Конфликты в общественных отношениях горцев Дагестана (XIX - 30-е гг. ХХ в.) Магомедсалихов, Хайбула Гамзатович

Содержание к диссертации

Введение

Раздел I. Конфликтогенность; регламентация и разрешение конфликтов в горских обществах (XIX - начале XX в.)

Глава I. Социально-экономическая обусловленность конфликтов в горских обществах. Конфликтогенность в сфере экономической деятельности 32

1.2. Набеги горцев на территории сопредельных народов; социальная дифференциация 43

1.3. Конфликты по воровству и грабежам, их регламентация и разрешение 54

Глава II. Конфликты, обусловленные ментальными особенностями горцев; их профилактика и разрешение 65

2.1. Природно-географический и социальный факторы в стереотипе горцев Дагестана 65

2.2. Женщина-горянка: социальный статус и роль в конфликтном потенциале 79

2.3. Бракоразводные процессы и способы их регламентации 88

2.4. Оружие, как фактор конфликтного потенциала 98

2.5. Остракизм в обществах горцев 104

Глава III. Профилактика и разрешение конфликтов в традиционных горских обществах Дагестана 114

3.1. Корреляция адата и шариата в разрешении конфликтов 114

3.2. Морально-этические аспекты конфликтов 119

3.3. Регламентация общественных отношений в джамаатах 133

3.4. Проблемы самоуправления в джамаатах 144

3.5. Маслаат - самобытная форма разрешения конфликтов у горцев Дагестана 149

3.6. Трансформация общественных отношений во 2-ой половине XIX в. 171

Раздел II. Трансформация характера общественных отношений и социальных конфликтов у горцев в период советской модернизации (1917-1939 гг.)

Глава IV. Социальные катаклизмы 1917 - 1922 гг. и общественные отношения в Дагестане 184

4.1. Социальные конфликты в период октябрьской революции 1917 г. 184

а) общественно-экономические отношения и быт горцев накануне революции 184

б) октябрьская революция 1917 г. и горцы 190

4.2. Гражданская война, как социальный конфликт 194

а) восстание в Западном Дагестане в 1920 - 1921 гг 204

б) последствия Гражданской войны 214

в) «политический бандитизм» 20-х гг. и разоружение в Дагестане 119

4.3. Социальные конфликты в начале социалистических преобразований: социально-экономический и культурный аспекты (1917 - 1929 гг.) 227

Глава V. Трансформация общественного сознания горцев и социальные конфликты в период коллективизации 30-х гг. 246

5.1. Канун коллективизации 246

5.2. Переход к сплошной коллективизации 253

5.3. Дальнейшая коллективизация и ее результаты 265

5.4. Морально-психологический климат в обществе в период коллективизации 278

Глава VI. Политические репрессии 20 - 30-х годов, как социальный конфликт. Трансформация общественного сознания горцев Дагестана 291

6.1. Антагонизм и насилие в идеологии большевиков 291

6.2. Политические репрессии 1930-х гг. Масштабы репрессий .302

6.3. Методы репрессий и формы борьбы с «врагами народа» в Дагестане 318

6.4. Репрессии в отношении мусульманского духовенства 332

Заключение и выводы 344

Библиография 360

Список сокращений 382

• Набеги горцев на территории сопредельных народов; социальная дифференциация
• Регламентация общественных отношений в джамаатах
• Переход к сплошной коллективизации
• Методы репрессий и формы борьбы с «врагами народа» в Дагестане

Введение к работе

Из множества дефиниций конфликта концептуально наиболее соответствующей тематике нашего исследования является следующая: «Социальный конфликт – это особый вид социальных отношений, возникающий при столкновении конфликтующих сторон по разным основаниям, и принимающих насильственные формы, крайние из которых: бунт, революция, самоубийство, суицид, терроризм, война». Однако данное определение не может охватить все аспекты, поднимаемые в диссертации, причем следует отметить, что предметом исследования наряду с вышеобозначенными стали конфликтогенные условия и факторы, а также формы и методы разрешения конфликтов в традиционных обществах горцев Дагестана.

После октябрьской революции 1917г. в Дагестанской области наблюдался процесс трансформации общественного сознания горцев Дагестана от традиционного к социалистическому, что было обусловлено Социалистической революцией, Гражданской войной, последующими социальными преобразованиями, насильственной коллективизацией и политическими репрессиями, которые также нашли отражение в работе.

Итак, основной концепцией предлагаемого исследования является анализ природы социальных конфликтов в традиционных горских обществах Дагестана, методов и способов их регламентации и разрешения, а также процесса трансформации общественного сознания и характера социальных конфликтов у исследуемых народов в первые два десятилетия советского периода.

Актуальность темы исследования

Конфликтология как новое научно-прикладное направление является одной из актуальных и, соответственно, востребованных областей познания общества. Если до последнего времени к конфликтам имело место быть только негативное отношение, то в настоящее время в науке все большую актуальность приобретает новый концептуальный подход к конфликтам, как к непременному атрибуту общественного прогресса. «Конфликт есть нормальное явление общественной жизни; выявление и развитие конфликта в целом – полезное и нужное дело. Не надо вводить людей в заблуждение с помощью мифа о всеобщей гармонии интересов. Общество, властные структуры и отдельные граждане будут достигать более эффективных результатов в своих действиях, если они не будут закрывать глаза на конфликты…».

С учетом этого исследование конфликтов в общественных отношениях в дагестанском социуме в историко-этнографической проекции, как в прошлом, так и настоящем, является одной из приоритетных задач науки. Тем более, что общественные процессы в дагестанском обществе в историческом прошлом и настоящем взаимосвязаны и взаимообусловлены и ответы на многие современные социальные проблемы следует искать в прошлом дагестанских народов. Этим во многом обусловлена актуальность темы исследования.

В предлагаемом исследовании предусматривается рассмотреть отдельные аспекты ментальных особенностей горцев Дагестана в XIXв. и процесс их трансформаций в период социалистических преобразований 20– 30-х гг. XX вв., чем, в том числе, были обусловлены конфликтные взаимоотношения в обществе.

Особую страницу социальных конфликтов представляет период социалистических преобразований в дагестанском обществе 20–30-х гг. XX в., когда наблюдался острый социальный конфликт между общественным сознанием и бытом горцев с одной стороны и политической системой с другой.

Знание природы социальных конфликтов, источников и механизмов их возникновения и развития в обществе, а также методов их профилактики и конструктивного разрешения будет способствовать повышению культуры взаимоотношений между людьми, сделает жизнь как отдельного человека, так и общества в целом более спокойной, конфликто- и стрессоустойчивой.

Все эти аспекты, ввиду их недостаточной изученности или же их интерпретации с иных идеологических точек зрения обусловливают особую значимость, своевременность и актуальность исследуемой проблемы.

Объектом исследования являются горские общества Дагестана в хронологических рамках XIX– 30-х годах XXв. в динамическом развитии и трансформации в контексте социальных конфликтов и конфликтогенных условий и факторов в этнографической проекции.

Предметом исследования является причинно-следственная взаимообусловленность конфликтных взаимоотношений у горских народов в процессе социальной коммуникации, а также способы их профилактики, урегулирования и разрешения в традиционных обществах горцев. Трансформация социальных конфликтов горцев в период октябрьской революции 1917г., Гражданской войны и годы социалистических преобразований также являются предметом предлагаемого исследования.

Следует заметить, что конфликт является предметом изучения и других научных дисциплин, например, юриспруденции, где преступление и конфликт идут параллельно, нередко пересекаясь, и порой их трудно разграничить. Однако преступление – категория юридическая, а конфликт – категория более обширная – социологическая, психологическая, историческая, философская и т.д. Если для юристов преступление ограничивается рамками конфликта, за которым неминуемо должно последовать наказание, то предметом конфликтологии в его историко-этнографическом спектре является социально-экономические, политические, религиозные, морально-этические и другие причины и факторы, способствующие конфликтности в обществе.

Наряду с причинно-следственной обусловленностью предметом изучения историко-этнографической конфликтологии являются соответствующие методы профилактики, регламентации и разрешения конфликтов. В таком контексте ни одна научная дисциплина кроме историко-этнографической не занимается исследованием конфликтов. Предметом настоящего исследования и является причинно-следственная обусловленность социальных конфликтов, а также разные формы, методы их профилактики и разрешения.

Цель и задачи исследования.

Целью предлагаемого исследования является анализ конфликтов в системе общественных отношений в традиционных горских обществах Дагестана и процесс их трансформации в период социалистических преобразований в историко-этнографической проекции.

В рамках обозначенной цели и для ее достижения предусматривается решить следующие основные задачи:

– проследить причинно-следственную обусловленность конфликтов социально-экономическими, политическими, морально-этическими, этнопсихологическими, религиозными и иными причинами и факторами;

– рассмотреть формы и методы профилактики, регламентации и разрешения конфликтов в горских обществах, происходивших на почве экономических проблем;

– проанализировать проблему корреляции адата и шариата в регламентации и разрешении социальных конфликтов, в том числе возникавших на семейно-бытовой почве;

– проследить конфликты, обусловленные ментальными особенностями горцев, а также их профилактику и разрешение в динамическом развитии;

– проанализировать место и роль этикета и культуры поведения горцев как фактора динамической стабильности в джамаатах;

С учетом того, что после Октябрьской революции 1917г. в обществе начали происходить кардинальные изменения социально-экономического и политического характера и, соответственно, происходила трансформация общественного сознания горцев, в предлагаемом исследовании также предусматривается:

– рассмотреть процесс трансформации характера общественных отношений и, соответственно, социальных конфликтов у горцев в годы социалистических преобразований (1917–1939гг.). Особо при этом следует остановится на социальных конфликтах, обусловленных насильственной коллективизацией в 30-е годы XX в.;

–дать анализ социальных конфликтов, обусловленных политическими репрессиями 20–30-х гг. XX в.

Методологические принципы исследования

Методологической основой при освещении поднятых в работе проблем послужил ряд взаимно дополняющих друг друга методов и принципов историко-этнографического исследования. Одним из основных принципов при исследовании общественных процессов у горцев Дагестана является восприятие общества как единого социального организма, функционирующего в конкретном историческом времени и пространстве и имеющего множество бесконечных взаимосвязей и взаимозависимостей.

Из других методологических принципов в процессе разработки темы исследования основополагающую роль сыграли:

– Принцип исторического детерминизма, предусматривающий анализ исторических явлений с позиций взаимной обусловленности, последовательности, причинно-следственной связи событий и явлений истории, рассмотрение их в единстве прошлого, настоящего и будущего;

– принцип всеобщей связи, предполагающий исследование максимально большего количества связей конкретного конфликта в системе общественных отношений;

– принцип объективности, исходя из которого в работе достигается обоснованность и непредвзятость к оценке основных общественных явлений и процессов, имевших место быть в горских джамаатах;

– при освещении отдельных вопросов использован метод исторической ретроспекции, позволяющий с учетом определенной закономерности развития общества соотносить и использовать данные позднего времени применительно к более раннему историческому периоду;

– принцип конкретно-исторического подхода, предусматривающий учет в процессе изучения конфликтов конкретных обстоятельств, в которых они развиваются: места, времени, макро- и микросреды в условиях которых складывались и развивались конфликтные взаимоотношения в обществе;

– принцип поиска скрытого содержания конфликтов, ориентирующий исследователя на то, чтобы при их анализе не ограничиваться изучением только доступной, лежащей на поверхности информацией. Важно всегда искать и находить скрытие, глубинные мотивы и причины социальных конфликтов. Конфликты вообще и конкретные в частности представляют собой «айсберг», у которого доступная наблюдению часть составляет 10%, а 90% скрыто под водой .

Не менее важное значение при исследовании данной проблемы имеет принцип соблюдения законов диалектики. Диалектический закон единства и борьбы противоположностей применительно к теме исследования предусматривает, что конфликты в системе общественных отношений сами по себе не являются только негативным явлением. Они носят объективный, перманентный и имманентный характер, более того, являются существенным фактором прогрессивных перемен в обществе.

Накопленный общечеловеческий теоретический и практический опыт исследования конфликтов в системе общественных отношений, методологические подходы и принципы изучения механизмов их возникновения, развития, профилактики и конструктивного разрешения имеют весьма ценное значение для исследования аналогичных процессов в традиционном дагестанском обществе. В этом отношении наряду с научными достижениями историков и этнографов ценность представляют концепции и теоретические взгляды отечественных и зарубежных социологов и психологов.

Из современных научных концепций наибольший интерес в методологическом плане для разработки данной темы представляет теория социального конфликта немецкого социолога Р. Дарендорфа, согласно которой наличие конфликтов в социальных процессах:

– естественно и неизбежно;

– присуще любому типу общества;

– является источником изменений общества.

Учет этих методологических принципов и руководство ими призвано способствовать более эффективному достижению поставленных целей и задач в ходе проведения исследования.

Хронологические рамки диссертации: (XIX – 30-е годы XX в.) представляют интерес тем, что обусловлены бурными и поворотными событиями в истории народов Дагестана и горцев в частности, наиболее важные их которых: Кавказская война, окончательное присоединение Дагестана в состав России, адаптация горцев к российским имперским порядкам. Все эти события и процессы были прерваны Октябрьской революцией, за которыми последовала продолжительная Гражданская война в Дагестане и социально-экономические преобразования. Насильственная коллективизация и политические репрессии 30-х годов обусловили социальные конфликты и трансформацию общественного сознания и быта горцев Дагестана. Все эти события в течение относительно непродолжительного исторического периода оказали существенное влияние на трансформацию общественного уклада и менталитета горцев Дагестана, чем обусловлен выбор хронологических рамок исследования.

Географические рамки исследования

В предлагаемой диссертации исследуются три наиболее крупные по численности горские народности – аварцы, даргинцы и лакцы, проживающие в Центральной части Дагестана. Локализация географии исследования этими народами обусловлена наличием значительного объема привлекаемого материала, а также обширными хронологическими рамками изыскания. Выход за географические рамки этих народов многонационального Дагестана негативно сказался бы на качестве проводимого исследования.

Научная новизна. Конфликтология как относительно новая научно-прикладная дисциплина переживает период становления и утверждения в качестве самостоятельной области познания общества. В период социалистического строительства такая дисциплина в силу идеологических соображений не была востребована и, соответственно, общественные процессы в свете конфликтных взаимоотношений не подлежали научной разработке. По этой причине в отечественной историографии почти отсутствуют исследования на подобную тематику, и поэтому предлагаемая разработка, тем более в этнографической проекции, является одной из первых в этой области. Уже только это обстоятельство обуславливает несомненную научную новизну предлагаемого исследования. Так, в работе достаточно внимания уделяется социально-экономической, морально-психологической и ментальной обусловленности конфликтов в традиционных горских обществах, а также способам их регламентации и принципам разрешения.

Новизна исследования также в том, что его хронологические рамки предусматривают изучение социальных конфликтов и конфликтогенных факторов в традиционном обществе и их трансформацию в советский период. В диссертации также достаточно внимания уделяется традиционному стереотипу поведения горцев и конфликтному поведению, связанным с этим фактором. В этой же связи прослеживается конфликтный потенциал в обществе, связанный с традицией наличия в обыденной жизни оружия у горцев, а также причины их разоружения в первые годы советской власти.

Значительное внимание в работе уделяется проблемам профилактики и разрешения конфликтов в традиционных горских обществах народными способами и методами, в том числе посредством медиаторского суда – маслаата.

В научную терминологию применительно к теме исследования вводятся новые обороты, как «превентивная форма разрешения конфликтов», «регламентация конфликтов», «конфликтный потенциал», «конфликтогенная психологическая атмосфера» и т.д.

Научная новизна исследования кроется также в вопросах трансформации общественных процессов в советское время, в частности относительно сознания горцев Дагестана в период социалистических преобразований 20–30-х гг. XX в.

Социалистическая революция 1917г. и последующая Гражданская война, в силу незрелости социально-экономических отношений у горцев отсутствия иммунитета к подобным социальным катаклизмам, представляли собой значительный конфликт и оказали на жизнь горцев больше деструктивное, чем конструктивное воздействие. Продолжительная Гражданская война довела горцев до крайней степени нищеты, отчаяния и безысходности и тем самым способствовала процессу разложения традиционных устоев общины-джамаата.

Последующие мероприятия на пути социалистических преобразований сопровождались политическими репрессиями. Если в советской историографии эти события замалчивались или интерпретировались тенденциозно, в угоду господствующей идеологии, то в связи с демократическими переменами в обществе, наметившимися в последние два десятилетия, стал возможным более взвешенный объективный исследовательский подход к этим проблемам. С учетом этого в диссертации рассматриваются социально-экономические преобразования в дагестанском обществе, что также является одним из компонентов научной новизны предлагаемого исследования.

Следует заметить, что социальные конфликты в годы социалистических преобразований были обусловлены серьезными противоречиями между политической системой с одной стороны и значительной частью общества с другой, когда человеческая личность оказывалась под прессингом господствующей идеологии, которая обслуживала существующую политическую систему.

Новаторским в работе также является отражение процесса трансформации общественного сознания горцев Дагестана в контексте конфликтности от традиционного к социалистическому.

Этими и другими аспектами обусловлена научная новизна предлагаемого исследования.

Положения, выносимые на защиту:

1. Обусловленность социальных конфликтов в традиционных горских обществах социально-экономическими условиями, когда дефицит материальных ресурсов оказывался во многих случаях основным конфликтогенным фактором, как в межличностных, так и межобщинных отношениях.

2. Дефицит материальных ресурсов являлся одним из основных факторов в набегах горцев на соседние немусульманские народы в XVIII– XIXвв., когда наряду со скотом и другими материальными ценностями похищался «живой товар» – люди, от продажи которых горцы извлекали значительную выгоду. Однако не следует рассматривать набеги только как источник материальной выгоды; горцы также смотрели на мероприятия подобного рода, как на состязания, где молодежь могла проявить свою молодецкую удаль, и, соответственно, каждый мог отличиться в качестве отважного джигита.

Конфликты на почве воровства и грабежей происходили также внутри горских обществ, регламентации и разрешению которых в нормах обычного права и шариатских предписаниях уделялось пристальное внимание.

3. Значительное число конфликтов в традиционных горских обществах были обусловлены стереотипом поведения и ментальными особенностями горцев, на почве которых имело место кровная месть. Горцы дорожили честью, достоинством и репутацией, как своими, так и тухума, наряду с жизнью, посягательство на которую было сопряжено с конфликтами. В этой связи оружие для горцев являлось фактором конфликтного потенциала, наличие которого в большом количестве держало все общество в психологическом напряжении.

4. Частыми в горах были случаи, когда объектом конфликтного потенциала являлась женщина, ущемление чести которой задевало каждого члена тухума и возбуждала тухумную солидарность. С учетом этого шариат и адат строго регламентировали общественные взаимоотношения, связанные с женщинами, в том числе и бракоразводные процессы.

Ментальность горцев, основанная на строгой нравственности предусматривала моральную чистоту тухума и джамаата посредством остракизма аморального представителя или его физического устранения.

5. В регламентации общественных отношений, в том числе в целях профилактики конфликтов, значительную роль играли этика и культура поведения в обществе, основанная на морально-нравственных предписаниях, которые способствовали обеспечению динамической стабильности в джамаатах.

Наряду с моральными предписаниями адат и шариат коррелировали в регламентации общественных отношений и разрешении социальных конфликтов. При этом проблемы самоуправления в джамаатах и регламентация общественной жизни в общине являлись прерогативой норм обычного права – адатов.

6. Острые социальные конфликты на почве убийств и поранений в традиционных горских обществах носили распространенный характер, а их наличие предусматривало эффективные формы и методы их профилактики и разрешения. Наиболее совершенной с точки зрения социальной адекватности и эффективной с точки зрения соответствия ментальности горцев формой разрешения острых социальных конфликтов был маслаат. Являясь самобытной формой разрешения конфликтов у народов Дагестана, маслаат трансформировался вместе с общественными отношениями и приобрел свой завершенный вид к середине XIX в., после чего под влиянием российских порядков и законов актуальность маслаатной формы разрешения конфликтов медленно, но неуклонно падает.

7. Глубокие преобразования в социально-экономических и общественно-политических отношениях горцев Дагестана связаны с Октябрьской революцией 1917г., которая была сопряжена с началом социальных конфликтов политического характера. Она заложила начало трансформации общественных отношений горцев от традиционных к социалистическим, что во многих случаях носило насильственный характер и соответственно болезненно отразилось на социально-экономическом и общественно-политическом положении значительной части горцев.

8. События, связанные с Гражданской войной в Дагестане явились серьезным испытанием для дагестанских народов, в том числе горцев, которые пагубно отразились на их социально-экономическом положении. Наряду с материальными потерями Гражданская война принесла народам Дагестана значительные морально-психологические страдания, в результате которых горцы оказались на грани нищеты и безысходности. Продолжением гражданской войны в Области явилось восстание в Западном Дагестане в 1920–1921 гг., когда общество оказалось расколото на две противостоящие стороны. В результате Гражданская война в Области представляла собой значительный социальный конфликт и оказалась продолжительной относительно соседних областей.

9. «Политический бандитизм» 20-х гг. явился следствием общественно-политических потрясений, вызванных Октябрьской революцией и Гражданской войной в Области. Эффективным средством борьбы против «политического бандитизма» явилось разоружение в Дагестане, которое в основном происходило в 1926г. в условиях строгой секретности и единовременно. Эта акция способствовала стабилизации напряженности в области, а также вызвала доверие к мероприятиям советской власти со стороны населения.

10. Мероприятия Советской власти по социалистическому переустройству экономики Дагестана в основном носили насильственный характер, противоречили социальной природе горцев (как и другим народам) и, соответственно, были сопряжены с социальными конфликтами. Такова была коллективизация сельского хозяйства в 30-х гг., когда обобществлялись не только основные средства производства (земля, тягловая сила и т.д.), но даже домашняя птица. Коллективизация сопровождалась идеологической обработкой населения и принуждением вступать в колхозы. Вместе с определенными преимуществами колхозная система имела значительные негативы, так как подавляла личную инициативу колхозника в повышении производительности труда. Кроме того коллективизация, как и другие мероприятия Советской власти, была призвана уравнять всех в бедности. Последующие события показали, что коллективизация привела к стагнации сельское хозяйство в республике.

11. Идеи антагонизма и насилия являются атрибутами большевистской идеологии, которая были лейтмотивом проводимых большевиками социально-экономических преобразований, как по стране, так и в республике. В наиболее яркой форме идея насилия большевиков нашла выражение в политических репрессиях 30-х гг., которые в Дагестана имели специфические особенности, где методы репрессий и формы борьбы с «врагами народа» приобрели особо жестокий характер.

Безусловно, политические репрессии представляли собой социальный конфликт между значительной частью общества и политической системой.

Наряду с людскими жертвами, политические репрессии на десятилетия вперед обеспечили господство коммунистической идеологии в обществе, исключив инакомыслие и ангажировав сознание нескольких поколений дагестанцев в рамках этой идеологии.

Политические репрессии 20–30-х годов способствовали разложению внутренних устоев горских обществ-джамаатов, в результате которого традиционная мораль и нравственность, на которых веками зиждились общественные взаимоотношения, были подменены отношениями, основанными на идеологических принципах социализма и коммунизма.

12. Особую актуальность в условиях дагестанской действительности приобрели репрессии в отношении мусульманского духовенства, в результате которых почти все служители культа оказались репрессированными, мечети закрыты, а примечетские земли и другая собственность конфискованы в пользу бедняцких и крестьянских комитетов.

Таким образом, за два десятилетия после Октябрьской революции произошла трансформация общественного сознания горцев Дагестана от традиционных к социалистическим и чем короче были сроки, в рамках которых происходили преобразования, тем острее были социальные конфликты, ими обусловленные.

Научно-практическая значимость исследования

Именно наука, и прежде всего историко-этнографическая, призвана дать ответ на актуальные проблемы общественного развития, стоящие перед современным дагестанским обществом. Историческая память быстро и бесследно не исчезает, а имеет тенденцию проявляться через поколения. В этом отношении предлагаемое исследование, в том числе, призвано помочь понять прошлую историю ради научной объективности и извлечения уроков.

Предлагаемое исследование также может послужить подспорьем для подобных разработок по другим народам Северного Кавказа.

Практическая значимость исследования также в том, что многие проблемы современного общества своими корнями уходят в традиционное прошлое. Соответственно, анализ и знание ментальных особенностей дагестанских народов, обусловленных разными причинами и факторами в прошлом, будет способствовать лучшему познанию их современного состояния, а также – содействовать прогнозу перспективы развития общества.

Уроки социальных преобразований, обусловленные Октябрьской революцией 1917г. и последующей Гражданской войной также имеют назидательное значение в том плане, что искусственная стимуляция общественных процессов, наподобие насильственной коллективизации и политических репрессий, якобы ради достижения социальной справедливости, оказались для общества чреваты серьезными социальными потрясениями и катаклизмами.

Научная апробация

Отдельные положения по предлагаемому исследованию автором опубликованы в монографии – «Маслаат. Традиционные формы разрешения конфликтов у аварцев в XIX– начале XXв.». (Махачкала, 2003).

Кроме того, статьи, в которых отражены основные идеи темы диссертации, опубликованы в реферируемых изданиях ВАК. С идеями, изложенными в исследовании, автор выступал на различных международных, российских и региональных конференциях, материалы которых опубликованы. Основные положения темы диссертации нашли отражение в тезисах, опубликованных в изданиях российских и региональных научных форумов. Общее число публикаций с учетом тезисов докладов на различных научных форумах по теме исследования более пятидесяти.

Основные положения и выводы диссертации также использованы автором при составлении спецкурса по теме: «Традиционные формы и методы разрешения конфликтов у горцев Дагестана» для студентов 4-го курса исторического факультета Дагестанского госуниверситета, а также в преподавании курса «Конфликтология в социальной работе» на социальном факультете ДГУ.

Диссертационное исследование обсуждено в отделе этнографии ИИАЭ ДНЦ РАН, критические замечания и пожелания сотрудников в работе учтены, в работу внесены исправления.

Историография проблемы.

С учетом того, что исследование хронологически охватывает как традиционное общество, так и советский период, представляется целесообразным историографию относительно каждого периода привести в хронологической последовательности.

Хотя конфликты в системе общественных отношений в традиционных обществах и не стали предметом специального исследования, в историко-этнографической литературе по данной теме имеется немало ценных сведений. Прежде всего, следует иметь в виду одну из первых публикаций относительно адатных норм народов Дагестана, автором которой является начальник Дагестанской области второй половины XIX в. А.В. Комаров. В этой работе содержатся подробные сведения, касающиеся разнохарактерных конфликтов в Дагестане с подробными комментариями к ним. Обладая значительным фактическим материалом по всей Области, А.В. Комаров в деталях и со знанием дела провел исследование общественного быта горцев. Его труд может послужить образцом бережного и уважительного отношения к истории и культуре дагестанских народов XIX в.

Пристальное внимание исследователей в течение более века привлекает труд известного в XIX в. юриста и исследователя норм обычного права каквказских горцев Р.И. Леонтовича. В работе освещается значительный круг вопросов, регламентируемых посредством норм обычного права, в котором также должное внимание уделяется третейскому суду – маслаату. Являясь одним из первых в числе подобных, представляемый труд не потерял своей актуальности до настоящего времени и пользуется у исследователей заслуженным вниманием.

Не менее весомый вклад в изучение вопросов регламентации общественных отношений народов Кавказа посредством норм обычного права внес другой крупный исследователь XIX в. М.М. Ковалевский, который своей работой «Закон и обычай на Кавказе» (М.. 1890 г.) акцентировал внимание на проблемах кавказоведения российской и зарубежной научной общественности. Однако необходимо отметить, что отдельные положения и выводы в работе М.М. Ковалевского были признаны последующими исследователями ошибочными. Так, Х-М. О. Хашаев и Р.М. Магомедов в своих работах подвергли критике концепцию М.М. Ковалевского, в которой дагестанский тухум приравнивается к классическому роду. Также признано ошибочным в известной работе М.А. Агларова положение об абсолютной эндогамности дагестанского тухума. Несмотря на отдельные издержки, труд М.М. Ковалевского не утратил своего значения до сих пор.

Башир Далгат, будучи учеником М.М. Ковалевского и видным дагестанским историком-этнографом, своей работой «Обычное право и родовой строй Дагестана» // ( РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1534), внес значительный вклад в этнографическое исследование Дагестана.

Не менее актуальным является труд крупного исследователя начала XX в. А.М. Ладыженского («Очерки социальной эмбриологии». Ростов-Дон, 1929), в котором значительное внимание уделяется изучению социальных взаимоотношений на основе адатах норм.

В период Кавказской войны 20–50-х годов XIX в. и после ее окончания по указанию Российского правительства была проведена большая работа по сбору и систематизации норм обычного права народов Дагестана с целью внедрения адатов в правосудие горцев. Такое мероприятие имело своей целью вытравить из сознания горцев мусульманскую идеологию и шариатские законы, под знаменем которых происходила продолжительная освободительная борьба горцев. Своды этих адатных норм были систематизированы, доработаны и изданы в Тифлисе в 1899г. («Адаты Дагестанской области и Закатальского округа»). Предисловие, комментарии и пояснения к сборнику были составлены известным исследователем обычного права народов Дагестана И.Я. Сандрыгайло.

Те нормы обычного права, которые по каким-либо соображениям не вошли в этот сборник и сохранились в архивах, были впоследствии переведены М.-С. Саидовым и изданы Х-М. Хашаевым (Памятники обычного права народов Дагестана XVII–XIX вв. М., 1965).

Также необходимо отметить, что адатные нормы народов Дагестана которыми пользовался профессор Р.И. Леонтович при написании своего труда, хранились в архиве г. Одессы и впоследствии были изданы А.С. Омаровым.

Важным подспорьем для исследования данной темы явился сборник источников «Хрестоматия по истории права и государства Дагестана в XVIII–XIX вв.» в 2-х частях. (Махачкала, 1999), составителем которого выступил Т.М. Айтберов, а также опубликованные им же «Соглашения аварских общин XVIII–XIX вв.» в книге «Письменные памятники Дагестана XVIII–XIX вв.» (Махачкала, 1989).

Помимо изданных источников, богатый материал по теме нашего исследования сохранился в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН, в числе которого адатные нормы сельских обществ, свидетельства участников событий, связанных с Гражданской войной и последующими событиями в Дагестане. Здесь же следует отметить, что в этом же хранилище содержится значительный материал относительно социалистических преобразований в 20–30-х гг. XX в. в Дагестане, который также способствовал освещению отдельных аспектов предлагаемого исследования.

В процессе разработки темы диссертации состоялись неоднократные экспедиционные поездки автора по горным районам республики Дагестан, материал которых способствовал воссоздать многие малоизученные аспекты исследуемой темы. Также состоялись многократные встречи с информаторами-выходцами из разных горских обществ, проживающих ныне в городах республики. Встречи и беседы с информаторами способствовали большему пониманию традиционных морально-психологических и ментальных особенностей исследуемых народов, а также частичному воссозданию событий, связанных с социалистическими преобразованиями в годы строительства социализма.

Приведенные выше опубликованные источники по нормам обычного права вместе с материалами Рукописного фонда ИИАЭ ДНЦ РАН, Центрального Государственного архива Республики Дагестан (ЦГА РД), а также полевым экспедиционным материалом составили источниковую базу по первому разделу предлагаемого исследования.

При освещении темы данной работы использованы также различные литературные источники.

Довольно редкие и потому ценные сведения об общественном укладе и социальных отношениях горцев содержатся в таких работах российских авторов XVIII–XIX вв. как: Хрисанф Сведения об Аварском ханстве. 1828г. // История, география и этнография Дагестана. XVIII–XIXвв.: Архивные материалы. Под ред. М.О. Косвена и Х.-М. Хашаева М., 1958 (Далее ИГЭД), Розен Р.Ф. «Описание Чечни и Дагестана. 1830г.» // ИГЭД, Норденстам И.И. «Описание Антль-Ратля» // ИГЭД. В этих работах содержится значительный материал о традиционном общественном устройстве союзов сельских обществ Дагестана, а также о внутриобщинных порядках и образе жизни горцев, что способствует выявить конфликтогенные факторы в джамаатах.

Определенный научный интерес представляет работа Н. Львова, находившегося несколько лет в плену у горцев и вполне сносно усвоившего аварский язык. Это сочинение содержит некоторые интересные наблюдения, характеризующие различные стороны общественного и семейного быта аварцев. Однако, необходимо отметить, что Н. Львов не до конца объективен при освещении и оценке особенностей горского быта, что вполне естественно, если учесть что на его оценках сказалось положение пленника.

Более объективные сведения о занятиях горцев, специфике общественного уклада и других их особенностях дает другой русский автор Н. Воронов, побывавший в разных обществах горного Дагестана после окончания Кавказской войны.

Значительный интерес для данного исследования представляет объемный труд представителя российской интеллигенции Е. Маркова, в работе которого представлены оригинальные взгляды на многие вопросы горского быта, в том числе относительно обусловленности психологи горцев природно-географическими условиями проживания.

Большую помощь в разработке темы оказали труды современных исследователей как Хашаев Х-М. О., Магомедов Р.М., Агларов М.А., Абдулаев М.А., Османов М-З.О. и др.

Немалая заслуга в изучении общественно-экономических проблем Дагестана XIX в. принадлежит Р.М. Магомедову. Им проведена большая работа по сбору и систематизации значительного полевого материала, содержащего ценные сведения по различным аспектам общественно-экономических отношений народов Дагестана. Помимо приведенных публикаций Р.М Магомедовым проведено крупное исследование «Общественно-экономический и политический строй Дагестана XIX в.» (Махачкала, 1957).

Работы Х-М.О. Хашаева внесли значительный вклад в изучение системы общественно-экономических отношений горцев Дагестана в том числе связанных с конфликтными. Являясь крупным историком и одним из высококвалифицированных юристов своего времени в республике, Х-М. О. Хашаев внес большой вклад в изучение вопросов, связанных с обычным правом народов Дагестана, а также провёл большую и плодотворную работу по выявлению многих документов и материалов этнографического характера, связанных с обычным правом горцев Дагестана. Работы Хашаева Х-М.О. отличаются продуманностью, широтой охвата и глубиной анализа исследуемых проблем.

Глубокое исследование общественно-экономических и политических отношений сельских обществ горцев Дагестана провел М.А. Агларов. В работах комплексно и достаточно подробно рассматриваются многие аспекты жизнедеятельности сельской общины горцев Дагестана, в том числе обусловленных конфликтными отношениями.

Дагестан представляет собой уникальный регион со специфическими природно-климатическими и географическими условиями, которые отражаются на экономических взаимоотношениях, а соответственно и на общественном быте горцев. Пониманию этих особенностей дагестанской действительности способствуют работы М.О. Османова и в частности одна из последних – «Хозяйственно-культурные типы (ареалы) Дагестана». (Махачкала, 1996). В этой и других работах М.О. Османова пристальное внимание уделяется хозяйственно-экономическим особенностям Дагестана, в том числе и горцев, что во многом способствует пониманию их ментальных особенностей посредством экономической деятельности.

Кроме того, в монографиях историко-этнографического характера, раскрываются многие общие черты и частные особенности в общественных отношениях горцев, что способствует выявлению конфликтогенного потенциала в традиционных горских обществах.

Отдельные аспекты относительно стереотипа поведения, этнопсихологии и этноидентичности горцев Дагестана способствуют раскрыть работы Лугуева С.А. и Магомедханова М.М.

В методологическом плане значительную помощь в исследовании предлагаемой темы диссертации оказали работы доктора исторических наук, профессора Л.М. Дробижевой и доктора философских наук Р.Г. Абдулатипова, в частности, его труды: «Природа и парадоксы национального «Я» (М., 1991); «Управление этнополитическими процессами: вопросы теории и практики.» (М., 2001); «Российская нация (этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях).» (М. 2005) и другие.

В последние годы появился ряд работ российских исследователей, которые способствуют под иным спектром взглянуть на социокультурные проблемы народов Кавказа, в том числе горцев Дагестана. В их числе заслуживают внимания такие работы, Карпова Ю.Ю. «Джигит и волк: мужские союзы в социокультурной традиции горцев Кавказа». (СПб., 1996), его же «Личность и традиционные социальные институты: принципы взаимодействия» // Северный Кавказ. Человек в системе социокультурных связей. (СПб., 2004), его же, «Взгляд на горцев взгляд с гор. Мировоззренческие аспекты культуры и социальный опыт горцев Дагестана.» (СПб., 2007); Бобровникова В.О. «Мусульмане Северного Кавказа. Обычай, право, насилие.» (М., 2002); Дмитриева В.А. «Способы преодоления насилия в традиционном обществе горских народов Северного Кавказа // Адат. Традиции и современность. (Москва –Тбилиси, 2003); Клычникова Ю.Ю. Линец С.И. «Северокавказский узел: особенности конфликтного потенциала (исторические очерки)» (Пятигорск, 2006) и др.

В методологическом плане внимания заслуживают труды известного современного специалиста по социальным конфликтам Здравомыслова А.Г., в частности, его труд «Социология конфликта.» (М., 1996). Не меньшую пользу для исследования оказала монография Н.В. Гришиной «Психология конфликта.» (М., 2002).

Наряду с адатными нормами в регламентации общественных отношений в горских джамаатах значительная роль принадлежала предписаниям шариата. Вопросы теоретического и прикладного характера в области мусульманского права и вообще шариата рассматриваются в трудах таких крупных исследователей ислама как Н. Торнау «Изложение начал мусульманского законоведения.» (С.-Петербург, 1850); Массэ А. «Ислам.» (М., 1961); Керимов Г.М. «Шариат и его социальная сущность.» (М., 1978); Сюкияйнен Л.Р. «Мусульманское право.» (М., 1986); Караулов-I «Основы мусульманского права.» // Историческое наследие. (Ставрополь, 1991).

Совокупность всех этих источников и литературы составили историографическую основу первого раздела предлагаемого исследования.

Источниковая база исследования советского периода представлена довольно обширным и разнохарактерным материалом. Документы фондов ЦГА РД способствуют освещению многих вопросов социально-экономического, политического и идеологического характера в первые два десятилетия советского периода. В частности, здесь имеются в виду вопросы относительно уровня и масштабов социально-экономических трансформаций, вызванных политическими событиями 1917 года и последующей Гражданской войной. В фондах Госархива также имеются сводные годовые отчеты по различным видам хозяйственно-экономической деятельности Области и доклады местных руководителей на партийных конференциях и других форумах, в которых содержится материал обобщающего характера по теме данного исследования. К сожалению, необходимо заметить, что в фондах ЦГА РД под грифом «секретно» еще хранятся документы по репрессиям, пока малодоступные для исследователя, но которые, безусловно, будут способствовать научной разработке и раскрытию масштабов и характера социальных конфликтов в 30-х годах XX в. По мере доступности источниковедческого материала из фондов ЦГА РД, безусловно, появятся интересные исторические исследования по предлагаемой проблеме.

Значительный источниковый материал хранится в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН, который наряду с материалами Госархива способствует исследованию данной темы. В частности в рукописном фонде хранятся свидетельства и воспоминания участников событий и процессов, связанных с Октябрьской революцией, Гражданской войной и социалистическими преобразованиями в Дагестане. Эти воспоминания представляют интерес тем, что в них отражено индивидуальное восприятие событий конкретного участника. Однако, на восприятие исторических событий и фактов многих участников наложил отпечаток идеологический, классовый подход, что предусматривает критический взгляд при использовании этого рода документов.

Ценный материал по теме исследования содержится в воспоминаниях непосредственных участников событий-информаторов. Однако, очевидцев, год рождения которых приходится на 20-е гг. прошлого века, в силу объективных причин, почти не осталось, в связи с чем воспоминания и свидетельства, хранящиеся в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН, (а также опубликованные) в качестве исторического источника приобретают еще большую ценность.

Относительно событий, связанных с коллективизацией и репрессиями, информаторов гораздо больше и их сведения как непосредственных участников событий, наряду с другими источниками, дают возможность воспроизвести морально-психологический климат 30-х годов.

Материалы периодической печати соответствующего периода содержат разнохарактерный материал по теме исследования. В этом отношении особого внимания заслуживает газета «Красный Дагестан».

В числе источников особую ценность представляют опубликованные документы и материалы, среди которых такие работы как, «Борьба за установление и упрочение советской власти в Дагестане 1917–1921гг.»: Сб. документов и материалов. (М., 1958), «Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917–1918); Горская республика (1918–1920). Документы и материалы». (Махачкала, 1994) и др.

Материалы ЦГА РД, РФ ИИАЭ ДНЦ РАН, опубликованные документы и материалы, воспоминания участников событий и сведения информаторов, а также материалы периодической печати составляют источниковую базу предлагаемого исследования для освещения советского периода.

Отечественная историография изучаемой нами проблемы представлена обширным кругом исследований, в которых освещаются события и общественно-политические процессы советского периода. С учетом хронологической последовательности в числе первых следует отметить работу Н. Самурского (Эфендиева) «Дагестан» (М.,Л., 1925). Будучи активным участником военно-политических событий 20–30-х гг. XX века Н. Самурский сумел достаточно тонко уловить суть основных проблем своего времени, что нашло отражение в упомянутом исследовании. В работе проводится сравнительно-сопоставительный анализ по вопросам, касающимся общественно-политической жизни Дагестана досоветского и советского периодов. Такую же ценность представляет работа А. Тахо-Годи «Революция и контрреволюция в Дагестане» (Махачкала, 1927).

Значительный фактический материал о первых годах социалистических преобразований в народном хозяйстве республики содержаться в материалах сборника «Районированный Дагестан» (Махачкала, 1930).

Наряду с работой Н. Самурского, значительный интерес представляет монографическое исследование Ан. Скачко «Дагестан» (М., 1931), в котором автор довольно объективно попытался представить проблемы общественно-политической и социально-экономической ситуации, как в традиционном, так и послереволюционном дагестанском обществе. Примечательно то, что идеологический подход в двух последних работах прослеживается относительно меньше.

В последующий период ценные исследования, имеющие отношение к изучаемой теме, провели Даниялов Г.Д. «Социалистические преобразования в Дагестане (1920–1941гг.)» (Махачкала, 1960), Каймаразов Г.Ш. «Культурное строительство в Дагестане (1920–1940гг.)», (Махачкала, 1960) и др.

Не менее весомый вклад в изучение истории доколхозного аула и национально-государственного строительства внесли такие ученые, как: Г.Г. Османов, М.А. Казанбиев и другие. Особый интерес представляет обобщающий труд «История Дагестана с древнейших времен до наших дней. Т.2., XX век», (Махачкала, 2005).

Относительно историографии советского периода, необходимо заметить, что характерной ее особенностью является тенденциозное отражение событий 20–30-х годов в угоду господствующей идеологии, когда представлялось все в радужном свете, всячески выпячивалось только позитивное. К тому же доступ ко многим архивным материалам для исследователей в период социализма был ограничен.

С 90-х гг. XX в. исследователям стал доступным архивный и иной материал, который способствует более объективному отражению событий 20–30-х годов, в том числе связанный с политическими репрессиями и насильственной коллективизацией, значительная часть которого теперь опубликована. В числе этих публикаций необходимо назвать: «Репрессии в Дагестане. Документы и материалы» / Сост.: Какагасанов Г.И., Бутаев М.Д., Джамбулатова Р.И. (Махачкала, 1997); «Коллективизация и антиколхозные выступления в Дагестане (1927–1940гг.) / Документы и материалы.» Сост.: Какагасанов Г.И. (Махачкала – 2007); Власть и мусульманская религия в Дагестане. Документы и материалы / (Сост.: Какагасанов Г.И., Бутаев М.Д., Амирханова М.М.) Махачкала, 2007.

Относительно социально-экономических проблем 20–30-х гг. наиболее удачной представляется Глава 4. Дагестанская АССР во второй половине – начале 30-х гг. 3. Аграрные преобразования и переход к массовой коллективизации сельского хозяйства т. 2 истории Дагестана с древнейших времен до наших дней. В 2-х томах. (Махачкала, 2005), а также работа А.И. Османова «Общественно-политическая жизнь и социо-культурное развитие народов Дагестана. Книга вторая // Дагестан в XX веке: исторический опыт регионального развития». В 2-х книгах. (Махачкала, 2008).

Отдельные аспекты, имеющие отношение к изучаемой нами проблеме, получили свое освещение в монографиях и публикациях зарубежных и отечественных авторов по теме исследования, которые в методическом плане способствуют освещению многих вопросов предлагаемой проблемы. В их числе следует назвать работу Рыбакова П. А. «Политика сплошной коллективизации в Московской области» // Вопросы истории (№11. 2008), и В.В. Кондрюшина «Голод 1932–1933 годов: трагедия Российской деревни». (М., 2008) и другие.

Несмотря на то, что в октябре 1956г. XX съезд партии осудил репрессии и в СССР наступил период оттепели, тема репрессий долгое время оставалась запретной, что обоснованно, если учесть то, что еще были живы участники репрессий, а также близкие родственники жертв политических репрессий. Соответственно главные источники о репрессиях – архивные материалы были надолго закрыты для исследователей, и в СССР тема репрессий вновь оказалась под запретом.

Однако зарубежные исследователи активно интересовались политическими событиями 30-х годов в СССР, и зачастую интерпретировали события в России в угоду своих идеологических установок, давая заведомо завышенные сведения о масштабах репрессий. Первые монографии о политических репрессиях в России вышли за рубежом.

Слишком масштабными были политические репрессии 30-х годов, чтобы обойти их вниманием и поэтому к этим процессам вернулись в 90-х годах XX в., что было обусловлено начавшимися демократическими преобразованиями в стране. В этой связи дагестанскими исследователями были опубликованы ряд работ источникового характера и в том числе документы и материалы по репрессиям, о которых говорилось выше. В тот же период были изданы заявления и письма репрессированных в 30-е годы – «Люди и судьбы: заявления и письма репрессированных в 30-е годы». / Сост. М.Д. Бутаев, В.Г. Гаджиев, Г.И. Какагасанов, Р.И. Джамбулатова (Махачкала, 1997).

Необходимо заметить, что в двухтомной истории Дагестана вопросы, касающиеся репрессий в республике, получили поверхностное освещение и рассматриваются как досадные исключения, которые «омрачили» «достижения в области промышленности, сельского хозяйства и культуры».

В последние годы проводится большая и плодотворная работа по составлению «Книги памяти» жертв политических репрессий, составителем которой выступил полковник КГБ в отставке, доктор исторических наук С.И. Сулейманов.

Интерес к политическим репрессиям в обществе не затихает, так как в памяти старших поколений еще свежи ее трагедии и к тому же эти уроки истории имеют назидательное значение для грядущих поколений. В этой связи особый интерес представляет публикация одного из членов комиссии по реабилитации жертв политических репрессий в Дагестане Мусаева М.М. «Жертвы репрессии». (Махачкала, 2009). Ценность публикации М.М. Мусаева в том, что он имел непосредственный доступ к архивным материалам по репрессиям и монография основана на данных Государственного архива РД, малодоступных для других исследователей.

Наряду с местными дагестанскими исследованиями значительным подспорьем для раскрытия темы репрессий в Дагестане, в методологическом плане имеют труды российских ученых, число которых ежегодно увеличивается. Так, в последние годы вышел ряд работ, которые отражают новый взгляд на события, связанные со становлением идеологии насилия во время революции и последующий период. В числе этих трудов в первую очередь следует назвать работу Мельгунова С. П. «Красный террор в России 1918–1922гг.» (М., 1990), и Литвина Л. А. «Красный и белый террор в России 1918–1922 гг.» (Казань, 1995), а также статью А.Дугина «Сталинизм: Легенды и факты» // Слово. 1990. №7. Исследования, в которых с новых методологических позиций интерпретируются события, связанные со строительством социализма в стране, в том числе по красному террору и последующим массовым репрессиям, с каждым годом увеличиваются. В перспективе это должно способствовать объяснению того, чем были сопряжены столь масштабные репрессии в отношении граждан своей страны и другие социальные катаклизмы в период строительства социализма в СССР.

Опубликованный материал документального характера относительно советского периода, вместе с полевым материалом, а также исследования отечественных специалистов по теме изыскания в совокупности составляют историографию предлагаемой диссертации.

Структура диссертационного исследования

Диссертационная работа состоит из введения, двух разделов, состоящие из трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Набеги горцев на территории сопредельных народов; социальная дифференциация

Существенную корректировку в структуру социальных отношений горских обществ в XVI - XIX вв. внесли набеги горцев на соседние немусульманские народы. Результатом этих набегов стало возникновение неравноправного сословия из числа похищенных, что создавало социальную напряженность в горской социокультурной среде. Если исторически основным социальным сословием у горцев было свободное узденство, лично независимое и самодостаточное в экономическом отношении, то с XVI в. в социальной структуре заметную роль начинает играть подневольное сословие.

«Довольно широко представлено в Дагестане XVI - XVII вв. и сословие рабов (лаги, кулы, караваши). Они были практически во всех феодальных владениях. Их ряды пополнялись за счет военнопленных, захваченных во время набегов или купленных на невольничьих рынках Астрахани, Дербента, Эндирея. Рабы были бесправны. Хозяева могли их продать, подарить и т.д.» .

Появление нового сословия было естественным следствием тяжелых экономических условий и существенным конфликтогенным фактором, основанным на дефиците материальных ресурсов в обществах горцев. В XVI - XVIII вв. это выразилось в форме грабежей и воровства на территории народов Закавказья. Относительно грабежей горцев И.-Г. Гербер в 1828 г. отмечал: «...оные же (горцы. - Х.М.) многие нападки чинят в Грузию и Черкасу горскую, где оные скотину и людей крадут, увозят, кубанским и крымским татарам продают, которые к ним часто приезжают для покупки людей» .

Интерпретируя причину набегов горцев союза обществ Антль-Ратля на соседние не мусульманские народы, офицер русской армии И.И. Норденстам, в 1832 г. отмечал: «Дурное положение, в каковом находятся хлебопашество, скотоводство и хозяйство вообще у антль-ратлинских лезгин, при суровости климата страны ими обитаемой, не может доставить им достаточно способов к пропитанию себя и своих семейств. Оттого они прибегли к другим средствам, более согласующимися с их нравами и склонностями: к воровству и грабежам» .

К тому же «живой товар» в разные периоды пользовался повышенным спросом и на этом можно было наживаться. Так, в начале XIX в. цены на «живой товар» на невольничьих рынках были значительными и составляли: за женщину в султанский гарем - от 500 до 800 рублей серебром, за девушку от 800 до 1500 рублей, за мальчиков - от 200 до 500 рублей Для сравнения отметим, что в 1903 г. на рынках Казикумухского и Гунибского округов хороший бык стоил 30 руб., корова - 15 руб., баран - 5 руб., коза - 3 руб .

Однако цены на невольничьих рынках колебались и в 1859 г. житель селения Цудахар Мусса продал раба Кацо Георгия в Эндирее за 6 лошадей. Другой раб по происхождению армянин из Тифлиса был продан хозяином -тоже цудахарцем в Эндирее за 2 лошади и 8 бурметов. В 1760 г. цудахарец Шейх-Мамат продал в Эндери черкесу из Большой Кабарды Георгия Яссиева за 4 лошади .

Для большей наглядности приведем денежный эквивалент «живого товара», которая в XIX в. «в зависимости от физических способностей, знания ремесла, а также в зависимости от красоты и возраста, колебалась от 100 до 600 рублей»88.

Тут же стоит отметить, что в разное время невольничьи рынки в Дагестане находились в Эндери, Дербенте, Аксае, Тарки, Анди. В 1812 г. русский автор Еропкин Д.Ф. пишет: «Главное у кумыков селение Эндери... на правом берегу Акташа будучи по местному положению... воротами между горами и долинами, соделалось сборным местом и главной ярмаркою для торга пленными, откуда оные уже перепродаются в турецкие пристани на Черном море. Сей торг с турками, однакож, ныне менее прежнего существует»89. Невольников также продавали на джарском рынке .

Итак, грабежи горцев на территории соседних народов, безусловно, были насилием, но они были обусловлены социально-экономическими проблемами и малой продуктивностью земледелия и скотоводства. «Природные условия были таковы, что даже самым упорным трудом нельзя было вполне обеспечить всех потребностей и приходилось изыскивать какие либо источники их удовлетворения, лежащие вне горных ущелий Оставался только один выход: пополнить недостатки скудного хозяйства в горах набегами на плодородные долины» .

Примечательно то, как горцы интерпретировали свою позицию к требованиям российских властей прекратить разбои и присягнуть на верность России: «... ежели нам от этого (воровства. - Х.М.) отстать, то нам будет под российскою властью с голоду умереть, и мы в том присягать не будем и принуждены будем себя оборонять против тех, которые нам то запретить хотят, и лучше нам добрыми людьми умереть, нежели с голоду пропасть» Было бы неправильно данную цитату понимать буквально и экстраполировать на всех горцев. В горах не все общества в равной степени принимали участие в набегах, однако насилие и конфликтный потенциал в этом социальном феномене меньше от этого не становится. Набеги на немусульманские народы горцы интерпретировали с позиций собственных интересов - «газаватом», т.е. священной войной против неверных и эти события "нашли отражение в народном эпосе. Так, в аварской эпической песне описывается, как группу удальцов из с. Гочоб провожали жены, а по прошествии 30 дней одной из них сообщили, что ее муж погиб в набеге и она оплакивает его93.

Другая песня воспевает подвиги отважного предводителя горцев Ражбадина Хромого, который совершал набег с целью:

«Я капурлъи гъурун, я гъаза тіубан, / Цояб гьабичіого вуссунарилан, Ражбадин къокъана Нахъа Щоралде...»

Перевод: «Не расправившись с гяурами, или не совершив газават, Намерившись не вернуться назад, / Ражбадин собрался в набег»94.

Однако это цель не единственная, которую преследовал Ражбадин: «Капураб Гуржистан бид белъине, / Щоралъул мусудул Нарцухъ хисизе...»

Перевод: «Страну гяуров Грузию окровавить, Их красавиц обменять на серебро» 5.

Таким образом, набеги, чинимые на территории соседних немусульманских народов, имеют религиозную подоплеку (газават) и соответственно в народе они не только не осуждались, но находили понимание.

Однако картина была бы далеко неполной, если согласиться с мнением, что горцы усматривали в набегах только религиозный мотив или же видели лишь материальную выгоду. Зачастую на грабежи горская молодежь смотрела как на своеобразный спорт, или же занятие, где можно проявить свою молодецкую удаль, бойцовский дух, посредством которого можно самоутвердиться, заслужить репутацию отважного рыцаря. На эту особенность набегов горцев акцентировал внимание русский автор XIX -нач. XX века И.И. Пантюхов, когда писал: «Не будучи знакомы с внутренней жизнью лезгин, но зная их только как смелых грабителей летописцы и историки, разнообразно путая названия, считали лезгин только дикарями и разбойниками. Правильная внутренняя организация лезгинских общин, честность взаимных отношений и оседлая земледельческая культура не дают, однако основания считать лезгинов дикарями. Главное средство для существования лезгинам давали не разбои, а земледелие и скотоводство. Исторически законное хищничество было только подспорьем и спортом. В этом отношении лезгины не отличались от прочих как азиатских, так и европейских племен, где грабеж был естественным результатом, а часто и целью войны. Лезгины даже выгодно выделялись от других хищников тем, что их грабежи никогда не сопровождались мучениями и издевательствами над побежденными. Пленников они держали в неволе только первое время, а затем давали им все права гражданства» .

Приведенное мнение не единственное, и имеется также аналогичная характеристика горцев у другого представителя русской интеллигенции: «Лезгин серьезен, положителен, постоянно занят возможно лучшим устройством своего быта; во всех своих делах лезгин как будто осознает, что он должен трудиться не только для себя, но и для своего потомства. Взгляните на дома лезгин, на их сады: везде видно, что они заботятся о том, чтобы все было и точно и долговечно. Это поразительная черта их характера как-то не ладится с известною их воинственностью и с рассказом о постоянных их набегах на Закавказье. Из всех рассказов обыкновенно выводят то заключение, что лезгины дикий народ, хищнически живущий разбоем и грабежом. Но подобный вывод нам кажется несколько преувеличенным. Лезгины воинственны, это правда, что и вполне понятно вследствие сурового характера природы их родины; но о них нельзя сказать, чтобы они были войнолюбивы. Войнолюбивый и хищнический народ не станет так заботится об устройстве своего благосостояния, как это делают лезгины. Вообще лезгины имеют много сходства с швейцарами и тирольцами средних веков, которые всегда были воинственны, потому что закаливались в борьбе с окружающею их природою»97.

Регламентация общественных отношений в джамаатах

Оригинальные и самобытные способы самоуправления и регламентации общественной жизни с выраженными принципами гражданского общества в исследуемый период прослеживаются у горцев Дагестана.

Джамаат представлял собой самостоятельную и самодостаточную административную единицу в составе более крупного объединения - союза сельских обществ. Каждый джамаат посредством самоуправления регулировал социально-экономические, политические, правовые и иные вопросы внутри себя. Такая самодостаточность была крайне необходимым условием для джамаата, что обеспечивало внутреннюю ее стабильность и жизнеспособность. Экономическая самостоятельность общины обеспечивалась, прежде всего, за счет наличия земельных угодий под сельхоз производство как главного источника жизнеобеспечения. Земельные угодья составляли основной материальный ресурс общества, от размеров которых во многом зависела не только внутренняя стабильность джамаата, но и ее статус в союзе обществ. Внутри общества социальный статус каждой семьи зависел, в том числе и размеров земельных угодий.

Политическая и правовая самостоятельность союза обществ обеспечивалась наличием юридический базы в виде сводов обычного права (адатов). В то же время каждый отдельный джамаат имел локальные адаты, которые учитывали местные особенности, и делало общество единым самодостаточным социальным организмом в составе союза обществ. Даже малозначительное правонарушение нарушало общественное спокойствие в джамаате, не говоря уже о таком конфликте как убийство или поранение. В каждом джамаате было понимание того, что от его внутренней солидарности и сплоченности зависит общественная стабильность в целом. Атрибутом политической самостоятельности общины были строго фиксированные и ревностно охраняемые территориальные границы джамаата, а также самоуправление, получавшее легитимность посредством референдума.

Гражданская солидарность членов джамаата была основана на принципах социальной справедливости и престиже джамаата. Поэтому одним из главных требований и критериев деятельности исполнительной власти была социальная справедливость, чему было посвящено значительное число статей в нормах обычного права горцев. Так, согласно кодексу Умма-Хана (Справедливого) людей, намечаемых на должность сельских судей, подвергали присяге в том, «... что они обязательно будут взыскивать штрафы с тех людей, которые провинились, и что не будут подвергать штрафу невинных...»358. А по адатам Гидатлинского союза самое строгое наказание предусматривалось сельскому исполнителю за оказание содействия виновному в неуплате штрафа, и в качестве наказания адат предусматривал ему «отвержение всеми односельчанами и всем обществом»359.

Сельских исполнителей периодически переизбирали на референдуме, а сам факт референдума - свидетельство в пользу справедливых порядков, иначе их не выберут на следующий срок. Вот как описана в источнике процедура выборов в начале XIX в. в Салатавском союзе сельских обществ: «В старину... собирались ежегодно, как то рассказывают, из этих Салатавских тринадцати селений старики, муллы-дибиры и мудрецы - всего двести человек, - близ родника Миккилава. Собирались же они туда, по рассказам, с тем расчетом, чтобы рассматривать справедливые порядки и суд-диван Салатавских селений: «это кому там сотворили насилие-зулму?» На этом же сходе выбирали старейшин и исполнителей по принципу: «из маленького селения по два-три человека, из среднего селения по четыре-пять человек, из большого селения по семь-восемь человек. Выбирали они людей справедливых, проворных, основательных, туда-сюда не тянущих и немилостивых»360.

Представителям джамаатского самоуправления был гарантирован правовой иммунитет. Так, в адате с. Голотль такой иммунитет представлен в следующем виде: «Выкуп в размере одной коровы будет налагаться отныне и на того голотлинца, который начнет спорить, а затем еще и вступит в драку с человеком, которому поручено выявить пьяных и брать с них вышеназванный выкуп. При этом в случае если названный человек, выявляющий пьяных и взимающий с них выкуп, (поранит) в ходе спора и последующей драки голотлинца, который противодействует ему, то на совершившего это налагаться какой-либо выкуп не будет»361. Или же аналогичный адат с. Ингердах Аварского округа гласит: «Кто будет ссориться с чаушем или сборщиком штрафов, платит деревне овцу»362. Правовой иммунитет представителям джамаатского самоуправления был характерен для всех джамаатов в горских союзах.

Представители сельского самоуправления, опираясь на адатные нормы, строго регламентировали внутреннюю дисциплину в обществе. За каждое более или менее значительное нарушение общественного порядка, помимо компенсации в пользу пострадавшего, предусматривались штрафы в общественную казну. Таков, например, типичный для горских обществ адат с. Харахи, который предусматривал следующее: «Кто первый из двух начнет драться, то с него берется две меры хлеба для селения, а с последнего - одна» .

В адатах Цатанихского общества особо подчеркивалось: «За нарушение тишины и порядка - поранитель платит особо штраф в 18 рублей...»364. Адат, с. Харахи в целях профилактики подобного рода конфликта предусматривал: «Кто обнажит кинжал - платит шесть мер хлеба селению». Тем самым нормы адата джамаатов предусматривали профилактику конфликта, предвидя возможную эскалацию и деструктивные его последствия.

В социальной памяти горцев отложились отдельные прецеденты с деструктивными последствиями по, казалось бы, малозначительным инцидентам. Таков, например, одиозный случай, имевший место в XVIII в. в Андийском хуторе Цибильда, где в бытовой драке был убит один из членов тухума. А хутор состоял их двух тухумов и конфликт этот перерос в межтухумную вражду, в результате которого от целого хутора в живых остались всего четыре человека Мораль данного прецедента в том, что община должна быть крепкой, сплоченной, чтобы обуздать любой тухум. Кроме того, на основе подобных прецедентов вырабатывались нормы обычного права в других обществах, регламентирующие внутриобщинную дисциплину.

Адатные нормы решительно пресекали драки в местах общественного схода, каковой является и мечеть. Так, адаты Келебских селений предусматривали взыскание штрафа в размере 7 коров с того, кто подерется в мечети Наряду с культовой значимостью мечети, запрет предусматривает профилактику конфликта с вовлечением большего числа людей и возможными не предсказуемыми последствиями. С учетом этого обстоятельства в адатах Каратинского общества предусматривалось взыскать в общественную казну два рубля с того, кто выйдет на помощь родственнику при драке, а если нет родственных связей - пять рублей .

Так в горских обществах в XIX в. сельские исполнители посредством адатных норм регламентировали общественную жизнь, что было призвано обеспечить спокойствие и стабильность в джамаатах.

Помимо адатных норм в некоторых джамаатах наблюдались локальные методы борьбы за соблюдение общественной дисциплины. Так, в музее с. Харахи представлен деревянный молот с набалдашником для отбивания вьюка с навозом на ишаке (чтобы прилегал плотно к спине). Однако этот молот использовали и по другому назначению. В частности, вместе с красной тряпкой молот крепили к воротам или стене нарушителя общественной дисциплины на разные сроки, определяемые представителями джамаатского самоуправления. Смысл красной тряпки - привлечь общественное внимание на нерадивого представителя, а деревянный молот символизировал неэффективность словесных форм воздействия, что имело назидательный смысл. Такой же дисциплинарный метод наблюдался в с. Согратль368.

Вопросы регламентации хозяйственно-экономической деятельности в нормах обычного права джамаатов наряду с общественными отношениями занимали ведущее место. Пристальное внимание горцев к экономическим вопросам нетрудно понять, если учесть, что хозяйственная деятельность была определяющей в условиях дефицита материальных ресурсов и общего экономического неблагополучия в регионе. С учетом этого значительное внимание уделялось регламентации хозяйственной деятельности в садоводческих и виноградарских горно-долинных регионах. Во всех джамаатах, где занимались виноградарством, адатные нормы в решительной форме запрещали срывать виноград, даже из собственного сада раньше, чем об этом объявят старейшины джамаата. Так, адаты селений Койсубулинского союза обществ за такое нарушение предусматривали штраф в размере 5 рублей А в с. Игали, традиционно входившем в Койсубулинский союз обществ, представителя общины за то, что сорвал со своего виноградника груздь раньше, чем об этом объявят в джамаате, подвергали чернению лица. Нарушителя общественного порядка, вымазав лицо сажей, сажали задом наперед на осла и водили по селению в сопровождение надсмехающей детворы. Публичность такой меры имела назидательную цель и тем самым способствовала профилактике нарушений джамаатской дисциплины. Одним из методов определения нарушения общественного запрета было то, что его принуждали садиться на стул Причём такой запрет в с. Игали действовал только на виноград, так как он был в дефиците. Следует заметить, что в других обществах такой запрет действовал и на другие садовые культуры.

Переход к сплошной коллективизации

Летом 1929 г. по стране был провозглашен курс на сплошную коллективизацию. Соответственно для стимуляции сельского населения к вступлению в колхозы советская власть решила поддержать их технически и начала снабжать аграрный сектор сельхозинвентарем. В рамках коллективизации в 1929 г. Дагестан получил 9850 плугов, 2350 борон, 3300 уборочных машин, 400 культиваторов, 560 сеялок и много другого инвентаря 5. Однако, это акция была не безвозмездной, и за инвентарь следовало расплачиваться госпоставками по хлебозаготовкам.

Наряду с сельхозинвентарем советская власть оказывала помощь колхозам посредством привлечения рабочих в качестве инструкторов или же по стране широко развернулось движение «двадцатипятитысячников». При этом учитывался марксистско-ленинский подход, о том, что рабочий класс это политически зрелый и передовой класс, в силу которого он является гегемоном революции и соответственно - социальных преобразований. В 1930 г. согласно партийному призыву в Дагестан из республик Закавказья прибыли 40 рабочих. Однако ни одного факта поступления рабочих в горные районы не наблюдается и помощь рабочих, не знакомых со спецификой сельского хозяйства была малоэффективной, но тем не менее их определяли в руководящие работники.

Все эти меры принятые советской властью не возымели должного действия на коллективизацию. Многие крестьянские хозяйства, объединившиеся в колхозы осенью 1929 г. и зимой 1930 г. в марте стали выходить из колхозов. В результате, если на 10 марта 1930 г. колхозы объединяли более 31 тыс. хозяйств, то на 1 апреля 1930 г. в колхозах уже числилось лишь 13267 хозяйств666.

Тенденция массового выхода населения из колхозов носила всероссийский характер и как результат допущенных «грубых ошибок, искривлений и перегибов» в ходе коллективизации на первом ее этапе (зима - начало весны 1930 г.) произошел массовый отлив крестьян из колхозов. Уровень коллективизации к концу лета 1930 г. снизился почти на две трети (по СССР до 21,4% и по РСФСР до 19,9%)667.

Кроме того, в Дагестане, как форма протеста против обобществления, начался массовый убой скота и проводилась эта акция по принципу «Чем чужие съедят твой скот, лучше съешь его сам». Только овец и коз в конце 1929 г. - начале 1930 г. по республике было вырезано более 10 % к общему поголовью. Например, в с. Чох с января по март 1930 г. было вырезано из 200 тыс. овец - 40 тыс Тогда же поголовье крупного рогатого скота в республике сократилось на 12,5%. Причем, особенно большой урон был нанесен поголовью рабочего скота, который сократился на 15,3%669.

В результате убой скота принял угрожающие размеры, и эти массовые акции протеста также интерпретировались официальной пропагандой следствием «кулацко-мульской» агитации с соответствующими последствиями.

16 января 1930 г. было принято постановление ЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с хищническим убоем скота». 5 февраля того же года было опубликовано постановление СНК ДАССР о мерах борьбы по прекращению убоя скота. В целях сохранения овец, рабочего скота и молочных коров от убоя, а также сохранения инвентаря постановление предписывало не принимать в колхозы и исключать из колхозов хозяйства, допустившие убой скота, порчу и распродажу инвентаря до восстановления первоначального уровня хозяйства670.

Естественно те, кому отказывали в приеме в колхоз, а тем более исключили, автоматически объявлялись саботажниками и врагами народа с вытекающими последствиями.

В масштабах всей страны число недовольных политикой партии в связи с переходом на сплошную коллективизацию было достаточно много. Только в июле 1929 г. по СССР было зарегистрировано 91 массовых выступлений крестьян с участием 17825 человек. За участие в экономических и контрреволюционных преступлениях по 20 районам страны было арестовано 28344 человека, из них по Северо-кавказскому региону 4702 человека или 16,6% от общего числа. Северокавказский регион занимал первое место по арестам среди всех регионов 71. Весной 1930 г. в Южном Дагестане наблюдались массовые антиколхозные выступления под руководством Штульского (Гаджи Магомеда Рамазанова). Восстанием были охвачены три района: Курахский, Касумкентский и Табасаранский. Общее число повстанцев достигало до 3 тысяч человек, которые представляли все социальные слои 672, что свидетельствует о непопулярности коллективизации в народе. Об этом же свидетельствуют данные о потерях повстанцев в ходе боестолкновений с частями ОПТУ. Так, при взятии с. Касумкент погибло 53 повстанцев и более 100 попали в плен, а при взятии с. Тинит погибли 74 повстанцев После подавления восстания к ответственноси были привлечены 316 человек из которых 104 человек были осуждены к различным тюремным срокам. Сам Штульский в числе других организаторов «за организацию вооруженного восстания с целью свержения советской власти» постановлением заседания тройки от 29 ноября 1930 года был приговорен к расстрелу с конфискацией имущества .

Открытое и все нарастающее противостояние мероприятиям советской власти по коллективизации сельского хозяйства нисколько не стало препятствием для наращивания ее темпов.

В Дагестане, как и по всей стране, к тому времени во всю заработала командно-административная система управления и местные партийные органы под давлением центра и собственной инициативе продолжали форсировать темпы коллективизации. На январском пленуме Дагестанского обкома партии (1930 г.) прозвучали выступления, в которых в угоду политике партии выражалась уверенность в завершении коллективизации и ликвидации кулачества как класса в равнинных и горных районах республики в 1930 или 1931 гг. Подобные настроения нашли отражение и в работе 4-й сессии VIII созыва ЦИКа ДАССР (30 января - 1 февраля 1930 г.), где важнейшей задачей в период весенней посевной кампании признавалась задача ликвидации кулачества как класса, в том числе и в горных районах. «Принятые решения послужили для местных органов новым толчком к форсированию колхозного строительства. Да и само сельское население, напуганное политикой ликвидации кулачества как класса, в числе которых мог оказаться каждый, делали выбор в пользу колхоза. Количество коллективизированных хозяйств в республике с 16301 на 1 января увеличилось до 53578 на 1 марта 1930 г., или более чем в 3 раза»675. Без насилия и подтасовки цифр таких «успехов» колхозное движение в столь короткие сроки, естественно, не могло достичь.

Коллективизация была удобна советской власти тем, что соответствовала командно-административному стилю руководства. С появлением колхозов государство переложило на них ежегодные хлебозаготовки, на почве которых больше всего в обществе нагнеталась социальная напряженность, а соответственно и конфликты. Еще не до конца оформившиеся в самостоятельные хозяйства, колхозы не были способны сдавать государству хлебные «излишки», по причине их отсутствия. И на этом этапе коллективизации особенно возрастает роль и значение органов государственного политического управления (ОГПУ) в качестве карательного инструмента. Так, по сведениям ОГПУ в период хлебозаготовок на 4 ноября 1929 г. по СССР было арестовано 28344 чел., из которых 15536 (54,8 %) за экономические преступления и 12808 (45, 2 %) за контрреволюционные преступления 76.

К саботажникам применялись самые жестокие меры воздействия, как закрытие кредитов, прекращения отпуска сельхоз машин, суды над руководителями колхозов, «срывающих план по хлебозаготовкам». Органам ОГПУ, которые были включены в хлебозаготовительную кампанию, предлагалось, особенно по Северному Кавказу и Украине, «усилить проведение репрессий», применение высылок, как средство борьбы со злостными спекулянтскими элементами», применяя к кулакам, уклоняющимся от выполнения заданий, установленные репрессивные меры» .

Если до 1930 г. коллективизация в республике носила стихийный характер и в основном в этот процесс была вовлечена равнинная часть, то теперь горная часть активно вовлекалась в процесс и адекватно увеличивался протест населения насильственной коллективизации.

Если центральные органы и пытались учитывать особенность положения горного Дагестана, то местные власти, напротив, в деле коллективизации проявляли особую ретивость. Думается, именно в этот период в народе сложилась поговорка: сказали, принеси шапку, а ретивый принес голову.

Методы репрессий и формы борьбы с «врагами народа» в Дагестане

Методы репрессий в 1937 - 38 гг. вполне соответствовали идеологии большевистского насилия, и к тому же имелся накопленный определенный опыт за предшествующие годы.

Как правило, забирать политически «неблагонадежного» органы НКВД являлись поздно ночью или же ранним утром, что было рассчитано на подавление воли и психоз. В то же время репрессии носили адресный характер и рассчитаны на минимальный общественный резонанс, по крайней мере, в тот момент. В середине 30-х гг. арестант был почти уверен, что если его забирают, то надолго или насовсем и поэтому успевал приласкать на прощание спящих детей. Такая практика сложилась еще до 1937 г. и таким способом забрали О. Османова в 1930 г., вина которого перед советской властью была только в том, что до (1927 г.) являлся председателем шариатского суда республики Санкции на арест от прокурора не требовалась, о чем понятия в народе не имели.

За «руководителем аргванинской контрреволюционной ячейки» Исой Гаирбековым в 1929 г. также пришли поздней ночью. На вопрос «Кто там?», предсельсовета ответил: «Собирайся, Иса, за тобой пришли». Иса был уже одет, но попросил время, чтобы одеться. Он собрался духом, взял в руки кинжал и на выходе убил одного из сотрудников НКВД, второго тяжело ранил, третьего также смертельно ранил (скончался позже). По Исе был открыт огонь, который получил 12 огнестрельных ран. Истекающему кровью ему запретили оказывать помощь и к утру он скончался. После похорон органы НКВД настаивали, чтобы тело Исы извлечь из могилы (чтобы не стало местом поклонения) и предать огню, но родственники смогли убедить власти, что Иса не был столь значимым авторитетом в религии. Селение Аргвани в честь убитого сотрудника НКВД был переименован в «Гусейн Подобно тому, как репрессии не должны были вызывать общественный резонанс, так и решения по ним через партийные форумы проводились незаметно. Так, 27 - 29 августа 1937 г., проходил II пленум Дагестанского обкома партии, где рассматривалось сообщение наркома внутренних дел ДАССР В. Ломоносова «Об изъятии классово-враждебных элементов в республике». Однако сообщение делалось в порядке информации под конец пленума, оно не стенографировалось, по нему не были открыты прения, в печати об этом не сообщалось. По информации наркома НКВД Дагестана В. Ломоносова было принято следующее небольшое постановление: «Приветствуя решение партии и правительства об изъятии классово-враждебных элементов и, одобряя мероприятия по массово-разъяснительной работе, направленной на поднятие классовой бдительности широких трудящихся масс населения, пленум ДК ВКП(б) считает необходимым и обязательным как для секретарей РК ВКП(б), так и для членов Пленума Дагобкома ВКП(б) и выезжающих товарищей с докладами «Положении о выборах в Верховный Совет» особенно заострить внимание колхозников на общеколхозных собраниях и совещаниях колхозов района на значении этого изъятия и о необходимости поднятия революционной бдительности по разоблачению врагов народа, их деятельности и т.д., посвящая в своих докладах этому вопросу особый раздел»814. То есть внешне в обществе все обстояло благополучно, а в действительности «разоблачение врагов народа» проводилось методично и без шумихи. Анализ материала показывает, что методы добывания нужных сведений у дагестанских органов НКВД были жестокие, рассчитанные на то, чтобы через физические пытки психически сломить человека. От сломленного не трудно было получить нужные подписи, на основе чего официальная пропаганда через прессу и публичные речи информировала общество о якобы полученных признательных показаниях. В результате идеология преподносила дело так, что посредством борьбы с «классовым врагом» и «вредителями» в обществе идет процесс наведения социальной справедливости и социалистической законности.

В действительности по стране такими методами происходила идеологическая обработка населения, для чего была создана соответствующая морально-психологическая атмосфера, когда никто не мог себя чувствовать застрахованным от репрессий. Характерной особенностью созданной атмосферы были доносительство друг на друга и даже на ближайших родственников. Тон при этом задавали сверху. Так, выступая на торжественном заседании в Большом театре по случаю 20-летия органов ВЧК - ОПТУ - НКВД (декабрь 1937 г.) А. Микоян громогласно заявил: «У нас каждый трудящийся - наркоману делец». Как бы в ответ на это «бдительные» граждане пачками посылали заявления в разные инстанции, «компрометирующие должностных лиц. Большевистский режим предписывал работникам учреждений и предприятий разоблачать «притаившихся врагов». Именно в таком ключе были выдержаны 1500 заявлений, поступившие в Дагестанский обком партии только за три месяца 1937 года. Многие фамилии, если не все, перекочевали затем в списки репрессированных. За всеми этими заявлениями, подозрениями стояло разлагающее действие массового психоза, вызванного арестами815.

Естественным следствием морально-психологического климата в обществе было выяснение личных отношений, одной из форм котого стали доносительства и кляузы друг на друга. «Началось сведение личных счетов, оговоры и доносы на неугодных работников, во всю старались карьеристы, шкурники, демагоги и кляузники. Как много ни в чем не повинных людей пострадало!» Так, сотрудники НКВД Тату Булач подвергали пыткам ««стойкой» с небольшими перерывами, без сна, без бани, умывания, почти голодания, когда с опухшими ногами падала, опять подымали... принуждали меня, чтобы писала собственной рукой лживые показания». Н. Самурский через наркома Ломоноса требовал признания от Т. Булач, что якобы ее вербовал в националистическую организацию именно Д. Коркмасов .

Во многих случаях дела на партийных работников фабриковались органами НКВД. Такую технологию хорошо освоил нарком Ломоносов, который на допросе 3 апреля 1939 г. показывал:

«Мне было известно от заместителя народного комиссара ВД ДАССР Саввина о создании искусственных антисоветских групп по Хасавюртовскому району, в отношении которых Саввиным были даны указания Махаеву (начальник Хасавюртовского РО НКВД) об оформлении этих дел на внесудебную тройку в одиночном порядке и я эти указания своего заместителя одобрил. В том же районе с моей санкции необоснованно был арестован директор кирпичного завода Литвинов. Он был арестован за то, что на митинге, оговорившись, назвал фамилию врага народа Бухарина или Рыкова, точно не помню» .

Поводы для репрессий были надуманные и несуразные, как, например, колхозница, собираясь на полевые работы, второпях завернула кусок творога в газету, на которой случайно оказалось изображение Сталина и т.д.819.

Преследованиям подвергались не только за «вредительство», «подрывную вражескую работу» и причастность к «троцкизму», но и «за мелкобуржуазную нерешительность, за несвоевременную сигнализацию об очковтирательствах». Всякая попытка заступится за подозреваемого рассматривалась как пособничество и потакание «врагу народа» с соответствующими выводами и каждый в этой обстановке должен был проявить заботу о себе.

В обществе было создано состояние психоза, когда близкие родственники доносили друг на друга, в противном случае подобное расценивалось как укрывательство «вредителей» и пособничество им с соответствующими последствиями. Реплику И. Сталина в одной из публичных речей «Сын за отца не отвечает» следует рассматривать как популистским жестом. В действительно же, большевистская пропоганда искусственно создала культ Павлика Морозова, который якобы ради торжества политических идей доносил даже на своего отца-«кулака», за что расплатился жизнью. Тем самым партийная пропаганда превозносила идеологические приоритеты над социальными и моральными, в том числе родственными отношениями.

Тон в доносах на ближайших родственников должны были задавать политические руководители республики. Так, председателя Совнаркома ДАССР К. Мамедбекова в 1937 г. обвиняли в том, что не выступил и, не заявил на конференции, что брат его жены Эрлих «заядлый троцкист» В таком же нетвердом поведении обвинили и председателя ДагЦИКа М. Далгата, который при рассмотрении на бюро обкома партии вопроса о его брате не выступил против него и отмолчался В последующем К. Мамедбеков и М. Далгат были приговорены к высшей мере наказания и обвинение им предъявили партийные органы, а судебные органы были лишь исполнителями политической воли. В с. Аргвани Гумбетовского района имел место случай, когда за выселение женщины с 8 детьми проголосовал ее родной брат Такова была партийная диктатура, влияние которой по стране к середине 30-х годов стало тотальной.

Похожие диссертации на Конфликты в общественных отношениях горцев Дагестана (XIX - 30-е гг. ХХ в.)

Россия и индустриальное развитие Дагестана :Конец XIX - 30-е гг. XX в. Гусейнов Меджид Шабанович

Черноморский флот России и турецко-египетский конфликт 30-х годов XIX векаИванов, Дмитрий Николаевич

Преобразования в хозяйственно-экономической структуре горцев Нагорного Дагестана в XIX - начале XX в.Мусаева, Асма Гаджиевна

Антиколониальное движение горцев Дагестана во второй половине XIX в. : 60-70 годыГаджиев, Ахмедшарип Магомедович

Влияние движения горцев Дагестана и Чечни в 20-50-х годах XIX века на развитие антиколониальной и антифеодальной борьбы на КавказеИдрисов, Магомед Мусаевич

Антифеодальная и антиколониальная борьба горцев Дагестана и Чечни в 20-50-х годах XIX века : По материалам основных сраженийМагомедов, Магомед Баширович

Реформы 60-70-х годов XIX в. в Дагестане и их влияние на антиколониальную борьбу горцевГарунова, Светлана Геннадьевна

Якутская интеллигенция: генезис, формирование, деятельность (Вторая половина XIX - 30-е гг. XX века) Дьяконова Наталия Назаровна

Место и роль провинциального города в российском социокультурном пространстве : на материалах г. нальчик 20-х гг. XIX - 30-х гг. XX в.Соблирова, Карина Руслановна

История становления и развития музыкальной культуры Башкирии : 60-е годы XIX - 30-е годы XX в.Набиева Эльза Аскатовна