Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Патофизиологическая и патоморфологическая характеристика почек при реперфузионном синдроме на фоне кровотечения и основные подходы к его коррекции (обзор литературы) 15
1.1 Роль гуморальных систем в развитии реперфузионного синдрома и кровотечения 15
1.2 Патоморфологические изменения в почках при реперфузионном синдроме и кровотечении 23
1.3 Патогенетическое обоснование медикаментозной коррекции реперфузионного синдрома и кровотечения 26
Глава 2 Материал и методы исследования 31
2.1 Общая характеристика экспериментального материала 31
2.2 Структура и объем исследования 32
2.3 Методы исследования 34
Глава 3 Состояние системы протеолиза и его ингибиторов, а также патоморфологические изменения в ткани почек крыс при развитии реперфузионного синдрома на фоне кровотечения 43
3.1 Анализ выживаемости и летальности экспериментальных животных при моделировании кровотечения, реперфузионного синдрома и реперфузионного синдрома на фоне кровотечения 43
3.2 Состояние системы протеолиза и его ингибиторов в сыворотке крови крыс при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения 44
3.3 Сывороточные показатели функции почек крыс при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения 47
3.4 Состояние системы протеолиза и его ингибиторов в супернатантах гомогенатов почек крыс при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения 48
3.5 Патоморфологические изменения в почках лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения 51
3.6 Иммуногистохимическое исследование почек лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения 56
3.7 Ультраструктурные изменения в почках лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения 67
Глава 4 Состояние системы протеолиза и его ингибиторов, а также патоморфологические изменения в ткани почек крыс при развитии реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем 75
4.1 Анализ выживаемости и летальности экспериментальных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем 75
4.2 Состояние системы протеолиза и его ингибиторов в сыворотке крови крыс при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем 77
4.3 Сывороточные показатели функции почек крыс при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем 81
4.4 Состояние системы протеолиза и его ингибиторов в супернатантах гомогенатов почек крыс при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем 84
4.5 Патоморфологические изменения в почках лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем 88
4.6 Иммуногистохимическое исследование почек лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем 97
4.7 Ультраструктурные изменения в почках лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем 113
Глава 5 Обсуждение результатов и заключение 121
Выводы 138
Практические рекомендации 140
Список используемых сокращений 141
Список использованных источников 142
- Роль гуморальных систем в развитии реперфузионного синдрома и кровотечения
- Патоморфологические изменения в почках лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения
- Состояние системы протеолиза и его ингибиторов в сыворотке крови крыс при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем
- Ультраструктурные изменения в почках лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем
Роль гуморальных систем в развитии реперфузионного синдрома и кровотечения
Реперфузионный синдром (РС) представляет собой патологическое состояние, возникающее в результате системного гипоксического и токсического повреждения клеток, органов и тканей, детерминированное ответом на восстановление кровотока в первично ишемизированных тканях в условиях различной резистентности организма с последующим развитием перфузионно-метаболического дисбаланса и клинически проявляющееся инкретным вовлечением систем организма в патологический процесс при различных степенях дисфункции [50]. С развитием реперфузионных нарушений сталкиваются в своей практике врачи различных специальностей: кардиологии, ангиохиругии, неврологии, медицины катастроф [51, 79, 90, 93, 127, 145]. РС также всегда становится ведущим компонентом синдрома длительного сдавления (СДС) или, по-другому, травматического рабдомиолиза. Последний представляет из себя критическое патологическое состояние, характеризующееся развитием шока и почечной недостаточности вследствие продолжительного нарушения кровоснабжения сдавленных мягких тканей в результате длительной компрессии обломками зданий, сооружений, грунтом при землетрясениях, завалах в шахтах и обвалах [120]. Патогенетический механизм развития СДС весьма сложен и включает образование миоглобина и БАВ в ишемизированных тканях с дальнейшим поступлением в системный кровоток, гиповолемию вследствие плазморрагии и отека, интенсивную болевую импульсацию из пораженных участков [24, 118]. При этом, если при непосредственном воздействии травмирующего агента патогенетические последствия развиваются сразу в результате деструкции клеток и выделения миоглобина в кровеносное русло, то синтез продуктов анаэробного гликолиза, а также БАВ растягивается на несколько часов после начала ишемии [48]. Именно это дает основание рассматривать РС в качестве основного компонента СДС.
Несмотря на многочисленные исследования, посвященные данной проблеме, ряд вопросов, касающихся биохимических и патоморфологических изменений, а также врачебной тактики при РС, особенно в составе комбинированной патологии, остается не выясненным, о чем свидетельствуют высокие показатели смертности [75, 97, 98, 143, 152]. Это во многом обусловлено тяжелыми метаболическими расстройствами гомеостаза, которые приводят к нарушениям микроциркуляции в тканях и органах, как следствие, развитию ПОН, которая и является основной причиной летального исхода у больных, находящихся в критическом состоянии [10, 20, 140].
Под критическим состоянием понимают такое состояние, при котором наблюдаются расстройства физиологических функций и нарушения деятельности отдельных систем, которые не могут спонтанно коррегироваться и требуют частичной или полной коррекции, или замещения [20, 83]. При КС приспособительные реакции переходят в патологический режим, функции организма дезорганизуются, и он теряет способность управлять своими органами и системами. Среди клинических форм КС выделяют тяжелую механическую травму, массивную кровопотерю, генерализованную микробную и гистиоцитарную инвазию (сепсис, перитонит), инсульт, инфаркт миокарда, панкреонекроз, эпилептический статус, приступ бронхиальной астмы и т.д. [41, 45, 97].
В настоящее время многие исследователи полагают, что в основе патогенеза большинства КС лежит синдром системной воспалительной реакции (ССВР или SIRS) [1, 9, 45, 132]. Впервые этот термин употребил R. Bone для описания системного воспалительного ответа на повреждения различной степени тяжести, вызванные травмой, панкреатитом, инфекцией, кровопотерей, иммунными медиаторами, а также реакции организма при сепсисе [129]. Американская коллегия торакальных хирургов совместно с Обществом интенсивной терапии на конференции в Чикаго в 1991 году определила ССВР типичным проявлением сепсиса, развивающегося при утрате макроорганизмом способности к ограничению местного воспалительного очага [114, 121]. Отсюда следует, что определяющим звеном в развитии сепсиса была признана аккумуляция и неконтролируемое распространение провоспалительных медиаторов, которые вначале поступают только из первичного очага инфекционного воспаления, а при возникновении ССВР уже продуцируются активированными макрофагами других органов и тканей [1, 52]. ССВР – это универсальный генерализованный ответ организма на различные повреждающие факторы (травма, ожог, массивная кровопотеря), то есть на системную и местную недостаточность кровоснабжения, обусловленный выбросом в кровоток медиаторов воспаления [132, 159]. Увеличение продукции провоспалительных цитокинов (фактор некроза опухоли альфа (ФНО) и интерлейкины (ИЛ) - ИЛ-1, ИЛ-6, ИЛ-8) на первом этапе развития ССВР может привести к возникновению шока, ОРДС, ДВС-синдрома.
Вслед за этим повышается уровень противовоспалительных интерлейкинов: ИЛ 4, ИЛ-10, ИЛ-13, – что ведет к иммуносупрессии, при которой моноциты и макрофаги теряют способность выделять провоспалительные цитокины.
Возникающая иммунологическая недостаточность осложняется гнойно септическими процессами и прогрессированием ПОН. Можно сделать вывод, что ПОН как бы является клиническим проявлением нерегулируемого системного воспаления при нарушении ауторегуляции, пусковым механизмом которого является чрезмерная реакция организма на неспецифический раздражитель [41, 60, 74].
Ишемическое повреждение большого массива мышечной ткани с ее последующей реперфузией приводят к иммунологической перестройке и запускают системную воспалительную реакцию. В ответ на ишемию в организме повышается свертываемость крови и выработка нейтрофилов, происходят катаболические сдвиги. Активируемые лейкоциты адгезируют на поверхности поврежденных эндотелиоцитов, что приводит к формированию лейкоцитарно-тромбоцитарных конгломератов и микроциркуляторным расстройствам. Кроме того, вследствие адгезии макрофаги, нейтрофилы, эндотелиальные и другие клетки начинают бесконтрольно синтезировать цитокины, поддерживающие воспалительную реакцию. [75, 81, 85]. Продуцируемые эндогенные токсины, в число которых входят цитокины, биогенные амины, циркулирующие иммунные комплексы, гуморальные регуляторы, продукты протеолиза, липолиза и перекисного окисления липидов (ПОЛ), обладают высокой биологической активностью и, как следствие, вызывают нарушение микроциркуляции, проницаемости биологических мембран, запускают тканевую гипоксию, приводя к повреждению клеток [22, 155].
Внутриклеточное кислородное голодание активирует компенсаторные механизмы анаэробного гликолиза, в результате чего нарастает синтез молочной кислоты и ионов водорода. Лактат в сочетании с кумулирующимся в тканях из-за микроциркуляторных расстройств СО2, вызывает смешанный тканевой ацидоз, приводящий к структурному повреждению клеток [29, 150]. Количество АТФ снижается из-за набухания митохондрий и разобщения окислительного фосфорилирования. Возникающий энергодефицит приводит к угнетению работы Na+/K+-АТФазной ферментной системы, и, как следствие, к нарушениям ионного баланса и накоплению Са2+ в клетке. Внутриклеточная кумуляция ионов Са2+ катализирует реакции с участием лизосомальных и митохондриальных фосфолипаз, в результате чего содержание фосфолипидов, в первую очередь тех, которые имеют в своем составе полиненасыщенные жирные кислоты (кардиолипин, фосфатидилхолин), в биологических мембранах сокращается. Эти биохимические процессы, с одной стороны, приводят к изменению физических свойств мембран, уменьшению микровязкости, нарушению их барьерной и структурной функций, а с другой – к образованию ряда продуктов (арахидоновая кислота и другие полиненасыщенные жирные кислоты, недоокисленные жирные кислоты и их соединения с коэнзимом А, ацил-карнитин,), усугубляющих структурное повреждение мембран клеток [47, 67, 99, 124].
Кумуляция ионов водорода, повышение уровня внутриклеточного кальция, активация процессов ПОЛ, многофакторная альтерация клеточных мембран приводят к выбросу активированных неспецифических лизосомальных протеиназ, в свою очередь, способствующих активации протеолитических ферментов плазмы крови [5, 92]. Физиологическая роль протеиназ в организме велика: они осуществляют неспецифический протеолиз, обеспечивая деградацию и повторную утилизацию поврежденных, выполнивших свою роль белковых молекул, выполняют регуляторную функцию, осуществляя ограниченный протеолиз, в результате которого из неактивных предшественников образуются активные формы ферментов, гормонов, белков плазмы крови и структурных белков, образуются и впоследствии инактивируются биологически активные пептиды (нейропептиды, кинины), имеющие большое значение в регуляции различных функций организма [14, 34, 148].
Патоморфологические изменения в почках лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения
При моделировании кровотечения морфологические изменения ткани почек проявлялись, в основном, нарушениями микроциркуляции и дистрофическими изменениями эпителия извитых канальцев (Рисунок 3.1, 3.2).
Клубочки расположены равномерно, размеры их уменьшены, капилляры клубочков запустевают. Часть эпителиоцитов проксимальных и дистальных извитых канальцев в состоянии зернистой дистрофии, отечна, что приводит к сужению просвета канальцев. Некоторые эпителиальные клетки канальцев содержат пикнотичные ядра без ядрышек (КП) или «тени» ядер (Т). В отдельных полях зрения в просвете извитых канальцев и собирательных трубочек определяются небольшие скопления мелкодисперсных эозинофильных масс, единичные эритроциты. Строма отечна, кровеносные сосуды коркового вещества запустевают, а на границе с мозговым веществом полнокровны (П), часть сосудов с признаками спазма (С).
Гистологическое исследование ткани почек при моделировании РС продолжительностью 12 часов после 6-часовой ишемии выявило более выраженные микроциркуляторные и дистрофически-некротические изменения (Рисунок 3.3, 3.4).
Клубочки расположены равномерно, часть клубочков уменьшена в размерах, их капилляры запустевают. Большая часть эпителиоцитов проксимальных и дистальных извитых канальцев в состоянии зернистой дистрофии, отечна, что приводит к сужению просвета канальцев. Во многих канальцах эпителиальные клетки содержат пикнотичные ядра без ядрышек (КП) или «тени» ядер (Т). В отдельных полях зрения в просвете извитых канальцев и собирательных трубочек определяются скопления мелкодисперсных эозинофильных масс и эритроцитов. # ;
Строма отечна, часть кровеносных сосудов резко полнокровна (П), часть – запустевает, сосуды преимущественно мелкого калибра с признаками спазма. Периваскулярно, в основном, в корковом веществе, определяются единичные диапедезные кровоизлияния и мелкоочаговые нейтрофильно-лимфоцитарные инфильтраты (И).
Патоморфологические изменения достигали максимальной степени выраженности, по сравнению с контролем, в группе, где моделировался РС в сочетании с кровопотерей (Рисунок 3.5, 3.6).
Клубочки расположены равномерно, уменьшены в размерах, их капилляры запустевают. Значительная часть эпителиоцитов проксимальных и дистальных извитых канальцев в состоянии зернистой дистрофии, отечна, что приводит к сужению просвета канальцев. Оставшиеся эпителиальные клетки некротизированы, что проявляется наличием пикнотичных ядер без ядрышек (КП), «теней» ядер (Т) или их полным отсутствием. Во многих полях зрения в просвете извитых канальцев и собирательных трубочек определяются скопления мелкодисперсных эозинофильных масс и эритроцитов. Строма отечна, часть кровеносных сосудов резко полнокровна (П), часть – запустевает, многие сосуды с признаками спазма (С). Периваскулярно, в основном, в корковом веществе, определяются диапедезные кровоизлияния (К) и мелкоочаговые нейтрофильно-лимфоцитарные инфильтраты.
Таким образом, при патогистологическом исследовании ткани почек экспериментальных животных было обнаружено, что наиболее выраженные морфологические нарушения, проявляющиеся в гемодинамических и дистрофическо-некротических изменениях, наблюдаются при моделировании именно сочетанной патологии «РС +кровотечение», по сравнению с контрольной группой и моделированием кровотечения и РС по отдельности.
Состояние системы протеолиза и его ингибиторов в сыворотке крови крыс при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем
Применение медикаментозной коррекции РС на фоне кровотечения приводило к изменению ЭПА и ТПА сыворотки крови экспериментальных животных (Таблица 4.2).
Введение ИП апротинина крысам с моделью комбинированной патологии приводило к падению ЭПА на 55,0% ( 0,05) относительно крыс без лечения; в то же время ЭПА этой группы оставалась ниже значений интактных крыс на 65,0% ( 0,001). Терапия РЛ приводила к недостоверному снижению ЭПА сыворотки на 25,7% ( 0,25) по сравнению с группой без лечения; относительно контрольной группы данный показатель был ниже на 42,3% ( 0,001). При введении ГЭК изменение уровня ЭПА на 35,6% ( 0,05) в сторону уменьшения относительно нелеченых крыс также оказалось недостоверным, однако относительно интактных крыс ЭПА оказалась достоверно ниже на 50,0% ( 0,001). В группе с сочетанным применением кристаллоидного плазмозаменителя и ИП ЭПА сыворотки крови была ниже на 62,3% ( 0,01) по сравнению с группой с комбинированной патологией без лечения и ниже на 70,7% ( 0,001) по сравнению с контрольной группой. В то же время у животных, которым вводили апротинин и коллоидный плазмозаменитель, данный показатель падал на 58,1% ( 0,05) по отношению к животным без коррекции, и на 67,5% ( 0,001) по отношению к здоровым животным.
ТПА сыворотки крови крыс, у которых с целью лечения использовали ИП, снижалась на 68,5% ( 0,01) относительно крыс с РС на фоне кровотечения без лечения, и на 27,5% ( 0,01) относительно интактных крыс. Применение РЛ снижало ТПА на 79,3% ( 0,01) по сравнению с группой с комбинированной патологией, где никакие препараты не вводились, и на 52,5% ( 0,01) по сравнению с контрольной группой.
Схожая динамика этого показателя прослеживалась в группе, где для коррекции использовался ГЭК: снижение на 82,6% ( 0,01) относительно нелеченых животных и снижение на 60,0% ( 0,01) относительно здоровых животных. Наиболее значительное падение ТПА было обнаружено в группах с сочетанным применением ИП и плазмозаменителя. В группе со схемой лечения апротинин+РЛ оно составило 87,0% ( 0,01) по сравнению с крысами с моделью РС на фоне кровотечения без лечения, и 70,0% ( 0,01) по сравнению с интактными крысами. В группе со схемой лечения апротинин+ГЭК – 89,1% ( 0,01) и 75,0% ( 0,01), соответственно.
Настоящее исследование показало, что при коррекции РС на фоне кровотечения ИП и плазмозаменителем параллельно со снижением уровня неспецифических протеаз наблюдается рост активности их ингибиторов в сыворотке крови экспериментальных животных (Таблица 4.3).
Введение препарата апротинин вызывало рост АТА на 359,1% ( 0,05) относительно группы с комбинированной патологией без лечения, а относительно контрольной группы АТА оказалась недостоверно выше на 16,2% ( 0,5). Использование плазмозаменителя РЛ приводило к достоверному повышению АТА сыворотки крови крыс на 300,0% ( 0,01) по сравнению с крысами без лечения, и к недостоверному повышению на 1,2% ( 0,5) по сравнению со здоровыми крысами. ГЭК вызывал аналогичные изменения: достоверный рост АТА на 306,8% ( 0,01) и недостоверный – на 2,9% ( 0,5), соответственно. При сочетанном введении ИП и кристаллоидного плазмозаменителя данный показатель демонстрировал повышение на 445,5% ( 0,01) в сравнении с группой, где медикаментозная коррекция не применялась, и на 38,0% ( 0,01) в сравнении с группой контроля. Добавление к апротинину коллоидного плазмозаменителя приводило к еще большему росту АТА на 531,9% ( 0,01) по отношению к животным без терапии и на 59,9% ( 0,01) по отношению к интактным животным.
Похожие изменения были отмечены и в уровне КСИ сыворотки крови.
В группе, где для коррекции РС на фоне кровотечения использовался ИП обнаружен рост уровня КСИ на 92,1% ( 0,01) относительно группы без лечения, при том, что рост на 4,3% ( 0,5) относительно контрольной группы оказался недостоверным. РЛ способствовал повышению этого показателя на 75,2% ( 0,01) в сравнении с нелечеными крысами, и недостоверному снижению на 4,9% ( 0,5) в сравнении со здоровыми крысами. ГЭК оказывал схожий эффект, приводя к росту уровня КСИ на 84,3% ( 0,01) по отношению к животным, у которых никакая терапия не применялась, и отсутствию достоверных изменений по отношению к интактным животным. Сочетанное использование апротинина и кристаллоидного плазмозаменителя способствовало повышению уровня КСИ на 155,4% ( 0,01) в сравнении с группой с комбинированной патологией без коррекции, и недостоверному повышению на 38,6% ( 0,1) в сравнении с группой контроля. Сочетанное использование ИП и ГЭК приводило к повышению на 123,6% ( 0,01) и повышению на 22,1% ( 0,05), соответственно.
Таким образом, полученные данные позволяют утверждать, что как ИП, так и плазмозаменитель оказывают благоприятное влияние на систему протеолиза и его ингибиторов в сыворотке крови крыс при РС на фоне кровотечения, приводя к снижению уровня неспецифических протеаз и повышению уровня их ингибиторов. Однако наилучший эффект наблюдался при комбинированном применении препарата апротинина и плазмозаменителя, в то время как вид последнего не оказывал существенного влияния на исследуемые показатели.
Ультраструктурные изменения в почках лабораторных животных при моделировании реперфузионного синдрома на фоне кровотечения при коррекции ингибитором протеолиза и плазмозаменителем
При использовании ИП апротинина в группе животных с моделированием РС на фоне кровотечения изменения на уровне ультраструктур в клетках, входящих в состав почечного фильтрационного барьера, были менее выраженными, чем в группе без коррекции (Рисунок 4.23).
Ядро (Я) эндотелиальной клетки округлой формы, содержит умеренно конденсированный хроматин, расположенный преимущественно по ходу кариолеммы. Митохондрии единичные, несколько увеличены в размерах. Кристы плохо различимы, параллельность их расположения нарушена, матрикс с участками просветления. Гранулярная ЭПС четко визуализируется преимущественно в перинуклеарной области в виде канальцев и цистерн с фиксированными рибосомами. В цитоплазме видны средних размеров участки просветления и мелкие вакуоли (В).
Ядро подоцита (ПЦ) неправильной формы с инвагинациями кариолеммы, содержит незначительно конденсированный хроматин, расположенный преимущественно по ходу ядерной мембраны, и одно четко контурируемое крупное ядрышко. Немногочисленные митохондрии несколько увеличены в размерах, кристы плохо различимы, параллельность их расположения нарушена, матрикс большинства митохондрий с крупными участками просветления.
Гранулярная ЭПС распределена в цитоплазме относительно равномерно, представлена в виде канальцев и цистерн с фиксированными рибосомами. В цитоплазме видны крупные участки просветления и множественные мелкие вакуоли. Малые отростки подоцитов сливаются друг с другом на отдельных участках, они распределены неравномерно. Базальная мембрана четкая, ровная, не утолщена.
В эпителиальных клетках проксимальных извитых канальцев определялись признаки внутриклеточного отека, набухания органелл, разрушения щеточной каемки (Рисунок 4.24).
Ядро (Я) неправильно овальной формы с преимущественным расположением гетерохроматина по ходу кариолеммы и одним четко контурируемым очень крупным ядрышком. Многочисленные митохондрии (М) несколько увеличены в размерах, в большей части из них кристы визуализируются плохо, матрикс частично гомогенизирован, имеются крупные участки просветления. Гранулярная ЭПС четко видна по всей цитоплазме в виде канальцев и цистерн с фиксированными рибосомами, местами фрагментирована.
Единичные крупные и средних размеров лизосомы локализуются преимущественно в верхней и средней третях клетки.
В цитоплазме обширные участки просветления, крупные вакуоли (В) и единичные расположенные в апикальном конце клетки пиноцитозные пузырьки. Щеточная каемка (ЩК) сохранена лишь на отдельных участках, ее высота снижена, в просвете канальца скопление мелкодисперсного материала. Базальная мембрана четкая, ровная, не утолщена.
Сочетанное применение ИП апротинином и плазмозаменителя РЛ позволило добиться существенного уменьшения степени повреждения эндотелия капилляров и подоцитов, что на электронно-микроскопическом уровне подтверждалось снижением вакуолизации цитоплазмы, отсутствием выраженной деградации отростков подоцитов (Рисунок 4.25).
Ядро (Я) эндотелиоцита неправильной формы, содержит умеренно конденсированный хроматин, расположенный преимущественно по ходу кариолеммы.
Митохондрии (М) единичные, с электронноплотным матриксом, участками просветления и плохо различимыми, кристами, которые сохраняют практически параллельную ориентацию относительно друг друга. Гранулярная ЭПС четко визуализируется преимущественно в перинуклеарной области в виде канальцев и цистерн с фиксированными рибосомами. Единичные мелкие лизосомы локализуются в перинуклеарной области. В цитоплазме видны небольшие участки просветления и мелкие вакуоли. Базальная мембрана четкая, ровная, не утолщена. Имеется фрагмент цитоплазмы подоцита (ПЦ) с участками просветления и хорошо развитыми органеллами. Малые отростки подоцитов сливаются друг с другом на отдельных участках, они распределены неравномерно.
В этой же группе выявлялось существенное снижение степени внутриклеточного отека в эпителиоцитах проксимальных извитых канальцев, практически не определялась деградация щеточной каемки (Рисунок 4.26).
Ядро (Я) неправильно округлой формы, с преимущественным расположением гетерохроматина по ходу кариолеммы. Многочисленные митохондрии (М) несколько увеличены в размерах, кристы хорошо визуализируются, сохраняют практически параллельную ориентацию относительно друг друга, отмечаются небольшие просветления матрикса. Гранулярная ЭПС четко визуализируется по всей цитоплазме в виде канальцев и цистерн с фиксированными рибосомами. Умеренное количество крупных и средних лизосом (Л) локализуется во всех частях клетки. В цитоплазме единичные небольшие участки просветления, мелкие вакуоли (В) и расположенные в апикальном конце клетки пиноцитозные пузырьки. Высота щеточной каемки (ЩК) несколько снижена, в просвете канальца небольшое количество мелкодисперсного материала. Базальная мембрана четкая, ровная, не утолщена. Схожая редукция повреждения клеток почечного фильтрационного барьера отмечалась в группе с комбинированной терапией ИП апротинином и плазмозаменителем ГЭК (Рисунок 4.27).