Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Представление о вырождении человечества как источник евгенической идеи и обоснование необходимости усовершенствования человеческого рода. 15
1. «Золотой век» - базовый миф о вырождении человека. 16
2. Дарвинизм как научное обоснование процесса дегенерации человечества . 26
3. Проблема вырождения в контексте глобальных кризисов современности. 49
Глава II. Принцип «научности» как методологическая основа евгенических проектов. 66
1. Знание как основа усовершенствования человеческогорода в протоевгенических утопиях . 67
2. Естественнонаучный статус классической евгеники. 80
3. Геномные исследования - «ноу-хау» современной евгеники. 101
Глава III. Принцип государственного контроля за качеством народонаселения . 127
1. Идея государственного контроля в евгенических утопиях донаучного периода. 129
2. Практические программы расовой гигиены: евгеника на службе у государства. 141
3. Современное состояние вопроса о государственном контроле: проблемы и перспективы либерализации евгеники. 167
Заключение. 198
Литература. 202
- «Золотой век» - базовый миф о вырождении человека.
- Дарвинизм как научное обоснование процесса дегенерации человечества
- Знание как основа усовершенствования человеческогорода в протоевгенических утопиях
- Идея государственного контроля в евгенических утопиях донаучного периода.
Введение к работе
Предметом диссертационного исследования являются евгенические представления о духовном и физическом вырождении человечества в ходе исторического процесса, и необходимости усовершенствования «человеческой породы» посредством государственного контроля за воспроизводством населения, основанного на объективном знании о законах наследственности. В основе евгенических представлений лежит принцип подобия между приемами селекции домашнего скота и выведения новой, более совершенной (ценной для общества) генерации людей.
Евгеническая идея пронизывает всю культурную историю человечества. Уже древнейшие антропогонические мифы описывают человека как создание, утратившее первоначальное божественное совершенство. Сочинения античных философов, труды гуманистов эпохи Возрождения и средневековые трактаты отражают недовольство духовным и физическим несовершенством человеческого существа и содержат рецепты его усовершенствования посредством реформирования государственного устройства и системы воспитания. И во всех этих сочинениях высказывается мысль о том, что к человеку можно применять те же средства селекции, что и к домашним животным.
«Научный» этап в развитии евгеники связан с именем английского естествоиспытателя Ф. Гальтона, который использовал эволюционную теорию для обоснования идеи усовершенствования человека. Отправной точкой для его рассуждения послужило открытие Ч. Дарвина, показавшего, что в основе
эволюционного развития всех живых организмов на Земле лежит естественный отбор, благодаря которому только наиболее приспособленные особи выживают и передают свои признаки потомству. Это позволяет видам поддерживать высокий стандарт «качества» на протяжении многих тысячелетий. Только человек, благодаря развитию культуры, сумел избежать благодетельного влияния естественного отбора и теперь неуклонно приближается к пропасти полного вырождения. Из этого обстоятельства сторонники Ф. Гальтона делали вывод, что необходимо ввести «искусственный отбор», который бы выполнял в человеческом обществе те же функции, что и естественный - в природе.
Попытки осуществить евгенический проект на практике привели к страшным последствиям в годы Второй мировой войны, и евгеника на несколько десятилетий была предана забвению. Однако развитие генетики, науки, на практических достижениях которой и базировались евгенические притязания, возродило интерес к евгеническим проблемам. Это было неизбежно, поскольку в евгенике несомненно содержалось рациональное зерно. В частности, она поднимала вполне реальные проблемы, хотя и трактовала их в своем специфическом ключе и предлагала поспешные решения, не учитывая возможные негативные последствия. Кроме того, в рамках евгеники были получены важные научные результаты и разработаны конкретные методики исследования генетики человека.
Евгеническим утопиям различных исторических эпох присущи повторяющиеся элементы. Их можно назвать их принципами или мифологемами в зависимости от того, под каким углом зрения предполагается рассматривать ту или иную теоретическую конструкцию или представление.
Среди этих повторяющихся элементов наиболее бросается в глаза постоянное присутствие мотива дегенерации человечества. В обобщенном виде он выражает представление (или глубокое убеждение) в том, что современный человек является результатом постепенного вырождения человека древности, во всех отношениях более совершенного, чем его ущербные потомки.
При этом соотносительные понятия «раньше» и «теперь», формально являющиеся обстоятельствами времени, в евгеническом дискурсе обретают статичность и незыблемость абсолютных значений: время течет (в том числе и конкретное историческое время), но человек прошлого неизменно оказывается более совершенным, чем человек настоящего. Вне зависимости от того, какой исторический период становится предметом рассмотрения, всегда оказывается, что «раньше» человек был здоровее, красивее, умнее, благочестивее и восприимчивее к прекрасному, чем «теперь». Анизотропность видения проблемы указывает на возможную ошибочность тезиса о дегенеративной направленности развития человека.
Другим обязательным элементом евгенического подхода является представление о здоровье населения как об общественном благе или даже «достоянии» - в зависимости от того, насколько радикальны намерения автора проекта. На этом представлении основывается принцип государственного контроля, развиваемый евгеникой. До появления «либеральной» евгеники именно этот элемент обеспечивал саму возможность евгенического подхода. Но даже упомянутый смягченный вариант евгеники не меняет сути дела, ибо и либеральная евгеника строится на приоритете чуждого по отношению к данному конкретному индивиду понимании «блага». С точки зрения объекта евгенического вмешательства нет принципиальной разницы в том, от кого исходят решения: от заботливого государства или от заботливых родителей.
Третьим элементом, формирующим каркас евгеники, является , если можно так выразиться, «научный подход». Слово «научный» взято в кавычки, поскольку этот принцип - руководствоваться в конструировании нового человека объективным знанием, умением, опытом веков, здравым смыслом и т.д. - характерен и для евгенических проектов, относящихся к тем временам, когда науки в современном ее понимании еще не было. «Научный» подход предполагает, что всякий евгенист руководствуется в своей работе не только благими намерениями, но непременно и знанием, причем знанием двоякого рода. С одной стороны, это знание того, что должно быть изменено (т.е. у не-
го имеются четкие представления об идеале, цели вмешательства), а с другой, он знает способ, т.е. располагает знанием того какими «техническими» средствами этот идеал может быть достигнут.
Обязательное присутствие этого третьего элемента в евгенических проектах не столь очевидно, как присутствие идеи вырождения, поскольку технические приемы усовершенствования, как и само представление об идеале постоянно меняются в зависимости от того, на какой стадии цивили-зационного процесса создается очередной образ «человека будущего». Но сам по себе инструментальный подход присущ всем работам из евгенической области. От того, что представления о космосе не стоят на месте, существо дела не меняется: Кампанелла предполагал, что для получения особи с заданными свойствами необходим точный астрологический расчет времени зачатия, а современные ученые возлагают аналогичные надежды на расшифровку генома человека. Но и в том и в другом случае считается, что знание условий рождения (в широком смысле) позволит получать индивида с заданными качествами.
Наличие повторяющихся элементов свидетельствует о том, что многообразие евгенических проектов обманчиво. Действительной целью любого из них является прекращение бесконтрольного размножения людей, а исходной точкой - тезис о вырождении человечества. Все евгенические проекты ставят интересы будущих поколений выше интересов ныне живущих, а интересы расы - выше интересов индивида. Всем евгеническим проектам присущ био-логизаторский подход к решению социальных проблем.
Актуальность темы диссертационного исследования определяется возросшим интересом научного сообщества и широкой общественности к работам в области генетики человека, с которой евгеническая проблематика связана давними и неоднозначными отношениями.
В последнее время в рамках генетики осуществлялось несколько проектов, выходящих за пределы узко специального интереса, наиболее известные из которых - проект «Геном человека» (HGP) и проект «Генетическое
разнообразие человека» (HGDP). Реализация этих программ имеет огромное значение для фундаментальной науки, поскольку существенно углубляет и расширяет наше знание об устройстве и функционировании механизма передачи наследственной информации. Не меньший интерес представляет общественный резонанс, вызванный этими сугубо профессиональными исследованиями, поскольку он дает основания полагать, что «геномика» является сложным социальным феноменом, что это не просто «грандиозное научное мероприятие», не просто «проект века», но скорее всего - первое заявление о себе во весь голос феномена новой науки («другой науки»), хотя и сохраняющей преемственность с наукой XX века, но одновременно вносящей в нее ряд новых системообразующих качеств» (Тищенко П.Д.).
Одним из признаков «новой науки» является непосредственная включенность социальной, этической и юридической экспертизы в тело научного исследования (вплоть до выделения специальной статьи финансирования). Евгеническая составляющая в скрытом или явном виде присутствует во всех геномных исследованиях. Этот факт лишает состоятельности все попытки научной генетики отмежеваться от дискредитировавшей себя евгеники, поскольку уже поверхностный анализ показывает необыкновенное сходство не только проблем генетики человека и евгеники, но и основных подходов к их решению. Генетика человека, рассмотренная под таким углом зрения, становится практически неотличимой от евгеники в ее традиционном понимании. В этой связи обращение к истории евгенического движения, со всем его негативным (большей частью) опытом, обретает особую актуальность.
Практически полное совпадение проблемных областей позволяет также рассматривать евгенику не только как рудимент предыдущего этапа развития науки, но как область целеполагания генетических разработок, в рамках которой происходит определение генеральной линии развития, а также описание границ, за пределы которых геномные исследования не должны выходить по причинам вненаучного характера.
Обращение к теме евгеники сегодня позволяет на новом уровне подойти к анализу основополагающих философских проблем (например - проблемы природы человека). Идея телесной перестройки человека в целях его физического и нравственного совершенствования (создания новой «породы») очевидным образом выводит нас на мировоззренческий уровень и может быть исследована в различных ракурсах: онтологическом, методологическом, социокультурном.
Евгенические разработки обретают особую актуальность в свете новейших достижений в клонировании и начавшихся дискуссий о правовом и моральном статусе манипулирования с геномом человека.
Степень разработанности проблемы. Ориентация на анализ евгенических представлений позволяет охватить предельно широкий пласт литературы и объединить в рамках одного исследования такие разнородные источники, как мифы народов мира и труды античных философов (Платон, Аристотель), евгенические утопии нового времени (Т. Мор, Т. Кампанелла) и практические программы основателей «научной» евгеники (Ф. Гальтон, А. Плётц, Н.К. Кольцов), а также многочисленные произведения писателей-фантастов, без которых картина евгенических представлений была бы неполной. В известной диссертанту отечественной и зарубежной литературе имеется только одно исследование, ставящее проблему столь же широко, но в ином ракурсе - это работа немецких авторов П. Вайнгарта, Ю. Кроля и К. Байертца «Раса, кровь, гены», посвященная истории евгенической идеи.
Помимо этого имеется обширная литература, исследующая отдельные аспекты евгенических учений.
Истории зарождения и развития генетики и евгеники посвящены работы Гайсиновича А.Е., БабковаВ.В., КанаеваИ.И., Гершензона С, Бужиев-ской Т., Марковой Л.А., Микулинского СР., Старостина Б.А., Сокулер З.А., Чайковского Ю.В. и др.
Специальные вопросы евгеники, в том числе проблему психического (нравственного) и физического вырождения, практические методы евгеники
(сегрегация, стерилизация, эвтаназия неполноценных, пропаганда здорового образа жизни) и т.д. рассматривают в своих работах О. Бумке, В.В. Бунак, Р. Винау, М.В. Волоцкой, Л. Вольтман, В. Гирш, Р. Гольдшмидт, А.В. Горбунов, Р.А. Гэтс, Э. Енчмен, X. Кёттген, Н.К. Кольцов, X. Конрад-Мартиус, Ч. Ломброзо, П.И. Люблинский, А. Плётц, Т. Рибо, A.C. Серебровский, Ю.А. Филипченко, Г.Г. Штехер, В.П. Эфроимсон, Т.И. Юдин и др.
Разработкой философских, социальных, культурологических, методологических и мировоззренческих аспектов генетики в разное время (и в разной мере) занимались Алёшин А.И., Баксанский О.Е., Велик А.А., Борзен-ков В.Г., Бочков Н.М., Вукетитс Ф.М., Ермолаева Е.В., Иориш Я.С., Карпинская Р.С., Кессиди Ф.Х., Корочкин Л.И., Коновалова Л.В., Мордвинцева Л.Л., Пастушный С.А., Поликарпова В.А., Розин В.М., Петрова Е.В., Суворова О.С., Тарантул В.З., Тартаковский Н.В., Турбин Н.В., Фесенкова Л.В., Фролов И.Т., Цицин Н.В., Пурина И.В., Шишкин А.Р., Шульга Е.Н., Эттин-ген Л.Е. и др.
Вопросы биоэтики, в том числе этико-правовые проблемы, возникающие в процессе внедрения биотехнологий и реализации проектов типа «Геном человека» рассматривают Баев А.А., Бёме X., Бичамп Т., Браун-штейн Ж.-Ф., Бьюкенен Дж.М., ВичР., Дизель А.Д., Иванюшкин А.Я., Колек Р., Конрад Ю., Огурцов А.П., Пеллегрино Э.Д., ПинкардТ., Тищенко П.Д.,Силуянова И.В., Фукуяма Ф., Хабермас Ю., Хольфельд Р., Юдин Б.Г. и др.
Проблемы генетической опасности факторов окружающей среды и углубления экологического кризиса, которые еще со времен Ф.Гальтона рассматриваются как побудительная причина евгенического вмешательства, анализируются в работах Алтухова Ю.П., Бочкова Н.П., Лисеева И.К., Гиру-сова Э.В., Инграма Дж.Б., Казначеева В.П., Олескина А.В., Офтедала П., Шаталова А.Т. и др.
Методологическая основа исследования. В диссертации применены традиционные методы философско-методологического анализа, в сочетании с историческим подходом в отдельных разделах исследования. При решении поставленных задач диссертант опирался также на базовые концепции и категориальный аппарат, содержащийся в трудах отечественных и зарубежных философов, социологов и естествоиспытателей. В работе использованы данные медицинской статистики и экологического мониторинга, составившие основу компаративного анализа.
Цель и задачи исследования. Основная цель исследования - продемонстрировать отсутствие непосредственной связи между уровнем развития технических возможностей реального воздействия на телесную и духовную конституцию человека (евгенических средств) и содержанием евгенических проектов (целью евгенического вмешательства), и таким образом показать принципиальную утопичность евгенических представлений.
Для достижения названной цели предполагается решить следующие задачи:
провести анализ протоевгенических представлений с целью выявления повторяющихся, базовых элементов евгеническогоподхода;
исследовать теоретические основания евгеники классического периода с целью выявления их действительной связи с эволюционизмом Ч. Дарвина и генетикой Г. Менделя;
-оценить философский и естественнонаучный статус практических программ расовой гигиены;
показать преемственность проблем гальтоновской евгеники и современной генетики человека;
проанализировать различные сценарии адаптации евгенической идеи в будущем (например, путем создания либеральной евгеники), в свете обострения глобальных проблем современности.
Научная новизна и основные положения исследования, выдвигаемые на защиту. Впервые в отечественной литературе проделано системати-
ческое и полномасштабное исследование проблемы соответствия евгенических представлений эпохи имеющимся в распоряжении этой эпохи возможностям усовершенствования человека, что позволило получить ряд результатов, обладающих существенной степенью новизны.
Исходным тезисом диссертационного исследования является утверждение об архетипичности идеи духовного и физического усовершенствования человека. Из этой установки, следы которой прослеживаются на протяжении всей культурной истории человечества, выводится положение о принципиальной утопичности евгенических представлений, которая проявляется в виде отсутствия непосредственной связи (зависимости) между уровнем развития знания («науки») о механизмах передачи признаков от предков к потомкам, а также способности этим механизмом управлять (средства евгеники) и идеологическим содержанием евгенических программ (цель евгеники, наличие социального заказа).
Выявляются характеристические признаки евгенического дискурса: представление о вырождении человечества, принцип научности (широко трактуемый как объективное знание о закономерности наследования признаков) и принцип государственного управления размножением народонаселения, который является следствием понимания здоровья как общественного блага.
Доказывается, что распространенное мнение, будто евгеника преследует благородные цели используя «дурные» средства, является заблуждением. Содержательный анализ евгенических концепций как донаучного, так и «научного» периодов показывает, что нехороши не только антигуманные средства евгеники, но и ее благородные цели, поскольку идеал совершенного человека, создаваемый евгенистами применительно к определенному историческому периоду, неизбежно оказывается исторически ограниченным. Учитывая долгосрочность евгенической работы, реализация проекта привела бы к тому, что воплощенный идеал оказался бы помещенным в среду, требующую уже иных способностей и потому остался бы невостребованным.
Кроме того, элиминация вредных (на данном этапе) конституций ведет к обеднению генофонда и потере качеств, которые могут стать востребованными в будущем.
Исследуется вопрос о вырождении человечества (наследуемое, усиливающееся из поколения в поколение ослабление физической и психической конституции). Показывается, что современные сторонники модернизации генома, как и евгенисты прошлых веков, не располагают достаточно вескими свидетельствами наследственного ухудшения здоровья. Современная медицинская статистика, фиксирующая рост физических и психических заболеваний, в значительной мере является результатом изменения образа жизни и совершенствования методов анализа, позволяющих выявлять дефекты, ранее не попадавшие в поле зрения статистики.
Критически оценивается естественнонаучный статус евгеники галь-тоновского образца. Доказывается, что ее связь с дарвинизмом и менделев-ским учением носит случайный, эпизодический характер и практически исчерпывается неоправданной экстраполяцией обобщений, полученных на материале животноводства и растениеводства, на человека и человеческое общество. Ограниченность такого подхода была продемонстрирована крахом практических программ расовой гигиены, оказавшихся не только антигуманными и антидемократическими, но и научно несостоятельными, спекулятивными. Так, например, евгенисты не смогли дать корректное определение понятия «вырождение» (к которому постоянно апеллировали) и провести четкую границу между наследуемыми умственными дефектами и асоциальным поведением (алкоголизм, преступные наклонности, тунеядство и т.д.), являющимся следствием воспитания и воздействия среды.
Доказывается, что основное препятствие на пути осуществления евгенических идеалов носит нетехнический характер. Успешность (и темпы) реализации проекта «Геном человека» показывает, что современная генетика если и не всесильна, то весьма близка к тотальному контролю за процессом воспроизводства. Осознание этого близкого могущества пробуждает старые
страхи и возрождает старые проблемы, которые не были разрешены евгеникой на предыдущем этапе в силу стремительности ее ухода с исторической арены. Тот факт, что арсенал проблем классической евгеники и основные приемы их разрешения (сегрегация, стерилизация, эвтаназия, просвещение, система материального стимулирования, добрачных консультаций и т.д.) почти без изменений перешли в ведение специалистов, осуществляющих этическое сопровождение проекта «Геном человека», позволяет утверждать, что евгеника не только не умерла, но что она может рассматриваться как область целеполагания современных геномных разработок.
Критически рассматриваются традиционные подходы биоэтики к разрешению противоречий евгенического характера. Показывается, что при попытке достичь этического или юридического консенсуса в вопросах о допустимости манипуляций с человеческим геномом, возникает противоречие между либерально-демократической установкой биоэтики, рассматривающей природное равенство людей как «эмпирический факт» (Ф. Фукуяма) и евгеникой, ориентированной на прямо противоположное видение эмпирии.
Доказывается, что главным «мифом» евгеники является представление о ее цели: анализ евгенических представлений, взятых в историческом контексте показывает, что действительной целью вмешательства в процесс воспроизводства народонаселения во все времена было не усовершенствование человеческого рода, а желание управлять процессом размножения граждан.
Апробация работы. Основные идеи диссертации неоднократно обсуждались на заседаниях Центра био- и экофилософии ИФ РАН и теоретического семинара «Евгеника в дискурсе глобальных проблем современности» (грант РГНФ), работой которого диссертант руководила с 2001 по 2003 год
Промежуточные результаты докладывались автором на Чтениях памяти Р.С. Карпинской (1994, 1995, 1997, 1999 гг.), на I Российском Философском Конгрессе (СПб, 1996 г.), на Международной научной конференции «Системный подход в современной науке» (2001), на Ш Российском Фило-
софском Конгрессе (Ростов-на-Дону, 2002), на российско-польской конференции «Философия природы» (2003), на Российско-вьетнамской конференции «Модернизация общества и экология» (2004), на 1У Российском Философском Конгрессе (2005).
Научно-практическая ценность. Результаты исследования могут быть полезны для изучения и практического разрешения актуальных социальных, политических и моральных проблем, обусловленных развитием новейших биотехнологий. Отдельные материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекций по истории и философии естествознания.
Диссертация была обсуждена на заседании Центра био- и экофилосо-фии, а также на заседании Отдела философии науки и техники ИФ РАН.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав (в соответствии с тремя базовыми элементами евгенического подхода), заключения и списка цитируемой литературы.
«Золотой век» - базовый миф о вырождении человека.
Желание усовершенствовать человека - гораздо древнее собственно евгенических программ. Впервые оно возникает, вероятно, вместе с осознанием человеком самого себя, своей родовой самоидентичности. Как только человек осмыслил свою отделенность от окружающего мира, мысль о собственном несовершенстве оформилась в его сознании и нашла отражение в мифах о «золотом веке» - том времени, когда все было устроено гораздо лучше, чем «сегодня». Задолго до того, как стали возможны какие-либо программы переустройства человека и человеческого общества, мысль об актуальном несовершенстве человека уже прочно укоренилась в менталитете, проникнув в него вместе с мифами о сотворении мира.
Миф о лучших временах в той или иной форме встречается у самых разных народов, разделенных пропастью времени и расстояния. Например, тотемические мифы аборигенов Австралии повествуют о необычных свойствах, присущих некоторым из предков людей, которые могли самостоятельно возноситься на небо или опускаться под землю. Скандинавская мифология повествует о блаженных временах на заре мироздания, когда только что сотворенный мир был еще совершенен и гармоничен, и асы, молодые боги, жили в радости, в окружении предметов из чистого золота. В Шумере верили в существование волшебной «страны живых», в которой люди не знали ни болезней, ни смерти. Согласно представлениям майя первые люди были умны, красивы, и проницательны, но позже ревнивые боги-создатели лишили их этих качеств. В поэме Фирдоуси «Шахнаме» описывается семисотлетнее царствование шаха Джамшида, когда люди и скот были бессмертны, травы и деревья вечно плодоносили, и погода стояла всегда приятная (ни холода, ни жары).
Широко известны античные представления о золотом веке, дошедшие до нас благодаря произведениям Овидия и Гесиода. Овидий в «Метаморфозах» так описывает счастливые времена создания человека: «И родился человек. Из сути божественной создан Был он вселенной творцом, зачинателем лучшего мира, Иль молодая земля, разделенная с горним эфиром Только что, семя еще сохранила родимого неба?» (30, с.ЗЗ).
В приведенном фрагменте, причина совершенства первых людей объясняется тем, что впервые после сотворения мира века человечество еще несло на себе отпечаток небесного происхождения. Но вслед за совершенным золотым веком, когда для соблюдения «правды и верности» еще не требовалось никаких законов, последовал век серебряный (Юпитер создал зиму и люди были вынуждены поселиться в пещерах и заняться земледелием), а затем медный и, наконец, железный. Жизнь на земле становилась все менее приятной и беззаботной, а вместе с умножением бедствий происходила и деградация человека: «Стыд убежал, и правда и верность; И на их место тотчас появились обманы, коварство; Козни, насилье пришли и проклятая жажда наживы». (30, с. 33).
Этот отрывок из «Метаморфоз» отражает одно весьма характерное для евгенического творчества представление, а именно глубокое ( и, вообще говоря, ни на чем не основанное) убеждение в том, что интеллектуальные и духовные качества наследуются так же, как и физические особенности конституции. Овидий, описывая деградацию человечества, вообще не делает различий между психическими и физическими характеристиками, перечисляя их через запятую. К этому же приему позднее станут прибегать и евгенисты «научного» этапа развития евгеники. К этому времени обычай недифференцированного подхода к личностным характеристикам уже оформится в традицию.
Гесиод в поэме «Работы и дни» подробно, ступень за ступенью, описывает нисхождение человечества с высоты «богоравного счастья» к глубочайшему бессчастью и крайней испорченности. По оценке исследователя творчества Гесиода Э. Роде в знаменитом отрывке о «пяти поколениях» людей, который сюжетно никак не связан с остальными текстами поэмы, отразились глубочайшие народные представления: «Переносить в древность состояние земного совершенства свойственно всем народам, по крайней мере до тех пор, пока не острые исторические воспоминания, а радостные сказки и блестящие грезы поэтов сообщают им об этой древности» (40, с. 74).
Описывая деградацию человечества, Гесиод пытается обнаружить разумное объяснение тому, почему современный ему человек, творение богов, столь несовершенен, а жизнь его столь тяжела. Объяснение оказывается двояким, ибо не вся вина лежит на людях: причиной первого и самого значительного ухудшения человеческой породы стала «смена власти» на Олимпе: золотой век человечества был связан с правлением Кроноса: «Создали прежде всего поколенье людей золотое Вечно-живущие боги, владельцы жилищ олимпийских. Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба. Жили те люди, как боги с спокойной и ясной душою, Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили. А умирали как будто объятые сном ...
Дарвинизм как научное обоснование процесса дегенерации человечества
Проблема вырождения является ядром классической евгеники, исходным тезисом всех теоретических дискуссий этого периода и основой практических рекомендаций для расовогигиенических мероприятий.
Говоря о классическом этапе в развитии евгенической идеи, мы имеем в виду период, охватывающий вторую половину XIX в. и первую половину XX в.- чуть меньше ста лет. Это чрезвычайно насыщенный период в истории человечества, вместивший в себя две мировые войны и приведший к серьезным изменениям в самооценке человека. Возможно, именно благодаря стремительности исторического процесса евгеника (а она относится к числу тех областей знания, которые чутко реагируют на малейшие перемены в социальной жизни) совершила в означенный период полный цикл развития: от первоначальной стыдливой формулировки целей и задач до их практического осуществления, приобрела дурную славу расистской и бесчеловечной затеи, была предана анафеме всем прогрессивным человечеством и практически похоронена на многие десятилетия. Скоропостижность ухода евгеники со сцены имела ощутимые негативные последствия: многие из поставленных ею проблем остались нерешенными. Между тем, эти проблемы не были фиктивными, в отличие от скандальных решений, предлагавшихся для них «евгени-стами» начала XX века, и одной из наиболее живучих оказалась проблема вырождения человечества.
Творцом теории вырождения считается французский психиатр О. Морель, который полагал, что люди, подорвавшие свое здоровье неправильной жизнью, отравлением и т.п., дают потомство духовно неуравновешенное, истеричное; во втором поколении появляется умственная отсталость, эпилепсия и алкоголизм; в третьем - душевные болезни и самоубийства и, наконец, в четвертом - идиотизм, всякие уродства, бездетность и следовательно - смерть рода, вымирание. Современникам Мореля, наблюдавшим вокруг себя расцвет сифилиса и туберкулеза, алкоголизма и проституции, рост психических заболеваний и преступности, вырождение представлялось совершенно реальной проблемой, действительно грозящей человечеству вымиранием. Вывести человечество из тупика общей дегенерации и была призвана евгеника.
Основателем научной евгеники считается английский антропорлог и статистик Ф. Гальтон, сформулировавший в конце XIX века закон предковой наследственности, гласящий, что свойства предков соединяются в детях и, если оба родителя отклоняются от нормы в одну сторону, то потомство отклоняется в ту же сторону сильнее, чем каждый из родителей, взятый в отдельности. На этом основывалось евгеническое представление о том, что пороки конституции у людей, как и у животных, усугубляются из поколения в поколение (суть вырождения) и что качество потомства может быть улучшено путем селекции. Теоретической основой евгеники (учения о «хорошем роде») послужила теория Ч. Дарвина о естественном отборе и его значении для поддержания высокого стандарта выживаемости на протяжении ряда поколений.
С дарвинизмом евгенику связывают сложные и далеко не однозначные отношения. Сами евгенисты видели в теории Дарвина о происхождении видов научное объяснение причин дегенерации человечества, а также руководство к действию, описывающее пути преодоления этого порока. В их представлении дарвинизм выступал по отношению к евгеническим проектам как теоретическая платформа, придававшая евгенике оттенок завершенного на учного мероприятия, и как методологическая основа, определявшая основные направления евгенического вмешательства.
Историк и философ науки Ю.В. Чайковский в своем монументальном труде, посвященном эволюционной идее, называет евгенику печально известным направлением в дарвинизме: «Евгеника утверждает, что человеческую природу можно улучшить путем селекции (искусственного отбора). Мысль такая высказывалась не раз в древности, а затем многими утопистами, так что дарвинизм лишь подвел под нее «научную» базу» (48, с. 128). На мой взгляд, высказывание не совсем точное, поскольку евгеника не является разновидностью дарвинизма (евгенические представления формируются задолго до появления дарвинизма). Но ясно, что автор имеет в виду тот факт, что без опоры на дарвинизм классическая евгеника не была бы тем, чем она стала в действительности. Если бы евгеника не выглядела как наука («разновидность дарвинизма»), то она не смогла бы убедить научное сообщество, общественность и даже властные структуры в приемлемости, осмысленности и результативности своих методов усовершенствования народонаселения.
Приложение теории естественного отбора к человечеству, как к особому биологическому виду было необходимо, прежде всего, для того, чтобы показать естественные причины вырождения, как физического, так и духовного (падение нравственности). Благодаря рассмотрению человечества сквозь призму законов, действие которых было доказано для мира флоры и фауны, стало очевидно, что причина деградации заключается в том, что в обществе естественный отбор утратил ту остроту, которая имеет место в природе (1/0,9 вместо необходимых 1/9) и обеспечивает поддержание высокого стандарта выживаемости. Таково было общее убеждение и исходная позиция всех участников евгенического движения, смело выстраивавших аналогию между человечеством и домашним скотом. Например, антрополог Л. Вольтман писал: «Одомашненные животные и культурные расы человечества подвержены очень сходным условиям жизни и развития.
Знание как основа усовершенствования человеческогорода в протоевгенических утопиях
Уже в диалогах Платона встречается упоминание о том, что наука имеет немаловажное значение для сохранения здоровья (то, что слово наука в те времена имело отличное от современного значения, не существенно для нашего анализа, ибо в обоих случаях подразумевается объективное и передовое знание). Так, например, в диалоге "Евтидем" Сократ говорит: "... при пользовании теми благами, что мы называем первыми, - богатством, здоровьем и красотою - именно наука руководит правильным применением всего этого и направляет его ..." (33, с. 169).
Во времена античности уходит корнями еще одно представление, явившееся впоследствии источником многих заблуждений, в том числе и евгенического характера. Я имею в виду мысль Сократа о том, что между добродетелью и знанием можно поставить знак равенства. Против этого тезиса выступал Аристотель: «Сократ... приравнял добродетели к знаниям, но это невозможно. Дело в том, что все знания связаны с суждением, суждение же возникает в мыслящей части души, так что если верить Сократу, все добро детели возникают в мыслящей части души. Получается, что отождествляя добродетели с науками, Сократ упраздняет внеразумную часть души, а вместе с нею и страсть, и нрав. Этим его подход к добродетели неверен. После него Платон верно разделил душу на разумную и внеразумную части, каждую часть наделив подобающими добродетелями. До сих пор у него все хорошо, но после этого - опять неверно. Платон смешал и связал добродетель со своим учением о высшем благе и поступил неправильно: это благо не имеет отношения к добродетели как таковой. Ведя речь о бытии и об истине, он не имел оснований говорить о добродетели, поскольку они не имеют с нею ничего общего» (2, с. 297).
Последняя мысль представляется особенно важной, поскольку в ней содержится ключ к пониманию того, почему евгенический проект, возрождаясь раз за разом, неизменно терпел поражение. Аристотель фактически указывает на то, что представление о благе для человечества (в античной редакции это и есть «добродетель») не может быть выведено ни из природы, ни из науки, потому что не имеет с ними «ничего общего». Евгеника же не только говорит человеку, чего он должен хотеть, но еще и пытается обосновать свои требования объективной необходимостью, диктуемой природой и наукой. В действительности же содержание евгенического проекта, имеющего в виду достижение какого-либо биологического и социального блага, никак не вытекает из объективного знания, в том числе и -из знания законов природы.
Для евгеники признание правоты Аристотеля было бы равносильно самоубийству, поскольку специфика евгенического подхода заключается именно в апелляции к науке (знанию) при попытке решить социальные проблемы. Такая традиция сложилась очень давно и проследить ее истоки не представляется возможным. Достаточно вспомнить Феогнида (современника «семи мудрецов»), о котором была речь в первой главе и которого Ю.В. Чайковский назвал «древнейшим дарвинистом», имея в виду тот факт, что Феогнид, не владея терминологией теории естественного отбора, тем не менее дает такое объяснение вырождения, которое вполне согласуется с дарвинистскими представлениями.
Скорее всего, источником примитивных селекционистских представлений является опыт разведения домашнего скота, а также факт очевидного сходства между родителями и детьми, который не мог остаться незамеченным. Это и есть то базовое знание, на котором строятся первичные представления о возможности влиять на качество потомства подбором родительских пар. Не менее древним является представление о том, что выбраковка неудачных экземпляров способствует очищению породы от нежелательных качеств и приближает селекционера к конечной цели его работы. Правда, есть вероятность, что желание избавиться от нежизнеспособного приплода имеет более глубокие биологические корни. Моя знакомая, сотрудник московского зоопарка, в течение многих лет работающая с приматами, рассказывала, что одним из признаков здоровья детенышей является их способность самостоятельно удерживаться на теле матери, цепляясь за ее шерсть. Так вот, если детеныш вдруг перестает это делать и просто лежит рядом с матерью (еще вполне живой), то она ни за что не станет ему помогать снова уцепиться за нее. Просто некоторое время побудет рядом, а потом бросит. Причем, такое поведение не имеет ничего общего с отсутствием «материнского инстинкта»: некоторые особи до последнего будут защищать даже труп детеныша, не позволяя посторонним приблизиться к нему, но не предпримут ни малейшей попытки «выходить» слабого.
У людей умерщвление новорожденных, не отвечающих стандартам племени, практиковалось с древнейших времен. В первую очередь на память приходят обычаи спартанцев, но доподлинно известно, что к подобным мерам прибегали и скандинавские народы, с той только разницей, что последние не сбрасывали своих уродцев со скалы, а закапывали их в снег. С Большой степенью вероятности можно предположить, что и другие народы, не оставившие ярких литературных свидетельств, на ранней стадии своего культурного развития прибегали к эвтаназии.
Идея государственного контроля в евгенических утопиях донаучного периода.
В человеческом обществе размножение никогда не было совершенно стихийным. Традиционно в роли регулятора отношений между полами выступал институт брачно-семейных отношений, возникший, вероятно, одновременно с обычаем хоронить своих умерших. В ходе исторического развития брачные отношения приобретали самые причудливые формы, многие из которых в течение длительного времени сосуществовали наряду друг с другом, не взирая на то, что предписывали различные процедуры вступления в брак. Так, например, исследователи индийского эпоса насчитывают не менее пяти форм брачно-семейных отношений, описанных на страницах «Махабха-раты» и «Рамаяны», самая экзотическая из которых (с нашей точки зрения) практиковалась братьями Пандавами: все пятеро были одновременно женаты на одной женщине.
Фиксация обычаев в форме закона, происходившая по мере оформления государственности, вызвала к жизни потребность в унификации брачных практик, а процесс законотворчества при объединении провинций с разными укладами в единую государственную единицу, в свою очередь, потребовал определить объективную основу для такой унификации.
Следует заметить, что, хотя между обычаем и законом существовала историческая преемственность, эти две формы фиксации правил общежития разделены пропастью, если рассматривать их с точки зрения возможности реформирования. Писаное право выражено в фиксированных законах, за которыми стоит огромная работа по рационализации и унификации, и именно наличие этой работы делает возможными дальнейшие манипуляции с законами, направленные на их уточнение, прояснение и т.д. Обычай, наследуемый от предыдущих поколений, ничего подобного не допускал. Он не требовал осмысления, каким бы нелепым ни был. Гарантией его истинности или справедливости была древность его происхождения, подсознательно воспринимавшаяся как проверенность временем. И, если бы обстоятельства жизни людей не менялись, то лучшего доказательства уместности того или иного уклада, чем длительность его существования, не было бы нужно.
Иное дело закон. Хотя первые законы и выглядели как фиксация существующих обычаев (историки говорят, что всякий закон отражает уже сложившееся положение дел, то есть направлен на прошлое, а не на будущее), но будучи выражением воли верховной власти, они нередко вступают в противоречие с обычаями отдельных этнических групп, входящих в состав данной государственной единицы. Так произошло, например, при создании СССР, объединившего страны Азии и Европы под юрисдикцией единого закона, в результате чего брачные обычаи стран Средней Азии подверглись серьезной и неоправданной, с культурной точки зрения, трансформации (имеются в виду такие нововведения, как запрет многоженства, разрушивший традиционный семейный уклад, а также повышение брачного возраста для женщин. Эта последняя мера, помимо прочего, вступала в противоречие с некоторыми особенностями физиологического развития: как известно, половое созревание у женщин Средней Азии наступает несколько раньше, чем у их европейских сверстниц). Однако, с точки зрения осуществления евгенической задачи, наиболее существенным является то, что обычай нельзя реформировать, тогда как закон - можно. Более того, сама эта возможность создает не только простор, но и соблазн для построения всевозможных утопий. Естественное желание построить совершенное общество со справедливым правлением и процветающей экономикой, заставляет обратиться к анализу несовершенства общества существующего. При этом наиболее последовательные из реформаторов доходят в поисках первопричины всех несооб разностей до осознания того, что несовершенен сам человек. Отсюда логически вытекает заключение о том, что начинать построение идеального государства следует с усовершенствования рода человеческого.
Евгеническое творчество в период античности не было сковано этическими запретами, которые в более поздние христианские времена вывели человека из разряда вещей, допускающих свободное манипулирование. Кроме того, евгеническая практика (в современной терминологии это была негативная евгеника) возникла задолго до теоретического оформления идеи усовершенствования человека. По крайней мере, эвтаназия неполноценных новорожденных детей практиковалась всеми первобытными народами. Наиболее известным примером такого рода является обычай древних спартанцев сбрасывать со скалы ущербных младенцев, а детям без явных врожденных патологий создавать настолько тяжелые условия существования, что до периода половой зрелости доживали только самые выносливые и изворотливые. Некоторые современные исследователи отрицают существование такого обычая, но в данном случае это несущественно, поскольку, как отмечает У. Эко, история это не то, что было на самом деле, а то, что рассказывают, создавая тем самым прецедент и основу для дальнейшего развития.
Существование такого рода практики облегчало формирование теоретического каркаса евгенического подхода, поскольку жизнь человека фактически оставалась включенной в разряд вещей, с которыми можно производить манипуляции. Доступность обычаев человеческого общежития для логического анализа облегчила формулирование основных теоретических установок в отношении здоровья, которые сегодня можно рассматривать как основу евгенического подхода.