Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Методология исследования языка 20
1.1. Логический позитивизм и «философия обыденного языка» 20
1.2. Семантические концепции естественного языка 34
Глава 2. Динамика языка науки 87
2.1. Лексическая система научного языка 87
2.2. Трансформация языковых каркасов 111
Заключение 149
Список источников и литературы 163
- Логический позитивизм и «философия обыденного языка»
- Семантические концепции естественного языка
- Лексическая система научного языка
- Трансформация языковых каркасов
Введение к работе
Актуальность исследования. Исключительная роль, которая принадлежит языку в научном осмыслении и освоении мира, обусловливает философское значение его анализа.
Анализ языка прошел длительную эволюцию, в ходе которой как его методы, так и представления об объекте исследования менялись сообразно прогрессу научных знаний, особенно ощутимому в логике, лингвистике, когнитологии. Эволюция представлений о языке характеризуется переходом от общих утверждений относительно природы языка, его связи с другими феноменами человеческой культуры к конкретному исследованию семантических структур, рассмотрению логических и методологических аспектов.
Центральным среди направлений анализа языка является исследование языка как когнитивной составляющей научной деятельности. Данное направление объединяет усилия философов, методологов, логиков, лингвистов, психологов. От продуктивности его разработки зависит успех в построении общей теории языка науки как средства формирования и передачи знания; объяснение роли языка науки в построении теорий, динамике научного знания; решение множества практически важных задач оптимизации структуры научного знания; выявление места и функций языка в процессе познания и освоения мира; теоретически обоснованное определение связи мысли, языка и мира.
В первой главе настоящего исследования критически рассматриваются основные семантические концепции, возникшие на стыке аналитической философии, логики, лингвистики, которые ставят целью дать строгое описание и объяснение того, в чем состоит осмысленность языковых выражений, способность их понимания.
Изучение семантических концепций направлено на выяснение того, в какой мере они способствуют определению функций, места языка в познании, понимании мира, в какой степени содержащиеся в них логико-семантические разработки отвечают целям логико-философского анализа языка. Автора интересует выяснение вопроса обоснованности претензий соответствующих концепций быть логико-философскими концепциями языка, их способности решать проблемы логико-философского анализа языка и языка науки.
Выбор рассматриваемых семантических концепций мотивировался следующими соображениями. Обсуждаемая в них проблематика является важной в теоретическом, методологическом, практическом планах. Анализируемые концепции построены в общем контексте исследований по логике и методологии науки, выделяются из других семантических теорий строгостью, использованием формальных, логических методов и процедур.
В качестве составных частей проблемы смысла языка рассматривается логический и онтологический его статус, отношение языка и реальности, разграничение осмысленного и бессмысленного, осмысленного и истинного или ложного, роль языка в построении картины мира. Эта проблема, заключающаяся в указании критериев осмысленности языковых выражений, выявлении соотношения осмысленного и бессмысленного, осмысленного и истинного или ложного, осмысленного и грамматически правильного, рассматривается в диссертации прежде всего как гносеологическая проблема. Ведь от методологически правильной, теоретически обоснованной оценки подходов к ее решению зависит не только правильное определение перспектив развития анализа языка науки, но и — что особенно важно — дальнейшее развитие подхода к этому анализу, разработка связанных с ним фундаментальных вопросов теории познания.
Использование языка в научном или обыденном обиходе, употребление языковых выражений есть не что иное, как оперирование определенными смыслами, к какой бы области теоретического знания или практики ни относился употребляемый язык. С этой точки зрения проблематика смысла имеет явно универсальный характер. А его критическое исследование будет действительно эффективным только тогда, когда оно в качестве контраргу мента содержит положительную разработку рассматриваемых проблем. Поэтому в настоящей работе помимо стремления дать критическую оценку семантического анализа языка предлагается логико-гносеологическое обоснование новых путей разработки проблем этого анализа, чему посвящена вторая глава.
Задача диссертации — обосновать такую программу исследований, которая базируется на понимании проблематики языка науки как неотделимой от рассмотрения проблем познания мира, построения концептуальной его картины. Важнейшим представляется выявление механизма связи мысли и языка, мысли и объективной действительности. При этом учитывается и используется ряд конструктивных научных идей и аргументов, содержащихся в анализируемых теориях.
Переход от семантических исследований естественного языка к изучению языка науки осуществляется в диссертации с учетом общей схемы развития науки (знания), которая отражает: перманентное возрастание ее содержательного потенциала — инструментального, категориального, фактологического; развертывание ее познавательных форм, проходящее этапы синкретизма, первичных моделей, дескриптивных теорий, частных теорий, фундаментальных теорий. В то же время в работе последовательно рассматривается роль языка в цепочке научного прогресса, начиная со стадии языкового каркаса (терминология, лексика), через поиск интерпретаций, введение идеализации, оформление концептуальных пространств знания до интенсивной теоретизации и трансляции знания в культуру.
Исследование теоретических вопросов анализа языка осуществляется в логико-гносеологическом плане как рассмотрение субъективного и объективного знания, мнения и знания носителей языка о мире, концептуальной и языковой его моделей в свете современных теоретических построений. Ввиду этого и основная проблема анализа — роль языка как когнитивной составляющей научной деятельности — обсуждается не в узком, специально лингвистическом аспекте, не как лексикографическая проблема определения словарных значений языковых выражений, а как проблема логико-гносеологическая.
В науке вопросы выяснения, уточнения, пересмотра смысла терминов, установления их познавательного значения являются одними из наиболее актуальных, в существенной степени обусловливающих прогресс научного знания. Но значительная часть научного языка — слова естественного языка, получившие специальный смысл, а также слова, употребляемые в их обычном значении. Поэтому в диссертации уделяется внимание терминологической системе языка науки — вопросам номинации, категоризации, унификации, стандартизации, кодификации терминов.
Степень разработанности проблемы
Пионерами в исследованиях языка науки являются представители логического позитивизма. Логический позитивизм - ранняя форма аналитической философии, одно из основных философских направлений первой половины XX в. - претендовал на анализ и решение актуальных философско-методологических проблем: роли знаково-символических средств научного мышления, соотношения теоретического аппарата и эмпирического научного базиса, природы и функции математизации и формализации знания. Противопоставляя науку философии, логические позитивисты считали, что единственно возможным знанием является лишь научное знание. Традиционные вопросы философии они объявляли бессмысленными псевдопроблемами, поскольку те формируются с помощью терминов, являющихся псевдопонятиями, не поддающимися проверке. Предметом философии в научной парадигме логического позитивизма должен был стать язык, прежде всего — язык науки как способ выражения знания, а также деятельность по анализу этого знания и возможности его выражения в языке.
Одним из вдохновителей для логических позитивистов был Г.Фреге, который ввел различие между двумя видами значения - смыслом и референцией (денотацией), объяснив его необходимость различиями в познавательном содержании между так называемым формальным и содержательным суждениями тождества1. Б. Рассел показал непоследовательность фрегевского разделения смысла и референции , однако фрегевская традиция нашла продолжение в исследованиях логиков Д. Дэвидсона, Д. Льюиса, Р. Монтегю, Д. Каплана, М. Крессвелла, Я. Хинтикки и др., которые ставят цель объяснить, как выражения естественного языка могут использоваться для передачи информации о мире и предполагают в качестве фундаментальных для анализа семантики выражений языка использование понятий истины и указания, или референции.
Основные идеи логического позитивизма систематизировались в рамках деятельности Венского логического кружка (М. Шлик, О. Нейрат, Ф. Вайсман, Р. Карнап и др.) и стали особенно популярными в 1930-е гг.: сведение философии к логическому анализу языка науки, принцип верификационизма, трактовка логики и математики как формальных преобразований в языке науки. В своих построениях члены Венского кружка опирались на некоторые базовые идеи «Логико-философского трактата» Л. Витгенштейна (1921) .
В конце 1930-х гг. обнаружилось, что революция в философии, стержнем которой была редукция метафизики к логике, не оправдалась. Идеальный научный язык, который стремились построить логические позитивисты, оказался невозможным и ненужным. Классические метафизические проблемы оказались значимыми не только для осмысления человеческой жизнедеятельности, но и для анализа эпистемологических вопросов. Выяснилось, что в структуре научных теорий имеются метафизические высказывания, которые невозможно свести к «протокольным предложениям» опыта и верифицировать. Постепенно логический позитивизм сменяется аналитической философией (лингвистической философией), целью которой было не построение идеального языка, а анализ естественного языка, такого, каков он есть («философия обыденного языка»). Новые подходы нашли отражение в поздних работах Витгенштейна, Дж. Мура, Дж. Райла, П. Стросона, Дж. Остина, Дж. Сэрла, М. Даммита, А. Куинтона и др.
Поздним Витгенштейном4, разубедившимся в состоятельности тезиса об идеальном языке, мир рассматривается не как существующий независимо от его описания в языке и подлежащий отображению в логической структуре естественного языка, а как то, что доступно благодаря языку посредством интерпретации. Концепция языка как «картины мира» уступила место концепции языка как средства, инструмента членения, осмысления мира. С этой точки зрения уже не может быть речи о выяснении логической структуры естественного языка, подлинных смыслах языковых выражений, скрытых под неточными, неопределенными формулировками последнего. В таком понимании философские проблемы не возникают до тех пор, пока естественный язык употребляется обычно, во множестве своих функций: передача информации, описание фактов, оценка научных теорий, выражение чувств и т. д. Все это - «языковые игры», имеющие правила, логику, которые нельзя нарушать; иначе мы перестанем играть, выйдем за пределы игрового поля. Отсюда стремление соотнести анализ смысла языкового выражения с прагматическим контекстом его употребления как определенной правилосообразной деятельностью носителей языка, направленной на достижение определенных целей.
В 60-е гг. XX в. в философии происходит «лингвистический поворот»: новая стратегия состояла в переходе от наивно-реалистического представления о том, что философия может исследовать мир в его субстанциалистском и эссенциалистском смысле, к исследованию того, как мы говорим о мире и как рассуждаем о самом рассуждении. С этим связано выдвижение на передний план философской проблемы значения - центральной проблемы теории языка. После «поворота» лингвистическая тематика долгие годы оставалась доминирующей в аналитической философии.
Основные возражения против установок логического позитивизма были сформулированы философами науки в 50-х - начале 60-х годов. Прагматистски настроенными историками и социологами науки Т. Куном5, М. Полани6 и Н. Хэнсоном7 была выдвинута гипотеза о «теоретической нагруженности опыта», развитая постпозитивистами; американские «критические рационалисты», последователи К. Поппера, завершили деструкцию авторитетной методологической догмы неопозитивизма — принципа верификации; У. Селларс выступил с критикой позитивистского «мифа о данных»8. У. Куайн подверг критике две центральные догмы эмпиризма — дихотомию синтетических и аналитических элементов теории (т.е. предложений, имеющих эмпирическое содержание, и предложений, лишённых его, зависящих только от значения составляющих их терминов) и догму редукционизма (тезис о независимом языке наблюдения)9. Д. Дэвидсон, продолжив линию критических рассуждений Куайна и Селларса (в направлении ещё большей радикализации их антифундаменталистских посылок), эксплицировал «третью догму» позитивизма — догму противопоставления «схемы и содержания» — и последовательно доказал её несостоятельность10.
Источник всех перечисленных «догм» Куайн и его единомышленники усматривают в ошибочной установке неопозитивистов, исследовавших предложения изолированно, отвлекаясь от их роли в контексте языковой системы или теории. Разумной альтернативой такой «атомистической» модели
познания может быть только концептуалистский холизм и когерентизм. С холистскои точки зрения, проверке в науке подлежат не отдельные («атомарные») элементы теории, а вся теория как система взаимосвязанных предложений. «Наши высказывания о внешнем мире предстают перед трибуналом чувственного опыта не индивидуально, а только как единое целое» (тезис Дюгема - Куайна)11. Эмпирическое значение, таким образом, рассеивается по всей системе, смысловые элементы которой — гипотезы, предложения, отдельные термины — полностью детерминируются наличествующим контекстом (т.е. отношениями, которые между ними складываются). Холистская установка противоположна атомистической в том смысле, что она исключает идею существования некоторых самостоятельных лингвистических сущностей, выключенных из взаимосвязей с другими сущностями, внутренне от них независимых. Холизм отказывает теоретическому знанию в остове из аналитических предложений и одновременно эмпирическому содержанию (значению) в остове из «протоколов наблюдения».
Новейшие тенденции в современной аналитической философии свидетельствуют о «реабилитации» истории философии, психологии и гуманитарных наук, усилении антипозитивистских настроений, смещении акцента исследований с логического анализа языка на анализ традиционно философских проблем . Но опровержение Куайном и Дэвидсоном «догм эмпиризма» явилось началом самоопровержения программы самой аналитической философии как эпистемологически ориентированной дисциплины. Симптомом, свидетельствующим о кризисных процессах внутри лингвистической парадигмы, является чётко обозначившийся в 70-х и особенно 80-х годах интерес к историцистским моделям знания, в которых основное внимание акцентируется не на лингвистическом каркасе знания, а на логических закономерностях его становления и развития. В настоящее время методологические рамки аналитической философии сделались предельно размытыми.
Однако философия логического и лингвистического анализа продолжает занимать господствующее положение в статусе академической дисциплины, представляет собой единое философское течение, в центре которого находится проблематика рационального обоснования и значения. Аналитическая философия подвергла сокрушительной критике многие эпистемологические догматы, разрушила проведённые позитивизмом разграничения между семантикой и прагматикой, лингвистическим и эмпирическим, теорией и наблюдением. Тем самым она освободила философию языка от метафизического гипостазирования языка (как это было в неопозитивизме при попытке построения универсального мета-словаря объединённой науки), схожего с тем гипостазированием сознания, духа или интуиции, что было свойственно идеалистической философии.
Язык — инструмент организации опыта, орудие взаимодействия со средой; использование этого инструмента неотделимо от научной практики, которой присущи критерии строгости, ясности, непротиворечивости, верифицируемости, фальсифицируемости. Наличие этих критериев оставляет актуальным современный логико-философский анализ языка науки, который, будучи обогащенным достижениями и неудачами предшествующей истории своего развития, обладает в настоящее время более обширным и тонким методологическим инструментарием.
Изучение языка как компоненты научной деятельности на неклассической стадии функционирования науки, уяснение его операциональных, концептуальных особенностей составляет важное и ответственное направление современной разработческой деятельности методологов, философов, логиков науки. О сложности избранной предметной области свидетельствует характер заинтересованных изысканий и публикаций, содержащих ценные идеи и значимые находки. Структурные, генетические,
функциональные срезы проблемы языка науки обсуждались специалистами, представителями фундаментального знания и практиками. На различных аспектах проблемы сосредотачивалась деятельность И.Ю. Алексеевой13, Ю.Д. Апресяна14, Н.Д. Арутюновой15, С.Д. Балмаевой16, Г.С. Баранова17, А.В. Бессонова18, В.Г. Буданова19, Е.К. Войшвилло20, Г.П. Григорян21, А.Ф. Грязнова22, М.Г. Дегтярева23, В.З. Демьянкова24, О. А. Донских23, В. А. Звегинцева , А.А. Ивина , В.В. Ильина , М.С. Козловой , А.В. Кравченко ,
Тем не менее некоторые стороны обсуждаемой многогранной проблемы проанализированы не одинаково глубоко и не в равной мере. В частности, остается не проясненным, какую роль играет язык на начальном этапе научного познания, как возможна языковая коммуникация в науке - передача знания, взаимопонимание ученых, пересмотр и(или) развитие теорий и т.д. Требует дальнейшего изучения вопросы онтологии языка науки (специфика языка научного обоснования философских знаний, проблема языка как реальности, семантическая функция онтологизированных образов в науке, концепции языкового пространства в современной науке), гносеологические аспекты языка науки (иерархия универсалий языка науки, роль языка науки в формировании философского образа мира, пределы языковых интерпретаций, языковые особенности околонаучного знания, язык науки в свете антропного принципа, научный язык на неклассической стадии развития науки, роль интуиции в понимании языка философского текста, понятие истины в языке современной науки), логико-методологические аспекты языка науки (унификация языка науки, стиль научного мышления в языке науки, анализ процесса понимания в контексте исследований языка, формализованные языки на неклассической стадии развития науки, значение формальной логики для развития языка науки, проблема гносеологического статуса теоретических объектов, язык науки в аспекте кризиса теоретико-множественной математики, метафора и понятие в философии, метафора в языке новой научной рациональности, эффективность научной коммуникации), социокультурные аспекты языка науки.
Главный пробел: не раскрыт конкретный механизм функционирования языка в динамике построения развитой научной теории начиная с этапа языкового каркаса знания, через интерпретацию, идеализацию и заканчивая теоретизацией. Между тем, без ясного представления роли языка в процессе становления целостной структуры научного знания остается не выясненным гносеологический механизм прогресса научного знания. Необходимо создание комплексной модели взаимообусловливания языка и познания.
Объект исследования — язык в научной деятельности.
Предмет исследования — роль и функции языка как когнитивной составляющей научной деятельности.
Цель работы состоит в том, чтобы на основе анализа семантических концепций и исследования места и роли языка в системе научного знания охарактеризовать язык как когнитивную компоненту научной деятельности.
Достижению данной цели способствовало решение следующей группы взаимосвязанных задач:
- критически рассмотреть семантические концепции, возникшие на стыке аналитической философии, логики, лингвистики;
- на основе анализа семантических концепций наметить собственную программу исследования, позволяющую раскрыть механизм функционирования языка как компонента научно-исследовательской деятельности;
- охарактеризовать строение и специфику языка науки на уровне языкового каркаса научного знания (лексика, терминология);
- проанализировать роль языка в цепочке научного прогресса: интерпретации (истолковании терминов теоретического языка), идеализации (мысленной реконструкции предмета познания) и теоретизации (восхождении
от начальной точки теории к ее развернутой форме).
Методологической основой диссертации служат методы философско-методологического анализа феноменов науки, базирующиеся на современном толковании реалий, обогащающие представления о закономерностях и особенностях функционирования и развития познавательной сферы. Используются принципы конкретности, всесторонности, объективности.
Теоретической основой работы являются труды отечественных и зарубежных методологов, лингвистов, философов, внесших вклад в осмысление роли языка в поисковой деятельности.
Научная новизна диссертации состоит в следующих полученных автором результатах:
1.В результате рассмотрения основных семантических концепций выяснено, что в задачу семантических теорий входит установление принципов и правил, которые позволили бы объяснить способность носителей языка понимать его выражения. При этом в качестве исходной общеметодологической предпосылки принимается установка, что как естественный язык, так и познание подлежат рациональному анализу и в конечном итоге могут быть охарактеризованы посредством сформулированных принципов. Таким образом, семантическая теория пытается эксплицировать «языковую интуицию» носителей естественного языка, под которой понимается неосознанное или не вполне осознанное знание принципов, относительно которых исследователь строит теоретическую модель в виде системы эксплицитных утверждений. Наиболее важным в методологическом плане аспектом анализа в семантических теориях является рассмотрение отношения мышления и языка как части более общего, фундаментального отношения мысли, языка и действительности.
Важнейшим моментом для определения статуса смысла в них является вопрос, можно ли сводить мышление к языку, мыслительные (логические) структуры к языковым (грамматическим), или, наоборот, их следует рассматривать как независимые одни от других, искать диалектическую, органическую связь между ними, пытаясь выявить ее суть, механизм, позволяющий теоретически и методологически верно определить место, роль и функции языка в мыслительном освоении действительности. Общим для семантических концепций языка является сведение мыслительных структур к языковым, их отождествление. Несмотря на принятие в них теоретически важного различения поверхностного, доступного наблюдению и глубинного, абстрактного, недоступного наблюдению уровней анализа языка, невзирая на рассмотрение последнего в качестве логического, базисного, семантического, речь в этих теориях идет о языковых смысловых структурах. Абсолютизация подобных структур как следствие рассмотрения языка в отрыве от мышления реальных носителей языка приводит к гипостазированию «семантики языка».
2.На основе критики семантических концепций делается вывод, что при раскрытии семантических законов функционирования языка необходимо избегать как отождествления мысли и языка, так и их разрыва. Требуется нахождение такой связи, которая объясняет, как возможно усвоение и понимание языка, какую роль он играет в построении концептуальной картины объективной действительности. Данный вывод применяется при построении в диссертации подробной схемы функционирования языка как компонента научно-исследовательской деятельности.
3.Уточнены строение и специфика языка науки на уровне языкового каркаса научного знания (лексика, терминология). Установлено, что термин должен быть строго соотнесен с соответствующим понятием, содержание которого отражено в дефиниции. Дефиниция - необходимый атрибут, без которого термин не существует как единица номинации научного понятия. Закрепленность дефиниции за термином гарантирует необходимую тождественность, взаимозависимость знака и понятия. На фоне такой связи наблюдается явление определенной свободы терминоупотребления, проявляющейся в том, что границы содержания понятия, именуемого термином, оказываются подвижными. Это ведет к нестандартности использования термина в текстах научной литературы, что не противоречит природе термина, ибо границы содержания понятия подвижны — понятие претерпевает развитие, интерпретируется с разных позиций.
Проанализирована роль языка в цепи научного прогресса: его функции при интерпретации (истолковании терминов теоретического языка), идеализации (мысленной реконструкции предмета познания), теоретизации (восхождении от начальной точки теории к ее развернутой форме). Показано, что при интерпретации (установлении значений, истолковании терминов теоретического языка), осуществляется предикация, приписывание объектам мысли таких свойств, которые придают им содержательное значение, наделяют денотатом. Задача интерпретации — поставить в соответствие абстрактным понятиям конкретные объекты, формальные и математические операции, идентифицировать с реальными прообразами. При естественной интерпретации происходит интуитивное представление объектов, фигурирующих в теоретическом языке, генерация наглядных образов. При эмпирической интерпретации осуществляется обеспечение наблюдаемости предсказываемых теорией ситуаций (вывод эмпирически осуществимых следствий), I верифицируемость теории (оправдание через опытную апробацию следствий из основных посылок). При семантической интерпретации одна абстрактная область (теории) отображается на предметную область другой, выступающей в виде модели (совокупность конструктов, в оперировании с которыми решается, насколько положения абстрактной теории выполнимы). Во всех случаях роль языка заключается в создании адекватного описания эмпирических и абстрактных объектов научного знания, построении такой медиационной системы в связке «теория — реальность», которая обеспечивает перманентное возрастание содержательного потенциала науки — инструментального, категориального, фактологического.
Теоретическая значимость работы. Полученные в диссертации результаты имеют важное концептуальное и методологическое значение, позволяют формировать более адекватную картину функционирования языка как когнитивной составляющей научной деятельности, могут быть взяты за основу для дальнейших исследований по теме диссертации.
Практическая значимость работы. Данные диссертации могут быть использованы в высшей школе — при составлении учебных пособий, разработке и чтении общих лекционных и специальных курсов по философии науки и техники, по теории познания, логике и методологии науки.
Апробация работы. Основные положения диссертации излагались автором в выступлениях на межкафедральных семинарах, коллоквиумах, конференциях. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры философии РОСНУ и рекомендована к защите.
Структура диссертации обусловлена ее задачами, принятым способом исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка источников и литературы, включающего источники, на которые содержатся ссылки в тексте, литературу, служившую теоретической и методологической базой исследования, отражающую развитие логико-философского анализа языка в избранном диссертантом проблемном поле.
Логический позитивизм и «философия обыденного языка»
Цель логико-философского анализа естественного языка — раскрытие отношения между мыслью, языком, миром; определение места и функции естественного языка в познании.
Выявление роли языка в процессе отражения, в структуре познания мира является фундаментальной гносеологической задачей, осознаваемой как уточнение отношения смысловой (семантической) стороны языка и мира, анализ характера воспроизведения действительности в информационно-символических системах. Раскрытие содержания понятия «смысловая сторона естественного языка» определяет суть современных логико-семантических концепций.
Отражение объективно существующей действительности в сознании человека как ее понимание, осмысление является деятельностью, направленной на познание объективного мира, его свойств, закономерностей. Результаты познавательной деятельности фиксируются в языке. Благодаря коммуникативной, социальной функциям язык есть не только средство выражения, сообщения мысли, но и — на определенном этапе — средство ее формирования, построения.
Мыслительный процесс субъективен, индивидуален: вне субъекта, его деятельности нет мышления. Вместе с тем он объективен в том смысле, что представляет отношение «субъект — познаваемый объект»: чтобы быть одним из средств практического преобразования мира, мышление должно иметь объективное содержание. При этом термин «объект познания» в гносеологическом употреблении относится к любым мыслимым объектам: вещам, свойствам, отношениям, действиям, процессам, событиям и т. д. — действительным или возможным.
Данные положения необходимо наполнить конкретным теоретическим содержанием, опираясь на результаты логико-философского исследования естественного языка и на этой основе выявить специфику языка науки. О конструктивности той или иной семантической концепции можно судить по степени адекватности в решении проблем логико-философского анализа естественного языка.Существенный изъян современных семантических концепций естественного языка заключается в абсолютизации языка, что выражается в рассмотрении смысла языковых выражений вне определенных систем знания как совокупности представлений об окружающей действительности.
Указанная абсолютизация характерна для различных школ, образующих «аналитическую традицию» западной философии (Б. Рассел, Л. Витгенштейн, Р. Карнап, «философия обыденного языка» в ее классическом и современном варианте и др.).
В современную логику волна семантических исследований пришла вместе с логико-философским анализом языка науки, рассмотрением соотношения эмпирического и теоретического, построением логических моделей научного знания, исследованием возможности построения удовлетворительных семантик для систем модальной логики.
В программе логико-философского анализа естественного языка плодотворным и вместе с тем проблематичным является проведение аналогий между искусственными и естественными языками. Под первыми понимаются языки, специально созданные для удовлетворения определенных научных или практических потребностей (математические языки, логические языки программирования и т. д.). Выражения строятся по строго определенным правилам. Под естественными языками понимаются обыденные языки, — результат многовековой общественной практики, важнейшее средство человеческого общения. Каков характер правил построения выражений этих языков, какова их структура, — главный вопрос современных логико-лингвистических исследований естественного языка.
На основании одной из аналогий, проводимых между искусственными и естественными языками как определенными системами знаков, в логике языками называют неинтерпретированные исчисления. Они характеризуются перечнем первичных знаков, правилами, определяющими возможные операции над ними (синтаксические правила). К ним относят правила образования, с помощью которых из первичных знаков образуются «правильно построенные выражения», правила вывода, трансформации, позволяющие преобразовать одни правильно построенные выражения в другие. Под интерпретацией исчисления (конструируемого языка) понимается приписывание правильно построенным выражениям посредством «семантических правил» некоторых значений или смыслов.
Поскольку интерпретированное исчисление становится противоречивым, если правила образования позволяют строить выражения, чья интерпретация посредством семантических правил приводит к тому, что одно и то же выражение является и истинным и ложным, ставится вопрос: не является ли противоречивым естественный язык, допускающий выражения о нем самом? Об этом наглядно свидетельствует, например, возможность формулировать на нем парадокс лжеца, выражаемый утверждением «Я лгу»: если я лгу, я говорю истину, если я говорю истину, я лгу. Утверждая одно, я вынужден принять противоположное, и наоборот. Дж. Кемени, рассмотрев данный парадокс, пишет: «Этот парадокс показывает ... что английский язык противоречив. Поскольку можно показать, что в противоречивой системе все, что угодно, истинное или ложное, доказуемо, мы должны заключить, что обыденный английский является языком, непригодным для логической аргументации»46. Однако, как ни странно, приведенный пример аргументации осуществлен на том же английском языке, который в силу «парадоксальности» является «непригодным для логической аргументации».
Характерно, что А. Тарский, первым исследовавший вопрос о возможности адекватного определения истины для естественных и искусственных языков, воздержался от однозначного решения вопроса противоречивости первых, указывая, что они в отличие от искусственных языков не обладают четкой структурой. «Мы не знаем точно, какие выражения (естественного языка. -Л.П.) являются предложениями, и мы еще меньше знаем, какие предложения следует полагать в качестве утверждаемых. Таким образом, проблема непротиворечивости не имеет точного смысла по отношению к этому (естественному. — Л.П.) языку. В лучшем случае мы можем рискнуть предположить, что язык, структура которого точно специфицирована и который в наибольшей степени похож на наш обыденный язык, был бы противоречивым»47. Отсюда можно заключить: если проблема противоречивости имеет ясный смысл для естественного языка, последний противоречив. Если же она не имеет такого смысла по отношению к естественному языку, то неизбежным — ввиду аналогии с искусственным языком - представляется заключение, что этот язык является преимущественно неопределимым, неподдающимся систематизации в непротиворечивой модели. В таком случае построение искусственного языка резонно рассматривать по отношению к естественному языку как создание идеального языка.
Семантические концепции естественного языка
Интерпретативная концепция семантики. Задача семантической теории с точки зрения трансформационно-генеративной концепции естественного языка состоит в систематической экспликации интуиции носителей языка, заключающейся в их способности понять и произвести любое новое выражение.
С этой теорией связывается появление новой по отношению к неопозитивизму и лингвистической философии доктрины естественного языка , лишенной известных недостатков прежних школ: исключительной ориентации на физическую данность языка в одном случае и асистематичности - в другом. В методологическом плане сторонники концепции связывают ее с «рационалистской универсальной грамматикой», принципы которой еще в XVII в. сформулировали философы и грамматики школы Пор-Рояля, полагавшие, что смысл языкового выражения, или его «логическая форма», не тождествен данной восприятию «поверхностной структуре». Смысл выражения непосредственно связан с «глубинной» его структурой, имеющей абстрактный характер, который объясняется имманентными свойствами разума. Сами же термины «глубинная структура» и «поверхностная структура» в философском плане выражают различие между «сутью» и «явлением». В современном истолковании это означает: если искусственный язык логики строится так, что логическая форма его выражений явно представлена в самих выражениях, то логическая форма выражений естественного языка содержится в них скрыто, имплицитно. Таким образом, трансформационно-генеративная теория как философия естественного языка отличается от вышеназванных философских доктрин прежде всего тем, что в ней поверхностная, доступная наблюдению структура языковых выражений объясняется посредством глубинных, абстрактных, недоступных наблюдению логических структур. Поскольку понятию логической формы в этой теории придается большое значение, рассмотрим его подробнее.
В трансформационно-генеративной теории языка логическая форма выражения понимается как то, что необходимо для осуществления правильного вывода, от чего зависят отношения вывода языковых выражений. При этом пересматривается классическое понимание логической формы, или структуры (принятое Расселом, Витгенштейном, Куайном), как того, что конституируется исключительно «логическими словами», или «логическими константами» («не», «и», «или», «если, то», «все», «некоторые»), и предполагает деление словаря естественного языка на логическую и экстралогическую часть. Сомнение в обоснованности разграничения выразил Тарский, отмечая, что «...не известны объективные основания, позволяющие провести ясную грань между этими группами терминов. Представляется возможным включить в число логических терминов и такие, которые обычно рассматриваются логиками как экстралогические, что не расходится с практикой употребления языка. (В крайнем случае мы могли бы рассматривать все термины языка как логические. Понятие формального следования тогда совпало бы с понятием материального следования)»63. .
Таким образом, в качестве отношений вывода предлагается рассматривать не только зависящие от семантики (в той степени, в которой последняя раскрывается в классических логических исчислениях, которые тогда рассматриваются как теории логических истин естественного языка) выражений «не», «и», «или», «если, то», «все», «некоторые» и сводимых к ним в рассматриваемом аспекте других его выражений64. Речь идет также об отношениях, конституируемых смыслом описательных выражений, относящихся к грамматическим категориям существительного, глагола, прилагательного, наречия (как, например, в рассуждениях «Существуют холостяки, следовательно, существуют мужчины», «Мне снился кошмар, значит, мне снился сон»). Подобно тому как в современной логике для адекватной интуиции носителей естественного языка формализации перехода от такого, например, предложения, как «Каждая лошадь является животным», к предложению «Каждая голова лошади является головой животного» понадобилось введение новых правил вывода, естественно ожидать введение правил, «схватывающих» соответствующую связь при переходе, например, от предложений «Все кошмары имеют фрейдистское значение» к «Все сны имеют фрейдистское значение» и т. п.
Однако сложность проблемы логической формы в естественном языке заключается в том, что в отличие от языка логики логическая форма выражений языка не дана на поверхностном уровне, за тождественностью поверхностной грамматической формы выражений скрываются фундаментальные логические различия. Этим, например, можно объяснить, что рассуждение «Сегодня я ел то, что купил на прошлой неделе. Я купил на прошлой неделе дорогую рыбу. Следовательно, сегодня я ел дорогую рыбу» правильно, а рассуждение «Сегодня я ел то, что купил на прошлой неделе. Я купил свежую рыбу на прошлой неделе. Следовательно, сегодня я ел свежую рыбу» неправильно.
Глубинная структура, согласно интерпретативной концепции трансформационно-генеративной грамматики, представляет формальный синтаксический объект, рекурсивно порождаемый определенными правилами грамматики (правилами «непосредственно составляющих», или правилами «фразовой структуры») и интерпретируемый посредством «правил проекции» (семантических правил модели) на множестве универсальных, т. е. не зависящих от специфики естественного языка, «семантических маркеров» (см. ниже). При этом понятие рекурсивного порождения заимствуется из математической логики, где оно означает производимость бесконечного множества выражений из конечного множества исходных элементов путем применения к ним конечного множества правил.
Лексическая система научного языка
Термин — слово или словосочетание, обозначающее понятие специальной области знания или деятельности. Термин входит в общую лексическую систему языка лишь через посредство конкретной терминологической системы (терминологии). К специфическим особенностям термина относятся: 1) системность; 2) наличие дефиниции; 3) тенденция к однозначности в пределах своего терминологического поля; 4) стилистическая нейтральность; 5) отсутствие экспрессии. Эти свойства термин реализует только внутри терминологического поля, за пределами которого теряются его дефинитивные и системные характеристики.
Терминология в целом относится к числу интегрирующих факторов, которые позволяют создавать единое информационное (экономическое, научно-техническое и т. п.) пространство, поскольку именно терминология обеспечивает информационное взаимопонимание на национальном и межнациональном уровнях, совместимость законодательных, правовых и нормативных документов и т. п. Однако нельзя не учитывать и того факта, что для передачи профессиональной информации совершенно необходимы и нейтральные в стилистическом отношении пласты лексики, имеющие функциональную специфику в рамках языка для профессионального общения. Эта лексика не просто «упаковка» для терминов, но и необходимый атрибут, завершающий акт оформления специальной речи (текста).
Номинация и категоризация. Набор средств выражения в сфере научной лексики столь разнообразен, что не может быть представлен исключительно лингвистическими единицами. Однако основу его составляют вербальные средства (слова, словосочетания, фразеологические единицы). Остановимся на их особенностях и направлениях развития.
Как и другие средства выражения, вербальные средства имеют тенденцию к формированию некоего ядра (центра), составляющего основной, наиболее функционально нагруженный лексико-семантический фонд, и периферии, роль которой существенно иная, но не менее значимая.
Ядро объединяет основной лексический фонд, включающий как специальные, так и неспециальные вербальные средства выражения соответствующего области знания содержания. Специальный словарь основного лексического фонда науки представлен терминологией, которая помимо собственно номинативного терминологического пласта (выраженного, как правило, именами существительными) содержит терминированные слова, выраженные и другими знаменательными частями речи (термины-глаголы, прилагательные, наречия), а также предложно-падежные конструкции, функционально выполняющие роль терминов. Это своеобразные шаблоны, заготовки для конкретных номинаций типа «в ... режиме» (в автоматическом режиме).
Периферию лексики составляют языковые средства, которые часто присутствуют в научных текстах как индивидуально-авторские черты. Но и они также поддаются некоторому группированию. Словом, в целом язык для научных целей осуществляет вербализацию знания, для чего он должен обладать соответствующими лексико-семантическими средствами, способными адекватно передавать существо основных категорий, понятий науки.
В сложной и многомерной системе вербальных средств выделяются автономные функциональные пласты. Вершину составляют общенаучные термины, предназначенные выражать категории, понятия, принципиально и продуктивно применимые ко всем областям научного знания, объединяющие номинации логико-философских категорий, обладающих гносеологической универсальностью, а также категорий, понятий нового типа, возникших в результате математизации, кибернетизации, электронизации, информатизации науки, в результате интеграционных процессов и новейших методов исследования. Таковы, например, система, элемент, структура, функция, модель, парадигма, информация, управление, программа, надежность, адаптация, метод, фактор и т. п. Общенаучные средства выражения в конечном итоге служат основой поиска средств теоретизации науки, универсализации научных средств и тем самым универсализации специального языка в целом.
Можно отметить некоторые внешние в языковом отношении характеристики общенаучных терминов, которые обнаруживаются при их функционировании в специальной литературе. Входя в состав универсальных средств выражения, общенаучные термины не только не утрачивают, но напротив, получают конкретизацию при использовании в отдельных областях знания. Тем самым реализуется способность терминов (понятий) к порождению производных (информация и социальная информация, экономическая информация, научно-техническая информация, производственная информация, биологическая информация, генетическая информация, измерительная информация и т. п.). Существенной традиционной чертой общенаучных терминов (понятий) считается также их тенденция к «сопряженности в парах»: абстрактное — конкретное, необходимость — случайность, возможность — действительность, причина — следствие, качество — количество, структура — функция, эволюция — революция, анализ — синтез, на основе которых развиваются более сложные комплексы: содержание — форма — структура — функция; возможность — действительность — необходимость и др.
Дисциплинарная организация науки (дифференциальный фактор) естественным образом порождает и объединения наук (интегральный фактор), основания для которых могут быть различны. Так, исходя из основных форм движения материи (наиболее традиционное объединение) признаны три цикла наук — общественные, естественные, технические. За рамками данной рубрикации остались математические, сельскохозяйственные, медицинские и некоторые другие. Известны иные классификации наук: фундаментальные и прикладные, эмпирические и теоретические, высоко-формализованные и описательные.
Трансформация языковых каркасов
Языковый каркас. Изменение знания неотделимо от сдвигов в артикуляции — языке, в котором знание как коммуникационная и коммутационная сущность фиксируется. Научное творчество есть не в последнюю очередь словотворчество: обновление знания протекает как обновление языка. «Трудно поверить, — подмечает Пуанкаре, — какую огромную экономию мысли может осуществить одно хорошо подобранное слово. Часто достаточно изобрести ... новое слово и это слово становится творцом. Факт ... приобретает свое значение лишь с того дня, когда более проницательный мыслитель подметит сходство, которое он извлечет на свет и символически обозначит тем или иным термином»110. Таковы инновации Лейбница, Галуа, Гамильтона, Кантора, Гильберта и др., обобщение опыта которых позволяет вывести закон «новые сущности — новые имена», характеризующий прогресс науки с точки зрения динамики выразительных средств мысли.
Изучение лингвистических аспектов деятельности в науке показало, что теоретический синтаксис обладает рядом черт, содержащих условия внутреннего прогресса знания. Этими чертами являются полиморфизм, инверсность, неполнота.
Явление полиморфизма указывает, что семантические ресурсы научных понятий, включенных в заданную систему знания, полностью ею не исчерпываются; имеется возможность такого расширения понятийной сферы, обусловленная наличием резерва, «свободного пробега» понятий, которая образовывала бы новый семантический потенциал, а следовательно, приводила к утверждению новых систем знания. Рост знания связан с открытием новых горизонтов исходных понятий, обнажением неведомых денотативных слоев, образованием беспрецедентных комбинаций, нахождением взаимопереходов и связей, которые на начальной стадии присутствовали в виртуальной форме и не могли быть предположены.
Свойства научного языка позволяют преодолевать ту черту научного мышления, которая именуется строгой дедуктивностью и которая связана с четкой фиксацией и формально-логической организацией понятийного аппарата, тормозящей процессы расширения знания. С этих позиций рост знания может интерпретироваться как снятие формальных требований однозначности научного языка. Чем выше формальная организованность языка теории, тем большая у него однозначность, но тем меньше у него способность к экспансии — возможности быть нетривиально расширенным, привлеченным к описанию дополнительного круга явлений. Напротив, чем больше семантических степеней свободы у языка, чем больше его эвристическая экспансивность, тем ниже уровень его формальной организации.
Таким образом, предпосылку роста знания составляет объективно присущее науке противоречие однозначности и полиформности. В самом деле: «нечеткие и неотчетливые слова с их неровными краями, неясность разграничительных линий между понятиями, их многообразие и пестрота - все это создает возможность для нарушения строго дедуктивных форм мышления»111. Научное мышление, естественно, должно быть достаточно логичным, т. е. базироваться на дедуктивной логике, однако, чтобы не быть тавтологичным, оно должно строится так, чтобы допускались нарушения в строгой логике системы постулатов или правилах вывода112, которые бы обеспечивали развертывание не демонстративных способов умозаключений (форм мышления). Уточняя мысль, подчеркнем, что правила вывода во всяком логически корректном мышлении «нарушаться» не могут, — в противном случае наука предстала бы собранием паралогизмов. В данном случае, когда говорится о «нарушениях» в строгой логике системы постулатов или правилах вывода, подразумевается самая отдаленная предпосылка прогресса знания, заключающаяся в принципиальной возможности научных понятий менять содержание, что позволяет преодолевать жесткий логически однозначный строй наличного знания, обусловливая в нем семантические сдвиги.
Следовательно, указывая на трансформационную способность понятий, следует учитывать факт развития знания с точки зрения объективной мобильности семантического потенциала науки, возможной лишь по причине существования полиморфизма, обеспечивающего введение дополнительной информации (через изменение содержания понятий) в традиционный концептуальный фонд.
Инверсность научных объектов (идей, принципов, предметов) есть их познавательная полифункциональность, взаимооборачиваемость, заместимость, другими словами, - способность выступать в виде «собственных» в качественно различных и даже гносеологически несопоставимых системах знания (эпистемологических контекстах). Включение инверсного объекта в фарватер некой системы знания является предпосылкой ее внутреннего прогресса. Феномен инверсности основан на осуществляющейся в научном познании переинтерпретации традиционного для определенного замкнутого эпистемологического контекста семантического и операционального статуса объектов, которая сопровождается установлением новых ассоциативных связей, трансплантирующих эти объекты в непривычные эпистемологические условия, что и обусловливает прогрессивные сдвиги в проблемном и концептуальном поле знания. Проиллюстрируем нашу мысль историей становления принципа наименьшего действия в физике.
Существовал выдвинутый еще Аристотелем сугубо телеологический принцип, будто все в природе благодаря провидению творца осуществляется с минимальной затратой действия. В 1744 г. Мопертюи в мемуарах Парижской академии инкорпорирует этот принцип из метафизики, привлекая его для объяснения оптических и механических явлений. Спустя время он обобщает этот принцип на всякое движение и говорит об общем принципе наименьшего действия в природе, утверждающем минимальность количества действия. Затем выводятся законы рычага и удара упругих тел.