Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Актуальные аспекты философской антропологии. Католическая религиозно-философская трактовка 15
1.1 Достоинство: индивидуальность и отношение 18
1.1.1 Новаторская концепция христианского понятия «лица» 21
1.1.2 Кто такой Бог? 25
1.1.3 Кто такой Христос? 31
1.2 Динамическая открытость 36
1.2.1 Проблематика сверхъестественного 40
1.3 Зависимость человека 44
1.3.1 Контингентность 48
1.4 Ж. Маритен и его критика Р. Декарта 52
1.4.1 Интуиция 55
1.4.2 Нативизм 56
1.4.3 Независимость от вещей 60
1.4.4 Новый гуманизм Ж. Маритена: дуализм духовного и временного 65
1.5 А. Де Любак: против дуализма, тайна сверхприродного 71
1.5.1 Непостижимость глубины существа человека 77
1.6 Резюме по проблемам первой главы 83
ГЛАВА II. Антропологические воззрения Луиджи Джуссани 89
2.1 В поисках человеческого лица 89
2.1.1 Й. Ратцингер и Л. Джуссани: христианство как встреча 91
2.1.2 Наивысший интерес: чтобы человек познал себя самого, а, значит, Христа 94
2.1.3 Пренебрежение «Я» 100
2.1.4 Резюме по данному параграфу 104
2.2. Экзистенциальность: категория опыта 106
2.2.1 «Один прекрасный день» 107
2.2.2 Школа Венегоно 112
2.2.3 Опыт
2.2.3.1 Исторический контекст 117
2.2.3.2 Два термина: реальность и осознание себя самого 119
2.2.3.3 Соотношение двух терминов 123
2.2.4 Резюме по данному параграфу 126
2.3 Разум – это религиозное чувство: преодоление дуализма «естественного» и «сверхестественного» 129
2.3.1 Соотношение веры и разума и разграничение естественного и сверхъестественного 131
2.3.2 Разум в системе воззрения Л. Джуссани 136
2.3.3 Разум есть религиозное чувство. Путь сближения 148
2.3.4 Резюме по данному параграфу 160
2.4 Отношения между человеком и Богом и пробуждение человеческого
«Я» 164
2.4.1 Вера не является религиозным чувством 164
2.4.2 Вера не исключает человеческий фактор: вклад Л. Джуссани в понимание смысла Халкидонского символа веры 167
2.4.3 Кто такой Христос? 170
2.4.4 Видение Христом человека 173
2.4.5 Откровение о личности: призыв к проверке в истории 177
2.4.6 Резюме по данному параграфу 183
Заключение 188
Список используемой литературы
- Динамическая открытость
- Наивысший интерес: чтобы человек познал себя самого, а, значит, Христа
- Соотношение веры и разума и разграничение естественного и сверхъестественного
- Вера не исключает человеческий фактор: вклад Л. Джуссани в понимание смысла Халкидонского символа веры
Введение к работе
Актуальность исследования. В последнее время на Западе наблюдаются явные признаки большого духовного смятения. С разных точек зрения ситуация определяется как экономический кризис, политический или социальный. Однако эти формулировки не выявляют истинную природу кризиса, который обширен, глубок и касается многих аспектов человеческой жизни. Очевидно, что Запад находится в настоящем антропологическом кризисе, возможно, беспрецедентном в истории Европы. Гуманитарные науки призваны исследовать причины этого кризиса, чтобы найти ответы, позволяющие преодолеть все более распространяющийся страх перед крушением человеческого «Я».
Мы можем кратко обрисовать специфическую философскую атмосферу, в которой зарождается антропологический кризис, выделяя два момента. Со стороны культурализма и релятивизма- деконструкция «Я», отказ признать его прочную онтологической основу и, как следствие, превращение его в нечто нестабильное и смутное, проявлением чего является тендерная теория. С точки зрения натурализма и прикладных нейронаук «Я», собственно говоря, вообще не существует, а сознание является плодом химических процессов в мозге.
В этом контексте ясно одно; игра идет на поле битвы за сущность человека. В связи с этим, по нашему убеждению, в основе кризиса лежит редукция и даже, вероятно, утрата понимания сущности христианской концепции человека, являющейся основой западной цивилизации. Несмотря на то что термин persona (лицо) достаточно широко используется в языке, его глубинное значение как «образа Божьего» было подменено значением «индивидуума», а в узком смысле индивидуализма: у каждого своя жизнь, свое видение мира, свои права; а потому всеобъемлющего смысла бытия не существует и не существует, следовательно, никаких отношений с Абсолютом. Поэтому, по нашим представлениям, именно в христианской концепции человека мы можем найти ответ на вопросы, поставленные сегодняшним кризисом. Речь идет не о возвращении к «старому» посредством применения убеждений, предписаний, догматов, которые могли бы
послужить защитой против «нового»; напротив, проблема стоит гораздо шире -это возможность вновь открыть Традицию христианства, выражаемую в понятии человека как образа Божьего. Здесь еще более актуальной становится проблема межконфессионального диалога. В контексте религиозно-философских дискуссий, где речь идет о человеке, с целью сохранения подлинности человеческого «Я», такой диалог чрезвычайно необходим. Православие пронесло видение «образа Божьего» через века; католичество же потерпело ущерб от антропологических теорий и представлений, ограничивающих целостность Традиции. В XX веке наиболее проницательные мыслители Католической церкви почувствовали необходимость заново открыть Традицию, и на некоторых из них мы сосредоточимся в нашем исследовании. Они предощутили надвигающийся кризис и приняли его в основном как шанс, т.е. открывающуюся духовную возможность глубже осознать новизну христианства- не в плане принципов и неоспоримых утверждений, а в плане экзистенции, т.е. актуализации христианской традиции в современном мире.
Степень научной разработанности проблемы. Проблема человека имманентна учению Католической церкви. Она затрагивается практически всеми философами и богословами, даже если они не сосредоточиваются именно на антропологии как таковой. Все же представляется возможным выделить некоторые моменты генезиса проблематики внутри Католической церкви, исходя из того, что сердцевиной концепции является видение Отцов-каппадокийцев, где человек рассматривается как творение.
Антропология Аврелия Августиа особо выделяется в «Трактате о Троице»: величие человека в том, что он есть творение по образу и подобию Божьему. Августин также впервые использовал термин «лицо» (persona) не только по отношению к Троице, но и к человеку. Кроме того, он осуществил эпохальный переворот в истории мысли через свою доктрину отношений, утверждая, что между субстанцией и акциденциями есть нечто среднее, то есть отношение, и именно эта категория определяет сущность «лица». Таким образом, он поставил вопрос о человеке не только на уровне субстанции, но и на уровне существования.
Среди исследователей обширного антропологического наследия Августина следует отметить Г. Г. Майорова, Л. И. Писарева, И. В. Попова, Г. И. Герье,
A. Г. Гаджикурбанова, В. В. Бычкова, Й. Ратцингера, А. Милано, Э. Жильсона,
X. Арендт, Ж. Барди, Н. Чиприани, Ф. де Капитани, А. Пинкерле, Д. Болиса.
Другим важным моментом западной антропологической мысли являются воззрения Боэция и его определение лица как индивидуальной субстанции разумной природы, посредством которого он ставит понятие только на уровень субстанции, пренебрегая уровнем существования. В воззрениях Боэция этот ключевой момент выделяли Й. Ратцингер и А. Милано. Различные аспекты философии Боэция исследовали Г. Г. Майоров, С. С. Неретина, А. В. Апполонов, М. А. Гусева, Е. Н. Лисанюк, В. И. Уколова, Л. Алфонсини, Л. Купер, А. Крокко, Е. Далей, Э. Дуссель, К. Леонарди, Б. Майоли, К. Микаелли, Л. Обертелло.
Фома Аквинский осуществил великий синтез между христианством и важнейшими теориями античности. Антропологические аспекты, затронутые в его творчестве, многочисленны и разнообразны: подобие человека Богу, дуальная унитарность души и тела, благодать и первородный грех, трансцендентная цель человека, состоящая в видении Бога. Однако концепция человека у Фомы, затрагивающая врожденное желание видеть Бога, подвергалась критике, особенно в период Второй схоластики (XVI-XVII вв.), посредством теории «двух уровней». Антропологическими аспектами философии Аквината и схоластики занимались многие исследователи, среди которых можем выделить С. С. Неретину, Г. Г. Майорова, Э. Жильсона, С. Ванни Ровиги, И. С. Андрееву, А. А. Попова,
B. И. Гараджу, Г. Честертона, Р. Спиацци, А. Вальсекки, Э. Вебера и др.
Теория двух уровней имела много общего с дуалистическим видением человека у Р. Декарта. Действительно, с этого времени дуализм проник в католичество и стал самой большой проблемой католической антропологии. Еще в XIX веке дуализм был очень влиятелен. В самом деле, появились первые систематические собрания богословских утверждений о человеке: «De Deo creante et elevante», «De gratia», - но в их трактовке повторяется дуалистическая постановка вопроса о человеке.
В 1879 году папа римский Лев XIII, чтобы преодолеть проблемы и опасности, связанные с секуляризацией, в энциклике «Aeterni Patris» предложил вернуться к философии схоластики, в частности, к Фоме Аквинскому. Отсюда родилось философское и богословское направление неотомизма, развивающееся на протяжении XX века. Его представителями были Р. Гарригу-Лагранж, Э. Жильсон и особенно Ж. Маритен, который защищает христианское видение человека и жестко критикует философию Нового времени. Однако его воззрения еще лежат в рамках дуалистической постановки проблемы.
Тем не менее, в XX веке католическому богословию удалось поднимать и плодотворно интерпретировать проблему дуализма, а также сосредоточенности антропологических воззрений лишь на уровне субстанции, что означает преобладание монолитной системы жестких определений сущности человека. Среди многих мыслителей, разделяющих эту систему воззрений, можно назвать М. Блонделя, П. Тейяра де Шардена, Г. Марселя, Р. Гвардини, А. де Любака, К. Ранера, Э. Муньё, X. У. фон Бальтасара, Л. Джуссани, Й. Ратцингера. Для данного исследования мы избрали труды тех авторов, которые позволяют нам толковать антропологическую проблематику Католической церкви, исходя из одной еще не разработанной тематики: напряжения между отношением и индивидуальностью с точки зрения некоторых избранных нами характеристик.
О достоинстве человека говорили, безусловно, все христианские богословы и философы; в качестве примера можно назвать Пико делла Мирандола. Кроме того, католическое учение о достоинстве получило свое полное выражение в главе «О достоинстве человеческой личности» энциклики «О Церкви в современном мире». Мы рассматриваем эту тему, исходя из понятия «лица». Об этом говорили многочисленные авторы. Для нашего исследования особо важна точка зрения В. Н. Лосского, П. А. Флоренского, Й. Ратцингера и А. Милано, поскольку они в своих произведениях ясно очертили историю возникновения этого понятия и выделили самые сложные темы и проблемы, из него вытекающие.
Об онтологической открытости человека, направленной к Иному, о его зависимости от Иного говорили бл. Августин, Аквинат, Б. Паскаль, Р. Гвардини,
А.деЛюбак, X. У. фон Бальтасар, Л. Джуссани, Й. Ратцингер и др. Если учитывать сближение данной характеристики с понятием «обожения», эту тему исследовали И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, В. С. Соловьев, В. Н. Лосский, С. Л. Франк и др. Мы также опираемся на труды Фомы, И. Ратцингера, А. де Любака, Л. Джуссани, чтобы выявить особенность католической традиции, заключающуюся в полемике о противопоставлении естественного и сверхъестественного уровней.
Исследованием антропологической тематики в христианской философии занимались такие авторы, как А. Милано, Ф. Овсиенко, И. Евлампииев, С. Жаба, М. Мамардашвили, К. Никонов, Т. Шпидлик, А. Скола, X. Прадес, А. Делль'Аста, Дж. Кольцани, Дж. Гранди, Б. Морикони, И. Санна, Б. Мондин. Антропологические аспекты этики разрабатывали, в частности, В. Сабиров и О. Соина.
Антропологические воззрения Л. Джуссани отражены во всех его работах. В настоящий момент на итальянском языке издано 60 томов, 11 переведены на русский. Не так давно вышла масштабная биография итальянского мыслителя, принадлежащая перу А. Саворана. О значении личности Джуссани говорит особенно Й. Ратцингер, выявляя фундаментальные основы интуиции, из которой берет начало творчество итальянского священника. Исследованием философских и антропологических аспектов воззрений Джуссани занимались также другие авторы. М. Боргези анализирует категорию «религиозного опыта» в связи с богословскими направлениями и культурной жизнью его времени. А. Скола признает воззрения Джуссани оригинальными и плодотворными в контексте современной культуры.
В том, что касается других аспектов творчества Джуссани, М. Конрад исследовал его этическую концепцию, исходя именно из антропологии. Воспитательному характеру работы итальянского священника посвящен сборник эссе разных авторов, исследующих творчество и Э. Морена, и А. Макинтайра. Сборник эссе о введении к его творчеству издали на английском языке. Среди многих работ мы особо выделяем эссе Р. Брага о концепции христианства как
события и X. М. Бергольо, будущего Папы римского, о религиозном чувстве, а также статью Р. Хоусара о критике дуализма и сведения веры к спиритуализму. Здесь мы можем назвать также работы о трудах Джуссани, принадлежащие перу М. Камизаска, Ф. Венторино, Р. Ди Челье.
Объект исследования. Проблема человека в католической религиозно-филосовской традиции.
Предметом исследования выступают остро дискуссионные аспекты католической антропологии.
Основная цель и задачи исследования. Основной целью исследования является раскрытие основных религиозно-философских и историко-философских положений католической концепции человека. Эта цель определяет следующую основную задачу: представить философский анализ концепции человека в католической религиозно-философской мысли. Основными элементами анализа являются:
- выявление основного категориального аппарата антропологических
характеристик и соответствующих им проблематик, присущих Католической
церкви;
- раскрытие в аспекте католической религиозной мысли фундаментальных
теоретических положений, связанных с концепцией человека;
рассмотрение историко-философско-богословской полемики в лоне Католической церкви касательно природы человека и проистекающей отсюда проблематики;
анализ полемики антирационалистического толка среди некоторых представителей католичества;
- раскрытие сходства между определенными католическими философско-
богословскими направлениями и духом Нового времени;
выявление теоретических и нормативно-практических аспектов католической религиозной традиции, реализованных в творчестве Луиджи Джуссани.
Теоретико-методологическая основа исследования. Основу методологии исследования составляют историко-философская аналитика, персонологический, герменевтический и сравнительно-компаративный метод анализа работ различных западноевропейских и русских авторов. Историко-философский анализ позволяет выявить оригинальные аспекты религиозно-философской концепции человека в католической мысли на фоне общепринятого в христианстве понятия «образ Божий». Герменевтический метод является неотъемлемым орудием данной работы, ибо он позволяет дать оригинальную философскую интерпретацию определенным религиозным текстам. Мы даем толкования критики Й. Ратцингером Боэция и Фомы Аквинского с точки зрения понятия человеческого «лица»; полемики Ж. Маритена с Декартом в свете концепции разума, полемики А. де Любака с неотомизмом. Кроме того, мы пытались истолковать многочисленные работы Л. Джуссани в отношении всех вышеуказанных проблем. Сравнительно-компаративный метод позволяет выявить неожиданные сходства и различия между различными направлениями католической философской мысли, между католичеством и рационализмом, а также между католичеством и православием.
Новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
1. Выделяются некоторые отличительные черты католической религиозно-
философской антропологии в обобщенном теоретическом виде, а также вводится
новый терминологический аппарат и оригинальная интерпретация католической
концепции человека как напряжения между отношением и индивидуальностью.
2. Раскрываются ограничения новизны христианского вероучения в
определении «лица» у Боэция, в теории двух уровней и в тенденции к
предпочтению всеобъемлющих определений.
3. Анализируется полемика между католичеством и рационализмом Нового
времени, в особенности в критике картезианской философии Ж. Маритеном.
Также выявляется сходство между некоторыми направлениями католической
философии и рационализмом, берущим начало от Р. Декарта.
4. Выделяются попытки некоторых католических богословов и философов
вернуться к унитарной концепции человека, присущей католической Традиции.
5. Раскрывается философско-религиозная и духовно-ориентирующая
специфика творчества Луиджи Джуссани, отражающаяся в его собственной
категории опыта, которую мы интерпретируем как современное и оригинальное
толкование одного из важнейших узлов христианской антропологии -
халкидонской формулировки.
-
Впервые исследуется концепция разума у Л. Джуссани и его определение религиозного чувства в свете концепции человека как напряжение между отношением и индивидуальностью.
-
Выделяется оригинальное толкование Л. Джуссани круговой концепции соотношения разума и веры в тезисе о том, что вера пробуждает человеческое «Я».
Положения, выносимые на защиту:
-
Первая отличительная черта католической концепции человека -достоинство - выражается в новаторском понятии persona («лицо»), возникшем из размышлений о Св. Троице и о Христе и имеющем два полюса: отношение и индивидуальность. Однако Боэций определяет лицо как индивидуальную субстанцию разумной природы, теряя, таким образом, категорию отношения. Следовательно, на Западе отдается приоритет индивидуальности, что означает ограничение новизны христианского вероучения, состоящей в категории «отношения». Исходя из этого, Й. Ратцингер указывает направление мысли для необходимого углубления христианского понятия «лица»: человеческое бытие как отношение и интерпретация Халкидонского символа веры в том ключе, что пребывание у иного не отрицает собственного «Я», а приводит к полному завершению себя.
-
Вторая отличительная черта, динамическая открытость, сохраняет значение понятие «лица» как отношения. Это означает, что человек обладает собой и реализует себя во всей полноте только преодолевая себя. Фома Аквинский определил это как «желание видеть Бога». Однако эта
основополагающая концепция потерпела урон вследствие теории «двух уровней», которая обеднила католическое богословие и философию, распространяя дуализм веры и жизни.
3. В третьей характеристике, в зависимости человека, точнее, в ее
отрицательном восприятии, обнаруживается связь между частью католической
философии, разрушившей унитарную концепцию человека на Западе, и духом
Нового времени. Если природа человека лишена основополагающей категории
«отношения», «зависимость» утрачивает смысл и в конечном итоге
воспринимается как препятствие для человеческой самореализации, поскольку на
природном уровне человек может реализовать себя вне отношений с Богом.
4. В острой критике картезианской философии, осуществленной
Ж. Маритеном, переворот, совершенном Декартом, с его знаменитым «мыслю,
следовательно, существую», проистекает не из восхваления разума, а из его
редукции. Но критике Маритена не удалось преодолеть урон, причиненный
католической антропологии по причине утраты категории отношения и
возникновения дуализма теории двух уровней. Это удалось А. де Любаку. В его
воззрениях господствует потребность возвращения к унитарной концепции
человека, присущей Традиции, и выделяется важный фактор: религиозное
измерение человеческой природы.
5. Луиджи Джуссани принадлежит к числу мыслителей, признающих
необходимость вернуться к первоначальной унитарной концепции «лица». В то
же время он принимал вызовы современности, идя навстречу глубокому
антропологическому вопросу нашей секуляризированной эпохи - вопросу об
аутентичности человеческого «Я». Его воззрения проясняются в категории опыта,
несущейся в себе преодоление дуализма естественного и сверхъестественного,
истолкование характеристики «зависимости», оригинальность которой состоит в
особой важности, придаваемой самосознанию.
6. Важность субъекта видна в концепции разума у Джуссани: стремление к
всеобъемлемости, т.е. к смыслу. Поэтому разум можно назвать религиозным
чувством, которое выражается у Джуссани в самобытной категории «исходного
опыта». Эти понятия мы интерпретируем в современном ключе унитарной концепции Традиции, сущность которой составляет напряжение между отношением и индивидуальностью.
7. Джуссани принадлежит к числу сторонников круговой концепции соотношения разума и веры. Вера не избавляет от необходимости разума, скорее, вера воспитывает и спасает его. Это означает, что целью встречи со Христом является упрочение «Я». В этом смысле Джуссани утверждает, что вера пробуждает «Я», и это является сущностью Спасения: не только надежда на потустороннюю жизнь, но и призыв стать самим собой. Такой подход мы считаем экзистенциальным истолкованием Халкидонского символа веры в направлении, указанном Рацингером: пребывание у иного не подменяет собственное бытие, а приводит его к истинному свершению.
Апробация диссертационного исследования. Основные выводы и положения были изложены в докладах и выступления на Всероссийской научной конференции «От экстремизма к толерантности: этические и социокультурные аспекты» (Новосибирск, октябрь 2009), на III Всероссийской научно-технической конференции, подсекция «Философия» (Новосибирск, апрель 2010), на Всероссийской научной конференции «Экстремизм как философская проблема» (Новосибирск, ноябрь 2010), на Всероссийском семинаре «Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук», подсекция «Философия» (Новосибирск, апрель 2011), на Всероссийской конференции «Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук» (Новосибирск, 2012), на международной междисциплинарной научной конференции «Метаморфозы культуры на рубеже тысячелетий: культуросозидание как теоретическая и прикладная проблема» (Новосибирск, май 2012), на международной междисциплинарной научной конференции «Метаморфозы культуры на рубеже тысячелетий: антропологический аспект» (Новосибирск, май 2013), на международной междисциплинарной научной конференции «Метаморфозы культуры на рубеже тысячелетий: пространство диалога» (Новосибирск, май 2014).
із
По теме диссертации опубликовано 10 работ, в том числе 3 в изданиях, рекомендованных ВАК: Научно-теоретический и прикладной журнал «Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики», Журнал «Человек», Вестник русской христианской гуманитарной академии.
Структура диссертации обусловлена целями и задачами проведенного исследования и включает введение, две главы, заключение и список источников и использованной литературы, включающий 231 наименований, в том числе 184 -на иностранном языке. Общий объем диссертации - 210 страниц.
Динамическая открытость
В человеческой непоколебимости, основанной на нерушимости и несоизмеримости, кроется значение человеческого достоинства. Как мы уже пытались показать выше, эта непоколебимость исходит из отношения с иным, с Тем «Иным», Кто превосходит природу и историю. Именно это и есть значение термина, вбирающего в себя все вышесказанное на данный момент и вмещающего привнесенный христианством вклад в понимание человека. Естественно, мы говорим о латинском термине persona16, переводящемся на русский язык как «лицо». Именно присвоение человеку, признанному в качестве «лица», высшей ценности составляет глубочайшую человеческую тайну, то есть его истинность, и именно на ней основывается его непоколебимое достоинство. Для лучшей квалификации этих терминов необходимо ненадолго обратиться к истории зарождения самого понятия «лица», как это происходило в культурно-исторической и религиозно-философской традициях западноевропейской мысли.
Исторически слово «лицо» показывает линию разграничения между языческой и христианской культурой. «Лицо» как самосознательный и свободный “объект” – вот идея человека, которой исключительно гордится Запад, и представляется, что persona, в португальском pessoa. сегодня эта идея, охватывающая в планетарном масштабе все народы земли, по сути своей представляет “изобретение” христианства»17. До христианского Воплощения ни в греческом, ни в латинском языке не было слова для выражения понятия «лица», потому что в классической культуре его вообще не существовало. Она не признавала абсолютной ценности самого индивидуума и связывала его ценность с сословием, имуществом или расой. Исключительность неповторимого и уникального лица и, как следствие, сущностное равенство в достоинстве и благородстве каждого представителя человеческого рода, его абсолютная ценность являются истиной, привнесенной, провозглашенной и распространенной именно христианством. Эта истина, как немногие другие в истории, была исполнена подлинно «бунтарской мощи». Постепенно ей удалось проложить свой особый путь и, так сказать, «проникнуть» в языческую культуру, которую она преобразила глубоко и по существу, породив новый социум и новую структуру ценностей. Таким образом, понятие «лица» – это великое завоевание христианской мысли, пришедшей к ней посредством рефлексии и размышления над историей Спасения. В самом деле, это не история человеческого рода, коллективного, универсального, но прежде всего антропологически достоверная история единичных, конкретных, особых личностей. Это история Авраама, Исаака, Иакова, Давида, Исайи и так далее, превозносящая бесконечную ценность каждого единичного представителя человеческой расы, ибо каждому человеку, таким образом, присваивается титул сына Божьего. Именно здесь зародилась важность индивидуума как такового, а не как элемента хаотичной массы. Это обозначает, что внутри понятия «лица» кроются два полюса: первый – это отношения с Богом и второй (как следствие первого) – это исключительность каждого человека, иными словами, мы можем называть его индивидуальностью.
Однако нам необходимо более обстоятельно охарактеризовать возникновение понятия «лица» в западной теологии и философии. Именно здесь проходила и происходит наиважнейшая теоретико-философская и религиозно-богословская поворотный момент в духовной истории современности и сегодняшнего состояния секуляризации. Мы можем сказать, что в современной западной культуре актуален только второй из двух полюсов – то есть только индивидуальность. В самом деле, в восприятии понятия «личность» измерение отношения полностью исчезло. В качестве примера упомянем описание слова persona в наиболее влиятельных итальянских словарях Treccani18 и De Mauro19: в двух пространных определениях ни разу не появляется слово «отношение» (которое мы можем перевести на итальянский как rapporto или relazione). Но, как мы увидим в данной главе, полюс «отношения» неотделим от самого понятия «лица», и, несмотря на то что попытки отдалиться от истины послужили источником нескольких философских и богословских направлений и внутри самой Католической церкви, все же она никогда не отрывалась от второго полюса – отношения. «С самого принятия этого понятия в теологии "лицо" старалось отобразить непоколебимую конкретность существующей индивидуальности, но вместе с тем и поэтому по существу реальность отношения … Отсюда проистекает никогда не разрешенное напряжение между лицом и субстанцией, как между hypostasis e ousia»20. Таким образом, мы можем определить ось, вокруг которой на протяжении веков складывалась напряжение между «лицом» и субстанцией. В упрощенном смысле: что такое «лицо» – это индивидуальность или отношение? В более широком понимании: какова взаимосвязь между индивидуальностью и отношением внутри понятия «лица»? И его определения нужно искать, прежде всего, на уровне субстанции или существования?
Здесь мы, естественно, не претендуем на то, чтобы найти окончательный ответ на вопрос, который и по сей день, как уже говорилось, играет основную роль в споре вокруг понятия «лица». Мы попытаемся определить термины этой часто неявной дискуссии, основываясь в том числе и на очень интересной работе, показывающей в оригинальной и теоретически смелой манере антропологические «витки» теологического и христологического начала зарождения понятия «лица». Речь идет о коротком, но емком эссе Й. Ратцингера «Значение лица в богословии» включенном в книгу «Догмат и пророведование»21. Это размышление станет нашим маяком в море такой богатой, сложной темы, как происхождение понятия «лица». Вместе с тем мы воспользуемся интересными и оригинальными исследованиями Андреа Милано, в частности, его знаменитой работой «Лицо в теологии», где он сумел превосходно раскрыть этапы концептуальной борьбы вокруг понятия «лица». Анализируя эти работы, мы, попытаемся выявить некоторые характеристики, являющиеся, по нашему мнению, основными в католическом воззрении на сущность понятия «лица».
«Понятие “лицо” и проистекающая из него концепция являются продуктом христианской теологии. Другими словами, это понятие прежде всего зародилось в споре между человеческой мыслью и фактами христианской веры и именно по этому пути вошло в историю мысли»22, – так начинается размышление Й. Ратцингера. Действительно, в христианстве понятие «лица» не передавалось как простой факт веры, но стало объектом глубокого философского и теологического размышления. Это понятие, безусловно, есть значительный вклад христианских богословов и философов в культуру. В самом деле: известно, что ни дохристианская греческая и латинская философия, ни восточная философская мысль (в том числе нынешняя) не знали ничего подобного этому понятию. Оно подверглось внимательному и строгому рационалистическому анализу разума прежде всего в патристике и схоластике, что позволило ему приобрести определенный философский вес. «Более точно понятие лица возникло из двух вопросов, которые с самого начала развития христианской мысли заняли центральную позицию. Они таковы: что есть Бог (Бог, который идет нам навстречу в Библии)? И кто такой Христос?» зрения, которая, однако, не исключает экзистенциальные нужды каждого верующего, первый вопрос возник из необходимости объединения монотеизма и догмата троичности. Второй же - из необходимости согласования единичности субъекта и двойственности его природы.
Наивысший интерес: чтобы человек познал себя самого, а, значит, Христа
Итак, начнем с первой характеристики картезианской мысли, то есть человеческого «Я», поскольку французский философ отождествляет разум и саму человеческую природу. Данная характеристика «Я» и человеческой природы определяется интуицией. Это сердце поднятой Декартом проблемы, то есть метода достижения ясного и очевидного познания. Намереваясь распространить аподиктически-дедуктивный метод геометрии его времени на общий метод метафизического познания, он искал те изначальные и не нуждающиеся в доказательствах истины, которые необходимы для непоколебимой основы любого знания.
Как широко известно, он отказался от схоластической логики и ее силлогизмов ради этого важнейшего действия разума, интуиции, которая определяется как чистое понятие, в котором нет ни малейшей тени сомнения и которое рождается единственно из света разума. Для Маритена это значит «отбросить труд терпеливой выработки достоверности, составляющий жизнь рассудка как такового, посредством которого, когда мыслим одну истину в свете другой, в нас рождается и вырастает новый свет»78. Декарт же в своей попытке создать точную науку желает свести все к видению, к простому взгляду, более того он стремится к науке одномоментной, простой и свободной, которая исключает ошибку и даже ее возможность, перемещет в сферу морали: «я ошибаюсь только потому, что так хочу: повинна лишь моя свободная воля, так что человеческое заблуждение у Декарта объясняется таким же образом, как в богословии ангельское» же действие разума, утверждаемое Декартом, не может ни в коей мере смягчить то, что Маритен определяет как непонимание существенной роли времени в созревании человеческого познания, потому что дедукция является не чем иным, как простой комбинацией интуиций. Характеризуя интуицию, мы вместе с философом-неотомистом находимся перед парадоксом, который он формулирует в своем ироническом и метком стиле: «Покуситься на силлогизм – значит покуситься на саму человеческую природу, не имея терпения сносить повинности дискурсивного умственного труда, Декарт в действительности воюет с потенциальностью нашего интеллекта – с его специфически человеческой немощью. С тем, из-за чего он и есть собственно рассудок. Таким-то примечательным образом первым движением рационализма стало заблуждение относительно разума. Насилие над его природой, уничтожение нормальных условий его деятельности»80. Таким образом, уже на заре своего становления рационализм явно не признает ценности человека.
Второй характеристикой, обнаруженной Маритеном в концепции «я» (или мысли) Декарта, является нативизм или врожденные идеи. Как известно, в современной философии нативизм основывает универсальность и необходимость познания на почве изначального наследия идей, которыми человек одарен с рождения. Для нативизма гарантия истинности познания основывается на существовании врожденных идей, независимых от опыта. Отсюда два существенных последствия: первое – разрыв между душой и телом, считающийся, однако, основанием концепции человека в католичестве. Здесь же, возможно, следует определить отправную точку для cogito, то есть сведения человеческой личности к самосознанию или психологической субъективности, к восприятию человеком самого себя в процессе работы или мысли, вследствие чего происходит смешение психической способности человека с самим человеком. «Так или иначе, картезианские идеи исходят (что для нас и важно) от Бога, а не от вещей – так же, как идеи ангелов. Таким образом, человеческая душа не просто бессмертна, как учили древние, и не просто позволяет существовать телу, но и получает непосредственно от Бога, помимо тела, все подобающее ей совершенство деятельности. И тогда, оторвавшись от тела, самый разум разрушается или, вернее, опрокидывается. Ведь если тело и чувства для такой души перестают быть необходимыми средствами обретения идей, … тогда у тела и чувств … не может быть иного назначения, как только дать душе практические средства покорить себе землю и всю материальную природу»81. Не касаясь драматичности этого разрыва, заметим только, что роль, которую техника играет в наше время, является ясным доказательством того, до какой степени дошло это покорение материальной природы.
Следующее, не менее важное следствие картезианского нативизма – это исчезновение различия видов наук: «Всякое различие видов наук исчезает. Далее исчезает и различие видов умственного света, определяющих суждение, и разница в степенях достоверности»82. Для Декарта в действительности наука характеризуется прежде всего несомненной и явной тотальностью. Такое понимание может показаться очевидным, но это не так – вплоть до того, что из него следует одно из наиболее своеобразных положений картезианской эпистемологии. Именно отсюда берет начало его трактовка метода. «Первое правило для руководства ума» начинается критикой той концепции науки, которая предполагает совокупность разнообразных независимых дисциплин. Здесь мишенью является опять же схоластическая философия, которая признавала за каждой дисциплиной собственный объект изучения, требующий особого метода. Декарт уничтожает данную концепцию, утверждая, что наука едина, унитарна и особенно тождественна, несмотря на отличие объектов, которыми занимается. Так он получает основу своего метода: необходимость, чтобы отдельные истины были тесно связаны между собой и, следовательно, необходимость изучения отдельных наук в совокупности и в соответствии с единым методом. Отметим, что Декарт объединяет неоспоримую потребность единства знания с навязыванием единого метода, идя вразрез, таким образом, с собственно католическим пониманием сущности разума. Маритен дает этому такой комментарий: «Мысли предписан один-единственный, самый жесткий тип достоверности – Закон; все, что не подходит под него, отметается, то есть полностью исключается все, что не является или не считается математически очевидным, каким нечеловеческим получилось знание из-за того, что пожелало стать сверхчеловеческим! … Здесь начало и основание бесчеловечности науки нашего времени»83. Бесчеловечность еще яснее проявляется в замене habitus, или качеств, возвышающих человека науки, считавшихся необходимыми всей предшествующей интеллектуальной традицией, на результат, гарантируемый способами действия и предписаниями. Это есть последствие фанатизма метода, фанатизма, который берет основу во времена Декарта и еще сегодня господствует в научном мире, вплоть до позиций позитивистов и сциентистов, которые не допускают никаких «ограничений» для возможностей науки. Маритен уже в первой половине прошлого века утверждал: «В наши дни мы можем от души порадоваться следствиям этой материализации науки – можем видеть, как прогресс технической специализации и средств производительной деятельности (сам по себе замечательный) рождает, оказывается, поразительную умственную немощь: огонь, закиданный зелеными ветками, не способен разгореться»84.
Соотношение веры и разума и разграничение естественного и сверхъестественного
Как мы только что утверждали, в концепции разума содержится фактор, который в предыдущим параграфе мы определили как «сознание себя самого», открытый молодым Джуссани в семинарии благодаря чтению Дж. Леопарди. Этот фактор является крайне важным для понимания категории опыта и, следовательно, экзистенциального видения «лица», вместе другим фактором – встречей со Христом. Сейчас мы попытаемся углубить понимание именно данного фактора посредством концепции разума, который, очевидно, определяет проблематику современной мысли. Что, как не разум, восхваляется в человеке в настоящую эпоху? Джуссани не отступает от такого превознесения и оправдывает его, опровергая основы рационалистического видения и, в то же время, – дуалистического видения, которое, как мы видели, развивалось внутри Католической церкви и получило название «проблематика сверхъестественного». Тем не менее, два видения, рационалистическое и дуалистическое, имеют, однако, больше общего, чем это может показаться на первый взгляд.
Прежде чем углубиться в этот анализ, вспомним, как и в предыдущих главах, еще один эпизод из жизни Джуссани, о котором тот часто упоминает. Этот эпизод свидетельствует о том, что уже в начале формирования его личности мыслителя возникает, с одной стороны, вопрос о разуме, о потребности понять, что это такое, а с другой, – вновь разъясняется его метод: не отделять мысль от реальности, от окружающей жизни. Именно необходимость лучше понять, что такое разум, выявилась в самый первый день преподавания в государственных школах.
Прочитаем им же самим оставленное описание, которое по прошествии лет сохраняет заряд удивления и иронии.
«Я помню, как впервые оказался в лицее Берше, в классе Е. Я собирался подняться на кафедру и в глубине класса, за самой последней партой, увидел мальчика, поднявшего руку. Я тут же подумал: “Боже мой, не успел начать, и уже проблемы!” “Пожалуйста!” (потом в журнале я прочитал имя этого мальчика: Павези, и я прекрасно его помню, даже через 40 лет!). “Вы напрасно пришли сюда говорить о религии, учитель: чтобы рассуждать, необходимо разумно размышлять, Вы должны использовать разум, а использовать разум перед лицом веры бесполезно, потому что это две параллельные прямые, они никогда не пересекаются: разум может утверждать одно, а вера – другое. Это два разных мира!” Тогда я отвечал, несколько сбитый с толку живым вопросом, которого я, честно говоря, не ожидал: “Скажите, а что такое вера?” Мальчик огляделся, ребята громко расхохотались. Тогда я строго спросил у всего класса: “Кто из вас ответит на вопрос: что такое вера? Кто определит мне ее так, как вы ее понимаете?”. Лица стали серьезными, но никто не ответил. Я почувствовал, что сила на моей стороне, и сказал громче: “Скажите, пожалуйста, что такое разум?” В ответ – та же тишина. И снова, обращаясь ко всему классу: “Так что же есть разум?!” Никто не ответил. Тогда я, что неудивительно, почувствовал учительское вдохновение и спросил: “И что? Вы говорите о вере и разуме, не зная значения этих слов? Это стыдно и недостойно вас! Вы молодые и должны входить в жизнь с ясностью, с искренностью. И если вы чего-то не знаете, вы должны уметь отвечать: «Не знаю», а не рассуждать об этом, не судить об этом!”»197
Так в очень простой и даже, можно сказать, банальной форме ставится центральный вопрос современной культуры, являющийся в то же время не менее основополагающим и для христианства: что такое разум и какую связь он имеет с верой? Эта тема не является сторонней нашему исследованию. Поскольку цель данной работы – осмысление и, в силу наших возможностей, углубление концепции человека в Католической церкви, и в этой второй главе – рассмотрение оригинального мировоззрения итальянского мыслителя XX века, результат проведенных до сих пор исследований выявляет основной пункт мировоззрения Джуссани: самосознание человека, или, говоря другими словами, разум. Для лучшего изучения его концепции разума нам кажется уместным рассмотреть ее именно в отношении с верой, поскольку, в отличие от взглядов, присущих рационализму, в учении Католической церкви они тесно связаны и переплетаются друг с другом. Рассмотрим некоторые основные моменты вышеназванной взаимосвязи в истории католицизма. Эта взаимосвязь всегда являлась довольно спорным вопросом и все еще не теряет своей актуальности. Принимая во внимание обширность темы, мы ни в коем случае не претендуем на полное ее раскрытие. Мы ограничимся тем, что выявим некоторые значительные моменты исторического пути, относящиеся к этому вопросу, которые были бы полезны для лучшей интерпретации мировоззрения итальянского мыслителя.
Проблема соотношения веры и разума – один из основных вопросов философских и теологических дебатов на Западе в наши дни. Чтобы правильно определить место мысли Джуссани в этом контексте, имея целью понять его концепцию разума, мы постараемся очень кратко наметить, что утверждает в этой связи Учительство Католической церкви, какую позицию на протяжении времени оно поддерживало в вопросе о соотношении этих двух измерений.
Позиция, преобладающая в современной культуре, проявившая себя, как мы видели, на первом же уроке Джуссани, состоит в утверждении о радикальной несовместимости веры и разума. Она получила воплощение в бесчисленных философских концепциях, которые выражали эту мысль с незначительными отличиями. Но, если мы ищем наиболее адекватный термин, ее можно определить как рационализм: четкое разделение священного и мирского, когда в основе достоинства человека лежит его способность полностью контролировать реальность, используя разум. Заметим, что здесь мы имеем в виду не только культурное движение, получившее имя рационализма, но в целом образ мышления, который считает единственным источником познания человеческий разум и его способность исследовать мир в различных аспектах. Следовательно, вера принадлежит к низшей или, по меньшей мере, отдельной сфере: по сути, этот феномен относится к области чувства или желания, и ему не придается никакого значения в отношении познания.
Другая позиция, отрицающая взаимоотношение веры и разума, – фидеизм, который полностью отказывает разуму в способности постичь истину. Представители этой концепции считают, что только вера может познать конечные истины, а сама возможность веры в Бога вообще не опирается на рациональные мотивы.
Католическая церковь осудила оба эти тезиса. Вопреки фидеистическим и рационалистическим тенденциям и течениям, которые проявлялись и до сих пор проявляются, в том числе внутри самой Церкви, она, через высший авторитет, выражающий ее суждение, через Учительство, защищает и подтверждает взаимодействие веры и разума, сохраняя верность теологии св. Фомы Аквинского и св. Августина: fides qurens intellectum – «вера взыскует понимания», говоря словами епископа Гиппонского.
В догматической конституции Первого Ватиканского собора о католической вере Dei Filius, принятой 24 апреля 1870 года, авторитетно подтверждается следующее: никогда не возможно настоящее расхождение веры и разума; Откровение содержит тайны, превосходящие возможности разума; вера может быть подкреплена аргументами, доступными разуму. Первый Ватиканский собор, следовательно, учит, что истина, достигнутая путем философского размышления, и истина Откровения не смешиваются, а также одна не делает другую излишней. Вера и разум – это два четко различающихся порядка познания.
Вера не исключает человеческий фактор: вклад Л. Джуссани в понимание смысла Халкидонского символа веры
В данной диссертации мы проанализировали концепцию человека, столкнувшуюся в лоне католической религиозно-философской традиции, рассмотрев несколько направлений и проблематик католической антропологии. Мы затронули такие характеристики, как достоинство человека, динамическую открытость и зависимость. Анализ этих характеристик непосредственно выявил недопонимания, дискуссии и противостояния различных позиций, возникавшие в ходе истории в лоне Католической церкви. Обобщенно можно сказать, что во всем многообразии этих взглядов можно условно выделить две основных группы.
Первая группа характеризуется верностью унитарному видению «лица», присущему Традиции Отцов Церкви. Это видение было всегда актуальным внутри католичества, оживая в воззрениях мыслителей недавнего времени – и ставших уже классиками для католичества, таких как Й. Ратцингер и А. де Любак, и отчасти еще нуждающихся в раскрытии, как Л. Джуссани. У них унитарная постановка проблемы выражает первоначальное напряжение, из которого родилось революционное понятие «лица»: напряжение между индивидуальностью и отношением, в чем, собственно, и состоит сердцевина христианской концепции Св. Троицы. Этот подход выделяет категорию экзистенциальности, то есть оказывает предпочтение тесной связи между жизнью и мыслью. Эту связь мы можем сжато определить через термин «опыт».
Вторая группа, весьма разнообразная, отличается разделением уровней природного и сверхприродного. Как мы видели, речь идет о постановке вопроса, свойственной достаточно разнородным течениям и направлениям, таким как Вторая схоластика, антипротестанское богословие, неотомизм и др. Всех их объединяет нарушение унитарного видения Традиции и, следовательно, разделение между уровнем природы, иными словами, общественного, или «человеческого» (в узком смысле), и уровнем сверхъестественного, небесного, «божественного». Этот подход, еще имеющий некоторых сторонников внутри Католической церкви, серьезно затруднил, по нашему мнению, развитие антропологической мысли в лоне католичества, но, несмотря на его влиятельность, никогда не был доминирующим. Мы указали один, достаточно редко признаваемый источник подобных взглядов. Речь идет об определении «лица» у Боэция, относящего концепцию человека лишь к уровню субстанции, пренебрегающем, таким образом, сутью революционного понятия «лица» в христианстве. В нем, наряду с древнегреческой категорией «субстанции», статус категории бытия приобретает также «экзистенциальность», возникающая через именно понятие «отношение». Вводя приоритет субстанции и, следовательно, индивидуальности Боэций отрицает напряжение «индивидуальность-отношение», являющееся центром христианской концепции «лица». Этот факт имел важные последствия, самым значительным из которых является влияние на переворот западного образа мысли, осуществленного Декартом. В его «мыслю, следовательно, существую» самосознание человека полностью оторвано от основополагающих отношений с Богом. Эта концепция все еще господствует на секуляризированном Западе. Понятие «лица» лишено категории «отношения», и от первоначального напряжения остался лишь один полюс – индивидуальность, что находит свое воплощение в рационалистическом представлении о разуме.
Во второй главе, углубляющей тематику первой, мы исследовали воззрения Луиджи Джуссани, католического мыслителя, посвятившего большую часть своего творчества вопросу о человеке. Он глубоко понимал опасность дуализма, следующую из описанного нами выше второго подхода. По этой причине он принадлежит к числу тех, кто признавал необходимость вернуться к первоначальной унитарной концепции «лица». Для нашей работы мы избрали именно Джуссани, поскольку он ясно видел опасность дуализма внутри Католической церкви и осознавал, что уже в начале XX века в ней распространились неизбежные следствия дуализма: формализм и морализм. В особенности же этот автор привлекает оригинальностью своих воззрений, которые отнюдь не предполагают простую защиту Традиции в противовес современному миру. Напротив, Джуссани принял вызовы современности, идя навстречу глубокому антропологическому вопросу нашего секуляризированного времени – вопросу об аутентичности человеческого «Я». Современность являлась для него не препятствием, но, напротив, решающим фактором становления его творчества. Итальянский социолог и экономист М. Магатти говорит о Джуссани: «Думаю, что отец Джуссани сумел глубоко и трезво уловить человеческий опыт – я сказал бы, антропологический ... который мы можем синтезировать как рождение “Я”, индивидуальности, опыт свободы как нечто доступное миллионам людей в различных социальных контекстах, находящихся в состоянии непрестанных перемен. Отец Джуссани трезво толковал эту динамику и смело принимал брошенный вызов»290. С точки зрения антропологического дискурса, это означает, что он не был сосредоточен лишь на полюсе «отношения», не отрицал глубокую важность индивидуальности, то есть другого полюса неиссякаемого напряжения, составляющего христианскую концепцию «лица». У Джуссани категория «отношение» никогда не умаляет категорию «индивидуальность». Именно его открытость подлинным требованиям современности и, в то же время, глубокое укоренение в Традиции позволили ему вполне оригинально толковать такие специфические понятия современности, как разум и опыт. Не отрицая вытекающую из них естественную потребность ценить и возвышать человеческое «Я», Джуссани расширил эти понятия, показывая их связь с истинной христианской Традицией.
Не утраченное напряжение между отношением и индивидуальностью подчеркивается и тем, что у истоков творчества Джуссани стоит «один прекрасный день», то есть решающий фактор, сочетающий оба упомянутых полюса: индивидуальность, выражающаяся в его почитании Дж. Леопарди, и отношение, зародившееся в ходе интерпретации первых страниц Евангелия от Иоанна. Можно уточнить, что неизменная приверженность первоначальному напряжению, оживляющему христианскую антропологию, выражается в его собственной категории: в «исходном опыте». Эта категория утверждает индивидуальность в необходимости сопоставления всего сущего с очевидностями и потребностями, составляющими «сердце» каждого человека. Также она утверждает отношение, поскольку эти очевидности и потребности не зависят от культуры, истории, воспитания; они изначально даны каждому человеку.
Что касается дальнейшего развития нашего исследования, нам представляется интересным углубить категорию «исходного опыта» в связи с современной философией, как западной, так и русской. Действительно, до сих пор не была рассмотрена связь Джуссани с русской религиозной философией, которую итальянский мыслитель глубоко ценил: он читал по-русски, в том числе произведения В. С. Соловьева и А. С. Хомякова. Кроме того, нам представляется, что сопоставление с другими мыслителями особым образом осветит воззрения Джуссани, поскольку он не создал никакой замкнутой философской или богословской системы, но основывал свой труд на экзистенциальности, будучи открытым проблемам современности.
Было бы также интересно продолжить анализ в связи с тем, что Й. Ратцингер говорит о «лице». В заключительной части эссе «Значение лица в богословии» он указывает два направления мысли для возможного углубления христианского понятия «лица», о чем мы говорили в нашем исследовании: во-первых, человеческое бытие как отношение и, во-вторых, тот факт, что отношения между Христом и Отцом не заменяют собственную природу Человека Христа. Но в конце работы Ратцингер добавляет еще одно возможное направление: измерение «мы». «Здесь поясняется нечто, что в современной философии, в том числе и в христианской, не было достаточно понято. ... Христианское понятие “Я” принципиально придает множеству такое же достоинство, как и единству. С этим триединым “Мы” – исходя из того, что Бог существует как “Мы” – уже уготовано пространство для человеческого “мы”»291.