объективных факторов повторяемость... образов, мотивов, сюжетов, художественных средств, жанров и жанровых признаков..."20 устной поэзии, правомерность и репрезентативность нашего выбора становится очевидной и вполне убедительной. При этом необходимо помнить предупреждение В.М.Гацака об опасности преждевременной типологизации, не учитывающей реального разнообразия художественных форм21 и слова Б.Н.Путилова о недопустимости "схематизации... живых процессов n2Z, происходящих в устном творчестве.
Однако мы имеем дело по преимуществу с фольклором особого региона, где в силу ряда объективных причин сложилось длительное и устойчивое соседство двух народов, пребывающих в постоянном экономическом и культурном общении и взаимодействии, поэтому сходство и общность многих мотивов и образов несказочной прозы склонны объяснять творческим взаимообменом, что обуславливает закономерность применения при их изучении историко-контактного метода. А "рядом с типологией контактных связей и, возможно, будучи обусловлена ею, несомненно существует типология.., возможностей и вероятностей миграции и заимствования фольклорных явлений"23.
Поскольку история определяет не только содержание, но и структуру конкретных жанров, историко-типологическии метод, пишут В.Я.Пропп и Е.М.Мелетинский, не исключает структурно-типологического изучения фольклора24.
См.: Жирмунский В. М. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки. - М.-Л.: Гослитиздат, 1962. С. 76-77; его же: Сравнительное литературоведение: Восток и Запад. - Л.: Наука, 1979. С. 186.
20 П у т и л о в В. Н. С. 21, 22.
См.: Г а ц а к В. М. Проблемы изучения конкретно-национального и общего в фольклоре // Национальное и интернациональное в литературе, фольклоре и языке. - Кишинев, 1971. С. 188.
22 П у т и л о в Б. Н. С. 119.
23 П у т и л о в Б. Н. С. 25.
См.: Пропп В. Я. Морфология сказки. Изд. 2-е. - М.: Наука, 1969. С. 10-11; Мелетинский Е. М. Сравнительная типология фольклора (историческая и структурная) // Philologica: Исследования по языку и литературе. Памяти академика Виктора Максимовича Жирмунского. - М.: Наука, 1973. С. 387-389.
Каждый из этих методов весьма перспективен и плодотворен, но еще больше усиливают они возможности науки в комплексном применении. Так, соединение историко-типологического и историко-генетического подходов позволяет если не доказать вполне определенно, то выдвинуть обоснованные гипотезы относительно истории отдельных жанров, уходящей в глубокую древность25. Современная общая теория фольклора вполне допускает сочетание фольклорно-генетических исследований с историко-этнографическими.
Научная новизна представленной диссертации заключается в том, что она написана, как отмечалось выше, на совершенно новом, фактически впервые публикуемом и вводимом в сферу сравнительно-исторического анализа материале. С этим непосредственно связана нестандартность ее основных положений и выводов. Новаторский характер исследования обусловлен еще и тем, что автор поныне записывает превосходно сохранившиеся и не утратившие своей поэтичности легенды, предания и устные рассказы горнозаводского населения Башкирии и Челябинской области в то время как в других промышленных районах от них остались по существу обрывочные фрагменты и смутные воспоминания. Из сказанного следует также, что изучаемые источники выполняют вопреки широко распространенным в науке и разделяемым большинством ученых суждениям не только информационную или дидактическую, но отчасти и эстетическую функцию.
Предлагаемая работа отличается от аналогичных исследований и тем, что не ограничивается рамками устного репертуара одного народа, а охватывает фольклор, бытующий на двух языках - русском и башкирском, что позволяет говорить как о национальных, так и типологически сходных или общих его особенностях и высказать некоторое предположение о неповторимо своеобразных условиях, сложившихся в данном регионе, благодаря которым стало возможным более продуктивное развитие и сохранение да наших дней традиционных жанров местной несказочной прозы.
Научно-практическое значение выводов диссертации. Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что ее материалы, методы анализа и результаты исследования найдут широкое применение в работе местных, областных и республиканских краеведческих музеев, фольклорных, литературных и исторических кружков средних и высших учебных заведений, при составлении программ и пособий по фольклорной практике студентов, специальных курсов и семинаров, написании учебников по фольклору и литературе, разработке каталогов и систематических указателей по жанрам несказочной прозы и издании запланированного на ближайшие годы Институтом истории, языка и литературы Уфимского научного центра Российской Академии наук и Академией наук Республики Башкортостан многотомного свода фольклора народов Башкирии в 25 томах. Русскому фольклору в нем отводится 5 томов, подготовка их поручена Б.Г.Ахметшину (3 тома), Л.И.Брянцевой, И.Е.Карпухину. Естественно, сюда не входит изданный на башкирском и русском языках - в 20 и 14 томах соответственно -свод "Башкирское народное творчество".
Можно смело утверждать, что значение настоящей диссертации выходит далеко за пределы чисто фольклористических задач. Она может быть использована специалистами в области других гуманитарных наук и дисциплин при изучении и создании ими фундаментальных исследовательских работ о труде и быте, духовной и культурной жизни, а также идейных и эстетических воззрениях рабочих разных профессий и населения горнозаводских районов России в целом.
25 См.: Путилов Б. Н. С. 144.
Апробация работы. Основные положения и материалы диссертации докладывались на многочисленных межвузовских, региональных и всесоюзных конференциях, совещаниях и сессиях АН СССР, а также конгрессах и симпозиумах тюркологов в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Саратове, Самаре, Новгороде, Нальчике, Челябинске, Уфе и других городах страны. Конкретно и непосредственно по теме диссертации опубликована монография (11 п.л.) и более 35 статей (общим объемом 15 п.л.) как в местных, так и иногородних научных сборниках (особо следует отметить издаваемый Башкирским госуниверситетом с 1974 года ежегодник "Фольклор народов России", во всех 24 выпусках которого соискатель выступает как автор, а в 22 участвует как член редколлегии) и журналах, включая "Советскую этнографию" (1974, №1) . Кроме того, по проблемам изучения русских и башкирских (мифологических, космогонических, географических, натуралистических, или этиологических, этногенетических, исторических и др.) преданий и легенд, их связей и взаимоотношений напечатано в разных изданиях порядка 40 статей и тезисов, а также рецензий (общим объемом около 20 п.л.) на монографии и научные сборники, в том числе в "Вопросах литературы" (1972, №2) и "Советской тюркологии" (1980, №3). Неоднократно автор выступал оппонентом на защитах, писал отзывы - и в качестве представителя ведущей научной организации - на диссертации и авторефераты по фольклористике. Готовится к изданию его монография" Устная история башкирского народа: Легенды и предания" (объемом 12 п.л.), которая должна увидеть свет в 1998 году.
Диссертация обсуждена и одобрена на заседании кафедры русской литературы и фольклора Башкирского государственного университета с участием заведующего отделом фольклора и искусства Института истории, языка и литературы УНЦ РАН.
Структура диссертации. Работа состоит из вводной и заключительной глав, четырех основных частей (в каждую из них вошло по 3 главы), а также списка использованной литературы.