Юродство как транскультурный религиозный феномен Воронкова, Евгения Андреевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Терминологический аппарат и история изучения вопроса 24

1. Определение основных понятий и терминов, используемых в работе 24

2. Отечественная традиция изучения юродства 27

2.1 Богословская интерпретация феномена юродства 28

2.2 Светские подходы к изучению юродства 35

3. Юродство в работах зарубежных исследователей 47

Глава 2. Общая характеристика христианского юродства 51

1. Византийское юродство 51

2. Русское юродство 56

2.1 Юродство - русский национальный феномен? 56

2.2 Русское юродство в XI-XX вв. 59

2.3 Современное русское юродство (по материалам полевых исследований) 65

3. Юродство в католической традиции 97

4. Основные черты христианского юродства 101

Глава 3. Примеры, психологическая интерпретация и основные черты юродства как транскультурного религиозного феномена 107

1. Примеры юродства за пределами христианской традиции 108

1.1 Кинизм как античный вариант юродства 108

1.2 Примеры юродства в исламском мире 115

1.3 Юродство в китайской религиозной традиции 125

1.4 Шаманизм как пример архаичного юродства 135

2. Психологическая интерпретация феномена юродства 143

2.1 Проблема психологической интерпретации феномена юродства 143

2.2 Трактовка феномена юродства в контексте классических теорий психологии религии 145

3. Основные черты юродства как транскультурного религиозного феномена 167

Заключение 172

Библиографический список 179

Приложение А. Стенограмма аудиозаписи беседы с Л.И. Борисовой (6.10.2005 г.) 201

Приложение Б. Стенограмма аудиозаписи беседы с Д.И. Мешковым (17.03.2006 - 19.03.2006 г.) 202

Приложение В. Стенограмма аудиозаписи беседы с Д.И. Мешковым (26.06.2008 г.) 213

Приложение Г. Фотоматериалы полевых исследований в с. Грибовка (26.06.2008 г.) 215

• Богословская интерпретация феномена юродства
• Современное русское юродство (по материалам полевых исследований)
• Примеры юродства в исламском мире
• Основные черты юродства как транскультурного религиозного феномена

Введение к работе

В отечественной исследовательской традиции феномену юродства посвящено немало трудов. Практически во всех из них юродство рассматривается в узком смысле - как особый тип христианской святости, заключающийся в наложении подвижником на себя видимости безумия и уподоблении Христу в его земных страданиях. Однако если рассматривать юродство более широко и понимать его как особый феномен духовной культуры, который в западной науке принято называть «святым безумием», то его исторические и географические рамки значительно раздвинутся - в этом случае примеры юродства можно будет проследить в самых разных религиозно-культурных традициях: древнеегипетской и античной, иудейской и мусульманской, западноевропейской, китайской, японской, центральноазиатской и других. В данной работе мы, опираясь на предшествующую исследовательскую традицию и данные проведенных нами полевых исследований, попытаемся определить сущность, содержание и основные характерные черты феномена юродства, понимаемого нами в широком смысле: как транскультурный религиозный феномен, т.е. феномен, имеющий метакультурный характер и не ограниченный рамками христианства.

Актуальность темы исследования

Актуальность темы данной работы с точки зрения науки заключается в важности понимания феномена юродства для выявления базовых психологических и культурных характеристик крайних форм религиозности и в недостаточной изученности феномена юродства в его широком смысле. Многие аспекты феномена юродства остаются невыясненными, мнения ученых расходятся даже по поводу основных характеристик юродства, вследствие чего сама сущность этого явления остается непонятой до конца. Совершенно неизученным остается вопрос о психологических основаниях феномена юродства, критериях определения психического здоровья подвижников, проявляющих черты юродства, причинах и социально-психологических механизмах обращения личности к подобному типу поведения. Кроме того, подавляющее большинство работ, посвященных юродству, опираются не на полевые исследования, а на документальные источники (агиографическую литературу, архивные данные), исключая таким образом из поля зрения исследователя личность самого юродивого. Малоизученными (в особенности в отечественной науке) являются современное состояние юродства, а также вопрос о проявлении примеров юродства за пределами христианства, свидетельствующих о том, что юродство является не только явлением христианской культуры, но представляет собой транскультурный религиозный

феномен, явленный в различных мировых религиозных традициях. Наконец, ни в отечественной, ни в зарубежной научной литературе не было издано специального научного труда, в котором юродство рассматривалось бы целостно: как религиозно-культурный феномен, представленный в различных мировых традициях, в его историческом, психологическом, общекультурном аспектах.

Степень исследованности проблемы

В большинстве из посвященных юродству исследований (как отечественных авторов, так и зарубежных) рассматривается только так называемое «классическое», т.е. православное юродство. Дня удобства рассмотрим основные работы о юродстве в хронологическом порядке.

Вплоть до второй половины ХГХ в., если не считать житийной и околожитийной литературы, в отечественной исследовательской традиции не бьшо издано ни одного крупного труда, посвященного юродству. В 60-х гг. XIX в. выходят в свет и вызывают широкий общественный резонанс работы русского публициста, историка и этнографа И.Г. Прыжова, в которых юродство осмысливается с критической, подчеркнуто светской позиции. Сюда относится, прежде всего, работа «Двадцать шесть московских пророков, юродивых, дур и дураков»¹ (1865 г.), а также его статьи и очерки, посвященные юродству и близким ему явлениям русской культуры².

Важные, хотя и немногочисленные, сведения исторического и источниковедческого характера о юродстве можно почерпнуть также из труда известного отечественного историка В.О. Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник»³, изданного в 1871 г.

В конце XIX - начале XX вв. увидел свет ряд видных работ по христианскому юродству, которые по большей части были написаны православными авторами и носили апологетический характер⁴. Среди них -

¹ Прыжов И.Г. Двадцать шесть московских пророков, юродивых, дур и дураков // Он же.
Нищие и юродивые на Руси. - СПб.: Авалонъ, Азбука-классика, 2008. - 256 с.

² См., например: «Нетто о воронежских пустосвятах и юродивых» (1861), «Московские
юродивые» (1861), «Сказание о кончине и погребении московских юродивых Семена Мит-
рича и Ивана Яковлевича» (1862), «Русские кликуши» (1862), «Юродственное племя»
(1862), «Углицкие юродивые и предсказатели» (1865) и др.

³ Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. - М.: Астрель,
2003.-395 с.

⁴ См., например: Тихомиров Е. Юродивые Христа ради и их благотворная для общества дея
тельность//Душеполезное чтение. - 1884.-Сентябрь.-Т.З.-С. 98-114; ТареевММ Молит
ва. Пост. Христианское юродство / Христианское мировоззрение // Основы христианства
Т.З. - Сергиев Посад, 1908. - 318 с; Кузнецов ИМ. (протоиерей). Святые блаженные Василий
и Иоанн, Христа ради Московские чудотворцы // Записки Московского археологического
института - М., 1910. - Т. VIII; Экземплярский В. Христианское юродстю и христианская
сила. К вопросу о смысле жизни. - Изд-е журнала «Христианская мысль». - Киев, 1916. - 56
с; Беленсон Е. О подвиге юродства // Путь. - 1927. - №8; Ильин И.А. Свобода духа в России.

впервые изданная в 1898 г. работа священника Иоанна (Ковалевского) «Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви...»⁵, являющаяся первой и одной из самых удачных попыток детального, системного анализа православного юродства в отечественной исследовательской традиции.

Огромное влияние вышеуказанной работы Иоанна (Ковалевского) заметно в труде другого православного автора, священника Алексия (Кузнецова), «Юродство и столпничество...»⁶, изданном в 1913 г. В данной работе автор развивает основные темы и вопросы, рассматривавшиеся И. Ковалевским, не добавляя к ним каких-либо принципиально новых идей о сущности и специфике юродства. Кратким перечислением русских юродивых ограничивается в своем труде «Святая Русь» (1929 г.) русский историк Н.В. Тальберг⁷.

Другой известный русский историк и религиозный мыслитель -Г.П. Федотов - в своем труде «Святые Древней Руси»⁸ (1931 г.) также обращается к проблеме юродства. В главе, посвященной юродивым, он пытается выделить основные сущностные черты этого вида подвижничества, давая собственную оценку места и роли данного феномена в религиозной жизни Древней Руси.

На указанную работу Г.П. Федотова в основном опирается в своих рассуждениях о юродстве иеромонах Иоанн (Кологривов) в труде «Очерки по истории русской святости»⁹, изданном в Брюсселе в 1961 г. Он рассматривает юродство в том же ключе, что и предыдущие авторы, и дополняет их свидетельства некоторыми фактами.

В 1960-1990-х гг. появляется ряд светских критических статей о русском юродстве, в которых юродивые выступают как люди с поврежденной психикой либо мошенники, а традиция их почитания - как средство, используемое Церковью для обмана народных масс, или же как способ выражения властям народных чаяний.¹⁰

Простецы по природе и юродивые во Христе // Собрание сочинений: В 10 Т. - Т. 6. Кн. 3. -М: Русская книга, 1997. - 560 с. и др.

⁵ Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церк
ви. Исторический очерк и жития сиих подвижников благочестия. - М., 1902. - 183 с. (Ис
правленное и дополненное издание: Подвиг юродства / Сост. свящ. Иоанн Ковалевский. -
М: Лепта, 2000. -381 с.)

⁶ Кузнецов А. Юродство и столпничество: Религиозно-психологическое, моральное и соци
альное исследование. -Спб., 1913; репринт М., 2000. -232с.

⁷ Тальберг Н. Святая Русь. - Париж, 1929. - Джорданвилль, 1964. - 25 с.

⁸ Федотов Г.П. Святые Древней Руси. - Спб.: Сатисъ, 2004. - 302 с.

⁹ Очерки по истории русской святости I Иеромонах Иоанн (Кологривов) - Брюссель:
«Жизньс Богом», 1961.-С. 239-250.

¹⁰ См.: Будовниц И.У. Юродивые Древней Руси // Вопросы истории религии и атеизма -
Т, 12. - 1964; Лавров В. Юродивые, прорицатели и другие // Москва. - 1988. - №9. - С. 163-

Среди работ этого периода стоит выделить работу A.M. Панченко «Смех как зрелище»" (1976 г.), открывшую новую страницу в отечественной традиции исследования юродства. В этой главе, которая входит в состав коллективной монографии «"Смеховой мир" Древней Руси», написанной автором совместно с Д.С.Лихачевым, автор подробно рассматривает смеховую природу юродства, подчеркивая его социальную значимость, элементы протеста, зрелищность и парадоксальность. Также А.М. Панченко упоминает о некоторых культурных параллелях юродивых - например, о ветхозаветных пророках и католических блаженных.

Подход вышеназванных авторов к пониманию юродства в контексте смеховой культуры вызвал полемику в научном мире¹². В частности, вскоре после публикации «"Смехового мира" Древней Руси» вышла в свет статья¹³ Б.А. Успенского и Ю.М. Лотмана, в которой авторы выражали свое несогласие с концепцией смеховой культуры Древней Руси Д.С. Лихачева и A.M. Панченко и настаивали на том, что смех в Древней Руси был направлен на зрителя, был немыслим без публики¹⁴. Б.А. Успенский в противовес смеховому пониманию юродства выдвинул концепцию юродства как «дидактического типа» антиповедения, изложенную в нескольких его работах¹⁵. Концепция антиповедения и сегодня является популярной среди исследователей юродства и древнерусской культуры вообще¹⁶.

166; Белов А. Христа ради юродивые // Наука и религия. - М., 1984. - №6.; КяибановЛ.И. Юродство как феномен русской средневековой культуры // Диспут. - 1992. - №1. ¹' Панченко A.M. Смех как зрелище // Лихачев Д.С., Панченко A.M. «Смеховой мир» Древней Руси. -Л.: Наука, 1976. - 204 с. (Второе, дополненное издание вышло в 1984 г., его соавтором стала также Н.В. Понырко) См. также: Панченко A.M. Юродивые на Руси // Он же. О русской истории и культуре. - СПб.: Азбука, 2000. - С. 392-407.

¹² Д.С. Лихачев и A.M. Панченко в целом являлись последователями М.М. Бахтина и стре
мились спроецировать его концепцию смехового мира (точнее, западноевропейской карна
вальной культуры) на культуру Древней Руси, чтобы подчеркнуть специфику последней.
Однако такая позиция виделась неоправданной многим исследователям, считавшим, что к
древнерусской культуре термины западноевропейской смеховой культуры неприменимы в
принципе. Так, этот подход критиковал известный отечественный филолог С.С. Аверин-
цев. (См.: Авержцев С.С. Бахтин и русское отношение к смеху // От мифа к литературе:
Сборнике честь 75-летия Е. М. Мелетинского. - М., 1993.-С. 341-345.)

¹³ Лотман Ю.М.. Успенский Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // Во
просы литературы. - 1977. - № 3. - С. 148-167.

¹⁴ В предисловии ко второму изданию своей книги о смехе в Древней Руси Д.С. Лихачев и
A.M. Панченко ответили на эту критику (Смех в Древней Руси... С. 3).

¹⁵ Устнскш Б.А. Антиповедение в культуре Древней Руси // Проблемы изучения культур
ного наследия. - М., 1985.-С. 326-336.

¹⁶ См., например: Юрков СЕ. Православное юродство как антиповедение // Он же. Под зна
ком гротеска: антиповедение в русской культуре (Х1-начало XX вв.). - СПб., 2003. - С. 52-69.

Наиболее полный и обстоятельный анализ юродства как культурного феномена представлен в монографиях современного отечественного византиниста С.А. Иванова «Византийское юродство»¹⁷ (1994 г.) и «Блаженные похабы: Культурная история юродства»¹⁸ (2005 г.). Данный исследователь так же, как и A.M. Панченко, придерживается культурологического подхода к понимаю юродства, однако трактует его не как явление смеховой культуры, а скорее как литературное явление.

В первой работе С.А. Иванов подробно освещает историю возникновения и развития юродства в византийской культуре, проводит параллели с примерами юродства в Древнем Египте, иудаизме, исламе, католичестве и делает вывод, что юродство могло возникнуть только на перекрестке Запада и Востока, т.е. в Византии, а схожие явления, прослеживающиеся в других культурах (в терминах автора - западную и восточную периферию юродства), можно объяснить культурным влиянием христианства.

В послесловии к этой работе, написанном другим известным ученым - Вяч. Вс. Ивановым¹⁹, указывается на возможное генетическое (историческое) объяснение схожести «восточных параллелей» и византийского юродства, а также акцентируется внимание на «разительно сходном с юродством» поведении буддийских монахов, истоки которого он усматривает в добуддийской Индии (как минимум - начала первого тысячелетия до нашей эры), рассматриваемой им как, возможно, одна «из древнейших областей, где в Евразии... зарождается подобный тип индивидуального религиозного подвижничества»²⁰. По мнению Вяч. Вс. Иванова, наибольший интерес для сравнения с византийским юродством представляет хронологически ему более близкий китайский чань-буддизм. Вяч. Вс. Иванов упоминает о параллелях юродства в Западной Европе (видя их в фигуре Франциска Ассизского, литературных и фольклорных персонажах), в новой истории Бразилии. Исходя из этимологии и раннего употребления славянского *u-rodb, он выдвигает предположение, что оно «могло иметь обрядовый или мифологический смысл еще до византийского христианского влияния, приведшего к переосмыслению этого термина». Далее он продолжает: «Кажется возможным, что институт необычных, ярко одаренных личностей, не подвластных никому в обществе,

¹ Иванов С.А. Византийское юродство. - М.: Международные отношения, 1994. - 240 с.

¹⁸ Иванов С.А. Блаженные похабы. Культурная история юродства. - М: Языки славянской

культуры, 2005. - 448 с. Англ. перевод: Ivanov S.A. Holy Fools in Byzantium and Beyond. -

Oxford: "Oxford University Press", 2006.

" Иванов Вяч. Be. Загадка юродства (вместо послесловия) // Иванов С.А. Византийское

юродство...-С. 221-224.

²⁰ Там же. -С. 221.

мог, как и самый термин, иметь дохристианское бытование у славян. Наиболее близкой аналогией могли бы стать евразийские шаманы и шаманки... Следов евразийского шаманизма... у русских юродивых едва ли не больше, чем продолжения юродства византийского»²¹. Таким образом, Вяч. Вс. Иванов вплотную подходит к нашей трактовке юродства как транскультурного религиозного феномена, хотя и не говорит напрямую о том, что всех этих случаях мы имеем дело с одним и тем же феноменом.

Вторая работа С.А.Иванова, «Блаженные похабы», представляет собой переработанное и весьма расширенное издание первой монографии. В ней автор более подробно останавливается на русском юродстве, приводит новые примеры схожих с юродством явлений в католичестве и исламе, а также корректирует свою позицию в отношении аналогов юродства в других культурах: признает между этими явлениями типологическое, а не генетическое родство (ввиду отсутствия свидетельств прямого или косвенного влияния христианства на возникновение в них юродства), но по-прежнему считает, что подлинное юродство существовало только в православной традиции.

В 1997 г. выходит в свет работа ТА. Недоспасовой «Русское юродство XI-XVI вв.»²², в которой предпринимается попытка выявления сущности русского юродства и особенностей восприятия его окружающим миром. Автор выделяет три формы юродства - юродство всех христиан, юродство подвижников и юродство самих Христа ради юродивых - и приводит собирательный образ русского юродивого (составленный в соответствии с житийной литературой), делая вывод о том, что «русское общество не могло не видеть в юродивых святых подвижников» в силу особенностей русского менталитета.

В 1999 г. публикуется работа А.В. Юдина «Русская народная духовная культура»²³, содержащая главу «Русские юродивые». Глава о юродивых носит реферативный характер: автор рассуждает о юродстве, опираясь на идеи Б.А. Успенского, С.А. Иванова, Г.П. Федотова и не выдвигает собственной концепции юродства.

В этом же году выходит в свет статья отечественного религиоведа АЛ. Забияко «Антиномии русского сознания: мудрость и безумие»²⁴, в

²¹ Там же.-С. 223-224.

²² Недоспасова Т.А. Русское юродство XI-XVI вв. - М., 1997. - 128 с.

²⁵ Юдин А.В. Русская народная духовная культура. - М.: Высшая Школа, 1999. - 334 с. Глава о юродивых носит реферативный характер: автор рассуждает о юродстве, опираясь на идеи Б.А. Успенского, С.А. Иванова, Г.П. Федотова и не выдвигает собственной концепции юродства.

²⁴ Забияко АЛ. Антиномии русского сознания: мудрость и безумие // Литературная учеба -1999.-№1,2,3.-С. 139-157.

которой проводится сравнительный анализ категорий мудрости и безумия на основе обширного культурологического материала. В 2006 г. под его же авторством в энциклопедическом словаре «Религиоведение» выходит статья «Юродивый», в которой помимо прочего отмечается, что в религиоведении понятие «юродивый» прилагается «не только к христианским подвижникам, но также и к представителям иных религиозных традиций, которые занимают особое положение в своей религиозной группе и демонстрируют определенные религиозно обусловленные признаки²⁵. Таким образом, АЛ. Забияко впервые в отечественной исследовательской традиции напрямую трактует юродство в широком смысле - как явление, представленное и за пределами христианской культуры, - а также приводит основные характеристики феномена юродства в соответствии с такой трактовкой²⁶.

В 2000-е гг. выходит в свет значительное количество изданий о юродстве агиографического характера и апологетической направленности²⁷. В этот же период публикуется несколько научных работ, рассматривающих отдельные аспекты юродства или конкретные проблемы, связанные с его изучением - например, фундаментальное исследование жития Андрея Юродивого, проведенное A.M. Молдованом²⁸, диссертация Е.В. Митиной, затрагивающая проблему соотношения категорий мудрости и безумия в древнерусской культуре²⁹, интересный с точки зрения культурных параллелей русского юродства труд А.Д. Синявского «Иван-дурак: Очерк русской народной веры»³⁰, статья О.В. Гладковой, посвященная житию Исидора Твердислова³¹, работа СЕ. Юркова о православ-

²⁵ См. подробнее: Забияко АЛ. Юродивый // Религиоведение. Энциклопедический словарь
/ Под ред. А.П. Забияко, А.Н. Красникова, Е.С. Элбакян. - М.: Академический Проект,

2006. - 1256 с. Он же: Юродивый // Энциклопедия религий. - М.: Академический Проект;
Гаудеамус, 2008. - С. 1467.

²⁶ Этой позиции придерживаемся и мы в своем исследовании юродства как транскультур
ного феномена.

²⁷ См.: Русские юродивые и блаженные I Сост. Наталья Рубина и Андрей Северский. —
Челябинск: Аркаим, 2003. - 360 с; Блаженные Санкт-Петербурга: От святой блаженной
Ксении Петербургской до Любушки Сусанинстй. - СПб.: Свято-Троицкая Сергеева Лавра;
«Воскресение», 2007. - 448 с; Рябинин Ю.В. Русское юродство. - М.: РИПОЛ классик,

2007. - 384 с; Ларше Ж.-К. Исцеление психических болезней: Опыт христианского Восто
ка первых веков. - М: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. - 224 с.

²⁸ Молдован A.M. «Житие Андрея Юродивого» в славянской письменности. - М: «Азбу
ковник» (Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН), 2000. - 760 с.

²⁹ Митина Е.В. Категория мудрости в древнерусском религиозном сознании: диссертация...
кандидата философских наук : 09.00.13/Митина Елена Викторовна.-Москва, 2001.- 149 с.

³⁰ Синявский АД. Иван-Дурак: Очерк русской народной веры. - М.: Аграф, 2001.-464 с.

³¹ Гладкова О.В. Агиографический канон и «западная тема» в «Житии Исидора Твердисло
ва, Ростовского юродивого» //Древняя Русь.-2001.-№4.- С. 80-88.

ном юродстве как антиповедении , статья А.И. Гончарова о «Слове» Даниила Заточника³³, а также монография И.В. Мотеюнайте о восприятии юродства русской литературой XIX-XX вв.³⁴ В 2003 и 2006 гг. выходят в свет работы А.Л. Юрганова³⁵, в которых затрагивается тема юродства, рассматриваемого автором с позиций исторической феноменологии³⁶.

Наконец, последней по времени опубликованной работой, специально посвященной юродству³⁷, является монография Н.Н. Ростовой «Человек обратной перспективы: опыт философского осмысления феномена юродства Христа ради»³⁸. Данная работа представляет собой первое и пока единственное в отечественной науке исследование феномена юродства с философских позиций (а именно - с позиций философской антропологии).

Анализируя подходы предыдущих исследователей юродства, Н.Н. Ростова отмечает их акцентирование внимания исключительно на внешних факторах юродства (эпатаж, служение миру, дидактика, зрелищность, протест и т.п.) при одновременном пренебрежении внутренними мотивами (например, стяжанием святости), внутренним миром самого юродивого. В отличие от Б.А. Успенского, Ю.М. Лотмана, С.А. Иванова и др., Н.Н. Ростова считает, что основные причины юродства лежат внутри

³² Юрков СЕ. Православное юродство как антиповедение // Он же. Под знаком гротеска:
антиповедение в русской культуре (ХІ-начало XX вв.). - СПб., 2003. - С. 52-69.

³³ Гончаров А.И. Энтелехия юродства в «Слове» Даниила Заточника // Вестник ВГУ. -
2004.-№1.-С. 92-101.

³⁴ См.: Мотеюнайте ИВ. Восприятие юродства русской литературой ХІХ-ХХ вв. - Псков,
2006. - 304 с. О юродстве в русской литературе см. также: Забияко А.А. Юродство как
форма литературного поведения // Религиоведение. - 2008. - №2. - С. 160-177, Она же.
Литературное кликушество: драма женской души и форма этнорелигиозной идентифика
ции // Религиоведение. - 2010. - №1. - С. 157-166.

³⁵ Юрганов А.Л. Нелепое ничто или Над чем смеялись святые Древней Руси? // Каравашкин
А.В., Юрганов АЛ. Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности. -
М, 2003; Юрганов А.Л. Убить беса. Путь от средневековья к Новому времени. - М.: РГГУ,
2006. - 433 с. (см. рецензии на эту работу А. Ранчина, А.Н. Власова, М. Крома и др.).

³⁶ Отметим, что данный метод вызвал ряд критических замечаний, в том числе со стороны
такого авторитетного исследователя юродства, как С.А. Иванов (см.: Иванов С.А. Блажен
ные похабы... С. 21).

³⁷ Среди недавних работ хотелось бы также отметить статью П.В. Башарина о параллелях
между суфизмом и юродством: Башарин П.В. Выразить невыразимое (шатхи как модель
парадоксального мышления) // Религиоведение. - 2011. - №3. - С. 34-45.

³⁸ См.: Ростова Н.Н. Человек обратной перспективы: опыт философского осмысления
феномена юродства Христа ради. - М.: Издательство Московского государственного инду
стриального университета (серия «Современная русская философия»), 2008. - 140 с. (вто
рое издание работы - 2010 г.). Соответствующее диссертационное исследование: Росто
ва Н.Н. Человек обратной перспективы: философско-антропологическое исследование
феномена юродства Христа ради: диссертация... кандидата философских наук: 09.00.13 /
Ростова Нататья Николаевна. - Москва, 2008. - 193 с.

личности, а не определяются внешними факторами - соответственно, юродивому вовсе не нужна публика, перед которой он будет играть: юродивый всегда остается юродивым, даже наедине с самим собой³ .

Н.Н. Ростовой юродивый толкуется в терминах богословия иконы - как «человек обратной перспективы», а его поведение - как «умозрение в поступках». Основываясь на эйдетическом подходе, Н.Н. Ростова проводит рефлексивный анализ житий православных юродивых, а также дает философскую оценку различным аспектам юродства, в том числе в контексте теорий современной отечественной философской антропологии. Отметим, что при этом Н.Н. Ростова придерживается мнения, что юродство олицетворяет собой соборное начало и немыслимо вне христианской церкви.

Итак, в отечественной исследовательской традиции юродство почти во всех случаях рассматривалось исключительно как вид христианского подвижничества, причем, как правило, подчеркивалась принадлежность юродства именно православию, в особенности - русскому. Исключение составляют лишь упоминания об аналогах юродства в других культурах A.M. Панченко, а также более детальное рассмотрение этих аналогов в работах С.А. Иванова, который, несмотря на сходства их с классическим юродством, все же юродством их не считает.

Среди зарубежных исследований юродства можно выделить работы, в которых дается теологическое обоснование юродства - например, опубликованная в 2009 г. в Великобритании диссертация А. Томаса «Юродивые: теологическое исследование»⁴⁰, работа «Юродивый во Христе как пророк и апостол»⁴¹ митрополита Каллиста Диоклийского, а также статья «Мудрый безумец и безумная мудрость» исследовательницы А. Безансон Спенсер⁴ . Большинство зарубежных исследований посвяще-

43 « 44 45

но православному юродству в его византийском или русском вариан-

³⁹ Н.Н. Ростова упоминает о борьбе в современной философской антропологии двух основ
ных парадигм: первая ведет свое начало от ММ. Бахтина и его последователей (в том
числе А.М. Панченко и Д. С. Лихачева) и ставит на первое место диалог в культуре, вторая
исходит из доминирующей роли метафизического аутизма (представители - Э. Брейлер,
Ю.М. Бородай, Ф. Гиренок и др.). Себя Н.Н. Ростова относит ко второму подходу.

⁴⁰ Thomas A. The Holy Fools: A Theological Enquiry (thesis) - University of Nottingham, 2009.
¹¹ Kallistos ofDiokleia. The Holy Fool as Prophet and Apostle II Sobomost'. V. 6. 1984.

⁴² Besancon Spencer A. The Wise Fool (And The Foolish Wise) II Novum Testamentum. - V. 23.
№4.-1981.

⁴³ Havptmann P. Die «Narren urn Christi Willen» in der Ostkirche II Kirche im Osten. Bd. 2. 1959,
Corainoffl. Les fols en Christ dans la tradition orthodoxe. - Paris, 1983.

⁴⁴ Kazhdan A., Sherry L.F. The Tale of a Happy Fool: the Vita of St. Philaretos the Merciful
(BHG. 1511z-1512b)//Byz. V. 66. 1996.

⁴⁵ Behr-SigelE. Les «Fous pour le Christ» et la «saintete lai'que» dans l'ancienne Russie II Irenikon. -
1938. - № 15. - pp. 554-564 и другие его работы; Challis N.. Dewey H. Divine Folly in Old Kiev-

тах. Существуют публикации, в которых рассматриваются канонизация и почитание юродивых в современной России⁴⁶.

Есть у зарубежных авторов и работы, рассматривающие примеры «святого безумия» за пределами православной традиции - например, исследования о юродстве в католичестве⁴⁷. Кроме того, существуют зарубежные исследования, рассматривающие примеры юродства в других религиозных традициях: в исламе (исследования М. Долса⁴⁸, Р. Гартма-на⁴⁹, Ф. Мейера⁵⁰и др.), шаманизме («Понять Россию. Юродивые в русской культуре» американской славистки Евы Томпсон⁵¹ и ее же статья «Русские юродивые и шаманизм» ⁵²), кинизме и индуизме (работы Д. Ин-галлса⁵³, Дж. Сэмюэля⁵⁴, Ф.Г. Даунинга⁵⁵), хасидизме⁵⁶, религиях индейцев Северной Америки⁵⁷ и бенгальцев⁵⁸, китайских религиях⁵⁹, тибетском буддизме⁶⁰.

Ian Literature: the Tale of Isaac the Cave-Dweller II Slavic and East European Journal. V.22. - 1978; Ryden L. The Holy Fool II The Byzantine Saint / Ed. S. Hackel. - London, 1981; Krueger D. Symeon the Holy Fool. Leontius' Life and the Late Antique City. - Berkeley, 1996 и др.

⁴⁶ Bodin P.-A. Language, Canonization and Holy Foolishness. Studies in Postsoviet Russian Cul
ture and the Orthodox Tradition. - Stockholm, 2009.

⁴⁷ Peck G.T. The Fool of God. Jacopone di Todi. - Alabama, 1980; Saward, John. Perfect Fools.
Folly for Christ's Sake in Catholic and Orthodox Spirituality. - Oxford University Press, 1980. -
264 p. и др.

⁴⁸ Dots M W. Majnun: The Madman in Medieval Islamic Society. Oxford, 1992; Meier F. Рец. на:
Abu'1-Ila Afifi. Al-Malamatiyya. KAiro, 1945II Oriens. V.I. 1948. - pp. 366-422.

⁴⁹ Hartmann R. As-Sulami's Risalat al-Malamatiya II Der Islam. Bd. 8. 1918.

⁵⁰ MeierF. Рец. на: Abu'1-Ila Afifi. Al-Malamatiyya. KAiro, 1945II Oriens. V.I. 1948.

^sl Thompson E. Understanding Russia. The Holly Fool in Russian Culture. - Lanham, 1987.

⁵² Thompson E. Russian Holly Fools and Shamanism II American Contribution to the VIII Inter
national Congress of Slavists. Columbus, 1978.

⁵³ Ingalls D. Cynics and Pasupatas. The seeking of Dishonor II Harvard Theological Review. V. 55.
1962. Сопоставляя кинизм и пашупату, автор выводит оба течения из шаманизма (pp. 296-297).

⁵⁴ Samuel G. The origions of Yoga and Tantra. Indie Religions to the thirteen's century. - Cam
bridge University Press, 2008. -pp.241 -242.

⁵⁵ Downing F.G. Cynics and Christian Origins. - Edinburgh, 1992.

⁵⁶ Alexander-Frirer T. The Pious Sinner. - Tubingen, 1991.- pp. 87-119; Green A. Tormented
Master. - N.Y., 1981. - pp. 68-69 (источники приводятся по изданию: Иванов С.А. Визан
тийское юродство... С. 217).

⁵⁷ Parsons Е.С., Beats R.L. Clowns of the Pueblo and Mayo-Yaqui Indians II American Anthropo
logics!. - New Series. - V. 36. - 1934. - №4.

⁵⁸ MorinisA. Sanctified madness: The God-intoxicated saints of Bengal II Social Science & Medi
cine. - Volume 21, Issue 2,1985. - pp. 211-220.

⁵⁹ Strickmann M Saintly Fools and Chinese Masters (Holy Fools) II Asia Major. 3^ri Series. - 1994. -
Vol. 7. - Part 1. - P. 35-57; Chen Hsiu-fen. Articulating «Chinese Madness»; A Review of the Mod
ern Historiography of Madness in Pre-Modern China// The Г¹ Annual Meeting, ASHM, IHP, Aca-
demiaSinica. - 2003.4-8 November. - Department of History, National Chengchi University.

⁶⁰ Ardussi J., Epstein L. The Saintly Madman in Tibet II Himalayan Anthropology: The Indo-
Tibetan Interface I James F. Fischer. - The Hague, 1978.

В отдельную группу можно выделить работы, посвященные истории безумия и проблемам соотношения мудрости и безумия⁶¹ -классическими работами в этой области являются «История безумия в классическую эпоху» М.Фуко⁶² и «Безумие прежде и теперь» Ч. Ломброзо⁶³. Наконец, есть работы, в которых рассматривается современное измерение юродства - например, соотношение юродства и постмодернизма⁶⁴.

Как видим, часть из вышеперечисленных работ написана в сравнительном ключе - в них сопоставляются примеры «святого безумия» в разных культурах. К ним можно добавить те, в которых феномен «святого безумия» рассматривается в контексте сравнения западного и восточного христианства⁶⁵. В единичных случаях феномен «святого безумия» изучается и на примерах сразу нескольких культур - в этом отношении необходимо отметить важность исследований, проведенных известным немецко-канадским индологом Георгом Ферштейном⁶⁶, в особенности его дважды переизданной с 1990 года книги «Святое безумие: внешние границы религии и морали»⁶⁷ (к сожалению, книга до сих пор не переведена на русский язык). В первой главе данной работы Г. Ферштейн рассматривает параллели между шутами, христианскими юродивыми, суфийскими подвижниками и «иудейскими экстатистами». Во второй главе он в этом же контексте описывает юродивых Индии, Тибета, Китая (чань-буддизм) и Японии (дзен-буддизм)⁶⁸. За исключе-

⁶¹ Doran, John. The History of Court Fools. - 1858; Klapp O.E. The fool as a social type II The
American Journal of Sociology. - 1949. - Vol. 55. -N. 2; Otto, Beatrice K. Fools Are Every
where: The Court Jester around the world. - Cornell University Library, 2009. - 414 pp.; Screech
M.A. Ecstasy and the Praise of Folly. - London, 1980.

⁶² Фуко M. История безумия в классическую эпоху. - СПб.: Унив. Книга; Рудомино, 1997.

⁶³ Ломброзо Ч. Безумие прежде и теперь. - Одесса: Н. Лейненберг, 1897.

⁶⁴ Phan Р.С. The Wisdom of Holy Fools in Postmodernity II Theological Studies. - V. 62.2001.

⁶⁵ Kobets S. Foolishness in Christ: East vs. West II Canadian-American Slavic Studies. - V. 34. -
№3. 2000; Lazarova N. Holy Fools in an Age of Hesychasm: A Comparison Between Byzantine
and Bulgarioan Vitae II Scripta et E-scripta - V. 2. - 2004.

⁶⁶ Feuerstein G. Holy Madness II Yoga Journal. - 1991. May-June. - P. 69-70.

⁶⁷ Feuerstein G. Holy Madness: The Shock Tactics and Radical Teachings of Crazy-Wise Adepts,
Holy Fools, and Rascal Gurus. - New York, 1990, Feuerstein G. Holy Madness: The Outer Lim
its of Religion and Morality. - Paragon House, 1991 (исправленное и дополненное издание:
Georg Feuerstein. Holy Madness: The Shock Tactics and Radical Teachings of Crazy-Wise
Adepts, Holy Fools and Rascal Gurus (Spirituality, Crazy-Wise Teachers, and Enlightenment). -
Hohm Press, 2006).

⁶⁸ К сожалению, полнотекстовая версия этой книги нам недоступна (мы ознакомлены толь
ко с предисловием автора и содержанием). Однако, исходя из того, что в книге на 320
страницах уместились 11 глав и 3 приложения, причем рассмотрению феномена юродства
в различных культурах уделено всего две главы, можно сделать вывод о том, что эта тема
рассмотрена Г. Ферпггейном не очень подробно.

ниєм указанной работы Г. Ферштейна, мы не нашли ни одного зарубежного исследования, в котором феномен «святого безумия» рассматривался бы на примере такого разнообразия культур и где был бы представлен комплексный анализ юродства как транскультурного феномена: как правило, сравнительный анализ исследователей ограничивается сопоставлением каких-либо двух религиозно-культурных традиций. Большинство же исследователей либо рассматривают только христианское юродство, либо изучают феномен «святого безумия» в контексте какой-либо отдельно взятой культуры.

В целом можно заключить, что ни в отечественной, ни в зарубежной литературе феномен юродства в его транскультурном измерении подробно практически не рассматривался.

Как мы уже упоминали, мы придерживаемся позиции, намеченной Вяч. Вс. Ивановым и четко обозначенной А.П. Забияко, и полагаем, что юродство должно пониматься не только в узком (как вид христианского подвижничества), но и в широком смысле, поскольку нам представляется очевидной типологическая связь между многочисленными примерами юродства, явленными в разных культурах. Наличие этих примеров, на наш взгляд, позволяет говорить о юродстве если не как об универсальном, то как минимум - о транскультурном феномене, т.е. феномене, выходящем за рамки какой-либо одной культурной традиции. Мы считаем, что приблизиться к пониманию сущности юродства, выявлению его характерных особенностей, психологических основ и причин можно только исследуя феномен юродства в разных его проявлениях, т.е. в его транскультурном измерении. В данной работе мы попытаемся теоретически и практически обосновать эту точку зрения.

Объектом данной работы является феномен юродства.

Предметом работы является транскультурное измерение феномена юродства.

Цель данной работы - осуществление целостной характеристики юродства как транскультурного феномена.

В задачи данного исследования входит:

1. обосновать используемый в работе терминологический аппарат и, в частности, применение термина «транскультурный» в отношении юродства;

2. рассмотреть и систематизировать существующие подходы к изучению феномена юродства;

3. осветить историю зарождения и развития юродства в христианской традиции, выявить его характерные черты;

4. рассмотреть современное состояние христианского юродства, основываясь на материалах проведенных нами полевых исследований;

5. проследить примеры юродства в различных мировых религиозных и культурных традициях - кинизме, исламе, китайских религиях и шаманизме;

6. определить круг вопросов, связанных с психологической характеристикой юродства, а также осветить феномен юродства в контексте классических теорий психотерапии;

7. выявить основные черты юродства как транскультурного религиозного феномена.

Источниковая (эмпирическая) база исследования К числу источников, использованных нами в ходе написания данного исследования, относятся:

1. тексты Священного Писания и агиографическая литература (жития византийских и русских юродивых);

2. исторические источники («О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диогена Лаэртия, «Повесть о боярыне Морозовой и о трех исповедницах слово плачевное протопопа Аввакума»);

3. источники этнографического характера («Контроль над шаманом» И.Е. Тугутова, «Двадцать шесть московских пророков, юродивых, дур и дураков» И.Г. Прыжова, «Опыт исследования основ шаманства у тунгусов» СМ. Широкогорова и др.);

4. переводы китайских классических текстов философско-религиозного и исторического характера («Дао дэ цзин», «Чжуан-цзы», «Хуайнань-цзы», «Лунь юй», «То, что слышал о Центральном У» Гун Мин-чжи, «Хань шу. И вэнь чжи» Бань Гу), а также японских источников дзэнскои традиции («Десять быков» Какуана, «Дверь без двери» Мумонкана и др.; классические суфийские тексты);

5. труды классиков психологии религии: работы У. Джемса («Многообразие религиозного опыта»), З.Фрейда («Тотем и табу», «Недовольство культурой», «Остроумие и его отношение к бессознательному»), К.-Г. Юнга («Душа и миф. Шесть архетипов», «Практика психотерапии», «Психология бессознательного»), Э.Фромма («Догмат о Христе», «Здоровое общество», «Мужчина и женщина»), К.Ясперса («Общая психопатология»);

6. материалы проведенных автором полевых исследований (стенограммы аудиозаписей интервью со старообрядцами с. Грибовка Ар-харинского района Амурской области - юродивым-старообрядцем Д.И. Мешковым, Л.И. Борисовой, Л. Веховой и др. - и полевые дневники за 2005-2008 гг.). Исследования проводились автором в 2005, 2006 и 2008 гг. в старообрядческом селе Грибовка Архаринского района Амурской области. В 2005 и 2008 гг. исследования проводились автором совместно с Д.А. Пратыной и B.C. Матющенко соответственно.

Методологические основы и методы исследования

В ходе работы над теоретической частью данного исследования, а также при интерпретации эмпирических данных, полученных в результате полевых исследований, автор следовал общенаучным принципам объективности, системности, аргументированности и обоснованности выводов. Автор избегал субъективных, внеисторических, политически или идеологически конъюнктурных суждений. В целом методология диссертации имеет комплексный характер. Автор руководствовался в своем исследовании методологией сравнительного религиоведения (М. Элиаде, А.П. Забияко), принципом культурного релятивизма Франца Боаса, теорией вызова и ответа А. Тойнби, концепцией позитивно-функционального конфликта Льюиса Козера, классическими теориями личности (З.Фрейда, Э.Фромма, К.-Г. Юнга, К. Ясперса, У. Джемса), принципами сравнительной филологии, феноменологии и герменевтики. В соответствии задачами, поставленными в диссертационном исследовании, нами были использованы следующие методы: метод исторической реконструкции, метод сравнительного анализа, герменевтический метод, феноменологические методы (дескриптивизм, феноменологическая редукция), метод наблюдения и метод интервью.

Новизна диссертационного исследования

1. Реконструирована история изучения феномена юродства в отечественной исследовательской традиции, выявлены основные концепции и подходы к пониманию феномена юродства.

2. Выдвинута и обоснована гипотеза о транскультурном характере феномена юродства, объясняющая наличие за пределами христианской культуры схожих с юродством религиозных феноменов, которые не могут быть объяснены прямым или косвенным взаимовлиянием рассматриваемых культур.

3. Впервые в отечественной науке подробно рассмотрены параллели между христианским юродством и кинизмом, выявлены их сходства и различия.

4. Впервые дан систематический анализ примеров юродства в китайской религиозно-культурной традиции.

5. Впервые в отечественной науке проанализированы сходства между христианским юродством и шаманизмом.

6. Впервые произведена попытка объяснения феномена юродства в контексте классических теорий психотерапии.

7. Впервые для изучения феномена юродства были привлечены материалы полевых исследований, проведенных с использованием метода наблюдения и интервью с современным юродивым и людьми, считающими его юродивым.

8. Выделены характерные черты юродства как транскультурного феномена, в том числе его основные и факультативные характеристики.

9. Автором предложено новое определение юродства, а также разработан комплексный подход к пониманию этого феномена, объединяющий теоретические достижения предыдущих исследователей юродства и результаты проведенных автором теоретических и практических исследований.

Положения, выносимые на защиту

1. Все светские отечественные исследования, посвященные юродству (за исключением подхода, представленного в работах А.П. Забияко, Вяч. Вс. Иванова и автора данной работы), трактуют юродство как явление исключительно христианской культуры. Кроме того, все они (за исключением подхода Н.Н. Ростовой) в качестве доминирующих причин появления юродства указывают внешние (социальные, культурные, экономические и пр.) факторы. Представители зарубежной исследовательской традиции иногда рассматривают юродство в компаративном ключе, т.е. сопоставляют христианское юродство с аналогичными явлениями за пределами христианской культуры, однако также не выявляют внутренних мотивов обращения к юродству.

2. За пределами не только православной традиции, но и христианской культуры в целом (в исламе, китайских религиях, шаманизме и др.), обнаруживаются религиозные явления, аналогичные христианскому юродству. При этом сходства между ними и христианским юродством прослеживаются не только на поверхностном, но и на глубинном уровне. Таким образом, юродство проявляет себя не как явление исключительно христианской культуры, а как транскультурный (т.е. не монокультурный) религиозный феномен.

3. Сходства между проявлениями юродства в различных культурах не поддаются объяснению при помощи теорий прямого или опосредованного взаимовлияния рассматриваемых культур. Для объяснения этих сходств, с одной стороны, может быть использована концепция культурного релятивизма Ф. Боаса, согласно которой одинаковые явления в неродственных культурах при отсутствии фактов влияния зарождаются независимо друг от друга и могут быть вызваны как схожими, так и различными причинами. С другой стороны, возникновение этих явлений может быть связано с функционированием неких общих, универсальных культурно-психологических механизмов.

4. Психологический аспект юродства до сих пор остается малоизученным и требует дальнейшего исследования. Ни одна из рассмотренных нами психологических теорий не дает нам полного и адекватного психологического объяснения феноменов, схожих с юродством. Наиболее

состоятельной в указанном отношении концепцией, на наш взгляд, является концепция К.-Г. Юнга, и, в частности, его учение об архетипах и ин-дивидуации как процессе самореализации личности. Многие феноменологические черты сознательного юродства, рассматриваемые в контексте теорий У.Джемса, З.Фрейда, К.-Г. Юнга, КЛсперса и Э. Фромма, свидетельствуют скорее о «нормальности» психики юродивого, чем о ее «болезненности».

5. Юродство - сложное и многостороннее явление, возникающее на перекрестье многих факторов, среди которых можно выделить индивидуально-психологические (выявляемые при помощи различных теорий личности), социальные (поддающиеся объяснению в терминах теорий социального конфликта и других теорий социального развития); исторические, культурные и философско-антропологические. Все эти факторы накладываются на живую ткань конкретной культуры и постепенно формируют традиционные для данного общества парадигму и хабитус юродства, оправдывая (легитимируя) его и задавая условия для его дальнейшей ретрансляции путем создания соответствующего фольклорного или литературного персонажа - собирательного образа юродивого, выступающего в качестве образца для подражания.

6. В феномене юродства можно выделить два основных феноменологических слоя. Первый - это феномен самого юродивого как парадоксального психотипа (основан на индивидуальной потребности индивида в иррациональном мышлении и поведении). Здесь, на наш взгляд, при изучении юродства (в частности, выяснения личностных причин обращения к юродству, степени его осознанности, мировосприятия юродивого и т.д.) следует руководствоваться в большей степени психологическими и философско-антропологическими концепциями (например, объяснять юродство через индивидуацию или стремление к свободе, к абсолютному, т.е. ничем не обусловленному состоянию). Второй слой - это феномен почитания юродивого окружающими его людьми (основан на коллективной потребности в воплощенных примерах иррационального мышления и поведения), для понимания которого необходимо помимо социально-психологических учитывать также исторические, культурные, экономические и иные факторы (в таком случае, например, можно рассматривать юродство как своего рода дестабилизатор культуры, индикатор стагнации общества или спусковой механизм для запуска его обновления).

7. Проведенный нами анализ мировосприятия и поведения современного юродивого-старообрядца показывает, что русское юродство в его классическом православном варианте сохранилось и существует по сей день, что свидетельствует о глубоких психологических и культурных

корнях этого явления. Кроме того, данные проведенных автором полевых исследований свидетельствуют о том, что агрессивность, провокативность поведения и эпатаж юродивого не являются центральными чертами юродства.

8. К основным характеристикам юродства как транскультурного явления можно отнести следующие черты его носителей: 1) иррациональное, «перевернутое» поведение («безумие»); 2) религиозный радикализм; 3) крайний аскетизм; 4) религиозно-нравственный ригоризм; 5) нарушение социальных и религиозных норм поведения (протест, в том числе «тихий»); 6) полное или частичное выпадение из системы социальных отношений; 7) определенная степень осознанности своих действий; 8) фиксированная интенциональность мышления (постоянная устремленность к самосовершенствованию, единению с некой абсолютной реальностью); 9) стремление уничтожить собственное Эго (в православной трактовке - попрание гордости) с одновременным противопоставлением себя окружающим по причине собственных претензий на сверхзнание; 10) убежденность окружающих в особом статусе юродивого и его доступе к «подлинной» реальности, трактовка ими его «безумного» поведения как символически выраженной сверхмудрости. К факультативным характеристикам юродства мы относим бродяжнический образ жизни, такие крайние формы аскезы, как нагота, строгий пост, самоистязание и проч., буйство, провокативное поведение, идею спасения или просвещения окружающих, неотступное следование избранному образу жизни, подражание существующим образцам юродства.

Научно-практическая значимость исследования

1. Результаты диссертационного исследования могут иметь значение для более глубокого понимания универсальных механизмов и важнейших категорий религиозного сознания.

2. Различные аспекты диссертационного исследования могут быть использованы также при разработке учебных курсов и учебных пособий по религиоведению, регионоведению, истории, филологии, культурологии и ряду других гуманитарных дисциплин.

3. Материалы проведенных автором полевых исследований, впервые опубликованные в данной работе, могут представлять ценность с точки зрения религиоведения, филологии, истории и других гуманитарных наук.

Апробация работы

Промежуточные результаты исследования были представлены на следующих научных конференциях:

1) международной научной конференции «Россия и Китай на дальневосточных рубежах» (Благовещенск, 18-19 мая 2009 г.);

2. международной научной школе для молодежи «Россия и Китай дальневосточных рубежах: от конфронтации к сотрудничеству» (Благовещенск, сентябрь 2009 г.);

3. международной научной конференции «Русские и китайцы: региональные проблемы этнокультурного взаимодействия» (Благовещенск 24-25 мая 2010 г.);

4. VI всероссийской молодежной научно-практической конференции «Человек. Религия. Культура», проводимой в рамках X Дальневосточных образовательных чтений, посвященных памяти свв. Кирилла и Мефодия (Владивосток, ДВГУ, 23-26 марта 2010 г.);

5. III всероссийской научно-богословской конференции «Актуальные проблемы изучения истории и культуры православия», проводимой в рамках X Дальневосточных образовательных чтений, посвященных памяти свв. Кирилла и Мефодия (Владивосток, 17-21 мая 2010 г.);

6. международной научно-практической конференции «Россия и Китай: социально-экономическое взаимодействие между странами и приграничными регионами», посвященной Году китайского языка в России (г. Благовещенск, 9-Ю декабря 2010 г.);

7. всероссийской научной конференции «Восток Азии: проблемы традиционной культуры» (Благовещенск-Хэйхэ, 8-10 июня 2011 г.);

8. российской научно-практической конференции «Религиоведение в контексте дальневосточного фронтира», посвященной 10-летию научно-теоретического журнала «Религиоведение» (Благовещенск, 21-25 сентября 2011 г.).

Основное содержание исследования отражено в девяти научных публикациях, в том числе в журнале, включенном в «перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук» (см. список в конце).

Структура диссертации

Структура определена целью и поставленными задачами диссертационного исследования и включает в себя введение, три главы, заключение, библиографический список и четыре приложения.

Богословская интерпретация феномена юродства

Первые богословские работы о юродстве в России появляются во второй половине XIX в. Если не считать статей и небольших изданий72, первой значительной работой об этом типе христианского подвижничества стала работа священника Иоанна (Ковалевского) «Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви. Исторический очерк и жития сиих подвижников благочестия»73, увидевшая свет в 1898 г. Данная работа представляет собой одну из самых удачных попыток детального, системного анализа православного юродства в отечественной исследовательской традиции. Несмотря на значительный срок, прошедший с момента издания, и ярко выраженную конфессиональную позицию, данная работа отличается глубиной и до сих пор является фундаментальным трудом в области исследования православного юродства. Многие вопросы психологического, богословского, философского, религиозно-этического характера, поставленные автором в этом очерке, и сегодня остаются актуальными для изучения юродства.

Огромное влияние вышеуказанной работы Иоанна (Ковалевского) заметно в труде другого православного автора, священника Алексия (Кузнецова), «Юродство и столпничество: Религиозно-психологическое, моральное и социальное исследование»74, изданном в 1913 г. В данной работе автор развивает основные темы и вопросы, рассматривавшиеся И. Ковалевским, не добавляя к ним каких-либо принципиально новых идей о сущности и специфике юродства. Кратким перечислением русских юродивых ограничивается в своем труде «Святая Русь» (1929 г.) русский историк Н.В. Тальберг75.

Другой известный русский историк и религиозный мыслитель -Г.П. Федотов - в своем труде «Святые Древней Руси»76 (1931г.) также обращается к проблеме юродства. В главе, посвященной юродивым, он пытается выделить основные сущностные черты этого вида подвижничества, давая собственную оценку места и роли данного феномена в религиозной жизни Древней Руси.

На указанную работу Г.П. Федотова в основном опирается в своих рассуждениях о юродстве иеромонах Иоанн (Кологривов) в труде «Очерки по истории русской святости»77, изданном в Брюсселе в 1961 г. Он рассматривает юродство в том же ключе, что и предыдущие авторы, и дополняет их свидетельства некоторыми фактами. Однако юродство в его работе не рассматривается подробно - этой теме в его работе посвящено лишь несколько страниц.

По понятным причинам апологетических исследований юродства в отечественной научной литературе не появлялось вплоть до 1990-х гг. Однако уже в 2000-е гг. выходит в свет значительное количество изданий о юродстве агиографического характера и апологетической направленности: книга «Русские юродивые и блаженные» (2003 г.), составленная Н. Рубиной и А. Северским78; сборник жизнеописаний юродивых северной столицы «Блаженные Санкт-Петербурга: От святой блаженной Ксении Петербургской до Любушки Сусанинской»79 (2007 г.); работа «Русское юродство»80 (2007 г.) отечественного автора Ю.В. Рябинина и другие. Особо хочется отметить исследование православного богослова Ж.-К. Ларше об исцелении психических болезней в восточной раннехристианской традиции81, в котором производится попытка разграничения юродивого, невежды, простеца и «невинного», а также в традиционно православном ключе анализируются причины юродства и условия для его реализации.

Все эти авторы в целом используют одни и те же аргументы для объяснения и оправдания юродства, принятые в православной агиографической традиции и обозначенные еще священником И.Ковалевским. Рассмотрим их подробнее.

Согласно православной традиции, юродство есть самый тяжелый и великий подвиг. Связано это с тем, что юродство читается прямым подражанием Христу, и именно оно наиболее ярко показывает разницу между Богом и миром, между «умом Христовым» (1 Кор., 2:16) и мирским разумом. Часто мотивы юродства как добровольного безумия православные богословы прослеживают в Библии. При этом обычно подчеркивается, что юродство, как и любой другой вид подвижничества, в Писании «не предписывается, как нечто обязательное для всех, а предлагается, как совет»82.

Еще в Ветхом Завете утверждалось, что мирская мудрость не похожа на мудрость Божественную. Так, в книге пророка Исайи читаем: «Я Господь,... Который делает ничтожными знания лжепророков, и обнаруживает безумие волшебников, мудрецов прогоняет назад, и знание их делает глупостью» (Ис, 44:24-25). О том же повествуется в книге Иова: «Он [Господь] уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным» (Иов, 5:3). Больше всех порицаются те, которые считают себя мудрыми: «Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самим собою» (Ис, 5:21).

В Новом Завете также часто встречаются указания на то, что мудрость Божья внеположна мирской мудрости. Полнее веего эта идея выражена в первом послании Павла к Коринфянам83: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не от века сего» (1Кор., 2:6); «Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога» (1Кор., 2:12). Соответственно, мирская мудрость «Это не ееть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская» (Иак., 3:15), «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1Кор., 3:19). Главное, чем грозит мирская мудрость - превозношение и тшеславие, мешающее познанию Божественной мудрости: «Ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия» (2 Кор., 10:5). Павел как бы предписывает видимое безумие, т.е. подвиг юродства: «Никто не обольщай самого себя: если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым» (1Кор., 3:18).

Так как земная, мирская мудрость мешает познанию Бога, само учение о Боге выражается не в терминах мирекой мудрости, поэтому Павел в послании Коринфянам говорит: «Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова» (1Кор., 1:17). В мирском смысле Павел решил не знать ничего, кроме Христа, т.е. он как бы отказался от земного разума: «Ибо я рассудил быть у вас не знаюшим ничего.

Кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1Кор., 2:2). Такая позиция весьма схожа с позицией юродивых, надевающих на себя маску безумия; кроме того, юродивые также избегают «мудрствования» в словах, предпочитая символическую форму выражения своих мыслей - в особых поступках, притчах и т.д. Отказ от ума - это способ, при помощи которого юродивые борются с тщеславием, и тем самым приближаются к познанию Бога.

«Безумие» юродивых очень схоже с тем впечатлением, которое производили на иудеев и римлян проповеди первых христиан: почитание страдающего и распятого бога воспринималось как безумие, глупость: «А мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для эллинов безумие» (1 Кор., 1:23); «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас спасаемых - сила Божья» (1Кор., 1:18).

В первом послании Павла к Коринфянам можно проследить идею об избранничестве юродивых и их спасительной функции: «Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1Кор., 1:21); «Ибо я думаю, что нам, последним посланникам. Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков» (1Кор., 4:9). Кроме того, избранность юродивых имеет целью обличение мира, протест против заведенного порядка: «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1Кор., 1:25); «И незнатное мира и уничиженное и ничего не значущее избрал Бог, чтобы упразднить значущее» (1Кор., 1:28).

Современное русское юродство (по материалам полевых исследований)

Задача комплексного анализа феномена юродства осложняется тем фактом, что изучаемый объект - то есть сами юродивые почти всегда остаются вне поля зрения исследователя. Причем данная трудность возникает как при изучении «классического» юродства (т.е. юродства в его греко-русском варианте), так и при «широкоформатном» подходе к данному феномену.

В первом случае исследователь сталкивается с целым рядом проблем, среди коих одной из самых серьезных является фактическая невозможность проведения детального анализа личности юродивого (в том числе его мировоззрения, ценностных установок, мотиваций, степени осознанности при выборе подвига юродства и т.д.) на основе агиографической литературы, в подавляющем большинстве случаев являющейся единственным источником знания о конкретном «блаженном похабе»251. Шаблонность, обилие стилистических и фактических клише, ненадежность приводимых в житиях юродивых биографических данных, многочисленные «приукрашивания» и «чудеса», внедряемые в текст агиографами и переписчиками житий, неоднократно отмечались многими исследователями, начиная со знаменитого русского историка В.О. Ключевского252. Что же касается неканонизированных русских юродивых (которых было, несомненно, значительно больше, чем удостоенных чести канонизации), то здесь желающий проникнуть в «тайны юродской души» столкнется с почти полным отсутствием какой-либо информации (исключение составляют лишь немногочисленные описания юродивых XX в., по большей части сводящиеся лишь к описанию «чудес», творимых подвижниками).

Во втором случае исследователи, в лучших традициях феноменологии пытаясь выявить сущностное «ядро» юродства на основе многочисленных его примеров, явленных в различных религиозных культурах, также в основном опираются на письменные источники, носящие вторичный характер (жизнеописания, исторические свидетельства, предания и т.д.). В этом смысле они тоже оказываются оторванными от реального объекта изучения, т.е. от самой личности юродивого, его внутренней жизни, особенностей восприятия им религиозных идей и окружающего мира, себя самого и собственного образа жизни, порой так поражающего обывателей.

В данной работе мы попытаемся преодолеть трудности, связанные с описанной выше «анонимностью» юродства и недостатком живого материала.

И, базируясь на проведенных нами полевых исследованиях253, попробуем дать характеристику современного русского юродства на конкретном примере. Как уже отмечалось выше, рассматриваемый нами пример можно отнести к «классическому» (православному) типу юродства.

В основу исследования положены материалы проведенных в 2005-2008 гг. интервью с современным юродивым - Дорофеем Ивановичем Мешковым, жителем старообрядческого254 села Грибовка Архаринского района Амурской области, а также материалы бесед с его односельчанами.

Рассмотрим биографию и образ жизни Дорофея Ивановича Мешкова.

Дорофей Иванович Мешков родился в семье старообрядцев-беспоповцев в поселке Архара Амурской области 19 июня 1935 г. В семье их было четверо детей - помимо него две старшие сестры и младший брат Иван. Вскоре после его рождения семья переехала из Архары в с. Грибовка, где жила до 1953 г. В это время Дорофей учился в школе; по свидетельствам односельчан и по его собственному признанию, учился он хорошо, с желанием. Потом семья вернулась в Архару - Дорофей к тому времени успел достичь совершеннолетия и закончить семь классов. Продолжить образование он не смог, так как одновременно работал.

Во время репрессий 1937 года отца Дорофея, Ивана Гавриловича Мешкова, арестовали. Позже семье сообщили, что он умер от болезни, а перед этим его якобы успели реабилитировать, хотя с семьей он так и не встретился. По словам Дорофея, мать его никаким гонениям со стороны властей не подвергалась, хотя его соседка и родственница, Лукерья Ульяновна Борисова, утверждает обратное. Так, она говорит, что именно из-за гонений семья Мешковых в 1960-м году была вынуждена уехать в таежное село Дыды, что находилось в верхнем течении р. Архары, где они прожили 14 лет, работали на пасеке. Сам Дорофей об этих гонениях ничего не говорит, а это место называет Кундуром.

Когда семья вернулась в Грибовку, в поведении Дорофея односельчане-старообрядцы начали замечать разные странности, отклонения от нормы, и стали сравнивать его с юродивым; «Вот как; и дураком его не назовешь, и вот делает всё... как всё равно уродливый [курсив здесь и далее мой. - КВ.\ какой-то. А может, и от Бога ему такое...»255, - говорит троюродная сестра Дорофея Лукерья. По ее словам, в молодости за ним ничего странного не наблюдалось; «Он когда молодой, ничего, нормальный был, а вот как старше стал...»256. Она говорит, что как-то он с ней поделился и признался, что в то время, когда они жили на пасеке, он очень боялся плавать через пороги на реке, и поэтому «испортился». «Да, нормально у него все было, шофером в Архаре работал -говорит Лукерья, - А потом что-то... Он говорил, что...они в бегах, вообще в тайге жили в бегах... “плавал по речке, - говорит, - я и испортился... все боялся, там водопады такие страшные... Едешь и думаешь; «проеду или не проеду?»... Я, - говорит, - и испортился я, от этого”»257.

Есть и другая версия того, почему Дорофей стал вдруг «не от мира сего». По свидетельству ряда респондентов, мать Дорофея долго поила его настойкой из оленьих пантов, чтобы сына не забрали в армию; содержащееся в рогах вещество, пантокрин, якобы способно вызывать умственные расстройства (позже Дорофею была присвоена инвалидность, связанная именно с психическим заболеванием). Если эта версия верна, то болезнь Дорофея не была внезапной и имела под собой вполне конкретные причины. Кроме того, в таком случае, смещаются временные границы начала заболевания. Однако данное свидетельство имеет косвенный характер и основывается, по всей видимости, на слухах258.

В 1974 г. Дорофей с матерью вновь вернулись в Грибовку, где он работал вначале трактористом, потом егерем и конюхом. Обе его сестры уехали - одна в Комсомольск-на-Амуре, другая вместе с братом - в Архару. С братом у Дорофея были очень хорошие отношения, и, несмотря на то, что Иван был младше, Дорофей его уважал и слушался во всем. Когда Иван был еще жив, он, видя состояние брата, привез к нему из Архары врача-психиатра. По словам Лукерьи, Дорофей, увидев врача, убежал и спрятался в лесу, и они его полдня искали, а потом еще полдня пытались убедить, что ничего плохого ему не сделают. Нам не известен диагноз, который поставил этот врач Дорофею, но известно, что именно он присвоил ему группу инвалидности в связи с умственными отклонениями, и Дорофею была назначена пенсия по инвалидности.

Первое время он жил вдвоем с матерью; в одном дворе, но в разных домах. К матери он был очень привязан, и когда она умерла (примерно в 1991 г.), очень долго и сильно болел. Женат Дорофей никогда не был - говорит, мать «жениться не дала», - и отшучивается «сначала рано было, а потом поздно»259. Детей у него нет. Позже он перебрался в дом матери, где живет и сейчас.

Итак, страницы биографии Дорофея (а именно то, что девиантное поведение стало замечаться за ним только в зрелом возрасте - в школе ведь он учился хорошо) свидетельствуют о том, что оно не является симптомом врожденного заболевания, а представляет собой результат особого пути развития его сознания. Заметим, что, согласно житиям, признаваемые православной церковью юродивые, как правило, становились таковыми уже в сознательном возрасте, и многие из них при этом были образованы260. Кроме того, в жизни Дорофея четко прослеживается момент поворота к такому образу жизни - это эпизод с преодолением порогов на реке и испытанным им при этом страхом. Напомним, что стрессовые ситуации и пережитый в них страх не раз становились толчком для склонения человека на путь юродивого (самые яркие примеры - Андрей Юродивый и Ксения Петербуржская)261; иногда причиной массового обращения в юродство становились стихийные бедствия, например землетрясение262.

Примеры юродства в исламском мире

Черты юродства прослеживаются и в исламской культуре400, где, что примечательно, можно обнаружить косвенные свидетельства заимствования401 ряда сюжетов из кинизма. Так, в исламском фольклоре широко распространен характерный как для юродства, так и для кинизма мотив о безумце и царе.

В качестве примера можно привести Бахлула Даненди аль-Маджнуна, мнимо безумного чудака, который жил и смешил народ во времена Харуна ар-Рашида (который, согласно некоторым источникам, был его сводным братом), согласно преданию, он был праведником, дервишем, учеником имама Джафари, «воинствующим героем, готовым отдать свою жизнь за справедливость и правду». Примечательно, что Бахлул имеет ряд поразительных сходств с Диогеном. Так, в духе известного киника, Бахлул не обращает внимания на условности; однажды на вопрос, не стыдно ли ему есть на улице, он ответил: «Ведь Бог не устыдился наслать на меня голод на улице - почему же я должен стыдиться там есть?»402.

Как отмечает отечественный исследователь С.А. Иванов, первоначально этот персонаж вообще не имеет имени и выступает просто как «сумасшедший из ал-Куфы»; далее в одном из источников отмечается, что «лунатик Бахлул встретил в Куфе [в 810 г. Харун ар-Рашида], наставил его в учении пророка и отказался от предложенных денег»403. Это единственное хроникальное известие о встрече Бахлула и халифа сопровождается многообразной фольклорной традицией, весьма напоминающей вышеупомянутые взаимоотношения Диогена и Александра Македонского - известен, например, сюжет про Бахлула, в котором он, как и Диоген Синопский, просит правителя не загораживать ему солнца404.

В одной из вариантов притчи об этой знаменательной встрече повествуется, что однажды, во время торжественного отбытия халифа Харун ар-Рашида из Куфы, люди вышли провожать его, и вместе с ними вышел и Бахлул. Он сел возле мусорной свалки, играя с детьми, и увидев халифа, громко позвал его и сказал: «О, правитель правоверных.... Айман ибн Набиль говорил нам... что видел Пророка... едущего верхом на верблюде, и под ним было ветхое, изношенное седло. Его не сопровождала ни музыка, ни гром барабанов. Твоя скромность, о, правитель правоверных, лучше для тебя, чем твоя гордость»405. Услышав слова Бахлула, Харун Рашид расплакался и предложил Бахулу оплатить за него все долги, если таковые имеются. В ответ Бахлул намекнул правителю правоверных о его прямых обязанностях - заботиться о благополучии народа: «Долг долгом не возмещают, - сказал Бахлул. - Отдай должное тому, кому ты сам должен, и рассчитайся сначала со своим долгом»406. Данная притча также очень напоминает беседы русских юродивых с царями например, известный сюжет о встрече Василия Блаженного и Иваном Грозным, и отражает социальный аспект деятельности исламского юродивого.

С именем Бахлула связывают еще одну притчу, также несущую в себе явное сходство с эксцентричными воспитательными методами юродства (напоминающие, кстати, и практику достижения просветления в чань-буддизме). Согласно этой легенде, Бахлул однажды молча нанес сильную пощечину одному молодому человеку в ответ на его вопросы об очертаниях Бога, судьбе и дьяволе, разъяснив потом, как именно этот жест разом ответил на все три вопроса407.

Бахлул - далеко не единственный персонаж мусульманского фольклора, которого можно соотнести с явлением юродства. Так, в одной мусульманской легенде повествуется о сумасшедшей пастушке Мимуне; согласно легенде, однажды праведник Абдальвахид ибн-Сеид спросил у одного мудрого безумца, кто будет его соседом в раю; тот ответил, что соседкой его будет Черная Мимуна, живущая у Бану Ун-Тель, в Куфе. Праведник отправился в Куфу, где ему сказали, что Черная Мимуна - это одна дурочка, пасущая овец неподалеку от кладбища. «Он нашел ее погруженной в молитву. Стадо паслось совершенно самостоятельно... овцы паслись вперемежку с волками, и волки не трогали овец, а овцы не боялись волков... «Как же произошло, - спросил тогда ибн-Сеид, - что волки так хорошо обращаются с овцами?» - «Я улучшила мои отношения со Всевышним, - отвечала Мимуна, - и Всевышний улучшил отношения овец и волков»408.

К области юродства можно отнести и предания об умалишенном Самнуне: однажды Малик ибн Динар пришел в город Басра и встретил Самнуна, которого люди называли маджнуном, т. е. умалишенным. «Люди говорят, что ты умалишенный», - сказал ему в разговоре малик ибн Динар. На что тот ответил: «О, Малик, и ты обманут тем, чем обмануты они. Люди говорят, что я умалишенный, но это не так. Все же любовь ко Всевышнему разместилась у меня в сердце и в крови, и я чрезмерной любовью к Нему блуждаю»409.

Особое место в фольклоре всего исламского мира занимает фигура еще одного мнимого безумного - Муллы Насреддина. Хотя образ этого персонажа довольно секулярен и зачастую наделен далеко не святыми чертами (так, Насреддин не гнушается воровства, обмана, хитрости), все же и в его поведении можно проследить черты юродства; это и отрицательное отношение к мирской или книжной мудрости, и театральность жестов, и стремление раскрыть окружающим глаза на подлинные ценности, и презрение к нарочитой, показной религиозности, и обличение властей, и явная эксцентричность поведения, нестандартность поступков и мышления. Примером этих черт Насреддина может служить фактически каждая притча об этом ярком персонаже - например, в изложении известного автора-составителя суфийских сборников девятнадцатого века И. Шаха410.

Юродство в мусульманском мире проявилось не только в фольклоре, но и в агиографии: так, например, святые Ахмад б. Хидружа или ас-Сулами (X-XI вв.), подобно христианским юродивым, скрывали свою святость. По мнению известного исследователя М.Моле, в этом стремлении сокрыть собственную святость «в эмбриональном виде выражена концепция невидимой иерархии друзей Бога, сирийская идея об унижении (shitutha) как форме избранничества»41\. Наибольшее развитие эта концепция получила в мистическом течении ислама - суфизме. Так, «уже самый ранний теоретик суфизма Мухаммед б. Али Ал-Термези (умер в 907г.) разделяет друзей Бога на две категории и к высшей относит тех, кто принимает осуждение - malama», а известный историк суфизма ибн ал-Джавзи (XII в.) описал девятнадцать «умных безумцев» древнейшей эпохи - в основном бродяг, живших в городах Ирака, Сирии и Палестины412.

Стоит отметить, что большинство примеров «юродствования» в исламской культуре связано, прежде всего, именно с суфизмом. «Юродские» опыты исламского мистицизма обобщены Ибн ал-Араби в его трактате «Ал-Футухат ал-Маккийа». Здесь можно упомянуть прославившегося своими эксцентричными поступками и экстатическим поведением багдадского суфия X века по имени Абу Бакр Дулаф б. Джахдар Аш-Шибли. История его жизни довольно типична для юродивого: он происходил из знатной семью и занимал высокий государственный пост; в сорокалетием возрасте он оставил службу, раздал свое состояние и стал учеником суфия Хайра ан-Нассаджа; в конце жизни был признан сумасшедшим и помещен в приют для душевнобольных. Ему принадлежит большое число «аллегорических намеков» {ишарат) и «экстатических высказываний»; известна история о том, как в лечебнице его посетили друзья, а он стал швырять в них кирпичи, чтобы показать тем самым, что любовь к Богу не должна зависеть от того, как он с вами поступает: «неискренен в любви к Нему тот, кто не наслаждается Его ударами!»413.

Примечателен также пример юродствования одной девушки-суфия -некоей Тохфы (IX в.). Она была рабыней и певицей, и любовь ее к Богу доходила до того, что она не знала ни сна, ни пищи, а вместо этого денно и нощно лила слезы и стенала о Господе; в результате хозяин отправил ее в приют для душевнобольных, где она слагала стихи о своей любви к Богу: «Люди, я не безумна, я опьянена. Мое сердце - всецелое осознание и ясность... Что для вас добродетель, для меня - испорченность. Что для вас порча, для меня- благоденствие»414.

Другой суфий так выразил сущность крайнего отречения от мира: «Мирская жизнь подобна невесте: кто желает ее, причесывает ей волосы. Отказывающийся же от нее, напротив, чернит ей лицо, растрепывает ей волосы и разрывает ее одежды. Познавший занят исключительно Аллахом и не обращает внимания на мирскую жизнь»415.

Основные черты юродства как транскультурного религиозного феномена

Рассмотрев примеры юродства в различных религиозно-культурных традициях и сравнив их между собой и, прежде всего, с классическим, т.е. православным юродством, мы можем с уверенностью говорить о том, что юродство не ограничивается рамками христианства, а представляет собой транскультурный феномен.

Отсюда следует, что само понятие «юродство» можно и нужно использовать в узком и широком смыслах. В применении к христианскому юродству, как нам представляется, лучше употреблять классическую формулировку - «юродство Христа ради» (соответственно, по отношению к подвижнику - «юродивый Христа ради»). Когда же имеется в виду пример «святого безумия», явленный за пределами христианской культуры, мы считаем целесообразным употребление общего термина «юродство» (и, соответственно, «юродивый»)588, или же «святое безумие» («святой безумец»).

Что же представляет из себя юродство в широком смысле этого слова? Какие общие черты прослеживаются в примерах юродства, представленных в разных рассмотренных нами религиозно-культурных традициях?

В начале нашей работы мы предложили такое определение юродства: «юродство это транскультурный религиозный феномен, проявляющийся в иррациональном, провокативном, антисоциальном поведении индивидуума, воспринимаемом окружающими как символически выраженное послание о некой истинной, абсолютной реальности, противоположной земному, человеческому миру». В этом определении, на наш взгляд, в краткой форме выражена основная суть юродства в широком смысле этого слова. Рассмотрим определение подробнее.

Во-первых, под юродством мы понимаем именно религиозный феномен, т.е. особое явление религиозной жизни, тип религиозно обусловленного поведения индивида или группы индивидов. Часто юродством называют формы поведения, религиозно не обусловленные (эпатаж, самоуничижение из корыстных или иных профанных соображений и т.д.) - однако, как это уже не раз отмечалось в научной литературе, лучше обозначать такие явления не юродством, а юродствованием.

Во-вторых, мы считаем юродство транскультурным феноменом, представленным в различных религиозно-культурных традициях.

В-третьих, главной характерной чертой юродства мы считаем иррациональность поведения юродивого. При этом религиозные мотивы, формы и способы выражения этой иррациональности могут быть самыми разными.

В-четвертых, поведение юродивого, вне зависимости от того, насколько осознанно он это делает, провокативно и антисоциально. Под антисоциальным поведением мы понимаем не агреесию в чистом виде, а нарушение или игнорирование принятых в обществе норм поведения. Само по себе это уже неполноценностью, и тоже требовало разъяснения «Христа ради». Так что такое использование термина не противоречит христианской традиции.

В-пятых, поведение юродивого воспринимается окружающими как символически выраженное послание о некой истинной, абсолютной реальности, противоположной земному, человеческому миру. Эта часть определения указывает на второй феноменологический слой юродства - сам факт почитания юродивого, восприятие его поведения как особого послания, выраженного символическим языком, причем а) это послание сообщает о наличии или свойствах некой высшей, абсолютной реальности, претендующей на исключительную истинность, и б) м выразить, и постичь это послание и стоящую за ним абсолютную реальность можно только иррациональным способом.

Из последнего пункта видно, что потребность в иррациональности представлена в юродстве как на уровне практикующего его индивида, так и на уровне наблюдающего за этой практикой социума. В обоих случаях юродство выступает в качестве способа/механизма обновления религиозности, своеобразной «перезагрузки» религиозно-мировоззренческой парадигмы, обеспечивающей дальнейшее успешное ее функционирование. Оно позволяет как самому юродивому, так и людям, его окружающим, выйти за пределы обыденности, привычного миросозерцания, абстрагироваться от устоявшихся штампов и условностей поведения, а главное - мышления. Без такого периодического абстрагирования, «переворачивания» и «встряхивания» культуры она обречена на стагнацию и, как следствие, деградацию. Именно эта функция юродства, на наш взгляд, объясняет присутствие этого феномена в самых различных культурах и в самые различные эпохи; если бы юродивого не было, культура его бы обязательно придумала.

Итак, в феномене юродства можно выделить два основных феноменологических слоя. Первый - это феномен самого юродивого как парадоксального психотипа (основан на индивидуальной потребности индивида в иррациональном мышлении и поведении). Здесь, на наш взгляд, при изучении юродства (в частности, выяснения личностных причин обращения к юродству, степени его осознанности, мировосприятия юродивого и т.д.) следует руководствоваться в большей степени психологическими и философско-антропологическими концепциями (например, объяснять юродство через индивидуацию или стремление к свободе, к абсолютному, т.е. ничем не обусловленному состоянию).

Второй слой - это феномен почитания юродивого окружающими его людьми (основан на коллективной потребности в воплощенных примерах иррационального мышления и поведения), для понимания которого необходимо помимо социально-психологических учитывать также исторические, культурные, экономические и иные факторы (в таком случае, например, можно рассматривать юродство как своего рода дестабилизатор культуры, индикатор стагнации общества или спусковой механизм для запуска его обновления).

Исходя из рассмотренных примеров юродства, представленных в разных культурах, нам представляется целесообразным выделить следующие основные характеристики юродства как транскультурного явления (точнее -практикующих его индивидов):

1) иррациональное, «перевернутое» поведение («безумие»);

2) религиозный радикализм;

3) крайний аскетизм;

4) религиозно-нравственный ригоризм;

5) нарушение социальных и религиозных норм поведения (протест, в том числе «тихий»);

6) полное или частичное выпадение из системы сопиальных отношений;

7) определенная степень осознанности своих действий589;

8) фиксированная интенциональность мышления (постоянная устремленность к самосовершенствованию, единению с некой абсолютной реальностью);

9) стремление уничтожить собственное Эго (в православной трактовке попрание гордости) с одновременным противопоставлением себя окружающим по причине собственных претензий на сверхзнание;

10) убежденность окружающих в особом статусе юродивого и его доступе к «подлинной» реальности, трактовка ими его «безумного» поведения как символически выраженной сверхмудрости.

К факультативным характеристикам юродства как транскультурного феномена мы относим бродяжнический образ жизни, такие крайние формы аскезы, как нагота, строгий пост, самоистязание и проч., буйство, провокативное поведение, идею спасения или просвещения окружающих, неотступное следование избранному образу жизни, а также подражание существующим образцам юродства.