Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Происхождение, традиция составления и историографический опыт изучения башкирских родословных (шежере) 16
1. Историографический опыт накопления и изучения башкирского шежере 16
2. Вопрос о достоверности башкирского шежере 32
3. Башкирское шежере- источник по этнографии, этнической генеалогии и истории башкир 37
4. История происхождения и традиция составления башкирского шежере 70
Глава 2. Башкирское шежере и этнополитическая история башкир до и в период пребывания в составе Монгольской империи, Казанского, Сибирского ханств и Ногайской Орды 88
1. Этнополитическая история башкир IX-XIII вв. и процесс вхождения в состав Монгольской империи 88
2. Башкиры, Монгольская империя XIII в. и ее преемники по материалам шежере и других письменных источников 97
3. Шежере башкир племени кипчак 112
4. Шежере башкир племени юрматы 125
5. Шежере башкир племени мин 135
6. Шежере башкир племени табын 145
7. Шежере башкир племени усерган 152
8. Шежере башкир племени уран 156
Глава 3. Башкирское шежере об этнополитическом положении башкирских племен и процессе вхождения Башкирии в состав Русского государства 160
1. Башкирское шежере о положении башкир накануне их вхождения в состав Русского государства 160
2. Башкирское шежере об условиях вхождения башкирских племен в состав Русского государства 171
3. Новые сведения шежере и других письменных источников о процессе вхождения башкир в состав Русского государства 175
Заключение 194
Список использованных источников и литературы 196
Список информаторов 208
Приложение 209
- Вопрос о достоверности башкирского шежере
- Башкиры, Монгольская империя XIII в. и ее преемники по материалам шежере и других письменных источников
- Шежере башкир племени табын
- Новые сведения шежере и других письменных источников о процессе вхождения башкир в состав Русского государства
Введение к работе
Актуальность темы. В настоящее время наблюдается повышенный интерес к изучению башкирских родословных (шежере), наметился новый взгляд на данные уникальные памятники прошлого. Прежде всего, это связано с устранением прежних негласных запретов на изучение шежере как «пережитков прошлого» и формированием нового мировоззрения на данную проблематику.
Башкирское шежере является одним из основных источников по истории башкир дореволюционного периода и, в особенности, в период вхождения Башкирии в состав Русского государства. Тем не менее, в настоящее время башкирское шежере наиболее исследовано как филологический источник, рассмотрены художественно-литературные и публицистическо-эстетические ценности данные памятников, а проблемы историко-этнографического характера недостаточно отражены в исследованиях.
В связи с этим возникает острая необходимость научных исследований в анализе башкирских шежере на предмет выявления достоверных исторических фактов, ранних вариантов этих источников. Кроме того, как источниковедческие материалы они могут быть широко использованы при разработке концепций происхождения и этнической истории башкир, в вопросах о наличии башкирских независимых этнополитических структур, а также в изучении вопроса о присоединении Башкирии к Русскому государству.
Объектом исследования являются сохранившиеся рукописи башкирских родословных, датируемые XVIII–XIX вв. В качестве исключения в работе изучены некоторые письменные родословные (шежере) более позднего времени, которые, с обоснованной точки зрения автора, являются копиями более ранних списков.
Хронологические рамки были определены исходя из датировки использованных архивных и опубликованных материалов и охватывают период с IX до начала XX в.
В плане изучения историко-этнографических сведений выделяется XIII–XVI вв. – период, наиболее освещенный в источниках подобного типа.
Наиболее поздние используемые архивные материалы датируются началом XX в. С указанного времени по ряду социально-экономических и политических причин башкирские родословные утрачивают свое значение как исторические и этнографические источники.
Территориальные рамки исследования охватывают территорию исторического расселения и проживания крупных башкирских родов и племен в XII–XX вв.
Степень изученности темы. Родословные (шежере) являются уникальными источниками по изучению истории тюркских народов Российской Федерации и стран Ближнего Зарубежья. Изучение генеалогии тюрских народов активно велось, начиная с самого раннего времени. Первые научные исследования по выявлению, изучению и публикации родословных (шежере) появились в XIX–ХХ вв. Таковыми являются исследования Д.Н. Соколова, П.С. Назарова, В.С. Юматова, Ш. Кудайбердиева, М.И Ахметзянова, Ф.Т. Валеева, С.Н. Корусенко, В.Б. Кобрина, Р.Г Кузеева, М.Х. Надергулова и т.д.
В изучении собственно башкирского шежере следует выделить три этапа: сбор, предварительный анализ и интерпретация целого ряда шежере историками и краеведами XVIII–XIX вв.; выявление, исторический анализ шежере и построение на основе данного материала научных концепций исследователями в XX в.; появление новых исследований на основе научного изучения шежере и других источников (комплексный анализ) в современной исторической науке.
В конце XIX – начале XX вв. шежере становятся также предметом внимания представителей формирующейся башкирской национальной интеллигенции. Известные башкирские писатели и просветители в этот период занимаются составлением и публикацией башкирских родословных.
Башкирский писатель XIX в. Гали Сокрой составил шежере кара-табынского рода, один из вариантов которого в 1885 г. был опубликован в книге Ш. Марджани «Мустафад ал-ахбар…», другой фрагмент башкирской родословной увидел свет в 1927 г. в четвертом номере журнала «Башкорт аймагы». Одним из собирателей шежере являлся выдающийся просветитель Риза Фахретдинов, который в результате активных поисков и сбора археографических материалов, редких рукописей среди населения собрал богатый личный архив.
С 20-х годов XX в. выявление и изучение башкирских родословных записей (шежере) становится делом ярких представителей формирующийся советской науки. В этот период выявленные письменные памятники начинают рассматриваться более разностороннее и углубленно, с применением собственно научных методов исследования. В 1927 г. исследователем С. Мрясовым (С. Мирас) в журнале «Башkрт аймаы» было опубликовано три шежере: племен юрматы (шежере Татигас-бия), кипчак и рода кара-табын [Мрясов, 1927. С. 1-6]. С. Мрясов одним из первых сделал научный анализ выявленных башкирских родословных (шежере).
В 30 – 40-х гг. ХХ в. шежере перестают быть объектом изучения как «атрибут классовой культуры» башкирских феодалов и духовенства. В этот период формируется и надолго утверждается точка зрения, что шежере – это «сочиненные духовенством» родословные (генеалогии) феодалов и целью этих записей являлось доказательство аристократического происхождения того или иного лица и его право на привилегии [Археология и этнография Башкирии, 1968. С. 229].
Начиная с 50-х гг. ХХ в. большую работу по выявлению, изучению и публикации башкирских родословных начал проводить Р.Г. Кузеев, в публикациях которого делается вывод, что шежере являются историческими источниками при изучении истории присоединения Башкирии к Русскому государству, а также по целому ряду других вопросов: общественному строю башкир до ХVII в., поздним этапам этногенеза и др. [Кузеев, 1974. С. 35]. В 1960 г. он опубликовал сборник документов «Башкирские шежере», в котором были даны комментарии и перевод 25 шежере наиболее крупных башкирских родов и племен. Данный труд является одним из фундаментальных исследований по башкирским родословным вплоть до настоящего времени.
В 1970-х – начале 1980-х годов наибольший вклад в исследование шежере внес академик Г.Б. Хусаинов. Известный исследователь дал анализ башкирских родословных, сумел выявить структуру и историческую основу этих источников, сопоставить сведения, содержащиеся в башкирских родословных, со сведениями других источников.
В 2002 г. был издан первый выпуск сборника документов «Башкирские родословные», составителями которого были ученые ИИЯЛ УНЦ РАН Р.М. Булгаков и М.Х. Надергулов. Это сразу стало крупным событием и новой вехой в истории изучения башкирских родословных, так как данный труд имел огромное фундаментальное значение в плане дальнейшего исследования этого вида источников. Здесь, наряду с публикацией множества шежере различных племен и родов, был представлен их анализ, транслитерация текстов и комментарии. Кроме того, сборник содержит ряд документов, указов и постановлений Русского государства, тесно связанных с башкирскими родословными.
Характеристика источниковой базы исследования. Фактологическую основу диссертационного исследования составляют письменные арабографичные документы XVIII–XIX вв. Это, прежде всего сохранившиеся письменные родословные (шежере) башкирских родов и племен. Ключевые компоненты источниковой базы, также используемые в настоящем исследовании – «ревизские сказки» XVIII–XIX вв., полевые этнографические и исторические записи, хранящиеся в Центральном государственном историческом архиве Республики Башкортостан (далее – ЦГИА РБ) и Научном архиве Уфимского научного центра РАН (далее – НА УНЦ РАН).
В диссертационном исследовании изучены свыше 30 сохранившихся письменных родословных (шежере) башкирских родов и племен XVIII–XIX вв.. Анализ и изучение наиболее содержательных и ценных в плане выявления и раскрытия этнографического материала письменных шежере некоторых родов и племен приведены в отдельных параграфах настоящего исследования.
Определенную роль в изучении историко-этнографических сведений родословных башкирских родов и племен сыграли сбор и анализ полевых материалов, собранных на территории Гафурийского района (п. Красоноусольск, д. Саитбаба, д. Имендяшево, д. Каран-ялга, д. Средний Утяш) Республики Башкортостан.
В диссертационном исследовании подвергнуты анализу источники, которые не только не опровергают, но и подтверждают сведения башкирского шежере. Это прежде всего сочинения средневековых авторов – восточных (Ибн Фадлан, Рашид-ад-Дин, Абу-л-Гази и т.д.) и западных (Константин Багрянородный, венгерские монахи-путешественники – Иоганка, Юлиан и т.д.). Значимая группа источников и материалов при изучении родословных – это исторические сочинения жанра тауарих, совмещающие в себе черты летописи, исторической хроники и генеалогии. В работе изучены различные арабские («Китаб ал камил фи-т-тарих» Ибн аль-Асира, «Аноним Искандера» Муин ад-Дина Натанзи), персидские («Насировы разряды» Джузджани, «Сборник летописей» Рашид-ад-Дина), булгарские тауарихи «История Булгарии» Хисамитдина Муслими, «История татар»).
Другой тип источников – это сведения, приводимые известными историками-краеведами, знатоками и составителями родословных (П.И. Рычков, М.В. Лоссиевский, Р.Г. Игнатьев, М. Уметбаев, Гали Сокрой и т.д.). Еще один вид источников, который необходимо упомянуть – это законодательные и нормативно-правовые акты Русского государства (указы, распоряжения, копии жалованные грамот, грамоты московских царей второй половины XVII – начала XIX вв., выданные башкирам в подтверждение их вотчинных прав на землю), историко-статистические документы («ревизские сказки» XVIII – XIX вв.) и летописи.
Сведения шежере о башкирских ханах и биях подтверждены некоторыми археологическими источниками, из которых наиболее важные – это надмогильные плиты с именами башкирских ханов, исследованные выдающимися востоковедами В.В. Вельяминовым-Зерновым, Н.И. Березиным. И, наконец, значимыми источниками в установлении периода жизни того или иного башкирского бия или хана могут послужить генеалогии и хронологические таблицы правителей Золотой Орды, Ногайской Орды, Казанского и Сибирского ханств. Указанные правители, примерные годы их жизни часто упоминаются в башкирских родословных (шежере), как и в других источниках.
Цель диссертационного исследования – комплексное изучение башкирского шежере как историко-этнографического источника путем анализа и систематизации историко-этнографической информации в родословных башкирских родов и племен.
Достижение поставленной цели требует решения следующих задач исследования:
-
проследить историографический опыт накопления и изучения башкирских родословных;
-
выявить достоверность историко-этнографических сведений в шежере башкирских родов и племен;
-
рассмотреть особенности составления, хранения и передачи письменных вариантов башкирской генеалогии;
-
охарактеризовать этнополитическую ситуацию на территории исторического расселения и проживания крупных башкирских родов и племен в XII–XX вв. по материалам башкирских родословных (шежере).
Методологической основой исследования является совокупность принципов историзма, объективности и системности. Методика работы включает сравнительный, проблемно-хронологический, системно-структурный, комплексный методы исследования, также методы полевой этнографии: наблюдение, интервью. Сбор полевого материала производился методом глубинного интервью с основными информаторами (обычно представителями старшей возрастной группы) с последующим дополнением полученных сведений по отдельным вопросам у вторичных информаторов. Работа с архивными и опубликованными источниками: сбор и выявление, сравнительно-исторический анализ источников.
Теоретической базой исследования явились выводы отечественных ученых в области выявления изучения арабографичных источников: Д.Н. Соколова, В.В. Вельяминова-Зернова, Н.И. Березина, С.Г. Кляшторного, В.В. Бартольда, Л.Н. Гумилева, Г.А. Федорова-Давыдова, Р.Г. Кузеева, Г.Б. Хусаинова, Н.А. Мажитова, М.Х. Надергулова и др.
Научная новизна: исследование является первым опытом комплексного историко-этнографического изучения письменных башкирских родословных. В результате исследования установлены ряд исторических и этнографических сведений, подтверждаемых дополнительными источниками. На основе изучения шежере была предпринята попытка проанализировать различные положения, связанные с ранней этнополитической историей крупных башкирских племен и родов, выявить ряд этапов этнической миграции башкир, исследовать сведения рукописных документов о хозяйстве, быте и традициях башкир.
Данная работа должна стать определенной вехой в исследовании башкирских родословных (шежере) и заложить новые методологические основы изучения данных памятников истории и культуры башкирского народа.
Научно-практическая значимость исследования. Результаты исследования, расширяющие наши представления об истории и духовной культуре крупных башкирских родов и племен, могут быть использованы при написании фундаментальных трудов по этнографии башкир, составлении и издании публикаций об их памятниках духовной культуры, музейных каталогов и экспозиций.
Практическая значимость диссертации определяется также возможностью использования ее материалов и выводов в лекционно-просветительской работе и при составлении специальных курсов по башкирской этнографии, методических пособий по проведению различных мероприятий согласно традициям.
Основные положения, выносимые на защиту:
– Башкирские родословные являются достоверными источниками, раскрывающими ряд новых историко-этнографических данных по истории башкир периода XIII–XIX вв. В шежере крупных родов и племен башкир довольно точно отражен ряд сведений исторического, этнографического, генеалогического характера подтверждаемых другими источниками. Проверка генеалогических сведений многих вариантов рукописей шежере крупных родов и племен башкир материалами переписей населения XVIII–XIX вв., генеалогическими данными других списков шежере показала 100 % совпадение генеалогических звеньев трех групп источников (различные варианты родословной (шежере) одного и того же рода и материалы переписи) в указанной в шежере генеалогической последовательности.
– Комплексное исследование этих источников позволило выявить и уточнить их этническую принадлежность, хронологические рамки, как самих документов, так и содержащихся в них исторических, этнографических и генеалогических сведений.
– Изучение историко-этнографических сведений башкирских родословных в совокупности с другими материалами выявило ряд аспектов этнической и этнополитической истории башкирских племен и родов XIII–XVI вв. Исследован и выявлен новый материал по этнической миграции наиболее крупных башкирских родов и племен, приведены новые сведения по различным аспектам ранней этнической истории и происхождения некоторых крупных родов, племен и родоплеменных объединений. Изучен материал по хозяйству, быту, обычаям башкир указанного времени, рассмотрена традиция составления родословных как элемент духовной культуры башкир.
– Настоящее исследование позволило конкретизировать и дополнить положения, связанные с вхождением некоторых башкирских племен в состав Монгольской империи в XIII в. Были выявлены новые сведения, согласно которым, ко времени вхождения в состав Монгольскои империи в XIII в. башкиры имели определенные независимые этнополитические структуры.
– В ходе исследования был установлен ряд сведений и положений, связанных с вхождением башкирских племен и родов в состав Русского государства в XVI в. Башкирские родословные в совокупности с другими проанализированными источниками и материалами позволяют также сделать существенные выводы о социально-политическом положении башкир накануне вхождения в состав Русского государства.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные выводы диссертационного исследования были изложены на международных, межрегиональных и республиканских конференциях (Октябрьский, 2010; Санкт-Петербург, 2009; Сибай, 2009; Уфа, 2007, 2009, 2011). Основные результаты исследования получили отражение в 11 научных статьях и тезисах.
Структура работы обусловлена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка использованной литературы и источников, приложений.
Вопрос о достоверности башкирского шежере
О достоверности башкирских родословных высказывалось немало сомнений, так как они записывались и переписывались духовными лицами. Они часто посвящали вводную часть текста шежере составлению генеалогии пророков Аллаха, которые, по мнению переписчиков, являлись родоначальниками того или иного рода, что является весьма характерным явлением клерикальной историографии XVIII-XIX вв. [Усманов, 1972]. Многие сочинения, в которых содержатся те или иные шежере имеют различные ошибки, анахронизмы и наслоения религиозного характера. Характерным в этом плане является сочинение «Таварих-и Булгария» башкирского писателя религиозного толка Таджетдина Ялчигулова [Башкирские шежере, 1960. С. 218]. Сочинение Т. Ялчигулова, по мнению историка М.А. Усманова, в связи с большим количеством ошибок и искажений, в источниковедческом плане не имеет ценности [Усманов, 1972. С. 159, 166]. Такой вывод историком М.А. Усмановым был сделан в результате изучения текста рукописи. Например, в начале сочинения приведена генеалогия потомков Адама, где смешаны мифические персонажи с реальными историческими личностями (древнегреческий философ Сократ, булгарские ханы и турецкие султаны и т.д.) [Башкирские родословные, 2002. С. 166-180]. Данную генеалогию автор сочинения пытается привязать к своей.
Трудно не согласиться с приведенным мнением исследователя. М.А. Усманов также справедливо писал о вызывающих сомнения источниках данного сочинения [Усманов, 1972. С. 158]. Автор сочинения, как писал исследователь-этнограф Р.Г. Кузеев, выдает события XVIII в., за события XIV в., или начала XV в., во взгляде на время происхождения рода айли [Башкирские шежере, 1960. С. 171, 219; Башкирские родословные, 2002. С. 183].
Несмотря на в целом справедливую критику исторической и генеалогической составляющей сочинения, тем не менее, следует особо подчеркнуть определенную его этнографическую ценность. На данный аспект обратил внимание этнограф Р.Г. Кузеев. В частности, записанное в сочинении предание о подразделении айлинцев на два крыла {тыныш и коштаймас) является ценным с историко-этнографической точки зрения и представляет значительный интерес. Вот, что писал об этом этнограф Р.Г. Кузеев: «Вполне возможно, что это позднейшая интерпретация некогда существовавшей у башкир дуальной организации» [Башкирские шежере, 1960. С. 219]. Из малоправдоподобного сочинения можно вычленить айлинское шежере в чистом виде, которое является наиболее достоверной его частью. Шежере, начинающееся с Сейдаш-хана и его потомков, изобилует реально существовавшими этнонимами и этнографическими сведениями, которые можно подтвердить прямо или косвенно (кудей, иштяк и т.д.; сведения о приходе аийлинцев или их древних предков из Средней Азии, косвенно подтверждаемые этнонимом сарт и легендами и преданиями айлинцев) [Башкирские шежере, 1960. С. 219; Башкирские родословные, 2002. С. 183].
В научно-критическом подходе нуждаются не только сочинения, в которых содержатся шежере или различные варианты родословных. Практически каждое шежере необходимо анализировать и сопоставлять с другими источниками. В некоторых башкирских родословных могут быть достоверны этнографические данные, а историческая или генеалогическая часть требует подтверждения, уточнения, корректировки. Так, например, согласно исследованиям историка Ш.Н. Исянгулова генеалогия шежере ялан-бурзянского рода во многом расходится с соответствующими архивными докуменами - ревизскими сказками [Исянгулов, 2008]. Тем не менее, ценность этнографических сведений шежере ялан-бурзянского рода подтверждается в исследованиях профессора А.З. Асфандиярова [Асфандияров, 1998. С. 168].
Иногда шежере начинаются с имени Чингиз-хана. Нередко реальные исторические личности генеалогически связывались с легендарными героями мусульманской и тюрко-монгольской мифологии. Составители шежере таким путем стремились доказать знатное или даже «божественное» происхождение некоторых представителей башкирской родоплеменной знати, стремились идеологически обосновать законность власти родоплеменной аристократии, утверждали принцип наследственной преемственности власти биев [Башкирские шежере, 1960. С. 19].
Однако, сказанное выше, ни в коем случае не ставит под сомнение достоверность многих содержащихся в шежере фактов и сведений.
Фантастические обычно верхние звенья генеалогической таблицы некоторых шежере. Но в этих же текстах немало и достоверных сведений. В то же время есть шежере (и их немало), которые вообще игнорируют представления Корана о происхождении народов или представления тюрко-монгольской мифологии о Чингисхане как родоначальнике многих племен. Эти шежере непосредственно начинаются с описания достоверных событий, а их генеалогии включают реальных людей. Значение таких шежере как исторических источников переоценить трудно.
Следует заметить, что, анализируя некоторые, на первый взгляд, мифические предания о происхождении древних тюрков, С.Г. Кляшторный, например, сумел выявить «в них реалистическую основу, историографическая ценность которой в настоящее время представляется несомненной» [Кляшторный, 1964. С. 23]. Современный уровень исторической науки позволяет сегодня не только подтвердить выводы выдающегося русского востоковеда, но и на основе новых исторических фактов, выявленных из этих массовых источников, реконструировать слабоизученные аспекты истории всей Евразии.
Говоря о степени достоверности башкирских родословных, надо учитывать, что они не являются плодом индивидуального творчества. Но даже в том случае, если известны составители шежере, это не означает, что они единственные авторы этих рукописей. Правильнее их считать авторами нового списка шежере, так как составленные ими тексты опираются на факты и сведения, дошедшие до них в устной или письменной форме от их предков. Авторы добавляли в шежере описание только тех событий, современниками или свидетелями которых они были. Составление родословной, начатое одним автором, продолжалось другим и завершалось третьим [Башкирские шежере, 1960. С. 19].
Если для русских летописей характерно наличие различных редакций, их обновление и изменение с последующим составлением сборных текстов и новых списков, то для башкирских шежере такие изменения и собрания не свойственны. Шежере за несколько поколений дополняются один-два раза, однако начальные части сохраняются в неизменном виде. Внесение изменений в текст, который написан предками и аксакалами считалось недозволенным [Башкирские шежере, 1985. С. 4-5]. Исключение составляют лишь те шежере, в начальных частях которых существуют ошибки, созданные поздними переписчиками.
Относительная устойчивость в сведениях башкирских родословных, бережно передаваемых от поколения к поколению, может стать дополнительным аргументом в пользу исторической достоверности данных источников. В шежере крупных родов и племен башкир довольно точно отражен ряд сведений исторического, этнографического, генеалогического характера подтверждаемых другими источниками. Например, в шежере содержатся имена известных биев и ханов и различные сведения, факты из их жизни. Многие из этих правителей упоминаются в других источниках и в исследованиях известных ученых. Более того, науке известны ряд надмогильных плит и другие археологические памятники с именами биев и ханов, совпадающих со сведениями шежере. Причем, как правило, местонахождение могилы того или иного хана совпадает со сведениями родословных о территории его проживания. Это дает дополнительное основание полагать, что, во-первых, упоминаемые в шежере ханы и бии - это реальные исторические личности, во-вторых, сведения башкирских родословных достоверны и являются отражением реальных исторических событий и процессов. Проверка генеалогических сведений многих вариантов рукописей шежере крупных родов и племен башкир материалами переписей, генеалогическими данными других списков шежере показала 100 % совпадение генеалогических звеньев трех групп источников (различные варианты родословной (шежере) одного и того же рода и материалы переписи) в указанной в шежере генеалогической последовательности.
Башкиры, Монгольская империя XIII в. и ее преемники по материалам шежере и других письменных источников
Мирный договор с башкирами обозначил западные границы Монгольской империи и позволил Чингиз-хану сосредоточить усилия на завоевании обширной территории Центральной и Средней Азии. Истинные башкирские земли, как упоминалось выше, так и не были завоеваны ни Чингиз-ханом ни его преемниками. Башкиры, заключив мирные договора с монголами и признав себя вассалами Чингиз-хана, получили военную и политическую независимость. Власть монголов ограничивалась в основном сбором налогов (ясака), непосредственно из ставки башкирских правителей. Большой знаток истории Золотой Орды Г.А. Федоров-Давыдов писал, что известен башкирский «государь» также находящийся под властью монголов и то, что в XIII в. власть монголов была опосредована местными феодалами [Федоров-Давыдов, 1973. С. 27, 28].
Данное мнение подтверждается сохранившимися письменными источниками - сведениями западноевропейских монахов-миссионеров, посетивших Башкирию в ХІП-XIV вв. Одни из них - свидетельства монаха Юлиана, посетившего территорию расселения башкирских родов и племен в 1235 и 1236 гг. Юлиан писал, что у башкир, есть свой хан и он, а также все его окружение, фанатично преданы исламу. Он также сообщил, что башкиры некогда вели войну с татаро-монголами, но потом были вынуждены признать их власть; судьями в стране башкир являются лица монгольского происхождения [Аннинский, 1940. С. 92].
Важным источником, дающим представление о характере общественной жизни башкир рубежа ХІП-XIV вв. является сообщение европейского путешественника брата Иоганки, прожившего в среде башкир 6 лет в период между 10-20-м гг. XIV в. Иоганка сообщил, что «государь всей Баскардии и большей частью его семья» совершенно «заражены сарацинским [мусульманским] заблуждением». Путешественник упоминает о том, что судьями в стране башкир являются представители золотоордынской центральной власти [История Башкортостана, 2004. Т.1. С. 70].
Башкиры со времен Чингиз-хана поддерживали власть чингизидов, за что признавались последними военно-аристократической верхушкой Монгольской Империи - тарханами. Согласно данным современной исторической науки титулом тархан при Чингиз-хане и чингизидах жаловали людей за особые заслуги перед государем [Султанов, 2006. С. 27]. Интеграция башкир в состав Монгольской империи включала три компонента: 1. Соблюдение монгольских законов (основного свода законов -так называемой Великой Ясы Чингиз-хана). 2. Налогообложение (ясак). 3. Вассально-даннические отношения местного правителя и организация местными властями воинской службы (участие в походах и войнах на стороне монголов, предоставление подводной повинности и т.д.). Как было отмечено выше, на башкир распространялся суверенитет и институт тарханства. Все это нашло полное подтверждение в дальнейшей военно-политической истории башкир.
Во времена противостояния Тимура с Тохтамыш-ханом, а именно в 1391 г. башкиры выступили на стороне Тохтамыш-хана и были в составе его войска. Это можно узнать, например, в «Книге побед» Шереф ад-Дина Йезди, а также в ряде других источников [Тизенгаузен, 1941. С. 144-190]. Согласно «Книге побед» Шереф ад-Дина Йезди на стороне Тохтамыш-хана собралось огромное войско из различных подвластных народов, в том числе и из башкир: «Так как злая судьба, которую непреложное перо начертало на челе несчастий и бедствий, привела Токтамыш-хана к тому, что, он собрал со всего улуса Джучи, доставшегося ему лишь благодаря помощи и содействию Тимура, огромное войско. Стих: «Из русских, черкесов, булгар, кипчаков, аланов (жителей) Крыма с Кафой и Азаком, башкирдов ... собралось войско изрядно большое»» [Тизенгаузен, 1941. С. 156]. В борьбе среднеазиатского эмира Тимура с золотоордынским ханом Тохтамышем, таким образом, активное участие приняли башкиры во главе с биями. В 1391 г. две армии прошли через территорию древней Башкирии и остановились в местности р. Кундурча притока р. Волги. Крупное сражение в западной Башкирии состоялось 18 июня 1391 г. и закончилось поражением Тохтамыш-хана [Очерки по истории БАССР, 1956. Т.1. 4.1. С. 51]. Ю.М. Юсупов писал, что Тохтамыш-хан своими пожалованиями смог создать себе военно-политическую опору в лице башкир [Юсупов, 2009. С. 45].
Башкиры принял активное участие в военно-политической борьбе между золотоордынским ханом Улуг-Мухамедом и ханом Ак Орды Бораком, внуком Урус-хана. Об этом в частности зафиксировано в общем шежере башкир племен бурзян, кипчак, усерган и тамьян [Башкирские шежере, 1960. С. 80], а также в рукописи «Усерган таварихы» (История усерган) [Надергулов, 2002. С. 136]. Здесь шежере описывает реальные события, происходившие в Золотой Орде в XV в. названы реальные исторические личности (Борак, его военачальник и приближенный Мансур, Бирдибек султан и т.д.).
Башкиры поддерживали чингизидов Сибирского и Казанского ханств. Об этом свидетельствуют сохранившиеся письменные документы. Некоторых башкирских биев мы находим в ярлыке казанского хана Сахиб-Гирея, 1523 г. [История Татарии в документах и материалах, 1937. С. 101, 102]. Этнически башкирское происхождение этих тарханов подтверждают три других независимых источника: 1. Башкирские родословные, в которых дана генеалогия указанных тарханов и приводятся аналогичные сведения [Башкирские родословные, 2002. С. 253-258]. 2. Материалы переписи населения XIX в., подтверждающие данные шежере и зафиксировавшие потомков этих тарханов в среде башкир [ЦГИА РБ. Ф.И-138. Оп.2. Д.151. Л. 819, 820; ЦГИА РБ. Ф.И-138. Оп.2. Д.7356. Л. 557-563]. 3. Этнографические материалы, собранные Д.С. Волковым [НА УНЦ РАН. Ф.23. Оп.1. Д.2. Л. 33-ЗЗоб]. Известный этнограф Р.Г. Кузеев писал, что Шейех-Ахмед-бий и его спутники являлись по происхождению башкирами рода кара-табын и с течением военной службы казанскому хану получили новое «родовое» название ирэкте, означавшее «несущие службу в крепости» или «обязанные оборонять крепость (кремль)». Далее, с падением Казани башкиры-мрэкте уходят на лесное правобережье р. Быстрый Танып, потеснив и заняв земли тазлар, что отразилось в сказаниях башкир рода ирэкте [Кузеев, 1974. С. 320].
Если башкиры в основном поддерживали правителей Сибирского и Казанского ханств, то иначе обстояло дело с Ногайской Ордой, чьи правители не были по происхождению чингизидами. Ногайцы удерживали башкир лишь силой. Помимо непомерного ясака, которым ногаи обложили башкир, по словам профессора Б.А. Азнабаева, вплоть до 20-х гг. XVII в. ногаи не считались с вотчинными правами местных племен и тарханными привилегиями, которые были пожалованы башкирам чингизидами [Азнабаев, 2005. С. 27, 31, 32]. Как указывал в своих исследованиях тюрколог В.В. Трепавлов, знатность рода в то время определялась близостью к чингизидской династии, к которой представители родового клана Едигея не имели никакого отношения [Трепавлов, 2002. С. 86].
Если раньше башкиры имели политическую независимость в период с VI - начало XIII в., то в период Монгольской империи XIII в. и ее приемников - улуса Джучи (Золотой Орды) и затем Казанского, Сибирского ханств они находились в относительном суверенитете. Это объясняется, прежде всего, постепенным распадом пост-имперской золотоордынской государственности и постепенной децентрализации власти, начавшейся еще с распадом Монгольской империи XIII в. на отдельные улусы чингизидов. Децентрализация власти в Империи была вызвана не только рядом экономических и этнополитических причин, но и организацией самой улусной системы, в основе которой лежал родовой принцип. Известный профессор-тюрколог Т.И. Султанов, ссылаясь на Джуйвени, писал, что согласно укоренившемуся при Чингиз-хане и чингизидах родовому принципу государство, считаясь собственностью всей царствующей фамилии, распадалось на множество улусов-владений [Султанов, 2006. С. 198]. Таким образом, правители-чингизиды отдельных улусов, формально подчиняясь верховному хану (ильхану), обладали политической самостоятельностью. С XIV в. начинается политическая децентрализация Золотой Орды, вылившаяся в борьбу за власть различных чингизидов за верховную власть в государстве. Одновременно с этим в Золотой Орде происходит значительное усиление тюркской и тюркизированной аристократической верхушки [История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней, 1979. Т.2. С. 149].
Шежере башкир племени табын
Одним из наиболее исторически достоверных родословных (шежере) являются родословные башкир племени табын и некоторых родов в составе этого племени. Многие сведения, описанные в шежере, отражают этническую историю племени и некоторые события, предшествующие вхождению табын в состав Русского государства.
В шежере племени табын рассказывается о том, что во времена правления Чингиз-хана «от вершины реки Лика до Иртыша» обитало башкирское племя, родоначальником которого был Туман-бий. Его сыном являлся Майкы-бий, который, «живя в местности Миадак в Уральских горах, кочевал в долине реки Миасс» [Башкирские шежере, 1960. С. 164].
Во многих вариантах шежере башкир племени табын сведения о Майкы-бие совпадают. В шежере он представлен как основатель рода кара-табын и современник Чингиз-хана. Также во многих вариантах шежере указывается то, что Майкы-бий был одним из приближенных Чингиз-хана, и «с самого начала Чингисхан дал страну Майки-бию» [Башкирские шежере, 1960. С. 155]. По мнению исследователя Р.Г. Кузеева, вполне возможно, что бий табынских башкир Майки вошел в союз с монголами и был одним из наместников монгольского хана в Башкирии [Башкирские шежере, 1960. С. 217]. Вероятно, что табынские башкиры вошли в состав Монгольской империи на договорных началах как крупное этнополитическое объединение. В пользу этого мнения свидетельствуют башкирские предания о существовании Табынского ханства, управлявшегося в одно время семнадцатью ханами [Лоссиевский, 1883. С. 372-373].
Эти предания отражены в некоторых статьях историка-краеведа М.В. Лоссиевского, который указывал также, что слово «Табынь значит собрание, собственно название земли» [Лоссиевский, 1883. С. 372-373].
Также косвенным доказательством этого мнения являются как наличие множества родовых подразделений в составе табын, так и обширность вотчинных владений и кочевок отдельных родов (например, рода Бишул).
Как писал историк А.Н. Усманов, предводители (бии) табынских родо-племенных структур включаются в острую борьбу за власть в Сибирском ханстве. Это видно из того, что во второй половине XV в., в связи с образованием Сибирского ханства, чимгатурские (тюменские) ханы ставили задачу истребления биев племени табын. Острота и жестокость борьбы совершенно очевидны. Одни табынские аймаки покорились чимгатурским ханам, другие вынуждены были бежать, т.е. откочевать на западную сторону Урала [Усманов, 1982. С. 86].
Это приводит к распаду крупного этнополитического объединения табын и последующему их разделению. Известный этнограф Р.Г. Кузеев, основываясь на данных шежере, допускал, что данное переселение произошло в конце XV-начале XVI вв. [Башкирские шежере, 1960. С. 217]. Исследователь Н.А. Мажитов на основе данных шежере сделал вывод о более раннем переселении табынских родов на Южный Урал - начало XIV вв. [Мажитов, Султанова, 2009. С. 449].
О миграции табынских башкир сообщает шежере М.И. Уметбаева. Потомки Майкы-бия Асади-бий и Шикарли-бий во второй половине XV в. очутились под властью «хана сибирского юрта чингизида Абак Шибанского». Хан Ибак «покушался убить всех местных биев». Об этом «сообщили Асади-бию и Шикарли-бию» и сказали им: «спасайте свои головы, в противном случае пропадете». Бии табынцев не смогли выставить достаточную силу против хана Ибака. «Асади-бий и Шикарли-бий, сев на коней, бежали, ханские люди не могли догнать их». Естественно, что эти два табынских бия откочевали не одни, а с подвластными им аймаками [Усманов, 1982. С. 87].
В шежере башкир рода кара-табын племени табын также имеются сведения о миграции табынских башкир в указанный период: «Кара-Табын-бий, бросив старинные земли, переселился в долину реки Чулман. Его сын Чулман-бий родился, когда [Кара-Табын-бий] переселился сюда» [Башкирские шежере, 1960. С. 165].
Вынужденное переселение табынских башкир со своих «старинных земель» подтверждал, опираясь на сведения старшины Алдара Исекеева, П.И. Рычков: «от сибирских ханов великия разорения претерпевать были принуждены и от того, наконец, из тех мест... удалились и перешли в разсеяние» [Рычков, 1990. С. 58].
Из сибирского юрта, однако, ушли не все табынские роды. Остались там и другие башкирские племена. Значительная часть аймаков многолюдного табынского племени навсегда осталась за Уралом [Усманов, 1982. С. 87]. О том, что часть табынских башкир, признавая верховенство сибирских ханов Кучумовичей, не переселилась на территорию Западной Башкирии, косвенно указывают некоторые исторические свидетельства более познего времени. Так, например, согласно отписке тюменского воеводы князя Л.О. Щербатого главе Туринского острога Ф.О. Янову, в которой сообщалось о враждебных намерениях уфимских и сибирских татар и ногайцев, указаны так называемые табынские татары. Исследователи данного документа считают, что под табынскими татарами следует понимать не только собственно татар, но и башкир [Материалы по истории БАССР, 1936. С. 26].
Часть табынских родов, мигрировавшая в Западную Башкирию, очевидно, попала под влияние Казанского ханства. Казанские ханы пытались интегрировать башкир в служилую иерархию своего государства. Существуют документальные подтверждения того, что родоплеменная знать западных башкир действительно была интегрирована в служилую иерархию Казанского ханства. С 1521 г. казанский хан Сахиб-Гирей начал активно готовиться к неминуемой войне с Россией. Он остро нуждался в дополнительных конных войсках. Именно этим периодом (1523 г.) датированы дошедшие до нас тарханные ярлыки, которыми Сахиб-Гирей жаловал бия рода иректе Шейех-Ахмеда, семь его «товарищей» и «близких огланов» [Азнабаев, 2005. С. 36].
Помимо документальных сведений существует также множество преданий, основное содержание которых сводится к тому, что по приказу хана многие башкирские воины принуждены были идти защищать Казань от русского наступления [Усманов, 1982. С. 112]. Воинская служба башкир, которая носила принудительный характер и не являлась результатом добровольного соглашения, отягощалась непомерным ясаком. - «Казанский хан многие годы заставлял башкир платить тяжелый ясак, требовал от них непосильной службы. Башкиры решили отомстить хану. Они покинули город и вернулись на родину» - гласит предание. [Кузеев, Юлдашбаев, 1957. С. 37].
Борьба башкир против гнета Казанского ханства в дальнейшем усиливалась. Об этом в частности есть прямое упоминание в шежере рода кара-табын. Одним из предков Майкы-бия был назван в шежере Исян-хан. Он «подчинялся Чуртмак-хану, который был из казанских ханов» [Башкирские шежере, 1960. С. 165].
Исследователь Р.Г. Кузеев указывал, что Чуртмак-хан был, видимо, одним из ставленников казанского хана в Башкирии [Башкирские шежере, 1960. С. 217].
Далее шежере описывает конфликт между Исян-ханом и Чуртмак-ханом: «С Чуртмаком, говорят, были-де спутники, сильные в борьбе и меткие в стрельбе. Стали они, говорят, с нашим предком Исяном, и предок Исян вышел, говорят, победителем. Но у нашего предка Исяна не было, видимо, денег оказать помощь хану [Казани], и не было, видимо, войска, чтобы направить в Казань. [Потом] они услышали, что русское войско окружило Казань и взяло ее. Тогда, [решив], что [Исян] не дал войска, потому что испугался русских, этот пришелец Чуртмак стал ссориться и браниться с Исяном, начал запугивать [его]: «Вот придем мы с войском из Казани и всех вас тут перебьем!» и разозлившись, ушел, говорят, от Исяна в другую землю, просить помощи у тамошних ханов...» [Башкирские родословные, 2002. С. 383].
Событие, описанное в шежере, является частью той острой борьбы, которая тогда шла между башкирами и их поработителями [Усманов, 1982. С. 113]. Между тем, у нас есть все основания полагать, что описанная борьба Исян-хана с Чуртмаком является реальным историческим фактом, а не вымыслом как предполагалось до этого.
Новые сведения шежере и других письменных источников о процессе вхождения башкир в состав Русского государства
Башкирские родословные широко освещают процесс вхождения башкирских племен в состав Русского государства. Сведения, сообщаемые в шежере, как уже было отмечено, подтверждаются другими источниками, т.е. данные сведения являются наиболее достоверными. Также следует отметить, что шежере содержит ряд новых сведений, которые позволяют наиболее полно и объективно взглянуть на характер вхождения башкирских племен в состав русского государства. К ним следует отнести сведения о народных собраниях (йыйын) башкирских племен, о разделах пожалованных угодий и т.д. Кроме того, в шежере отражено восприятие башкирским народом вхождения в состав Русского государства, его отношение к этому событию. Башкирские родословные, содержащие данные сведения, являются в этом плане единственными и уникальными источниками.
Почти все башкирские родословные, относящиеся к середине XVI в., отмечают падение Казани, но почти во всех неточно указана дата взятия ее русскими. Общеизвестно, что Казань была взята русскими 2 октября 1552 г., что соответствует по хиджры 959 г. [Башкирские шежере, 1960. С. 181].
Первый вариант шежере юрматы, опубликованный этнографом Р.Г. Кузеевым в его книге «Башкирские шежере», является почти единственным, где даты по хиджры соответствуют действительности. «...Когда Татигач стал бием, в девятьсот пятьдесят девятом /году/, в год мыши, на второй день октября русские взяли город Казань... После этого Белый-бий стал падишахом. Был девятьсот шестьдесят первый год, когда во все земли были направлены послы с грамотами /которые/ известили; пусть никто не убегает и пусть каждый остается при своей вере, соблюдает свои обычаи. После того, как эти послы обошли /башкирские земли/ и известили, год был девятьсот шестьдесят первый...» [Башкирские шежере, 1960. С. 33].
Разослав грамоты к народам бывшего Казанского ханства, царь ожидал прихода их послов, «Великий государь наш, царь Иван Васильевич Грозный, - говорится в шежере, - приходил со своими российскими людьми, чтобы взять Казань. После многочисленных битв, во времена татарского хана Едигеря, 2 октября 1552 года он окончательно овладел городом. И тогда четыре племени (занимавшие земли к востоку от Казани), сговорившись, послали к этому царю Ивану своих знатных людей. Их прихода он и сам ждал» [Башкирские шежере, 1960. С. 34]. Речь идет о поездке посольства башкир из четырех южных племен усерган, кипчак, бурзян и тамьян.
Также вхождение этих племен в состав Русского государства, поездка посольства из четырех человек в Казань и последующее размежевание земель подтверждается другими документами. Примером этих документов может являться документ, скопированный бывшим кантонным начальником Хасаном, сыном Байназара, Биишевым. В этом документе описывается территория, обмеренная и данная по жалованным грамотам башкирам четырех племен - усерган, кипчак, бурзян, тамьян: «...Сначала - вдоль по течению реки Джаик (Урал). Нижняя межа - от Сарымсака, верхняя межа -от Бузсавыла (?). Реки Кизил, Сакмара и Зилаир от вершин до устьев со всеми горами. И (реки) Аселе, Ускалык с обеими Суренями от вершин/ до самых устьев со всеми горами. И (река) Саялмыш (?) от вершины до устья. Река Меню от вершины через Каменный брод на Кривле до самой одинокой ивы у реки Меню. От Ногайского брода дальше, от (реки) Иртюбяк до холма Уксеря (?). От (рек) Сарлак, Мряушли, от опаленной (?) сосны, от горы Миярюк (?), от вершины (рек) Калмак и Бишазы(?) - реки и все горы. И от Лосиной поляны, до устья (реки) Илимсат (?), от шести одиноких скал (?) на Сакмаре до самого холма на реке Лаимберды. И от Каменного брода на реке Таналык, от Птичьего холма и от Актау. Нижняя сторона (этих мест) для тунгаурского и усерганского родов башкир стали землями-владениями.
Затем - степная сторона. Нижняя ее межа - от упомянутого Сарымсака три долины рек с тремя свободными их землями, и по реке Камёлик от вершины до устья со всеми горами, а нижняя межа - до самого глубокого озера, до озера Дюрткуль - стали особенными землями -владениями бурджанского рода.
Усерганского (рода) князя Бикбава, тамьянского (рода) князя Шагали Шакмана, бурджанского (рода) князя Искибия, кыпчакского (рода) князя Мешавли Каракуджака и всех (их) родов стали землями-владениями.
Каковые земли были обмежеваны, обмерены, поделены, взяты во (владение) и записаны в упомянутом городе Казани в книгу..» [Башкирские родословные, 2002. С. 149-154].
Как отмечал исследователь Н.М. Кулбахтин, этот документ является «верной копией с копии» подлинной жалованной грамоты. Верность копии подтверждается подписями четырех чиновников палаты и самого Хасана Биешева [Кулбахтин, 2007. С. 32]. Также Н.М. Кулбахтин писал: «Еще одна копия этой же жалованной грамоты, обнаружена нами в фонде ЦГИА РБ. Документ написан на русском языке, на гербовой бумаге, заверен секретарем Оренбургской палаты гражданского суда, засвидетельствован архивариусом и заседателем от оренбургского купечества. Грамота была выдала 8 июня 1823 г. поверенному от башкир Каракипчакской волости, тархану Рахманкулу Байгузину в то же Оренбургской палате гражданского суда» [Кулбахтин, 2007. С. 33].
Следует отметить, что жалованную грамоту получало, как правило, каждое племя. Царь «жаловал» башкир землями, то есть закреплял за башкирскими племенами право владения теми вотчинами, на которых они издавна жили. С получением жалованных грамот, в которых часто указывались и границы территории того или иного рода, право башкир на эти земли получало юридическое основание. Уплату ясака они считали гарантией неприкосновенности их права на те или иные вотчины. В шежере минских башкир говорится: «...чтобы было спокойствие и мир на многие поколения, роды платили за свои земли лисий ясак» [Кузеев, Юлдашбаев, 1957. С. 61,62].
Также о тех же самых событиях свидетельствует другой документ, скопированный Габдулхаком, сыном муллы Габдулкадира: «...По их же домогательству и силой фармана Его Величества падишаха, - после принятия их в подчинение и подданство им (четверым) было пожаловано звание тархан, а в Ногайскую и Сибирскую дороги были посланы писцы для обмерения земель их и вод их, с тем, чтобы эти писцы степные земли их, и леса их, и воды их обмежевали и обмерили. И платили они за это лисий ясак. Межи тех земель их (таковы):
Вниз по реке Джаик [Урал] нижняя межа от Сарайчыка, вверх по реке Джаик [Урал] верхняя межа - Бузджавы. Река Сакмара, реки Аселе, Ускалык, обе Сурени от вершин до устьев.
От Каменного брода, от реки Меню вплоть до одинокой ивы, через Ногайский брод от (реки) Иртюбяк вплоть до Бычьего холма. От (рек) Чарлак, Мряушли, от опаленной (?) сосны, от верховьев Калмаша (?) у Сыядюка (?) вплоть до горы Сюсмеря(?), от шести одиноких скал (?) на Сакмаре вплоть до холма на реке Лаимберды вплоть до поймы реки Таналык, (называемой) Таштугай вплоть до серой осины на Джаике (Урал), от (горных) расселин через Черный лес, от кургана в верховьях реки Камышлау (?), от горы Ук (?) вплоть до реки Джим (?) усерганам, и кыпчакам, и тамьянам.
Затем в степной стороне нижняя межа - от Сарайчыка по трем руслам по течению рек и окрестностям трех болот, а верхняя межа - вплоть до озера Дюрткуль.
Сие - вотчинные земли тех тарханов: сначала князя Бикбава от усерганов, князя Мешавли Каракючяка от кыпчаков, князя Шагали Шагамана от тамьянов, князя Иджгибия от бурджанов. И эти межи и размеры были записаны в книгу в городе Казани, а она направлена в Уфу...» [Башкирские родословные, 2002. С.155-157].