Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Вселенная и человек: космология и антропология как две части книги бытия
1. Философские проблемы космологии в эпоху постмодерна 20
2. Космология и феноменология: экспликация человеческого 27
3. Предмет философского анализа космологии 34
4. Специальный статус космологии как естественнонаучной дисциплины 40
5. Космология как трансцендентальный анализ условий познания вселенной 46
Глава 2 Космология и экзистенциальная феноменология: изучение вселенной на пересечении естественных и гуманитарных наук
1. Космология через призму человеческого и исторического: существование и объективность вселенной 59
2. Положение человека во вселенной и парадокс субъективности 70
3. Дилемма между объектно-ноэматическим и субъектно-ноэтическим взглядом на космологию 83
4. Экспликация взаимосвязи элементов естественных и гуманитарных наук в космологии 93
Глава 3 Конституирование «идентичности вселенной» , трансцендентальные ограничители и когерентная методология обоснования в космологии
1. Познаваемость вселенной и ее эксплицируемость 107
2. От космологического принципа как трансцендентального ограничителя в познании вселенной к апофатической космологии 117
3. Конституирование вселенной: общий анализ 124
4. От космологического принципа к конструкту начальных условий вселенной 137
5. Рациональность конструкта вселенной и эпистемологические верования 154
6. Когерентность эпистемологического обоснования в космологии 165
7. Когерентность обоснования и математизация в космологии 173
Глава 4 Космология и телеология: проблема происхождения вселенной через призму телеологической способности суждения и метаморфозы кантовских антиномий
1. О телеологии в науке 178
2. Космологический принцип и эксплицируемость вселенной 182
3. Целесообразность научного исследования и космология 185
4. «Вселенная в целом» как телос космологического объяснения 193
5. Эксплицируемость вселенной как ее телос 198
6. Концепция «Большого взрыва» как пример формальной целесообразности в космологии» 207
7. Сотворение мира в греческой философии и патристике 212
8. В каком смысле космология «может» говорить о творении мира: эволюция или начальные условия 216
9. Физико-математическое оформление трансцендентального требования по построению начального условия вселенной пространственного типа 225
10. От дуализма в структуре мира к трансформации кантовских антиномий 233
11. Модель Хокинга в свете телеологической способности суждения 240
12. От антиномии телеологической способности суждения в отношении основания вселенной к антропологии 247
Глава 5 Феноменологические параллели в происхождении вселенной и событии рождения: от физической вселенной к вселенной как насыщенному феномену
1. Проблема случайной фактичности вселенной и современная космология 251
2. Основание темпоральности вселенной и сознание 258
3. Феноменология рождения 262
4. От феноменологии рождения к «Большому Взрыву» как телосу космологического объяснения 266
5. Феноменологический параллелизм между событием рождения человека и происхождением вселенной в противоположность принципу генетического подобия 270
6. Случайная фактичность вселенной и сотворение мира в богословии 273
7. Сотворение в естественной установке сознания или как не следует рассуждать о твари и тварности 278
8. Вселенная как насыщенный феномен 283
9. Вселенная в феноменальности событий 288
10. Удержание представления о сотворении в рубриках тварного и аналогии опыта 293
11. Вселенная как насыщенный феномен и сознание 295
Заключение 304
Список литературы 309
- Предмет философского анализа космологии
- Конституирование вселенной: общий анализ
- От дуализма в структуре мира к трансформации кантовских антиномий
- Вселенная как насыщенный феномен и сознание
Предмет философского анализа космологии
Как мы уже сформулировали выше, целью этого исследования является прояснение природы претензий космологии на ценность и истинность ее теорий в широком контексте. Это означает, что мы не обсуждаем физическую космологию per se, а обсуждаем ее статус в междисциплинарном исследовании связей между человеком, его историей и вселенной в ее целостности 18 . Космология трактуется как модус человеческой деятельности, вносящий вклад в «бесконечные задачи» человечества, его культуру и его духовное продвижение. В соответствии с этим мы используем методы трансцендентальной философии и феноменологии для раскрытия смысла космологи как вопрошания человека не только о вселенной, но в первую очередь о самом себе.
Космология позиционирует себя как научная дисциплина, имеющая дело со вселенной как всеохватывающим, сингулярным и уникальным «объектом». Однако употребление термина «объект» в применении к вселенной в целом проблематично, ибо он, если понимать его в традиционном смысле, не подходит для описания вселенной. Когда речь идет об индивидуальных вещах в пространстве и времени, их можно описывать как объекты с определенным положением в пространстве и времени (например, положение на небесной сфере) и отличительными свойствами (например, спектр излучения). Поскольку о вселенной в целом нельзя говорить как о чем-то локализованном в пространстве (вселенная представляет собой тотальность пространства и времени, в отношении которого нельзя применить представление о протяженности), она не может выступать «объектом». Вселенная как сингулярное и в самом себе содержащееся целое не может быть отделена от человеческого взгляда на нее изнутри ее самой и, таким образом, не может быть позиционирована как нечто внешнее по отношению к присутствию человека. Имеется фундаментальная неразделимость между вселенной и познающим субъектом, который является частью ее. С другой стороны, в силу уникальности наша вселенная не может быть рассмотрена как «объект» среди множества других «объектов», например других вселенных. Ее невозможно соотнести ни с чем-то за ее воображаемыми пределами, ни с чем конкретным внутри ее самой. По-другому, о вселенной нельзя утверждать как о принадлежащей какому-то множеству с установленным отношением его элементов. При этом вселенная в целом не может даже быть различимой по отношению к чему-либо особенному внутри нее самой, ибо, по определению, она содержит в себе все.
Современный взгляд о том, что вселенная развилась из сингулярного состояния (называемого «Большим взрывом»), в котором закодирована тотальность и все многообразие форм, порождает другой, анти-интуитивный смысл вселенной как сингулярного, то есть единичного и неповторимого события (не объекта), по отношению к которому естественные науки испытывают неприятие и стремятся снять проблему уникальности вселенной как события. Французский философ Эдгар Морэн высказал идею, что космос являет себя как универсум и как событие. С одной стороны, физическая вселенная конституирована на основе повторяющихся черт ее многочисленных объектов. С другой стороны, она предстает как последствие сингулярного события пришествия (avnement-vnement) мира19.
Поскольку вселенная в целом не может быть объектом, то и описание ее в терминах неких свойств становится проблематичным, ибо вселенная в целом в своей данности познающему субъекту не предстает способом, характерным для конкретных и единичных вещей. Именно в силу неустранимости связи между человеческим наблюдателем и вселенной, сами условия наблюдаемости вселенной и ее математической выразимости являются конститутивными для концепции вселенной. В этом смысле то, что подразумевается под «физической объективностью» вселенной, не может нести в себе смысл некой независимой реальности в классическом смысле. Действительно, в отличие от классической физики, базовые условия конституирования вселенной в целом не были, не являются и не будут являться заранее данными по отношению к ней, и именно поэтому они и должны быть постоянно подвержены анализу и критике20 . Конституирование единичной вещи как объекта, то есть как тематизированной и объективируемой вещи, предполагает условие ее освобождения от «ограничений окружающей среды» (“environmental confinement”) 21 или от того контекста, из которого на эту вещь смотрят. Вселенная в целом не может быть высвобождена из такого ограничения, ибо она сама является по определению конечной окружающей средой и всеобщим контекстом для всего, «горизонтом всех горизонтов».
Здесь можно увидеть первые знаки того, что космологии присущи черты гуманитарных наук, ибо, как известно, в гуманитарных науках как раз не требуется освобождения от контекстуальных ограничений (то есть «обезграничивания» — снятия границ – мироокружения) для того, чтобы осуществить тематизацию и объективизацию предмета их рассмотрения. Действительно, в гуманитарных науках трактовка реальности проистекает из интенциональности исследователя (как специфически направленного взгляда и вопрошания), имеющей своим происхождением экзистенциальные и социально-исторические условия. Если бы космология была бы озабочена изучением «вселенной самой по себе», то есть вопросом присущей ей идентичности безотносительно к ее тематизации человеком, эта идентичность должна была бы быть свободной от любых изменений при последовательном «обезграничивании вселенной от мироокружения», то есть от форм меняющейся субъективности того, кто познает вселенную. Однако вычленение такого стабильного и инвариантного ядра в представлении о вселенной представляет собой проблему на каждом этапе продвижении научного познания. Другими словами, на каждом конкретном историческом этапе познания представление о вселенной и о ее целостности определяются формами познания, резюмированными к данному моменту времени.
Таким образом, значение фразы «объект объяснения», как если бы идентичность последнего была определена, не обладает онтологической ясностью в применении к вселенной 22 . Но поскольку мы по-прежнему понимаем и используем выражение «вселенная», то должен существовать способ данности «этой вселенной», такое ее осознание, которое придает смысл языковым формам. Можно выразить ту же мысль по-другому: прежде всякой тематизации вселенной и философских рассуждений о ней, должен быть опыт вселенной как присутствие некоего инвариантного и постоянного нечто, на фоне которого взгляды о вселенной и опытные данные претерпевают изменение. «Вселенной» можно приписать идентичность как интенциональному корреляту субъекта, т.е. перенести на нее идентичность этого субъекта, но любое предположение об идентичности, присущей ей как самой по себе, остается философски необоснованной гипотезой. Легко сообразить, что онтологический статус этой идентичности вряд ли мог быть прояснен с помощью сведения ее к конкретным физическим аспектам этой вселенной. Таким образом вселенная в целом, будучи математически тематизированной в космологии, представляет собой ноэматический предел в процессе постоянно продвигающегося научного исследования и объяснения. За «пределами» вселенной нет ничего, соотнесением с чем можно было бы описать общие свойства вселенной, а также случайную фактичность ее существования. Это обстоятельство всегда осознавалось самими космологами. В качестве примера можно сослаться на известного космолога Дениса Шаму, который в своем интервью в 1978 г. указывал на пограничную линию между предельными вопросами о фактичности вселенной и вопросами, связанными с исследованием ее свойств: «Никто из нас не может понять почему имеется вселенная вообще, почему вообще что-либо должно существовать. Это вопрошание о предельном. Но, в то время как мы не можем ответить на этот вопрос, мы можем по крайней мере добиться некоего прогресса в другом, более простом вопросе, а именно чем является вселенная в целом» 23. Несомненно остается возможность богословского истолкования вселенной как сотворенной Богом из ничего (creatio ex nihilo), но это находится уже вне компетенции науки. Вообще же вопрошание о целостности мира, подразумевающее вопрос о его существовании, принадлежит сфере вечных вопросов философии и наука может подойти к ним неявно, подвергая себя своего рода метафизическому расширению. Естественнонаучное объяснение здесь заканчивается в том смысле, что бесконечное приближение к ноэматическому пределу оставляет «идентичность» вселенной открытым представлением.
Конституирование вселенной: общий анализ
В обыденном опыте и классической науке кажется достаточно странным вопрошать о конституции физических объектов, ибо это является прерогативой философии.
Действительно, если такая конституция и имела место, то она относилась к онтогенетическому прошлому человечества (в каждой отдельной личности такая конституция выражается в усвоении практик приспособления к социальным и физическим условиям). В этом смысле базовые условия для конституирования объектов, изучаемых наукой, имелись у человека с самых ранних времен, и нет нужды подвергать их специальному анализу, если конечно не ставится чисто феноменологическая задача по экспликации этой конституции как таковой.
Следовательно, классический смысл объективности как имеющей отношение к внешним материальным объектам, принимается наукой как данный.
В космологии ситуация иная. Базовые условия конституирования объектов на больших масштабах пространства и времени не даны, и о космологии следует думать не как об исследовании готового объекта, но способов, с помощью которых ее предмет (вселенная в целом) конституирован. Если опираться на классическую физику, то понимание условий конституции объектов в пространстве и времени сводится к двум требованиям: непрерывности и обратимости последовательностей явлений этих объектов во времени. Если эти требования реализуются, они дают повод утверждать, что объект сохраняет свою идентичность на материальном уровне в пространстве и времени. При этом у него имеются свойства, дающие возможность отследить его идентичность в физически причинной последовательности событий. Но ни одно из этих условий не может быть применено к образованиям на масштабе всей вселенной.
Поскольку вселенная в целом охватывает все пространство и время, ее идентичность нельзя «тестировать» на «фоне пространства и времени» (если речь не идет о гипотетическом «суперпространстве» мультивселенной); вселенная не является уже конституированным «объектом», и содержание ее идентичности постоянно обновляется в процессе событий познания. Можно говорить об идентичности наблюдаемого космоса как стабильного явления в процессе веков человеческой истории, но все же подразумеваемая здесь идентичность отлична от идентичности физических объектов, которые могут быть подвергнуты тестированию. Вселенная уникальна, и по очевидным причинам с ней невозможно экспериментировать. Отсюда следует, что на фоне большого спектра вариаций экспериментов в сфере чувственного опыта и исторических обстоятельств, критерий воспроизводимости явлений не применим в космологии. Можно признать, что имеются некоторые аспекты видимой вселенной, которые составляют постоянный фон для всех исторически осуществленных наблюдений (например, некоторые аспекты нашей галактики). Но представление о вселенной в целом подвергается постоянному переопределению ее составляющих вследствие изменяющихся трансцендентальных условий ее наблюдаемости (соотнесенных с расширением функций телесности с помощью техники) и требований ее математической выразимости. В этом смысле конституция вселенной в процессе познания оказывается постоянным модусом бытия самой вселенной; как сказал бы Хайдеггер, вселенная выходит из сокрытости в процессе конституции человеком.
Аномалии с конституцией вселенной могут быть прояснены обращением к кантовскому различию между «принципом механизма» и «максимой телеологии» (в критической способности телеологического суждения), примененными к познанию природы. Согласно методологии, основанной на «принципе механизма», схема конституции феномена или объекта построена на основе каузальности, требующей постановки хорошо определенных начальных условий для того, чтобы проверить, что определенный эффект определяется тем, что ему предшествовало. В космологии такое определение причинности может быть применено к вселенной в целом только теоретически. Действительно, для того, чтобы описать данное случайное положение дел в наблюдаемой вселенной, в зависимости от моделей можно произвести много версий начальных условий, которые по своему смыслу должны инициировать эволюцию вселенной к современному состоянию. Имеющаяся свобода в конструировании таких моделей (имеющих целью отказаться от объяснения случайности вселенной в настоящем), указывает на то, что в действительности предполагаемая физическая причинность (от начальных условий к их современному эффекту) является сконструированной причинностью, а именно причинностью в обратном временном порядке, где предшествующие (начальные) условия на самом деле являются последующими, и само прошлое вселенной является тем, что реконструировано на основе настоящего. Действенность физической причинности в якобы имеющемся временном порядке «от прошлого к настоящему» являет себя в движении мысли как реконструкции, которая имеет место в обратном порядке, то есть «от настоящего к прошлому». Другими словами, конституция физической причинности в прошлом имеет место в телеологическом движении мысли как направленном в будущее, где телосом, то есть целью космологического объяснения, как раз и является искомая физическая причинность в прошлом. Таким образом, сама возможность применения «принципа механизма» для изучения вселенной в прошлом обосновывается телеологическим требованием эксплицируемости вселенной.
Трансцендентальный смысл того, что подразумевается под конституцией, приходит из Канта: конституированный объект не является изоморфным объекту как он существует сам по себе, но и не сводим просто к фрагменту воображения. Объект появляется как интенциональный коррелят субъективности при двух условиях: во-первых, должна иметься некая структурная матрица, делающая интенциональные акты семантически значимыми и передаваемыми и, во-вторых, интенциональные акты должны подразумевать возможность их заполнения, то есть они не должны быть пустыми. Объекты не конструируются как часть внешней реальности в строгом смысле слова, ибо вычислительный синтез, лежащий в основе такой конструкции конечен в силу телесной конечности человеческих существ и, следовательно, никогда не закончен. В то же время объекты независимы от конкретных субъектов: они «даруют» себя субъектам таким образом, что не всё в их данности контролируется субъектом (то есть не всё подпадает под возможности математического и вычислительного синтеза вообще).
Ситуация, когда сознание направлено на вселенную в целом, характеризуется принципиальной недоступностью предполагаемой тотальности вселенной248, что делает акты интендирования ненаполняемыми содержанием (не только в силу невозможности вычислительного математического синтеза). В этом случае конституция вселенной никогда не заканчивается, и о ней следует говорить только в текущем настоящем времени. По сути о конституции вселенной невозможно говорить как о завершенном акте, но о ней можно говорить как о никогда не заканчивающемся наполнении интенциональных актов содержанием. Соответственно, объективность в космологии не предполагает отделенности сущностей и свойств ее конструктов от конституирующих субъектов, но предполагает координацию феноменов в видимой вселенной (как и теоретических моделей вселенной в целом) в контексте многообразных инструментальных условий и теоретических парадигм. Те инварианты, которые вводятся на основе такой координации, превышают модальность случайных объектов и их теорий; они относятся к базовым структурным свойствам, формирующим условия возможности познания вселенной и присутствующим во всех космологических теориях. Например, базовая геометрическая структура пространства в стандартной космологической модели согласована с верованием в пространственную и материальную однородность вселенной в целом. Это верование выступает одним из сигнификаторов «объективности» вселенной. Для представителей наивного реализма и эмпиризма такое утверждение объективности вселенной было бы неубедительным, поскольку факт существования такой структуры не может быть установлен экспериментально в силу того, что вселенная наблюдаема только на поверхности светового конуса прошлого, отнюдь не исчерпывающего всей структуры пространства и времени. Они потребовали бы указать на тот элемент реальности, связанный с глобальным пространством, который можно подвергнуть «эмпирической верификации» 249 . Однако последнее невозможно в силу конечности положения человека в глобальной структуре пространства-времени. Для того, чтобы избежать наивности любой прямолинейной онтологической установки, разумно интерпретировать космологический принцип как трансцендентальное условие познаваемости и математической выразимости вселенной, а не как физический факт.
От дуализма в структуре мира к трансформации кантовских антиномий
Разнообразные критические комментарии на заявление Хокинга об отсутствии в научной космологии места для Творца, разбросанные по философской и богословской литературе, в одном конкретном выводе единогласны: модель квантовой космологии, предложенная Хокингом, никоим образом не упраздняет христианскую доктрину о creatio ex nihilo419. Ни четырехмерное евклидово пространство, ни присутствующая во вселенной материя не представляют собою ничто в философском смысле. Можно также добавить, что математические законы, позволяющие сформулировать предположение об отсутствии границ вселенной, также являются частью тварного миропорядка.
Однако модель Хокинга представляет собою интересный пример деконструкции временного порядка вселенной с тем, чтобы устранить проблему ее происхождения во времени, или, говоря философски, сделать его бытие безначальным. Хокинга критиковали за то, что он онтологизировал вселенную, в которой временной порядок был деконструирован. Эта критика оправдана только в том случае, если допустить, что его модель можно соотнести с физической реальностью. Фактически, желанием Хокинга было устранить время как условие существования видимой вселенной. Затруднение, однако, состоит в том, что «устранение» времени из модели Хокинга оказывается не упразднением времени, а его сокрытием под другим наименованием. Каков философский смысл этого наименования? Он может быть прояснен, если придать модели Хокинга смысл, уточняющий составную структуру тварного мира, основанную на введенном выше различении (diaphora) между реальностью эмпирической и реальностью умопостигаемой, как оно было разработано в разных формах платонизма и позднее использовалась христианскими богословами. В неоплатонизме, например, проводилось различение между временем и вечностью, основывающееся на различии в отношении вечности и умопостигаемой вселенной, с одной стороны, и между временем и видимой (эмпирической) вселенной – с другой. В области умопостигаемого нет времени – то есть, оно вневременно, вечно. Но поскольку оно тварно, то логически все же имеет начало, и его нельзя назвать вечным в том же смысле, в котором мы говорим о вечности Бога. Эмпирическая область (мир чувственный) всегда пребывает во временном потоке событий и рождения нового. Используя терминологию неоплатоников, можно говорить о вневременном времени умопостигаемого тварного мира как о трансцендентном времени. В этом контексте прилагательное «трансцендентный», применимое по отношению к времени, противоположно эмпирическому времени, измеряемому потоком событий, но оно не описывает запредельность по отношению к тварному миру. Прокл рассматривал время как понятие, объединяющее оба аспекта одного и того же бытия, как двустороннее единство: с одной стороны, время существует само в себе (то есть, время обладает внутренним бытием – постоянным, неизменяемым и вневременным), с другой стороны, внешним: в эмпирическом мире время проявляет себя как временной поток событий и вещей. Первый аспект – это время присущее (неучаствующее), второй – это время, участвующее в трансцендентном времени. 420
В квантовой космологии, нетрудно заметить некоторое сходство между моделью вселенной Хокинга и представлениями неоплатоников. В самом деле, попытка Хокинга провести различие между реальностью мнимого времени квантовой вселенной и реальностью эмпирического временного потока, который мы переживаем на макроскопическом уровне видимой вселенной, основана на его предположении о познавательных способностях человека. Он допускает, что то, что человек ощущает как действительное время, есть всего лишь «плод нашего воображения»421. Это похоже на различение в неоплатонизме между двумя аспектами одного и того же времени: в самом деле, мнимое время в квантовой вселенной – это время единое и неразделенное (то есть лишенное длительности как отстояния), которое, фактически, является лишь одним из измерений Евклидова пространства и исчисляется неким числом, например, радиусом вселенной. Это внутренний, имманентный аспект времени. Внешний аспект этого времени, доступный человеческому восприятию, соответствует временному потоку в псевдо-Евклидовом пространстве-времени.422
Здесь и возникает основной вопрос: каков онтологический статус этого перехода от мнимого времени к действительному? Либо этот переход физически реален и вневременная Евклидова вселенная каким-то физически контролируемым образом трансформируется в наблюдаемую физическую реальность (это подразумевается Хокингом, когда он выступает как физик). Либо этот переход чисто субъективный (происходящий по логике сконструированной теории) и не призван иметь отношения к физической реальности (это опять заявление Хокинга, когда выступает как позитивист). По сути вопрос сводится к статусу математических объектов квантовой космологии, можно им приписывать физический смысл или нет. Для ученых космологов ответ однозначен: да, математическим конструкциям отвечает физическая реальность, ибо в противном случае у построенной теории нет смысла как не имеющей отношения к реальности. Для философов вопрос о статусе математических объектов более проблематичен423, а на вопрос, зачем нужна теория, которая не соответствует реальности, может быть дан вполне обоснованный ответ: она нужна, чтобы выявить принципиальные границы научного познания, то есть те области, в которых познание становится чисто спекулятивным и отвечает не столько цели определить конкретные факты, сколько проложить методологию исследования, зная заранее, что цель этого исследования никогда не будет достигнута. Здесь физика невольно претерпевает метафизическое расширение, где неявно работают другие модусы познавательных способностей.
Не вдаваясь в дальнейшие комментарии по поводу внутренней философской противоречивости познавательных установок Хокинга424 в его модели, которые делают сомнительной ее реалистическую интерпретацию, нам кажется более разумным следовать второму подходу и воспринимать модель как эпистемологическую пропедевтику всех учений о причинном принципе мира. В такой пропедевтике переход от умопостигаемой Евклидовой вселенной к видимой вселенной разумнее интерпретировать не как «физически объективный» или «физически субъективный», но, скорее, как указывающий на неизбежное онтологическое различие между умопостигаемой и чувственной вселенной, которое выявляется всегда, когда рассудок пытается найти основание видимой вселенной в чем-то более фундаментальном и предлежащем, лишенном атрибутов, присущих этому миру. Фундаментальное отличие нашей интерпретации от оригинальной модели Хокинга, как и от всей критики этой модели другими авторами, заключается в том, что мы приписываем разное происхождение модели умопостигаемой Евклидовой вселенной с мнимым вневременным временем IU (intelligible universe – умопостигаемая вселенная) с одной стороны, и видимой вселенной с реальным, эмпирическим временем VU (visible universe – видимая вселенная) с другой стороны. Мы утверждаем, что эти модели производятся разными формами способности суждения и, как следствие, как утверждение о двух онтологически разных областях тварного миропорядка. Умопостигаемая вселенная является предметом рефлектирующей способности суждения, ибо представление о ней является следствием целесообразности, лежащей в основе космологического объяснения предлежащего единства мира, но при этом без какой либо претензии по достижению этой цели на уровне физической реальности. Эмпирическая же вселенная подпадает под определяющие суждения, поставляющие материал для деятельности рассудка, ограниченной эмпирической областью. Соответственно переход «IU VU», который по логике квантовой космологии соответствует возникновению видимой вселенной из квантовой области, получает иную философскую интерпретацию.
Вселенная как насыщенный феномен и сознание
Последний вопрос, который нам следует обсудить, чтобы отсуммировать смысл представления о вселенной как насыщенном феномене, есть вопрос о том, в каком отношении насыщенный феномен вселенной выступает по отношению к мышлению вообще. Согласно Канту, объект опыта и способность познания должны согласовываться для того, чтобы быть подходящими для источника опыта, а именно трансцендентального субъекта. Тогда возможность явления (феномена) зависит от того, как оно вписывается в условия опыта, которые происходят из «я». Простыми словами, «я» может познавать вещи, к которым это «я» имеет доступ и может их осознать в условиях своей случайной фактичности. Соответственно, если феномен не «находится в согласии» или не «соответствует» способности познания этого «я», этот феномен не может появиться как феномен, то есть вместо феномена будут иметь место чувственная аберрация, нераспознаваемое нечто, чья концептуализация будет носить эвристический и гадательный характер492. При «взгляде» на вселенную как на насыщенный феномен «я» испытывает принципиальное несоответствие между «явлением вселенной», от которого ожидается, что оно явит себя способом, присущим обычным объектам, и субъективным опытом этого «я», которое испытывает себя живущим в этой вселенной, единосущным с ней и сопричастным ей. «Я» не в силах конституировать вселенную как объект, концепция которого находилась бы в согласии с условиями опыта вселенной как сопричастия. При этом несостоятельность объективации вселенной не означает, что мы имеем дело с явлением ничто, и что сами слова о сопричастии вселенной являют собой пустую фразу. Сопричастие подразумевает такое насыщение интуиции вселенной, избыток которой делает вселенную практически невидимой и непостижимой вплоть до того, что она воспринимается как несоизмеримая со способностями человека ее охватить. Вселенная как насыщенный феномен сопротивляется любой попытке установить взгляд на нее как на объект. Вселенная заполняет субъективность «я» до такого предела, что это «я» терпит неудачу и конституирование вселенной оказывается невозможным. Вселенная видима в принципе (в ее частях и моментах) но, тем не менее, на нее невозможно посмотреть (невозможно позиционировать «я» вовне вселенной). Этот вердикт в отношении вселенной воспроизводит то, что богословие определяет термином «апофатический»: мир как сотворение указывает на присутствие Бога в мире, но в Бога нельзя всматриваться.
Если осмыслить «встречу» с насыщенным феноменом вселенной в перспективе того, что испытывает человек, то эту встречу было бы охарактеризовать как состояние невозможности адаптации ко вселенной, или, другими словами, как ощущение того, что вселенная не есть дом для человека. По аналогии с мыслями Ж.-Ф. Лиотара, встреча с насыщенным феноменом может быть описана как возвращение в состояние раннего детства, ибо дети беспомощно предстоят странному и окружающему миру, не имея при этом способностей артикулировать то, что окружает их493. Лиотар указывает на радикальную конечность человеческих существ, следующую из факта их физического рождения в условиях фактически бесконечного многообразия окружающего мира: отсюда следует несоизмеримость со вселенной, которая выступает по отношению к человеку как насыщенный феномен. М. Шелер выразил аналогичную мысль, введя в лексикон термин «сопротивления»: «Наличное бытие дается нам скорее в переживании сопротивления уже раскрытой сферы мира – а сопротивление имеется лишь для нашей стремящейся, побуждаемой влечениями жизни, для нашего центрального жизненного порыва. Изначальное переживание действительности как переживание «сопротивления мира» предшествует всякому сознанию, всем представлениям и восприятиям»494.
Сводя эту мысль на уровень физического функционирования человека, насыщенный феномен являет себя как «то», что лишает человеческое тело со-настроенности со вселенной. На тривиальном, пространственном уровне, это означает, что тело человека находится во вселенной в «свободном полете», то есть его место во вселенной абсолютно случайно и потому уязвимо. Даже когда космологи говорят о так называемой точной настройке физических параметров вселенной, для того, чтобы жизнь была возможна (антропный космологический принцип), уязвимость как раз и состоит в самой этой точной настройке: в своей фактичности она абсолютно случайна (космология не силах объяснить ее), а тем самым со-настроенность (attunement) тела человека и вселенной не обладает на уровне физики необходимой достоверностью: человек существует во вселенной, но он чувствует себя как перемещенное лицо, не способное вернуться в то «назад», которое придало бы ему абсолютную стабильность и укорененность, то есть ощущение дома. В более умудренном смысле, человек, находясь в сопричастии вселенной и конституируя ее пространственно-временную целостность изнутри своей субъективности, по сути, как тело, не находится нигде во вселенной и, тем самым, лишен со-настроенности с ней (можно вспомнить об известной Кантовской апории о том, что человек как носитель априорных форм чувственности пространства и времени, оставаясь при этом ноуменом, «находится» за их пределами). Недостаток со-настроенности вселенной указывает на несоответствие между чувственным восприятием вселенной и ее ментальным представлением в ситуации, когда человек вынужден испытывать ослепляющее воздействие вселенной как насыщенного феномена. Этот разрыв в непрерывности перехода от чувственного восприятия к его концептуальному оформлению указывает на радикальное отклонение от условий опыта, применимых к обычным явлениям, бедным в своем интуитивном содержании495.
Мы подходим к решающему вопросу: что же «видит» «я» в условиях нарушенной связи между перенасыщением интуиции вселенной как сотворения и возможностью ее дискурсивной выразимости? Другими словами, что показывается «я» в соприкосновении со вселенной как насыщенным феноменом? Ответ приходит из признания того, что «я» осознает свою неспособность осуществить конституирование «феномена вселенной» раз и навсегда, как приспособленное к аккумулированным в историческом времени рубрикам опыта. Можно сказать, что испытывать затруднение со вселенной как насыщенным феноменом означает быть в состоянии постоянного отчаяния ухватить исчезающее присутствие вселенной, присутствие, которое постоянно напоминает «я» о непроясненной природе его взгляда на вселенную, с неизбежностью вытекающего из конечности этого «я» как составляющей мира.
Присутствие вселенной в человеческой жизни, также как и данность человека самому себе, являются следствием того, что вселенная дарует себя так, что «я» не является более независимым и априорным по отношению к вселенной. Именно это «я» позиционировано «речью вселенной» в пассивном залоге, становясь центром манифестации и раскрытия вселенной постольку, поскольку сама вселенная делает это возможным. «Я», будучи неспособным конституировать явление вселенной как целого, испытывает себя самого конституированным этим явлением. Искомая и интендированная идентичность вселенной, оставаясь всегда незаконченной и пустой интенциональностью, возвращается назад к «я», как к «тому», кто конституирован «пристальным вглядыванием вселенной в это “я” » . «Я» испытывает себя субъектом диалога, который инициирован самой фактической данностью вселенной человеку. Предстоя вселенной, «я» не обладает никакой внешней и более общей точкой отсчета в своем опыте, который мог бы осмыслить интуицию принадлежности вселенной. Снятие пространственного отношения ко вселенной соответствует архетипическому осознанию человеком того, что будучи в мире, он не от мира.
Вселенная, как насыщенный феномен, наполняет весь объем субъективности, снимая в ней любую раздробленность на фрагменты и преодолевая интуицию пространственной протяженности. С точки зрения темпоральности, вселенная всегда уже там496, так что все события жизни субъекта развертываются из нескончаемого события самодарения вселенной, как постоянного вхождения в бытие, в котором непредвиденная сущность каждого последующего момента влечет за собой нескончаемую историчность и непредсказуемость существования. С пространственной точки зрения случайность появления жизни «я», которая непредсказуема и феноменологически закрыта для понимания этим «я», делает положение этого «я» во вселенной непостижимым. Любые представления о месте человека во вселенной, выработанные на основе ее представления в терминах пространственно-временной протяженности отражают лишь ту частичную и усеченную феноменальность, которой не должно быть, если вселенная предстает как насыщенный феномен. Ибо насыщенный феномен невидим согласно количественным признакам, невыносим согласно качеству, безусловен на основе отношения и несводим к «я» в соответствии с модальностью. Вселенная как насыщенный феномен представляет концептуально согласованное завершение наиболее действенного определения феномена: этот феномен является сам собой, из себя, начинаясь из себя497.