Историософская концепция в теологии Вольфхарта Панненберга Лаврентьев Андрей Валентинович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. История как философско-богословская категория в немецкой библейской теологии – 17

1. От историко-сотериологической к исторической теологии – 17

2. Историко-критический метод в теологии – 43

Выводы к главе 1 – 69

Глава 2. Откровение как история – 71

1. Основы теологии откровения Панненберга – 71

2. Эсхатологическая перспектива мировой истории – 92

3. Верифицируемость откровения в истории – 99

Выводы к главе 2 – 104

Глава 3. Смысл истории в категориях «Бог», «человек», «церковь» – 106

1. Бог и история: философские, догматические и экуменические аспекты – 106

2. Человек и история: антропологический и историософский ответы – 129

3. Церковь и история – 146

Выводы к главе 3 – 159

Заключение – 162

Список литературы

• Историко-критический метод в теологии
• Эсхатологическая перспектива мировой истории
• Верифицируемость откровения в истории
• Человек и история: антропологический и историософский ответы

Введение к работе

Актуальность темы исследования

В современной отечественной науке протестантская теология многократно становилась предметом исследования. Это связано, прежде всего, с тем, что в ее недрах были разработаны теории, обладающие общефилософской и общекультурной значимостью. Тогда как в советскую эпоху разработки протестантских теологов были скорее предметом марксистской критики¹, в постсоветский период они стали рассматриваться более беспристрастно, вследствие чего такие исследования стали характеризоваться многообразностью своих подходов.

Одно из направлений, которое разрабатывалось в современном протестантизме, было философско-теологическое осмысление истории. Поскольку современная протестантская мысль находится в тесной связи с философским и общегуманитарным развитием, данное направление ее разработок является частью дискурса философии истории. Одним из выдающихся протестантских мыслителей XX в., который сделал существенный вклад в этой области, был немецкий протестантский теолог Вольфхарт Панненберг (1928-2014 гг.).

Сильный резонанс в философском и богословском сообществе Европы 60-х гг. XX в. вызвала концепция Панненберга «Откровение как история», возникшая в оппозиции к так называемой теоцентрической модели мышления, доминировавшей в немецкой теологии в пер. пол. XX в., представленной, прежде всего, таким направлением, как «диалектическая теология». Данное направление сводило к минимуму и почти нивелировало значение категории истории для протестантской теологии. Корни «деисто-ризации» протестантской теологии обнаруживаются в XIX в. в иррациональных богословских и философских течениях (например, в пиетизме и в теологии религиозного опыта Шлейермахера). В работах Панненберга доказывается принципиально исторический характер христианского богословия, с которым тесно связано понятие божественного откровения и религиозного опыта.

Ср., напр.: Гараджа, В.И. Протестантизм. М.: Политиздат, 1971.

Теология истории Панненберга является эсхатологически ориентированным развитием его концепции «Откровение как история»¹, являющей собой программу исторического откровения Бога и затрагивающей такие проблемные области, как антиномия трансцендентности и имманентности Бога в мире, субъект истории, человеческая свобода и провиденциализм, историческая контингентность и детерминизм. Панненберг акцентирует внимание на историческом элементе и в собственно вероучительных областях христианской теологии (прежде всего, в христологии и триадологии). Его разработки по христологии представляют собой попытку обоснования уникальности и абсолютности христианского откровения, а тринитарные идеи вошли в дискурс межконфессионального богословского диалога между восточным и западным христианством.

В этой связи представляется актуальным предложить исследование историософских и историко-богословских идей Панненберга в качестве философско-религиозной концепции смысла истории, что призвано внести вклад в одну из сторон такого многоаспектного дискурса, как философия истории.

Степень разработанности темы

Взгляды Панненберга нашли освещение в ряде западноевропейских исследований. Существуют разные типы реакции на богословие истории Панненберга. Прежде всего, внимание ученого сообщества нашло выражение в многочисленных статьях, появившихся в ответ на идеи Панненберга, выраженные в программном сборнике «Откровение как история». Эти статьи носили, как правило, полемический характер².

Первой небольшой монографией, посвященной критике историко-

¹ Программным принято считать сборник статей, вышедший с одноименным названием
под редакцией Панненберга: Pannenberg, W. (Hg.). Offenbarung als Geschichte. Gttingen,
1961.

² См., напр.: Althaus, P. Offenbarung als Geschichte und Glaube. Bemerkungen zu Wolfhart
Pannenbergs Begriff der Offenbarung // Theologische Literaturzeitung 87 (1962). S. 321-330;
Klein, G. Offenbarung als Geschichte? Marginalien zu einem theologischen Programm //
MPTh 51 (1962); Fuchs, E. Theologie oder Ideologie. Bemerkungen zu einem heilsgeschicht-
lichen Programm // ThLZ 88 (1963), S. 257-260; Steiger, L. Offenbarungsgeschichte und the-
ologische Vernunft. Zur Theologie Wolfhart Pannenbergs // ZThK 59 (1962), S. 88-113; Mu-
schalek, G., Gamper, A. Offenbarung in Geschichte // ZKth 86 (1964). S. 180-196; Geyer,
H.G. Geschichte als theologisches Problem. Bemerkungen zu W. Pannenbergs Geschichts-
theologie // EvTh 22 (1962). S. 92-104.

богословской концепции Панненберга, была работа Гюнтера Кляйна «Теология Слова Божьего и гипотеза универсальной истории» (1964)¹, в которой он имел возможность суммировать свои претензии к Панненбергу, фрагментарно высказанные ранее в статьях. Эти идеи отчасти нашли отражение также в последующей работе Кляйна «Реконструкция и интерпретация» (1969)². Критическое рассмотрение идеи Панненберга нашли отражение у Ганса Гебеля в его работе «Слово Божие как назначение» (1972)³.

В монографии Карла Браатена «История и герменевтика» (1966)⁴ излагаются богословские идеи Панненберга в историко-герменевтическом контексте современной философии и теологии.

Первая попытка обобщения и определения места Панненберга в контексте современной богословской науки была предпринята французским исследователем Игнасом Бертеном в монографии «История, Откровение и Вера» (1969)⁵. Следующей попыткой систематически представить основные концепции теологии Панненберга является работа английского автора Алана Галлоуэя «Вольфхарт Панненберг» (1973)⁶.

В эти и последующие годы вышло много работ, посвященных частным аспектам теологии Панненберга: учение об искуплении,⁷ значение крестной смерти Иисуса Христа⁸ и др.

В 80-е гг. появляется ряд монографий, посвященных как систематическому, так и дифференцированному анализу богословской программы Панненберга. Это работа Курта Коха «Бог истории» (1988)⁹, в которой систематически и обширно представлен круг историософских идей Паннен-

¹ Klein, G. Theologie des Wortes Gottes und die Hypothese der Universalgeschichte. Mn-
chen, 1964.

² Klein, G. Rekonstruktion und Interpretation. Mnchen: Kaiser, 1969.

³ Goebel, H. Wort Gottes als Auftrag. Neukirchen-Vluyn, 1972.

⁴ Braaten, C.E. History and Hermeneutics (New Directions in Theology Today II). Philadel
phia, 1966.

⁵ Berten, I. Histoire, revelation et foi. Dialogue avec Wolfhart Pannenberg. Bruxelles, 1969. В
немец.переводе книга была издана в 1970 г.: Berten, I. Geschichte, Offenbarung, Glaube.
Eine Einfhrung in die Theologie Wolfhart Pannenbergs. Mnchen, 1970.

⁶ Galloway, A.D. Wolfhart Pannenberg. London, 1973.

⁷ Neie, H. The doctrine of the atonement in the theology of Wolfhart Pannenberg. Berlin,
1979.

⁸ Virgulak, F. The death of Christ according to Wolfhart Pannenberg. Roma, 1977.

⁹ Koch, K. Der Gott der Geschichte. Theologie der Geschichte bei Wolfhart Pannenberg als
Paradigma einer philosophischen Theologie in kumenischer Perspektive. Mainz, 1988.

берга. Кох предлагал рассматривать богословие Панненберга в перспективе экуменического межконфессионального диалога.

Исследование французского автора Дениса Мюллера «Слово и исто-рия»¹ имело своей основной задачей критический анализ представлений Панненберга о значении рационального элемента в когнитивных методах теологии (проблема историко-критического метода, научной верификации).

В работе Кшиштофа Гоздза «Иисус Христос как смысл истории у В. Панненберга» (1988)² представлено исследование путей и принципов исследований Панненберга, ведущих к осознанию смысла истории и ее хри-стологической интерпретации: какой Панненберг видит связь человеческой истории со Христом на онтическом и на богословском уровне, и какой практический смысл получает история на этом основании.

Начиная с 90-х гг. ХХ века исследование творческого наследия Пан-ненберга ознаменовано более дифференцированным подходом ввиду уже достаточно большого количества работ, отражающих систему его богословских взглядов в целом. Внимание уделяется научному статусу теологии и вопросам междисциплинарного богословского диалога³, а также компаративному анализу взглядов Панненберга с идеями того или иного современного теолога⁴. В 1993 г. выходит монография, посвященная уже неоднократно разработанной теме откровения и истории, в которой автор предлагает свое особое видение идеи откровения истории у Панненберга⁵.

Исследование Андре Кенделя «История, антиципация и Воскресе-

¹ Mller, D. Parole et Histoire. Dialogue avec Wolfhart Pannenberg. Genve, 1983.

² Gd, Krzysztof. Jesus Christus als Sinn der Geschichte bei Wolfhart Pannenberg. Regens-
burg, 1988.

³ Это нашло отражение в след. работах: Worthing, M.W. Foundations and functions of the
ology as universal science. Theological method and apologetic praxis in Wolfhart Pannenberg
and Karl Rahner. Frankfurt am Main, 1996.

⁴ Ср., напр.: Hasel, F. Scripture in the theologies of W. Pannenberg and D. G. Bloesch.
Frankfurt am Main, 1996; Fukai, T. Paradox und Prolepsis. Geschichtstheologie bei Reinhold
Niebuhr und Wolfhart Pannenberg. Marburg, 1996; Salai, H.A. The doctrine of creation in the
theology of Barth, Moltmann and Pannenberg. Regensburg, 1998.

⁵ Nnamdi, R. Offenbarung und Geschichte. Zur hermeneutischen Bestimmung der Theologie
Wolfhart Pannenbergs. Frankfurt am Main u.a, 1993.

ние»¹ проводится в междисциплинарной области систематической теологии и экзегетики.

Последней работой, в которой представлен наиболее полный обзор всей богословской системы Панненберга с подробным комментарием, является книга его преемника по кафедре Мюнхенского университета профессора Гюнтера Венца «Систематическая теология Вольфхарта Паннен-берга»², переизданная спустя десять лет также на английском языке.³

К числу компаративистских работ относится монография румынского исследователя Василе Кристеску «Антропология и ее христологическое обоснование у Вольфхарта Панненберга и Думитру Станилоэ»⁴. Сравнительный характер имеет исследование Нориуки Сакай «Парусия. Понимание времени и приоритетность будущего у М. Хайдеггера и В. Панненбер-га»⁵. К числу работ по герменевтике Панненберга относится монография Сеунга Оха «Критическая рефлексия герменевтики Вольфхарта Паннен-берга»⁶, написанная с учетом герменевтических разработок втор. пол. XX в. В 2010 г. вышла книга Урсцулы Пекала «Одно откровение – много рели-гий»⁷, в которой разработан религиоведческий аспект работ Панненберга.

В российской науке теология Панненберга была до настоящего времени предметом систематического исследования в единственной работе советского периода «Критический анализ теологической концепции В. Панненберга» Рыбниковой Г.И.⁸ Автор диссертации рассматривала свой труд в качестве «марксистской критики модернизированных форм религи-

¹ Kendel, A. Geschichte, Antizipation und Auferstehung. Theologische und textteoretische
Untersuchung zu W. Pannenbergs Verstndnis von Wirklichkeit. Frankfurt am Main u.a.,
2001.

² Wenz, G. Wolfhart Pannenbergs Systematische Theologie. Ein einfhrender Bericht. Gt-
tingen, 2003.

³ Wenz, G. Introduction to Wolfhart Pannenberg's Systematic Theology. Gttingen, 2013.

⁴ Cristescu, V. Die Anthropologie und ihre christologische Begrndung bei Wolfhart Pannen-
berg und Dumitru Staniloae. Frankfurt am Main, 2003.

⁵ Sakai, Noriyuki. Parusie. Das Zeitverstndnis und der Primat der Zukunft bei M. Heidegger
und W. Pannenberg ; ein Vergleich. Diss. Mnchen, 2007.

⁶ Oh, S.S. Critical Reflection on Wolfhart Pannenberg’s Hermeneutics. Berlin, 2007.

⁷ Pkala, U. Eine Offenbarung – viele Religionen. Die Vielfalt der Religionen aus christlicher
Perspektive auf der Grundlage des Offenbarungsbegriffs Wolfhart Pannenbergs. Wrzburg,
2010.

⁸ Рыбникова, Г.И. Критический анализ теологической концепции В. Панненберга. Дисс.
… канд.филос.н. М., 1988.

озной идеологии»¹. В связи с этим работа является идеологически окрашенной и выдержана в полемическом ключе. Несмотря на это, в ней впервые на русском языке были изложены основные идеи Панненберга, хотя и в односторонней интерпретации. Здесь предпринимается попытка вскрыть методологические основы философской теологии Панненберга. По мнению автора, теологические построения Панненберга являются попыткой антропологизации богословия и герменевтической реинтерпретацией основных христианских вероучительных истин, что было обусловлено «кризисом христианской веры в современном западноевропейском мире».

В российском научном пространстве последних трех десятилетий было написано несколько статей, посвященные как общему обзору творчества Панненберга², так и отдельным аспектам его мысли (антропологии, теологии истории и откровения)³. Кроме того, на русском языке о Паннен-берге существуют соответствующие разделы, посвященные краткому общему обзору идей немецкого теолога⁴.

Таким образом, состояние современной научной разработанности теологии истории Панненберга позволяет заключить, что она неоднократно становилась предметом специальных исследований (прежде всего, в ра-

¹ Рыбникова, Г.И. Критический анализ теологической концепции В. Панненберга: Ав
тореферат дисс. … канд. филос. н. - М., 1988.

² Лаврентьев, А.В. Панненберг // Большая Российская Энциклопедия. Т. 25. - М.: БРЭ,
2014. С. 224-225.

³ Гараджа В. И. Протестантская концепция человека // Буржуазная философская антро
пология ХХ века. М., 1986. C. 279–293; Гараджа, В.И. Концепции человека: Э. Бруннер,
Ф. Гогартен, П. Тиллих, В. Панненберг // От Лютера до Вайцзеккера: великие проте
стантские мыслители Германии / В. А. Зоц, сост. М., 1994. С. 264–276; Уколов, К.И. Бо
гословская антропология Вольфхарта Панненберга // Вестник ПСТГУ, Вып. 2 (34),
2011. С. 34-46; Уколов, К.И. Вступительная статья и перевод избр. работ Панненберга
в: Сравнительное богословие: немецкий протестантизм XX в. Тексты с комментариями
/ сост., авт. введ. Кристоф Гестрих; пер., авт. вступ. статей К. И. Уколов. - М., 2009. С.
432-490. Лаврентьев, А.В. Проблема историчности Бога в работах Вольфхарта Паннен-
берга (философские, догматические и экуменические аспекты) // Вестник ПСТГУ, Вып.
2 (52), 2014. С. 43-58; Лаврентьев, А.В. Историзм и историко-критический метод в тео
логии В. Панненберга // Вестник ПСТГУ, Вып. 3 (41). С. 7-18; Лаврентьев, А.В. Теоло
гия истории Вольфхарта Панненберга // Государство, религия, церковь в России и за
рубежом. № 3 (33), 2015. С. 345-360.

⁴ Гартфельд, Г. Немецкое богословие Нового времени: школы, персоналии, идеи. М.,
2005. С. 247–260; Гренц, С., Олсон, Р. Богословие и богословы XX в. Черкассы: Колло
квиум, 2011. С. 280-301.

ботах западных авторов) и различные ее аспекты были освещены в той или иной перспективе. Разработки предлагаемой диссертации представляют собой систематизацию основных концептов теологии истории Панненбер-га и попытку их целостного осмысления в единой историософской концепции, которая консолидируется двумя категориями: теологической категорией откровения и философской категорией смысла истории. В такой постановке проблематики исследование представляет собой попытку нового осмысления историософской теологической концепции Панненберга в рамках современных философско-религиозных исследований.

Цель работы – определение роли и содержания концепции философской теологии истории Панненберга в контексте современной философской и богословской мысли.

Поставленная цель обусловливает решение следующих задач:

1) обозначить и охарактеризовать контекст возникновения и разви
тия теологии истории Панненберга;

1. определить методологические основания теологии Панненберга;

2. реконструировать систему историософских взглядов Панненберга на основании богословской категории откровения;

4) раскрыть категорию смысла истории в работах Панненберга в
теологической, антропологической и экклезиологической перспективе.

Объект исследования – современная протестантская теология.

Предметом исследования выступает философско-религиозная система историософских идей Панненберга, являющаяся в то же время конститутивным принципом для всех областей его философско-богословского наследия, а также предпосылки ее возникновения и развития в контексте немецкой теологии XIX и XX вв. и диалога со светским историко-философским знанием.

Теоретико-методологические основы исследования

Исходной методологической установкой исследования являются принципы объективности, полноты изложения материала, историзма, системности, единства логического и исторического, а также междисциплинарный подход.

Философско-религиоведческий характер работы обусловил применение следующих методов исследования:

- исторический метод анализа источников и вторичной литературы
по теме исследования;

- сравнительный метод, позволяющий сопоставлять историко-
теологические концепции Панненберга, а также модель его теологии от
кровения с концепциями и моделями иных мыслителей в пространстве
немецкой теологии и философии XIX – XX вв.;

- метод теоретической реконструкции, предполагающий обнаруже
ние центральных направлений в дискуссии об историко-богословских ка
тегориях, воссоздание логики мышления богословия истории в современ
ной западной теологии.

Кроме того, специфика исследования теологии истории предполагает применение герменевтической процедуры.

Источниковедческой базой исследования служат, прежде всего, работы Панненберга, в которых нашли выражение концепции его теологии истории. До настоящего времени не существует полного собрания сочинений Панненберга, но есть сборники его работ, объединяющие статьи и доклады разных периодов творчества. Среди них в работе используются:

Pannenberg, W. Grundfragen Systematischer Theologie. Gesammelte Aufstze. Gttingen, Bd. 1 (1967) – Bd. 2 (1980).

Pannenberg, W. Beitrge zur Systematischen Theologie. Gttingen, Bd. 1 (1999) – Bd. 2-3 (2000).

Систематический труд, суммирующий основные положения теологии Панненберга: Pannenberg, W. Systematische Theologie. Gttingen, Bd. 1 (1988), Bd. 2 (1991), Bd. 3 (1993).

Манифестный сборник «Откровение как история»: Offenbarung als Geschichte. Hrsg. von W. Pannenberg. Gttingen, 1961.

Монография Панненберга, суммирующая его антропологические взгляды: Pannenberg, W. Anthropologie in theologischer Perspektive. Gttin-gen, 1983.

Кроме того, исследование опирается на сочинения западных мыслителей XIX и XX вв. для реконструкции историко-философского фона и дискуссий, в которых формировалась теология истории Панненберга.

Научная новизна исследования

Работа представляет собой первое в отечественной науке систематическое исследование философско-теологической концепции истории Пан-ненберга.

1. Впервые вводится в оборот круг классических источников по современной немецкой теологии истории, в число которых входят труды Панненберга, до настоящего времени систематически не изученные в работах отечественных исследователей.

2. Воссоздан исторический фон возникновения и развития теологии истории Панненберга в контексте философско-религиозного осмысления истории современным протестантизмом.

3. Определены методологические основания теологии истории Пан-ненберга, позволяющие заключить о возможности применения научных методов в теологических исследованиях.

4. Реконструирована система историософских взглядов Панненберга в русле теологии откровения.

5) Произведена аспектная классификация историософских идей
Панненберга в теологическом, антропологическом и экклезиологическом
отношениях.

Положения, выносимые на защиту:

1. В немецкой протестантской теологии к середине XX в. формируются два противоположных отношения к категории истории. Первое направление сосредоточено на абстрактном и психологическом переживании религиозного опыта, тогда как другое обращает внимание на конкретную событийность опыта религиозного спасения в футурологической и эсхатологической перспективе.

2. Философско-теологическая концепция истории Панненберга ориентирована на разумное взаимодействие теологии с достижениями и методологией современной науки, в частности, с историко-критическим методом, лишенным наслоений позитивизма.

3. Концепция «откровение как история» является одной из уникальных моделей доказательства абсолютности христианского откровения на основании предварительной реализации конца истории в явлении Иисуса Христа.

4. Историческая теология Панненберга имеет апологетическое значение, интегрируя идеи Бога и откровения в междисциплинарное проблемное поле, причем не в качестве догматических постулатов, а как проблему в ее исторической сложности.

5. Проблема историчности Бога разрешается в троичном богословии Панненберга, которое позволяет говорить об имманентности Бога миру, с одной стороны, и Его трансцендентности по отношению к сотворенной реальности, с другой. Такое утверждение становится возможным в контексте обсуждения проблемы имманентной и икономической триадологии, имеющей немаловажное значение для расхождения путей восточного и западного богословия.

6. Панненберг подчеркивал определяющее значение истории для антропологии, доказывая, что попытки обосновать смысл предназначения человека с помощью универсальной природной константы приводят к искаженному пониманию человека, и являются выражением интуиций, чуждых христианству.

7. Осмысление христианской истории Панненберга является утверждением ее трансцендентного (теистического) основания. Вследствие этого в полемике с рядом современных теологов Панненберг защищает идею Бога как субъекта истории. Помимо этого, он указывает на пагубные последствия проникновения антропоцентризма в богословское осмысление истории: это сегментация истории на сакральную и профанную, а также тотальная десакрализация послебиблейской истории.

8. В философско-религиозной концепции истории Панненберга совершенно особую роль играет идея Церкви: в результате осуществления своей религиозной миссии (проповеди вероучения и образа жизни) христианская Церковь способствовала формированию единого культурного пространства, а также имела важное значение в определении общественно-политических судеб европейской цивилизации.

Теоретическая значимость исследования.

Философско-религиоведческая значимость диссертации заключается в анализе и прояснении совокупности философских и богословских представлений исторической теологии Панненберга в контексте современной западноевропейской мысли. Вследствие фундаментальности разрабатываемой проблемы работа открывает широкую перспективу для дальнейших исследований. Результаты исследования позволяют обратиться к сопоставлению идей Панненберга с идеями отечественных мыслителей, развивавших историко-богословские концепции (например, Г. Флоровско-го).

Практическая значимость исследования.

Введенные впервые в отечественный научный оборот источники, теоретические наработки и результаты исследования могут быть использованы при подготовке учебных пособий по философии религии, а также для разработки как специальных, так и лекционных курсов по ряду историко-философских и богословских дисциплин. Заключения исследования, касающиеся специфики западного и в особенности протестантского богословия и религиозности, могут быть полезны для ведения межконфессионального диалога.

Апробация работы

Основные положения и выводы диссертации были отражены в 9 публикациях автора общим объемом 6,3 п.л., в том числе в трех статьях в ведущих рецензируемых журналах, рекомендуемых ВАК РФ. Ряд положений исследования был также артикулирован в докладах на международных и всероссийских конференциях. Среди них: Футурологический конгресс: будущее России и мира (Москва, 2010); XIII Свято-Троицкие ежегодные международные академические чтения (Санкт-Петербург, 2013); Международная научная конференция «Российское государство и социально-экономические вызовы современности» (Москва, 2014); Всероссийская научная конференция «Человек в кризисном обществе XX-XXI вв.: христианская рефлексия» (Москва, 2015).

Структура диссертации

Структура диссертации обусловлена поставленными целями, задачами и методологией исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

Историко-критический метод в теологии

Традиционно основным источником протестантского богословия считается Библия. Прежде всего в текстах Ветхого и Нового Заветов, как базовом источнике Откровения, ищут обоснования своих теоретических построений и современные протестантские теологи. Тщательное осмысление истории как философской и богословской категории было начато в библейской протестантской науке около двух столетий назад. Релевантность истории для теологии была вновь артикулирована в середине XX в. Панненбергом, выступившим в защиту необходимости сохранять историчность христианского вероучения. В дальнейшем будут представлены основные ступени развития теологии истории в Германии в XIX – первой половине XX вв., в русле которой формировалась концепция Панненберга. В этой связи будет также представлено значение исторической критики, как для германской, так и для всей современной теологии.

Панненберг считал, что история для богословия имеет сотериологическое значение, поскольку главным событием истории, с христианской точки зрения, является пришествие в мир Бога в лице Иисуса Христа, усвоившего человеческое бытие в его временнй, исторической действительности. В немецкой протестантской теологии первой половины XX столетия формируется круг теологов, отрицавших историчность боговоплощения. В связи с этим Панненберг встал на защиту исторического основания христианской сотериологии. Для того чтобы проследить ход данной апологии у Панненберга, необходимо кратко представить генезис и развитие основных антиисторических направлений немецкого протестантизма в XIX и XX вв. Центральным концептом, вокруг которого сосредоточивался дискурс понимания исторического в богословском преломлении, было понятие «истории спасения».

Понятие «история спасения» относится к основополагающим экзегетическим концептам западной теологии, в которых выражено постижение христианской идеи откровения. В общих чертах историю спасения понимали, как ряд целенаправленных божественных действий в человеческой истории, ведущих к религиозному спасению человечества в перспективе вечной жизни с Богом. Данная концепция со времени средневековья считалась адекватным герменевтическим ключом для понимания единства Библии, а впоследствии получила новое развитие в современной западной теологии (как католической, так и протестантской) в контексте реалий Нового времени, так что стало возможным говорить об особом направлении – теологии истории спасения или историко-сотериологической теологии1. Известными ее представителями являются, например, Иоганн фон Гофман (1810-1877), Оскар Кульман (1902-1999), Эрих Зауер (1898-1959). Характерной чертой историко-сотериологического мышления является сопряжение идеи откровения с современным пониманием истории. В этом проявляется отличие историко-сотериологической от метафизической (естественной) теологии. Тем не менее, понимание истории спасения также не было однозначным, как будет показано впоследствии. Идея истории спасения как основного инструмента христианского богословского познания (особенно в рамках протестантской традиции) возникла из «антипатии к учению реформации и [лютеранской] ортодоксии»1. Эта принципиальная полемическая черта встречается уже у предтеч историко-сотериологического мышления в протестантизме в постреформаторской теологии Завета, где история спасения понималась как следствие заключения Завета Бога с людьми2, а также в пиетистских кругах XIX в.

Противостояние естественной и историко-сотериологической теологии не привело к построению каких-либо значимых систем. Тем не менее, в результате сформировался методологический подход, объединявший веру с историческим событием Иисуса Христа, а также со всей библейской историей Завета. Здесь появляется намерение доказать, что истина христианской веры основана не на отвлеченном умозрении, а на исторической реальности. Однако, несмотря на преодоление прежней богословской стагнации, в качестве недостатка историко-сотериологической теологии считалось отсутствие критического взаимодействия между историей спасения и общей идеей истории.

Данный недостаток, возможно, был обусловлен абсолютизацией понятия «история спасения». Так, согласно классической работе Густава Вета «История спасения», под историко-сотериологической теологией следует понимать такую теологию, которая «образует в непрерывном обобщении исторической, экзегетической и догматической работы уникальную систему, на основании которой стремится представить само становление истории откровения – от творения до окончательного наступления Царства Божьего»1. Согласно такому представлению история спасения является божественным действием, «которое, по аналогии с человеческой историей, сознается как последовательность событий, совершающихся по предуготовленному божественному плану»2, осуществляемому от сотворения мира до его преображения в Царстве Божьем.

Вместе с тем, историко-сотериологическая теология рассматривала историю спасения как «особый вид истории»3, имеющей в своей основе сверхисторическую веру, о чем начал говорить, прежде всего, немецкий теолог Мартин Келер, ставший родоначальником керигматической теологии.

Керигматическая теология – обобщенное название тех направлений немецкого протестантизма, основное внимание которых было сосредоточено на понятии «керигма». По мнению Панненберга, специфическое отношение данного течения к исторической основе библейского благовестия стало одним из начал деисторизации христианства.

Эсхатологическая перспектива мировой истории

Диалектическая теология, будучи доминирующим направлением современной лютеранской теологии первой половины XX в., распространила скептическое отношение к значению истории в христианском вероучении. С одной стороны, во главу угла здесь ставились не конкретные факты, а экзистенциальное переживание истории; с другой – была предпринята попытка противопоставить спасительную историю и историю общечеловеческую. Так, например, Герхард Эбелинг – один из ведущих немецких теологов XX в., испытавших влияние диалектической теологии, утверждал, что обнаружение отдельной области истории, наделенной абсолютным онтологическим своеобразием, свидетельствует об историческом Откровении Бога2. Этой мощной тенденции в западной теологии XX в. противостояла попытка связать богословскую идею Откровения с современным представлением об истории, что стало своего рода поворотом от историко-сотериологической к исторической теологии. Наиболее ярко эта попытка выразилась в богословии истории Панненберга.

Как уже говорилось выше, Панненберг указывал на то, что поиск отдельных исторических смыслов и их обособление от имманентного хода истории приводит к опасной субъективности в понимании сотериологической реальности. В связи с этим он стремился доказать фактическую действительность событий истории спасения, оправдать ее перед современным сознанием посредством соотнесения теологии с современным историческим знанием.

Панненберг считает, что этот диалог необходим не только в апологетических целях, но и для самой теологии, поскольку здесь затрагивается фундаментальная богословская идея боговоплощения, основной смысл которой – в реальном присутствии Бога в чувственном мире и конкретной человеческой истории.

Для утверждения вышеназванных положений Панненберг обращался к особому историческому сознанию библейской религии. Это сознание, по его мнению, было сформировано представлением о Таком Боге, Который «постоянно творит новое» и потому есть „Бог живой“». Таким образом для ветхозаветной, а позднее и для раннехристианской Церкви формируется «понимание реальности как линейной, устремленной к своей цели истории»1. В историю вовлечена вся совокупность творения, отчего историю следует сознавать как «реальность в ее целостности»2.

Для лучшего понимания специфики библейского исторического сознания Панненберг сравнивал его с мифологическим и космологическим сознанием. Здесь он опирался на труд румынского историка религии Мирчи Элиаде «Миф о вечном возвращении», а также на идеи немецкого библеиста Гартмута Гезе, изложенные в работе «Историческое мышление на Древнем Востоке и в Ветхом Завете»3. Опираясь на эти исследования, Панненберг отмечал, что для мифологического сознания наивысшей ценностью обладало первое, праисторическое время, тогда как позднейшие исторические события оценивались лишь настолько, насколько были связаны с событиями этого первого времени. При этом характерной чертой мифологического сознания древних народов был страх перед историческими переменами, перед новым и уникальным, а внезапный поворот событий представлялся опасным и бессмысленным. Таким образом, мифологическому сознанию была чужда футурология.

Относительно космологического мышления, представленного, прежде всего, в древнегреческой культуре, Панненберг замечал, что в нем уже отсутствовало представление мифологическом пра-времени1. Космологическое мышление находило онтологическую опору не в первых временах, а в статичном настоящем, вернее, в космическом порядке, неизменном для всякого времени. Таким образом, подлинно реальным считалось устойчивое состояние космоса, неизменного вопреки изменчивости истории.

Несмотря на различение космологической и мифологической моделей сознания, Панненберг считал, что им обоим свойственна отчужденность от истории, и в особенности от футурологии. Иудео-христианская библейская традиция, по его мнению, имеет совершенно противоположную характеристику – историческая новизна является для нее основным мерилом подлинной божественной реальности, а прошлое осмысляется в футурологической перспективе, образуя с настоящим и будущим единую и неразрывную ткань.

В итоге Панненберг указывал на то, что для библейского сознания фундаментальное сотериологическое значение имеет история и эсхатологическая футурология. В Ветхом Завете, а позднее и в христианстве она переживается как «реальность самого Бога в изменчивости истории»2. Согласно Панненбергу, обнаружение абсолютного Бога в исторической действительности формирует фундаментальный характер истории не только в ее новизне, но и в единстве и непрерывности. Так, по мнению Панненберга, образуется богословское значение истории, которое он считал необходимым донести до современного сознания.

Задача раскрыть библейско-богословское понимание истории современному сознанию требовала от Панненберга вступить в пределы современного научно-исторический дискурса и выразить данное понимание в соответствующих понятиях. Прежде всего, Панненберг обратился к проблеме единства истории. Он считал, что современное западное историческое мышление неизменно предполагает глобальную связь и корреляцию всех исторических событий. В результате значение каждого отдельного события расценивается только в глобальном контексте мировой истории. Так, например, современник Панненберга историк Райнхард Виттрам утверждал, что «без мировой истории не существует смысла истории»1. Панненберг неоднократно напоминал, что для современного исследователя единство истории не обусловлено идеей Божьего промысла, а основывается на представлении о единстве человеческого развития. Идея присутствия Бога в истории была полностью вытеснена идеей человека как носителя и гаранта исторического единства. В отличие от такого секулярного представления Панненберг считал, что история теряет свое внутреннее единство, если управляется не Богом, а человеком. В полемике теоцентрического понимания истории с антропоцентрическим Панненберг пытался доказать, «что единство истории имеет трансцендентное основание»2, а понимание реальности как истории возникает в контексте библейской веры в Бога.

Верифицируемость откровения в истории

Откровение является одним из базовых концептов теологии, который лежит в основе как богословских рациональных построений, так и культовой практики. Впервые принципиальной критике апелляция к авторитету откровения подверглась в эпоху Просвещения1. Богодухновенный авторитет библейского откровения в XVII в. ревностно отстаивала протестантская ортодоксия, впоследствии сведенная до узкого круга так называемого фундаментализма. В целом же протестантская теология вскоре встала на рельсы вполне обмирщенного рационализма. Примечательным для данной эпохи становится название одного из сочинений Иммануила Канта (хотя Кант и был прежде всего философом) – «Религия в пределах только разума».

Восприятие откровения как истины, данной непосредственно от Бога, стало предметом всесторонних нападок в Новое время – со стороны экспериментальной науки, философии и особенно исторической критики. Это отчетливо выразилось в словах Канта: «Библейские теологи утверждают – Бог существует потому, что Он говорил в Библии… Но невозможно и неправомерно для библейского теолога утверждать, что Сам Бог действительно говорил через Библию. Это вопрос истории»2.

Попытка преодолеть доминирование рационализма в теологии Darmstadt, 1983. S. 285. была предпринята в ту эпоху с особой силой в богословии истории Иоганна Готфрида Гердера (1744-1803) и в богословии религиозного опыта Фридриха Шлейермахера (1768-1834). Гердера называют основоположником немецкого историзма, который впоследствии был развит в классическом немецком идеализме (Гегель1 и Шеллинг), в историко-сотериологической теологии эрлангенской школы (Иоганн фон Гофман), в философии исторического релятивизма Вильгельма Дильтея, в историко-религиозной школе (представленной, прежде всего, именем Эрнста Трёльча). Традиция историко-религиозной школы в модифицированном виде нашла свое продолжение и в теологии Панненберга, который стремился освободить историческое познание от естественнонаучных и позитивистских методов, приобретенных исторической критикой.

Западная теология Нового времени встала на путь исторического мышления. Таким образом завершилась эпоха схоластической аристотелевской онтологии, доминировавшей в теологии с XIII по XVII вв. Тем не менее, историко-критическая методология, ставшая основой исторического познания, во многом была проникнута позитивистским атеистическим подходом, что делало неприемлемым ее применение в богословских исследованиях. Против позитивистского историзма выступили представители диалектической теологии в начале 20-х гг. XX в., поскольку к тому времени историческая интерпретация библейского откровения была пронизана идеями эволюционизма, прогресса и методологией естественных наук. Тем не менее, богословие решения Барта и Бультмана были подвергнуты справедливой критике, вызванной совершенным нивелированием в них исторического характера христианства. Ранний Барт считал, что сфера христианского

Позднее идею Гегеля, толковавшего откровение как самораскрытие Абсолюта, воспринял Карл Барт – как идею самораскрытия Бога (Selbstenthllung). откровения сверхисторична, в связи с чем он ввел понятие «праистория» (Urgeschichte)1. В то же время, говоря о Барте, следует отметить, что по мере написания «Церковной догматики» он не только оставил свое раннее представление о праистории, но все больше стал склоняться к признанию исторического характера откровения2.

Тогда как в теологии Барта произошла перемена по отношению к историчности откровения, Бультман оставался непреклонным в своей приверженности к экзистенциальному (и совершенно неисторическому) пониманию откровения. Следует отметить, что экзистенциальная теология не была совершенно беспрецедентным явлением в истории западного богословия. Ее корни можно обнаружить в мистико-психологической теологии Шлейермахера, который считал откровением процесс богопознания в религиозном опыте. Связь экзистенциальной теологии с идеями Шлейермахера проявляется также в том, что в обоих случаях в пренебрежении оставалась ветхозаветная история спасения, а в центре всего находилось экзистенциальное осознание индивидом своего спасения. Так Бультман считал только Новый Завет источником, который наилучшим образом выражает идею экзистенциального постижения откровения.

В преодолении догматического и моралистического типов богословского рационализма в XIX в. происходило колебание между историческим и психологическим полюсами религиозного познания. Эрлангенская школа предложила интересный синтез исторического и психологического подходов к откровению, нашедшего выражение в теологии опыта Франца Германа фон Франка и в сотериологической . теологии Иоганна Кристиана фон Гофмана. Несколько позднее Герман Кремер, Мартин Келер и Адольф Шлаттер сделали попытку объединить библейскую историю спасения с опытом оправдывающей веры1. В своем определении откровения они объединяли исторические факты с их толкованием: Бог открывает Себя в истории таким образом, что и факты, и слова библейского откровения являются Его действием. Здесь подчеркивался сверхисторический характер откровения и протестантское убеждение, что слова Библии, зафиксированные человеком, становятся словом Бога при содействии Святого Духа, а потому не являются только лишь выражением религиозных чувств.

Впоследствии теология откровения таких библеистов-систематиков, как Келер и Шлаттер была вытеснена на рубеже XIX и XX вв. историзмом. Идея откровения как исторического господства Бога, о котором свидетельствуют богодухновенные писания пророков и апостолов, была вытеснена исторической критикой. Акценты сместились в область истории Церкви и истории религий, корифеями которых в немецкой теологии считались Адольф фон Гарнак и Эрнст Трёльч. Это было время упадка догматической теологии в немецком протестантизме.

Исследования историко-религиозной школы не способствовали возрождению веры в истину христианского откровения. Позитивистское засилье в исторической критике выхолащивало библейскую весть. В связи с этим исторический подход стал казаться очень сомнительным для многих теологов. Такие настроения подготовили почву для возникновения и стремительного развития диалектической теологии. Карл Барт выразил эти настроения в одном из писем к своему другу и последователю Эдуарду Турнейзену: «Насколько ужасно безразличны стали мне подлинно исторические вопросы. Разумеется, здесь нет для меня ничего нового. Уже под влиянием Германа я всегда считал [историческую] критику только средством освобождения от традиции, но вовсе не конституирующим фактором новой либеральной традиции»1.

Безразличность Барта к историческим проблемам была связана с его представлением о вере и откровении. Кальвинистская аксиома «конечное не постигает бесконечного» была возведена Бартом в незыблемый принцип. Таким образом, он считал, что история, будучи пространством конечного и временного, не может быть местом откровения. С ним были согласны Гогартен, Бруннер и Бультман. Как уже было отмечено выше, еще Келер отвергал возможность верифицировать откровение исторически, хотя и не сделал такого радикального шага, как представители диалектической теологии в XX в., поскольку не отрицал связи между откровением и историческими событиями. В диалектической же теологии подчеркивалась сверхисторическое содержание откровения. Это можно наблюдать, например, в рассуждениях Барта о «Слове Божием», в представлениях Бультмана о «керигме», в идее «личной встречи» Бруннера, в «я-ты отношении» Гогартена.

Идеи диалектической теологии (особенно исключительное богословское значение керигмы) были подвергнуты критике авторами сборника «Откровения как история» в 1961 г. Ими были молодые преподаватели немецких университетов – У. Вилкенс, Д. Рёсслер, К. Кох. Р. Рендторф, Т. Рендторф и М. Эльце. Редактором и соавтором сборника был Панненберг. Главным лозунгом данного манифеста стало утверждение, что керигма не может иметь никакого смысла вне

Восходя к критике концепций откровения XIX в., нужно отметить, что Панненберг почтительно относился к идеям Шлейермахера, особенно к его работе по закладке основ современной богословской герменевтики. Однако при этом Панненберг категорично отвергал психологическую интерпретацию откровения у Шлейермахера. Согласно Панненбергу, откровение всегда сопровождается внешним объективным событием. На этом основании он отверг и экзистенциалистскую интерпретацию откровенных и спасительных событий Нового Завета в работах Бультмана. В идеях Бультмана Панненберг видел прямую преемственность субъективистского психологизма Шлейермахера1. Предложение Барта мыслить откровение как самораскрытие Бога в исторических событиях было оценено Панненбергом с бльшей благосклонностью. Можно отметить, что не только в протестантском, но и в современном католическом богословии откровение также не означает более сверхъестественного сообщения вероучительных истин (veritates revelatae). После того, как на I Ватиканском соборе сущность откровения Божьего была охарактеризована как «самооткровение»2, это понимание вошло в догматическую конституцию “Dei Verbum” II Ватиканского собора.

Человек и история: антропологический и историософский ответы

Согласно Панненбергу, современная антропология все более отстраняется от исторического понимания человека. Для нее становится свойственным генерализирующий подход к осмыслению человеческой природы, тогда как основным предметом истории является обсуждение процесса становления и телеологического определения человека1. Согласно Панненбергу, обращение к обобщенному представлению о человеческой природе начался разработкой «естественной системы» наук о духе в XVII в.2 и одновременно отвержением христианского восприятия человека и его предназначения. Панненберг отмечал, что указание на христианские корни в понимании человека обнаруживаются лишь в историософии немецкой идеалистической традиции (прежде всего, Гердера и Гегеля).

Панненберг указывал на то обстоятельство, что идеалистическая философия сознавала историю двусмысленно: с одной стороны, построение и смысл истории считался делом божественного промысла, а с другой – действием человека как активного субъекта истории. Эта двусмысленность, согласно Панненбергу, привела впоследствии к тому, что историософия вновь была сведена к общей антропологии. В качестве подтверждения Панненберг называл появление работ Фейербаха и Маркса1, а также ранних трудов Дильтея (до его обращения к герменевтике), в которых тот стремился антропологически объяснить многогранность истории2. За основу своего подхода в изучении исторических явлений, обусловленных, по его мнению, человеческим переживанием и деятельностью, ранний Дильтей руководствовался психологическим методом. Равным образом Панненберг видел редукцию истории (приводящую, в итоге, к элиминированию исторического элемента в онтологии и гносеологии) в онтологической Dasein-аналитике Хайдеггера, преемницей которой стала экзистенциальная теология Бультмана. Экзистенциалистский подход, по мнению Панненберга, сводил историю к неким «возможностям» бытия, которые проявляются в истории. Однако наиболее серьезной угрозой историческому фундированию бытия человека Панненберг называл философскую антропологию, представленную работами Шелера, Плеснера и Гелена, а также философский структурализм. Наряду с этим Панненберг подчеркивал, что вопрос об историчности человека даже не ставился в бихевиоризме, поскольку физикалистский подход последнего совершенно исключает историчность. Все это, согласно Панненбергу, убедительно показывает, что обобщенный натуралистический подход отрицает за историей гносеологическую ценность в отношении познания человека. История в данном подходе представляет собой только обзор разнообразных форм проявления человеческой природы, собирая, таким образом, материал для социально-культурной антропологии. Именно поэтому Марквард мог с достаточным основанием заявлять о взаимоисключаемости антропологии и историософии1. В то же время, по мнению Маркварда, повышенный интерес к поиску исторического смысла в XIX в. вовсе не был подлинным обращением к историософии.

Согласно Панненбергу, стремление сделать единую и неизменную природу человека критерием для познания многогранной истории было присуще не только раннему Дильтею, но продолжает разрабатываться в современной историке как надежное «антропологическое основание», чуждое исторической изменчивости2. Однако, как отмечает Панненберг, еще швейцарский историк конца XIX - начала XX вв. Якоб Бургхардт утверждал историческую изменчивость человечества в противоположность природе3. Панненберг признавал, что невозможно обойти проблему антропологического обоснования в историческом знании, однако при этом он указывал и на историческую изменчивость самих антропологических структур – как индивида, так и общества, которые могут считаться лишь относительно постоянными1. Причина этой изменчивости, по мнению Панненберга, заключается в эксцентричности человека, то есть в способности абстрагироваться от данной реальности. При этом Панненберг утверждал, что эксцентричность человека не следует противопоставлять историчности как некую антропологическую константу, но что эта способность является скорее неким собственно антропологическим принципом историчности. Результатом этой способности, согласно Панненбергу, становится особый тип человеческих отношений, когда отдельные индивиды формируют общественный порядок, о чем писал еще Буркхардт2. Разумеется, что перемены, осуществляемые отдельными индивидами, имеют значение только в социальной среде3. Панненберг отмечал, что это следует уже из самого понятия эксцентричности «как базовой формы человеческого поведения»4, ибо центр, существующий вне себя самого, человек обретает в «общественном мире и его порядке». При этом Панненберг делает важное уточнение: «настолько, насколько он (мировой порядок – А.Л.) является для него (человека – А.Л.) местом присутствия божественной реальности». Выше уже шла речь о том1, что религиозное значение общественного устройства в древности связывалось с космическим порядком, в результате чего исторические перемены оценивали скорее негативно. Панненберг отмечал, что и с возникновением высокоразвитых цивилизаций отношение к историческим переменам принципиально не изменилось, и космологический характер общественного устройства продолжал искать основания в представлениях о мифологическом пра-времени. Переворот этого сознания произошел, согласно Панненбергу, только с возникновением идеи о том, что Само Божество является началом исторических и общественных перемен, и только это обусловило принятие и положительную оценку исторического сознания в целом.

Обращаясь к обсуждению историчности в экзистенциальной аналитике Хайдеггера, Панненберг еще раз утверждал неотделимость трансцендентальных основ исторического с конкретным событийным опытом во времени. Историчность человека, согласно Хайдеггеру, предшествует конкретному историческому опыту2. По мнению Пан-ненберга, в «Бытии и времени» еще не было вполне осознано значение дильтеевского поворота от психологического к герменевтическому толкованию исторического опыта. Исходя из этого Панненберг полагал, что Хайдеггер в своем представлении об историчности как экзистенциальной структуре продолжал развивать антропологические идеи Дильтея, равным образом ища психологического неизменного основания исторической реальности. Отвергая такой подход, Панненберг утверждал, что «историчность не независима от исторического опыта», а образуется в его процессе и потому «наряду со всеми прочими антропологическими структурами подвержена изменяемости»1. Таким образом, Панненберг заключает, что эксцентричность человека в процессе развития исторического сознания приобрело свойство историчности. Эта историчность в свою очередь претерпела изменение, когда иудео-христианское представление о человеческой истории, управляемой Богом, сменилось на антропоцентрическое.